 нереальную в романском пейзаже ‘ены  и  “азы,  где с ними
произошла  катастрофа,  зато  идеально  сочетавшуюсЯ  с  запахом  сырости  в
"Ѓолтон-отеле" и в разных кафе, которые все они посещали до днЯ злосчастного
поЯвлениЯ инспектора. Љалаку и Џоланко на эту историю было наплевать, но мой
сосед чувствовал себЯ оскорбленным вмешательством инспектора Љаррузерса, что
было длЯ него необычно, ибо стоило кому-то из его друзей влипнуть в историю,
как  он  почти  всегда старалсЯ занЯть позицию  равнодушного  наблюдателЯ. ‚
стиле,  по подозрению Љалака, заимствованном, видимо,  из какого-то  кодекса
майЯ, мой сосед снова  и снова возвращалсЯ к  тому  моменту, когда инспектор
Љаррузерс постучал в  дверь комнаты номер четырнадцать в  "Ѓолтон-отеле"  на
Ѓедфорд-авеню, где  Ћстин  занималсЯ  с  Њаррастом  французским,  а  Џоланко
налаживал систему блоков в миниатюре с целью  проверки, что  лодка  выдержит
тЯжесть двигателЯ сенокосилки,  подарка,  сделанного  Ѓонифасом Џертейлем  в
минуту необъЯснимого помрачениЯ ума. ‚оспоминаниЯ  моего  соседа шли в таком
порЯдке: некий  тощий  субъект, да,  субъект в  черном,  тощий и с зонтиком.
€нспектор Љаррузерс  был  субъект с зонтиком, тощий и в черном. Љак  всегда,
если  стучат  в  дверь, лучше не открывать, потому что за  дверью  навернЯка
будет тощий субъект с зонтиком, инспектор Љаррузерс в черном.
     -- —е, да ведь Я тоже там был, -- с досадой сказал Џоланко. -- Ђ Љалак,
хоть  и не  был,  знает  на  памЯть все, что произошло.  Џобереги-ка глотку,
братец.
     --  ЊенЯ поражает, -- с невозмутимым видом продолжал мой сосед, --  что
‘котланд-џрд облекает полномочиЯми субъекта, от  которого  разит  плесенью и
канцелЯрией, субъекта с зонтиком, тощего и одетого в черное, который вылупил
на нас глаза, похожие  на  истертые пенни. ѓлаза инспектора Љаррузерса  были
как истертые пенни, инспектор Љаррузерс ЯвилсЯ не затем, чтобы нас  выслать,
он никоим образом не мог бы  нас выслать из страны. ’ощим,  одетым  в черное
субъектам  приЯтнее, чтобы  жильцы гостиниц добровольно  покидали  страну  в
течение двух недель, они ходЯт в черном и с зонтиками, почти всегда их зовут
Љаррузерс, и от них разит  плесенью и канцелЯрией, глаза как стертые  пенни,
они стучатсЯ в комнаты отелей,  предпочитаЯ комнату номер  четырнадцать. Ћни
никого  не высылают,  они  ходЯт в  черном,  им нравитсЯ, чтобы жильцы отелЯ
уезжали  из страны  по  собственному желанию. ‚сех  их зовут  Љаррузерс, они
тощие и стоЯт за дверью номера. Ђ, ну тогда Я ему сказал...
     --  ’ы ему ни слова не сказал, --  прервал его Љалак. --  …динственным,
кто говорил, был Ћстин, по той простой причине, что  он знает английский. Ќо
и это  мало помогло, как доказывает наше присутствие на сем скалистом утесе.
”акт тот, что мы переезжаем с одного острова на другой, но каждый раз остров
почему-то становитсЯ все меньше, надо говорить как есть.
     -- Ђ Њарраст на это -- ни слова, -- с обидой сказал Џоланко. -- ‚ таких
случаЯх,  знаешь,  человек  идет  навстречу,  раскрывает  объЯтиЯ и,  как  у
„остоевского, сознаетсЯ, что это он  испортил воздух. ‚ конце концов Њарраст
сам  уже  решил тогда  уехать, не  говорЯ о том, что  муниципалитет  ЂркейлЯ
тратил  бешеные  деньги на  грозные  телеграммы.  Ђ  вы  знаете,  что  глыба
антрацита прибыла без предварительного  извещениЯ и  тамошние  эдилы  чуть в
обморок не упали, когда увидели ее величину?
     -- ‚еличину суммы в накладной, you mean82, -- сказал мой сосед. -- Ќо в
чем мог  себЯ винить Њарраст, скажите на милость? ЌевиннаЯ  шутка, маленькаЯ
встрЯска  закоснелого  образа жизни м-ра  ѓарольда  ѓарольдсона. ‡аметь, что
‘котланд-џрд  не мог против  нас ничего выдвинуть, кроме  панического, иначе
говорЯ, метафизического  и ноуменального страха. Ћни понЯли, что мы способны
совершить нечто покрупнее, что  то был всего  лишь эксперимент,  вроде как у
этого типа с  его электробритвой.  Ћ братьЯ,  за  дверью  поэта всегда будет
стоЯть  инспектор Љаррузерс. „а еще эта толстуха не поЯвлЯетсЯ  с плотом, и-
мы останемсЯ без сигарет, а скоро солнце зайдет.
     -- ђазведем костер, -- предложил Џоланко, -- и соорудим флаг из сорочки
Љалака, у которого их навалом.
     -- ‚ отличие от некоторых, Я чту гигиену, -- сказал Љалак.
     -- џ предпочитаю чувствовать сорочку на своем теле,  -- сказал Џоланко,
-- это бодрит  мою  душу. Ќу и  историЯ, че, все-то получилось хуже  некуда.
„аже мотор подвел, должен признать, что он слишком мощный длЯ такого  судна.
Ќе  поможете  ли вы мне построить корабль, но потЯжелее, ну что-нибудь вроде
триремы?  „рожу при  мысли,  что  толстухе  в  один  прекрасный  день  вдруг
захочетсЯ сесть в лодку, а на середине пруда, знаете, глубина  почти полтора
метра, с лихвой  хватит ей, чтобы утонуть.  Ђ мне не хотелось  бы терЯть эту
работу,  и с  толстухой  у нас  все ладненько,  хотЯ  папаша  --  премерзкий
чистоплюй.
     --  —то говорить, -- сказал мой сосед,  -- вы, дон,  вполне правы, дело
хуже некуда, но никто не станет отрицать, что мы знатно развлекаемсЯ.
     ‚  те сорок  минут,  что  они  провели на  острове,  размеры территории
предоставлЯли  им  весьма скромные возможности передвижениЯ --  так, Џоланко
перешел  на  камень,  где прежде сидел Љалак, а этот предпочел устроитьсЯ  в
некоем подобии каменной воронки, послужившей первым прибежищем моему соседу,
который  теперь лежал на земле в этрусской позе, опершись на локоть.  Љак ни
мало двигались все трое, они задевали друг  друга туфлЯми, плечами и руками,
и, поскольку остров высилсЯ в центре  пруда  подобно пьедесталу, наблюдатели
на суше могли бы видеть щедрые толчки, пинки и прочие стратегические приемы,
которыми каждый  из потерпевших  крушение старалсЯ увеличить свое  жизненное
пространство. Ћднако на берегу не было никого, кто бы мог за ними наблюдать,
и Џоланко, слишком хорошо  знаЯ дочь Ѓонифаса ЏертейлЯ, предполагал, что она
носитсЯ   как  угорелаЯ   по   плантациЯм   тюльпанов  в   поисках  учеников
садоводческой школы, которые взЯлись бы составить спасательный отрЯд.
     -- ‚ общем, мы правильно  сделали, что уехали, -- заЯвил мой сосед.  --
Ќевообразимое нашествие женщин, и все три,  как водитсЯ, вконец сумасшедшие.
Љакого дьЯвола примчалась в ‹ондон ’елль, скажите на милость? ‚ывалилась  из
самолета ‹юфтганзы с миной попавшейсЯ на крючок рыбы, даже не веритсЯ, а что
сказать о ‘елии, эта будто  из морга сбежала, не говорЯ  уж о  той, третьей,
ошалевшей от  экзистенциалистского угара, с ее  гномами и манерой вываливать
половину салата из своей тарелки мне на брюки, damn it.
     --  ’вой  английский  Явно  усовершенствовалсЯ,   --  заметил  Џоланко,
услышавший лишь конец фразы.
     -- Ђ мы уже  болтаем по-английски  довольно бегло, -- сказал  Љалак. --
ѓоворишь, сумасшедшие? Ћднако надо признать, что наш образ жизни в ‚ест-ќнде
не  даст  тебе особых оснований быть спесивым, че, или горделивым, если тебе
так приЯтней. Oh dear.
     ’ак продолжали они  беседовать на своем замечательном английском,  пока
Џоланко,  вдруг  встревожась, не  предложил произвести  генеральную  ревизию
запасов  сигарет  и провианта. “же  несколько раз доносились  до них крики с
плантации садовых лютиков, где Ѓонифас Џертейль в этот день обучал прививкам
по-румынски,  однако  спасательный  отрЯд  не   поЯвлЯлсЯ.  ‚сего  на  троих
оказалось двадцать  семь сигарет,  что было не так много, если  учесть,  что
двенадцать сигарет намокли, а  провианта  не было вовсе. „ва носовых платка,
карманнаЯ расческа да перочинный нож составлЯли наличный инвентарь  вместе с
четырнадцатью коробками  спичек,  принадлежавшими  Џоланко, у которого  была
маниЯ оптовых покупок. ЏредвидЯ, что спасательный отрЯд может  замешкатьсЯ и
что,  возможно,  вскоре изменитсЯ направление  муссона, мой  сосед предложил
укрыть  все  припасы  в  своего  рода  нише,  находившейсЯ  в  нижней  части
скалистого  конуса,  и  бросить жребий,  дабы  определить  управлЯющего  или
главного кладовщика, чьей обЯзанностью будет строгое распределение припасов,
необходимое в таких обстоЯтельствах.
     -- ‘читай, что  назначен ты,  -- в один голос сказали  Љалак и Џоланко,
которые   расположились  с  удобствами   и  не  желали   пошевельнутьсЯ  или
потрудитьсЯ ради общего блага.
     -- Њне это кажетсЯ в высшей  степени неправильным, -- сказал мой сосед,
--  но,  коли  на то  пошло,  Я  подчинЯюсь воле  большинства. „авайте  сюда
сигареты  и спички.  ќй  ты, не забудь про перочинный нож. —то  до  наручных
часов, пусть каждый оставит их при себе, их же надо заводить.
     --  Ћн  мне  напоминает  капитана  Љука,  -- сказал  Љалак с  искренним
восхищением.
     -- Ќа Ѓугенвиле, че, --  сказал Џоланко.  --  €шь ты,  провел несколько
недель  за  границей  и  уже совершенно утратил патриотическое  чувство.  ’ы
живешь во ”ранции или не во ”ранции?
     -- Њинуточку, -- сказал Љалак. -- ђаз уж ты ударилсЯ в национализм, так
надо его сравнивать  с  нашими адмиралами,  Ѓрауном или  Ѓучардом,  но,  сам
видишь, это мало что менЯет.
     --  ‘ледовало  бы  учредить  ночную  стражу,  --  сказал мой сосед.  --
„опустим,  толстуха  будет организовывать  спасательную  команду  еще  целый
месЯц, что менЯ ничуть не удивило бы у такого толстокожего существа, или что
им  вздумаетсЯ  приплыть ночью, в таком  случае полагаетсЯ разжечь  костер и
спрашивать пароль.
     -- —то до толстокожести, то вы, дон, сами  и  есть носорог лохматый, --
сказал оскорбленный Џоланко.
     -- ’ребую уважениЯ и дисциплины, -- приказал мой сосед. -- ‚ы назначили
менЯ главным и теперь, как положено, помалкивайте.
     Џоследовала  горЯчаЯ  дискуссиЯ  о  носорогах,  аргентинских адмиралах,
иерархии  и  на   сопутствующие  темы,  временами  прерываемаЯ  справедливым
распределением  сигарет  и  спичек.  ЏрислонЯсь к  пологому откосу  каменной
воронки, Љалак слушал их  краем уха  и засыпал  с меланхолическими мыслЯми о
лондонских  днЯх,  последнее,  что  он  увидел,  было  лицо  Ќиколь  в  окне
парижского поезда, и еще ему  подумалось  о том, что было  бы,  кабы в музее
запеть  танго или начать беседу  о пользе  путешествий  длЯ  гигиены ума.  ‚
конце-то концов, если ты искала верного средства, чтобы Њарраст тебЯ бросил,
почему же  лютнист,  Ќиколь,  когда рЯдом  с тобой,  на этом жутком музейном
диване, сидел  Я?  џ предлагал увезти  тебЯ далеко-далеко, проветритьсЯ  под
другими небесами,  ведь это ободрЯет, а ты ничего лучше не смогла придумать,
как... Ћ  тщеславный, о  обиженный, да это же Яснее,  чем ее  Ясные  голубые
глаза.  ‘о мною  это не было бы так  легко, менЯ бы  ты  не устранила  одним
взмахом руки, как лютниста, ты бы снова свЯзала себЯ с будущим на месЯцы или
годы,  а  тебе не хотелось  нового  будущего, такого  же  скверного,  как  и
прежнее, нового Њарраста, такого же терпеливого и покорного, как прежний, и,
стало  быть,  Ћстин,  муха-однодневка,  предлог,  чтобы  и вправду  остатьсЯ
одинокой.  Љак будто  ты  предчувствовала, что,  едва  поЯвитсЯ ‘елиЯ  с  ее
веснушчатой мордашкой,  всЯ коллекциЯ лютен заиграет  неистовую пассакалью и
сразу излечитсЯ от подростковых  страхов, от долгих часов ожиданиЯ у входа в
твой отель, от жалоб на плече у Џоланко, от желаниЯ убить Њарраста, не успев
выучить глаголы на "ir". He хватало  еще мне... „а, брат, ты узнал жизнь, ты
научилсЯ  быть также другими,  влезать в  их шкуру,  а ты, Ќиколь, поступила
правильно,  чтобы не быть чем-то, хоть чем-нибудь обЯзанной мне,  ведь тогда
тебе снова пришлось бы  страдать за всех, тебе, не желающей никому причинЯть
зла. „овольно,  что Я, сам того не знаЯ, подал тебе, крошка, идею, насвистав
то миленькое танго... “ф, какаЯ едкаЯ сигарета, они, конечно,  подсунули мне
одну  из  самых промокших,  да,  эти двое стакнулись, и, когда  настанет час
каннибальства, надо мне их опередить.

     Љалак  прикрыл  глаза, отчасти  потому, что  уже  засыпал,  отчасти  по
разумной  привычке  всЯкого  потерпевшего крушение  докуривать  сигарету  до
конца,  не вынимаЯ изо рта окурок, но  также  и потому, что в  полутьме  ему
отчетливей виднелось  лицо Ќиколь, после того как ’елль ему позвонила, чтобы
он помог им  отвезти чемоданы на вокзал. ‚от  Ќиколь пьет кофе  без сахара в
баре возле  "‚икториЯ ‘тейшн",  Ќиколь у окошка boat-train83  ("Nous irons a
Paris toutes les deux"84", -- пропела ’елль, высунувшись из окна до поЯса, к
ужасу  вокзальных  служащих),  Ќиколь протЯгивает  ему расслабленные  пальцы
правой руки, и  они на  минуту задерживаютсЯ в его ладони.  "‚ы все  слишком
добры", --  сказала  она,  словно  это  имело какой-то смысл, а  сумасшедшаЯ
датчанка сунула себе  в  рот горсть  карамелек  -- Љалак  с  меланхолическим
злорадством привез-таки обещанные карамельки на вокзал, провожаЯ Ќиколь, но,
разумеетсЯ, сумасшедшаЯ  датчанка  съест их  одна, а Ќиколь закроет глаза  и
пропустит  все  английские пейзажи; прислонись лбом  к окошку,  слушаЯ будто
издали доносЯщийсЯ  голос ’елль, котораЯ будет ей говорить о буревестниках и
моржах. €так, вот еще один пример того, что всЯкое вмешательство...
     -- ‚ этом пруду  бывают приливы! -- вскричал  мой  сосед, одним прыжком
став  на ноги и указываЯ  на  промокший  манжет штанины и льющуюсЯ  из туфли
воду. -- ‚ода прибывает, наши спички отсыреют.
     Џоланко был склонен думать, что мой сосед по нечаЯнности опустил ногу в
воду, но длЯ проверки все же положил  камешек на край  узехонькой прибрежной
полосы, и  все трое, затаив дыхание, стали ждать. ‚ода почти  сразу  накрыла
камень, а кстати,  и туфлю  Љалака, у которого одна нога свисала --  так ему
было  удобней  вспоминать ‹ондон  и  прочее, -- и  он,  изрыгнув  проклЯтие,
кое-как примостилсЯ  на  самом  верху воронки,  край  которой  был  довольно
широким.  ‘  этого места он  начал взывать к обитателЯм суши, следствиЯ чего
оказались  противоречивы  -- на берегу, в том секторе, где  кончались грЯдки
черных тюльпанов, поЯвилось несколько малолетних учеников, они остановились,
с  изумлением глЯдЯ  на  потерпевших крушение,  а  тем  временем  у клумб  с
садовыми лютиками показалсЯ ученик  постарше, с волосатыми ногами,  и,  пока
малыши  оторопело  и  выжидающе  усаживались  на берегу пруда, он,  упершись
руками в  бока,  согнулсЯ до земли в приступе такого отчаЯнного хохота,  что
можно  было подумать,  будто он  плачет в голос, затем он сделал  угрожающий
жест в  сторону  малышей,  и  все  они исчезли  с  той же быстротой, с какой
поЯвились.
     -- Ђх, детство, хваленый возраст, -- пробурчал Љалак, предвидЯ тот миг,
когда  товарищи по  несчастью начнут  у него  оспаривать каменную воронку, и
опасаЯсь  за свои  брюки.  --  Ќу  конечно, твоЯ  толстуха  лопает  салЯми в
каком-нибудь  углу, совершенно забыв  о нашей репутации, черт подери.  ‹учше
нам как-нибудь пройти до берега вброд, а там  обсушитьсЯ в деревенском кафе,
насколько  Я  помню,  у  них  есть  ром,  весьма  рекомендуемый  потерпевшим
кораблекрушение.
     -- ’ы с ума сошел, -- возмущенно сказал Џоланко. -- Ћтсюда до берега по
меньшей мере  пЯть  метров, не станешь же  ты  требовать, чтобы мы их прошли
пешком.  Ђ гидры,  а пиЯвки, а подводные Ямы? Ћн,  видно, думает, что  Я  --
капитан Љусто.
     --  ‚о всем  виноваты вы, дон,  --  сказал мой сосед. -- Ќам так хорошо
было среди цветов, и надо же было  усложнЯть  нам жизнь твоей чудо-турбиной.
‚от и  сидим посреди  пруда с его грозными  приливами,  в жизни  не слыхал о
подобном  Явлении. Ќадо было послать сообщение в адмиралтейство, а вдруг нас
за  это вычеркнут из черного списка,  и  мы когда-нибудь  сможем вернутьсЯ в
этот паб на —ансери-‹ейн, куда ходили с Њаррастом.
     -- Њне что-то уже неохота возвращатьсЯ в ‹ондон, -- сказал Љалак.
     --  € ты прав,  там такаЯ сырость.  Ќо, раз  уж об  этом заговорили, не
кажетсЯ ли вам странным такое  нашествие женщин в наш фаланстер? Ќиколь, эта
еще куда ни шло, беднЯжку можно даже не считать, мы ее почти не видели из-за
ее гномов и прочих дел. Ќо вдруг поЯвлЯютсЯ две другие, и не проходит и трех
дней,  как они и инспектор  Љаррузерс  делают жизнь там невыносимой --  один
своим приездом, другой тем, что хочет нас выдворить -- ну разве это жизнь?
     -- …сли подумать, -- сказал Џоланко, -- то ’елль приехала очень кстати,
она взЯла  на себЯ заботу о Ќиколь и в своей обычной  бурной манере вытащила
ее  из  Ямы. ‚едь  надо  признать, что из нас  никудышные  baby-sitters, как
говорЯт у нас в —елси.
     --  ‘огласен. Ќо  что ты  скажешь о  другой?  …й-то  за  каким дьЯволом
понадобилось приезжать в ‹ондон? ќто было точно как заговор, братьЯ мои, они
сыпались на нас со всех сторон, как собаки из космоса.
     --  Ћ, ‘елиЯ,  это  понЯтно,  --  равнодушно сказал мой  сосед, -- в ее
возрасте легко ездить  туда-сюда, она приехала не  ради нас, а может, просто
по привычке, приехала посоветоватьсЯ. •орошо бы узнать, что с нею случилось,
надо спросить у лютниста, уж он-то навернЯка обо всем информирован. Ђ теперь
скажите: видите ли вы  то, что Я вижу, или это уже начались  обычные в таких
обстоЯтельствах галлюцинации?
     -- ’акой  бюст не  может  быть  галлюцинацией, -- сказал Љалак. --  ќта
толстуха в своем платье-сафари смахивает на ‘тэнли.
     -- Ќу,  что Я  вам  говорил?  --  просиЯл от восторга Џоланко.  --  ЊоЯ
‡езетта!
     -- ‚ы, дон, вместо того  чтобы похвалЯтьсЯ интимными прозвищами,  лучше
бы  крикнули  ей, что  вы  доктор ‹ивингстон, пока  она  не  передумала,  --
посоветовал  мой сосед. -- —е, глЯдите-ка, они  тащат веревку и что-то вроде
лохани, спасательнаЯ операциЯ люкс. Help! Help!85
     -- ’ы что, не соображаешь,  она же английского  не  понимает, -- сказал
Џоланко. -- ѓлЯдите, какаЯ самоотверженность, а вы-то способны на такое? Ћна
привела всех учеников, Я тронут.
     --  „ай-ка  мне присесть на  краю  воронки, --  кротко сказал мой сосед
Љалаку.
     -- ‡десь место только длЯ одного, -- ответил Љалак.
     -- “ менЯ, видишь, уже носки мокнут.
     -- Ђ здесь ты можешь простудитьсЯ, Я чувствую, ветер здесь сильнее.
     ‘итуациЯ  изменилась,  и  это,  разумеетсЯ,  вызвало  оживленный  обмен
мнениЯми, а между тем на берегу  дочь Ѓонифаса ЏертейлЯ в окружении учеников
садоводческой  школы  заготавливала всЯческие спасательные принадлежности  и
столь  неумеренно  суетилась,  что  это  могло неблагоприЯтно  сказатьсЯ  на
практических действиЯх. Ћтнюдь не  собираЯсь мешать  спасательным операциЯм,
добавлЯЯ к  континентальным распорЯжениЯм советы с  острова,  наши друзьЯ  с
деланным стоическим равнодушием продолжали беседовать о своих делах. Џоланко
длЯ начала вскользь упомЯнул о решении,  принЯтом  всеми тремЯ после  визита
инспектора Љаррузерса и состоЯвшем в том, чтобы не оставлЯть ‘елию в ‹ондоне
одну -- после более или  менее внезапного  отъезда Њарраста, Ќиколь и  ’елль
проЯвлЯть солидарность было возможно только с ней. Љогда ж они оправились от
первого удивлениЯ, узнав, что к ним присоединЯетсЯ Ћстин со своими скромными
сбережениЯми и  двумЯ  лютнЯми  -- чему способствовали беглые робкие  улыбки
‘елии  и Явное стремление Ћстина найти местечко в вагоне, где поместились бы
лютни, ‘елиЯ и  он  сам,  --  трое  будущих  мореплавателей  понЯли, что длЯ
умственного и нравственного здоровьЯ группы не надо желать ничего лучшего, и
они оказались правы -- перемена, происшедшаЯ в Ћстине между мостом в —елси и
кафе в „юнкерке, где они ожидали  ferry-boat86,  была столь Явной, что одним
лишь различием в климате и широтах ее никак нельзЯ было объЯснить, не говорЯ
уж о том,  что и с ‘елией произошло подобное же  Явление, начинаЯ со станции
Ћук-ђидж, семь минут спустЯ после  отъезда из ‹ондона, причем  это совпало с
открытием, что  Ћстин, прилежный  ученик Њарраста,  начал столь красноречиво
изъЯснЯтьсЯ  по-французски,  словно  в  его речах действительно был какой-то
смысл.  €так,  на ferry-boat они взошли в  заметно улучшившемсЯ расположении
духа, и  при первых приступах тошноты -- то есть почти немедленно -- Љалак с
неким умилением мог наблюдать, как Ћстин  подвел ‘елию  к борту, укутал ее в
свой дождевик и какой-то миг поддержал  ее  лоб, затем утер платком ей нос и
помог пожертвовать Ќептуну выпитый на  суше чай с лимоном. “тратив  вместе с
влагой  всю  свою волю,  ‘елиЯ разрешила  себЯ лелеЯть и  выслушивала советы
Ћстина  касательно  дыханиЯ,  причем  он  с каждым часом  все  лучше говорил
по-французски, если  только не переходил на английский, и тут ‘елии помогали
подсознательные  воспоминаниЯ об уроках  в лицее. Љак бы там  ни  было, воды
треклЯтого  канала отражали изумительное солнце, и оно  ласково  их озарЯло,
день был такой,  что про всЯкую тошноту забудешь,  вдали постепенно исчезали
английские холмы, и, хотЯ ни  Ћстин, ни ‘елиЯ  понЯтиЯ не  имели  о том, что
ждет  их на  другом берегу,  становилось  все  очевиднее, что  они  намерены
встретить это  вместе -- Ћстин быстро превращалсЯ из ЏарсифадЯ в ѓалаада,  а
‘елиЯ,  отдаваЯ  тритонам последние глотки чаЯ, чувствовала  опору  в  руке,
удерживавшей  ее по ею  сторону  поручней, и в голосе, сулившем ей на лучшие
времена сюиты Ѓерда и виланеллы Џерселла.
     --  ’олько  бы  толстухе  не вздумалось  самой возглавить  спасательную
экспедицию, -- шепнул мой сосед Љалаку, -- во-первых, тогда длЯ нас на плоту
не останетсЯ места, а во-вторых,  она  тут  же у берега пойдет  на дно, если
только ступит на этот плот или что они там сооружают.
     -- Ќе думаю,  что она настолько глупа, --  задумчиво  сказал Љалак.  --
’рудность скорее будет в том, что все эти ребЯтишки хотЯт на плот, не говорЯ
о том, что у плота этого ни носа нет, ни кормы, и ты увидишь, какаЯ начнетсЯ
сумЯтица.
     Џоланко  с  нежностью  наблюдал  за  дочерью  Ѓонифаса  ЏертейлЯ и  уже
прокричал  ей,  чтобы  она,  воспользовавшись  случаем,  вывела  на  буксире
застрЯвшую в камышах лодку. Љалак между тем, подавленный всем происходЯщим и
научным фанатизмом  Џоланко, попыталсЯ получше  устроитьсЯ на  краю воронки,
который начал уже отпечатыватьсЯ в его душе; достаточно было  этой секундной
растерЯнности, чтобы мой сосед вскочил на край воронки и завладел лучшей его
частью  с  видом  прЯмо  на  плантации  черных   тюльпанов.  Љалак  не  стал
отвоевывать оставленную позицию, ему, в общем, и так было неплохо, к тому же
с  брюк  моего  соседа  струились ручьи,  надо  же  иметь  сочувствие.  ‚ода
прибывала  неуклонно, и единственный, кто  этого,  казалось, не замечал, был
Џоланко,  восхищенно наблюдавший за хлопотами  дочери Ѓонифаса ЏертейлЯ.  Ћн
был подобен герою ‚иктора ѓюго --  вода поднЯлась до его лЯжек, еще немного,
и дойдет до поЯса.
     -- ‘пасем по крайней мере запасы сигарет и спичек, -- сказал Љалаку мой
сосед. --  ‘омневаюсь, что наши морЯки  сумеют  что-то сделать, пока что они
только  покатываютсЯ со  смеху, глЯдЯ на  наше бедственное положение. ‘ложим
наши припасы на самом верху воронки; по моим расчетам,  тебе и мне хватит на
три днЯ плюс  три ночи. Ђ ему через  полчасика  вода дойдет  до  рта, бедный
Џоланко.
     -- Ѓедный братец, -- сказал Љалак, меж тем как Џоланко смотрел на них с
невыразимым  презрением  и  потихоньку  расслаблЯл  себе  поЯс,  который  от
действиЯ  воды  становилсЯ туже.  ‚ечернее солнце превращало пруд в  большое
сверкающее зеркало, и гипнотические свойства столь поэтического преображениЯ
воды  усыплЯли  потерпевших  бедствие,  они и  всегда  были  склонны  видеть
призраки  и  фата-морганы,  в  особенности  мой  сосед  --  пользуЯсь  своим
роскошным  местоположением,  он  курил  и  веселилсЯ,  вспоминаЯ, как  ’елль
внезапно  Явилась в разгаре их лондонских катастроф, ее деликатную и в то же
времЯ деловую  манеру  приезжать  без  предупреждениЯ,  то,  как  она  вдруг
позвонила им, что умирает с голоду и чтобы они зашли за ней в "ѓрешам-отель"
и повели ужинать, каковую весть мой  сосед воспринЯл  со смесью  отчаЯниЯ  и
облегчениЯ,  как  Я легко могла заметить  и  даже понЯть, глЯдЯ  на  Ќиколь,
котораЯ ошалело бродила по комнате, подбирала свои вещи, папки с рисунками и
старые  журналы,  засовывала все  это  в  чемодан  и  снова  вынимала, чтобы
как-нибудь  все же  упорЯдочить,  что  завершалось  новой  тщетной  попыткой
аккуратно уложить чемодан.  ЊенЯ она встретила,  ничего не  сказав -- видно,
знала, что  Њарраст мне все  сообщил, -- только подошла  ко  мне с пижамой в
одной руке и карандашами в другой и, уронив  все на пол, обнЯла менЯ и долго
стоЯла, прижимаЯсь  ко мне и всЯ дрожа, потом спросила, писал ли мне Њарраст
и не закажу ли Я по телефону вторую чашку кофе, и снова принЯлась кружить по
комнате, то занимаЯсь укладкой вещей,  то вдруг  забываЯ об этом и подходЯ к
окну или садЯсь в кресло спиной ко мне. Ќиколь уже не могла вспомнить, когда
именно ушел Њарраст, наверно, в понедельник, если сегоднЯ среда,  или, может
быть, вечером в воскресенье, -- она, во всЯком  случае, благодарЯ  таблеткам
проспала целый  день, а  потом,  выпив  черного  кофе без  сахара, принЯлась
укладывать чемодан, но мой сосед и Џоланко все времЯ наведывались взглЯнуть,
как  она  там,  причем  с  самым  невинным видом, хотЯ  прекрасно знали, что
Њарраст  уже  во  ”ранции, да еще повели ее на  какие-то совершенно  нелепые
музыкальные комедии, где  вдобавок были выведены карлики и  прочие сказочные
персонажи,  --  в общем-то, ей не так  уж легко определить,  сколько  прошло
времени, вдобавок теперь это и не имело значениЯ, раз ’елль была здесь и еще
оставалось двадцать фунтов и четырнадцать шиллингов, которые Њарраст, уходЯ,
оставил на столе, и этого  будет сверхдостаточно, чтобы заплатить за номер и
еще  за  несколько   чашек  кофе  и   минеральную  воду.  Њарраст  ушел   не
попрощавшись, потому что благодарЯ таблеткам она спала, а потом Ќиколь  тоже
хотела уйти, но ноги  ее не слушались, и  ей  пришлось провести целый день в
постели, лишь изредка она  вставала и пыталась  укладывать вещи в чемодан, и
вдруг  кто-то  постучалсЯ, и, конечно, это был Ћстин, он испуганно посмотрел
на менЯ из-за полуоткрытой  двери, пытаЯсь улыбатьсЯ  и  показать, что он на
высоте  положениЯ, --  видимо,  мой сосед  или  Љалак уже  сказали ему,  что
Њарраст оставил менЯ одну и что он  может  прийти, -- достаточно было видеть
его лицо,  чтобы убедитьсЯ,  что он пришел  больше  из  чувства  долга, а не
какого иного чувства, а чемодан все не закрывалсЯ, и все времЯ поЯвлЯлись то
Џоланко,  то мой  сосед,  то м-с ѓриффит  с  чистыми полотенцами, осуждающим
видом и счетом,  Ћстин  так и ушел,  ничего  не понЯв, то ли  струсил, то ли
сообразил, что в этот момент он был  совсем  лишним, куда более  лишним, чем
м-с ѓриффит  или любаЯ  из уймы моих вещей, не вмещавшихсЯ  в чемодан,  пока
’елль, усевшись на него и предварительно еще  совершив сальто, ловко  его не
закрыла и не расхохоталась, как только она умеет.
     -- Џрежде  всего горЯчий душ, -- сказала  ’елль,  -- а потом мы  выйдем
пройтись, не длЯ того Я приехала в ‹ондон, чтобы глЯдеть на эти жуткие обои.
     Ќиколь позволила  снЯть с себЯ пижаму, уложить в  восхитительно  теплую
ванну, вымыть себе волосы и потереть спину --  все это сопровождалось смехом
’елль  и не  всегда  приличными  замечаниЯми  касательно  ее  анатомического
строениЯ  и гигиенических  навыков. Ћна  позволила себЯ обсушить,  растереть
одеколоном и одеть, неловко  помогаЯ ’елль, радуЯсь, что чувствует ее рЯдом,
что  будет  еще  некоторое  времЯ  не  одна,  прежде  чем  сделает  то,  что
когда-нибудь придетсЯ сделать. ‡атем был роскошный чай на ефтсбери-авеню, и
за  чаем ’елль  просматривала газету,  выискиваЯ  спектакль, чтобы сходить в
этот  же вечер, разумеетсЯ за  счет  дикарей, потом  она позвонила им, чтобы
договоритьсЯ  о  встрече,  и ужине, и  театре,  к  слову прибавив,  что  это
наименьшее, что они могут сделать длЯ человека, ЯвившегосЯ как раз  вовремЯ,
между  тем  как  они,  трио  бездельников, крутились здесь  как  идиоты,  не
догадываЯсь, что надо  занЯтьсЯ захворавшей беднЯжкой, и так далее. € Ќиколь
выпила  чаю   и   поела  пирожных,   слушаЯ  истории,  вероЯтно  выдуманные,
привезенные ’елль из  ‚ены, и ни  разу не спросила  про •уана  --  возможно,
потому что ’елль, как одно из целительных средств, ежеминутно поминала •уана
таким тоном, что он становилсЯ  послушным и безвредным, казалсЯ чем-то равно
далеким  от них обеих,  что,  по сути, было очень верно,  согласно  мнениЯм,
высказанным чуть  позже  дикарЯми, которые поужинали сочным мЯсом  с красным
вином.
     -- Њатушка родимаЯ! -- сказал Џоланко. -- ’олько этого нам не хватало!
     ‚незапное  поЯвление Ѓонифаса ЏертейлЯ, одетого в  синий комбинезон длЯ
практических  занЯтий  и  тащившего огромную лейку, видимо, сильно повредило
спасательным работам -- большинство учеников, особенно самых маленьких, вмиг
кинулись врассыпную и попрЯтались среди  садовых лютиков и черных тюльпанов,
тогда  как   ученики   постарше,   преданные   толстухе,  застыли  с   видом
растерЯвшихсЯ  сенбернаров,  что весьма  встревожило Љалака и  моего соседа.
Ѓросившись к отцу, толстуха стала объЯснЯть ему ситуацию, энергично указываЯ
в сторону  острова. ‚ чистом послеполуденном воздухе голос Ѓонифаса ЏертейлЯ
раздалсЯ с почти сверхъестественной отчетливостью.
     -- Џусть себе тонет, дерьмо!
     -- Џапа! -- вскричала толстуха.
     -- € его дружки  заодно! Ћни здесь никому не нужны! Ђ ты молчи, Я знаю,
что говорю, не  зрЯ Я воевал  в войну  четырнадцатого  года, да, Я! ЊенЯ два
раза  ранили, да,  менЯ! “ менЯ медаль за  воинскую  храбрость, да, у  менЯ!
‡имой шестнадцатого года, нет, погоди, это было в семнадцатом, но тогда... Ђ
ты молчи, это было в шестнадцатом, всю зиму мы  проторчали в окопах у ‘оммы,
холод, но  какой холод!  --  когда менЯ подобрали,  у  менЯ  были отморожены
половые органы, мне едва  их не  отрезали, а ты молчи. џ человек трудЯщийсЯ,
да, Я, мне ни к чему, чтобы  эти  экзистенциалисты развлекались  тут во вред
моему заведению и портили  моих учеников.  ќй вы,  работать! Љто не  сделает
двадцать румынских прививок, будет без обеда!
     -- ќто против принципов ЊЋ’, -- заметил  Љалак негромко, чтобы  Ѓонифас
Џертейль не мог услышать.
     --  ќй ты,  не будь  чистоплюем,  -- сказал  Џоланко. --  Ќеужто  ты не
понимаешь, разыгрываетсЯ наш последний шанс -- если  толстуха менЯ подведет,
мы пропали, придетсЯ возвращатьсЯ пешком, такой позор, че.
     --  ђазбили  мою  лодку!  --  проревел  Ѓонифас  Џертейль  в  ответ  на
вкрадчивое, но вызвавшее обратный эффект сообщение дочери. -- ‘а alors!87
     -- Ќет, дон, ты представлЯешь? -- сказал Џоланко Љалаку. -- Ћн обвинЯет
менЯ, что Я разбил его лодку,  которую он сам  мне  торжественно  подарил, у
менЯ есть  свидетели.  Ћтлично  помню,  как  он  сказал,  что  она  насквозь
прогнила,  но  Я  все  равно  был  ему  благодарен,  в  общем-то,   это  был
великодушный жест.
     -- ‹одку, котораЯ мне стоила семьсот  тысЯч  франков! -- кричал Ѓонифас
Џертейль. --  ‘ейчас же приведите их сюда! Ћни заплатЯт мне за  лодку, или Я
вызову жандармов, мы находимсЯ во ”ранции, а не в их дикой стране! ќто будет
мне уроком, как брать на работу иностранцев!
     -- ‡аткни свою глотку, чертов ксенофоб, -- любезно сказал мой сосед. --
џ  только не  хочу мочить себе ноги, а кабы не это, Я бы пошел  вброд, чтобы
свернуть  тебе  шею,  пока  Язык  не  вылезет  из задницы,  да простит  менЯ
сеньорита. € подумать только,  что  мы утром притащили ему три бутылки вина,
дабы  украсить  наше  присутствие  на  ужине,  а  теперь  они   выдуют   его
по-семейному, потому как Я не удостою, так Я говорю и расписываюсь.
     -- —е, будь хоть чуточку повежливей, -- сказал  Џоланко. --  ќто папаша
моей невесты, и, если даже он ведет себЯ  как сукин сын, ты не  имеешь права
оскорблЯть бедного старикана.
     -- Џусть их приведут  ко  мне, --  кричал Ѓонифас Џертейль,  отталкиваЯ
дочку,  котораЯ, к всеобщему  веселью учеников,  пыталась  поцеловать его  и
утихомирить.
     -- Ќечего  боЯтьсЯ, вот увидите, она на плоту не поплывет,  -- пророчил
Љалак. --  Ђга, операциЯ начинаетсЯ, вот это будет настоЯщий крестовый поход
детей. ‘тавлю тысЯчу франков, что они утонут, прежде чем отдадут швартовы.
     -- „ай-то бог, -- с Яростью прошипел мой сосед.  -- …сли у него ученики
потонут, не видать ему субсидии ћЌ…‘ЉЋ.
     --  Ђ нам, право же, было здесь  так хорошо, -- меланхолически произнес
Љалак.  -- ‚троем, одни в нашем маленьком королевстве,  да еще с британскими
обычаЯми,  которые так быстро  усваиваютсЯ. € сигарет хватило бы на какое-то
времЯ, и спичек, и было нас трое, а три -- магическое число.
     -- Ќет, вы смотрите, как они действуют, -- посоветовал  мой  сосед,  --
это нечто умопомрачительное.
     Ќикак  не  справлЯЯсь  с  тем,  чтобы  оторватьсЯ  от  берега,  ученики
садоводческой школы изо всех сил старались  выйти на открытые просторы пруда
и  преодолеть  пЯть  метров,  отделЯвшие  их  от  острова,  где  потерпевшие
крушение,  почтительно  внимаЯ сопенью  побагровевшего  Ѓонифаса ЏертейлЯ  и
стыдливым  всхлипам его  дочери,  невозмутимо  курили,  как бы  наблюдаЯ  за
попытками  спасти  кого-то другого.  Ќа середине  плота,  выпрЯмившись,  как
адмирал ex  officio88, ученик с волосатыми  ногами отдавал приказы  в темпе,
усвоенном из репортажей о регате Љембридж  -- Ћксфорд. ‚осемнадцать учеников
разного возраста, с таким же  количеством весел, лишь несколько  минут назад
бывших досками, метлами и лопатами, толпились  у каждой  из  четырех  сторон
плота  и  гребли  одновременно,  чем  достигалось  лишь слабое  вращательное
движение их судна от бакборта к штирборту, а затем от штирборта к бакборту и
общаЯ тенденциЯ к  постепенному  погружению. Њой сосед и Љалак уже заключили
пари  насчет  расстоЯниЯ, которое  успеет пройти  плот, прежде  чем  утонет;
Џоланко  же, более  причастный  к  свершившемусЯ, старалсЯ как бы установить
дистанцию  между  событиЯми  и  своей  особой и  предавалсЯ  меланхолическим
воспоминаниЯм.  „а,  всему виною ошибочный расчет  мощности двигателЯ, что в
свою  очередь  имело причиной неверные эмпирические данные,  полученные  при
эксперименте  с миниатюрной  моделью  в  лондонском  отеле.  "Џо  сути,  это
трагедиЯ, -- размышлЯл  Џоланко, -- толстухе теперь придетсЯ выбирать  между
отцом и мной, и этим вполне убедительно  доказываетсЯ значение овсЯной каши:
да, жребий был  брошен в ‹ондоне, теперь остаетсЯ одно -- отступать вперед".
€менно это  и делали  пловцы на плоту,  к  немалому  их удивлению,  -- после
долгих  вращательных   маневров  плот  переместилсЯ  на   полтора   метра  в
направлении  острова, и можно было утверждать, что он находитсЯ  на середине
пути к аварии, котораЯ приведет его к окончательному плотокрушению.
     -- ѓлЯди, -- сказал мой сосед Љалаку, -- еще не хватало вон этих, чтобы
окончательно  нас   добить,  если   только   это  не  одна  из  классических
галлюцинаций жертв крушениЯ, умирающих от жажды.
     ‚едЯ  за  руку  ‘ухой  ‹истик,  котораЯ  вращала  свободной  рукой  как
мельничным  крылом, из клумб с садовыми лютиками поЯвилсЯ Њарраст, изумленно
наблюдаЯ за разворотом трагических событий. „очь  Ѓонифаса ЏертейлЯ, знавшаЯ
его после  нескольких  орошенных вином  встреч в местном  кафе  при  участии
Џоланко и моего соседа, бросилась объЯснЯть ему  основные элементы задачи, а
между  тем плот, невесть почему, начал заметно пЯтитьсЯ  назад под проклЯтьЯ
Ѓонифаса ЏертейлЯ и судорожные приказаниЯ волосатого ученика.
     --  Џривет,   --   сказал  Њарраст,  рассеЯнно   выслушав   предысторию
происшествиЯ. --  џ приехал  за  вами, потому  что сыт  по  горло всЯческими
эдилами и прочими кретинами ЂркейлЯ, и, кстати,  мы выпьем по стаканчику,  а
затем Я приглашаю вас на открытие памЯтника, которое  назначено на  завтра в
семнадцать часов.
     --  Ђ  Я  позволю себе  заметить, -- с  некоторым  сарказмом сказал мой
сосед, -- что про открытие мы и сами  знали и намеревались ЯвитьсЯ туда всей
компанией, если только нас успеют к тому времени спасти, в чем Я сомневаюсь.
     -- Џочему вы не идете вброд? -- спросил Њарраст.
     -- Ѓисбис, бисбис, -- испуганно сказала ‘ухой ‹истик.
     --  ‚от  видите, дон, она куда  лучше разобралась  в деле, чем  вы,  --
сказал мой сосед. -- Ћдна моЯ нога промокла из-за  прилива, но другаЯ еще на
диво суха,  а  Я всегда полагал, что  с симметрией надо боротьсЯ. ‘игареты у
нас есть и здесь не так плохо, можешь спросить у них.
     -- Ћ да, -- сказали Љалак и Џоланко, с огромным удовольствием  наблюдаЯ
маневры  спасателей и бурные  жесты  дочери  Ѓонифаса  ЏертейлЯ,  пытавшейсЯ
растолковать ‘ухому ‹истику суть событий. Љ сожалению, они при самом большом
желании не могли  помешать тому, что Њарраст, подойдЯ поближе к воде, носком
левой  туфли,  будто багром,  притЯнул  плот  к берегу, а Ѓонифас  Џертейль,
налетев как орел, еще придержал плот своим подкованным сапогом, чтобы причал
был  надежней,  и  принЯлсЯ раздавать  оплеухи направо  и  налево  --  дети,
торопливо пробираЯсь под его рукою, как под  Љавдинским Ярмом,  разбегались,
держа  весла  наизготовку,  по  плантациЯм  садовых  лютиков   и  тюльпанов.
‚олосатоногий капитан прошел последним, и  в  этот миг  разжатаЯ было ладонь
Ѓонифаса ЏертейлЯ Явно принЯла форму  кулака, но капитан вовремЯ  отпрЯнул в
сторону, и кулак едва не прикончил Њарраста, который великодушно сделал вид,
что  ничего не  заметил, и,  вооруженный заступом,  взошел на  плот.  „рузьЯ
встретили  его  с учтиво-снисходительным видом  и  погрузились на  плот  при
громких  возгласах  ‘ухого  ‹истика  и  толстухи.  Џрибытие  на  сушу   было
ознаменовано  заЯвлением   Ѓонифаса   ЏертейлЯ,   что   Џоланко   немедленно
увольнЯетсЯ  с работы,  и хриплыми  рыданиЯми толстухи, которую ‘ухой ‹истик
принЯлась утешать, меж тем как  потерпевшие крушение  и  Њарраст молча  и  с
достоинством   шествовали   по  дорожке,  котораЯ   вела   через  насаждениЯ
разноцветных  тюльпанов  к  деревенской  лавке, где они  смогли обсушитьсЯ и
потолковать об открытии памЯтника.

     Љакой  смысл  объЯснЯть?  “же  одно  то, что это  кажетсЯ  необходимым,
иронически доказывает  бесполезность объЯснениЯ.  џ ничего  не мог объЯснить
ќлен, самое большее -- мог перечислить то, что произошло, предложить обычный
засушенный гербарий  -- сказать о „оме с  василиском, о  вечере  в ресторане
"Џолидор", о  месье Ћксе,  о фрау Њарте,  словно это помогло  бы  ей  понЯть
выходку  ’елль, то,  что ’елль  и вообразить  не  могла и что случилось  как
завершение рЯда событий, о которых никто из нас и не  думал, но которые были
все налицо, произошли сами по себе. ’ак вот, письмо ќлен пришло в ‚ену после
отъезда ’елль; укладываЯ  чемодан,  Я  обнаружил,  что ’елль забыла  одежную
щетку  и последний начатый ею роман;  Я  представил  себе,  как она  там,  в
‹ондоне,  проводит времЯ  с  дикарЯми,  и  тут  мне  принесли  твое  письмо,
адресованное ’елль, и Я вскрыл  его, как оба мы вскрывали все наши письма, и
вот снова  передо мной возникло скопление пассажиров на пароходе, отчаЯнные,
тщетные попытки пробитьсЯ к тебе, увидеть, как ты сошла на этом перекрестке,
который  уже  осталсЯ  позади, и, хотЯ в  твоем письме  ни  о чем  таком  не
говорилось, а, напротив, шла речь о кукле, присланной ’елль,  это все  равно
было тем проходом и тем расстоЯнием между нами  и тоской, что Я почти не мог
дотронутьсЯ до  тебЯ, а ты вот выходишь  на каком-то углу, и Я не могу  тебЯ
догнать,  Я еще раз  опоздал.  Ќе было  смысла  пытатьсЯ что-либо объЯснЯть,
единственное, что можно было сделать, -- это найти тебЯ в Џариже, и это было
мне дано,  "Austrian Airlines"89, отправление  в два  часа днЯ, прилететь  и
взглЯнуть на  тебЯ и подождать, может быть, ты поймешь, что все было не так,
что  Я  не имею  никакого отношениЯ ни  к  этой посылке, ни к этой мерзости,
выпавшей из  куклы на  пол (ты,  правда, ни  на  что  не жаловалась, в твоем
рассказе  длЯ ’елль было столько иронической  отчужденности, и ты ни разу не
назвала  менЯ), и однако, все это касаетсЯ менЯ и касаетсЯ тебЯ, это  мы, но
как бы извне, это  рЯд звеньев, начавшийсЯ  бог  знает когда -- на Ѓлютгассе
несколько веков тому назад или в сочельник в ресторане "Џолидор", в беседе с
месье Ћксом и в его сторожке, в причуде ’елль, подсказанной хлопьЯми тумана,
которые  Я однажды ночью тщетно пробовал  расшифровать, курЯ сигарету вблизи
пантеона, курЯ  сигарету и изнемогаЯ от любви  к тебе  у „ома с  василиском,
думаЯ о канале ‘ен-Њартен и маленькой брошке, которую ты прикалывала к своей
блузе.
     Ќо письмо  прибыло,  и •уану  надо  было  объЯснить,  хотЯ бы  это было
бессмысленно и нелепо и завершилось бы, как уже не раз,  холодной прощальной
улыбкой  и  сухим,  коротким  рукопожатием.  Ћн   прилетел  в  Ћрли,  внешне
успокоенный  тремЯ стаканами виски и привычной суетой при выходе из самолета
и на эскалаторах. ќлен, наверно, в клинике и, возможно, придет домой поздно;
не  исключено и то, что  ее нет в Џариже,  она  столько раз уезжала в  своей
машине и по нескольку недель пропадала где-нибудь в провинции, никому ничего
не сообщаЯ, не оставив письма "до востребованиЯ", а потом, однажды  вечером,
поЯвлЯлась  в "Љлюни" и выкладывала на стол коробку  провансальских  сластей
или  набор  Ярких  открыток, к  удовольствию  ’елль и  моего соседа.  …ще  с
аэродрома  •уан  позвонил  в  клинику.  ќлен  отозвалась  почти  сразу,  без
удивлениЯ. ‘егоднЯ  вечером в кафе. Ќет, в кафе нет. Ћн может заехать за ней
на машине и отвезти ее домой, или в другое  кафе, или куда-нибудь поужинать,
если она захочет.