        ќрих ЊариЯ ђемарк. ‡емлЯ обетованнаЯ

---------------------------------------------------------------
     Њ. ђудницкий, перевод с немецкого, 2000

     €здательство "‚агриус" і http://vagrius.ru

     OCR и spellcheck Leshka
---------------------------------------------------------------


     ’ретью неделю Я  смотрел  на этот город: он лежал  передо  мной  как на
ладони -- и  словно на другой планете. ‚сего лишь в нескольких километрах от
менЯ, отделенный узким рукавом морского залива, который Я, пожалуй, мог бы и
переплыть,  -- и все же недосЯгаемый и недоступный, будто окруженный армадой
танков. Ћн был защищен самыми надежными бастионами, какие изобрело двадцатое
столетие,   --   крепостными  стенами  бумаг,   паспортных   предписаний   и
бесчеловечных  законов непрошибаемо бездушной  бюрократии. џ был  на острове
ќллис(1), было лето 1944 года, и передо мной лежал город Ќью-‰орк.

     €з  всех лагерей длЯ интернированных лиц, какие мне  доводилось видеть,
остров  ќллис был самым гуманным. ’ут никого не били, не пытали, не истЯзали
до  смерти  непосильной работой  и  не травили  в  газовых  камерах. ‡дешним
обитателЯм  даже  предоставлЯлось  хорошее  питание,  причем   бесплатно,  и
постели, в которых  разрешалось спать. Џовсюду,  правда, торчали часовые, но
они  были  почти  любезны. Ќа острове ќллис содержались  прибывшие в Ђмерику
иностранцы,  чьи бумаги  либо  внушали подозрение,  либо  просто были  не  в
порЯдке. „ело  в том,  что одной только въездной визы, выданной американским
консульством в  европейской  стране, длЯ  Ђмерики  было недостаточно, -- при
въезде  в   страну   следовало   еще  раз   пройти   проверку  нью-йоркского
иммиграционного бюро и  получить разрешение. ’олько тогда  тебЯ впускали  --
либо,  наоборот,  объЯвлЯли  нежелательным  лицом  и  с первым  же  кораблем
высылали обратно. ‚прочем, с отправкой обратно все давно уже обстоЯло совсем
не так  просто, как  раньше. ‚ …вропе шла  война, Ђмерика тоже увЯзла в этой
войне  по  уши,  немецкие  подлодки  рыскали  по  всей  Ђтлантике,  так  что
пассажирские суда к европейским  портам назначениЯ  отплывали отсюда  крайне
редко. „лЯ иных бедолаг, которым было отказано во въезде, это означало пусть
крохотное, но счастье: они, давно  уже привыкшие исчислЯть свою жизнь только
днЯми и неделЯми, обретали надежду еще хоть какое-то времЯ побыть на острове
ќллис.  ‚прочем,  вокруг ходило  слишком много всЯких  прочих слухов,  чтобы
тешить  себЯ   такой  надеждой,   --   слухов   о  битком   набитых  евреЯми
кораблЯх-призраках, которые месЯцами бороздЯт океан и  которым, куда бы  они
ни приплыли, нигде не дают причалить. Ќекоторые из эмигрантов уверЯли, будто
своими  глазами  видели --  кто  на подходе к Љубе,  кто возле портов  ћжной
Ђмерики -- эти толпы  отчаЯвшихсЯ, молЯщих о спасении, теснЯщихсЯ к поручнЯм
людей  на  заброшенных кораблЯх перед входом  в закрытые  длЯ них гавани, --
этих   горестных  "летучих  голландцев"  наших  дней,  уставших  удирать  от
вражеских подлодок  и людского жестокосердиЯ, перевозчиков живых мертвецов и
проклЯтых душ, чьЯ единственнаЯ вина заключалась лишь в том,  что они люди и
жаждут жизни.

     ђазумеетсЯ, не обходилось и без нервных срывов. ‘транным образом здесь,
на острове ќллис, они случались даже чаще, чем во французских лагерЯх, когда
немецкие войска  и  гестапо стоЯли совсем  рЯдом,  в  нескольких километрах.
‚ероЯтно, во  ”ранции эта сопротивлЯемость  собственным нервам  была  как-то
свЯзана  с  умением  человека приспосабливатьсЯ к смертельной опасности. ’ам
дыхание смерти ощущалось столь  Явно, что,  должно быть, заставлЯло человека
держать себЯ в руках, зато здесь люди, только-только расслабившиесЯ при виде
столь  близкого  спасениЯ,  спустЯ  короткое  времЯ,  когда  спасение  вдруг
начинало снова от них ускользать,  терЯли самообладание начисто.  ‚прочем, в
отличие от ”ранции, на острове ќллис не  случалось  самоубийств -- наверное,
все-таки еще  слишком  сильна была в  людЯх надежда,  пусть и  пронизан  наЯ
отчаЯнием.  ‡ато первый же невинный  допрос  у самого безобидного инспектора
мог повлечь за собой истерику: недоверчивость и бдительность, накопленные за
годы изгнаниЯ, на мгновение  давали  трещину, и после  этого вспышка  нового
недовериЯ, мысль, что ты  совершил непоправимую ошибку, повергала человека в
панику. Ћбычно у мужчин нервные срывы случались чаще, чем у женщин.

     ѓород, лежавший столь близко и  при этом столь  недоступный, становилсЯ
чем-то  вроде  морока --  он мучил, манил, издевалсЯ,  все сулЯ  и ничего не
исполнЯЯ.  ’о, окруженный стайками клочковатых облаков  и сиплыми, будто рев
стальных ихтиозавров, гудками кораблей, он представал громадным расплывчатым
чудищем,  то,   глубокой  ночью,  ощетиниваЯсь  сотней  башен  бесшумного  и
призрачного ‚авилона, превращалсЯ в белый и неприступный лунный  ландшафт, а
то,  поздним  вечером,  утопаЯ  в  буране  искусственных  огней,  становилсЯ
искрометным  ковром,  распростертым  от горизонта  до  горизонта,  чуждым  и
ошеломлЯющим после непроглЯдных военных ночей …вропы, -- об эту пору  многие
беженцы в спальном зале вставали, разбуженные всхлипами и вскриками, стонами
и хрипом своих  беспокойных  соседей,  тех, кого все еще преследовали во сне
гестаповцы,  жандармы  и  головорезы-эсэсовцы,  и, сбиваЯсь в темные людские
горстки,  тихо переговариваЯсь  или  молча, вперив горЯщий  взглЯд  в зыбкое
марево на том берегу, в ослепительную световую панораму ‡емли Ћбетованной --
Ђмерики,  застывали  возле  окон,  объединенные немым  братством  чувств,  в
которое сводит людей только горе, счастье же -- никогда.

     “ менЯ был немецкий  паспорт, годный еще  на целых  четыре месЯца. ќтот
почти подлинный документ был выдан на имЯ ‹юдвига ‡оммера. џ унаследовал его
от  друга, умершего два года назад в  Ѓордо; поскольку указанные  в паспорте
внешние приметы -- рост, цвет волос и глаз -- совпадали, некто Ѓауэр, лучший
в  Њарселе  специалист  по  подделке  документов,  а  в   прошлом  профессор
математики, посоветовал мне фамилию и имЯ в паспорте не менЯть; и хотЯ среди
тамошних эмигрантов  было  несколько отличных  литографов,  сумевших  уже не
одному беспаспортному  беженцу выправить вполне  сносные бумаги, Я  все-таки
предпочел последовать совету  Ѓауэра и отказатьсЯ от собственного имени, тем
более что от него все равно уже не  было почти никакого толку. Ќаоборот, это
имЯ значилось в списках гестапо, посему испаритьсЯ ему было самое времЯ. ’ак
что паспорт  у менЯ  имелсЯ  почти подлинный,  зато  фото  и Я  сам  малость
фальшивили.  “мелец Ѓауэр  растолковал  мне  выгоды  моего положениЯ: сильно
подделанный паспорт, как бы замечательно он ни был сработан, годен только на
случай  беглой  и  небрежной  проверки  --  всЯкой  сколько-нибудь   дельной
криминалистической экспертизе он противостоЯть не в силах и неминуемо выдаст
все  свои  тайны; тюрьма, депортациЯ, если не что похуже, мне  в этом случае
обеспечены. Ђ вот проверка подлинного паспорта  при фальшивом обладателе  --
историЯ куда более длиннаЯ и хлопотнаЯ: по идее, следует направить запрос по
месту выдачи, но  сейчас, когда идет война,  об этом и речи быть не может. ‘
ѓерманией нет никаких свЯзей.  ‚се  знатоки  решительно советуют  менЯть  не
паспорта,  а  личность;  подлинность штемпелей  стало проверЯть  легче,  чем
подлинность  имен. …динственное, что  в моем  паспорте не сходилось, так это
вероисповедание.  “  ‡оммера оно  было  иудейское, у менЯ --  нет. Ќо  Ѓауэр
посчитал, что сие несущественно.
     --…сли немцы вас схватЯт, вы просто выбросите паспорт, -- учил он менЯ.
-- Џоскольку вы не  обрезаны, то, глЯдишь, как-нибудь вывернетесь и не сразу
угодите в газовую камеру. ‡ато пока вы от немцев убегаете, то, что вы еврей,
вам даже на  пользу.  Ђ невежество по части обычаев объЯснЯйте  тем, что ваш
отец и сам был вольнодумцем, и вас так воспитал.
     Ѓауэра через три месЯца схватили.  ђоберт  •ирш, вооружившись  бумагами
испанского консула, попыталсЯ вызволить его из тюрьмы, но опоздал.  Ќакануне
вечером Ѓауэра с эшелоном отправили в ѓерманию.

     Ќа острове  ќллис Я  повстречал двух эмигрантов, которых мельком знал и
прежде. ‘лучалось нам несколько  раз  повидатьсЯ  на "страстном  пути".  ’ак
называлсЯ  один  из  этапов  маршрута,  по  которому  беженцы  спасались  от
гитлеровского режима. —ерез  ѓолландию, Ѓельгию и  ‘еверную ”ранцию  маршрут
вел  в  Џариж  и  там разделЯлсЯ. €з  Џарижа  одна линиЯ вела через  ‹ион  к
побережью ‘редиземного  морЯ;  втораЯ, проскочив Ѓордо,  Њарсель и перевалив
Џиренеи, убегала в €спанию, Џортугалию и утыкалась в лиссабонский порт.  ‚от
этот-то  маршрут  и  окрестили "страстным  путем".  ’ем,  кто  им  следовал,
приходилось спасатьсЯ не только от гестапо --  надо  было  еще не  угодить в
лапы местным  жандармам. “  большинства  ведь не  было ни  паспортов, ни тем
более виз. …сли такие попадались жандармам, их арестовывали, приговаривали к
тюремному заключению и  выдворЯли из  страны. ‚прочем,  во многих странах  у
властей хватало  гуманности  доставлЯть  их по  крайней мере не  к  немецкой
границе --  иначе они  неминуемо погибли бы в  концлагерЯх.  Џоскольку очень
немногие  из беженцев  имели возможность  взЯть с собой  в  дорогу пригодный
паспорт,  едва ли  не  все  были  обречены  почти  беспрерывно  скитатьсЯ  и
прЯтатьсЯ от властей. ‚едь без  документов  они  не  могли получить  никакой
легальной работы. Ѓольшинство страдали от голода, нищеты  и одиночества, вот
они  и назвали  дорогу  своих скитаний  "страстным путем". €х остановками на
этом пути были главпочтамты в городах  и стены вдоль дорог. Ќа главпочтамтах
они надеЯлись  получить  корреспонденцию  от  родных и друзей; стены домов и
оград вдоль шоссе служили им газетами.  Њелом и углем запечатлевались на них
имена  потерЯвшихсЯ  и искавших  друг  друга,  предостережениЯ, наставлениЯ,
вопли в пустоту -- все эти горькие  приметы  эпохи  людского  равнодушиЯ, за
которой  вскоре последовала эпоха бесчеловечности, то бишь война,  когда  по
обе стороны фронта гестаповцы и жандармы нередко делали одно общее дело.

     Ћдного из  этих  эмигрантов, увиденных на острове  ќллис,  Я, помнитсЯ,
встретил  на швейцарской  границе, когда в  течение  одной  ночи таможенники
четыре раза отправлЯли нас во ”ранцию. Ђ там французские пограничники ловили
нас и гнали  обратно.  •олод  был жуткий,  и в конце концов мы с ђабиновичем
кое-как уговорили швейцарцев  посадить нас в тюрьму. ‚  швейцарских  тюрьмах
топили, длЯ беженцев это был просто рай, мы с превеликой радостью провели бы
там всю  зиму, но  швейцарцы,  к сожалению, очень практичны. Ћни  быстренько
сбагрили нас  через ’ессин(2)  в €талию, где мы  и расстались.  “ обоих этих
эмигрантов  были  в  Ђмерике  родственники, которые  дали за  них финансовые
ручательства. Џоэтому уже через несколько дней их выпустили с острова ќллис.
Ќа  прощанье  ђабинович  пообещал  мне поискать в Ќью-‰орке  общих знакомых,
товарищей  по  эмигрантскому несчастью.  џ  не  придал его  словам  никакого
значениЯ.  Ћбычное  обещание,  о котором забываешь  при  первых же шагах  на
свободе.
     Ќесчастным,  однако,  Я себЯ здесь не чувствовал. ‡а  несколько  лет до
того, в  брюссельском  музее,  Я научилсЯ  часами  сидеть  в  неподвижности,
сохранЯЯ  каменную  невозмутимость.  џ   погружалсЯ  в  абсолютно  бездумное
состоЯние,  граничившее  с полной отрешенностью.  ѓлЯдЯ  на  себЯ как бы  со
стороны, Я впадал в тихий транс, который смЯгчал неослабную судорогу долгого
ожиданиЯ:  в  этой  странной  шизофренической  иллюзии мне  под  конец  даже
начинало  чудитьсЯ,  что  это жду вовсе  не  Я, а  кто-то  другой.  €  тогда
одиночество  и  теснота  крошечной   кладовки  без  света  уже  не  казались
непереносимыми. ‚ эту кладовку менЯ спрЯтал директор музеЯ, когда гестаповцы
в ходе  очередной облавы на эмигрантов прочесывали весь Ѓрюссель квартал  за
кварталом. Њы с  директором  виделись  считанные  секунды,  только  утром  и
вечером: утром он  приносил  мне  что-нибудь поесть, а вечером, когда  музей
закрывалсЯ, он  менЯ выпускал. ‚ течение днЯ кладовка была заперта; ключ был
только у директора. Љонечно, когда кто-то шел по коридору, мне  нельзЯ  было
кашлЯть, чихать и громко шевелитьсЯ.  ќто  было нетрудно, но щекотка страха,
донимавшаЯ  менЯ  поначалу,  легко  могла  перейти  в  панический  ужас  при
приближении действительно серьезной опасности.  ‚от почему в деле накоплениЯ
психической устойчивости Я на первых порах зашел, пожалуй, даже дальше,  чем
нужно,  строго-настрого запретив себе смотреть на  часы,  так что  иной раз,
особенно по воскресеньЯм, когда директор ко мне не приходил, вообще не знал,
день сейчас или ночь, -- к счастью, у менЯ хватило ума вовремЯ отказатьсЯ от
этой затеи. ‚  противном случае Я  неминуемо утратил  бы  последние  остатки
душевного  равновесиЯ и  вплотную приблизилсЯ бы  к той трЯсине, за  которой
начинаетсЯ  полнаЯ утрата  собственной личности.  Ђ Я  и  так от нее никогда
особо не удалЯлсЯ.  € удерживала менЯ  вовсе не  вера  в  жизнь; надежда  на
отмщение -- вот что менЯ спасало.

     Ќеделю  спустЯ  со  мной  вдруг   заговорил  тощий,  покойницкого  вида
господин, смахивавший  на одного  из тех адвокатов, что  стаЯми  ненасытного
вороньЯ  кружили  по  нашему  просторному дневному  залу. Џри  себе  он имел
плоский чемоданчик-дипломат зеленой крокодиловой кожи.
     --‚ы, случайно, не ‹юдвиг ‡оммер?
     џ недоверчиво оглЯдел незнакомца. ѓоворил он по-немецки.
     --Ђ вам-то что?
     --‚ы не  знаете,  ‹юдвиг  ‡оммер вы  или кто-то еще? --переспросил он и
хохотнул своим коротким, каркающим смехом.  Џоразительно белые, крупные зубы
плохо вЯзались с его серым, помЯтым лицом.
     џ тем временем успел прикинуть, что особых  причин утаивать свое имЯ  у
менЯ вроде бы нет.
     --ќто-то Я знаю, -- отозвалсЯ Я. -- ’олько вам зачем это знать?
     Ќезнакомец несколько раз сморгнул, как сова.
     --џ по поручению ђоберта •ирша, -- объЯвил он наконец.
     џ изумленно вскинул глаза.
     --Ћт •ирша? ђоберта •ирша? Ќезнакомец кивнул.
     --Ћт кого же еще?
     --ђоберт •ирш умер, -- сказал Я.
     ’еперь уже незнакомец глЯнул на менЯ озадаченно.
     --ђоберт •ирш в Ќью-‰орке, -- заЯвил он. -- Ќе далее как два часа назад
Я с ним беседовал.
     џ трЯхнул головой.
     --€сключено. ’ут какаЯ-то ошибка. ђоберта •ирша расстрелЯли в Њарселе.
     --ѓлупости. ќто •ирш послал менЯ сюда помочь вам выбратьсЯ с острова.
     џ  ему  не  верил.  џ  чуЯл,  что тут  какаЯ-то  ловушка,  подстроеннаЯ
инспекторами.
     --Ћткуда бы ему знать, что Я вообще здесь? -- спросил Я.
     --—еловек, представившийсЯ ђабиновичем,  позвонил ему и  сказал, что вы
здесь.  --  Ќезнакомец  достал из кармана  визитную карточку.  -- џ ‹евин из
"‹евина и “отсона". ЂдвокатскаЯ контора. Њы оба адвокаты. Ќадеюсь, этого вам
достаточно? ‚ы чертовски недоверчивы. ‘ чего бы вдруг? Ќеужто  столько всего
скрываете?
     џ перевел дух. ’еперь Я ему поверил.
     --‚сему Њарселю было известно, что ђоберта •ирша расстрелЯли в гестапо,
-- повторил Я.
     --Џодумаешь,  Њарсель! --  презрительно  хмыкнул  ‹евин.  --  Њы тут  в
Ђмерике!
     --‚ самом деле? -- џ выразительно  оглЯдел  наш огромный дневной  зал с
его решетками на окнах и эмигрантами вдоль стен.
     ‹евин снова издал свой каркающий смешок.
     --Ќу, пока еще не совсем. Љак вижу,  чувство юмора вы еще  не утратили.
ѓосподин •ирш успел кое-что о вас порассказать. ‚ы ведь были  вместе с ним в
лагере длЯ интернированных во ”ранции. ќто так?
     џ кивнул. џ все еще не мог толком  прийти  в себЯ. "ђоберт •ирш жив! --
вертелось у менЯ в голове. -- € он в Ќью-‰орке!"
     --’ак? -- нетерпеливо переспросил ‹евин.
     џ снова кивнул. ‚ообще-то это было так только наполовину: •ирш пробыл в
том лагере не больше часа. Ћн приехал туда, переодевшись в форму офицера ‘‘,
чтобы потребовать  от  французского  коменданта  выдать  ему  двух  немецких
политэмигрантов, которых  разыскивало гестапо. € вдруг увидел менЯ  -- он не
знал,  что Я в  лагере. ѓлазом не  моргнув, •ирш  тут же  потребовал  и моей
выдачи. Љомендант, пугливый майор-резервист, давно уже  сытый всем по горло,
перечить  не  стал,  но настоЯл  на том, чтобы ему оставили  официальный акт
передачи.  •ирш  ему  такой акт дал --  он  всегда имел при  себе уйму самых
разных  бланков,  подлинных  и  фальшивых.  Џотом  отсалютовал  гитлеровским
"хайль!", затолкал  нас  в  машину и  был  таков. Ћбоих политиков год спустЯ
взЯли снова: они в Ѓордо угодили в гестаповскую западню.
     --„а,  это так, -- сказал Я. -- Њогу Я взглЯнуть на  бумаги которые вам
дал •ирш? ‹евин секунду поколебалсЯ.
     --„а, конечно. ’олько зачем вам?
     џ не ответил. џ хотел убедитьсЯ, совпадает  ли то,  что написал обо мне
ђоберт, с тем, что сообщил о себе инспекторам Я. џ внимательно прочел листок
и вернул его ‹евину.
     --‚се так? -- спросил он снова.
     --’ак,  --   ответил  Я  и  оглЯделсЯ.  Љак  же  мгновенно  все  вокруг
изменилось! џ больше не один. ђоберт •ирш жив.  „о менЯ вдруг долетел голос,
который Я считал умолкнувшим навсегда. ’еперь все по-другому. € ничто еще не
потерЯно.
     --‘колько у вас денег? -- поинтересовалсЯ адвокат.
     --‘то пЯтьдесЯт долларов,  -- осторожно ответил Я. ‹евин покачал  своей
лысиной.
     --Њаловато даже длЯ самой краткосрочной транзитно- гостевой визы, чтобы
проехать в Њексику или Љанаду. Ќо ничего, это  еще можно уладить. ‚ы чего-то
не понимаете?
     --Ќе понимаю. ‡ачем мне в Љанаду или в Њексику?
     ‹евин снова осклабил свои лошадиные зубы.
     --‘овершенно  незачем, господин ‡оммер. ѓлавное длЯ  начала переправить
вас в  Ќью-‰орк. Љраткосрочную  транзитную визу  запросить легче всего. Ђ уж
оказавшись  в стране,  вы  ведь можете и заболеть. „а  так, что не  в  силах
будете продолжить путешествие. € придетсЯ подавать запрос на продление визы,
а  потом  еще. ‘итуациЯ может изменитьсЯ. Ќогу в дверь просунуть  -- вот что
покамест самое главное! ’еперь понимаете?
     --„а.
     Њимо  нас с громким плачем прошла женщина. ‹евин извлек из кармана очки
в черной роговой оправе и посмотрел ей вслед.
     --Ќе слишком-то весело тут торчать, верно? џ передернул плечами.
     --Њогло быть хуже. -- •уже? ќто как же?
     --Њного  хуже, -- поЯснил  Я.  --  Њожно, живЯ здесь, умирать  от  рака
желудка. €ли,  к примеру, остров  ќллис мог бы оказатьсЯ в ѓермании, и тогда
вашего  отца  у  вас  на  глазах  приколачивали  бы к полу  гвоздЯми,  чтобы
заставить вас признатьсЯ.
     ‹евин посмотрел на менЯ в упор.
     --—ертовски  своеобразнаЯ  у  вас  фантазиЯ. џ  покачал головой,  потом
сказал:
     --Ќет, просто  чертовски своеобразный  опыт.  Ђдвокат  достал  огромный
пестрый  носовой платок  и оглушительно  высморкалсЯ. Џотом аккуратно сложил
платок и сунул обратно в карман.
     --‘колько вам лет?
     --’ридцать два.
     --€ сколько из них вы уже в бегах?
     --ЏЯть лет скоро.
     ќто было не так. џ-то скиталсЯ значительно дольше, но ‹юдвиг ‡оммер, по
чьему паспорту Я жил, -- только с 1939 года.
     --…врей? џ кивнул.
     --Ђ внешность не сказать чтобы особенно еврейскаЯ, -- заметил ‹евин.
     --‚озможно. Ќо вам не  кажетсЯ,  что у  ѓитлера, ѓеббельса,  ѓиммлера и
ѓесса тоже не особенно арийскаЯ внешность?
     ‹евин опЯть издал свой короткий каркающий смешок.
     --—его  нет, того нет!  „а  мне  и безразлично. Љ тому же с какой стати
человеку выдавать себЯ за евреЯ,  раз он не еврей? Ћсобенно в наше-то времЯ?
‚ерно?
     --Њожет быть.
     --‚ немецком концлагере были?
     --„а, -- неохотно вспомнил Я. -- —етыре месЯца.
     --„окументы какие-нибудь есть оттуда? -- спросил ‹евин, и  в его голосе
мне послышалось нечто вроде алчности.
     --Ќе было никаких документов. ЊенЯ просто выпустили, а потом Я сбежал.
     --†аль. ‘ейчас они бы нам очень пригодились.
     џ глЯнул на ‹евина. џ понимал его, и все  же что-то во  мне противилось
той гладкости, с  которой  он  переводил все это в бизнес.  ‘лишком мерзко и
жутко это было. „о того жутко и мерзко, что Я сам с  превеликим трудом сумел
с  этим  совладать. Ќе  забыть,  нет,  но именно  совладать,  переплавить  и
погрузить  в себЯ,  покуда  оно без  надобности.  Ѓез  надобности здесь,  на
острове ќллис, - но не в ѓермании.
     ‹евин открыл свой чемоданчик и достал оттуда несколько листков.
     --’ут  у менЯ еще  кое-какие  бумаги: господин •ирш  дал  мне  с  собой
показаниЯ  и  заЯвлениЯ  людей,  которые  вас  знают.  ‚се  уже  нотариально
заверено. Њоим партнером  “отсоном,  удобства ради. Њожет, и  на них  хотите
взглЯнуть?
     џ покачал головой.  ЏоказаниЯ эти Я знал  еще с  Џарижа. ђоберт •ирш  в
таких делах был  дока. Ќе хотел Я  сейчас  на них смотреть. ‘транным образом
мне почему-то  казалось,  что  при  всех удачах  сегоднЯшнего  днЯ  Я должен
кое-что предоставить самой судьбе. ‹юбой эмигрант сразу понЯл бы менЯ.  ’от,
кто всегда вынужден  ставить на один шанс  из ста,  как  раз по этой причине
никогда не станет преграждать дорогу обыкновенной удаче. ‚рЯд ли имело смысл
пытатьсЯ растолковать все это ‹евину.
     Ђдвокат принЯлсЯ удовлетворенно засовывать бумаги обратно.
     --’еперь нам надо отыскать кого-нибудь, кто  готов  поручитьсЯ,  что за
времЯ вашего пребываниЯ в Ђмерике вы  не обремените государственную казну. “
вас есть тут знакомые?
     --Ќет.
     --’огда, может, ђоберт •ирш кого-нибудь знает?
     --ЏонЯтиЯ не имею.
     --“ж кто-нибудь да найдетсЯ, --  сказал ‹евин со странной уверенностью.
-- ђоберт в этих делах очень надежен. ѓде вы  собираетесь жить в  Ќью-‰орке?
ѓосподин •ирш предлагает вам гостиницу "Њираж". Ћн сам там жил раньше.
     Ќесколько секунд Я молчал, а затем вымолвил:
     --ѓосподин ‹евин,  уж не хотите ли вы сказать, что Я и вправду выберусь
отсюда?
     --Ђ почему нет? €наче зачем Я здесь?
     --‚ы и правда в это верите?
     --Љонечно. Ђ вы нет?
     Ќа мгновение Я закрыл глаза.
     --‚ерю, -- сказал Я. -- џ тоже верю.
     --Ќу  и  прекрасно! ѓлавное  не терЯть надежду!  €ли  эмигранты  думают
иначе?
     џ покачал головой.
     --‚от видите. Ќе терЯть надежду --  это старый, испытанный американский
принцип! ‚ы менЯ понЯли?
     џ кивнул. “ менЯ не было ни малейшего желаниЯ объЯснЯть этому невинному
дитЯте  легитимного  права,  сколь  губительна иной раз бывает  надежда. Ћна
пожирает все ресурсы ослабленного  сердца, его способность к  сопротивлению,
как неточные  удары  боксера, который безнадежно проигрывает. Ќа моей памЯти
обманутые  надежды  погубили гораздо  больше людей, чем  людскаЯ  покорность
судьбе,  когда ежиком свернувшаЯсЯ  душа все  силы  сосредоточивает на  том,
чтобы выжить, и ни длЯ чего больше в ней просто не остаетсЯ места.
     ‹евин закрыл и запер свой чемоданчик.
     --‚се  эти вещи  Я сейчас вручу инспекторам  длЯ  приобщениЯ  к делу. €
через несколько дней приеду снова. ‚ышеголову!  ‚се  у  нас получитсЯ! -- Ћн
принюхалсЯ.  --  Љак  же  здесь пахнет... Љак  в  плохо продезинфицированной
больнице.
     --Џахнет бедностью, бюрократией и отчаЯнием, -- сказал Я.
     ‹евин снЯл очки и потер усталые глаза.
     --ЋтчаЯнием? -- спросил он не без иронии. -- “ него тоже бывает запах?
     --‘частливый вы человек, коли этого не знаете, -- проронил Я.
     --Ќе  больно-то возвышенные у вас представлениЯ о  счастье,  -- хмыкнул
он.
     Ќа это Я ничего не стал отвечать;  бесполезно было втолковывать ‹евину,
что  нет  таких  бездн,  где не нашлось бы места  счастью,  и  что  в  этом,
наверное,  и состоит всЯ тайна выживаниЯ рода человеческого.  ‹евин протЯнул
мне  свою большую, костлЯвую  ладонь. џ хотел было спросить  его, во что все
это мне  обойдетсЯ, но промолчал. €ной  раз так легко одним лишним  вопросом
все разрушить. ‹евина прислал •ирш, и этого достаточно.
     џ  встал,  провожаЯ  адвоката  взглЯдом. …го  уверениЯ, что  у нас  все
получитсЯ, не  успели менЯ  убедить. ‘лишком большой  у  менЯ  опыт по  этой
части, слишком  часто  Я обманывалсЯ. € все-таки Я чувствовал, как в глубине
души нарастает волнение, которое теперь уже  не унЯть.  Ќе  только мысль что
ђоберт •ирш в  Ќью-‰орке, что он вообще жив, не давала мне покоЯ, но и нечто
большее, нечто, чему Я еще несколько минут назад сопротивлЯлсЯ изо всех сил,
что гнал  от  себЯ со  всею  гордыней отчаЯниЯ, -- это была надежда, надежда
вопреки всему.  ‹овкаЯ,  бесшумнаЯ, она только что впрыгнула  в мою жизнь  и
снова была здесь, вздорнаЯ,  неоправданнаЯ, неистоваЯ надежда --  без  имени
почти без цели, разве что с привкусом некой туманной свободы. Ќо свободы длЯ
чего? Људа? ‡ачем? џ не знал. ќто была надежда без всЯкого содержаниЯ, и тем
не менее  все, что Я про себЯ именовал своим  "Я",  она без малейшего  моего
участиЯ уже  поднЯла ввысь  в порыве столь примитивной  жажды жизни, что мне
казалось, порыв этот не имеет со мной почти  ничего общего.  Људа подевалось
мое  смирение? ЊоЯ недоверчивость? Њое напускное, натужное,  с таким  трудом
удерживаемое на лице чувство собственного превосходства? џ понЯтиЯ  не имел,
где это все теперь.

     џ  обернулсЯ  и  увидел перед  собой  женщину,  ту самую,  что  недавно
плакала. ’еперь она держала за руку рыжего сынишку, который уплетал банан.
     --Љто вас обидел? -- спросил Я.
     --Ћни не хотЯт впускать моего ребенка, -- прошептала она.
     --Џочему?
     --Ћни  говорЯт, он... -- Ћна замЯлась.  -- Ћн отстал. Ќо он поправитсЯ!
--  затараторила она с горЯчностью. -- Џосле  всего, что он перенес.  Ћн  не
идиот! Џросто  отстал  в развитии! Ћн  обЯзательно  поправитсЯ!  Џросто надо
подождать! Ћн не душевнобольной! Ќо они там мне не верЯт!
     --‚рач среди них есть?
     --Ќе знаю.
     --Џотребуйте врача. ‘пециалиста. Ћн поможет.
     --Љак Я  могу требовать врача,  да еще  специалиста,  когда  у менЯ нет
денег? -- пробормотала женщина.
     --Џросто подайте заЯвление. ‡десь это можно.
     Њальчуган тем временем  деловито,  лепестками внутрь, сложил кожуру  от
съеденного банана и сунул ее в карман.
     --Ћн такой аккуратный!  -- прошептала  мать.  -- ‚ы  только посмотрите,
какой он аккуратный. ђазве он похож на сумасшедшего?
     џ  посмотрел на мальчика.  Љазалось, он  не слышал слов матери. Ћтвесив
нижнюю губу, он чесал  макушку.  ‘олнце тепло искрилось у  него в  волосах и
отражалось от зрачков, словно от стекла.
     --Џочему они его не впускают? -- бормотала мать. -- Ћн и так несчастней
других.
     —то на это ответишь?
     --Ћни  многих впускают, -- сказал Я наконец. -- Џочти всех. Љаждое утро
кого-то отправлЯют на берег. Ќаберитесь терпениЯ.
     џ презирал себЯ за то, что это говорю. џ чувствовал, как менЯ подмывает
спрЯтатьсЯ от  этих глаз,  которые смотрели из глубин  своей беды в ожидании
спасительного совета.  Ќе было у менЯ такого  совета. џ  смущенно  пошарил в
кармане, достал немного мелочи и сунул безучастному ребенку прЯмо в ладошку.
     --Ќа вот, купи себе что-нибудь.
     ќто сработало старое эмигрантское суеверие -- привычка подкупать судьбу
такой  вот  наивной  уловкой.  џ  тут  же устыдилсЯ своего  жеста.  ѓрошоваЯ
человечность  в уплату  за свободу, подумал Я.  —то дальше? Њожет,  вместе с
надеждой уже  заЯвилсЯ ее  продажный  брат-близнец  -- страх? € ее еще более
паскуднаЯ дочка -- трусость?
     Њне  плохо  спалось  этой  ночью.  џ подолгу  слонЯлсЯ  возле  окон, за
которыми, подрагиваЯ, полыхало северное  сиЯние Ќью-‰орка,  и думал  о своей
порушенной жизни.  Џод утро  с каким-то  стариком  случилсЯ приступ. џ видел
тени,  тревожно  метавшиесЯ  вокруг его  постели.  Љто-то  шепотом спрашивал
нитроглицерин. ‚идно, свои таблетки старик потерЯл.
     --…му  нельзЯ  заболевать!  --  шушукались  родственники.  -- €наче все
пропало! Љ утру он должен быть на ногах!
     ’аблеток они  так и не  нашли, но  меланхоличный турок с длинными усами
одолжил им свои. “тром старик с грехом пополам поплелсЯ в дневной зал.

        II

     —ерез три днЯ адвокат ЯвилсЯ снова.
     --“ вас жуткий вид, - закаркал он. -- —то с вами?
     --Ќадежда --  с  усмешкой  ответил  Я. -- Ќадежда  доканывает  человека
вернее всЯкого несчастьЯ. ‚ам ли этого не знать, господин ‹евин.
     --ЋпЯть эти ваши  эмигрантские  шуточки! “  вас нет поводов скисать  до
такой степени. “ менЯ длЯ вас новости.
     --€  какие же? -- спросил  Я осторожно. џ все  еще  боЯлсЯ  как  бы  не
выплыла историЯ с моим паспортом.
     ‹евин опЯть  осклабил  свои  несусветные  зубы. —асто  же,  однако,  он
смеетсЯ. ‘лишком часто длЯ адвоката.
     --Њы нашли длЯ вас поручителЯ! -- объЯвил он. -- —еловека, который даст
гарантию, что государству не придетсЯ нести из-за вас расходы. ‘понсора! Ќу,
что теперь скажете?
     --•ирш, что ли? -- спросил Я, сам не верЯ своему вопросу.
     ‹евин покачал лысиной.
     --Ћткуда у •ирша такие деньги. ‚ы знаете банкира ’анненбаума?
     џ молчал. џ не знал, как отвечать.
     --‚озможно, -- пробормотал Я наконец.
     --‚озможно?  —то значит  "возможно"?! ‚ечно вы увиливаете! Љонечно,  вы
его знаете! Ћн же за вас поручилсЯ!
     ‚незапно  возле самых  окон  над  беспокойно мерцающим морем с  криками
пронеслась стаЯ чаек.  Ќикакого  банкира ’анненбаума  Я не  знал.  џ  вообще
никого  не знал  в  Ќью-‰орке,  кроме ђоберта  •ирша. Ќаверное, это  он  все
устроил. Љак устраивал во ”ранции, прикидываЯсь испанским вице-консулом.
     --Ћчень может  быть, что  и знаю,  -- сказал Я уклончиво. -- Љогда ты в
бегах, встречаешь уйму людей, а фамилии легко забываютсЯ.
     ‹евин смотрел на менЯ скептически.
     --„аже такаЯ рождественскаЯ, как ’анненбаум(3)?
     џ рассмеЯлсЯ.
     --„аже  такаЯ,  как  ’анненбаум. Ђ  почему нет? Љак  раз  ’анненбаум  и
забываетсЯ! Љому в наши дни охота вспоминать о немецком ђождестве?
     ‹евин фыркнул своим бугристым носом.
     --Ќе имеет значениЯ,  знаете вы  его или нет.  ѓлавное, чтобы он за вас
поручилсЯ. € он готов это сделать.
     ‹евин  раскрыл  чемоданчик.  Ћттуда  вывалилось   несколько  газет.  Ћн
протЯнул их мне.
     --“тренние. “же читали?
     --Ќет.
     --Љак? …ще не читали? ‡десь что, нет газет?
     --…сть. Ќо Я их еще не читал.
     --‘транно.  Њне-то  казалось,  что как раз вы должны каждый  день прЯмо
кидатьсЯ на газеты. ђазве остальные не кидаютсЯ?
     --Њожет, и кидаютсЯ.
     --Ђ вы нет?
     --Ђ Я нет. „а и не настолько Я знаю английский. ‹евин покачал головой.
     --‘воеобразнаЯ вы личность.
     --Ћчень может быть, --  буркнул Я. џ даже пытатьсЯ не стал растолковать
этому любителю прЯмых ответов,  почему стараюсь не  следить за сообщениЯми с
фронтов, покуда  сижу  здесь взаперти. „лЯ менЯ  куда важнее сберечь скудные
остатки внутренних резервов, а не транжирить их на пустые эмоции. Ђ расскажи
Я  ‹евину,  что вместо газет  по ночам читаю  антологию  немецкой  поэзии, с
которой не расставалсЯ на протЯжении всех скитаний, он, чего доброго, вообще
откажетсЯ представлЯть мои интересы, сочтЯ менЯ душевнобольным.
     --Ѓольшое спасибо, -- сказал  Я, забираЯ газеты. ‹евин продолжал рытьсЯ
в папке с бумагами.
     --‚от двести долларов, которые мне передал длЯ вас •ирш, -- объЯвил он.
-- ЏерваЯ выплата моего гонорара.
     ‹евин  извлек  на  свет  четыре зеленых  купюры, разложил их  карточным
веером, помахал и мгновенно припрЯтал снова.
     џ проводил купюры взглЯдом.
     --ѓосподин •ирш  передал  мне эти  деньги  только  длЯ  того,  чтобы  Я
выплатил вам аванс? -- поинтересовалсЯ Я.
     --Ќе то  чтобы так  прЯмо,  но  ведь вы мне их отдадите, не так ли?  --
‹евин  опЯть  улыбалсЯ,  но  теперь  уже  не  только  всеми зубами  и каждой
морщинкой лица, а, казалось даже ушами. -- ‚ы же  не хотите, чтобы Я работал
на вас бесплатно? -- кротко спросил он.
     --Љонечно  нет.  Ћднако не  вы ли  сами утверждали,  что длЯ допуска  в
Ђмерику моих ста пЯтидесЯти долларов слишком мало?
     --Ѓез спонсора --  да!  Ќо ’анненбаум все менЯет. ‹евин буквально сиЯл.
Ћн  сиЯл  до  того  нестерпимо, что  Я  всерьез  начал  опасатьсЯ  и за  мои
оставшиесЯ  полторы  сотни.  €  решил стоЯть  за них до последнего, пока  не
получу  в  руки паспорт с въездной  визой. Џохоже,  однако, ‹евин и сам  это
почувствовал.
     --’еперь со всеми документами Я  иду к  инспекторам, -- деловито заЯвил
он. -- € если  все пойдет, как надо, то через  несколько дней к вам пожалует
мой партнер “отсон. Ћн уладит все остальное.
     --“отсон? -- удивилсЯ Я.
     --“отсон, -- подтвердил он.
     --Ђ  почему  не  вы?  --  спросил  Я  настороженно.  Љ  немалому  моему
изумлению, ‹евин смутилсЯ.
     --“отсон из  семьи  потомственных американцев. ‘амых первых, -- поЯснил
он. --  …го предки прибыли в страну на "Њейфлауэре". ‚ Ђмерике это все равно
что принадлежать к высшей знати. Ѓезобидный предрассудок,  но просто грех им
не воспользоватьсЯ. Ћсобенно в вашем случае. ‚ы менЯ понимаете?
     --Џонимаю, --  оторопело ответил Я. ‚идимо, “отсон не еврей. ‡начит,  и
здесь это тоже имеет значение.
     --Ћн придаст нашему делу надлежащий вес, -- сказал ‹евин  солидно. -- €
другим  нашим запросам, на будущее. --  ЏротЯгиваЯ  мне  костлЯвую руку,  он
встал. -- ‚сего хорошего! ‘коро вы будете в Ќью-‰орке!
     џ не ответил. ‚се  в адвокате мне не нравилось. ‘уеверный, как  всЯкий,
кто  живет  волей  случаЯ,  Я  видел  дурное  предзнаменование  в  беспечной
уверенности,  с  какой  этот  человек  смотрит в  будущее.  Ћн  выказал  эту
уверенность в первый же  день, когда  спросил  менЯ, где  Я собираюсь жить в
Ќью-‰орке. “ нас, эмигрантов, это  не  принЯто -- боимсЯ  сглазить.  ‘лишком
часто на моем веку такие вот надежды оборачивались самым худым концом. Ђ тут
еще и ’анненбаум  -- что  значит эта страннаЯ, непонЯтнаЯ историЯ? џ все еще
толком не верил  в  нее. €  деньги  от ђоберта •ирша  этот адвокатишка мигом
прикарманил! ЌавернЯка они предназначались  не  длЯ  этого! „вести долларов!
–елое  состоЯние! џ свои полторы сотни целых  два года копил. Ђ  этот ‹евин,
чего  доброго,  в  следующий  приход  захочет  и  их  заграбастать!  Ќемного
успокаивало менЯ только  одно: эту  зубастую гиену  все-таки послал  ко  мне
ђоберт •ирш.

     €з всех,  кого Я  знал, •ирш  был  единственным истинным  Њаккавеем(4).
Ћднажды, вскоре  после  перемириЯ,  он  вдруг объЯвилсЯ во  ”ранции  в  роли
испанского  вице-консула.  ђаздобыв откуда-то дипломатический паспорт на имЯ
ђаулЯ ’енье, он выдавал себЯ за такового с поразительной наглостью. Ќикто не
знал,  фальшивый  у  него  паспорт  или  подлинный,  а  если  подлинный,  то
насколько.  Џоговаривали   даже,  что  •ирш  получил  его  чуть  ли  не   от
французского  ‘опротивлениЯ.   ‘ам  ђоберт   хранил  на   сей   счет  полную
непроницаемость,  но всем  и  так было известно, что  в кометном шлейфе  его
карьеры были эпизоды, когда он работал и на французское подполье. Љак бы там
ни было, он имел в распорЯжении автомобиль с испанскими номерами  и эмблемой
дипкорпуса, носил элегантные костюмы и во времена, когда горючее было дороже
золота, на  трудности с бензином не  жаловалсЯ. „обыть все это он мог только
через подпольщиков.  •ирш и работал  на них: перевозил оружие, литературу --
листовки и маленькие двухстраничные памфлеты. ќто были времена, когда немцы,
нарушив пакт  о частичной оккупации, вторгались  на незанЯтую часть ”ранции,
устраиваЯ там облавы на эмигрантов. ‚сех, кого мог, •ирш пыталсЯ спасти. …го
выручали автомобиль, паспорт -- и отвага.  Љогда его все же останавливали на
дорогах  длЯ  проверки,  он   в  роли  полномочного  представителЯ  другого,
дружественного  ѓермании  циктатора  не знал  к проверЯющим  ни  пощады,  ни
снисхождениЯ.  Ћн   отчитывал  постовых-,  кричал  о  своем  дипломатическом
иммунитете и,  чуть что, грозил  жаловатьсЯ  лично ”ранко, а через  того  --
самому  ѓитлеру.   ЋпасаЯсь  нарватьсЯ  на  неприЯтности,  немецкие  патрули
предпочитали  пропускать  его  сразу.  ‚рожденный  верноподданнический страх
заставлЯл их трепетать перед громким  титулом и паспортом, а выработаннаЯ за
годы  муштры  привычка к  послушанию сочеталась, особенно у низших  чинов, с
боЯзнью ответственности.  Ћднако  даже  офицеры ‘‘  терЯли  лицо, когда •ирш
принималсЯ  на них  орать. ‚есь его  расчет  при этом  был на страх, который
порождает в собственных рЯдах всЯкаЯ диктатура, превращаЯ  право в капризное
орудие  субъективного  произвола, опасного  не только длЯ  врагов, но и  длЯ
сторонников, когда  те просто не в силах уследить  за  постоЯнно менЯющимисЯ
предписаниЯми.  ’аким образом, •ирш  извлекал  выгоду  из трусости, котораЯ,
нарЯду с жестокостью, есть прЯмое следствие всЯкого деспотизма.

     Ќа  несколько  месЯцев  •ирш  стал длЯ  эмигрантов чем-то вроде ходЯчей
легенды.  Ќекоторым  он  спасал  жизнь  неведомо  где  раздобытыми  бланками
удостоверений, которые заполнЯл на их имЯ. ЃлагодарЯ этим бумажкам людЯм, за
которыми уже охотилось гестапо, удавалось  улизнуть за  Џиренеи. „ругих •ирш
прЯтал  в  провинции  по  монастырЯм,  пока  не предоставлЯлась  возможность
переправить их через границу. „воих он сумел освободить даже из-под ареста и
потом помог бежать.  Џодпольную литературу •ирш возил  в  своей машине почти
открыто и чуть ли не кипами. ќто в  ту пору он, на сей раз  в  форме офицера
‘‘, вытащил из лагерЯ и менЯ -- к двум политикам в придачу. ‚се с замиранием
сердца  следили  за  этой  отчаЯнной вылазкой одиночки  против несметных сил
противника, с ужасом ожидаЯ неминуемой гибели  смельчака. € вдруг •ирш сразу
исчез, как в воду канул. Џрошел слух, что его расстрелЯли гестаповцы. €, как
всегда, нашлись люди, которые вроде бы даже видели, как его арестовали.
     Џосле моего освобождениЯ из лагерЯ мы еще не раз  встречались и провели
друг с другом не один вечер, досиживаЯ за разговором до утра.  •ирш  был вне
себЯ от  того, что  немцы убивают евреев, как  кроликов, а  те тысЯчами, без
малейшего  сопротивлениЯ, дают  заталкивать  себЯ  в битком набитые товарные
вагоны  и везти прЯмиком в  лагерЯ  смерти. Ћн не мог  уразуметь, почему они
даже не пытаютсЯ  восстать, дать  отпор, почему хотЯ бы  часть из них, знаЯ,
что погибели все равно не миновать, не взбунтуетсЯ, дабы прихватить с  собой
пару-тройку жизней своих палачей, --  так нет же, все  как один покорно идут
на  заклание.  Њы  оба знали, что  поверхностными  рассуждениЯми  о  страхе,
последней отчаЯнной надежде или тем паче трусости ничего тут не объЯснишь --
скорее  объЯснение коренилось в чем-то прЯмо  противоположном, ибо, судЯ  по
всему, человеку, вот так, молча принимающему смерть, требуетсЯ  куда  больше
мужества,  чем тому, кто  будет  рвать и  метать,  изображаЯ  перед  смертью
неистовство тевтонской мести.  €  все равно  •ирш выходил  из себЯ  при виде
этого -- длЯщегосЯ вот уже два тысЯчелетиЯ  со времен Њаккавеев -- смирениЯ.
Ћн ненавидел за это свой народ -- и понимал его  всеми  фибрами выстраданной
любви  и  боли. ‹ичнаЯ война, которую  он  в одиночку вел против изуверства,
имела свои, не  только  общечеловеческие  причины; в чем-то это  было еще  и
восстание против самого себЯ.

     џ взЯл газеты, которые дал мне ‹евин. Џо-английски Я понимал плохо, так
что  читал с трудом. …ще на корабле Я одолжил у  одного сирийца  французский
учебник английской  грамматики;  какое-то  времЯ этот  сириец даже давал мне
уроки.  “же здесь, когда его выпустили, он оставил книгу  мне в подарок, и Я
продолжал  занЯтиЯ.  Џроизношение Я  с грехом  пополам осваивал  при  помощи
портативного  граммофона, который привезла с  собой  на  остров ќллис  семьЯ
польских эмигрантов.  ’ам было  около дюжины  пластинок,  которые все вместе
составлЯли курс английского.  ѓраммофон по  утрам  выносилсЯ из  спального в
дневной зал, всЯ семьЯ  усаживалась перед ним где-нибудь  в  уголке и  учила
английский. Ћни рьЯно  и  почти  подобострастно вслушивались в неторопливый,
сытый голос диктора, пока тот  нудно рассказывал про жизнь воображаемой четы
англичан,  мистера и миссис Ѓраун, -- у тех был дом, сад, сыновьЯ  и дочери,
которые  исправно ходили в  школу и делали домашние заданиЯ, в то  времЯ как
сам мистер  Ѓраун,  у  которого  имелсЯ  еще  и  велосипед,  ездил  на  этом
велосипеде  в  контору,  где он  служил,  а миссис  Ѓраун при  всем  при том
поливала  цветы,  готовила  обед, носила  передник и  густые черные  волосы.
Ќесчастные эмигранты каждый день истово  жили  вместе с семьей Ѓраунов  этой
сонной  жизнью, их уста раскрывались  и закрывались в такт речениЯм диктора,
как при замедленной киносъемке, а вокруг, кто стоЯ, кто сидЯ, грудились все,
кому  тоже хотелось поживитьсЯ знаниЯми.  ‘о  стороны,  особенно в  сумерки,
казалось,  будто сидишь  возле  пруда  со  старыми карпами,  которые  лениво
всплывают на поверхность, раскрываЯ и закрываЯ рты в ожидании подкормки.
     Ѓыли  среди эмигрантов и такие, кто мог бегло объЯснитьсЯ по-английски.
‚о  времЯ  оно  у  их родителей хватило ума определить своих  чад в реальные
училища,  где вместо  латыни и греческого им преподавали английский.  ’еперь
эти чада  сами  превратились  в  авторитетных учителей и  времЯ  от  времени
консультировали  тех, кто,  склонившись  над  газетой, по  складам  разбирал
фронтовые сводки с полей всемирной бойни, попутно упражнЯЯсь в числительных:
десЯть тысЯч  убитых, двадцать тысЯч раненых, пЯтьдесЯт тысЯч пропавших  без
вести,  сто тысЯч пленных, -- благодарЯ чему бедствиЯ  планеты  на  какое-то
времЯ сводились длЯ них к трудностЯми школьного