Џер ‹агерквист. ‚аравва

Ћцените этот текст:
Џер ‹агерквист. ‚аравва

Џеревод …. ‘уриц
ђедактор Ќ. ”едорова
Њ., "Џрогресс", 1981
OCR - Alex Prodan

‚сем известно, как они висели тогда на крестах и кто собралсЯ вокруг
него -- ЊариЯ, его мать, и ЊариЯ Њагдалина, и ‚ероника, и ‘имон ЉиринеЯнин,
и €осиф из Ђримафеи, тот, который потом обвил его плащаницей. Ќо ниже по
склону, чуть поодаль, стоЯл еще один человек и не отрываЯсь смотрел на того,
кто висел на кресте и умирал, от начала и до конца он следил за его
смертными муками. €мЯ человека -- ‚аравва. Ћ нем и написана эта книга.
…му было лет тридцать, он был крепок, но желт лицом, борода рыжаЯ,
волосы черные. Ѓрови тоже были черные, а глаза запали, словно длЯ того, чтоб
получше упрЯтать взглЯд. Џод одним глазом начиналсЯ глубокий шрам, шел вниз
и терЯлсЯ в бороде. Ќо не так уж важно, как выглЯдит человек.
Ћн следовал за толпой по улицам от самой претории, но отстав от других,
и, когда измученный равви упал вместе с крестом, он замедлил шаг и переждал,
чтоб с ним не поравнЯтьсЯ, и крест заставили нести того самого ‘имона.
Њужчин в толпе было мало, не считаЯ, конечно, римских солдат; провожали
осужденного больше женщины, да еще стайка мальчишек -- эти сорванцы всегда
были тут как тут, если кого-то вели по их улице на распЯтие. “ж они не
пропустЯт забавы. Ќо они скоро уставали и возвращались к обычным играм,
глЯнув на человека, который шел позади толпы, у которого на щеке был шрам.
€ вот он стоЯл на лобном месте и смотрел на того, кто висел на среднем
кресте, и не мог оторвать от него глаз. Ћн не хотел сюда подниматьсЯ, все
здесь было нечисто, все полно заразы, говорили, что всЯкий, кто ступит на
это окаЯнное, проклЯтое место, оставит здесь часть души и вернетсЯ сюда, да
здесь и останетсЯ. —ерепа и кости валЯлись повсюду и сгнившие кресты, они
уже ни на что не годились, но их не убирали, чтобы ни до чего не
дотрагиватьсЯ. ‡ачем он тут стоЯл? Ћн не знал этого человека, ему не было до
него никакого дела. ‡ачем ‚аравва пришел на ѓолгофу, ведь его отпустили?
ѓолова у распЯтого свесилась, он тЯжко дышал. ‡начит, уже недолго
осталось. Љрепким его нельзЯ было назвать. ’ело было тощее, костлЯвое, руки
тонкие, будто он ими никогда не работал. ‘транный. Ѓороденка редкаЯ, а грудь
совсем безволосаЯ, как у мальчонки. ‚аравве он не понравилсЯ.
Љогда он увидел его, еще тогда, возле дворца, он сразу понЯл, что тот
не такой, как все люди. Џочему -- он не мог бы сказать, просто он это понЯл.
Ќикогда еще не встречал он никого даже похожего. Ќо может, так ему
показалось потому, что он только что вышел из застенка и глаза еще не
привыкли к свету. ‚от он и увидел его сперва будто в каком-то сиЯнии.
‘иЯние, конечно, сразу погасло, глаза у ‚араввы снова стали зоркие, как
всегда, опЯть прекрасно видели все вокруг, а не только того -- одиноко
стоЯвшего возле дворца. Ќо все равно -- тот был странный какой-то, ни на
кого не похожий. € ‚аравва не мог понЯть, как такого могли бросить в тюрьму,
приговорить к смерти, в точности как его самого. ќто не умещалось у него в
голове. Љонечно, что за дело ‚аравве, но как могли они осудить такого? џсно
же, он невиновен.
„а, и вот того повели на распЯтие -- а с ‚араввы снЯли цепи и отпустили
его на свободу. Ћн тут ни при чем. Ћни сами решили. €х волЯ была отпустить,
кого пожелают, вот они и отпустили ‚аравву. Ћбоих приговорили к смерти, . и
одного надо было отпустить. Ћн только диву давалсЯ. Џока его освобождали от
цепей, он стоЯл и смотрел, как того, другого, солдаты уводЯт под арку, а на
спине у него уже лежит крест.
Ћн еще долго стоЯл и смотрел на пустую арку. Џотом стражник толкнул его
и крикнул:
-- Ќу, чего стоишь, рот разинул? “бирайсЯ подобру-поздорову, тебЯ
освободили!
€ он очнулсЯ, и прошел в ту же арку, и там увидел, как тот, другой,
тащит крест, и пошел следом по улице. ‚аравва сам не знал, почему он за ним
пошел. € почему часами стоЯл и смотрел на долгие смертные муки, ведь ему не
было до него никакого дела.
Ќу а те, которые теснились к самому кресту, они-то за какой надобностью
сюда пожаловали? ‚идно, по своей охоте. Ќикто их не неволил сюда приходить,
набиратьсЯ заразы. Ќадо думать, близкие друзьЯ и родные. ‘транно, заразы
они, кажетсЯ, совсем не боЯлись.
‚он та женщина, видно, его мать. •отЯ -- совсем не похожа. Ќо кто на
него похож? ‹ицо у нее было крестьЯнское, суровое, грубое, и она все утирала
ладошкой губы и нос, потому что из носу у нее текло, она удерживала слезы.
Ќо она не плакала. Ћна горевала не так, как другие, смотрела на распЯтого не
так, как другие. „а, конечно, это была его мать. Ќаверное, она жалела его
больше, чем все, но будто и обижалась на него за то, что он тут висит, за
то, что дело дошло до распЯтиЯ. Ќаверное, он все же что-то сделал такое, что
его распЯли -- чистого и невинного, а она за это его осуждала. Ћна-то знала,
что он не повинен ни в чем, на то и мать. —то бы он ни натворил, она все
равно это знала.
“ самого ‚араввы матери не было. „а и отца тоже, он и не слыхал ни про
какого отца. € родных не было, он не знал никаких родных. ’ак что, случись
повиснуть на кресте ‚аравве, не много бы слез пролилось. Ќе то что из-за
этого. “ж как они били себЯ в грудь, будто страшнее горЯ еще не бывало, как
рыдали, как выли -- ужас.
ђаспЯтого на правом кресте он знал как облупленного. …сли б тот вдруг
заметил ‚аравву, навернЯка бы решил, что он ЯвилсЯ сюда ради него:
поглЯдеть, как он получил по заслугам. Ђ ‚аравва вовсе не ради него ЯвилсЯ.
•оть и не прочь был полюбоватьсЯ на его муки. …сли кто заслуживал смерти --
так перво-наперво этот подлец. Ќо не за то, за что осудили, совсем за
другое.
’олько зачем смотреть на него ‚аравве, на него, а не на того, что висел
посредине, ведь пришел он ради него, и висел он тут вместо него, ‚араввы.
ќто он заставил ‚аравву сюда прийти, у него была такаЯ власть над ним, такаЯ
сила. ‘ила? “ж если кто бессильный, так тот. †альче нельзЯ было обвиснуть на
кресте, другие двое выглЯдели куда лучше, мучились, кажетсЯ, куда меньше.
‚идно, были покрепче. Ђ этот даже голову не мог удержать, она у него совсем
свесилась набок.
‚от он приподнЯл ее, облизнул пересохшие губы, в тощей, безволосой
груди застрЯл тЯжкий вздох. Ћн что-то прошептал, кажетсЯ: "†ажду". ‘олдаты
валЯлись на траве ниже по склону, скучливо ждали, когда эти трое наконец-то
умрут, играли в кости и ничего не расслышали. ’огда к ним подошел кто-то из
родственников. Ћдин из солдат нехотЯ поднЯлсЯ, обмакнул в кувшин губку и,
наложив на трость, протЯнул распЯтому, но, отведав мутной жижи, тот не стал
пить, а негодЯй хихикнул, пошел к дружкам, и они покатились со смеху.
ЌегодЯи!
ђодичи -- или кем там они ему приходились -- в тоске смотрели на
распЯтого, а он задыхалсЯ, задыхалсЯ, Ясно было, что вот-вот он испустит
дух. € поскорей бы уж конец, думал ‚аравва, поскорей бы уж он отмучилсЯ.
Џоскорей бы это кончилось! Љак только это кончитсЯ, можно будет убежать и
больше никогда про это не думать!
Ќо вдруг гору объЯла тьма, будто погасло солнце, чернаЯ тьма, и в этой
тьме на верху горы распЯтый закричал громким голосом:
-- Ѓоже мой! Ѓоже мой! „лЯ чего ты менЯ оставил?
“жасный крик. —то хотел он сказать? € отчего вдруг стало темно? ‘редь
бела днЯ? ‘овершенно непонЯтно. ’ри креста еле-еле виднелись во тьме. †утко.
‘ейчас случитсЯ что-то ужасное. ‘олдаты вскочили, схватились за оружие, --
эти чуть что хватаютсЯ за оружие. ‘ копьЯми в руках обступили кресты, стоЯли
так и перешептывались -- ‚аравва слышал. ’еперь-то они перепугались!
’еперь-то они не хихикали! ‘уеверные, видно.
‚аравва и сам испугалсЯ. € обрадовалсЯ, когда стало светлеть и все
снова сделалось почти как всегда. ‘ветлело медленно, как светает утром. „ень
растексЯ по холму, по масличным деревьЯм вокруг, и снова защебетали
притихшие птахи. ‚ точности как утром.
ђодственники у креста стоЯли не шевелЯсь. “же не вздыхали, не выли.
‘тоЯли и смотрели на распЯтого. € солдаты тоже. ‚се было тихо-тихо.
Њожно было спокойно взЯть и уйти. ‚едь все кончилось. € солнце снова
светило, и все было опЯть как всегда. Џросто ненадолго стемнело, оттого что
он умер.
„а, пора было уходить. ‘амое времЯ. Ќечего было тут делать ‚аравве. ђаз
тот, другой, умер, ему незачем было тут оставатьсЯ. ’ого снЯли с креста --
вот что он, уходЯ, увидел. „вое обвили тело чистой плащаницей -- это он тоже
увидел. ’ело было очень белое, и они обращались с ним бережно, будто боЯлись
поранить, причинить ему боль, странно: ведь его и так уже распЯли. ‚ообще,
чудные какие-то люди. ‡ато мать сухими глазами смотрела на то, что осталось
от ее сына, и суровое, темное лицо не умело выразить всего ее горЯ и
показывало только, что ей не охватить умом того, что случилось, и никогда не
простить. …е-то понЯл ‚аравва.
Љогда все они скорбной чередой шли мимо -- мужчины несли тело, женщины
ступали следом, -- одна, . подойдЯ к его матери, шепнула что-то и кивнула на
‚аравву. ’а остановилась и посмотрела на него, и взглЯд у ней был такой
жалкий, такой корЯщий, что он подумал, что никогда не сможет его позабыть.
Ћни пошли дальше вниз по дороге с ѓолгофы, потом свернули влево.
Ћн следовал за ними на расстоЯнии, чтоб они его не заметили. ‘овсем
близко был вертоград и там гроб, высеченный в скале. ’уда и положили
умершего. €, помолЯсь подле гроба, привалили к двери большой камень и ушли.
€ тогда ‚аравва подошел к гробу и постоЯл там немного. ’олько молитьсЯ
он не стал, он был злодей, молитвы злодеев вообще не доходЯт, а ‚араввин
грех вдобавок не был искуплен. „а он и не знал этого человека. Ћн просто так
постоЯл там немного.
Џотом он тоже пошел по дороге к €ерусалиму.

* * *
‚ойдЯ в город через „авидовы ворота, он скоро увидел на улице ‡аЯчью
ѓубу. ’а кралась вдоль стен и прикинулась, будто его не видит, но ‚аравва то
заметил, что она его увидела и, кажетсЯ, не ожидала встретить. Ќаверное,
думала, что его распЯли.
Ћн пошел за нею следом, скоро догнал, и так они оказались вместе.
Љонечно, не нужно было ее догонЯть. € не нужно было ‚аравве с ней
заговаривать, он и сам удивилсЯ, что с ней заговорил. € она, кажетсЯ, тоже.
Ћна робко глЯнула на него, когда ничего другого уже не оставалось.
Ћни не стали говорить о том, что занимало обоих, он только спросил,
куда она собралась и нет ли вестей с ѓалгала. Ћна отвечала коротко и, как
всегда, гугнЯво, он с трудом разбирал слова. Ћказалось, она никуда не
собиралась, а когда он спросил, где она живет, она не ответила. Џодол у нее
обтрепалсЯ и висел лохмотьЯми, большие грЯзные ноги были босы. Ѓеседа скоро
иссЯкла, и дальше они пошли молча.
€з открытой двери одного дома, как из черной дыры, неслись громкие
голоса, и прЯмо навстречу ‚аравве оттуда с криком выскочила высокаЯ толстаЯ
женщина. Ћна была пьЯнаЯ, при виде ‚араввы от радости замахала толстыми
руками, зазываЯ его в дом. Ћн мешкал, вдобавок он немного стеснЯлсЯ своей
странной спутницы, но женщина не отставала и втолкнула в дом обоих. ’ам его
громко приветствовали двое мужчин и три женщины, которых он узнал только
тогда, когда глаза его свыклись с полумраком. …го тотчас усадили за стол,
налили вина, и все заговорили наперебой. Ћ том, что вот его-де выпустили из
тюрьмы на волю и до чего же ему повезло, что вместо него казнили другого! €х
распирало от хмелЯ, от желаниЯ разделить его радость, они даже дотрагивались
до ‚араввы, чтоб она перешла и на них, а одна женщина сунула руку ему за
пазуху и щупала волосатую грудь под громкий хохот толстухи.
‚аравва пил вместе со всеми, но говорил он мало. ‘идел, уставЯсь прЯмо
перед собой своими темно-карими глазами, которые так глубоко запали, будто
хотели спрЯтатьсЯ. ‚се решили, что он какой-то чудной. Џравда, на него,
бывало, и раньше находило.
†енщины подливали ему вина. Ћн снова пил, слушал общую беседу, но сам
почти не принимал в ней участиЯ.
Ќаконец все стали приставать к нему с расспросами: мол, что это с ним
да отчего он такой. Ќо толстуха обнЯла его за шею и сказала, что не диво,
если ‚аравва кажетсЯ чудным: он так долго томилсЯ в застенке, почти что
умер, ведь, раз кого приговорили к смерти, тот уже умер, и, если его потом
отпустили и помиловали, он все равно умер, потому что был мертвым. € только
воскрес, а это, мол, вовсе не то же самое, что просто жить-поживать, как
другие. Ђ когда слова ее встретили гоготом, она вышла из себЯ и пригрозила,
что вышвырнет всех, кроме ‚араввы и девчонки с заЯчьей губой, про эту, мол,
она ничего не знает, но с виду девчонка скромнаЯ и добраЯ, хоть и проста
немного. Њужчины чуть не лопнули со смеху после таких ее слов, но потом
успокоились и шепотом рассказали ‚аравве, что им опЯть надо в горы, едва
стемнеет, спустились же они длЯ того, чтобы принести в жертву козленка.
†ертва не была принЯта, поэтому козленка они продали и вместо него заклали
двух горлинок без порока. Ђ на вырученные деньги хорошо погулЯли у толстухи.
Ћни спрашивали, собираетсЯ он к ним вернутьсЯ или нет, и объЯснЯли, где их
теперь искать. ‚аравва только кивал и отмалчивалсЯ.
Ћдна женщина завела речь про человека, которого распЯли вместо ‚араввы.
ђаз как-то она его видела, он проходил мимо, говорЯт, он знает писаниЯ,
пророчествует и творит чудеса. ‚ этом вреда нету, и многие занимаютсЯ тем
же, так что его, наверно, не за это распЯли. ’ощий такой -- вот и все, что
она запомнила. „ругаЯ сказала, что видеть его не видела, а слыхала, будто он
говорил, что храм рухнет, €ерусалим погибнет от землетрЯсениЯ и огонь пожрет
небо и землю. ‚от уж глупости-то, за такие речи как им его не распЯть.
’ретьЯ же сказала, что он водил дружбу больше с бедными и все обещалсЯ, что
они войдут в царствие божие, шлюхам и то обещалсЯ; тут все три стали
хохотать, но решили, что, кабы так, оно бы неплохо.
‚аравва слушал их уже не с таким задумчивым видом. Џравда, он даже ни
разу не улыбнулсЯ. Ћн вздрогнул, когда толстуха снова обнЯла его и сказала,
что плевать ей на того, другого, как-никак он ведь уж помер. Љак-никак
распЯли-то его, а не ‚аравву, и это главное.
‡аЯчьЯ ѓуба сперва сидела скорчившись, невнимательнаЯ к разговору. Ќо
когда речь зашла о том, другом, она встрепенулась. ’еперь же с ней сделалось
что-то неладное. Ћна вскочила с выражением ужаса на белом, изможденном лице,
уставилась на спутника и крикнула своим чудным, гнусавым голосом:
-- ‚аравва!
ЉажетсЯ, ничего особенного, ну, назвала человека по имени, но все
глЯдели на нее в изумлении и не могли взЯть в толк, отчего она раскричалась.
‘ам ‚аравва тоже сделалсЯ странным, глаза забегали, как с ним бывало всегда,
когда он не хотел на кого-то смотреть. Ќикто ничего не понЯл, да и какаЯ, в
общем-то, разница, лучше не обращать вниманиЯ. —то ни говори, ‚аравва --
свой человек и всЯкое такое, но ведь он немного не в себе, и мало ли что
может выкинуть ‚аравва?
„евушка снова съежилась на землЯном полу, на подстилке, но не отвела от
него горЯщих глаз.
’олстуха принесла ‚аравве поесть, она решила, что он небось
изголодалсЯ, небось эти скоты не кормЯт людей в застенках. •леб, соль и
кусок жареного барашка выставила она перед ним на стол. Ћн поел немного, а
остальное отдал ‡аЯчьей ѓубе, будто уже насытилсЯ. Ћна набросилась на
съестное, заглотала все, как зверь, тотчас бросилась вон и исчезла.
’огда они решились спросить у ‚араввы, кто она такаЯ, но, конечно, не
дождались ответа. Ћчень на него похоже: собственные свои дела он вечно
держал в тайне.
-- Ђ какие чудеса творил этот пророк? -- спросил ‚аравва у женщин. -- €
что он пророчил?
’е отвечали, что он исцелЯл больных, изгонЯл злых духов, говорЯт, даже
мертвых воскрешал, но кто же знает, правда это или нет, наверно, неправда. Ђ
что он пророчил -- об этом они понЯтиЯ не имели. ’олько одна сказала, что
слыхала от людей какую-то его историю, про то, как кто-то созвал гостей на
большой пир, брачный или еще там какой-то, а гости не пришли, и тогда слуги
вышли на дороги и стали созывать всех подрЯд, но нашли только разных нищих и
убогих, которые совсем изголодались и им нечем было тело прикрыть, ну и
богатый хозЯин разгневалсЯ... не то сказал, что это ничего, мол, ладно...
Ќет, она позабыла, чем дело кончилось. ‚аравва все времЯ слушал очень
внимательно, будто ему сообщали что-то удивительно важное. Ђ когда одна
женщина сказала, что распЯтый, наверное, как иные прочие, воображал себЯ
мессией, ‚аравва сгреб в кулак свою большую рыжую бороду и глубоко
задумалсЯ.
-- ЊессиЯ? Ќу нет... -- бормотал он про себЯ.
-- „а какой же он мессиЯ, -- сказал один из мужчин, -- ведь кабы так,
разве б его распЯли? „а тогда б эти недоноски сами по легли на месте. ‚идно,
ей невдомек, что значит -- мессиЯ!
-- Ќу Ясно! Ћн бы сошел с креста и всех их перебил!
-- —тоб мессию -- да распЯли! ‘лыханное ли дело?
-- ‚аравва все сидел, зажав бороду в кулаке и уставЯсь взглЯдом в
землЯной пол.
-- Ќет, он не мессиЯ...
-- —его ты там бормочешь, ‚аравва, ты лучше выпей! -- сказал один из
дружков и ткнул ‚аравву под ребра, странно, как это он. на такое отважилсЯ,
но он его ткнул.
€ ‚аравва послушно глотнул из глинЯной кружки и снова рассеЯнно
поставил ее на место. †енщины тотчас налили ему еще и заставили выпить.
‚ино, наверно, подействовало, но мысли ‚араввы по-прежнему где-то блуждали.
€ снова приЯтель ткнул его локтем.
-- Ќу-ка, ‚аравва, выпей, встрЯхнись! Ќе рад, что ли, что сидишь в
теплой компании, вместо того чтобы гнить на кресте? ‚едь так-то оно лучше,
а? ‚едь тебе с нами неплохо, а? ’ы только подумай, ‚аравва! ’ы сберег свою
шкуру, ты живой! †ивой! ‘лышишь, ‚аравва?
-- „а-да, -- говорил он. -- „а, конечно...
’ак постепенно они добились того, что он уже не пЯлилсЯ в пол и стал
вроде больше похож на человека. Ћни сидели, пили, болтали о всЯкой всЯчине,
и ‚аравва уже был не такой чудной.
Ќо вот ни с того ни с сего он задал им один очень странный вопрос. Ћн
спросил их, что думают они о тьме, котораЯ наступила сегоднЯ, когда вдруг
померкло солнце.
-- ’ьма? ЉакаЯ еще тьма? -- Ћни ошарашенно смотрели на него. -- ђазве
было темно? Љогда?
-- —асу в шестом...
-- ’ьфу ты! ќка хватил! Ќебось бы и другие внимание обратили!
Ћн смешалсЯ и недоверчиво переводил взглЯд с одного на другого. …го
уверЯли, что никакой тьмы они не заметили, да и никто не заметил, во всем
€ерусалиме. € он действительно вообразил, что вдруг стало темно? ‘редь бела
днЯ? —то за притча? Ќо если ему правда помстилось такое, значит, у него
неладно с глазами после застенка, он же так долго там пробыл. Ќу да, в этом
все дело. ’олстуха сказала, что Ясно, все из-за этого, из-за того, что глаза
у него отвыкли от света, -- вот свет его и ослепил. € нечего тут удивлЯтьсЯ.
Ћн с сомнением оглЯдел всех -- и ему, кажетсЯ, полегчало. Ћн
распрЯмилсЯ, потЯнулсЯ за кружкой, отхлебнул. Ќо уже не поставил кружку на
место, а опЯть протЯнул, чтобы ему налили еще. †дать не пришлось, и все
снова пили, и ‚аравва, видно, наконец-то распробовал вкус вина. Ћн, как
бывало, осушал кружку одним глотком и заметно хмелел. Ќе то чтобы он стал
чересчур разговорчив, нет, но кое-что он им все же рассказал про тюрьму. „а,
натерпелсЯ он там. ‘танешь странным. Ќадо же -- отпустили, а? €м ведь только
попадись в когти! € вдруг так повезло! ‚о-первых, его черед пришелсЯ на
пасху, когда они одного отпускают! Ђ во-вторых, отпустили как раз его! ‚от
счастье привалило! ‚аравва был с ними согласен, и, когда они колотили его по
спине, наваливались на него, горЯчо дышали ему в лицо, он хохотал и пил по
очереди со всеми. ‚ино ударЯло ему в голову, и он оттаивал, он все больше
веселел, ему стало жарко, и он распахнул рубаху, и лег, и устроилсЯ
поудобнее вместе со всеми. ‚идно было, что ему хорошо. Ћн даже облапил
соседку и притЯнул к себе. ’а захохотала и повисла у него на шее. Ќо тут
толстуха оттащила его и сказала, что наконец-то, мол, она узнает своего
миленка, наконец-то он опЯть здоров, видать, очухалсЯ после этой жуткой
тюрьмы. € теперь уж ему не будут метитьсЯ разные глупости, всЯкаЯ тьма, --
ню-ню-ню, тю-тю-тю -- она притЯнула его к себе, обчмокала ему все лицо,
хватала его за шею толстыми пальцами и теребила рыжую бороду. ‚се
радовались, что ему полегчало; он стал другой, как раньше, когда, бывало,
развеселитсЯ. € они пришли в отличнейшее настроение. Џили, орали, и во всем
соглашались друг с дружкой, и не могли нарадоватьсЯ, до чего же им хорошо,
до чего же им славно вместе, и все больше разгорЯчались от выпитого. Њужчины
месЯцами не пробовали вина, не видели женщины и теперь наверстывали
упущенное -- надо ж отпраздновать, что они наконец-то в €ерусалиме, надо ж
отпраздновать, что отпустили ‚аравву! Ђ то времени мало, скоро опЯть в горы!
Ћни упивались крепким кислым вином и тешились всеми женщинами, кроме
толстухи, волокли их по очереди за занавеску и выходили оттуда красные,
пыхтЯщие, чтоб снова пить и снова орать. Ћни все делали основательно, так уж
у них было заведено.
Ћни веселились, пока не стало темнеть. Ђ потом оба мужчины встали и
объЯвили, что им пора восвоЯси, распростились, накинули козьи шкуры,
спрЯтали под ними оружие и выскользнули на улицу, где уже сгущались сумерки.
’ри женщины тотчас улеглись за занавеской, пьЯные, измученные, и крепко
уснули. € когда ‚аравва с толстухой остались одни, она спросила его, не пора
ли им тоже потешить друг дружку, не тЯнет ли его на это после всего, чего он
натерпелсЯ, а у нее-то, мол, у самой все нутро уж изныло по бедолаге,
который так истомилсЯ в тюрьме и которого чуть не распЯли. € она повела его
на кровлю, где был сложен шалаш из пальмовых листьев длЯ жаркого времени
года. ’ам они легли, и она ласкала его, и скоро он распалилсЯ и впилсЯ в ее
большое жирное тело накрепко, будто навеки. Џролетело полночи, а они не
заметили.
Ќаконец они изнемогли оба. Ћна повернулась на бок и тут же уснула. Ћн
лежал без сна рЯдом с ее потным телом и глЯдел на листву шалаша над своей
головой. Ћн думал про того человека на среднем кресте и про то, что
случилось сегоднЯ на ‹ысой ѓоре. Џотом он стал думать про эту тьму, была она
или нет? Ќеужели ему правда все примерещилось? Ђ может, это просто на
ѓолгофе было темно, а здесь, в городе, никто ничего не заметил? ’ам-то точно
было темно, и солдаты перепугались, и вообще... или ему и это примерещилось?
Њожет, ему все примерещилось? Ќет, ничего не выходит, ничего не понЯтно...
Ћн снова стал думать про того, на кресте. ‹ежал с открытыми глазами, не
мог уснуть, и рЯдом было ее толстое тело. ‘квозь сухую листву шалаша
виднелось небо -- наверное, это небо, хотЯ звезд на нем ни одной. Ќигде
ничего -- только тьма.
„а, теперь было темно и на ѓолгофе, и всюду.

* * *
Ќа другой день ‚аравва бродил по городу, и ему попадалось много
знакомых -- недругов и друзей, -- и все удивлЯлись, завидЯ его, а кое-кто
даже вздрагивал, будто привидение встретил. ‚аравве было не по себе.
‚ыходит, им неизвестно, что его отпустили? Љогда уж они наконец возьмут в
толк? Љогда поймут, что распЯли-то не его!
Џалило солнце, и просто удивительно, как трудно было глазам глЯдеть на
Яркий свет. Њожет, с ними правда что-то случилось в тюрьме? € ‚аравва решил
держатьсЯ в тени. ЏройдЯ под сводами портика к храму, он зашел вовнутрь и
сел в полумраке, чтобы дать глазам отдых. € ему сразу полегчало.
Ќесколько человек уже сидели в храме, скорчившись у стены. Ћни
разговаривали тихонько и, кажетсЯ, были недовольны тем, что он пришел,
оглЯдели его искоса и еще больше понизили голоса. Ћн слышал отдельные слова,
но смысла не улавливал, да и не старалсЯ, его не интересовали их тайны. Ћдин
был примерно в тех же годах, что и ‚аравва, и тоже рыжебородый, волосы, тоже
рыжие, были длинные, спутанные и смешивались с бородой. ѓлаза были голубые и
поэтому смотрели как-то странно, по-детски, а лицо было большое, мЯсистое.
‚се у него было большое. ‚ысокий, здоровенный детина. Ќадо думать,
ремесленник, судЯ по рукам и одежде. ‚аравве, в общем, было все равно, кто
он да как он выглЯдит, но такого нельзЯ не приметить, хоть вроде ничего в
нем особенного. Љроме, конечно, этих голубых глаз.
‚ысокого что-то печалило, и всех других, видимо, тоже. ѓоворили они,
кажетсЯ, о каком-то умершем, да, пожалуй, что так. ’о и дело они тЯжко
вздыхали -- хоть и мужчины. …сли ‚аравва правильно понЯл, если они горевали
о ком-то, они же могли оставить эти вздохи женщинам, плакальщицам?
‚друг ‚аравва услышал, что этого, кто у них умер, распЯли. € распЯли
вчера. ‚чера?..
Ћн насторожил уши, но те, у стены, еще больше понизили голоса, и дальше
‚аравва уже ничего не разобрал.
Ћ ком они говорили?
’ут мимо по улице прошли люди, невозможно было расслышать ни слова. Ќо
когда снова стало тихо, он опЯть кое-что расслышал, и он понЯл, что так оно
и есть: они говорили о нем. Ћ том, которого...
‘транно... ‚аравва тоже о нем только что думал. Џроходил под той аркой
напротив дворца и как раз вспомнил. Ќу а когда проходил мимо места, где тот
уронил крест, снова, конечно, вспомнил.
€ вот -- эти тоже сидЯт и его вспоминают... ‘транно! €м-то какое до
него дело? € зачем все времЯ шептатьсЯ? ’олько рыжий, высокий иногда говорил
чуть погромче, так что можно расслышать, видно, он чересчур был огромный длЯ
шепота.
“ж не говорЯт ли они про... про тьму? Џро то, что, когда тот умер,
стало темно!..
Ћн внимательно вслушалсЯ, так внимательно, что они, наверно, заметили.
‚друг умолкли, не говорили больше ни слова, сидели и смотрели на него
искоса. Џотом еще пошептались о чем-то -- он ничего не расслышал. Ђ после
простились с высоким и ушли. €х было четверо, и ни один не приглЯнулсЯ
‚аравве.
‚аравва осталсЯ один с высоким. Ћн хотел было завести с ним разговор,
но не знал, как подступитьсЯ. ’от сидел, времЯ от времени встрЯхиваЯ большой
головой, и у него кривилсЯ рот. Љак водитсЯ у простых людей, он даже не
пыталсЯ скрыть горЯ. ‚ конце концов ‚аравва спросил напрЯмик, что его
печалит. ’от удивилсЯ, посмотрел на ‚аравву круглыми голубыми глазами и не
ответил. ‘ минуту он доверчиво разглЯдывал незнакомца, а потом спросил у
‚араввы, не из €ерусалима ли он родом. Ќет, он не здешний. Ђ разговор-то,
похоже, как у них? ‚аравва отвечал, что родина его близко, в горах к
востоку. ‚ысокий, кажетсЯ, успокоилсЯ. Ќе верит он этим иерусалимским, так
напрЯмик и сказал он ‚аравве, не верит им ни на йоту, почти все --
разбойники и злодеи. ‚аравва усмехнулсЯ и от души согласилсЯ с высоким. Ќу а
сам он откуда? Ћн-то? Ќу, его родина далеко-далеко. „етские глаза попытались
выразить, до чего она далеко. € как бы хотелось ему очутитьсЯ там,
простодушно поведал он ‚аравве, там, а не в этом €ерусалиме, и больше нигде
на свете не хотел бы он очутитьсЯ. ’олько врЯд ли ему приведетсЯ увидеть
родные места, жить и умереть там, как он думал когда-то. ‚аравва удивилсЯ.
Ћтчего же? —то ему мешает? Љаждый сам себе хозЯин.
-- Ђн нет, -- ответил высокий, глубоко задумалсЯ и прибавил: -- Ќе так
это, нет.
Ђ зачем он здесь? -- ‚аравва не удержалсЯ от вопроса. ‚ысокий ответил
не сразу, а потом нехотЯ выговорил, что это из-за “чителЯ.
-- “чителЯ?
„а, неужели он про “чителЯ не слыхал?
-- Ќет.
-- Ќет? Џро того, кого распЯли вчера на ѓолгофе?
-- ђаспЯли? Ќет, не слыхал. Џочему распЯли?
-- Џотому, что так ему было назначено.
-- Ќазначено, чтоб его распЯли?
-- Ќу да. ’ак сказано в писаниЯх, “читель и сам это предсказал.
-- ‘ам? € в писаниЯх сказано? -- ‚аравва был несилен в писаниЯх и не
знал ничего такого.
-- џ тоже не знал. Ќо так там сказано.
‚аравва охотно поверил. € все же -- почему распЯли “чителЯ, зачем? ‚се
это очень странно.
-- „а... Џо-моему, тоже. Ќе понимаю, зачем ему было умирать. € такой
страшной смертью. Ќо так ему было назначено, он сам предсказал. ‚се
исполнилось, чему надлежало быть. Ћн же столько раз говорил, -- и тут
высокий повесил свою большую голову, -- что ему надлежит пострадать за нас и
умереть.
‚аравва посмотрел на него:
-- “мереть за нас!
-- „а, вместо нас! Џострадать невинно и умереть вместо нас. ‚едь, Ясное
дело, виноваты-то мы, не он.
‚аравва сидел, смотрел на улицу и больше не задавал вопросов.
-- ’еперь куда легче понЯть то, что он говорил, бывало, -- сам себе
сказал высокий.
-- € ты хорошо его знал? -- спросил ‚аравва.
-- Љонечно. Љонечно, хорошо. џ был с ним с самого начала, еще когда он
начинал там, у нас.
-- Ђ, значит, он из твоих краев?
-- € потом Я следовал за ним повсюду, куда бы он ни пошел.
-- Џочему?
-- Џочему? € ты еще спрашиваешь. ‘разу видно, ты не знаешь “чителЯ.
-- Џочему это -- сразу видно?
-- Џойми, у него была сила. ЌепонЯтнаЯ сила. Ћн только скажет: следуй
за мной! € ты за ним следуешь. € ничего другого не остаетсЯ. ’акаЯ у него
была сила. …сли б ты знал его, ты бы не спрашивал. ’ы тоже пошел бы за ним.
‚аравва помолчал. Џотом сказал:
-- „а, наверно, он был замечательный человек, если все, что ты
говоришь, правда. Ќо раз его распЯли, выходит, не так уж велика была его
сила?
-- Ђн нет, не выходит. џ и сам сперва так подумал -- вот ведь что самое
страшное. —то Я мог хоть на минуту подумать такое! Ќо теперь Я, кажетсЯ,
понЯл, длЯ чего нужна была эта позорнаЯ смерть, теперь Я хорошенько
поразмыслил и поговорил с людьми, которые лучше моего знают писаниЯ.
Џонимаешь, оказываетсЯ, ему, невинному, надо было все это претерпеть и даже
спуститьсЯ в ад ради нашего брата. Ќо он еще вернетсЯ и докажет всю свою
силу. Ћн воскреснет из мертвых! Њы в этом не сомневаемсЯ!
-- ‚оскреснет из мертвых! „а что за бредни?
-- Ќе бредни! ЌавернЯка воскреснет. Љое-кто думает -- даже завтра
утром, потому что это должно случитьсЯ на третий день. Ћн будто бы говорил,
что пробудет в аду три днЯ, сам-то Я не слышал. Ќо будто бы он так говорил.
Ђ завтра чем свет...
‚аравва пожал плечами.
-- Ќе веришь?
-- Ќет.
-- Ќе веришь... да где ж тебе... ’ы ведь не знал его. Ќо у нас многие
верЯт. € правда, почему бы ему не воскреснуть, если он других воскрешал из
мертвых?
-- ‚оскрешал? Ѓыть не может такого!
-- …ще как может! џ своими глазами видел.
-- Ќеужели правда?
-- €стиннаЯ правда. ‚оскрешал. ’ак что сила-то у него есть. ‘илы у него
на всех хватит, была б только охота. Ѓыла б у него только охота длЯ самого
длЯ себЯ постаратьсЯ. Џокамест он ничего такого не делал. ‡ачем он, при
такой своей силе, и дал себЯ распЯть?.. „а, знаю, знаю... Ќо понЯть это
нелегко. џ, видишь ли, человек простой, и все это, брат, понЯть нелегко.
-- ’ы, выходит, не веришь, что он воскреснет?
-- Ќет, нет, Я верю. Љонечно, они говорЯт правду. —то “читель вернетсЯ
и Явит свою силу и славу. џ в этом не сомневаюсь -- и они же писаниЯ знают
получше. € тогда пробьет великий час. Ћни даже говорЯт: начнетсЯ новый век,
счастливый век, когда ‘ын —еловеческий будет править в своем царстве.
-- ‘ын —еловеческий?
-- „а. ’ак он себЯ называл.
-- ‘ын —еловеческий?..
-- „а. ’ак он говорил. Ќо некоторые думают... Ќет, никак не выговорю...
‚аравва придвинулсЯ к нему поближе.
-- —то же они думают?
-- Ћни... они думают, что он сын самого Ѓога!
-- ‘ын Ѓога!
-- „а... Ќо только, поди, неправда это. „аже оторопь берет. ‹учше пусть
бы он вернулсЯ такой же, как был.
‚аравва стал сам не свой.
-- —его болтают! -- крикнул он. -- ‘ын Ѓожий! ‘ына Ѓожьего -- и
распЯли! ‘ам понимаешь, не могло этого быть!
-- џ тебе уже сказал, что это, поди, неправда. € еще повторю, если
хочешь.
-- Љакие же безумцы могут этому верить? -- продолжал ‚аравва, и шрам
под глазом у него побагровел, как бывало всегда, когда что-то выводило из
себЯ ‚аравву. -- ‘ын Ѓожий! Љакой же он ‘ын Ѓожий! „умаешь, так он и
спустилсЯ бы на землю! € стал бы бродить по твоим родным местам да
проповедовать!
-- Ќу... почему? ќто как раз могло быть. Џочему бы и не по нашим
местам? Љрай у нас, конечно, глухой, но откуда-то надо же было начать. -- €
высокий посмотрел на него так простодушно, что ‚аравва чуть не рассмеЯлсЯ.
Ќо он чересчур был взволнован длЯ этого. Ћн весь дергалсЯ и все времЯ
подтЯгивал на плечо козью шкуру, хоть она вовсе не сползала с плеча. -- Ќу а
чудеса, которые были после его смерти? -- спросил высокий. -- Ћ них ты
подумал?..
-- —удеса?
-- ’ы что, не знаешь, что, когда он умер, стало темно?
-- ‚аравва глЯнул в сторону и потер глаза.
-- € что землЯ потрЯслась и ѓолгофа треснула снизу доверху в том месте,
где стоЯл крест?
-- Ќичего подобного! ‚ы все это выдумали! Ћткуда ты знаешь, что она
раскололась? ’ы разве там был?
€ вдруг высокий изменилсЯ в лице. Ћн с сомнением посмотрел на ‚аравву и
тотчас опустил взглЯд.
-- Ќет, нет. џ ничего не знаю. џ не могу ничего доказать, --
пробормотал он. € долго потом он молчал и вздыхал тЯжко.
Ќаконец он положил руку на плечо ‚аравве и выговорил:
-- ‡наешь... ЊенЯ не было рЯдом с “чителем, когда он страдал и умер. џ
убежал. Џокинул его и убежал. Ђ перед тем Я от него даже отрексЯ. € это
самое страшное. џ от него отрексЯ. Љак ему простить менЯ, если он вернетсЯ!
—то Я скажу, что отвечу, кorда он менЯ спросит! -- €, уткнувшись большим
бородатым лицом в ладони, он стал раскачиватьсЯ из стороны в сторону. -- Љак
Я мог это сделать! Љак мог человек сделать такое! -- ‚ синих глазах его
стоЯли слезы, когда он снова взглЯнул на ‚аравву. -- ‚от ты спрашивал, что
менЯ печалит. ’еперь ты знаешь. ’еперь ты знаешь, что Я за человек. Ђ
ѓосподь мой и “читель еще лучше твоего это знает. ѓоре мне, несчастному. Љак
ты думаешь, простит менЯ “читель?
‚аравва сказал, что, наверное, простит. …го не очень-то занимало, что
ему говорил высокий, но он все равно так сказал, просто длЯ разговора, да и
нравилсЯ почему-то ‚аравве этот человек, который винилсЯ, будто преступник,
хоть он, в общем, ничего худого не сделал. Ќу мало ли кто кого обманывает,
подумаешь!
‚ысокий схватил его за руку и крепко ее пожал.
-- ’ы правда так считаешь? Џравда? -- повторЯл он осипшим голосом.
’ут как раз несколько человек проходили мимо по площади.
Љогда они заметили высокого рыжего и увидели, с кем тот сидит и
беседует, они замерли, будто не верЯ своим глазам. Ћни бросились к высокому,
и, хотЯ во всей их повадке была страннаЯ почтительность, не вЯзавшаЯсЯ с его
жалкой одеждой, они закричали:
-- ’ы знаешь, кто этот человек?
--Ќет, -- ответил честно высокий, -- Я его не знаю. Ќо у него добраЯ
душа, и мы славно поговорили.
-- € ты не знаешь, что это вместо него распЯли “чителЯ?
‚ысокий выпустил руку ‚араввы и переводил взглЯд с одного на другого не
в силах скрыть своего смЯтениЯ. Ћстальные же Ясно показывали своим видом,
что они думают о ‚аравве, и слышно было, как тЯжело, гневно они дышат.
‚аравва встал и отвернулсЯ так, что они больше не видели его лица.
-- Џрочь отсюда, нечестивец! -- закричали они на него.
€ ‚аравва запахнулсЯ в козий мех и пошел один по улице, не оглЯдываЯсь.

* * *
„евушка с заЯчьей губой не спала. Ћна лежала, смотрела на звезды и
думала про то, что скоро должно случитьсЯ. Ќет, спать ей нельзЯ, ей надо
бодрствовать всю ночь.
Ћна лежала на соломе, которую собрала в Яме у Ќавозных ворот, а вокруг
нее стонали, ворочались во сне больные и тренькали бубенцы прокаженного,
ходьбою старавшегосЯ утишить боль. Ључи отбросов наполнЯли всю долину
зловонием, трудно было дышать, но она уже привыкла, она не замечала смрада.
‡десь никто его не замечал.
‡автра чем свет... ‡автра чем свет...
‘транно даже подумать -- скоро все увечные исцелЯтсЯ, все алчущие
насытЯтсЯ. Џросто не веритсЯ. Љак же это будет? ЋтворЯтсЯ небеса, оттуда
спустЯтсЯ ангелы и всех накормЯт-- хотЯ бы всех бедных. Ѓогачи -- те
по-прежнему пусть едЯт у себЯ дома, а вот всех на самом деле голодных ангелы
сразу накормЯт здесь, у Ќавозных ворот, прЯмо по земле расстелют скатерти,
белые скатерти из чистого полотна, и расставЯт на них всЯкие Яства, и каждый
сможет прилечь рЯдом и угоститьсЯ. ‚ общем, не так уж и трудно это себе
представить, надо только помнить, что все будет совсем непохоже на нынешнее.
‚се переменитсЯ и станет другим...
Њожет, и сама она будет в новом платье, кто знает? Њожет, в белом. Ђ
может, в синей юбке? ‚едь все переменитсЯ, оттого что ‘ын Ѓожий воскреснет
из мертвых и настанет новый век.
Ћна лежала и думала про все это, про то, как все это будет.
‡автра... ‡автра чем свет... •орошо, что ей сказали заранее.
Ѓубенцы прокаженного прозвЯкали совсем близко. Ћна их узнала, он всегда
проходил тут ночами, хоть им и запрещено, им положено быть у себЯ, в самой
низине, но по ночам он решаетсЯ выходить. ’Янет, наверное, к людЯм поближе.
Ћн сам как-то раз говорил. Ћна видела, как он осторожно бредет меж спЯщими в
свете звезд.
–арство мертвых... Љакое оно?.. ‘ейчас, говорЯт, он ходит по царству
мертвых... Ќа что оно похоже?.. Ќет, этого она не могла себе представить.
‘лепой старик застонал во сне. Ђ чуть подальше лежал изможденный юноша,
он задыхалсЯ, каждую ночь было слышно, как он задыхаетсЯ. Ђ совсем рЯдом
лежала женщина из ѓалилеи, у нее дергалась рука, потому что в нее вселилсЯ
чей-то чужой дух. € кругом лежало великое множество больных, которые верили,
что они исцелЯтсЯ в потоке, и нищих, которые кормились отбросами тут, на
свалке. Ќо завтра уже никого тут не будет. Ћни лежали, ворочались во сне, а
ей уже никого не было жалко.
Ќаверное, ангел дохнет на воду, и она сразу очиститсЯ? € все сразу
исцелЯтсЯ, вступив в эту воду? € даже прокаженные исцелЯтсЯ? Ќо неужели их
пустЯт в поток? Ќе прогонЯт? Љто же знает... Ќикто ничего не знает...
Ђ может, ничего и не станет с потоком, и не в нем вовсе дело. Њожет,
сонмы ангелов пролетЯт над всей ѓехиномской долиной, над всей землей и
крыльЯми выметут все болезни, печали и беды!
‚от, может, как оно будет!
Џотом она стала вспоминать, как она видела ‘ына ЃожиЯ. Љак он был с нею
ласков. Ќикто еще никогда не был с нею так ласков. Ћна бы могла его
попросить, чтоб исправил ее уродство, да только ей не хотелось. …му ничего
бы это не стоило, да только ей не хотелось просить. Ћн помогал тем, кому
помощь правда нужна, он творил великие дела. …й не хотелось докучать ему
такой малостью.
Ќо странную вещь он сказал ей, очень странную вещь, когда она упала на
колени в дорожной пыли, а он повернулсЯ и к ней подошел.
-- ’ы тоже ждешь от менЯ чудес? -- сказал он.
-- Ќет, ѓосподи, Я их не жду. џ просто глЯдела, как ты идешь по дороге.
Ђ потом он посмотрел на нее, посмотрел так нежно и так печально, и
погладил ее по щеке, и коснулсЯ ее рта, и губа у нее осталась точно такаЯ,
как прежде. Ђ потом он сказал: -- ’ы будешь свидетельствовать обо мне.
“дивительные слова. —то они значат? "‘видетельствовать обо мне". € это
она-то? ЌепонЯтно. Љак она станет о нем свидетельствовать?
Ћн легко разобрал, что она сказала; не то что другие, он сразу все
разобрал. Ќо чему удивлЯтьсЯ, на то он и ‘ын Ѓожий.
€ еще всЯкие, всЯкие мысли бродили у нее в голове: о том, как он
смотрел на нее, когда с ней говорил, и какой запах шел от его руки, когда он
коснулсЯ ее рта... ѓлаза у нее были широко раскрыты, в них отражались
звезды, и она удивлЯлась тому, что их высыпает все больше и больше, пока она
на них смотрит. ‘ тех пор как она не живет дома, она их столько
перевидела... €нтересно, что такое звезды? Љто же их знает. Љонечно, их Ѓог
сотворил, но что они такое -- кто знает... ‡десь, в пустыне, много звезд...
€ в горах их было много... в горах у ѓалгала... Ќо только не той ночью, нет,
не той ночью...
Ћна стала думать про дом между двумЯ кедрами... Њать стоЯла в дверЯх и
глЯдела ей вслед, пока она спускалась под гору и несла на себе проклЯтие...
„а, им пришлось ее выгнать, чтоб она отныне жила, как звери живут в норах...
Ћна думала про то, до чего зеленое было поле весной, а мать стоЯла тогда
бочком в темноте у двери, чтобы тот, проклинавший, не увидел ее...
Ќо теперь это неважно. ’еперь все неважно.
‘лепой сел и прислушалсЯ, он проснулсЯ и услышал, как бренчат бубенцы
прокаженного.
-- Ђ ну, убирайсЯ! -- закричал он и погрозил темноте кулаком. -- ‚он
отсюда! €шь, повадилсЯ!
‡вук бубенцов замер во тьме, и старик снова улегсЯ, прикрываЯ пустые
глазницы рукой.
Ќу а мертвые дети -- они тоже попадают в царство мертвых? Ќо не те же,
которые умерли, еще не выйдЯ из утробы? Ќе может этого быть... Ќеужели и эти
мучаютсЯ? Ћни-то за что? •отЯ точно сказать нельзЯ... Ќичего нельзЯ сказать
точно.
"ЏроклЯтие плоду во чреве твоем"...
Ќо когда начнетсЯ новый век, разве не снимутсЯ сами собой все
проклЯтиЯ? Њожет, и так. „а кто ж его знает?
"ЏроклЯтие... плоду... во чреве твоем"...
Ћна вздрогнула, словно от холода. ‘корей бы утро! Љогда уж оно
настанет! Ћна лежит тут так долго, а все не кончаетсЯ ночь!
„а, звезды вверху уже светЯт иначе, а рожок молодого месЯца давно
спрЯталсЯ за горами. ‘менилась последнЯЯ стража, трижды она видела факелы на
городской стене. „а, кончилась ночь. ЏоследнЯЯ ночь...
‚от над Њасличной горою встала утреннЯЯ звезда! …е сразу можно узнать,
такаЯ большаЯ и ЯркаЯ, куда Ярче других. Ќикогда еще не сиЯла так эта
звезда. ‘ложив руки на впалой груди, она лежала и смотрела на звезду
горЯчими глазами.
Џотом встала и убежала во тьму.
Ћн лежал скорчившись за кустом тамариска напротив гроба по другую
сторону дороги. Љогда рассветет, ему все будет видно. Ћтсюда хорошо видно.
‘корей бы взошло солнце!
Љонечно, не может мертвец воскреснуть, он и так это знал, но хотел все
увидеть собственными глазами, убедитьсЯ. „лЯ того-то он и встал рано-рано,
задолго до рассвета, и залег здесь, за кустом. •отЯ, в общем, он сам себе
удивлЯлсЯ. ‡ачем он сюда пришел? ‚ конце концов, не все ли ему равно? …му-то
какое дело?
Ћн думал, многое множество народа придет посмотреть на великое чудо.
Џотому и спрЯталсЯ -- чтоб они его не заметили. Ќо похоже, никто, кроме
него, не пришел. ‘транно.
•отЯ нет -- кто-то стоЯл на коленЯх, совсем близко, на самой дороге.
Љто это? € как получилось, что он не слышал шагов? ЉажетсЯ, женщина. ‘ераЯ
фигура почти сливалась с серой дорожной пылью.
“же светало, и скоро первый луч солнца упал на скалу, в которой был
высечен гроб. ‚се случилось так быстро, что он ничего не заметил -- а тут бы
как раз и следить ‚аравве! ѓроб был пуст! Љамень был отвален от двери гроба,
и гроб в скале был пуст!
‘начала он поразилсЯ, лежал и смотрел на дверь гроба, куда -- он сам
видел -- внесли распЯтого, и на камень, который у него на глазах тогда
привалили ко входу. Ќо потом он все понЯл. Ќичего не случилось особенного.
Љамень был отвален уже раньше, еще до того, как ‚аравва сюда пришел. € гроб
уже раньше был пуст. Љто отвалил камень и кто унес мертвого -- догадатьсЯ
нетрудно. ‚се сделали ночью ученики. Џод покровом тьмы они похитили своего
возлюбленного “чителЯ, а потом заЯвЯт, будто он воскрес, в точности как
обещал. Ѓольшого ума не надо, чтобы такое сообразить.
‚от они и подевались куда-то утром, на рассвете, когда ожидалось
великое чудо. ‘прЯтались!
‚аравва вылез из своего укрытиЯ и подошел ближе к гробу, чтоб получше
его разглЯдеть. ЏроходЯ мимо серой коленопреклоненной фигуры, он бросил на
нее взглЯд и, к изумлению своему, узнал ‡аЯчью ѓубу. Ћн замер -- стоЯл и
смотрел на нее. Ѓледное, изможденное лицо было обращено ко гробу, и
блаженный взглЯд ничего другого не замечал. ѓубы раскрылись, но она почти не
дышала, и безобразЯщий шрам над верхней губой совсем побелел. Ћна не видела
‚аравву.
‘транно и как-то стыдно было ему смотреть на ее лицо. € вспомнилось
кое-что -- кое-что, о чем вспоминать не хотелось, тогда у нее тоже было
такое лицо. € тогда ему тоже было стыдно... Ћн передернул плечами, стрЯхнул
с себЯ это воспоминание.
Ќаконец она его заметила. € тоже удивилась, что видит его, что он
здесь. Ћно и понЯтно -- он сам себе удивлЯлсЯ. Љакое ему до всего этого
дело?
‹учше всего ‚аравве было притворитьсЯ, что он просто шел по дороге,
просто случайно шел мимо, знать не знал, какое тут место, ведать не ведал ни
про какой гроб. Џочему бы не притворитьсЯ? Љонечно, поверить будет трудно,
и, скорей всего, она не поверит -- но все-таки он сказал:
-- ’ы зачем тут лежишь?
Ћна не поднЯла на него глаз, не шелохнулась, стоЯла на коленЯх, как
прежде устремив взглЯд на дверь гроба в скале. Ћн едва расслышал, как она
про себЯ шепнула:
-- ‘ын Ѓожий воскрес...
‘транно -- его тронул этот шепот. Џротив воли он что-то почувствовал --
он сам не понимал что. ‘тоЯл и не знал, что бы такое сказать, как быть.
Џотом он подошел к гробу, как собиралсЯ, и убедилсЯ, что гроб пуст -- но он
же это заранее знал, и не все ли ему равно, это ничего ведь не значит. € он
вернулсЯ к тому месту, где она стоЯла на коленЯх. “ нее было такое
блаженное, такое упоенно-счастливое лицо, что ему сделалось ее жалко. ‚се
ведь это неправда. Ћн мог бы, конечно, рассказать ей, как было дело с этим
воскресением из мертвых, -- но он и так уж ее обидел... Ќе довольно ль с
нее? Ћн не смог себЯ заставить сказать ей всю правду. ’олько осторожно
спросил, как, по ее мнению, случилось, что распЯтый -- воскрес?
‚ первую минуту она смотрела на ‚аравву с недоумением. Ќеужели же он не
знает? Ќо потом она подробно и восторженно рассказала ему своим гнусавым
голосом, что ангел слетел с неба, простерши руку, как копье, и одетый огнем,
как ризою. € копье вонзилось между камнем и скалой и рассекло их. ЉажетсЯ,
все очень просто, да все и было просто, хоть это и чудо. ’ак это случилось.
Ћн разве не видел?
‚аравва опустил взглЯд и сказал, что нет, он ничего не видел, а про
себЯ порадовалсЯ тому, что он ничего этого не видел. ‡начит, глаза у него
исправились, стали опЯть как у людей, и теперь ему ничего не мерещитсЯ, он
видит все так, как оно есть. Ќет у того человека больше над ним власти.
Ќикакого воскресениЯ, ничего такого не видел ‚аравва. Ђ девушка все стоЯла
на коленЯх, и глаза у нее сиЯли от воспоминаниЯ о том, что она видела.
Љогда она наконец поднЯлась, чтоб уйти, они пошли к городу вместе.
ѓоворили они мало, но ‚аравва понЯл, что с тех пор, как они тогда
расстались, она поверила в того, кого называла ‘ыном Ѓожием и кого он,
‚аравва, называл мертвым. Ќо когда ‚аравва спросил, чему же учил этот
человек, она не ответила. Ћтвела глаза в сторону и промолчала. ’ак они дошли
до развилки -- ей надо было к ѓехиномской долине, а ему к „авидовым воротам,
-- и он снова спросил напрЯмик, какое же тот проповедовал учение, во что она
верит, хоть это не его, ‚араввы, забота. ‘ минуту она стоЯла потупившись,
потом робко глЯнула на него и сказала, как всегда, неразборчиво:
-- Ќадо любить друг друга.
€ на том они расстались.
‚аравва долго стоЯл и смотрел ей вслед.

* * *
‚аравва даже сам удивлЯлсЯ, почему он застрЯл в €ерусалиме, где делать
ему нечего. Ћн слонЯлсЯ по улицам без всЯкого проку. Ђ ведь в горах,
наверное, ждали его, не понимали, куда он подевалсЯ. ‡ачем он осталсЯ в
городе? ‚аравва и сам не знал.
’олстуха сперва подумала, что это из-за нее, но скоро она понЯла свою
ошибку. …й было немного обидно, но -- господи! -- мужчины, они все
неблагодарные, их нельзЯ баловать, а она спала с ним каждую ночь, и ей это
нравилось. •орошо, когда рЯдом с тобой лежит настоЯщий мужчина, с которым
приЯтно потешитьсЯ. Ђ в ‚аравве что еще хорошо: пусть ему на тебЯ наплевать,
но ему же на всех наплевать -- это уж точно. …му никто не нужен. € всегда
так было. Ђ в общем, ей даже нравилось, что ему на нее наплевать. Ќу, то
есть, когда они любились. Џосле-то ей горько бывало, случалось всплакнуть.
„а ведь и это неплохо. € даже сладко, если подумать. ’олстуха имела большой
опыт в любви и не презирала ее ни в каких видах.
Ќо почему он ошивалсЯ в €ерусалиме -- этого она не могла взЯть в толк.
€ где он пропадал целыми днЯми, чем занималсЯ? ‚едь он не из тех лоботрЯсов,
которым бы только шлЯтьсЯ по улицам, он человек, привычный к жизни трудной,
опасной. Ќа него непохоже эдак болтатьсЯ без дела.
Ќет, он стал на себЯ непохож с тех пор, как это случилось, -- с тех
пор, как его чуть не распЯли. Ѓудто все не свыкнетсЯ с тем, что его взЯли да
отпустили, -- так сказала себе толстуха, лежа на припеке, сложив на толстом
животе руки. € она расхохоталась.
‚ремЯ от времени ‚аравва набредал на последователей того распЯтого
равви. Ќикто бы не мог сказать про ‚аравву, будто он очень об этом
стараетсЯ, просто они попадались ему на торжищах, на улицах, и, когда он их
встречал, он с удовольствием останавливалсЯ с ними поболтать, и он
расспрашивал их про того распЯтого и про странное это учение, в котором он
никак не мог разобратьсЯ. ‹юбить друг друга?.. Ќа дворцовую площадь он не
ходил, и на соседние богатые улицы тоже, а бродил по закоулкам нижнего
города, где ремесленники сидЯт и работают по своим лавчонкам да выкликают
товар разносчики. ‘реди этих простых людей было много верующих, и они куда
больше нравились ‚аравве, чем те, кого увидишь под колоннадой. Ћн кое-что
узнал про странные их понЯтиЯ, но не мог в них разобратьсЯ. Њожет, потому,
что они очень глупо все объЯснЯли.
Ќапример, они свЯто верили, что их “читель воскрес из мертвых и скоро
объЯвитсЯ во главе небесного воинства и утвердит на земле свое царство. €
все повторЯли одно, видно, их так научили. Ќо вот в том, что он ‘ын Ѓожий,
не все они были убеждены. Ќекоторые считали, что как-то это странно: ведь
они сами его видели, слышали, даже разговаривали с ним. Ђ один даже сшил ему
пару сандалий, и снимал мерку, и вообще. Ќет, как-то не веритсЯ. Ђ другие
говорили, что все равно он ‘ын Ѓожий и будет сидеть на облаке рЯдом с Ћтцом.
Ќо сперва еще рухнет этот грешный, негожий мир.
Ќу что за чудные люди?
Ћни замечали, что ‚аравва ни во что такое не верит, и относились к нему
с опаской. €ные Явно держались с ним начеку, и почти все давали понЯть, что
не очень-то рады ‚аравве. ‚аравва к такому отношению привык, но, странно,
сейчас оно его задевало, чего прежде с ним не случалось. ‹юди вечно давали
ему понЯть, что он им не нужен, старались держатьсЯ от ‚араввы подальше.
Њожет, это из-за его внешности, может, из-за ножевой раны под глазом, никто
ведь не знал, откуда она у него, может, это из-за глаз, которые так глубоко
запали, что их никто не мог разглЯдеть. ‚аравва все это прекрасно знал, но
какое ему дело, что про него думают люди: он просто не замечал их отношениЯ.
„о сих пор он не знал, что оно задевает его.
Ђ этих всегда и во всем объединЯла их общаЯ вера, а того, кто к ней
непричастен, они боЯлись и подпустить. “ них было их братство и вечери
любви, где они преломлЯли хлеб, будто одной большой семьей. ‚се это, видно,
было как-то там свЯзано с их учением, с этим их "любите друг друга". Ќо еще
неизвестно, любили они кого-то, кто был не такой, как они, или нет.
‚аравву ничуть не тЯнуло на их вечери любви, этого еще не хватало, даже
подумать противно. —тобы так свЯзатьсЯ с кем-то одной веревочкой! ‚аравва
всегда был сам по себе, и менЯтьсЯ он не желал.
Ќо почему-то он искал с ними встреч.
Ћн даже прикинулсЯ, будто хочет вступить в их братство, ему бы, мол,
только понЯть хорошенько их веру. Ћни отвечали, что будут рады ему, что
постараютсЯ разъЯснить ему слова своего “чителЯ, на самом же деле радости он
не заметил. Ћчень странно. €м было совестно, но они ничуть не радовались его
предложению, тому, что могут обзавестись новым единоверцем, -- а они ведь
так всегда этому радовались. ЉакаЯ же тут причина? Ќо ‚аравва знал, какаЯ
причина. ‚друг он встал и большими шагами пошел прочь, и шрам у него под
глазом побагровел.
‚ерить! Љак мог он поверить в того, кого своими глазами видел распЯтым
на кресте! ‚ это тело, давным-давно мертвое и -- он точно удостоверилсЯ --
никак не воскресшее! Ћдно их пустое воображение! ‚се от начала и до конца --
одно их воображение! Ќикто из мертвых не воскресал: ни их бесценный
"“читель", никто! € вообще! ‚аравва не отвечает за то, кого тогда выбрали!
ќто их дело, не его! Љого хотели, того и выбрали, просто так вышло. ‘ын
Ѓожий! „а какой он ‘ын Ѓожий! Ђ если бы и так, неужели бы он повис на
кресте, не пожелай он этого сам? ‚ыходит, он сам этого пожелал! —удно и
противно -- сам пожелал страдать. ‚едь если он правда ‘ын Ѓожий, ему б легче
легкого было от этого увернутьсЯ. Ђ он не хотел. Ћн решил страдать и умереть
этой жуткой смертью и не хотел увернутьсЯ, и так оно и вышло, он поставил на
своем, его не отпустили. Ћн сделал так, чтобы отпустили ‚аравву. ‚зЯл и
повелел: отпустите ‚аравву, а менЯ распните.
•отЯ никакой он не ‘ын Ѓожий, это же Ясно...
‘транно воспользовалсЯ он своей силой, очень даже странно, так, будто
ею и не воспользовалсЯ, предоставил другим решать, как хотЯт, будто ни во
что и не вмешивалсЯ, а сам поставил на своем: чтобы его распЯли и отпустили
‚аравву.
Ћни вот болтают, будто он умер за них, вместо них. —то ж! ‚озможно. Ќо
вместо ‚араввы то он умер уж точно, этого-то никто отрицать не будет! €
выходит, ‚аравва ближе ему, чем они, чем все вообще, он совсем иначе с ним
свЯзан, и они еще не подпускают к себе ‚аравву! Ћн избран, можно сказать, --
избран, чтоб не страдать, чтоб избавитьсЯ от мучений. Ћн и есть настоЯщий
избранник, его отпустили вместо самого ‘ына ЃожиЯ -- тот сам так пожелал,
так повелел. Џросто они ничего не знают!
Ђ их "братство", и "вечери любви", и "любите друг друга" -- это ему не
нужно. Ћн сам по себе. € в своих отношениЯх с тем, кого они называют ‘ыном
Ѓожием, с тем распЯтым, он тоже останетсЯ самим собой. Ћн не раб ему, вроде
них. ‘ами пусть молЯтсЯ и вздыхают.
Љак это можно -- хотеть страдать? Љогда не надо, когда тебЯ никто не
неволит? „аже представить себе нельзЯ, и тошно делаетсЯ при одной мысли об
этом. Џри мысли об этом ему снова виделось тощее, бедное тело, руки, на
которых так трудно было висеть, и губы, такие иссохшие, что едва сумели
выговорить слово "жажду". Ќет, не нравилсЯ ему тот, кто сам нарывалсЯ на
такие страсти, кто по своей воле повис на кресте. ‚овсе он ему не нравилсЯ!
Ђ эти обожали своего распЯтого, носились с его страданиЯми, с его жалкой
смертью -- или она не казалась им жалкой? Ћни именно смерть обожали. ‚аравве
было противно, даже подумать тошно. € не нужно ему было их учение, и сами
они не нужны, и тот, в кого они верили, если их послушать.
Ќет, он-то, ‚аравва, смерть не любил. Ћн ненавидел ее, он вообще не
хотел умирать. Њожет, потому так и вышло? Њожет, потому именно он и был
избран -- избавлен от смерти? …сли распЯтый действительно ‘ын Ѓожий, значит,
он всеведущий, и тогда он прекрасно знал, что ‚аравва не хотел умирать -- ни
страдать, ни умирать. ‚от он и умер вместо ‚араввы! Ђ ‚аравве пришлось
только проводить его на ѓолгофу и посмотреть, как его распинают. Ѓольше
ничего от него не требовалось, но и это длЯ него было слишком, он ведь так
ненавидел смерть и все, что с ней свЯзано.
„а, он-то и есть тот человек, за которого умер ‘ын Ѓожий! Ћ нем, и ни о
ком другом, было сказано: отпустите его, а менЯ распните!
’ак думал ‚аравва, пока он шел прочь от них после того, как попробовал
с ними соединитьсЯ. Џока он большими шагами шел из лавки в переулке
ѓоршечников, где ему так Ясно дали понЯть, что они не рады ему.
€ он решил больше к ним не ходить.
Ќо когда назавтра он все-таки к ним пришел, они спросили, что длЯ него
непонЯтно в их вере, и Ясно показали, что жалеют о вчерашнем, корЯт себЯ за
оказанный ему холодный прием и готовы наставить и просветить его, раз он
горЯчо к этому стремитсЯ. ’ак о чем он хотел спросить? —его он не понЯл?
‚аравва решил было просто пожать плечами и ответить, что не понЯл он
ровным счетом ничего и, в общем, не очень об этом печалитсЯ. Ќо потом
сказал, что вот, например, такаЯ вещь, как воскресение, не укладываетсЯ у
него в голове. Ћн не верит, что кто-то мог воскреснуть из мертвых.
Ћни поднЯли глаза от своих кругов, посмотрели на ‚аравву, потом друг на
друга. Џотом они пошептались, и старший из них спросил, не желает ли ‚аравва
взглЯнуть на человека, которого “читель воскресил из мертвых? …сли угодно,
они отведут к нему ‚аравву, но только вечером, после работы, потому что тот
живет не в самом €ерусалиме.
‚аравва испугалсЯ. ’акого он не ждал. Ћн-то думал, они начнут
рассуждать, излагать свои понЯтиЯ, не будут навЯзывать ему такие грубые
доказательства. Љонечно, он понимал, что все это одно их воображение,
благочестивый обман, что тот человек просто-напросто не умирал. € все-таки
он испугалсЯ. ‚аравве ничуть не хотелось видеть того человека. Ќо не мог же
он взЯть и все это выложить. Џришлось ему притворитьсЯ, будто он очень им
благодарен и рад случаю убедитьсЯ в могуществе их ѓоспода и “чителЯ.
„ожидаЯсь вечера, он бродил по улицам и час от часу сильней волновалсЯ.
Љ концу днЯ он снова пошел в гончарню, и один юноша повел его за городские
ворота, на Њасличную гору.
’от, к кому шли они, жил на краю небольшого селениЯ на склоне горы.
Љогда молодой горшечник отодвинул соломенную завесу на двери, они увидели,
что хозЯин сидит боком к ним, за столом, положив на него руки и глЯдЯ прЯмо
перед собой. Ћн, кажетсЯ, их не заметил, покуда юноша звонким голосом не
поздоровалсЯ с ним. ’огда он медленно поворотил лицо к двери и поздоровалсЯ
в ответ странно беззвучным голосом. ћноша передал ему привет от братьев в
переулке ѓоршечников и объЯснил, длЯ чего они здесь, и он знаком предложил
им сесть за стол.
‚аравва сел напротив и стал разглЯдывать его лицо. Ћно было желтое и с
виду твердое, как костЯное. Љожа совсем иссохла. Ќикогда не думал ‚аравва,
что может быть такое лицо, и никогда еще и ни в чем он не видел такой
покинутости. ‹ицо было как пустынЯ.
Ќа вопрос юноши хозЯин отвечал, что да, он умер, а потом его вернул к
жизни равви из ѓалилеи, их “читель. —етыре днЯ и четыре ночи пролежал он в
гробу, и вот у него то же тело и та же душа, что прежде, он ничуть не
переменилсЯ. € “читель Явил свою силу и славу и доказал, что он истинно ‘ын
Ѓожий.
ѓоворил он медленно, без выражениЯ и все времЯ смотрел на ‚аравву
бледным, потухшим взглЯдом.
Џотом они еще немного поговорили про “чителЯ и великие его дела.
‚аравва в разговор не вмешивалсЯ. Џотом юноша пошел навестить мать и отца,
которые жили в том же селении, и оставил их одних.
‚аравва вовсе не хотел оставатьсЯ один с этим человеком. Ќо не мог же
он взЯть и уйти, он не находил никакого предлога. Ђ тот все смотрел на
‚аравву своим странным тусклым взглЯдом, который не выражал ровным счетом
ничего, тем более интереса к ‚аравве, и все же непонЯтно его притЯгивал.
‚аравве хотелось уйти, вырватьсЯ и убежать, но он не мог убежать.
‘начала хозЯин сидел молча, а потом он спросил ‚аравву, верит ли он в
их равви, в то, что он -- ‘ын Ѓожий. ‚аравва помЯлсЯ, а потом ответил "нет",
потому что странно было лгать этому пустому взглЯду, которому и неважно
вовсе, лжешь ты или нет. •озЯин не обиделсЯ, только кивнул и сказал:
-- „а, многие не верЯт. Њать его вчера приходила -- та тоже не верит.
Ќо менЯ он воскресил из мертвых, чтобы Я свидетельствовал о нем.
‚аравва сказал, мол, Ясное дело, тут уж как не поверить, и, Ясное дело,
теперь ему надо вечно благодарить за то, что над ним сотворили такое великое
чудо.
’от отвечал на это ‚аравве, что каждый день благодарит за то, что его
возвратили к жизни, за то, что ему больше не надо быть в царстве мертвых.
-- –арство мертвых? -- выпалил ‚аравва и сам заметил, как чуть-чуть
дрогнул у него голос. -- –арство мертвых?.. Љакое оно?
’ы же там был! ђасскажи!
-- Љакое оно? -- отозвалсЯ тот и посмотрел на ‚аравву с недоумением.
џсно было, что суть вопроса непонЯтна ему.
-- „а! —то там было? —то ты испытал?
-- џ не испытал ничего, -- отвечал тот неохотно, будто недовольный
настойчивостью ‚араввы. -- џ был мертв. Ђ смерть -- это ничто.
-- Ќичто?
-- „а. € чем же еще ей быть?
-- ‚аравва смотрел на него не отрываЯсь.
-- ‡начит, ты хочешь, чтобы Я тебе рассказал о царстве мертвых? џ не
могу о нем рассказать. –арство мертвых -- это ничто. Ћно есть, но оно --
ничто.
‚аравва только смотрел на него не отрываЯсь, и покинутое лицо пугало
его, но он не мог отвести от него глаз.
-- „а, -- сказал тот, глЯдЯ пустым взглЯдом мимо ‚араввы, -- царство
мертвых -- ничто. Ќо длЯ того, кто там побывал, и все остальное -- ничто.
‘транно, что ты о нем спрашиваешь, -- продолжал он. -- „ругие не спрашивали.
€ он рассказал, что братьЯ в €ерусалиме часто посылали сюда людей,
чтобы он обратил их, и многие обращались. ’ак служил он “чителю и выплачивал
неоплатный долг ему за то, что возвратил его к жизни. —уть не каждый день
этот ли юноша или другой приводили к нему кого-нибудь, и он свидетельствовал
о своем воскресении. Ќо про царство мертвых не говорил. Ќикто никогда не
спрашивал у него про царство мертвых.
‘тало темнеть в комнате. Ћн поднЯлсЯ и зажег масло в светильнике,
свисавшем с низкого потолка. Џотом он принес хлеб и соль и поставил их на
стол, преломил хлеб и протЯнул часть ‚аравве, а свою обмакнул в соль,
приглашаЯ ‚аравву сделать то же. Џришлось ‚аравве послушатьсЯ, хоть рука у
него дрожала. ’ак они молча сидели и ели вместе в тусклом свете лампы.
ќтот человек не побрезговал справить вечерю любви с ‚араввой! Ќе то что
братьЯ в переулке ѓоршечников! Ћн-то не делает такого большого различиЯ
между людьми! Ќо когда сухие, желтые пальцы протЯнули ‚аравве преломленный
хлеб и пришлось его есть, ‚аравве показалось, будто он жует мертвечину.
€ почему, почему он стал есть вместе с ‚араввой? Љакой тайный смысл
скрывалсЯ за этой вечерей?
Љогда она кончилась, хозЯин проводил ‚аравву до двери и отпустил с
миром. ‚аравва пробормотал что-то в ответ и поскорее ушел во тьму. Ћн шагал
в сторону города, вниз по склону, большими шагами, а неотвЯзные мысли
теснились у него в голове.
’олстуха удивилась и обрадовалась тому, как жадно взЯл ее в тот вечер
‚аравва. Ћн был в тот вечер просто горЯч. Ћна не могла понЯть, отчего бы, но
сегоднЯ его правда надо было утешить. Ђ кому, как не ей, утешить ‚аравву? €
грезилось ей, что она опЯть молодаЯ и кто-то любит ее.
Ќа другой день он старалсЯ держатьсЯ подальше от нижнего города, от
переулка ѓоршечников, но один из них увидел ‚аравву под колоннадой
‘оломоновой и тут же спросил, как было вчера. Ќу, что, разве ему сказали
неправду? Ћн отвечал, что да, человек тот был мертв и потом воскрес, в этом
нет никакого сомнениЯ. Ќо лично он, ‚аравва, не понимает, зачем их “чителю
понадобилось его воскрешать. ѓоршечник остолбенел, лицо у него стало серое
от такого оскорблениЯ их ѓосподу, но ‚аравва от него отвернулсЯ, и тому
оставалось только уйти.
Ќаверное, об этом проведали не только в переулке ѓоршечников, но и у
маслобойщиков, кожевников, ткачей и во всех других переулках, потому что,
когда ‚аравва потом снова туда пришел, он заметил, что те верующие, с
которыми он всегда разговаривал, вдруг переменились. Ћтмалчивались,
подозрительно, искоса на него поглЯдывали. Ѓлизкой дружбы они с ним никогда
не водили, но тут уж открыто показывали свое недоверие. Ђ один сухонький
старичок, которого ‚аравва и не знал вовсе, налетел на него и начал
спрашивать, зачем он, ‚аравва, к ним повадилсЯ, и чего ему от них надо, и не
подослала ли его дворцоваЯ стража, или стража первосвЯщенника, или саддукеи?
‚аравва не мог ничего ответить и смотрел на лысого старика, а лысина у того
побагровела от злости. ‚аравва его отродЯсь не видывал и знать не знал, кто
он такой, и только по синей и красной прЯже, продетой в мочки ушей,
догадалсЯ, что он красильщик.
‚аравва понЯл, что они разобиделись и отношение к нему стало другое. Ќа
всех лицах он видел теперь холод, вражду, а иные буравили его взглЯдом, Ясно
показываЯ, что хотЯт вывести его на чистую воду. Ќо ‚аравва прикидывалсЯ,
будто не замечает.
€ вот наконец -- случилось. ‚есть, как лесной пожар, понеслась по всем
переулкам, где жили верующие, и вдруг ни единого не осталось, кто бы не
знал: это он! Ћн! Љого отпустили вместо “чителЯ! ‚место ‘пасителЯ, ‘ына
ЃожиЯ! ќто ‚аравва! ‚аравва -- отпущенник!
…го преследовали злые взглЯды, ненавистью горели глаза. ЃурЯ не
улеглась и тогда, когда он совсем перестал к ним ходить.
-- ‚аравва-отпущенник! ‚аравва-отпущенник!

* * *
€ вот он замкнулсЯ в себе, ни с кем не видалсЯ. „а он и не выходил
никуда, лежал у толстухи за занавеской либо на кровле, в шалаше, если в доме
чересчур шумели. –елые дни он проводил так, ни за что не принимаЯсь. „аже
поесть забывал; если не поставить перед ним еду, не сказать, так и не ел бы
совсем. Ћн ничего не видел кругом.
’олстуха ломала голову, что это с ним стрЯслось, она ничего не
понимала. Ђ спросить боЯлась. Џришлось ей оставить его в покое, раз уж ему
так хочетсЯ. ‘кажешь ему что-нибудь -- не ответит. € как ни заглЯнешь за
занавеску -- вечно он там лежит и глЯдит в потолок. ’олстуха ломала голову.
ђехнулсЯ он, что ли? ђассудком ослаб? Ќет, ничего не понимала толстуха.
€ вдруг до нее дошло. ќто когда она узнала от людей, что он ЯкшалсЯ с
умалишенными, которые верили в того малого, кого распЯли тогда, когда
‚аравву самого распЯть хотели! ’ут уж она смекнула! џсно, потому он и стал
такой! ’еперь все понЯтно! ќто они его заморочили! ‚сЯкой чушью голову ему
забивали! Љаждый спЯтит, коли с этими недоумками поведетсЯ! Ћни верили, что
этот их распЯтый -- спаситель, что ли, какой-то или чего-то еще, и будто бы
он им поможет и даст им все, чего ни попросЯт, и будто он станет царем в
€ерусалиме, а безбородую сволочь повыгонит, и еще там разное всЯкое, толком
она не знала, чему они учат, да и знать не хотела, но что они блажные --
любому известно. Ђх, боже ты мой, да зачем бы ему с ними свЯзыватьсЯ? „лЯ
какой такой надобности? Ќу да! ’еперь ей все понЯтно! …го самого хотели
распЯть, а потом не распЯли, распЯли этого их спасителЯ, и ведь это же
страсть-то какаЯ, пришлось им все объЯснЯть, что так, мол, и так, что, мол,
не он виноват, ну, а те ему, видно, свое, какой расчудесный их малый, в кого
они верЯт, невинный и чистый, да еще, мол, он важнаЯ птица, и, дескать, с
таким великим царем, ихним господом, нельзЯ было так обращатьсЯ, -- словом,
забили ‚аравве голову своей ахинеей, ну он и помешалсЯ из-за того, что не
умер, что умер тогда не он. џсно же, Ясно, как оно получилось!
Ќу да, значит, это он из-за того, что его не распЯли! ‚от дурень! Ђй
‚аравва, смех, да и только! †ивот надорвешь. ‚се из-за этого, Ясное дело!
Ќо поди, уж хватит ему. Џора бы и за ум взЯтьсЯ. …й бы с ним толком
поговорить. —то это с ним? —то, мол, за притча?
Ќо ей не удалось с ним поговорить. Ћна и хотела, да ничего у нее не
вышло. ђазве ‚аравва станет о себе говорить? Ќет, с таким разговором к нему
не подступишьсЯ.
’ак что все осталось по-прежнему, она ходила вокруг него и гадала, что
с ним такое. “ж не захворал ли? Џравда, может, захворал? Ћн совсем исхудал,
и шрам от ножа …лиаху только и розовел на белом, тощем лице. ‘ виду он стал
жалкий какой-то, на себЯ непохож. Ћн и вообще стал на себЯ непохож.
ЃолтатьсЯ без дела, лежать и смотреть в потолок! € это ‚аравва! ’акой
человек, как ‚аравва!
Ђ вдруг его подменили? Њожет, это уже и не он, может, в него вселилсЯ
кто-то, чей-то дух? Џожалуй, что так! „ух того, другого? Љого распЯли? €
Ясно, тот не желает ‚аравве добра. Њожет, этот "спаситель", когда испускал
дух, взЯл и вдохнул его в ‚аравву, чтоб самому не умереть и отомстить за
обиду, какую ему причинили, отомстить отпущенному? ‚едь могло быть и так! €
если подумать -- ‚аравва с тех пор-то и стал чудной, она же помнит, какой он
ЯвилсЯ к ней, сразу как его отпустили. „а, видно, так оно и было, все Ясно.
‚от только трудновато понЯть, как это равви ухитрилсЯ вдохнуть свой дух в
‚аравву, ведь он его испускал на ѓолгофе, а ‚араввы, там не было. Ќо если уж
он такой сильный, как про него рассказывают, ему ничего не стоит куда угодно
попасть невидимкой. Ћн со своей этой силой на что угодно способен.
€нтересно, сам-то ‚аравва знал, что с ним приключилось? —то в него
вселилсЯ чужой дух? —то сам он мертвый, а живет в нем распЯтый? ‡нал он или
не знал?
Њожет, и не догадывалсЯ, но от этого ему было не легче, сразу видно.
Ћно и понЯтно: чужой дух есть чужой дух, и он не желал ‚аравве добра.
Ћна жалела его, даже глЯдеть на него не могла, до того жалела. Ћн тоже
на нее не глЯдел, но просто потому, что ему не хотелось. Ќе нужна она ему
стала, ничуть не нужна, вот он на нее и не глЯдел. € уже никогда не хотел он
ее ночами -- вот что хуже всего. Ђ она, дура, прикипела к нему, бедолаге.
Ќочами она лежала и плакала, и теперь ей от этого вовсе не было сладко.
—удно... ‚от уж не думала не гадала, что с ней опЯть случитсЯ такое.
Љак его снова приворожить? Љак выгнать распЯтого и сделать ‚аравву
прежним ‚араввой? Ћна не имела понЯтиЯ, как изгонЯют духов. Ћна ничего про
это не знала, а ведь этот дух был опасный и сильный, сразу видно, она его
даже побаивалась, хоть была не робкого десЯтка. ‘разу видно по ‚аравве,
какой это сильный дух, если сумел скрутить большого, здорового парнЯ,
который вот только что был живехонек. € как это он? ќдакого будешь
побаиватьсЯ. џсно, раз это дух распЯтого, у него особаЯ сила.
Ќу, она не то чтоб уж очень его боЯлась. Ќо распЯтые ей не нужны.
Џокорно благодарим. “ нее большое и, грех жаловатьсЯ, полное тело, и ей
подходит ‚аравва. ЌастоЯщий ‚аравва. Љакой он был, пока не забрал себе в
голову, будто это его надо было распЯть. Ђ вот она, например,
рада-радешенька, что его не распЯли, что его отпустили!
’ак думала толстуха в своей одинокой тоске. Ќо потом она вдруг
подумала, что совсем не знает ‚аравву. Ќе знает, что с ним сделалось,
вселилсЯ в него дух распЯтого или нет. Ќичегошеньки. ‡нает только, что она
ему не нужна, а ее угораздило в него влюбитьсЯ. € как подумала про это, она
всплакнула и понЯла, что она разнесчастнаЯ женщина.
‚аравва за то времЯ, что жил у нее, несколько раз наведывалсЯ в город.
€ один раз приключилось с ним вот что.
Ћн зашел в домишко -- низкую лачугу с дырами длЯ света прЯмо в кровле и
с резким запахом кож и кислот, наверно, то была кожевнЯ, хоть стоЯла она не
на улице Љожевников, а на склоне холма, сбегавшем от храма к долине Љедрона.
‡десь, верно, прежде выделывали кожи жертвенных животных, закланных в храме.
‘ейчас кожевню, видно, забросили, корыта и чаны вдоль стен были пусты, хотЯ
запахи все сохранились. Ќа полу валЯлось корье, всЯческие отбросы и
нечистоты.
‚аравва незаметно скользнул внутрь и устроилсЯ в уголке у самого входа.
€, присев там на корточки, оглЯдел комнату, куда набились молЯщиесЯ. Ћн
разглЯдел не многих, видны были, в общем, только те, на кого падали лучи
света, пробивавшиесЯ сквозь дыры в кровле; но, наверное, молились повсюду, и
в полутьме тоже, и оттуда шло бормотание. ѓде-нибудь оно вдруг становилось
громче, громче, а потом снова стихало и тонуло в общем гуле. Ђ то вдруг все
вместе повышали голоса, приходили в исступление, и кто-то вставал с колен и
начинал горЯчо свидетельствовать о воскресшем ‘пасителе. Ћстальные тогда
разом стихали и, оборотЯсь к говорЯщему, словно ждали, чтобы на них снизошла
его сила. Љогда он кончал свою речь, все вновь принимались молитьсЯ еще
горЯчее прежнего. ‹иц этих свидетелей ‚аравва не мог разглЯдеть, и только
раз, когда свидетель поднЯлсЯ совсем рЯдом, ‚аравва увидел, что лицо у него
мокро от пота. Љазалось, он забыл обо всем на свете, и по впалым щекам у
него катилсЯ пот. Ћн был уже в годах. Ћн говорил, говорил, а потом вдруг
отбил поклон на землЯном полу, коснувшись его лбом, как всегда и все делают,
когда молЯтсЯ. Ѓудто спохватилсЯ наконец, что есть ведь еще и Ѓог, а не
только тот, распЯтый, о ком он твердил все времЯ.
Џосле этого в дальнем углу раздалсЯ голос, который показалсЯ ‚аравве
знакомым. €, посмотрев в ту сторону, он увидел в луче света рыжебородого
верзилу из ѓалилеи. ѓоворил тот спокойней других, и на своем галилейском
наречии, каким можно насмешить любого в €ерусалиме. € все равно его слушали
куда внимательней, чем всех остальных, ловили каждое слово -- хоть ничего он
такого особенного не говорил. ‘перва немного потолковал о своем
"драгоценном" “чителе, иначе его и не называл. Џотом напомнил, как “читель
сказал, что всЯкого, верующего в него, будут гнать и поносить имени его
ради. € чтоб все они терпели свои страданиЯ и помнили, что претерпел сам
“читель. Љонечно, они всего лишь слабые, жалкие люди, не то что он, но им
надо старатьсЯ сносить испытаниЯ, не отрекаЯсь от него, не изменЯЯ своей
вере. € больше ничего он не говорил. € говорил-то будто сам себе, а не им.
Љогда он кончил, собравшиесЯ даже будто разочаровались. Ћн небось это
заметил и сказал, что сейчас он прочтет им молитву, которой его научил сам
“читель. ’ак и сделал, и, пока он ее читал, они, кажетсЯ, были очень
довольны, а многие вовсе расчувствовались. ‚се пришли в какой-то восторг.
‚от он кончил, и те, что стоЯли близко к ‚аравве, повернулись к нему, будто
сейчас целовать начнут, и тут-то он их узнал -- это они кричали тогда:
"Џрочь отсюда, нечестивец!"
Џотом еще двое свидетельствовали, и так исполнились духа, что все
забылись, даже качались из стороны в сторону. ‚аравва следил за ними из угла
своим зорким глазом.
€ он вздрогнул. ‚ одном из лучей он увидел девушку с заЯчьей губой, она
стоЯла, прижав руки к плоской груди и обратив бледное лицо к свету. Ћн не
видел ее с тех пор, как они расстались тогда у гроба, и она еще больше
исхудала, стала совсем жалкаЯ, щеки запали от голода, а тело было едва
прикрыто лохмотьЯми. ‚се с удивлением ее разглЯдывали, видно, никто тут ее
не знал. ‚идно, она показалась им странной, хоть они и не понимали, в чем
тут суть -- разве что в этих лохмотьЯх, -- и они с недоумением ждали, что же
она им скажет.
‡ачем она-то полезла свидетельствовать? —то надумала? ‚аравва так и
ахнул в душе. Ќеужели же ей непонЯтно, что не ее это дело? Ћчень на нее
разозлилсЯ ‚аравва, хоть, в общем, все это его не касалось. € зачем ей
свидетельствовать?
ЉажетсЯ, она и сама была не рада: прикрыла глаза, будто не хочет никого
вокруг видеть и мечтает только, чтобы все поскорей кончилось. ’ак зачем же
тогда? Ќикто же ее не неволил!
€ вот она начала. Џрогнусавила о своей вере в ѓоспода и ‘пасителЯ, но,
кажетсЯ, никого она не растрогала. Ќаоборот. ѓоворила она еще нелепей и
неразборчивей, чем обычно, потому что не привыкла, чтоб ее слушало сразу
столько народу, и, конечно, конфузилась. Ђ они Ясно показывали, что им не по
себе, что они не знают, куда глаза девать от стыда, а иные даже просто
отворачивались. Ќаконец она что-то промЯмлила, вроде: "ѓосподи, вот Я и
свидетельствовала о тебе, как ты повелел". € снова скорчилась на землЯном
полу, стараЯсь привлекать к себе как можно меньше вниманиЯ.
‚се смущенно переглЯдывались. Ћна будто насмеЯлась над ними. Ђ вдруг и
правда! Њожет, так оно и есть! ‚сем, кажетсЯ, захотелось поскорей разойтись
в разные стороны. Ћдин из главных, из тех, кто говорил: "Џрочь отсюда,
нечестивец", поднЯлсЯ и объЯвил, что пора расставатьсЯ. € прибавил, что
всем, должно быть, понЯтно, отчего они собрались здесь, а не в городе, и что
в следующий раз они соберутсЯ в другом месте, никому еще покуда не ведомо
где. Ќо ѓосподь уж, верно, отыщет длЯ них прибежище, где их не коснетсЯ зло
мирское, он не оставит свое стадо, он пастырь добрый, и...
„альше ‚аравва слушать не стал. Ћн выскользнул наружу прежде остальных,
он хотел поскорей убратьсЯ от всего этого подальше.
…му было тошно.

* * *
Љогда начались гонениЯ, слепой старик, опираЯсь на руку того юноши,
который всегда задыхалсЯ, пошел к гонителЯм в синедрионе и сказал:
-- Ћдна женщина у Ќавозных ворот распускает ересь о каком-то спасителе,
который Якобы ЯвитсЯ и изменит весь мир. ‚се, что ни есть, дескать,
погибнет, и начнетсЯ новаЯ, лучшаЯ жизнь, где будет исполнЯтьсЯ одна его
волЯ. Ќе следует ли и эту женщину побить камнЯми?
ѓонитель, человек осмотрительный, попросил слепого объЯснитьсЯ
подробнее. Ќа чем, собственно, основано его обвинение? € прежде всего -- что
это еще за спаситель? ‘лепой отвечал, что все тот же, за веру в которого
побивают камнЯми, так что справедливости ради надо бы побить и ее. Ћн своими
ушами слышал, как она говорила, будто ее ѓосподь спасет всех, даже
прокаженных. Њол, исцелит их, и они очистЯтсЯ, станут не хуже других. Ќо что
же это получитсЯ? Џрокаженные будут бродить, где им вздумаетсЯ, и, наверное,
без бубенцов, и как же их тогда разберешь, особенно если ты, к примеру,
слепой? Ќу можно ли распускать подобную ересь?
ђЯдом, во тьме, слышал слепой, муж совета почесал бороду и потом
спросил, верит ли кто-нибудь этим ее посулам?
-- …сть такие, -- отвечал он, -- сброд у Ќавозных ворот чему хочешь
поверит. Ђ прокаженные, Ясное дело, те всех больше обрадовались. ‚добавок
она с ними ЯкшаетсЯ, много раз, говорЯт, к ним в ограду ходила, хороводитсЯ
с ними, бесстыдница. Њожет, даже блудит с ними, кто ж ее знает. ‘ам-то Я не
знаю. Ќо слыхал Я, будто и не девица она. € говорЯт, младенчика своего
уморила. ‘ам-то Я не знаю. ‘лышу только, что говорЯт люди. “ши-то у менЯ на
месте, это глаз у менЯ нет, Я слепой. Ђ это большаЯ беда, господин хороший.
ЃольшаЯ беда -- быть слепым вроде менЯ.
Њуж совета спросил, много ли она этому "спасителю", как она его
называет, а верней бы сказать -- распЯтому, приобрела поклонников?
-- Њного. ‚сем исцелитьсЯ хочетсЯ, а он всех исцелит, она обещает,
увечных, бесноватых, слепых. ’ак что никаких скорбей на земле не останетсЯ
ни у Ќавозных ворот, нигде. Ќо сейчас уже на нее обижатьсЯ начали, что он
все не идет. Ћна давно обещала, а он не идет и не идет, ну и надоело им,
смеютсЯ над ней, ругаютсЯ, оно и понЯтно, и нечего хныкать ночами и людЯм
сон разбивать. Ћдни прокаженные еще надеютсЯ, и диво ли -- сколько она им
наговорила. ‘улит им, будто бы их до храма допустЯт, разрешат войти в дом
ѓосподень.
-- ќто прокаженным!
--„а.
-- „а как же она могла такое наплесть?
-- Ћна ж не сама, мол, это им обещает, а ее ѓосподь, а он так могуч,
что может что угодно пообещать, что угодно переменить. Ћн вершит всем,
потому что он ‘ын Ѓожий.
-- ‘ын Ѓожий!
-- „а.
-- ‘ын Ѓожий? ’ак она и говорит?
-- „а, а ведь это кощунство, все же знают: его распЯли, чего же еще, и,
кто судил его, соображали небось, что они делали?
-- џ сам был в числе судивших.
-- Ќу, выходит, ты лучше моего разбираешьсЯ, кто он есть. Ќа времЯ
стало тихо, и слепой только слышал опЯть, как чешет себе бороду тот, во
тьме. Ђ потом голос сказал, что женщину надобно призвать в судилище, пусть
ответит за свою веру и защитит ее, если сумеет. ‘тарик поблагодарил,
попЯтилсЯ, смиренно кланЯЯсь, и стал нашаривать по стене дверь, в которую он
вошел. —тоб помочь ему, член совета послал за слугой, а покуда они ждали,
длЯ порЯдка спросил у слепого, нет ли у него на ту женщину зла.
-- ‡ла на нее? „а за что? џ вообще зла на людей не имею. ‡а что? џ и не
видел их никого. Ќи единой души не видел.
‘луга вывел его на улицу, а у дверей его дожидалсЯ тот юноша, который
всегда задыхалсЯ, слепой схватил его за руку, и вместе они отправились
восвоЯси.
‡аЯчьей ѓубе вынесли приговор и повели ее к Яме, где побивали камнЯми
осужденных, а эта Яма была немного к югу от города. ‘ледом шла орущаЯ толпа
и один из начальников храмовой стражи со своими людьми; были они голые по
поЯс, бороды и волосы заплетены в косы, а в руках они держали бичи воловьей
кожи с железными наконечниками -- они поддерживали порЯдок. Љогда дошли до
места, разгорЯченнаЯ толпа обступила Яму, а стражник повел девушку вниз. ‚сЯ
Яма была завалена камнЯми, и там, внизу, они были темны от старой, черной
крови.
Ќачальник стражи велел всем молчать, и глашатай первосвЯщенника
прокричал приговор и причины его и добавил, что тот, кто обвинил, должен
первым бросить камень. Џотом слепого подвели к краю и растолковали ему, что
надо делать. Ќо он про это и слушать не хотел.
-- ‡ачем мне кидать в нее камень? Љакое мне до нее дело? „а Я и не
видел ее никогда!
Ќо когда ему наконец внушили, что таков порЯдок и от него никуда не
денешьсЯ, он пробормотал хмуро:
-- Ќу что ж.
‚ руку ему вложили камень, и он бросил его во тьму. ‘нова попробовал --
и снова без толку, ведь он понЯтиЯ не имел, где его цель, он просто бросал
камни во тьму, а тьма повсюду была одинаковаЯ. ‚аравва, который стоЯл с ним
рЯдом и до сих пор не спускал глаз с той, внизу, теперь заметил, как кто-то
подоспел к слепому на выручку. “ человека этого было суровое, старое,
высохшее лицо и на лбу заповеди завета, зашитые в кожаные мешочки. Љнижник,
наверное. Ћн навел руку слепого на цель, чтобы казнь продолжалась. Ќо опЯть
ничего не вышло. Љамни пролетали мимо. ЏриговореннаЯ стоЯла внизу, широко
раскрыв сиЯющие глаза, и ждала, что будет.
Џраведный муж наконец потерЯл терпение, он наклонилсЯ, поднЯл большой
острый камень и изо всех своих старческих сил запустил им в девушку. Ћн
сразу попал очень точно, она пошатнулась и как-то беспомощно вскинула тощие
руки. ’олпа взревела восторженно, а праведник, наклонЯсь вперед, смотрел на
свою работу, видимо очень довольный. ‚аравва сделал к нему шажок, слегка
приподнЯл на нем плащ и всадил нож ловкой, привычной рукой. ‚се случилось
так быстро, что никто ничего не заметил. €м было не до того: они целились в
жертву, швырЯли камни.
‚аравва протолкалсЯ к краю и увидел, как ‡аЯчьЯ ѓуба внизу, шатаЯсь,
прошла немного вперед, распростерла руки и крикнула:
-- Ћн пришел! Џришел!.. џ вижу! ‚ижу его! -- Џотом она рухнула на
колени, она будто схватилась за чью-то полу, прогнусавила: -- ѓосподи, как
же мне свидетельствовать о тебе? Џрости менЯ, ѓосподи, и помилуй...
ђухнула на окровавленные камни и испустила дух.
Љогда все кончилось, те, кто стоЯл поближе, увидели, что один человек
лежит мертвый, другой же пробежал виноградниками и скрылсЯ в оливковой роще,
что вела к долине Љедрона. ‘тражники кинулись за ним следом, искали, но не
нашли. Ѓудто землЯ поглотила его.

* * *
Љогда настала ночь, ‚аравва вернулсЯ к Яме и спустилсЯ в нее. Ћн ничего
не видел в потемках и пробиралсЯ ощупью. ‚ самом низу он нашел ее
растерзанное тело, почти погребенное под камнЯми, которые еще долго швырЯли
в нее, уже мертвую. Ћна была такаЯ маленькаЯ и легкаЯ, что почти не отЯгчала
ему руку, пока он нес ее по круче и дальше, во тьму.
—ас за часом нес ее ‚аравва. ‚ремЯ от времени останавливалсЯ и садилсЯ
отдохнуть, положив мертвую рЯдом с собою во тьме. Џотом облака рассеЯлись,
вызвездило, а скоро взошла луна, и стало все видно. Ћн сидел и смотрел на ее
лицо, которое, странное дело, почти не было повреждено. € бледней оно не
стало, чем при жизни, куда уж бледней. ‘овсем прозрачное. € шрам над верхней
губой стал такой незаметный, будто и неважно вовсе, есть у нее шрам или нет.
„а оно и было неважно -- теперь-то.
Ћн вспомнил, как он тогда сообразил ей сказать, будто любит ее. € как
он ее взЯл -- нет, про это лучше не думать... Ќо когда он сказал ей, что
любит, -- сказал длЯ того, чтобы не выдала и чтобы слушалась, -- как тогда у
нее просветлело лицо!
Ќе привыкла слышать такое... Ћн просто осчастливил ее тогда, а ведь она
небось догадалась, что это вранье. €ли не догадалась? ’ак ли, нет ли, а
своего он добилсЯ: она прибегала к нему каждый день, носила еду -- хватало,
чтоб не умереть с голоду, -- ну и сама она с ним ложилась, чаще даже, чем
было нужно ему, и он ее брал, потому что рЯдом не было женщины, брал, хоть
его корежило от ее гнусавого голоса и он просил, чтоб она говорила поменьше.
Ќу, и когда нога зажила, он, конечно, ушел. Ђ как же еще?
Ћн оглЯдел пустыню, расстилавшуюсЯ перед ним, покинутую и мертвую в
мертвом лунном свете. ‚о все стороны тЯнулась она такаЯ, он знал это. Ћн
знал пустыню, он, не глЯдЯ, всю ее видел.
"‹юбите друг друга"...
Ћн снова всмотрелсЯ в ее лицо. Џотом поднЯл ее и опЯть пошел в гору.
Ћн шел верблюжьей и овечьей тропой через пустыню €удейскую к земле
Њоавитской. ’ропа была почти не видна, но помет животных, а то их скелеты,
обглоданные шакалами, обозначали ее повороты. ’ак шел он полночи, и вот
тропа побежала вниз, и он знал, что теперь уже близко. Ћн пробралсЯ по узким
ущельЯм и вышел словно в другую пустыню, еще покинутей и мрачней. ‡десь
продолжалась тропа, но ‚аравва присел отдохнуть, он измучилсЯ тЯжким
спуском. „а он и почти добралсЯ.
…ще удастсЯ ли ему найти или придетсЯ просить старика? ‚аравве не
хотелось идти к старику, лучше бы обойтись без него. ‘тарику небось
непонЯтно будет, зачем ‚аравва ее принес. „а и самому ‚аравве разве понЯтно?
Љакой в этом прок? Ќо тут ее дом, он подумал. …сли где-то есть у нее вообще
дом... Ќи за что бы ее не упокоил ѓалгал, и в €ерусалиме бы бросили ее псам.
Ђ это нехорошо. •отЯ -- не все ли равно? ЉакаЯ разница? Ќу, принес он ее
сюда, где она жила, где ее гнали и где лЯжет она в тот же гроб, в котором
лежит младенчик. …й-то какаЯ польза? Џросто ему захотелось это длЯ нее
сделать. Ќелегко это -- порадовать мертвого.
€ зачем ей понадобилсЯ €ерусалим? ‡ачем свЯзалась с этими полоумными
пустынниками, у которых одно на уме -- грЯдет великий мессиЯ, всем надо
спешить в град божий? ‘лушалась бы лучше старика -- и никогда бы с ней не
случилось такого. ‘тарик -- тот не собиралсЯ сниматьсЯ с места, говорил: с
него хватит, сколько раз уж он надеЯлсЯ, и все зазрЯ, уже многие выдавали
себЯ за мессию. Џочему же этот окажетсЯ истинным? Ђ она -- нет, сумасшедших
послушалась.
€ лежит -- растерзаннаЯ, мертваЯ. €з-за него. Ђ он -- истинный?
€стинный, да? ‘паситель мира? ‘паситель рода человеческого? ’ак почему
же ей-то он не помог? „опустил, чтоб ее из-за него побивали камнЯми? ђаз он
спаситель, почему же ее он не спас?
…му это было легче легкого, если б он захотел. Ќо нет, ему подавай
страдание, самому страдать и чтоб другие страдали. € еще ему надо, чтоб о
нем свидетельствовали. "‚от Я и свидетельствовала о тебе, как ты повелел"...
"‚осстал из царства мертвых, чтобы свидетельствовать о тебе"...
Ќет, не по душе ‚аравве был этот распЯтый. ‚аравва его ненавидел. ќто
он ее убил. ‘ам потребовал от нее жертвы и следил за нею, чтобы не
увернулась. ‚едь он был даже там, в Яме, она его видела, она шла к нему,
тЯнула к нему руки, просила выручить, хватала его за полу -- а он и пальцем
не шевельнул, чтобы ей помочь. € это -- ‘ын Ѓожий! ‹юбЯщий ‘ын Ѓожий!
‘паситель мира!
‘ам-то ‚аравва хоть прикончил того, кто бросил в нее первый камень.
•оть это он сделал. ’олку, в общем-то, мало. Љамень уже пролетел, уже попал.
‘овсем никакого толку. Ќо все равно. ‚се равно ‚аравва его прикончил.
Ћн обтер ладонью свой кривой рот и про себЯ усмехнулсЯ. Џотом повел
плечами и встал. ЏоднЯл свою ношу, раздраженно, будто уже от нее устал, и
зашагал дальше.
Ћн миновал скит старика, он его тут же узнал, запомнил с того раза,
когда набрел на него случайно. € он стал вспоминать, как они шли, когда
старик вел его к гробу младенчика. Џещеры прокаженных были тогда у них
слева, а полоумных пустынников -- те впереди, только они туда не дошли. „а,
он все вспомнил, хотЯ сейчас, в лунном свете, место выглЯдело по-другому.
‚от здесь они спускались по склону, и старик еще рассказывал, что ребенок
родилсЯ мертвый, потому что был проклЯт в материнской утробе, и он похоронил
его сразу, ведь все, что рождаетсЯ мертвым, нечисто. "ЏроклЯтие плоду во
чреве твоем"... Њать -- та прийти не могла, зато потом она часто у гроба
сидела... ‘тарик говорил, говорил...
‡десь, что ли? ЉажетсЯ, здесь... Ђга, вот он, этот камень...
Ћн отвалил камень и уложил ее рЯдом с иссохшим младенчиком. “ложил
разбитое тело так, будто старалсЯ, чтобы ей было поудобней, и напоследок
взглЯнул на лицо и на шрам над верхней губой; теперь это было неважно. Џотом
он снова придвинул камень, сел и оглЯдел пустыню. ЏустынЯ, он думал, похожа
на царство мертвых, а она уже там, он отнес ее туда. € где лежит человек
после смерти -- вовсе неважно, но она лежит рЯдом со своим иссохшим
младенчиком, не где-то еще. Ћн сделал все длЯ нее, что мог, подумал ‚аравва
и косо усмехнулсЯ, почесываЯ рыжую бороду.
"‹юбите друг друга"...

* * *
Љогда он вернулсЯ к своим, никто не узнавал в нем прежнего ‚аравву, так
он переменилсЯ. ’е двое, которые тогда были в €ерусалиме, рассказали,
правда, что он стал странный какой-то, да и немудрено: его столько держали в
застенке и чуть не распЯли. Ќаверно, скоро пройдет. Ќо нет, не прошло, а
давно уж пора бы. ЌепонЯтно, в чем тут причина, но он стал на себЯ непохож.
‚ общем-то, он всегда был чудной, никогда не поймешь, что он думает,
что затевает, но сейчас дело другое, сейчас он стал им совсем как чужой и на
них смотрел тоже, кажетсЯ, как на чужих, будто впервые видит. ЋбъЯснЯют ли
они ему свои планы -- он их не слушает и сам никогда слова не вставит. Ѓудто
ему все равно. Ћн, конечно, участвовал в набегах на караванные пути в долине
€ордана, но как-то без интереса, и толку от него было немного. …сли
встречалась опасность, он от нее не то чтобы вовсе увертывалсЯ, но близко к
тому. Њожет, тоже от безразличиЯ, кто его знает. …му будто ничего не
хотелось. Ћдин только раз, когда грабили обоз с десЯтиной длЯ
первосвЯщенника, собранной с жителей €ерихона, он вдруг осатанел от Ярости,
изрубил обоих из храмовой стражи, которые охранЯли этот обоз. ‡ачем --
непонЯтно, те и не думали сопротивлЯтьсЯ, сразу сдались, как увидели их
перевес. Ђ потом он еще надругалсЯ над трупами, и все решили, что это уж
слишком. Ћни и сами ненавидели стражников, всю эту первосвЯщенникову свору,
но мертвые -- достоЯние храма, а храм -- достоЯние бога. €м стало чуть ли не
страшно, что он так обошелсЯ с мертвыми.
Ђ вообще никогда не выказывал он охоты выполнить что-нибудь, как
каждому из них подобало, будто бы их дела вовсе не касались его. „аже когда
они напали на римских солдат на €ордане, у переправы, он и то не больно
старалсЯ, -- а ведь это они едва не распЯли его, и остальные разъЯрились
тогда не на шутку, всем до единого перерезали глотки и тела побросали в
реку. Ќикто, конечно, не сомневалсЯ, что он ненавидит притеснителей народа
господнЯ ничуть не меньше других, но, если бы все повели себЯ с такой же
прохладцей, им бы в ту ночь, конечно, несдобровать.
ЌепонЯтнаЯ перемена. Џотому что если кто среди них и был настоЯщий
храбрец, так это ‚аравва. Ћн замышлЯл, бывало, самые отчаЯнные набеги, и в
деле всегда он был первым. „лЯ него не было невозможного, все ему удавалось.
€з-за его отваги и умной головы они во всем на него полагались и привыкли к
тому, что планы ‚араввы всегда приносЯт удачу. Ћн стал у них почти главарем,
хоть они не признавали главарей и никто не любил ‚аравву. Њожет, из-за того
все и вышло. €з-за того, что он был чудной и нравный, не такой, как они
сами. Ћни так в нем и не разобрались, он осталсЯ длЯ них чужим. Џро себЯ они
знали все, а вот про ‚аравву почти ничего и, странное дело, потому и
надеЯлись на ‚аравву. Ћни даже побаивались его и из-за того еще больше
втайне на него надеЯлись. •отЯ нет, конечно, все вышло из-за его храбрости,
и ума, и успеха во всем, что он затевал.
Ќу а теперь -- кому нужен главарь, которому вовсе не хочетсЯ
верховодить и вообще не хочетсЯ ничего? Љоторому бы только сидеть у входа в
пещеру, глазеть на долину €ордана и дальше, на море, называемое Њертвым?
Љоторый смотрит на тебЯ таким непонЯтным взглЯдом, что оторопь берет? ‚ечно
молчит, а если заговорит с тобою, ты еще больше уверЯешьсЯ, что он какой-то
чудной. Ѓудто мысли его далеко где-то. „аже тошно. Њожет, все потому, что он
пробыл так долго в €ерусалиме, что его чуть не распЯли? „а его как будто и
вправду распЯли, и уж потом, после этого, он вернулсЯ к своим.
‘ ним было тошно. Ћни были сами не рады, что он здесь, что вернулсЯ.
…му здесь было не место. ‚ главари он стал вовсе негоден -- а на что же еще
годен ‚аравва? ‚ыходит, он вообще ни на что не годен? „а, странное дело,
выходит, что так!
‚едь если вспомнить хорошенько, он не всегда был тем, кто ведет и
решает, тем отважным, безоглЯдным ‚араввой, которому все нипочем -- и
опасность, и смерть. Ћн не был таким, пока …лиаху не оставил у него под
глазом этот шрам. „о того он вовсе не был таким уж храбрым, скорее даже
наоборот. ‚ общем-то, все это помнили. Ђ тут вдруг он стал мужчиной. Џосле
того как …лиаху тогда коварно напал на него и, видно, хотел убить, и они
схватились в отчаЯнной схватке, и ‚аравва сбросил могучего, страшного, но
уже старого, отЯжелевшего …лиаху в пропасть у входа в пещеру. Њолодой был
проворней, он был гибкий, и старый боец при всей своей силе не мог его
одолеть, зрЯ он это затеЯл. € зачем? ‡а что он всегда ненавидел ‚аравву?
Ќикто так и не понЯл. Ќо все знали, что он всегда ненавидел ‚аравву.
’огда-то ‚аравва и сделалсЯ у них главарем. Ђ до тех пор в нем не было
ничего приметного. Ћн стал мужчиной только после того, как заработал свой
шрам.
’ак они говорили, говорили -- шептались.
Ќо того не знали они, и никто не знал, что …лиаху, которого они так
хорошо помнили, был ‚аравве отцом. ќтого никто не знал, никто не мог знать.
Њать его была моавитЯнка, ее захватили в плен, когда ограбили караван на
пути к €ерихону, и все они вдоволь натешились ею, а потом ее продали в
€ерусалим, в веселый дом. Љогда же там заметили, что ей скоро родить, ее не
захотели держать, и она разрешилась на улице, там ее и нашли мертвой. Ќикто
не знал, от кого ребенок, и сама бы она не сказала, а сказала бы только, что
проклЯла его в утробе и исторгла, ненавидЯ небо и землю и ’ворца неба и
земли.
Ќет, никто ничего про это не знал. Ќи те, кто шептались в пещере, ни
сам ‚аравва, который сидел у входа, и заглЯдывал в пропасть, и смотрел на
выжженные горы Њоава и на бескрайное море, называемое Њертвым.
‚аравва и не думал про …лиаху, хотЯ сидел на том самом месте, откуда
сбросил его тогда. Ќевесть по какой причине, а вернее сказать, вовсе без
всЯкой причины -- он вспомнил про мать распЯтого ‘пасителЯ, про то, как она
стоЯла и глЯдела на своего пригвожденного сына, на того, кого родила.
‚спомнил ‚аравва ее глаза без слез, ее крестьЯнское, грубое лицо, не умевшее
выразить ее скорби, или, может, она не хотела показывать свою скорбь при
чужих? € еще он вспомнил ее корЯщий взор, который она бросила, проходЯ, на
него, ‚аравву. Џочему именно на него? Ѓудто некого больше корить!
Ћн часто думал про ѓолгофу, про то, что тогда случилось. € про нее,
мать того, другого...
Ћн смотрел и смотрел на горы по ту сторону Њертвого морЯ, как тьма
падает на них, на землю Њоавитскую.

* * *
Ћни ломали головы, как бы им от него избавитьсЯ. Њечтали освободитьсЯ
от ненужной, досадной помехи, не видеть мрачного лица, которое наводит
тоску, убивает всЯкую радость. Ќо как к этому приступитьсЯ? ‚друг взЯть и
сказать, что он им больше не нужен, стал лишний, что ему лучше уйти? Љто ему
такое выскажет? Ќикому особенно не хотелось. Ђ честно признатьсЯ, никто не
осмеливалсЯ. ’ак глубоко в них засел глупый, нелепый страх, или как там ты
это ни назови.
€ они продолжали шептатьсЯ о том, что он им надоел, что они не любЯт
его, никогда не любили, может, это из-за него им изменила удача, вот недавно
они потерЯли двоих, да и какаЯ уж тут удача -- со смертником. ѓлухаЯ, ЯраЯ
неприЯзнь наполнЯла пещеру, и почти ненавистные взглЯды устремлЯлись из
полутьмы к тому, кто сидел и сидел одиноко над пропастью, будто обручник
дурной судьбы. Љак от него отделатьсЯ?
€ вот однажды на рассвете он просто исчез. …го нигде не было. ‘перва
решили, что он повредилсЯ в уме и бросилсЯ с утеса или в него вселилсЯ злой
дух и туда его толкнул. Њожет, это дух …лиаху так расквиталсЯ с ним?
Ћбыскали дно в том месте, где когда-то подобрали разбитое тело …лиаху, но
‚араввы там не нашли. € нигде вообще не нашли следов ‚араввы. Ћн просто
исчез.
€м сразу полегчало, и они вернулись в свое гнездо на крутой горе, уже
раскаленной солнцем.

* * *
„альше о судьбе ‚араввы, о том, куда подевалсЯ он и как жил после,
покуда был еще крепким мужем, никто ничего не знает с определенностью. €ные
думают, что после исчезновениЯ он удалилсЯ в пустыню, в пустыню €удейскую
либо ‘инайскую, и там предалсЯ одиноким раздумьЯм о мире Ѓожием и
человеческом. „ругие, напротив, говорЯт, будто он ушел к самарЯнам,
ненавидЯщим храм иерусалимский, и свЯщенство, и книжников, и что будто бы во
времЯ праздника пасхи у них на свЯтой горе при заклании агнца видели, как
он, преклонив колено, ожидает восхода над ѓаризимом.
Ђ кое-кто с точностью утверждает, что большую часть времени он
просто-напросто был главарем разбойников на склонах ‹ивана, ближних к ‘ирии,
и жестоко расправлЯлсЯ и с иудеЯми, и с христианами, если те попадались к
нему в руки.
€ никто, как уже сказано, не знает точно, что тут правда, а что -- нет.
Ќо зато определенно известно, что уже на шестом десЯтке он, проведЯ
несколько лет в медных рудниках, принадлежавших римскому наместнику в
Џафосе, стал рабом у него же в доме. ‡а что схватили его и приговорили
работать в рудниках -- а страшней наказаниЯ не придумать, -- неизвестно. Ќо
удивительно не то, что он туда попал, а то, что, побывав в этом аду, он
вернулсЯ к жизни, хоть и рабом. ’ут, однако, замешаны особые обстоЯтельства.
Ѓыл он теперь морщинист и сед, но после всего, что выпало ему на долю,
до странности хорошо сохранилсЯ. Ћн на диво скоро оправилсЯ и снова стал
могуч, почти как в прежние времена. ‚ыйдЯ из копей, он был похож скорее на
мертвеца: тело иссохло и глазницы, без взглЯда, пусты, как два иссЯкших
колодца. Љогда же глаза снова стали глЯдеть на белый свет, взглЯд сделалсЯ
еще тревожней, чем прежде, сторожкий, как у собаки, будто загнанный, но по
временам в нем еще вспыхивала та ненависть, с какою мать проклЯла все
творение, когда рожала ‚аравву. € совсем незаметный уже шрам у него под
глазом опЯть багровел, сбегаЯ к седой бороде.
Ќе будь он сделан из такого прочного теста, ни за что бы ему не выжить.
’ут ему следовало благодарить …лиаху и моавитЯнку, ведь это они подарили ему
жизнь. Ђ ведь оба не любили, оба ненавидели его. „а и друг друга они не
любили. ‚от как мало значит любовь. Ќо сам ‚аравва не знал, чем обЯзан он
тем двоим, которые, ненавидЯ, обнимали друг друга.
Ћн попал в большой дом, где было много рабов. ‘реди них был высокий,
неуклюжий, тощий армЯнин по имени ‘аак. €з-за своего роста он вечно
сутулилсЯ. ѓлаза у него были большие, чуть навыкате и такие черные,
распахнутые, горЯщие, что и он весь как будто горел. €з-за белых, коротких
волос и словно выжженного лица казалось, что он старик, на самом же деле ему
едва перевалило за сорок. Ћн тоже побывал в копЯх. ‚се годы провел он там
вместе с ‚араввой и вместе с ‚араввой сумел оттуда выбратьсЯ. Ћднако
оправитьсЯ он так и не смог. €зможденный, седой как лунь, он будто носил на
себе вечную отметину каторги, и лицо его было как пепелище. Љазалось, он
испытал что-то такое, о чем и не ведал ‚аравва. „а так оно и было.
„ругих рабов очень занимали эти двое, выбравшиесЯ оттуда, откуда никто
обычно не выходил живым, им бы хотелось послушать их рассказы. Ќо те молчали
о своем прошлом. ‚ообще они держались особнЯком и между собой почти не
разговаривали, и непонЯтно, что объединЯло их. Ђ они были неразлучны.
ЉажетсЯ странно. Ќо они усаживались рЯдом во времЯ еды или отдыха, а по
ночам ложились рЯдом на соломе, потому что в копЯх были скованы одной цепью.
€х сковали сразу же, как только доставили с материка. ђабов с самого
начала сковывали по двое, и с тех пор эти двое всегда работали в шахте
рЯдом. € уже нельзЯ было им разлучатьсЯ, и эти рабы-близнецы наизусть знали
друг друга и доходили часто до бешеной ненависти. ‘лучалось, они свирепо
набрасывались друг на „руга без всЯкой причины, лишь оттого, что их сковали
вместе в аду.
Ќо эти двое, казалось, ладили и даже помогали друг другу выносить
невзгоды. Ќередко они вели разговоры и тем облегчали тЯжелое бремЯ каторги.
‚аравва, понЯтно, был не очень-то разговорчив, но он внимательно слушал, что
ему говорил другой. Ћ себе они вначале не распространЯлись, оба молчали о
своем, у каждого были тайны, которые не хочетсЯ поверЯть, и немало прошло
времени, пока они кое-что друг о друге узнали. Ћднажды, скорее, случайно
выЯснилось, что ‚аравва еврей и родом из города, называемого €ерусалимом.
‘аак встрепенулсЯ и тотчас засыпал его вопросами. ѓород этот, казалось, был
ему хорошо знаком, хоть он никогда не бывал даже близко. Ќаконец он спросил
у ‚араввы, не знал ли тот о равви, который там жил и творил, о великом
пророке, в которого многие верЯт. ‚аравва понЯл, о ком речь, и ответил, что
да, он слыхал про такого. ‘аак стал расспрашивать дальше, но ‚аравва ответил
уклончиво, что не знает почти ничего. Ќу а видел он его своими глазами?
ѓм... в общем-то, видел. ‘аака, кажетсЯ, потрЯсло, что ‚аравва его видел.
Џотому что немного погодЯ он снова спросил, правда ли это. € ‚аравва снова
ответил, нехотЯ, через силу, что да, он видел его.
‘аак уронил кирку. Ћн стоЯл, глубоко задумавшись, стоЯл, ошеломленный
тем, что выпало ему на долю. ‚се длЯ него вдруг переменилось, он был едва в
состоЯнии постичь эту новость. ахта переменилась. ‚друг переменилось все.
Ћн был скован одной цепью с тем, кто видел Ѓога.
’ут его огрел бич надсмотрщика, тот как раз проходил мимо. ‘аак
согнулсЯ под ударом, будто так можно его избежать, и стал рьЯно орудовать
киркой. Љогда мучитель пошел наконец дальше, ‘аак обливалсЯ кровью и трЯссЯ
всем своим длинным телом. Љ нему не сразу вернулсЯ дар речи. Ќо лишь только
он смог говорить, он спросил у ‚араввы, когда ему привелось видеть равви и
где. Ќаверное, в храме, в свЯтилище? Ќе тогда ли, когда тот говорил про свое
грЯдущее царство? €ли в другой какой-нибудь раз? ‘перва ‚аравва
отмалчивалсЯ. Ќо потом он нехотЯ проговорил, что видел его на ѓолгофе.
-- ѓолгофа? —то еще за ѓолгофа?
‚аравва сказал, что это такое место, где распинают преступников.
‘аак притих. Ћпустил глаза. Џотом, очень тихо, он проговорил:
-- ‚от, значит, где...
’ак впервые зашла у них речь о распЯтом равви, о котором они потом
говорили так часто.
‘аак хотел побольше услышать о нем, о свЯтых словах, которые он
говорил, о великих его чудесах. Ћн и сам знал, что его распЯли, как же не
знать. •орошо бы ‚аравва рассказал ему и кое-что другое.
ѓолгофа... ѓолгофа... ‘транное, чужое имЯ, а ведь он давно про нее
знал, сколько раз уже приходилось ему слушать о том, как ‘паситель умирал на
кресте и какие великие чудеса совершились тогда. Ћн спросил у ‚араввы, видел
ли тот завесу в храме после того, как она разодралась надвое. € гора ведь
тоже треснула, он это видел, наверное, раз он сам там стоЯл?
‚аравва отвечал, что, может, так все и было, но он ничего этого не
заметил.
-- € ведь мертвые вышли из гробов! ЏоднЯлись из царства мертвых, чтобы
свидетельствовать о нем, о его силе и славе!
-- „а... -- сказал ‚аравва.
-- € ведь всю землю объЯла тьма, когда он испустил дух? Ђ-а, вот это
‚аравва видел. ’ьму он видел.
‘аака, кажетсЯ, просто осчастливил ответ ‚араввы, хотЯ его угнетали
мысли о страшном месте казни; он так и видел расколотую гору, а на ней
крест, а на кресте -- приносимого в жертву ‘ына ЃожиЯ. „а, конечно,
‘пасителю надлежало страдать и умереть, так надлежало ему, чтобы нас спасти.
„а, конечно, хоть понЯть это невозможно. Ќо ‘ааку отрадней представлЯть его
во славе, в собственном его царстве, где все совсем иное, непохожее на
здешнее. € лучше бы ‚аравва, скованный с ним одной цепью, увидел ‘пасителЯ
где-то еще, не на ѓолгофе. € почему он именно там его видел?
-- Љак странно, -- сказал он ‚аравве, -- что ты увидел его именно там.
€ почему ты там оказалсЯ?
Ќо на это ‚аравва ему не ответил.
‚ другой раз ‘аак спросил, правда ли, что ‚аравва раньше, до того,
никогда его не видел. ‚аравва ответил не сразу. Ќо потом он сказал, что был
он и во дворе претории, когда осудили равви, и рассказал, как все было
тогда. ђассказал про странное сиЯние, в котором увидел равви. ‘аак так
обрадовалсЯ, услыхав про это сиЯние. € ‚аравве не захотелось объЯснЯть, что
все получилось из-за того, что он вышел тогда из застенка и его ослепило
солнце. ‡ачем? Љакой от этого прок ‘ааку? Љому вообще от этого прок? ‚от он
и не стал ничего объЯснЯть и осчастливил ‘аака, и ‘аак просил еще и еще
рассказывать про это чудо. ‹ицо у ‘аака сиЯло, счастье будто передавалось
‚аравве, они будто делили счастье. € всЯкий раз, как ‘аак просил ‚аравву,
тот рассказывал о своем чудесном видении, и всЯкий раз будто снова видел тот
давний и странный свет.
Џрошло немного времени, и он поведал ‘ааку, что был свидетелем
воскресениЯ “чителЯ. Ќет, он не видел, как тот воскрес. Ќикто этого не
видел. Ќо он видел, что ангел слетел с неба, простерши руку, как копье, и
одетый огнем, как ризою. € копье отвалило камень от гроба, оно вонзилось
между камнем и скалой, рассекло их. € ‚аравва увидел, что гроб пуст...
‘аак слушал не дыша, не сводЯ больших доверчивых глаз с ‚араввы.
Ќеужели? Ќеужели жалкий, грЯзный раб все это видел? Ќеужели при нем
совершилось великое чудо, чудо из чудес? „а кто же он? € за что ему-то,
‘ааку, выпала эта милость: он скован одной цепью с человеком, который
испытал такое, был так близок к ѓосподу?
Ћн стал сам не свой от счастьЯ при этом известии и понЯл, что пора и
ему раскрыть свою тайну, уже невозможно скрыватьсЯ. Ћн осторожно оглЯделсЯ,
удостоверилсЯ, что рЯдом -- никого, и шепотом пообещал ‚аравве кое-что ему
показать. Ђ потом повел ‚аравву к светильнику на выступе каменной стены и в
дрожащем пламени показал ему свою бирку раба, которую носил на шее. “ всех
рабов были такие бирки, и на них нарезано хозЯйское тавро. ‡десь, в копЯх,
на бирках у всех было тавро ђима, они были государственные рабы. Ќо на бирке
‘аака, на оборотной стороне, оба различили странные, таинственные знаки,
которых ни один из них не мог понЯть. ‘аак объЯснил, что это имЯ распЯтого,
‘пасителЯ, ‘ына ЃожиЯ. ‚аравва недоуменно разглЯдывал странные, будто
колдовские, нарезки, но ‘аак шепнул, что значат они только одно: он, ‘аак,
принадлежит ‘ыну Ѓожию, он его раб. € он разрешил ‚аравве потрогать бирку.
‚аравва долго стоЯл и держал ее в руке.
‚друг им показалось, что идет надсмотрщик. Ќет, ошиблись, и снова оба
склонились над странной надписью. € ‘аак поведал ‚аравве, что она у него от
одного грека. Ћн был христианин и тоже раб, этот грек, и он рассказал ему
про ‘пасителЯ, про его царство, которое скоро начнетсЯ, и научил его верить.
‘аак свел с ним знакомство у плавильных печей. ’ам никто не выдерживает
больше года. ѓрек и года не выдержал, и, когда он испускал дух, ‘аак
расслышал в палЯщем жару шепот: "Ќе оставь менЯ, ѓосподи". Ђ потом ему
обрубили ноги, так легче снимать колоды, и тело швырнули в огонь -- там
всегда так поступают со всеми. ‘аак думал, и у него будет такаЯ судьба,
другого не ждал. Ќо скоро часть рабов, и ‘аака тоже, перевезли сюда, здесь
понадобилось много рабов.
Ќу вот, теперь ‚аравве известно, что он христианин, что он раб Ѓожий,
-- так заключил ‘аак и доверчиво посмотрел на ‚аравву.
Ќесколько дней после этого ‚аравва был тих и задумчив. Ђ потом спросил
у ‘аака странно дрогнувшим голосом, не вырежет ли он ту же надпись и у него
на бирке.
‘аак с готовностью обещал постаратьсЯ. Ћн, правда, не знает
таинственных знаков, но ведь он может смотреть на свою бирку...
Ћни выждали, и, как только прошел надсмотрщик, ‘аак острым осколком
камнЯ при тусклом свете светильника стал старательно нацарапывать знаки.
Ќелегко было его непривычной руке воспроизводить непонЯтные очертаниЯ, но он
очень старалсЯ, чтоб они выходили точно такие же. Њного раз он прерывалсЯ:
то подходил кто-то, то им это казалось, -- но наконец надпись была
закончена, и оба решили, что вышло очень хорошо. Ћба молча смотрели каждый
на свою нарезку, на таинственную надпись, котораЯ была непонЯтна им, но, они
знали, означала имЯ распЯтого и что они его рабы. Ђ потом оба бросились на
колени в горЯчей молитве своему ѓосподу, ‘пасителю всех несчастных, Ѓогу.
Ќадсмотрщик увидел их издали, они лежали прЯмо возле светильника и
ничего не замечали, так забылись в молитве. Ћн накинулсЯ на них, исстегал
чуть не до смерти. ‚от надсмотрщик оставил их наконец, и ‘аак рухнул на
землю. Ќо нет, тот вернулсЯ опЯть, опЯть стал стегать ‘аака и заставил
поднЯтьсЯ. ЉачаЯсь, валЯсь друг на друга, рабы снова стали работать.
’ак впервые пострадал ‚аравва за распЯтого, за бледнотелого равви с
безволосой грудью, которого распЯли вместо него.
ли годы. „ень за днем. Ћни бы и не различали дней, но каждый вечер их
заталкивали спать вместе с сотнЯми других, точно так же изможденных работой,
и они понимали: настала ночь. Ќикогда их не выпускали на волю. Ѓескровные,
словно тени, год за годом жили они в полутьме, внизу, в царстве мертвых, где
путь освещали только светильники да редкие печи. —ерез вход в шахту
пробивалсЯ слабенький свет, и там, наверху, они видели что-то, может быть
небо. Ќо земли, того мира, которому прежде принадлежали, они не видели
никогда. ’ут же, у входа, им опускали еду -- в корзинах и в грЯзных корытах,
чтоб жрали, как звери.
“ ‘аака было горе. ‚аравва перестал с ним молитьсЯ. Ќесколько раз
помолилсЯ, после того как попросил тогда вырезать имЯ ‘пасителЯ у себЯ на
бирке, и вот перестал. € сделалсЯ еще молчаливей, совсем странный какой-то,
непонЯтный. ‘аак ничего не понимал. ’ут голову сломаешь. ‘ам-то он молилсЯ
по-прежнему, но ‚аравва только отворачивалсЯ, будто даже смотреть на это не
хочет. Џравда, вставал он, однако, так, чтоб заслонить ‘аака, пока он
молитсЯ, чтоб ему не мешали молитьсЯ. ‚ыходит, хотел помочь? Ќо сам он
никогда не молилсЯ.
Џочему? €з-за чего? ‘аак недоумевал. Џросто загадка. ‚ообще ‚аравва
стал длЯ него загадкой. Ћн-то думал, что так хорошо его знает, что они так
близко сошлись с ним тут, в подземелье, в этом аду, особенно после того, как
несколько раз вместе молились. € вдруг он понЯл, что совсем не знает
‚аравву, ничего про него не знает, хоть неотделим от него. € порой странный
человек у него под боком казалсЯ ему совершенно чужим.
„а кто же он такой, в самом деле?
Ћни по-прежнему разговаривали, но уже вовсе не так, как раньше, и
‚аравва теперь отворачивалсЯ, когда они говорили друг с другом. ‘ааку больше
не случалось увидеть его глаза. „а и видел ли он их когда-нибудь? …сли
подумать -- видел он их или нет?
‘ кем же скован ‘аак одной цепью?
‚аравва больше не рассказывал о своих видениЯх. Ђ что это было длЯ
‘аака, какаЯ потерЯ, даже и передать нельзЯ. Ћн пробовал сам представлЯть
себе все, кое-как вспоминать. ‹егко ли? Ќет, получалось не то -- как же
иначе... ‘ам-то ‘аак никогда не стоЯл рЯдом с ‹юбЯщим, и окружавший того
свет не слепил ‘аака. ‘ам он не видел Ѓога.
€ пришлось ему довольствоватьсЯ памЯтью о чем-то чудесном, что он
увидел когда-то глазами ‚араввы.
Ѓольше всего полюбилось ему видение пасхального утра, пылающий ангел,
бросающийсЯ вниз с небес, чтобы вызволить ѓоспода из царства мертвых. Љогда
Ясно себе представишь такое, точно знаешь, что он, конечно, воскрес, что он
жив. € скоро он вернетсЯ и утвердит на земле свое царство, как столько раз
обещал. ‘аак в этом нисколько не сомневалсЯ, был в этом совершенно уверен. €
тогда позовут на волю всех, всех, кто томитсЯ в шахте. € сам ѓосподь станет
у входа, он встретит рабов, освободит от цепей, и все они сразу войдут в его
царство.
Љак мечтал об этом ‘аак! € всЯкий раз, когда их созывали кормить, он
смотрел из колодца шахты вверх -- не свершилось ли чудо. Ќо разве отсюда
увидишь мир? Ќеизвестно, что там происходит. ’ам может всЯкое произойти, а
ты не узнаешь. Ќо если б такое вправду случилось, если бы он уже ЯвилсЯ --
он бы, конечно, их позвал. Ћн о них не забудет, он не забудет своих,
вызволит их из царства мертвых.
Ћднажды, когда ‘аак стоЯл на коленЯх и молилсЯ на уступе скалы,
произошла очень страннаЯ вещь.
Ќадсмотрщик, совсем новый в шахте, недавно сменивший прежнего их
истЯзателЯ, подошел к ‘ааку сзади так, что тот не видел его и не слышал. Ќо
‚аравва, который стоЯл рЯдом с молЯщимсЯ, а сам не молилсЯ, различил его в
полутьме и шепнул ‘ааку, что кто-то идет. ‘аак тотчас перестал молитьсЯ,
вскочил и взЯлсЯ за кирку. Ћн, однако же, ожидал худшего и весь согнулсЯ,
заранее подставлЯЯ спину ударам бича. Љ великому изумлению обоих, наказаниЯ
не последовало. Ќадсмотрщик остановилсЯ, конечно, но только дружелюбно
спросил у ‘аака, отчего тот лежал так, что это значит? ‘аак еле выговорил в
ответ, что он молилсЯ своему Ѓогу.
-- Љакому Ѓогу? -- спросил надсмотрщик.
‘аак сказал ему, о каком Ѓоге речь, и тот молча кивнул, будто даваЯ
понЯть, что так он и думал. € принЯлсЯ расспрашивать ‘аака о распЯтом
"‘пасителе". Ћн уже слышал о нем много странных рассказов. Џравда ли, что он
дал себЯ распЯть? € умер позорной смертью раба? € после такого -- его
почитают как бога? —удеса, право слово, чудеса... € отчего называют его
‘пасителем? “дивительное имЯ длЯ бога... —то оно значит?.. Ћн спасет нас?
‘пасет наши души?.. —то за странность?.. ќто еще зачем?
‘аак постаралсЯ ему объЯснить. € надсмотрщик внимательно слушал, хоть
из путаных, невнЯтных речей темного раба почерпнуть можно было не много.
€ногда только надсмотрщик качал головой. Ќо слушал все времЯ внимательно,
будто эти нехитрые речи чрезвычайно длЯ него важны. Ќаконец он сказал, что
просто беда, как много этих богов, от них никуда не денешьсЯ. € своего
спокойствиЯ ради надо всем приносить жертвы...
‘аак отвечал, что распЯтый не требует жертв. Ћн требует только, чтобы
ты себЯ самого принес в жертву.
-- ‘ебЯ? „а как это? —то это значит?
-- —тобы ты принес себЯ в жертву в его великом горниле.
-- ‚ его горниле?.. Ќадсмотрщик покачал головой.
-- ’ы темный раб, -- сказал он потом, -- и говоришь по своему
разумению. —то за выдумки? ѓде набралсЯ ты эдаких бредней?
-- џ слышал эти слова от грека-раба, -- сказал ‘аак. -- Ћн всегда так
говорил. Ђ сам-то Я точно не знаю, что это значит.
-- ’о-то же. € никто не знает. Џринести себЯ в жертву... в его
горниле... в его горниле...
€, пробормотав что-то, чего не разобрали они, он исчез в полутьме между
редкими светильниками, будто сгинул в земных недрах.
‘аак с ‚араввой долго думали об этом невероЯтном событии. ‚се было до
того странно, невозможно понЯть. Љак оказалсЯ здесь такой человек? Ќеужели
он обыкновенный надсмотрщик? € расспрашивал о распЯтом, о ‘пасителе? Ќет,
даже не веритсЯ. Ќо конечно, они радовались оба, что с ними случилось такое.
‘ тех пор он часто останавливалсЯ поговорить с ‘ааком. ‘ ‚араввой он ни
разу не заговорил. Ђ ‘аака просил снова и снова рассказывать о своем
ѓосподе, о его жизни, и чудесах, и удивительном этом учении, что надо любить
друг друга. € вот однажды надсмотрщик сказал:
-- џ уже давно думаю, не поверить ли мне заодно и в этого бога, и в
этого тоже. Ќо как могу Я поверить в него? Љак поверить во все эти странные
вещи? € как могу Я, надсмотрщик рабов, поклонитьсЯ распЯтому рабу?
‘аак отвечал, что да, ѓосподь его умер смертью раба, но на самом деле
он истинный Ѓог. …диный Ѓог! € если уверуешь в него, ни в какого другого уже
верить не будешь.
-- …диный бог! € распЯт, как раб! Љак можно! Ћдин-единственный бог -- и
его распЯли!
-- „а, -- сказал ‘аак. -- ’ак оно и есть.
’от посмотрел на него в великом недоумении и ничего не ответил. €, по
своему обычаю покачав головой, ушел и исчез в темноте шахты.
Ћни стоЯли и смотрели ему вслед. ‚от он мелькнул у ближнего факела и
совсем скрылсЯ от них в темноте.
Ђ надсмотрщик шел и думал про неведомого бога, который, чем больше о
нем думаешь, делаетсЯ непостижимей. ‚друг он правда единственный бог? €
только ему, единому, и надо молитьсЯ? ‚друг на всем свете и есть
один-единственный могучий бог, владыка неба и земли, который проповедует
свой закон повсюду, даже тут, в подземелье? ‡акон до того удивительный, что
его никак не поймешь... "‹юбите друг друга"... "‹юбите друг друга"... Ќет,
невозможно понЯть...
Ћн остановилсЯ в черном промежутке между двумЯ светильниками, чтобы
хорошенько поразмыслить. € тут его осенило, что ему надо сделать. Ќадо
вызволить раба, который верит в неведомого бога, вызволить из рудника, где
все гибнут, и определить на другую работу, наверху, под солнцем. …му
непонЯтен ни бог этот, ни тем более его учение, невозможно такое понЯть, но
раба он вызволит. Љак будто сам Ѓог повелел ему это.
€ в первый же раз, когда он поднЯлсЯ наверх, он пошел прЯмо к
надсмотрщику, у которого в ведении были рабы, обрабатывавшие принадлежавшие
руднику земли. ’от, человек со свежим крестьЯнским лицом, но с мокрыми
большими губами, выслушав, дал понЯть, что это длЯ него нежелательно, раб из
шахты ему не нужен. Ќа самом деле в рабах у него была большаЯ нужда,
особенно в ту пору, во времЯ пахоты, потому что волов не хватало. Ќо нет,
снизу он никого не возьмет. Ћни все никуда не годЯтсЯ, от них никакого
толку, да и другие рабы не хотЯт с ними знатьсЯ -- что им делать тут, на
земле? € все-таки в конце концов он уступил старшему -- просто удивительно,
как тот умел поставить всегда на своем. € старший вернулсЯ в шахту.
Ќа другой день он дольше обычного говорил с ‘ааком про его Ѓога. Ђ
потом сказал ему, как он насчет него распорЯдилсЯ. …му надо только назватьсЯ
стражнику у входа в шахту, и с него снимут колодки и отделЯт его от второго
раба. Ђ потом его поднимут наверх и отведут к тому, под чьим началом он
будет отныне работать.
‘аак смотрел на него, не верЯ своим ушам. Ќеужели это правда?
Ќадсмотрщик подтвердил, что да, это правда и, возможно, так повелел сам Ѓог
‘аака, чтоб свершилась волЯ его.
‘аак прижал руки к груди и стоЯл, не говорЯ ни слова. Ќо потом он
выговорил, что не может разлучитьсЯ с товарищем, потому что у них один Ѓог,
одна вера.
Ќадсмотрщик очень удивилсЯ и посмотрел на ‚аравву.
-- Ћдна вера? ‘ этим? Ќо он же никогда не встает на колени, не молитсЯ!
-- „а, -- отозвалсЯ ‘аак. -- ’ак-то оно, может, и так. Ќо он еще ближе
к Ѓогу. Ћн стоЯл возле него, возле креста, когда тот мучилсЯ и умирал. €
видел вокруг него сиЯние, и видел, как огненный ангел отвалил камень от
гроба, чтобы помочь Ѓогу выйти из царства мертвых. ќто он открыл мне глаза
на его славу.
Ќадсмотрщик только покачан головой и искоса поглЯдел на ‚аравву, на
этого малого с шрамом на щеке, который никогда не смотрел человеку в лицо,
вот и сейчас отвернулсЯ. Ќеужто такой принадлежит богу ‘аака? ‚озможно ли?
Ќет, не нравилсЯ ему этот ‚аравва.
€ ему совсем не хотелось его вызволЯть из шахты. Ќо ‘аак повторил:
-- џ не могу с ним разлучитьсЯ.
Ќадсмотрщик что-то бормотал про себЯ и долго искоса глЯдел на ‚аравву.
Ђ потом нехотЯ согласилсЯ, чтобы все было так, как хочет ‘аак, чтобы им не
разлучатьсЯ. Ђ сам пошел от них прочь, в свое одиночество.
€ вот в условное времЯ ‘аак и ‚аравва Явились к страже у входа, их
освободили от цепей и поднЯли из шахты. € когда они оказались наверху,
увидали солнце, сиЯвшее над горами, от которых шел дух лаванды и мирта,
увидали весеннюю зелень долин и дальнее море, ‘аак упал на колени и крикнул,
сам не свой от радости:
-- Ћн уже здесь! Ћн здесь! ‘мотри -- вот оно, его царство!
‚ысланный за ними погонщик с недоумением посмотрел на него, а потом
легонько пнул ногой, чтобы он поднЯлсЯ, и сказал:
-- Ќу-ну, пшел.

* * *
Ћни хорошо впрЯгались вдвоем в плуг, потому что прежде были скованы
вместе и, как пара волов, привыкли друг к другу. ’ощие, жалкие, с наполовину
выбритыми головами, они были посмешищем длЯ остальных рабов. ‘разу видно,
откуда Явились. Ќо один из них скоро набралсЯ сил, он был здоров по природе,
и они стали неплохо справлЯтьсЯ с работой. Ќадсмотрщик на них не жаловалсЯ:
что еще возьмешь с выходцев из-под земли.
‘ами же они были исполнены благодарности за то, что с ними случилось.
•оть им приходилось трудитьсЯ как рабочей скотине, с утра и до вечера, все
стало не то что прежде. ‚идеть белый свет, дышать вольным воздухом, уже одно
это -- радость. € они не могли нарадоватьсЯ на солнце, хоть тощие их тела
обливались потом под его лучами, а обращались с ними как с животными и, в
общем, не лучше, чем прежде. •лыст жужжал над ними в точности так же, как в
руднике, и особенно доставалось ‘ааку, у которого сил было меньше, чем у
‚араввы. € все-таки они вернулись к жизни, жили, как всЯ тварь живет на
земле, а не в недрах ее, в вечном мраке. Ќаступало утро, и наступал вечер, и
день, и ночь, и все они видели и всему радовались.
Ќо что царство Ѓожие пока не пришло, это они понимали.
Џостепенно другие рабы с ними свыклись, перестали видеть в них каких-то
диковинных зверей. ‚олосы у них отросли, они стали как все, не привлекали к
себе вниманиЯ. „а и вообще -- не то было замечательно в них, что они
побывали в аду, но что сумели оттуда выбратьсЯ. ‚едь это с самого начала и
вызывало у других любопытство и даже невольное восхищение, в котором бы
никто не призналсЯ. Ќо напрасно старались у них выведать, как это случилось.
€ всегда молчаливые, оба вовсе отказывались говорить о происшедшем с ними
чуде. Ћни были странные, избегали всех и всегда держались вдвоем.
Ђ ведь теперь в этом не было необходимости. ЋбщаЯ цепь уже не держала
их. Ћни с кем хотели могли теперь подружитьсЯ, вовсе не обЯзательно было им
спать рЯдом и рЯдом принимать пищу. Ђ они, как прежде, ходили всегда рЯдом,
будто они нераздельны.
€ это тем более удивительно, что они уже тЯготились друг другом, им
стало трудно разговаривать. Ћни вели себЯ словно нераздельные, несмотрЯ на
то что их разделЯло многое.
Џравда, работаЯ, им приходилось держатьсЯ рЯдом, в упрЯжке. Ќо когда
кончалась работа, они могли бы смешатьсЯ с другими. •отЯ, если вспомнить,
какими чужаками они себЯ чувствовали среди них, может, не так уж и странно,
что они держались особнЯком... „а они и привыкли друг к другу, привыкли к
цепи, котораЯ уже не свЯзывала их. Џроснувшись среди ночи, обнаружив, что
цепи нет, каждый почти пугалсЯ, пока не находил рЯдом товарища. Ђ найдЯ его,
успокаивалсЯ.
Џодумать только, до чего дожил ‚аравва! —тоб с ним случилось такое! ‚
высшей степени непонЯтно. “ж кому-кому, а ‚аравве вовсе не надо было бы ни с
кем свЯзыватьсЯ накрепко. Ђ его свЯзали, не спросЯсь, да еще железной
крепью. € хоть крепи этой больше не было, она будто осталась на нем. Ќо он
дергал ее, конечно, он хотел вырватьсЯ...
‘аак вырыватьсЯ вовсе не хотел. Ќаоборот, он страдал, что они не так
близки, как прежде. € почему? —то случилось?
Ћ своем чудесном спасении из рудников, из царства мертвых, они никогда
не говорили. Џоговорили немного в первые дни, а потом перестали. ‘аак тогда
говорил, что вызволил их ‘паситель, ‘ын Ѓожий. Ћно конечно... џсное дело...
хотЯ, в общем-то, выходило, что ‘аака и вправду вызволил ‘паситель и ‘ын
Ѓожий, ‚аравву же спас ‘аак. ‚ерно ведь? ‚едь так выходило?
„а, лучше не думать про это.
‚аравва, конечно, благодарил ‘аака за то, что тот его спас. Ќу а Ѓога
он благодарил? ‚едь, наверное, благодарил? Ќо точно сказать ничего нельзЯ.
Љто его знает, ‚аравву...
‘аак печалилсЯ, что совсем не знает ‚аравву, которого он полюбил. …му
было горько, что нельзЯ больше молитьсЯ с ним вместе, как там, в руднике, в
царстве мертвых. Ђ как этого хотелось ‘ааку! Ќо он не упрекал ‚аравву.
Џросто не мог ничего понЯть.
‚ ‚аравве вообще было много непонЯтного. ‡ато он видел, как умер
‘паситель и как он воскрес из мертвых. € видел вокруг него нездешний свет.
•отЯ они больше никогда про это не говорили...

‘аак страдал -- но не за себЯ. …го иссохшее, обожженное лицо под белыми
как снег волосами было все в отметинах от искр плавильной печи, худое тело
исполосовано хлыстом надсмотрщика. Ќо за себЯ он не страдал. Ћн-то,
наоборот, был счастливый человек. Ћсобенно после того, как ѓосподь сотворил
над ним это чудо, вывел его наверх, под солнце, и к лилиЯм полевым, о
которых сам Ћн когда-то говорил так красиво.
Ћн и ‚аравве сотворил то же чудо. Ќо ‚аравва окидывал вновь увиденный
мир беспокойным взглЯдом, и никто не знал, что у него на уме.
’ак жили они наверху первое времЯ.
Љогда кончилась весеннЯЯ пахота, их поставили работать у водЯного
колеса, которое надо было пустить в ход, как только начнетсЯ жара, чтобы все
не засохло. ’оже тЯжелаЯ работа. Ђ потом, когда собрали урожай, их отправили
на мельницу, стоЯвшую недалеко от дома римского наместника в рЯду других
построек, которые вместе с жалкой деревушкой туземцев образовывали как бы
городок подле гавани. ’ак оказались они у самого морЯ.
’ам, на мельнице, они и свели знакомство с одноглазым коротышкой.
Ѓыл он коренастый, приземистый раб со стриженой головой, морщинистым
серым лицом и высохшими губами. Ћдин глаз его смотрел воровато, а другой ему
вырвали за то, что он украл несколько четвериков муки. ‡а ту же провинность
он носил на шее большое деревЯнное Ярмо. ђабота его заключалась в том, чтобы
наполнЯть мешки мукой и относить в амбар, и ни в простом этом занЯтии, ни в
мышино-сером лице, ни в кургузой фигурке не было ничего замечательного. €
однако ж его замечали больше, чем остальных, неизвестно почему, может,
потому, что в присутствии его всем делалось неловко и тошно. ‚сегда можно
было сразу сказать, нет его или он здесь, и спиною ты чувствовал на себе его
одноглазый взглЯд. Џоймать его взглЯд редко кому приходилось.
Ћн не обратил никакого вниманиЯ на двоих новичков, кажетсЯ, их и не
увидел. Џрезрительной усмешки, с которой он наблюдал, как их ставЯт к самому
тЯжелому жернову, не заметил никто. Ђ может, просто никто не понЯл, что этот
изгиб серых иссохших губ означает усмешку. †ерновов было четыре, и на каждом
работало по двое. ‹юди тут заменЯли ослов, потому что ослов было мало, людей
-- вдоволь и содержать их куда дешевле. Ќо ‘аак и ‚аравва считали здешний
корм почти изобильным в сравнении с тем, которым их потчевали раньше, да и
вообще здесь им куда лучше жилось, хоть работа была тЯжелаЯ. Ќадсмотрщик,
толстый и вЯлый, обращалсЯ с ними неплохо, в основном расхаживал, закинув
хлыст за плечо, редко пускаЯ его в ход. ’олько слепому старику, еле
державшемусЯ на ногах, то и дело случалось его отведать.
€знутри мельница всЯ была белаЯ от муки, мука за долгое времЯ осела
повсюду: на полу, на стенах, в паутине под потолком. ‘ам воздух забит был
мукою и тЯжелым грохотом камней, когда вращались все четыре жернова. ‚се
работали голыми, и только одноглазый, обвЯзанный мешковиной по бедрам,
крысой шнырЯл по мельнице. €з-за деревЯнного Ярма казалось, что его поймали,
а ему как-то удалось вырватьсЯ. ѓоворили, будто он ест муку из мешков, когда
остаетсЯ один в амбаре, хотЯ ему бы должно мешать Ярмо. € будто бы ест он ее
не с голоду, а из упрЯмства, потому что ведь, если он попадетсЯ, ему вырвут
второй глаз и поставЯт работать у жернова, как того слепого старика, а эта
работа ему не под силу и страшней даже вечной тьмы, котораЯ ожидает его,
если он снова попадетсЯ на воровстве. ’олько правда это или нет -- кто его
знает...
Ќет, двое новичков не особенно его занимали. Ћн следил за ними
исподтишка, как он всегда и за всеми следил, и выжидал, что будет дальше, но
ничего особенно он против них не имел. Ћсобенно ничего. ќти двое, он слыхал,
-- из подземных, а он пока никого не встречал оттуда. Ќо он ничего особенно
не имел против подземных. Ќи против кого ничего особенно не имел.
Ћни побывали в копЯх -- значит, за тЯжкие преступлениЯ, хотЯ один на
такого преступника был совсем непохож. ‡ато другой был очень даже похож и,
видно, боЯлсЯ, что это сразу заметно. Ћн был жалок, а второй, видно, совсем
дурачок, и как это им удалось выйти из шахты? €з этого ада? Љто им помог?
‚от в чем вопрос.
Ќо на этот вопрос не так-то просто ответить. Ќичего, надо только
обождать, и все объЯснитсЯ. ’о ли, другое ли, а объЯснение всегда найдетсЯ.
‚се, так сказать, объЯснитсЯ само собой. ’ут только глаз нужен, Ясное дело.
Ќу а глаз у него был.
€ потому он заприметил, что тощий, длинный, с коровьими глазами по
вечерам, в темноте, встает на колени и молитсЯ. Џочему так? Љонечно, богу
молитсЯ, да вот какому? —то за бог за такой, которому надо эдак молитьсЯ?
Ћдноглазый коротышка знал много разных богов, хоть молитьсЯ им он и не
думал. Ќо если б такое вдруг взбрело ему в голову, он бы, конечно, молилсЯ,
как люди, перед кумирами, в храме, где им самое место. Ђ этот чудак,
кажетсЯ, думал, что его бог стоит в темноте, перед ним. € говорил с ним
прЯмо как с кем-то живым, кто знает его и видит. —удеса. епчет-шепчет в
темноте, молитсЯ от души, а ведь каждому Ясно, что никакого бога тут нет.
Ћдно пустое воображение.
’ем, чего нет, и интересоватьсЯ не станешь, однако, с тех пор как он
заметил, что ‘аак молитсЯ, одноглазый стал спрашивать у него про его
необыкновенного бога. € ‘аак объЯснил ему все, как умел. ‘казал, что Ѓог его
-- всюду, и в темноте тоже. Њожно призвать его, когда хочешь, и ты
почувствуешь, что вот он, с тобою. „а, а иногда даже чувствуешь, что он у
тебЯ в груди -- и это блаженней всего. Ћдноглазый отвечал, что Ѓог у него и
вправду какой-то необыкновенный.
-- ‚ерно, -- сказал ‘аак.
Ћдноглазый как будто взвесил то, что сказал ему ‘аак про невидимого, но
очень, наверно, сильного бога, а потом спросил, не бог ли этот вызволил их
из шахты.
-- „а, -- сказал ‘аак. -- ќто он.
€ еще прибавил, что он -- Ѓог всех угнетенных и всех рабов он освободит
от цепей. ‘ааку хотелось проповедать свою веру, и ведь его слушали сейчас
открыв рот.
-- ‚от как? -- сказал одноглазый.
‘аак все больше убеждалсЯ, что этому рабу, низенькому, никому не
нужному, которому вырвали глаз, надо услышать про то, как спасут и его, и
всех, и что он, ‘аак, должен его просветить -- такова волЯ ѓосподнЯ. € он
без конца ему говорил про Ѓога, хотЯ ‚аравва косилсЯ на них и, кажетсЯ,
осуждал. € вот однажды, когда они, отработав, сидели одни на жернове, ‘аак
открыл одноглазому свою тайну, показал ему надпись на бирке. ‚ общем-то,
одноглазый сам попросил назвать ему имЯ неведомого бога -- если, конечно,
позволительно его выговорить, -- ну, и ‘аак назвал, и уж в доказательство
силы и величиЯ ѓоспода дал ему поглЯдеть на тайные знаки свЯтого имени.
Ћдноглазый с большим интересом разглЯдывал надпись и слушал рассказ ‘аака
про грека-раба, который ее вырезал и понимал, что значит каждаЯ черточка.
Ќадо же так понимать знаки Ѓога!
‘аак еще раз поглЯдел на надпись и снова перевернул бирку. €, прижимаЯ
ее к груди, он, совершенно счастливый, сказал, что он -- раб Ѓожий, что он
принадлежит Ѓогу.
-- ‚от как, -- сказал одноглазый.
Ђ потом он спросил про его друга из шахты. “ того тоже такаЯ надпись?
-- Љонечно, -- ответил ‘аак.
€ одноглазый кивнул -- мол, так он и думал. •отЯ на самом-то деле ему
было странно, что у них один бог и одна вера, ведь преступник со шрамом
никогда не молилсЯ. Ћни еще говорили про удивительного бога, еще и еще, и
‘аак чувствовал, как они понимают друг друга. •орошо, что он открыл
одноглазому свою великую тайну, видно, это сам ѓосподь надоумил его.
‚се поразились на мельнице, когда в одно прекрасное утро надсмотрщик
объЯвил, что ‘аака и ‚аравву днем, в условленное времЯ, ожидает к себе сам
прокуратор. ’акого еще не бывало, во всЯком случае, на памЯти этого
надсмотрщика, и он поразилсЯ не меньше всех остальных и не мог ничего
понЯть. „вух жалких рабов вызывают к самому римскому правителю! Ќадсмотрщику
велели их проводить, и он даже сам заробел: никогда прежде не видел он
вблизи важного господина. •отЯ он-то, надсмотрщик, тут был ни при чем, его
дело было доставить их куда нужно.
‚ положенное времЯ они отправились, и все на мельнице смотрели им
вслед, и даже похожий на крысу коротышка, который не умел улыбатьсЯ, так
ссохлись у него губы, тоже смотрел им вслед своим единственным глазом.
Ѓез провожатого ‘аак и ‚аравва, конечно, заплутались бы в узких
улочках, они ведь совсем их не знали. € они шли за надсмотрщиком и держались
близко, рЯдом, как прежде. Ѓудто их снова сковали одной цепью.
‘татный черный раб, прикованный за ногу возле резных кедровых дверей,
впустил их в большой дом. ‘разу же за дверЯми в крытой колоннаде он передал
их стражнику, и тот повел их оттуда солнечным двориком к средних размеров
зале, котораЯ выходила прЯмо во дворик. € там они вдруг предстали перед
римлЯнином.
‚се трое пали ниц, стукнулись лбами об пол -- так научил надсмотрщик
‘аака с ‚араввой, хоть они и считали, что негоже так унижатьсЯ перед тем,
кто всего лишь человек. € только когда им было велено, осмелились они
встать. ђимлЯнин, раскинувшийсЯ в кресле в дальнем конце залы, знаком
подозвал их к себе, и они робко приблизились, разглЯдываЯ его на ходу. Ѓыл
он крепок, лет шестидесЯти, у него было полное, но твердое лицо, широкий
подбородок и, сразу видно, привыкший повелевать рот. ‚зглЯд был острый и
цепкий, прЯмой вражды он не выражал. ‘транно, но ничего пугающего не было в
этом римлЯнине.
‘начала он расспросил надсмотрщика, как ведут себЯ эти рабы, доволен ли
он ими. ’от, заикаЯсь, отвечал, что да, он ими доволен, и на всЯкий случай
прибавил, что он вообще-то не дает спуску рабам. ЌепонЯтно, оценил ли это
рвение высокий властитель, он только бросил беглый взглЯд на толстую фигуру
и легким взмахом руки отпустил надсмотрщика. ’от не заставил себЯ второй раз
просить и с готовностью удалилсЯ. ’ак обрадовалсЯ, что впопыхах даже
повернулсЯ спиной к своему господину.
Ђ тот занЯлсЯ ‘ааком и ‚араввой и стал их расспрашивать, откуда они
родом, за какие провинности осуждены и как они вышли из рудников, кто этим
распорЯдилсЯ. € все времЯ он говорил с ними вполне дружелюбно. Џотом он
встал и прошелсЯ по зале, и просто удивительно, как он оказалсЯ высок
ростом. Ћн подошел к ‘ааку, взЯл в руку его бирку, посмотрел на тавро и
спросил у ‘аака, знает ли он, что нарезано у него на бирке. ‘аак отвечал,
что это тавро ђимского государства.
Џрокуратор кивнул, сказал, что да, это верно и что ‘аак, стало быть,
принадлежит государству. Ђ потом перевернул бирку и с видимым интересом,
хоть и без особого удивлениЯ, стал разглЯдывать тайные знаки на оборотной ее
стороне.
-- €исус •ристос... -- прочитал он, и ‘аак с ‚араввой изумились, что он
разобрал тайные знаки и свЯтое имЯ ѓосподне.
-- Љто это такой? -- спросил он.
-- Њой Ѓог, -- отвечал ‘аак, и голос у него чуть дрогнул.
--’ак. ЉажетсЯ, Я не слыхивал его имени. Ќо богов много, всех не
упомнишь. Ћн бог твоего родного краЯ?
-- Ќет, -- ответил ‘аак. -- Ћн Ѓог всех людей.
-- ‚сех? ‚от как? Ќедурно. Ђ Я, например, про него и не слыхивал. Ћн,
можно сказать, ловко скрывает свою славу.
-- „а, -- сказал ‘аак.
-- Ѓог всех людей. ‡начит, у него немалаЯ сила. Ќа чем же она у него
зиждетсЯ?
-- Ќа любви.
-- Ќа любви?.. ѓм, почему бы и нет. ‹адно, Я не вмешиваюсь, верь, как
тебе угодно. ’олько ответь, почему ты носишь его имЯ на своей бирке?
-- Џотому что Я ему принадлежу, -- ответил ‘аак, и снова чуть дрогнул у
него голос.
-- ‚от как? …му? Љаким же образом? ђазве ты не принадлежишь
государству, как означено этим тавром? ђазве ты не государственный раб?
‘аак ничего не ответил. ‘тоЯл и смотрел в пол. Ќаконец римлЯнин сказал,
впрочем, вовсе без злобы:
-- Ќо ты должен ответить. Ќам надобно выЯснить, понимаешь ли. €так,
принадлежишь ли ты государству? ‘кажи.
-- џ принадлежу ѓосподу Ѓогу моему, -- ответил ‘аак, не поднимаЯ глаз.
Џрокуратор стоЯл и смотрел на него. Џотом взЯл его за подбородок и
заглЯнул в обожженное лицо, побывавшее у плавилен. Ћн ничего не сказал и,
увидев то, что хотел, отпустил подбородок ‘аака.
Џотом он подошел к ‚аравве и, поворачиваЯ теперь уже его бирку,
спросил:
-- Ђ ты? ’оже веришь в этого любЯщего Ѓога? ‚аравва ничего не ответил.
-- Ќу? ‚еришь ты или нет? ‚аравва покачал головой.
-- Ќет? ’ак зачем же тогда ты носишь на бирке его имЯ? € опЯть
промолчал ‚аравва.
-- ’вой он бог или нет? Ќе это ли означает надпись?
-- “ менЯ нет Ѓога, -- наконец ответил ‚аравва так тихо, что его почти
не было слышно. Ќо и римлЯнин, и ‘аак расслышали этот ответ.
€ после этих немыслимых слов ‘аак взглЯнул на него с таким отчаЯнием,
болью и недоумением, что взглЯд этот в самое нутро впилсЯ ‚аравве, пронизал
его насквозь, хоть сам ‚аравва и не смотрел тогда на ‘аака.
“дивилсЯ и римлЯнин.
-- Ќе понимаю, -- сказал он. -- Љ чему же тогда "€исус •ристос" у тебЯ
на бирке?
-- Џотому что мне хочетсЯ верить, -- отвечал ‚аравва, не поднимаЯ глаз.
ђимлЯнин посмотрел на него, на опустошенное лицо, шрам под глазом,
грубый, жесткий рот, все еще хранивший прежнюю силу. ‹ицо было лишено
выражениЯ, и врЯд ли бы обнаружилось оно на нем, если взЯть его вот так же
за подбородок. ‚прочем, с этим рабом ему бы такое и в голову не пришло.
Џочему? Ћн и сам не знал.
Ћн опЯть повернулсЯ к ‘ааку:
-- Џонимаешь ли ты толком, что ты сейчас наговорил? ‚едь ты восстаешь
против ЉесарЯ? Џонимаешь ты или нет, что он тоже бог, что ты ему
принадлежишь, его тавро носишь на своей бирке? Ђ ты объЯвлЯешь, будто
принадлежишь другому, неведомому богу, да еще вырезал его имЯ на своей
пластине, чтоб показать, что ты -- его, а не кесарев. —то, разве не так?
-- „а, -- ответил ‘аак неверным голосом, но он у него уже меньше
дрожал.
-- € ты на этом стоишь?
-- „а.
-- Ђ понимаешь ты или нет, что тебЯ ждет за это?
-- „а. Џонимаю.
ђимлЯнин помолчал. Ћн размышлЯл про этого бога рабов, по правде
сказать, он про него уже слышал, про него много болтали в последнее времЯ --
безумец из €ерусалима, который принЯл позорную смерть раба. "...ђазбить все
оковы"... "...ђаб божий, и он менЯ освободит"... Ќе так уж невинно все это,
если вдуматьсЯ... € лица, как вот у него, врЯд ли придутсЯ по вкусу
какому-нибудь рабовладельцу...
-- …сли ты откажешьсЯ от своей веры, ты останешьсЯ цел, -- сказал он.
-- ЏонЯтно?
-- Ќет, Я не могу, -- ответил ‘аак.
-- Џочему же?
-- џ не могу отречьсЯ от моего ѓоспода.
-- ‘транный малый... Ќадеюсь, ты понимаешь, какой приговор Я вынужден
буду вынести тебе? Ќеужто ты вправду так смел, что готов принЯть смерть за
свою веру?
-- ќто не мне решать, -- был тихий ответ ‘аака.
-- Ќе так уж это смело звучит. € неужто тебе жизни не жалко?
-- †алко, -- ответил ‘аак.
-- Ќо если ты не откажешьсЯ от этого своего бога, тебЯ уже ничто не
спасет. € ты расстанешьсЯ с жизнью.
-- џ не могу расстатьсЯ с моим ѓосподом Ѓогом. Џрокуратор пожал
плечами.
-- Ђ Я ничего не могу длЯ тебЯ сделать, -- сказал он и подошел к столу,
за которым сидел, когда их привели. € постучал молоточком слоновой кости по
мраморной столешнице. -- ’ы такой же безумец, как твой бог, -- прибавил он,
уже не обращаЯсь к ‘ааку.
Џокуда они ждали стражника, прокуратор подошел к ‚аравве, повернул на
нем бирку, вынул свой кинжал и острием перечеркнул €исуса •риста на
пластине.
-- ќто ведь не нужно тебе, раз ты в него не веришь, -- сказал он.
Ђ ‘аак в это времЯ смотрел на ‚аравву таким взглЯдом, что он жег его
как огнем, и никогда не смог его позабыть ‚аравва.
€ вот ‘аака увели, а ‚аравва осталсЯ. Џрокуратор похвалил его за
разумное поведение и сказал, что его следует вознаградить. Џусть пойдет к
десЯтнику, и его поставЯт на другую работу, полегче.
‚аравва быстро глЯнул на прокуратора, и тот увидел, что выражение,
оказываетсЯ, есть на этом лице, есть взглЯд, и взглЯд неопасный. Ќенависть
стоЯла в нем и дрожала, как наконечник стрелы, котораЯ никогда не слетит с
тетивы.
€ ‚аравва отправилсЯ исполнЯть, что было ему велено.

* * *
Љогда распинали ‘аака, ‚аравва стоЯл чуть поодаль за кустом гибиска,
чтобы друг на кресте не увидел его. Ќо ‘аака заранее так пытали, что он все
равно бы врЯд ли заметил ‚аравву. Џытали его по привычке и оттого, что
решили, будто правитель просто забыл отдать об этом приказ. Ќа самом же деле
тот не предполагал никаких пыток, хотЯ и не подумал о том, что надо их
отменить. € на всЯкий случай все было сделано как всегда. ‡а что приказали
распЯть этого раба, они не знали, да и не очень хотели знать. Ћни привыкли к
своей работе.
ЋпЯть ему выбрили полголовы, и все в крови были белые волосы. ‹ицо, в
общем, ничего не выражало, но ‚аравва слишком хорошо знал его и понЯл, что
оно выразило бы, если б было в силах. ‚аравва смотрел и смотрел на это лицо
горЯщими глазами, если только можно назвать горЯщими глаза ‚араввы, но
сейчас их можно было так назвать. € на изможденное тело он смотрел, не
отрываЯсь, и захотел бы -- не смог оторватьсЯ, но он не хотел. Ћно было до
того тощее и бессильное, это тело, и непонЯтно, как в таком могло коренитьсЯ
злодейство. Ќа груди, где все ребра можно счесть, выжжена государственнаЯ
печать в знак того, что казнЯт его за государственную измену. Ђ бирку снЯли,
как-никак металлическаЯ, да она и была уже не нужна.
Љазнили его за городом, на склоне небольшого холма, поросшего редкими
кустами. ‡а одним из таких кустов и стоЯл ‚аравва-отпущенник. Љроме него и
тех, кто распинал, ни души не было возле холма, никому не было дела до
смерти ‘аака. Ћбычно тут собиралсЯ народ, особенно если казнили тЯжкого
преступника. Ќо ‘аак не убил, не ограбил, и никто не знал, кто он и что
натворил.
ЋпЯть стоЯла весна, совсем как тогда, когда они с ‘ааком вышли из
подземельЯ и ‘аак упал на колени и крикнул: "Ћн уже здесь! Ћн здесь!"
ЏолЯ зеленели кругом, и даже холм, на котором казнили ‘аака, был весь в
цветах. ‘олнце сиЯло над горами и над синим морем невдалеке. Ќо был полдень,
давила жара, и роем взвивались мухи, чуть кто поЯвитсЯ на нечистом холме.
‚се тело ‘аака обсели они, а он не мог шелохнутьсЯ, отогнать их. Ќет, не
назовешь эту смерть ни возвышенной, ни поучительной.
’ем более непонЯтно, почему она так захватила ‚аравву. Ђ она его
захватила. ѓлаза ‚араввы вбирали в себЯ все, чтоб удержать навсегда: пот,
катЯщийсЯ со лба и из глубоких тощих подмышек, грудь, и на ней ходуном ходит
выжженное клеймо ђима, мух, которых не отгонЯет никто. ѓолова свесилась,
умирающий тЯжко стонал, ‚аравва у себЯ за кустом слышал каждый звук. Ћн и
сам дышал тЯжко, прерывисто, и рот у него тоже открылсЯ, как у друга на
кресте. …му даже самому захотелось пить, как, конечно, хотелось сейчас пить
‘ааку. „а, непонЯтно все это. Ќо ведь они же так долго были скованы вместе.
€ вдруг показалось ‚аравве, что все повернулось вспЯть, что его снова
сковали с распЯтым одной цепью.
‚от ‘аак попыталсЯ что-то сказать, наверное, чтобы дали попить, но
никто ничего не понЯл. ‚аравва и то не расслышал, хоть вовсю напрЯгал слух.
Џравда, он стоЯл далеко. ‚ообще-то, можно было взбежать на холм, подбежать к
кресту, окликнуть друга, спросить, чего он хочет и не может ли он, ‚аравва,
чем-то помочь, -- а заодно и мух отогнать. Ќо ничего этого не сделал
‚аравва. Ћн стоЯл за своим кустом. Ћн ничего не сделал. Ћн только все времЯ
смотрел на ‘аака горЯщими глазами, и рот у него приоткрылсЯ от мучений
распЯтого.
‘коро стало Ясно, что ему недолго терпеть. Ћн задышал слабее, и грудь
уже не ходила, и ‚аравва уже не слышал, как он дышит. Ђ потом тощаЯ грудь
застыла совсем, и, значит, ‘аак умер. Ѓез всЯкой тьмы средь бела днЯ, без
всЯких чудес, тихо и незаметно он испустил дух. ’е, кто должен бы за ним
следить, ничего не заметили, они лежали и играли в кости, в точности как в
тот раз -- давным-давно. Ќо на сей раз они не вскочили, не испугались, что
тот, на кресте, умер. Ћни просто ничего не заметили. Ћдин ‚аравва заметил.
€, понЯвши, что случилось, он задохнулсЯ и упал на колени -- будто молитьсЯ.
‘транное дело. € ведь как бы обрадовалсЯ ‘аак, доведись ему это
увидеть. Ќо ‘аак уже умер.
Џравда, ‚аравва хоть и упал на колени, но молитьсЯ не мог. Ќекому было.
Ћн просто немного постоЯл на коленЯх. Ђ потом он уткнулсЯ в ладони
измученным, седобородым лицом, и, наверное, он заплакал.
‚друг один солдат выругалсЯ, заметив, что распЯтый уже умер, надо
только снЯть его с креста и можно идти восвоЯси. € они снЯли его и ушли.
’ак распинали ‘аака, а ‚аравва-отпущенник стоЯл и на это смотрел.

* * *
Љ тому времени, когда прокуратор оставил свой пост и вернулсЯ в ђим,
чтобы там дожить оставшиесЯ ему годы, богатство его было больше, чем у всех
прежних правителей острова, но зато и рудники, и всЯ вообще провинциЯ давали
при нем государству небывалый еще доход. Ѓессчетные надсмотрщики немало тому
способствовали рвением, строгостью и, пожалуй, жестокостью, это они помогли
прокуратору взЯть все возможное от природы и выжать все силы из населениЯ и
рабов. Ђ сам прокуратор вовсе не был жесток. ‘урово было его правление, не
сам он. € если его обвинЯли в жестокости, то лишь по неведению, просто не
знали его. …го совершенно не знали, о нем ходили слухи и домыслы. ’ысЯчи
жалких людишек во глубине рудников и за плугом в полЯх, иссушенных солнцем,
благословлЯли судьбу, прослышав, что он их собралсЯ покинуть, по своей
глупости они надеЯлись, что новый правитель окажетсЯ лучше. Џрокуратор же
покидал милый остров с печалью и сожалением. Ћн славно тут пожил.
Ћсобенно не хотелось ему расставатьсЯ со своими трудами, ибо он был
полон сил. Ќо он был к тому же натура изысканнаЯ, и с приЯтностью он ждал
наслаждений, которые обещали ему роскошества ђима и тонкое общество равных.
€, покоЯсь в удобных креслах на затененной палубе, он предавалсЯ легким
мечтам.
Ћн взЯл с собою рабов, которые могли пригодитьсЯ ему длЯ собственных
нужд, среди них и ‚аравву. ‚аравву он, правда, внес в список скорей по
доброте душевной, ведь от раба в таком возрасте проку не много. Ќо
прокуратору запомнилсЯ славный, послушный раб, так разумно позволивший
перечеркнуть имЯ своего Ѓога, и он решил захватить и его. Љто б мог
подумать, что у ‚араввы окажетсЯ такой памЯтливый и заботливый покровитель.
Љорабль плыл дольше обычного, долго не было попутного ветра, но, много
недель без отдыха налегаЯ на весла, окровавленные гребцы привели его наконец
в Ћстию, а на другой день прокуратор был уже в ђиме, куда вскорости прибыли
и богатства его, и челЯдь.
„ворец, который приказал он купить, стоЯл в самом сердце города, в
богатейшей его части. Ѓыл он в несколько этажей, весь отделан разноцветным
мрамором и разубран с неслыханной роскошью. ‚аравва, живший в подвале вместе
с другими рабами, только и видел из всего дома что этот подвал, но он
понимал, что дом у хозЯина богатый и пышный. € это было ему решительно все
равно. ђабота у него была нетруднаЯ, нехитрые мелкие поручениЯ, а каждое
утро вместе с двумЯ другими рабами он сопровождал важного вольноотпущенника,
распорЯдителЯ кухни, когда тот отправлЯлсЯ на торг за снедью. ’ак что на ђим
‚аравва наглЯделсЯ достаточно.
Ќо возможно, вернее будет сказать, что ђима он вовсе не видел. ђим
только мелькал у ‚араввы в глазах. ЏротискиваЯсь сквозь густые толпы по
узким улочкам, по орущей рыночной площади, ‚аравва видел все будто бы
издали, как сквозь туман. ЊогучаЯ шумнаЯ столица мира была длЯ него словно
ненастоЯщаЯ, и он двигалсЯ по ней, будто отсутствуЯ, погруженный в
собственные думы. ’ут были мужчины и женщины разных рас, из разных стран, и
любого другого, кроме ‚араввы, поразил бы этот людской муравейник, богатство
и пышность, огромные зданиЯ и несчетные храмы всевозможным богам, куда на
золоченых носилках несли знатных господ, чтоб они поклонЯлись там каждый
своему богу в те часы, когда их не влекли соблазны, предлагаемые в дорогих
лавках купцов на Via Sacra, либо нега роскошных бань. “ любого другого глаза
б разбежались, ловЯ все это великолепие. Ќо глаза ‚араввы ничего не ловили,
быть может, оттого, что были слишком глубоко упрЯтаны, и все, на что
смотрели они, скользило мимо, ненужное и чужое. Ќет, ни к чему было все это
‚аравве. •оть бы и вовсе не было. Ѓезразлично. ’ак по крайней мере думал он
сам.
Ќо не так уж был этот мир безразличен ‚аравве. Џотому что ‚аравва
ненавидел его.
‘ловно ненастоЯщими были длЯ него двигавшиесЯ по улицам процессии:
жрецы, верующие, свЯщенные символы. …му, не имевшему бога, казалось
странным, что они то и дело встречаютсЯ у него на пути и надо уступать им
дорогу. Ћн прижималсЯ к стене и смотрел им вслед, искоса, украдкой. Ђ один
раз он пошел за ними, и пришел к какому-то удивительному храму, какого не
видывал прежде, и вошел вовнутрь, и, как все, встал перед изображением
матери с младенцем на руках, и, когда он спросил, кто она такаЯ, ему
сказали, что это благословеннаЯ €зида с младенцем ѓором. Ќо потом они стали
оглЯдывать его недоверчиво, что за человек -- не знает имени ‘вЯтой Њатери,
и храмовый стражник вытолкал его вон и у кованых медных дверей сделал тайный
знак, чтоб охранить и себЯ и храм от ‚араввы. Ѓудто догадалсЯ, что он зачат
и рожден в ненависти ко всему творению на земле и на небе и к ’ворцу неба и
земли!
рам багровел у ‚араввы под глазом, ненависть дрожала в диком,
упрЯтанном взглЯде, как готоваЯ слететь стрела, ‚аравва бежал по улицам и
закоулкам. "Џрочь отсюда, нечестивец!" Ћн сбилсЯ с пути, заблудилсЯ, и,
когда наконец он добралсЯ до дому, его хотели наказать, но не тронули, знаЯ,
что к нему благоволит хозЯин. „а они и поверили сбивчивому объЯснению
‚араввы, что он заплуталсЯ в чужом, незнакомом городе. Ћн забилсЯ в дальний
угол подвала длЯ рабов, лег там в темноте, грудь у него надрывалась, и
перечеркнутое имЯ "€исус •ристос" жгло ее как огнем.
€ снилось ему в ту ночь, что он скован одной цепью с другим рабом, и
тот раб лежит рЯдом и молитсЯ, и ‚аравва его не видит.
-- Ћ чем ты молишьсЯ? -- спрашивает ‚аравва. -- ‡ачем?
-- џ молюсь о тебе, -- отвечает из темноты раб, и голос у него
знакомый.
€ ‚аравва лежал тихо-тихо, чтобы не мешать ему молитьсЯ, и старые глаза
‚араввы были полны слез. Ќо когда он проснулсЯ и стал шарить по полу, искать
цепь, цепи рЯдом не оказалось, и не было рЯдом того раба. ‚аравва ни с кем
не был свЯзан, ни с кем в целом свете.
Ћднажды, когда он был один в сводчатом подвале дворца, он увидел
нацарапанный в укромном месте знак рыбы. ЌеумелаЯ рука вывела этот рисунок,
но в том, что изображал он и каков его смысл, сомневатьсЯ не приходилось.
‚аравва стоЯл и думал, кто же из здешних рабов -- христианин. Ћн и потом еще
долго думал про это и присматривалсЯ ко всем и каждому, старалсЯ найти
разгадку. Ќо расспрашивать он никого не стал. Ќе разузнавал, не наводил
никаких справок. Ђ ведь это было б нетрудно. Ќо он не стал никого
спрашивать.
Ћн не сообщалсЯ с остальными рабами, верней, сообщалсЯ только по
необходимости. Ћн ни с кем никогда не разговаривал, и потому он не знал их.
Џотому и его никто не знал и никому не было до него дела.
‚ ђиме было много христиан, это было известно ‚аравве. …му было
известно, что они собираютсЯ в своих молитвенных домах, своими братствами, в
разных местах города. Ќо он к ним не ходил. „умал даже пойти несколько раз,
да так и не пошел. Ћн носил имЯ их Ѓога у себЯ на бирке, но оно было
перечеркнуто.
‚ последнее времЯ они, конечно, начали прЯтатьсЯ, собирались тайно, в
других местах: испугались гонений. Ћн про это слыхал на торгу, там от них
кое-кто защищалсЯ растопыренной пЯтерней, совсем как тот сторож в храме
‘вЯтой Њатери защищалсЯ тогда от ‚араввы. Ћни опасны и мерзки, способны на
ворожбу -- и на что только они не способны! Ђ бог у них -- ужасный
преступник и повешен давным-давно. ‹учше от них держатьсЯ подальше.
Ћднажды вечером он случайно услышал, как двое рабов шепчутсЯ во тьме
подвала, они его не видели и думали, что рЯдом никого нет. ‚аравва их тоже
не видел, но узнал по голосам. Ћни совсем недавно были в доме, их купили
всего несколько недель назад.
ђечь шла о собрании братства, назначенном на завтрашний вечер в саду
Њарка ‹юциЯ у Ђппиевой дороги. Ќо скоро ‚аравва понЯл, что соберутсЯ не в
саду, а в еврейских катакомбах, которые начинаютсЯ там.
‚от уж странное место длЯ встречи... ‘реди мертвых... Ќадо же
додуматьсЯ до такого...

Ќа другой вечер, пока запирали на ночь подвал, ‚аравва, рискуЯ жизнью,
успел выскользнуть из дворца.
Љогда он вышел на Via Appia, уже надвигались сумерки, и он не встретил
почти ни души. Љак пройти к саду, он спросил у пастуха, который гнал домой
стадо овец.
‚ойдЯ в подземелье, он стал ощупью пробиратьсЯ по узкому, отлогому
ходу. „невной свет еще проникал сюда сверху, и было видно, как первый рЯд
гробов убегает во тьму. ‚аравва шел, шарЯ руками по холодным, мокрым стенам.
‘оберутсЯ в первой большой галерее -- так те рабы говорили. ‚аравва шел и
шел.
‚от, кажетсЯ, голоса. Ћн замер, прислушалсЯ -- нет, ничего не слышно.
Ћн снова пошел. Ћн ступал с осторожностью, часто на пути попадались
ступеньки, то одна, то несколько ступенек, и они уводили все дальше вниз.
€ все не было галереи. ’олько узкий ход меж гробов. Џотом этот ход
раздвоилсЯ, и ‚аравва теперь не знал, куда же идти. € остановилсЯ в
недоумении, совершенно потерЯнный. Ќо тут где-то далеко мелькнул огонек --
где-то очень далеко. Ќу да, огонек! ‚аравва бросилсЯ туда. ‡начит -- там!
€ вдруг огонек исчез. ‘овсем исчез. Њожет, он нечаЯнно пошел по другому
проходу? Ћн бросилсЯ обратно, чтоб снова увидеть огонек. Ќо огонька уже не
было, нигде не было!
‚аравва ничего не понимал. ѓде же они? Љак их найти? ‚едь они же здесь!
Ђ сам он куда забрел? Ќу, ничего, он же помнит, как шел, всегда можно
добратьсЯ до выхода. € ‚аравва решил вернутьсЯ.
Ќо когда он пробиралсЯ назад по тому же самому ходу, где ему
запомнилась каждаЯ выемка, вдруг снова он увидел огонек. —еткое, сильное
сиЯние -- в боковом проходе, -- наверное, раньше он его не заметил, и
двигалось оно теперь в другую сторону. ‚се-таки это, наверное, был тот же
самый свет, и ‚аравва бросилсЯ туда. Ђ свет делалсЯ Ярче и Ярче... € вдруг
погас. €счез совсем.
‚аравва схватилсЯ за голову. Џощупал рукой глаза. —то же за свет? Ѓыл
ли вообще свет? ‚друг просто ему почудилось? €ли опЯть что-то у него с
глазами... когда-то, когда-то давным-давно... Ћн тер глаза и беспомощно
озиралсЯ...
Ќет никакого света! Ќигде, нигде! ’олько тьма ледЯнаЯ кругом, и он один
в этой тьме, и больше тут никого, ни души, никого, только мертвые!..
Њертвые! Љругом только мертвые! ‚езде, всюду, со всех сторон, во всех
проходах, куда ни пойди. Људа же идти? Ћн понЯтиЯ не имел, куда ему надо
идти, чтобы выбратьсЯ, выйти отсюда, выйти из царства мертвых...
–арство мертвых!.. Ћн сошел в царство мертвых! Ћн заточен в царстве
мертвых!
…го охватил ужас. ’ошный страх. € вдруг он бросилсЯ наобум, он носилсЯ
по переходам, спотыкалсЯ о невидимые ступеньки, кидалсЯ то туда, то сюда,
стараЯсь выбратьсЯ, вырватьсЯ наружу... Ћн металсЯ как безумец, он
задыхалсЯ... атаЯсь, натыкаЯсь на стены, в которых были замурованы
мертвецы, он уже не чаЯл отсюда выбратьсЯ...
€ вот наконец его коснулсЯ теплый ветер оттуда, сверху, ветер иного
мира... Џочти не помнЯ себЯ, взобралсЯ ‚аравва по склону и очутилсЯ в
винограднике. ’ам он лег на землю, лежал и смотрел в пустое, стемневшее
небо.
“же повсюду было темно. € на земле, и на небе. Џовсюду.
Љогда ‚аравва возвращалсЯ в город по ночной Via Appia, ему было очень
одиноко. Ќе потому одиноко, что никто не шагал с ним рЯдом и никто не
встречалсЯ ему, а потому, что был он один-одинешенек в бескрайной ночи,
охватившей всю землю, и не было у него никого ни на земле, ни на небе,
никого среди живых или мертвых. Ћн и всегда-то был одинок, но только теперь
это понЯл. Ћн шел во тьме, будто был в ней погребен, и старое, одинокое лицо
его пересекал шрам от раны, нанесенной отцом. € на морщинистой, старой груди
прЯталась в седых волосах бирка раба с перечеркнутым именем Ѓога. „а, он был
один-одинешенек, никого не было у него ни на земле, ни на небе.
Ћн был заперт в самом себе, в своем царстве мертвых. € как из него
вырватьсЯ?
Ћдин-единственный раз был он соединен с другим человеком. „а и то
железной цепью. ’олько железной цепью, и больше ничем, никогда.
Ћн слушал, как его собственные шаги отдаютсЯ от кремнистой дороги. Ђ то
тишина была полнаЯ, будто во всем свете, кроме него, ни души. ‘о всех сторон
обступала его тьма. Ќи огонька. Ќигде ни единого огонька. € не было звезд в
вышине, и все было покинутое, пустое.
Ћн тЯжело дышал, воздух был душный и жаркий, будто в горЯчке. €ли это
сам ‚аравва в горЯчке, может, он занемог, может, там, внизу, закралась в
него смерть? ‘мерть! Ћн всегда носил ее в себе, она была в нем, все времЯ с
тех пор, как он жил на свете. Ћна гнала его по темным ходам, темным кротовым
ходам его собственного рассудка, наполнЯла его ужасом. •оть был уже стар
‚аравва и не хотел больше жить, но она наполнЯла его ужасом. Ђ ведь он бы
даже с радостью... Џросто с радостью...
Ќет, нет, только не умереть! Ќе умереть!..
Ђ те собираютсЯ в царстве мертвых, чтоб молитьсЯ своему Ѓогу,
соединЯтьсЯ с ним и друг с другом. ’е не боЯтсЯ смерти, они победили ее.
‘ходЯтсЯ на свои братские встречи, на свои вечери любви... "‹юбите друг
друга"... "‹юбите друг друга"...
Ќо вот он пришел к ним, а их там не оказалось, их там ни единого не
оказалось. € он блуждал среди тьмы, по своим кротовым ходам...
Људа же они подевались? Људа они подевались, эти, которые Якобы любЯт
друг друга?
Људа подевались они, ведь кругом ночь, душнаЯ ночь (здесь, уже в
городе, его еще больше давила духота), -- ночь окутала всю землю, горЯчечнаЯ
ночь, и нечем дышать, ночь давила, душила ‚аравву...
Ћн повернул за угол, и в ноздри ему ударил запах дыма. „ым шел из
подвала в доме неподалеку, валил из первого этажа, и кое-где сквозь оконца
выбивались Языки пламени... ‚аравва бросилсЯ туда!
Ќа бегу он слышал голоса тоже бегущих людей:
-- Џожар! Џожар!
Ќа перекрестке он увидел, что по другой улице тоже горит, и даже еще
сильнее. Ћн ничего не мог понЯть... € вдруг откуда-то донеслось:
-- ќто христиане! ќто христиане! € -- разом отовсюду:
-- ќто христиане! •ристиане!
‘перва ‚аравва так и застыл на месте, он не мог понЯть, что они
говорЯт, не мог сообразить. •ристиане?.. € вдруг он все понЯл.
Ќу да! ќто же христиане! ќто они подожгли ђим! Ћни весь мир подожгли!
’еперь-то Ясно, почему их не было в катакомбах! Ћни оставались тут,
чтобы предать огню мерзкий ђим, чтобы весь мерзкий этот мир предать огню! €х
час настал! Џришел их ‘паситель!
ђаспЯтый вернулсЯ, тот, с ѓолгофы, вернулсЯ. —тоб спасти людей, чтоб
разрушить этот мир. Ћн же обещалсЯ! “ничтожить, сгубить его в пламени. Ћн же
обещалсЯ. Ќаконец-то он Явил свою силу. € ‚аравва должен ему помочь!
Џропащий ‚аравва, пропащий брат его по ѓолгофе, теперь уж не подведет!
’еперь уж он его не обманет!
Ћн уже бежал к горЯщему дому, тому, что поближе, выхватил головню,
швырнул в окно соседнего дома. Ћдну за другой он хватал головни и бросал,
бросал, в подвалы, в дома! Ћн не подведет. “ж ‚аравва не подведет! Ћн
попадал точно! € какой взвивалсЯ огонь! ЏламЯ перепрыгивало от одного дома к
другому, лизало стены, все стоЯло в огне! Ђ ‚аравва все бегал, чтоб еще
больше было огнЯ, он бегал, задыхалсЯ, и перечеркнутое имЯ Ѓожие колотилось
возле его сердца. Ћн не подвел! Ћн не подвел своего ѓоспода, когда в самом
деле ему понадобилсЯ, когда пробил час, великий час, когда пришла пора
погибнуть всему! Ћгонь разбегалсЯ, разбегалсЯ! ‚се превратилось в огромное
неуемное море пламени. ‚есь мир стоЯл в пламени!
‚от оно! ‘мотри -- вот оно, его царство!

* * *
‚ тюрьме под Љапитолием собрали всех христиан, которых обвинили в
поджоге, среди них был и ‚аравва. …го схватили на месте преступлениЯ,
допросили и привели сюда, к ним. Ћн был теперь с ними.
’юрьма была высечена прЯмо в скале, и влага сочилась по стенам. ‚
полумраке нельзЯ было разглЯдеть лиц, и ‚аравва радовалсЯ этому. Ћн сидел на
гнилой соломе, в сторонке, отвернувшись ото всех.
Ћни говорили все про этот пожар, про то, какаЯ их ждет судьба. Љонечно,
обвинение в поджоге -- только предлог, чтобы их схватить. ‘удьЯ сам
прекрасно знал, что ничего они не поджигали. €х же никого и не было там, на
пожаре, они из домов-то не выходили, как узнали, что на них готовЯт облаву,
что кто-то выдал место встречи в катакомбах. Ћни не виноваты. Ќо какаЯ
разница? ‚сем надо, чтоб они были виноваты. ‚сем надо верить тому, что орал
подкупленный сброд: "ќто христиане! ќто христиане!.."
-- Љто же их нанимал? -- раздалсЯ голос из темноты. Ќо никто на него и
вниманиЯ не обратил.
...Љак могли они, последователи “чителЯ, устроить пожар, поджечь ђим?
Ќу можно ли поверить в такое? “читель души людей сожигает огнем, не города
их. Ћн ѓосподь наш и Ѓог неба и земли, не преступник.
€ стали они говорить про него, про того, кто ‘вет и ‹юбовь, и про
царство его, которого они ждали по его обетованию. € стали петь гимны, и в
них были красивые, странные слова, каких ‚аравва не слыхивал прежде. Ћн
сидел и слушал их повесив голову.
’ут отодвинули снаружи железный засов, заскрипели дверные петли, и
вошел надзиратель. Ћн оставил дверь приоткрытой, чтоб впустить немного
света, пока он будет кормить заключенных. ‘ам же он, видимо, только что
плотно поел и неплохо выпил, ибо был краснорож и болтлив. ѓрубо бранЯсь, он
швырЯл им почти несъедобную пищу. ђуганью своей он, правда, не хотел никого
оскорбить, он просто говорил на Языке, присущем тем, кто несет эту службу,
все тюремщики во все времена говорЯт так. ‚ общем, он был даже дружелюбен.
‚друг он заметил ‚аравву, на которого как раз падала полоса света из
приоткрытой двери, и разразилсЯ хохотом.
-- ќтот болван тоже тут! -- заорал он. -- Ѓегал, ђим поджигал! ‚от
дурень! Ђ вы еще врете, будто не вы поджигали! …го схватили, как раз когда
он бросилсЯ с головней к складу горючего -- ЉаЯ ‘ервиЯ складу!
‚аравва не поднимал глаз. ‹ицо у него застыло и не выражало ничего,
только побагровел шрам под глазом.
Ћстальные узники разглЯдывали его с изумлением. ’ут никто его не знал.
Ћни-то думали, он преступник, чужой какой-то, его и допрашивали отдельно.
-- Ѓыть не может, -- перешептывались они.
-- —его -- не может? -- удивилсЯ тюремщик.
-- Ќе может он быть христианином, -- отвечали ему. -- …сли все правда,
что ты про него сказал.
-- Ќет? Ќе может? „а это собственные его слова. Њне говорили, которые
схватили его. Ћн и на допросе призналсЯ.
-- Њы его не знаем, -- бормотали они смущенно. -- …сли б он был из
наших, мы б его знали. Ђ мы в первый раз его видим.
-- Ѓудет вам прикидыватьсЯ! Џогодите-ка, сейчас полюбуетесь! -- € он
подошел к ‚аравве и повернул у него на шее бирку. -- Ќате! ѓлЯдите! ќто что
-- не вашего бога имЯ, а? џ каракулей этих не разбираю, но разве не так, а?
—итайте-ка сами!
Ћни обступили его и ‚аравву и, потрЯсенные, рассматривали надпись на
оборотной стороне бирки. Ѓольшинство не могло ее разобрать, но кое-кто
шептал в тревоге:
-- €исус •ристос... €исус •ристос...
Ќадзиратель перевернул бирку и торжествующе оглЯдел лица вокруг.
-- Ќу, теперь что скажете, а? Џо-вашему, он не христианин? ‘ам небось
показал это судье, да еще объЯвил, что он не кесарев раб, а бога этого,
какому вы молитесь и которого давно вздернули. Ќу вот, и самого его
вздернут, тут уж Я об заклад побитьсЯ могу. € вас всех, между прочим, тоже!
•оть вы-то куда ловчее, вот только не повезло вам, объЯвилсЯ между вами
дурак, сам далсЯ нам в руки и объЯвил, что он, мол, христианин!
“хмылЯЯсь, он обвел глазами их потерЯнные лица и ушел, заперев за собою
дверь.
‘нова они обступили ‚аравву и засыпали его вопросами. Љто он? Ќеужели
христианин? Љ какому же он принадлежит братству? € неужели он действительно
поджигал?
‚аравва ничего не отвечал им. ‹ицо у него было совсем серое, и старые
глаза глубоко прЯтали взглЯд.
-- •ристианин! „а вы что -- не видели, надпись-то перечеркнута!
-- Џеречеркнута? €мЯ ѓоспода -- перечеркнуто!
-- Ќу да! ‚ы же сами видели!
Љое-кто, правда, все заметил, но они не подумали о том, что могло это
означать. —то же это означало?
‚от один потЯнул к себе бирку и принЯлсЯ снова разглЯдывать, и, хоть
совсем потускнел свет, они разглЯдели, что чьей-то, бесспорно, сильной рукой
с помощью ножа четко, грубо, крест-накрест перечеркнуто имЯ.
-- Џочему перечеркнуто имЯ ѓоспода? -- спрашивали они. -- ‡ачем? —то
это значит? ’ы что -- не слышишь? —то это значит?
Ќо ‚аравва не отвечал ни единого слова. Ћн сидел, свесив голову,
позволЯл им делать что хотЯт с его биркой, но не отвечал ни единого слова.
€х все больше дивил и возмущал этот человек. ‚ыдает себЯ за христианина, но
не может такой быть христианином! ‚иданное ли дело! Ќаконец кто-то пошел за
стариком, который сидел поодаль во тьме застенка и не принимал никакого
участиЯ в общем переполохе. ‘ ним поговорили, скоро он поднЯлсЯ и подошел к
‚аравве.
Ѓыл он крепко сложен и, хоть спина уже слегка согнулась, все еще очень
высок ростом. ‚олосы у него были длинные, но поредели и совсем побелели, как
и низко свисавшаЯ на грудь борода. ‚се в нем вызывало почтение, но был он
кроток, и синие глаза глЯдели открыто, почти по-детски, хоть мудрость
старости стоЯла в них.
‘перва он долго вглЯдывалсЯ в ‚аравву, в его старое, опустошенное лицо.
Џотом как будто вспомнил что-то и качнул головой.
-- ќто же так давно было, -- сказал он, оправдываЯсь, и опустилсЯ рЯдом
с ним на солому.
Ћстальные, те, кто стоЯли вокруг, изумлЯлись. Ќеужели высокочтимый отец
знает этого человека?
Ђ он, безусловно, его знал, это сразу стало Ясно, едва он заговорил. Ћн
спрашивал у ‚араввы, как прошла его жизнь. € ‚аравва рассказал о том, что
выпало ему на долю. Ќе все, конечно, куда там, но так, что тот многое понЯл
и о многом мог догадатьсЯ. Љогда он понимал что-то, о чем ‚аравва умалчивал,
он только задумчиво кивал головой. Ћни •орошо поговорили, хоть ‚аравва не
привык никому доверЯтьсЯ, да и теперь он доверЯлсЯ старику только отчасти.
Ќо он отвечал тихим, усталым голосом на вопросы старика и даже смотрел
иногда в детские умные его глаза и в старое, морщинистое лицо, которое тоже
не пощадили годы, но совсем иначе, чем лицо у ‚араввы. Њорщины врезались в
него глубоко, но все равно лицо было другое, оно будто светилось покоем.
Љожа была почти белаЯ, и щеки запали, может, оттого, что зубов уж не много
осталось. Ђ вообще он почти не изменилсЯ. € говорил он в точности как
когда-то, и тот же был у него простой, бесхитростный выговор.
‚ысокочтимый старик узнал постепенно, отчего перечеркнуто имЯ ѓосподне
и отчего ‚аравва помогал поджигать ђим -- он хотел помочь им, помочь
‘пасителю спалить этот мир дотла. ѓорько покачал головой старик, услышав
такое. € спросил у ‚араввы, как мог он поверить, что это они, христиане,
разжигали пожар. ќто же все приказал сам Љесарь, и это ему помогал ‚аравва.
-- ’ы помогал властителю мира сего, -- сказал он. -- ’ому, про которого
значитсЯ у тебЯ на бирке, что он твой хозЯин, а вовсе не ѓосподу, чье имЯ у
тебЯ перечеркнуто. ‘ам того не ведаЯ, ты служил законному своему владельцу.
Ќаш Ѓог есть ‹юбовь, -- прибавил он тихо. € он взЯл в руку бирку,
болтавшуюсЯ на седой волосатой груди у ‚араввы, и горестно посмотрел на
перечеркнутое имЯ своего ѓоспода и “чителЯ.
Џотом он выпустил ее и тЯжко вздохнул. Ћн понЯл, что такаЯ уж у ‚араввы
пластина, и носить ему ее до конца, и ничего, ничего нельзЯ тут поделать. €
он понЯл, что ‚аравва тоже это понимает, он прочел это в робких, одиноких
глазах.
-- Љто это? Љто он? -- закричали все наперебой, когда старик поднЯлсЯ с
места. ’от не хотел отвечать, хотел уклонитьсЯ. Ќо они так наседали, что ему
пришлось уступить.
-- ќто ‚аравва, тот, кого отпустили вместо “чителЯ, --сказал он.
‚ полном недоумении оглЯдывали они чужака. Ќичто не могло сильней
удивить их и возмутить.
-- ‚аравва, -- шептали они. -- ‚аравва-отпущенник!
ќто не умещалось у них в голове. € глаза их блестели во тьме гневом.
Ќо старик их утешил.
-- ќто несчастный человек, -- сказал он, -- и мы не вправе судить его.
‘ами мы полны изъЯнов и пороков, и не наша заслуга, если ѓосподь милует нас.
Њы не вправе судить человека за то, что у него нету Ѓога.
Ћни стоЯли потупЯсь и словно не смели взглЯнуть на ‚аравву после этих
слов, страшных слов. Њолча отошли они от него и опЯть сели там, где сидели
раньше. € старик нехотЯ, вздыхаЯ, пошел следом за ними.
Ђ ‚аравва опЯть осталсЯ один.
’ак сидел он потом один все дни в застенке, в стороне и отдельно от
всех. Ћн слышал, как они пением славили Ѓога, как поверЯли друг другу мысли
о смерти и о жизни вечной, котораЯ их ожидала. € когда вынесли приговор, они
еще больше говорили про это. Ћни верили, и не было в них никакого сомнениЯ.
‚аравва слушал их речи, но крепко задумавшись. Ћн тоже думал о том, что
предстоЯло ему. ‚споминал он и человека на Њасличной горе, который разделил
с ним тогда хлеб и соль и который давно уже умер снова и давно уже скалитсЯ
мертвым черепом в вечную тьму.
†изнь вечнаЯ...
Ђ был ли какой-то смысл в той жизни, что прожил ‚аравва? ‚рЯд ли. Ќо
ведь он ничего про это не знал. € не ему это было решать.
Џоодаль, в кругу своих, сидел седобородый старик. Ћн их слушал и
беседовал с ними на неповторимом своем галилейском наречии. Ђ то вдруг
умолкал, подперев ладонью большую голову. Њожет, вспоминались ему родные
берега ѓеннисаретские, где он хотел бы лежать после смерти. Ќо не в его это
было воле. Ћн повстречал на дороге “чителЯ, и тот сказал ему: "‘ледуй за
мной". € ничего другого ему не осталось. Ћн смотрел прЯмо перед собой
детским взглЯдом, и старое, морщинистое лицо излучало великий покой.
€ вот повели их на распЯтие. €х сковали цепЯми по двое, но ‚аравве не
хватило пары, и он шел последним, не скованный ни с кем. Џросто так
получилось. € еще получилось, что распЯли его на самом дальнем кресте.
‘обралась большаЯ толпа, и, пока все кончилось, прошло много времени. €
все это времЯ распЯтые обнадеживали и утешали друг друга. Ќо никто не утешал
‚аравву.
‘пустились сумерки, и зрители разошлись, истомившись долгим стоЯнием.
„а все и умерли уже.
’олько один ‚аравва висел еще живой. Љогда он почувствовал, что пришла
смерть, котораЯ всегда так страшила его, он сказал во тьму, словно бы к ней
он обращалсЯ:
-- ’ебе предаю Я душу свою.
€ он испустил дух.

Last-modified: Tue, 24 Dec 2002 13:35:02 GMT
Ћцените этот текст: