  более  или  менее чувствительный выкуп,  что  сопровождалось
легкими вскриками.
     ‡аметив Њадзю, горничные стали серьезны, как сестры милосердиЯ, а лакеи
сделали вид, что это, собственно, они тащат наверх бутылки и полотенца.
     - —то случилось? - с испугом спросила ЊадзЯ.
     - ѓрафинЯ заболели,  у них мигрень, - с низким поклоном ответил один из
лакеев, с трудом подавлЯЯ вздох, который будто бы рвалсЯ из его груди.
     ѓрафиней называли тетю  ѓабриэлю,  котораЯ жила у  ‘ольских на  третьем
этаже.  “ этой дамы,  собственно,  не такой уж сердитой,  лежало в банке сто
тысЯч рублей.  †алуЯсь на скуку и  одиночество,  она целые дни разъезжала по
гостЯм,  вечера проводила в  театре,  а дома выходила только к обеду,  чтобы
доказать племЯннику и племЯннице, что она оставлена целым светом.
     “знав,  что Ђды и  ‘ольского нет дома,  ЊадзЯ вбежала на  третий этаж и
вошла  в  спальню  к  больной.  Ћна  застала  тетю  ѓабриэлю в  кресле;  всЯ
обложеннаЯ примочками и компрессами, старушка стонала, закрыв глаза, а панна
ќдита,  стараЯ компаньонка,  у которой тоже была повЯзана голова,  то и дело
менЯла больной примочки и компрессы.
     - Ќаконец-то кто-то поЯвилсЯ снизу!  -  простонала тетЯ ѓабриэлЯ, когда
ЊадзЯ вошла в  комнату.  -  џ  уже целый час умираю!  ‚ глазах у менЯ летают
черные  мушки,   рот  перекосило,  а  виски  так  ломит,  точно  их  сверлЯт
раскаленными сверлами.
     - “ менЯ тоже! - прибавила компаньонка.
     - ѓосподи, облегчи мои страданьЯ! - простонала тетЯ ѓабриэлЯ.
     - ѓосподи,  спаси и  помилуй пани ѓабриэлю!  -  прошептала компаньонка,
кладЯ еще один компресс на голову почтенной больной.
     - ‘ударынЯ, - непринужденно сказала ЊадзЯ, - не могу ли Я помочь вам?
     ЃольнаЯ открыла глаза.
     - Ђх, это вы? ќто очень мило, что вы навестили одинокую женщину, но чем
же вы можете помочь мне?
     - Ћтец,  -  сказала ЊадзЯ,  -  научил менЯ одному средству от  мигрени,
иногда оно помогает.
     Ћна  снЯла  пальто  и  шлЯпку  и,  встав  позади кресла больной,  стала
сбрасывать  все  полотенца  и  компрессы,   которыми  была  обложена  голова
старушки.
     - —то вы делаете? - крикнула компаньонка, ломаЯ руки. - ‚ы убьете ее!
     - Ћставьте,   ќдита!   -   слабым  голосом  произнесла  тетЯ  ѓабриэлЯ,
почувствовав приЯтную прохладу. - ‚едь отец панны Њагдалены доктор.
     ‚ эту минуту ЊадзЯ начала легкими движениЯми сжимать и растирать руками
лоб, виски и затылок больной. ’етЯ ѓабриэлЯ прислушалась к этим движениЯм, и
в голове у нее промелькнула вдруг мысль:
     "Ћткуда у нее такие руки? Ѓархат! Џрелестные руки!"
     ЊадзЯ все сжимала и  растирала голову больной дамы,  а та с напрЯженным
вниманием прислушивалась к прикосновениЯм ее рук.
     "Ђристократические руки!"  -  думала дама,  косЯсь на  длинные пальцы и
розовые ногти Њадзи.
     - ‚ерите, ќдита, мне легче! - сказала она вслух.
     - “му непостижимо! - воскликнула компаньонка.
     - “  менЯ  такое  ощущение,  точно  в  голову проникает теплый ветерок.
Ћчевидно, это магнетическаЯ струЯ. € боль стихает...
     …ще минута - и тетЯ ѓабриэлЯ была здорова.
     - ‚аш  отец,  -  сказала она  Њадзе в  знак благодарности,  -  наверно,
гомеопат или ученик графа Њаттеи.
     - Ќе знаю, сударынЯ.
     - Џоверите,  сударынЯ,  -  воскликнула компаньонка,  - мне тоже немного
лучше,  хотЯ Я  только смотрела на ваши движениЯ?  џ  в  самом деле чувствую
теплую  струю  воздуха в  левом  виске,  а  справа пропадает боль.  —удесное
средство! ‚ы, наверно, узнали какой-нибудь секрет у пани Ђрнольд...
     - Љто это? - спросила тетЯ ѓабриэлЯ.
     - Ђмериканка, втораЯ жена отчима панны Ќорской.
     - Ђх, той...
     - Ћна  знаменитаЯ  магнетизерка  и   общаетсЯ  с  духами,   -   сказала
компаньонка.
     Ќе успела ЊадзЯ спуститьсЯ с  третьего этажа к  себе,  как весь особнЯк
уже  кричал  о  чудесном  излечении графини  и  компаньонки.  …два  ‘ольские
вернулись  с   визита,   камердинер  тотчас   доложил  им   о   чрезвычайном
происшествии,  а тетЯ ѓабриэлЯ позвала их к себе и на двух Языках живописала
свои страданиЯ и способ лечениЯ,  примененный Њадзей.  Џри этом она особенно
подчеркивала нежность прикосновений и  удивлЯлась,  откуда у  дочери доктора
могут быть такие красивые руки.
     - Њне  нравитсЯ  средство  панны  Њагдалены,  -  произнес  ‘ольский,  у
которого  потемнело  желтое  лицо.  -  Њигрень  она  лечит  растираниЯми,  а
недостаток смелости поцелуЯми...
     - Ќе болтай глупостей! - воскликнула сестра.
     - Ќо  ведь ободрила же  она ‡осю поцелуЯми.  џ  искренне верю,  что это
помогает.
     Љогда они простились с теткой и оба спустились вниз, Ђда сказала брату:
     - ’олько, ‘тефек, не кружи Њадзе голову. ’ы, Я вижу, рассыпаешьсЯ перед
ней в комплиментах.
     - Ђ что, разве нельзЯ?
     - ЌельзЯ, потому что если девушка полюбит тебЯ...
     - ’о Я на ней женюсь, - ответил ‘ольский.
     - Ђ!.. Ќу в таком случае...
     - ’ы только устрой так, чтобы она полюбила! - прибавил он со вздохом.
     - Ќу, на это ты не рассчитывай! - решительно ответила сестра.
     - Ќе поможешь? - с удивлением спросил ‘ольский.
     - Ќет, - ответила Ђда. - ќто слишком серьезное дело.
     - Ќу как хочешь.
     Ћни поцеловались, но оба были рассержены.
     "‚ижу,  ‘тефек опЯть влюблен!  -  говорила про себЯ Ђда.  - •орошенькое
дело!  ‹ибо женитсЯ на Њадзе,  и тогда они оба ко мне охладеют,  либо бросит
бедную девушку,  к тогда она будет иметь право возненавидеть менЯ... …сли бы
на  свете были две Њадзи,  похожие друг на друга,  как две капли воды!  Ќет,
пусть даже одна была бы гораздо лучше и  красивей!  ’огда лучшую Я отдала бы
‘тефеку,  а  себе оставила бы обыкновенную.  €  мы все были бы счастливы,  а
так... кто знает, что с нами будет..."
     ‘ольский,  засунув  руки  в  карманы,  расхаживал по  своему  кабинету,
стараЯсь не смотреть на развешенные на стенах планы сахарного завода.
     "Ћна как искорка залетела к нам в дом,  -  думал он,  - и зажгла пламЯ,
которое достигло уже третьего этажа...  •а-ха!  -  смеЯлсЯ он.  - …сли панна
ЃжескаЯ будет всЯкий раз избавлЯть от мигрени бедную тетушку, та заподозрит,
что ее лекарь королевского происхождениЯ. ’олько французские короли исцелЯли
прикосновением от  золотухи...  Ђ  потом  панна ЃжескаЯ...  •а-ха-ха!  ‚ижу,
тетушка уже в нашем лагере!  Ќо Ђда?  ‚ечнаЯ историЯ с этим бабьем!  ‘колько
раз она мне говорила,  чтобы Я нашел себе жену,  похожую на Њадзю! Ђ как она
хвалит Њадзю,  как любит ее! € сейчас, когда Я нахожу жену, как нельзЯ более
похожую на Њадзю,  она говорит,  что не хочет вмешиватьсЯ в это дело... ‚едь
перед панной ќленой Ќорской Я  чист.  Ќе  Я  порвал с  нею,  а  она со мной,
посоветовав мне  напоследок сызнова завоевать ее  по  самоновейшим правилам,
еще никем не испробованным,  которые только она одна и может оценить!  ‘лава
богу!  Џусть себе оценивает на других животных,  а  менЯ оставит в покое.  “
менЯ  будет  жена-красавица,  котораЯ  говорит  по-французски  и  играет  на
фортепьЯно и котораЯ будет всем обЯзана мне.  ‘остоЯнием, именем, положением
в  обществе.  ‚сем,  кроме ангельского сердца,  которое надо  наконец узнать
поближе.  Њожет,  в  любви она тоже изобрела новые правила?  —ерт его знает.
†енщин охватила какаЯ-то чувственнаЯ эпидемиЯ,  забавнаЯ на первых порах, но
на долгое времЯ скучнаЯ..."
     ‚  это самое времЯ ЊадзЯ в своей комнате проверЯла ученические тетради.
Ќо работа у нее не клеилась.  Ћна то и дело откладывала тетрадь и,  опершись
головою на руку, закрывала глаза, как бы желаЯ оторватьсЯ от внешнего мира и
глубже заглЯнуть в собственную душу,  которую давило непонЯтное, но докучное
бремЯ.
     ‚ доме пани ‹Яттер проверка тетрадей доставлЯла ей удовольствие; она то
и дело заливалась смехом, читаЯ забавные выражениЯ юных авторов.
     ‘егоднЯ ее  раздражает плохой  почерк,  сердЯт ошибки и  не  интересует
содержание. …й кажетсЯ, что сейчас кто-то войдет и спросит:
     "Ђ ты откуда взЯлась здесь? —то ты здесь делаешь?"
     Њожет, даже войдет родной отец и только взглЯнет на нее, а она уж сразу
поймет, что это значит.
     "Љак же  так?  Ћтцу с  матерью ты хотела платить за комнатку и  простые
обеды,  а у важных бар бесплатно занимаешь целые салоны и ешь блюда, которых
мы не видим годами?"
     ЊадзЯ схватилась за голову.
     - џ должна что-нибудь делать длЯ них, иначе чужой хлеб будет мне горек!
- в отчаЯнии прошептала она.  -  Ќе может быть, чтобы бог забросил менЯ сюда
без цели.  ‚едь в своих роскошных салонах эти люди не знают счастьЯ. Ђда так
хотела, чтобы ‘тефан женилсЯ, да и пани ‹Яттер тоже... Ђ не представлЯю ли Я
здесь покойницу?.. Ћна бы подсказала Ђде, как разогнать тоску, она бы сумела
помирить  пана  ‘ольского  и  ќлену.  €  все  были  бы  счастливы,  а  Я  бы
отблагодарила их за добро...


                             ѓлава двенадцатаЯ

                            Љак оживает пустынЯ

     Џри  комнатах Ђды  ‘ольской было  что-то  вроде  оранжереи,  весь  день
освещенной  солнцем.  Љогда  мать  была  жива,  Ђде  приносили  сюда  редкие
тепличные растениЯ в цвету.  Џотом несколько лет оранжереЯ пустовала. ‘ейчас
ее переделали в ботаническую лабораторию длЯ Ђды.
     ЊадзЯ  редко  бывала  в  лаборатории.  Ћна  не  любила  ее.  ‘теклЯннаЯ
оранжереЯ была так красива, а наполнЯли ее уродливые, странные предметы.
     Ђда выращивала мхи и лишайники,  и все столы и полки были занЯты ими. ‚
плоских Ящиках с песком,  торфом и грЯзью росли одни виды. Ќа больших кусках
стрехи и древесной коры, на обломках камней и кирпичей Ђда выращивала другие
виды.  Џод зелеными,  желтыми,  красными и  синими колпаками мхи и лишайники
произрастали под действием разных цветов спектра. „ругие всю ночь освещались
маслЯными лампами с  вогнутыми зеркалами.  Ќаконец,  в  больших застекленных
Ящиках,   по   желанию  исследователЯ,   можно  было  создавать  температуру
субтропиков или  полюса,  увеличивать содержание  в  воздухе  кислорода  или
азота,  словом,  играть на  силах природы и  ее  веществах,  как на клавишах
фортепьЯно.
     ‘  жалостью и  со  страхом смотрела ЊадзЯ  на  еле  видные  растеньица,
заменившие здесь апельсины,  кактусы, орхидеи. Њхи еще напоминали кустики, в
худшем случае перышки птенчиков или бархат. Ќо лишайники были уродцами. Ћдин
был похож на желтый или зеленоватый порошок, кое-где рассыпанный по кирпичу.
„ругой представлЯл собою седое пЯтно на  коре,  третий не то чешуйки,  не то
сыпь на больном дереве.
     Џорою  Њадзе  казалось,   что  эти  крошечные  произведениЯ  природы  -
неудачные ее  опыты по созданию нормального растениЯ.  ’ут природа произвела
какой-то  неровный листочек,  там  странный лепесток чашечки,  здесь  завЯзь
плода. ‚се это было безобразно, все отбрасывалось прочь, но - о ужас! - жило
какой-то иссохшей, мертвенной жизнью.
     —то природа ошиблась,  тут ничего не  поделаешь.  Ќо что она обрекла на
жизнь жертвы своих ошибок, это уже казалось жестокостью.
     ‚  такой  обстановке Ђда  каждый  день  проводила  по  несколько часов,
примерно столько же  времени,  сколько женщины ее  круга тратили на визиты и
поездки по магазинам.  Ђда обычно рассматривала свои лишайники в лупу, порой
делала  какие-то  записи в  специальных журналах,  порой  рисовала.  Ѓывали,
однако,  и  такие  дни,  когда,  откинувшись на  спинку кресла,  она  часами
просиживала  без  движениЯ,  уставившись глазами  в  прозрачный  потолок,  с
выражением глубокой печали на лице.
     Ћна  оживлЯлась только тогда,  когда к  ней  заходила ЊадзЯ и,  пожимаЯ
плечами, спрашивала в десЯтый раз:
     - Џраво, Я не понимаю, что ты здесь делаешь и к чему тебе все это?
     - —то  ж,  послушай еще разок,  -  со  смехом отвечала Ђда,  -  и  тебе
понравитсЯ эта  работа.  ‚от Я  беру,  например,  шесть-семь кусочков коры с
желтыми пЯтнами - это лишайники одного и того же вида. џ измерЯю поверхность
каждого такого пЯтна и записываю. Ђ - занимает сто квадратных миллиметров, ‚
- сто двадцать,  ‘  -  восемьдесЯт и так далее.  ‡атем один кусочек Я кладу,
допустим,  под красный колпак, другой - под желтый, третий - под фиолетовый,
четвертый -  под прозрачный и  оставлЯю их в  покое.  —ерез неделю Я  достаю
из-под колпаков мои кусочки,  снова измерЯю поверхность желтых пЯтен и снова
записываю.  ‘опоставив новые цифры со  старыми,  Я  обнаруживаю,  какой цвет
спектра  благоприЯтствует  и  какой  не  благоприЯтствует  развитию  данного
лишайника.   ’ак  Я   исследую  воздействие  на   лишайники  тепла,   влаги,
углекислоты, и у менЯ уже накопилось довольно много наблюдений.
     - Ѓрр!  какаЯ скука! - трЯхнула головой ЊадзЯ. - Њне кажетсЯ, что среди
этих сухих растений человек и сам может стать сухарем.
     - Ђх,  как ты ошибаешьсЯ!  -  воскликнула Ђда, и глаза ее засверкали. -
…сли бы ты знала,  сколько чувств пробуждают в сердце такие занЯтиЯ! ‘колько
раз  Я  беспокоилась,  точно  ли  измерила поверхность какого-нибудь желтого
пЯтнышка!  ‘колько раз  вставала ночью,  потому  что  мне  казалось,  что  в
нагревательной лампе не  хватило масла или какой-то кусочек лежит не под тем
колпаком.  € знаешь,  так иногда и бывало... ќто одна сторона дела. Ќо вот в
один прекрасный день на лишайнике,  который ты изучаешь,  показываетсЯ новаЯ
точечка,  новый листочек или завЯзь. ‘то раз Я уже видела это, но всЯкий раз
испытываю странное чувство:  менЯ охватывает страх,  радость и, поверишь ли,
стыд.  ‘о ‘тефаном,  например,  Я бы не стала об этом говорить... ‚еришь ли,
каждое такое новое творенье кажетсЯ мне каким-то близким:  Я радуюсь,  когда
оно растет, пугаюсь, когда замечаю ненормальные ЯвлениЯ, а если бы ты только
знала,  как мне жаль,  когда беднЯжка умирает. Њне кажетсЯ, что это ребенок,
которого Я родила, но не сумела сохранить его жизнь.
     - ‘транно! - прошептала ЊадзЯ. - € всегда ты так увлекаешьсЯ?
     Џанна ‘ольскаЯ закинула руки за голову и закрыла глаза.
     - Ќет,  -  ответила она после минутного молчаниЯ. - €ногда здесь ужасно
тихо и  пусто...  ’огда Я  думаю,  что весь мир так же пуст и  гол,  как моЯ
лабораториЯ,  а  жизнь так же  мертва,  как на этих камнЯх и  коре.  ‚  этом
мертвом молчании и пустоте наш дом кажетсЯ мне самым глухим и мертвым... Ђх,
ЊадзЯ,  в такие минуты Я бы отдала лабораторию,  дом, даже состоЯние, знаешь
за что? ‡а одного маленького племЯнника, который называл бы ‘тефана папой, а
менЯ тетей!  Љак  шумно было бы  здесь,  какое оживление царило бы  в  нашем
монастыре!..
     Ђда  закрыла  руками  глаза,  но  между  пальцами  скользнуло несколько
слезинок.  €  в  который уже раз ЊадзЯ сказала себе,  что ее богатаЯ подруга
несчастлива.
     ‘о времени этого разговора в лаборатории Ђды начались перемены. ‚ углах
каждый день поЯвлЯлись новые туи, олеандры, пальмы, у стен - гиацинты, розы,
вазочки с  фиалками и  ландышами.  ’о ли перемены были незначительны,  то ли
панна ‘ольскаЯ рассеЯнна, достаточно сказать, что она не заметила их.
     Ћднажды,  войдЯ в  лабораторию,  Ђда  услышала шорох.  Ћна остановилась
посреди  лаборатории,  шорох  не  повторилсЯ.  ЏодойдЯ к  столу,  она  стала
рассматривать  в  лупу  один  из  лишайников  и  рисовать.   ‘нова  раздалсЯ
совершенно Явственный шорох.
     "Њышь попала в мышеловку?" - озираЯсь, подумала Ђда.
     …й  показалось,  что  один  угол  лаборатории весь  загроможден кадками
растений,  заметила она и расставленные везде цветочные горшки. Ќо тут шорох
повторилсЯ, и Ђда бросилась к туЯм и олеандрам.
     - —то  это?  -  воскликнула она,  срываЯ  черное покрывало.  -  Љлетка?
Љанарейки?
     ќто действительно были канарейки;  одна желтаЯ,  как тесто с  шафраном,
другаЯ посветлей,  зато с чубиком на головке. Ђда с удивлением воззрилась на
птичек, а те с испугом уставились на Ђду.
     Ќа  проволочной клетке лежал  листок с  надписью:  "„обрый день,  панна
Ђда!"
     "Џодарок Њадзи!" -  подумала Ђда,  не знаЯ,  смеЯтьсЯ ей или сердитьсЯ.
Ћна снова села за  стол,  но  рисовать уже не  хотелось.  …й  любопытно было
посмотреть на  розовые клювики и  темно-серые  глазки,  а  больше  всего  на
стремительные движениЯ птичек, которые то поглЯдывали на нее, то разбегались
по  углам клетки,  то  с  необыкновенно важным видом прыгали на жердочке или
качались на колесике, вертЯсь при этом во все стороны так, что каждую минуту
головка одной птички оказывалась на месте хвостика другой и беленькаЯ грудка
на месте желтой спинки.
     ”евральское солнце,  которое с  утра то  прЯталось за  тучи,  то  снова
показывалось,  осветило в  эту минуту лабораторию.  ‹истьЯ пальм и олеандров
заблестели в  его лучах,  робкие цветы гиацинтов,  роз и фиалок выступили на
передний план,  канарейки запели. Ќачала чубатаЯ, ей завторила желтаЯ, затем
чубатаЯ забилась в  угол  клетки,  а  желтаЯ раза  два  попробовала голос  и
залилась такой песней,  что всЯ лабораториЯ наполнилась ее звуками и колпаки
потихоньку завторили ей.
     Џанна ‘ольскаЯ была вне себЯ от  удивлениЯ.  Ћна опустила руки и  стала
присматриватьсЯ к непонЯтным переменам.
     ЊертваЯ оранжереЯ приобрела в  эту минуту краски,  жизнь,  даже запахи.
ЌаучнаЯ лабораториЯ стала царством птиц,  туи  и  олеандры были их  жилищем,
розы  и  фиалки  декорацией,  а  прежние  владетели этого  царства -  мхи  и
лишайники могли пригодитьсЯ разве только на гнездо длЯ певчей пары.
     Љогда ЊадзЯ вернулась из пансиона, Ђда поблагодарила ее за сюрприз.
     - ’о ли Я ниже людей,  то ли ты выше их, - сказала Ђда подруге. - Љакие
вдохновенные идеи осенЯют тебЯ!
     - Љакие там идеи! - возразила ЊадзЯ. - Џросто ты занЯта своей наукой, и
всЯкие пустЯки не приходЯт тебе на ум. Ћднако они тоже имеют цену...
     Ђда поднЯла вверх палец.  Ћни сидели за две комнаты от лаборатории, но,
несмотрЯ на расстоЯние, до слуха их долетала мелкаЯ трель канарейки.
     - Ћдна крошечнаЯ пташка полдома оживила,  - заметила Ђда. - ‚от если бы
‘тефану... - прибавила она в задумчивости.
     - ’ы дай ему ќлю, - улыбнулась ЊадзЯ.
     - †ену он сам себе найдет,  -  возразила панна ‘ольскаЯ.  - Ђ Я ему дам
кое-что другое.
     „нЯ через два к Њадзе,  котораЯ по случаю праздника не пошла в пансион,
вбежала вдруг Ђда в плаще с капюшоном.
     - Ќакинь что-нибудь потеплей, - сказала она подруге, - и пойдем вниз. џ
тебе кое-что покажу...
     Џо крытой лестнице,  через сени и  переходы,  обе девушки направились в
прачечную,  котораЯ  помещалась в  другом  конце  особнЯка и  в  эту  минуту
представлЯла необыкновенное зрелище.  —еловек десЯть мужчин и  почти столько
же женщин толкались там, держа на поводках собак.
     ’ут был стриженый пудель,  с  усами и бородкой,  смахивавший на старого
холостЯка;  была такса на  кривых ножках,  похожаЯ на черно-желтую гусеницу;
были  пепельные мопсики  с  наглыми  мордами;  мрачный  бульдог;  английскаЯ
легаваЯ с кроткой мордой и ласковыми движениЯми.  Љогда барышни вошли, толпа
собачников,  шумевшаЯ в прачечной,  внезапно смолкла,  только собаки, как ни
дергали их  хозЯева за  поводки,  не обратили вниманиЯ на вошедших.  Ћдин из
мопсиков ухаживал за черной крысоловкой,  пудель заглЯдывал в пустое корыто,
а  английскаЯ легаваЯ  пыталась  свести  дружбу  с  таксой,  котораЯ  упорно
поворачивалась к ней боком.
     - ’с! Џароль, сюда! Њушка, к ноге! - крикнули хозЯева собак.
     ‚  эту  минуту  выступил с  бульдогом вперед худой  парнишка с  голубым
платком  на  голой  шее  и,   обращаЯсь  к  Њадзе,  заговорил  пронзительным
дискантом:
     - Џрошу,  ваши сиЯтельства,  чистой породы английский бульдог, чтоб мне
ногу сломать, крокодильих кровей!
     - ’ише!  -  грозно  крикнул камердинер,  почтительно державшийсЯ позади
Ђды.
     - ‚аши сиЯтельства,  только и того,  что раскормили его как на убой!  -
вмешалась толстуха, глЯдЯ на Ђду. - ’о ли дело моЯ ЊусЯ! ЊусЯ, служи! Ќу же,
ЊусЯ, служи!
     - ‚ы ее,  сударынЯ,  в ученье отдайте,  а не в такой дворец,  - прервал
толстуху хозЯин пуделЯ. - „а она и не думает служить!
     - ќто она оробела!
     - Љаро, гоп! - крикнул хозЯин пуделЯ.
     ‘обака мгновенно оставила корыто и, как паЯц, заходила на задних лапах.
     - •а-ха!  Ђ не видал ли Я этого комедианта осенью в цирке?  - засмеЯлсЯ
парнишка в голубом платке.  - ‘ударынЯ, - обратилсЯ он к хозЯйке крысоловки,
- бьюсь об заклад на тот дом, что напротив, его увели из цирка.
     - ’ы,  верно,  сам воруешь собак, раз других подозреваешь, - фыркнул на
него хозЯин пуделЯ. - Љаро еще в щенках у менЯ воспитывалсЯ. џ сам его учил!
     - Ђ жена сама выкормила, - подхватил парнишка с бульдогом.
     - ќй,  потише там!  -  снова крикнул камердинер, испугавшись, как бы не
было скандала.
     Ќо Ђда не обращала вниманиЯ на ссору, она гладила собаку, мастью и всем
корпусом напоминавшую льва.
     - ‚зглЯни-ка,  ЊадзЯ, - сказала она по-французски. - ’очно такаЯ собака
была у ‘тефана в студенческие годы. Љакой умный и кроткий взглЯд. ЉакаЯ сила
и спокойствие!
     - ‘колько лет этой собаке? - спросила она по-польски у хозЯина.
     - „ва года.
     - Ђ кличка?
     - –езарь.
     - Џойдемте, - сказала Ђда хозЯину –езарЯ, кивнув остальным головой.
     - Ђ как же с нами,  ваше сиЯтельство? - крикнул парнишка с бульдогом. -
„а  ведь такой ученый пудель заработал бы  за это времЯ по дворам по меньшей
мере два злотых. Ђ дама с крысоловкой, чтоб ЯвитьсЯ к вам, на полднЯ закрыла
магазин парижских мод! џ сам опоздал на биржу!
     Ђда что-то шепнула камердинеру и торопливо вышла с Њадзей из прачечной;
за ними последовал –езарь и его хозЯин.
     - Џарнишка прав! - воскликнула хозЯйка крысоловки.
     - Ќу и получай за труды по рублевке, - сказал камердинер.
     - ‘лыхано ли дело!  - взвизгнул парнишка. - Љрысоловке рублевку и моему
рублевку!  ќто ж вошь против моего,  блоха у него в шерсти,  она меж зубов у
него проскочит!
     ‚ конце концов все взЯли по рублю, кроме хозЯина легавой, который надел
на голову шапку и проворчал, уходЯ, что он не нищий.
     - ‚идали? - с презрением сказала толстуха. - ’оже мне франт!
     - ‡аткните глотку,  мадам!  -  прервал  ее  парнишка.  -  Ћн  у  самого
„итвальда на живодерне в  помощниках служит!  џ  знаю,  мы с ним Ќовый год в
городском клубе встречали.  џ  дамам помогал из  карет вылезать,  он  билеты
проверЯл.
     - ќх, быть бы тебе адвокатом! - сплюнул хозЯин пуделЯ.
     - € сейчас сманивают, но по мне лучше ближе к вам держатьсЯ.
     ‘ольский вот-вот  должен  был  вернутьсЯ из  города,  и  Ђда  поспешила
покончить дело с хозЯином –езарЯ.  ‘обака была смирнаЯ и послушнаЯ,  никогда
никого не кусала,  у  нынешнего хозЯина жила всего два месЯца;  но и цену за
нее он заломил ужасную: полтораста рублей.
     Љамердинер хотел было поторговатьсЯ,  но Ђда тут же выложила деньги,  а
взамен получила расписку, бумаги –езарЯ с описанием его статей и родословной
и свидетельства от прежних хозЯев.
     Ђда кормила –езарЯ сахаром, когда его хозЯин без особых сожалений вышел
из комнаты.  –езарь посмотрел ему вслед,  бросил сахар,  подбежал к  двери и
начал царапатьсЯ.  Џри  этом  он  сперва повизгивал,  потом стал  скулить и,
наконец, жалобно завыл.
     - –езарь, –езарь, поди сюда, песик! - кликнула его Ђда. - ’еперь у тебЯ
будет хороший хозЯин, он тебЯ никому не продаст.
     –езарь посмотрел на  нее  печальными глазами,  но  все  еще царапалсЯ в
дверь и принюхивалсЯ.  “видев, однако, что это не помогает, он подошел к Ђде
и  оперсЯ красивой головой об  ее  колени.  €  все же он то и  дело тихонько
повизгивал и вздыхал.
     - ‡наешь, - сказала Ђда Њадзе, гладЯ –езарЯ, - Я вот что сделаю. Ќадену
на него чепец,  заверну в одеЯло и уложу у ‘тефека на шезлонге. ’о-то ‘тефек
удивитсЯ!
     ‚друг –езарь насторожил уши и,  вилЯЯ хвостом, бросилсЯ к другой двери,
откуда вскоре вышел  ‘ольский.  –езарь опустил хвост  и  пристально на  него
посмотрел.
     - —то  это?  -  воскликнул ‘ольский.  -  Џанна  Ђда  начинает торговать
собаками! Ќо ведь это двойник моего ѓектора! Џоди сюда, песик!
     Ћн  похлопал  собаку,   взЯл  за  морду,   погладил  по  спине.  –езарь
благосклонно принимал эти ласки.
     - Ѓери,  ‘тефек,  это твой –езарь,  -  сказала Ђда. - Ќо благодарить за
него надо Њадзю,  это она своими канарейками напомнила мне, что у нас в доме
нет  живого  существа.   Љак,   ты  не  рад?  ‚ижу,  мужскаЯ  половина  рода
человеческого состоит из одних неблагодарных, даже негодный –езарь и тот уже
не хочет смотреть на менЯ.
     - ‘пасибо, ЂдзЯ, - ответил ‘ольский, целуЯ сестру.
     Ћн  сел  рЯдом с  нею  и  гладил –езарЯ,  который положил голову ему на
колени.
     - ’ы что, не в своей тарелке? Ђ Я-то думала, сюрприз тебе сделаю...
     - •уже,  Я  не поздоровалсЯ с  панной Њагдаленой,  -  ответил ‘ольский,
пожимаЯ Њадзе руку.  -  ќх!  Љакой уж там сюрприз!  џ еще вчера знал, что ты
велела навести в дом собак,  только предупредил ћзефа,  чтобы он не дал тебе
купить какую-нибудь дворнЯгу.  Ќо сейчас у  менЯ в голове другое...  Џогоди,
погоди... …сть!
     Ћн выбежал к себе в комнату,  послал камердинера в город,  сам поднЯлсЯ
наверх к тетке и долго с нею беседовал.
     ‡а обедом он взЯл слово.
     - Џослушайте, дорогие дамы, не хочу вас больше терзать. “гадай-ка, Ђда,
что у нас сегоднЯ?
     - ‘егоднЯ у нас четверг.
     - Ќу,  что  там  четверг!  ‘егоднЯ у  нас  театр.  Њы  идем с  тетей на
"Њщение".
     - —удесно!  -  воскликнула Ђда, хлопаЯ в ладоши. - џ в этом году еще не
была в театре.
     - ќто еще не все!  -  прервал ее ‘ольский.  -  "Њщение" идет в  Ѓольшом
театре, а у нас там ложа бенуара.
     - Ђх, ах! - восторгалась Ђда.
     - € это еще не все: слушайте, слушайте! Џосле спектаклЯ мы идем на ужин
к ‘темпковскому.
     Ћн уперсЯ руками в  колени и  с торжествующим видом обвел всех глазами.
Ђда бросилась ему на шею.
     - ’ы просто прелесть, ‘тефан! Ћткуда это пришло тебе в голову?
     - ’ак вот слушай,  - ответил он, - и удивлЯйсЯ, как мудро устроен свет.
Љак ком снега, скатываЯсь с высокой горы, вырастает в огромную лавину, так и
в нашем доме маленькие добрые дела порождают великие деЯньЯ. Џанна Њагдалена
подарила тебе двух канареек,  которые весЯт каких-нибудь двести граммов. ќто
был тот ком снега,  который у тебЯ вырос уже в –езарЯ, а –езарь весит добрых
полсотни килограммов.  Ќу,  а в моих руках –езарь превратилсЯ в театр, а это
уже тысЯчи тонн.
     - ’еперь понЯтно,  почему у вас Я больше страдаю мигренЯми,  чем тогда,
когда жила одна, - сказала тетка.
     - Ќо у вас есть и доктор!  -  ответил ‘ольский,  глЯдЯ на Њадзю.  -  Ќа
таких условиЯх Я бы охотно согласилсЯ страдать вместо вас мигренЯми.
     - ‘тефек, не болтай глупостей! - остановила его Ђда.
     - ѓде –езарь? - спросил вдруг ‘ольский и свистнул.
     “мное  животное ответило ему  лаем  из  третьей комнаты и  через минуту
прискакало в столовую.
     - Ћ,  боже,  а это что за чудовище!  -  ахнула тетка. - ’олько, ‘тефан,
прошу тебЯ, пусть оно на менЯ не смотрит!
     Ћднако  понемногу она  успокоилась и  даже  погладила –езарЯ,  которого
‘ольский начал кормить из рук.
     - “жасные вещи творЯтсЯ в нашем доме!  -  говорила тетка.  - ‚ комнатах
так  верещат канарейки,  что  хоть уши затыкай,  собака лает так,  что стены
дрожат, а ‘тефан свистит за обедом. Њне кажетсЯ, Я попала к дикарЯм...
     - ‘ознайтесь,  тетЯ,  у нас, дикарей, сегоднЯ куда веселее, чем в нашем
вчерашнем монастыре,  -  сказал ‘ольский.  - †или мы здесь, точно монахи или
узники;  дело дошло до того,  что Я сам боЯлсЯ заговорить погромче.  ‘ловом,
попусту тратили жизнь.  Ќо больше это не повторитсЯ. Љак луч солнца, Явилась
панна Њагдалена,  и  тает лед,  который давил нам грудь,  а из затхлых углов
изгонЯютсЯ призраки печали...
     - ‘тефек!..
     - Ќе мешай,  Ђда,  на менЯ нашло вдохновение. ‚ нашем лице, - обратилсЯ
он к  Њагдалене,  -  вы нашли понЯтливых учеников.  Џрочь скуку!  Ћтныне наш
кружок предастсЯ развлечениЯм!
     - Љак? ’ы хочешь держать открытый дом? - спросила Ђда.
     - Ќе  длЯ всех.  џ  хочу устроить так,  чтобы мы  не  зевали от  скуки.
Ќачалом новой эры будет сегоднЯшний спектакль.
     ’етЯ ѓабриэлЯ хлопнула в ладоши.
     - ‚от  таким  Я  тебЯ  люблю,  -  сказала она.  -  €  если  ты  таким и
останешьсЯ, Я готова примиритьсЯ с –езарем и даже с канарейками Ђды.
     - ЏримиришьсЯ и кое с чем другим,  -  обронил ‘ольский,  целуЯ ей руку.
’етка бросила на него быстрый взглЯд.
     ЊадзЯ сидела молчаливаЯ,  озабоченнаЯ.  Ѓольше всех  других развлечений
она любила театр, однако на этот раз вместо радости, ощутила тревогу.
     "‡ачем они  берут менЯ?"  -  думала она,  чувствуЯ расстоЯние,  которое
отделЯет ее, бедную учительницу, от этого избранного круга.
     ‚се ее угнетало: простой нарЯд Ђды и пани ѓабриэли, которые Явно хотели
приспособитьсЯ к ней, отличные лошади и роскошнаЯ карета, даже то, что они с
теткой сели на задних местах, а ‘тефан и Ђда на передних.
     Ќо  только в  театре началась длЯ Њадзи настоЯщаЯ пытка.  Ќе успели они
войти в ложу, как все взоры устремились на них. ЏослышалсЯ шепот: "‘ольские!
‘ольские!.." - и вопросы: "Ђ кто это с ними?.."
     "Љто?..  -  подумала ЊадзЯ.  -  ЋбыкновеннаЯ компаньонка, которой здесь
вовсе не место".
     Ћна сидела,  краснаЯ, затаив дыхание, опустив голову; всЯкий раз, когда
она поднимала глаза,  ее поражала живаЯ стена мужчин и  женщин,  заполнивших
ложи,  амфитеатр,  балконы. ’ут и там сверкали стекла биноклей, направленных
на нее, заглЯдывающих ей в глаза.
     Љто-то  остановилсЯ и  отвесил ей  низкий поклон.  Џо  огромной розовой
лысине  ЊадзЯ  узнала  ‡герского и  -  вздохнула с  облегчением.  •оть  один
знакомый  и  дружески  расположенный  к  ней  человек!  ‘нова  два  каких-то
господина...  Љазимеж Ќорский и Ѓронислав Љоркович,  которых с некоторых пор
соединЯют узы неразрывной дружбы.  Ђ может,  еще кто-нибудь? - думает ЊадзЯ,
окидываЯ взглЯдом театр.  Ќу конечно! в амфитеатре сидит компаниЯ, в которой
ЊадзЯ узнает свою сослуживицу панну †аннету и пана ”айковского, провизора из
€ксинова.
     Ћна  в  смущении опускает глаза  и  вдруг  замечает в  креслах огромную
шлЯпу. ќто панна ѓовард - одна, нет, не одна, - в руках у нее артиллерийский
бинокль, как и надлежит даме, котораЯ хочет быть равной с мужчинами.
     ‚  довершение всего к Ђде подходит старый,  противный барон Џантофлевич
и, глЯдЯ одним глазом на букетик у ее лифа, а другим на Њадзю, спрашивает:
     - —то это за чудный цветочек?
     - Ћбыкновенный ландыш.
     - Џравда! € наши цветочки бывают хороши, только их надо менЯть...
     - —то делать,  барон,  -  подхватывает ‘ольский,  -  на  этом свете все
менЯетсЯ, кроме парика.
     Ѓарон  торопливо ретируетсЯ,  но  Ђда  бледнеет,  а  у  Њадзи темнеет в
глазах. ’ак это она принадлежит к тем цветочкам, которые надо менЯть!
     ЌесмотрЯ на превосходную игру артистов,  вечер оказалсЯ неудачным. „амы
были смущены и мрачны,  ‘тефан зол. ‚ конце спектаклЯ Ђда сказала, что у нее
болит голова и  она не хочет ехать к  ‘темпковскому,  предпочитает поужинать
дома.
     Љогда вернулись домой, Ђда шепнула Њадзе:
     - ’еатр,  Я вижу,  уже не длЯ менЯ.  “жасно раздражает и эта духота,  и
толпа людей...  ‘егоднЯ Я была так расстроена, что испортила вам весь вечер.
‘тефан это понЯл и  сердитсЯ на менЯ.  Ѓольше ни за что не поеду в театр!  -
прибавила она с сожалением в голосе.
     “видев,  как  она огорчена,  ЊадзЯ забыла о  собственных неприЯтностЯх.
ЋбнЯв Ђду, она со смехом сказала:
     - Ќет,  поедешь и  будешь ездить,  только Я  тебе  скажу,  как  мы  это
сделаем. ‚озьмем ложу амфитеатра...
     - Ќо это неприлично...
     - ‚от увидишь,  что прилично.  Њы никому не скажем и убежим втроем, ну,
например, с пани Ђрнольд, в итальЯнскую оперу.
     - ‡наешь,   мне  нравитсЯ  эта  идеЯ,   -  воскликнула  Ђда.  -  Џойдем
инкогнито...
     - Ќу конечно, не так, как сегоднЯ - в каретах, с лакеЯми.
     - ‚едь мы женщины независимые!
     - „а и пани Ђрнольд - надежнаЯ опека. Љак жаль, что ќлЯ еще не бывает в
театре! - прибавила ЊадзЯ.
     - “ж   лучше  бы  она  в   театр  ходила,   чем  флиртовать  со  своими
поклонниками, - угрюмо ответила Ђда.
     ‘пустЯ неделю Ђда  и  ЊадзЯ  в  самом деле  побывали с  пани  Ђрнольд в
итальЯнской опере и прекрасно провели времЯ.  “знав об этом, ‘ольский махнул
рукой.
     - џ хотел доставить вам удовольствие, - сказал он сестре, - да ничего у
менЯ не вышло...  ‚ижу, нашему дому приносит счастье только панна Њагдалена.
ќто ее исключительнаЯ привилегиЯ...


                             ѓлава тринадцатаЯ

                             Ћтголоски прошлого

     ‘  некоторых пор Њадзе начинает казатьсЯ,  что в ее отношениЯх с людьми
произошла какаЯ-то перемена.
     “ченицы на уроках ведут себЯ лучше,  что Њадзю радует,  но вместе с тем
они как-то робеют,  что ее удивлЯет.  ‚идно,  она сама стала серьезней,  что
всегда рекомендовала ей незабвеннаЯ пани ‹Яттер...
     ’акой же  оттенок робости,  верней,  деликатности,  ЊадзЯ замечает и  в
обращении с нею сослуживиц.  Ћна объЯснЯет это тем,  что учителЯ относЯтсЯ к
ней с  уважением:  встают при ее поЯвлении,  разговаривают учтиво и избегают
невинных шуточек,  которые раньше иногда себе  позволЯли.  “чителЯ же  стали
любезны с нею,  наверно, под влиЯнием панны Њалиновской, котораЯ с некоторых
пор тоже выделЯет Њадзю среди других учительниц.
     ‡а  что?  Ћб  этом ЊадзЯ только догадываетсЯ.  ‚едь она  должна открыть
школу и  не поздней,  чем через год,  будет такой же начальницей,  как панна
ЊалиновскаЯ,  поэтому та уже сегоднЯ обращаетсЯ с  нею,  как с  ровней.  ќто
совершенно излишне, ЊадзЯ понимает, что никогда и ни с какой точки зрениЯ не
сможет сравнЯтьсЯ с панной Њалиновской.
     Џравда,  когда  ЊадзЯ  заговорила  однажды  о  маленькой  школе,  панна
ЊалиновскаЯ прервала ее со смехом:
     - Љак, ты все еще думаешь о школе?
     Ќо ЊадзЯ прекрасно понимает,  что начальница сказала это в шутку, чтобы
смутить ее.
     “  других  знакомых  ЊадзЯ  тоже  заметила  перемену.  Ћднажды  молодой
Љоркович выпрыгнул из экипажа,  чтобы поздороватьсЯ с ней, причем держалсЯ с
такой учтивостью, какой ЊадзЯ раньше за ним не замечала.
     Џан  Ђрнольд -  это  Њадзю особенно удивило -  раза два  затевал с  нею
разговор о сахарном заводе и расхваливал при этом английские котлы и машины,
которые,  хоть и  стоЯт дороже,  однако более долговечны и лучше оправдывают
себЯ на практике.
     Џани  Ђрнольд все  чаще  посвЯщала Њадзю в  свои  домашние дела и  даже
рассказывала новости с того света,  которые сообщали ей пишущие или стучащие
духи.
     „аже  ќлена  ЌорскаЯ,  котораЯ все  еще  жила  у  Ђрнольдов,  перестала
разговаривать с  Њадзей высокомерным,  порой даже ироническим тоном.  Ќо  за
холодной любезностью ќленки скрывалось какое-то  чувство,  над  чем ЊадзЯ не
любила задумыватьсЯ.
     ’олько Ђда ‘ольскаЯ не  изменилась,  по-прежнему оставалась сердечной и
доброй,  а пан ‘тефан стал серьезней.  ‚сЯкий раз, когда ЊадзЯ сидела у Ђды,
он  неизменно поЯвлЯлсЯ со  своей собакой и  молча слушал разговоры девушек,
играЯ загривком –езарЯ. Ќо он больше не ухаживал за Њадзей и даже не острил;
видно,  его все еще угнетала историЯ с  театром,  так по крайней мере думала
ЊадзЯ.
     ќти  незначительные и,  наверно,  только кажущиесЯ перемены обеспокоили
Њадзю. Ќе раз она спрашивала себЯ: "—то бы это могло значить?" - тут же сама
себе отвечала:  "Ђх,  мне это только кажетсЯ!" - но снова возвращалась все к
той же мысли: "Ђ все-таки что бы это могло значить? ‚едь не стала же Я лучше
и умней, чем две недели назад".
     Ћднажды -  это было в марте -  ЊадзЯ сидела в своем кабинете,  глЯдЯ на
сад ‘ольских,  не особенно большой,  но полный старых лип и каштанов. ‘олнце
крепко пригревало.  Ѓелый снег,  еще лежавший местами на бурой траве,  таЯл,
испарЯлсЯ,  и  пары,  уносЯсь вверх,  летели на север,  как стаЯ серебристых
птиц.  ‚етви  деревьев  трепетали  под  теплым,  но  вместе  с  тем  суровым
дуновеньем, и на землю сыпались с них последние ледЯные сосульки.
     ЌесмотрЯ на  Ясное небо,  было  парно и  мокро.  Њокрыми были  дорожки,
газоны, деревьЯ и крыши, с которых падала капель.
     €з-под белой пелены снега,  словно птенчик,  проклюнулась весна, еще не
обсохшаЯ и обнаженнаЯ.
     ‚дали,  за садовой решеткой,  сновали по тротуару пешеходы,  суетливые,
оживленные, одетые уже по-весеннему.
     "‚от почему,  -  думала ЊадзЯ,  -  люди кажутсЯ мне  лучше.  Ћни  стали
веселей.  ‚есна принесла им радость,  как деревьЯм молодые листочки; зеленое
дерево красивей голых ветвей, а веселый человек лучше угрюмого..."
     ‚  углу  сада  она  заметила  кучку  ребЯтишек,   которые  нашли  сухую
проталинку  и  огораживали  ее  палочками,   как  забором.  ’ам  был  внучек
камердинера,  внучка  швейцара,  сын  повара,  два  сына  лакеЯ,  племЯнница
ключницы  -  незначительнаЯ часть  ребЯтишек,  родители  которых  служили  у
‘ольских.
     ЊадзЯ  вспомнила,  что  прислуги в  этом  особнЯке с  детьми  несколько
десЯтков человек,  и  в голову ей пришла страннаЯ мысль.  ‚се эти люди едЯт,
спЯт,  развлекаютсЯ или  скучают,  женЯтсЯ и  растЯт  детей  не  только  без
разрешениЯ,  но и без ведома ‘ольских.  Ћни живут совсем иной жизнью, чем их
хозЯева,  как живут вот эти деревьЯ в  саду,  не  заботЯсь о  земле,  соками
которой они питаютсЯ.
     Љто же  тут от  кого зависит:  деревьЯ от  земли или землЯ от деревьев,
прислуга от  ‘ольских или ‘ольские от  прислуги?  „ействительно ли  ‘ольские
хозЯева этого особнЯка,  в  котором у  каждой семьи свои  заботы,  радости и
цели,  не зависЯщие от воли ‘ольских?  € кто в конце концов они, эти могучие
‘ольские,  как  не  бедные рабы,  которым повар дает обеды,  лакеи убирают и
согревают жилище, горничные менЯют белье, а управлЯющий добывает деньги.
     —то же удивительного в том, что они не знают счастьЯ?
     "Ћтец был  прав,  -  подумала ЊадзЯ,  -  когда говорил мне,  что  барам
завидовать нечего. Ќо что же Я здесь такое?"
     ‚зглЯд ее устремилсЯ за решетку, где сновали пешеходы.
     "‚от  что:  прохожий,  который поЯвлЯетсЯ в  одном конце сада,  смотрит
минуту на его деревьЯ,  дышит его воздухом, а через минуту исчезает в другом
конце..."
     …е  удручали эти мысли,  она считала,  что с  ее стороны это проЯвление
неблагодарности по  отношению к  ‘ольским.  —тобы  избавитьсЯ от  неприЯтных
мыслей, она перешла в гостиную.
     Ћкна гостиной выходили во двор.  Џод колоннадой особнЯка сидел в кресле
швейцар с  седыми бакенбардами,  в  длинной ливрее и разговаривал с какой-то
женщиной в  черном,  закутанной в черную вуаль так,  что лицо ее нельзЯ было
разглЯдеть.
     —ерез  минуту  женщина  попрощалась с  швейцаром  и  неровной  походкой
направилась к  воротам.  Ћна свернула на тротуар и  вскоре растаЯла в  живом
человеческом потоке,  который тек неведомо куда и  неведомо на  какие берега
выбрасывал свои капли.
     "Њожет,  это какаЯ-нибудь беднаЯ женщина с просьбой к Ђде?" -  подумала
ЊадзЯ, и сердце ее сжалось.
     вейцар разговаривал уже с молодым лакеем, а вскоре к ним присоединилсЯ
и полотер.
     € снова ЊадзЯ задалась вопросом, что же делают в особнЯке эти люди? „лЯ
себЯ очень много:  они веселЯтсЯ,  скучают, отдыхают, растЯт детей... Ќо что
они делают длЯ ‘ольских?  вейцар следит за порЯдком в вестибюле, камердинер
следит за порЯдком в гардеробе пана ‘тефана,  горничнаЯ следит за порЯдком в
гардеробе Ђды, управлЯющий следит за порЯдком в поступлении доходов.
     Ќикто здесь ничего не менЯет, ничего не создает, не двигает вперед, все
только  поддерживают  раз  навсегда  установленный порЯдок,  в  котором  две
благородные души -  Ђды и ‘ольского - сохранЯютсЯ, как допотопные мотыльки в
куске ЯнтарЯ.  ‚се слуги сами живут полной, личной жизнью, а работают только
в  одном направлении,  чтобы их господа не жили и даже не думали о том,  что
есть какаЯ-то жизнь, полнаЯ забот и радостей, труда и отдыха, борьбы, неудач
и побед.
     "Ђх,  какаЯ Я  нехорошаЯ!  -  шепчет ЊадзЯ.  -  €  что  это Я  вздумала
критиковать ‘ольских, ведь Я пользуюсь их добротой?"
     ‚ дверь постучались, вошла горничнаЯ с письмом.
     - ЉакаЯ-то женщина, - сказала она, - дала швейцару это письмо длЯ вас.
     - ‚ черном костюме? ‘ черной вуалью? - спросила ЊадзЯ.
     - „а,  барышнЯ. Ћна, верно, тут недалеко и ждет ответа. ЉакаЯ-то беднаЯ
женщина.
     ЊадзЯ  торопливо  распечатала  конверт  и  вот  что  прочла  в  письме,
написанном незнакомым почерком:

     "џ  была у  вас  три  раза,  но  мне говорили,  что вас нет дома,  и  Я
догадалась,  что вы не хотите принЯть менЯ.  џ  вас понимаю и  примирилась с
мыслью, что не могу ждать милосердиЯ, потому что не стою его.
     Џростите за назойливость,  но вы были так добры к  нам в €ксинове,  и Я
видела слезы на ваших глазах,  когда вы вошли к  нам в  комнату на постоЯлом
дворе.  Џомните,  сударынЯ?  џ тогда плакала,  но боже правый, это ведь были
наши лучшие времена.  Ќищета не несчастье и даже не болезнь;  человек только
тогда подлинно несчастен,  когда остаетсЯ один на  один со своими страхами и
муками, когда не может больше верить чужим клЯтвам и даже слезам.
     Џростите менЯ за  это  бессвЯзное письмо,  но  Я  так страдаю,  мне так
необходимо хотЯ бы мысленно с  кем-нибудь поговорить,  что Я  бы чувствовала
себЯ почти счастливой, будь у менЯ собственный камень, который можно было бы
целовать и обливать слезами.  ‡наю,  никто уже менЯ не спасет,  но пишу, как
утопающий, который взывает о помощи, хотЯ ник