?
     „а, странно, какое-то раздвоение. „ве совершенно разные  жизни, будто и
не свЯзанные между собой. Ћн мог совершенно забытьсЯ, развеЯтьсЯ, веселитьсЯ
напропалую... € потом вдруг спохватывалсЯ...
     € все-таки как радостно  жить. Љак увлекательно. Ћсобенно увлекательно,
когда тебе так мало осталось.
     „а  и  что у него  за  болезнь такаЯ? Љогда он о ней не  думал, она его
совершенно не мучила. ‹адно, не стоит тужить, будь что будет...
     Ќе переводились у него и приЯтели, друзьЯ. Ћдного звали ћнас, он был из
деревни.  ‡имой они решали  важные проблемы,  а летом вместе  ловили щук.  “
ћнаса была  деревЯннаЯ рука, в детстве ему  оттЯпало правую руку молотилкой.
Ќо он был ловчей всех, и своей одной  рукой выделывал  такое, что другому  и
двумЯ не  под силу.  Ћсобенно силен он  был  по части  щук,  и ловил  их  во
множестве, когда Ђндерс жил  летом у него в деревушке  неподалеку от города.
’ут  тоже  хватает  озерков,  и  особенно хорошо одно,  с низкими  росистыми
берегами,  где можно подстеречь  щук, когда они спЯт  на солнышке.  ђазутьсЯ
надо еще на лесной опушке, далеко от берега, и идти тихо-тихо, и чем ближе к
воде,  тем  это трудней. ћнас  всегда  шел первым,  и ему по  справедливости
доставалась  главнаЯ работа.  ‚от у Ђндерса под  ногой вдруг  чавкала мокраЯ
землЯ,  ћнас  грозил  ему своей единственной рукой,  и Ђндерс  замирал. —его
только не  вытворЯл  ћнас!  ЉралсЯ  чуть  не ползком, приседал на  корточки,
издалека  примечал щук, дремавших  под листьЯми кувшинок. ЏодцеплЯл с головы
специальным сачком -- и готово дело. ‘коро их  набиралось  полное  ведро.  Ђ
краем  глаза он еще следил, не подсматривают ли  с  берега завистники  да не
притаилась ли в тростниках лодка. ћнас держал в страхе незадачливых  местных
рыболовов.
     Ќо  из всего этого вовсе не  следует, что дома у него всегда ели досыта
рыбы. Ћн  почти всю  ее раздавал по дороге. €ногда он домой вообще ничего не
приносил,  и  мать   ворчала,  когда  они,  переминаЯсь  с  ноги  на   ногу,
останавливались у крыльца, а потом выставлЯла им кофе и хлеб.
     „еревнЯ, где они жили, была на редкость  унылое  место, так, по крайней
мере, казалось Ђндерсу, но, может быть, оттого, что он  был  нездешний. „ома
все  почти некрашеные, запущенные, окна большей частью  без занавесок.  „а и
вокруг домов царило  запустенье,  возле каждого -- голый холмик  колодца,  а
сада нет, лишь одинокаЯ ЯблонЯ. Њожет быть, оттого так пусто и  неприветливо
зиЯли просветы между  домами, хоть  стоЯли  дома  довольно  тесно. Љазалось,
будто в гости друг к другу тут никогда не ходЯт, да и вовсе друг с другом не
знаютсЯ. Ћднако ћнас всех знал и  весело со всеми здоровалсЯ -- с девушками,
которые поднимали воротом воду,  с парнЯми, которые возили сено или навоз. €
они привычно пожимали ему руку, разумеетсЯ, левую.
     ‚округ деревни стоЯли леса. €  ћнас ходил на  охоту и был первым и тут.
Ѓыстро  вскидывал  ружье и  стрелЯл  почти не целЯсь.  ‘трелЯл уток, зайцев,
вальдшнепов,  всЯкую  всЯчину.  Ђ  осенью  --   глухарей,  хоть  отстрел  их
запрещалсЯ, но здесь не очень считались с этим запретом. —его только не умел
ћнас!
     Ћни отлично ладили летом. €ное дело в городе, зимой. Џриодевшись, бродЯ
по освещенным улицам, они уже не ощущали такого привольЯ, разговоры делались
скованней, принужденней. Ќо часто  они забывались и начинали дурачитьсЯ, как
в лесу. Ѓеспечный человек был ћнас,  все ему нипочем. —астенько он  ощупывал
свою деревЯнную руку, как бы длЯ  того, чтоб  уверитьсЯ, что  она никуда  не
делась. € лицо его при этом освещалось добродушнейшей ухмылкой.
     ‚  городе его начинало  одолевать  тщеславие.  „еревЯнную кисть  всегда
облекала тончайшаЯ  лайка, и,  как  только  перчатки  чуть  занашивались, он
покупал  новую  пару.  Ћдной  прекрасной  весной,  пустившись  ухаживать  за
девушкой,  он  купил  какие-то  немыслимые светло-серые  перчатки  и  в  них
щеголЯл.
     Ќо он был  горд.  Ћн  умел  улыбатьсЯ смутной, тонкой улыбкой и  мог бы
далеко пойти, если  б захотел. Ќо он  уже  увидел  мир насквозь, оценил  его
нелестно и скоро вернулсЯ к тихой жизни родного прихода.
     …му на смену поЯвилсЯ коротышка, ростом с троллЯ, по имени Њурре. Ћни с
Ђндерсом  знали  друг друга еще по  народной школе, окончив  ее,  Њурре стал
зарабатывать  тем,   что  чинил  велосипеды.   ‚стречались  они  только   по
воскресеньЯм, когда Њурре был свободен.  …сли они  случайно сталкивались  на
улице  в  будни,  Њурре,  боЯсь   запачкать  Ђндерса,   протЯгивал  ему  длЯ
приветствиЯ  только  большой  палец.  ‡ато  каждое  воскресенье  он  надевал
щегольскую  крахмальную  манишку, и они  прогуливались, покуриваЯ  сигары по
пЯть эре, которыми Њурре обеспечивал обоих.
     —аще всего отправлЯлись вдоль полотна  в  лес и там бродили, резвились,
как  мальчишки.  Ћднако  о детстве говорили как  о  давно  прошедшей  поре и
снисходительно улыбались, обнаруживаЯ, как хорошо служит им памЯть. Љогда же
проходили мимо камнЯ -- того самого камнЯ -- Ђндерс глЯдел в  другую сторону
и принималсЯ оживленно болтать. ќто была  его тайна, и в  нее он  никого  не
посвЯщал.
     Ѓыли  и еще приЯтели. Ћдин в жизни не сказал  разумного  слова  и  слыл
потому умником. „ругой  был слишком возвышен, чтобы его можно было понЯть. €
со  всеми велись  долгие разговоры. Ћ чем  только не говорили, но главное он
таил.  €  он  никому  не  высказывал  того,  о чем больше  всего думал,  что
тЯготило, давило его.
     ђаспростЯсь  с воскресным приЯтелем,  он частенько шел обратно к камню.
•оть он и находилсЯ за день, да и вообще туда ему вовсе не хотелось.
     Џо дороге он вспоминал недавнюю прогулку с другом. ‚се осталось так же,
даже  не смерклось еще.  Њысли  его разбегались,  о чем он только  не думал,
вспоминались день  за днем,  радостные,  печальные. Ћ, как он ко всему этому
привЯзан! € не  больше ли он извлекает радости из  простых вещей, чем другие
мальчишки? €  до чего же переполнЯет его, вдруг нахлынув, ликованье от самых
ничтожных пустЯков...
     „а разве он не  счастлив, вот хоть сейчас, бредЯ вдоль насыпи? ‘частлив
не меньше, чем другие. Ќичуть не меньше.
     Ђ все тЯготы свои он просто выдумал. ‚се это пустЯки. ‡ачем, к примеру,
ему  идти  к  этому камню?  „лЯ  чего? Џрежде,  в детстве, его  тЯнула  сюда
внутреннЯЯ  необходимость,  он обращалсЯ к камню  с  глубокой, самозабвенной
верой. Џотом вера все истощалась. € самозабвенье выродилось в пустой обрЯд.
     Ђ нынче и того не осталось. „аже и обрЯд стал не нужен. € все же...
     Ћн стал  подле камнЯ. Ќа том же месте, что всегда, вон и трава примЯта.
Ћн не упал на колени -- этого уже  давно не бывало. Ќо он изо всей силы сжал
руки,  так  что  во  всем  теле отдалась боль стиснутых рук,  и погрузилсЯ в
странное забытье. € стал молитьсЯ.
     ’олько чтоб  ему сохранили  жизнь. Ѓольше ни  о  чем.  †ить,  жить. Љак
прежде, как всегда. Ђ в остальном -- будь что будет. ’олько б не умереть.
     Ќи о каком боге  он не думал. Ћн уже не верил. € ни мысли в нем не было
о том, что молитва укрепит его, придаст ему силы. Ќи единой такой мысли.
     € неважна была сама молитва: всегда одна  и та же просьба, одни и те же
слова.
     Ћн не  верил.  Џросто душевное  перенапрЯжение  искало выхода. ’олько и
всего.
     „а, он высвободилсЯ. ‚ырвалсЯ.

     * * *
     Ћднажды осенью Ђндерс шел по городу. …му надо было на северную окраину.
„ень клонилсЯ к  вечеру и хмурилсЯ.  Ќедавно прошел  дождь. “лицы намокли, в
лужах  блестели  редкие  фонари. Ќикто  не  попадалсЯ ему  навстречу, только
торчал на углу  полицейский. ‚ угловом доме горел свет, но за  шторами;  там
играли на фортепьЯно. Ћн прошел  мимо  этого дома и пошел дальше, торопЯсь и
поднЯвши воротник.
     „ойдЯ  до  ‘еверной улицы, он вошел в ворота, во двор.  ’ут было темно,
хоть  глаз выколи, стоЯло  несколько машин, в углу был свален какой-то  лом,
старые  колеса  и  просто  ржавые  листы.  ‡а всем  этим  примостилсЯ низкий
домишко,  и  там  горел свет, но окна  смотрели в  другую сторону. ‚ домишке
пели, но  почти неслышно, будто  за очень  толстыми  стенами.  Ћн вслушалсЯ,
пошел на звуки пеньЯ и нащупал дверь. Ћткрыл ее и вошел.
     € очутилсЯ  в  плохо  освещенной  оштукатуренной  комнате с  маленькими
оконцами  и сводчатым потолком. Џосредине стоЯла колонна, так что видна была
только часть  комнаты. Ќа некрашеных  скамьЯх  плотно  сидели  друг к  другу
старухи, несколько молодых  людей с  шапками  на  коленЯх,  несколько женщин
помоложе, а за колонной стоЯли мальчишки.  Џодальше была  сооружена эстрада,
освещеннаЯ  двумЯ висЯчими  керосиновыми  лампами.  ’ам,  на  свету,  сидело
несколько солдат  Ђрмии  спасениЯ, у стены стоЯли две  женщины  -- офицеры и
пели под гитару. Ћн вошел и сел на скамью.
     ’опили, но было холодно. ‘идели не раздеваЯсь. Ѓольшинство устроилось в
задних, темных рЯдах,  передние скамьи, на свету, пустовали. “  самой двери,
свесив  голову,  сидел выживший из ума  ћхан  из  богадельни,  и  глаза  его
блестели в темноте. ‘тены отсырели и там, где отстала штукатурка, были черны
от копоти. ђаньше тут была кузница, и тогда посередине помещалсЯ горн.
     Џели   звонко,  пронзительно,  истово,  мужские   голоса  перекрывались
женскими. „ребезжали  гитары. ‡вук получалсЯ гулкий, как в погребе.  €з хора
выбивалось два чистых, лучше поставленных  голоса обеих офицерш. Ћни  стоЯли
на  Ярком свету,  задрав  головы, сверкаЯ глазами,  и в отличие от прочих не
заглЯдывали  в  книжки,  знали   текст  наизусть.  Ќа  обеих  были   доверху
застегнутые  плащи.  Ћдна была темнаЯ, румЯнаЯ, с пробивающейсЯ  в блестЯщем
взглЯде и в  изгибе теплых, крупных губ сдержанной чувственностью. ‚тораЯ --
хрупкаЯ,  почти девочка, в  чем  только  душа  держитсЯ.  Ѓыло в  ней что-то
трогательное,  что-то  беспомощное  и  какаЯ-то  открытость.  ‹ицо  бледное,
простые, почти крестьЯнские черты, которые не назвать тонкими, но зато в них
нежность  превыше красоты. ѓлаза ее не  сверкали, но взглЯд  тихо  и глубоко
сиЯл. €з-под  офицерского убора  выбивались  тонкие  светлые  прЯди  и мЯгко
падали  вдоль  щек. Ћна казалась странно обесцвеченной  и  вместе с тем  всЯ
горела. Љак свеча, питаемаЯ воском.
     Ђндерс смотрел на нее не отрываЯсь. ѓде-то он уже видел это лицо...
     Џели  все  истовей, все  больше разгораЯсь. ‘перва  они  еще  управлЯли
собой, но вот уж сделались сами не свои, голоса уходили из-под их власти, не
подчинЯлись им.  Ћдин закричал в экстазе. „ругие что-то забормотали вслед за
ним. •вала тебе,  €исусе! ‘лава тебе и  хвала! ЂллилуйЯ! ‘лава и хвала! Ћни,
вздыхаЯ, молились,  запрЯтав лица в ладонЯх. ЉакаЯ-то женщина раскачивалась,
как от боли. ’ого, кто кричал, все это еще  больше  разжигало, он торопилсЯ,
захлебывалсЯ словами. Ћн был как в бреду. € общаЯ волна затЯнула, подхватила
всех, взвилась и  всех накрыла. Љто-то уже стонал. €з темного  угла  у самой
двери таращилсЯ полоумный ћхан.
     Ђндерсу  все больше делалось не по себе. Ћн чувствовал, что его вот-вот
вырвет. € духота какаЯ, дышать нечем...
     Ђ  они все бормотали,  бормотали.  € если бы хоть  о боге. Ђ  то все об
€исусе и  об €исусе, и  Ђндерсу это  было особенно не  по нутру, отталкивало
его, претило ему, было ему чуждо. ‚ самом воздухе  ощущалась тЯжесть, давило
грудь, Ђндерс  задыхалсЯ... ‚сЯ эта  лихорадка, нагнетанье чувств -- все это
не про него.
     ‚от пришла очередь говорить  той бледненькой,  молоденькой, которую он,
кажетсЯ, где-то  уже  видел. Ћна  встала к барьерчику и, не  поднимаЯ  глаз,
заговорила. Ђндерс заметил, как неуверенно она держитсЯ, видно,  не привыкла
еще к  тому, что она офицер.  Ќо она всЯ светилась. Ћна говорила  о том, как
уверовала, как  €исус  пришел  к ней спасителем. ‘лава и  хвала! Ѓлагословен
еси,  господи!  Љак  он очистил  ее от греха и подарил ей жизнь новую. € она
сама стала  лучше. ’еперь у ней нет тех  забот,  которые снедают детей  века
сего. ‚се горести  ее  он возложил  на  свои плечи. Ћна выговорила  это  так
просто, будто речь шла о вещи совершенно естественной. € всЯ сиЯла.
     Ђндерс  замер  и  неотрывно смотрел  на  нее.  Њальчишки  у  барьерчика
захихикали. Ђндерс  вздрогнул,  будто его  разбудили. Ќо  тотчас  постаралсЯ
отвлечьсЯ, не замечать их, ничего не замечать, кроме нее.
     Ћна смущалась  уже меньше, поднимала глаза, оглЯдывала зал.  Ѓормотанье
молитв, вздохи и стоны, раздававшиесЯ из всех углов, не сбивали ее, голос ее
делалсЯ только  глубже и теплей. „о чего же чиста  и проста была она в плаще
из  синего шевиота. Џлащ был старый, местами совсем  залоснилсЯ, особенно на
левом боку, к которому она прижимала  пачку газет,  распродаваЯ  "Љлич".  Ќо
сейчас, на тусклом свету, от потертости плащ блестел  и выглЯдел  прекрасно.
Ћн был ей на редкость  к лицу. ’ак, по крайней мере, казалось Ђндерсу. Ћн не
мог отвести глаз от нее, от ее лица, когда она заговорила, лицо изменилось и
стало совсем новым. Ѓледные губы будто улыбались.  Ћна  не смеЯлась,  просто
особенные нежные очертаниЯ рта создавали это впечатление улыбки.
     Љогда она  умолкла,  началась  молитва  необращенных.  Њолились,  встав
коленЯми на  скамьи. "‘олдаты" на эстраде времЯ от времени принимались петь.
Ѓренчали  гитары. Џо залу проносились стоны. ‚ полутьме почти ничего  нельзЯ
было разобрать, но Ђндерс увидел, что кое-кто почти распласталсЯ на скамьЯх.
ќти-то и стонали.
     Њоленье становилось все  более  горЯчим. Њолились  уже все посвЯщенные.
Ѓормотали пылко, заглатываЯ слова: "Ћ €исусе, спаситель наш! Ќе отврати лица
твоего от грешника, научи его путЯм твоим! ‘паси  его, спаси сегоднЯ же!  Ћ,
спаси, господи, сегоднЯ же душу грешную! € мы вознесем тебе хвалу! Ћ €исусе!
     „а не  останетсЯ молитва наша всуе! „ай  небо узреть сегоднЯ же грешной
душе!"
     € опЯть, и опЯть... ‘тало жарко, душно, нечем дышать...
     Ђндерс  побледнел,  губы  у   него   дрожали,  глаза   блестели...   Ћн
задыхалсЯ... —его доброго, он тоже приметсЯ стонать... €ли кричать!
     Ћн обеими руками вцепилсЯ в скамью...
     Џочти  рЯдом с  ним юнаЯ  офицерша Ђрмии спасениЯ  молилась в обнимку с
женой рабочего. Ћн вглЯделсЯ в лицо  девушки.  Ћно было совершенно спокойно.
Ћтчего же она-то не взволнована, не разгорЯчена, как он?
     ‘ложив  руки,  она  тихонько  шептала.   Њолилась?  €ли  просто  что-то
бормотала? Ћн не  расслышал. ‚идно было, что слова  она  произносит простые,
сдержанные. Џросто и сдержанно было все в ней. ћбка чуть завернулась, из-под
нее торчали ботинки. ‡ато краснаЯ повЯзка на голове пламенела, как огонь.
     Њолились,  просили. Џели, пели -- все одно и то же.  ‘тонали, вздыхали,
извивались.  ‘тало  душно,  жарко, тесно... потолок  давил, стены наступали,
сжимались вокруг, стало нестерпимо тЯгостно, хотелось отсюда вырватьсЯ...
     Ќаконец-то из темноты  вышел  юнец,  он качалсЯ, как во сне, подошел  к
эстраде, закричал,  что  он спассЯ,  пустое  лицо не  выражало ничего, кроме
полной истомленности... € вдруг он забормотал, забормотал захлебываЯсь...
     Ћ, как все возликовали, как запели! Ѓренчали гитары!
     -- ‘лава и хвала тебе, господи! Ѓлагодарение тебе, €исусе!
     ‘обрали пожертвованиЯ. ‘нова пели. ‘лава тебе, €исусе! Ѓлагословен еси,
господи!
     Ќо вот все кончилось. Ђндерс  бросилсЯ к двери. € первым метнулсЯ через
двор, на улицу.
     ЏоднЯл  воротник,  стал  прохаживатьсЯ  взад-вперед.  …му  хотелось  ее
дождатьсЯ.
     Ћн  томилсЯ отвращением. Њучительным,  совершенным  отвращением. €  его
леденила злость, возмущение против всех посЯгательств на его  душу... ‚от из
двери повалили старухи, и безобразные молодые женщины, и гогочущие мальцы, и
полоумный  ћхан,  и тот парень, который  объЯвил себЯ спасенным...  ‚се  они
показались ему отвратительными. Ћн поспешил перейти улицу, чтоб никто его не
заметил.
     Љогда улица опустела, вышла она. ‚ форме! ‡начит, она так и ходит!
     Ћни пошли к  окраине, к  восточному  шоссе.  Џогода стала  лучше.  Ќебо
очистилось, скоро взошел месЯц, и стало так светло, что он Ясно видел теперь
ее лицо.
     Ћн спросил,  как это ей  пришло в голову вступить в Ђрмию спасениЯ. Ћна
рассказала.  „ома у них еще  пЯтеро  братьев  и  сестер,  и  все младше  ее.
ђодителЯм не под силу всех тЯнуть, и ей пришлось пойти в прислуги. ‘ил у нее
маловато,  а  когда  в людЯх живешь, нужны силы. Ѓывало, с  ног валилась  от
усталости. Ќо теперь она спасена, и ей не в тЯгость никакаЯ ноша... ‚ерит ли
она? Ќу конечно!  €исус  возьмет ее  к  себе.  Ћ, ей никогда не  забыть того
вечера. „а, она спасена, она это  твердо знает. € нет ничего  радостней этих
мыслей. Ќу и еще хорошо, что она обеспечена. ЂрмиЯ и кормит и одевает.  …сли
уж чего-нибудь  особенного захочетсЯ,  надо только доложить, и  обычно им не
отказывают.  „а, ей теперь  намного  лучше  стало.  †изнь  ее теперь в руках
господа. Љонечно,  она  б не отказалась жить дома, с  матерью, если бы могла
себЯ прокормить.
     Ђндерс слушал. Ћна шла рЯдом, и  за шапкой он не  видел теперь ее лица.
Ќо в голосе была она всЯ.
     Ћна рассказала все так  просто, так спокойно. Љак  это у нее получилось
так просто?
     ‚ышли к озеру.  Џерешли  узкоколейку, вытЯнувшуюсЯ вдоль берега. Џоезда
уже  не шли,  поздно  было,  и на повороте  путей  открывалсЯ вид  на далеко
убегавшие  рельсы,  и  оттого особенно  ощущалась  пустынность ночного часа.
’олько обходчик отправлЯлсЯ домой,  и все дальше и  дальше из лесной темноты
слышалась его дрезина.
     Ѓлиже к воде дорога пошла глинистаЯ,  липла к галошам. Ћни  пробирались
по травЯнистой  обочине,  плотно  прижимаЯсь друг к другу. Ћн  чувствовал ее
тепло, слышал, как она  дышит, и сжимал в руке ее беспомощную ладошку. „олго
они шли и молчали... Ђ вдруг он любит ее?
     ‚от навстречу показалась телега, потом другаЯ, еще и еще. ‹ошади устало
мотали  мордами,  клевали носами  возницы.  ќто  везли сельдь  с  берегового
поселка,  за  одиннадцать  миль отсюда, к завтрашнему  базарному дню. “ложив
рЯдом с собою еду и  бутыли  с вином, торговцы спокойно  дремали,  а  сельдь
блестела в свете луны.
     Џоздно  уже.  Џора  возвращатьсЯ.  Ќо  они  еще   постоЯли  на  берегу,
посмотрели на сверкающую рЯбь. ’еперь стало совсем  светло. ‹унный  луч упал
прЯмо  на ее лицо. €  все ее лицо просиЯло. ‘нова ему показалось, будто  она
всЯ светитсЯ,  опЯть  засверкала даже потертаЯ ткань  ее плаща, как тогда, в
молельне. ‚езде, во всем был свет, и она светилась и выступала из света.
     Ћн смотрел и смотрел, и ему казалось, что он любит ее. Ќо  она всЯ была
--  чистота.  —ерты проЯснились какой-то неземной отчетливостью. € не было в
ее лице ни восторга, ни страсти, ни самозабвеньЯ. ’олько тишина.
     ‡емного  ничего  в  ней не было. Џочему,  почему в ней  не было  ничего
земного?
     Ћн вдруг ощутил  стесненность  от  этой ее чистоты, доброты,  от самого
окружавшего  ее  света.  …му  все  это  показалось знакомо. Љого-то  она ему
напомнила...
     …сть   в  иных  людЯх  что-то  отпугивающее,  оттого  что  слишком  они
напоминают  о  совершенном,  о  ненарушимом,  блаженном  покое  и  гармонии.
‘талкиваЯсь  с такими людьми, еще больней  ощущаешь неприглЯдность мира. Ћни
дарЯт жизни то тепло, какого сама она лишена, и жить оттого делаетсЯ  только
еще тЯжелее.
     Ћй, сколько же они тут простоЯли? Џора домой.
     Ћни заторопились к городу. € ему уже хотелось убежать, спастись от нее.
€ли  издеватьсЯ,  попирать то, что длЯ нее свЯто, кощунствовать, богохулить.
Ќо они шли молча.
     ѓород  опустел.  Ћн  довел   ее  до  бывшей  кузницы.  ’ам  сзади  была
пристроечка, каморка, где  она  жила.  …му  стало  противно снова  торчать у
стены, за которой раздавались вечером все эти крики и стоны. Ћни простились.
€ она вошла в дом, как в обычное человеческое жилье.
     ‘ чувством странного облегчениЯ он зашагал домой.

     * * *
     ’ак кончилась перваЯ пора юности: в разброде, смЯтенье, запутанности.