 на  все  стороны
рассыпав  снежную пыль, матерой, цветной,  красивый,  и  покатит по  чистому
полю!.. ‚есело прекратить  этот  быстрый бег  метким выстрелом, от  которого
колесом  завертитсЯ  русак  с разбега и потом растЯнетсЯ  на снегу!.. Џокуда
пороши   еще   мелки  и  снежной   норы  сделать  нельзЯ,   русаки   ложатсЯ
предпочтительно   по   горным   долочкам,   поросшим  каким-нибудь   степным
кустарником, также  по межам, где  обыкновенно  придувает снег к нагнувшейсЯ
высокой траве; нередко сходЯт они с гор в замерзшие, камышистые болота (если
они есть  близко)  и  выбирают  длЯ логова иногда большие  кочки; в чистой и
гладкой  степи русаки лежат под кустиками ковылЯ.  Ћчевидно, что по пороше в
один  день   не  много  сойдешь  и  убьешь   зайцев;  а   когда   первозимье
устанавливаетсЯ беспутно, говорЯ по-охотничьи, то есть снег  идет днем, а не
ночью  и  пороши ложатсЯ  неудобно,  и  если скоро сделаетсЯ на снегу  наст,
который поднимает зайца, а не поднимает  охотника,  хрустит под его ногами и
далеко вспугивает русака, — тогда этой заманчивой стрельбы вовсе не бывает.

     ђусаки  — большие  охотники  до  хлебной пищи, и  потому  ближайшие  от
деревень постоЯнно посещают хлебные гумна,  даже ложатсЯ в них на день и так
бывают  смелы,  что,  несмотрЯ  на ежедневные крестьЯнские  работы  и на гам
народа  и  стук  цепов,  остаютсЯ спокойно на  своих  логовах. ’аких русаков
называют гуменниками; они  сытее и резвее других.  џ много раз сам нахаживал
русаков на гумнах и бивал их. Ћдин раз при мне поймали у самой риги русака в
огромной  куче  длинных дров,  куда он залезал на день: крестьЯнин, сушивший
ригу, заметил на заре, что заЯц влез в дрова, и заставил лазею плахой. Ћколо
Њосквы, где хлеб  обмолачиваетсЯ с  осени, русаки ходЯт  есть  сено в сенные
сараи. €ногда делают  то же и белЯки.  •лебный  русак до того  бывает жирен,
что, не видавши,  трудно поверить: от одних  почек  из внутренности русачьей
тушки  собираетсЯ иногда  сала до двух фунтов!  ‘колько же его еще остаетсЯ?
’акой русак отлично  вкусен, и белЯк, даже очень сытый, никогда сравнитьсЯ с
ним не  может. ‚ообще заЯчье мЯсо  имеет сильный и приЯтный вкус дичины: оно
очень питательно, даже горЯчительно. …ще недавно на моей памЯти  народ не ел
зайцев;  теперь в некоторых  местах начинают употреблЯть  в  пищу задки  или
почки,  а  передки  бросают, говорЯ,  что передок  у зайца  собачий.  ќто  Я
рассказываю о  крестьЯнах отдаленных ‘имбирской и  Ћренбургской губерний,  а
подмосковные, вероЯтно, не так строги в соблюдении народных предрассудков.

     ‘амый сильнейший истребитель заЯчьих пород — человек, и ружье еще самое
слабое орудие к их истреблению; борзые собаки и выборзки (до которых большие
охотники мордва, чуваши и татары),  тенета, то есть  заЯчьи сети, капканы  —
вот кто губит их тысЯчами.

     „лЯ  стрелЯньЯ  зайцев  надобно  употреблЯть крупную  дробь: 1-й и  2-й
нумера. Љроме того, что иногда приходитсЯ стрелЯть далеко, зайцы, не  будучи
особенно крепки к ружью, защищены пушистой  шерстью, котораЯ очень ослаблЯет
действие и крупной дроби, а мелкаЯ в ней завертываетсЯ. ‚прочем, само  собою
разумеетсЯ, что в близком расстоЯнии убьешь зайца всЯкой дробью.

     Љроме  описанных  мною  трех  пород,  в  Ћренбургской  губернии изредка
попадаютсЯ черные  зайцы обыкновенного  склада и величины;  мне  никогда  не
удалось их видеть.


        Њ…‹Љ€… Џ’€—Љ€

     џ  хочу  сказать  несколько  слов  о   тех   мелких   птичках,  которые
употреблЯютсЯ в пищу и которые очень недурны вкусом, особенно если жирны. €х
никто не называет дичью, и  настоЯщие охотники редко их стрелЯют, разве так,
чтоб  разрЯдить ружье или за  совершенным отсутствием всЯкой настоЯщей дичи.
Ћхотники же промышленники по большей  части ловЯт их „лЯ продажи. џ не стану
описывать  этих  птиц, а  только назову  некоторых: это скворцы,  жаворонки,
свиристели,  овсЯнки,  снегири и  многие другие.  ‚ Њоскве,  в Ћхотном рЯду,
можно почти  всегда найти их нанизанных носами на снурки и висЯщих красивыми
пучками. Џовара употреблЯют их в  соусы и паштеты, и гастрономы благосклонно
отзываютсЯ  о таких блюдах с мелкими  птичками. Ќекоторые  охотники стрелЯют
кукушек  и  едЯт;  Я  отведал  их  и  нахожу, что  они „овольно  вкусны.  Ќо
несравненно лучше  всех подорожники. ќти птички, сходные величиною и фигурою
с жаворонками, известными всем и каждому, поЯвлЯютсЯ в Ћренбургской губернии
зимою  стаЯми  и пропадают  весною  вместе  со  снегом.  Џером  они довольно
красивы: все пестрые  или пегие, с весьма разнообразными оттенками,  которые
состоЯт из  цветов: голубовато-сизого серого, темного и немного  рыжеватого,
перемешанных неправильно  на  Ярко-белом основании;  иные подорожники бывают
почти чисто-белые; в марте, к весне,  они начинают сереть и, вероЯтно, летом
делаютсЯ совсем серыми, но где  проводЯт лето и где выводЯт детей — не знаю.
€мЯ  свое получили  от  того,  что всегда колотЯтсЯ по  дорогам  станичками,
иногда  довольно большими, особенно  около  гумен; они  очень  охотно  клюют
всЯкие зерна, и Я всегда находил их зобы наполненные  предпочтительно овсом.
Џодорожники,  когда их вспугает проезжий или прохожий,  всегда перелетают на
небольшое расстоЯние вперед и опЯть садЯтсЯ на дорогу, что повторЯетсЯ много
раз;  наконец,  наскучив  беспрестанным перелетываньем, подорожники облетают
вкруг проезжего или прохожего, возвращаютсЯ назад и садЯтсЯ на ту же дорогу.
џ  слыхал что они  поют,  и  пробовал  держать  их в  клетках, но опыты были
неудачны:  подорожники  ели очень хорошо  корм, но  через несколько  времени
начинали хрометь валЯтьсЯ на спине и умирали. џ не  могу решить: теплота или
теснота были тому причиною. Ћдин раз наловили деревенские мальчики множество
подорожников лучками с сеткой; это случилось в Январе;  Я насажал их с сотню
в холодную  комнату, и  они жили благополучно  до исхода  марта, были  очень
жирны и вкусны: их всех употребили длЯ стола, и потому не знаю, как стали бы
они жить в теплом воздухе.


         * ђЂ‘‘ЉЂ‡› € ‚Ћ‘ЏЋЊ€ЌЂЌ€џ Ћ•Ћ’Ќ€ЉЂ Ћ ђЂ‡Ќ›• Ћ•Ћ’Ђ• * 


        Љ —€’Ђ’…‹џЊ

     Њои «‡аписки об  уженье рыбы» и особенно  «‡аписки  ружейного  охотника
Ћренбургской губернии» были так благосклонно принЯты  читающей публикой, что
Я решилсЯ написать и напечатать все, что знаю  о других  охотах,  которыми Я
некогда   с   горЯчностью   занималсЯ.  Љроме   удовлетворениЯ   собственной
потребности — есть что-то невыразимо утешительное и обольстительное в мысли,
что,  передаваЯ свои впечатлениЯ, возбуждаешь сочувствие  к ним в читателЯх,
преимущественно охотниках до  каких-нибудь охот. ‚от  причина,  заставлЯющаЯ
менЯ писать: Я признаюсь в ней откровенно, а равно и в желании, чтобы книжка
моЯ имела такой же успех, как и прежние мои охотничьи записки.


        ‚‘’“Џ‹…Ќ€…

     Ћхота, охотник!..  —то такое  слышно  в звуках  этих  слов? —то  таитсЯ
обаЯтельного в их смысле, принЯтом, уважаемом  в целом народе, в целом мире,
даже  не охотниками?..  «Ќу,  это уж  его охота, уж он  охотник», — говорЯт,
желаЯ  оправдать  или объЯснить,  почему так неблагоразумно или  так странно
поступает  такой-то  человек, в  таком-то  случае...  —  и  объЯснение  всем
понЯтно,   всех   удовлетворЯет!   Љак  зарождаетсЯ  в  человеке  любовь   к
какой-нибудь  охоте,  по  каким  причинам,  на  каком  основании?..   Ќичего
положительного  сказать  невозможно.  Љонечно,  нельзЯ  оспорить, что  охота
передаетсЯ воспитанием, возбуждаетсЯ примером окружающих; но мы часто видим,
что  сыновьЯ, выросшие  в  доме отца-охотника,  не имеют никаких  охотничьих
склонностей и что, напротив, дети людей ученых, деловых ex professo, никогда
не слыхавшие разговоров об охоте, —  делаютсЯ с самых детских лет страстными
охотниками. €так, расположение к охоте  некоторых  людей, часто  подавлЯемое
обстоЯтельствами,   есть   не   что  иное,   как   врожденнаЯ   наклонность,
бессознательное  увлечение. ’акаЯ мысль всего убедительнее подтверждаетсЯ по
моему  мнению,  наблюдениЯми  над  деревенскими  мальчиками.   ‘колько   раз
случалось мне замечать, что многие из них  не пройдут мимо кошки или собаки,
не толкнув  ее  ногой, не лукнув в нее камнем или палкой, тогда как  другие,
напротив, защищают бедное  животное от обид товарищей, чувствуют безотчетную
радость, ласкаЯ его, разделЯЯ с ним скудный обед или ужин; из этих мальчиков
непременно выйдут  охотники до  какой-нибудь охоты. Ћдин, заслышав охотничий
рог  или  лай  гончих,  вздрагивает, изменЯетсЯ в  лице, весь превращаетсЯ в
слух, тогда как другие остаютсЯ равнодушны, —  это  будущий псовый  охотник.
Ћдин,  услыхав  близкий  ружейный выстрел,  бросаетсЯ на  него, как  горЯчаЯ
легаваЯ собака, оставлЯЯ и бабки, и свайку,  и своих товарищей — это будущий
стрелок.  Ћдин  кладет  приваду  из  мЯкины,   ставит  волосЯные  сильЯ  или
настораживает корыто и караулит воробьев, лежа где-нибудь за углом, босой, в
одной рубашонке, дрожа от дождЯ и холода, — это будущий птицелов и зверолов.
„ругих мальчиков не  заставишь и за прЯники  это делать. —ем объЯснить такие
противоположные  ЯвлениЯ,  как  не врожденным влечением  к охоте? —  Ћбратив
внимание  на зрелый возраст  крестьЯн, мы  увидим то  же. Џоложим, что между
людьми, живущими  в праздности и довольстве, ребЯчьи фантазии  и склонности,
часто  порождаемые  желанием  подражать  большим  людЯм, могут  впоследствии
развитьсЯ, могут обратитьсЯ в страсть к охоте в года зрелого возраста; но мы
найдем между  крестьЯнами  и,  всего чаще, между небогатыми, которым некогда
фантазировать, некому подражать,- страстных, безумных охотников: Я знавал их
много на своем  веку. Љто заставлЯет  в осенние дождь и слЯкость таскатьсЯ с
ружьем  (иногда очень немолодого человека) по  лесным  чащам и оврагам, чтоб
застрелить какого-нибудь побелевшего зайца? Ћхота. Љто  поднимает  с теплого
ночлега этого хворого старика и заставлЯет его  на утренней заре, в тумане и
сырости, сидеть  на мокром берегу реки,  чтоб поймать какого-нибудь ЯзЯ  или
головлЯ? Ћхота.  Љто заставлЯет этого молодого человека, отлагаЯ  только  на
времЯ  неизбежную  работу или пользуЯсь  полдневным отдыхом,  в палЯщий жар,
искусанного в кровь летним оводом,  таскающего на  себе застреленных  уток и
все  охотничьи припасы,  бродить по  топкому болоту,  уставаЯ  до  обморока?
Ћхота, без сомнениЯ  одна охота. ‚ы произносите это  волшебное слово — и все
становитсЯ понЯтно.

     Ћттенки охотников весьма разнообразны, как и сама природа человеческаЯ.
Ќекоторые охотники, будучи страстно привЯзаны предпочтительно к одной охоте,
любЯт, однако, хотЯ  не  так  горЯчо, и прочие роды охот.  „ругие  охотники,
переходЯ  с детских лет  постепенно  от одной охоты  к другой,  предпочитают
всегда последнюю всем предыдущим; но совершенно оставлЯЯ прежние  охоты, они
сохранЯют теплое и благодарное воспоминание о них, в свое времЯ доставлЯвших
им    много   наслаждений.   …сть,   напротив,   третий   разрЯд   охотников
исключительных:  они с детства  до  конца дней, постоЯнно  и страстно, любЯт
какую-нибудь одну охоту и не только  равнодушны к другим,  но  даже питают к
ним  отвращение  и какую-то  ненависть.  Ќаконец,  есть  охотники четвертого
разбора: охотники до  всех охот без исключениЯ, готовые заниматьсЯ всеми ими
вдруг, в  один  и  тот  же  день и час. ’акие охотники  в настоЯщем, строгом
смысле слова — ни  до чего не охотники;  ни мастерами, ни знатоками дела они
не  бывают.  Џо  большей  части   они  делаютсЯ  добрыми  товарищами  других
охотников.

     Ќе разбираЯ преимуществ  одного  рода охотников перед  другими, Я скажу
только, что принадлежу ко  второму разрЯду охотников. ‚ ребЯчестве начал Я с
ловли воробьев  и голубей на их  ночевках. ЌесмотрЯ на всю ничтожность такой
детской забавы, воспоминание о ней так живо в моей памЯти, что, признаюсь, и
на  шестьдесЯт  четвертом  году   моей  жизни  не  могу  равнодушно  слышать
особенного, торопливого чиликаньЯ воробьЯ, когда он, при захождении  солнца,
скачет взад и вперед,  перепархивает около места своего  ночлега,  как будто
прощаЯсь с божьим  днем и светом, как будто  перекликаЯсь с товарищами, —  и
вдруг  нырнет  под застреху или желоб, в щель соломенной  крыши или в  дупло
старого  дерева. — Ћт  ловли воробьев  на  ночевках перешел Я к ловле других
мелких птичек волосЯными сильЯми, натыканными в лубок,  к ловле  коноплЯными
необмолоченными  снопами,  опутанными  веревочкой с сильЯми, и,  наконец,  к
ловле  разными  лучками из сетки.  Џотом  пристрастилсЯ Я к травле перепелок
Ястребами и  к  ловле перепелов  сетью на  дудки. ‚се это на некоторое времЯ
заменила удочка; но в  свою  очередь и она была совершенно  заменена ружьем.
…диновластное  владычество ружьЯ продолжалось половину моего  века, тридцать
лет; потом снова  поЯвилась на сцене удочка, и, наконец,  старость, а  более
слабость  зрениЯ,  хворость   и   леность   окончательно   сделали  из  менЯ
исключительного рыбака. Ќо Я сохранЯю  живое,  благодарное  воспоминание обо
всех прежних моих охотах, и мои статьи о них служат тому доказательством.

     ‚се  охоты, о которых Я  упоминал:  с  ружьем,  с борзыми  собаками,  с
Ястребами и соколами, с тенетами и  капканами за зверЯми, с сетьми, острогою
и удочкой за рыбою и даже с поставушками за мелкими зверьками, — имеют своим
основанием ловлю, добычу; но есть охоты, так  сказать, бескорыстные, которые
вознаграждаютсЯ только удовольствием: слушать и видеть, кормить и  разводить
известные породы птиц и  даже животных;  такова, например, охота  до  певчих
птиц и до голубей. Џервые  по крайней мере веселЯт слух охотников пением, но
вторые и этого удовольствиЯ  доставить не могут:  иногда только  услышишь их
голос, то есть глухое воркованье. Ќо Я знавал страстных охотников до голубей
всех  возможных пород:  бормотунов,  двухохлых, турманов мохноногих горлиц и
египетских голубей. ќти охотники проводили целые „ни на  голубЯтне, особенно
любуЯсь на голубей мохноногих, у которых мохры, то есть перьЯ,  выросшие  из
ног, до трех вершков длиною, торчали со всех сторон и даже мешали им ходить.
’еперь  редко  встретишь охотников до этих  сортов  голубей, но в городах  и
столицах  еще водЯтсЯ  охотники до голубей  чистых  или  гонных, особенно до
турманов, гоньба которых имеет свою красоту. Ѓыстро носЯсь кругами в высоте,
стаЯ гонных,  или чистых, голубей  то  блестит на солнце Яркой  белизной, то
мелькает  темными  пЯтнами, когда  залетит  за  облако, застенЯющее стаю  от
солнечных лучей. ’урманы имеют  особенное  свойство  посреди быстрого полета
вдруг свертывать свои крыльЯ и падать вниз, перевертываЯсь беспрестанно, как
птица, застреленнаЯ  высоко на лету:  кувыркаЯсь таким  образом, может быть,
сажен  десЯть,  турман мгновенно  расправлЯет  свои  легкие крыльЯ  и быстро
поднимаетсЯ на ту же высоту,  на которой кружитсЯ всЯ  стаЯ. ’акие  проделки
очень  живописны,  всЯкий  посмотрит несколько минут с удовольствием на  эту
живую  картину; но охотники  с увлеченьем смотрЯт на нее  по нескольку часов
срЯду, не даваЯ садитьсЯ усталым голубЯм на родимую крышу их голубЯтни.

     ‘одержание непевчих  птиц  и  даже  некоторых из  пород дичи  в больших
клетках  или  садках имеет уже  особого  роду прелесть, котораЯ  может  быть
понЯтна только людЯм, имеющим склонность к наблюдениЯм над живыми творениЯми
природы: это уже любознательность.

     ЌесмотрЯ  на  увлечение, с  которым  Я всегда  предавалсЯ  разного рода
охотам, склонность к наблюдению  нравов птиц,  зверей и рыб  никогда менЯ не
оставлЯла  и  даже   принуждала  иногда,  длЯ   удовлетворениЯ  любопытства,
жертвовать добычею, что длЯ горЯчего охотника не шутка.

     ‚оспоминание обо всем этом доставлЯет  мне теперь живейшее наслаждение,
и поделитьсЯ  моими воспоминаниЯми с охотниками всех родов — сделалось  моим
постоЯнным  желанием.  Њожет  быть, мой пример возбудит и в  других такое же
желание. ‘колько есть опытных охотников  на ђуси,  круг действиЯ которых был
несравненно  обширнее  моего! ‘колько любопытных сведений и наблюдений могли
бы  сообщать  они!  Љроме  того, что  издание  таких сведений  и  наблюдений
составило  бы  утешительное, отрадное  чтение  длЯ  охотников,  оно было  бы
полезно  длЯ  естественных   наук.  ’олько  из   специальных  знаний  людей,
практически изучивших свое дело,  могут быть заимствованы живые подробности,
недоступные длЯ кабинетного ученого.


        ЏЋ‹Ђџ ‚Ћ„Ђ € ‹Ћ‚‹џ ђ›Ѓ› ‚ ‚Ћ„ЋЏЋ‹њ…

     Ћдно из любимых удовольствий русского народа — смотреть на разлив полой
воды. «ђека тронулась...» — передаетсЯ из уст в уста, и все село, от мала до
велика, выхлынет на берег,  какова бы ни была погода, и  долго,  долго стоЯт
пестрые,  кое-как  одетые  толпы,  смотрЯт,  любуютсЯ,  сопровождаЯ   каждое
движение  льда  своими  предположениЯми  или  веселыми  возгласами.  „аже  в
городах,  например, в Њоскве, когда тронетсЯ мелководнаЯ Њосква-река, все ее
берега и мосты бывают  усыпаны народом; одни сменЯютсЯ другими, и целый день
толпы зрителей, перевесившись через перилы мостов, через решетки набережной,
глЯдЯт — не наглЯдЯтсЯ на свою пополневшую  Њоскву-реку, котораЯ  в водополь
действительно  похожа  на  порЯдочную   реку.  ‚  самом  деле,  вид  большой
тронувшейсЯ реки представлЯет, в это времЯ  года, не только  величественное,
но  странное и  поразительпое зрелище.  Ћколо  полугода  река  как будто  не
существовала: она была продолжением снежных сугробов и дорог, проложенных по
их  поверхности.  Џо реке ходили, ездили  и скакали,  как по сухому месту, и
почти забыли про  ее существованье, и вдруг — широкаЯ полоса этого твердого,
неподвижного,  снежного  пространства  пошевелилась,  откололась  и пошла...
пошла со  всем, что на ней находилось в то времЯ, с обледеневшими прорубЯми,
навозными  кучами,  вехами  и  почерневшими  дорогами,  со  скотом,  который
случайно бродил по  ней, а иногда  и  с  людьми! ‘покойно и стройно, сначала
сопровождаЯсь глухим, по грозным и зловещим шумом и скрыпом, плывет снежнаЯ,
ледЯнаЯ,  бесконечнаЯ,  громаднаЯ  змеЯ.  ‘коро начинает  она  трескатьсЯ  и
ломатьсЯ,  и  выпираемые  синие  ледЯные глыбы встают  на  дыбы,  как  будто
сражаЯсь одна с другою, треща, и сокрушаЯсь, и продолжаЯ плыть. Џотом льдины
становЯтсЯ мельче, реже, исчезают совсем...  река прошла!.. ЋсвобожденнаЯ из
полугодового плена  мутнаЯ вода, постепенно прибываЯ, переходит краЯ берегов
и  разливаетсЯ по лугам. ’акое зрелище представлЯет река  большаЯ; но мелкие
реки, очищаЯсь от льда исподволь, проходЯт незаметно; только в полном  своем
разливе,  обогащенные  водою  соседних  оврагов и  лесов,  затопив низменные
окрестности, образовав  острова  и протоки  там,  где их никогда не  бывало,
веселЯт  они  несколько  времени взоры деревенских жителей. ‡ато  мельничные
проточные  пруды и спуск  полой воды  в  вешники, представлЯЯ  искусственные
водопады, вознаграждают быстротой, шумом и пеной  падающих вод  скудность их
объема.

     ‚скрытие  реки,  разлив  воды,  спуск  пруда,  заимка  — это  событиЯ в
деревенской жизни, о  которых не имеют понЯтиЯ городские жители. ‚ столицах,
где лед  на улицах  еще в марте сколот и свезен,  мостовые  высохли и облака
пыли, при нескольких градусах мороза, отвратительно носЯтсЯ северным ветром,
многие  узнают  загородную весну только  потому,  что  в  клубах поЯвЯтсЯ за
обедом сморчки, которых  еще  не умудрились выращивать в теплицах... но  это
статьЯ особаЯ и до нас не касаетсЯ.

     ‚  продолжение водопольЯ рыболовство, по небольшим рекам,  производитсЯ
особенным образом, о котором Я и намерен говорить. Љак скоро река прошла, но
еще не выступала из берегов, сейчас начинаетсЯ перваЯ ловлЯ рыбы «наметкой»,
котораЯ есть не что иное, как всем известный глубокий сак  с мотней, то есть
мешок, похожий на вытЯнутый колпак из частой сетки, но не круглый и пришитый
к  деревЯнной,  треугольной  раме,  крепко  утвержденной  на  длинном шесте.
€звестно,  что во времЯ прибывающей полой воды рыба идет  вверх. Џокуда река
не  разлилась  —  она  держитсЯ  около берегов, а  когда вода  разольетсЯ по
поймам,  рыба также  разбредетсЯ по полоЯм.  €так,  береговой  лов  наметкою
продолжаетсЯ весною только до тех  пор, покуда река не вышла  из  берегов, и
повторЯетсЯ  тогда,  когда  начнет  вода   вбиратьсЯ  в  берега.   ќтот  лов
повторЯетсЯ всЯкий раз, когда река от проливных дождей прибудет и сровнЯетсЯ
с  берегами; чем мутнее, грЯзнее вода, тем  лучше. Ќаметки бывают  одиночные
(поменьше) и двойные (побольше); с одиночною может управлЯтьсЯ один  сильный
человек, а с двойною — непременно двое. Ѓыстрое течение затруднЯет ход рыбы,
сносит ее вниз, а потому она жметсЯ предпочтительно к тем местам берега, где
вода  идет  тише:  на этом  основан  лов  наметкой. ђыбак,  стоЯ на  берегу,
закидывает наметку (сетка которой сейчас надуваетсЯ водою) как можно дальше,
опускает  бережно  на  дно, легонько  подводит к берегу и,  прижимаЯ к  нему
плотно, но  не  задеваЯ за неровности,  вытаскивает наметку  отвесно, против
себЯ, перехватываЯ  шест обеими  руками чем ближе  к сетке,  тем  проворнее.
Ћчевидно,  что тут, кроме ловкости,  надо много силы: быстрое течение сносит
наметку вниз, длЯ  чего иногда нужно конец шеста положить  на плечо, чтоб на
упоре  легче было прЯмо погрузить наметку  в воду: ибо наметка  должна  идти
прЯмо поперек реки и разом всеми тремЯ сторонами рамы прикоснутьсЯ  к стенам
берега,  чтоб захватить стоЯщую  возле него  рыбу. …сли как-нибудь  течением
воды  наметку заворотит и  она боком или краем ударитсЯ  в  берег,  рыба  от
берега броситсЯ в противную сторону, испугает и  увлечет за собою всю другую
рыбу, около стоЯвшую, хотЯ бы она и не видала,  отчего происходит тревога, —
и в таком случае здесь поймать уже нельзЯ ничего. Њутность воды  мешает рыбе
видеть  приближение рыболовной спасти, и наметка  загребает, так  сказать, в
свой кошель всЯкую рыбу, котораЯ стоЯла у берега на этом месте.  Ћбыкновенно
попадаютсЯ щучки, окуни,  ерши, плотва, по  большей  части мелкаЯ, но иногда
захватываютсЯ  другие  породы  рыб,  довольно крупные.  ‚  реках  и  речках,
изобильных рыбою, крутоберегих,  узких, особенно в верховьЯх больших прудов,
в эту пору года можно и наметкой наловить множество рыбы. ‚есело вытрЯхивать
на снег  или на оттаЯвший берег тЯжелую  наметку, нагруженную в мотне рыбою,
разнообразие  которой  особенно  приЯтно.  ’ут и  щука  —  голубое  перо,  и
полосатый  окунь,  и  пестрый ерш,  до того уродливо полный икрою, что точно
брюшко  и  бока его  набиты  угловатыми  камешками.  ’ут  и  многие  другие,
золотистые, серебристые, проворные,  красивые, давно  не  виданные охотником
жители водЯного царства!

     Ќо вот  летнЯЯ теплаЯ  туча  засинела на  юго-западном  крае горизонта,
брызнули дождевые капли... гром... и  полилсЯ дождь...  Џора  обмыть  землю,
выходЯщую из-под снега, опутанную тенетниками, или паутинами, пора растопить
и согнать последние снежные,  обледенелые сугробы! ’ронулись большие овраги,
подошла леснаЯ вода, бегут потоки, журчат ручьи со всех сторон в  реку  —  и
река  выходит из  берегов,  затоплЯет  низменные  места,  и  рыба,  оставлЯЯ
бесполезные берега, бросаетсЯ в полой. Ќаметка уже не годитсЯ:  пришла  пора
употреблЯть другие  рыболовные снасти. ќти снасти:  морды, или верши, вЯтели
(* €ли вентели,  которые  в  Њожайском уезде  называютсЯ жохами),  хвостуши.
Њорда (нерот, или нарот — по-московски, или верша — по-тульски) есть не  что
иное,  как  плетенный  из ивовых  прутьев круглый, продолговатый  мешок  или
бочонок,   похожий  фигурою  на  растопыренный  колпак;   заднЯЯ  часть  его
кругловата и крепко свЯзана, к самому  хвосту  прикреплен камень, а переднЯЯ
раскрыта широко, четвероугольною квадратною  рамою, в аршин и даже в аршин с
четвертью в квадрате (* Ћколо Њосквы плетут нерота круглые, но это неудобно:
они неплотно  ложатсЯ на  дно и  вставлЯютсЯ в  Язы, и  дыры  надо  затыкать
лапником, то есть ветвЯми  ели). ‚нутри этой отверстой стороны выплетено, из
прутьев же,  горло в виде воронки,  длЯ того чтобы рыбе войти было удобно, а
назад выйти нельзЯ.

     „лЯ ставленьЯ морд в  полую воду приготовлЯютсЯ места заранее в межень,
как  говоритсЯ. €звестно,  по каким  низменностЯм будет разливатьсЯ  вода, а
потому  на ложбинках, небольших долочках  и в неглубоких овражках, всегда на
ходу рыбы, набиваютсЯ кольЯ  и заплетаютсЯ плетнем, шириною от одной  сажени
до двух и более, смотрЯ по местности, поверх  которого и сквозь который вода
проходит, но рыба,  кроме малЯвки, то  есть самой  мелкой,  сквозь пройти не
может.  ‚  середине  этого плетнЯ оставлЯютсЯ  одни, иногда  двое ворот, или
дверей (в аршин или аршин с четвертью шириною), в которые вставлЯютсЯ морды,
прикрепленные  к шестам; два хода,  или отверстиЯ,  оставлЯютсЯ  иногда  длЯ
того,  чтобы  можно  было  ставить одну морду  по течению, а  другую  против
течениЯ  воды: рыба  идет  сначала вверх, а потом, дойдЯ  до  краЯ  разлива,
возвращаетсЯ назад и  будет попадать в морды  в обоих случаЯх. Љогда же вода
пойдет  на убыль,  то все  морды и другие снасти в этом роде ставЯтсЯ против
ската воды, то  есть против течениЯ. Њеста  в  полоЯх  между  кустами, устьЯ
ручейков, суходолов  и вообще всЯкое углубление земли, сравнительно с прочею
местностью, считаютсЯ самыми выгодными местами. ‚  такие морды с загородками
попадает всЯкаЯ рыба без исключениЯ  не только крупнаЯ,  но и мелкаЯ, потому
что сквозь плетеный нерот  не может  пролезть и плотичка. Њорды, или нероты,
ставЯт и без  плетней,  даже без  шестов, на одних веревках,  но это  уже не
весенний лов.

     ‚Ятель,  вентель, или  крылена,  как зовут  его  в  низовых  губерниЯх,
фигурою  —  совершенно длиннаЯ  морда, только  вместо прутьев  на  основании
деревЯнных обручей  обтЯнута  частой  сеткой и, сверх  того, по  обоим бокам
раскрытой передней  части  имеет крыльЯ,  или  стенки, из  такой  же  сетки,
пришитые  концами к кольЯм;  заднЯЯ часть или хвост вЯтелЯ также  привЯзан к
колу,  и на этих-то трех главных  кольЯх, втыкаемых плотно в землю,  крылена
растЯгиваетсЯ во всю свою ширину и длину. …е ставЯт по залитым водою местам,
предпочтительно  тихим,  имеющим   ровное   дно.  Ќазвание   крылена   очень
выразительно, потому что боковые ее стенки из сети, заменЯющие плетень около
морды,  имеют  вид  растЯнутых крыльев:  общаЯ  фигура  снасти  представлЯет
разогнутую широко  подкову. Љрылены  имеют ту  выгоду, что длЯ  них не нужно
приготовлЯть мест заранее, набивать кольЯ и  заплетать  плетни, что их можно
ставить везде и переносить  с  места на  место всЯкий день: ибо если рыба  в
продолжение  суток не попадает, то это  значит, что тут нет ей хода; но зато
па  местах, где  вода течет  глубоко  и быстро, вЯтель,  или крылену, нельзЯ
ставить, потому  что ее может снести сильным течением и может прорвать, если
по воде плывут какие-нибудь  корЯги,  большие  сучьЯ  или вымытые  из берега
корни  дерев.  Њорду можно поставить на  узком и на  довольно глубоком месте
(заранее приготовленном), потому что рыба идет по дну; но крылена становитсЯ
не  глубже  полутора аршина, а иногда и  гораздо  мельче, притом  на  местах
пологих  и широких, где бы  могли растЯнутьсЯ ее крыльЯ.  € морду и  крылену
можно ставить с лодки,  хотЯ это и не так ловко;  но русские люди  не боЯтсЯ
простуды (за что нередко дорого расплачиваютсЯ) и обыкновенно, бродЯ в воде,
иногда  по горло, становЯт свои рыболовные спасти. Њорда утверждена, то есть
крепко привЯзана, в двух местах снаружи к шесту, который проходит посередине
отверстой стороны и, будучи длиннее вершка на три нижнего краЯ морды, плотно
втыкаетсЯ в дно. Љрылена привЯзана к трем главным  кольЯм  и еще к двум, так
сказать,  вспомогательным, находЯщимсЯ посредине крыльев,  имеющих  в  длину
каждое до двух и более аршин; два вспомогательные колышка, поменьше главных,
служат  крыльЯм длЯ лучшего растЯгиваньЯ и сопротивленьЯ  течению  воды. ‚се
пЯть кольев крепко  втыкаютсЯ в мЯгкое дно.  — ‚ крылены попадаетсЯ,  так же
как  в  морды, всЯкаЯ рыба, иногда в таком количестве и  такаЯ  крупнаЯ, что
сетка разрываетсЯ или даже выскакивают кольЯ, на которых утверждена крылена.
‚  водополь   очень   ловко  перебивать  несколькими  вЯтелЯми  какой-нибудь
значительный залив воды в узком его  месте. Љрылены ставЯт одну возле другой
плотно, крыло с крылом,  наблюдаЯ, чтоб  одна крылена стоЯла по течению, или
ходу, воды,  а  другаЯ — напротив, очевидно с тою целью, чтобы рыба — вперед
ли, назад ли идет она — попадала в расставленные снасти.

     •востуша  уже  названием  своим  показывает,  что должна иметь  длинный
хвост. ќто  род морды;  она также  сплетена из  прутьев,  только  не  похожа
фигурой своей на бочонок, имеющий в середине более ширины, на который похожа
морда. •востуша от самого переднего отверстиЯ, которое делаетсЯ и круглым, и
овальным, и четвероугольным, все идет к хвосту уже и свЯзываетсЯ внизу  там,
где  оканчиваютсЯ  прутьЯ, кончики которых не обрубают; бока хвостуши в трех
или  четырех  местах, смотрЯ по ее длине,  переплетаютсЯ  вокруг поперечными
поЯсами  из таких же гибких  прутьев,  длЯ того чтоб  вдоль  лежащие  прутьЯ
свЯзать плотнее  и чтоб рыба не могла раздвинуть их  и уйти. •востуша всегда
бывает длиннее морды, и прутьЯ, длЯ нее употреблЯемые, потолще; к хвосту ее,
и также  к  двум концам нижней стороны привЯзываютсЯ довольно  тЯжелые камни
длЯ погружениЯ и плотного лежаньЯ хвостуши на  дне,  ибо она ничем другим на
нем  не  утверждаетсЯ; к тому же ставитсЯ всегда  на самом быстром  течении,
или, лучше сказать, падении, воды, потому  что  только оно может захлестать,
забить  рыбу в узкую часть,  в хвост этой  простой  снасти, где, по тесноте,
рыбе нельзЯ  поворотитьсЯ и  выплыть  назад,  да и  быстрина воды мешает  ей
сделать поворот.  Њне случалось  видеть хвостуши, „о того полные рыбами, что
задние или последние к  выходу не умещались и до половины были наружи. ‘амое
выгодное место длЯ ставленьЯ  хвостуш — крутой скат  воды, и самое  выгодное
времЯ —  спуск  мельничных  прудов,  когда  они переполнЯтсЯ  вешнею  водою,
особенно если русло,  по  которому  стремитсЯ спертый поток, покато.  џ живо
помню эту ловлю  в  моем детстве: рыбы в реке, па которой Я жил, было  такое
множество, что теперь оно кажетсЯ  даже самому  мне невероЯтным;  вешнЯка  с
затворами не было еще  устроено, в  котором  можно поднимать  один запор  за
другим  и  таким  образом  спускать  постепенно накоплЯющуюсЯ  воду.  ‚ешнЯк
запружали наглухо, когда сливала полаЯ вода, а весной, когда  пруд наливалсЯ
как полнаЯ чаша и грозил затопить плотину и прорвать, раскапывали заваленный
вешнЯк. ‚ода  устремлЯлась с Яростью и  размывала  прошлогоднюю запрудку  до
самого  дна, до материка. ‘ильнаЯ покатость  местоположениЯ  умножала водную
быстрину, и Я видал тут такую ловлю рыбы хвостушами,  какой никогда и  нигде
не видывал  после.  ‚о всю ширину  течениЯ,  в  разных  местах,  вколачивали
заранее крепкие кольЯ; к каждому, на довольно длинной веревке, привЯзывалась
хвостуш а  так, чтобы  ее  можно  было  вытаскивать на  берег не  отвЯзываЯ.
‚прочем, иногда  веревка оканчивалась  глухой  петлей  и надевалась  на кол.
ђыба, котораЯ шла сначала вверх, доходЯ до крутого падениЯ воды,  отбивалась
стремлением ее назад,  а равно  и та, котораЯ  скатывалась из пруда вниз  по
течению  (что всегда  бывает  по большей части  ночью), попадала в хвостуши,
которые хотЯ не  сплошным рЯдом, но почти  перегораживали  весь поток.  ђыбы
вваливалось невероЯтное множество и так скоро, что люди, закинув снасти,  не
уходили прочь, а стоЯли на берегу и от времени до времени, через полчаса или
много через час, входили  по  поЯс в  воду, вытаскивали  до половины набитые
хвостуши  разной рыбой,  вытрЯхивали  ее на  берег и вновь  закидывали  свои
простые  снасти. Ќа  берегу была настоЯщаЯ Ярмарка:  крик, шум,  разговоры и
беготнЯ;  куча баб, стариков и мальчишек таскали домой лукошками, мешками  и
подолами всЯкую рыбу;  разумеетсЯ,  немало было  и простых зрителей, которые
советовали,  помогали  и  шумели  гораздо  более настоЯщих рыбаков.  ‚се это
довершалось ревом падающей воды, с шумом, пеной и брызгами  разбивающейсЯ  о
крепкое  дно и  кольЯ с  привЯзанными  хвостушами.  Њного  попадалось  очень
крупных голавлей, Язей, окуней, линей  (фунтов по  семи) и особенно  больших
щук. џ сам  видел, как крестьЯнин, с  помощию товарища, вытащил хвостушу, из
которой торчал хвост щуки: весу  в ней было  один пуд  пЯть фунтов. Ќе  могу
понЯть,  как  такаЯ  огромнаЯ  и сильнаЯ  рыба не  выкинулась  назад? „олжно
предположить,  что стремление воды забило ее  голову в узкий конец хвостуши,
где она ущемилась между свЯзанными прутьЯми и где ее захлестало водой; сверх
того,  натискавшаЯсЯ  по  бокам  щуки  другаЯ  рыба  лишала  ее  возможности
поворотитьсЯ. •востуши,  оставлЯемые  на  ночь,  то  есть  часов  на  шесть,
набивались  рыбою  только  на  четверть  не  вровень  с  краЯми,  но  сверху
обыкновенно была мелкаЯ плотва: вероЯтно, крупнаЯ рыба выскакивала.

     ‚о времЯ самого разлива полой воды щуки мечут  икру и выпускают молоки;
в продолжение  этой  операции они ходЯт поверху  одна  за  другою, иногда по
нескольку штук. ‡аметив места, около которых они трутсЯ — всегда в траве или
кустах  по полоЯм,  — охотник входит тихо  в воду  и стоит неподвижно  сбоку
рыбьего хода с готовою острогою, и, когда щуки подплывут к нему близко, бьет
их своим  нептуновским трезубцем, который имеет, однако,  не три,  а пЯть  и
более зубцов,  или игл с  зазубринами. ‚ это же времЯ  стрелЯют щук из ружей
крупной дробью, потому  что щуки ходЯт высоко и не только спинное перо, но и
часть спины видна на поверхности. € острогой и ружьем добывают  иногда таких
огромных  щук, какие  редко  попадаютсЯ  рыбакам в  обыкновенные  рыболовные
снасти и если попадаютсЯ, то снасти не выдерживают.


        Ћ•Ћ’Ђ ‘ џ‘’ђ…ЃЋЊ ‡Ђ Џ…ђ…Џ…‹ЉЂЊ€

     «Ѓудите  охочи,  забавлЯйтесЯ,  утешайтесЯ  сею  доброю  потехою,  зело
потешно, и угодно, и весело, да  не  одолеют  вас  кручины и печали  всЯкие.
€збирайте дни, ездите часто, напускайте, добывайте не лениво и бесскучно, да
не забудут птицы премудрую и красную свою добычу.

     Ћ славные мои советники и достоверные и премудрые охотники! ђадуйтесЯ и
веселитесЯ, утешайтесЯ и наслаждайтесь сердцами своими добрым и веселым  сим
утешением в предыдущие лета!»

     („рев. росс. ‚ивлиофика, ч. Ill, книга «“рЯдник сокольничьЯ пути».)

     •отЯ содержание сей статьи положительно  объЯснЯетсЯ ее названием, но Я
хочу  предварительно сказать несколько слов  о  Ястребах вообще. ‚се  хищные
птицы высшего, среднего и  даже  низшего разрЯда могут быть разделены на две
породы: соколиную и Ястребиную.  Џринадлежащие к первой  ловЯт  свою добычу,
устремлЯЯсь, падаЯ  па  нее  с высоты, длЯ чего  им необходимо  поднЯтьсЯ на
известную меру  вверх. Џринадлежащие же к породе Ястребиной, напротив, ловЯт
свою добычу в  угон, то  есть  находЯсь с  ней в  одинаковом  горизонтальном
положении, гонЯтсЯ за ней и, по резвости своего полета, догонЯют. “ нас речь
идет о последних. — џстреба разделЯютсЯ,  по их величине, на три рода. ‘амые
большие,  достигающие  величины  крупной  индейки,  называютсЯ  гусЯтниками,
потому  что   берут,   то   есть   ловЯт,  диких  гусей.  ’акими  Ястребами,
попадающимисЯ  довольно  редко,  можно травить зайцев и даже  лисиц.  џ имел
одного такого Ястреба уже двух осеней, которого, как диковинку, привез моему
отцу  один башкирец.  Ћн  рассказывал, что затравил  им двух лис, чему очень
можно было поверить,  судЯ  по силе и жадности птицы. џ прошу  позволениЯ  у
читателей  рассказать  судьбу  этого Ястреба:  он  был  чисто-рЯбый, то есть
светло-серый, и так тЯжел, что и сильный человек не мог  его долго носить на
руке.  Ѓашкирцы  охотЯтсЯ с такими Ястребами, а  чаще  с  беркутами,  всегда
верхом  и  возЯт  их  на  палке, котораЯ приделываетсЯ к седельной луке.  Џо
несчастию,  этот  редкий  Ястреб жил у нас очень  недолго. Њы  затравили  им
только двух белЯков, которых сошли по первой октЯбрьской пороше, и длЯ опыта
затравили русского гусЯ, привыкшего хорошо летать. ‚от как было это сделано:
стаЯ дворовых гусей повадилась ежедневно  ходить пешком на господское гумно,
стоЯвшее на довольно высокой горе; накушавшись досыта и  находЯ неудобным  и
затруднительным  сходить вниз  с крутой горы с полными  зобами, которые и на
ровном  месте  перетЯгивают  их вперед,  гуси обыкновенно слетали с  горы  и
опускались  прЯмо  на житный  двор.  ‚  урочное времЯ Я поставил охотника  с
Ястребом  за  хлебною кладью,  у самого  того места,  где  гуси должны  были
слетать с горы, а сам зашел сзади и погнал гусей, которые, ковылЯЯ и  падаЯ,
дошли до спуска с горы и  поднЯлись; Ястреб бросилсЯ, свалилсЯ с одним гусем
и, к общему  нашему удовольствию, сладил с ним без всЯкого труда. Њы не дали
Ястреба в обиду другим гусЯм (без чего они бы забили его крыльЯми и защипали
бы своими носами) и накормили на  добыче до  отвала. ЌесмотрЯ на то, что эта
славнаЯ хищнаЯ  птица  жила  у  нас  только  две  педели,  с  ней  случилось
диковинное приключение: была у нас летнЯЯ  кухнЯ на острову, в которой давно
уже перестали готовить; в эту кухню, на  толстой колодке, стоЯвшей посредине
кирпичного пола, сажали на ночь этого большого  Ястреба.  Ћхотник,  которому
был  он  отдан на  руки,  приходит  однажды  поутру  и  видит,  что  Ястреб,
привЯзанный должником к колодке, стащил ее с места, сидит, распустив крыльЯ,
в углу и держит в когтЯх огромную сову, еще живую. €спугавшись, не испортила
ли она Ястреба, охотник  прибежал  сказать об  этом мне; мы с  отцом  пришли
немедленно  и нашли Ястреба в том же положении. ‘  большим трудом вынули  из
его  когтей  очень  большую, почти  белую сову, котораЯ тут  же  издохла: на
Ястребе никаких знаков повреждениЯ не оказалось.  …сли б Я не сам видел этот
„иковинный случай — Я бы не вдруг  ему поверил;  кухнЯ была  заперта;  кроме
трубы,  котораЯ оказалась не  закрытою, другого отверстиЯ в  кухне  не было;
должно предположить, что сова  попала в кухню  через трубу длЯ дневки и  что
она  залетела  недавно,  на  самом  рассвете,  но  как   поймал  ее  Ястреб,
привЯзанный на  двухаршинном должнике, — придумать трудно;  во всЯком случае
жадность,  злобность  и сила Ястреба  удивительны.  џ даже был  уверен,  что
никакой Ястреб не кинетсЯ и  не  возьмет  совы, особенно большой, потому что
она  сама вооружена длинными острыми когтЯми. Ћхотники наши думали, что сова
сама напала на Ястреба, но такое предположение невероЯтно.  —ерез  несколько
дней после  приключениЯ с совой  наступила оттепель, снег совершенно  сошел,
сделалсЯ отличный  узерк,  и Я послал  охотника с Ястребом верхом поискать в
наездку  русаков, которые тогда совершенно  выцвели, а  сам  поехал стрелЯть
тетеревов.  Ћхотник, поездив несколько времени по горам  и  полЯм и не найдЯ
нигде зайцев, сделал соображение, что они все лежат в лесу; а как на беду он
взЯл с собой ружье, то, подъехав к лесу, привЯзал на опушке лошадь к дереву,
посадил Ястреба на толстый сучок, должник привЯзал к седлу, а сам отправилсЯ
стрелЯть  в лес зайцев. Ћчевидно, что все это было сделано крайне  глупо,  и
вот  какие  вышли  последствиЯ:  лошадь, вероЯтно,  чего-нибудь  испугалась,
оторвала  повод,  стащила  Ястреба  с  сучка и  ускакала;  только  к  вечеру
воротилась  она домой.  Ќесчастный  Ястреб  был еще жив, но с  вытЯнутыми  и
вывихнутыми ногами; через сутки он издох...  ’ак жалостно и совершенно даром
погибла эта редкаЯ хищнаЯ птица. џ видел потом еще двух Ястребов-гусЯтников;
оба были меньше моего и гораздо темнее пером.

     ‚торого  рода  Ястреба  (вдвое меньше  первых)  называютсЯ  утЯтниками,
потому что ими обыкновенно травЯт уток. Ќадобно сказать правду,  что охота с
большими   Ястребами,   гусЯтниками   и   утЯтниками   —  охота   пустаЯ   и
малодобычливаЯ,  особенно  с  последними.  „лЯ  травли  Ястребами необходимо
условие, чтобы птица поднималась близко, иначе они не могут ее догнать; утки
же  всегда  сидЯт на  воде  или  на  берегу  воды, в  которую  сейчас  могут
броситьсЯ,  а  Ястреба никакой  плавающей птицы на воде не берут и  брать не
могут. €так,  травлЯ  уток  производитсЯ  по маленьким речкам  или ручьЯм  и
озеркам, находЯщимсЯ  в  высоких берегах, длЯ того, чтоб охотник мог подойти
очень близко к  утке,  не  будучи  ею примечен,  и  длЯ  того, чтоб  лет  ее
продолжалсЯ не над водою; если  же Ястреб  схватит утку и она упадет с ним в
воду, то  редко можно  найти такого жадного  Ястреба, который не  бросил  бы
своей добычи, ибо все хищные  птицы  не  любЯт и боЯтсЯ  мочить  свои перьЯ,
особенно в крыльЯх, и, вымочивши как-нибудь  нечаЯнно,  сейчас распускают их
как  полузонтик и  сидЯт  в  укромном  месте,  пока  не высушат  совершенно.
Ћчевидно,  что  травлЯ  уток  без  особенной, удобной  местности невозможна.
€ногда  травЯт  утЯтниками молодых  тетеревов, но длЯ того необходимо, чтобы
выводка находилась в чистом поле;  травить  же в редколесье неудобно, потому
что Ястреб может  убитьсЯ об  дерево, чего  он сам по инстинкту  так боитсЯ,
что, бросившись за  тетеревенком и  увидЯ  перед собой даже  редкие деревца,
сейчас  взмоет  кверху  или возьмет  в сторону.  Џритом помешавшийсЯ молодой
тетерев летит очень  проворно, и Ястреб догонит  его  только в таком случае,
если  он  подниметсЯ  очень близко.  €з  всего