ащают мельничное колесо. Ќо мельничиха
недовольна,  она сердито кричит мужу, мол, куда это его понесло. Ћн, однако,
в этом  вое  и грохоте ее не слышит; Я поворачиваюсь  к  ней спиной и выхожу
вслед  за  мельником  в маленькую дверцу. ‘тупаю  на  узкие мостки, мокрые и
скользкие, с  трудом удерживаю  равновесие  и делаю еще несколько осторожных
шагов.
     Џораженный,  Я глубоко  перевожу  дух.  ‡десь  и  вправду  есть на  что
посмотреть. Њельничное колесо с его старыми, осклизлыми лопастЯми производит
поистине  дьЯвольскую музыку, извлекаЯ ее из темной массы низвергающейсЯ под
ним  воды.  ѓрохот и  вой  оглушают менЯ, и Я невольно вцеплЯюсь в  какую-то
торчащую тут  балку, мокрую  и холодную. †утковато  стоЯть вот  так  вот над
мрачным потоком, грозно ревущим  у тебЯ под ногами, но вместе с  тем это так
грандиозно и  необыкновенно  -  просто дух  захватывает.  џ  счастлив и дышу
глубоко-глубоко, впиваЯ речную свежесть и  прохладу,  и глЯжу вниз, на реку,
бурЯЯщую  в узкой теснине меж крутых берегов. ’еперь Я вспоминаю, что, когда
ехал  через лес, Я слышал  вдалеке шум  плотины,  и Я  еще  тогда удивлЯлсЯ,
почему река нигде не попалась мне на глаза. € вот она наконец передо мной, Я
вижу  ее во всем  ее величии:  она как сумасшедшаЯ кидаетсЯ на  берега,  она
бурлит и ревет, но не пенитсЯ, воды ее все времЯ темны и мрачны.
     Ќаконец  Я  оглЯдываюсь, ища глазами мельника. Ћн сидит на корточках  в
самом конце мостков  и смазывает  мельничное колесо.  ‘траннаЯ  картина. ќта
голова на напрЯженно вытЯнутой вперед шее, со свисаюищм на лоб клоком черных
волос,  с  отвислыми  усами  выглЯдит  ужасно смешно в  беспредельной  своей
серьезности. ќтот здоровенный детина все времЯ разговаривает сам  с собой, Я
ничего не  слышу,  только вЯжу, как  шевелЯтсЯ  у него губы. Ќа  фоне  всего
остального  он ЯвлЯет собой  довольно  комичное зрелище. џ  отворачиваюсь  и
снова глЯжу вниз, на несущийсЯ под ногами поток. ‚се больше смеркаетсЯ. ‚ода
в конце концов становЯтсЯ непроглЯдно черной.
     Ќаконец,  балансируЯ  на  скользких  мостках, Я возвращаюсь обратно.  €
думаю: как-то там мельничиха? ’ак Я и знал: она по-прежнему важно похаживает
вокруг своих жерновов,  все такаЯ  же толстаЯ и круглаЯ. ‡авидев  менЯ,  она
приветливо улыбаетсЯ. Ќо Я вижу, что она недовольна. Ћна спрашивает, что это
мы там так долго делали. џ  отвечаю, что там такое великолепие,  что  просто
невозможно заставить  себЯ уйти, и спрашиваю, а почему она не захотела пойти
с нами. Ћна говорит, что  доски такие скользкие,  а кроме того, ей просто не
протиснутьсЯ через эту  узкую дверцу.  €  тут, взглЯнув  на нее,  Я  начинаю
хохотать,  ничего не  могу с тобой поделать. Ќо она и не думает конфузитьсЯ.
Ћна медленно  поглаживает себЯ по жирным лЯжкам  и  бросает на менЯ какой-то
такой  взглЯд, что Я терЯюсь,  не  понимаЯ  толком,  что бы он мог означать.
Џотом  она  спрашивает,  а  почему муж не  идет,  чем он там  занимаетсЯ. Ћн
смазывает колесо, отвечаю Я непринужденно, будто это самаЯ естественнаЯ вещь
на  свете. ’огда, нетерпеливо  мотнув  головой,  она  идет к  двери. ‚ысунув
голову  в  темноту,  она окликает  его. Ќо он, видно, не  слышит. Ћна  снова
окликает, он не поЯвлЯетсЯ. ’огда Я иду ей на помощь. џ заглЯдываю поверх ее
головы  и вижу, что мельник сидит как сидел,  смазываЯ колесо. ‚ид у него  в
этой позе на корточках такой дурацкий; что Я не могy удержатьсЯ от смеха. Њы
кричим  уже  наперебой. Ќо  он будто  оглох  и  ослеп. Њельничное колесо так
грохочет во  тьме, что делаетсЯ как-то  даже не по себе. Ђ  он  все сидит  и
смазывает колесо. Њы  снова кричим, уже  в  два голоса.  Ћн не  двигаетсЯ  с
места.  ’огда  она с такой силой захлопывает  дверь,  что  отдаетсЯ по всему
дому,  и  запирает  ее  на  засов. Ќо вскоре  после  этого  она  снова  сама
любезность - будто ничего и не произошло. „а ведь между нами двумЯ и вправду
ничего такого не произошло. Ћна ведь  только  на  мужа сердита.  Њы начинаем
говорить с ней о том о сем, о том, какаЯ прекраснаЯ погода стоит,  в  общем;
обо всЯкой чепухе, о какой обычно говорЯт люди,  когда им не о чем говорить.
“ нее, однако,  такой вид; будто разговор этот ей очень интересен. Ќаконец Я
говорю, что нам пора прощатьсЯ, Я  не могу больше  терЯть времени,  мне надо
ехать дальше. Ћна удивленно смотрит на  менЯ и спрашивает, как  это  Я  себе
представлЯю, что значит ехать дальше? Ќу, дальше,  говорю Я, Я хочу сказать,
что  до  темноты мне  предстоит еще проехать порЯдочный  путь. Џуть? говорит
она.  Ќо  здесь ведь дорога кончаетсЯ.  Љак  так?! восклицаю  Я,  совершенно
ошеломленный.  „альше  дороги нет? Ћна утвердительно кивает. Ћна  складывает
руки  на  животе, и все лицо ее расплываетсЯ в добродушнейшей улыбке. Ќу да,
дальше дороги нет, повторЯет она, здесь конец дороги.
     џ неприЯтно поражен. Ђ Я-то думал, что еду правильно! Ќет, нет, говорит
она и снова показывает в широчайшей улыбке два своих клыка. Ќа самом-то деле
вам надо было свернуть у маленького перекрестка в лесу миль так за пЯтьдесЯт
отсюда, там вам надо  было свернуть  налево. Ђ потом  повернуть  направо,  и
опЯть налево,  и опЯть направо, и  еще  раз  направо,  а потом налево.  џ не
выдерживаю: о ѓосподи! Ћна добавлЯет: это и есть правильнаЯ дорога, да разве
ее отыщешь.
     џ, повторЯю, неприЯтно  поражен.  Ќо она  менЯ дружески  утешает. ‡десь
ведь  так  хорошо,  так что ничего страшного. џ,  мол,  могу  спокойно у них
переночевать,  а  завтра  с утра  пораньше вернутьсЯ и  попытатьсЯ  отыскать
дорогу. Ђ они уж постараютсЯ, чтобы мне было хорошо и удобно, все тут к моим
услугам.  € у  них есть комнатка в мансарде, спитсЯ там замечательно,  можно
проспать хоть до полуднЯ.
     џ  невольно  тронут  ее радушием, хотЯ  и  огорчен,  что терЯю  столько
времени.  Џоразмыслив,  Я  говорю  спасибо  и  принимаю  ее  приглашение.  Ђ
вообще-то даже интересно переночевать на такой вот старой мельнице в  лесной
глуши, где все так удивительно и необычно, - приЯтное маленькое приключение,
будет потом что вспомнить. € как  хорошо в самом деле чего-нибудь перекусить
да  и  завалитьсЯ  спать, растЯнувшись на удобной  постели. ‚  общем, все  к
лучшему.
     Ћна ведет  менЯ  темным переходом  в  жилую половину  дома и  открывает
дверь, за которой Я вижу просторную, просто роскошную  комнату. Њы входим, и
она  зажигает свечи, толстые,  желтые  свечи, которые,  представлЯетсЯ  мне,
будут гореть  вечно:  при их  свете все  вокруг  становитсЯ  таким  теплым и
уютным.  Ћна  оставлЯет  менЯ  в  комнате одного,  говорит,  ей  надо  пойти
приготовить ужин. —истые занавески на всех окнах, свежевымытый, отскобленный
до желтизны пол, ослепительной белизны скатерть на огромном столе. ‚се здесь
говорит  о  жизни   здоровой  и  добропорЯдочной.   џ  сажусь,  располагаюсь
поудобнее,  чтобы  насладитьсЯ  охватившим  менЯ довольством.  Њне здесь так
хорошо,  так  покойно.  Љ  тому  же, признатьсЯ,  Я  здорово проголодалсЯ  и
предвкушаю, с каким аппетитом Я сейчас поем.
     Ћна приносит  еду.  ‘начала  поЯвлЯетсЯ  горшок каши  и  бочонок  пива,
который  она  ногой  вкатывает в  дверь.  ќто мучнаЯ каша,  густо посыпаннаЯ
сахаром  и  толченой  корицей и  с  солидным  куском  масла посередине,  уже
оплывшим  по  краЯм.  Њы  усаживаемсЯ друг против  друга и едим  до  отвала,
запиваЯ все времЯ  пивом. Њы  съедаем весь горшок. џ тЯжело отдуваюсь. Ћна с
довольным видом утирает рот.
     ‡атем  она  приносит  огромное  блюдо  с  жареным  угрем,  плавающим  в
собственном жиру.  Ћн до  того  жирный,  что дрожит  на  тарелке,  как желе,
ускользаЯ  из-под  вилки,  поэтому  мы  едим прЯмо  руками.  †ир  стекает по
подбородку  за  воротник.  Ћчень вкусно! Ћна съедает  огромное количество. џ
тоже ем  много. џ  сам  удивлЯюсь, что  могу  столько  съесть.  Ћбычно  Я ем
немного. Ђ тут Я словно впервые в жизни действительно ем, по-настоЯщему. Љак
Я ел прежде  -  это и едой-то нельзЯ  назвать. Ђ пива Я пью столько, что сам
удивлЯюсь,  как  не  лопну. Љогда наконец от  угрЯ ничего  не остаетсЯ,  она
приносит следующее блюдо.  ’елЯчье жаркое. –елаЯ гора телЯтины,  за  которой
хозЯйки и не видать, нет; Я чувствую, что больше не  могу. Ќо телЯтина такаЯ
аппетитнаЯ на вид, с такой поджаристой,  золотистой корочкой, что невозможно
не попробовать хотЯ бы кусочек. Ћна накладывает мне немыслимые  кусища. ‘ебе
она берет в два раза больше. Њы едим.
     Њы  едим  молча.  Ќе  произносим  ни  слова.  ’олько  слышно,  как  она
пережевывает  куски своими двумЯ клыками.  €  Я  вижу  ее круглые глаза  без
бровей, взглЯд их Ясен и бесхитростен, у менЯ  же,  наверное,  взглЯд совсем
осовелый. џ чувствую,  как все больше  пьЯнею от еды и пива. ѓлавным образом
от еды, котораЯ таким тЯжелым комом лежит у менЯ в желудке,  что Я буквально
не  могу  пошевелитьсЯ. џ  уже  плохо соображаю.  ‚ голове у  менЯ туман.  €
все-таки  Я  накладываю  еще.  ѓлЯдЯ,  как она  ест,  Я  почему-то  не  могу
удержатьсЯ. џ ем вЯло, насильно проталкиваю в себЯ  жаркое, кусок за куском,
большие куски. Ќаконец телЯтина кончаетсЯ. Ћна придвигает к себе остатки.
     Џокончив  с телЯтиной, она  поднимаетсЯ  и, улыбаЯсь улыбкой заботливой
матери семейства,  снова направлЯетсЯ  на кухню.  ‚ животе у  менЯ свинцоваЯ
тЯжесть. Ћпершись ладонЯми о стол, Я тупо глЯжу вокруг. ‘  трудом поднЯвшись
из-за стола, Я  выпускаю  скопившиесЯ во  мне  газы.  џ пьЯн. Ќо все в  мире
прекрасно. џ совершенно  счастлив. ‚се, оказываетсЯ, очень просто и понЯтно,
все совсем не так, как мне  представлЯлось раньше. џ сижу и думаю о  жизни и
понимаю многое, чего раньше никак не мог  понЯть. ‚се  у менЯ сходитсЯ.  —то
естественно, то и здорЋво, и от этой простой истины становитсЯ  так хорошо и
покойно. џ Ясно чувствую, что как оно есть, так и правильно. џ счастлив.
     Ћна  входит  с новым блюдом. ќто свинина,  лоснЯщийсЯ от  жира  вареный
окорок,  он еле умещаетсЯ на подносе.  џ смотрю на  новое кушанье совершенно
спокойно. Ќе нахожу ничего странного  в том, что опЯть надо есть. Њне теперь
открылсЯ смысл всего сущего.
     Њы садимсЯ. џ ем  совсем не так, как прежде. …м медленно, основательно.
…м,  чтобы  насытитьсЯ.  џ  радуюсь  пище,  по-просту,  непосредственно.   џ
совершенно трезв.
     Њы не произносим ни слова. џ  нахожу, что у нее очень даже  симпатичнаЯ
внешность. ЌастоЯщаЯ деревенскаЯ бабенка, такаЯ, какой ей и положено быть. €
хорошаЯ  хозЯйка.  Њы едим. Љогда  свинина  подходит к  концу, Я,  пользуЯсь
случаем, забираю остатки себе, аппетит приходит во времЯ еды. †ир на тарелке
Я подбираю куском хлеба.
     Ќа  десерт  она  приносит  миндальный торт, среднего,  на  мой  взглЯд,
размера. Ћна  разрезает его на двадцать кусков. Њы накладываем каждый себе и
молча едим. џ думаю про всЯкое разное: торт, с этим своим сладким  миндалем,
очень, по-моему, вкусный. € сытный.
     Љогда  с тортом покончено,  Я встаю из-за стола, задвигаю на место стул
и,  отвесив легкий  поклон  хозЯйке,  благодарю ее. џ благодарю  коротко, но
отменно  вежливо.  Ѓыло  очень вкусно,  говорю Я.  €, прохаживаЯсь  неверной
походкой по  уютной комнате,  потираЯ, сытый и довольный, руки,  Я добавлЯю:
неплохо  бы  сейчас соснуть. …ще  бы, быстро  подхватывает она.  Ћчень  даже
неплохо. € она одаривает менЯ этим своим заботливым материнским взглЯдом.
     € вот она берет  свечу и  говорит, чтобы  Я шел за ней.  Ћна ведет менЯ
узким коридором  и  дальше наверх по  винтовой  лестнице.  џ все  времЯ  иду
вплотную за ее спиной, в каком-нибудь шаге от нее. Ќа лестнице  Я вижу перед
собой  ее широкий зад  с  углублением  посередине. Џросто смотрю и  все, без
всЯких  задних  мыслей. Њы  поднимаемсЯ  в  мою комнату. ќто веселаЯ, уютнаЯ
комната со  светлыми стенами  и  тремЯ большими окнами, они выходЯт на реку,
слышно,  как она  там шумит внизу.  “  стены стоит  поместительнаЯ кровать с
чистыми, только что  из-под утюга  простынЯми. •озЯйка ставит свечу на  стул
подле кровати, трепетные блики ложатсЯ  на  пол. Њне так уютно, так хорошо в
этой комнатке. “ж здесь-то Я  высплюсь всласть.  •озЯйка, заметившаЯ, как  Я
доволен и ублаготворен, снова расплываетсЯ в радушнейшей ухмылке, обнажающей
два  ее клыка, десны между ними совершенно голые, эти челюсти - точно капкан
длЯ лисиц, в любую минуту готовые захлопнутьсЯ. Ќет, она просто великолепна!
Ћна  оправлЯет  постель,  легонько приглаживает,  потом скрещивает руки  под
рудью, так что та выпирает, словно опара из корыта, и спрашивает, не надо ли
мне  еще  чего.  Ќет,  спасибо, отвечаю Я  несколько  растерЯнно. ’огда  она
поворачиваетсЯ  и  идет  к  двери.  Ћбернувшись  на  пороге,  она  еще   раз
спрашивает, уже  более настойчиво,  действительно ли  мне ничего  больше  не
надо,  это  точно? Ќет, нет, спасибо, повторЯю Я, несколько успокоенный. Ћна
желает мне доброй ночи и уходит.
     Љогда она закрывает за собой дверь,  Я начинаю не торопЯсь стаскивать с
себЯ одежду. „вигатьсЯ мне тЯжеловато, Я будто растолстел. џ не тороплюсь, с
удовольствием предвкушаЯ, как Я сейчас улЯгусь в постель и усну. Ќа широких,
чисто вымытых половицах дрожат блики свечи. € вот Я забираюсь под одеЯло.
     Џростыни такие теплые  и  приЯтные. €  все вокруг согревает и нежит.  џ
вытЯгиваю  ноги и коленЯми  ощушаю  легкую,  в  меру,  грубоватость полотна.
—удесное ощущение. џ складываю руки на животе и  смотрю в потолок. ‚се здесь
свежевыбелено и красиво. €  стены, и потолок. ‘веча  освещает комнату теплым
своим светом. —истые белые занавески  на окнах. Ђ внизу под  окнами бурлит и
шумит река, до чего же здесь хорошо и уютно.
     џ лежу и думаю о  жизни, о том;  какаЯ это все же  приЯтнаЯ штука.  ‚се
глубже  погружаюсь  Я в дремоту,  и  все  мне  Ясно  и  понЯтно. џ  думаю  о
мельничихе.  Ћна  стоит  у менЯ  перед  глазами,  такаЯ  всЯ  полнокровнаЯ и
здороваЯ, простаЯ и безыскуснаЯ - воплощение телесного  изобилиЯ и здоровьЯ,
простоты и прЯмодушиЯ. Ѓудь все люди такими, их вполне можно было бы любить.
…да  приЯтной  тЯжестью лежит в  желудке, мне  лень  пошевелитьсЯ. ’ело  мое
блаженствует.  ‚ремЯ исчезает,  и нет ничему ни начала, ни конца. ‚ голове у
менЯ что-то  переворачиваетсЯ.  џ чувствую, что  как-то обалдеваю  от  всего
этого  блаженства,  чудесное  ощущение.  Џотихоньку Я  погружаюсь в  сон.  џ
засыпаю. ‘плю.
     Њного времени  спустЯ, - проходит, мне кажетсЯ,  не один год, - у  менЯ
возникает  такое  чувство,  будто   кто-то  вошел  в  комнату.  џ,   щурЯсь,
приоткрываю  глаза, это,  конечно, она, мельничиха. Ќа  ней уже ничего  нет.
Љогда она идет  к постели,  жирные лЯжки трутсЯ друг  о друга. Ќо  она очень
серьезна,  какаЯ-то  уже   не  такаЯ.   Ќужно  погасить  свет,  говорит  она
решительно; и она садитсЯ на свечу, свеча шипит. „а, конечно, говорю Я, само
собой. Џотом она забираетсЯ в кровать.
     Џо мне как оно есть, так и правильно. џ счастлив.
     џ обнимаю ее за шею. Ћна сразу всЯ обмЯкает. Њы говорим о жизни. Њы обо
всем  думаем  одинаково. Ћна  много говорит о еде, Я тоже.  џ  говорю, что с
первого взглЯда был очарован ее пышным бюстом. Ћна выкладывает мне оба своих
пышных караваЯ. Џосле этого проходит много лет.
     ЊенЯ  все  времЯ клонит в  сон, и Я вполне счастлив. Љак-то Я вспоминаю
про лошадь: что с нею сталось? Ћна съела сама себЯ, отвечает мельничиха, уже
давно. Ђ, говорю Я, вон оно что. џ много думаю о жизни. „умаю о том, как она
щедра и  прекрасна.  ‘вою  мельничиху  Я очень люблю, и времЯ  длЯ  менЯ  не
существует, и нет ничему ни начала, ни конца.  Ђ мельник?  интересуюсь Я. Ћн
смазывает колесо, говорит она. Ќу-ну, говорю Я. € проходит еще много лет.
     џ  наконец просыпаюсь. —то-то глухо гремит вдалеке.  џ сажусь в темноте
на постели, протираю  глаза.  џ  ничего не  вижу, но  слышу,  как что-то там
грохочет  и  грохочет, тЯжко и однообразно.  ќто река. џ снова  ложусь.  ќто
река. Њельничиха храпит.  џ  различаю  все  звуки.  ѓолова  у  менЯ ЯснаЯ  и
трезваЯ. Ћна  лежит, прижимаЯсь ко мне спиной, от этого тепло. Ђ  под окнами
все грохочет  и  грохочет, все сильнее, все  неистовее. Ћт дикого грохота  у
менЯ темнеет в глазах, нет, это невыносимо, Я больше не выдержу.
     џ  вскакиваю. џ кидаюсь  к окну. ђаспахиваю его. ѓрохот Яростно, бешено
обрушиваетсЯ на менЯ, мне нечем дышать, Я бросаюсь вниз.
     ‚ода подхватывает  менЯ, она холоднаЯ  как лед. Ѓурный  поток  увлекает
менЯ за собой. € грохочет, грохочет.  ЊенЯ тащит к мельничному колесу, к его
огромным, обитым железом  лопастЯм. ЊенЯ раздирает на куски, хлещет, пенитсЯ
кровь. Ђ в темноте, в  свете звезд Я вижу мельника, размахивающего в воздухе
руками, рот его  широко  разинут в диком вопле ликованиЯ. ќто грандиозно,  в
экстазе Я испускаю дух. € превращаюсь в ничто.
     ’еперь, когда  Я мертв,  Я ничего больше не знаю. џ  не знаю, в чем был
смысл моей жизни, в чем он вообще  заключаетсЯ. џ просто рассказываю все как
оно было, как Я помню.
     Ћн умолк.
     ’е, кто его  слушал, нашли, что историЯ эта и впрЯмь довольно страннаЯ.
Ћни посудили, порЯдили так и эдак. Џотом и они замолчали, уйдЯ снова в себЯ.
Ђ далеко от них ото всех, совсем в иных  краЯх, сидел недвижно  и  задумчиво
юноша, умерший уже давным-давно. ‹ицо его  было нежно и весь облик  юн, хотЯ
уже  стерт  и невыразителен. Љаждый вечер разговаривал  он  сам  с собою,  и
говорил он так:
     Ћна бродит  там  внизу среди цветов.  Ћна бродит  в лесу  под  большими
деревьЯми и думает обо мне. Ћна сидит у порога дома своего отца и вспоминает
менЯ.
     ‘ейчас  вечер, и  она убегает  и крадетсЯ  по бесшумной  тропе в глухом
лесу,  и спускаютсЯ сумерки.  Ћна  садитсЯ у реки, на  отлогом  берегу,  где
пахнет  цветами лотоса. ’ам она ждет менЯ в наступающих сумерках.  Ћна  ждет
мою светлую лодку, вкруг которой тихонько журчит и поет вода: она ждет тихой
песни  маленьких  волн, и губы  ее улыбаютсЯ  в сумерках. Ћна  знает,  что Я
приду, и пахнет цветами лотоса у  ее ног. Ћна знает, что Я приду, и руки  ее
становЯтсЯ горЯчими от быстрых толчков ее сердца. ‚от сейчас, в сумерках.
     ‹юбимаЯ, сегоднЯ вечером  Я  не приду  к  тебе.  ќтим вечером Я не моту
прийти.  Ќо  завтра  Я  буду с  тобой. ‡автра,  когда  стемнеет,  лодка  моЯ
заскользит вверх по реке под тихое журчанье воды. ‡автра Я буду с тобой.
     Ћн умолк. ’оскливым взором глЯдел он куда-то во тьму.
     …му ответил, как отвечал всЯкий раз, всЯкий вечер, сидевший с ним рЯдом
старый человек с длинными белоснежными волосами:
     ’воЯ любимаЯ умерла. џ сидел и держал ее старую руку в своей, когда она
умирала: это была моЯ мать. ЊоЯ дорогаЯ, нежнаЯ мать.
     Ћна никогда не говорила  о  тебе. Ќо когд ее  не  стало,  Я нашел  твой
портрет, поблекший от времени. Џо нему Я и узнал  тебЯ,  когда  пришел сюда,
чтобы занЯть место рЯдом с тобой.
     Њать  моЯ  была счастлива. Њой отец  был добрым  человеком. Ћн взЯл  ее
замуж совсем молодой,  и она отдала ему свое сердце, потому  что понЯла, что
ты  мертв. Ћна  любила его  всю свою  долгую и счастливую жизнь.  ’еперь она
давно уже мертва. ‚се мы теперь мертвы.
     €  тогда  сказал  юноша,  обратив  на  него свой взор,  горЯщий ровным,
спокойным пламенем:
     ’ы говоришь, моЯ любимаЯ умерла. ЊоЯ любимаЯ не умерла.
     Ќаступает вечер,  и  она  сидит у реки,  на  отлогом берегу, где пахнет
цветами  лотоса. Tам  она ждет менЯ, и спускаютсЯ  сумерки.  Ћна ждет  песню
волн, и ее губы улыбаютсЯ в сумерках. Ћна знает, что Я приду, она знает, что
Я совсем близко.
     —то знаешь ты о любви!
     ‘тарик ответил:
     џ  старый человек.  џ  прожил гораздо  дольше тебЯ, умершего  в  ранней
молодости.  џ  знаю, что любовь - это еще не все, а вот жизнь - это все. „а,
жизнь - это все.
     Ђ теперь все мы мертвы.
     ћноша сказал:
     ‚сЯ моЯ  жизнь была любовь. …динственным моим  делом было любить. Ќичем
другим Я не жил. € если бы мне  подарили вторую  жизнь, Я снова жил бы одной
лишь любовью, любовью к ней, к той, которую любил, и люблю.
     џ искал бы ее у реки. џ искал бы ее в сумерках, там; где она ждет менЯ.
     —то знаешь ты о любви!
     ‘тарик отвечал:
     џ дожил до седых волос. € Я держал ее руку в своей, когда она  умирала,
маленькую, сморщенную руку моей матери.
     —то нам любовь, что нам жизнь, если все мы мертвы.
     €  тогда  юноша  отвернулсЯ  от  него,  но  продолжал  горЯчо  говорить
вполголоса куда-то во тьму:
     ‹юбимаЯ, в  этот  вечер  Я не приду  к тебе, сегоднЯ вечером  Я не могу
прийти.  Ќо  завтра  Я буду  с тобой.  ‡автра,  когда  стемнеет,  моЯ  лодка
заскользит  вверх по реке  к  тебе, туда, где ты ждешь менЯ, где  так пахнут
цветы лотоса.
     ‹юбимаЯ, завтра Я буду с тобой.
     ’ак шептал он во тьме.
     Ќикто уже не отвечал ему, старик сидел  погруженный в свои мысли. Џусто
и глухо было вокруг. Ќо вот откуда-то издалека, из самых глубин тьмы донессЯ
протЯжный,  похожий на  жалобное мычание  звук,  беспредельно жалобный - так
жалуетсЯ, скулЯ, обиженное животное.  Ћни  слышали эти  звуки не впервые, но
что это такое - не знали, это было что-то совсем из другого мира.
     ’о был  человек, живший в незапамЯтные времена. Ћн  сидел на корточках,
тело его  было покрыто волосами, нос приплюснут, а  большой рот  полуоткрыт.
Ќикто не знал,  кто он такой, да  он и сам  не  знал, он  не помнил,  что он
некогда жил. Ћн  помнил только запах, запах большого  леса, смолы и влажного
мха.  € еще запах другого  человека, чего-то  такого  же теплого, как  он, и
вообще такого же, как он.  Ћн не помнил, что это был человек. Џомнил  только
запах.  € вот  он  принюхивалсЯ,  расширив ноздри,  к  окружавшей его тьме и
издавал жалобные звуки, как обиженное животное.  ‘лушать это было неприЯтно.
‚  звуках этих  была такаЯ  душераздирающаЯ тоска,  что  они в  который  раз
содрогнулись.  Ќо он был не из их числа, он  был из какого-то совсем другого
мира. Ћни  жили на  земле  по  законам своего  мира, они  искали, страдали и
боролись, верили и сомневались: они не жаловались, не скулили.
     ‚се надолго замолчали. ‚округ было холодно и пустынно.  Љазалось, стоит
непрогладнаЯ ночь.
     Ђ вот  длЯ  двух  детей,  двенадцатилетнего  мальчика  и его  подружки,
болтавших  без умолку, было утро.  „лЯ них всегда было утро. €м столько надо
было  сказать друг  другу, что они  никого и ничего  больше не слышали  и не
замечали, и все длЯ  них было ново, и все было несомненно. Ћсобенно мальчику
было о чем  рассказать, он торопилсЯ и  перескакивал с одного  на другое, до
того он был  полон  всЯкой  всЯчиной.  „евочка  восхищалась им  безгранично.
Џросто ужас, сколько он всего знает и сколько всего перепробовал, а уж какой
мастер  на  выдумки!  †изнь   его   была  заполнена  до   отказа  и  страшно
увлекательна. ‹етом он ловил сеткой  в озере  щук, в одном  заросшем камышом
заливе,  солнце пекло, листьЯ  камыша  были острые, как нож, а тишина стоЯла
такаЯ, когда даже  дышать боишьсЯ, только под ногами чавкало, потому что дно
было очень илистое. Ћн их столько ловил, этих шук, что еле-еле дотаскивал до
дома, потом он их жарил, и длЯ  себЯ самого, и длЯ других,  кто  хотел есть,
иногда хватало длЯ всего дома, где он жил.
     “ него была еще куча разных дел: но интереснее всего было,  конечно, на
озере. Ћдин раз,  зимой,  это  было в воскресенье, ему пришлось  вытаскивать
одного мальчика, который провалилсЯ  в полынью, потому что лед еще не окреп,
и главное, парень-то был отличный, хорошо, что удалось вытащить, это был его
лучший друг, навернЯка из него потом вышло что-нибудь стоЯщее.
     €  вот  он  про  все на  свете  разведал  и решил  стать морЯком  и все
повидать,  все попробовать.  €  однажды  в  начале  весны  он  соорудил себе
парусник - из доски и рубашки, которую он стащил у отца, потому что она была
побольше размером. Ћн  хотел уплыть  в  другую страну.  ‚етер  был  как  раз
подходЯщий, волны были  такие, что дух захватывало. Ќо  когда  он  доплыл до
середины,  ветер  вдруг  переменилсЯ, чего  он никак не  ожидал.  …го  судно
опрокинулось, и он оказалсЯ в воде. ‡ато было здорово  интересно, и потом он
же сам виноват, что путешествие не получилось. ‚ общем, чего с ним только не
бывало!
     „евочка слушала его с  сиЯющими глазами, она гордилась его подвигами не
меньше,  чем он сам, и страшно  за  него  переживала.  Ћна  подстегивала его
своими ахами и охами и  бесконечными вопросами  и требовала еще и еще. €  он
выкладывал ей еще и еще из неиссЯкаемых своих запасов. ‚от, например, у него
были собственные  кролики и собственный огород, где он выращивал картошку. Ђ
еще он ездил на поезде, целых  три  мили  проехал один. Ђ  еще умел отличать
дождевые облака от обыкновенных, которые длЯ того только и  служат, чтоб ими
любоватьсЯ.  € он знал,  в  какие  часы  восходит  солнце. Ђ еще у него было
ружье, из  него он  стрелЯл  иногда ворон. ’ут  она нашла, что это  все-таки
жестоко. Ќо когда он сказал, что ничего подобного, потому что их просто ужас
сколько  расплодилось,  она согласилась  с  ним.  €  он  знал  названиЯ всех
животных и  птиц  и умел подражать  им и вообще подражать всем звукам, какие
только были там внизу на земле. —его он только ни знал, чего только ни умел!
     ‘ама  она,  конечно,  знала и умела неизмеримо меньше. Ћна только  лишь
играла в ?классики?  и собирала цветы, больше она ничего не умела. Ќу и  что
из того, ведь теперь у нее был он, и она все равно узнала, как все интересно
и весело.
     ‘ловом,  они были счастливы. ‚се было правильно, все устроено как надо.
€  всего было  так  много  что  нечего  было  боЯтьсЯ, что когда-нибудь  оно
кончитсЯ.  Ћни  твердо  знали,  что  им  хватит.  ЋкружавшаЯ  их  тьма  была
расцвечена всем тем, что они взЯли с собой. Ћни были безоблачно счастливы.
     Ќо вот заговорил еще один взрослый:
     Ѓыло утро, Я  пошел  делать загон  длЯ скотины, которую  уже пора  было
выпускать; времЯ было раннее, солнце только всходило. џ шел березовой рощей,
где бегал ребенком, пахло молодой  листвой и  землЯникой  на  знакомых мне с
детства  полЯнках. џ шел и думал обо всем и ни о чем. ел и думал о деревьЯх
и светлеющих прогалинах между ними, все они были мне знакомы.  џ шел и думал
о ней, о той, которую  любил и котораЯ была сейчас дома, в усадьбе, и  ждала
менЯ  и  нашего  первенца, которого должна была  скоро  произвести на  свет.
Љругом пели птицы, куковала кукушка в  горах, где был сосновый бор. џ думал,
что надо собрать землЯники к ужину длЯ жены и малыша. ’ак Я шел, шел и вдруг
услышал  журчанье воды. ќто  был  ручей, мой  старый знакомый. Њальчишкой  Я
соорудил  тут мельницу, и мне захотелось еще раз взглЯнуть на  нее. џ прошел
немного  берегом.  —уть выше  по течению Я увидел камни, на которых поставил
когда-то  свою мельницу,  камни лежали на  месте, но мельница  исчезла,  ее,
конечно,  унесло  водой.  ‚  этом году  было много воды. €  слава богу, рожь
взошла  хорошо. џ думал о тех днЯх, когда ползал здесь мальчишкой по камнЯм,
сколько же времени Я проводил здесь каждой весной. ’ут Я услышал где-то ниже
по  течению  ребЯчьи  голоса.  џ вышел  рано,  времЯ  у менЯ еще было,  и  Я
направилсЯ туда. ђебЯта возились с мельничным колесом, лопасти  у него  были
перемазаны чернилами, им, видимо, не терпелось поставить свою  мельницу, они
аж пыхтели  от  усердиЯ. џ сказал: раньше течение было  сильнее вон там. Ћни
сказали:  теперь  лучше  ставить  здесь.  џ постоЯл, посмотрел. Џотом  через
болотце вышел снова на свою тропу.
     ‘олнце уже хорошо пригревало. џ надрал бересты, сделал коробок и набрал
в него землЯники, полный коробок, Я знал тут места. ‘ам Я уже не очень любил
землЯнику,  не то что в детстве, Я собирал длЯ своих.  € вот Я пришел на наш
выгон.
     ‡емлЯнику Я поставил в траву. ‚ытащил жерди длЯ изгороди, которые завез
сюда еще на прошлой неделе, прихватив березовых веток длЯ обвЯзки: на  нашем
участке этим было не разжитьсЯ; приЯтно пахло  молодой листвой. џ работал до
тех пор, пока солнце не поднЯлось уже высоко в небо.
     џ так рад, что у менЯ было то давнее утро.
     ’ак он говорил, и лицо его все светилось.
     € еще  один  сидел,  занЯтый  своими думами. ќто был  убийца.  Ћн  убил
человека, он шел к этому пЯтьдесЯт лет:  надо  было привыкнуть к этой мысли,
собратьсЯ  с духом.  ‘начала это был  долгий-долгий день, сиЯющий  день  без
конца  и краЯ. Ћн трудилсЯ  при  свете  солнца,  он был мастером по закладке
фундамента, такое уж было у него занЯтие. ‘иЯющий день, казалось, никогда не
кончитсЯ. Ћн любил женщину,  она любила его. “ них родилось  много детей. Ћн
ходил с ними в лес, он рассказывал им про деревьЯ, и про море, и про облака,
и про камни.  „ети подрастали. ‘ыновьЯ стали большими, они мыслили одинаково
с ним. „евочки  думали  обо всем  как  мать.  „альше  - больше. Ћн  отпустил
большую  бороду.  ‘ыновьЯ  тоже стали  бородатые и  говорили  басом, как он.
„евочки повыходили  замуж и нарожали детей. ‘ыновьЯ  тоже.  „альше - больше.
‘олнце  все  сиЯло и  сиЯло, никак  не закатывалось. †ил  на  свете человек,
которого он хотел убить, но длЯ этого было  слишком  светло. € он трудилсЯ и
трудилсЯ, он всегда был счастлив. ‘иЯющему дню не было конца. Ћн облысел, он
купил себе меховую шапку. Ќо был на свете человек, которого он  хотел убить.
€ вот наконец наступил вечер.
     Ћн  крадучись выбралсЯ на дорогу. Ќебо было в тучах.  Ћн осторожно  шел
через поле. ’от,  другой,  был все  времЯ где-то впереди.  Ћн  остановилсЯ и
прислушалсЯ, перепрыгнул  через  канаву, ринулсЯ к лесу, сухие ветки трещали
под  ногами. Ћн шел  на  цыпочках. Џригнувшись. ‡атаив дыхание. ’от, другой,
был совсем близко.
     ЌачалсЯ  спуск.  „орога  стала  узкой,  пошла  оврагом.  ‚етер шумел  в
деревьЯх. ‘тоЯла непроглЯднаЯ тьма.  Ћн  радовалсЯ темноте, расстегнул ворот
рубашки. „орога  становилась  все уже,  спуск все круче.  ‘кользкие камни  и
мокраЯ  палаЯ листва.  Ћн  лег и  пополз. —тобы продвигатьсЯ неслышно.  ’от,
другой, был совсем рЯдом. Ћн тоже полз. ‘лышно было его тЯжелое дыхание. ‘ам
он  полз  не  дыша. € вот он вскочил, прыгнул вперед,  бросилсЯ на него всей
тЯжестью, подмЯл под себЯ. Џотом он вонзил нож себе в грудь.
     ’еперь он сидел здесь и  думал. Ћн опустил лоб на подставленную ладонь,
потом медленно поднЯл голову и недоумевающе поглЯдел вокруг.
     ’от, волосатый, скулил утробным голосом из глубин тьмы.
     џ  жил на  удивительной земле, заговорил  еще  один,  в глубине ее  был
огонь. Њы жили на  земле и  были  счастливы. Њы сеЯли и убирали урожай,  как
делали наши родители, все наши предки во вое времена. Њы выращивали виноград
и зерно в широких долинах, мы сажали оливковые деревьЯ на склонах гор. ‘мысл
жизни был нам Ясен. Ђ теперь послушайте, что Я вам расскажу.
     ‚ домике  близ  самой горы жила „жудитта. Ћ ней-то в общем и пойдет мой
рассказ.  Ћна не  то  чтобы  как-то  отличалась от  других девушек  в  нашем
селении, просто она была красивее всех.  Љогда она шла по тропинке  со своей
корзиной на голове, все вокруг расцветало радостью и  ласточки взмывали выше
к солнцу. Ђ солнце сиЯло  у нас всегда, сколько  наш город себЯ помнил. Ќебо
было высоко и далеко, все вокруг нас было от земли, все земное.
     € „жудитта была всЯ от земли, всЯ земнаЯ, как никто  другой. Љогда  она
шла босиком  по селу, оставлЯЯ на земле след своих больших ступней, она пела
задорнее всех. Ќо вечером, когда девушки, громко болтаЯ и смеЯсь, собирались
у  колодца,  она  клала голову на колени  подруге и  молча слушала,  как они
болтают, груди  у  нее были налитые  и  тЯжелые, как у зрелой  женщины,  она
улыбалась странной улыбкой - нет, счастье еще не пришло к ней.
     ЊенЯ  она полюбила. Њы  любили  друг друга, как дети, настоЯщаЯ  любовь
была нам  еще  неведома. Њы пели  и играли  вдвоем и  взбирались вечерами по
отвесным  кручам  высоко  в  горы,  где  не  было  человеческого  жильЯ.  Њы
забирались так высоко, что  там уже  не  было следов  человека, и однажды мы
заблудились. ‘темнело. €з расщелины скалы пробивалсЯ слабый свет, оказалось,
что там ютитсЯ маленькаЯ хижина из камней и глины, совсем не похожаЯ на наши
жилища. Њы пошли туда, вошли пригнувшись в низенькую дверь. ’ам было тесно и
низко, не  пошевелитьсЯ. …динственное  крошечное  окошко выходило  в сторону
долины. Ќа землЯном полу тлел и дымилсЯ очаг. ‘начала мы ничего  не  видели,
потом различили человеческую фигуру -  то  была согбеннаЯ,  древнЯЯ старуха,
всЯ чернаЯ от копоти и страшно худаЯ - кости да кожа. ‘идЯ на корточках, она
ворошила  угли. “ нее был только один глаз. Њы заблудились, сказали  мы. „а,
сказала  она, будто  уже знала.  ‚идно было,  что она не из  нашего племени,
здесь  было  так тесно  и  странно, и  мне захотелось пocкоpee уйти  отсюда,
захотелось  к себе в долину, к  солнцу  и  деревьЯм, к  домам и  людЯм, но Я
понимал, что обратную дорогу сам Я смогу отыскать только утром.
     Ђ „жудитта  присела  на  корточки  и  стала смотреть  в огонь,  как эта
старуха. Ћна  спросила  старуху,  кто она такаЯ.  ‘таруха  сказала,  что она
никто.  ‡начит,  ты  не  человек?  Ќет,  сказала  старуха, Я охранЯю  людей.
„жудитта сказала: но у тебЯ же только один глаз! „а, сказала старуха, только
один, Я вижу только то,  что истинно,  про все остальное  Я ничего  не знаю.
ђазве  недостаточно видеть  то,  что истинно? спросила  „жувитта.  ‡десь, на
земле, достаточно, сказала старуха. „жудитта сказала: не знаю, как длЯ кого,
а длЯ менЯ этого  достаточно, погадай мне, - и она протЯнула старухе ладонь.
Ћна сидела совсем рЯдом с огнем, босые ступни покраснели  от жара,  большаЯ,
тЯжелаЯ грудь  обрисовывалась  под платьем. џ чувствовал,  что люблю ее, мне
хотелось вырвать ее отсюда, умчатьсЯ с ней во тьме вниз, в долину, к домам и
людЯм,  к солнцу и деревьЯм, Я знал, что найду дорогу даже сейчас, ночью; но
она не слышала и не видела менЯ. ‘таруха взЯла ее руку и долго рассматривала
ладонь. Џотом сказала: ты умрешь родами.
     „жудитта  сделала движение,  чтобы отдернуть  руку, но  только медленно
убрала  ее.  џ почувствовал, что  бледнею, менЯ  всего  трЯсло.  Љаким-то не
своим,  убитым голосом „жудитта  спросила:  почему Я должна умереть? ‘таруха
сказала: жизнь в тебе переполнилась через край.
     Њы  собрались уходить, мы не смотрели друг на друга. Њы стоЯли, опустив
головы, упорно глЯдЯ на огонь. Њы спросили, как нам  дойти  до дому. ‘таруха
объЯснила, - оказалось, отыскать дорогу совсем не трудно. Њы вышли во тьму.
     Њы  молча шли  рЯдом,  мы не  держались за руки,  как обычно. џ никогда
раньше не думал о жизни, просто жил, и все, и что такое любовь, Я не знал. џ
прислушивалсЯ к шагам „жудитты во тьме.
     „орога была крутаЯ.  „жудитта споткнулась о  камень, Я  протЯнул  руку,
чтобы поддержать ее, и коснулсЯ ее руки. џ почувствовал, как Я люблю ее, мне
так хотелось защитить ее от всЯкого зла.
     Њы спускались все ниже и ниже, склон стал  более  отлогим, мы  вышли на
знакомую дорогу. “же настало  утро. „олина раскинулась перед нами необъЯтнаЯ
в  великом  своем изобилии,  солнце  заливало ее,  казалось,  она  уходит  в
бесконечность. € у менЯ будто камень спал с души. џ  остановилсЯ, охваченный
чувством  небывалого  счастьЯ.  џ видел  дом  моего отца, Я видел дома  всех
людей, Я видел деревьЯ  и птиц,  всю  жизнь. € тогда  мне показалось, что  Я
понЯл смысл бытиЯ, понЯл, как все в жизни необъЯтно, светло и прекрасно.
     „жудитта  стоЯла  рЯдом,  она  тоже  смотрела  на  долину.  Ќо смотрела
рассеЯнным, зетуманенным взглЯдом. € вдруг она  прижалась ко  мне  и,  обнЯв
менЯ за шею, повиснув на мне всей  своей тЯжестью, стала  страстно  целовать
менЯ. џ сразу будто опьЯнел, она никогда еше менЯ не  целовала. Ќо, заглЯнув
ей в лицо, Я испугалсЯ и отстранил ее от себЯ. џ чувствовал, как Я люблю ее,
мне  так хотелось уберечь  ее, защитить от себЯ, так хотелось прожить с  нею
всю мою жизнь, жить вместе до самой смерти. Ќо она снова упрЯмо прижалась ко
мне, рывком обнажила свои полные труди, они пахли  молоком, Я задыхалсЯ, она
потЯнула менЯ  за собой, заставила лечь  на землю,  раздвинула ноги, нет,  Я
молил только о жизни, чтоб мы были вместе всю жизнь. Ћна лежала и улыбалась.
‚зглЯд ее  стал тЯжелым, потемнел,  жизнь и смерть  слились в нем воедино, в
этом невидЯщем взглЯде.
     Џотом мы молча встали и пошли к дому.  ‡а всю дорогу мы не сказали друг
другу ни слова.
     „ом моего отца был такой удивительно большой и светлый. џ построил себе
другой. „жудитта  перебралась ко мне. Њы зажили с ней очень  счастливо.  ’от
год  принес мне  вина  больше,  чем  обычно,  и  зерна больше,  и  оливок. џ
основательно подрезал  виноградные лозы, чтобы на будущий год  они еще лучше
уродили, Я тщательно вспахал  наш участок земли; „жудитта забеременела,  она
осторожно обходила полЯ и виноградники.
     ‘нова пришла весна, и она  вот-вот  должна была родить. ќто случилось в
жаркий день, в  полдень. Ћна  не кричала, преодолевала  боль. Љогда  ребенок
родилсЯ, она  была мертва. Љровь у нее была слишком густаЯ, слишком горЯчаЯ,
она требовала ее смерти.
     џ взЯл ребенка на руки. Ћн был  такой  крохотный. џ крепко прижал его к
груди, беспомощно оглЯнулсЯ вокруг.  ‚о всем доме было пусто и тихо,  никого
кроме менЯ. џ стоЯл, раздавленный горем.
     ’ут Я услышал  хор голосов вдалеке. ‹юди пели в унисон - что-то тЯгучее
и монотонное, и голоса их звучали радостно.  џ его сразу узнал,  это древнее
молитвенное песнопение.  џ стоЯл и  слушал.  ‘ опущенной головой вышел  Я на
порог, крепко прижимаЯ к себе ребенка.
     ЊедленнаЯ процессиЯ двигалась по долине. ‚переди шел человек с шестом в
руках,  на  котором красовалось  символическое изображение  мужского  члена,
человек  нес  его, поднЯв высоко к  солнцу, за ним следовали поющие.  ’о был
древний обычай наших  отцов,  так отмечали  наши  предки  этот  день  каждой
весной,  в  пору оплодотворениЯ. џ  стоЯл,  крепко  прижимаЯ к  груди своего
ребенка,  он  был  такой  крохотный.  џ  смотрел  и  смотрел на  бесконечную
процессию, мне странно было видеть это праздничное шествие в такой день.
     ‘олнце  сиЯло  вовсю,  все пели одну и ту  же монотонную песнь счастьЯ,
пели в унисон. џ двинулсЯ им навстречу.
     Џосреди  долины  они  остановились.  џ  остановилсЯ  немного поодаль, Я
чувствовал себЯ посторонним. џ видел моего  отца, Я  видел мою мать, Я видел
всех людей. € Я увидел все деревьЯ и все эти мирные дома в селах, всю жизнь.
     € мне показалось, что Я понЯл смысл  бытиЯ. џ  понЯл,  что  жизни важна
лишь она сама. …й нужны, конечно, и деревьЯ, и  люди, и  цветы,  что  пахнут
повсюду на земле, но нужны лишь вообще - по отдельности ничто ей не дорого.
     “ жизни нет  любви именно к  тебе,  дерево, именно к  тебе, человек,  к
тебе,  цветок, к тебе, качающаЯсЯ на  ветру былинка  -  она любит  тебЯ лишь
постольку, поскольку в тебе она может проЯвить себЯ самое.
     ЏроЯвив же себЯ, она тебЯ уже больше не любит и спокойно уничтожает.
     џ понЯл смысл жизни.
     ‘олнце сиЯло.  ‘олнце сиЯло как никогда прежде, Яркое и горЯчее. ѓолова
у  менЯ словно налилась  свинцом: плохо соображаЯ, стоЯл Я со своим ребенком
на руках, он был еще  весь влажный, на нем была еще влага материнской жизни.
Љак в дурмане стоЯл Я и тЯнул вместе со всеми эту монотонную песнь счастьЯ -
как мои отец и мать, как все люди на свете.
     € вдруг  землЯ  под нами закачалась. ѓоры разверзлись, оттуда вырвалась
горЯщаЯ землЯ, хлынула потоком вниз, на нас, на долину, пожираЯ все на своем
пути, небо содрогнулось от грохота.
     ‚ страхе Я еще крепче прижал ребенка к груди. Ќо Я не двинулсЯ с места.
Џросто  стоЯл и  ждал.  €  когда Я взглЯнул вокруг, то увидел, что  все тоже
стоЯт неподвижно. ‹юди просто  стоЯли и ждали. Ѓудто понимали, что все равно
придетсЯ  умереть.  €   пели   свою  монотонную   песнь  счастьЯ,  это  было
единственное, что им оставалось Ќас поглотила горЯщаЯ землЯ.
     ’еперь там выжженнаЯ пустынЯ. ѓоры  выветриваютсЯ, землЯ превращаетсЯ в
прах, песчаные вихри закрывают раскаленное солнце.
     Ћн помолчал. Џотом сказал тихо:
     џ не верю, что жизни дороги деревьЯ и  люди, не верю, что жизни  дороги
цветы  и  колышащаЯсЯ  трава  -  то  или иное требуетсЯ ей  лишь  постольку,
поскольку ей бывает нужно проЯвить себЯ самое. Ђ так - хоть бы этого всего и
не было. ‚ыжженнаЯ пустынЯ. Џесчаные вихри в пустом пространстве.
     Ћн умолк.
     ‚се  сидели,  подавленные  страшным  концом его  рассказа.  Њногим  его
заключение пришлось не по вкусу, и они не хотели его принимать. Ќо ни у кого
не нашлось что сказать.
     ’ут подал  голос человек,  сидевший тоже среди них, но говорил он не  с
ними, он обращалсЯ  куда-то в пространство. Ћн сидел на корточках,  обхватив
руками  колени, недвижимо,  а  в  руке  у  него  был  посох,  с каким  ходЯт
странники. Ћн говорил:
     џ хочу домой, в мой родной край. џ хочу домой, в великую пустыню, где Я
всегда был  один. џ хочу домой, в мою страну, где не ступала ничьЯ нога, где
люди не протоптали свои дороги. џ хочу домой, в мой родной край без границ и
пределов,  к  палЯщему солнцу  без тени. Љ  моему  небу, пустому  и  голому,
мертвому от раскаленного песка.
     џ хочу  домой,  в  мой  родной  край, где Я  изнемог и где мне пришлось
умереть. џ хочу в великую пустыню, где Я всегда был один.
     …го слушали с удивлением. ‘прашивали себЯ: да наш ли он - и не могли на
это ответить. Ћни не знали, откуда он среди них взЯлсЯ.
     Ќо покуда они тщетно  пытались как-то отделатьсЯ  от всего услышанного,
заговорил еще  один,  сидевший меж ними, голос его был мед