та  не  бывало.   ’ак  вот  люди  на  пароме  и
переправлЯютсЯ.  Ќу,  сегоднЯ его сорвало и вниз унесло,  да наши уж поехали
туда верхом, скоро пригонЯт, - поЯснила корчмарка.
     - Љак же мне быть?
     - „а никак. Џодождете парома и на пароме махнете на тот берег.
     Џани ‹Яттер беспокойно заходила,  с отвращением минуЯ грЯзь,  в которой
тонули ее башмаки.
     - ‹одки у вас нет? - спросила она.
     - Ќет. “ пана Њельницкого, верно, есть, а у нас нету.
     - Ђ  когда  же  пригонЯт паром?  -  спросила она  со  все  возрастающей
тревогой.
     - „а уж не поздней, как к полудню.
     - Ђ может, только вечером?
     - Њожет,  и до вечера провожжаютсЯ.  Џоехали верхом,  а вот поймали ли,
неизвестно, - поЯснила говорливаЯ корчмарка.
     Џани ‹Яттер снова почувствовала,  что землЯ уходит из-под ее  ног.  Ћна
боЯлась войти в корчму, боЯлась взглЯнуть на небо, ей казалось, что небеснаЯ
лазурь вот-вот  начнет обсыпатьсЯ,  как  штукатурка,  и  валитьсЯ кусками на
землю. ‚ голове у нее шумело, в глазах рЯбило.
     Љорчмарка,  хоть и простаЯ баба,  заметила странное выражение лица пани
‹Яттер, но все приписала усталости.
     - ‡аходите в хату,  пани, - сказала она, - может, соснете или покушаете
чего, а они тем временем приедут...
     € она ввела пани ‹Яттер в свою спаленку, где стоЯли две высокие постели
и  диванчик,   обитый  ситцем.  ‘тены  были  увешаны  картинами  военного  и
религиозного содержаниЯ.
     Џани ‹Яттер присела на диванчик и  уставилась на одну картину,  вышитую
гарусом и изображавшую какого-то свЯтого.  €з корчмы тЯнуло винными парами и
табачным дымом и долетали громкие голоса людей,  ждавших парома. Џани ‹Яттер
смотрела на картину и думала:
     "ЊалиновскаЯ уже,  наверно,  в пансионе, а с нею и ее союзник ‡герский.
‹юбопытно,  не  перегрызутсЯ ли  они  при  дележе добычи?  Ђ  как,  наверно,
торжествует ѓовард!  Ќу теперь уж она возьмет в  свои руки бразды правлениЯ,
начнет вводить реформы.  Љ  вечеру весь  город заговорит о  моем бегстве,  а
завтра... об этом узнает даже эта руина „ембицкий... ЏредставлЯю себе, какой
у него будет глупый вид!..  Ћн,  наверно, подумает, что это бог наказал менЯ
за него.  ќленка, конечно, отдыхает после серенад, а Љазик... Ђх, мыслимо ли
это, что из невинных детей вырастают такие страшные чудовища!"
     ‚ошла корчмарка.
     - Џригнали паром? - срываЯсь с диванчика, спросила пани ‹Яттер.
     - …ще нет,  ну,  да они мигом приедут... ‚от-вот заЯвЯтсЯ. Ќе поджарить
ли вам, пани, Яичницу? €ли, может, чаю дать с араком?
     - „айте арака, - тихо сказала пани ‹Яттер, вспомнив, что вина уже нет.
     Љорчмарка принесла бутылочку арака  и  стакан.  Љогда она  вышла,  пани
‹Яттер вылила в  стакан весь арак и  выпила залпом.  Ћна  затрепетала,  вино
ударило ей в грудь и голову.
     Ћна посмотрела на часы, было два часа пополудни.
     "Љак времЯ пролетело?" -  подумала она с удивлением. …й казалось, что в
спаленке корчмарки она провела самое большее четверть часа.
     …ю снова овладела тревога,  и она вышла из корчмы посмотреть, не пришел
ли  паром.  Ћднако на  желтой,  стремительно мчавшейсЯ воде  ничего не  было
видно.
     Џани ‹Яттер отвернулась,  и  взглЯд ее упал на крышу,  красневшую между
деревьЯми.   ‘ловно  загипнотизированнаЯ,   пошла  она  вдоль  реки,  чтобы,
остановившись напротив усадьбы,  посмотреть на нее хотЯ бы с этого берега. Ђ
может, в эту минуту со двора выйдет Њельницкий и заметит ее? ‚едь отсюда так
близко...
     Ћна  отошла с  полверсты от  корчмы,  впиваЯсь глазами в  тот берег.  €
вдруг,  - ей показалось в эту минуту, что она броситсЯ сейчас туда вплавь, -
напротив,  в  каких-нибудь двухстах шагах,  она увидела парк,  весь заросший
старыми деревьЯми,  а  в том месте,  где река делала излучину,  под огромной
липой почерневшую от старости скамейку... „аже кора на липе была в трещинах.
     Њечты пани ‹Яттер сбылись. ‚от он, парк, который она столько раз видела
в своих снах наЯву.  ‚от она,  скуднаЯ картина, осененнаЯ покоем от земли до
самого неба.
     Џани ‹Яттер бросилась бежать вдоль берега.
     - Ѓоже, - говорила она, - пошли же мне...
     Ќеужели  это  обман  зрениЯ?   Ќа  пригорке,   между  деревьЯми,  видна
перевернутаЯ вверх днищем белаЯ лодка,  а шагах в пЯтнадцати от нее медленно
бредет какой-то человек.
     - ќй! ќй! Џослушайте! - крикнула она.
     —еловек повернулсЯ.
     - Џереправьтесь сюда на лодке!
     - ЌельзЯ, это лодка пана...
     - ’огда сходите к нему...
     —еловек махнул рукой и направилсЯ дальше.
     - џ вам рубль дам!.. —асы!.. - кричала она в беспамЯтстве.
     Ћн отвернулсЯ и исчез между деревьЯми.
     - ќй, эй! Џослу...
     €, распростерев руки, она бросилась в реку.
     “дар и  пронизывающий холод отрезвили ее.  Ћна  не  понимала,  где она,
только  чувствовала,   что  тонет.  ЋтчаЯнным  движением  она  вынырнула  на
поверхность, и из груди ее вырвалсЯ вопль:
     - „ети мои!..
     ‚одоворот увлек ее  и  бросил на  дно.  Ќа минуту у  нее захватило дух,
сердце колотилось в груди, как разбитый колокол, и это было самое неприЯтное
мгновенье.  Ћднако вскоре ею  овладела такаЯ непобедимаЯ апатиЯ,  что ей  не
хотелось даже шевельнуть рукой.  …й чудилось, что неведомаЯ сила уносит ее в
бездонный и безбрежный океан и что она в то же времЯ просыпаетсЯ от тЯжелого
сна.  ‡а  один краткий миг ей представилась всЯ ее жизнь,  котораЯ была лишь
каплей в океане какой-то более полной и широкой жизни.
     Ћна стала вспоминать что-то такое,  чего никогда не видала на земле,  и
пришла в изумление.
     "’ак вот оно как!" - подумалось ей.
     Ћна  почувствовала под  рукою ветвь,  но  ей  не  хотелось уже  за  нее
ухватитьсЯ. ‚место этого она открыла глаза, - ей чудилось, что сквозь желтую
толщу воды она начинает видеть иной мир,  свободный от забот, разочарований,
ненависти...
     —ерез  несколько  минут  по   ту  сторону  реки  человек,   с   которым
разговаривала пани ‹Яттер,  и  с  ним еще какой-то  другой пришли на берег с
веслами.   Ћни  стали  смотреть,   кричать;   наконец,   медленно  повернули
опрокинутую лодку, столкнули ее на воду и переправились на другую сторону.
     - Џримерещилось тебе, - сказал другой. - Ќикого тут нету.
     - Љакое там, примерещилось! Ћна мне рубль посулила, - возразил первый.
     - ‚ерно,  жаль  ей  стало  рублЯ,  вот  она  и  вернулась  в  корчму...
Џогоди-ка, а это что?..
     Ћни  заметили на  берегу зонтик.  ’оропливо привЯзав лодку  к  кустам и
выйдЯ на  берег,  они стали тревожно озиратьсЯ по сторонам.  Ќа сырой земле,
покрытой прошлогодней травою, они заметили следы башмаков, однако женщины не
обнаружили.
     - Ћступилась она, что ли, и в воду упала? - сказал первый.
     - Ћ,  господи €исусе! —то же это ты натворил? - сокрушалсЯ второй. - „а
если она утонула, нас по судам затаскают...
     - ‚олЯ божьЯ! …дем к перевозу; может, это она в корчму поспешила...
     Ћни поехали на лодке к  корчме и дали знать,  что с неизвестной барыней
случилось несчастье.  Љорчмарь с корчмаркой,  толпа мужиков и баб, ожидавших
парома, разбежались вдоль по берегу, кричали, смотрели, но ничего не нашли.
     —асу  в   шестом  вечера,   когда  вернулсЯ  долгожданный  паром,   два
перевозчика сели в лодку и, плывЯ вверх по реке, заметили ногу, запутавшуюсЯ
в кустах.  ’ам, в каких-нибудь двадцати шагах от липы и скамейки, где должны
были сбытьсЯ ее мечты, лежало тело пани ‹Яттер.
     Џеревозчики  отвезли  утопленницу  к  переправе,   там  ее  попробовали
откачать, а потом положили в придорожный ров. ѓлаза ее были открыты, и народ
боЯлсЯ, поэтому корчмарь накрыл мертвое тело старым мешком.
     Ћна  лежала тихо,  с  лицом,  обращенным к  небу,  только оттуда ожидаЯ
теперь милосердиЯ, которого так и не дождалась на земле.


     ‚  это самое времЯ ЊадзЯ получала у панны Њалиновской свое жалованье за
три  месЯца,  а  Њельницкий во  весь  опор  скакал со  станции к  переправе,
уверенный, что застанет пани ‹Яттер.
     "’еперь уж она от менЯ не отвертитсЯ,  -  думал старик.  - ђазведу ее с
мужем и женюсь. ’о-то она у менЯ захлопочет! ’о-то дом оживитсЯ!"


         * —Ђ‘’њ ‚’ЋђЂџ * 


                                ѓлава перваЯ

                                Џробуждение

     Њадзе чудилось,  что  она  горит на  огромном костре:  руки и  ноги уже
обратились в  пепел,  она  дышит пламенем,  вместо головы у  нее раскаленный
докрасна чугунный шар, вместо Языка - пылающий уголь.
     Ћна уже не хотела жить,  только бы не терпеть этих мучений.  € когда ее
обнЯл сон, тЯжелый, как поток расплавленного свинца, она застонала, но не от
страха.  Ќет, ее радовало, что огненные Языки, терзавшие ее взор, притухают,
алеют,  как  зарево заката,  а  сама  она  летит в  бездонную пропасть,  где
становитсЯ все темней, темней, но и прохладней.
     Љонец? Ќет еще. …е обдало вдруг резким запахом уксуса. ќто она упала не
в бездонную пропасть,  а, верно, в трубу, и под нею пылает плита, на которую
льют уксус.
     "Ђх, какой... ах, какой... ах, какой же острый запах!" - думала она.
     “ксуса,  должно быть,  лили  очень много:  со  всех сторон ее  окружили
густые облака,  море облаков,  в которых она парит над городом. Ќаверно, над
городом,  потому что слышен колокольный звон:  в ушах,  в голове,  в горле и
груди,  в руках и ногах.  ‘транный звон! "ќто по мне перезванивают, - думает
ЊадзЯ. - џ - пани ‹Яттер, и Я утопилась. ‡вонЯт колокола и спрашивают: зачем
ты это сделала? ‚едь ты оставила пансион, детей?.."
     Ѓелый туман облаков разорвалсЯ,  и ЊадзЯ увидела чье-то лицо.  ќто было
доброе лицо с седыми усами и коротко подстриженными бачками.
     "—то это за старичок?.."
     …й показалось,  что рЯдом, в клубах острых паров, лежит другаЯ девушка,
и старичок - это доктор и отец той другой.
     Љолокола все звонили в голове,  горле,  руках, одни в басовом, другие в
скрипичном ключе, и говорили между собой:
     - ”еликс, прошу тебЯ, вызови Ѓжозовского!
     - Ќи за что! џ не позволю травить родную дочь!
     - ’ы же видишь, это...
     - ‹егкий, совсем легкий случай!
     - ’огда Я пошлю за ксендзом...
     - Ќикаких ксендзов, никаких коновалов!
     - Ђх, что мне, несчастной, делать! - рыдал кто-то в скрипичном ключе.
     - “спокойсЯ,  ей  нужен покой!  ‚едь и  мне  она роднаЯ дочь...  Џокой,
только покой!
     Ћна хотела ответить этим стонущим колоколам или тоскующим людЯм: "џ все
слышу!" - но ей не хотелось разжимать губы.
     Ѓелое облако -  не пары уксуса, а тонкаЯ, нежнаЯ пелена пуха или снега,
но не холодного,  а теплого снега. Ќет, это мотки кружев, они неприметно все
развиваютсЯ, все развиваютсЯ... ‚он плющ, на одном листке качаетсЯ мальчик с
пальчик.  Џрилетел воробей и  хочет клюнуть мальчика в  головку.  Ќо мальчик
смеетсЯ и прЯчет головку под листком,  а удивленный воробей машет крылышками
и жужжит, как пчела.
     Џлющ уплывает, а она... боже, как она растет! ђуки и ноги уже коснулись
горизонта,  и  горизонт  бежит  прочь.  Ћна  все  растет,  разбросавшись  на
беспредельном лазурном ложе, по которому плывут золотые и розовые облачка.
     "Љто Я?  - думает она. - Ќичто или одно из вон тех облачков? ‚ самом ли
деле Я  пани ‹Яттер,  в  самом ли деле Я  утопилась?  Ђ может,  она вовсе не
утопилась, зачем ей было топитьсЯ?.."
     € когда она думает так,  одно облачко, то, что застыло сбоку, принимает
черты  человеческого лица.  Ћна  видит  увЯдшее  женское  лицо,  с  большими
ввалившимисЯ глазами,  в  которых застыла тревога.  Њожет,  это пани ‹Яттер?
Ќет, это панна Њарта, хозЯйка пансиона... Ќет, нет, перед нею блондинка, и в
волосах ее белеют седые нити.  Ђх,  да,  вспомнила! Љогда-то, когда-то очень
давно,  эта женщина приподымала ее, вливала ей что-то в рот, клала ей что-то
на голову,  а порой со слезами опускалась на колени и целовала ей ноги. "Љто
же это? Љто же это?.. ‚едь это кто-то знакомый!.."
     “вЯдшее женское лицо  приблизилось к  ее  лицу,  полные тревоги глаза с
любовью глЯдели на  нее,  и  в  эту минуту на  лоб больной упала слеза.  Ћна
потекла по щеке,  по шее,  скатилась на грудь,  и -  вдруг...  Љазалось,  на
пылающее тело пала обильнаЯ роса слез,  холодных, целительных. € всюду, куда
они падали,  исчезали огонь и боль,  проходило оцепенение, и с каждой слезой
пробуждались мысль,  памЯть  и  то  спокойное  ощущение  счастьЯ,  какое  не
передать человеческими словами.
     ЃольнаЯ шевельнулась на постели,  протЯнула влажную руку, но рука упала
на грудь.
     - Њама! - прошептала она.
     - ’ы узнаешь менЯ,  ЊадзЯ?  -  крикнула седеющаЯ женщина. - ’ы узнаешь,
жизнь моЯ, сокровище мое! ќто бог милосердный вернул мне тебЯ...
     - ’ише, матушка, тише! - послышалсЯ мЯгкий мужской голос.
     - Џосмотри,  ”еликс,  она узнала менЯ, - со слезами говорила женщина. -
Ћна всЯ в испарине...
     - Љак раз сегоднЯ Я и ждал перелома. Џойдем, мать! …й нужен покой!
     Ћни вышли,  а в сердце Њадзи проснулсЯ страх. Ћна уже пришла в себЯ, но
лишь длЯ  того,  чтобы почувствовать,  что с  нею творитсЯ что-то  неладное.
Њысли  путаютсЯ,  слух  слабеет,  глаза заволакиваютсЯ туманом и  тьмой.  "џ
умираю!"  -  хотела крикнуть она,  но  голос замер,  и  ее  охватили мрак  и
бессилие.
     Љогда она  снова проснулась,  первое,  что она ощутила,  было радостное
изумление.
     "џ дома, - подумала она, - но мне снились странные сны!"
     ‹ежа в постели, она с трудом стала озиратьсЯ. ‚идно, раннее утро, шторы
опущены,  и  только  сквозь  стеклЯнную дверь,  между  ковром,  которым  она
занавешена, и стеной, пробиваетсЯ из сада полоса света.
     - Ќо почему Я сплю в гостиной? - сказала она про себЯ.
     „а,  это  гостинаЯ.  Љомод,  большое  зеркало,  занавешенное простыней,
мебель, обитаЯ синей выцветшей камкой, два окна на улицу и стеклЯннаЯ дверь,
котораЯ выходит в сад. „аже фортепьЯно стоит в углу, покрытое серым чехлом.
     - Ќо почему Я здесь сплю? - прошептала она.
     Џонемногу, словно сквозь туман, она начала вспоминать отъезд из ‚аршавы
после телеграммы Њельницкого,  сообщившего о  том,  что пани ‹Яттер утонула.
(’ак,  значит,  это была правда?..) Џотом ей пришло на памЯть, что домой она
вернулась в  дождливый день,  что встречала ее младшаЯ сестра,  ‡осЯ,  и два
каких-то  господина:  один  помоложе,  другой  постарше,  но  оба  приЯтные.
ЏомнитсЯ, мать, со страхом глЯдЯ на нее, спросила: "—то с тобой, ЊадзЯ?" - а
отец взЯл ее за пульс, посмотрел Язык и велел лечь в постель.
     "Ћна устала и промокла", - сказал отец.
     "Ќе послать ли за Ѓжозовским?" - спросила перепуганнаЯ мать.
     "Ќикаких коновалов,  никаких отрав,  - возразил отец. - …й нужен покой,
все обойдетсЯ".
     Ќу, вот все и обошлось, если бы только не эти ужасные сны!
     „верь гостиной скрипнула, и ЊадзЯ услышала разговор.
     - ‚ино,  сударынЯ,  отменное, венгерское, сладкое. ќйзенман клЯлсЯ, что
только вам уступает бутылку за три рублЯ, - произнес мужской голос.
     - Ќе нам, сударь, а вам, - возразила мать Њадзи. - Џозвольте, сударь, Я
верну вам деньги...
     - „а это не к спеху, сударынЯ! Њне было бы очень приЯтно...
     ЊадзЯ открыла глаза,  чтобы посмотреть на  мужчину,  но  увидела только
мать,  котораЯ на  цыпочках подошла к  комоду и  достала кошелек.  ‚  полосе
света, падавшей из сада, ЊадзЯ узнала свой кошелек.
     "Ќаверно, у мамы нет мелочи", - подумала ЊадзЯ.
     - ‚ы мне сдачи с десЯти рублей дадите? - спросила мать.
     - ‘ удовольствием, сударынЯ. •отЯ мне было бы приЯтней преподнести вино
панне Њагдалене,  -  тихо говорил мужчина,  стоЯ за дверью.  -  €так, кризис
миновал?  Љакое  счастье!  ‚чера Я  был  в  костеле и  всю  обедню молилсЯ о
здравии...
     ЊадзЯ услышала шелест денег, шарканье ног, затем кто-то запер дверь.
     Њужчина ушел.
     - ’оже мне поклонник! - прошептала мать, стоЯ над постелью.
     ЊадзЯ почувствовала,  что мать всматриваетсЯ в ее лицо; но за минуту до
этого у нее сами сомкнулись глаза,  и не было сил открыть их. Ћна ощутила на
лбу нежный поцелуй и снова уснула.
     ‘  этой поры Њадзю оставили страшные сновиденьЯ,  хотЯ она  засыпала по
нескольку раз в  день.  ‘он ее  был теперь таким крепким и  внезапным,  что,
проснувшись,  она,  случалось,  хотела продолжать разговор, начатый два часа
назад.
     Љаждое пробуждение было длЯ  нее  неожиданностью;  самые обыденные вещи
казались ей новыми,  точно она только сейчас поЯвилась на свет или вернулась
из  другого мира.  Ћна не  могла оторвать глаз от дикого винограда,  который
вилсЯ по стене между двумЯ окнами,  и с удовольствием раздумывала о том, кто
же  создал  дикий  виноград,  и  мыслимо ли  это,  что  гибкие его  плети  и
темно-зеленые листьЯ выросли сами собой, без помощи умелых, хоть и невидимых
рук?  …ще больше восхищал ее  вид мухи,  котораЯ садилась порой на  пикейное
одеЯло.  ‘ изумлением задавалась она вопросом, как может эта маленькаЯ мушка
бегать и даже летать? Љак может она испытывать голод, любопытство или страх?
     "‚идно,  она чувствует так же,  как и Я.  Ѓыть может,  в эту минуту она
смотрит на  менЯ  и  удивлЯетсЯ,  что  на  свете существуют такие огромные и
неуклюжие чудовища,  как  человек",  -  говорила  она  и  тЯнулась  к  мушке
прозрачными пальцами.
     Ќо муха улетела, а над Њадзей прозвучал мужской голос:
     - Ќу-ну! ’ы уже вспоминаешь экзерсисы на фортепьЯно?
     - Ќет, папочка, - ответила она. - џ хотела поиграть с мушкой.
     - —то  ты  выдумываешь,  ЊадзЯ?  -  вмешалась мать,  стоЯвшаЯ рЯдом.  -
‚зрослаЯ барышнЯ играет с мухами?..
     - Џрекрасно,  - сказал отец. - ќто доказывает, что силы возвращаютсЯ не
внезапно,  а  постепенно.  Љак же ты себЯ чувствуешь?  -  спросил он немного
погодЯ.
     - Њне хочетсЯ есть.
     - ’ы,  моЯ милочка,  ешь каждый час, - заметила мать. - Њолоко, бульон,
вино...
     - „авайте  ей  молоко  и  бульон  через  каждые  три  четверти часа,  -
распорЯдилсЯ отец.
     - Њне скучно, папа! Џочему здесь темно?
     - ’ебе скучно?  ќто очень хорошо,  дитЯ мое. ‘егоднЯ можно поднЯть одну
шторку... „верь в сад тоже надо отворить.
     - Ђх, ”еликс, как бы это ей не повредило! - стала возражать мать.
     - ’олкуй,  толкуй!  -  воскликнул отец. - •орош будет род человеческий,
если начнет верить, что ему вредны свежий воздух и солнце.
     Џапа и мама ушли, но ЊадзЯ тут же крикнула:
     - Џапа, папа!
     - —то тебе, деточка?
     - џ вас еще не поцеловала, и вы менЯ тоже! ’ак нельзЯ...
     Ћтец вернулсЯ, присел на постель, взЯл больную за обе руки и, целуЯ ее,
сказал:
     - „а мы сегоднЯ с тобой ласкались уже два раза.
     - џ не помню, - в страхе прошептала она.
     - Ђ помнишь ли ты,  -  говорил он, склонЯЯсь над нею, - как в комнате у
мамы Я  сидел над твоей колыбелькой?  Ђ  помнишь ли ты,  как Я качал тебЯ на
коленЯх или как ты  играла моими часами?  Ђ  помнишь ли ты,  как в  этом вот
зальце велела мне достать из-под стола котенка,  который вырвалсЯ у  тебЯ из
рук?  Ќе помнишь,  потому что была малюткой. € сегоднЯ ты маленький ребенок,
который спит двадцать часов в  сутки и  сквозь сон попивает молочко.  ’олько
тогда тебе пришлось годами расти,  а теперь ты вырастешь за несколько дней и
снова станешь взрослой барышней, к которой уже стучатсЯ кавалеры...
     - ”еликс! - прикрикнула на него мать.
     ‚ другой раз Њадзю разбудил разговор в растворенных дверЯх.
     - Ќу, прилично ли это пробиратьсЯ тайком в комнату к барышне? - смеЯсь,
говорила мать.
     - Ђх,  сударынЯ!  ’ысЯчу  извинений,  но,  клЯнусь честью,  Я  даже  не
взглЯнул...  Ќашел в саду чашку,  налил воды,  положил вот их,  увидел,  что
дверь отворена,  и хотел поставить чашку на пол. Ќо панна Њагдалена могла бы
принимать визиты, она прекрасно выглЯдит, - говорил какой-то мужчина.
     - €схудала.
     - Њадонна, истиннаЯ Њадонна! - сложив руки, вздыхал мужчина.
     - ‚ы, пан ‹юдвик, волокита. ‚от Я ”емце скажу...
     - ќ,  что  там  панна …вфемиЯ!  Ќе  могу же  Я  соперничать с  почтовым
чиновником.
     ‚  эту минуту ЊадзЯ услышала приЯтный запах.  Ћна приоткрыла глаза и на
столике,  неподалеку от постели,  заметила глинЯную чашку,  полную фиалок. ‚
дверЯх,  ведущих в  сад,  она увидела господина с сильной проседью,  пышными
бакенбардами и моноклем в глазу, говорившего с ее матерью. Њадзе бросилось в
глаза,  что господин голенаст,  носит куцую визитку и делает такие движениЯ,
точно у него болит поЯсница.
     - ‘естра просила узнать, не нужны ли вам... - начал господин.
     - Ќет,  нет,  благодарю вас...  Ђ  впрочем,  на  той  неделе,  пожалуй,
придетсЯ попросить... ‚ы не поверите, сколько хлопот с этими должниками! ‚се
стараютсЯ оттЯнуть до последней минуты, - говорила мать, удалЯЯсь с гостем в
глубь сада.
     "—то это значит?" - думала ЊадзЯ, по концу разговора догадываЯсь, что с
деньгами у  родителей дела обстоЯт плохо.  Ћт  страха пот выступил у  нее на
лбу: она вспомнила о денежных затруднениЯх пани ‹Яттер.
     "Ѓоже мой,  неужели и  у  мамы не хватает денег?"  -  в  ужасе подумала
ЊадзЯ. Ћднако она тут же вспомнила о бабушкиных трех тысЯчах и успокоилась.
     - Њама,  откуда эти фиалки?  -  громко спросила она,  увидев,  что мать
вернулась из сада.
     - Ђ ты уже заметила цветочки? ќто пан Љруковский принес.
     - џ не знаю его.
     - ’ы с ним познакомилась,  когда вернулась из ‚аршавы.  ‚прочем,  тогда
ты,  беднЯжка,  мало кого узнавала. Ђх, сколько нам пришлось пережить! ‘лава
богу, все миновалось, ты здорова. Ќу, а пан Љруковский вот уже несколько лет
как переехал со своей сестрой к нам на жительство. ‘естра его богатаЯ вдова,
у  нее тысЯч двести злотых,  а  он  живет при ней и  когда-нибудь все от нее
унаследует.  Ћни свели с  нами дружбу,  ей  уже за шестьдесЯт,  она страдает
ревматизмом и лечитсЯ у отца, а сам Љруковский влюблен в ”емцю и все со мною
толкует о ней.
     - Џочему же он не женитсЯ?
     - Ќе знаю,  -  ответила мать, пожимаЯ плечами. - —еловек он хороший, но
то  ли  чудак,  то  ли  просто непостоЯнен.  ‚се ему нравЯтсЯ новые и  новые
барышни.  ‘естра хотела женить его,  но он еще не встретил своей суженой,  -
прибавила она в задумчивости.
     ЊадзЯ так быстро выздоравливала, что отец велел поднЯть шторы, разрешил
дочери есть цыпленка и даже принимать гостей с короткими визитами.
     - ’ы их принимай, - говорил он Њадзе, - только сама не разговаривай.


                                ѓлава втораЯ

                         ‘тарые и новые знакомства

     Џервый визит  сделала заседательша со  своей  дочкой …вфемией.  „евушки
сердечно поздоровались, как старые подруги. ЊадзЯ по этому случаю вспомнила,
что,  когда ее отвозили в пансион в ‚аршаву, заседательша велела ей называть
”емцю, которой было тогда девЯтнадцать лет, панной …вфемией.
     - ‚идишь ли, моЯ ке-ерошечка, - с чувством протЯнула заседательша, - ты
еще ребенок, а ”емце и замуж можно...
     € ЊадзЯ,  приезжаЯ к родителЯм на каникулы,  несколько лет обращалась к
”емце как ко взрослой и называла ее панной …вфемией.
     Ќо в прошлом году, когда ЊадзЯ кончила пансион, заседательша сказала ей
вдруг, поджимаЯ, по своему обыкновению, губы:
     - ЊоЯ  де-ерогаЯ ЊадзЯ,  почему ты  называешь ”емцю  панной?  ѓовори ей
пе-еросто: ”емцЯ, вы ведь ровесницы.
     Џри этом заседательша сделала красивый и неопределенный жест.
     ЊадзЯ сразу не осмелилась назвать панну …вфемию по имени; но перезрелаЯ
ровесница горЯчо расцеловала подругу и воскликнула:
     - Ќу, скажи: ты, ты, ты, ”емцЯ!
     - ’ы, ты, ты, ”емцЯ! - покраснев до корней волос, повторила ЊадзЯ.
     - Ќу вот видишь,  как хорошо!  -  сказала ”емцЯ.  - Ќе знаю, зачем люди
ввели  столько  различий:   тот  молод,   этот  стар,  а  у  того  должность
маленькаЯ... ‚от никто никого и не любит, и барышни замуж не выходЯт...
     ‚  день  визита заседательша уселась с  матерью Њадзи на  диванчике,  а
”емцЯ, в десЯтый раз поцеловав выздоравливающую, сказала:
     - џ знаю, с тобой нельзЯ разговаривать. —тобы не соблазнитьсЯ, Я посижу
у окошка, а ты подремли себе.
     € она уселась под окном, а в окне среди цветов мелькнула чьЯ-то тень.
     - Ђ что,  пана ‡е-едислава,  - протЯнула заседательша, - вы на каникулы
не ждете?
     - Ќе думаю, чтобы он приехал, - вздохнула докторша. - Џосле того как он
окончил технологический институт...
     - ‘ золотой медалью, - вставила заседательша.
     - ...он сразу поступил на фабрику и теперь уже сам зарабатывает себе на
жизнь.
     - Њне из Џетербурга писал родственник мужа -  он служит в  министерстве
юстиции,  -  что  пан  ‡е-едислав  сделает  прекрасную карьеру.  Ћн  изобрел
какую-то машину...
     - Ќовый краситель, - поправила ее докторша.
     - „а,  какую-то  ке-ераску,  и  теперь  у  него  реноме  в  Џетербурге.
ђодственник мужа писал,  что пана ‡е-едислава ждет прекраснаЯ будущность, но
он чересчур замкнут и не бывает в обществе.
     - ђаботает! - со вздохом сказала мать.
     - „а, и немножко увлекаетсЯ опеном.
     - опенгауэром, мамочка, - поправила ее панна …вфемиЯ, сидевшаЯ у окна.
- опенгауэр это  был  философ,  пессимист,  он  говорил,  что  жизнь -  это
несчастье,  и ненавидел женщин, - продолжала панна …вфемиЯ, обрываЯ листочки
с какой-то ветки и бросаЯ их за окно.
     ‡аседательша кивала головой.
     - ‚ы  се-елышите,  сударынЯ!  -  вполголоса сказала она  докторше таким
тоном,  который означал,  что ее дочь необыкновенно образованнаЯ особа и что
эту ее образованность не ценЯт в маленьком городишке.
     Ќо докторша в эту минуту не думала о панне …вфемии.
     - ‡дислав,  -  сказала она  со  вздохом,  -  был пессимистом,  пока ему
казалось,  что он нам в тЯгость.  ‘егоднЯ, когда он сам зарабатывает себе на
жизнь, он уже не предаетсЯ отчаЯнию. ‡ато письма его становЯтсЯ все короче и
короче...
     †елаЯ показать, что пан ‡дислав гораздо меньше ее интересует, чем панна
…вфемиЯ,  заседательша смотрела в окно. € как назло за цветочной клумбой она
заметила тень, котораЯ смахивала на почтового чиновника.
     - ”емцЯ, - сказала она, - мне кажетсЯ, ты что-то бросаешь за окно...
     - ‹источки, мама...
     - „е-ерогаЯ  девочка,  -  жеманно  сказала заседательша,  -  барышне из
общества нельзЯ выглЯдывать в окошко или бросать на улицу листочки. ђазве ты
знаешь,  кто  может  поднЯть листок и  какую безрассудную надежду ты  можешь
пе-еробудить в его сердце? ‚ыйди, ”емцЯ, в сад, погулЯй среди цветочков.
     ЏослушнаЯ дочка вышла с видом Њарии-Ђнтуанетты, шествующей на эшафот.
     - џ услала ее,  -  сказала заседательша, - чтобы она не была свидетелем
нашего   разговора.    -   ‚место   "свидетелем"   заседательша   произнесла
"се-евидетелем".  -  џ не хочу,  чтобы это невинное дитЯ даже догадывалось о
том, какой наглец или безумец преследует ее...
     „окторша хотела заметить,  что ЊадзЯ тоже невинное дитЯ и  при ней тоже
не  следует все  рассказывать.  “видев,  однако,  что ЊадзЯ спокойно лежит с
закрытыми глазами, она промолчала.
     - ‚ы,  сударынЯ,  добрый друг нашей семьи,  - с глубоким вздохом начала
заседательша,   -  поэтому  Я  открою  вам  мою  ужасную  тайну.  ‚ы  только
представьте себе,  этот  почтовый чиновник,  этот –инаде-еровский безнадежно
влюблен в нашу ”емцю.  Њне жаль безумца,  но Я, быть может, меньше жалела бы
его, если бы он не был такого низкого званиЯ.
     - …го отец, кажетсЯ, богат, - прервала ее докторша.
     - Љакой-то управитель! Ђ ”емцЯ высшее существо! Џоверите, сударынЯ, вот
уже  двенадцать лет  она  тайно  от  менЯ  и  от  отца  выписывает "Џшегленд
’ыгодневы".  ЏолучаЯ на  почте журнал,  она таким образом и  познакомилась с
паном –инаде-еровским.
     - Ќа почте бывает столько народу! Љто может запретить молодому человеку
влюбитьсЯ? - заметила докторша.
     - џ с вами согласна и,  может, даже пожалела бы несчастного, если бы не
одно   обстоЯтельство...   ‚ы   знаете,   за   ”емцей   серьезно   ухаживает
Ље-еруковский.  ЏартиЯ подходЯщаЯ,  и  Я  была бы готова пожертвовать своими
материнскими чувствами и отдать за него ”емцю. Њеж тем –инаде-еровский начал
преследовать ”емцю, - нет, нет, только взглЯдами и вздохами! € Ље-еруковский
вот уже три недели не был у нас...
     "‘ тех пор как увидел Њадзю", - подумала докторша.
     - Ќе пристало мне...  -  мЯлась заседательша, опускаЯ взор. - Ќет, нет,
мы предпочли бы с ”емцей умереть, чем делать такому мужчине авансы... Ќо вы,
сударынЯ,  были так  добры к  нам,  так  оберегали любовь этих двух существ,
несомненно созданных де-еруг длЯ друга...
     - —ем же Я могу вам помочь? - спросила докторша, поклЯвшись в душе, что
шагу не сделает длЯ сближениЯ панны …вфемии и Љруковского.
     - Ћн  постоЯнно  бывает  у  вас,  его  сестра  так  вас  любит.  Њожет,
представитсЯ удобный  се-елучай  сказать ему,  что  мы  с  ”емцей  возмущены
–инаде-еровским и обе питаем к пану ‹юдвику самые де-еружеские чувства.
     - Њне кажетсЯ, сударынЯ, все и так уладитсЯ, - сказала докторша. - џ не
могу говорить об  этом с  паном Љруковским,  он  ведь знает о  наших с  вами
отношениЯх. ‹учше предоставить все времени...
     - Њожет,  вы  и  пе-еравы.  ‚  конце  концов если  пан  ‹юдвик начинает
ревновать, то все тем временем должно объЯснитьсЯ...
     - ‘амо по себе,  -  подхватила докторша, заранее предвкушаЯ провал всех
этих планов.
     "џ  уж  вижу,  что он  влюбилсЯ в  Њадзю со  времени ее приезда,  но ни
завлекать его, ни уговаривать вернутьсЯ к ”емце не стану".
     ‚скоре заседательша вспомнила,  что  и  ЊадзЯ  и  ее  мать  нуждаютсЯ в
отдыхе, и - простилась с докторшей. ЏроходЯ через зал, панна …вфемиЯ подошла
на цыпочках к  постели Њадзи и,  поцеловав в воздухе ее волосы,  положила на
одеЯло белый цветок и,  как всегда,  полнаЯ поэтического очарованиЯ, исчезла
за дверью.
     - Ђх,  стареет панна …вфемиЯ,  -  не  без удовольствиЯ сказала про себЯ
матушка  Њадзи.  -  †еманничать стала,  шейка  вЯнет,  двадцать семь  годков
стукнуло...
     ЊадзЯ уже стала подниматьсЯ,  садитьсЯ в постели,  даже читать книги. ‚
последние  дни  она  сделала  интересное  наблюдение.   ‚сЯкий  раз,   когда
приближалось времЯ полдника и ей приносили бульон,  бифштекс и рюмку вина, в
саду творились странные дела. Ќеизвестно откуда начинали лететь камешки, они
задевали за ветки деревьев, скатывались иногда на землю по крыше.
     ЊадзЯ  объЯснЯла это  Явление весьма  просто  и  весьма  пессимистично.
Љаменный  дом  родителей был  уже  ветхим  и,  видимо,  медленно разрушалсЯ,
денег-то  на  ремонт у  родителей не было.  Ќо почему он начинал разрушатьсЯ
именно в  полдень?  “  Њадзи и  тут  нашлось объЯснение:  в  шорохе падающих
камешков ей слышалсЯ как бы голос самой природы:
     "…шь,  выродок ты этакий, ешь крепкие бульоны, пей вино, хоть у бедного
твоего отца нет надежной крыши над головой!"
     €ногда ЊадзЯ порывалась сказать матери, что не хочет таких дорогих блюд
и вообще ничего не хочет есть. Ќо голод был таким сильным, а запах бифштекса
таким соблазнительным,  что она не  могла удержатьсЯ и  ела,  хотЯ сердце ее
было полно презрениЯ к себе.
     Ћднажды  ночью  налетела короткаЯ,  но  сильнаЯ гроза;  казалось,  вода
затопит землю,  молнии  сожгут небеса,  гром  сокрушит городок и  ничего уже
больше не останетсЯ в этом мире. Ћднако утром ЊадзЯ убедилась, что все стоит
на месте, и день необыкновенно прекрасен.
     ќто был памЯтный день:  около десЯти часов утра отец посмотрел на Њадзю
и сказал:
     - ЃарышнЯ сегоднЯ встанет с постели.
     ЉакаЯ это была радость! Њальчик-слуга так почистил ей башмачки, что они
блестели как  зеркало,  мать  достала  из  шкафа  ситцевый халатик,  который
таинственнаЯ колдуньЯ выстирала и  обшила  новыми  кружевами (по  тринадцать
грошей за локоть).  ЌЯнЯ согрела белье, а кухарка обещала поджарить бифштекс
размером с целую тарелку.
     Њадзю одели,  отворили стеклЯнную дверь, отец взЯл дочку под одну руку,
мать под  другую,  и  вдвоем они вывели ее  в  сад.  „ва воробушка,  которые
дрались за  перышко,  лежавшее на  земле,  при  виде  Њадзи прервали драку и
уставились на девушку.  Џотом они улетели и, наверно, созвали других птичек,
потому что сад в одно мгновение наполнилсЯ щебетом. Љаштан кистью изумрудных
листьев коснулсЯ головы Њадзи, словно желаЯ привлечь ее внимание.
     ‚  это  же  самое  времЯ  ее  приветствовала  и  открытаЯ  беседка,   а
потемневшаЯ от  старости скамьЯ  выставила ножку,  словно желаЯ  кинутьсЯ ей
навстречу.  ЉаждаЯ вишнЯ,  Яблонька,  груша, каждый куст малины и смородины,
каждаЯ грЯдка клубники,  покрытой в  эту  пору  цветами,  напоминали Њадзе о
себе;  они  не  могли окликнуть ее  и  манили своим ароматом или  вытЯгивали
навстречу ей свои одетые зеленью ветви.
     „аже  камень,  который ЊадзЯ еще  маленькой девочкой закатила однажды с
братом в  угол сада,  вынырнул из  тени под забором и  смотрел на  нее,  как
старик, который силитсЯ вспомнить знакомую прежних лет.
     Ђ вот стали собиратьсЯ и люди.  Љухарка поцеловала Њадзе руку,  мальчик
подал ей стул,  а  нЯнЯ укрыла ее шалью.  ‘крипнула калитка,  и  в сад вошли
старые  друзьЯ  родителей.  ‚осьмидесЯтилетний майор  с  огромной трубкой на
изогнутом чубуке,  ксендз,  который крестил Њадзю, заседатель. Љсендз дал ей
золотой  образок,   заседатель  поцеловал  ее  в  лоб,  а  какой-то  коротко
остриженный молодой  человек  с  белокурыми  усиками  торчком  преподнес  ей
полуфунтовую коробку английских конфет.
     - ‘ударынЯ,  -  сказал он,  -  вы смело можете попробовать эти конфеты,
ќйзенман клЯлсЯ, что краски совершенно безвредны.
     ЊадзЯ не знала,  как быть:  принЯть ли от незнакомого молодого человека
конфеты,  приветствовать ли дорогих гостей, или убежать в сад, который так и
манил ее к себе?
     Ќо  тут  майор,  который так  зарос,  что  живо напомнил ей  поседелого
медведЯ, не вынимаЯ трубки изо рта, прижал к груди ее головку и пробормотал:
     - Ќу и переполошила же ты нас, моЯ милочка!
     ЊадзЯ расплакалась, а вслед за нею расплакались мать, нЯнЯ и кухарка.
     - Ќу-ну!  -  прикрикнул майор. - ‡авело бабье музыку! Ќечего тут с ними
валандатьсЯ! „ай-ка шахматы, доктор.
     - Џраво, не знаю, хорошо ли так вот сразу? - заметил ксендз.
     - —то вы,  что вы,  пожалуйста!  -  воскликнула мать Њадзи.  -  ‚едь вы
несколько недель не играли.
     - Ќу,  если так,  - сказал ксендз, - то позволю себе напомнить, что моЯ
очередь играть первую партию с майором.
     - Ќет, уж простите! - вмешалсЯ заседатель.
     - Љсендз прав, - прервал его майор.
     €  они  ушли  в  кабинет доктора,  откуда через  минуту послышалсЯ стук
шахмат,   посыпавшихсЯ  на  стол,  и  пронзительный  голос  майора,  который
настаивал на том, что он должен играть белыми.
     - Ѓросим жребий, дорогой майор, бросим жребий, - упиралсЯ ксендз.
     - †ребий  только дуракам помогает!  Ќикаких жребиев!  ‚чера  вы  играли
белыми!  -  кричал майор с такой Яростью,  точно ксендз посЯгал на его честь
или кошелек.
     ‘адоваЯ калитка снова отворилась, и с улицы донеслись голоса.
     - ‹юцусь, ты не проедешь! Ћ, боже! - простонал женский голос.
     - Њы столько раз проезжали, сестрица, - возразил мужской голос.
     - Ђх, боже мой! ‹юцусь!
     - ”игуры не ставЯт на четыре клетки, а только на одну! - крикнул майор.
     - Ќу, чего вы опЯть! - вскипЯтилсЯ ксендз.
     ‚  калитке поЯвилась страннаЯ группа.  Ќа  колЯске длЯ  паралитиков,  с
зонтиком в одной руке и корзиной цветов в другой,  въехала тощаЯ желтаЯ дама
в черном атласном платье,  всЯ увешаннаЯ ювелирными изделиЯми.  Ќа шее у нее
была золотаЯ цепь и  сапфирнаЯ брошь,  у  поЯса огромные золотые часы,  а на
руках  по  два  золотых  браслета.  ЉолЯску катил  известный уже  Њадзе  пан
Љруковский, у которого из глаза то и дело выпадал монокль.
     Џри  виде  этой  пары  молодой  человек  с   усиками  торчком  внезапно
ретировалсЯ в  гостиную,  а  оттуда в  комнату к  шахматистам.  ’ем временем
колЯска въехала в  сад,  и  дама уже рассматривала Њадзю в  лорнет с золотой
ручкой.
     - Ђх,  какаЯ гостьЯ,  какаЯ гостьЯ!  - воскликнула докторша и бросилась
встречать даму в колЯске.
     ЉолЯска остановилась около Њадзи,  пан Љруковский с изысканным поклоном
вручил выздоравливающей корзину, полную ландышей и фиалок.
     - Ћ, как Я счастлив, видЯ вас здоровой! - сказал пан Љруковский и нежно
поцеловал Њадзе руку.
     - •ороша,  хороша!  -  говорила дама в колЯске,  гримасничаЯ и лорнируЯ
Њадзю.  -  Њне следовало подождать,  пока вы  сами ко мне придете,  панна...
панна...
     - Њагдалена... - подсказал Љруковский.
     - Ќо ‹юдвик так приставал, все времЯ только о вас и говорил...
     - ‘естрица! - простонал пан ‹юдвик.
     - ђазве Я  не  говорю,  что  она  хороша?  -  прервала его нетерпеливаЯ
сестра. - ‹ичико в стиле... в стиле...
     - ђафаэлЯ, - прошептал брат.
     - Њурильо,  -  поправила его сестра.  -  Ќо и она надоест тебе, как все
прочие...
     - ‘естрица!  -  вспыхнул брат,  но  на  него бросили такой убийственный
взглЯд, что он сбежал в комнату к шахматистам.
     - “ вас был тиф?  - начала дама, играЯ лорнетом. - ќто тЯжелаЯ болезнь,
но разве ее можно сравнить с моей?  ‚от уже шесть лет Я шагу не могу ступить
без посторонней помощи,  болезнь приковала менЯ к месту, Я завишу от прихоти
людей.  …сли бы не ваш отец,  Я,  быть может,  совсем не владела бы членами,
быть может, даже умерла, что, как Я полагаю, никого особенно не огорчило бы.
Џани докторша, не могу ли Я попросить у вас стакан воды с капелькой красного
вина?
     - Њожет, содовой? - спросила матушка Њадзи.
     - Ќу,  что ж,  пожалуй!  -  вздохнула дама. Љогда они остались с Њадзей
одни, дама сказала:
     - Ђ не пойти ли нам под тот каштан?
     ЌесмотрЯ на слабость, ЊадзЯ покатила колЯску под каштан.
     - ЏрисЯдьте около менЯ, возьмите стул, - расслабленным голосом говорила
дама. - „авайте познакомимсЯ поближе, прежде чем... Ћй!..
     ќто мимо колЯски пролетел и ударилсЯ оземь камень.
     "ЋпЯть рушитсЯ дом!" -  подумала ЊадзЯ,  поглЯдываЯ на солнце,  которое
действительно показывало времЯ полдника.
     „ругой камешек пролетел между ветвЯми каштана.
     - Ѓоже, они убьют менЯ! - крикнула парализованнаЯ дама.
     ЊадзЯ охватила руками ее голову и заслонила гостью собственным телом.
     - —то это значит? Ђх, какой ужас! - кричала дама.
     ’ретий  камешек  ударилсЯ  о  крышу,  с  грохотом  скатилсЯ  на  грЯдку
клубники, и - в это мгновение совершилось чудо. ЏарализованнаЯ дама, с силой
оттолкнув  Њадзю,  сама  выпрыгнула  из  колЯски  и  опрометью  бросилась  в
гостиную, крича в истошный голос:
     - ‹юцусь! „октор! “бивают!
     ‚  это  самое времЯ с  улицы донессЯ детский плач  и  крик  того самого
мужчины, который преподнес Њадзе коробку английских конфет:
     - Ђга! ’ы у менЯ в руках, осел!
     …сли  бы  на  площади  уездного  города  €ксинова  произошло извержение
вулкана,  в  доме доктора не  царило бы  такое смЯтение,  как  после этого и
впрЯмь  чрезвычайного происшествиЯ.  ‚  мгновение  ока  хозЯин  с  хозЯйкой,
прислуга  и  даже  гости,  игравшие в  шахматы,  очутились в  гостиной около
парализованной дамы,  котораЯ,  оправившись от  внезапного испуга,  схватила
Њадзю в объЯтиЯ и кричала:
     - ‘мотрите,  господа!  ‘мотри,  ‹юцусь! ‚от героинЯ! ‘обственной грудью
она заслонила менЯ,  благодарЯ ей Я снова владею ногами! ‹юцусь, - прибавила
она,  хватаЯ Љруковского за руку,  - она или никто, понЯл? Ќа этот раз это Я
тебе говорю!
     - ‚ы ранены, сударынЯ? - вскричал майор, ринувшись с огромной трубкой к
больной даме.
     - Ќапротив, исцелена! - ответила докторша. - ‘ама поднЯлась с колЯски и
прибежала сюда из сада.
     - Ћна всегда была здорова. Ћх, уж эти мне бабы! - сердито сказал майор.
     - Ђ вы говорите,  что чудес не бывает!  -  вмешалсЯ ксендз. - ‚от чудо,
которое совершилось у  вас  на  глазах,  неверный,  -  продолжал он,  стукаЯ
пальцем по голове чудесно исцеленной дамы.
     - ќ,  что вы,  ксендз,  болтаете!  - возразил майор, окутавшись клубами
дыма. - Ќу, пошли за работу.
     - ‘тупайте,  ступайте,  -  сказал доктор,  подаваЯ даме руку. - ‘ударь,
ну-ка возьмите сестру с другой стороны, - обратилсЯ он к Љруковскому.
     ‚  эту минуту в гостиную вошел молодой человек с усиками торчком,  ведЯ
за ухо мальчишку, который орал в истошный голос.
     - ‚от  он!  -  говорил энергический молодой человек.  -  ‘ын  фельдшера
”лЯйшмана, осел этакий! ‡а то, что наш почтенный доктор не позволЯет пускать
кровь мужикам, этот клоп бросает в сад камни.
     - џ не за это,  -  плакал мальчишка. - џ во флюгер на крыше... џ всегда
попадал во флюгер! ќто другие мальчишки швырЯли в сад!
     „октор взЯл мальчика за подбородок,  посмотрел ему в  глаза и,  покачав
головой, сказал:
     - Ђх,  ”лЯйшманчик!  Ќу,  не реви, ступай домой, а своим друзьЯм скажи,
чтобы не бросали камни в сад, не то Я заставлю пособрать их.
     - ‹адно, пан доктор.
     - Ђ  мы пойдем гулЯть,  -  обратилсЯ доктор к  удивленной даме.  -  Џан
Љруковский, прошу, только попроворней... ђаз, два!
     - џ не могу!  ЊенЯ убьют! Ђх, Я опЯть не владею ногами! - стонала дама,
семенЯ между доктором и братом, которые пустились вперед крупной рысью.
     - Џочтенный доктор  слишком  снисходителен,  -  говорил молодой человек
матушке Њадзи. - ‡а такую шалость ”лЯйшмана следовало высечь.
     - ‡а что? - удивилась ЊадзЯ. - ‚едь эти камни исцелили тЯжелобольную.
     - ’оже мне больнаЯ!  - пожал плечами молодой человек. - „а она покрепче
нас с вами.  Џозвольте представитьсЯ:  Њентлевич,  -  поклонилсЯ он, - д