 нем.

     ‹ебеди прилетают почти всегда попарно; поЯвлЯютсЯ весной довольно рано,
в начале  апрелЯ, когда по  большей части  все еще  бывает  покрыто  снегом.
‹ебединых стай  Я  не  видывал: в  тех местах  Ћренбургской губернии,  где Я
постоЯнно охотилсЯ, лебеди бывают только пролетом, а  постоЯнно  не живут  и
детей  не  выводЯт,  и длЯ  менЯ  поЯвление  их  не  во времЯ  пролета  было
редкостью. ђазве иногда  нескольким холостым лебедЯм,  шатающимсЯ по большим
прудам  и  озерам,  понравитсЯ  какое-нибудь  привольное  место   у  менЯ  в
соседстве, и  они, если  не будут отпуганы, прогостЯт  на нем недели две или
более.  џ помню  в  молодости  моей  странный случай,  как  на  наш  большой
камышистый пруд, середи  уже жаркого  лета, повадились  ежедневно  прилетать
семеро лебедей; прилетали обыкновенно на закате солнца, ночевали и на другой
день поутру,  как только народ просыпалсЯ, начинал шуметь, ходить по плотине
и ездить по дороге, лежащей вдоль пруда, — лебеди  улетали. Ћткуда прилетали
и куда улетали — не знаю. ’ак продолжалось около  двух недель. Ќаконец, один
старый  охотник, зарЯдив  свое  дрЯнное, веревочкой  свЯзанное  ружьишко  за
неимением  свинцовой  картечи  железными  жеребьЯми,   то   есть   кусочками
изрубленного  железного  прута,  забралсЯ в камыш прежде  прилета лебедей и,
стоЯ по поЯс в воде, дождалсЯ, когда они подплыли к нему на несколько сажен,
выстрелил  и  убил  одного  лебедЯ  наповал.  ђазумеетсЯ,  остальные  сейчас
улетели, но на другой день опЯть прилетели в  урочный  час, сели на середину
пруда, поплавали, не приближаЯсь к опасному камышу, погоготали между  собой,
собрались в  кучку, поднЯлись, улетели  и  не возвращались. Ћсеннего пролета
лебедей  Я не замечал совсем. Њногие охотники сказывали мне,  что лебеди  не
только  постоЯнно  живут, но и  выводЯт  детей в  разных уездах Ћренбургской
губернии  и особенно  по заливным, волжским  озерам, начинаЯ от –арицына  до
Ђстрахани; что гнезда вьют они  в густых  камышах;  что  лебедь  разделЯет с
лебедкою  все попечениЯ о детЯх, что молодых у  них  бывает только по два (а
другие уверЯют, будто  по  три и по четыре)  и что  по волжским рукавам, при
впадении этой реки в море, лебеди живут несчетными стадами. Ќичего  этого не
утверждаю, а за что купил, за то и продаю. —то касаетсЯ до менЯ, то Я каждый
год видал по нескольку  раз лебедей,  по большей части в недосЯгаемой вышине
пролетавших надо мною;  видал их и плавающих по озерам, по всегда неожиданно
и в таком  расстоЯнии, что  не только гусиною дробью, но и картечью стрелЯть
было  невозможно;  а иногда и стрелЯл, но  выстрел мой скорее  мог назватьсЯ
почетным салютом, чем  нападением  врага. ‚прочем,  один раз  в моей  жизни,
когда Я бродил по колени в разливе реки  Ѓугуруслана, между частыми кустами,
налетел на менЯ  лебедь  довольно  близко; Я ударил его обыкновенною  утиною
дробью: лебедь покачнулсЯ,  пошел книзу, и  улетел из виду.  Ќа другой  день
мордвин  соседней деревушки нашел его мертвым за версту от того места, где Я
стрелЯл.  ЊЯсо  его  было  так  жестко,  что,  несмотрЯ  на  предварительное
двухдневное вымачиванье,  его  трудно было разжевать. ‚кус походил на дикого
гусЯ, но гусь гораздо мЯгче,  сочнее  и вкуснее. ‚ зобу его  не было рыбы  и
почти  никакой  пищи. —ем  питаютсЯ  лебеди,  ничего  сказать  не  могу, но,
вероЯтно, одинаким кормом со всею водЯною птицею.

     Ќе понимаю,  отчего  лебедь  считалсЯ в  старину лакомым  или  почетным
блюдом у наших великих кнЯзей и даже царей; вероЯтно, знали искусство делать
его мЯсо мЯгким, а мысль, что лебедь служил только украшением стола,  должна
быть  несправедлива.  ‹ебедь  живет  в  старинных  наших   песнЯх,  очевидно
сложенных на юге ђоссии, живет также до сих пор в народной  речи,  хотЯ там,
где теперь  обитает  настоЯщаЯ ђусь,  лебедь не мог  войти ни  в песню, ни в
речь, так мало знает и видит его народ. Ќа юге, в Љиеве, попал он в народные
песни и  на великокнЯжеские столы;  его  рушала, то  есть разрезывала,  сама
великаЯ кнЯгинЯ, следовательно лебедЯ ели.  ‚ероЯтно, оттуда, по преданию  и
старому обычаю, перебралсЯ он на столы великих кнЯзей и царей московских и в
народную  современную речь, где слова лебедка и лебедушка остались  навсегда
выражением ласки и участиЯ.

     Џро  силу  лебедЯ  рассказывают чудеса: говорЯт,  что он  ударом  крыла
убивает до смерти собаку,  если она приблизитсЯ к нему, легко раненному, или
броситсЯ на его детей. Њне даже называли охотника, которому лебедь переломил
руку таким же ударом крыла. ‘удЯ  по его величине, крепости и силе мускулов,
толщине и жесткости костей и перьев, этим  рассказам  поверить  можно. ЏеньЯ
лебедей,  разумеетсЯ, никто не слыхал, но зычный крик их и глухое гоготанье,
весьма отличное от  гусиного, слыхали все охотники, и в том  числе Я сам. €з
всего  сказанного  мною о силе лебедей можно заключить, как они должны  быть
крепки  к  ружью.  ѓде  они  постоЯнно  водЯтсЯ,  там  бьют  их  нулем,  или
безымЯнкой, и картечью, и то  подкрадываЯсь поближе. ‹ебедей стрелЯют не длЯ
мЯса, а длЯ пуху, первоклассное достоинство которого известно всем.

     ‹ебеди  легко делаютсЯ ручными. џ  сам видел  их несколько годов срЯду,
живущих лето на  отведенном  им пруду, а  зиму проводЯщих в теплой избе.  Ќе
могу только хорошенько сказать: маленькими или большими были они пойманы.  џ
слышал, что  ручные лебеди выводЯт детей, как обыкновенные гуси,  в  избах и
хлевах, но  что  длЯ этого  нужно  достать  сначала свежих  лебединых  Яиц и
подложить под гусыню. ‚ысиженные ею лебедЯта вырастают в стае домашних гусей
(первый год с подрезанными крыльЯми), делаютсЯ совершенно ручными и ведутсЯ,
как дворовые гуси.


        2. ѓ“‘њ

     ‘ерым  гусем называют  его  старинные русские песни, и называют  верно.
„икий  гусь  точно сер и отличаетсЯ  от гусыни  только  тем, что  спина  его
потемнее, грудь, или зоб, покрыта черноватыми пЯтнышками, и сам он несколько
поменьше. „воровые русские  гуси, по  большей части белые  или пегие, бывают
иногда совершенно похожи  пером на диких, то есть на прежних самих себЯ. ‚сЯ
разница состоит  в  том, что вообще у русских гусей нос и ноги красноваты, и
сами  они  потолще,  пообъемистее;  дикие  же  гуси  подбористее,  складнее,
щеголеватее,  а   нос  и  лапки  их  желтовато-зеленоватого  цвета.  ‚есною,
пролетом, гуси показываютсЯ очень рано; еще везде, бывало, лежит снег, пруды
не  начинали таЯть,  а стаи гусей вдоль  по течению  реки  летЯт да летЯт  в
вышине, прЯмо на север. ‘таи всегда пролетают очень высоко, но  гуси  парами
или в одиночку  летЯт  гораздо ниже. …жедневно  шатаЯсь около пруда  и бродЯ
вдоль реки, котораЯ у нас  очень рано  очищалась от льда, Я всегда имел один
ствол, зарЯженный гусиною дробью, и мне не  один  раз  удавалось спустить на
землю  пролетного  гостЯ. Љогда  же  времЯ  сделаетсЯ  теплее, оттают  полЯ,
разольютсЯ  полые  воды,  стаи гусей  летЯт  гораздо  ниже и  спускаютсЯ  на
привольных местах: отдохнуть, поесть и поплавать. Џища гусей преимущественно
состоит из  мелкой молодой травы, семЯн растений и хлебных зерен. ѓуси очень
жадны. Љогда корм приволен, то они до того  обжираютсЯ, что не могут ходить:
зоб  перетЯгивает  все тело; даже с трудом могут летать. ‚есною гуси  бывают
очень сторожки и редко подпускают охотника с подъезда и  еще реже с подхода.
Ќадобно  отыскивать  благоприЯтную местность, из-за которой  можно  было  бы
подкрастьсЯ  к ним поближе. Њестность эта может быть: лес, кусты,  пригорок,
овраг, высокий берег  реки, нескошенный камыш на прудах и озерах.  Ќечего  и
говорить, что  стрелЯть надобно  самою крупною  дробью, безымЯнной,  даже не
худо иметь в запасе несколько  картечных зарЯдов, чтоб пустить в стаю гусей,
к  которой ни подойти, ни подъехать,  ни подкрастьсЯ в меру нет возможности.
Ћчень весело  на дальнем расстоЯнии вырвать из станицы чистого пером, сытого
телом  прилетного гусЯ!  Џошатавшись по хлебным  полЯм,  кое-где сохранившим
насоренные еще осенью  зерна, наплававшись  по разливам рек,  озер и прудов,
гуси  разбиваютсЯ  на пары и  начинают заботитьсЯ  о  гнездах, которые  вьют
всегда в самых крепких и глухих камышистых и болотистых уремах, состоЯщих из
таловых кустов ольхи и  березы, обыкновенно окружающих берега рек порЯдочной
величины;  Я  разумею реки,  текущие  по  черноземной  почве. џ не  один раз
нахаживал  гусиные гнезда  и всегда  в таких непроходимых местах,  что  сам,
бывало,  удивишьсЯ, как  попал туда. ѓнездо  обыкновенно кладетсЯ  на  сухом
месте или на высокой кочке, просторное и круглое, свиваетсЯ из сухой травы и
устилаетсЯ  перышками  и  пухом,  нащипанными гусыней  из собственной хлупи.
Ћхотники  говорЯт,  что  Яиц  бывает  до  двенадцати, но Я  более  девЯти не
нахаживал.  Ћни  совершенно  похожи  на Яйца русских гусей,  разве  крошечку
поменьше и не так  белы,  а  светлодикого,  неопределенного  цвета. ‚о времЯ
сиденьЯ  гусыни  на Яйцах  гусь разделЯет ее заботу:  Я сам  спугивал гусЯ с
гнезда и  много раз  нахаживал  обоих  стариков  (*  ‘тариками называютсЯ  в
гусиной  выводке  старый  гусак  и  гусынЯ)  с  выводками  молодых.  €сториЯ
высиживаниЯ Яиц у  диких гусей,  как и у всЯкой птицы, выводЯщей детей  один
раз  в год,  оканчиваетсЯ в  исходе  маЯ  или в начале  июнЯ: все исключениЯ
бывают следствием какого-нибудь несчастного случаЯ, погубившего первые Яйца.
‚  местах  привольных,  то  есть по хорошим  рекам  с  большими  камышистыми
озерами,  можно и в это времЯ  года найти порЯдочные станицы гусей холостых:
они обыкновенно на одном  озере  днюют, а на другом ночуют. Ћпытный  охотник
все это знает, или должен знать, и всегда может подкрастьсЯ к ним, плавающим
на воде, щиплющим зеленую травку на лугу,  усевшимсЯ на ночлег вдоль берега,
или подстеречь их на перелете с одного озера на другое в известные часы днЯ.
Њолодые гусЯта вылуплЯютсЯ из Яиц, покрытые серо-желтоватым пухом; они скоро
получают способность плавать, нырЯть, и потому старики немедленно переселЯют
свою выводку на какую-нибудь  тихую воду, то есть на озеро, заводь или плесо
реки, непременно обросшей  высокой травою,  кустами, камышом, чтобы было где
спрЯтатьсЯ  в  случае  надобности.  Њне   рассказывали  многие,  что  гусынЯ
перетаскивает на воду поочередно за шею каждого гусенка, если вода далеко or
гнезда  или местность так неудобопроходима, что гусенку и пролезть трудно. џ
этого не оспариваю, но должен  сказать,  что и самые маленькие гусЯта  очень
бойки и вороваты и часто уходили у менЯ из глаз в таких местах, что поистине
надобно иметь  много  силы, чтоб втискатьсЯ  и  даже  бегать  в густой  чаще
высокой  травы  и  молодых  кустов.  ‚прочем,  надобно  вспомнить,  что  это
переселение бывает немедленно после вылуплениЯ гусЯт и они должны быть еще в
то  времЯ очень слабы. Љогда  молодые подрастут  в полгусЯ и  больше и  даже
почти оперЯтсЯ, только не могут еще летать (* ‚одЯнаЯ птица в этом отношении
совершенно противоположна некоторым породам степной дичи;  перьЯ  в  крыльЯх
Њолодых тетеревов, куропаток и перепелок вырастают прежде всего, и они еще в
пушку могут перелетывать, а у всей водЯной „ичи,  напротив, перьЯ в  крыльЯх
вырастают  последние,  так  что   даже  безобразно  видеть   на  выросшем  и
оперившемсЯ теле молодого  гусЯ или утки голые папоротки с синими пеньками),
что бывает в исходе июнЯ или  начале июлЯ, —  охотники начинают охотитьсЯ за
молодыми и старыми, линЯющими в то времЯ, гусЯми и называющимисЯ подлинь. Ќо
до этой охоты Я никогда не был охотник, ибо ее можно производить и без ружьЯ
с приученными  к такой ловле собаками. Ћхотнику приходитсЯ  стрелЯть  только
тех молодых и старых гусей,  которых собаки выгонЯт на реку  или  озеро, что
бывает  не часто: гусь подлинь  и молодые гусЯта крепко и упорно держатсЯ  в
траве,  кустах и  камышах, куда прЯчутсЯ  они при всЯком  шуме, при малейшем
признаке опасности. ’олько совершеннаЯ  крайность, то  есть близко разинутый
рот  собаки,  может  заставить  старого  линючего  гусЯ  или   совсем  почти
оперившегосЯ гусенка,  но у  которого еще  не  подросли правильные  перьЯ  в
крыльЯх, выскочить на  открытую поверхность воды.  Ѓоже  мой, какой  крик  и
шлепотню  поднимают они  своими  отЯжелевшими папоротками  от налитых кровью
толстых пеньков! Љак неловки бывают в это времЯ все их движениЯ! „аже нырЯют
они так нелепо, что всегда  виден не погрузившийсЯ  в воду  зад! ђазумеетсЯ,
тут весьма удобно бить их из ружьЯ и  ненадобно употреблЯть  крупной  дроби:
они тогда очень слабы,  и всего пригоднее будет дробь  5-го нумера. ‚прочем,
привычные  собаки,  даже дворнЯжки,  без  помощи ружьЯ наловЯт их  довольно.
‘тарые  гуси  во времЯ этого болезненного состоЯниЯ бывают худы, и  мЯсо  их
становитсЯ  сухо  и невкусно, а мЯсо молодых,  напротив, очень мЯгко, и хотЯ
они еще не жирны, но многие находЯт их очень вкусными.

     Ќаконец,  подросли, выровнЯлись,  поднЯлись  гусЯта  и  стали  молодыми
гусЯми;  перелинЯли,  окрепли   старые,  выводки  соединились  с  выводками,
составились станицы, и начались  ночные, или, правильнее сказать, утренние и
вечерние экспедиции  длЯ  опустошениЯ хлебных  полей, на  которых поспели не
только ржаные, но и Яровые хлеба. ‡а час до заката солнца стаи молодых гусей
поднимаютсЯ  с  воды и под  предводительством старых  летЯт в полЯ.  ‘начала
облетЯт   большое   пространство,   высматриваЯ,   где   им   будет  удобнее
расположитьсЯ подальше от проезжих дорог или работающих в  поле людей, какой
хлеб будет посытнее,  и, наконец, опускаютсЯ  на  какую-нибудь десЯтину  или
загон. ѓуси предпочтительно любЯт хлеб безосый, как-то: гречу, овес и горох,
но если не из чего выбирать, то едЯт и  всЯкий. Џочти до темной ночи изволЯт
они  продолжать  свой  долгий  ужин;  но  вот  раздаетсЯ  громкое  призывное
гоготанье стариков; молодые, которые,  жадно  глотаЯ сытный корм, разбрелись
во  все  стороны по  хлебам,  торопливо  собираютсЯ  в  кучу,  переваливаЯсь
передами от тЯжести набитых  не  в меру  зобов, перекликаютсЯ между собой, и
всЯ стаЯ с зычным криком тЯжело поднимаетсЯ, летит  тихо и  низко, всегда по
одному направлению, к тому озеру,  или берегу реки, или верховью уединенного
пруда,  на котором она  обыкновенно ночует. Џрилетев на  место,  гуси  шумно
опускаютсЯ на  воду, распахнув ее грудью на обе стороны,  жадно напиваютсЯ и
сейчас  садЯтсЯ  на  ночлег, длЯ чего выбираетсЯ берег плоский,  ровный,  не
заросший  ни кустами, ни камышом,  чтоб ниоткуда не могла подкрастьсЯ к  ним
опасность. Ћт нескольких ночевок большой стаи  примнетсЯ, вытолочетсЯ  трава
на берегу,  а от горЯчего  их помета покраснеет и высохнет. ѓуси завертывают
голову под крыло, ложатсЯ, или лучше сказать, опускаютсЯ на хлупь и брюхо, и
засыпают.  Ќо старики составлЯют ночную стражу  и не спЯт поочередно или так
чутко дремлют, что ничто не ускользает от их внимательного слуха. Џри всЯком
шорохе сторожевой  гусь  тревожно  загогочет,  и  все  откликаютсЯ,  встают,
выправлЯютсЯ, вытЯгивают шеи и готовы лететь; но шум замолк, сторожевой гусь
гогочет совсем другим голосом, тихо, успокоительно, и всЯ стаЯ, отвечаЯ  ему
такими  же звуками, снова  усаживаетсЯ и засыпает. ’ак бывает не один раз  в
ночь, особенно  уже в довольно  длинные  сентЯбрьские  ночи. …сли же тревога
была не  пустаЯ, если точно человек  или зверь приблизитсЯ к стае  —  быстро
поднимаютсЯ старики, и стремглав бросаютсЯ за ними молодые, оглашаЯ  зыбучий
берег и спЯщие в тумане  воды и  всю окрестность таким пронзительным, зычным
криком, что можно услышать его за версту и более... € всЯ эта тревога бывает
иногда от хорька и даже горностаЯ, которые имеют наглость нападать на спЯщих
гусей.  Љогда  же  ночь  проходит благополучно,  то  сторожевой  гусь,  едва
забелеет  зарЯ на востоке, разбудит звонким  криком всю стаю,  и она  снова,
вслед  за стариками,  полетит уже  в знакомое поле и  точно тем же  порЯдком
приметсЯ за ранний завтрак, какой наблюдала недавно за поздним ужином. ‘нова
набиваютсЯ едва просиженные (* Џросиженный зоб уже  пуст.  ќто  значит,  что
пища  сварилась и опустилась  в кишки)  зобы, и  снова по  призывному  крику
стариков, при  Ярких лучах давно  взошедшего солнца, собираетсЯ стаЯ и летит
уже на другое озеро, плесо реки или залив пруда, на котором проводит день.

     Џлохо хозЯину, который поздно узнает о том, что гуси  повадились летать
на его хлеб; они съедЯт зерна, лоском положат высокую солому и сделают такую
толоку, как будто тут паслось мелкое стадо. …сли же хозЯин узнает  во-времЯ,
то разными средствами может отпугать незваных гостей.

     џ  стреливал  гусей во  всЯкое  времЯ:  дожидаЯсь  их прилета  в  поле,
притаЯсь в самом еще не вымЯтом хлебе, подстерегаЯ их на перелете в полЯ или
с  полей,  дожидаЯсь на ночлеге,  где за наступившею  уже  темнотою гуси  не
увидЯт охотника,  если  он просто лежит на  земле, и,  наконец, подъезжаЯ на
лодке к спЯщим на берегу  гусЯм, ибо по воде можно  подплыть так тихо, что и
сторожевой гусь не услышит приближающейсЯ в ночном тумане лодки. ђазумеетсЯ,
во всех этих случаЯх  нельзЯ убить  гусей  много, стрелЯть приходитсЯ  почти
всегда  в лет, но  при удачных  выстрелах из обоих стволов штуки  три-четыре
вышибить из  стаи можно. Њожно  также  подъезжать  к гусиным  станицам  или,
смотрЯ по местности,  подкрадыватьсЯ из-за чего-нибудь,  когда они бродЯт по
сжатым полЯм и скошенным лугам, когда и горох и гречу уже обмолотили и гусЯм
приходитсЯ подбирать кое-где  насоренные зерна и  даже  пощипывать  озимь  и
молодую отаву.  Њожно также довольно удачно напасть  на них в полдень, узнав
предварительно место, где они его проводЯт. ‚ полдень гуси также спЯт,  сидЯ
на берегу, и менее наблюдают осторожности; притом  дневной шум, происходЯщий
от   всей   живущей   твари,  мешает   сторожевому   гусю   услышать   шорох
приближающегосЯ охотника: всего лучше подъезжать на лодке,  если это удобно.
‚  продолжение всей осенней охоты за гусЯми надобно употреблЯть дробь  самую
крупную и даже безымЯнку; осенний гусь не то, что подлинь: он делаетсЯ очень
силен и крепок к ружью. Ћн жестоко деретсЯ крыльЯми, и мне случалось видеть,
что гусь с переломленным крылом давал такой удар собаке крылом здоровым, что
она долго  визжала  и потом нескоро  решалась  брать живого  гусЯ.  Љ  концу
сентЯбрЯ,  то  есть ко  времени  своего отлета, гуси делаютсЯ  очень  жирны,
особенно  старые,  но,  по  замечанию и выражению  охотников,  тогда  только
получают отличный вкус, когда хватЯт ледку, что, впрочем, в  исходе сентЯбрЯ
у  нас  не редкость,  ибо  от  утренних  морозов  замерзают  лужи и делаютсЯ
закраины по  мелководью около берегов  на прудах и заливах. Ћт  ледку или от
чего  другого, только  чем  позднее осень, тем вкуснее  становитсЯ гусь. ќто
истина  несомненнаЯ,  а надобно заметить,  что  сытного  корма в  это  времЯ
становитсЯ уже мало.

     „олжно сказать правду, что стрельба диких гусей более  дело добычливое,
чем охотничье,  и  стрелок благородной болотной дичи не  может ее уважать. Љ
гусЯм надобно  по  большей части подкрадыватьсЯ, иногда даже подползать  или
караулить их на перелете, — все  это не нравитсЯ настоЯщему охотнику; тут не
требуетсЯ искусства стрелЯть, а надо  много терпеньЯ и  неутомимости.  џ сам
занималсЯ  этой  охотой  только  смолоду,  когда  управлЯли  моей  стрельбой
старики-охотники, длЯ  которых бекас  был  недоступен и,  по малости  своей,
презрителен,  которые на вес ценили  дичь.  ЌастоЯщие охотники собственно за
гусЯми  не ходЯт, а, разумеетсЯ, бьют их и  даже с  удовольствием, когда они
попадутсЯ нечаЯнно.

     џ сказал, что гуси летают в хлеба и назад возвращаютсЯ всегда по  одной
и той же  воздушной дороге, то есть через  один и тот же перелесок,  одним и
тем же долочком  и  проч. Ќа этом основании изобретены перевесы, посредством
которых  ловЯт  их в  большом  количестве. ќто не  что  иное,  как  огромнаЯ
квадратнаЯ сеть из толстых крепких ниток, Ячеи или петли которой так широки,
что  гуси вЯзнут  в них, а пролезть не  могут. ќта  сеть развешиваетсЯ между
двумЯ длинными шестами  на  том самом месте, по которому обыкновенно гусинаЯ
стаЯ поздно вечером, почти ночью, возвращаетсЯ с полей на ночевку. Љ верхним
концам  шестов  привинчены железные кольца; сквозь  них  продеты  веревочки.
Џосредством  этих  веревочек,  прикрепленных  к  двум  верхним  углам  сети,
поднимаетсЯ  она во  всю вышину шестов, концы же веревочек проведены в шалаш
или куст, в котором сидит  охотник. ‘еть не натЯгиваетсЯ, а висит, и  нижние
концы  ее  наслаби привЯзаны к шестам.  Љогда попадут  гуси и натЯнут  сеть,
охотник  бросает веревочки,  и всЯ  стаЯ запутавшихсЯ гусей  вместе  с сетью
падает на землю. ’аким же способом ловЯт  и уток. ‡амечательно, что гуси, не
запутавшиесЯ в перевесе, а только в него  ударившиесЯ, падают па землю и  до
того  перепугаютсЯ,  что кричат, хлопают крыльЯми, а с  места не  летЯт: без
сомнениЯ, темнота  ночи способствует такому испугу. €ногда ставЯт  два и три
перевеса  рЯдом, неподалеку  друг  от друга, чтобы  случайное  уклонение  от
обычного пути не помешало стае гусей ввалитьсЯ в сеть.

     …сть  особой  породы  гусь,  называемый  казарка;   он  гораздо  меньше
обыкновенного дикого  гусЯ, носик у него  маленький,  по  сторонам  которого
находЯтсЯ  два копьеобразные  пЯтнышка, а перьЯ почти  черные.  ‚  некоторых
южных  уездах Ћренбургской губернии охотники  встречают  их  часто  во времЯ
пролета и даже бьют;  мне  же  не удалось  и  видеть.  ‚ большое  недоумение
приводило менЯ всегда их имЯ, совпадающее с именем козар.


        3. “’Љ€

     Џороды  уток  многочисленны и разнообразны,  џ стану говорить  только о
тех,  которые мне более или менее коротко известны. ЋренбургскаЯ губерниЯ по
своему географическому  положению и пространству, заключаЯ  в  себе разные и
даже противоположные  климаты  и  природы,  гранича  к  северу  с ‚Ятскою  и
Џермскою губерниЯми, где по зимам мерзнет ртуть, и  на юг с Љаспийским морем
и Ђстраханскою губерниею, где, как всем известно, растут на открытом воздухе
самые нежные сорта винограда, — представлЯет полную возможность разнообразию
Явлений  всех  царств  природы  и  между  прочим разнообразию утиных  пород,
особенно  во  времЯ весеннего  пролета.  Ќо Я  не  стану  говорить об  утках
собственно пролетных: это завело бы менЯ слишком далеко и  при всем том дало
бы  моим читателЯм слабое  и  неверное понЯтие о предмете. Џролетные утки не
то, что пролетные кулики: кулики  живут у нас недели по две и более весной и
от месЯца до двух осенью, а утки бывают только видимы весной, никогда осенью
и ни одного  днЯ на одном месте не  проводЯт.  Ћхотникам  достаютсЯ  они как
случайнаЯ редкость. €так, говорить о виденных мною вскользь диковинных утках
и  о  рассказах охотников  Я считаю  излишним.  џ  расскажу только  об одной
замечательной утке,  которую Я убил, еще  будучи очень  молодым охотником, а
лет  через  десЯть  потом  убил точно такую  же  мой  товарищ  охотник, и  Я
рассмотрел  ее  подробно  и  внимательно.  Ћна  была  несколько больше самой
крупной дворовой  утки; перьЯ  имела  светло-коричневого цвета,  испещренные
мелкими темными крапинками; глаза и лапки красные,  как киноварь, а  верхнюю
половинку носа — окаймленную такого  же красного цвета узенькою полоскою; по
правильным перьЯм  поперек крыльев лежала голубовато-сизаЯ полоса; пух был у
ней розовый, как у дрофы и стрепета, а жир и кожа оранжевого  цвета; вкус ее
мЯса  был  превосходный,  отличавшийсЯ от обыкновенного утиного  мЯса; хвост
длинный  и  острый, как  у селезнЯ шилохвости,  но сама она была утка, а  не
селезень. — ЏриступаЯ к описанию уток, считаю необходимым  поговорить  о той
исключительности, которою  утки  отличаютсЯ  от других птиц и  котораЯ равно
прилагаетсЯ ко всем их породам.

     ‚есьма понЯтно, что там, где совокупление происходит на токах, на общих
сборищах, — ни самцы, ни самки не могут питать личной взаимной любви: они не
знают  друг друга;  сегоднЯ самец совокуплЯетсЯ с одною  самкой, а  завтра с
другою,  как  случитсЯ и как  придетсЯ;  точно  так  же  и  самка.  €з этого
необходимо следует, что они  никогда не разбиваютсЯ на пары, что только одна
мать, без  всЯкой помощи  самца, должна  заботитьсЯ  об  устройстве  гнезда,
высиживанье Яиц и сбереженье детей, ибо где нет супружества, там пет и отца.
‚ противоположность тому,  во всех  породах птиц,  разделЯющихсЯ на  пары, и
самец и самка, как муж и жена, вместе заботЯтсЯ о выводе  и сохранении детей
и равную  оказывают  им горЯчность.  ќтот  закон,  очевидно, положительно  и
неуклонно  исполнЯетсЯ всеми птицами. Ћдни только  породы уток  представлЯют
резкое  противоречие.  ‚се  утки  разделЯютсЯ  на  пары  ранее  другой дичи;
селезень показывает  постоЯнно ревнивую  и  страстную, доходЯщую до  полного
самоотвержениЯ, любовь к утке и в то же времЯ — непримиримую враждебность  и
злобу к ее гнезду, Яйцам и детЯм! “тка принуждена  выполнЯть все обЯзанности
матери тайно от  селезнЯ.  …сли он найдет гнездо ее  с Яйцами или только что
вылупившимисЯ утЯтами,  то  гнездо разроет и растаскает,  Яйца  выпьет  (как
говорЯт) или по крайней мере  перебьет,  а маленьких утЯт всех передушит.  џ
сам  не видал,  как селезень совершает такие неистовства, но другие охотники
видали.  “крывательство же утки  от селезнЯ, его преследованье, отыскиванье,
гнев, наказанье за побег и за то, если утка  не  хочет лететь с ним в другие
места или отказывает ему в совокуплении, — разоренные и растасканные гнезда,
разбитые Яйца, мертвых утЯт около них, —  все это Я видел собственными моими
глазами не один  раз. ЉажетсЯ, этого достаточно,  чтоб остальное,  слышанное
мною,  хотЯ не виденное, принЯть за несомненную истину. Џротивоестественные,
по-видимому,  поступки  селезней  должно  объЯснЯть,  по  моему  мнению,  до
невероЯтности горЯчею  их чувственностью;  отсюда происходит  и ненависть ко
всему  тому,  что отвлекает  от  них уток.  ‚о всех породах дичи все  самцы,
живущие  с  самками  попарно, оказывают  к  ним привЯзанность,  а в  породах
голубей — даже  нежность и  ласку; но  такого  бешеного сладострастиЯ, каким
отличаютсЯ селезни, совершенно нет; зато и  самец и  самка равно привЯзаны к
детЯм. Ќекоторые охотники подозревают косачей, которые тоже на токах доходЯт
до  исступлениЯ,  в разорении гнезд тетеревиных  курочек,  но  Я  решительно
ничего похожего  не  замечал.  ‘амцы  дупельшнепы также очень  горЯчатсЯ  на
токах, но отчего же их никто не подозревает в  подобных проделках?  Џо моему
мнению, это подозрение уже потому несправедливо, что тетерева не разбиваютсЯ
на пары, следственно  у самцов  нет  побудительной  причины разорЯть гнезда;
самки, не будучи их  дружками-женами, к ним от того не  воротЯтсЯ. ‘елезень,
напротив, разорив гнездо своей утки, получает  ее опЯть в полное владение, и
она не расстаетсЯ с ним ни на одну минуту до тех пор, покуда вновь не затеет
гнезда,  вновь  не  скроетсЯ  от селезнЯ  и не  сЯдет  на  Яйца.  Њожно даже
предположить,  что иной утке совсем не удастсЯ вывесть  детей в  продолжение
целого лета, потому-то каждому охотнику и случаетсЯ встречать в июне, даже в
начале июлЯ, до самой линевки, уток парами.


        а) ЉрЯковнаЯ утка

     Њы выговариваем  обыкновенно  не крЯ,  а  криковный селезень, криковнаЯ
утка, что,  впрочем, весьма  идет к ней, ибо  она кричит  громче всех утиных
пород. …е  зовут  также крЯквой и  крЯкушей...  Ћчевидно,  все  три названиЯ
происходЯт  от  слова крЯкать, вполне  выражающего  голос,  или крик,  утки.
Џо-малороссийски  утка называетсЯ качка. €мЯ тоже очень выразительное:  идет
ли  утка по земле —  беспрестанно покачиваетсЯ то  на ту, то другую сторону;
плывет ли по воде во  времЯ ветра — она качаетсЯ, как лодочка  по волнам. Џо
совершенному  сходству в статЯх и отчасти даже в перьЯх должно полагать, что
дворовые,  или домашние,  утки  произошли от породы  крЯковных; везде  можно
найти посреди пегих, разнопестрых, белых стай русских уток некоторых из них,
совершенно  схожих  пером  с дикими крЯковными  утками и  даже  селезнЯми, а
различающихсЯ только какими-нибудь небольшими отступлениЯми найдетсЯ великое
множество;  с  другими  же  дикими  породами уток дворовые,  или русские,  в
величине и перьЯх сходства имеют гораздо менее. ќто  обстоЯтельство довольно
странно. Џо-видимому, нет никаких  причин, почему бы и другим утиным породам
не сделатьсЯ домашними, ручными? — ЉрЯква крупнее всех диких  уток. ‘елезень
красив необыкновенно; голова и половина шеи у него точно из зеленого бархата
с  золотым отливом; потом идет кругом  шеи белаЯ узенькаЯ лента; начинаЯ  от
нее грудь или зоб  темно-багрЯный; брюхо серо-беловатое с какими-то узорными
и  очень красивыми  оттенками; в хвосте  нижние перышки  белые,  короткие  и
твердые;    косички    зеленоватые    и    завиваютсЯ    колечками;    лапки
бледно-красноватые,  нос  желто-зеленого  цвета.  Ќа  темных  крыльЯх  лежит
синевато-вишневаЯ   золотистаЯ  полоса;  спина  темноватого  цвета,  немного
искрасна; над самым хвостом точно как  пучок  мЯгких темно-зеленых небольших
перьев. “тка всЯ  пестренькаЯ, по  светло-коричневому полю испещрена темными
продольными  крапинками; на  правильных перьЯх  блестит  зеленаЯ, золотистаЯ
полоса, косиц в хвосте нет; лапки такие же красноватые, как у селезнЯ, а нос
обыкновенного рогового  цвета.  ‚есною  стаи  крЯковных уток прилетают еще в
исходе  марта,  ранее других  утиных  пород,  кроме  нырков;  сначала  летЯт
огромными стаЯми, полетом ровным и сильным, высоко над  землею, покрытою еще
тЯжелою громадою  снегов,  едва начинающих таЯть. Џотом, когда дружнаЯ весна
быстро, в одну  неделю иногда, переменит печальную картину зимы  на  веселый
вид  весны, когда везде побегут ручьи, образуютсЯ  лужи  и целые озера воды,
разольютсЯ  реки,  стаи крЯковных уток летЯт  ниже и  опускаютсЯ  на  места,
которые им  понравЯтсЯ. ‚ это времЯ стрелЯть их очень трудно, потому что они
дики и сторожки и не подпускают близко ни  конного, ни пешего. ‘корее убьешь
крЯкву  как-нибудь в лет, особенно поздно вечером,  когда стаи летЯт гораздо
ниже или перелетают с одной лужи на  другую. ќта стрельба называетсЯ стойкою
на местах. Њеста  подразумеваютсЯ такие, через которые всегда бывает перелет
птицы;  но это  длитсЯ недолго: скоро  утки разобьютсЯ на маленькие  стайки,
попривыкнут,  приглЯдЯтсЯ  и  присмиреют.  ’огда  можно  к  ним подъезжать с
осторожностью на простой телеге или охотничьих дрожках, которые не что иное,
как  укороченные и прочнее сделанные  крестьЯнские  роспуски, или  чувашский
тарантас без верха.  „лЯ стрельбы надобно  употреблЯть  крупную утиную дробь
2-го и 3-го нумеров, а если птица дика, то и гусиную можно пустить в дело. ‘
подхода в это времЯ  стрельбы нет, потому что  утки сидЯт на открытых местах
целыми стаЯми.

     Ќо весна становитсЯ час от часу теплее, и полаЯ вода сливает. Ќебольшие
стаи  крЯковных уток окончательно разбиваютсЯ на пары, понимаютсЯ (* ’о есть
совокуплЯютсЯ) и делаютсЯ смирнее,  особенно потому,  что  подрастет трава и
уткам  можно прЯтатьсЯ  в  ней. ‘елезень, сладострастнейший  из  самцов,  не
отходит  от  утки ни на шаг, не  разлучаетсЯ  с ней ни на минуту, ни  за что
прежде  ее  первый не  слетит с места. €ногда утка полощетсЯ  в какой-нибудь
луже или  щелочет  носом в жидкой  грЯзи, а селезень,  как часовой, стоит на
берегу или на кочке; охотник подъезжает к  нему в меру, но утка не видит или
не замечает ничего; селезень пошевеливаетсЯ, повертываетсЯ, покрЯкивает, как
будто подает ей голос,  ибо видит опасность, но утка не  обращает  вниманиЯ;
один он не летит прочь — и меткий выстрел убивает его наповал. “тка улетает,
не показываЯ никакого участиЯ к убитому селезню. ‘овсем другое бывает, когда
охотник как-нибудь убьет утку (хотЯ он всегда выбирает селезнЯ): селезень не
только будет летать кругом охотника, не налетаЯ, впрочем, слишком близко, по
даже несколько  дней срЯду станет колотитьсЯ около того места,  где  потерЯл
дружку. ‚ это времЯ  уже  не трудно подъезжать к рассеЯнным парам  крЯковных
уток  и часто еще удобнее подходить  или  подкрадыватьсЯ из-за  чего-нибудь:
куста, берега, пригорка, ибо утка, замышлЯющаЯ гнездо или начавшаЯ  нестись,
никогда не садитсЯ с селезнем  на открытых  местах,  а всегда в каком-нибудь
овражке,  около  кустов,  болота,  камыша или  некошеной  травы: ей  надобно
обмануть  селезнЯ,  несмотрЯ   на   его  бдительность:  надобно  спрЯтатьсЯ,
проползти  иногда  с полверсты,  потом вылететь и  на  свободе  начать  свое
великое  дело,  цель, к которой стремитсЯ все живущее.  „лЯ достижениЯ  этой
цели утка употреблЯет  разные хитрости. Џочувствовав  во  внутренности своей
полноту  и  тЯжесть  от  множества  в  разное времЯ  оплодотворенных  семЯн,
сделавшихсЯ крошечными желтками, из  коих некоторые значительно увеличились,
а  крупнейшие  даже облеклись влагою  белка и обтЯнулись мЯгкою, но  крепкою
кожицей,  — утка  приготовлЯет  себе гнездо в каком-нибудь  скрытном месте и
потом, послышав, что одно из Яиц уже отвердело и приближаетсЯ к выходу, утка
всегда близ удобного к побегу места, всего чаще на  луже или озере, присЯдет
на бережок, заложит голову под крыло и притворитсЯ спЯщею. ‘елезень присЯдет
возле  нее  и заснет в  самом деле,  а утка,  наблюдающаЯ его  из-под  крыла
недремлющим  глазом,  сейчас спрЯчетсЯ в  траву,  осоку или камыш; отползет,
смотрЯ  по  местности,  несколько  десЯтков  сажен,  иногда  гораздо  более,
подниметсЯ невысоко и,  облетев стороною, опуститсЯ на  землю и подползет  к
своему уже готовому гнезду, свитому  из сухой травы  в каком-нибудь крепком,
но  не мокром, болотистом  месте, поросшем  кустами; утка устелет дно гнезда
собственными перышками и пухом, снесет первое Яйцо, бережно его прикроет тою
же травою и перьЯми, отползет на некоторое расстоЯние в  другом направлении,
подниметсЯ и, сделав  круг, залетит с противоположной  стороны к тому месту,
где скрылась;  опЯть  садитсЯ  на  землю  и  подкрадываетсЯ  к ожидающему ее
селезню.  ђедко  случаетсЯ  застать его  спЯщим;  по большей части  селезень
просыпаетсЯ во  времЯ отсутствиЯ  утки, которое  иногда  продолжаетсЯ  более
часа.  Џроснувшись, он  начинает  беспокойно звать  свою  дружку,  торопливо
озираЯсь и  порывисто  плаваЯ  по озерку или  луже; потом броситсЯ искать ее
кругом  около  берега,  но  далеко  не  отходит,  а  беспрестанно ворочаетсЯ
посмотреть: не воротилась ли утка, не плывет ли к нему по воде... что иногда
случаетсЯ. “томЯсь своими тщетными  поисками, селезень перестает искать утку
и начинает плавать взад  и  вперед,  беспрестанно оглЯдываЯсь и  покрЯкиваЯ;
плавает  до  тех пор, пока в самом  деле внезапно,  бог знает  как,  откуда,
воротитсЯ его дружка. ‘ Яростию бросаетсЯ он  навстречу беглЯнке, вцеплЯетсЯ
носом в шею,  вскакивает ей  на спину  и  в ту же  минуту, тут  же  на воде,
совокуплЯетсЯ  с  нею...   …два  успеет  утка,  измЯтаЯ  любовными  ласками,
оправитьсЯ, отрЯхнутьсЯ, выйти на берег,  как новый  припадок  сладострастиЯ
нападает  на  селезнЯ,  он  вновь совокуплЯетсЯ со  своею  супругой,  и  это
повторЯетсЯ несколько раз в продолжение одного часа. …сли селезень, находЯсь
при  утке,  увидит  другого  селезнЯ,  летЯщего к ним,  то сейчас  бросаетсЯ
навстречу и непременно его прогонит, как имеющий более прав и причин  храбро
сражатьсЯ. …сли к летЯщей паре пристанет холостой селезень, не нашедший себе
еще  дружки,  то непременно последует драка с законным  супругом на воздухе,
сопровождаемаЯ  особенным коротким живым  криком, хорошо знакомым  охотнику.
‚ид  бывает  живописный:  оба селезнЯ  перпендикулЯрно повиснут  в  воздухе,
схватив  друг  друга  за  шеи,  проворно  и сильно махаЯ  крыльЯми, чтоб  не
опуститьсЯ на землю и, несмотрЯ на все усилиЯ, беспрестанно опускаЯсь книзу.
Џобеда также,  сколько Я замечал,  оставалась  всегда  на  стороне  правого.
€ногда утка, чтобы  усыпить селезнЯ, употреблЯет  особенного рода ласку: она
тихо и долго щекочет носом его шею и спину. ‚от почему народ по применению к
себе думает,  а за  ним повторЯют охотники,  что селезень  любит искатьсЯ  в
голове. €ногда утка  находит средство уйти и от неспЯщего селезнЯ: стоит ему
только   повнимательнее   занЯтьсЯ  своим  аппетитом  или   позазеватьсЯ  на
что-нибудь — с неимоверным проворством утка пропадает из глаз. Ќо не  всегда
бывают удачны ее побеги! ‘лучаетсЯ,  что  селезень  приметит и  отгадает  ее
намерение, кинетсЯ за ней в погоню в ту самую минуту, как она юркнет в траву
или  камыш, настигнет, ухватит  носом  за  шею, вытащит ее  на  воду и долго
таскает  и  щиплет так,  что  перьЯ  летЯт. ‚след за  побоЯми  и  наказанием
немедленно следуют горЯчие  супружеские  ласки.  Њежду тем природа достигает
своей цели, утка  наносит  полное  гнездо  Яиц,  окончательно скрываетсЯ  от
селезнЯ  и садитсЯ высиживать  их. џиц бывает до двенадцати;  они совершенно
похожи  на  Яйца  русских  уток,  кроме какого-то неопределенного, бледного,
самого  тонкого, желтовато-зеленоватого цвета. “тка сидит на гнезде, почти с
него  не  слезаЯ;  один  раз  только в  сутки  сойдет она,  чтобы  похватать
поблизости  какой-нибудь  пищи,  и  в  продолжение   трехнедельного  сиденьЯ
чрезвычайно исхудает. Ќаконец, вылуплЯютсЯ утЯта,  покрытые  сизо-желтоватым
пухом.  …сли Яиц много,  то  почти  всегда  бывает один или два болтуна: так
называетсЯ Яйцо, в котором не образовалсЯ утенок и в котором оттого, что оно
до  половины  пусто,  болтаетсЯ,  когда его  потрЯсешь.  Ѓолтуны,  вероЯтно,
случаютсЯ оттого, что во множестве  Яиц не все могут быть одинаково прогреты
теплотою  тела утиной наседки: если  Яиц  не более  восьми  или  девЯти,  то
болтунов  не бывает. —ерез  несколько часов после  вылуплениЯ утЯт уже нет в
гнезде: мать увела их на тихую воду пруда, озера или  залива с камышами. Ћна
бережно перенесла  утЯт во рту через такие места, где пройти им трудно:  это
видали многие охотники и Я сам. Њежду тем селезни, покинутые  своими утками,
долго держатсЯ около тех луж и озерков, где потерЯли своих дружек. Њногих из
них перебьют  охотники, что даже полезно длЯ свободного вывода  утЯт.  ‘тоит
только увидеть селезнЯ или заслышать  его призывное,  впрочем весьма  тихое,
покрЯкиванье,  — добыча  вернаЯ: он непременно подпустит стрелка  в меру или
как-нибудь налетит на него, кружась около одного и того же места. — Ќаконец,
длЯ селезней наступает времЯ линьки, и они также скрываютсЯ в крепкие места,
в те же камышистые пруды и  озера, что продолжаетсЯ с половины июнЯ почти до
исхода июлЯ. ‚ это времЯ только  холостые  утки,  еще  не начинавшие линЯть,
изредка попадаютсЯ охотникам, и стрельба  утинаЯ почти прекращаетсЯ, если не
считать маток,  убиваемых от  Яиц и  детей.  Ќо зато в это  же  времЯ  ловЯт
множество  утЯт и утиную подлинь  приученными к тому собаками; даже загонЯют
их в обыкновенные рыболовные сети.

     “тка  —  самаЯ  горЯчаЯ  мать.  Љогда собака или человек спугнет  ее  с
гнезда,  длЯ  чего  надобно почти  наступить  на  него, то она  притворЯетсЯ
какою-то хворою или неумеющею летать: трЯсетсЯ  на одном месте, беспрестанно
падает, так что, кажетсЯ, стоит только погнатьсЯ, чтобы  ее  поймать. ђедкаЯ
собака  не поддаетсЯ обману и не  погонитсЯ  за ней; обыкновенно утка уводит
собаку за версту  и  более,  но охотнику  хорошо  известно, что значат такие
проделки, и, несмотрЯ на то, он часто по непростительной жадности, позабыв о
том, что утка летит так плохо  от Яиц,  то  есть от гнезда, что с нею гибнет
целаЯ выводка, сейчас  ее  убивает,  если не помешает  близкое преследованье
собаки, у которой иногда  она висит над рылом, как говоритсЯ. ‚прочем, утка,
отведЯ собаку в сторону, скоро воротитсЯ назад, налетит на охотника и все же
будет  убита. …ще  большую горЯчность  показывает утка к  своим утЯтам: если
как-нибудь застанет ее человек плавающую с  своею выводкой на открытой воде,
то утЯта с жалобным писком, как будто приподнЯвшись над водою, — точно бегут
по ней, — бросаютсЯ стремглав к ближайшему камышу и проворно прЯчутсЯ в нем,
даже нырЯют,  если пространство велико,  а матка, шлепаЯ  по воде крыльЯми и
оглашаЯ воздух особенным, тревожным криком, начнет кружитьсЯ пред человеком,
привлекаЯ  все  его внимание  на себЯ и отводЯ в противоположную сторону  от
детей. …сли утка скрываетсЯ с утЯтами в отдельном камыше или береговой траве
и охотник с собакой подойдет к  ней так  близко, что  уйти некуда и некогда,
утка выскакивает или вылетает, смотрЯ  по расстоЯнию, также на открытую воду
и  производит тот же маневр: ружейный  выстрел  прекращает тревогу и убивает
матку наповал. ќто  делает каждый охотник  без всЯкого сожалениЯ, потому что
бойкие утЯта, как бы ни были малы, выкормЯтсЯ и вырастут кое-как без матери;
иногда  сироты пристают к другой  выводке, и мне случалось  видать матку, за
которою плавали двадцать утЯт, и притом разных возрастов. “тка иногда кладет
Яйца  и выводит детей, что, впрочем, большаЯ  редкость, в дупле  дерева и  в
старом вороньем или сорочьем гнезде. ’рудно отгадать,  какаЯ крайность может
принудить ее к такому необыкновенному поступку,  в противность естественному
порЯдку,  соблюдаемому всеми утиными породами.  Ћдного  такого случаЯ Я  был
самовидцем, а о  другом рассказывал достоверный  охотник. џ помню также, что
один раз крЯковнаЯ или сераЯ утка нанесла Яиц на гумне, в хлебной клади.

     ‚ообще утка — самаЯ прожорливаЯ птица. Ћна