етей,  ради бедных  сирот  ты мог бы, кажетсЯ  оставить  свои
сумасбродные выходки и вести себЯ по-человечески,--заметила ему бабушка.
     Џустое! „едушка ее и не слышал.  Ћн все еще был в экстазе, витал где-то
далеко,  в  ином  мире.  Ћдной  рукой  он  подносил  еду  ко  рту,  а другой
перелистывал какую-то  старую книгу и, слегка покачиваЯсь,  заглЯдывал в нее
одним глазом, другим  же  посматривал на внуков и тЯжко вздыхал.  ‚здохи эти
относились  к сиротам, чьи души погрЯзли в мирском и, поддаваЯсь духу зла со
всеми его  соблазнами, занЯты  только едой...  Џосле ужина он упрекнул  их в
этом, прочитал длинное нравоучение, так что еда стала у них поперек горла: и
фаршированнаЯ  рыба  со свежей халой,  и сладкий цимес  из пастернака, и все
прочие праздничные  Яства, которые разбитаЯ параличом бабушка только  при ее
уме смогла приготовить наилучшим образом.
     ќто  в Ќовый  год. Ђ в  канун ‘удного днЯ  было еще  интересней.  Љанун
‘удного  днЯ у дедушки  в Ѓогуславе  отличалсЯ  двумЯ  редкими  церемониЯми,
которые произвели на сирот  особенно сильное впечатление. Џервой  церемонией
был обрЯд "капорес"*-- в ночь перед кануном ‘удного днЯ; обрЯд "капорес" они
совершали и дома, но  здесь, в Ѓогуславе, все  было по-иному.  Ѓабушка  ѓитл
взЯла дело  в собственные руки.  Ћна сама совершила обрЯд "капорес" с детьми
своей дочери. Џодозвав к постели всю  ораву, она дала мальчикам по петуху, а
девочкам  по курице,  открыла свой большой молитвенник и указала скрюченными
пальцами  нужную молитву. ‘таршие читали  молитву  сами, а младшие, девочки,
повторЯли за бабушкой слово  в слово, громко, нараспев: "‘ыны  человеческие,
сидЯщие во тьме  и смертной тени,  окованные скорбью и железом". Ѓабушка при
этом  плакала так, как плачут по  покойнику. Љогда  же черед дошел до  самой
младшей сиротки, до  годовалой  девочки,  бабушка чуть не  лишилась  чувств.
ѓлЯдЯ на нее, расплакались маленькие, а глЯдЯ на них, -- и старшие.  Љомната
наполнилась рыданиЯми. ‚ ту горькую субботу, когда мать их, покрытаЯ черным,
лежала на полу, дети не пролили и десЯтой доли слез, пролитых ими теперь.
     ‚тораЯ церемониЯ произошла на следующий  день, накануне ‘удного днЯ, по
возвращении из старой  молельни, где ребЯта набили полные карманы прЯниками,
которыми  их одарЯл главный староста синагоги.  „едушка  еще накануне, после
обрЯда "капорес", приказал детЯм, чтобы они после утренней молитвы пришли  к
нему длЯ благословениЯ.
     „едушка был  удивительно  нарЯдно одет  и  празднично  настроен. Џоверх
старой  износившейсЯ  атласной  капоты  он  напЯлил  кацавейку  из  какой-то
странной, очень жесткой и шумЯщей материи, которую в наши времена не достать
ни за какие деньги. Ќа голове у него была круглаЯ меховаЯ шапка с кистЯми, а
на открытой шее --  широкий белоснежный воротник  с острыми  концами. Љапота
была  подпоЯсана широким  поЯсом с длинной бахромой  и  помпонами.  “жасающе
огромные усы и густые брови выглЯдели на сей раз не  так строго, и  все лицо
дедушки казалось теперь мЯгче, приветливей, всепрощающим.
     --  Џодойдите  ко  мне, дети, Я  благословлю вас! --  ’ак  торжественно
пригласил он ребЯт  в  свою  тесную  темную  каморку  с  кожухами. ‡десь  он
возложил  на  каждого  руки  в  широких  атласных рукавах  и, закрыв  глаза,
запрокинув голову, тихо что-то шептал, крЯхтЯ  и вздыхаЯ. Љогда  он  кончил,
сироты посмотрели ему в  лицо и увидели, что глаза его покраснели и блестЯт,
а ресницы, усы и борода мокры, мокры от слез.

        43. ЏђЂ‡„Ќ€Љ Љ“™…‰


     Ћбщий шалаш. -- „едушка молитсЯ, дети  хотЯт есть.  --  ‚ праздник торы
дедушка веселитсЯ вместе с богом

     Џервый колышек дедушкиного  шалаша был вбит  к концу ‘удного  днЯ сразу
после трапезы. ‘троил шалаш дЯдЯ €ца, а сироты ему помогали. Ќо распорЯжалсЯ
всем дедушка, он давал указаниЯ как главный архитектор.
     "ќто  вот  сюда,  а это туда! ќто войдет,  а это не войдет!" ‹юбопытнее
всего то,  что  дедушка и дЯдЯ  €ца не разговаривали между собой. Ћни были в
ссоре. Ѓабушку это очень огорчало--единственный сын, единственный, кто будет
читать "кадеш" по ней,  да не случитсЯ это  раньше,  чем через сто  двадцать
лет, и не разговаривает с отцом!
     ‚ шалаше были накрыт  ы два стола, отдельно длЯ дедушки и  отдельно длЯ
дЯди. Ќа каждом столе было отдельно приготовлено вино длЯ освЯщениЯ трапезы,
хала и подсвечники со свечами. ’етЯ ‘осЯ совершала благословение над свечами
у  своего стола, бабушку  ѓитл вынесли  вместе с  постелью, чтобы  она могла
совершить благословение  у своего стола. Џотом из молельни вернулсЯ дЯдЯ €ца
и  стал  ждать, пока дедушка  удосужитсЯ, наконец, прийти  и первым освЯтить
трапезу.. ЌельзЯ же быть столь невежливым по отношению к родителю: "—ти отца
своего!" Љаждую  минуту дЯдЯ €ца выбегал из дому и  заглЯдывал  в  шалаш,  и
всЯкий раз  с другим замечанием:  "…го  нет  еще?" --  "—то-то в этом году у
хасидов затЯнулось дольше,  чем  всегда".--"‘коро  и свечи догорЯт, придетсЯ
лечь  впотьмах".  ђебЯта  злорадствовали,  глЯдЯ  на  дЯдю  €цу,--бездушный,
черствый человек, пусть и он почувствует, каково быть голодным!
     Ќо вот наконец ЯвилсЯ и дедушка в своей кацавейке. Џоздравив домочадцев
с праздником, он достал молитвенник реб џкова ќмдена,* маленький, но толстый
и увесистый, уселсЯ и стал читать молитву за  молитвой, молитву за молитвой.
Ђ из кухни, как назло, доносилсЯ вкуснейший запах рыбы с наперченным фаршем,
свежие поджаристые халы как будто дразнили: "…сли вы обмакнете нас в горЯчий
рыбный соус, то почувствуете настоЯщее райское блаженство..." Ќо дедушка как
ни  в  чем  не бывало продолжал свое--он  читал молитвы. ‘вечи в  шалаше уже
гасли--а  он  все  читал;  дети проголодались чуть  не до потери сознаниЯ, и
спать  им хотелось, -- а он все  читал..  ‚друг дедушка очнулсЯ, подбежал  к
столу   и  отбарабанил  наскоро  праздничный   "кидуш",*  отчего  все  сразу
повеселели. ‚след за ним пробормотал кидуш и дЯдЯ €ца у  своего стола. ‡атем
все мальчики проделали  то же  самое поодиночке,  а бабушка в это  времЯ, по
обыкновению, пустила слезу. Љороче  говорЯ,  прошло еще немало времени, пока
наконец удалось обмакнуть кусочек  халы в мед,  попробовать  рыбу  и ощутить
острый вкус перца на кончике Языка.
     ’ак было  в первые  дни кущей, а в остальные дни  праздника  стало  еще
хуже.  Ќаконец  в  ночь  на праздник  торы дЯдЯ  €ца  не  стерпел  и, зазвав
переЯславских ребЯт на свою половину, сказал им:
     --  „ети, хотите увидеть  кое-что любопытное?  ‚ таком случае сходите в
синагогу...
     „олго ребЯт  упрашивать не  пришлось.  Ћни взЯлись за  руки и пошли. Ќа
улице  была  тьма  кромешнаЯ. ‚се уже давно сидели дома и ужинали,  синагоги
были закрыты и погружены во мрак. ’олько в старой молельне светилось оконце.
„ети тихонько приоткрыли дверь и, заглЯнув внутрь, увидели такое, что глазам
своим  не  поверили.  ‚о  всей  синагоге  был  только один  человек--дедушка
Њойше-€осЯ. Ћблаченный в талес, держа в одной руке молитвенник џкова ќмдена,
а  другой  прижимаЯ  к груди  свиток  торы,  он  медленными  шажками обходил
возвышение  посреди  молельни,  громко распеваЯ, словно кантор: "Џокровитель
бедных, да поможет нам!.."
     ђебЯт охватил страх, и в то же времЯ они  не могли удержатьсЯ от смеха.
Ћни схватились за руки и помчались во весь дух домой.
     -- Ќу что, видели? Џравда, интересно?--встретил их дЯдЯ €ца. Ћн смеЯлсЯ
до слез. € у детей поЯвилась неприЯзнь не к дедушке, а к дЯде €це.
     ‡ато  на следующий день, в праздник торы,  декорациЯ  резко изменилась.
„едушка  был  неузнаваем.  „ети  помнили  еще  по  ‚оронке веселье,  которое
наступало  в этот  праздник. ‚се в местечке были  пьЯны, как библейский ‹от.
‚се, начинаЯ с раввина и  кончаЯ приставом,--да проститсЯ мне  упоминание их
рЯдом,--все пили водку,  плЯсали и выкидывали такие коленца, что  можно было
лопнуть со смеху.
     € в полухристианском ЏереЯславе в праздник торы было очень весело. „аже
дЯдЯ ЏинЯ, сильно опьЯнев, плЯсал казачка. ‡абавно было смотреть,  как хасид
в длинном талескотне отплЯсывает казачка. Ћ „оде Љаганове и говорить нечего.
€зрЯдно выпив,  он  ругательски ругал всех добрых друзей  и всЯчески обзывал
их, все это Якобы добродушно, лобызаЯсь с ними. ‹юди врывались в чужие дома,
поздравлЯли  хозЯев   с  праздником,  вытаскивали  из   печи  все,  что  там
находилось,  извлекали из погреба соленьЯ, и  водка лилась, как вода. Ќо это
было ничто в  сравнении с тем,  что переЯславские  ребЯта  увидели  здесь, в
еврейском городе Ѓогуславе. „ома, улицы, булыжники мостовой--все пело,  било
в ладоши, плЯсало и радовалось. Ќе только взрослые, даже мальчишки пили так,
что с ног валились. “ж  на что дЯдЯ €ца, молчаливый, угрюмый человек, и  тот
был  навеселе;  заложив пейсы за  уши, приподнЯв полы  капоты,  он  прошелсЯ
"немцем". Ќо все это ничто  в  сравнении с тем, что выделывал дедушка. ‚ыпил
он всего-навсего рюмку  водки и полстаканчика вина, но  пьЯн был так, как не
могли  быть пьЯны восемьдесЯт  пьЯниц вместе взЯтых,  и откалывал такое, что
весь город о нем заговорил.
     -- —то вы скажете о Њойше-€осе ѓамарницком?
     -- Џодите поглЯдите, что вытворЯет Њойше-€осЯ ѓамарницкий!..
     Ђ Њойше-€осЯ ѓамарницкий ничего особенного не делал, он только ходил по
улицам и плЯсал. € как плЯсал! Џодпрыгивал и  притопывал,  хлопал в ладоши и
пел.  € плЯсал  он  не  один,  а вдвоем с  самим  господом  богом,  свЯтым и
благословенным... Ћн протЯгивал вперед  руку с  платочком, держа его за один
уголок, другой край должен был  держать господь  бог,--и кружилсЯ  при этом,
как кружатсЯ с невестой, выделываЯ всевозможные па: вперед и назад, вправо и
влево,  и  так без  конца, с  запрокинутой головой, с  закрытыми глазами, со
счастливой  улыбкой на  лице. Ћн прищелкивал  пальцами, притопывал и пел все
громче и громче:

     Њоисей ликует в праздник торы --
     ‹амтедридом, гай-да!
     ‹икуйте и радуйтесь в праздник торы --
     ‹амтедридом, дом-дом-дом!
     ѓайда, дри-да-да!
     ‘вЯтаЯ тора, га!

     ‘  каждой минутой толпа  вокруг него становилась все больше  и круг все
тесней. ‘колько мальчишек  было  в городе,  все высыпали  на улицу "почтить"
Њойше-€осю  ѓамарницкого, посмотреть,  как  он  плЯшет  и  кружитсЯ,  поет и
хлопает в ладоши.  Њальчишки-озорники  кричали "ура", подпевали ему,  а лица
его переЯславских внуков пылали  от стыда.  Ќо дедушка хоть  бы  взглЯнул на
кого!  Ћн делал свое--танцевал со своей  возлюбленной  "фрейлахс"5.  ‡а один
конец платка  держитсЯ он, за другой конец--сам создатель "благословенно имЯ
его".  “лыбаЯсь  и прищелкиваЯ пальцами,  дедушка топает  ногами и поет  все
громче и громче:

     Њоисей ликует в праздник торы --
     ‹амтедридом, гай-да!
     ‹икуйте и радуйтесь в праздник торы --
     ‹амтедридом, дом-дом-дом!
     ѓайда, дри-да-да!
     ‘вЯтаЯ тора, га!

        44. ЉЋЌ…– ЏђЂ‡„Ќ€Љ“--ЏЋђЂ „ЋЊЋ‰


     €нтриги и сплетни в семье. -- „ети становЯтсЯ лишними  в Ѓогуславе.  --
€х тЯнет домой

     Ќаутро после праздника, когда стали  разбирать шалаш,  на детей повеЯло
буднЯми, им  стало тЯжело на душе, тоскливо и грустно. Ѓессердечный человек,
дЯдЯ €ца, первым делом  разворотил стены, сорвал камышовую крышу,  затем без
капли сожалениЯ разобрал доски и с особенной Яростью стал вытаскивать из них
гвозди (чем провинились перед ним гвозди?). Ћн оставил только четыре столба,
что было хуже всего, потому что эти четыре торчащих столба свидетельствовали
о  разрушении,  горестно  жаловались:  "‘мотрите,  что  сталось с  еврейской
кущей". ‹юди, которые еще вчера были пьЯны как библейский ‹от, плЯсали, били
в ладоши и дурачились, словно дети, сразу отрезвели, стали чинными и чуть не
стыдились смотреть друг  другу  в  глаза.  ‘траннаЯ  печаль  охватила город,
мрачнаЯ тоска надвинулась на Ѓогуслав. Ќо больше всех грустили переЯславские
сироты. Џока  их считали гостЯми, они чувствовали себЯ неплохо в  Ѓогуславе,
но чем дальше, тем больше дети  убеждались, что  они  здесь  лишние. „едушка
сидел в своем уединении на кожухах, в талесе и филактериЯх. Ћн либо молилсЯ,
либо  читал свЯщенные книги, либо напевал что-то, прищелкиваЯ пальцами, либо
вздыхал и тихо беседовал с  богом. —асто он  рассказывал детЯм занимательные
истории о былом или упрекал  их, что они не набожны,  не хотЯт служить богу,
тем самым удлинЯЯ срок  изгнаниЯ  еврейского  народа, из-за них не  приходит
мессиЯ, из-за  них бедные  души  страдают  в  аду, не  могут  очиститьсЯ  от
грехов... ’акие речи дети уже слышали много раз в хедере от учителЯ, дома от
бабушки Њинды и от всЯких других людей, которые любЯт поучать и пугать детей
адом.  ‚се это  им  давно уже  надоело. ѓораздо интереснее было  следить  за
политикой, котораЯ разыгрывалась здесь, в доме дедушки  Њойше-€оси и бабушки
ѓитл.
     „енно и нощно  в  этом  доме плелись  интриги, вечно  здесь шушукались,
сплетничали.  „ЯдЯ €ца  и  тетЯ  ‘осЯ беспрестанно жаловались на бабушку,  у
которой  с  таким  трудом  удаетсЯ вытЯнуть  копейку  из-под подушки,  и  на
дедушку,  который  слишком  уж набожен  и  слабеет  умом...  "Ћн  уже  очень
стар!"--говорили они, усмехаЯсь  и поджимаЯ губы.  Ђ бабушка  жаловалась  на
невестку  и на единственного  сына,  которые  не оказывают должного уважениЯ
матери  и  ждут не дождутсЯ -- ей это хорошо  известно, -- когда она закроет
глаза. Ќа наследство, на наследство зарЯтсЯ! Ќазло им она будет жить и жить,
хоть смерть ей  в тысЯчу раз желанней, ибо  к  чему ей, калеке, жизнь  после
того, как она  похоронила такую дочь,  как •аЯ-ќстер, мать стольких детей, о
горе!  ‘воими вывороченными  локтЯми она выдавливала слезу  из больных глаз,
подзывала детей и, пошарив под подушкой, давала каждому из них  по нескольку
грошей. ќтому бывала свидетелем маленькаЯ  •ава-‹иба, с  красными щечками  и
крошечным  ротиком, и тут же доносила об этом тете ‘осе.  Ђ тетЯ ‘осЯ сейчас
же  передавала  это дЯде  €це. €  оба  начинали  шептатьсЯ  о том,  что  длЯ
собственных  детей  и  копейки   жалко,  а  чужим  детЯм  раздаривают  целые
состоЯниЯ. ‘ироты слышали  это, и сами не  рады были  подаренным грошам.  €м
становилось тошно.
     € чем дальше, тем хуже. „ети чувствовали, что они здесь лишние, видели,
что им смотрЯт в рот, когда они  едЯт, слышали, как за  их спиной говорЯт об
их "аппетитах". €  кусок застревал  у них в горле. ‚се им делалось противно.
Ћни ждали письма  от отца, как пришествиЯ мессии. Љогда  наконец  они поедут
домой?!
     Ѓог сжалилсЯ над ними,  и долгожданное  письмо  пришло с  переЯславским
извозчиком. ‚  письме  была приписка, чтобы  с тем  же извозчиком--зовут его
ЌоЯх--дети  тотчас  же   ехали  домой.  €звозчик  этот   был   действительно
извозчиком,  с  повозкой,  с  лошадьми,  все  как  полагаетсЯ, и  звали  его
действительно ЌоЯх, хотЯ сам он величал себЯ реб ЌоЯх. “ ЌоЯха были, однако,
свои недостатки  --  хриплый голос  и лысина. Ќо это еще полбеды. Ћхрип  он,
видите ли, в праздник торы. ‚ праздник он выпил водки, то есть водку он пьет
всегда, но ради праздника он заложил как следует, кажетсЯ, пришлось его даже
приводить в чувство... Ђ плешь у него потому, что в детстве он не давал мыть
и  чесать голову. Ћн был упрЯмец. …го насильно  чесали и вырывали волосы  по
одному. Ќо  все это, повторЯю, к поездке  никакого  отношениЯ не имеет. „ело
испортило  совсем другое. •оть ЌоЯх  и был послан  из  ЏереЯслава в Ѓогуслав
специально за тем, чтобы увезти отсюда детей Ќохума ђабиновича, он все же не
мог устоЯть против соблазна подыскать еще одного-двух пассажиров на обратный
путь. ‚от была бы удача! € он слонЯлсЯ  со своим кнутом по  базару и день, и
два, и три. ‹ошадки хрупали овес, а пассажиры  все  не поЯвлЯлись. „лЯ детей
это  ожидание  было  страшно  тЯгостным,  но  вдруг  им  сообщили  радостную
весть--они едут. „оказательство налицо: ЌоЯх уже выкатил повозку и смазывает
колеса.  "’еперь  пусть все цари  востока  и запада ЯвЯтсЯ сюда --  пропало!
Џусть  насыплют полную повозку  золота, Я ни на один день, ни на один час не
останусь больше в Ѓогуславе -- сгореть бы,  провалитьсЯ бы такому городу! ‚ы
еще  не знаете  реб  ЌоЯха!" „ети влетают в дом,  собираютсЯ в  дорогу.  Ћни
прощаютсЯ  с  богуславскими   товарищами,  со  старой  синагогой,  с  желтой
молельней,  с ђосью, с дедушкой и бабушкой. „едушка тем временем читает  им,
разумеетсЯ, нотации и  велит быть честными евреЯми, а бабушка вытирает глаза
своими скрюченными руками. ’олько дЯдЯ €ца и тетЯ ‘осЯ провожают их холодным
"прощайте".  ќта парочка была очень  довольна,  что "чужие дети" уезжают, но
радость  их омрачалась тем, что  не все они  уезжают, а только мальчики. „ве
девочки остаютсЯ  в  Ѓогуславе.  Џо  какой  причине?  Ћчень просто:  бабушка
заЯвила, что не отпустит их. Ћна не  хочет, чтобы  дети  ее  дочери попали к
мачехе.
     „ЯдЯ  €ца  с  улыбочкой  поглаживает  пейсы и  говорит,  поглЯдываЯ  на
подушки, где лежит бабушкино состоЯние:
     -- Ќу, а если мальчики попадут к мачехе,--это ничего? •е-хе-хе!..
     -- —то ты  равнЯешь девочек с мальчиками? —то мальчику мачеха! Ћн уйдет
на целый день в хедер, и все тут, а девочка остаетсЯ дома и нЯнчит мачехиных
детей.
     „ЯдЯ  €ца, однако, не удовлетворен ответом. Ћн гладит пейсы, смотрит на
подушки и, усмехаЯсь, тонко замечает:
     -- Ђ что было бы, скажем, если бы все дети были девочками? •е-хе!..
     -- ’огда бы Я всех девочек оставила у себЯ, -- отвечает бабушка.
     „ЯдЯ €ца продолжает разговор уже без улыбочки, но все так же тонко:
     -- Ђ где бы вы взЯли денег  на содержание стольких девочек? (’еперь уже
без "хе-хе".)
     -- ѓосподь  помог  бы!--отвечает  спокойно  бабушка.  --  Џомог  же  он
выкормить такое сокровище, как ты, что только и ждет наследства, боитсЯ, что
ему не хватит...
     -- €ца!--зовет из своей половины  тетЯ ‘осЯ:  -- €ца, поди-ка  сюда,  Я
тебе кое-что скажу!
     „ети в восторге  от бабушки, котораЯ так искусно отделала дЯдю €цу, и в
то же времЯ они счастливы, что наконец уезжают домой.
     €х, правда, немного покоробило от  слова  "мачеха", впервые услышанного
здесь. “ них, значит, будет мачеха! —то это такое "мачеха"? € чем же  мачеха
плоха,  почему бабушка уже заранее жалеет их? ‹юбопытно, право же, поглЯдеть
на мачеху! ‘корее бы домой добратьсЯ!
     „омой! „омой! „омой!

        45. ‹…Љ‘€ЉЋЌ ЊЂ—…•€


     Њачеха. -- ЏроклЯтие по  алфавиту.  -- Џервое произведение --  лексикон
проклЯтий

     €  что это люди все твердЯт--мачеха да мачеха? „ети столько наслушались
про мачеху, что им могло показатьсЯ, будто мачеха и в самом деле рогатаЯ. Ќа
каждом шагу их пугали мачехой:
     "Џогодите, озорники этакие, вот поездит  отец  по свету да привезет вам
мачеху,  тогда  узнаете,  почем фунт лиха!" —его больше--когда солнце  плохо
греет,  говорЯт: солнце греет,  как мачеха...  Ћчевидно, здесь что-то  есть,
ведь не спЯтили же все с ума!
     Љак-то отец внезапно исчез. Џрошла неделЯ, другаЯ, третьЯ. Људа девалсЯ
отец?  ‚се  помалкивают.  ‚зрослые говорЯт между  собой втихомолку, чтоб  не
слышали  дети,  и большей  частью  намеками. Ќо  однажды  в  хедере  учитель
случайно  проговорилсЯ.  Ћн  спросил  у  детей:  "Ќе  приехал  еще  отец  из
Ѓердичева?"
     Љ  этому  дипломатично поставленному вопросу жена учителЯ  добавила  не
менее  дипломатичное  замечание:  "Ђ ты думаешь, так-то легко  вдовцу  найти
мачеху длЯ своих детей?" €так, мы уже знаем, что отец в Ѓердичеве  и что  он
ищет  мачеху  длЯ своих детей. ‡ачем же, спрашиваетсЯ, это скрывать?  —то за
тайна! € вот еще: когда  отец должен был вернутьсЯ  со своим "приобретением"
из Ѓердичева,  он  предварительно  прислал "эстафету" с  известием,  что бог
послал ему ровню--это находка во всех отношениЯх как по происхождению, так и
по состоЯнию, -- и  что  он вскоре, бог даст, приедет со своей  находкой. Ћн
просит не говорить ей на первых порах, сколько у него детей,--зачем ей знать
об этом раньше времени? Џозже она сама узнает. Ќе обо  всех ведь ей придетсЯ
заботитьсЯ; старшие уже  большие, а девочки--у  бабушки.  Ћн, упаси  бог, не
отказываетсЯ от них, дети это дети. Ќо при  таких  печальных обстоЯтельствах
гораздо полезней будет скрыть на некоторое времЯ нескольких детей. "Ќовостей
больше  нет. †елаю благополучиЯ и  долгих  лет. „а  поможет  нам бог  скорее
увидетьсЯ в добром здоровье. Ћт менЯ..." и т. д.
     ќто письмецо произвело бы хорошее впечатление, если бы не уловка насчет
детей. €менно  детей она больше всего поразила. Џравда, они не сомневались в
том,  что  отец  их любит, что каждый из них по-своему ему дорог, но то, что
они вдруг  превратились в какую-то  контрабанду, слегка задело их  и вызвало
неприЯтные мысли и чувства. Ћднако переживаниЯ эти  длились недолго, так как
вскоре кто-то пришел в хедер и сообщил им новость:
     "Ћтец приехал  и привез из Ѓердичева мачеху". -- "ЏоздравлЯю!--вставила
жена учителЯ.--†елаю вам в будущем приносить более радостные вести!" “читель
отпустил детей раньше времени.
     „ома  дети  застали всю  родню--дЯдю  Џиню  с сыновьЯми,  тетю  •ану  с
дочерьми.  ѓости  сидели вокруг стола, пили  чай, делали вид, что закусывают
прЯниками и вареньем, курили и перекидывались незначительными фразами, между
которыми  не  было никакой свЯзи,  так  как сидЯщие  не  слушали друг друга.
Љаждый  был  погружен  в  свои  мысли, и  все  вместе  разглЯдывали  мачеху,
оценивали "находку", которую  отец  привез  из  Ѓердичева, и,  кажетсЯ, были
довольны. †енщина  эта своим  видом  внушала уважение, казалась  неглупой, а
главное--приветливой,  ласковой,  с  добрым сердцем. ’ак из-за  чего же было
столько шума и зачем все пугали детей мачехой!
     ’олько  позже,  спустЯ неделю, она показала  себЯ  во всей силе  своего
бурного темперамента, во всем  великолепии  своего Языка, Языка бердичевской
мачехи,  с ее  безостановочной богатой, цветистой  речью,  Љ  каждому  слову
мачеха  прибавлЯла  проклЯтие,  часто  в  рифму,  притом вполне  добродушно.
Ќапример, к слову есть  -- ели б тебЯ черви!  Џить -- выпили бы тебЯ пиЯвки!
Љричать--кричать тебе от зубов! ить--сшить бы вам саван! Џойти--пошел бы ты
в преисподню! ‘тоЯть--стоЯть тебе столбом! ‘идеть--сидеть бы вам в  ранах  и
болЯчках! ‹ежать--лежать бы вам в  земле! ѓоворить--говорить бы вам в бреду!
Њолчать--замолчать  бы вам навеки! ‘казать--сказать  бы  о  тебе все худшее!
€меть -- иметь  бы  тебе все  Язвы! Ќе  иметь--не иметь  тебе в жизни добра!
Ќосить--носил бы тебЯ черт на  плечах!  ‚носить--вносить бы  тебЯ  больного!
‚ыносить--выносить бы тебЯ мертвого! “носить--унесли б тебЯ на кладбище! €ли
взЯть, к примеру, такое невинное слово, как "писать". ’ак вот вам--чтоб тебе
рецепты    писали!    ‡аписать--чтоб     тебЯ     в    мертвецы    записали!
‚писать--сумасшедшего  выписать--тебЯ  вписать! Љогда  она  бывала в  ударе,
слова,  которые  попадали  ей  на  Язык,  вертелись,  вились  и  текли,  как
масло,--без остановки, одним дыханием: "—тоб тебЯ схватило, творец небесный,
чтоб  тебе и  болЯчки, и колики, и  ломота, и сухота, и  чесотка,  чтоб тебЯ
кусало, и  чесало,  и трЯсло, и  растрЯсло,  и  вытрЯсло, и перетрЯсло, боже
милостивый, отец небесный, свЯтой и милосердный!
     ѓерой  этой  биографии  должен   признатьсЯ,   что  немалое  количество
проклЯтий  и острых  словечек  в  своих произведениЯх  он  позаимствовал  из
лексикона мачехи. Ќо еще в юные годы, когда он и понЯтиЯ не имел, что значит
сочинЯть,  и  ему  даже не снилось,  что когда-либо он станет писателем, ему
вздумалось шутки ради  записать все ругательства, которых он  наслышалсЯ  от
мачехи, собрать их воедино и  составить нечто вроде словарЯ. Ћн не поленилсЯ
и  стал  собирать  эти  слова,  а когда  их  собралось  немалое  количество,
рассортировал  их по  алфавиту;  попотев две  ночи  подрЯд,  олом  составил
довольно любопытный словарь, который он здесь восстанавливает по памЯти. ‚от
он:
     Ђ.--Ђман, Ђсмодей.
     Ѓ.--Ѓанда, баннаЯ шайка, банщик, бездельник, богадельнЯ, богоотступник,
болван, босЯк, бревно.
     ‚.-- ‚еник, вонючка, вор, врун, выкрест, въедливаЯ тварь.
     ѓ.--  ѓлотатель картошки, глупаЯ  морда, голодранец,  грЯзное животное,
гультЯй, гусак в ермолке, гундосый.
     „.--„евка, деркач, дикарь, доносчик, дурень, дылда, дьЯвол.
     †. -- †адюга, жулик.
     3.--‡азнайка, заика, затЯжнаЯ болезнь, злодей, злосчастье, змеЯ.
     €. -- €диот, идол, изверг, извозчик.
     Љ.  -- Љалека несчастный,  карманник,  картежник,  каторжник,  кислица,
кишка бездоннаЯ, клоп, красавчик, крещенаЯ голова, кусок сала.
     ‹.--‹абазник,  лакомка,  лгун,  лежебока,  лентЯй,  лепешка,  лоботрЯс,
лодырь, лошадинаЯ морда.
     Њ. --Њедвежий поводырь, меламед, мешок  половы, морской кот,  мудрец во
полуночи, мЯсо длЯ сиденьЯ.
     Ќ. -- Ќадутый пузырь, нахал, негодЯй, несчастье, неудачник, никудышный,
ничтожество, нищий, нудник,
     Ћ.--Ћбжора,  обезьЯна,  обманщик, объедало,  осел,  отъЯвленный  дурак,
отщепенец.
     Џ.--  Џаршивец,  паскудний,  пипернотер,  пискун, побирушка,  подхалим,
попрошайка,  портач,  приблудный  пес, припадочный, приставала,  притворщик,
пролаза, проповедник, пугало, пупок, пустоголовый, пЯтно.
     ђ.--ђазбойник, редька, рыжий.
     ‘. -- ‘апожник, свиньЯ,  свистун,  сволочь, скрытый  праведник,  слепаЯ
курица, собака  из  собак, собачник, соплЯк, сорванец, сплетник, стрелок  по
фонарЯм, сын дЯтла, свЯтоша.
     ’.--’орба, трефнаЯ кишка, трубочист, трЯпье, турецкий перец.
     “.--“прЯмец, урод.
     ”. -- ”альшивый человек, ”лЯскодрига.
     X.--•олера, хромой портнЯжка.
     –.--–арскаЯ морда.
     —. -- —ервивый, череп пробитый, чесотка, чешуЯ.
     . -- арлатан, шепелЯвый, шлепанец, шлЯхтич.

     ќто было,  можно сказать, первое произведение, которое сочинил  будущий
олом-Ђлейхем,  и  назвал он  его  "‹ексикон  мачехи".  ‘ этим произведением
получилась историЯ, котораЯ могла бы кончитьсЯ весьма печально.
     ’ак  как  слова  в  лексиконе  должны были  быть расположены  строго по
алфавиту, то автору пришлось немало попотеть, несколько  раз переписать его.
Ћтец, видно,  заметил,  что  парнишка над чем-то усиленно  трудитсЯ.  Љак-то
ночью  отец  подошел к  нему,  заглЯнул через плечо и  затем, взЯв рукопись,
перечитал ее всю, от первой до последней буквы; мало того, он еще показал ее
мачехе. € произошло чудо. ’рудно сказать, случилось ли это в хорошую минуту,
когда мачеха была в добром расположении духа, или ей неловко было сердитьсЯ,
но  на нее неожиданно напал безудержный смех. Ћна так хохотала, так визжала,
что казалось, будто с ней вот-вот случитсЯ удар. Ѓольше всего ей понравились
слова "пупок" и "каскетка".  "Џупком" у нее называлсЯ не кто иной, как герой
этого жизнеописаниЯ, а "каскеткой"  она обозвала одного из старших ребЯт  по
случаю того, что он надел новую фуражку,
     Љто же мог предвидеть этот смех?  ђазумеетсЯ, составитель  лексикона  в
душе  поблагодарил   бога-избавителЯ  за   то,   что   все  разрешилось  так
благополучно.

        46. ЌЂ ‹Ђ‚Ћ—Љ… “ ‚ЋђЋ’


     ‡аезжий дом. -- ‡азывание постоЯльцев. -- ‘нова мечты о кладе

     ‡наете  ли вы, что такое "заезжий  дом"?  ‡аезжий  дом это не постоЯлый
двор и не гостиница,  а нечто среднее между  ними  или  то и другое  вместе.
ЏостоЯлый  двор или тот род гостиницы,  который  содержал Ќохум  ђабинович в
ЏереЯславе и  который служил длЯ него  источником существованиЯ, был заезжим
домом в  самом точном смысле этого слова.  Ћбширный двор с огромными сараЯми
длЯ  лошадей  и  телег, а в  самом доме--большущие комнаты  с кроватЯми  длЯ
приезжих.  ‚  комнатах  большей  частью  стоЯло  по  нескольку  кроватей,  и
постоЯлец обычно  снимал не комнату, а койку. ђазве что  заедет какаЯ-нибудь
важнаЯ  персона, какой-нибудь расфуфыренный богач. ’акие,  впрочем, заезжали
редко, и  именовались они "жирными" гостЯми. Ѓольшинство же постоЯльцев были
"коечники". ќти не требовали отдельных самоваров  и особого  обслуживаниЯ. ‚
зал вносили огромный самовар; каждый  из постоЯльцев имел свой чайник и свою
щепотку чаЯ--наливайте  себе,  сыны €зраилЯ, и пейте,  сколько душе  угодно!
ЏриЯтно было видеть, как по утрам и вечерам целаЯ куча людей сидит за столом
в заезжем  доме  ђабиновича, пьет чай и  разговаривает--галдЯт все  разом  и
курЯт так, что дым стоит, хоть ножом режь. Ђ говорЯт они  обо всем на свете.
Ћдин  говорит  о Ярмарке--это  Ярмарочный торговец. „ругой--о  пшенице,--это
перекупщик хлеба.  ’ретий говорит о врачах--это человек больной, он кашлЯет.
‚друг  кто-то заводит  разговор о  канторах--это  любитель пениЯ.  …ще  один
забралсЯ  в уголок и, раскачиваЯсь,  молитсЯ вслух  бабьим голоском.  ‘ам же
хозЯин,  реб  Ќохум  ђабинович,  человек,  как  нам  уже  известно,  слабого
здоровьЯ, в подбитом кошачьим мехом халате, с круглой ермолкой на голове и с
толстой папиросой в зубах, сидит среди гостей во главе стола  и слушает всех
сразу, но только одним  ухом, ибо другим ухом он  невольно  прислушиваетсЯ к
словоизвержению мачехи, котораЯ  натощак  сводит счеты со своими  пасынками,
щедро наделЯЯ каждого  "благословениЯми"  и  угощаЯ  одного  кулаком в  бок,
другого--подзатыльником, третьего--тычет ногой  прЯмо в живот.  Ћна требует,
чтоб  один качал  ее ребенка,  второй пошел с ней  на  рынок  и помог  нести
корзинку,  а третий--убралсЯ бы просто к черту... €  дети повинуютсЯ, делают
все, что  им  велЯт,  потому  что времена плохие,  доходы  падают.  ‚  хедер
мальчики ходЯт только на полднЯ, а во  вторую половину днЯ помогают отцу чем
могут--кто занЯт по дому, кто, сидЯ на лавочке  у  ворот,  зазывает проезжих
извозчиков: "‘юда заезжайте, сюда!"
     Љонечно,  на  лавочке у ворот куда приЯтней,  чем в доме, в этом  аду с
мачехой,  тЯгостной,  как  изгнание. ‘идеть на лавочке  у  ворот даже  и  не
работа.  ќто  скорее забава, удовольствие,  особенно летом, когда  извозчики
мчатсЯ  с гиком, свистом, щелкаЯ кнутами. Ћни едут с пристани с пассажирами,
стараЯсь  обогнать  друг  друга,  и поднимают  такую пыль, что пассажиров  в
повозках даже не разглЯдишь в лицо. Ќо  то, что они везут пассажиров, хорошо
видно. ‚от почему все мальчишки и  слуги из заезжих домов  с веселым  криком
бросаютсЯ навстречу извозчику: "‘юда,  дЯдЯ!  ‘юда  заезжайте!" Ђ  извозчик,
щелкнув  кнутом, мчитсЯ мимо  и исчезает  в  густой пыли,  оставлЯЯ с  носом
мальчишек и зазывал.
     Ќо так бывает только  летом, во времЯ навигации на „непре. ‡имой, когда
„непр  замерзает,  заезжий дом живет иного рода постоЯльцами. ‡имой в  город
въезжают  большие  бухты--крытые  сани,  груженные  товаром,  упакованным  в
рогожи, от которых несет  таранью. ќтим гостЯм  не требуетсЯ ни кровать,  ни
субботнЯЯ  трапеза. Ћни располагаютсЯ все вместе на полу или во дворе, около
своих лошадей; требуют они только овес и сено.  Ћт  таких  постоЯльцев  мало
радости, а прибыли  еще меньше.  „а и  сиденье у ворот на морозе не  так  уж
сладко. ѓерой этих описаний прекрасно помнит  то  времЯ, когда  он  сидел на
лавочке у ворот.  ‹етом в самую жару он пексЯ  на солнце, а зимой,  в стужу,
мерз  как собака, кутаЯсь  в  рваный  кожушок;  сапоги его давно просились к
сапожнику; постукиваЯ ногой об ногу, он со своего поста все высматривал,  не
покажетсЯ ли извозчик или бухта с пассажирами, чтобы побежать им навстречу с
криком: "‘юда,  сюда  заезжайте, сюда!" Ќо извозчики,  как назло,  пролетали
мимо  и останавливались как  раз  напротив,  у более  богатого заезжего дома
ђувима  џсноградского. “ него, говорЯт, хорошо обставленные большие комнаты,
с  мЯгкой  мебелью,  с  зеркалами  и  всЯкими  другими  штуками, чего  нет у
ђабиновича.  Џоэтому  там   всегда  полно  "жирных"  гостей,  а   у  них,  у
ђабиновичей, пусто, хоть  собак гонЯй.  €  это  вызывает  у  олома  большую
досаду. Ќа кого? Ќа бога. Џочему  бог не сделал так, чтобы он родилсЯ в доме
ђувима џсноградского, а не Ќохума ђабиновича.
     €мЯ ђувима  џсноградского  кажетсЯ  ему  символом счастьЯ и  всЯческого
благополучиЯ. Ћбилие  "жирных"  гостей  становитсЯ  длЯ  него идеалом, новым
"кладом", о котором  он мечтает теперь точно так же, как  мечтал когда-то во
времена мулика. € представлЯетсЯ олому,  что в каждой повозке, проезжающей
мимо, -- богатые пассажиры, "жирные" гости в медвежьих шубах. €  не успевает
еще  олом крикнуть  "сюда",  как  извозчик уже  сам  останавливает лошадок:
"’пру!"  €з  повозки один за  другим вылезают  богатые пассажиры в медвежьих
шубах. ‡а ними следуют чемоданы  из желтой кожи, набитые  всЯким  добром, --
каждый чемодан  весит не  меньше пуда. €  все они проходЯт в комнаты и велЯт
отвести каждому отдельный номер, и просЯт  подать  им самовары, и заказывают
обеды и  ужины. Љ ним выходит улыбающийсЯ отец  в ермолке, приветствует их и
спрашивает, собираютсЯ ли они оставатьсЯ на субботу. “смехаЯсь, они говорЯт:
"Џочему, собственно, на  одну  субботу?  Џочему  не  на целых три  субботы?"
‚ыЯснЯетсЯ,  что  это  купцы,  приехавшие покупать пшеницу.  Ђ  при  покупке
пшеницы отцу удаетсЯ перехватить кой-какие комиссионные.  Џочему ему в самом
деле не воспользоватьсЯ  случаем? ’ут приходит и мачеха в накинутом на плечи
субботнем  шелковом  платке.  ‹ицо  ее  пылает  от  восторга. ЏоглЯдываЯ  на
"жирных" гостей, она тихонько спрашивает: "Љто их привел сюда?" -- "ќто Я их
привел,  Я!"  --  отвечает  с  гордостью  олом,  довольный  своим  успехом,
счастливый тем, что и у них будет радостный  день, хоть один радостный день,
хоть одна приЯтнаЯ суббота. Ђх, какаЯ веселаЯ у них будет суббота! € почему,
собственно, только одна суббота, почему не все три!
     ‚се это было бы прекрасно, если бы не было мечтой, фантазией.  "†ирные"
гости в медвежьих шубах,  с желтыми чемоданами и в  самом деле приехали, и в
самом деле остановились, но  не  у них в заезжем доме, а как раз напротив--у
ђувима џсноградского.  "Ђх,  какие скверные люди! ’рудно им  было, что ли, к
нам заехать!"--думает вечный фантазер олом и, промерзший насквозь, входит в
дом. Ђ дома согнувшийсЯ  над  книгой отец в кошачьем халате и  мачеха, злаЯ,
пылающаЯ, будто в оспе:
     -- Ќикого нет? —то же  делать с хлебом,  который Я напекла, и с  рыбой,
которую Я наварила,--хоть собакам  выбрасывай! Ќе думаете ли вы, что все это
достанетсЯ вам?--обращаетсЯ она к пасынкам.--—ерт вас  не возьмет, если вы и
черствого хлеба поедите. Ќе думаете ли вы, что он у вас станет поперек горла
или ваш желудок, не дай бог, его не переварит! ‘кажите, какие неженки! –елаЯ
орава, не сглазить бы, и все благородно воспитаны! Ќе могли их оставить, как
девчонок, в Ѓогуславе у дедушки и  у бабушки! Џусть  бы  лучше там подыхали,
чем брать их сюда, черт бы вас всех побрал! —тобы они тут есть помогали, ели
бы вас черти, точили бы они вас живьем,  чтоб с вас мЯсо кусками падало, как
с  менЯ  оно падает, когда зима приходит, чтоб  вас  трЯсло, и  растрЯсло, и
вытрЯсло...
     €  потекло  знакомое  нам красноречие. Њечтатель олом забывает, что он
прозЯб, и выбегает снова на холод, снова на лавочку у ворот.  ’ам лучше. ’ам
можно  по  крайней мере сидеть спокойно и мечтать о  том,  что  приедут, бог
даст,  "жирные"  гости  в медвежьих  шубах, с  чемоданами  из  желтой кожи и
остановЯтсЯ  у них, а не у ђувима џсноградского.  …сли  бог захочет, он  все
может!

        47. "ЉЋ‹‹…Љ’Ћђ"


     ‘аксонские и брауншвейгские  лотерейные билеты. --  Ѓольшие  надежды  и
ничтожные выигрыши. -- ѓерой пишет роман на манер "‘ионской любви" Maпy

     “дивлениЯ достойно, каким крепким человеком был этот слабый  здоровьем,
тихий и задумчивый Ќохум ђабинович, если  он мог переносить тЯжелый характер
мачехи, выслушивать ее бесконечное словоизвержение,  видеть, как она изводит
его детей, и  не проронить ни слова. Ќикому  не известно, что переживал этот
человек  в  душе, он никак этого не выказывал,  никому об этом не говорил. €
может быть, именно поэтому жена относилась  к нему с уважением,  щадила его,
обходЯсь с ним не  так грубо, как с его детьми, и ценила  его, насколько это
возможно было длЯ  женщины, котораЯ сама не видела радости, жестоко маЯлась,
работаЯ как вол на такую огромную семью, на целую ораву детей своих и чужих.
     ‚озможно,  особое  отношение  к отцу  было  вызвано  и  тем  уважением,
которым, как ей приходилось наблюдать, ее муж пользовалсЯ в городе, хотЯ все
знали, что  он  далеко  не богат, еле зарабатывает на хлеб. Ѓыла она, как мы
уже говорили, женщиной  неглупой, но  обозленной, несдержанной в  гневе, она
отличалась непосредственностью--что на уме, то и на Языке. ’очно так же, как
отец никогда  не  мешал ее словоизлиЯнию,  так  и она  не  мешала ему  в его
делах--читать книги, играть в шахматы и  вести  беседы.  Ђ  беседовал отец с
людьми  исключительно  просвещенными,  начитанными,  можно  сказать сливками
тогдашней  переЯславской  интеллигенции. ќто была  целаЯ  группа  ревнителей
просвещениЯ, которые заслуживают, чтобы их перечислили поименно и изобразили
каждого в отдельности с его манерами и характером.
     Џервым должен быть описан "Љоллектор", рыхлый  человек, но  зато умница
и, по  мнению многих, не без вольнодумства, хоть и носил он длинную капоту и
густые пейсы.  Ќохум ђабинович  отзывалсЯ о нем, как о человеке  "глубоком и
знающем". Ћни могли сидеть целыми днЯми вдвоем и  беседовать, беседовать без
конца. Ћткуда бралось у них столько тем длЯ разговоров? "Љоллектор" приходил
с книгой, иногда брал книгу у отца. Њачеха прозвала  его "колтун" за то, что
у него была всклокоченнаЯ борода, но в  городе его  называли "Љоллектор". Ћн
торговал  выигрышными билетами, саксонскими и  брауншвейгскими. Ќосил темные
очки (у него были больные  глаза), зимой и  летом ходил в глубоких  калошах;
сапог  не носил--только  белые чулки  и  калоши.  ќто был большой  беднЯк  и
невероЯтный оптимист. Ћн не сомневалсЯ,  что  кто-либо из  его клиентов рано
или поздно  выиграет  главный выигрыш, тогда и он в  накладе не останетсЯ. Ђ
выиграет, говорил он, не кто иной, как Ќохум  ђабинович.  Ћн в этом убежден,
потому  что  никто  так  не  нуждаетсЯ в  крупном выигрыше,  как  реб  Ќохум
ђабинович...  ‚озможно, что  то же  самое "Љоллектор" предсказывал и  другим
своим клиентам.  Ђ у него  их  было много,--почти весь город имел выигрышные
билеты. Ќохум ђабинович верил  в  него,  как  в чудотворца,  и вместе  с ним
надеЯлсЯ  на  главный  выигрыш,  как на пришествие  мессии. Ћн вздыхал,  все
ожидаЯ,  что вот-вот придет "Љоллектор" с радостной вестью: "ЏоздравлЯю, реб
Ќохум! ‚ы выиграли двадцать пЯть тысЯч!.."
     ѓерой  этой биографии  помнит,  что  каждый  раз  при последнем  тираже
последней серии отец места себе не находил,  вздыхал чаще, чем обычно, зевал
и  потЯгивалсЯ как в лихорадке. ‚месте с отцом лихорадило  и олома, который
ждал счастливого днЯ,  быть  может  с  большим нетерпением, чем отец. Ћн был
уверен, что не кто иной, как его отец, ЯвлЯетсЯ первым кандидатом на главный
выигрыш. ’ут снова вспоминалсЯ  ему клад его приЯтелЯ мулика. Ћ выигрыше он
думал целыми днЯми. Ћн знал на памЯть все номера отцовских билетов. Ћн видел
их во сне. …му не верилось, что бог может быть таким жестоким. Ќеужели  ему,
творцу вселенной, жалко, если выиграет отцовский номер? ‚едь сделать ему это
так легко, что  легче и быть не может. ‘идЯ на лавочке, у ворот, олом видит
еще издали  "Љоллектора",  шагающего  в своих больших калошах прЯмо к ним, и
бежит  доложить об  этом отцу. "€дет!" --  "Љто?" -- "Љоллектор!" -- "Ќу так
что же?"--"‚едь сегоднЯ последний день тиража!"--говорит  олом и  замечает,
как побледнело  желтое  морщинистое  лицо  отца.  ‚  его  озабоченных глазах
поЯвилсЯ огонек и сразу потух.
     "Љоллектор"  приходит запыхавшийсЯ,  у него  астма. "Џусть  при  нем  и
останетсЯ!"--говорит мачеха. Џрежде  чем поздороватьсЯ,  он должен перевести
дыхание. Ћтец его  ни о чем не спрашивает.  …сли б что-нибудь было,  он бы и
сам  сказал...  Ђ  тот садитсЯ, сдвигает шапку  на  затылок, вытирает  полой
вспотевший лоб  и рассказывает  новость:  сегоднЯ  жарко -- сил нет.  “жасно
печет. ‡атем  следует  пауза.  Ћба  молчат.  Ќаконец "Љоллектор" развЯзывает
засаленный,  красный  в зеленых  пЯтнах,  пахнущий  селедкой платок.  ‚ этот
платок у  него  завернуты  всЯкие  таблицы  выигрышей. „рожащими  волосатыми
руками вынимает он  большой  лист бумаги  со множеством цифр  и  ищет,  ищет
сквозь темные очки. Ђга, нашел! Ћн уставлЯетсЯ своими темными очками в отца:
     -- ‚аш номер, реб Ќохум, кажетсЯ, если Я не ошибаюсь, шестнадцать тысЯч
триста восемьдесЯт четыре?
     --  Ќе   понимаю,  почему   вы  менЯ   спрашиваете,--отвечает  отец   с
улыбкой,--вам это и без менЯ известно. ‚се номера на памЯть знаете.
     -- Ќа  памЯть,  говорите  вы! ‚озможно!  €так, вы говорите, шестнадцать
тысЯч триста восемьдесЯт четыре?
     Ћн смотрит  сквозь темные очки  и  водит пальцем по испещренной цифрами
бумаге. олом  чувствует--вот-вот у него сердце выскочит из груди. Ќу, когда
же мы узнаем! Ќо над "Љоллектором" не каплет. Ћн говорит не спеша:
     -- ‚аш номер, реб Ќохум, выиграл... „а, выиграл...
     олом видит,  как  по лицу  отца пробегает  желтое  облачко  и  тут  же
исчезает.  Ђ самому ему хочетсЯ  взвизгнуть, закричать  "кукареку!",  но  он
сдерживаетсЯ и ловит каждое слово "Љоллектора":
     --  ‚ыиграли...  Ќо  выигрыш небольшой.  ‘овсем  маленький выигрыш.  ‡а
вычетом комиссионных и прочих расходов наберетсЯ, наберетсЯ...
     олом чуть не терЯет сознание.
     --  ЌаберетсЯ... ‚осемь рублей  шестьдесЯт. ‘ледует с  вас, если,  Я не
ошибаюсь, двенад