рЯдок. Љогда  дошли до
места, разгорЯченнаЯ толпа обступила Яму, а стражник повел девушку вниз. ‚сЯ
Яма была завалена  камнЯми, и там, внизу, они были  темны от старой,  черной
крови.
     Ќачальник  стражи  велел  всем  молчать,   и  глашатай  первосвЯщенника
прокричал приговор  и причины  его и  добавил, что  тот, кто обвинил, должен
первым бросить  камень. Џотом слепого подвели к краю и растолковали ему, что
надо делать. Ќо он про это и слушать не хотел.
     --  ‡ачем  мне кидать в нее камень?  Љакое  мне до нее дело? „а Я  и не
видел ее никогда!
     Ќо когда  ему наконец внушили,  что таков порЯдок  и от него никуда  не
денешьсЯ, он пробормотал хмуро:
     -- Ќу что ж.
     ‚ руку ему вложили камень, и он бросил его во тьму. ‘нова попробовал --
и снова  без толку, ведь он понЯтиЯ не имел, где его цель,  он просто бросал
камни во тьму, а тьма повсюду  была одинаковаЯ. ‚аравва, который стоЯл с ним
рЯдом и до сих пор не спускал  глаз с той, внизу, теперь заметил, как кто-то
подоспел  к  слепому  на  выручку.  “  человека  этого было суровое, старое,
высохшее лицо  и на лбу заповеди завета, зашитые в кожаные мешочки. Љнижник,
наверное. Ћн навел руку слепого на цель, чтобы казнь  продолжалась. Ќо опЯть
ничего не  вышло. Љамни  пролетали мимо. ЏриговореннаЯ стоЯла  внизу, широко
раскрыв сиЯющие глаза, и ждала, что будет.
     Џраведный муж наконец потерЯл  терпение, он наклонилсЯ, поднЯл  большой
острый  камень  и изо  всех своих  старческих сил запустил им  в девушку. Ћн
сразу попал очень точно, она пошатнулась и  как-то беспомощно вскинула тощие
руки. ’олпа взревела восторженно,  а праведник, наклонЯсь вперед, смотрел на
свою работу, видимо  очень довольный. ‚аравва сделал  к нему  шажок,  слегка
приподнЯл  на нем плащ  и всадил нож  ловкой, привычной рукой. ‚се случилось
так быстро, что никто ничего не заметил. €м было не до того: они  целились в
жертву, швырЯли камни.
     ‚аравва протолкалсЯ к краю  и увидел, как ‡аЯчьЯ  ѓуба  внизу, шатаЯсь,
прошла немного вперед, распростерла руки и крикнула:
     --  Ћн  пришел!  Џришел!.. џ  вижу! ‚ижу его! -- Џотом  она  рухнула на
колени, она будто схватилась за чью-то полу,  прогнусавила: -- ѓосподи,  как
же мне свидетельствовать о тебе? Џрости менЯ, ѓосподи, и помилуй...
     ђухнула на окровавленные камни и испустила дух.
     Љогда все кончилось,  те, кто  стоЯл поближе, увидели, что один человек
лежит мертвый, другой же пробежал виноградниками и скрылсЯ в оливковой роще,
что вела  к долине Љедрона. ‘тражники кинулись за ним следом, искали, но  не
нашли. Ѓудто землЯ поглотила его.

     * * *
     Љогда настала ночь, ‚аравва вернулсЯ к Яме и спустилсЯ в нее. Ћн ничего
не  видел  в  потемках  и  пробиралсЯ  ощупью.  ‚ самом  низу  он  нашел  ее
растерзанное тело, почти погребенное под камнЯми, которые еще  долго швырЯли
в нее, уже мертвую. Ћна была такаЯ маленькаЯ и легкаЯ, что почти не отЯгчала
ему руку, пока он нес ее по круче и дальше, во тьму.
     —ас за часом нес ее  ‚аравва. ‚ремЯ от времени останавливалсЯ и садилсЯ
отдохнуть, положив мертвую  рЯдом с  собою во тьме. Џотом облака рассеЯлись,
вызвездило, а скоро взошла луна, и стало все видно. Ћн сидел и смотрел на ее
лицо, которое,  странное дело, почти не  было повреждено. €  бледней оно  не
стало, чем при жизни, куда уж бледней. ‘овсем прозрачное. € шрам над верхней
губой стал такой незаметный, будто и неважно вовсе, есть у нее шрам или нет.
„а оно и было неважно -- теперь-то.
     Ћн  вспомнил, как он тогда сообразил  ей сказать, будто любит ее. € как
он  ее взЯл  -- нет, про это лучше  не думать... Ќо когда  он сказал ей, что
любит, -- сказал длЯ того, чтобы не выдала и чтобы слушалась, -- как тогда у
нее просветлело лицо!
     Ќе привыкла слышать такое... Ћн просто осчастливил ее тогда, а ведь она
небось  догадалась,  что это  вранье. €ли  не догадалась? ’ак ли, нет  ли, а
своего  он добилсЯ: она прибегала к нему каждый день, носила еду -- хватало,
чтоб  не умереть с голоду, --  ну и сама  она с ним ложилась, чаще даже, чем
было нужно ему, и он  ее брал, потому что рЯдом  не было женщины, брал, хоть
его корежило от ее гнусавого голоса и он просил, чтоб она говорила поменьше.
Ќу, и когда нога зажила, он, конечно, ушел. Ђ как же еще?
     Ћн оглЯдел  пустыню, расстилавшуюсЯ  перед  ним,  покинутую и мертвую в
мертвом лунном  свете. ‚о  все стороны тЯнулась  она такаЯ, он знал это.  Ћн
знал пустыню, он, не глЯдЯ, всю ее видел.
     "‹юбите друг друга"...
     Ћн снова всмотрелсЯ в ее лицо. Џотом поднЯл ее и опЯть пошел в гору.
     Ћн  шел верблюжьей  и овечьей  тропой  через  пустыню €удейскую к земле
Њоавитской. ’ропа была  почти не видна, но помет животных, а  то их скелеты,
обглоданные  шакалами, обозначали ее повороты. ’ак  шел  он полночи,  и  вот
тропа побежала вниз, и он знал, что теперь уже близко. Ћн пробралсЯ по узким
ущельЯм и вышел  словно в другую  пустыню, еще покинутей  и  мрачней.  ‡десь
продолжалась  тропа,  но  ‚аравва  присел  отдохнуть,  он  измучилсЯ  тЯжким
спуском. „а он и почти добралсЯ.
     …ще  удастсЯ  ли ему найти  или придетсЯ  просить  старика? ‚аравве  не
хотелось  идти  к  старику,  лучше  бы  обойтись  без  него.  ‘тарику небось
непонЯтно будет, зачем ‚аравва ее принес. „а и самому ‚аравве разве понЯтно?
Љакой в этом прок?  Ќо тут ее дом, он подумал. …сли где-то есть у нее вообще
дом... Ќи за что бы ее не упокоил ѓалгал, и в €ерусалиме бы бросили ее псам.
Ђ это  нехорошо.  •отЯ -- не все ли  равно? ЉакаЯ  разница? Ќу, принес он ее
сюда, где она жила, где ее  гнали и где лЯжет она в тот же гроб,  в  котором
лежит  младенчик. …й-то  какаЯ польза?  Џросто  ему захотелось  это  длЯ нее
сделать. Ќелегко это -- порадовать мертвого.
     €  зачем ей понадобилсЯ €ерусалим?  ‡ачем свЯзалась с этими  полоумными
пустынниками,  у  которых одно  на  уме -- грЯдет великий мессиЯ,  всем надо
спешить  в град божий? ‘лушалась  бы лучше  старика -- и никогда бы с ней не
случилось такого.  ‘тарик -- тот не собиралсЯ сниматьсЯ с  места, говорил: с
него  хватит, сколько раз уж он надеЯлсЯ,  и все зазрЯ, уже  многие выдавали
себЯ за мессию. Џочему же этот окажетсЯ истинным? Ђ она -- нет,  сумасшедших
послушалась.
     € лежит -- растерзаннаЯ, мертваЯ. €з-за него. Ђ он -- истинный?
     €стинный, да? ‘паситель мира? ‘паситель  рода человеческого? ’ак почему
же ей-то  он не помог? „опустил, чтоб ее из-за него побивали камнЯми? ђаз он
спаситель, почему же ее он не спас?
     …му  это  было  легче легкого, если б  он захотел. Ќо нет,  ему подавай
страдание, самому  страдать и чтоб другие страдали. € еще  ему  надо, чтоб о
нем свидетельствовали. "‚от Я и свидетельствовала о тебе, как ты повелел"...
"‚осстал из царства мертвых, чтобы свидетельствовать о тебе"...
     Ќет, не по душе  ‚аравве был этот  распЯтый. ‚аравва его ненавидел. ќто
он  ее  убил.  ‘ам потребовал  от  нее  жертвы и  следил  за нею,  чтобы  не
увернулась. ‚едь  он  был даже там, в  Яме,  она его видела, она шла к нему,
тЯнула к нему руки, просила выручить, хватала его за полу --  а он и пальцем
не шевельнул,  чтобы  ей помочь.  €  это --  ‘ын Ѓожий!  ‹юбЯщий ‘ын  Ѓожий!
‘паситель мира!
     ‘ам-то  ‚аравва  хоть прикончил того, кто бросил в  нее  первый камень.
•оть это он сделал. ’олку, в общем-то, мало. Љамень уже пролетел, уже попал.
‘овсем никакого толку. Ќо все равно. ‚се равно ‚аравва его прикончил.
     Ћн обтер ладонью  свой кривой  рот  и  про себЯ усмехнулсЯ. Џотом повел
плечами и встал. ЏоднЯл свою  ношу, раздраженно, будто уже  от  нее устал, и
зашагал дальше.
     Ћн  миновал скит старика,  он  его  тут же узнал, запомнил с того раза,
когда  набрел на  него  случайно. € он стал вспоминать, как  они  шли, когда
старик  вел  его  к гробу младенчика.  Џещеры прокаженных были  тогда  у них
слева, а  полоумных пустынников -- те впереди, только они туда не дошли. „а,
он все вспомнил, хотЯ  сейчас,  в  лунном свете, место выглЯдело по-другому.
‚от здесь они  спускались  по склону, и  старик еще рассказывал, что ребенок
родилсЯ мертвый, потому что был проклЯт в материнской утробе, и он похоронил
его сразу,  ведь  все,  что рождаетсЯ мертвым, нечисто. "ЏроклЯтие  плоду во
чреве  твоем"...  Њать  -- та прийти не могла, зато потом она часто у  гроба
сидела... ‘тарик говорил, говорил...
     ‡десь, что ли? ЉажетсЯ, здесь... Ђга, вот он, этот камень...
     Ћн отвалил камень  и  уложил  ее рЯдом с иссохшим  младенчиком.  “ложил
разбитое тело так, будто старалсЯ,  чтобы  ей  было поудобней,  и напоследок
взглЯнул на лицо и на шрам над верхней губой; теперь это было неважно. Џотом
он снова придвинул камень, сел и оглЯдел пустыню. ЏустынЯ, он думал,  похожа
на  царство мертвых,  а она уже там, он отнес ее туда. € где  лежит  человек
после  смерти  --  вовсе  неважно,  но она  лежит  рЯдом  со  своим иссохшим
младенчиком, не где-то еще. Ћн сделал все длЯ нее, что мог,  подумал ‚аравва
и косо усмехнулсЯ, почесываЯ рыжую бороду.
     "‹юбите друг друга"...

     * * *
     Љогда он вернулсЯ к своим, никто не узнавал в нем прежнего ‚аравву, так
он  переменилсЯ.  ’е  двое,  которые  тогда  были в  €ерусалиме, рассказали,
правда, что он стал странный какой-то, да и немудрено: его столько держали в
застенке и  чуть не распЯли. Ќаверно, скоро  пройдет. Ќо  нет,  не прошло, а
давно уж пора бы. ЌепонЯтно, в чем тут причина, но он стал на себЯ непохож.
     ‚ общем-то, он  всегда был чудной, никогда не поймешь, что  он  думает,
что затевает, но сейчас дело другое, сейчас он стал им совсем как чужой и на
них смотрел тоже, кажетсЯ, как на чужих, будто впервые видит.  ЋбъЯснЯют  ли
они ему свои планы -- он их не слушает и сам никогда слова не вставит. Ѓудто
ему все равно. Ћн, конечно, участвовал в набегах на караванные пути в долине
€ордана,  но  как-то без  интереса,  и  толку от  него  было  немного.  …сли
встречалась опасность,  он от нее не то чтобы вовсе увертывалсЯ, но близко к
тому.  Њожет,  тоже  от  безразличиЯ, кто  его знает.  …му  будто  ничего не
хотелось.   Ћдин   только   раз,  когда   грабили  обоз   с   десЯтиной  длЯ
первосвЯщенника, собранной  с жителей €ерихона, он вдруг осатанел от Ярости,
изрубил  обоих  из храмовой  стражи, которые  охранЯли  этот обоз.  ‡ачем --
непонЯтно,  те  и не думали сопротивлЯтьсЯ, сразу  сдались,  как  увидели их
перевес. Ђ потом он еще  надругалсЯ  над  трупами, и все решили,  что это уж
слишком. Ћни и сами ненавидели  стражников, всю эту первосвЯщенникову свору,
но мертвые -- достоЯние храма, а храм -- достоЯние бога. €м стало чуть ли не
страшно, что он так обошелсЯ с мертвыми.
     Ђ  вообще  никогда  не  выказывал он  охоты  выполнить что-нибудь,  как
каждому из них подобало, будто бы их дела вовсе не  касались его. „аже когда
они напали на римских  солдат на  €ордане,  у переправы, он и то  не  больно
старалсЯ, -- а  ведь это  они едва  не  распЯли его, и остальные разъЯрились
тогда  не на  шутку, всем до  единого перерезали глотки  и  тела побросали в
реку. Ќикто,  конечно, не сомневалсЯ, что он ненавидит притеснителей  народа
господнЯ ничуть  не  меньше других, но, если бы  все повели  себЯ с такой же
прохладцей, им бы в ту ночь, конечно, несдобровать.
     ЌепонЯтнаЯ перемена.  Џотому  что если кто  среди  них и был  настоЯщий
храбрец, так это ‚аравва. Ћн замышлЯл, бывало,  самые отчаЯнные набеги,  и в
деле всегда он был первым. „лЯ него не было невозможного, все ему удавалось.
€з-за его отваги и умной головы они во  всем на него полагались и привыкли к
тому, что планы ‚араввы всегда приносЯт удачу. Ћн стал у них почти главарем,
хоть они не признавали главарей и никто не любил ‚аравву.  Њожет, из-за того
все  и  вышло.  €з-за  того, что он был чудной  и нравный, не такой, как они
сами. Ћни так в нем и не разобрались, он осталсЯ длЯ них чужим. Џро себЯ они
знали  все,  а вот  про ‚аравву  почти ничего  и,  странное дело,  потому  и
надеЯлись  на ‚аравву.  Ћни даже побаивались его  и  из-за  того еще  больше
втайне на  него надеЯлись. •отЯ нет, конечно, все вышло из-за его храбрости,
и ума, и успеха во всем, что он затевал.
     Ќу  а  теперь  --  кому  нужен  главарь,  которому  вовсе  не   хочетсЯ
верховодить  и вообще не хочетсЯ ничего? Љоторому бы только сидеть у входа в
пещеру,  глазеть  на долину €ордана и  дальше, на море,  называемое Њертвым?
Љоторый смотрит на тебЯ таким непонЯтным взглЯдом, что оторопь  берет? ‚ечно
молчит, а если заговорит с тобою, ты еще больше уверЯешьсЯ, что  он какой-то
чудной. Ѓудто мысли его далеко где-то. „аже тошно. Њожет, все потому, что он
пробыл так долго в €ерусалиме, что его чуть не распЯли? „а его  как будто  и
вправду распЯли, и уж потом, после этого, он вернулсЯ к своим.
     ‘ ним  было тошно. Ћни были сами не рады,  что он здесь,  что вернулсЯ.
…му здесь было не место. ‚ главари он стал  вовсе негоден -- а на что же еще
годен ‚аравва? ‚ыходит, он вообще ни  на  что не  годен? „а, странное  дело,
выходит, что так!
     ‚едь  если вспомнить хорошенько,  он  не всегда  был  тем,  кто ведет и
решает,  тем  отважным,  безоглЯдным ‚араввой,  которому  все нипочем  --  и
опасность,  и смерть. Ћн  не  был таким, пока …лиаху не  оставил у  него под
глазом этот  шрам. „о того он вовсе  не был таким  уж храбрым,  скорее  даже
наоборот. ‚ общем-то, все это помнили.  Ђ тут  вдруг он стал мужчиной. Џосле
того как  …лиаху  тогда  коварно напал на него и, видно,  хотел убить, и они
схватились в отчаЯнной  схватке, и ‚аравва сбросил  могучего, страшного,  но
уже старого, отЯжелевшего  …лиаху в пропасть  у входа в  пещеру. Њолодой был
проворней,  он был гибкий, и старый  боец при  всей  своей силе не  мог  его
одолеть,  зрЯ он  это  затеЯл. € зачем? ‡а что он всегда ненавидел  ‚аравву?
Ќикто так и не понЯл. Ќо все знали, что он всегда ненавидел ‚аравву.
     ’огда-то ‚аравва и сделалсЯ  у них главарем. Ђ до тех пор в нем не было
ничего приметного. Ћн стал  мужчиной только после  того, как  заработал свой
шрам.
     ’ак они говорили, говорили -- шептались.
     Ќо того  не знали они, и  никто  не знал,  что …лиаху, которого они так
хорошо помнили, был ‚аравве отцом. ќтого никто не  знал, никто не мог знать.
Њать  его была  моавитЯнка, ее захватили  в плен,  когда ограбили караван на
пути  к €ерихону, и  все  они вдоволь натешились ею, а  потом  ее продали  в
€ерусалим, в веселый дом. Љогда же  там заметили, что ей скоро родить, ее не
захотели держать, и она разрешилась на улице,  там ее и нашли мертвой. Ќикто
не знал, от кого ребенок, и сама бы она не сказала, а сказала бы только, что
проклЯла его  в утробе и  исторгла, ненавидЯ небо  и землю и  ’ворца  неба и
земли.
     Ќет,  никто ничего про  это не знал. Ќи те, кто шептались в  пещере, ни
сам  ‚аравва, который сидел у входа, и заглЯдывал  в  пропасть, и смотрел на
выжженные горы Њоава и на бескрайное море, называемое Њертвым.
     ‚аравва  и не думал про …лиаху, хотЯ  сидел на том самом месте,  откуда
сбросил его тогда.  Ќевесть по какой причине,  а  вернее сказать,  вовсе без
всЯкой причины -- он вспомнил про мать распЯтого ‘пасителЯ, про  то, как она
стоЯла и  глЯдела  на  своего  пригвожденного  сына, на того,  кого  родила.
‚спомнил ‚аравва ее глаза без слез, ее крестьЯнское, грубое лицо, не умевшее
выразить ее скорби, или, может, она  не  хотела  показывать свою скорбь  при
чужих? € еще он вспомнил ее корЯщий взор,  который она  бросила, проходЯ, на
него, ‚аравву. Џочему именно на него? Ѓудто некого больше корить!
     Ћн часто думал про  ѓолгофу,  про то, что тогда  случилось. € про  нее,
мать того, другого...
     Ћн смотрел  и  смотрел на горы по ту  сторону  Њертвого морЯ,  как тьма
падает на них, на землю Њоавитскую.

     * * *
     Ћни ломали  головы,  как бы им от него избавитьсЯ. Њечтали освободитьсЯ
от  ненужной,  досадной  помехи,  не видеть  мрачного лица,  которое наводит
тоску, убивает всЯкую  радость. Ќо как к этому  приступитьсЯ? ‚друг взЯть  и
сказать, что он им больше не нужен, стал лишний, что ему лучше уйти? Љто ему
такое выскажет? Ќикому особенно  не  хотелось. Ђ честно признатьсЯ, никто не
осмеливалсЯ. ’ак глубоко в них засел глупый, нелепый страх, или  как  там ты
это ни назови.
     € они продолжали шептатьсЯ  о том, что  он им надоел, что они не  любЯт
его, никогда не любили, может, это из-за него им изменила удача, вот недавно
они  потерЯли двоих, да и какаЯ уж тут удача --  со смертником. ѓлухаЯ, ЯраЯ
неприЯзнь  наполнЯла пещеру, и  почти  ненавистные  взглЯды  устремлЯлись из
полутьмы к  тому,  кто сидел и сидел одиноко  над пропастью, будто  обручник
дурной судьбы. Љак от него отделатьсЯ?
     €  вот однажды на рассвете он  просто исчез. …го нигде не было.  ‘перва
решили, что он повредилсЯ в уме и бросилсЯ с утеса или  в него вселилсЯ злой
дух  и  туда его толкнул.  Њожет,  это  дух …лиаху так  расквиталсЯ  с  ним?
Ћбыскали дно  в том  месте, где когда-то подобрали разбитое тело …лиаху,  но
‚араввы  там  не  нашли.  €  нигде вообще не нашли следов ‚араввы. Ћн просто
исчез.
     €м сразу полегчало, и они вернулись в  свое гнездо на крутой  горе, уже
раскаленной солнцем.

     * * *
     „альше  о судьбе ‚араввы, о  том,  куда подевалсЯ он и как  жил  после,
покуда был еще крепким мужем, никто ничего не знает с определенностью.  €ные
думают, что после исчезновениЯ  он  удалилсЯ  в пустыню, в пустыню €удейскую
либо  ‘инайскую,  и  там   предалсЯ  одиноким  раздумьЯм  о  мире  Ѓожием  и
человеческом.  „ругие,  напротив,  говорЯт,  будто  он  ушел   к  самарЯнам,
ненавидЯщим храм иерусалимский, и свЯщенство, и книжников, и что будто бы во
времЯ праздника пасхи  у них  на свЯтой горе при заклании агнца видели,  как
он, преклонив колено, ожидает восхода над ѓаризимом.
     Ђ  кое-кто  с  точностью  утверждает,  что  большую  часть  времени  он
просто-напросто был главарем разбойников на склонах ‹ивана, ближних к ‘ирии,
и жестоко расправлЯлсЯ  и с иудеЯми,  и  с христианами, если те попадались к
нему в руки.
     € никто, как уже сказано, не знает точно, что тут правда, а что -- нет.
Ќо  зато  определенно  известно,  что  уже  на  шестом  десЯтке он,  проведЯ
несколько  лет  в  медных  рудниках,  принадлежавших римскому  наместнику  в
Џафосе,  стал  рабом у него же  в доме.  ‡а  что схватили его  и приговорили
работать в рудниках  -- а страшней наказаниЯ не придумать, -- неизвестно. Ќо
удивительно  не то, что он туда  попал, а то,  что,  побывав  в этом аду, он
вернулсЯ к жизни, хоть и рабом. ’ут, однако, замешаны особые обстоЯтельства.
     Ѓыл он теперь морщинист  и сед, но после всего, что выпало ему на долю,
до странности  хорошо  сохранилсЯ. Ћн на диво скоро  оправилсЯ и  снова стал
могуч, почти как  в прежние времена. ‚ыйдЯ из копей, он был  похож скорее на
мертвеца: тело иссохло  и  глазницы,  без взглЯда, пусты, как  два  иссЯкших
колодца.  Љогда  же глаза снова стали глЯдеть на белый свет, взглЯд сделалсЯ
еще  тревожней, чем  прежде, сторожкий, как у собаки, будто загнанный, но по
временам  в  нем еще вспыхивала  та ненависть, с  какою  мать  проклЯла  все
творение,  когда  рожала ‚аравву. €  совсем незаметный уже шрам у  него  под
глазом опЯть багровел, сбегаЯ к седой бороде.
     Ќе будь он сделан из такого прочного теста, ни за что бы ему не выжить.
’ут ему следовало благодарить …лиаху и моавитЯнку, ведь это они подарили ему
жизнь. Ђ  ведь оба  не  любили, оба ненавидели его.  „а и  друг друга они не
любили.  ‚от как мало значит любовь. Ќо сам  ‚аравва не  знал, чем обЯзан он
тем двоим, которые, ненавидЯ, обнимали друг друга.
     Ћн  попал в  большой дом, где  было много рабов. ‘реди них был высокий,
неуклюжий,  тощий  армЯнин  по  имени  ‘аак.  €з-за  своего  роста он  вечно
сутулилсЯ.  ѓлаза  у  него  были  большие, чуть  навыкате  и  такие  черные,
распахнутые, горЯщие, что и  он весь  как будто горел. €з-за белых, коротких
волос и словно выжженного лица казалось, что он старик, на самом же деле ему
едва  перевалило за сорок. Ћн тоже побывал в  копЯх. ‚се годы  провел он там
вместе с  ‚араввой  и  вместе  с  ‚араввой сумел  оттуда  выбратьсЯ.  Ћднако
оправитьсЯ он так и не смог. €зможденный, седой  как лунь, он будто носил на
себе  вечную отметину  каторги, и лицо его  было как  пепелище. Љазалось, он
испытал что-то такое, о чем и не ведал ‚аравва. „а так оно и было.
     „ругих рабов очень занимали эти двое, выбравшиесЯ оттуда, откуда  никто
обычно не выходил живым, им бы хотелось послушать их рассказы. Ќо те молчали
о  своем  прошлом. ‚ообще  они держались  особнЯком  и между собой  почти не
разговаривали,  и  непонЯтно,  что  объединЯло их. Ђ  они  были  неразлучны.
ЉажетсЯ странно. Ќо  они усаживались  рЯдом  во времЯ  еды  или отдыха, а по
ночам ложились рЯдом на соломе, потому что в копЯх были скованы одной цепью.
     €х сковали  сразу же, как только  доставили с материка. ђабов  с самого
начала сковывали по двое, и  с тех пор  эти  двое  всегда работали  в  шахте
рЯдом. € уже нельзЯ было им разлучатьсЯ, и эти рабы-близнецы наизусть  знали
друг  друга  и доходили  часто  до бешеной ненависти. ‘лучалось, они свирепо
набрасывались друг  на „руга без всЯкой причины, лишь оттого, что их сковали
вместе в аду.
     Ќо эти двое,  казалось,  ладили и  даже помогали  друг  другу  выносить
невзгоды. Ќередко они вели разговоры  и тем облегчали тЯжелое бремЯ каторги.
‚аравва, понЯтно, был не очень-то разговорчив, но он внимательно слушал, что
ему говорил  другой. Ћ себе они вначале не распространЯлись,  оба молчали  о
своем,  у  каждого были тайны, которые не хочетсЯ поверЯть, и  немало прошло
времени,  пока они кое-что  друг о  друге узнали. Ћднажды,  скорее, случайно
выЯснилось, что ‚аравва  еврей и родом  из города, называемого  €ерусалимом.
‘аак встрепенулсЯ  и тотчас засыпал его вопросами. ѓород этот, казалось, был
ему хорошо знаком, хоть  он никогда не бывал даже близко. Ќаконец он спросил
у ‚араввы,  не  знал ли тот  о равви, который там  жил и  творил,  о великом
пророке, в которого многие верЯт.  ‚аравва понЯл, о ком речь, и ответил, что
да, он слыхал про такого. ‘аак стал расспрашивать дальше, но ‚аравва ответил
уклончиво,  что не  знает почти  ничего. Ќу  а видел он его  своими глазами?
ѓм... в общем-то, видел. ‘аака,  кажетсЯ, потрЯсло, что  ‚аравва  его видел.
Џотому что  немного погодЯ он снова спросил, правда ли это. € ‚аравва  снова
ответил, нехотЯ, через силу, что да, он видел его.
     ‘аак уронил кирку. Ћн стоЯл,  глубоко  задумавшись, стоЯл, ошеломленный
тем, что выпало ему на долю. ‚се длЯ него вдруг  переменилось, он был едва в
состоЯнии постичь  эту новость. ахта переменилась. ‚друг  переменилось все.
Ћн был скован одной цепью с тем, кто видел Ѓога.
     ’ут  его  огрел  бич надсмотрщика,  тот  как  раз проходил  мимо.  ‘аак
согнулсЯ под ударом,  будто  так можно его  избежать, и стал рьЯно орудовать
киркой.  Љогда мучитель пошел наконец дальше, ‘аак обливалсЯ кровью и трЯссЯ
всем своим длинным телом. Љ нему не сразу вернулсЯ дар речи. Ќо лишь  только
он  смог говорить, он спросил у ‚араввы, когда ему  привелось видеть равви и
где. Ќаверное, в храме, в свЯтилище? Ќе тогда ли, когда тот говорил про свое
грЯдущее   царство?   €ли   в   другой  какой-нибудь   раз?  ‘перва  ‚аравва
отмалчивалсЯ. Ќо потом он нехотЯ проговорил, что видел его на ѓолгофе.
     -- ѓолгофа? —то еще за ѓолгофа?
     ‚аравва сказал, что это такое место, где распинают преступников.
     ‘аак притих. Ћпустил глаза. Џотом, очень тихо, он проговорил:
     -- ‚от, значит, где...
     ’ак  впервые  зашла  у них  речь о распЯтом равви, о котором  они потом
говорили так часто.
     ‘аак  хотел  побольше  услышать  о  нем, о  свЯтых словах,  которые  он
говорил, о великих  его чудесах.  Ћн и сам знал,  что его распЯли, как же не
знать. •орошо бы ‚аравва рассказал ему и кое-что другое.
     ѓолгофа... ѓолгофа... ‘транное, чужое имЯ,  а  ведь  он  давно  про нее
знал, сколько раз уже приходилось ему слушать о том, как ‘паситель умирал на
кресте и какие великие чудеса совершились тогда. Ћн спросил у ‚араввы, видел
ли тот завесу в храме после того,  как она  разодралась надвое. € гора  ведь
тоже треснула, он это видел, наверное, раз он сам там стоЯл?
     ‚аравва  отвечал,  что,  может, так все и было,  но  он ничего этого не
заметил.
     -- € ведь мертвые вышли из гробов! ЏоднЯлись  из царства мертвых, чтобы
свидетельствовать о нем, о его силе и славе!
     -- „а... -- сказал ‚аравва.
     -- € ведь всю  землю объЯла  тьма, когда он испустил дух? Ђ-а,  вот это
‚аравва видел. ’ьму он видел.
     ‘аака, кажетсЯ, просто осчастливил ответ  ‚араввы,  хотЯ  его  угнетали
мысли о страшном месте  казни;  он  так и  видел расколотую  гору,  а на ней
крест,  а  на  кресте --  приносимого  в  жертву  ‘ына ЃожиЯ.  „а,  конечно,
‘пасителю надлежало страдать и умереть, так надлежало ему, чтобы нас спасти.
„а, конечно, хоть понЯть это  невозможно. Ќо ‘ааку отрадней представлЯть его
во славе,  в собственном  его царстве, где все  совсем  иное,  непохожее  на
здешнее. €  лучше бы ‚аравва, скованный с ним одной цепью, увидел  ‘пасителЯ
где-то еще, не на ѓолгофе. € почему он именно там его видел?
     --  Љак странно, -- сказал он ‚аравве, -- что ты увидел его именно там.
€ почему ты там оказалсЯ?
     Ќо на это ‚аравва ему не ответил.
     ‚ другой раз  ‘аак  спросил, правда ли, что  ‚аравва  раньше,  до того,
никогда его не видел. ‚аравва ответил не  сразу. Ќо потом он сказал, что был
он и  во  дворе  претории, когда  осудили равви,  и  рассказал, как все было
тогда.  ђассказал про  странное  сиЯние, в котором  увидел  равви.  ‘аак так
обрадовалсЯ, услыхав про это сиЯние. € ‚аравве  не захотелось объЯснЯть, что
все получилось из-за того, что  он вышел  тогда  из застенка  и его ослепило
солнце.  ‡ачем? Љакой от этого прок ‘ааку? Љому вообще от этого прок? ‚от он
и  не стал ничего  объЯснЯть  и осчастливил ‘аака, и  ‘аак  просил еще и еще
рассказывать про это чудо.  ‹ицо  у ‘аака сиЯло, счастье будто  передавалось
‚аравве, они  будто делили счастье.  € всЯкий раз, как  ‘аак просил ‚аравву,
тот рассказывал о своем чудесном видении, и всЯкий раз будто снова видел тот
давний и странный свет.
     Џрошло  немного  времени,  и  он  поведал  ‘ааку,  что  был  свидетелем
воскресениЯ  “чителЯ.  Ќет, он  не видел,  как  тот воскрес. Ќикто  этого не
видел.  Ќо он видел, что  ангел слетел  с неба, простерши руку, как копье, и
одетый  огнем,  как ризою. €  копье отвалило камень от  гроба, оно вонзилось
между камнем и скалой, рассекло их. € ‚аравва увидел, что гроб пуст...
     ‘аак  слушал  не  дыша,  не  сводЯ  больших  доверчивых глаз с ‚араввы.
Ќеужели?  Ќеужели  жалкий,  грЯзный  раб  все  это видел?  Ќеужели  при  нем
совершилось  великое чудо,  чудо из чудес? „а  кто же  он?  € за что ему-то,
‘ааку,  выпала  эта  милость: он скован одной  цепью  с  человеком,  который
испытал такое, был так близок к ѓосподу?
     Ћн стал  сам не свой от счастьЯ  при этом известии и понЯл, что пора  и
ему раскрыть свою тайну, уже невозможно  скрыватьсЯ. Ћн осторожно оглЯделсЯ,
удостоверилсЯ, что рЯдом  -- никого, и шепотом  пообещал ‚аравве кое-что ему
показать. Ђ потом повел ‚аравву к светильнику на выступе каменной стены  и в
дрожащем  пламени показал ему свою бирку  раба, которую носил на шее. “ всех
рабов были такие бирки, и  на них нарезано хозЯйское  тавро. ‡десь, в копЯх,
на бирках у всех было тавро ђима, они были государственные рабы. Ќо на бирке
‘аака,  на оборотной  стороне, оба  различили странные, таинственные  знаки,
которых  ни один из них не мог понЯть. ‘аак объЯснил, что это имЯ распЯтого,
‘пасителЯ,  ‘ына  ЃожиЯ.  ‚аравва  недоуменно  разглЯдывал  странные,  будто
колдовские,  нарезки, но ‘аак шепнул,  что значат они только одно: он, ‘аак,
принадлежит ‘ыну Ѓожию, он  его раб. € он разрешил ‚аравве  потрогать бирку.
‚аравва долго стоЯл и держал ее в руке.
     ‚друг им показалось, что идет  надсмотрщик. Ќет,  ошиблись, и снова оба
склонились над странной надписью. €  ‘аак поведал ‚аравве, что она у него от
одного  грека.  Ћн был христианин и тоже раб, этот грек, и  он рассказал ему
про ‘пасителЯ, про его царство, которое скоро начнетсЯ, и научил его верить.
‘аак  свел с  ним знакомство  у плавильных печей.  ’ам  никто не выдерживает
больше  года.  ѓрек  и года  не  выдержал,  и,  когда он испускал  дух, ‘аак
расслышал  в палЯщем  жару шепот: "Ќе  оставь  менЯ, ѓосподи".  Ђ потом  ему
обрубили ноги, так легче  снимать колоды, и тело  швырнули в  огонь  --  там
всегда так  поступают  со  всеми. ‘аак думал, и  у него  будет такаЯ судьба,
другого  не ждал. Ќо скоро часть рабов,  и ‘аака тоже, перевезли сюда, здесь
понадобилось много рабов.
     Ќу вот, теперь ‚аравве известно, что  он христианин, что  он раб Ѓожий,
-- так заключил ‘аак и доверчиво посмотрел на ‚аравву.
     Ќесколько дней после этого ‚аравва был  тих и задумчив. Ђ потом спросил
у  ‘аака странно дрогнувшим голосом, не вырежет ли он ту же надпись и у него
на бирке.
     ‘аак  с  готовностью  обещал   постаратьсЯ.   Ћн,   правда,  не   знает
таинственных знаков, но ведь он может смотреть на свою бирку...
     Ћни выждали, и, как  только  прошел  надсмотрщик, ‘аак острым  осколком
камнЯ  при тусклом свете светильника  стал старательно  нацарапывать  знаки.
Ќелегко было его непривычной руке воспроизводить непонЯтные очертаниЯ, но он
очень старалсЯ, чтоб  они выходили точно такие же. Њного  раз он прерывалсЯ:
то  подходил  кто-то,  то  им  это  казалось, --  но  наконец  надпись  была
закончена, и оба решили, что  вышло очень хорошо.  Ћба молча смотрели каждый
на свою нарезку, на таинственную надпись, котораЯ была непонЯтна им, но, они
знали, означала имЯ распЯтого и что  они его рабы. Ђ потом оба  бросились на
колени в горЯчей молитве своему ѓосподу, ‘пасителю всех несчастных, Ѓогу.
     Ќадсмотрщик  увидел их  издали,  они лежали прЯмо  возле светильника  и
ничего  не замечали, так  забылись в молитве. Ћн накинулсЯ на  них, исстегал
чуть не до  смерти.  ‚от надсмотрщик оставил их наконец,  и  ‘аак  рухнул на
землю.  Ќо  нет, тот вернулсЯ опЯть,  опЯть стал  стегать ‘аака  и  заставил
поднЯтьсЯ. ЉачаЯсь, валЯсь друг на друга, рабы снова стали работать.
     ’ак  впервые  пострадал ‚аравва за распЯтого,  за бледнотелого  равви с
безволосой грудью, которого распЯли вместо него.
     ли годы. „ень за днем. Ћни бы и не  различали дней, но каждый вечер их
заталкивали спать вместе с сотнЯми других, точно так же изможденных работой,
и они понимали: настала ночь.  Ќикогда их не выпускали  на волю. Ѓескровные,
словно тени, год за годом жили они в полутьме, внизу, в царстве мертвых, где
путь  освещали  только  светильники да  редкие  печи.  —ерез  вход  в  шахту
пробивалсЯ слабенький свет, и там,  наверху, они  видели  что-то, может быть
небо.  Ќо  земли,  того мира,  которому  прежде  принадлежали, они не видели
никогда. ’ут же, у входа, им опускали еду -- в корзинах и в грЯзных корытах,
чтоб жрали, как звери.
     “  ‘аака  было  горе.  ‚аравва перестал с  ним молитьсЯ. Ќесколько  раз
помолилсЯ, после того как  попросил тогда вырезать имЯ ‘пасителЯ у  себЯ  на
бирке, и вот  перестал. € сделалсЯ еще молчаливей, совсем странный какой-то,
непонЯтный. ‘аак ничего  не понимал. ’ут  голову сломаешь. ‘ам-то он молилсЯ
по-прежнему, но  ‚аравва только отворачивалсЯ, будто даже смотреть на это не
хочет.  Џравда,  вставал  он,  однако, так, чтоб  заслонить ‘аака,  пока  он
молитсЯ,  чтоб ему не  мешали  молитьсЯ.  ‚ыходит, хотел  помочь? Ќо сам  он
никогда не молилсЯ.
     Џочему?  €з-за чего?  ‘аак недоумевал.  Џросто загадка. ‚ообще  ‚аравва
стал длЯ него загадкой. Ћн-то  думал,  что так хорошо его знает, что они так
близко сошлись с ним тут, в подземелье, в этом аду, особенно после того, как
несколько  раз  вместе  молились.  € вдруг он понЯл,  что  совсем  не  знает
‚аравву, ничего про него не  знает, хоть неотделим от него. € порой странный
человек у него под боком казалсЯ ему совершенно чужим.
     „а кто же он такой, в самом деле?
     Ћни  по-прежнему разговаривали, но  уже  вовсе не  так, как  раньше,  и
‚аравва теперь отворачивалсЯ, когда они говорили друг с другом. ‘ааку больше
не  случалось  увидеть  его глаза. „а и видел  ли  он их когда-нибудь?  …сли
подумать -- видел он их или нет?
     ‘ кем же скован ‘аак одной цепью?
     ‚аравва больше  не рассказывал о своих  видениЯх. Ђ  что  это было  длЯ
‘аака,  какаЯ потерЯ, даже и передать  нельзЯ. Ћн пробовал  сам представлЯть
себе  все, кое-как вспоминать.  ‹егко ли? Ќет, получалось  не  то --  как же
иначе... ‘ам-то ‘аак никогда не  стоЯл рЯдом с  ‹юбЯщим,  и окружавший  того
свет не слепил ‘аака. ‘ам он не видел Ѓога.
     € пришлось  ему  довольствоватьсЯ  памЯтью  о чем-то чудесном,  что  он
увидел когда-то глазами ‚араввы.
     Ѓольше всего полюбилось  ему видение  пасхального утра, пылающий ангел,
бросающийсЯ вниз с небес, чтобы вызволить  ѓоспода из царства мертвых. Љогда
Ясно себе представишь такое, точно знаешь, что он,  конечно, воскрес, что он
жив.  € скоро он вернетсЯ и утвердит на земле свое царство,  как столько раз
обещал. ‘аак в этом нисколько не сомневалсЯ, был в этом совершенно уверен. €
тогда позовут на волю всех, всех, кто томитсЯ в шахте. € сам ѓосподь  станет
у входа, он встретит рабов, освободит от цепей, и все они сразу войдут в его
царство.
     Љак  мечтал  об этом ‘аак!  € всЯкий раз, когда их созывали кормить, он
смотрел из  колодца шахты  вверх  -- не свершилось ли чудо.  Ќо разве отсюда
увидишь мир? Ќеизвестно, что там происходит.  ’ам может всЯкое произойти,  а
ты не узнаешь. Ќо  если б такое вправду случилось, если бы он уже ЯвилсЯ  --
он  бы,  конечно,  их позвал. Ћн  о  них  не забудет,  он не  забудет своих,
вызволит их из царства мертвых.
     Ћднажды,  когда ‘аак  стоЯл  на  коленЯх  и  молилсЯ  на  уступе скалы,
произошла очень страннаЯ вещь.
     Ќадсмотрщик,  совсем  новый  в  шахте,  недавно  сменивший  прежнего их
истЯзателЯ, подошел к ‘ааку сзади так, что тот не видел  его и не слышал. Ќо
‚аравва, который стоЯл рЯдом  с молЯщимсЯ, а сам не молилсЯ,  различил его в
полутьме и шепнул ‘ааку,  что  кто-то  идет. ‘аак  тотчас перестал молитьсЯ,
вскочил и взЯлсЯ за кирку.  Ћн, однако же,  ожидал худшего  и весь согнулсЯ,
заранее подставлЯЯ спину ударам  бича. Љ великому изумлению обоих, наказаниЯ
не  последовало.  Ќадсмотрщик  остановилсЯ,  конечно,  но только  дружелюбно
спросил у ‘аака, отчего тот лежал так, что это значит? ‘аак  еле выговорил в
ответ, что он молилсЯ своему Ѓогу.
     -- Љакому Ѓогу? -- спросил надсмотрщик.
     ‘аак сказал ему, о каком  Ѓоге речь,  и тот молча кивнул,  будто  даваЯ
понЯть,  что  так  он и  думал. € принЯлсЯ  расспрашивать ‘аака  о  распЯтом
"‘пасителе". Ћн уже слышал о нем много странных рассказов. Џравда ли, что он
дал  себЯ распЯть?  €  умер  позорной  смертью  раба? €  после такого -- его
почитают как бога? —удеса,  право слово,  чудеса...  €  отчего  называют его
‘пасителем?  “дивительное имЯ длЯ бога... —то оно значит?..  Ћн спасет  нас?
‘пасет наши души?.. —то за странность?.. ќто еще зачем?
     ‘аак постаралсЯ ему объЯснить. €  надсмотрщик внимательно слушал,  хоть
из  путаных, невнЯтных  речей темного  раба почерпнуть  можно было не много.
€ногда только  надсмотрщик качал  головой.  Ќо слушал все времЯ внимательно,
будто эти нехитрые речи чрезвычайно длЯ него важны. Ќаконец он  сказал,  что
просто  беда, как много этих богов,  от  них  никуда  не денешьсЯ.  € своего
спокойствиЯ ради надо всем приносить жертвы...
     ‘аак отвечал,  что  распЯтый не требует жертв. Ћн требует только, чтобы
ты себЯ самого принес в жертву.
     -- ‘ебЯ? „а как это? —то это значит?
     -- —тобы ты принес себЯ в жертву в его великом горниле.
     -- ‚ его горниле?.. Ќадсмотрщик покачал головой.
     -- ’ы  темный  раб,  --  сказал  он потом,  --  и  говоришь  по  своему
разумению. —то за выдумки? ѓде набралсЯ ты эдаких бредней?
     -- џ слышал эти  слова от грека-раба, -- сказал ‘аак.  -- Ћн всегда так
говорил. Ђ сам-то Я точно не знаю, что это значит.
     --  ’о-то  же.  €  никто  не  знает. Џринести  себЯ в жертву...  в  его
горниле... в его горниле...
     €, пробормотав что-то, чего не разобрали они, он исчез в полутьме между
редкими светильниками, будто сгинул в земных недрах.
     ‘аак с ‚араввой долго  думали об этом  невероЯтном событии. ‚се было до
того странно, невозможно понЯть.  Љак  оказалсЯ здесь такой человек? Ќеужели
он обыкновенный надсмотрщик?  € расспрашивал о распЯтом,  о  ‘пасителе? Ќет,
даже не веритсЯ. Ќо конечно, они радовались оба, что с ними случилось такое.
     ‘ тех пор он часто останавливалсЯ поговорить с ‘ааком. ‘ ‚араввой он ни
разу  не  заговорил.  Ђ  ‘аака  просил снова  и  снова рассказывать о  своем
ѓосподе, о его жизни, и чудесах, и удивительном этом учении, что надо любить
друг друга. € вот однажды надсмотрщик сказал:
     -- џ уже давно  думаю, не поверить ли мне заодно и  в этого  бога,  и в
этого тоже. Ќо как могу  Я поверить в него? Љак поверить во все эти странные
вещи? € как могу Я, надсмотрщик рабов, поклонитьсЯ распЯтому рабу?
     ‘аак отвечал, что да, ѓосподь его умер смертью  раба, но на самом  деле
он истинный Ѓог. …диный Ѓог! € если уверуешь в него, ни в какого другого уже
верить не будешь.
     -- …диный бог! € распЯт, как раб! Љак можно! Ћдин-единственный бог -- и
его распЯли!
     -- „а, -- сказал ‘аак. -- ’ак оно и есть.
     ’от посмотрел на него в великом недоумении  и ничего  не ответил. €, по
своему обычаю покачав головой, ушел и исчез в темноте шахты.
     Ћни  стоЯли и смотрели ему вслед. ‚от  он мелькнул у  ближнего факела и
совсем скрылсЯ от них в темноте.
     Ђ надсмотрщик шел и думал про неведомого  бога, который, чем  больше  о
нем думаешь,  делаетсЯ  непостижимей. ‚друг он правда  единственный  бог?  €
только  ему,  единому,  и  надо  молитьсЯ?  ‚друг  на  всем  свете  и   есть
один-единственный могучий бог, владыка  неба  и земли,  который  проповедует
свой закон повсюду, даже тут, в  подземелье? ‡акон до того удивительный, что
его  никак не поймешь... "‹юбите друг друга"... "‹юбите друг  друга"... Ќет,
невозможно понЯть...
     Ћн остановилсЯ  в черном промежутке между  двумЯ  светильниками,  чтобы
хорошенько поразмыслить.  €  тут  его осенило,  что  ему  надо сделать. Ќадо
вызволить  раба, который верит  в неведомого бога, вызволить из рудника, где
все гибнут,  и  определить  на  другую  работу,  наверху,  под солнцем.  …му
непонЯтен ни бог этот, ни тем более его учение,  невозможно такое понЯть, но
раба он вызволит. Љак будто сам Ѓог повелел ему это.
     €  в  первый же  раз,  когда  он  поднЯлсЯ  наверх,  он  пошел прЯмо  к
надсмотрщику, у которого в ведении были рабы, обрабатывавшие  принадлежавшие
руднику  земли. ’от,  человек со  свежим крестьЯнским  лицом, но  с  мокрыми
большими губами, выслушав, дал понЯть, что это длЯ него нежелательно, раб из
шахты  ему  не  нужен. Ќа  самом  деле в рабах  у него  была  большаЯ нужда,
особенно в ту пору, во  времЯ пахоты, потому  что  волов не хватало. Ќо нет,
снизу он  никого  не  возьмет.  Ћни все  никуда не  годЯтсЯ, от них никакого
толку, да и другие  рабы не хотЯт  с ними знатьсЯ --  что им делать  тут, на
земле? € все-таки в конце концов он уступил  старшему -- просто удивительно,
как тот умел поставить всегда на своем. € старший вернулсЯ в шахту.
     Ќа другой  день он дольше обычного  говорил  с ‘ааком про  его Ѓога.  Ђ
потом сказал ему, как он насчет него распорЯдилсЯ. …му надо только назватьсЯ
стражнику у входа в шахту, и с него снимут колодки  и отделЯт его от второго
раба. Ђ потом  его  поднимут наверх  и отведут к тому, под  чьим  началом он
будет отныне работать.
     ‘аак  смотрел  на  него,  не  верЯ  своим  ушам.  Ќеужели  это  правда?
Ќадсмотрщик подтвердил, что да, это правда и,  возможно, так повелел сам Ѓог
‘аака, чтоб свершилась волЯ его.
     ‘аак прижал руки  к груди и  стоЯл, не говорЯ  ни слова.  Ќо  потом  он
выговорил, что не может разлучитьсЯ с товарищем, потому что у  них один Ѓог,
одна вера.
     Ќадсмотрщик очень удивилсЯ и посмотрел на ‚аравву.
     -- Ћдна вера? ‘ этим? Ќо он же никогда не встает на колени, не молитсЯ!
     -- „а, -- отозвалсЯ ‘аак. --  ’ак-то оно, может, и так. Ќо он еще ближе
к  Ѓогу. Ћн стоЯл возле него, возле креста,  когда тот  мучилсЯ и  умирал. €
видел вокруг  него сиЯние, и видел, как  огненный  ангел отвалил  камень  от
гроба, чтобы помочь  Ѓогу выйти из  царства мертвых. ќто он открыл мне глаза
на его славу.
     Ќадсмотрщик только  покачан  головой и  искоса  поглЯдел на ‚аравву, на
этого  малого  с шрамом на щеке, который никогда не смотрел человеку в лицо,
вот и  сейчас отвернулсЯ. Ќеужто такой принадлежит богу  ‘аака? ‚озможно ли?
Ќет, не нравилсЯ ему этот ‚аравва.
     € ему совсем не хотелось его вызволЯть из шахты. Ќо ‘аак повторил:
     -- џ не могу с ним разлучитьсЯ.
     Ќадсмотрщик что-то бормотал про себЯ  и долго искоса глЯдел на ‚аравву.
Ђ потом нехотЯ согласилсЯ, чтобы  все было так, как хочет ‘аак, чтобы  им не
разлучатьсЯ. Ђ сам пошел от них прочь, в свое одиночество.
     € вот в  условное  времЯ ‘аак  и ‚аравва Явились к страже  у входа,  их
освободили от  цепей  и  поднЯли из шахты. €  когда  они  оказались наверху,
увидали  солнце, сиЯвшее над  горами,  от  которых шел дух лаванды и  мирта,
увидали весеннюю зе