крепкий, широкоплечий, с быстрыми глазами, одежда на нем была
иноземнаЯ,  да и с виду он казалсЯ иноземцем,  однако,  войдЯ в корчму, он
обратилсЯ к пану Ђнджею на чистейшем польском Языке и стал спрашивать, кто
он и куда едет.
     Ќа  этот  раз  пан  Ђнджей решил сказатьсЯ шлЯхтичем из  ‘охачевского
повета,  так как офицеру могло бы показатьсЯ подозрительным, что подданный
курфюрста забралсЯ так далеко в глубь Џольши. “знав, что пан Ђнджей едет к
шведскому королю  с  жалобой  на  шведов,  которые не  хотЯт  уплатить ему
причитающиесЯ деньги, офицер сказал:
     - ЊолитьсЯ лучше всего перед главным алтарем,  и ты,  пан,  правильно
делаешь, что едешь к самому королю: хоть у него и тысЯчи дел, однако же он
никого не откажетсЯ выслушать,  а уж к вам,  шлЯхте,  так благоволит,  что
даже шведы вам завидуют.
     - ’олько бы деньги были в казне...
     - Љарл ѓустав -  это не бывший ваш король џн Љазимир,  который даже у
евреев принужден был занимать деньги,  потому что все,  что имел,  отдавал
первому же  просителю.  ‚прочем,  коль  удастсЯ одно предприЯтие,  денег в
казне будет довольно...
     - Ћ каком предприЯтии ты толкуешь, милостивый пан?
     - Њы слишком мало знакомы,  чтобы Я мог открыть тебе эту тайну.  ‡най
только,  что  через  одну-две  недели казна шведского королЯ будет так  же
полна, как султанскаЯ.
     - ђазве  только  какой-нибудь алхимик наделает ему  денег,  здесь  их
взЯть неоткуда.
     - ‡десь  взЯть  неоткуда?  „овольно только руку  смело  протЯнуть!  Ђ
смелости нам не занимать стать. „оказательство тому - наша власть.
     - ‚ерно, верно! - сказал Љмициц. - Њы вашей властью очень довольны, а
коль вы да вдобавок еще научите нас средству деньги как навоз собирать.
     - Ѓыло у  вас одно средство,  но  вы  бы с  голоду предпочли умереть,
нежели взЯть оттуда хоть денежку.
     Љмициц бросил на офицера быстрый взглЯд.
     - „а ведь есть такие места,  на которые и татарину страшно посЯгнуть!
- сказал он.
     - Ћчень ты догадлив,  пан кавалер!  -  ответил ему офицер.  -  Џомни,
однако, и про то, что за деньгами ты едешь не к татарам, а к шведам.
     „альнейший разговор прервало прибытие нового отрЯда.  Ћфицер,  видно,
ждал его, так как торопливо выбежал из корчмы. Љмициц вышел вслед за ним и
остановилсЯ в дверЯх, чтобы поглЯдеть, кто же это приехал.
     Љ   корчме   подъехала  закрытаЯ  карета,   запрЯженнаЯ  четверней  и
окруженнаЯ  отрЯдом  шведских  рейтар.  Ћфицер,  который  вел  разговор  с
Љмицицем,  мигом бросилсЯ к  карете и,  отворив дверцу,  отвесил приезжему
низкий поклон.
     "‚идно, кто-то из сановных!" - подумал Љмициц.
     ’ем  временем из  корчмы  вынесли пылающие факелы.  €з  кареты  вышел
важный сановник, одетый по-иноземному, в черном кафтане до колен на лисьем
меху и в черной же шлЯпе с перьЯми.
     Ћфицер выхватил фонарь из рук рейтара и с новым поклоном сказал:
     - ‘юда, досточтимый господин посол!
     Љмициц поторопилсЯ назад,  в  корчму,  а  вслед за ним тотчас вошли и
приезжий с офицером.
     ‚ корчме офицер отвесил третий поклон.
     - „осточтимый господин посол,  -  сказал он,  -  Я  ‚ейгард ‚жещович,
ordinarius  prowiantmagister* его  королевского величества Љарла  ѓустава,
посланный с эскортом навстречу вашей милости!
     _______________
          * ‡аурЯд-провиантмейстер (смесь лат. и нем.).

     - Ћчень рад  познакомитьсЯ со  столь достойным кавалером,  -  ответил
сановник в черном, отвечаЯ на поклон.
     - ‚аша  милость,  изволите здесь  отдохнуть или  желаете тотчас ехать
дальше? …го королевское величество хотел бы поскорее увидетьсЯ с вами.
     - џ  имел намерение остановитьсЯ в —енстохове и побывать у обедни,  -
ответил приезжий,  - однако в ‚елюне получил известие, что его королевское
величество  повелевает нам  поторопитьсЯ,  а  потому  мы  только  отдохнем
немного и поедем дальше.  Ђ покуда отправьте старый эскорт и поблагодарите
капитана, который вел его.
     Ћфицер вышел,  чтобы отдать соответствующие распорЯжениЯ.  Џан Ђнджей
остановил его по дороге.
     - Љто это? - спросил он.
     - Ѓарон  ‹исола,  посол  цесарЯ,  он  из  Ѓранденбурга направлЯетсЯ к
нашему королю, - последовал ответ.
     Ћфицер вышел; но через минуту вернулсЯ.
     - ‚аши приказы исполнены,  досточтимый господин посол,  -  доложил он
барону.
     - ‘пасибо, - ответил ‹исола.
     €  с  большой,  хоть и барственной любезностью указал ‚жещовичу место
напротив.
     - —то-то  ветер  завыл на  дворе,  -  сказал он,  -  и  дождь хлещет.
Џожалуй, придетсЯ отдохнуть подольше. Ђ покуда поговорим перед ужином. —то
тут слышно у вас?  ‘лыхал Я,  будто малопольские воеводства покорились его
королевскому величеству.
     - „а,  ваша милость.  …го  королевское величество ждет только,  чтобы
сдались остатки разбитого войска, после чего сразу же направитсЯ в ‚аршаву
и Џруссию.
     - Ќеужто они сдадутсЯ?
     - Џосланцы от  войска  уже  в  Љракове.  „а  им  ничего другого и  не
остаетсЯ, нет у них выбора. Ќе перейдут к нам, так •мельницкий истребит их
до последнего человека.
     ‹исола склонил на грудь свою умную голову.
     - ‘трашное, неслыханное дело! - промолвил он.
     ђазговор шел  на  немецком Языке.  Љмициц понимал все  до  последнего
слова.
     - ‚аша милость, - сказал ‚жещович, - чему быть, то и сталось.
     - Ћно,   может,   и  так,   нельзЯ,   однако  же,   не  сочувствовать
могущественной державе,  котораЯ пала у  нас на глазах,  кто не швед,  тот
должен сожалеть об ее участи.
     - џ  не  швед,  но  коль скоро сами полЯки не  сожалеют,  что же  мне
трогатьсЯ ее участью, - возразил ‚жещович.
     ‹исола пристально на него посмотрел.
     - €мЯ у вас и впрЯмь не шведское. Љто же вы?
     - џ чех.
     - ‘кажите  на  милость!  ‘тало  быть,  подданный цесарЯ.  Њы  с  вами
подвластны одному монарху.
     - џ  на службе у  всепресветлейшего шведского королЯ,  -  с  поклоном
возразил ‚жещович.
     - џ о вашей службе ничего дурного сказать не хочу,  - ответил ‹исола.
- Ќо эта служба сегоднЯ есть,  а завтра нет ее,  а коль скоро вы подданный
нашего милостивого монарха,  то  где бы  вы  ни были,  кому бы ни служили,
никого другого вы не можете почитать прирожденным своим повелителем.
     - Ќе спорю.
     - ’ак  вот  Я  должен вам прЯмо сказать,  что наш государь сострадает
прославленной ђечи Џосполитой, сожалеет об участи ее достославного монарха
и  не  может  благосклонно взирать на  своих  подданных,  кои  содействуют
окончательному падению дружественной нам державы.  —то сделали вам полЯки,
что вы питаете к ним такую неприЯзнь?
     - „осточтимый господин посол,  Я  бы много мог сказать вам,  но боюсь
злоупотребить вашим терпением.
     - ‘даетсЯ мне,  вы не только отличный офицер,  но и умный человек,  а
мне  моЯ  должность велит  смотреть и  слушать  и  о  причинах спрашивать;
говорите же,  пусть  даже  пространно,  и  не  бойтесь  злоупотребить моим
терпением. Ќапротив, коль потом вы пожелаете поступить на службу к цесарю,
чего Я  вам от души желаю,  и  кто-нибудь вздумает вменить вам в вину вашу
нынешнюю службу,  вы найдете во мне друга,  который заступитсЯ за вас и во
всем вас оправдает.
     - ’огда Я  открою вам  все,  что  думаю.  Љак  многие младшие сыновьЯ
дворЯнских семейств,  Я  принужден был  искать счастьЯ за  пределами нашей
родины, вот и приехал сюда, где и народ моему родствен, и иноземцев охотно
берут на службу.
     - ‚ас плохо здесь принЯли?
     - Њне  дали  управлЯть солЯными копЯми.  „орога к  благосостоЯнию,  к
людЯм,  к самому королю открылась передо мною.  ‘ейчас Я служу шведам,  но
когда бы кто-нибудь почел менЯ неблагодарным,  Я  бы решительно отверг это
обвинение.
     - Џо какой же причине?
     - Ђ с какой стати требовать от менЯ больше,  нежели от самих полЯков?
ѓде  сегоднЯ  полЯки?  ѓде,  как  не  в  шведском  стане,  сенаторы  этого
королевства,  кнЯзьЯ,  магнаты,  шлЯхта,  рыцари? Ђ ведь они первые должны
знать, что надлежит им делать, в чем спасение и в чем погибель их отчизны.
џ  иду  по  их  стопам,  так  кто  же  из  них  имеет  право  назвать менЯ
неблагодарным?  Џочему Я,  иноземец,  должен  хранить  верность  польскому
королю  и  ђечи Џосполитой,  когда они сами ее не хранЯт?  Џочему должен Я
пренебречь службой, которой они сами домогаютсЯ?
     ‹исола  ничего  не  ответил.  Ћн  подпер  руками голову и  задумалсЯ.
Љазалось,  он слушает вой ветра и шум осеннего дождЯ, что сек уже в окошки
корчмы.
     - Џродолжайте,  -  сказал он  наконец.  -  ‚ы и  впрЯмь говорите вещи
необычайные.
     - џ ищу счастьЯ там,  где могу найти,  -  продолжал ‚жещович, - а про
то,  что этот народ погибает,  мне нет нужды думать больше его самого.  „а
если бы Я даже и думал, не помогло бы это, ибо он должен погибнуть!
     - ќто почему же?
     - Џервым делом потому, что полЯки сами этого хотЯт, а еще потому, что
они этого заслуживают. ‚аша милость, есть ли на свете другаЯ такаЯ страна,
где бы царили такой беспорЯдок и смута? —то здесь за правительство? Љороль
не  правит,  ибо ему не  дают править.  ‘еймы не правЯт,  ибо их раздирают
распри.  Ќет войска,  ибо народ не хочет платить подати;  нет повиновениЯ,
ибо повиновение противно свободе;  нет правосудиЯ,  ибо некому приводить в
исполнение приговоры и всЯк, кто посильней, попирает их; нет верности, ибо
все полЯки оставили своего государЯ; нет любви к отечеству, ибо они отдали
его шведам за посул не мешать им жить в прежних распрЯх.  ѓде еще могло бы
случитьсЯ такое?  Љакой народ в  мире помог бы  врагу покорить собственную
землю?  Љто оставил бы своего королЯ не за тиранство,  не за злодеЯньЯ,  а
потому, что пришел другой король, более могущественный? ѓде еще есть люди,
которые больше пеклись бы о  собственном добре и  попирали бы общее благо?
—то у них за душой, ваша милость? Џусть назовут мне хоть одну добродетель:
степенность ли, разум ли, осмотрительность, стойкость, воздержность? —то у
них  есть?  •орошаЯ конница?  „а!  Ќо  и  только!  ’ак  ведь  и  нумидийцы
прославились своей конницей,  и  у  галлов,  как  можно о  том  прочесть у
римских историков,  были знаменитые наездники,  а  где  все  эти  племена?
Џогибли,  как должен погибнуть и этот народ.  Љто хочет спасти его, только
времЯ терЯет попусту,  ибо  он  сам  не  хочет себЯ спасти!  Ћдни безумцы,
своевольники, злодеи и предатели обитают в этой стране!
     ’акаЯ  ненависть дышала в  этих  последних словах,  что  странно было
слышать их из уст иноземца, которому этот народ дал кусок хлеба; но ‹исола
не удивилсЯ. €скушенный дипломат, он изведал свет и людей и знал, что тот,
кто не  умеет от чистого сердца отблагодарить своего благодетелЯ,  усердно
ищет в  нем пороков,  чтобы оправдать свою неблагодарность.  Ђ  может,  он
соглашалсЯ в душе с ‚жещовичем и потому не возражал.
     - ѓосподин ‚ейгард, - спросил он вдруг, - вы католик?
     - „а, ваша милость, - ответил тот.
     - џ  в ‚елюне слыхал,  будто нашлись такие люди,  которые уговаривают
его  королевское величество Љарла  ѓустава  занЯть  џсногорский монастырь.
Џравда ли это?
     - ‚аша милость, монастырь лежит неподалеку от силезской границы, и џн
Љазимир легко может получить оттуда помощь.  Њы вынуждены занЯть его, дабы
этому воспрепЯтствовать.  џ первый обратил внимание на это обстоЯтельство,
и поэтому его королевское величество поручил мне это дело.
     ’ут  ‚жещович внезапно оборвал речь,  вспомнив,  что  в  другом конце
корчмы сидит Љмициц. Ћн подошел к нему и спросил:
     - ’ы, пан, понимаешь по-немецки?
     - •оть убей, ни слова! - ответил пан Ђнджей.
     - ЉакаЯ жалость!  Њы  хотели попросить тебЯ  принЯть участие в  нашей
беседе.
     ‡атем он снова вернулсЯ к ‹исоле.
     - ’ут чужой шлЯхтич,  но он по-немецки не понимает, мы можем говорить
свободно.
     - Ќет у менЯ никаких тайн,  -  ответил ‹исола,  - но и Я католик и не
хотел бы,  чтобы пострадала свЯтынЯ.  џ  уверен,  что  и  всепресветлейший
цесарь этого не желает,  и  потому буду просить его королевское величество
пощадить монахов.  Ђ вы не торопитесь занимать монастырь,  покуда не будет
нового решениЯ.
     - Њне  даны  Ясные,  хотЯ  и  тайные указаниЯ;  только от  вас,  ваша
милость,  Я не таю их,  ибо цесарю,  моему повелителю, хочу всегда служить
верой и правдой. Њогу, однако, успокоить вас, свЯтынЯ не будет осквернена.
џ католик...
     ‹исола  улыбнулсЯ  и,   желаЯ  выведать  правду  у  человека,   менее
искушенного, спросил шутливо:
     - Ќо казну-то монашескую небось потрЯсете? Ќе без того? Ђ?
     - ‚се может статьсЯ,  -  ответил ‚жещович.  - ЏресвЯтой богородице не
нужны  талеры в  сундуке приора.  Љоль  скоро все  платЯт,  пусть платЯт и
монахи.
     - Ђ если они станут защищатьсЯ?
     ‚жещович рассмеЯлсЯ.
     - Ќикто в этой стране не будет защищатьсЯ, да сегоднЯ уже и не может.
“ них было длЯ этого времЯ! ’еперь поздно!
     - Џоздно! - повторил ‹исола.
     Ќа  этом разговор кончилсЯ.  Џосле ужина все  уехали.  Љмициц осталсЯ
один.  „лЯ  него  это  была худшаЯ ночь из  всех,  какие пережил он  после
отъезда из Љейдан.
     ‘лушаЯ речи ‚ейгарда ‚жещовича, он изо всех сил сдерживалсЯ, чтобы не
крикнуть этому чеху: "‹жешь, собака!" - и не броситьсЯ на него с саблей. €
не сделал он этого,  увы,  лишь потому,  что чуЯл, узнавал правду в словах
иноземца, страшную, жгучую, как огонь, но неподдельную правду.
     "—то бы мог Я сказать ему? - говорил он себе. - —ем опровергнуть его,
кроме как кулаками?  Љакие привести доказательства?  Џравду лаЯл, чтоб его
бог убил! „а и посол согласилсЯ, что все кончено, защищатьсЯ поздно".
     Љмициц,  быть может, и потому так страдал, что роковое слово "поздно"
было приговором не только отчизне, но и личному его счастью. „овольно было
с него этих мук, сил у него больше не было; целыми неделЯми он одно только
и слышал:  все пропало,  уже не времЯ,  поздно. Ќи единый лучик надежды не
заронилсЯ в его душу.
     ЏодвигаЯсь все вперед и вперед,  он потому так торопилсЯ, потому ехал
и днем и ночью,  что хотел бежать от всех этих пророчеств, что хотел найти
наконец такую обитель,  такого человека,  который влил бы в  его душу хоть
каплю утешениЯ.  Ђ  меж тем он  видел кругом лишь все больший упадок,  все
большее отчаЯние. ‘лова ‚жещовича переполнили наконец чашу горечи и желчи,
показали ему со всей Ясностью то,  что до сих пор он лишь смутно сознавал,
- что отчизну погубили не столько шведы,  московиты и казаки,  сколько сам
польский народ.
     "Ѓезумцы,  своевольники,  злодеи и предатели обитают в этой стране, -
повторЯл он  вслед за ‚жещовичем.  -  €ных нет!  Љоролю они не повинуютсЯ,
сеймы их  раздирают распри,  податей они  не  платЯт,  сами помогают врагу
покорить свою землю. Ћни должны погибнуть!
     Ћ,  боже! •оть бы один-единственный раз бросить ему обвинение во лжи!
Ќеужели,  кроме конницы, нет у нас ничего хорошего и никаких добродетелей,
одно лишь зло?"
     Љмициц искал в  душе ответа.  Ћн  был  уже так измучен и  дорогой,  и
невзгодами,  и всем пережитым,  что ум его мутилсЯ.  Ћн почувствовал,  что
болен, и смертельнаЯ усталость овладела им. ‚се больший хаос носилсЯ в его
голове.  Њелькали знакомые и  незнакомые лица,  которые он  знал  давно  и
которые встречались в пути.
     –елые сонмы их кричали, как на сейме, кого-то поучали, что-то вещали,
и  все рвались к Ћленьке.  Ћна искала спасениЯ у него;  но ‚жещович держал
его за  руки и,  глЯдЯ ему в  глаза,  твердил:  "Џозор!  —то шведское,  то
шведское!" -  а Ѓогуслав ђадзивилл смеЯлсЯ и повторЯл эти слова. ‡атем все
стали кричать:  "Џоздно! Џоздно! Џоздно!" - и, схватив Ћленьку, скрылись с
нею во тьме.
     € чудилось Љмицицу,  что Ћленька и отчизна одно существо и что это он
погубил их, добровольно предал в руки шведов.
     € такое безумное сожаление охватывало тогда его, что он пробуждалсЯ и
изумленными очами озиралсЯ вокруг или прислушивалсЯ к шуму ветра,  который
выл на разные голоса в  трубе,  в стенах,  на крыше и играл во всех щелЯх,
как на органе.
     Ќо  видениЯ возвращались.  Ћленька и  отчизна снова сливались в  одно
существо, которое ‚жещович увлекал за собой со словами: "Џоздно! Џоздно!"
     ’ак грезил пан Ђнджей ночь напролет.  ‚  минуты проЯснениЯ он  думал,
что  тЯжело заболел и  хотел даже  кликнуть ‘ороку,  чтобы тот  пустил ему
кровь. Ќо забрезжил свет, пан Ђнджей вскочил с постели и вышел на крыльцо.
     Џервые  проблески  зари  только  рассеивали мрак,  день  обещал  быть
погожим;  станицей, вереницей тЯнулись на западе тучи, но восток был чист;
в небе,  понемногу бледневшем, мерцали не подернутые дымкою звезды. Љмициц
разбудил людей,  сам  оделсЯ в  свое праздничное платье,  так как день был
воскресный, и отрЯд тронулсЯ в путь.
     Џосле дурно проведенной бессонной ночи пан Ђнджей был утомлен и телом
и душой.
     ќто осеннее утро,  бледное,  но свежее,  инеистое и светлое, не могло
рассеЯть печали,  котораЯ легла на сердце рыцарЯ.  „о последнего стебелька
выжгло в  его  сердце надежду,  она  угасла,  как  светильник,  в  котором
кончилось масло.  —то принесет ему этот день?  Ќичего! ’е же печали, те же
беды,  скорее  прибавит тЯжести  на  душе,  и,  уж  конечно,  не  принесет
облегчениЯ.
     Ћн ехал в молчании,  вперЯ взор в какую то точку,  Ярко сверкавшую на
небосклоне.  ‹ошади фыркали,  что было предвестником хорошей погоды,  люди
сонными голосами запели утреннюю молитву.
     Њежду тем светало все больше,  бледное небо зеленело и золотилось,  а
точка на небосклоне сверкала так Ярко, что глаза щурились от ее блеска.
     ‹юди перестали петь, все смотрели в ту сторону.
     - —то за чудеса?  -  сказал наконец ‘орока. - ‚едь там запад, а будто
солнце всходит?
     ‘вет и впрЯмь рос на глазах,  точка стала уже кружком, кружок диском,
издали казалось, что кто-то подвесил над землей огромную звезду, струившую
Ярчайший блеск.
     Љмициц со своими людьми в изумлении смотрел на это сиЯние, трепетное,
лучезарное, сам не знаЯ, что же это открылось его взору.
     Ќо  вот  их  нагнал  мужик,  ехавший  из  Љрушины на  хлебной телеге.
Ћбернувшись,  Љмициц увидел,  что  он  держит в  руках  шапку и,  глЯдЯ на
сиЯние, молитсЯ.
     - ќй! - окликнул его пан Ђнджей. - Ђ что это там так светитсЯ?
     - џсногорский костел, - ответил мужик.
     - ‘лава пресвЯтой богородице!  - воскликнул Љмициц и снЯл шапку, а за
ним обнажили головы и его люди.
     Џосле  стольких дней  невзгод,  сомнений и  разочарований пан  Ђнджей
внезапно ощутил,  что с  ним творитсЯ нечто удивительное.  Ќе успели слова
"џсногорский костел!"  -  отзвучать в его ушах,  как все горе и уныние как
рукой снЯло.
     ЌеизъЯснимый,  благоговейный трепет  обнЯл  рыцарЯ  и  вместе  с  тем
радость неизведаннаЯ,  великаЯ, светлаЯ. ќтот костел, пламеневший в вышине
в  первых лучах солнца,  вливал надежду в сердце,  которой Љмициц давно не
знал,  бодрость,  которой он тщетно искал, непобедимую силу, на которую он
жаждал оперетьсЯ.  ‘ловно новую жизнь вдохнул он в него, и заструилась она
вместе  с  кровью  по  его  жилам.   Ћн  вздохнул  глубоко,  как  больной,
пробудившийсЯ от горЯчки и забытьЯ.
     Ђ костел пламенел все Ярче и Ярче, точно вобрал в себЯ весь солнечный
блеск.  ‚сЯ страна лежала у  его подножиЯ,  а  он взирал на нее с  высоты,
словно страж ее и покровитель.
     Љмициц долго не мог отвести глаз от этого сиЯниЯ,  и  наслаждалсЯ,  и
душу врачевал его  зрелищем.  ‹ица его  спутников были суровы,  проникнуты
трепетом.
     Ќо вот голос колокола прозвучал в тихом утреннем воздухе.
     - ‘ коней! - крикнул пан Ђнджей.
     ‚се  спешились  и,  опустившись  на  колени  посреди  дороги,  начали
молитьсЯ.  Љмициц читал акафист,  солдаты отвечали хором. Џодъезжали новые
телеги:  крестьЯне,  видЯ на дороге молЯщихсЯ, присоединЯлись к ним; толпа
становилась все больше.
     Љогда они кончили наконец молитьсЯ,  пан Ђнджей поднЯлсЯ с колен,  за
ним  поднЯлись и  солдаты;  но  дальше они шли уже пешком,  ведЯ коней под
уздцы, и пели; "Џоклон вам, светлые врата..."
     Џан Ђнджей шел такой бодрый,  будто крыльЯ выросли у него за плечами.
Ќа  поворотах дороги костел то  пропадал из  глаз,  то  снова показывалсЯ.
Љогда его заслонЯли холмы или стены оврагов, Љмицицу казалось, что меркнет
весь свет, когда же он снова сверкал впереди, проЯснЯлись все лица.
     „олго  шли  они  так.  Љостел,  монастырь  и  стены,  окружавшие  их,
вырисовывались вдали все Ясней,  становились все больше и  величественней.
Џутники увидели наконец и  город вдали,  а  под горою порЯдки домов и хат,
которые на фоне огромного костела казались не более птичьих гнезд.
     Ѓыло воскресенье,  и когда солнце поднЯлось высоко,  дорогу запрудили
телеги и  толпы  богомольцев,  спешивших к  обедне.  Ќа  высоких звонницах
ударили в колокола, большие и маленькие, и воздух наполнилсЯ торжественным
звоном.  ‘илой,  беспредельным величием и  вместе с  тем покоем дышало это
зрелище и  медные эти  голоса.  ‘овсем не  схож  был  этот  уголок земли у
подножиЯ џсной ѓоры с остальной страною.
     ’олпы  народа темнели вокруг стен  костела.  Џод  горой  стоЯли сотни
телег,  бричек,  колЯсок, двуколок; шум голосов мешалсЯ с ржанием лошадей,
привЯзанных к коновЯзЯм.  Џравее,  вдоль главной дороги,  ведущей на гору,
тЯнулись рЯды, где торговали металлическими и восковыми фигурками, которые
богомольцы жертвовали на  алтарь,  свечами,  образами и  ладанками.  ‚сюду
свободно текла людскаЯ волна.
     ‚рата были растворены настежь,  кто хотел,  входил в  монастырь,  кто
хотел,  выходил;  на стенах, у пушек, совсем не было солдат. ‘ама свЯтость
места хранила,  видно,  костел и  монастырь,  а быть может,  монахи верили
грамотам Љарла ѓустава, в которых он обещал им безопасность.


                                ѓ‹Ђ‚Ђ XII

     Ћт крепостных  ворот  мужики  и шлЯхта,  мещане из окрестных городов,
люди обоего пола,  всех возрастов и всЯкого званиЯ,  с пением  псалмов  на
коленЯх ползли к костелу. Ћчень медленно текла людскаЯ эта река, и теченье
ее то и дело приостанавливалось,  когда  тела  сбивались  слишком  плотно.
•оругви  всеми  цветами  радуги  переливались  на  нею.  Џорой  песнопеньЯ
смолкали,  толпы людей начинал читать молитву,  и тогда из конца  в  конец
перекатывалсЯ гром голосов. Њежду молитвами и песнопеньЯми люди в молчании
били поклоны или простирались ниц  на  земле;  слышались  только  молЯщие,
пронзительные  голоса  нищих,  что  сидели  по  обе  стороны людской реки,
обнажив перед всеми свои изуродованные члены.  €х крик мешалсЯ  со  звоном
монет, падавших в жестЯные и деревЯнные чашки. € снова текло море голов, и
снова звучали псалмы.
     Џо  мере  того  как  волна  приближалась к  дверЯм  костела,  восторг
обращалсЯ в  исступление.  ђуки  простирались к  небу,  глаза устремлЯлись
ввысь, лица бледнели от волнениЯ или пылали от молитвы.
     €счезла  разница  между  званиЯми:  крестьЯнские армЯки  смешались  с
кунтушами, солдатские колеты - с желтыми кафтанами мещан.
     ‚ дверЯх костела давка стала еще больше.  ‹юдские тела образовали уже
не реку, а мост, сбитый так плотно, что, казалось, можно пройти по головам
и  плечам,   не  коснувшись  стопою  земли.   Ќе  хватало  воздуха  груди,
пространства телу; но дух, ожививший их, придал им железную стойкость. ‚се
молились,  никто ни о чем больше не думал;  каждый влек на себе толпу, всю
ее тЯжесть,  но никто не падал,  и, подталкиваемый тысЯчами, ощущал в себе
силу тысЯч,  и,  погруженный в молитву,  в упоении и восторге с этой силой
стремилсЯ вперед.
     Љмициц полз со своими людьми в  первых рЯдах и  до костела добралсЯ с
первыми  богомольцами;   затем  поток  внес  его  в  придел,   где  стоЯла
чудотворнаЯ икона;  здесь толпа с  рыданием пала ниц,  распростерев руки и
целуЯ в  исступлении пол.  €  пан Ђнджей лежал ниц,  когда же он осмелилсЯ
наконец поднЯть голову,  то едва не лишилсЯ чувств от восторга,  счастьЯ и
вместе с тем смертельного страха.
     ‚  приделе царил красный полумрак,  который не могли рассеЯть огоньки
свечей,  пылавших перед алтарем. ‘вет струилсЯ и сквозь цветные витражи, и
блики его,  красные,  фиолетовые, золотые, трепетали, пламенеЯ, на стенах,
скользили  по  статуЯм,   изгибам,   пронизывали  самую  глубину  придела,
выхватываЯ из мрака смутные очертаниЯ предметов, как бы погруженных в сон.
’аинственные блики рассеивались и  сливались с  мраком так незаметно,  что
исчезала грань  между светом и  тьмой.  ‘вечи на  алтаре пылали в  золотых
нимбах.  ”имиам кадильниц застилал придел багрЯною дымкой;  на  белой ризе
монаха,  служившего  литургию,  слабо  мерцали  переливы  красок.  €  этот
полусвет,  и  этот  полумрак -  все  было неземным:  неземными были блики,
неземными - тени, таинственные, торжественные, благословенные, проникнутые
молитвой, восторгом, свЯщенным трепетом.
     €з главного кораблЯ костела долетал слитный шум человеческих голосов,
словно гул морЯ,  а здесь царила глубокаЯ тишина, прерываемаЯ лишь голосом
монаха, певшего молитву.
     ‡авеса на иконе была еще задернута,  и от ожиданиЯ замирало дыханье в
груди.  ‚идны  были  только глаза молЯщихсЯ,  устремленные в  одну  точку,
неподвижные лица,  словно  отрешенные от  земной жизни,  руки,  молитвенно
сложенные у губ, как у ангелов на образах.
     Џению монаха вторил орган, и мЯгкие, сладостные его звуки плыли будто
от райских флейт.  Ћни то струились, как вода в роднике, то падали тихие и
густые, как обильный майский дождь.
     Ќо вот ударили трубы и литавры - и трепет обнЯл сердца.
     ‡авеса над иконой раздернулась надвое,  и  дождь алмазных искр хлынул
сверху на молЯщихсЯ.
     ‘тоны, рыданиЯ, крики раздались в приделе.
     - Salve,  Regina!*  -  кричала шлЯхта.  -  Monstra Te  esse matrem!**
ЏресвЯтаЯ богородица!  - взывали крестьЯне. - „ева ЊариЯ! –арица небеснаЯ!
‚сех скорбЯщих радость! ‘паси, помоги, смилуйсЯ над нами!
     _______________
          * ђадуйсЯ, царица! (‹ат.)
          ** џви нам, что наша ты матерь! (‹ат.)

     €  долго  звучали  эти  возгласы вместе  с  рыданием женщин,  стонами
несчастных, мольбами о чуде больных и калек.
     Љмициц был как труп бездыханный,  он чувствовал только,  что пред ним
разверзлась бесконечность, которой не обнЯть, не постигнуть, перед которой
все  падает ниц.  —ем  были  сомнениЯ перед этою верой,  которую не  могло
вместить существо,  чем  были  невзгоды перед  этим  утешением,  чем  было
могущество  шведов  перед   такою  защитой,   людскаЯ  злоба  перед  таким
покровительством?
     Њысли  в  нем  замерли,  одни  чувства остались;  в  самозабвении,  в
исступлении он забыл,  кто он и где находитсЯ.  …му чудилось, что он умер,
что  душа  его  уноситсЯ ввысь  с  голосами органа,  сливаетсЯ с  фимиамом
кадильниц;  он воздел руки,  привыкшие к  мечу и  кровопролитию,  и стоЯл,
коленопреклоненный, в восторге, в исступлении.
     ’ем временем литургиЯ кончилась. Џан Ђнджей сам не заметил, как снова
очутилсЯ в  главном корабле костела.  Љсендз читал с амвона проповедь;  но
пан Ђнджей долго еще ничего не  слышал,  ничего не  понимал,  как человек,
пробужденный ото сна,  не  сразу сознает,  где кончаетсЯ сон и  начинаетсЯ
Явь.
     Џервые слова,  которые он  услышал,  были:  "‡десь изменЯтсЯ сердца и
души исправЯтсЯ,  и  шведы не одолеют силы сей,  как блуждающие во тьме не
победЯт света истины!"
     "Ђминь!" -  сказал Љмициц в душе и стал бить себЯ в грудь, ибо теперь
ему показалось,  что он тЯжко грешил,  когда думал,  что все кончено и нет
больше надежды.
     Џосле  окончаниЯ службы  он  остановил первого  попавшегосЯ монаха  и
сказал, что хочет видеть приора по делу, касающемусЯ костела и монастырЯ.
     Џриор тотчас принЯл его.  ќто  был  человек немолодой,  жизнь его уже
близилась к  закату.  Ќеобыкновенно светел был  его  облик.  —ернаЯ густаЯ
борода окаймлЯла его лицо, глаза были голубые, спокойные и проницательные.
‚  своем белом монашеском одеЯнии он походил на свЯтого.  Љмициц поцеловал
рукав его рЯсы, он же обнЯл рыцарЯ и спросил, кто он и откуда прибыл.
     - џ приехал из †муди,  - ответил пан Ђнджей, - дабы служить пресвЯтой
богородице,  обездоленной отчизне и  покинутому государю,  против  которых
грешил Я доныне,  в чем на духу покаюсь, ничего не утаив, и прошу Я о том,
чтобы еще сегоднЯ или завтра до света мог Я исповедатьсЯ,  ибо сожалею Я о
грехах моих.  ЌастоЯщее свое имЯ Я открою тебе, преподобный отче, лишь под
тайною исповеди,  ибо  вооружает оно  людей против менЯ  и  может помешать
моему исправлению. „лЯ людей хочу Я зватьсЯ Ѓабиничем по названию поместьЯ
моего,  захваченного врагом. ‚ажную привез Я весть, отче, выслушай же менЯ
терпеливо, ибо речь идет о сей свЯтой обители и костеле!
     - •валю твое намерение,  сын мой,  и желание исправить жизнь свою,  -
ответил ему ксендз Љордецкий.  -  —то до исповеди, то неленостно исполню Я
твою просьбу, а теперь слушаю тебЯ.
     - „олго Я ехал,  -  сказал Љмициц,  - много видел и сокрушалсЯ много.
Џовсюду укрепилсЯ враг,  повсюду еретики поднимают голову,  мало  того,  -
сами католики переходЯт во вражеский стан,  и  потому столь дерзостен стал
враг, что, покорив обе столицы, вознамерилсЯ поднЯть свЯтотатственную руку
на џсную ѓору.
     - Ћт кого ты это узнал? - спросил ксендз Љордецкий.
     - Џоследнюю ночь провел Я в Љрушине. ’уда приехали ‚ейгард ‚жещович и
посол  цесарЯ  ‹исола,  который  из  Ѓранденбурга направлЯлсЯ к  шведскому
королю.
     - ведского королЯ  уже  нет  в  Љракове,  -  прервав Љмицица ксендз,
устремив на него проницательный взглЯд.
     Ќо пан Ђнджей не опустил глаз.
     - Ќе знаю Я,  там ли король или нет,  -  продолжал он, - но знаю, что
‹исола ехал к  нему,  а  ‚жещовича прислали сменить эскорт и  сопровождать
дальше посла.  Ћба они разговаривали при мне по-немецки, не опасаЯсь моего
присутствиЯ;  не думали они,  что Я могу понЯть,  о чем они говорЯт, а Я с
малых лет  знаю немецкий Язык,  как  польский,  вот и  понЯл,  что ‚ейгард
наущал королЯ занЯть монастырь и  до  казны добратьсЯ и  получил уже на то
позволение.
     - € ты слышал это собственными ушами?
     - ‚от как стою здесь.
     - „а будет волЯ господнЯ! - спокойно сказал ксендз.
     Љмициц испугалсЯ. Ћн подумал, что волей господней ксендз почел приказ
шведского королЯ,  что не помышлЯет он о сопротивлении,  и потому сказал в
замешательстве:
     - џ видел в Џултуске костел в руках шведов,  солдаты в свЯтыне играли
в карты, бочки пива стоЯли на алтарЯх, бесстыжие девки гулЯли с солдатами.
     Љсендз по-прежнему в упор смотрел на рыцарЯ.
     - “дивительное дело,  -  сказал он,  - искренность и правду читаю Я в
твоих очах...
     Љмициц вспыхнул.
     - —тоб мне с места не сойти, коли Я говорю неправду!
     - ’ак  или иначе,  важные это вести,  надо бы  о  них посоветоватьсЯ.
Џозволь же  мне,  милостивый пан,  позвать старейших отцов да  кое-кого из
почтенных шлЯхтичей,  что  живут  сейчас у  нас  и  в  жестокое это  времЯ
поддерживают нас своим советом. ’ак, с твоего позволениЯ...
     - џ охотно все перескажу им.
     Љсендз Љордецкий вышел и  через пЯтнадцать минут вернулсЯ с  четырьмЯ
старейшими отцами.
     ‚след  за  ними  вошел  ђужиц-‡амойский,  серадзский мечник,  человек
суровый;  Ћкельницкий, велюньский хорунжий; Џетр —арнецкий, молодой рыцарь
с грозным,  воинственным лицом,  рослый и крепкий как дуб, и еще несколько
шлЯхтичей разных лет.  Љсендз Љордецкий представил им  Ѓабинича из  †муди,
затем   пересказал  привезенные  рыцарем   новости.   “дивлены  все   были
чрезвычайно и устремили на рыцарЯ испытующие,  недоверчивые взглЯды, а так
как никто не хотел говорить первым, слово взЯл ксендз Љордецкий.
     - џ не подозреваю этого рыцарЯ в злонамеренности или во  лжи,  избави
бог,  -  сказал он,  - но вести,  которые он принес,  показались мне столь
неправдоподобными,  что Я почел за благо обсудить их с вами.  ЏитаЯ  самые
благие намерениЯ,  рыцарь мог ошибитьсЯ, или ослышатьсЯ, или плохо понЯть,
да и кто-нибудь из еретиков мог умышленно ввести его  в  заблуждение.  Ћни
рады-радехоньки  исполнить сердца наши страхом,  вызвать смЯтение в свЯтой
обители,  помешать службе божией,  и по злобе своей никто из них, наверно,
не откажетсЯ это сделать.
     - ‘даетсЯ мне, очень это похоже на правду, - заметил отец Ќешковский,
самый старший из всех присутствующих.
     - Ќадо  бы  сперва  узнать,  не  еретик ли  сам  пан?  -  сказал Џетр
—арнецкий.
     - Љатолик Я, как и ты! - ответил Љмициц.
     - ‚звесить  надо  сперва  все   обстоЯтельства  дела,   -   промолвил
‡амойский.
     - ЋбстоЯтельства такие, - прервал его ксендз Љордецкий, - что, верно,
господь  бог  и  пресвЯтаЯ  богородица  с  умыслом  ослепили  врага,  дабы
преступил он всЯкие границы в  своем беззаконии.  €наче никогда не дерзнул
бы он поднЯть меч на сию свЯтую обитель. Ќе собственными силами покорил он
ђечь Џосполитую, сыны ее помогли ему в том; но как ни низко пал наш народ,
как ни погрЯз он во грехах, есть, однако, предел и греху, коего не посмеет
он  преступить.  ѓосударЯ своего он  оставил,  ђечь Џосполитую предал,  но
матерь божию,  заступницу свою и владычицу почитать не забыл. ѓлумитсЯ над
нами  враг,   вопрошаЯ  с  презрением,  что  осталось  у  нас  от  прежних
добродетелей.  €  ответствую  Я:  все  погибли,  но  одна  осталась,  вера
осталась, поклоненье пресвЯтой деве, и на сем основании созиждутсЯ прочие.
€  провижу Я,  что,  когда хоть одна шведскаЯ пулЯ пощербит сии  свЯщенные
стены, самые закоренелые отвернутсЯ от шведов, из друзей станут недругами,
на них поднимут меч.  Ќо и шведы видЯт,  где таитсЯ их погибель,  и хорошо
сие разумеют.  Ђ посему,  коль не наслал на них господь с умыслом слепоту,
как Я говорил уже,  никогда не посмеют они напасть на џсную ѓору, ибо день
сей станет поворотным днем, когда им изменит счастье, мы же опомнимсЯ.
     ‘  изумлением внимал  Љмициц словам ксендза Љордецкого,  которые были
как  бы  ответом на  те  речи,  что лаЯл ‚жещович против польского народа.
Ћднако, придЯ в себЯ, он сказал ксендзу:
     - Џреподобный отче,  как же  не  поверить,  что бог наслал слепоту на
врагов?  ‚спомним об  их гордыне и  алчности,  вспомним о  несносном иге и
поборах даже с духовенства,  и мы тотчас поймем, что не остановЯтсЯ они ни
перед каким свЯтотатством.
     Љсендз  Љордецкий ничего не  ответил Љмицицу,  он  обратилсЯ ко  всем
собравшимсЯ:
     - ђыцарь говорит,  что он видел посла ‹исолу, который ехал будто бы к
шведскому   королю;   но  как  могло  это  статьсЯ,  когда  от  краковских
паулинов(*) Я доподлинно знаю, что королЯ нет уже ни в Љракове, ни во всей
Њалой Џольше, ибо после сдачи Љракова он сразу же выехал в ‚аршаву...
     - Ќе  может быть!  -  воскликнул Љмициц.  -  €  вот вам лучший довод:
король ждет, покуда сдастсЯ и принесет присЯгу на верность ему наше войско
во главе с паном Џотоцким.
     - ЏрисЯгу от имени королЯ должен принЯть генерал „углас,  -  возразил
приор. - ’ак пишут мне из Љракова.
     Љмициц умолк, он не знал, что сказать.
     - „опустим, однако, - продолжал приор, - что шведский король не хотел
видеть посла и  предпочел умышленно разминутьсЯ с  ним.  Љарл  это  любит:
неожиданно  приехать,   неожиданно  уехать;   к   тому   же   его   гневит
посредничество цесарЯ,  так что Я охотно верю,  что он уехал,  притворЯсь,
будто не знает о прибытии посла.  Њало удивлЯет менЯ и то,  что с эскортом
послали графа ‚жещовича,  -  быть может,  такой почестью хотели позолотить
послу пилюлю;  но как поверить тому, что граф ‚жещович ни с того ни с сего
стал тут же  открывать свои замыслы барону ‹исоле,  католику,  нашему да и
всей ђечи Џосполитой и изгнанника королЯ благожелателю?
     - Ќемыслимое дело! - воскликнул отец Ќешковский.
     - €  у  менЯ  это  что-то  в  голове  не  укладываетсЯ,  -  подхватил
серадзский мечник.
     - ‚жещович сам католик и наш благодетель, - прибавил другой pater*.
     _______________
          * Ћтец (лат.).

     - € ты,  пан,  говоришь,  что все слышал собственными ушами? - жестко
спросил Џетр —арнецкий.
     - ‚спомните и  про то,  -  прервал его приор,  -  что у менЯ охраннаЯ
грамота Љарла  ѓустава,  стало  быть,  никто  не  смеет занЯть монастырь и
костел, и мы навсегда свободны от постоЯ.
     - ‘кажем прЯмо,  -  сурово промолвил ‡амойский,  - слова рыцарЯ плохо
вЯжутсЯ одно с  другим:  и напасть на —енстохову длЯ шведов не корысть,  а
потерЯ,  и  королЯ нет,  -  стало быть,  ‹исола не мог к нему ехать,  -  и
‚жещович не мог ‹исоле открытьсЯ,  да и не еретик ‚жещович,  а католик, не
враг церкви, а благодетель, да и не посмел бы он учинить нападение вопреки
воле королЯ и его охранной грамоте,  искушай его хоть сам сатана. - ’ут он
обратилсЯ к Љмицицу:  -  —то же это за басни ты рассказываешь и зачем, длЯ
какой цели понадобилось тебе устрашать и нас, и преподобных отцов?
     Љмициц стоЯл,  как преступник перед судом.  ‘ одной стороны, отчаЯние
овладело им  оттого,  что  ему  не  верЯт и  монастырь может поэтому стать
добычей врага;  с другой стороны,  он сгорал со стыда,  ибо сам видел, что
все говорит против него и его легко могут счесть за лжеца.  ѓнев обуЯл его
при одной мысли об этом, снова пробудилсЯ его природный необузданный нрав,
возмутилась  оскорбленнаЯ гордость,  проснулсЯ  в  нем  прежний  полудикий
Љмициц.  Ќо он боролсЯ с самим собою,  пока не поборол себЯ, и, призвав на
помощь все свое терпение, твердЯ про себЯ: "‡а грехи мои! ‡а грехи мои!" -
ответил, менЯЯсь в лице:
     - ЏовторЯю еще раз все,  что слышал:  ‚ейгард ‚жещович должен напасть
на монастырь. ‘рока Я не знаю, но думаю, что должно это случитьсЯ в скором
времени. џ вас предупредил, не послушаете менЯ, вам в ответе быть.
     “слышав такие речи, Џетр —арнецкий произнес с ударением:
     - Џотише,  пан,  потише!  Ќе  повышай  голоса!  -  ‡атем  обратилсЯ к
собравшимсЯ:  - Џозвольте мне, преподобные отцы, задать несколько вопросов
этому пришельцу...
     - Њилостивый пан,  ты  не  имеешь права  оскорблЯть менЯ!  -  крикнул
Љмициц.
     - џ вовсе не имею такого желаниЯ,  -  холодно ответил пан Џетр.  - Ќо
дело касаетсЯ монастырЯ,  пресвЯтой девы, ее обители. Џотому отбрось, пан,
в сторону обиду,  ну не отбрось,  так отложи на времЯ,  ибо будь уверен, Я
всегда дам тебе удовлетворение.  ’ы  принес нам вести,  мы хотим проверить
их,  желание наше  законно,  и  дивитьсЯ тут  нечему,  а  не  пожелаешь ты
ответить нам,  мы  вправе  будем  подумать,  что  ты  боЯлсЯ,  как  бы  не
запутатьсЯ.
     - ‹адно, спрашивай! - процедил сквозь зубы Ѓабинич.
     - ’о-то! ’ак ты, говоришь, из †муди?
     - „а.
     - € приехал сюда, чтобы не служить шведам и изменнику ђадзивиллу?
     - „а.
     - Ќо  ведь есть там такие,  что не  служат ему и  выступили на защиту
отчизны, есть хоругви, которые отказали ђадзивиллу в повиновении, есть наш
‘апега, почему же ты не присоединилсЯ к ним?
     - ќто мое дело!
     - Ђх,  вот как, это твое дело! - сказал —арнецкий. - ’огда, может, ты
ответишь мне и на другие вопросы?
     ђуки  у  пана  ЂнджеЯ трЯслись,  он  впилсЯ глазами в  тЯжелый медный
колокольчик,  стоЯвший перед ним на столе, а с колокольчика перевел взглЯд
на голову —арнецкого. €м овладело безумное, непреодолимое желание схватить
этот  колокольчик и  запустить в  голову  —арнецкому.  Џрежний Љмициц  все
больше торжествовал над набожным и сокрушенным Ѓабиничем.  Ћднако он снова
превозмог себЯ и сказал:
     - ‘прашивай!
     - Љоль  ты  из  †муди,  то  должен  знать,  что  творитсЯ  при  дворе
изменника. Ќазови нам тех, кто помог ему довести отчизну до гибели, назови
полковников, которые стоЯт на его стороне.
     Љмициц побледнел как полотно, однако назвал несколько имен.
     —арнецкий выслушал и сказал:
     - …сть у  менЯ друг,  королевский придворный,  пан ’изенгауз,  он мне
рассказывал еще об одном,  самом знаменитом. ’ы про этого вора из воров не
знаешь!
     - Ќе знаю...
     - Љак же так? ’ы не слыхал про того, кто, как Љаин, проливал братскую
кровь? Ѓудучи в †муди, ты не слыхал про Љмицица?
     - Џреподобные отцы!  - трЯсЯсь как в лихорадке воскликнул пан Ђнджей.
- Џусть духовное лицо менЯ спрашивает,  Я все стерплю! Ќо не давайте, ради
•риста, этому шлЯхтишке терзать менЯ!
     - Ћставь,  пан Џетр!  -  обратилсЯ к  —арнецкому приор.  -  Ќе в этом
рыцаре дело.
     - …ще  только  один  вопрос!   -   промолвил  серадзский  мечник.  €,
обратившись к  Љмицицу,  спросил:  -  ’ы не ждал,  что мы не поверим твоим
вестЯм?
     - ЉлЯнусь небом! - ответил пан Ђнджей.
     - Љакой же награды ты ждал за них?
     ‚место  ответа  пан  Ђнджей  лихорадочно сунул  обе  руки  в  кожаный
мешочек,  висевший у него спереди за поЯсом,  и швырнул на стол две полные
горсти жемчугов, изумрудов, бирюзы и иных драгоценных каменьев.
     - ‚от!  -  сказал он прерывистым голосом.  -  Ќе за деньгами Я пришел
сюда!  Ќе  за  вашими наградами!  ‚от  жемчуга и  иные каменьЯ!  ‚се они -
добыча,  все  сорваны с  боЯрских колпаков!  ‚от каков он  Я!  ’ак ужель Я
требую награды?  ЏресвЯтой деве Я  хотел пожертвовать самоцветы,  но после
исповеди,  с чистым сердцем!  ‚от они! ‚от как нуждаюсь Я в вашей награде!
Ѓольше есть у менЯ! „а ну вас!
     ‚се умолкли в изумлении;  зрелище драгоценных камней,  которые легко,
как  песок,  посыпались из  мешочка,  сильно поразило присутствующих,  все
невольно спрашивали себЯ,  зачем лгать этому человеку,  коль не  нужна ему
награда?
     Џетр —арнецкий растерЯлсЯ,  ибо  такова натура человеческаЯ,  что вид
чужого богатства и  чужого могущес