   XXXI
              Ѓеседа с проницательным читателем и изгнание его

     ‘кажи же, о проницательный читатель, зачем  выведен  ђахметов,  который
вот теперь ушел и больше не ЯвитсЯ в моем рассказе? ’ы уж  знаешь  от  менЯ,
что это фигура, не участвующаЯ в действии...
     - Ќеправда, -  перебивает  менЯ  проницательный  читатель:  -  ђахметов
действующее лицо: ведь он принес записку, от которой ...
     - “ж очень плох ты, государь мой, в эстетических рассуждениЯх,  которые
так любишь,  -  перебиваю  Я  его:  -  после  этого,  по-твоему,  -  и  Њаша
действующее лицо? ‚едь она, в самом начале рассказа, тоже  принесла  письмо,
от которого пришла в ужас ‚ера Џавловна. € ђахель действующее лицо? ведь она
дала за вещи деньги, без  которых  не  могла  бы  ‚ера  Џавловна  уехать.  €
профессор N действующее  лицо,  потому  что  рекомендовал  ‚еру  Џавловну  в
гувернантки  г-же  Ѓ.,  без  чего  не   вышло   бы   сцены   возвращениЯ   с
Љонногвардейского  бульвара?  Њожет  быть,  и  Љонногвардейский  бульвар   -
действующее лицо? потому что ведь без него не было бы сцены свиданиЯ на  нем
и возвращениЯ с него? Ђ ѓороховаЯ  улица,  этак,  выйдет  уж  самое  главное
действующее лицо, потому что без нее не было б  и  домов,  стоЯщих  на  ней,
значит, и дома ‘торешникова, значит, не было бы и управлЯющего этим домом, и
дочери управлЯющего этим домом не было бы, а тогда  ведь  и  всего  рассказа
вовсе бы не было. Ќу, однако, положим по-твоему,  что  все  это  действующие
лица: Љонногвардейский бульвар и Њаша, ђахель и ѓороховаЯ улица, так ведь  о
них и сказано по пЯти слов или того меньше, потому что  действие  их  такое,
которое больше пЯти слов не стоит, а посмотрите-ко, сколько  страниц  отдано
ђахметову.
     - Ђ, теперь знаю, - говорит проницательный читатель: - ђахметов выведен
затем, чтобы произнесть приговор о ‚ере Џавловне и ‹опухове,  он  нужен  длЯ
разговора с ‚ерою Џавловною.
     - Ћ, да как же ты плох, государь мой! Љак раз наоборот понимаешь  дело.
ђазве нужно было выводить особого человека  затем,  чтоб  он  высказал  свое
мнение о других лицах? Џо этаким надобностЯм, может быть  выводЯт  и  уводЯт
людей в своих произведениЯх твои великие  художники,  а  Я,  хоть  и  плохой
писатель, а все-таки несколько  получше  понимаю  условиЯ  художественности.
Ќет, государь мой, ђахметов вовсе не был пущен длЯ этого. ‘колько  раз  сама
‚ера Џавловна, ‹опухов, Љирсанов выражают сами свое мнение о своих поступках
и отношениЯх? Ћни люди не глупые, они сами могут рассудить, что хорошо,  что
дурно, на это им не  нужно  суфлера.  Ќеужели  ты  думаешь,  что  сама  ‚ера
Џавловна, когда на досуге, через несколько дней, стала бы вспоминать прошлую
сумЯтицу, не осудила бы свою забывчивость о мастерской  точно  так  же,  как
осудил ђахметов? € неужели ты полагаешь, что ‹опухов сам не  думал  о  своих
отношениЯх к ‚ере Џавловне всего  того,  что  сказал  о  нем  ‚ере  Џавловне
ђахметов? Ћн все это думал; порЯдочные люди сами думают о себе все  то,  что
можно сказать в осуждение им, потому-то,  государь  мой,  они  и  порЯдочные
люди, - разве ты этого не знал? Ћчень же плох ты,  государь  мой,  по  части
соображений о том, что думают порЯдочные люди. џ тебе скажу больше:  неужели
ты полагал, что ђахметов в разговоре с ‚ерою Џавловною действовал независимо
от ‹опухова? Ќет, государь мой: он был тут  лишь  орудием  ‹опухова,  и  сам
тогда же очень хорошо понимал, что он  тут  лишь  орудие  ‹опухова,  и  ‚ера
Џавловна догадалась об этом через день или через два, и догадалась бы  в  ту
же самую  минуту,  как  ђахметов  раскрыл  рот,  если  бы  не  была  слишком
взволнована: вот как на самом-то деле были  вещи,  неужели  ты  и  этого  не
понимал? Љонечно, ‹опухов во второй записке говорит совершенно  справедливо,
что ни он ђахметову, ни ђахметов  ему  ни  слова  не  сказал,  каково  будет
содержание разговора ђахметова с ‚ерою Џавловною;  да  ведь  ‹опухов  хорошо
знал ђахметова, и что ђахметов думает о каком деле,  и  как  ђахметов  будет
говорить в каком случае, ведь порЯдочные люди  понимают  друг  друга,  и  не
объЯснившись между собою; ‹опухов мог  бы  вперед  чуть  не  слово  в  слово
написать все, что будет говорить ђахметов ‚ере Џавловне, именно потому-то он
и просил ђахметова быть посредником. Ќе  посвЯтить  ли  тебЯ  еще  глубже  в
психологические тайны? ‹опухов очень хорошо знал, что все, что думает теперь
про себЯ он, и думает  про  него  ђахметов  (и  думает  Њерцалов,  и  думает
Њерцалова, и думает тот офицер, который боролсЯ с ним на островах), стала бы
через несколько времени думать про него и ‚ера Џавловна, хотЯ ей никто этого
не скажет. Ћна сейчас же увидела бы это, как только прошла бы перваЯ горЯчка
благодарности;   следовательно,   рассчитывал   ‹опухов,   в   окончательном
результате Я ничего не проигрываю  оттого,  что  посылаю  к  ней  ђахметова,
который будет ругать менЯ, ведь она и сама  скоро  дошла  бы  до  такого  же
мнениЯ; напротив, Я выигрываю в ее уважении: ведь она скоро сообразит, что Я
предвидел содержание разговора ђахметова с нею и  устроил  этот  разговор  и
зачем устроил; вот она и подумает: "какой он благородный человек, знал,  что
в те первые дни волнениЯ признательность моЯ к нему подавлЯла бы менЯ  своею
экзальтированностью, и позаботилсЯ, чтобы в  уме  моем  как  можно  поскорее
Явились мысли, которыми облегчилось бы это бремЯ; ведь хотЯ Я и сердилась на
ђахметова, что он бранит его, а ведь Я тогда же  понЯла,  что,  в  сущности,
ђахметов говорит правду; сама Я додумалась бы  до  этого  через  неделю,  но
тогда это было бы длЯ менЯ уж не важно, Я и без того  была  бы  спокойна;  а
через то, что эти мысли были высказаны мне в первый же день, Я избавилась от
душевной тЯгости, котораЯ иначе длилась бы целую  неделю.  ‚  тот  день  эти
мысли были длЯ менЯ очень  важны  и  полезны...  да,  он  очень  благородный
человек". ‚от какую  штуку  устроил  ‹опухов,  а  ђахметов  был  только  его
орудием. ‚идишь ли, государь мой,  проницательный  читатель,  какие  хитрецы
благородные-то люди, и как играет в них  эгоизм-то:  не  так,  как  в  тебе,
государь мой, потому что удовольствие-то находЯт они не в  том,  в  чем  ты,
государь мой; они, видишь ли, высшее свое наслаждение находЯт в  том,  чтобы
люди, которых они уважают, думали о них, как  о  благородных  людЯх,  и  длЯ
этого, государь мой, они  хлопочут  и  придумывают  всЯкие  штуки  не  менее
усердно, чем ты длЯ своих целей, только цели-то у вас  различные,  потому  и
штуки придумываютсЯ неодинаковые  тобою  и  ими:  ты  придумываешь  дрЯнные,
вредные длЯ других, а они придумывают честные, полезные длЯ других.
     -  Ћднако  как  ты  смеешь  говорить   мне   грубости?   -   восклицает
проницательный читатель, обращаЯсь ко мне: - Я за это подам на тебЯ  жалобу,
расславлю тебЯ человеком неблагонамеренным!
     - Џощадите, государь мой, -  отвечаю  Я:  -  смею  ли  Я  говорить  вам
грубости, когда ваш характер Я столько же уважаю, как и ваш ум. Ђ  Я  только
осмеливаюсь просвещать вас по части художественности, которую вы так любите.
‚ы в этом отношении заблуждались,  государь  мой,  полагаЯ,  будто  ђахметов
выведен, собственно, длЯ произнесениЯ приговора о ‚ере Џавловне и  ‹опухове.
Ќе было такой надобности: в мыслЯх, которые он о них высказывает, нет ничего
такого, чего бы Я не мог сообщить  тебе,  государь  мой,  как  мысли  самого
‹опухова о себе и  как  мысли,  которые  и  без  ђахметова  имела  бы  через
несколько времени ‚ера Џавловна о себе и о ‹опухове. ’еперь,  государь  мой,
вопрос тебе: зачем же Я сообщаю тебе разговор ђахметова с  ‚ерою  Џавловною?
Џонимаешь ли ты теперь, что если Я сообщаю тебе не  мысли  ‹опухова  и  ‚еры
Џавловны, а разговор ђахметова с ‚ерою Џавловною, то нужно  сообщить  не  те
только мысли, которые составлЯли сущность  разговора,  но  именно  разговор?
‡атем, что он разговор  ђахметова  с  ‚ерою  Џавловною;  понимаешь  ли  хоть
теперь? ‚се еще нет? •орош же, однако, ты. Џлох по  части  смысла-то,  плох.
Ќу, вот тебе, раскушу: если разговаривают  два  человека,  то  из  разговора
бывает более или менее виден характер этих людей, - понимаешь, к  чему  идет
дело? •арактер ‚еры Џавловны  был  ли  тебе  достаточно  известен  до  этого
разговора? Ѓыл, ты не узнал тут ничего нового о ней; ты уже знал, что она  и
вспыхивает, и шутит, и непрочь покушать  с  аппетитом,  и,  пожалуй,  выпить
рюмочку хересу, значит, разговор нужен длЯ характеристики не ‚еры  Џавловны,
а кого же? ведь разговаривающих-то двое: она да ђахметов, длЯ характеристики
не ее, а нутко угадай?
     - ђахметова! - восклицает проницательный читатель.
     - Ќу, вот, молодец, угадал, за это люблю. ’ак,  видишь  ли,  совершенно
наоборот против того, как  представлЯлось  было  тебе  прежде.  Ќе  ђахметов
выведен длЯ того, чтобы вести разговор, а разговор сообщен тебе длЯ того,  и
единственно  только  длЯ  того,  чтобы  еще  побольше  познакомить  тебЯ   с
ђахметовым. €з этого разговора ты увидел, что ђахметову хотелось  бы  выпить
хересу, хоть он и не пьет, что ђахметов не  безусловно  "мрачное  чудовище",
что, напротив,  когда  он  за  каким-нибудь  приЯтным  делом  забывает  свои
тоскливые думы, свою жгучую скорбь, то он и  шутит,  и  весело  болтает,  да
только, говорит, редко мне это удаетсЯ, и горько, говорит, мне, что мне  так
редко это удаетсЯ, Я, говорит, и сам не рад, что Я "мрачное чудовище", да уж
обстоЯтельства-то такие, что человек с моею пламенною  любовью  к  добру  не
может не быть "мрачным чудовищем", а как бы не это, говорит, так Я бы, может
быть, целый день шутил, да хохотал, да пел, да плЯсал.
     ЏонЯл ли ты теперь, проницательный читатель,  что  хотЯ  много  страниц
употреблено на прЯмое описание того, какой человек был ђахметов, но  что,  в
сущности, еще гораздо больше страниц посвЯщено все  исключительно  тому  же,
чтобы познакомить тебЯ все с тем же лицом, которое вовсе не действующее лицо
в романе? ‘кажи же мне теперь, зачем выставлена и так подробно  описана  эта
фигура? Џомнишь,  Я  сказал  тебе  тогда:  "единственно  длЯ  удовлетворениЯ
главному  требованию  художественности".  Џодумай-ка,  какое  оно,   и   как
удовлетворЯетсЯ через постановление перед тобою фигуры ђахметова.  „одумалсЯ
ли? „а нет, куда тебе. Ќу, слушай же. €ли нет, не  слушай,  ты  не  поймешь,
отстань, довольно Я потешалсЯ над тобою. џ теперь говорю уж не  с  тобою,  Я
говорю с публикою, и говорю серьезно.
     Џервое  требование  художественности  состоит  вот   в   чем:   надобно
изображать предметы так, чтобы читатель представлЯл себе их  в  истинном  их
виде. Ќапример, если Я хочу изобразить дом, то  надобно  мне  достичь  того,
чтобы он представлЯлсЯ читателю именно домом, а не лачужкою  и  не  дворцом.
…сли Я хочу изобразить обыкновенного человека, то надобно мне достичь  того,
чтобы он не представлЯлсЯ читателю ни карликом и ни гигантом.
     џ хотел изобразить  обыкновенных  порЯдочных  людей  нового  поколениЯ,
людей, которых Я встречаю целые  сотни.  џ  взЯл  троих  таких  людей:  ‚еру
Џавловну, ‹опухова, Љирсанова. ’акими обыкновенными людьми Я их считаю, сами
они считают себЯ, считают их все знакомые, то есть такие же люди,  как  они.
ѓде Я говорил о них не в таком духе? —то Я рассказывал о них  не  такого?  џ
изображал их с любовью и уважением, потому  что  каждый  порЯдочный  человек
стоит любви и уважениЯ. Ќо где Я преклонЯлсЯ перед ними? ѓде проглЯдывает  у
менЯ хоть малейшаЯ тень мысли, что они уж бог знает как высоки и  прекрасны,
что Я не могу представить себе ничего выше и лучше  их,  что  они  -  идеалы
людей? Љак Я о них думаю, так они и действуют  у  менЯ,  -  не  больше,  как
обыкновенные   порЯдочные   люди   нового   поколениЯ.   —то   они    делают
превыспреннего? Ќе делают подлостей, не трусЯт, имеют  обыкновенные  честные
убеждениЯ, стараютсЯ действовать по ним, и только - экое какое геройство,  в
самом  деле!  „а,  мне  хотелось  показать  людей,  действующих,   как   все
обыкновенные люди  их  типа,  и  надеюсь,  мне  удалось  достичь  этого.  ’е
читатели, которые близко знают живых людей этого  типа,  надеюсь,  постоЯнно
видели с самого начала, что главные мои  действующие  лица  -  нисколько  не
идеалы, а люди вовсе не выше общего уровнЯ людей своего типа, что каждый  из
людей их типа переживал  не  два,  не  три  событиЯ,  в  которых  действовал
нисколько не хуже того, как они у менЯ. Џоложим, что другие порЯдочные  люди
переживали не точно такие событиЯ, как рассказываемое мною; ведь в этом  нет
решительно никакой ни  крайности,  ни  прелести,  чтобы  все  жены  и  мужьЯ
расходились, ведь вовсе не каждаЯ  порЯдочнаЯ  женщина  чувствует  страстную
любовь к приЯтелю мужа, не каждый порЯдочный человек боретсЯ со  страстью  к
замужней женщине, да еще целые три года, и тоже не всЯкий  бывает  принужден
застрелитьсЯ  на  мосту  или  (по  словам  проницательного   читателЯ)   так
неизвестно куда пропасть из гостиницы. Ќо каждый порЯдочный человек вовсе не
счел бы геройством поступить на месте этих изображенных мною людей точно так
же, как они, и совершенно готов к этому, если бы так случилось, и много  раз
поступал не хуже в случаЯх не менее, или даже и более трудных, и все-таки не
считает себЯ удивительным человеком, а только думает о себе, что Я, дескать,
так себе,  ничего,  довольно  честный  человек.  €  добрые  знакомые  такого
человека (все такие же люди, как он: с другими не  водитсЯ  у  него  доброго
знакомства) тоже так думают про него, что, дескать, он хороший  человек,  но
на колена перед ним и не воображают становитьсЯ, а думают себе: и  мы  такие
же, как он. Ќадеюсь, Я успел достичь этого, что  каждый  порЯдочный  человек
нового поколениЯ узнает обыкновенный тип своих добрых знакомых в  моих  трех
действующих лицах.
     Ќо эти люди, которые будут с самого начала  рассказа  думать  про  моих
‚еру Џавловну, Љирсанова,  ‹опухова:  "ну  да,  это  наши  добрые  знакомые,
простые обыкновенные люди, как мы", - люди, которые будут так думать о  моих
главных действующих лицах,  все-таки  еще  составлЯют  меньшинство  публики.
Ѓольшинство ее еще слишком  много  ниже  этого  типа.  —еловек,  который  не
видывал ничего, кроме  лачужек,  сочтет  изображением  дворца  картинку,  на
которой нарисован так себе, обыкновенный дом. Љак быть  с  таким  человеком,
чтобы дом показалсЯ ему именно домом,  а  не  дворцом?  Ќадобно  на  той  же
картинке нарисовать хоть маленький уголок дворца; он по этому уголку увидит,
что дворец - это, должно  быть,  штука  совсем  уж  не  того  масштаба,  как
строение, изображенное на  картинке,  и  что  это  строение,  действительно,
должно быть не больше, как простой, обыкновенный  дом,  в  каких,  или  даже
получше, всем следовало бы жить. Ќе покажи Я фигуру  ђахметова,  большинство
читателей сбилось бы с толку насчет главных действующих лиц моего  рассказа.
џ держу пари, что до последних отделов этой главы ‚ера  Џавловна,  Љирсанов,
‹опухов казались большинству публики героЯми, лицами высшей натуры, пожалуй,
даже  лицами  идеализированными,  пожалуй,  даже   лицами   невозможными   в
действительности по слишком высокому благородству. Ќет,  друзьЯ  мои,  злые,
дурные, жалкие друзьЯ мои, это не  так  вам  представлЯлось:  не  они  стоЯт
слишком высоко, а вы стоите слишком низко. ‚ы видите теперь, что  они  стоЯт
просто на земле: это оттого только казались они вам парЯщими на облаках, что
вы сидите в преисподней трущобе. Ќа той высоте, на которой они стоЯт, должны
стоЯть, могут стоЯть все люди. ‚ысшие натуры, за которыми не угнатьсЯ мне  и
вам, жалкие друзьЯ мои, высшие натуры не таковы. џ вам показал легкий  абрис
профилЯ одной из них: не  те  черты  вы  видите.  Ђ  тем  людЯм,  которых  Я
изображаю вполне, вы можете быть ровными, если захотите поработать над своим
развитием. Љто ниже их, тот низок. Џоднимайтесь  из  вашей  трущобы,  друзьЯ
мои, поднимайтесь, это не так трудно, выходите на вольный белый свет, славно
жить на нем, и  путь  легок  и  заманчив,  попробуйте:  развитие,  развитие.
Ќаблюдайте, думайте, читайте тех, которые говорЯт вам о  чистом  наслаждении
жизнью, о том, что человеку можно быть добрым и счастливым. —итайте их -  их
книги радуют сердце, наблюдайте жизнь - наблюдать ее  интересно,  думайте  -
думать завлекательно.  ’олько  и  всего.  †ертв  не  требуетсЯ,  лишений  не
спрашиваетсЯ - их не нужно. †елайте быть счастливыми -  только,  только  это
желание нужно. „лЯ  этого  вы  будете  с  наслаждением  заботитьсЯ  о  своем
развитии: в нем счастье. Ћ, сколько наслаждений развитому человеку! „аже то,
что другой чувствует, как жертву, горе,  он  чувствует,  как  удовлетворение
себе, как наслаждение, а длЯ радостей так открыто его сердце, и как много их
у него! Џопробуйте: - хорошо!

         * ѓ‹Ђ‚Ђ —…’‚…ђ’Ђџ. ‚торое замужество * 


        I

                                                        Ѓерлин, 20 июлЯ 1856

     "ЊилостивейшаЯ государынЯ, ‚ера Џавловна,
     Ѓлизость моЯ к погибшему „митрию ‘ергеичу ‹опухову  дает  мне  надежду,
что вы благосклонно примете в число ваших знакомых человека, совершенно  вам
неизвестного, но глубоко уважающего вас. € во всЯком  случае,  смею  думать,
что вы не обвините менЯ в навЯзчивости: вступаЯ в корреспонденцию с вами,  Я
только исполнЯю желание погибшего „митриЯ ‘ергеича; и те сведениЯ, которые Я
сообщаю о нем, вы можете считать совершенно достоверными, потому что Я  буду
передавать его мысли его собственными словами, как бы говорил  он  сам.  ‚от
его слова о деле, объЯснение которого составлЯет цель моего письма:
     "Њысли, которые произвели развЯзку, встревожившую людей мне близких  (Я
передаю подлинные слова „митриЯ ‘ергеича, как уже сказал), созревали во  мне
постепенно, и мое намерение менЯлось несколько раз, прежде чем получило свою
окончательную форму. ЋбстоЯтельство, которое было причиною этих мыслей, было
замечено мною совершенно неожиданно, только в ту минуту, когда она  („митрий
‘ергеич разумеет вас) с испугом  сказала  мне  о  сне,  ужаснувшем  ее.  ‘он
показалсЯ мне очень важен; и как человек, смотревший на состоЯние чувств  ее
со стороны, Я в тот же миг понЯл, что в ее жизни начинаетсЯ эпизод, который,
на времЯ более или менее продолжительное, изменит прежние наши  отношениЯ  с
нею. Ќо человек до последней  крайности  стараетсЯ  сохранить  положение,  с
которым сжилсЯ;  в  основной  глубине  нашей  природы  лежит  консервативный
элемент, от которого мы отступаем только по необходимости. ‚ этом, по  моему
мнению, заключаетсЯ объЯснение первого  моего  предположениЯ:  мне  хотелось
думать, и думалось, что этот эпизод  через  несколько  времени  минуетсЯ,  и
тогда наши прежние  отношениЯ  восстановЯтсЯ.  Ћна  хотела  избежать  самого
эпизода через теснейшее сближение со мною. ќто  увлекло  менЯ,  и  несколько
дней Я не считал невозможным исполнение ее надежды. ‘коро Я убедилсЯ, однако
же, что надеЯтьсЯ этого - вещь напраснаЯ. Џричина тому  заключалась  в  моем
характере.
     џ вовсе не хочу порицать своего характера, говорЯ это.  џ  понимаю  его
так.
     “ человека, проводЯщего жизнь как  должно,  времЯ  разделЯетсЯ  на  три
части: труд, наслаждение и отдых или развлечение. Ќаслаждение точно  так  же
требует отдыха, как и труд. ‚  труде  и  в  наслаждении  общий  человеческий
элемент берет верх над личными  особенностЯми:  в  труде  мы  действуем  под
преобладающим определением внешних рациональных надобностей; в наслаждении -
под преобладающим определением других, также общих потребностей человеческой
природы.  Ћтдых,  развлечение   -   элемент,   в   котором   личность   ищет
восстановлениЯ  сил  от  этого  возбуждениЯ,  истощающего  запас   жизненных
материалов, элемент, вводимый в жизнь  уже  самою  личностью;  тут  личность
хочет определЯтьсЯ собственными своими особенностЯми, своими индивидуальными
удобствами.  ‚  труде  и  в  наслаждении  люди  влекутсЯ   к   людЯм   общею
могущественною силою, котораЯ выше их личных особенностей, - расчетом выгоды
в труде; в наслаждении - одинаковыми потребностЯми организма.  ‚  отдыхе  не
то. ќто не дело общей силы, сглаживающей личные особенности: отдых  наиболее
личное дело, тут натура просит себе наиболее простора, тут человек  наиболее
индивидуализируетсЯ, и характер человека всего больше  выказываетсЯ  в  том,
какого рода отдых легче и приЯтнее длЯ него.
     ‚ этом отношении люди распадаютсЯ на  два  главные  отдела.  „лЯ  людей
одного отдела отдых или развлечение приЯтнее в  обществе  других.  “единение
нужно каждому. Ќо длЯ них нужно, чтобы оно было исключением; а  правило  длЯ
них - жизнь с другим. ќтот класс гораздо  многочисленнее  другого,  которому
нужно наоборот: в уединении  им  просторнее,  чем  в  обществе  других.  ќта
разница замечена и общим мнением, которое  обозначает  ее  словами:  человек
общительный и человек замкнутый. џ принадлежу к людЯм не общительным, она  -
к общительным. ‚от и всЯ тайна нашей  истории.  ЉажетсЯ  Ясно,  что  в  этой
причине нет ничего предосудительного  ни  длЯ  кого  из  нас.  Ќисколько  не
предосудительно и то, что ни у одного из нас не достало силы  отвратить  эту
причину; против своей натуры человек бессилен.
     Љаждому  довольно  трудно  понЯть  особенности  других  натур;   всЯкий
представлЯет себе всех людей по характеру своей  индивидуальности.  —его  не
нужно мне, то, по-моему, не нужно и длЯ других, - так влечет нас думать наша
индивидуальность;  надобны  слишком  Яркие  признаки,  чтобы  Я  вспомнил  о
противном. € наоборот: в чем длЯ менЯ облегчение и  простор,  в  том  и  длЯ
других. Ќатуральность этого расположениЯ мыслей - мое извинение в том, что Я
слишком поздно заметил разницу между натурою моею и ее. Ћшибке много помогло
и то, что, когда мы сошлись жить вместе, она слишком  высоко  ставила  менЯ:
между нами еще не было тогда равенства; с  ее  стороны  было  слишком  много
уважениЯ ко мне; мой образ жизни казалсЯ ей  образцовым,  она  принимала  за
общую человеческую черту то, что было моею личною особенностью, и  на  времЯ
она увлеклась ею. Ѓыла и другаЯ причина, еще более сильнаЯ.
     Њежду неразвитыми людьми мало уважаетсЯ  неприкосновенность  внутренней
жизни. Љаждый из семейства, особенно из старших, без церемонии сует  лапу  в
вашу интимную жизнь. „ело не в том, что этим нарушаютсЯ наши тайны: тайны  -
более или менее крупные драгоценности, их не забываешь прЯтать, стеречь;  да
и не у всЯкого есть они, многим  и  ровно  нечего  прЯтать  от  близких.  Ќо
каждому хочетсЯ, чтобы в его внутренней жизни  был  уголок,  куда  никто  не
залезал бы, как всЯкому хочетсЯ иметь свою особую комнату, длЯ себЯ  одного.
‹юди неразвитые не смотрЯт ни на то, ни на другое: если у вас и есть  особаЯ
комната, в нее лезет каждый не из желаниЯ подсмотреть или  быть  навЯзчивым,
нет, просто потому, что не имеет предположениЯ,  что  это  может  беспокоить
вас; он думает, что лишь в том случае, когда бы он был вообще противен  вам,
вы могли бы не желать увидеть его вдруг ни с того, ни с сего ЯвившимсЯ у вас
под носом; он не понимает, что может надоедать, может мешать человеку,  хотЯ
бы и расположенному к нему. ‘вЯтынЯ порога, через  который  никто  не  имеет
права переступить без воли живущего за ним, у нас признаетсЯ только в  одной
комнате, комнате главы семейства, потому что глава семейства может выгнать в
шею всЯкого, выросшего у него под носом, без его спроса.  “  всех  остальных
вырастает под носом, когда вздумает, всЯкий, кто старше их или равен  им  по
семейному положению. ’о же, что с комнатою, и с миром  внутренней  жизни.  ‚
него без всЯкой надобности, даже без всЯкой мысли залезает всЯкий за  всЯким
вздором, и чаще всего не более как затем, чтобы почесать Язык о вашу душу. “
девушки есть два будничные платьЯ, белое и розовое; она надела розовое,  вот
уж и можно чесать Язык о ее душу. " ’ы надела розовое платье,  Ђнюта,  зачем
ты его надела?" Ђнюта сама не знает, почему она надела его, - ведь нужно  же
было надеть какое-нибудь; да притом, если б она надела белое, то вышло бы то
же самое. "’ак, маменька (или "сестрица")". "Ђ ты бы  лучше  надела  белое".
Џочему лучше, этого не знает сама та, котораЯ беседует с Ђнютою: она  просто
чешет Язык. "—то ты ныне, Ђнюта, как будто невесела?"  Ђнюта  совершенно  ни
невесела, ни весела; но почему ж не спросить, отчего то, чего и не  видно  и
нет. "џ не знаю; нет, кажетсЯ, Я ничего", - "Ќет, ты что-то невесела". —ерез
две минуты: "Ђ ты  бы,  Ђнюта,  села,  поиграла  на  фортепьЯно",  зачем,  -
неизвестно; и так далее, целый день.  ‚аша  душа  будто  улица,  на  которую
поглЯдывает каждый, кто сидит подле окна, не затем,  чтобы  ему  нужно  было
увидеть там что-нибудь, нет, он даже  знает,  что  и  не  увидит  ничего  ни
нужного,  ни  любопытного,  а  так,  от  нечего  делать:  ведь  все   равно,
следовательно, почему  же  не  поглЯдывать?  “лице,  точно,  все  равно;  но
человеку вовсе нет удовольствиЯ оттого, что пристают к нему.
     Ќатурально, что  это  приставанье,  без  всЯкой  цели  и  мысли,  может
вызывать реакцию: и как только человек станет в такое положение,  что  может
уединЯтьсЯ, он некоторое времЯ находит удовольствие в уединении, хотЯ бы  по
натуре был расположен к общительности, а не к уединению.
     Ћна, с этой стороны, находилась до замужества  в  исключительно  резком
положении: к ней приставали, к ней лезли в душу не просто от нечего  делать,
случайно  и  только  по  неделикатности,   а   систематически,   неотступно,
ежеминутно, слишком грубо, слишком нагло, лезли злобно и злонамеренно, лезли
не просто бесцеремонными руками,  а  руками  очень  жесткими  и  чрезвычайно
грЯзными. Ћттого и реакциЯ в ней была очень сильна.
     Џоэтому не должно строго осуждать мою ошибку. Ќесколько месЯцев,  может
быть, год, Я  и  не  ошибалсЯ:  ей,  действительно,  нужно  и  приЯтно  было
уединение. Ђ в это времЯ у менЯ успело составитьсЯ мнение  о  ее  характере.
‘ильнаЯ временнаЯ потребность ее сходилась с моею  постоЯнною  потребностью,
что ж удивительного, что Я принЯл временное Явление за постоЯнную  черту  ее
характера? Љаждый так расположен судить о других по себе!
     Ћшибка была, и очень большаЯ. џ не виню себЯ в ней, но мне все  хочетсЯ
оправдатьсЯ;  это  значит:  мне  чувствуетсЯ,  что  другие  не   будут   так
снисходительны ко мне,  как  Я  сам.  —тобы  смЯгчить  порицание,  Я  должен
несколько поболее сказать о своем характере с этой  стороны,  котораЯ  ей  и
большей части других людей довольно чужда и потому без объЯснений  могла  бы
пониматьсЯ в неверном виде.
     џ не понимаю отдыха иначе, как в уединении. Ѓыть  с  другими  длЯ  менЯ
значит уже чем-нибудь заниматьсЯ, или работать, или наслаждатьсЯ. џ чувствую
себЯ совершенно на просторе только тогда, когда Я  один.  Љак  это  назвать?
Ћтчего это? “ одних от скрытности; у других от застенчивости; у  третьих  от
расположениЯ хандрить, задумыватьсЯ; у четвертых от  недостатка  симпатии  к
людЯм. ‚о мне, кажетсЯ, нет ничего этого: Я прЯмодушен и откровенен, Я готов
быть всегда весел и вовсе не хандрю. ‘мотреть на людей длЯ менЯ приЯтно;  но
это длЯ менЯ уж соединено с работою или наслаждением, это уж нечто требующее
после себЯ отдыха, то есть, по-моему, уединениЯ. ‘колько Я могу  понЯть,  во
мне это просто особенное развитие влечениЯ к независимости, свободе.
     € вот сила реакции против  прежнего,  слишком  тревожного  положениЯ  в
семействе заставила ее на времЯ  принЯть  образ  жизни,  несообразный  с  ее
постоЯнною наклонностью; уважение ко мне поддерживало ее  в  этом  временном
расположении дольше, чем было бы само собой; а Я в это долгое времЯ составил
себе  мнение  о  ее  характере,  принЯл  временную  черту  за  постоЯнную  и
успокоилсЯ на том, вот и всЯ историЯ. ‘ моей стороны была  ошибка,  но  и  в
этой ошибке было мало дурного; а уж с ее стороны не было совершенно  ничего.
Ђ сколько страданиЯ вышло из этого длЯ нее, и  какою  катастрофою  кончилось
это длЯ менЯ!
     Љогда ее испуг  от  страшного  сна  открыл  мне  положение  ее  чувств,
поправлЯть мою ошибку было поздно. Ќо если бы мы заметили  это  раньше,  то,
может быть, постоЯнными усилиЯми над собою мне и ей удалось бы сделать  так,
чтобы мы могли навсегда остатьсЯ довольны друг другом? Ќе  знаю;  но  думаю,
что и в случае успеха не вышло бы тут ничего особенно хорошего. Џоложим,  мы
переделали бы свои  характеры  Ќастолько,  чтобы  не  осталось  нам  причины
тЯготитьсЯ нашими отношениЯми. Ќо переделки характеров хороши только  тогда,
когда направлены против какой-нибудь дурной стороны; а те  стороны,  которые
пришлось бы переделывать в себе ей и  мне,  не  имели  ничего  дурного.  —ем
общительность хуже или лучше наклонности к уединению, или наоборот?  Ђ  ведь
переделка характера во всЯком случае насилованье, ломка; а  в  ломке  многое
терЯетсЯ, от насилованиЯ многое замирает. ђезультат, которого Я и она, может
быть (но только может быть, а не наверное),  достигли  бы,  не  стоил  такой
потери. Њы оба отчасти обесцветили бы себЯ, более или менее  заморили  бы  в
себе свежесть жизни. „лЯ чего же? „лЯ того только, чтобы сохранить известные
места в известных комнатах. „ело другое, если  б  у  нас  были  дети;  тогда
надобно было бы много подумать о том,  как  изменитсЯ  их  судьба  от  нашей
разлуки: если к худшему, то предотвращение этого стоит самых великих усилий,
и результат - радость, что сделал нужное  длЯ  сохранениЯ  наилучшей  судьбы
тем, кого любишь - такой  результат  вознаградил  бы  за  всЯкие  усилиЯ.  Ђ
теперь, какую разумную цель имело бы это?
     Џотому, при данном положении, моЯ ошибка,  повидимому,  повела  даже  к
лучшему: благодарЯ ей, нам обоим пришлось меньше ломать себЯ.  Ћна  принесла
много горЯ, но без нее, наверное, было бы его больше, да и результат не  был
бы так удовлетворителен".
     ’аковы слова „митриЯ ‘ергеича. €з настойчивости, с которою он так много
занималсЯ этою стороною дела, вы легко можете видеть,  что  он,  как  и  сам
говорил, чувствовал в ней что-то неловкое, невыгодное  длЯ  себЯ.  Ћн  прЯмо
прибавлЯл: "џ чувствую, что все-таки останусь не совсем прав во мнении  тех,
кто стал бы разбирать это дело без сочувствиЯ ко  мне.  Ќо  Я  уверен  в  ее
сочувствии. Ћна будет судить обо мне даже лучше, чем Я сам. Ђ сам  Я  считаю
себЯ совершенно правым. ’аково мое мнение о  времени,  которое  было  до  ее
сна". ’еперь Я передам вам чувства и намерениЯ, бывшие в нем после того, как
ваш сон раскрыл ему неудовлетворительность отношений между вами и им.
     "џ сказал (слова „митриЯ ‘ергеича), что с первых же ее слов о  страшном
сне Я понЯл неизбежность какого-нибудь эпизода, различного от прежних  наших
отношений. џ ждал, что он будет иметь значительную силу,  потому  что  иначе
было  невозможно  при  энергии  ее  натуры  и  при  тогдашнем  состоЯнии  ее
недовольства,  которое  уж  имело  очень  большую  силу  от  слишком  долгой
затаенности. Ќо все-таки, ожидание представлЯлось мне сначала в самой легкой
и выгодной длЯ менЯ форме. џ рассуждал так: она увлечетсЯ на времЯ страстною
любовью к кому-нибудь; пройдет год-два, и она возвратитсЯ ко  мне;  Я  очень
хороший человек. ансы сойтись с другим таким человеком очень редки (Я прЯмо
говорю о себе, как думаю:  у  менЯ  нет  лицемерной  уловки  уменьшать  свое
достоинство).   “довлетворенное   чувство   любви   утратит   часть    своей
стремительности; она увидит, что,  хотЯ  одна  сторона  ее  натуры  и  менее
удовлетворЯетсЯ жизнью со мною, но что в общей  сложности  жизни  ей  легче,
просторнее жизнь со мною, чем с другим; и все восстановитсЯ  попрежнему.  џ,
наученный опытом, буду внимательнее к ней; она приобретет новое уважение  ко
мне, будет иметь еще больше привЯзанности ко мне, чем  прежде,  и  мы  будем
жить дружнее прежнего.
     Ќо (это вещь, объЯснение которой очень щекотливо длЯ менЯ;  однако  же,
оно должно быть сделано), но как представлЯлась мне  перспектива  того,  что
наши отношениЯ с нею восстановЯтсЯ? ђадовало ли это менЯ? Љонечно. Ќо только
ли радовало? Ќет, это представлЯлось мне и обременением, конечно,  приЯтным,
очень приЯтным, но все-таки обременением. џ очень сильно  люблю  ее  и  буду
ломать себЯ, чтобы лучше приспособитьсЯ к  ней;  это  будет  доставлЯть  мне
удовольствие, но все-таки моЯ жизнь будет стеснена. ’ак представлЯлось  мне,
когда Я успокоилсЯ от первого впечатлениЯ. € Я увидел, что  не  обманывалсЯ.
Ћна дала мне испытать это, когда хотела, чтобы  Я  постаралсЯ  сохранить  ее
любовь. ЊесЯц угождениЯ этому желанию был самым тЯжелым месЯцем моей  жизни.
’ут не было никакого страданиЯ, это выражение нисколько не шло  бы  к  делу,
было бы тут нелепо; со стороны положительных ощущений Я не испытывал ничего,
кроме радости, угождаЯ ей; но мне  было  скучно.  ‚от  тайна  того,  что  ее
попытка удержатьсЯ в любви ко мне осталась неудачна. џ скучал, угождаЯ ей.
     Ќа первый взглЯд может казатьсЯ странно, почему же Я не скучал, отдаваЯ
бесчисленные вечера студентам, длЯ которых, разумеетсЯ,  не  стал  бы  много
беспокоить себЯ, и почему почувствовал очень сильное утомление, когда  отдал
всего лишь несколько вечеров женщине, которую любил  больше,  чем  себЯ,  на
смерть длЯ которой, и не только на смерть, на всЯкое мучение длЯ  которой  Я
был готов? ќто может казатьсЯ странно, но только длЯ того, кто не вникнет  в
сущность моих отношений к  молодежи,  которой  Я  отдавал  столько  времени.
‚о-первых, у менЯ не было никаких личных отношений с этими молодыми  людьми;
когда Я сидел с ними, Я не  чувствовал  перед  собою  людей,  а  видел  лишь
несколько отвлеченных типов, которые обмениваютсЯ мыслЯми; разговоры  мои  с
ними мало отличались от раздумьЯ наедине; тут была занЯта во мне  лишь  одна
сторона человека, та, котораЯ  всех  менее  требует  отдыха,  -  мысль.  ‚се
остальное спало. €  притом  разговор  имел  практическую,  полезную  цель  -
содействие развитию умственной жизни, благородства и энергии в моих  молодых
друзьЯх. ќто был труд; но труд такой легкий, что годилсЯ  на  восстановление
сил, израсходованных  другими  трудами,  не  утомлЯющий,  а  освежающий,  но
все-таки труд; поэтому личность не имела тут требований, которые ставила длЯ
отдыха. ’ут Я искал пользы, а не успокоениЯ; тут Я давал сон  всем  сторонам
моего существа, кроме мысли; а мысль действовала без всЯкой  примеси  личных
отношений к людЯм, с которыми Я говорил, поэтому чувствовала себе  такой  же
простор, как наедине; эти разговоры, можно сказать, и не  выводили  менЯ  из
уединениЯ. ’ут не было ничего сходного с отношениЯми,  в  которых  участвует
весь человек.
     џ знаю, как щекотливо выговорить это слово "скука"; но добросовестность
не позволЯет мне утаить его. „а, при всей моей любви к ней,  Я  почувствовал
облегчение себе, когда потом  убедилсЯ,  что  между  нею  и  мною  не  могут
установитьсЯ отношениЯ, при которых нам было бы удобно  жить  попрежнему.  џ
начал убеждатьсЯ в этом около того же времени, когда она стала замечать, что
угождение ее желанию обременительно длЯ менЯ.  ’огда  будущее  представилось
мне в  новой  форме,  котораЯ  была  приЯтнее  длЯ  менЯ;  увидев,  что  нам
невозможно удержатьсЯ в прежних отношениЯх, Я стал думать, как бы  поскорее,
- опЯть Я должен употребить щекотливое выражение, - думать, как бы  поскорее
отделатьсЯ, отвЯзатьсЯ от положениЯ, которое  было  мне  скучно.  ‚от  тайна
того, что должно было казатьсЯ великодушием  человеку,  который  захотел  бы
ослеплЯтьсЯ признательностью к внешности дела, или не  был  бы  так  близок,
чтобы  рассмотреть  самую  глубину  побуждений.  „а,  мне  просто   хотелось
отделатьсЯ от скучного положениЯ.  Ќе  лицемерствуЯ  отрицанием  хорошего  в
себе, Я не стану отрицать того, что одним из моих мотивов было желание добра
ей. Ќо это был уже  только  второй  мотив,  -  положим,  очень  сильный,  но
все-таки далеко уступавший силою первому, главному, - желанию избавитьсЯ  от
скуки: настоЯщим двигателем было оно. Џод влиЯнием его  Я  стал  внимательно
рассматривать образ ее жизни и легко увидел,  что  в  перемене  ощущений  от
перемены образа жизни главную роль играет поЯвление  и  удаление  Ђлександра
Њатвеича. ќто заставило менЯ думать и о нем: Я понЯл  причину  его  странных
действий, на которые прежде не обращал вниманиЯ,  и  после  того  мои  мысли
получили новый вид, - как Я уже говорил, более приЯтный длЯ  менЯ.  Љогда  Я
увидел, что в ней уж не только одно искание страстной любви, а  уже  и  сама
любовь, только еще не сознаваемаЯ ею, что это чувство обратилось на человека
вполне достойного и вообще  могущего  вполне  заменить  менЯ  ей,  что  этот
человек сам страстно любит ее, - Я чрезвычайно обрадовалсЯ. Џравда, впрочем,
что первое впечатление было  тЯжело:  всЯкаЯ  важнаЯ  перемена  соединена  с
некоторою скорбью. џ видел теперь, что не могу,  по  совести,  считать  себЯ
лицом, необходимым длЯ нее; а ведь Я уже привык к этому и,  надобно  сказать
правду,  это  было  мне  приЯтно;  следовательно,  потерЯ  этого   отношениЯ
необходимо должна была иметь тЯжелую сторону. Ќо она только на первое времЯ,
очень недолго, преобладала  над  другою  стороною,  котораЯ  радовала  менЯ.
’еперь Я был уверен в ее счастье и спокоен за ее судьбу. ќто было источником
большой радости. Ќо напрасно было бы думать, что в этом заключалась  главнаЯ
приЯтность; нет, личное чувство опЯть было  гораздо  важнее:  Я  видел,  что
становлюсь совершенно свободным от принуждениЯ.  Њои  слова  не  имеют  того
смысла, будто  длЯ  менЯ  бессемейнаЯ  жизнь  кажетсЯ  свободнее  или  легче
семейной: нет, если мужу  и  жене  нисколько  не  нужно  стеснЯть  себЯ  длЯ
угождениЯ друг другу, если они довольны друг другом без  всЯких  усилий  над
собою, если они угождают друг другу, вовсе не думаЯ угождать,  то  длЯ  них,
чем теснее отношениЯ между  ними,  тем  легче  и  просторнее  им  обоим.  Ќо
отношение между нею и мною не было таково. Џотому разойтись значило длЯ менЯ
стать свободным.
     €з этого видно, что Я действовал в собственном интересе, когда  решилсЯ
не мешать ее счастью; благороднаЯ сторона была  в  моем  деле,  но  движущею
силою ему служило влечение  собственной  моей  натуры  к  лучшему  длЯ  менЯ
самого. ‚от поэтому-то Я имел силу действовать, могу сказать, -  хорошо:  не
пошатыватьсЯ туда и сюда, не делать лишней суеты: и неприЯтностей другим, не
изменЯть  своей  обЯзанности.  ќто  легко,  когда  обЯзанность  -   влечение
собственной натуры.
     џ уехал в ђЯзань. —ерез несколько времени она вызвала менЯ, говорЯ, что
мое присутствие уже не будет мешать ей. џ увидел, что оно  все-таки  мешает.
‘колько Я могу понЯть, тут были две причины. …й было тЯжело видеть человека,
которому она была слишком много обЯзана, по ее мнению. Ћна ошибалась в этом,
она не была нисколько обЯзана мне, потому что Я  действовал  гораздо  больше
длЯ себЯ, нежели длЯ нее. Ќо ей  представлЯлось  иначе,  и  она  чувствовала
чрезвычайно сильную признательность ко мне. ќто чувство тЯжелое. ‚ нем  есть
приЯтнаЯ сторона, но она имеет верх только тогда, когда чувство  не  слишком
сильно. Љогда оно сильно, оно действительно. „ругаЯ  причина,  -  это  опЯть
несколько щекотливое объЯснение, до надобно  говорить  то,  что  думаешь,  -
другую причину Я нахожу в том,  что  ей  была  неприЯтна  ненормальность  ее
положениЯ в смысле общественных условий; ей было тЯжело то, что  недоставало
со стороны общества формального признаниЯ ее права занимать  это  положение.
€так, Я увидел, что ей было тЯжело мое существование подле нее. џ не  скрою,
что в этом новом открытии была сторона, несравненно более тЯжелаЯ длЯ  менЯ,
чем все чувства, которые испытывал Я в прежних периодах дела. џ  сохранЯл  к
ней очень сильное расположение: мне  хотелось  оставатьсЯ  человеком,  очень
близким к ней. џ надеЯлсЯ, что это так будет. € когда Я увидел, что этого не
должно  быть,  мне  было  очень,  очень  прискорбно.  €  тут  уж   не   было
вознаграждениЯ прискорбию ни в каких личных расчетах; Я  могу  сказать,  что
тут  мое  решение,  мое  последнее  решение  было  принЯто  единственно   по
привЯзанности к ней, только из желаниЯ, чтобы ей было  лучше,  исключительно
по побуждениЯм не своекорыстным. ‡ато никогда мои отношениЯ к ней, и в самое
лучшее свое времЯ, не доставлЯли мне такого внутреннего наслаждениЯ, как эта
решимость.  ’ут  Я  поступал  уже  под  влиЯнием  того,  что  могу   назвать
благородством, вернее сказать, благородным  расчетом,  расчетом,  в  котором
общий закон человеческой природы действует чисто  один,  не  заимствуЯ  себе
подкреплениЯ из индивидуальных особенностей, и тут Я  узнал,  какое  высокое
наслаждение - чувствовать себЯ поступающим, как благородный человек, то есть
так, как следует поступать вообще всЯкому человеку, не €вану,  не  Џетру,  а
всЯкому без различиЯ имен: какое высокое наслаждение чувствовать себЯ просто
человеком, - не €ваном, не Џетром, а человеком, чисто только человеком.  ќто
чувство слишком сильно; обыкновенные натуры, какова моЯ, не  могут  выносить
слишком частого возвышениЯ до этого чувства; но хорошо тому, кому  случалось
иногда испытывать его.
     Ќет надобности объЯснЯть ту сторону моего образа действий, котораЯ была
бы величайшим безрассудством в делах с другими людьми, но  слишком  очевидно
оправдываетсЯ характером лица, которому уступал Я. ‚ то времЯ как Я уезжал в
ђЯ