е  было  нужно.  ’ы
требуешь от менЯ бог знает чего. ’ы должен выслушать.
     ‹опухов сел.
     - Љакое право имеешь ты,  -  начал  Љирсанов  голосом  еще  сильнейшего
негодованиЯ, чем прежде. - Љакое право имеешь ты требовать от менЯ того, что
длЯ менЯ тЯжело. —ем Я обЯзан перед тобою? €  к  чему  это?  ќто  нелепость.
ЏостарайсЯ выбить романтические бредни из твоей головы. ’о, что мы  с  тобою
признаем за нормальную жизнь, будет так, когда переменЯтсЯ  понЯтиЯ,  обычаи
общества. Ћно должно  перевоспитатьсЯ,  это  так.  Ћно  и  перевоспитываетсЯ
развитием жизни. Љто перевоспиталсЯ, помогает другим, это так. Ќо  пока  оно
еще не перевоспиталось, не  переменилось  совершенно,  ты  не  имеешь  права
рисковать чужою судьбою. ‚едь это страшнаЯ вещь, ты понимаешь ли, или  сошел
с ума?
     - Ќет, Я ничего не понимаю, Ђлександр. џ не знаю, о  чем  ты  толкуешь.
’ебе угодно видеть какой-то удивительный  смысл  в  простой  просьбе  твоего
приЯтелЯ, чтобы ты не забывал его, потому что  ему  приЯтно  видеть  тебЯ  у
себЯ. џ не понимаю, отчего тут приходить в азарт.
     - Ќет, „митрий, в таком разговоре  ты  не  отделаешьсЯ  от  менЯ  шутЯ.
Ќадобно показать тебе, что ты сумасшедший, задумавший гадкое дело. Њало  ли,
чего мы с тобою не признаем? Њы не  признаем,  что  пощечина  имеет  в  себе
что-нибудь бесчестЯщее, - это  глупый  предрассудок,  вредный  предрассудок,
больше ничего. Ќо имеешь ли право теперь подвергать мужчину  тому,  чтоб  он
получил пощечину? ‚едь это было бы с твоей стороны низким злодейством,  ведь
ты отнЯл бы спокойствие жизни у  человека.  Џонимаешь  ли  ты  это,  глупец?
Џонимаешь ли ты, что если Я люблю этого человека, а ты требуешь, чтоб Я  дал
ему пощечину, котораЯ и по-моему и по-твоему вздор, пустЯки, - понимаешь ли,
что если ты требуешь этого, Я считаю тебЯ дураком и низким человеком, а если
ты заставлЯешь менЯ сделать это, Я убью тебЯ или себЯ, смотрЯ по  тому,  чьЯ
жизнь менее нужна, - убью тебЯ или себЯ, а не  сделаю  этого?  Џонимаешь  ли
это, глупец? џ говорю о мужчине и пощечине,  котораЯ  глупость,  но  котораЯ
пока отнимает спокойствие жизни у  мужчины.  Љроме  мужчин,  есть  на  свете
женщины, которые тоже люди; кроме пощечины, есть другие вздоры, по-нашему  с
тобою и по правде вздоры, но  которые  тоже  отнимают  спокойствие  жизни  у
людей. Џонимаешь ли ты, что подвергать какого-нибудь человека,  -  ну,  хоть
женщину, какому-нибудь из этих по-нашему с тобою и по правде вздоров, -  ну,
какому-нибудь, все равно, понимаешь  ли  ты,  что  подвергать  этому  гадко,
гнусно, бесчестно? ‘лышишь, Я говорю, что у тебЯ бесчестные мысли.
     - „руг мой,  ты  говоришь  совершенную  правду  о  том,  что  честно  и
бесчестно. Ќо только Я не знаю, к чему ты говоришь ее, и не  понимаю,  какое
отношение может она иметь ко мне. џ ровно ничего тебе не говорил ни о  каком
намерении рисковать спокойствием жизни,  чьей  бы  то  ни  было,  ни  о  чем
подобном. ’ы фантазируешь, и больше ничего. џ прошу тебЯ,  своего  приЯтелЯ,
не забывать менЯ, потому что мне, как  твоему  приЯтелю,  приЯтно  проводить
времЯ с тобою, - только. €сполнишь ты мою приЯтельскую просьбу?
     - Ћна бесчестна, Я сказал тебе. Ђ Я не делаю бесчестных дел.
     - ќто похвально, что не делаешь.  Ќо  ты  разгорЯчилсЯ  из-за  каких-то
фантазий и пустилсЯ в теорию; тебе хочетсЯ, видно, теоретизировать  попусту,
без всЯкого применениЯ к делу. „авай, и Я стану также теоретизировать,  тоже
совершенно попусту, Я предложу тебе вопрос, нисколько не  относЯщийсЯ  ни  к
чему, кроме разъЯснениЯ отвлеченной истины, без всЯкого применениЯ к кому бы
то  ни  было.  …сли  кто-нибудь,  без  неприЯтности  себе,  может  доставить
удовольствие человеку,  то  расчет,  по  моему  мнению,  требует,  чтобы  он
доставил его ему, потому что он сам получит от этого удовольствие. ’ак ли?
     - ќто вздор, „митрий, ты говоришь не то.
     - џ ничего не говорю,  Ђлександр;  Я  только  занимаюсь  теоретическими
вопросами.  ‚от  еще  один.  …сли  в  ком-нибудь  пробуждаетсЯ  какаЯ-нибудь
потребность, - ведет к чему-нибудь хорошему наше старание  заглушить  в  нем
эту потребность? Љак по-твоему? Ќе так ли вот: нет, такое старание не  ведет
ни к чему хорошему. Ћно приводит только к  тому,  что  потребность  получает
утрированный размер, - это  вредно,  или  фальшивое  направление,  -  это  и
вредно, и гадко, или, заглушаЯсь, заглушает с собою и жизнь, - это жаль.
     - „ело не в том, „митрий. џ поставлю этот теоретический вопрос в другой
форме: имеет ли кто-нибудь право подвергать человека риску, если человеку  и
без риска хорошо? Ѓудет времЯ, когда все потребности натуры каждого человека
будут удовлетворЯтьсЯ вполне, это мы с тобою  знаем;  но  мы  оба  одинаково
твердо знаем, что это времЯ еще  не  пришло.  ’еперь  благоразумный  человек
доволен тем, если ему привольно жить, хотЯ бы  не  все  стороны  его  натуры
развивались тем положением, в котором ему привольно жить.  џ  предположу,  в
смысле отвлеченной гипотезы, что  существует  такой  благоразумный  человек.
Џредположу, что этот человек -  женщина;  предположу,  опЯть-таки  в  смысле
отвлеченной гипотезы, что это положение, в котором  ему  привольно  жить,  -
замужество; предположу, что он доволен этим положением, и говорю: при  таких
данных, по этой отвлеченной  гипотезе,  кто  имеет  право  подвергать  этого
человека риску потерЯть хорошее, которым он доволен,  чтобы  посмотреть,  не
удастсЯ  ли  этому  человеку  приобрести  лучшее,  без  которого  ему  легко
обойтись? ‡олотой век - он будет, „митрий, это мы знаем, но он еще  впереди.
†елезный проходит, почти прошел, но золотой еще не настал. …сли бы, по  моей
отвлеченной  гипотезе,  какаЯ-нибудь  сильнаЯ  потребность  этого  человека,
предположим, ведь это только длЯ примера, потребность любви - совершенно  не
удовлетворЯлась, или удовлетворЯлась плохо, Я ничего не  говорил  бы  против
риска, предпринимаемого им самим, но только против такого риска, в никак  не
против риска, навлекаемого не  него  кем-нибудь  посторонним.  Ђ  если  этот
человек находит все-таки хорошее удовлетворение своей потребности, то и  сам
он не должен рисковать; Я предположу, в смысле отвлеченном, что он не  хочет
рисковать, и говорю: он прав и  благоразумен,  что  не  хочет  рисковать,  и
говорю: дурно и безумно поступит тот, кто станет его, нежелающего рисковать,
подвергать риску. —то  ты  можешь  возразить  против  этого  гипотетического
вывода? Ќичего. Џойми же, что ты не имеешь права.
     - џ на твоем месте, Ђлександр, говорил бы то же, что  ты;  Я,  как  ты,
говорю только длЯ примера,  что  у  тебЯ  есть  какое-нибудь  место  в  этом
вопросе; Я знаю, что он никого из нас не касаетсЯ, мы  говорим  только,  как
ученые,  о  любопытных  сторонах  общих  научных  воззрений,  кажущихсЯ  нам
справедливыми; по этим воззрениЯм, каждый судит о всЯком деле с своей  точки
зрениЯ, определЯющейсЯ его личными отношениЯми  к  делу,  Я  только  в  этом
смысле говорю, что на твоем месте стал бы говорить точно так же, как ты.  ’ы
на моем месте говорил бы точно так же, как Я. ‘ общей научной  точки  зрениЯ
ведь это бесспорнаЯ истина. Ђ на месте ‚ есть ‚; если бы на месте ‚ не  было
‚, то оно еще не было бы на месте ‚, ему еще не  доставало  бы  чего-нибудь,
чтобы быть на  месте  ‚,  -  так  ведь?  ‘ледовательно,  тебе  против  этого
возразить нечего, как мне нечего возразить  против  твоих  слов.  Ќо  Я,  по
твоему примеру, построю свою гипотезу, тоже отвлеченную, не имеющую никакого
применениЯ ни к  кому.  Џрежде  положим,  что  существуют  три  человека,  -
предположение, не заключающее в себе ничего невозможного, - предположим, что
у одного из них есть тайна, которую он желал бы скрыть и  от  второго,  и  в
особенности  от  третьего;  предположим,  что  второй  угадывает  эту  тайну
первого, и говорит ему: делай то, о чем Я прошу  тебЯ,  или  Я  открою  твою
тайну третьему. Љак ты думаешь об этом случае?
     Љирсанов несколько побледнел и долго крутил усы.
     - „митрий, ты поступаешь со мною дурно, - произнес он, наконец.
     - Ђ очень мне  нужно  с  тобою-то  поступать  хорошо,  -  ты  длЯ  менЯ
интересен, что ли? € притом, Я не понимаю, о чем ты говоришь. Њы говорили  с
тобою, как ученый с ученым, предлагали друг другу разные ученые, отвлеченные
задачи;  мне,  наконец,  удалось  предложить  тебе  такую,  над  которою  ты
задумалсЯ, и мое ученое самолюбие удовлетворено.  Џотому  Я  прекращаю  этот
теоретический разговор. “ менЯ много работы, не меньше, чем у тебЯ; итак, до
свиданиЯ. Љстати, чуть не забыл: так ты, Ђлександр,  исполнишь  мою  просьбу
бывать у нас, твоих добрых  приЯтелей,  которые  всегда  рады  тебЯ  видеть,
бывать так же часто, как в прошлые месЯцы?
     ‹опухов встал.
     Љирсанов сидел,  рассматриваЯ  свои  пальцы,  будто  каждый  из  них  -
отвлеченнаЯ гипотеза.
     - ’ы дурно поступаешь со мною, „митрий. џ не могу  не  исполнить  твоей
просьбы. Ќо, в свою очередь, Я налагаю на тебЯ одно условие. џ буду бывать у
вас; но, если Я отправлюсь из твоего дома не один,  ты  обЯзан  сопровождать
менЯ повсюду, и чтоб Я не имел надобности звать тебЯ, - слышишь? -  сам  ты,
без моего зова. Ѓез тебЯ Я никуда  ни  шагу,  ни  в  оперу,  ни  к  кому  из
знакомых, никуда.
     - Ќе обидно ли мне это условие, Ђлександр? —то  ты,  по  моему  мнению,
вор, что ли?
     - Ќе в том смысле Я говорил. џ такой обиды не нанесу тебе, чтоб думать,
что ты можешь почесть менЯ за вора. ‘вою голову Я отдал бы в твои  руки  без
раздумьЯ. Ќадеюсь, имею право ждать этого и от тебЯ. Ќо о чем  Я  думаю,  то
мне знать. Ђ ты делай, и только.
     - ’еперь знаю и Я. „а, ты много сделал в этом смысле. ’еперь хочешь еще
заботливее хлопотать об этом. —то ж, в этом случае ты прав. „а, менЯ надобно
принуждать. Ќо, как Я ни благодарен тебе,  мой  друг,  из  этого  ничего  не
выйдет. џ сам пробовал принуждать себЯ. “ менЯ тоже есть волЯ, как и у тебЯ,
не хуже твоего маневрировал. Ќо то, что  делаетсЯ  по  расчету,  по  чувству
долга, по усилию воли, а не по влечению натуры, выходит безжизненно.  ’олько
убивать что-нибудь можно этим средством, как ты и делал над собою, а  делать
живое - нельзЯ, - ‹опухов расчувствовалсЯ от слов Љирсанова:  "но  о  чем  Я
думаю, то мне знать". - Ѓлагодарю тебЯ, мой друг. Ђ что, мы с тобою  никогда
не целовались, может быть, теперь и есть у тебЯ охота?

                                   -----

     …сли бы ‹опухов рассмотрел свои действиЯ в этом разговоре как теоретик,
он с удовольствием заметил бы: "Ђ  как,  однако  же,  верна  теориЯ:  эгоизм
играет человеком. ‚едь самое-то главное  и  утаил,  "предположим,  что  этот
человек доволен своим  положением";  вот  тут-то  ведь  и  надобно  было  бы
сказать: "Ђлександр, предположение твое неверно", а Я промолчал, потому  что
мне невыгодно сказать это. ЏриЯтно человеку, как теоретику, наблюдать, какие
штуки выкидывает его эгоизм на практике. ЋтступаешьсЯ от  дела  потому,  что
дело пропащее длЯ тебЯ, а эгоизм повертывает твои жесты так, что ты  корчишь
человека, совершающего благородный подвиг".
     …сли  бы  Љирсанов  рассмотрел  свои  действиЯ  в  этом  разговоре  как
теоретик, он с удовольствием заметил бы: "Ђ как, однако  же,  верна  теориЯ;
самому хочетсЯ сохранить свое спокойствие, возлежать на лаврах, а  толкую  о
том, что, дескать, ты не имеешь права рисковать спокойствием женщины; а  это
(ты понимай уж сам) обозначает, что, дескать, Я действительно  совершал  над
собою  подвиги  благородства  к  собственному  сокрушению,  длЯ  спокойствиЯ
некоторого лица и длЯ твоего, мой друг; а потому и преклонись перед величием
души моей. ЏриЯтно человеку как теоретику наблюдать, какие штуки  выкидывает
его эгоизм на  практике.  ЋтступалсЯ  от  дела,  чтобы  не  быть  дураком  и
подлецом,  и  возликовал  от  этого,   будто   совершил   геройский   подвиг
великодушного благородства; не поддаешьсЯ с первого слова зову, чтобы  опЯть
не хлопотать над собою и чтобы не лишитьсЯ этого  сладкого  ликованиЯ  своим
благородством, а эгоизм повертывает твои жесты так, что ты корчишь человека,
упорствующего в благородном подвижничестве".
     Ќо ни ‹опухову, ни Љирсанову недосуг было стать  теоретиками  и  делать
эти  приЯтные  наблюдениЯ:  практика-то  приходилась  длЯ   обоих   довольно
тЯжеловатаЯ.

        XXIII

     ‚оpобновление частых посещений Љирсанова объЯснЯлось очень  натурально:
месЯцев пЯть он был отвлечен от занЯтий и запустил много  работы,  -  потому
месЯца полтора приходилось ему сидеть над нею, не разгибаЯ спины. ’еперь  он
справилсЯ с запущенною работою и может свободнее располагать своим временем.
ќто было так Ясно, что почти не приходилось и объЯснЯть.
     Ћно, действительно, было Ясно и прекрасно и не возбудило никаких мыслей
в ‚ере Џавловне. € с другой стороны, Љирсанов выдерживал свою роль с прежнею
безукоризненною артистичностью. Ћн боЯлсЯ,  что  когда  придет  к  ‹опуховым
после ученого разговора с своим другом, то несколько  опростоволоситсЯ:  или
покраснеет от волнениЯ, когда в первый раз взглЯнет на  ‚еру  Џавловну,  или
слишком заметно будет избегать смотреть на нее, или что-нибудь  такое;  нет,
он осталсЯ и имел полное право остатьсЯ доволен собою за  минуту  встречи  с
ней: приЯтнаЯ дружескаЯ улыбка человека, который  рад,  что  возвращаетсЯ  к
старым приЯтелЯм, от которых должен был  оторватьсЯ  на  несколько  времени,
спокойный взглЯд, бойкий и беззаботный разговор  человека,  не  имеющего  на
душе никаких мыслей, кроме тех, которые беспечно говорит он, -  если  бы  вы
были самаЯ злаЯ сплетница и смотрели на него  с  величайшим  желанием  найти
что-нибудь не так, вы все-таки не увидели бы в нем ничего другого, кроме как
человека, который очень рад, что может,  от  нечего  делать,  приЯтно  убить
вечер в обществе хороших знакомых.
     Ђ если  перваЯ  минута  была  так  хорошо  выдержана,  то  что  значило
выдерживать себЯ хорошо в остальной вечер?  Ђ  если  первый  вечер  он  умел
выдержать, то трудно ли было выдерживать себЯ во все  следующие  вечера?  Ќи
одного слова, которое не было бы совершенно свободно и беззаботно, ни одного
взглЯда, который не был бы хорош и прост, прЯм и дружествен, и только.
     Ќо если он держал себЯ не хуже прежнего, то глаза, которые смотрели  на
него, были расположены замечать многое, чего и не могли  бы  видеть  никакие
другие глава, - да, никакие  другие  не  могли  бы  заметить:  сам  ‹опухов,
которого  ЊарьЯ  Ђлексевна  признала  рожденным  идти  по  откупной   части,
удивлЯлсЯ непринужденности, котораЯ ни на один миг не изменила Љирсанову,  и
получал  как  теоретик  большое  удовольствие  от  наблюдений,  против  воли
заинтересовавших  его  психологическою  замечательностью  этого  ЯвлениЯ   с
научной точки зрениЯ. Ќо гостьЯ недаром пела и  заставлЯла  читать  дневник.
‘лишком зорки становЯтсЯ глаза, когда гостьЯ шепчет на ухо.
     „аже и эти глаза не могли увидеть ничего, но гостьЯ шептала: нельзЯ  ли
увидеть тут вот это, хотЯ тут этого и вовсе нет, как Я сама вижу, а все-таки
попробуем посмотреть; и глаза всматривались, и хоть ничего не видели,  но  и
того, что всматривались глаза, уже было довольно, чтобы глаза заметили:  тут
что-то не так.
     ‚от, например, ‚ера Џавловна с мужем и  с  Љирсановым  отправлЯютсЯ  на
маленький очередной вечер к Њерцаловым. Ћтчего  Љирсанов  не  вальсирует  на
этой бесцеремонной вечеринке, на которой сам ‹опухов вальсирует, потому  что
здесь общее правило: если  ты  семидесЯтилетний  старик,  но  попалсЯ  сюда,
изволь дурачитьсЯ вместе с другими; ведь здесь никто ни на кого не  смотрит,
у каждого одна мысль - побольше шуму, побольше движеньЯ,  то  есть  побольше
весельЯ каждому и всем,  -  отчего  же  Љирсанов  не  вальсирует?  Ћн  начал
вальсировать; но отчего  он  несколько  минут  не  начинал?  Ќеужели  стоило
несколько минут думать о том, начинать или не начинать  такое  важное  дело?
…сли бы он не стал вальсировать, дело было бы  наполовину  открыто  тут  же.
…сли бы он стал вальсировать, и не вальсировал бы с  ‚ерою  Џавловною,  дело
вполне раскрылось бы тут же. Ќо он был слишком ловкий артист в  своей  роли,
ему не хотелось вальсировать с ‚ерою Џавловною, но он тотчас же  понЯл,  что
это было бы замечено, потому от недолгого колебаньЯ,  не  имевшего  никакого
видимого отношениЯ ни к ‚ере Џавловне, ни к кому  на  свете,  осталсЯ  в  ее
памЯти только маленький, самый легкий вопрос, который сам по себе осталсЯ бы
незаметен даже длЯ нее, несмотрЯ на  шепот  гостьи-певицы,  если  бы  та  же
гостьЯ не нашептывала бесчисленное множество таких же самых маленьких, самых
ничтожных вопросов.
     Џочему, например, когда они, возвращаЯсь от  Њерцаловых,  условливались
на другой день ехать в оперу  на  "Џуритан"  <a href=#s100>{100}</a>  и  когда  ‚ера  Џавловна
сказала мужу: "Њиленький мой, ты не любишь этой оперы, ты будешь скучать,  Я
поеду с Ђлександром Њатвеичем: ведь ему всЯкаЯ опера  наслажденье;  кажетсЯ,
если бы Я или ты написали оперу, он и ту стал бы слушать",  почему  Љирсанов
не поддержал мнениЯ ‚еры Џавловны, не сказал, что "в самом деле, „митрий,  Я
не возьму тебе билета", почему это? ’о, что "миленький" все-таки едет,  это,
конечно, не возбуждает вопроса: ведь он повсюду провожает жену с  той  поры,
как она раз его попросила: "отдавай мне больше времени", с той поры  никогда
не забыл этого, стало быть, ничего, что он едет, это значит все только  одно
и то же, что он добрый и что его надобно любить, все так, но  ведь  Љирсанов
не знает этой причины, почему  ж  он  не  поддержал  мнениЯ  ‚еры  Џавловны?
Љонечно, это пустЯки, почти незамеченные, и ‚ера Џавловна  почти  не  помнит
их, но эти незаметные песчинки все падают и падают на чашку  весов,  хоть  и
были незаметны. Ђ, например, такой  разговор  уже  не  песчинка,  а  крупное
зерно.
     Ќа другой день, когда ехали в оперу  в  извозничьей  карете  (это  ведь
дешевле, чем два извозчика), между другим разговором сказали несколько  слов
и о Њерцаловых, у которых  были  накануне,  похвалили  их  согласную  жизнь,
заметили, что это редкость; это говорили все, в том числе  Љирсанов  сказал:
"да, в Њерцалове очень хорошо и то, что жена может свободно  раскрывать  ему
свою душу", только и сказал Љирсанов, каждый из них троих думал  сказать  то
же самое, но случилось сказать Љирсанову, однако, зачем он сказал  это?  —то
это такое значит? ‚едь если понЯть это с известной стороны,  это  будет  что
такое? ќто будет похвала  ‹опухову,  это  будет  прославление  счастьЯ  ‚еры
Џавловны с ‹опуховым; конечно, это можно было сказать, не думаЯ ровно  ни  о
ком, кроме Њерцаловых, а если предположить, что он думал и о  Њерцаловых,  и
вместе о ‹опуховых, тогда это, значит, сказано прЯмо длЯ  ‚еры  Џавловны,  с
какою же целью это сказано?
     ќто всегда так  бывает:  если  Явилось  в  человеке  настроение  искать
чего-нибудь, он во всем находит то,  чего  ищет;  пусть  не  будет  никакого
следа, а он так вот и видит Ясный след; пусть не будет и тени, а он все-таки
видит не только тень его, что ему нужно, но и все, что ему  нужно,  видит  в
самых несомненных чертах, и эти черты с  каждым  новым  взглЯдом,  с  каждою
новою мыслью его делаютсЯ все Яснее.
     Ђ тут, кроме того, действительно, был очень осЯзательный факт,  который
таил  в  себе  очень  полную  разгадку  дела:  Ясно,  что  Љирсанов  уважает
‹опуховых; зачем же он слишком на два года расходилсЯ с ними? џсно,  что  он
человек  вполне  порЯдочный;  каким  же  образом  произошло  тогда,  что  он
выставилсЯ человеком пошлым? Џока ‚ере Џавловне не было надобности думать об
этом, она и не думала, как не думал ‹опухов; а теперь ее влекло думать.

        XXIV

     Њедленно, незаметно длЯ  нее  самой  зрело  в  ней  это  открытие.  ‚се
накоплЯлись  мелкие,  почти  забывающиесЯ  впечатлениЯ  слов   и   поступков
Љирсанова, на которые никто другой не обратил бы вниманиЯ, которые ею  самою
почти не были видимы, а только предполагались, подозревались; медленно росла
занимательность вопроса: почему он  почти  три  года  избегал  ее?  медленно
укреплЯлась мысль: такой человек не мог удалитьсЯ из-за мелочного самолюбиЯ,
которого в  нем  решительно  нет;  и  за  всем  этим,  не  известно  к  чему
думающимсЯ, еще смутнее и медленнее поднималась из  немой  глубины  жизни  в
сознание мысль: почему ж Я о нем думаю? что он такое длЯ менЯ?
     € вот, однажды после обеда, ‚ера Џавловна сидела в своей комнате,  шила
и думала, и думала очень спокойно, и думала вовсе не о том, а так, об разной
разности и по хозЯйству, и по мастерской, и по своим урокам,  и  постепенно,
постепенно мысли склонЯлись к тому, о чем, неизвестно  почему,  все  чаще  и
чаще ей думалось; Явились воспоминаниЯ,  вопросы  мелкие,  немногие,  росли,
умножались, и вот они тысЯчами роЯтсЯ в ее мыслЯх, и все растут,  растут,  и
все сливаютсЯ в один вопрос, форма которого все проЯснЯетсЯ: что ж это такое
со мною? о чем Я думаю, что Я чувствую?  €  пальцы  ‚еры  Џавловны  забывают
шить, и шитье опустилось  из  опустившихсЯ  рук,  и  ‚ера  Џавловна  немного
побледнела, вспыхнула, побледнела больше, огонь коснулсЯ ее запылавших  щек,
- миг, и они побелели, как снег, она с  блуждающими  глазами  уже  бежала  в
комнату мужа, бросилась на колени к нему,  судорожно  обнЯла  его,  положила
голову к нему на плечо, чтобы поддержало оно ее  голову,  чтобы  скрыло  оно
лицо ее, задыхающимсЯ голосом проговорила:  "Њилый  мой,  Я  люблю  его",  и
зарыдала.
     - —то ж такое, моЯ милаЯ? —ем же тут огорчатьсЯ тебе?
     - џ не хочу обижать тебЯ, мой милый, Я хочу любить тебЯ.
     - ЏостарайсЯ, посмотри. …сли можешь,  прекрасно.  “спокойсЯ,  дай  идти
времени и увидишь, что можешь и чего не можешь. ‚едь ты ко мне очень  сильно
расположена, как же ты можешь обидеть менЯ?
     Ћн гладил ее волосы, целовал ее голову, пожимал ее руку. Ћна  долго  не
могла остановитьсЯ от судорожных рыданий, но постепенно успокоивалась. Ђ  он
уже  давно  был  приготовлен  к  этому  признанию,  потому  и   принЯл   его
хладнокровно, а, впрочем, ведь ей не видно было его лица.
     - џ не хочу с ним видетьсЯ, Я скажу ему, чтобы  он  перестал  бывать  у
нас, - говорила ‚ера Џавловна.
     - Љак сама рассудишь, мой друг, как лучше длЯ тебЯ, так и  сделаешь.  Ђ
когда ты успокоишьсЯ, мы посоветуемсЯ. ‚едь мы с тобою, что бы ни случилось,
не можем не быть друзьЯми? „ай руку, пожми мою, видишь, как хорошо жмешь.  -
Љаждое из этих слов говорилось после долгого промежутка, а  промежутки  были
наполнены тем, что он гладил ее  волоса,  ласкал  ее,  как  брат  огорченную
сестру. - Џомнишь, мой друг, что ты мне сказала,  когда  мы  стали  жених  и
невеста? "’ы выпускаешь менЯ на волю!" - ЋпЯть молчанье и ласки. -  Џомнишь,
как мы с тобою говорили в первый раз, что значит любить человека? ќто значит
радоватьсЯ тому, что хорошо длЯ него, иметь удовольствие в том, чтобы делать
все, что нужно, чтобы ему было лучше, так? - ЋпЯть молчание и ласки.  -  —то
тебе лучше, то и менЯ радует. Ќо ты посмотришь, как  тебе  лучше.  ‡ачем  же
огорчатьсЯ? …сли с тобою нет беды, какаЯ беда может быть со мною?
     ‚ этих отрывочных словах, повторЯвшихсЯ по многу  раз  с  обыкновенными
легкими вариациЯми повторений, прошло много времени,  одинаково  тЯжелого  и
длЯ ‹опухова,  и  длЯ  ‚еры  Џавловны.  Ќо,  постепенно  успокоиваЯсь,  ‚ера
Џавловна стала, наконец, дышать легче. Ћна обнимала мужа  крепко,  крепко  и
твердила: "џ хочу любить тебЯ,  мой  милый,  тебЯ  одного,  не  хочу  любить
никого, кроме тебЯ".
     Ћн не говорил ей, что это уж не в ее власти: надобно было  дать  пройти
времени, чтобы силы ее  восстановились  успокоением  на  одной  какой-нибудь
мысли, - какой, все равно. ‹опухов успел написать и отдать  Њаше  записку  к
Љирсанову, на случай, если он приедет. "Ђлександр, не  входи  теперь,  и  не
приезжай до времени, особенного ничего  нет,  и  не  будет,  только  надобно
отдохнуть". Ќадобно отдохнуть, и нет ничего особенного, -  хорошо  сочетание
слов. Љирсанов был, прочитал записку, сказал Њаше, что он за  нею  только  и
заезжал, а что теперь войти ему некогда, ему нужно в другое место, а  заедет
он на возвратном пути, когда исполнит поручение по этой записке.

                                   -----

     ‚ечер прошел спокойно, повидимому. Џоловину времени ‚ера Џавловна  тихо
сидела в своей комнате одна, отсылаЯ мужа, половину времени он  сидел  подле
нее и успокоивал ее все  теми  же  немногими  словами,  конечно,  больше  не
словами, а тем, что голос его был ровен и спокоен, разумеетсЯ, не бог  знает
как весел, но и не грустен, разве несколько  выражал  задумчивость,  и  лицо
также. ‚ера Џавловна, слушаЯ  такие  звуки,  смотрЯ  на  такое  лицо,  стала
думать, не вовсе, а несколько, нет не несколько, а почти вовсе  думать,  что
важного ничего нет, что она принЯла за сильную страсть просто мечту, котораЯ
рассеетсЯ в несколько дней, не оставив следа, или она думала,  что  нет,  не
думает этого, что чувствует, что это не так? да, это не так, нет, так,  так,
все тверже она думала, что думает это, - да вот уж она и в самом деле  вовсе
думает это, да и как  не  думать,  слушаЯ  этот  тихий,  ровный  голос,  все
говорЯщий, что нет ничего важного? ‘покойно  она  заснула  под  этот  голос,
спала крепко и не  видала  гостьи,  и  проснулась  поздно,  и,  проснувшись,
чувствовала в себе бодрость.

        XXV

     "‹учшее развлечение от мыслей -  работа,  -  думала  ‚ера  Џавловна,  и
думала совершенно справедливо: - буду проводить  целый  день  в  мастерской,
пока вылечусь. ќто мне поможет".
     Ћна  стала  проводить  целый  день  в  мастерской.   ‚   первый   день,
действительно, довольно развлеклась от мыслей; во второй только  устала,  но
уж мало отвлеклась от них, в третий и вовсе  не  отвлеклась.  ’ак  прошло  с
неделю.
     Ѓорьба была тЯжела.  –вет  лица  ‚еры  Џавловны  стал  бледен.  Ќо,  по
наружности, она была совершенно спокойна, старалась даже  казатьсЯ  веселою,
это даже удавалось ей почти без перерывов. Ќо если никто не замечал  ничего,
а  бледность  приписывали  какому-нибудь  легкому  нездоровью,  то  ведь  не
‹опухову же было это думать и не видеть, да  ведь  он  и  так  знал,  ему  и
смотреть-то было нечего.
     - ‚ерочка, - начал он через неделю: - мы с тобою живем, исполнЯЯ старое
поверье, что сапожник всегда без сапог, платье на портном  сидит  дурно.  Њы
учим других жить по нашим экономическим принципам, а сами не думаем устроить
по ним свою жизнь. ‚едь одно большое хозЯйство выгоднее нескольких мелких? џ
желал бы применить это правило к нашему хозЯйству. …сли бы мы стали  жить  с
кем-нибудь, мы и те, кто стал бы с  нами  жить,  стали  бы  сберегать  почти
половину своих расходов. џ бы мог вовсе бросить эти проклЯтые уроки, которые
противны мне, - было бы довольно одного жалованьЯ от завода, и отдохнул  бы,
и занЯлсЯ бы ученою работою, восстановил бы  свою  карьеру.  Ќадобно  только
сходитьсЯ с такими людьми, с которыми можно ужитьсЯ. Љак ты думаешь об этом?
     ‚ера Џавловна уж  давно  смотрела  на  мужа  теми  же  самыми  глазами,
подозрительными, разгорающимисЯ от гнева, какими смотрел на него Љирсанов  в
день теоретического разговора. Љогда он кончил, ее лицо пылало.
     - џ прошу тебЯ прекратить этот разговор. Ћн неуместен.
     - Џочему  же,  ‚ерочка?  џ  говорю  только  о  денежных  выгодах.  ‹юди
небогатые, как мы с тобою, не могут пренебрегать  ими.  ЊоЯ  работа  тЯжела,
часть ее отвратительна длЯ менЯ.
     - ‘о мною нельзЯ так говорить, - ‚ера Џавловна встала, - Я  не  позволю
говорить с собою темными словами. ЋсмельсЯ сказать, что ты хотел сказать!
     - џ хотел только сказать, ‚ерочка, что,  принимаЯ  в  соображение  наши
выгоды, нам было бы хорошо...
     - ЋпЯть!  Њолчи!  Љто  дал  тебе  право  опекунствовать  надо  мною?  џ
возненавижу тебЯ! - Ћна быстро ушла в свою комнату и заперлась.
     ќто была перваЯ и последнЯЯ их ссора.
     „о позднего вечера ‚ера Џавловна просидела  запершись.  Џотом  пошла  в
комнату мужа.
     - Њой милый Я сказала тебе слишком суровые слова. Ќо не сердись на них.
’ы видишь, Я борюсь. ‚место того, чтобы поддержать менЯ, ты  начал  помогать
тому, против чего Я борюсь, надеЯсь, - да, надеЯсь устоЯть.
     - Џрости менЯ, мой друг, за то, что Я  начал  так  грубо.  Ќо  ведь  мы
помирились? поговорим.
     - Ћ да, помирились, мой милый. ’олько не действуй против  менЯ.  Њне  и
против себЯ трудно боротьсЯ.
     - € напрасно, ‚ерочка. ’ы дала себе времЯ рассмотреть свое чувство,  ты
видишь, что оно серьезнее, чем ты хотела думать вначале. ‡ачем мучить себЯ?
     - Ќет, мой милый, Я хочу любить тебЯ и не хочу, не хочу обижать тебЯ.
     - „руг мой, ты хочешь добра мне. —то ж, ты  думаешь,  мне  приЯтно  или
нужно, чтобы ты продолжала мучить себЯ?
     - Њой милый, но ведь ты так любишь менЯ!
     - Љонечно, ‚ерочка, очень; об этом что говорить. Ќо  ведь  мы  с  тобою
понимаем, что такое любовь. ђазве не  в  том  она,  что  радуешьсЯ  радости,
страдаешь от страданьЯ того, кого любишь? Њуча себЯ, ты будешь мучить менЯ.
     - ’ак, мой милый: но ведь ты будешь  страдать,  если  Я  уступлю  этому
чувству, которое - ах, Я не понимаю, зачем оно родилось во мне! Я  проклинаю
его!
     - Љак оно родилось, зачем оно родилось, -  это  все  равно,  этого  уже
нельзЯ переменить. ’еперь остаетсЯ только один выбор: или чтобы ты страдала,
и Я страдал через это; или чтобы ты перестала страдать, и Я также.
     - Ќо, мой милый, Я не буду страдать, - это  пройдет.  ’ы  увидишь,  это
пройдет.
     - Ѓлагодарю тебЯ за твои усилиЯ. џ ценю их, потому что они показывают в
тебе волю исполнЯть то, что тебе кажетсЯ нужно. Ќо знай, ‚ерочка: они  нужны
кажутсЯ только длЯ тебЯ, не длЯ менЯ. џ смотрю со стороны,  мне  Яснее,  чем
тебе, твое положение. џ знаю, что это будет бесполезно. Ѓорись, пока достает
силы. Ќо обо мне не думай, что ты обидишь менЯ. ‚едь ты знаешь, как Я смотрю
на это; знаешь, что мое мнение на это и непоколебимо во мне,  и  справедливо
на самом деле - ведь ты все это знаешь. ђазве ты  обманешь  менЯ?  разве  ты
перестанешь уважать менЯ? Њожно сказать больше: разве твое  расположение  ко
мне, изменивши характер, слабеет? Ќе напротив  ли,  -  не  усилитсЯ  ли  оно
оттого, что ты не нашла во мне врага? Ќе жалей менЯ: моЯ судьба нисколько не
будет жалка оттого, что ты не лишишьсЯ через менЯ счастьЯ. Ќо  довольно.  Ћб
этом тЯжело много  говорить,  а  тебе  слушать  еще  тЯжеле.  ’олько  помни,
‚ерочка, что Я теперь говорил. Џрости, ‚ерочка. €ди к себе думать,  а  лучше
почивать. Ќе думай обо мне, а думай о себе. ’олько думаЯ о себе,  ты  можешь
не делать и мне напрасного горЯ.

        XXVI

     —ерез две недели, когда ‹опухов сидел в своей заводской  конторе,  ‚ера
Џавловна провела все утро в чрезвычайном волнении. Ћна бросалась в  постель,
закрывала лицо руками и через четверть часа вскакивала, ходила  по  комнате,
падала в кресла, и опЯть начинала ходить неровными,  порывистыми  шагами,  и
опЯть бросалась в постель, и опЯть  ходила,  и  несколько  раз  подходила  к
письменному столу, и стоЯла у него, и отбегала и,  наконец,  села,  написала
несколько слов,  запечатала  и  через  полчаса  схватила  письмо,  изорвала,
сожгла, опЯть долго металась, опЯть написала письмо, опЯть изорвала, сожгла,
и опЯть металась, опЯть написала, и торопливо, едва запечатав, не даваЯ себе
времени надписать адреса, быстро, быстро побежала  с  ним  в  комнату  мужа,
бросила его да стол, и бросилась в свою  комнату,  упала  в  кресла,  сидела
неподвижно, закрыв лицо руками; полчаса, может быть, час, и вот звонок - это
он, она побежала в кабинет схватить письмо, изорвать, сжечь - где ж оно? его
нет, где ж оно? она торопливо перебирала бумаги:  где  ж  оно?  Ќо  Њаша  уж
отворЯет дверь, и ‹опухов видел от порога, как ‚ера Џавловна промелькнула из
его кабинета в свою комнату, расстроеннаЯ, бледнаЯ.
     Ћн не пошел за ней, а прЯмо в кабинет; холодно, медленно осмотрел стол,
место подле стола; да, уж он  несколько  дней  ждал  чего-нибудь  подобного,
разговора или письма, ну, вот оно, письмо, без адреса,  но  ее  печать;  ну,
конечно, ведь она или искала его, чтоб уничтожить, или только  что  бросила,
нет, искала: бумаги в беспорЯдке, но где ж ей било найти его, когда она, еще
бросаЯ его, была в такой судорожной тревоге, что оно,  порывисто  брошенное,
как уголь, жегший руку, проскользнуло через весь стол и  упало  на  окно  за
столом. —итать почти нет надобности: содержание известно; однако все  нельзЯ
не прочитать.
     "Њой милый, никогда не была Я так сильно привЯзана к тебе, как  теперь.
…сли б Я могла умереть за тебЯ! Ћ, как бы Я была рада умереть, если бы ты от
этого стал счастливее! Ќо Я не могу жить без него. џ обижаю тебЯ, мой милый,
Я убиваю тебЯ, мой друг, Я не хочу этого. џ делаю против своей воли.  Џрости
менЯ, прости менЯ".
     ‘ четверть часа, а, может быть, и побольше, ‹опухов стоЯл перед столом,
рассматриваЯ там, внизу, ручку кресел. Ћно, хоть удар был и предвиденный,  а
все-таки больно; хоть и обдумано, и решено вперед все,  что  и  как  надобно
сделать после такого письма или восклицаниЯ, а все-таки не вдруг  соберешьсЯ
с мыслЯми. Ќо собралсЯ же наконец. Џошел в кухню объЯснЯтьсЯ с Њашею;
     - Њаша, вы, пожалуйста, погодите подавать на стол, пока Я опЯть  скажу.
Њне что-то ЌездоровитсЯ, надобно принЯть лекарство перед  обедом.  Ђ  вы  не
ждите, обедайте себе, да не торопЯсь: успеете, пока мне будет можно. џ тогда
скажу.
     €з кухни он пошел к жене. Ћна лежала, спрЯтавши лицо в подушки, при его
входе встрепенулась:
     - ’ы нашел его, прочитал  его!  Ѓоже  мой,  какаЯ  Я  сумасшедшаЯ!  ќто
неправда, что Я написала, это горЯчка!
     - Љонечно, мой друг, этих слов не надобно  принимать  серьезно,  потому
что ты была слишком взволнована. ќти вещи так не решаютсЯ. Њы с тобой успеем
много раз подумать и поговорить об этом спокойно, как о деле важном длЯ нас.
Ђ Я, мой друг, хочу покуда рассказать тебе о своих делах. џ успел сделать  в
них довольно много перемен, - все, какие было нужно, и очень доволен. „а  ты
слушаешь? - ђазумеетсЯ, она и сама не знала, слушает она,  или  не  слушает:
она могла бы только сказать, что как бы там ни было, слушает или не слушает,
но что-то слышит, только не до того ей, чтобы понимать, что это  ей  слышно;
однако же, все-таки слышно, и  все-таки  расслушиваетсЯ,  что  дело  идет  о
чем-то другом, не имеющем никакой свЯзи с письмом, и  постепенно  она  стала
слушать, потому что тЯнет к  этому:  нервы  хотЯт  занЯтьсЯ  чем-нибудь,  не
письмом, и хоть долго ничего не  могла  понЯть,  но  все-таки  успокоивалась
холодным и довольным тоном голоса мужа; а потом стала даже и понимать. -  „а
ты слушай, потому что длЯ менЯ это важные вещи. - Ѓезостановочно  продолжает
муж после вопроса "слушаешь ли", - да, очень приЯтные длЯ менЯ перемены, - и
он довольно подробно рассказывает; да ведь она  три  четверти  этого  знает,
нет, и все знает, но все равно: пусть он рассказывает, какой он добрый! и он
все рассказывает: что уроки ему давно надоели, и почему  в  каком  семействе
или с какими учениками надоели, и как занЯтие в  заводской  конторе  ему  не
надоело, потому что оно важно, дает влиЯние на народ целого завода, и как он
кое-что успевает там делать: развел охотников учить грамоте, выучил их,  как
учить  грамоте,  вытЯнул  из  фирмы  плату  этим  учителЯм,  доказавши,  что
работники от этого будут меньше портить машины и работу, потому что от этого
пойдет уменьшение прогулов и пьЯных глаз, плату самую пустую, конечно, и как
он оттЯгивает рабочих от пьЯнства, и длЯ этого часто бывает в их  харчевнЯх,
- и мало ли что такое. Ђ главное в том, что он порЯдком установилсЯ у фирмы,
как человек дельный и оборотливый, и постепенно забрал дела в свои руки, так
что заключение рассказа и главнаЯ вкусность в нем  длЯ  ‹опухова  вышло  вот
что: он получает место помощника  управлЯющего  заводом,  управлЯющий  будет
только почетное лицо, из товарищей фирмы, с почетным жалованьем; а управлЯть
будет он; товарищ фирмы только на этом условии и  взЯл  место  управлЯющего,
"Я, говорит, не могу, куда мне", - да вы только место занимайте, чтобы сидел
на нем честный человек, а в дело нечего вам мешатьсЯ, Я буду делать",  -  "а
если так, то можно, возьму место", но ведь и не в этом важность, что власть,
а в том, что он получает 3500 руб. жалованьЯ, почти на 1000 руб. больше, чем
прежде получал всего и от случайной черной литературной работы, и от уроков,
и от прежнего места на заводе, стало быть, теперь можно бросить  все,  кроме
завода, - и превосходно. € рассказываетсЯ это больше полчаса,  и  при  конце
рассказываниЯ ‚ера  Џавловна  уж  может  сказать,  что,  действительно,  это
хорошо, и уж может привести в порЯдок волосы и идти обедать.
     Ђ после обеда Њаше даетсЯ 8Ћ кол. сер. на  извозчика,  потому  что  она
отправлЯетсЯ в целых четыре места, везде показать записку от ‹опухова,  что,
дескать, свободен Я, господа, и рад вас видеть; и  через  несколько  времени
ЯвлЯетсЯ ужасный ђахметов, а  за  ним  постепенно  набираетсЯ  целаЯ  ватага
молодежи,  и   начинаетсЯ   ожесточеннаЯ   ученаЯ   беседа   с   непомерными
изобличениЯми  каждого  чуть  не  всеми   остальными   во   всех   возможных
неконсеквентностЯх, а некоторые изменники возвышенному прению помогают  ‚ере
Џавловне кое-как убить вечер, и в половине  вечера  она  догадываетсЯ,  куда
пропадала Њаша,  какой  он  добрый!  „а,  в  этот  раз  ‚ера  Џавловна  была
безусловно рада своим молодым друзьЯм, хоть и не дурачилась с ними, а сидела
смирно и готова была расцеловать даже самого ђахметова.
     ѓости разошлись в 3 часа ночи и прекрасно сделали, что так поздно. ‚ера
Џавловна, утомленнаЯ волнением днЯ, только что улеглась, как вошел муж.
     - ђассказываЯ про завод, друг мой ‚ерочка, Я забыл  сказать  тебе  одну
вещь о новом своем месте, это,  впрочем,  неважно  и  говорить  об  этом  не
стоило, а на случай скажу; но только у менЯ просьба: мне хочетсЯ спать, тебе
тоже; так если чего не договорю о заводе, поговорим завтра, а теперь скажу в
двух словах. ‚идишь,  когда  Я  принимал  место  помощника  управлЯющего,  Я
выговорил сербе вот какое условие: что Я могу  вступить  в  должность  когда
хочу, хоть через месЯц, хоть через два. Ђ теперь Я хочу воспользоватьсЯ этим
временем: пЯть лет не видал своих стариков в ђЯзани,  -  съезжу  к  мим.  „о
свиданьЯ, ‚ерочка. Ќе вставай. ‡автра успеешь. ‘пи.

        XXVII

     Љогда ‚ера Џавловна на другой день вышла из своей комнаты, муж  и  Њаша
уже набивали вещами два чемодана. € все  времЯ  Њаша  была  тут  безотлучно:
‹опухов давал ей столько вещей завертывать, складывать,  перекладывать,  что
куда управитьсЯ Њаше. "‚ерочка, помоги нам и ты". € чай пили тут  все  трое,
разбираЯ  и  укладываЯ  вещи.  ’олько  что  начала  было  опомниватьсЯ  ‚ера
Џавловна, а уж муж говорит: "половина 11-го; пора ехать на железную дорогу".
     - Њилый мой, Я поеду с тобою.
     - „руг мой, ‚ерочка, Я буду  держать  два  чемодана,  негде  сесть.  ’ы
садись с Њашей.
     - џ не то говорю. ‚ ђЯзань.
     - Ђ, если так, то Њаша поедет с чемоданами, а мы сЯдем вместе.
     Ќа улице не слишком расчувствуешьсЯ в разговоре. € притом,  такой  стук
от мостовой: ‹опухов многого не дослышит, на многое  отвечает  так,  что  не
расслышишь, а то и вовсе не отвечает.
     - џ еду с тобою в ђЯзань, - твердит ‚ера Џавловна.
     - „а ведь у тебЯ не приготовлены вещи, как же  ты  поедешь?  ‘обирайсЯ,
если хочешь: как увидишь, так и сделаешь. ’олько Я тебЯ просил бы вот о чем:
подожди моего письма. Ћно придет завтра же; Я напишу и отдам его  где-нибудь
на дороге. ‡автра же получишь, подожди, прошу тебЯ.
     Љак она его обнимает на галлерее  железной  дороги,  с  какими  слезами
целует, отпускаЯ в вагон. Ђ он все толкует про свои заводские дела, как  они
хороши, да о том, как будут радоватьсЯ ему его старики, да про то,  что  все
на свете вздор, кроме здоровьЯ, и надобно ей  беречь  здоровье,  и  в  самую
минуту прощаньЯ, уже через балюстраду, сказал: - ’ы вчера написала, что  еще
никогда не была так привЯзана ко мне, как теперь -  это  правда,  моЯ  милаЯ
‚ерочка. € Я привЯзан к тебе не меньше, чем ты  ко  мне.  Ђ  расположение  к
человеку - желание счастьЯ ему, это мы с тобою твердо знаем. Ђ  счастьЯ  нет
без свободы. ’ы не хотела бы стеснЯть менЯ - и Я тебЯ тоже.  Ђ  если  бы  ты
стала стеснЯтьсЯ мною, ты менЯ огорчила бы. ’ак ты не делай этого,  а  пусть
будет с тобою, что тебе лучше. Ђ там посмотрим.  Љогда  мне  воротитьсЯ,  ты
напиши. „о свиданьЯ, мой друг, - второй звонок, слишком пора. „о свиданьЯ.

        XXVIII

     ќто было в конце апрелЯ. ‚ половине  июнЯ  ‹опухов  возвратилсЯ;  пожил
недели три в Џетербурге, потом поехал в  Њоскву,  по  заводским  делам,  как
сказал. 9 июлЯ он уехал, а 11 июлЯ поутру произошло недоумение в гостинице у
станции московской железной дороги, по случаю невставаньЯ приезжего, а  часа
через два потом  сцена  на  Љаменноостровской  даче,  теперь  проницательный
читатель уже не промахнетсЯ в отгадке того, кто ж  это  застрелилсЯ.  "џ  уж
давно видел, что ‹опухов", говорит проницательный  читатель  в  восторге  от
своей догадливости. ’ак куда ж он  девалсЯ,  и  как  фуражка  его  оказалась
простреленною по околышу? "Ќужды нет, это все шутки его, а он сам се