илось,  сударынЯ,  -  сказала ЊадзЯ,  вводЯ старушку во
двор и усаживаЯ ее на скамью около дома.
     “богаЯ жена  учителЯ,  смущеннаЯ своей убогостью,  огорченнаЯ поступком
бабушки,  рассыпалась в извинениЯх.  ЊадзЯ старалась обратить все в шутку, а
когда это ей удалось, спросила, за что же бабушка на нее в претензии.
     - Ђх,  открою уж вам все,  вы мне такой показались хорошей,  -  сказала
жена учителЯ.  -  ‚идите ли,  сударынЯ,  мой  муж потерЯл нескольких учениц:
‚итковскую, ‘Ярчинскую, Ќарольскую...
     "Ћни после каникул должны поступить ко мне!" - подумала ЊадзЯ.
     - Ќемного они  платили:  каких-нибудь шесть,  семь рублей,  но  надо ли
говорить вам, что двадцать рублей в месЯц - это ведь потерЯ, это больше, чем
учительское жалованье. Ќу, муж и говорит мне: пока не разделаюсь с долгами -
у  нас восемьдесЯт рублей долга да  еще проценты!  -  поезжай-ка ты с  тремЯ
детьми в деревню к брату,  а Я с двумЯ старшими здесь останусь.  Ѓрат у менЯ
винокур, сударынЯ, не так уж он богат, но любит менЯ и на какой-нибудь годик
приютит  с  детьми,  не  пожалеет длЯ  менЯ  куска  хлеба...  -  Ћна  утерла
передником глаза и продолжала: - —то греха таить, все мы люди, жаловались мы
тут друг дружке на  ваш пансион.  Ђ  бабушка дремала да слушала,  слушала да
дремала... и... вот что натворила! ‹учше умереть, чем терпеть такой срам!
     ЊадзЯ  слушала жену  учителЯ,  а  сама  присматривалась к  дому  и  его
обитателЯм.  ‚ окно,  заставленное простыми цветами в горшках,  виднелась за
ситцевой занавеской чистаЯ комната,  но мебель была убогаЯ и ветхаЯ. ‚ кухне
на печи стоЯл большой горшок картофелЯ и маленькаЯ сковородка с салом. Ћколо
дома  играли  четверо светловолосых ребЯтишек,  одетых  в  простое полотно и
бумазею.  „ети  были умытые,  тихие,  одежда на  них  заштопана и  зачинена.
„евочка лет двенадцати в  коротком платьице смотрела на  Њадзю со  страхом и
обидой, так по крайней мере показалось Њадзе.
     "ќто,  наверно, она и еще который-нибудь постарше останетсЯ без матери,
а трое без отца", - подумала ЊадзЯ.
     Ћна пожала руку жене учителЯ,  поклонилась старушке и поцеловала детей.
Њладшие посмотрели на нее с удивлением, старшаЯ девочка отстранилась.
     „ома ЊадзЯ столкнулась на крыльце с матерью,  торговавшей у двух евреек
масло и уток. ЏоглЯдев на Њадзю, докторша спросила:
     - —то это ты так плохо выглЯдишь?
     - џ торопилась...
     - ЃледнаЯ,  всЯ в поту...  “ж не больна ли ты,  моЯ доченька? - сказала
мать.  €,  обращаЯсь к еврейкам,  прибавила:  -  —етыре злотых за масло и по
сорок грошей за утку.
     - Џобей менЯ бог,  не могу, - говорила одна из евреек, целуЯ докторшу в
рукав. - Ќу, скажите сами, почтеннаЯ пани, разве не стоит такаЯ утка полтора
злотых? „а они, простите, как бараны, мужика надо, чтоб таскать их!
     ‚ своей комнатке ЊадзЯ начала медленно раздеватьсЯ,  уставЯсь глазами в
угол.  …й виделось лицо старушки, словно вырезанное из самшита и оправленное
в атлас.  ‚ тех местах, где желтаЯ кожа была чуточку поглаже, она, казалось,
лоснилась на солнце,  как полированное дерево. Ђ эти морщины, которые веером
расходились от уголков губ и глаз,  от основаниЯ носа! Ѓудто резчик-самоучка
тупым ножом вырезал их по дереву.
     "‘колько ей может быть лет?  -  думала ЊадзЯ.  -  Ђ  мне и  в голову не
приходило,  что здесь,  в  €ксинове,  есть старушка,  в душе которой вот уже
несколько недель зреет  ненависть ко  мне.  Џосиживала она,  наверно,  около
дома,  может,  на той же лавочке,  что и  сегоднЯ,  и все праздные дни,  все
бессонные ночи ненавидела менЯ,  думала,  как бы мне отомстить!  Ђ дети, что
чувствовали они, когда им сказали: придетсЯ вам расстатьсЯ, не будете больше
вместе играть, двое старших целый год не увидЯт матери, а трое младших отца.
Љогда они все поймут,  каким диким покажетсЯ им, что это Я их разлучила! џ -
разлучаю  детей.  „а,  да,  Я,  вон  та  самаЯ,  котораЯ  глЯдитсЯ сейчас  в
зеркало!.."
     Џосле  полуднЯ к  Њадзе  пришел  учитель.  ќто  был  лысый  мужчина,  с
проседью, спину он сутулил, но изо всех сил старалсЯ держать выше голову. Ќа
нем был надет длинный сюртук,  и от сутулости казалось, что у него непомерно
длинные  руки.  “читель униженно извинЯлсЯ перед  Њадзей  за  поступок своей
бабушки,  умолЯл не вредить ему в дирекции и ушел, глубоко убежденный в том,
что  если бы  ЊадзЯ захотела походатайствовать за  него перед властЯми,  ему
платили бы в год не сто пЯтьдесЯт, а двести пЯтьдесЯт рублей жалованьЯ!
     - џ  понимаю,  что  не  могу просить вас  об  этом,  -  прибавил он  на
прощанье.
     Џосле его ухода поЯвилась докторша.
     - —его он приходил?
     - „а так, мама. Џоблагодарил за то, что Я проводила домой его бабушку.
     - ‚  детство впала старушка,  ей  уже  за  девЯносто.  Ќо  чего ты  так
взволнована?
     - ‚идите ли, мамочка, - силЯсь улыбнутьсЯ, ответила ЊадзЯ, - он думает,
что Я могу ему повредить или составить в дирекции протекцию. ЃеднЯга...
     - € пусть себе думает, не станет воевать с тобой!
     ‚скоре ЯвилсЯ пан Њентлевич.  Ћн был недоволен и,  рассказываЯ об очень
сухом,  необыкновенно сухом дереве,  из  которого будут изготовлены школьные
парты, пристально смотрел на Њадзю.
     Џосле Њентлевича пришел майор, тоже сердитый, он даже не заметил, что у
него погасла трубка.
     - ќто что еще такое?  - сказал он Њадзе. - —его эта сумасшедшаЯ старуха
напала на тебЯ на улице?
     ЊадзЯ разразилась смехом.
     - ‚ы  говорите о  бабушке учителЯ?  -  спросила она.  -  Ќа  кого  она,
беднЯжка, может напасть?
     - џ  так и сказал заседателю,  однако он твердит,  что слышал в городе,
будто старуха накинулась на тебЯ.
     Њайор не успел кончить, как вошел ксендз.
     - Љирие элейсон!* - воскликнул он с порога. - —его они от тебЯ хотЯт?
     ______________
     * ѓосподи, помилуй! (древнегреч.)

     - Љто? - спросила ЊадзЯ.
     - „а учитель с женой.  †ена нотариуса толковала мне еще про старуху, но
та ведь еле двигаетсЯ.
     ‘охранЯть тайну не было больше никакой возможности,  и ЊадзЯ рассказала
все своим друзьЯм.
     - Ќу,  в таком случае,  пойдем,  ваше преподобие,  играть в шахматы,  -
сказал майор.  ЋбнЯв Њадзю за талию,  он поцеловал ее в лоб и прибавил: - Ќе
стоит тебЯ €ксинов.  “ж очень ты добраЯ. Ќапоминаю вам, ваше преподобие, что
сегоднЯ первую партию белыми играю Я.
     Ћтец  в  тот  вечер  совсем  не  говорил с  Њадзей  о  слухах,  которые
распространились в  €ксинове.  Ћднако оба  они с  матерью,  наверно,  что-то
слышали, потому что мать была сердита и у нее болела голова.
     Њадзе всю  ночь снилсЯ птенчик.  ‘овсем как  наЯву,  она  отнесла его в
кусты,  нашла  длЯ  него  в  густом можжевельнике Ямку,  сгребла туда  сухих
листьев и посадила сиротку в это гнездышко. „аже возвращалась она к птенчику
трижды,  как и наЯву, погрела его своим дыханием, поцеловала, а когда совсем
уже уходила и еще раз повернула голову,  он сидел в гнездышке,  распростерев
крылышки,  и пискнул,  разинув широкое горлышко.  ќто он прощалсЯ с нею, как
умел.
     "†ив ли он?  -  думала ЊадзЯ.  -  Њожет,  его нашли уже птицы, а может,
сожрал какой-нибудь зверь?.."
     Џроснувшись,  она перед завтраком побежала в поле,  в кусты. ‘ бьющимсЯ
сердцем вошла она в заросли можжевельника,  говорЯ себе,  что,  если птенчик
пойман, это будет длЯ нее дурное предзнаменование. ЏоглЯдела. ѓнездышко было
пусто,  но никаких следов борьбы.  ЊадзЯ вздохнула с  облегчением.  Ћна была
уверена, что осиротевший птенчик нашел покровителей.
     Ќа обратном пути ЊадзЯ помолилась. …й стыдно было молитьсЯ за птенца, о
котором она даже не знала, что зовут его козодоем. Ќо она все времЯ думала о
нем, вверЯЯ его богу, чье недремлющее око взирает и на необъЯтные миры, и на
маленького птенчика.
     ‚  городе ЊадзЯ встретила старшую дочь  учителЯ;  девочка несла кулечек
сахару,  всего каких-нибудь полфунта.  •отЯ ЊадзЯ не остановила ее,  девочка
вежливо сделала реверанс,  а потом поцеловала ей руку.  Љогда они разошлись,
ЊадзЯ невольно обернулась и заметила, что девочка тоже оглЯдываетсЯ.
     "Ћна тоже думает,  - сказала про себЯ ЊадзЯ, - что Я выгонЯю из дому ее
мать!"
     „октор Ѓжеский после  завтрака прогуливалсЯ в  саду  с  трубкой.  ЊадзЯ
увлекла его в беседку,  посадила на скамью и,  обвив руками его шею, шепнула
ему на ухо:
     - Џапочка,  Я  не стану открывать здесь пансион.  Џусть половину учениц
возьмет панна –ецилиЯ,  а  те,  которые ходили к учителю,  пусть останутсЯ у
него. ‚ы не сердитесь, папочка?
     - Ќет, милочка.
     - Ђ вы знаете, почему Я должна так поступить?
     - џ знаю, что ты должна так поступить.
     - € вы, папочка, не думаете, что это худо?
     - Ќет.
     - Ђх папочка,  папочка, какой вы добрый, вы просто свЯтой! - прошептала
ЊадзЯ, положив голову отцу на плечо.
     - ќто ты свЯтаЯ, - ответил он, - и поэтому тебе все кажутсЯ свЯтыми.
     Ќо мать, узнав о решении Њадзи, пришла в отчаЯние.
     - Њорочишь только голову нам с отцом,  да и себе,  - говорила она. - ’о
открываешь пансион,  то начинаешь колебатьсЯ,  то ЯвлЯетсЯ у тебЯ охота,  то
пропадает,  словом, что ни час, то новый план. ’ак не может продолжатьсЯ! ’ы
взЯла на себЯ обЯзательство перед людьми...
     - Ќу,  уж извини, матушка, - прервал ее отец. - Ћна всех предупреждала,
что окончательно решит вопрос в августе.
     - —то же,  ты  хочешь отослать ее  в  ‚аршаву,  ”еликс?  -  воскликнула
докторша, сдерживаЯ слезы.
     „октор молчал.
     - Њамочка,  -  сказала ЊадзЯ,  - неужели вы допустили бы, чтобы по моей
вине погиб учитель?
     - —то за болезненнаЯ щепетильность!  -  воскликнула докторша.  -  Љогда
Ѓжозовский переезжал сюда,  он знал, что повредит отцу. € все же он переехал
и... мы на него не в претензии...
     - Џоложим, всЯко бывало, - заметил доктор.
     - „а,  - сказала мать, - но мы не выражали ему своей неприЯзни, а он не
спрашивал, не доставлЯет ли нам неприЯтностей.
     - „обра желаешь, добро и делай, - сказал отец.
     - ’ы,  милый,  создан отшельником,  -  с раздражением прервала докторша
мужа, - и умеешь возвыситьсЯ даже над любовью к детЯм. Ќо Я только мать и не
позволю,  чтобы погибла моЯ роднаЯ дочь,  хоть она и  капризница и не думает
обо мне.
     - Ђх, мама! - прошептала ЊадзЯ.
     - џ созову народ,  -  с воодушевлением говорила докторша.  - Џусть весь
город сойдетсЯ, пусть самые лютые враги рассудЯт, кто прав?
     - ‚раги - плохие судьи, - заметил отец.
     - Џусть судЯт друзьЯ! Џусть придут ксендз, Њентлевич и даже этот старый
чудак, который, несмотрЯ на свои восемьдесЯт лет...
     - Њайору еще нет восьмидесЯти, - прервал доктор жену.
     ’а повернулась и выбежала в кухню.


                           ѓлава двадцать третьЯ

                               ‘емейный совет

     ‚ четыре часа пополудни начали сходитьсЯ гости,  приглашенные на совет.
Џервым  ЯвилсЯ пан  Њентлевич в  новом  костюме в  полоску и  таком  широком
воротничке,  что концы его упирались в  ключицы.  ‡атем пришел майор с двумЯ
кисетами табаку,  точно  он  собралсЯ в  дальнюю  дорогу,  и  седой  ксендз,
которому дружески подмигнула докторша;  потираЯ руки,  старик тоже подмигнул
ей в ответ.  Ќаконец Явилась и панна –ецилиЯ. ‡апыхавшись, она упала на стул
в  комнатке Њадзи и стала умолЯть пани Ѓжескую разрешить ей не ходить в сад,
где  собралось столько мужчин.  Ќо  докторша взЯла  ее  за  руку,  увлекла в
беседку и бледную, как полотно, усадила напротив майора.
     - Њайор, будьте сегоднЯ осторожны, - шепнула старику пани ЃжескаЯ.
     - ‚ы  только менЯ  не  учите,  -  проворчал майор,  с  Яростью доставаЯ
проволоку длЯ своей трубки,  кремень, губку и пачку серных спичек с цветными
головками.
     “ Ѓжеских полдник всегда бывал хорош, а сегоднЯ превзошел все ожиданиЯ.
Ќикогда еще  никто не  видывал такого крепкого кофе,  такой толстой пенки на
сливках и  стольких сортов булочек,  калачей,  сухих и рассыпчатых пирожных,
лепешек, обсыпанных маком и сахаром, и все это прЯмо с пылу.
     Ќа  стол поставили даже кипЯщий самовар на  случай,  если майор захочет
чаю, и докторша самолично принесла из буфета бутылку белого арака, чтобы она
была под рукой,  если майору вздумаетсЯ вдруг выпить чаю с араком. ‚ кухне и
в кладовой, в саду и в беседке раздавалсЯ голос докторши, склонЯвшей во всех
падежах: пан майор, пана майора, пану майору...
     ЃеднаЯ панна  –ецилиЯ,  на  которую майор времЯ от  времени бросал,  по
мнению докторши,  наглые взглЯды,  то  бледнела,  то  краснела,  посматриваЯ
украдкой из-под длинных ресниц на ужасного старика, который во вред ее брату
пропагандировал реформаторские пилюли,  а  у  иксиновских детей  пользовалсЯ
славой не то людоеда, не то трубочиста.
     Љогда  докторша налила кофе,  майор поглЯдел на  сидевшего рЯдом с  ним
Њентлевича и сказал:
     - —то  это  ты  вырЯдилсЯ,  как мамка?  ‚оротник распЯлил,  прЯмо пупок
видно...
     Џанна –ецилиЯ невольно шепнула: "Ђх!" - а докторша торопливо сказала:
     - Ќе хотите ли,  пан майор,  калачика?  …ще тепленький!  Џанна –ецилиЯ,
намажьте, пожалуйста, булочку пану майору...
     Њайор,  которому так  деликатно напомнили о  присутствии панны –ецилии,
смутилсЯ и  с  неприЯзнью отвернулсЯ от  Њентлевича,  по  чьей  вине он  при
девушках вымолвил неприличное слово.
     ’ем  временем послушнаЯ панна  –ецилиЯ начала  намазывать маслом булку.
Ћднако она  была  так  смущена,  что  уронила нож,  смЯла  булку и  чуть  не
опрокинула стаканы с кофе. —тобы ободрить ее, майор спросил:
     - —то же это вы выгонЯете своего провизора?
     ‚  первую  минуту  панна  –ецилиЯ просто не  поверила,  что  это  майор
обращаетсЯ  к  ней.   ‘ообразив,   однако,  по  взглЯду  докторши,  что  это
действительно так, она собралась с духом и ответила:
     - „а, брат расстаетсЯ с паном ”айковским.
     - Џервый раз должен признать, что он прав, - сказал майор, чтобы совсем
завоевать расположение панны –ецилии. - ’акие скандалы устраивать в семейном
доме!
     - Ѓрат говорил,  что пан ”айковский не может работать в аптеке,  потому
что он лунатик.
     - Ќеужели? - воскликнула ЊадзЯ. - Ћн ходит по крышам?
     - Џредставьте себе,  позапрошлой ночью  он  в  кухню,  на  второй этаж,
пробралсЯ через окно по карнизу.
     - Љакое счастье,  что он  не попал к  вам!  -  вздохнула с  облегчением
ЊадзЯ.
     - ЊадзЯ! - сказала докторша.
     - џ,  -  продолжала панна –ецилиЯ,  - умерла бы со страху. ‚едь кричать
было бы нельзЯ, он проснулсЯ бы и упал.
     - Џринеси-ка нам,  ЊадзЯ,  шахматы,  -  попросил майор. Ћн торжествующе
посмотрел  на   докторшу,   котораЯ  готова  была  обнЯть  его  за   такт  и
находчивость.
     - Ђ может, сегоднЯ вы не будете играть? - сказала докторша, когда ЊадзЯ
вернулась с шахматами. - Ќам ведь надо посоветоватьсЯ.
     - Ќе будем же мы советоватьсЯ ночь напролет,  -  проворчал майор.  - Њы
ведь не лунатики.
     ‚се это времЯ пан Њентлевич краснел, как барышнЯ. …го смущал и случай с
паном ”айковским, и собственный воротничок, который решительно показалсЯ ему
слишком  широким.  ѓирлЯнду на  шее  из  крапивы и  чертополоха предпочел бы
сейчас несчастный Њентлевич этому подлому воротничку.  ‚сЯкий раз,  когда на
него  смотрела одна  из  барышень,  он  вспоминал о  той  части своего тела,
которую с такой грубой откровенностью назвал майор.
     Љогда  убрали  со  стола  и  майор  принЯлсЯ набивать трубку табаком из
своего шитого кисета, докторша, вздыхаЯ, спросила:
     - —то вы думаете,  пан майор, о новом капризе Њадзи? Ќадоел ей пансион,
хочет ехать в ‚аршаву.
     - ‘илком ее не удержишь, - ответил майор.
     - Ћднако же родительскаЯ власть... - вмешалсЯ ксендз.
     - Џанне Њагдалене и  думать об этом нельзЯ,  -  подхватил Њентлевич.  -
‚есь город удивлен,  начальник земской стражи говорил мне, что это просто ни
на что не похоже,  и  сам уездный начальник прекратил прием,  когда узнал об
этом.  Ћн расхаживал по кабинету,  заложив руки за спину,  и все говорил про
себЯ: "’ак! так!.."
     - ‘лышишь, ЊадзЯ, - поднЯв вверх палец, произнесла докторша.
     - †аль,  что вы сразу не пригласили начальника земской стражи,  если он
должен решать вопрос о будущности Њадзи, - проворчал майор.
     - Ќо общественное мнение, пан майор! - воскликнул Њентлевич.
     - Ћна почти заключила условиЯ, - вставила докторша.
     - Џовиновение родителЯм - свЯтой долг детей, - прибавил ксендз.
     - Џочему ты не хочешь открывать пансион? - спросил майор у Њадзи.
     - „ело в том, пан майор, - начала ЊадзЯ, - что у здешнего учителЯ жена,
пЯтеро детей  и  бабушка.  Ђ  жалованьЯ он  получает сто  пЯтьдесЯт рублей в
год...
     - Љороче, - остановил ее майор.
     - џ  коротко  говорю.  „вадцать рублей  в  месЯц  учитель подрабатывает
частными уроками.  Ќо, пан майор, его ученицы хотЯт теперь перейти ко мне, и
учитель терЯет свои двадцать рублей в  месЯц,  он  вынужден поэтому отослать
жену с тремЯ детьми в деревню.
     - Ќу,  а ты почему хочешь уехать? - допытывалсЯ майор. - “ тебЯ-то есть
ученицы...
     - „а...
     - ’ак открывай пансион.
     - џ не могу разрушать жизнь учителЯ, не могу отрывать детей от матери и
отца.  ђазве это  будет справедливо,  если после стольких лет работы человек
пропадет...
     - Ѓжозовский не  был  так  щепетилен с  твоим отцом,  -  прервала Њадзю
докторша.
     - Њожет,  у доктора Ѓжозовского не было другого места. Ђ мне предлагают
прекрасные условиЯ в ‚аршаве.
     - Џанна –ецилиЯ,  скажите же вы что-нибудь!  -  воскликнула докторша. -
‚едь вы имеете право не освободить Њадзю от слова, которое она вам дала.
     - Ћдин бог знает,  чего мне это стоит, - тихо ответила панна –ецилиЯ. -
Ќо побуждениЯ панны Њагдалены настолько благородны...
     - Ђ как отец? •отел бы Я знать, что он об этом думает, - сказал ксендз.
     - ‚ы обидите весь город, всю... - начал Њентлевич.
     - ’ы что, отец ей? - оборвал его майор.
     - Њне сказать нечего,  -  проговорил доктор. - ’Яжело, что она уезжает,
но менЯ радуют ее побуждениЯ. Ќадо думать не только о своих интересах...
     - Њилый доктор, - возразил майор, - если бы каждый солдат думал о шкуре
своего соседа,  а  то и  неприЯтелЯ,  нечего сказать,  хороша была бы армиЯ!
Љаждый должен думать о себе!
     - ‘лышишь,  ЊадзЯ?  -  сказала докторша,  бросив на  майора благодарный
взглЯд.
     - ‚ конце концов,  -  снова заговорил Њентлевич, - если панна Њагдалена
хочет  возместить учителю потери,  она  может давать ему  от  каждой ученицы
определенный процент...
     - Љак ты ќйзенману, чтобы он тебе не мешал, - прибавил майор.
     - Џослушайте, что Я вам скажу, - взволнованным голосом начала докторша.
- Њуж у  менЯ такой,  что Я  уже не  решилась бы  ограничивать свободу наших
детей,  если бы речь шла только о свободе.  Ќо что ждет Њадзю в ‚аршаве? Ћна
будет учительницей год,  два,  десЯть лет,  а потом?..  “мрем мы, так детЯм,
кроме старого дома и  нескольких моргов земли,  ничего не  оставим.  —то она
тогда будет делать?
     - ’о же самое ждет ее, если она останетсЯ здесь, - вставил доктор.
     - Ќо тут у  нее был бы небольшой пансион...  свой собственный.  Ћна так
бережлива,  что лет за  пЯтнадцать могла бы кое-что отложить,  -  продолжала
мать. - ’ы ведь сам решил, ”еликс, что те пЯтнадцать рублей в месЯц, которые
она  хочет  платить нам  за  помещение и  обеды,  мы  будем  собирать ей  на
приданое...
     - “ Њадзи есть приданое, четыре тысЯчи рублей, - вмешалсЯ майор.
     - Ќу,  что  вы  говорите,  пан майор?  -  возразила докторша.  -  ЊадзЯ
получила от бабушки не четыре,  а три тысЯчи,  и сейчас от них не осталось и
половины.
     - Ђ Я вам говорю, сударынЯ, что ЊадзЯ получит четыре тысЯчи. Ќе сейчас,
а года через два, - отрезал майор.
     ‚ беседке воцарилась тишина. Ќо тут Њентлевич, самый сообразительный из
всех присутствующих, наклонилсЯ и поцеловал майора в плечо.
     - ’ы что, Њентлевич, совсем уже ошалел? - крикнул майор.
     - ЊадзЯ, поблагодари же пана майора, - сказал ксендз.
     ЊадзЯ стоЯла изумленнаЯ, ничего не понимаЯ. Ќо докторша расплакалась.
     - Ќикогда уже ЊадзЯ не будет принадлежать мне!  -  воскликнула она. - ‚
детстве у менЯ отнЯла ее бабушка,  потом эта несчастнаЯ ‹Яттер, пусть бог ей
простит, а теперь майор...
     - € не думаю Я ее отнимать,  - отрубил майор, - и при жизни ни гроша ей
не дам.  Њолода, пусть поработает. Ќо не болтайте, пожалуйста, что у девушки
не обеспечено будущее!
     - Ђ  что,  если  пригласить нашего  учителЯ  в  пансион  на  работу?  -
загорелсЯ Њентлевич. - Ћн мог бы учить девочек арифметике, географии.
     - џ  думала об этом,  -  ответила ЊадзЯ,  -  но он освобождаетсЯ только
после четырех, а у нас в это времЯ уже должны кончатьсЯ занЯтиЯ.
     Њайор задумалсЯ.
     - ‘колько ты бы получала в месЯц? - спросил он у Њадзи.
     - Ќа нас двоих рублей шестьдесЯт.
     - ‘тало быть,  если разделить на троих,  получитсЯ по двадцать рублей в
месЯц.  €гра не стоит свеч! - заключил майор. - Ќу, ксендз, давайте садитьсЯ
за работу!
     € он высыпал фигуры на шахматную доску.
     - ’ак как же?  —то же вы посоветуете?  -  с  жаром спрашивала докторша,
хватаЯ майора за плечо. - „олжна же Я наконец знать, как ей поступить.
     - Ћна лучше нас знает об этом, - ответил майор.
     - Ќо Я-то, Я, мать, ничего не знаю.
     Њайор оперсЯ одной рукой на шахматную доску, другой на спинку скамьи и,
повернувшись всем корпусом к докторше, заговорил, пристукиваЯ турой:
     - Џансион мне  сразу не  понравилсЯ,  потому что  ЊадзЯ длЯ  начальницы
слишком молода.  „а и  платить ей будут мало,  а  там и вовсе перестанут,  и
девчонка за несколько лет разоритсЯ.  —то же потом?  „а все то же! ’ак пусть
уж едет в  ‚аршаву,  раз хочет работать,  за что Я  хвалю ее.  Џусть на свет
поглЯдит, не на этот иксиновский курЯтник. ’ам, может, и хорошего парнЯ себе
найдет.  Ђ  через год-другой,  как уйду Я  на  вечный покой,  получит четыре
тысЯчи, а может, и побольше. ‘ такими-то деньгами да с опытом, если захочет,
может открыть пансион, только уж настоЯщий.
     - ‚от видите,  мама,  пан майор велит мне ехать в  ‚аршаву,  -  сказала
ЊадзЯ.
     - Ћбними  же  майора!  Џоблагодари его!  -  подтолкнул ксендз  Њадзю  к
майору.
     - Ќу-ну!  -  сказал майор. - …сли Я ее обнимаю, то делаю это без вашего
позволениЯ,  ваше преподобие. Ђ благодарить не за что, не заберу же Я деньги
в могилу.
     - Ќе  знаю,  прилично  ли  мне  принимать  такой  подарок,  -  заметила
смущеннаЯ ЊадзЯ.
     ‘тарик  с  трубкой в  зубах  сорвалсЯ со  скамьи,  сверкнул налившимисЯ
кровью глазами и,  подбоченЯсь,  начал изгибатьсЯ, как балерина, и пискливым
голосом передразнивать Њадзю:
     - ”и-фи-фи!  Џодарок не могу принЯть! € ты, сопливица, лезешь со своими
замечаниЯми?  •очешь отблагодарить менЯ, - прибавил он помЯгче, - так, когда
услышишь,  что старухи менЯ обмыли,  прочти на  всЯкий случай молитву за мою
душу. Ђ вдруг и впрЯмь есть какаЯ-нибудь душа? - прошептал он.
     - Ђх, вот как? - вскричал ксендз, с гневом отодвигаЯ шахматную доску. -
џ с такими не играю, которые говорЯт, будто души нет...
     - џ сказал: может, и есть! - рЯвкнул майор, хлопнув кулаком по столу.
     - Ќу,  тогда дело другое,  - ответил успокоенный ксендз. - Ќачинайте...
‚прочем, нет, сегоднЯ Я начинаю.
     Љогда началась игра,  панна –ецилиЯ сделала знак Њадзе,  и  они  тайком
убежали в глубь сада.
     - Ѓоже!  - прошептала панна –ецилиЯ, оглЯдываЯсь по сторонам и хватаЯсь
руками за голову. - Ѓоже! —то со мной? ‚ жизни не видала такого человека.
     - ‚ы это о майоре? - спросила ЊадзЯ.
     - Љонечно!  Ћ  ком же еще Я могу говорить в эту минуту?  ‡наете что,  -
прибавила вдруг панна –ецилиЯ, - давайте будем говорить друг другу "ты".
     - Ђх, как это хорошо! - ответила ЊадзЯ.
     Ћни поцеловались,  и раскрасневшаЯсЯ панна –ецилиЯ продолжала,  сверкаЯ
глазами:
     - Љакой он хороший человек! Ќет, он просто ангел! ‚прочем, нет, с такой
трубкой нельзЯ быть ангелом,  но  какой это благородный человек!  Ћднако как
при этом груб! …сли бы он мне сказал так, как пану Њентлевичу... Ѓоже!..
     Љ  барышнЯм подошла докторша,  а  затем пан Њентлевич,  который под тем
предлогом, что у него болит горло, повЯзал себе красную шею носовым платком.
     Џанна –ецилиЯ,  увидев эту повЯзку,  опустила длинные ресницы,  а ЊадзЯ
едва удержалась от нового взрыва весельЯ.  Љ счастью, Њентлевич заговорил, и
она стала слушать его.
     - Џан  майор  прав,  -  говорил  Њентлевич,  -  когда  называет €ксинов
курЯтником!  ‘коро отсюда все уедут.  Џан Љруковский уже уехал, заседатель с
семьей тоже собираетсЯ перебратьсЯ в  ‚аршаву.  € Я здесь не задержусь,  нет
здесь длЯ менЯ полЯ деЯтельности. „а и к ќйзенману Я начинаю терЯть доверие.
     ‚ беседке поднЯлсЯ шум:  ксендз объЯвил мат, а майор доказывал, что тот
не  имеет  представлениЯ  об  игре  в  шахматы.   ЏартиЯ  была  прервана  на
предпоследнем ходе,  так  как майор ни  за  что не  соглашалсЯ признать мат,
которого не было бы,  если бы королева его занимала вон ту позицию,  если бы
конь стоЯл вон там, а тура вот здесь...
     - „а,  -  отрезал ксендз,  -  и  если бы ваш король мог выходить в сад,
когда ему не хватит места на шахматной доске.
     Ћба  старика,   перебраниваЯсь,  начали  собиратьсЯ  восвоЯси.  „амы  с
Њентлевичем подошли к беседке.
     - Ќу,  спасибо,  пани докторша,  за полдник!  ‡амечательный полдник,  -
сказал майор.  -  Ђ ты, малютка, - прибавил он, целуЯ Њадзю в голову, - беги
отсюда куда глаза глЯдЯт.  ‚ этой дыре барышни стареют, а мужчины глупеют, -
закончил он и поглЯдел на Њентлевича.
     - џ тоже уезжаю отсюда, - сказал Њентлевич. - Ћткрою контору в ‚аршаве.
     - ’олько купи себе сперва другую рубашку,  а то эта как-нибудь свалитсЯ
у тебЯ с плеч, - прервал его майор.


                          ѓлава двадцать четвертаЯ

                                   Ћтъезд

     ‘пустЯ несколько дней ксендз,  майор и Њентлевич снова были на полднике
в саду у доктора Ѓжеского. Љсендз только что протЯнул руку, чтобы взЯть себе
сахару, как прибежала кухарка с криком:
     - ’елеграмма! Џанночке телеграмма!
     €, бросив на стол депешу, с беспокойством уставилась на Њадзю.
     „октор  поднЯл  голову,  докторша встревожилась,  ЊадзЯ  побледнела,  а
ксендз с рукой, протЯнутой к сахарнице, повторил:
     - ’елеграмма? —то бы это могло быть?
     - Ќу,  что особенного?  -  заметил Њентлевич, который больше чем другие
иксиновцы привык к депешам. Ћднако и на его лице изобразилось волнение.
     - ’елеграмма? Њадзе? - бормотал обеспокоенный ксендз.
     - “ж не болен ли ‡дислав? - прошептала докторша.
     ’олько майор, который на полЯх сражений привык к опасностЯм, не потерЯл
присутствиЯ духа при таком чрезвычайном происшествии,  каким была телеграмма
в  €ксинове.  ‚се взоры обратились на него,  и  все вздохнули с облегчением,
когда неустрашимый старец взЯл со стола депешу,  разорвал ее со свойственной
ему стремительностью и, отодвинув подальше бумагу, начал читать по складам:

     "…сли  принимаешь место  приезжай  воскресенье путевые  издержки  будут
возвращены ответ оплачен.
                                                               ЊалиновскаЯ".

     - џ что-то не соображу, - сказал майор.
     - ‚се  Ясно,  -  сказала  ЊадзЯ,  заглЯдываЯ в  телеграмму через  плечо
майора. - џ сейчас же отвечу панне Њалиновской, а в субботу уеду в ‚аршаву.
     - Ќе увидишьсЯ с ‡осей, - прошептала докторша.
     - Ќу, не говорила ли Я, что беда пришла? - всхлипнула кухарка, поднимаЯ
к глазам передник.
     - Џрочти-ка  еще  раз,  -  в  замешательстве сказал  доктор.  -  Њожет,
что-нибудь не так...
     - Ќет, папочка, - ответила ЊадзЯ. - ќто волЯ божьЯ!
     - Џравильно говоришь! - вмешалсЯ ксендз. - ‚ыше воли божьей не будешь.
     - Ђ может,  вы,  панна Њагдалена,  не согласитесь принЯть это место?  -
заметил Њентлевич. - ’огда и уезжать не надо...
     Њайор посмотрел на него глазами,  налившимисЯ кровью, и молодой человек
под этим взглЯдом заерзал на скамье.
     - Њентлевич!  Њентлевич!  -  сказал майор, грозЯ ему толстым пальцем. -
‡наю Я, Њентлевич, что ты во сне видишь...
     - „аю слово, пан майор, - запротестовал тот в испуге.
     - „а,  да!  -  настаивал майор.  -  Ќо  только  знаешь,  что  из  этого
получитсЯ? ‚от что!..
     € он поднес ему кукиш под самый нос,  так что смиренный поклонник Њадзи
даже отшатнулсЯ.
     - ’ак что же из этого получитсЯ?  -  спросила докторша,  занЯтаЯ своими
мыслЯми.
     - Љукиш, - заЯвил майор.
     - ЊадзЯ не поедет!  - с радостью воскликнула беднаЯ мать, хватаЯ майора
за руку.
     - Ћтчего же  ей не ехать?  -  с  удивлением сказал старик.  -  Џоедет в
субботу.
     - ‚ы же, пан майор, сказали, что нет, - ответила докторша.
     - ќ, да это Я Њентлевичу сказал.
     - ‘лово чести... - покраснев до корней волос, клЯлсЯ Њентлевич.
     - ‚  субботу  утром  ЊадзЯ  поисповедуетсЯ перед  обедней,  которую  мы
отслужим за ее здоровье, - сказал ксендз, - ну и причаститсЯ...
     - Ѓоже,  боже!  € она должна ехать?  -  сокрушалась докторша.  - ‚едь и
каникулы еще не кончились, да и сестру ей следовало бы повидать...
     - „олг прежде всего! Ќадо о том думать, что кусок хлеба дает! - рЯвкнул
майор,  хлопнув кулаком по столу.  -  Ђ вы,  сударынЯ, не расстраивайтесь по
пустЯкам, а то сделаете из девчонки слюнтЯЯ. Ќадо так надо!
     - џсное дело! - прошептал доктор.
     ЊадзЯ присела к матери и обнЯла ее за шею.
     - ‡наете, мамочка, Я очень довольна! Њне у вас хорошо, прЯмо как в раю,
но Я,  мамочка, уже скучаю без дела. „а и прекрасно мне будет у этих господ,
очень будет весело,  ведь панна ЊалиновскаЯ такаЯ благороднаЯ женщина. †аль,
что вы ее не знаете...
     Ќо мать уже плакала,  и  ЊадзЯ,  опершись головой на материнское плечо,
тоже начала плакать.  “ ксендза в глазах стоЯли слезы,  доктор сосал дешевую
сигару, пан Њентлевич склонилсЯ над столом, а кухарка ревмЯ ревела на кухне.
     “видав это, майор поднЯлсЯ со скамьи и со словами:
     - џ сейчас...  - направилсЯ в глубь сада, на ходу вытаскиваЯ из кармана
фулЯровый платок.
     ЊадзЯ чувствовала,  как  мучительнаЯ судорога сводит ей  лицо,  сжимает
горло, медленно подступает к сердцу. Ќо она стала успокаивать мать:
     - € чего это Я?  Ќу не смех ли?  Ќет, вы только послушайте, мама, что Я
вам скажу:  представьте себе, что у вас с папой не один, а два сына. ‡дислав
уже устроен,  а  Я,  младший сын,  только должна начать зарабатывать себе на
жизнь.  Ѓоже мой,  какой это грех горевать в такую минуту!  ‘колько людей не
имеют работы и напрасно ищут ее.  Ћни бы несколько лет жизни отдали за любую
работу;  а Я такаЯ счастливаЯ, что без труда получила место, и - реву! € вы,
мама,   тоже...  Џравда,  ваше  преподобие,  это  грех?  Њамочка,  Я  говорю
совершенно серьезно...
     - ’ы говоришь, как христианка, - поддержал Њадзю ксендз.
     - ‚се  это  бабьи  церемонии,  -  подходЯ к  беседке,  сказал майор,  у
которого нос стал совершенно сизым. - ‚место того чтобы бога благодарить, да
девчонке уши надрать,  чтобы хорошенько занималась с  ученицами,  вы  ревете
так,  точно у вас палец нарывает.  ‘коро станете расстраиватьсЯ, когда муж к
больному в деревню поедет.
     - Љ  больным ездит только ксендз со  свЯтыми дарами,  а  доктор ездит к
пациентам, - прервал его ксендз.
     - ‚ы,  ваше преподобие,  своих служек учите церковной службе,  а мне не
указывайте! - размахиваЯ трубкой, отрезал рассерженный майор.
     - ЊадзЯ, принеси-ка шахматы, - сказал доктор.
     - џ вам помогу, - вызвалсЯ Њентлевич.
     - Њентлевич,  ну-ка посиди! - рЯвкнул майор, стуча трубкой по скамье. -
Ћн  поможет ей принести шахматы,  слыхано ли дело!  џ  тебе как-нибудь такое
учиню, что ты сразу перестанешь за девками бегать!
     - —то это вы там, пан майор, учинЯть собираетесь? - заметил ксендз. - Ђ
еще обижаетесь, когда вас поправлЯют!
     - —ертов поп! - проворчал майор, высыпаЯ на доску фигуры. Ћднако тут же
смолк,  заметив,  что ксендз смотрит на него так, точно сейчас обидитсЯ и не
станет играть в шахматы.
     ‚ечер прошел не  так весело,  как обыкновенно.  Љсендз делал ошибки,  а
майор не поднимал шума,  только тихо ворчал,  что не сулило ничего хорошего.
Њентлевич с  затуманенными глазами  рассказывал вполголоса доктору,  что  не
находит в €ксинове приложениЯ длЯ своих способностей;  доктор сосал потухшую
сигару и слушал его, глЯдЯ в потолок беседки, увитый густыми листьЯми. ЊадзЯ
стала было прохаживатьсЯ по саду, но почувствовала, что совсем расстроена, и
решила наконец пойти прогулЯтьсЯ за город.
     "‘хожу на кладбище, - сказала она себе, - попрощаюсь с бабушкой".
     Ћна нарвала в саду цветов,  сделала два букета и, выйдЯ по переулкам за
город, направилась по дорожке через поле.
     ЌадвигалсЯ вечер.  Ќа холме раздавались крики пастухов, гнавших скотину
в город:  по дороге,  между темными стволами лип,  катились воза со снопами.
‚ремЯ от  времени полевой кузнечик выскакивал у  Њадзи из-под  ног или баба,
тащившаЯ в  рЯдне  охапку травы,  приветствовала ее  словами:  "‘лава €исусу
•ристу!"
     „орожка вывела Њадзю к кладбищу,  и девушка вспомнила, что в этом месте
–инадровский обычно  перескакивал через  ограду,  когда  шел  на  свидание с
панной …вфемией или прощалсЯ с нею.
     - ЃеднЯга!  -  сказала  про  себЯ  ЊадзЯ,  сворачиваЯ  к  кладбищенским
воротам.  -  Ќадо за него помолитьсЯ.  Ћбе мы забыли о  нем,  а ему,  может,
больше,  чем другим,  нужна молитва", - прибавила она, не без горечи думаЯ о
панне …вфемии.
     ‘амоубийц хоронили в  углу кладбища,  отделенном кустами можжевельника,
терна и  шиповника.  Ќемного там было могил:  спившегосЯ бондарЯ,  служанки,
котораЯ покончила с собой из-за ребенка,  да –инадровского. Ћдна могила ушла
уже в землю,  другаЯ поросла высокой травой, а третьЯ, у ограды, была совсем
свежаЯ.
     ‚друг ЊадзЯ остановилась в  изумлении.  Љто-то  помнил о  –инадровском,
смотрел за  его  могилой.  ЌеизвестнаЯ рука обнесла ее  оградой из  палочек,
посадила цветы в горшках и, видно, каждый день украшала свежими цветами. „а,
это  Ясно!  Њожно было даже отличить вчерашние,  позавчерашние и  совсем уже
увЯдшие цветы.
     “ Њадзи слезы выступили на глазах.
     "Ђх,  какаЯ Я гадкаЯ, - подумала она, - и какаЯ благороднаЯ девушка эта
”емцЯ!.. Љонечно, только ”емцЯ помнит об этой могиле!"
     ЊадзЯ положила на могилу два цветка из своего букета и,  опустившись на
колени, прочла молитву. ‡атем она вернулась на могилу бабушки, помолилась за
душу своей дорогой опекунши и с двойным старанием стала убирать ее могилу.
     "•орошаЯ,  благороднаЯ девушка ”емцЯ!  -  думала она.  -  Ђ  мы все так
сурово осуждали ее..."
     Ќезадолго  до  захода  солнца  скрипнули  ворота,  и  кто-то  вошел  на
кладбище.  ЊадзЯ с бьющимсЯ сердцем спрЯталась между деревьЯми,  она думала,
что это панна …вфемиЯ, и не хотела обнаружить, что знает ее тайну.
     „ействительно,  послышалсЯ тихий  шорох,  и  на  боковой  дорожке вдоль
кладбищенской  ограды  проскользнула фигура  женщины  в  темном  платье.  ‡а
ветвЯми ЊадзЯ не  могла узнать ее,  но была уверена,  что это панна …вфемиЯ,
потому что женщина направилась прЯмо к месту захоронениЯ самоубийц.
     "Љак  она,  беднЯжка,  видно,  переменилась,  -  думала ЊадзЯ,  -  даже
движениЯ у нее стали иными,  какими-то робкими и благородными... Ђх, какаЯ Я
гадкаЯ! Њне первой надо подойти к ней..."
     Џанна …вфемиЯ действительно должна была очень переменитьсЯ,  Њадзе даже
показалось,  что  она похудела и  стала выше ростом.  „вижимаЯ любопытством,
ЊадзЯ осторожно двинулась вперед.
     „ама  в  темном подошла к  могиле –инадровского.  Ћна  положила на  нее
небольшой венок, а затем наклонилась и начала убирать могилу.
     "”емцЯ?  Ќет,  не ”емцЯ..." -  говорила про себЯ ЊадзЯ,  всматриваЯсь в
фигуру женщины. € вдруг крикнула:
     - ’ак это вы, это ты, –ецилиЯ!
     €,  подбежав к испуганной и смущенной панне –ецилии,  она схватила ее в
объЯтиЯ.
     - ’ак это ты помнишь об этом несчастном?  € Я не догадалась сразу,  что
это ты... ЊилаЯ моЯ, золотаЯ!
     - Ђх боже,  дорогаЯ ЊадзЯ,  -  оправдывалась панна –ецилиЯ. - ќто такой
маленький знак вниманиЯ!  Њы должны помнить о чужих покойниках, чтобы другие
помнили о наших.  ’олько молю тебЯ и заклинаю.  -  прибавила она,  складываЯ
руки,  -  никому ни  слова!  “  менЯ были бы  большие неприЯтности,  если бы
кто-нибудь об этом дозналсЯ.
     ЊадзЯ  помогла  панне  –ецилии огородить могилу  палочками,  помолилась
вместе с нею, и они вдвоем ушли с кладбища.
     - €так, завтра ты уезжаешь? - спросила панна –ецилиЯ.
     - џ должна ехать.
     - џ буду скучать без тебЯ, - говорила панна –ецилиЯ, - тем более что мы
так поздно с  тобой познакомились.  —то ж,  ничего не поделаешь!  ‹учше тебе
отсюда  уехать!  „евушки  здесь  стареют,  как  сказал  почтенный  майор,  -
прибавила она с улыбкой,  -  а люди,  пожалуй,  черствеют. †изнь в маленьких
городках ужасна...
     - ’огда переезжай в ‚аршаву.
     - Љ  кому?  ‡ачем?  “  менЯ нет никаких знакомств,  а  главное,  Я  так
оторвалась от жизни, что боюсь даже вида чужих людей. ‚ конце концов и у нас
есть дети,  которых надо учить. џ останусь с ними, а отдыхать буду приходить
сюда, - прибавила панна –ецилиЯ, показываЯ на кладбище.
     - ’ы знала –инадровского?
     - Ќет.  Ќо сейчас Я его очень,  очень люблю.  Ћн,  видно,  был таким же
забро...  таким же диким,  как и Я... „а и у менЯ, - прибавила она с горьким
сожалением в голосе,  - есть могила, которой никто не помнит{457}, даже Я не
знаю,  где она.  ѓодами терзалась Я  от неизвестности,  а  сегоднЯ обманываю
себЯ, что это он здесь...
     Ћни подходили к  городу.  Џанна –ецилиЯ умолкла,  однако,  успокоившись
понемногу, сказала своим тихим голосом:
     - ’ы уж извини менЯ,  ЊадзЯ, но Я с тобой сегоднЯ прощусь. џ не посмела
бы проститьсЯ при людЯх...
     Ћни обнЯлись.
     - Џомни обо мне,  если хочешь,  - говорила панна –ецилиЯ, - и пиши хоть
изредка! ‚прочем, Я знаю, там ты найдешь новых подруг...
     - Ќи  одна из  них  не  будет такой доброй и  благородной,  как  ты!  -
прошептала ЊадзЯ.
     - ‚от  увидишь,  какой  смешной Я  тебе  покажусь,  когда  ты  будешь в
‚аршаве. Ќо Я тебЯ никогда не забуду!
     Ћна пожала Њадзе руку и  направилась в  сторону аптеки.  ЊадзЯ осталась
одна, ошеломленнаЯ этим странным прощаньем.
     „ома  мать  гладила белье и  укладывала вещи,  и  ЊадзЯ ушла  к  себе в
комнатку, куда вскоре зашел и отец. Ћн сел на диван и закурил трубку.
     - —то ж, - сказал он, - завтра в это времЯ ты будешь уже в вагоне?
     “ Њадзи захватило дыхание. Ћна села рЯдом с отцом, взЯла его за руку и,
заглЯдываЯ ему в глаза, спросила:
     - Џапочка, может, Я плохо поступаю, что уезжаю и бросаю вас?
     - Ќу,  ну!  ’олько без излиЯний,  -  с  улыбкой ответил отец,  гладЯ ее
волосы.  - ђазумеетсЯ, и нам и тебе жалко, что ты уезжаешь, не надо, однако,
преувеличивать! ‚зглЯни на менЯ, Я и не думаю огорчатьсЯ, потому что наперед
знаю, что это необходимо длЯ твоего счастьЯ, кроме того, Я уверен, что через
год-полтора ты вернешьсЯ, и мы будем жить вместе.
     - Ђх, как мне хочетсЯ вернутьсЯ сюда!
     - ‚ернешьсЯ,  милочка.  ’вой пансион -  это дело неплохое.  ‚  €ксинове
может существовать даже четырехкласснаЯ или пЯтикласснаЯ школа,  надо только
серьезно взЯтьсЯ за это дело.  Њайор говорил мне,  что он готов дать тебе на
пансион тысЯчу,  даже две тысЯчи рублей,  только бы  ты подобрала в  ‚аршаве
учительниц,  а  главное,  сама на практике познакомилась с  административной
стороной дела.
     - Џан майор сказал это тебе? - с радостью воскликнула ЊадзЯ.
     - „а, он и сам тебе скажет об этом. Ќу вот видишь, ты уезжаешь вовсе не
навсегда,  а лишь временно, на практику. Џоэтому Я совсем не огорчаюсь, да и
мать,  хоть и прольет,  наверно, слезу, все-таки спокойна. —ерез год-полтора
мы  снова будем вместе,  и  тогда ты уже не сбежишь от нас,  моЯ милочка,  -
прибавил отец, прижимаЯ дочь к груди.
     ЊадзЯ украдкой утерла слезы.
     - Ђ   теперь,   дитЯ  мое,   -   продолжал  доктор,   -   Я   дам  тебе
один-единственный совет, который ты постарайсЯ запомнить. ‡наешь нашу вишню,
ту,  что свешиваетсЯ через забор на  улицу?  ‚сЯк обрывает на  ней не только
спелые и неспелые Ягоды,  но даже цветы,  листьЯ,  ветви. ’ак вот, дитЯ мое,
тебе грозит такаЯ же опасность...
     - Њне, папочка?
     - „а.  ‹юди со всЯким человеком поступают точно так же:  они отнимают у
него деньги,  времЯ,  труд,  красоту,  ум,  сердце, даже доброе имЯ. Ћни все
отнимут у него,  если он не защититсЯ от них, противопоставив им собственный
эгоизм. Џоэтому умеренный эгоизм - благодетельнаЯ сила, забор длЯ вишни...
     - ќгоизм?
     - Ћн самый.  “ тебЯ его нет, и с этой точки зрениЯ ты калека, поэтому Я
не обращаюсь к  твоему эгоизму.  Ќо,  дитЯ мое,  -  говорил доктор,  обнимаЯ
голову дочери,  -  не  из  себЯлюбиЯ,  а  из  любви  к  людЯм,  не  позволЯй
обкрадывать себЯ и эксплуатировать.  †ертвуй собой,  ибо такова твоЯ натура,
но жертвуй собой ради добрых людей; чтобы добрым дать больше, берегись злых.
Џомни об этом, чтобы мир не оборвал и не поломал тебЯ, как уличные мальчишки
нашу вишенку.
     - Ђ как же мне узнать злых людей? - в задумчивости спросила ЊадзЯ.
     - „а,  это  трудный вопрос,  на  который Я  постараюсь коротко ответить
тебе. €щи друзей среди таких людей, которые не столько знамениты или богаты,
сколько  трудолюбивы;   эти  люди