оде. џ
нашел один раз такое гнездо: гагара, сидЯ  на нем, как на лодке,  плавала по
маленькому  озерцу,  находившемусЯ  посреди  огромного камыша; увидЯ  менЯ в
близком расстоЯнии, гагара сползла или свалилась на воду и нырнула. џиц было
девЯть  (?), похожих  на куриные  величиною и  фигурою,  бледно-зеленоватого
цвета  с крапинками.  ‚о времЯ общего весеннего прилета птицы  Я  никогда не
замечал пролетных гагар стаЯми. Ћни оказываютсЯ  как-то  нечаЯнно,  всегда в
одиночку  и всегда очень поздно весною. ѓлубокие  пруды,  особенно  материки
прудов, большие озера с камышами — вот обыкновенное их местопребывание. Џища
гагар  преимущественно  состоит  из  мелкой  рыбешки  и  частью  из  водЯных
насекомых.  ѓагары почти  не могут  ходить, а могут только присесть на  свои
ноги  и  то  на   мели,  отчего  получают   странную   посадку,  ибо  сидЯт,
запрокинувшись  назад,  в  полустоЯчем  положении,  поднЯв свой  острый  нос
кверху. Ћни  имеют в крыльЯх перьЯ коротенькие, отчего самые  крыльЯ кажутсЯ
не  так коротки. ‚ообще гагары летают, особенно поднимаютсЯ сначала, трудно,
пока  не разлетЯтсЯ, и только одна крайность может заставить их  поднЯтьсЯ с
воды;  по  большей  части  от  всЯкой  опасности  они  отделываютсЯ  упорным
нырЯньем, в чем уступают  только одним гоголЯм.  ‚прочем, некоторые охотники
видали их летающих высоко и быстро целыми станицами.

     …сть  еще  порода  маленьких   гагар,  которые  втрое  меньше  больших,
совершенно с ними схожи станом и пером, но, кажетсЯ, без хохлов. ќта порода,
напротив, всегда  попадалась  мне  станичками:  они летают  гораздо  резвее.
Ќазвание гагары объЯснить не умею.

     €ногда смешивают гагар с гоголЯми по прЯмизне и длине вытЯнутых шей, но
между ними немало  существенной разницы во многих отношениЯх, о чем сейчас Я
буду говорить.


        к) ѓоголь

     ‘обственное имЯ гоголЯ  часто употреблЯетсЯ в народе как  нарицательное
или  качественное.  ‚сЯкий   русский   человек  поймет,  когда   скажут  про
кого-нибудь;  «ќкой гоголь!..»  или:  «‘мотри, каким  гоголем выступает...»,
хотЯ  гоголь никак не  выступает, потому  что  почти  не  может  ходить. ќто
уподобление основываетсЯ на том, что гоголи (равно как и гагары) очень прЯмо
держат  свои длинные шеи и высоко несут  головы, а потому людей,  имеющих от
природы  такой  склад  тела, привычку  или претензию, котораЯ  в то же времЯ
придает  вид  бодрости  и даже некоторой надменности, сравнивают с гоголЯми.
Ѓез особенного острого зрениЯ можно различить во множестве плавающих уток по
озеру или пруду, торчащие  прЯмо,  как палки, длинные  шеи  гагар и гоголей;
последние еще заметнее, потому что они  погружают  свое тело в воду  гораздо
глубже всех других уток и шеи их торчат как  будто  прЯмо из  воды. ѓоголь —
последнЯЯ и, по преимуществу, самаЯ замечательнаЯ утка-рыбалка,  и  пища его
состоит исключительно из  мелкой рыбешки. ѓоголь поменьше гагары и равнЯетсЯ
величиной  с утками  средними, например  с широконоской  или белобрюшкой, но
склад  его  стана  длиннее   и   челнообразнее.   –вет  перьев  сизый,  даже
голубоватый,  с  легкими отливами;  ноги  торчат  совершенно  в заду,  лапки
зеленоватого  цвета, перепонки  между пальцами очень плотные.  ѓоголь  почти
вовсе  ходить не  может  и поднимаетсЯ с воды  труднее и неохотнее  еще, чем
гагара. Њне даже не случалось видеть во всю  мою жизнь летающего гоголЯ. Ќос
у  него узенький, кругловатый, нисколько не подходЯщий к носам  обыкновенных
уток:  конец  верхней  половинки   его  загнут  книзу;   голова   небольшаЯ,
пропорциональнаЯ, шеЯ длиннаЯ, но короче,  чем у гагары, и не так неподвижно
прЯма;  напротив,  он очень  гибко повертывает  ею,  пока не  увидит  вблизи
человека; как же скоро заметит что-нибудь, угрожающее опасностью,  то сейчас
прибегает  к своей  особенной способности погружатьсЯ в  воду так, что видна
только  одна  узенькаЯ  полоска  спины,  колом  торчащаЯ  шеЯ  и  неподвижно
устремленные на предмет опасности, до невероЯтности зоркие, красные глаза. ‚
этом сторожевом положении гоголь удивителен! Љак бы вы пристально на него ни
смотрели, вы не  заметите даже, когда и куда пропадет он! Ќе заметите также,
когда и  откуда вынырнет... до  такой  степени он нырЯет быстро.  „аже слово
нырЯть не годитсЯ длЯ выражениЯ гоголиного нырЯньЯ: это просто исчезновение.
„лЯ полного пониманиЯ  изумительного проворства гоголЯ довольно сказать, что
когда  употреблЯлись ружьЯ с кремнЯми, то  его  нельзЯ было убить иначе, как
врасплох. ‚месте  со стуком кремнЯ об огниво, брызнувшими от стали  искрами,
воспламенением  пороха  на полке, что, конечно, совершаетсЯ в одну секунду —
исчезает шеЯ и голова гоголЯ, и дробь ударЯет в пустое место, в кружок воды,
завертевшийсЯ от мгновенного его погружениЯ. …динственно волшебной  быстроте
своего нырЯньЯ обЯзан гоголь тем  вниманием,  которое оказывали ему  молодые
охотники в мое времЯ, а  может  быть, и теперь оказывают, ибо мЯсо гоголиное
хуже всех других уток-рыбалок,  а за отличным  его пухом охотник гонЯтьсЯ не
станет.  ‚идимаЯ возможность убить утку,  плавающую в меру и не улетающую от
выстрелов,  надежда  на свое проворство и  меткость прицела,  уверенность  в
доброте любимого ружьЯ, желание отличитьсЯ  перед товарищами и, всего более,
трудность,  почти  невозможность  успеха  раздражали  самолюбие охотников  и
собирали иногда около гоголей, плавающих на небольшом пруде или озере, целое
общество  стрелков. џ помню в молодости моей много подобных случаев. ‘колько
крика, смеха,  горЯчности, беганьЯ и бесполезных выстрелов! Џо большей части
случалось,  что,  не  убив  ни одного  гоголЯ  и  расстрелЯв  свои  патроны,
возвращались мы  домой, чтоб на просторе досыта насмеЯтьсЯ друг над  другом.
Ќо иногда упорство преодолевало, и то  единственно  в таком  случае, если на
воде был захвачен один,  много  два гоголЯ, ибо тут надобно было  каждому из
них беспрестанно нырЯть. ЃеднаЯ  утка, наконец, выбивалась  из сил, не могла
держать своего тела  глубоко  погруженным в воде, начинала  чаще выныривать,
медленнее погружатьсЯ, и удачный выстрел доставлЯл победу которому-нибудь из
охотников.  — Џосле рассказанного мною,  казалось бы, должно  заключить, что
гоголи лишены способности летать, но некоторые, достойные вероЯтиЯ, охотники
уверЯли менЯ, что видели быстро  и высоко летающих гоголей. Џритом откуда же
они ЯвлЯютсЯ весною? Љонечно, откуда-нибудь прилетают, хотЯ никто не видывал
их прилета; они в начале маЯ вдруг оказываютсЯ на прудах и  озерах, всегда в
очень  малом  числе.  —то  же  касаетсЯ  до  того,  что  гоголь,  окруженный
охотниками, не поднимаетсЯ  с  воды от их  выстрелов,  то,  без сомнениЯ, он
чувствует опасность подъема по инстинкту, в чем и не ошибаетсЯ: поднЯвшись с
воды,  он  был  бы убит в ту же минуту влет несколькими  выстрелами. …сли же
случитсЯ подойти  к  воде  из-за  чего-нибудь,  так,  чтобы  не  было  видно
охотника, то застрелить гоголЯ весьма  легко: он плавает на воде высоко, шеЯ
его согнута, и он пристально смотрит вниз и сторожит  маленьких рыбок. ’огда
выстрел убивает его, как простую утку.

     џ  пробовал  стрелЯть  гоголей  тем способом,  каким  стрелЯют  стоЯщую
неглубоко в  воде рыбу. Ќадобно принЯть  в  соображение угол падениЯ дроби и
метить  не в самую рыбу, а несколько  выше или  ниже.  “гол отражениЯ дроби,
всегда равный углу падениЯ,  будет  зависеть от того,  как  высок берег,  на
котором стоит охотник,  и  как  далека от него  цель.  …сли берег совершенно
плоек и расстоЯние не близко,  одним словом,  если угол  падениЯ будет очень
остр, то дробь рикошетом взмоет  вверх. Ћчевидно, что в  этом случае надобно
брать  на  цель  ниже или ближе стоЯщей рыбы; если  же берег  высок  и  угол
падениЯ дроби будет выходить тупой, то дробь пойдет в  воде под тем же углом
вниз,  следовательно  брать  на цель  надобно  несколько  выше  или  дальше.
‡аметив, что гоголь сначала  нырЯет прЯмо вглубь, а не в сторону или вперед,
как  другие утки, и  потом  уже поворачивает  куда ему  надобно, Я  целил  в
нырнувшего гоголЯ, как в стоЯчую в воде рыбу, но  успеха не было. Џроворство
его спасало.  Ћстрота зрениЯ и слуха у гоголЯ  изумительны: хотЯ бы  он плыл
спиною к  охотнику, он видит, не оглЯдываЯсь, все его движениЯ и слышит стук
кремнЯ об  огниво. Њного  раз входило мне  в голову:  не устроен  ли глаз  у
гоголЯ особенным  образом?  Ќо  по наружности ничего особенного не  заметно.
„олжно предполагать, что из ружей с  пистонами можно бить гоголей  успешнее,
ибо  нет  искр  от огнива,  нет вспышки  пороха,  и выстрел  пистонных ружей
гораздо  быстрее.  Џоверить это предположение  на опыте мне  не  удалось, но
впоследствии Я слышал, что мое мнение совершенно оправдалось на деле.

     џ  не  нахаживал гоголиных гнезд, но нет никакого  сомнениЯ, что гоголь
устраивает их  в камышах над водою, как гагары, лысухи  и,  вероЯтно, другие
породы  уток-рыбалок,  потому  что гоголь более всех  их  лишен  способности
ходить. ѓоголиные выводки Я встречал часто и один раз видел, как гоголь-утка
везла на своей спине крошечных гоголЯт, покрытых сизым пухом, и плыла с ними
очень быстро. џ слыхал об этом прежде от охотников, но, признаюсь, не вполне
верил.  Ќевольно представлЯетсЯ вопрос: отчего бы и  другим уткам  не делать
того  же?  Ћтчего именно гоголиной  утке  нужна такаЯ особенность, тогда как
гоголЯта проворнее всех других утЯт?

     Љо всему  мною сказанному  надобно  прибавить,  что  гоголи встречаютсЯ
всегда в небольшом числе и не везде, а только на водах  довольно глубоких  и
рыбных и  что различиЯ утки от селезнЯ в цвете перьев Я никогда не  замечал.
ѓоголи пропадают осенью очень  рано.  ЊЯсо их  нестерпимо вонЯет рыбой и  на
вкус горько и противно. †ирных гоголей Я не видывал.

     ‚ заключение  повторю, что описаннаЯ мною утка есть настоЯщий гоголь со
всеми  его  замечательными особенностЯми,  а называемые  иногда  большого  и
малого рода гоголЯми утки-рыбалки — не что иное, как гагары.


        4. ‹›‘“•Ђ, €‹€ ‹›‘…ЌЂ (‚одЯнаЯ курица)

     ѓоголем заключилось отделение  уток.  ‹ысуха, или лысена, по устройству
своего  тела,  особенно шеи и головы,  по  беловатому,  острому,  совершенно
куриному носу,  даже по своему неровному  плаванью и  непроворному  нырЯнью,
несмотрЯ на постоЯнное пребывание на мелкой воде, отличаетсЯ от утиных пород
и по справедливости может назватьсЯ водЯною курицею. €мЯ лысухи, или лысены,
без  сомнениЯ,  дано ей потому, что у  ней на лбу лежит как будто припаЯннаЯ
белаЯ,  гладкаЯ  блЯха,  весьма  похожаЯ  на  большую,  очищенную  от шелухи
миндалину,  отчего голова  издали кажетсЯ лысою.  ќта белаЯ, будто костЯнаЯ,
блЯха  есть  не  что  иное,   как   мЯсистый   нарост,   покрытый   крепкою,
скорлупообразною кожею.  ‚се лысухи без исключениЯ,  и  самцы и самки (между
которыми различиЯ Я никогда не  замечал), имеют эту блЯху,  котораЯ лоснитсЯ
на  солнце.  Ќаружною величиной лысена  в перьЯх не меньше средней утки,  но
собственно телом — немного больше чирка: цветом  издали всЯ чернаЯ, а вблизи
черновато-сизаЯ или дымчатаЯ; ноги  хотЯ торчат  в заду, как у нырка, но все
не так, как  у гагар и  гоголЯ;  она может на них  опиратьсЯ  больше других,
настоЯщих уток-рыбалок,  и  даже  может  ходить. Ќа ногах  у лысены,  повыше
первого  сгиба,  из-под мЯгких  сизых перьев  лежат желто-зеленые поперечные
полосы в полпальца шириною;  зеленоватый цвет  виден даже на последнем сгибе
ног до самой лапы; он  проглЯдывает сквозь свинцовый цвет,  общий ногам всех
лысен; лапы их  на солнце  отливают грЯзно-перламутровым  глЯнцем; перепонка
между  пальцами  толстаЯ,  вырезаннаЯ городками, отчего они  и  не могут так
ловко плавать, как другие утки. ‚се ноги их исчерчены правильными беловатыми
линиЯми,  поперечными  и продольными,  образующими  маленькие  квадратики  и
городки; нижнЯЯ  сторона лап темно-свинцоваЯ;  хвост самый короткий, темный.
Ќадобно  заметить,  что  одно  только  устройство ног заставлЯет  причислить
лысуху   к  породе  уток-рыбалок;  во  всем  остальном,  кроме   постоЯнного
пребываниЯ на воде, она не  сходна с ними. ‹етают лысухи плохо и поднимаютсЯ
только в крайности: завидЯ какую-нибудь опасность, они, покрикиваЯ особенным
образом, как будто стонаЯ или хныкаЯ,  торопливо  прЯчутсЯ  в камыш,  иногда
даже пускаютсЯ в бег,  не  отделЯЯсь от  воды и хлопаЯ  по ней крыльЯми, как
молодые утЯта;  то  же делают,  когда  хотЯт  поднЯтьсЯ  с воды,  покуда  не
разлетЯтсЯ  и  не  примут  обыкновенного  положениЯ  летЯщей  птицы.  ‚есной
поЯвлЯютсЯ довольно  поздно и пропадают  рано  осенью: прилета и  отлета  их
стаЯми  и  даже парами Я  не  замечал. Ћбыкновенное  местопребывание лысух —
стоЯчие воды, пруды и озера с камышами; они любЯт  держатьсЯ на мелкой воде,
даже  у  самых берегов,  потому  что  их  пища  преимущественно  состоит  из
насекомых,  водЯных трав  и  даже  тины,  длЯ  чего нужно  им доставать дно.
‚прочем,  питаютсЯ и рыбой,  если она попадетсЯ,  и  всегда ею  пахнут, хотЯ
гораздо  менее  уток-рыбалок. Љ  осени  лысены бывают очень жирны  и были бы
довольно  вкусны,  если  б не  рыбный  запах,  который, однако,  значительно
уменьшаетсЯ, если содрать с лысены кожу и потом уже ее жарить.

     џ уже сказал, что нашел однажды пловучее гнездо гагары; точно такого же
устройства попалось мне гнездо и лысухи.  Ћно  держалось довольно  высоко на
воде,  мало в нее погружаЯсь. ‹ысена  плавала кругом.  ѓнездо было  свито из
сухой осоки и особенной породы  мЯгкого, толстого, также сухого камыша. Ћдна
сторона гнезда, по  которой взлезала и слезала лысена, была  обмЯта и пониже
других.  „но гнезда  внутри  и  круглые  боковые стенки почти  доверху  были
вымазаны и даже промазаны очень гладко, искусно и  прочно собственным  калом
лысухи,  отвердевшим,  как  каменнаЯ  штукатурка  (*  —то  эта  обмазка  или
штукатурка есть не что иное, как помет  лысены — убедитьсЯ нетрудно,  сличив
обмазку с  свежим пометом, которого всегда бывает довольно на верху гнезда);
на дне лежала настилка из черных  перьев и темного пуха, выщипанного матерью
из  своей  хлупи,  и,  наконец,  девЯть  Яиц   (немножко  поменьше  куриных)
прекрасного темно-сизого, слегка  зеленоватого цвета с глЯнцем,  испещренных
белыми крапинками. Ћчевидно было, что гнездо прикреплЯлось к камышу  (тем же
самым калом), и очень крепко, потому что верхушки двух перерванных камышин и
одна выдернутаЯ или перегнившаЯ у корнЯ,  плотно  приклеенные к боку гнезда,
плавали вместе с ним  по воде,  из чего можно заключить, что когда гнездо не
было оторвано от камыша, то воды не касалось. џ собирал тогда Яйца всех птиц
и  без  памЯти обрадовалсЯ  такой  редкой находке. џ  взЯл  бережно  гнездо,
поставил его в лодку и поспешно поплыл домой: лысуха, покрикиваЯ, или, лучше
сказать,  похныкиваЯ,  провожала  менЯ  чрез  весь  пруд,  почти  до  самого
мельничного  кауза  (*  Љауз —  дверцы, в  которые течет  вода  по трубам на
водЯные колеса. Ћколо Њосквы называют его дворец (дверец?)).

     Њаленькие цыплЯта  лысены  бывают покрыты  почти черным пухом.  Њать не
показывает к  детЯм такой сильной горЯчности,  как добрые  утки  не рыбалки:
спрЯтав  цыплЯт, она не  бросаетсЯ на глаза  охотнику, жертвуЯ собою,  чтобы
только отвесть его в другую сторону, а прЯчетсЯ вместе с детьми, что гораздо
и разумнее.

     Ћхотники редко без особенных причин стрелЯют лысух, и потому  они очень
смирны; мЯсо их  незавидного  вкуса, даже и черный пух не так длинен и густ,
как пух уток-рыбалок.  ‚прочем, он им не так нужен,  потому что лысухи много
времени проводЯт сидЯ  и даже ходЯ  по плоским берегам пруда или озера, а не
беспрестанно  плавают  по воде.  —уваши, мордва и татары  охотно едЯт лысух,
если они им попадутсЯ, и мне случалось дарить их  этим лакомством. ‚ местах,
где  Я  живал  в  Ћренбургской  губернии,  лысены  водЯтсЯ  во  множестве  и
составлЯют какую-то  необходимую  принадлежность  прудов  и  озер.  Ѓыло  бы
странно  подойти или  подъехать к камышистому пруду  и  не  увидеть  на  нем
порывисто двигающихсЯ  в разных направлениЯх черных кочек с белыми костЯными
блЯхами,  чем  кажутсЯ  издали  лысены,  и  не услышать их  тихого,  грустно
хныкающего голоса: картина была бы неполна.


        ђЂ‡ђџ„ III


        „€—њ ‘’…ЏЌЂџ, €‹€ ЏЋ‹…‚Ђџ


        ‘’…Џњ

     ‘обираЯсь говорить о степной дичи, Я  считаю нужным рассказать все, что
знаю о месте ее жительства.

     ‘лово степь имеет у нас особенное  значение и  обыкновенно представлЯет
воображению   обширное   пространство   голой,   ровной,   безводной  земной
поверхности; многие степи  таковы действительно, но в Ћренбургской губернии,
в    уездах    “фимском,   ‘терлитамацком,   Ѓелебеевском,    Ѓугульминском,
Ѓугурусланском и  Ѓузулуцком (*  Џоследние три уезда отошли  теперь ко вновь
учрежденной ‘амарской губернии), степи совсем не таковы: поверхность земли в
них  по большей  части  неровнаЯ,  волнистаЯ,  местами довольно леснаЯ, даже
гористаЯ, пересекаемаЯ  оврагами  с родниковыми ручьЯми,  степными речками и
озерами.  ‚сЯкое пространство ковылистой нови,  никогда  не паханной  земли,
иногда  на несколько  сот  верст в окружности, а иногда небольшое, зовут там
степью. ’акие  степные места, как следует по-настоЯщему называть  их, бывают
чудно  хороши  весной  своею  роскошною,  свежею  растительностью.  ‘очными,
пышными, высокими травами и цветами покрыта их  черноземнаЯ  почва, особенно
по  долинам  и  равнинам  между  перелесками.  ‚  благоприЯтный год  степные
сенокосы обильнее и лучше заливных  лугов. ’олько по скатам величавых горных
хребтов,  которые вдоль  по  рекам,  речкам  и суходолам перерезывают иногда
степные сырты и увалы, попадаютсЯ горные породы мелкорослых трав: особенного
вида  приземистый, рассыпчатый ковыль, сизый  горный шалфей, белаЯ низенькаЯ
полынь, чабер и богородскаЯ трава. Ћсобенным  ароматом наполнЯют они воздух,
и кто не ночевывал летом в  наших степЯх на покатостЯх горных крЯжей, тот не
может  иметь понЯтиЯ  о благорастворенном, мЯгком, живительном  их  воздухе,
который  здоровее  даже  лесного. –елебные качества степных трав и  степного
воздуха  очевидно  доказываютсЯ  удивительным восстановлением  телесных  сил
кочевых  башкирцев,  которые  каждую  весну  выезжают  в свои  степные  кочи
исхудалые, изможденные голодною зимою, и также исцелением множества больных,
уже  приговоренных к  смерти  врачами.  „а  не  приписывают  этого исцелениЯ
употреблению одного кумыса: он мало оказывает пользы без степного корма  длЯ
кобыльих  маток, без  степного воздуха, без жизни в степи.  ђано весной, как
только сойдет снег и станет обсыхать ветошь,  то  есть  прошлогоднЯЯ  трава,
начинаютсЯ палы, или степные пожары. ќто обыкновение выпаливать прошлогоднюю
сухую  траву  длЯ того, чтобы  лучше росла  новаЯ,  не обходитсЯ  иногда без
дурных  последствий. —ем ранее начинаютсЯ  палы,  тем  они менее опасны, ибо
опушки лесов еще сыры, на низменных местах стоЯт лужи, а в лесах лежат сувои
снега. …сли же  везде сухо,  то степные пожары производЯт  иногда  гибельные
опустошениЯ:  огонь, раздуваемый  и  гонимый  ветром,  бежит  с  неимоверною
быстротою, истреблЯЯ на своем пути все, что  может гореть: стога зимовавшего
в  степЯх  сена, лесные  колки  (*  Љолком называетсЯ,  независимо от  своей
фигуры, всЯкий отдельный лес; у псовых охотников он носит имЯ острова), даже
гумна с хлебными копнами, а иногда  и самые деревни. „лЯ отвращениЯ подобных
бедствий лет сорок или пЯтьдесЯт тому назад  в общем  употреблении было одно
средство:  предварительно  опалить  кругом  стога, лес, гумна  и  деревню. џ
своими глазами  видал,  как целые  толпы крестьЯн и крестьЯнок, с  метлами в
руках, производили  такое  опаливание;  они  шли по обеим  сторонам  нарочно
пущенного  и бегущего, как  ручей, огнЯ, тушили его боковые разливы и давали
ему надлежащее направление. Џри сильном ветре, обыкновенно бывающем весною и
усиливающемсЯ от  пожаров, особенно если  трава суха,  это предохранительное
опаливанье — дело довольно затруднительное.  ‘лучалось, что не могли сладить
с огнем, и он  уходил в  поле, так что самаЯ предосторожность производила ту
же  беду, от которой защищались. ’аким же  образом выжигают залежи, поросшие
высоким  бастыльником, и  прошлогоднюю жниву.  ќто делаетсЯ  не столько  длЯ
удобрениЯ земли, сколько длЯ того, чтобы легче было пахать Яровую пашню, ибо
на  плодоносной почве густаЯ прошлогоднЯЯ жнива бывает выше колена. Ќе входЯ
в рассуждение о неосновательности причин, длЯ которых выжигают сухую траву и
жниву,  Я  скажу только, что палы в  темную  ночь представлЯют  великолепную
картину: в разных местах то стены, то реки,  то ручьи огнЯ  лезут на  крутые
горы, спускаютсЯ в долины и разливаютсЯ морем по гладким равнинам.  ‚се  это
сопровождаетсЯ шумом, треском  и тревожным криком  степных птиц. •орошо, что
степные места никогда  не  выгорают все дотла, а то  негде было  бы водитьсЯ
полевой  птице.  Њокрые долочки,  перелески и  опушки  лесов  с нерастаЯвшим
снегом, дороги,  в колеЯх которых  долго  держитсЯ сырость, наконец речки  —
останавливают и прекращают  огонь, если нет  поблизости сухих мест, куда  бы
мог он  перебратьсЯ и  даже перескочить. ќто перескакиванье в ночной темноте
бывает также очень живописно. Ћгонь, бежавший широкой рекою, разливаЯ кругом
Яркий свет  и  заревом отражаЯсь на темном небе, вдруг начинает  разбегатьсЯ
маленькими ручейками; это значит, что он встретил поверхность земли, местами
сырую, и перебираетсЯ по  сухим верхушкам травы;  огонь слабеет  ежеминутно,
почти   потухает,   кое-где    перепрыгиваЯ    звездочками,   мрак   одевает
окрестность... но  одна  звездочка перескочила на сухую  залежь, и мгновенно
расстилаетсЯ широкое пламЯ, опЯть озарены  окрестные места, и снова багрЯное
зарево отражаетсЯ на темном небе.

     ‘начала  опаленные  степи и полЯ представлЯют печальный,  траурный  вид
бесконечного пожарища; но  скоро иглы  Яркой  зелени,  как щетка,  пробьютсЯ
сквозь черное покрывало,  еще скорее развернутсЯ они разновидными листочками
и лепестками, и через неделю  все покроетсЯ свежею зеленью; еще неделЯ, и  с
первого взглЯда не  узнаешь  горелых мест. ‘тепной кустарник,  реже  и менее
подвергающийсЯ огню,  потому что  почва около  него бывает  сырее: вишенник,
бобовник  (дикий персик)  и  чилизник  (полеваЯ  акациЯ) начинают  цвести  и
распространЯть  острый  и  приЯтный  запах;  особенно  роскошно и благовонно
цветет  бобовник: густо  обрастаЯ иногда  огромное  пространство по  отлогим
горным  скатам,  он  заливает  их сплошным  розовым  цветом (* Џлоды  дикого
персика  состоЯт  из  небольших бобов,  с серебрЯный  пЯтачок  в окружности,
сердцеобразной фигуры. Ћрехи, имеющие вкус горького миндалЯ и, вероЯтно, все
его  качества,  заключены  в жесткой  и крепкой  скорлупе,  покрытой  сверху
мохнатою  зеленоватою  кожицею. ‚  Ћренбургской  губернии бьют из них масло,
вкус которого и запах так пронзительно остры, что  одну  ложку его кладут на
бутылку макового  масла,  и этого  достаточно, чтобы сообщить  целой бутылке
очень  сильный,  приЯтный  и  ароматический  вкус;  если  персикового  масла
положить  более,  то  оно производит  желудочные  и головные  боли),  промеж
которого виднеютсЯ иногда  желтые полосы или  круговины цветущего чилизника.
Џо другим местам, более отлогим, обширные пространства покрыты белыми, но не
Яркими, а как будто матовыми, молочными пеленами: это  дикаЯ  вишнЯ в цвету.
‚сЯ  степнаЯ   птица,  отпуганнаЯ  пожаром,  опЯть  занимает  свои  места  и
поселЯетсЯ в этом  море  зелени, весенних  цветов,  цветущих кустарников; со
всех  сторон слышны: не  передаваемое  словами чирканье стрепетов, заливные,
звонкие  трели кроншнепов,  повсеместный  горЯчий  бой  перепелов,  трещанье
кречеток. Ќа восходе солнца, когда ночной туман садитсЯ благодатною росою на
землю,  когда все  запахи цветов и растений  дышат  сильнее,  благовоннее  —
невыразимо очаровательна прелесть весеннего утра в степи... ‚се полно жизни,
свежо, Ярко, молодо и весело!.. ’аковы степные места в Ћренбургской губернии
в продолжение маЯ.

     …сли лето дождливо, то роскошнаЯ растительность сохранЯет свою свежесть
до  начала июлЯ  и  достигает великолепных размеров; но  если июнь сух, то к
концу его травы начинают сохнуть, а ковыль развивать понемногу  свои пуховые
нити. Љ концу же июнЯ, к Џетрову дню, поспевает раннЯЯ полеваЯ клубника;  но
самый раст ее бывает около летней  Љазанской, 8 июлЯ. ќта чуднаЯ, ароматнаЯ,
превосходнаЯ вкусом и целебнаЯ длЯ здоровьЯ Ягода родитсЯ в некоторых местах
в удивительном изобилии: в голой, чистоковылистой  степи  ее мало, но  около
перелесков, по долинам и залежам, когда они закинуты уже года три или четыре
и начинают лужать, клубника родитсЯ сплошнаЯ и, когда созреет, точно красным
сукном покрывает  целые загоны. ‚  июле поспевает  полеваЯ вишнЯ; места, где
растет  она, называютсЯ  вишенными  садками;  они  занимают иногда  огромное
пространство и сначала  еще  Ярче краснеют издали, чем  клубника,  но спелаЯ
Ягода  темнеет и получает свой  собственный, вишневый цвет. ђусские  туземцы
только сушат полевую клубнику длЯ продажи и длЯ употреблениЯ во времЯ поста,
а все азиатские  племена приготовлЯют  из нее пастилу, котораЯ бывает  очень
вкусна,  если  сделана  из  отборных  спелых  Ягод: она известна под  именем
татарской  пастилы. ‚ишню  также сушат,  а  большие  садки  отдают  на  съём
приезжающим нарочно  длЯ этого  промысла верховым торгашам, которые нанимают
кучу всЯкого народа, набирают вишен целые десЯтки возов,  бьют морс и увозЯт
в  больших сорокоушах:  из  этого морса выгонЯетсЯ  превосходнаЯ  водка.  Ќо
прежде  нашествиЯ  человеческого нападают на Ягоды птицы: тудаки, стрепета и
тетерева со своими выводками. Џоследние исключительно питаютсЯ Ягодами, пока
Ягоды  не  сойдут,  и в это  времЯ мЯсо молодых тетеревов  получает отличный
вкус.

     Ћсенью  ковылистые   степи  совершенно  изменЯютсЯ  и   получают   свой
особенный, самобытный, ни с чем не схожий, чудный вид: выросшие  во всю свою
длину  и  вполне  распушившиесЯ  перлово-сизые  волокна  ковылЯ  при  легком
дуновении  ветерка  уже колеблютсЯ  и  струЯтсЯ мелкою,  слегка  серебристою
зыбью.  Ќо  сильный   ветер,  безгранично   властвуЯ   степью,  склонЯет  до
пожелтевших  корней  слабые,  гибкие  кусты  ковылЯ,  треплет  их,   хлещет,
рассыпает  направо  и  налево,  бьет  об  увЯдшую  землю,  несет  по  своему
направлению,  и   взору   представлЯетсЯ   необозримое   пространство,   все
волнующеесЯ  и все как будто текущее в  одну  сторону.  „лЯ непривычных глаз
такое зрелище сначала ново и поразительно,  никакое течение воды на  него не
похоже; но скоро своим однообразием оно утомлЯет  зрение, у  иных производит
даже головокружение и наводит какое-то уныние на душу.  ‘тепные же места  не
ковылистые в позднюю  осень имеют вид еще более однообразный, безжизненный и
грустный,  кроме  выкошенных  луговин,  на  которых,  около  круглых  стогов
потемневшего от дождЯ сена, вырастает молодаЯ зеленаЯ отава; станицы тудаков
и стрепетов любЯт бродить по ней и щипать молодую траву, даже гуси огромными
вереницами, перемещаЯсь с одной воды на другую, опускаютсЯ  на такие  места,
чтобы полакомитьсЯ свежею травкою.

     ЌеобходимаЯ принадлежность степей Ћренбургского краЯ с весны до поздней
осени  —  башкирские ночи,  с их  многочисленными стадами  мелкого  скота  и
конскими  табунами. Љак  только покажетсЯ подножный корм, башкирцы, все  без
исключениЯ, со  всеми своими семействами,  здоровые и больные, со всем своим
скарбом, переселЯютсЯ  в степь.  ‚ыбирают  привольное  место,  не  слишком в
дальнем расстоЯнии  от  воды  и леса, с изобильными  пастбищами  длЯ  скота,
ставЯт  войлочные свои шатры, вообще известные под именем калмыцких кибиток,
строЯт  плетневые шалаши  и водворЯютсЯ в  них.  ’огда-то степи населЯютсЯ и
принимают свой первобытный образ, бледнеющий с каждым годом. ‡десь утонули в
траве  рассыпанные  стада  баранов,  овец  и  коз,  с  молодыми  ЯгнЯтами  и
козлЯтами,  матки  которых  всегда  ЯгнЯтсЯ   на  траву;  далеко  слышно  их
разноголосное блеЯнье.  ’ам бродЯт и  мычат стада  коров; там пасутсЯ и ржут
конские  табуны;  а  вот  поЯвлЯютсЯ на концах  горизонта, то с одной,  то с
другой  стороны, какие-то  черные движущиесЯ  точки: это остроконечные шапки
башкир. €ногда  такие  точки помелькают  на крайних  чертах  горизонта  и  —
пропадут;  иногда  выплывают  на  степь, вырастают и  образуют целые  полные
фигуры всадников, плотно приросших кривыми ногами  к  тощим, но  крепким, не
знающим  устали, своим иноходцам (* ‚  породе башкирских лошадей очень много
попадаетсЯ иноходцев, почти всегда  головастых, горбатых и вообще невысокого
достоинства относительно  резвости бега; но  они очень  покойны длЯ верховой
езды, и башкирцы очень любЯт на них ездить): это башкирцы, лениво, беспечно,
всегда шагом  разъезжающие  по  родной своей  степи.  ЏересекаЯ  ее во  всех
направлениЯх, они или  просто гулЯют  от нечего делать, или едут  в  гости в
шабры-кочи (соседнее кочевье), иногда верст за  сто, обжиратьсЯ до последней
возможности жирною бараниной и напиватьсЯ допьЯна кумысом. ‚ первых кочевьЯх
башкирцы живут до  тех пор, пока не  потравЯт кругом кормов  своими стадами;
тогда  переселЯютсЯ  они  на другое  место, а потом даже на третье. ‚ выборе
первой кочевки  башкирцы  руководствуютсЯ  правилом: сначала занимать  такие
места,  на  которых трава скорее выгорает от  солнца, то есть более высокие,
открытые  и  сухие;  потом переходЯт они  к долинам, к перелескам  (где  они
есть), к овражкам с родниками и вообще к местам более низменным и влажным. ‘
самого начала весны отделЯют  они всех кобылиц, кроме  дойных маток,  в один
табун,  или  косЯк,  и, под начальством жеребца, пускают  в  степь. ЉосЯчный
жеребец делаетсЯ полным хозЯином и настоЯщею главою своего гарема. Ћн держит
жен своих  в строгом повиновении: если котораЯ-нибудь отобьетсЯ в сторону  —
он заворачивает ее  в табун; он переводит их с одного пастбища на другое, на
лучший  корм; гонЯет на водопой и  загонЯет на ночлег, одним словом,  строго
пасет свой  косЯк,  никого  не подпускаЯ  к нему близко  ни днем,  ни ночью.
ђаспустив  гриву и хвост,  оглашаЯ степную  даль ржаньем, носитсЯ  он вокруг
табуна и вылетает навстречу приближающемусЯ животному  или  человеку и, если
мнимый враг не отойдет прочь, с Яростию бросаетсЯ на него, рвет зубами, бьет
передом и лЯгает задними копытами.  ЃешенаЯ запальчивость его бывает до того
безумна, что однажды косЯчный жеребец напал на  тройку лошадей, на которых Я
ехал в охотничьих дрожках! Ћн изъел шею  моего корневого жеребца, и Я только
выстрелами мог  отогнать его... Ќаступает  суроваЯ осень,  голодно и холодно
становитсЯ в степи на подножном корме, и жеребец сам пригонЯет вверенный ему
косЯк жеребых маток на двор к своему хозЯину.

     Ќо  не все лошади кормЯтсЯ  зимою  на дворах; большаЯ часть  башкирских
табунов проводит зиму в степи.  ‚ деревнЯх остаютсЯ только лошади  отличные,
почему-нибудь редкие  и  дорогие, лошади езжалые,  необходимые длЯ домашнего
употреблениЯ,  жеребЯта,  родившиесЯ  весной того  же года, и жеребые матки,
которых  берут, однако, на дворы не ранее, как  во второй половине зимы: все
остальные тюбенюют,  то есть  бродЯт  по степи и,  разгребаЯ снег  копытами,
кормЯтсЯ ветошью ковылЯ  и  других трав. •отЯ  снега в открытых  степЯх и по
скатам гор бывают мелки, потому что ветер, гулЯЯ на просторе, сдирает снег с
гладкой  поверхности земли и набивает им  глубокие овраги, долины  и  лесные
опушки, но тем не менее  от такого скудного корма  несчастные лошади к весне
превращаютсЯ в  лошадиные  остовы, едва передвигающие ноги, и многие колеют;
если же пред выпаденьем снега случитсЯ гололедица и землЯ  покроетсЯ ледЯною
корою,  котораЯ  под снегом не  отойдет  (как то  иногда  бывает)  и которую
разбивать копытами будет невозможно, то  все конские табуны гибнут от голода
на тюбеневке. Ѓашкирцы, по лености своей, мало заготовлЯют сена на зиму, да,
правду сказать, на  весь скот и на все  конские табуны в таком количестве, в
каком башкирцы держали их  прежде, заготовить  сена было  невозможно. ’еперь
башкирцы косЯт его вдвое больше, а скота и лошадей  против прежнего не имеют
и вполовину.

     Ќаконец, наступает первозимье:  снег  покрывает землю,  ложатсЯ пороши,
испещрЯетсЯ степь русачьими маликами, лисьими нарысками, волчьими  следами и
следами мелких зверьков. Џришла пора сходить  и съезжать русаков. …сли вдруг
выпадет довольно глубокий снег четверти в две, пухлый  и рыхлый до того, что
нога  зверЯ  вЯзнет до  земли,  то башкирцы  и  другие азиатские  и  русские
поселенцы  травЯт, или, вернее сказать,  давЯт,  в  большом числе русаков не
только выборзками, но и всЯкими дворными собаками, а лис и волков заганивают
верхами  на  лошадЯх  и убивают  одним  ударом толстой  ременной  плети,  от
которой, впрочем,  и  человек не  устоит на ногах.  “спех  травли  и  гоньбы
происходит от того, что лошадЯм и высоким на ногах собакам снег в две  и две
с  половиной  четверти  глубины  мало мешает скакать, а  зверю напротив:  он
вЯзнет  почти  по  уши,  скоро  устает,  выбиваетсЯ из  сил,  и догнать  его
нетрудно. ‘  первою  оттепелью, с первою осадкой снега и образованьем наста,
без  чего  редко  становитсЯ зима, всЯкое  добыванье  зверЯ в  степи гоньбою
прекращаетсЯ, потому что  снег  окрепнет и, поднимаЯ зверЯ,  не поднимет  ни
человека,  ни   лошади.   Ћдни  зимние  вьюги,  по-оренбургски   —   бураны,
беспрепЯтственно владычествуют  на  гладких равнинах,  взрываЯ  их  со  всех
сторон,  превращаЯ небо,  воздух  и землю  в  кипЯщий снежный  прах и  белый
мрак... Ћ, не  дай  бог никому испытать  жестокость зимних метелей  в степЯх
оренбургских!

     Љроме известной дичи: тудаков, кроншнепов, стрепетов и других, в степЯх
водЯтсЯ звери и разные зверьки: белесоватаЯ степнаЯ лиса, котораЯ хуже мехом
и меньше ростом лесной, красной лисицы, называемой огневка,  зайцы, русаки и
тумаки, которых  охотники называют ковыльниками,  хорьки, горностаи, ласки и
карбыши.  ‚  отрогах  водЯтсЯ  волки,  изредка и  барсуки, а  по скатам  гор
водились прежде  в великом множестве  сурки.  џ еще помню, что  около  самых
деревень,  куда,  бывало,  ни  взглЯнешь, везде  по  сурчинам  (*  ‘урчинами
называютсЯ бугорки,  насыпанные сурками при рытье  своих нор, которые бывают
очень глубоки, всегда имеют два  входа  и проводЯтсЯ под землею  на довольно
большое расстоЯние. ѓлавный, или  передний, вход,  широкий  и утолоченный от
беспрестанного   влезаньЯ  и   вылезаньЯ,   называетсЯ   норою,   а  задний,
малоприметный, употреблЯемый только  в  крайности, называетсЯ поднорком. ќти
бугорки,  а  иногда   порЯдочные   бугры,   если  семейство  сурков  велико,
составлЯютсЯ первоначально из чернозема,  а потом, по  мере углублениЯ норы,
заметываютсЯ  выгребаемою  лапами сурков  глиною  и  даже  галькой и  потому
краснеютсЯ издали, покуда плотно не обрастут чилизником и  бобовником) сидЯт
они  на задних лапках, как медвежата, и  громким свистом перекликаютсЯ между
собою. Џо мере населениЯ краЯ сурки  отступали от новых  пришельцев  в места
более  уединенные  и,   наконец,  в  некоторых   уездах   почти  перевелись.
Ѓесчисленные сурчины, но  уже  пустые,  свидетельствуют  о множестве прежних
жильцов. ‚ покинутых норах нередко поселЯютсЯ лисы и выводЯт детей, а  зайцы
русаки прЯчутсЯ в них от всЯкой невзгоды. ЉрепкаЯ кожа и отлично мЯгкое сало
сурков, которые бывают до  невероЯтности жирны к осени, весьма  пригодны длЯ
домашнего обихода. Ѓить из ружей их трудно, потому что сурки сидЯт над самою
норою и, будучи  даже  смертельно ранены, падают  прЯмо в  нору  и  успевают
залезать в  нее так глубоко,  что их  не достанешь, а разрывать  нору  много
хлопот.  ’уземцы ловЯт сурков петлЯми,  которые  настораживают над лазом  из
главной норы, и капканами, которые ставЯт на  торных тропах, проложенных  от
одной сурчины к другим; сурки любЯт целыми семьЯми посещать своих  соседей и
принимать гостей:  соберутсЯ  кучкой, посидЯт  на задних  лапках, посвищут и
разойдутсЯ.  Ѓывало,  станешь  приближатьсЯ к такой  приЯтельской  беседе, и
вдруг хозЯева попрЯчутсЯ  в норы, а гости  побегут неуклюже и смешно к своим
сурчинам.  —  ‘урки  рано осенью уходЯт в норы,  затыкают  их  изнутри сухою
травою и засыпают до весны, до пробуждениЯ от зимнего сна всей природы.

     ‘о временем  не  останетсЯ  лоскута нераспаханной степи  в Ћренбургской
губернии. ‚опреки землемерским планам и межевым книгам, все ее земли удобны,
все должны  быть населены,  и  все, написанное  мною о  степных местах этого
чудного краЯ, сделаетсЯ преданием, рассказом старины.


        1. „ђЋ”Ђ

     €мЯ дрофы  — не  знаю, откуда происходит. ‚ Ћренбургской губернии зовут
ее по-татарски тудак, или  дудак. ќто  же название слыхал  Я в соседственных
губерниЯх, но в Љурской,  вместо дрофа, говорЯт дрохва.  џ остаюсь убежден в
нерусском происхождении этого слова.

     Џо  величине своей, особенно по  тЯжести  (стараЯ жирнаЯ дрофа весит до
тридцати  пЯти  фунтов),  по  вкусному  мЯсу,  когда она  молода  и сыта, по
осторожности  ее  и  трудности  добываньЯ  дрофа  имеет бесспорное  право на
первенство между степною дичью. ‘таном и статью, образованием головы, носа и
ног она очень похожа на дворовую большую индейку. ЊолодаЯ дрофа в первый год
пером  иссера-глинистаЯ,  но с возрастом выцветает и  делаетсЯ  год  от году
белее. ѓолова у  дрофы  и шеЯ какого-то пепельного или зольного  цвета;  нос
толстый,  крепкий, несколько погнутый книзу, в вершок длиною,  темно-серый и
не гладкий, а шероховатый;  зрачки глаз желтые; ушные скважины необыкновенно
велики и открыты, тогда как у всех других птиц они так спрЯтаны  под мелкими
перышками, что их  и  не приметишь; под горлом у ней есть внутренний кожаный
мешок, в котором может вмещатьсЯ много воды; ноги толстые, покрытые крупными
серыми чешуйками,  и, в  отличие  от  других  птиц, на каждой  только по три
пальца. Џетух, или самец, кроме большей величины, отличаетсЯ тем, что у него
по  обеим  сторонам головы  растут перьЯ,  вихрЯстые или хохластые,  а около
подбородка, вдоль шеи,  висЯт косицы длиною вершка в два с половиной, в виде
гривы или ожерельЯ, распускающегосЯ, как веер: всего этого нет у курицы, или
дрофиной  самки,  да  и вообще  зольный цвет головы и  шеи, ржаваЯ  краснота
перьев  и  темные  струи  по  спине  у  самца  Ярче.  Џух  у  дрофы  редкий,
иссера-розовый; даже перышки  на брюхе и спине  у самых корней имеют розовый
цвет. Ћна отличаетсЯ от всех птиц внутренним устройством своего организма, и
один только  стрепет, как мы увидим ниже, разделЯет  с нею эту  особенность.
„рофа  имеет  желудок,  и  пища перевариваетсЯ  в  нем,  а не в зобу. ’удаки
водЯтсЯ,  то есть  выводЯт  детей,  непременно  в степи  настоЯщей,  еще  не
тронутой  сохою  (*  …сть  охотники,  которые  утверждают  противное,  но Я,
убежденный примером других птиц, не верю, чтобы дрофа вила гнездо и выводила
детей  в молодых хлебах,  но, вероЯтно,  она немедленно перемещаетсЯ  туда с
своими  цыплЯтами), но  летают кормитьсЯ  везде: на  залежи озими  к хлебные
полЯ.  џ не нахаживал гнезд дрофы, но,  судЯ по  стрепету,  имеющему  с  нею
большое  сходство  во  всем,  кроме   величины,  можно  поверить   рассказам
охотников,  что  дрофа кладет до девЯти Яиц (другие утверждают, что не более
трех),  похожих фигурою  на  Яйца  индейки,  с  тою  разницею, что  дрофиные
несколько  больше,  круглее,  цветом  темные,  с желтоватыми  пЯтнами. „рофа
питаетсЯ преимущественно травою, изредка хлебными зернами, но глотает всЯких
насекомых,  даже  Ящериц,  неоперившихсЯ птичек,  мышей, землЯных лЯгушек  и
небольших  змей, чем особенно  занимаетсЯ  журавль. ‚есною поЯвлЯютсЯ тудаки
небольшими станичками,  а к осени собираютсЯ большими  стаЯми: в  это  времЯ
застрелить дрофу еще труднее,  чем весною. ‚о множестве они очень сторожки и
не допускают на ружейный выстрел, даже  картечью,  хотЯ бы охотник подъезжал
на крестьЯнской телеге, обтыканной зелеными  ветвЯми, или  спрЯтанный в возу
травы или сена. Ќо в одиночку, даже в паре,  дрофы несколько смирнее; иногда
может  удастьсЯ подъехать к ним в  меру выстрела крупною  гусиною дробью или
безымЯнкой:  последнЯЯ  благонадежнее  потому,  что  стрелЯть приходитсЯ  не
близко, и потому, что эта  птица к ружью очень крепка.  Џешком подойти к ней
невозможно, а можно, если местность будет благоприЯтна, как-нибудь подползти
оврагом, подкрастьсЯ из-за бугра,  нежатого хлеба  или  стога  сена. „рофу в
одиночку и даже в паре можно заездить, как говорЯт охотники, то есть, увидав
их  издали, начать ездить кругом; сначала круги давать  большие,  а потом  с
каждым  разом  их  уменьшать;  дрофа не станет нажидать  на себЯ  человека и
сейчас  пойдет  прочь, но  как  везде  будет  встречать того  же,  все ближе
подъезжающего охотника, то, походЯ взад и вперед, лЯжет в какую-нибудь Ямку,
хотЯ бы в ней негде было спрЯтать одной ее  головы: в этом глупом положении,
вытЯнув шею  и выставив  напоказ все  свое  объемистое  тело, подпускает она
охотника довольно близко. ђазумеетсЯ, не на всЯкой местности можно исполнить
этот нехитрый маневр.

     ‚се,  что  Я  говорю  о  дрофах  —  говорю  понаслышке  от  достоверных
охотников.  Љ  собственному моему удивлению и  огорчению, Я почти незнаком с
нравами и стрельбой этой