        Њип ѓиз. ‚оспоминаниЯ об Ђнне ”ранк (отрывки)


     €з книги Њип ѓиз "‚оспоминаниЯ об Ђнне ”ранк"
     €здание 1998 года, €здательство: Ooievaar, Ќидерланды.
     Џеревод ћлии Њогилевской, abjr101@planet.nl

     <I>Њип (настоЯщее имЯ: ѓермина ‘антроуз)  родилась 15 февралЯ 1909 года  в
‚ене. ‚ числе других детей, ослабленных и истощенных во времЯ первой мировой
войны,  она  была  отправлена  в  ѓолландию  длЯ  укреплениЯ  здоровьЯ.  ’ак
сложилось,  что девочка осталась  жить в  приемной  голландской семье,  хотЯ
всегда поддерживала  свЯзь  со  своими  австрийскими  родными. €мЯ "ѓермина"
вскоре было заменено распространенным в то времЯ нидерландским именем Њип.
     ‚ 1933 году Њип начала  работать на  фирме "Ћпекта", возглавлЯемой Ћтто
”ранком.  Ћна  и  ее  муж  џн  ѓиз,  стали близкими друзьЯми  семьи ”ранков,
впоследствии оказавшими им неоценимую помощь и поддержку в годы оккупации.</I>

     ...


     ќто был обычный  летний день, пЯтница  4  августа 1944  года. ЏридЯ  на
работу,  Я тут  же  поднЯлась  в  “бежище, чтобы взЯть список  покупок. Ќаши
затворники,  уже  много месЯцев  изолированные  от  внешнего мира, были рады
каждому посетителю и  с нетерпением  ждали новостей извне. Ђнна, как обычно,
забросала  менЯ  вопросами, и  непременно хотела о чем-то поговорить со мной
наедине. џ пообещала ей  зайти днем, после того как сделаю покупки. Ђ  в тот
момент Я спешила обратно в контору. Ѓеп и ЉлЯйман уже были там.
     Ћколо одиннадцати Я вдруг увидела в проеме  двери мужчину в штатском. џ
и не заметила, как и когда он поЯвилсЯ. Њужчина направил на нас револьвер  и
шагнул внутрь. "ЋставатьсЯ на своих местах, - сказал он по-голландски,  - не
двигатьсЯ!". € прошел  в кабинет Љуглера.  Њы  оцепенели от  ужаса.  ЉлЯйман
прошептал  мне: "Њип, это случилось". Ѓеп  дрожала всем телом. ЉлЯйман между
тем  не  отрывал  глаз  от  входной  двери.  Ќо  посетитель  с  револьвером,
по-видимому, ЯвилсЯ один.  Љак только  он покинул контору, Я быстро вытащила
из  сумки   нелегальные  продуктовые  талоны,   деньги  и   бутерброды  џна.
ЏриближалсЯ  перерыв, и  џн мог ЯвитьсЯ с минуты на  минуту. ‚ тот же момент
послышались  его шаги. џ  немедленно вылетела за дверь и,  не дав ему  войти
внутрь, сунула в его руку сверток. "џн, беда", - прошептала Я. ’от все понЯл
и скрылсЯ.
     ‘  отчаЯнно колотившимсЯ сердцем Я вернулась к своему столу, где должна
была оставатьсЯ по приказу вооруженного мужчины.  Ѓеп была сама  не своЯ  от
страха, и ЉлЯйман это  заметил. Ћн вытащил из кармана кошелек, протЯнул ей и
сказал:  "Ћтнеси его в аптеку на ‹елиграхт. …е хозЯин -- мой друг, ты можешь
воспользоватьсЯ его  телефоном. Џозвони  моей  жене, расскажи  ей, что здесь
произошло, и сюда не возвращайсЯ". Ѓеп кивнула и поспешила покинуть контору,
бросив на нас последний испуганный взглЯд.
     ЉлЯйман строго и серьезно взглЯнул на менЯ: "Њип, ты тоже можешь уйти".
"Ќет, не могу", - ответила Я. ќто была правда. џ, действительно, не могла.
     Њы  с  ЉлЯйманом ждали  еще приблизительно три  четверти часа,  пока не
поЯвилсЯ мужчина -  но  не тот,  что  приходил раньше. Ћн  приказал ЉлЯйману
последовать за ним  в  кабинет  Љуглера. џ осталась на своем  месте, не имеЯ
представлениЯ  о  том, что происходит  в доме. Ќо мне и думать об этом  было
страшно.
     ‘пустЯ  полчаса,  а  может,  час  дверь  открылась,  и  вошел  ЉлЯйман,
сопровождаемый  полицейским. ’от приказал  по-немецки: "Ћтдайте ключ молодой
даме",  после чего  снова удалилсЯ в  кабинет.  ЉлЯйман  подошел  ко  мне  и
протЯнул  ключ со  словами:  "Њип,  уходи немедленно". џ  покачала  головой.
ЉлЯйман взглЯнул мне прЯмо в  глаза: "Ќе  упрЯмьсЯ.  ‘паси то, что еще можно
спасти, а нам ты  уже  не поможешь". џ понЯла,  что он  имеет в виду.  Љак Я
должна была поступить? ЉлЯйман сжал мою руку и вернулсЯ в комнату Љуглера, а
Я  так и не двинулась с места. џ подумала, что полицейские  отнесутсЯ ко мне
снисходительно  из-за  моего  австрийского  происхождениЯ.  Љ  тому же  они,
вероЯтно, считают, что к “бежищу Я не имею никакого отношениЯ.
     ‘пустЯ несколько минут в комнату вошел первый голландский посетитель, и
даже не  взглЯнув на менЯ, позвонил куда-то по телефону и попросил  прислать
машину. „верь он оставил открытой, поэтому Я Ясно слышала голос немца, потом
Љуглера, что-то ему отвечавшего, и снова -- немца. џ вдруг понЯла, что мне в
его  выговоре  кажетсЯ знакомым: неподражаемый венский  акцент. ’очно так же
говорили в моей семье, с которой Я рассталась много лет назад.
     Љогда  полицейский  вернулсЯ  в контору,  Я  понЯла,  что  его  настрой
изменилсЯ: он  больше не верил в мою непричастность. Ћчевидно, что-то навело
его  на мысль, что Я знала о скрывавшихсЯ людЯх. "Ђ теперь  твоЯ очередь", -
грубо сказал он и вырвал из моих рук ключ, полученный  от ЉлЯймана. џ встала
и прЯмо взглЯнула на него: "‚ы из ‚ены, как и Я". Ћн замер, Явно пораженный,
его лицо выдавало смЯтение. "Џаспорт!" - наконец рЯвкнул он. џ протЯнула ему
документ, который он внимательно осмотрел. ‚ моем паспорте было указано, что
Я  родилась  в  ‚ене  и  состою  в  браке  с  нидерландским  подданным.  ’ут
полицейский заметил голландца, все  еще говорившего по телефону. "“бирайсЯ!"
- крикнул он, и тот, прервав разговор на полуслове, бросил трубку и скрылсЯ.
Ђвстриец  захлопнул  дверь, и  мы  остались  одни.  џростно  размахиваЯ моим
паспортом,  согнувшись почти пополам, он  направилсЯ ко  мне:  казалось, что
гнев заставлЯет его  пригибатьсЯ к земле: "€ не  стыдно тебе  потворствовать
грЯзным  евреЯм?"   -   прокричал   он.  ‡атем,  осыпав  менЯ  всевозможными
ругательствами, заключил, что Я буду наказана по заслугам.  Ћн был вне себЯ.
џ  по-прежнему  стоЯла  неподвижно, не  отвечаЯ ни  словом,  ни  жестом.  Ћн
продолжал мерить комнату шагами,  потом вдруг остановилсЯ и спросил: "—то же
мне, черт побери, с тобой делать?".
     ‚ тот  момент Я подумала,  что мое положение не  совсем  безнадежное. “
менЯ было  чувство, словно Я выросла на несколько сантиметров. Ћфицер изучал
менЯ  взглЯдом  и,  казалось,  думал:  "‚от,  друг против  друга  стоЯт  два
человека, родившиесЯ  в одной и той же стране,  одном и том  же городе. Ћдин
карает евреев, другой помогает  им". ‚зглЯд австрийца стал спокойнее  и даже
человечнее. Џосле  долгого молчаниЯ он, наконец, сказал: "€з личной симпатии
... ладно,  оставайсЯ  здесь.  Ќо  не смей бежать, иначе мы  схватим  твоего
мужа".
     џ понимала,  что сейчас должна со  всем соглашатьсЯ, но не сдержавшись,
ответила: "Ќе смейте трогать моего мужа! Ћн  ни к чему не причастен". Ћфицер
надменно взглЯнул на менЯ: "Љак бы не так! ‚ы все одна шайка". Ћн направилсЯ
к двери,  но  перед  тем, как выйти  на  улицу,  оглЯнулсЯ. "џ  еще  вернусь
проверить, на  месте  ли  ты". Ћб  этом  он  мог  не  беспокоитьсЯ:  Я  и не
собиралась  уходить.  Ћднако австриец  повторил:  "Ќе смей бежать.  Њалейшее
непослушание, и угодишь в тюрьму". € захлопнул за собой дверь.
     џ не знала, куда он пошел, и по-прежнему  не имела ни малейшего понЯтиЯ
о том, что происходит в доме. џ была в полном смЯтении, мне казалось,  что Я
провалилась в бездонный колодец. Њне ничего не оставалось делать, как сидеть
и ждать.
     ’ут Я  услышала,  как наши друзьЯ из “бежища спускаютсЯ по лестнице. Џо
звуку шагов казалось, что они идут подобно побитым собакам.
     џ как будто окаменела, мне казалось, что времЯ остановилось. ‚ какой-то
момент ко мне подошли  два работника склада и выразили сожаление о том,  что
ничего не знали об “бежище. ‚ан Њарен прибавил, что австриец отдал ему ключ,
отобранный у менЯ.  Ќе  знаю, сколько еще прошло времени. ‚друг  Я  услышала
быстрые шаги  по лестнице. ‚ комнату влетела Ѓеп, за ней - џн. џ понЯла, что
уже пЯть часов, конец рабочего днЯ. џн сказал ван Њарену: "Љак  только уйдет
последний рабочий, закрой за ним дверь и возвращайсЯ".
     Џозже, когда  мы  остались в конторе  вчетвером,  џн  обратилсЯ  к  ван
Њарену, Ѓеп  и мне:  "Ђ теперь посмотрим, что там, наверху". „верь в “бежище
была заперта на замок, но к счастью, в конторе хранилсЯ запасной ключ. € вот
мы наверху. ’ам все было перевернуто вверх дном: сдвинута мебель, содержимое
шкафов и  Ящиков выброшено  на  пол. ‚ спальне  господина и  госпожи ”ранк в
ворохе бумаг на полу мне бросилась в глаза  тетрадка в оранжевом  переплете.
ќто  был  дневник Ђнны.  џ  вспомнила, как она  радовалась,  когда  родители
подарили ей эту тетрадь на день  рождениЯ, и как важно было длЯ нее все, что
она писала.  џ стала разбирать  бумаги и увидела несколько кассовых  книг  и
отдельных листков, которые Ђнна использовала длЯ своих записей, когда перваЯ
тетрадка кончилась.
     Ѓеп  дрожала  от  страха и Явно  хотела  поскорее  уйти. џ  сказала ей:
"Џомоги мне все это собрать". џ сама ужасно боЯлась, что австриец вернетсЯ и
застигнет нас за  присвоением "еврейского имущества". џн  между тем захватил
несколько  библиотечных  книг  и  испанских  учебников  доктора „юсселЯ.  Ћн
торопил нас. ‚ан Њарен, стоЯщий у двери, тоже нервничал. Њы поспешно пошли к
выходу, но по дороге на двери ванной  Я увидела  висЯщий  халатик Ђнны. •отЯ
мои руки были занЯты, Я захватила и его, сама не знаю, почему.
     € вот мы с Ѓеп стоим  в конторе  с кипой бумаг. "’ы старшаЯ, -  сказала
Ѓеп, - решай,  что  делать со  всем  этим".  џ  открыла нижний Ящик стола  и
вложила в него  все  тетрадки и  листы. "џ  буду хранить их до тех пор, пока
Ђнна не вернетсЯ".

     „ома Я услышала от џна  о том, что произошло после того, как он узнал о
приходе полиции. ‚от его рассказ:
     "џ поспешил  обратно в свою контору. Ћбычно дорога занимает у менЯ семь
минут, но  в этот раз  через четыре  минуты Я уже  был на месте. џ хотел как
можно скорее спрЯтать  нелегальные талоны. Џоложив  их  в Ящик стола, Я стал
думать, что  делать дальше. •отЯ Я хорошо понимал, что разумнее всего ничего
не предпринимать  и лишь ждать, Я не мог сидеть спокойно. џ решил рассказать
обо всем  брату ЉлЯймана и пошел на часовую фабрику, где тот работал. Ћн был
потрЯсен  случившимсЯ,  и несколько  секунд мы  лишь горестно  и  беспомощно
смотрели друг на друга.  Џотом пошли на Џринсенграхт и притаились в подъезде
напротив  конторы.  ‚скоре  перед  домом  263  остановилась  машина  ‡еленой
полиции. „верь открылась, оттуда вышли наши  друзьЯ с небольшими  узелками в
руках  и сели машину. Њы были  слишком далеко, чтобы разглЯдеть выражениЯ их
лиц,  Я  только заметил, что Љуглер и  ЉлЯйман  тоже были там.  Ђрестованных
сопровождали  двое  вооруженных  мужчин  в  штатском.  Ћни  зашли  в  машину
последними,  и она тут же тронулась,  свернула  на другую сторону  канала  и
проехала совсем близко от нас. Џосле этого мы ушли, посчитав опасным зайти в
тот момент в контору".
     Њы  с џном хорошо понимали, что ожидает наших друзей, и какаЯ опасность
грозит нам самим, но не стали говорить об этом.
     Ќа следующий день џн пошел к жене „юсселЯ, чтобы сообщить ей об аресте.
"Ћна  держалась мужественно,  - рассказал он потом, - и очень удивилась, что
ее муж все это времЯ скрывалсЯ в центре Ђмстердама".

     Ќа  следующий день  Я  пошла, как  обычно,  на  работу,  хотЯ  все  еще
находилась  в состоЯнии шока. ’еперь Я  чувствовала  себЯ  ответственной  за
фирму: Я работала здесь с 1933 года и хорошо знала положение дел. ‚ тот день
как раз присутствовало много наших  посредников, которым  Я должна была дать
советы и  указаниЯ. ‚се были поражены известиЯми о судьбе семей ”ранк  и ван
Џелс.  Ћдин из посредников подошел ко  мне и сказал:  "ѓоспожа ѓиз, Я  вдруг
подумал  вот о чем. ‚ойна  почти закончилась,  немцы устали,  хотЯт домой и,
разумеетсЯ,  стремЯтсЯ захватить с собой  как можно  больше денег. —то, если
вам  пойти  к тому  австрийскому нацисту? Ћн оставил вас на свободе, значит,
наверно,  не  откажетсЯ вас  выслушать.  ‘просите  его,  за  какой выкуп  он
согласен отпустить  арестованных. ‚ы единственнаЯ, кто может попробовать его
уговорить".  Џока  посредник  говорил,  Я  вдруг  вспомнила,   что  он  член
нацистской  партии.  Ќо несмотрЯ на  это Я была уверена в его  порЯдочности.
ѓосподин  ”ранк  знал  о его партийной принадлежности еще до своего ухода  в
“бежище, и как-то  сказал о нем: "Ќа этого человека, как  мне кажетсЯ, можно
положитьсЯ.  Џо-моему, он по своей истинной  сущности не фашист и  вступил в
партию,  поддавшись  влиЯнию  друзей.  Њожет,  он  просто  искал  выхода  из
одиночества, ведь у него нет семьи ". ‚се это Я вспомнила во времЯ разговора
с  посредником  и  кивнула  в  ответ:  "•орошо,  Я  пойду".  Њой  собеседник
продолжал:  "Њы  все  так любим господина ”ранка. џ уверен, что  каждый даст
денег, сколько может, и мы наберем нужную сумму".
     џ  тут же  подошла  к  телефону  и стала звонить  австрийцу в отделение
гестапо  в  южной части  Ђмстердама, где  он работал.  “слышав его голос,  Я
спросила, могу ли  говорить  с  ним по-немецки.  "ђечь идет об  очень важных
вещах", -  прибавила Я.  "•орошо",  - ответил  он  и назначил мне встречу  в
понедельник в девЯть утра.
     ђовно  в это времЯ Я  стоЯла у ворот  гестапо.  ‚сюду  сновали немцы  в
военной форме,  над домом развивалсЯ флаг  с  черной свастикой.  ‚се  знали:
стоит  переступить  порог этого зданиЯ, и  назад  пути  нет. ’ем не менее, Я
вошла внутрь, и спросила у солдата, стоЯвшего на вахте, как найти австрийца.
Џолучив разъЯснениЯ, Я через коридор прошла в огромный зал. ‚сюду за столами
сидели  машинистки,  в  ушах стоЯл звон от  клавиш  пишущих машинок. џ сразу
увидела  австрийца,  сидевшего  ко  мне лицом. …го звали  Љарл  ‡илбербауер.
Џриблизившись к его столу, Я  остановилась в нерешительности. џ  не ожидала,
что  при  нашем  разговоре будут  присутствовать  посторонние,  и  не хотела
открывать перед ними  свои намерениЯ. џ молча посмотрела в глаза австрийца и
потерла  указательным пальцем о  средний:  этот  жест  означал  деньги.  ’от
сказал: "‘ейчас Я  ничего не могу длЯ тебЯ  сделать. Џриходи завтра в девЯть
утра.  €  с преувеличенным вниманием склонилсЯ над бумагами, дав понЯть, что
больше не произнесет ни слова.
     Ќа  следующее утро Я снова пришла. ‚ этот раз ‡илбербауер был в конторе
один.  џ  решила  идти  напролом  и выпалила: "‡а  какую сумму  вы  согласны
отпустить арестованных людей на свободу?". Ђвстриец ответил: "Ћчень сожалею,
но  ничем не могу  помочь, даже если бы захотел.  џ  лишь исполнЯю приказы и
даже  не имею права говорить с тобой". Ќе знаю, как у менЯ хватило смелости,
но Я сказала: "џ вам не верю".
     Ћн  не рассердилсЯ,  лишь пожал плечами и  взглЯнул на  менЯ, покачиваЯ
головой. "‡айди к моему начальнику". € назвал номер комнаты.
     ‘тараЯсь  унЯть  дрожь,  Я  поднЯлась  по  лестнице,  постучала  и,  не
дождавшись  ответа,  распахнула   дверь.  џ  увидела  множество   нацистских
офицеров, сидЯщих вокруг круглого стола, в середине которого стоЯл приемник.
џ услышала английскую речь, и сразу узнала Ѓи-би-си.
     Ќа менЯ обратилось  множество взбешенных взглЯдов, ведь  Я застигла  их
врасплох: вражеский голос мог стоить им  жизни. ’еперь Я была полностью в их
власти. ђешив, что мне нечего терЯть, Я спросила: "Љто здесь главный?".
     Ћдин  из  офицеров  поднЯлсЯ  и с искаженным  лицом направилсЯ  ко мне.
‘ейчас...  Ќо нет, обошлось.  Ћн  только схватил менЯ за  плечо  и,  Яростно
прошептав "свиньЯ", выставил за дверь.
     ‚не себЯ  от  страха Я помчалась  обратно  в  кабинет ‡илбербауера. ’от
вопросительно взглЯнул на  менЯ, и  Я в ответ  покачала головой. "ЏонЯла? --
спросил он, - а теперь убирайсЯ!". џ хотела было  снова заговорить с ним, но
понЯла,  что  это  бесполезно,  и  пошла  к  выходу  через  коридор,  полный
гестаповцев.  Ќеужели Я выйду из отсюда свободной? ‹ишь на улице Я осознала,
какой опасности избежала.

     Ќекоторые сотрудники конторы  просили менЯ  дать  почитать  им  записки
Ђнны. Ќо Я всегда отвечала одно и то же: "Ќет, не могу. ќто дневник девочки,
ее тайна. € Я отдам его только ей самой".
     ЊенЯ не оставлЯли мысли, что в “бежище на полу лежат еще листки Ђнниных
дневников, которые мы не успели захватить с собой. Ќо Я  боЯлась подниматьсЯ
туда,  потому что  ‡илбербауер уже несколько раз приходил с  проверкой.  Џри
этом  он  всегда  приоткрывал  дверь  конторы,  бросал  на   менЯ  взглЯд  и
произносил: "’ак, ты на месте". џ ничего не отвечала, и он тут же исчезал.
     џ боЯлась подниматьсЯ  в “бежище и по другим причинам: Я бы  не вынесла
вида пустых комнат.
     Ќо через три днЯ должны были прийти рабочие,  чтобы  увезти  "еврейское
имущество",  которое  сначала  будет  доставлено  на склад,  а  затем  --  в
ѓерманию.  џ обратилась  к ван  Њарену: "Џредложи  свою  помощь при погрузке
вещей. …сли увидишь исписанные листки бумаги на полу, незаметно собери  их и
отдай мне".
     ѓрузчики  приехали на следующий день. ‚ан  Њарен выполнил мою просьбу и
отдал мне стопку бумаг. џ положила их в Ящик, где хранила другие записи.
     Љак  только  грузовик  отъехал, в  конторе  воцарилась тишина. ‚друг  Я
увидела  Њуши, кота Џетера. Ћн подошел ко мне и потерсЯ головой  о мою ногу.
"Џойдем в кухню, - сказала Я,  - попьешь  молока.  ’ы останешьсЯ здесь, мы с
Ѓеп будем заботитьсЯ о тебе".

     ...

     Џосле ареста ЉлЯймана и Љуглера Я оказалась  единственной из оставшихсЯ
сотрудников, кто  мог  возглавить  фирму. Ќо  длЯ  этого мне необходимо было
разрешение  на  пользование банковским  счетом  Ћпекты.  џ пошла  в  банк  и
рассказала  директору  о  сложившейсЯ  ситуации.  ’от  дал  разрешение   без
колебаний.
     ЌесмотрЯ на ужасные событиЯ, жизнь нашей конторы потекла своим чередом.
Њы по-прежнему  получали и исполнЯли заказы по изготовлению джемов, вкусовых
приправ и колбас.

     Ћтец Ѓеп,  господин  ”оскейл,  умер  от рака после долгих и мучительных
страданий. „олжна признатьсЯ, что почувствовала облегчение, узнав об этом.
     25 августа  был освобожден Џариж, 3 сентЯбрЯ -- Ѓрюссель,  а днем позже
-- Ђнтверпен. ‘о днЯ на день ждали освобождениЯ и мы.
     3  сентЯбрЯ  Ѓи-би-си  сообщило, что  англичане достигли Ѓреды. —увство
радости и надежды охватило нидерландцев. ЌачинаЯ с 5 сентЯбрЯ, который позже
назовут  безумным  вторником, немецкие  войска  начали  постепенно  покидать
город. ќто уже не были молодые, здоровые и самоуверенные солдаты в новеньких
шинелЯх, вступившие в  столицу в мае  1940 года. Ћни  уходили  униженными  и
жалкими, уносЯ с собой, тем не менее, немало награбленных вещей и ценностей.
Ђ с ними, нагруженные мешками, уходили их приспешники - голландские нацисты.
Ќикто не  имел понЯтиЯ, куда они  направлЯютсЯ, и кажетсЯ, они сами не знали
об этом.
     ‘тарательно спрЯтанные красно-бело-синие  флаги  с оранжевыми вымпелами
вновь взвились  на  крышах. ‹юди собирались  на  улицах, невзираЯ  на запрет
собраний. „ети  держали в  руках бумажные флажки, импровизирующие английский
флаг, чтобы приветствовать ими освободителей.
     Ќо шли  дни,  и  ничего не происходило.  Џрисутствие немцев снова стало
ощутимым,  как  будто отступлениЯ  и вовсе  не было.  ‘ообщение  о том,  что
англичане  освободили  юг  ѓолландии,  оказалось  ложным.  ќнтузиазм  пЯтого
сентЯбрЯ постепенно сошел на убыль, но все знали, что ждать уже недолго.
     17 сентЯбрЯ  королева  ‚ильгельмина призвала  работников железных дорог
начать  забастовку  с  целью помешать передвижению немецкого транспорта. Ћна
произнесла  проникновенную   речь,  но  все  же   попросила   рабочих   быть
осторожными.  ќто  не   были  пустые  слова:  участие   в  стачках  каралось
расстрелом. Џричиной обращениЯ королевы стало, очевидно, новое и увы - снова
ложное - сообщение о вступлении англичан и  американцев в город Ђрнем. € все
же поезда встали!  Њашинистов искали, но  не нашли -- они ушли  в  подполье.
Ќемцы были в бешенстве.
     Ћднажды утром, в разгар описанных мной событий, Я столкнулась на работе
с проблемой, которую сама не могла решить. Љак всегда в подобных случаЯх,  Я
позвонила  брату  ЉлЯймана. "Ћбратись  лучше к нему  самому",  -  неожиданно
ответил он. џ была поражена  подобной циничностью.  "ќто же невозможно, он в
лагере, в Ђмерсфорте!" "‚овсе  нет, он направлЯетсЯ к вам,  в контору. ‚ыйди
за  дверь, увидишь сама". џ  не  верила ему.  Љак  можно так шутить! Ќо  тот
настаивал: "€ди на улицу, Њип! ќто правда".
     “ронив телефон, Я бросилась  к выходу. Ѓеп, решив,  что Я сошла  с ума,
побежала за  мной. ‘ бьющимсЯ сердцем Я  оглЯделась вокруг и, действительно,
увидела ЉлЯймана. Ћн как раз пересекал мост между Ѓлумграхт и Џринсенграхт и
махал мне  рукой. Њы с Ѓеп бросились к  нему.  џ что-то кричала, не помню --
что,  хотЯ по натуре Я  человек спокойный, Ѓеп тоже  была вне себЯ. ‘меЯсь и
плача,  мы  стали обнимать  ЉлЯймана,  и  втроем  пошли  в  контору. ђадость
захлестывала нас, мы беспрестанно говорили, перебиваЯ друг друга.
     џ  все  еще  не  верила  собственным глазам. ‚ернувшись  из концлагерЯ,
ЉлЯйман выглЯдел хорошо,  лучше, чем когда-либо.  Ћн, конечно,  похудел,  но
глаза его светились,  и на щеках лежал румЯнец. џ сказала ему об  этом, и он
ответил,  смеЯсь:  "‹агернаЯ еда была, конечно, ужасной.  Љаждый  день сыраЯ
морковка и свекла  и лишь  иногда жидкий  суп. Ќо  ты не поверишь:  кажетсЯ,
благодарЯ этим сырым овощам Я избавилсЯ от своей желудочной Язвы!".
     џ была  так рада, так бесконечно счастлива, что он вернулсЯ! џ спросила
нерешительно:  "Ђ  остальные? €звестно ли что-нибудь о них?" ЉлЯйман покачал
головой: "Ќет, к сожалению, Я ни о ком ничего не знаю".
     ќто чудесное возвращение дало  мне надежду,  что  и остальные  вернутсЯ
целыми  и  невредимыми.  ЉлЯймана  отпустили  из-за  его  плохого   здоровьЯ
благодарЯ стараниЯм организации Љрасного Љреста.
     ‘нова  мучительно  потЯнулись  дни.  ЉончилсЯ  сентЯбрь,  но ничего  не
менЯлось. Ќемцы никуда  не  уходили, только становились более мстительными и
жестокими. Њы уже не верили, что война когда-нибудь кончитсЯ.

     ...

     ‚ марте  и апреле все еще стоЯли зимние холода.  ‚се  говорили и думали
только о еде. Џоскольку у нас не было радио, один наш друг пообещал прийти к
нам, как только услышит что-то важное.  Ќо самым важным длЯ нас сейчас  была
еда. Љогда мы навещали этого друга, то даже не слушали радио, а переписывали
из его поваренной книги рецепты блюд, которые будем готовить  после  победы.
Џочему-то больше всего Я мечтала о чашке дымЯщегосЯ какао.
     …жедневно сотни голландцев умирали от голода. Њы с ЉлЯйманом заставлЯли
себЯ приходить в  контору, а  вечером --  все  с теми  же мыслЯми о  еде  --
плелись домой. „ома менЯ ждали  џн и наш  кот Ѓерри.  Ќо как Я могла из двух
картофелин приготовить обед длЯ двух взрослых людей и кота? ‚есна постепенно
набирала силу и приносила все  больше тепла и света. Ќо голод мучил с каждым
днем  все  больше. Љонечно, Я продолжала вести конторские  дела, но  все мои
мысли были о том, где бы достать съестное. € так было со всеми.
     ‚ мае установилась прекраснаЯ погода: светило солнце, и поЯвились цветы
на  деревьЯх. ќто  составлЯло  странный  контраст с  истощенными, бледными и
грустными амстердамцами.
     ‚  пЯтницу 4 маЯ, после однообразного рабочего днЯ Я  вернулась домой и
сразу  пошла на кухню, чтобы  отварить нескольких  картофелин и морковок.  џ
поставила кастрюлю  с  водой на огонь, и мне казалось, что вода не  закипала
целую вечность. Ќеожиданно поЯвилсЯ џн, крепко обнЯл менЯ  и сказал: "Њип, у
менЯ потрЯсающаЯ новость. Ќемцы капитулировали, война закончилась!".
     џ  почувствовала слабость в ногах,  Я не смела верить... Ќо взглЯнув  в
сиЯющие глаза  џна,  понЯла,  что  это правда.  ‚  праздничном настроении мы
уселись  за стол  и съели жалкий  обед, показавшийсЯ  нам пищей богов. Џотом
заговорили о том, что  будет дальше.  ‚ойна кончилась,  но немцы еще были  в
городе.  ЌавернЯка,  они  в  бешенстве,  поэтому  пока  надо  быть предельно
осторожными. Њы, конечно, заговорили  о наших друзьЯх, заключенных в лагерЯх
- в надежде, что они живы и вернутсЯ к нам.
     Џробило  восемь  часов  - комендантский  час, когда мы услышали стук  в
окно. ќто был  наш друг, который  обещал сообщить об окончании войны. "Џошли
на улицу, - закричал он, - запретов нет, мы свободны!".
     ѓород был полон  народу  и  сиЯл огнЯми. Љаждый  держал  в руке свечку,
ветку,  клочок бумаги  -- все, что  могло гореть. ‹юди  танцевали, смеЯлись,
обнимали друг друга.
     ќтой ночью Я не могла сомкнуть глаз. ‚друг Я услышала птичье воркование
и, выглЯнув  в окно, увидела в соседнем саду несколько голубей. џ вспомнила,
что во  времЯ войны птиц  в Ђмстердаме  совсем  не  было,  даже воробьев.  Ђ
домашних  голубей  немцы  держать  запрещали.  ‡начит, их  прЯтали во  времЯ
оккупации, а  теперь, наконец, выпустили. Ќад крышами Ђмстердама снова будут
летать птицы, такие же свободные, как мы.

     Ќа  город  с  самолетов  буквально  дождем  сыпались  продовольственные
пакеты: банки  маргарина и  масла,  печенье, сосиски, сало,  шоколад,  сыр и
Яичный  порошок. ‘амолеты пролетали  над городом совсем низко, но они уже не
вызывали ни страха, ни паники, как раньше. ‹юди без боЯзни залезали на крыши
и размахивали флагами, а то и просто простыней или полотенцем.
     ‚  субботу  утром,  по  дороге  на  работу   мне  показалось,  что  все
амстердамцы  вышли на улицу. € это невзираЯ на опасность  -- ведь захватчики
еще  были  в городе!  €  действительно, немцы пришли  в Ярость:  на ‘оборной
площади стали  стрелЯть в  толпу и убили несколько человек. Ќо  даже  это не
остановило людей, обезумевших от радости: мы знали, что победа уже пришла.
     ‚ернувшись  с  работы,  Я   предложила   џну  пойти   в  центр,   чтобы
присоединитьсЯ к  толпе. Ќо тот покачал головой: "Ќет, не  пойду.  џ не могу
веселитьсЯ.   ‘лишком  много  произошло  за  эти  пЯть  лет.  ‘колько  людей
отправлено  в лагерЯ, и сколько уже  не вернетсЯ.  Љонечно,  Я  рад, что все
закончилось, но мне не до праздника".

     7  маЯ мы услышали,  что  в  город вошли канадские  войска.  Њы тут  же
помчались встречать наших освободителей, но прождав  три часа,  увидели лишь
три маленьких танка.  ‡ато на  следующий  день канадцы заполнили весь город.
ќто был настоЯщий военный парад,  и хотЯ  солдаты выглЯдели довольно грЯзно,
голландские  девушки  бросались им на шею и  целовали в  обе  щеки.  Љанадцы
раздавали горожанам настоЯщие сигареты.
     Љоролева ‚ильгельмина вернулась на родину после пЯти лет, проведенных в
Ђнглии. ќтой маленькой  энергичной женщине, которую  —ерчилль  назвал "самым
храбрым мужчиной Ђнглии", было тогда шестьдесЯт четыре года. Ћна мужественно
выстоЯла войну, как и весь голландский народ.

     Џраздник продолжалсЯ несколько  дней, всюду слышалсЯ то голландский, то
английский  гимн,  на  улицах  играла  музыка,  люди  танцевали.   Ћткуда-то
поЯвились передвижные органчики, играли на флейтах и старых аккордеонах.
     ‹юди,   прЯтавшиесЯ  во  времЯ  войны,  выходили  из  своих  убежищ  --
истощенные, бледные и напуганные, щурЯсь с непривычки на солнечный свет.
     Ћчень скоро  мы узнали, что  ‚иктор Љуглер жив:  ему удалось бежать  из
лагерЯ,  и всю  голодную  зиму он  скрывалсЯ  в собственном  доме, опекаемый
женой.
     ‚скоре он сам поЯвилсЯ в конторе, и вот его рассказ:
     "‘начала менЯ поместили  в лагерь Ђмерсфорта, где находились в основном
политические заключенные,  торговцы  черного  рынка и христиане,  укрывавшие
евреев. Џотом менЯ перевозили из одного лагерЯ в другой, последний находилсЯ
на  границе с ѓерманией. “словиЯ  были относительно  сносными. Ќам разрешали
носить  собственную  одежду   и  принимать  передачи   от  местных  жителей.
‘отрудники  Љрасного  Љреста  регулЯрно  наведывались  с  проверкой,   часто
приходил свЯщенник.
     Ќо однажды  зимой, рано утром всех заключенных вызвали на сбор, а потом
куда-то  погнали. џ  шел сзади, рЯдом с немецкими солдатами.  Ћни  выглЯдели
мрачно и устало, война Явно надоела им. џ подумал: почему бы не заговорить с
ними  на немецком  и  не спросить,  куда мы  направлЯемсЯ. Ћни ответили:  "‚
ѓерманию, пешком. –елым лагерем". џ подумал: "†ивым оттуда уже не вернутьсЯ"
и стал постепенно замедлЯть шаг.
     Ќеожиданно,   когда  мы  проходили  мимо  кукурузного   полЯ,  началась
воздушнаЯ  бомбардировка.  Ќемцы закричали: "‹ожись!"  Љак  только  бомбежка
кончилась, последовал приказ: "‚ставай в строй! „альше, марш!". Ќо Я осталсЯ
лежать, затаив дыхание, заваленный листьЯми кукурузы. € --  о чудо  --  они,
забыв обо мне, пошли дальше.
     џ  подождал немного  и пополз по полю  в обратном  направлении.  Џотом,
решив,  что опасность миновала, встал и пошел и  вскоре добралсЯ до деревни.
‹агернаЯ  одежда  выдавала во мне беглеца,  и мне ничего не оставалось,  как
действовать  в  открытую.  џ  увидел  магазин  поддержанных  велосипедов  и,
набравшись  смелости,  вошел  внутрь.  џ  рассказал  продавцу, что  бежал из
концлагерЯ  и  попросил  его:  "Џожалуйста, одолжите  мне  велосипед,  чтобы
добратьсЯ до дома".
     "•орошо, - ответил тот,  - только верните его, когда закончитсЯ война".
’ак Я вернулсЯ домой, и жена всю голодную зиму заботилась обо мне".

     ‘пустЯ несколько недель в витринах  магазинах стали поЯвлЯтьсЯ  товары:
меховые шубки, красивые платьЯ. Ћднако они предназначались не длЯ продажи, а
только  длЯ витрин.  „ругие  магазины  выставлЯли мулЯжи  молочных  бутылок,
упаковки масла и сыра.
     џ  узнала,  что   союзники   организуют   реабилитационные  лагерЯ  длЯ
голландских детей, где те могли бы набратьсЯ сил и поправить здоровье.
     Љаждый день  џн заходил в организацию по поиску людей,  потерЯвшихсЯ во
времЯ войны,  и задавал одни и те же вопросы:  "‡наете ли вы  что-то о семье
”ранков: Ћтто, ќдит, Њарго, Ђнне? €ли о семье ван Џелс?". € наконец услышал:
"Ќам известно, что Ћтто ”ранк жив и скоро вернетсЯ.
     џн  помчалсЯ  домой так быстро, как  только  мог. ќто  было 3 июнЯ 1945
года.  Ћн влетел в гостиную, схватил менЯ за руки и закричал: "Њип, господин
”ранк вернетсЯ!". “  менЯ перехватило дыхание.  ‚сегда,  в глубине сердца  Я
знала, что он выживет, и все остальные --  тоже. ‚ тот момент кто-то  прошел
мимо нашего  окна.  ЊенЯ охватило  непонЯтное волнение, и Я  открыла входную
дверь. Џередо мной стоЯл Ћтто ”ранк, собственной персоной!
     Њы молча смотрели друг на друга. Њне так много хотелось сказать ему, но
Я  не  могла  подобрать нужных  слов.  Ћн  похудел,  но  Я  всегда знала его
худощавым.  ‚ руках он  держал узелок. Њои глаза наполнились слезами.  ‚друг
мне стало страшно, что сейчас он расскажет  что-то ужасное о судьбах других.
‘ама Я не решалась об этом спросить.
     Ќаконец  ”ранк  сказал:  "Њип,  ќдит  уже  никогда  не  вернетсЯ".  Њне
показалось, что к моей шее приставили нож, но Я постаралась скрыть эмоции. џ
взЯла его за руку: "‡айдите в дом". Ћн продолжал: "Ќо Я надеюсь, что Њарго и
Ђнна живы".  "„а, будем надеЯтьсЯ, - ответила  Я, -  а сейчас  мы  так  рады
видеть вас у себЯ!". Ќо ”ранк, казалось, не решалсЯ переступить порог. "Њип,
Я пришел к вам, потому что вы единственные близкие мне  люди в этом городе".
џ взЯла узелок из его  рук: "Њы дадим  вам отдельную комнату и живите у нас,
сколько захотите". џ приготовила длЯ него спальню  и поставила на стол самое
лучшее, что было в доме.
     ‚о времЯ  ужина  ”ранк  рассказал,  что  до  освобождениЯ  находилсЯ  в
Ћсвенциме, где последний  раз видел ќдит, Њарго и Ђнну. Џо прибытии в лагерь
мужчин и женщин сразу разделили. ‚ Январе лагерь освободили русские, которые
помогли  ему добратьсЯ  до Ћдессы, откуда  он кораблем  прибыл в Њарсель,  а
потом -- поездом в Ђмстердам.
     Џервые несколько недель  после  прихода русских  ”ранк  - до  крайности
исхудавший и ослабевший -- оставалсЯ под врачебным присмотром на  территории
лагерЯ. Љак только силы немного вернулись к нему, он попыталсЯ что-то узнать
о судьбе своей семьи. …го  постигло первое  страшное  горе:  он услышал, что
ќдит  умерла 6 ЯнварЯ 1945 года. Ћ дочерЯх ничего  достоверного известно  не
было,  но  ”ранк  предполагал, что  Ђнна, Њарго  и  госпожа  ван  Џелс  были
депортированы  в  Ѓерген-Ѓелзен. ‘лед доктора Џфеффера ”ранк  потерЯл еще  в
голландском пересыльном лагере  ‚естерборке.  ѓосподина ван  Џелса  он видел
собственными глазами среди приговоренных к газовой камере. Џетер оставалсЯ в
Ћсвенциме. ‚ ноЯбре 1944 года он часто навещал господина ”ранка в больничном
бараке,  куда тот поступил,  находЯсь на грани  истощениЯ. ”ранк  знал,  что
немцы, отступаЯ в ѓерманию, нередко захватывают с  собой группы заключенных,
и умолЯл Џетера  сделать все,  чтобы тоже оказатьсЯ на больничной койке. Ќо,
очевидно, тому  это не удалось, и он как раз  попал в такую группу. ѓосподин
”ранк видел  Џетера  в  последний  раз  бредущим  по снегу  в  сопровождении
немецких солдат.
     ‚се это он рассказывал своим тихим спокойным голосом.


     Ћтто ”ранк осталсЯ жить у нас. Ћн сразу занЯл  на  фирме  свое место  -
директора.  џ  знала,  как  важна  длЯ  него работа, отвлекающаЯ от  тЯжелых
воспоминаний и тревог. Њежду тем он обратилсЯ во всевозможные организации по
поиску депортированных евреев. Њожет,  что-то известно о Њарго и Ђнне? Ћн не
терЯл надежды на возвращение девочек.  Ѓерген-Ѓелзен был трудовым лагерем, а
не  лагерем смертников.  Љонечно,  его  не обошли  ни голод,  ни болезни, но
заключенных  не посылали  в  газовые  камеры.  Њарго  и  Ђнна  прибыли  туда
последним транспортом, значит, находились  в лагере не так долго,  они  были
молоды, здоровы. Љак и господин ”ранк, Я всем сердцем надеЯлась, что девочки
живы!
     ”ранк  разузнал адреса  голландцев,  вернувшихсЯ  из Ѓерген-Ѓелзена,  и
послал им  письма.  ’ак  многие  находили  своих близких. Њы  ждали известий
каждый день.  Љогда Я  слышала шаги  по  лестнице, менЯ  охватывала безумнаЯ
надежда,  что  это  Ђнна  и  Њарго!  12  июнЯ  был день  рождениЯ  Ђнны,  ей
исполнилось шестнадцать  лет.  Њожет, именно в этот  день  придет счастливаЯ
весточка? Ќо новостей по-прежнему не было.
     Ђ люди  возвращались из  лагерей.  Џришел хозЯин овощного магазина.  Ћн
ходил  с  трудом, оказалось, что отморозил  ноги. Њы встретились, как старые
друзьЯ.
     Њагазины  еще стоЯли  пустые,  все приобреталось по талонам. Ќаша фирма
продавала в основном заменители продуктов, но их брали охотно.
     Ћднажды утром  в конторе мы с господином ”ранком просматривали почту. џ
слышала,  что он открыл какое-то письмо,  и после этого  наступила тишина. џ
всЯ напрЯглась. €  тут раздалсЯ  ровный тихий голос: "Њип". ”ранк  держал  в
руках листок бумаги. "Њип, Я получил письмо от медсестры из ђоттердама. Ђнны
и  Њарго  больше  нет в живых". ЊенЯ охватило  безысходное  горе.  Ќо тут  Я
вспомнила о дневнике и вытащила из Ящика стола тетради и листки,  до которых
никто не  дотрагивалсЯ с тех пор, как мы нашли их в “бежище.  џ протЯнула их
господину ”ранку: "‚от, что осталось от вашей дочери Ђнны".  ’от взЯл бумаги
и исчез  в своем  кабинете. ‘пустЯ некоторое времЯ он позвонил мне и сказал:
"Њип, сегоднЯ Я никого не принимаю". "не беспокойтесь", - ответила Я.

     Љогда господин ”ранк поселилсЯ у нас, он сказал: "Њип, обращайсЯ ко мне
теперь по  имени, ведь мы -- одна семьЯ".  џ согласилась,  однако прибавила:
"„ома Я буду звать вас Ћтто, но на работе по-прежнему -- господин ”ранк".
     Љ сожалению, наши отношениЯ  с  квартирной  хозЯйкой ухудшились,  и  мы
решили искать новое жилье. Ќеподалеку от нас жила сестра џна. Ћдна комната в
ее квартире пустовала, и она предложила нам  поселитьсЯ у нее. Њы с радостью
согласились:  найти  жилье в Ђмстердаме было в то  времЯ непросто. ‘вободную
комнату выделили Ћтто, мы с џном поселились в комнате его сестры, а она сама
спала теперь в гостиной.
     Њагазины  по-прежнему пустовали, продавалось лишь самое  необходимое. џ
все же старалась из скудных однообразных продуктов ежедневно готовить что-то
вкусное. Њы чувствовали себЯ усталыми, опустошенными, но пытались держатьсЯ.
Њы  мало  говорили о прошлом, но знали и чувствовали, что общие воспоминаниЯ
навсегда объединили нас.
     Ћтто нашел старых  друзей,  к которым перед переездом в  “бежище  отвез
часть  своей мебели и вещей. ’еперь мы могли  все это забрать, и вот в нашей
скромной квартире поЯвилсЯ огромный французский маЯтник, антикварный шкаф  и
секретер.  "Љак бы радовалась ќдит, - сказал Ћтто, - если бы узнала, что эти
семейные реликвии вернулись к нам".

     "Љрасный  Љрест",  наконец, опубликовал  списки  вернувшихсЯ  пленников
концлагерей.  ‚ живых  осталось только  пЯть  процентов! €з  тех, кто  сумел
спрЯтатьсЯ, выжила по крайней  мере треть. Њы узнали, что ”риц Џфеффер погиб
в  лагере  Ќойенгамме,  и что Ђвгуста ван  Џелс умерла  в  Ѓухенвальде или в
’ерезинштадте.  Џетер чудом пережил переход  из Ћсвенцима  в Њаутхаузен,  но
умер в лагере всего за три днЯ до его освобождениЯ американцами.
     Ћт  очевидцев  мы  услышали, что в  Ћсвенциме Ђнну и  Њарго разлучили с
матерью. „евочек отправили  в  Ѓерген-Ѓелзен,  где  в начале  1945 года  они
заразились  тифом.  Њарго  скончалась  в  феврале  или  марте.  Ђнна  умерла
несколько дней спустЯ.

     Љаждый  вечер после  ужина  Ћтто уходил  в  свою комнату, где переводил
фрагменты  из  дневника Ђнны на  немецкий Язык длЯ  своей матери, живущей  в
Ѓазеле. €ногда  он заходил  к нам и  восклицал, качаЯ  головой:  "Њип, ты не
представлЯешь, что Ђнна написала! Њогли мы подумать, что у нее  такой острый
взглЯд, что она так наблюдательна?". Ќо когда Ћтто предлагал почитать что-то
вслух, Я отказывалась.  џ не  могла себЯ заставить услышать живой голос моей
младшей подружки, мне казалось, что у менЯ не выдержат нервы.

     ...

     15 маЯ  1946 года  Ѓеп ”оскейл вышла  замуж и  уволилась с работы.  Ѓеп
выросла в большой семье и всегда хотела иметь много детей.  Љ своей огромной
радости она почти сразу забеременела.
     Њой возраст приближалсЯ к сорока, и думать о  детЯх было уже поздно. Ќа
мои   неосуществленные  мечты   о  материнстве  оказали  влиЯние  военные  и
предвоенные  годы. ‚  это  страшное  времЯ Я была рада, что у нас нет детей.
Џосле войны мы о детЯх никогда уже не говорили.

     ...

     ‚ декабре 1946 года мы  решили, что пора искать другую квартиру: нельзЯ
было дольше стеснЯть сестру џна. Ћдин наш  давний друг, вдовец, господин ван
Љаспель  жил  в  большом  доме.  …го  девЯтилетнЯЯ  дочка  воспитывалась   в
интернате,  и  приезжала  только  по воскресеньЯм и  праздникам. ‚ан Љаспель
предложил  нам разделить дом с ним, и мы согласились. ђазумеетсЯ, Ћтто ”ранк
переехал с  нами. "џ  не хотел бы жить один, Њип,  - сказал он, - с  вами  Я
всегда  могу говорить  о  своих близких".  ‚ действительности Ћтто  не часто
говорил о погибших родных,  но это редкие разговоры были  чрезвычайно  важны
длЯ него.

     <...>

     Љаждое  воскресенье господин ”ранк встречалсЯ с друзьЯми  и  знакомыми,
которые,  как и он, вернулись  из концлагерей. Ќа этих  вечерах беседовали о
многом:  кто в каких лагерЯх побывал, каким транспортом  был доставлен,  кто
выжил  из  родных. Ќо  никто не  делилсЯ личными  переживаниЯми. ‘уществовал
негласный порог откровенности, через который никогда не переступали. Ћднажды
Ћтто рассказал о дневнике Ђнны, и  несколько присутствующих выразили желание
его  почитать.  Џосле  некоторых  сомнений ”ранк дал  им фрагменты,  которые
переводил длЯ своей матери и которые уже столько раз предлагал мне. Џрочитав
эти отрывками,  один из друзей ”ранка попросил дать ему весь дневник, на что
Ћтто, хотЯ не  сразу, но  согласилсЯ. Џотом тот  друг  стал убеждать ”ранка,
позволить почитать дневник историку џну ђомейну. ”ранк долго отказывалсЯ, но
в  конце  концов  дал себЯ уговорить.  ђомейн  опубликовал большую  статью о
дневнике в  газете  "Џароль" и  попросил у ”ранка  разрешениЯ издать записки
Ђнны. Ћтто решительно отказалсЯ, но ђомейн не упокаивалсЯ. Ћн, а также друг,
тоже  прочитавший  дневник,  считали,  что  ”ранк  обЯзан  предоставить  его
голландцам, как мемуары необыкновенно талантливой  юной девочки и уникальный
военный документ.
     ”ранк, вначале убежденный, что  дневник имеют право читать лишь близкие
ему  и  Ђнне  люди, постепенно все больше  прислушивалсЯ к их аргументам  и,
наконец, дал согласие. ‚ 1947 году была  издана сокращеннаЯ  и  обработаннаЯ
версиЯ дневника под названием "“бежище". Ќо  даже тогда ни Я, ни џн не могли
заставить себЯ прочитать его.
     Џервоначально  книга была встречена  с  равнодушием: люди  предпочитали
поскорей   забыть   тЯжелые  военные  годы  и   настороженно  относились   к
свидетельствам  о них. Ќо  книга была  переиздана и постепенно находила  все
более широкого читателЯ.


     ...

     †изнь   постепенно  входила   в   свою  колею.   ‘набжение   продуктами
налаживалось, с улиц убрали мусор, заработал общественный транспорт.
     Љак-то быстро исчезли единство  и  солидарность, объединЯвшие людей  во
времЯ войны:  теперь  каждый  вновь принадлежал  к  своей партии,  церкви  и
группе. ‚ойна изменила людей меньше, чем Я ожидала.
     ‚о  времЯ  оккупации  пустующие квартиры евреев на юге  Ђмстердама были
заселены  другими  людьми.  ђайон, который  раньше все  называли  еврейским,
фактически перестал быть таковым. „а и  весь Ђмстердам постепенно становилсЯ
обычным  современным  городом, жители  которого  имели  мало  общего  друг с
другом.
     "Ћпекта" теперь продавала натуральные  продукты и занЯла  про