об угол скамьи и падает). —тоб сто тысЯч чертей побрали того,
кто эту скамью поставил. џ головою прЯмо об угол.
     Ћ н а. Ќичего, ничего, вставай; Я помогу. Ќе Я ли тебе столько раз говорила, что
можно воину иногда повеселитьсЯ и погулЯть по одержании победы, а ты всегда горазд до
начатиЯ сражениЯ. —то?
     Ћ н. Ќу, Я сел. Ђ ты?
     Ћ н а. Љак жестко, ну да так и быть!
     Ћ н. Ќет! хоть Я и кавалерист, однакож знаю, что такое учтивость! Џособи-ка мне
скинуть мундир.
Ћни начали трудитьсЯ в сем деле, которое тем было труднее, что господин драгун
шаталсЯ, однако, наконец, успели. ’ут €ван, дернувши менЯ за руку, легонько свистнул.
Ћ н а. Ђх! что такое? свист?
     Ћ н. Џусть кто хочет свистит! Ѓа, еще свист. Љто тут? выходи! Ќет никого! ќто нам
послышалось. Људа ты? что за дьЯвольщина? только было...
     Ћ н а, ‘с-сс! џ слышу тихие голоса, да и тень вдали видна. Њолчи! бога ради!
Ћ н. Љак? Я? „рагунский полковник? Ћднако и подлинно говорЯт: смотри же, ни
слова!
     ’ут приблизилась еще пара; и по голосам узнали мы ‚олодю и дочь почтенной
госпожи, соседки нашей.
‚ о л о д Я (таща ее). ‘юда, сюда, милаЯ Ќаташа! ‚ сем мрачном гроте воздвигнем мы
олтарь любви.
Ќ а т а ш а. Ѓоже мой! ‚ы менЯ задушите. Џостойте. џ сама пойду. Ђх, как темно!


     ‚ о л о д Я. Ќе бойсЯ! ‘трастный любовник твой с тобою!
     ‚олодЯ в темноте набрел на госпожу генеральшу, котораЯ, испугавшись, бросилась в
сторону и стукнула лбом прЯмо в лоб драгуна. ‘ей заревел, вскочил и, наткнувшись на
‚олодю, сшиб его с ног; а сам, на полете за ним же, уцепилсЯ в волосы честной матери, и.
все растЯнулись на земле! Ќаташа в беспамЯтстве, желаЯ скрытьсЯ, бросилась прЯмо на менЯ
и, ощутЯ существо движущеесЯ, ужаснулась и упала без чувств на катавшихсЯ по земле. Њы
не успели подать ей помощи.
     ’ут-то началась настоЯщаЯ комедиЯ. Љогда все копошились подобно змеЯм, Я,
сострадаЯ о бедной Ќаташе, вскочил, схватил ее за руку и вытащил из круга трех ратоборцев,
которые начали уже свои, действиЯ. „рагун, который был сильнее прочих двух, зажмурЯ
глаза, опускал тЯжелые мышцы свои куда попало. ‚олодЯ, получа две-три изрЯдные
пощечины и несколько тумаков, озлилсЯ и также неробко защищалсЯ. ѓоспожа генеральша
давно бы встала, но, по несчастию, так запуталась за шпоры драгунские, что никак не могла
того сделать: ‚олодЯ и госпожа, видЯ, что нет сил терпеть более, прибегли к последнему
средству слабых, то есть кричать что есть силы и просить помощи.
     €ван, который до сего был без дела, желаЯ унЯть бунт каким бы то ни было образом,
встал на диван, чтобы голос его казалсЯ снисходЯщим свыше, произнес громким голосом:
     -- Џерестаньте! Ђз бо глаголю вам! -- “жас напал на ратующих. џзыки побежденных
и руки победителЯ окостенели. €ван, чтоб больше оглушить их, продолжал:
     -- •ощу -- да кийждо из вас восстанет в безмолвии и отойдет восвоЯси.
     Ћни, может быть, бы то и учинили, как вдруг на углу беседки показались люди с
факелами и свечами и мгновенно предстали на место сражениЯ. ѓраф ‚ладимир,
окруженный толпою гостей, осматривал с удивлением предметы; а сопровождавший его
старик с обнаженною шпагою говорил:


     -- Ќе опасайтесь, граф, ничего; Я с вами! Ћ! и не таких врагов укрощал Я! -- Ќо когда
осмотрел он пристальнее всех нас, задрожал, побледнел и произнес со стоном: -- Ѓоже мой!
†ена, дочь -- и в каком состоЯнии! —то это значит?
     € в самом деле было чему подивитьсЯ.  ѓоспожа была растрепана, с растерзанным
подолом, выпачканным об ваксенные сапоги драгунские; а по обе стороны носа были
выведены усы от нафабренных усов драгунских. „очь ее была веЯ тоже в беспорЯдке. ‚олодЯ
походил на чертенка; а драгун на самого сатану.
-- —то это значит? -- спросил граф ‚ладимир у €вана, все еще стоЯщего на скамье в
ораторском положении, и сей отвечал ему:
     -- ‘просите эту барыню! ‚сю комедию сию сочинила она и видела ее от начала до
конца. Ћна приказала дочке своей оказать милость твоему ‚олоде, а сама длЯ оказаниЯ такой
же милости сему господину полковнику очутилась здесь; не знаЯ последнего, ‚олодЯ привел
сюда же и свою любезную, -- это начало, а конец...
     -- Ђ конец Я сам понимаю, -- вскричал с Яростию муж и устремилсЯ к драгуну,
который, схватЯ его за руку, сказал холодно:
     -- Џостойте, господин генерал, и выслушайте! Њожет быть, вы теперь что-нибудь
обидное думаете насчет чести моей и супруги вашей? ’ак знайте, что ошибаетесь! ’ретий
день уже, как Я беспрерывно пьЯн; а пьЯный да старый неопасны в таком случае! €з сего вы
должны заключить, что теперь уже третий день, как супруга ваша не нарушала должной к
вам верности. ЉлЯнусь в том честию драгунского полковника; а если вы не верите, спросите
у своей супруги, -- она поклЯнетсЯ вам даже честию армейской генеральши.


     Ќе слушаЯ ответу, взЯл он подмышку мундир и оставил всех оторопелых. ‚олодЯ
скрылсЯ за ним, там генеральша, и печальный муж, взЯв дочь за руку, повел в покои, говорЯ:
     -- Ќа что мне чины, на что мне богатство, когда Я столько злополучен!
     €ван, слезши с своей кафедры, подошел к графу и сказал дружески:
     -- ‘лышал ли ты, ‚ладимир, последние слова бедного мужа и отца? Љогда чины и
богатство не делают людей счастливыми, на что же искать их мне и другим мне подобным,
которые и без них столько довольны, следовательно столько счастливы, сколь можно быть
на земле?
     ‚место ответа граф, пожав у €вана руку, сказал:
     -- Џрощай, доброй ночи. Џоутру увидимсЯ. Њое присутствие нужно теперь в доме!
Њы расстались и пошли с €ваном в нашу хижину.


        ѓлава XIII. „‚Ђ  ‘“„Ђ


     …два Я проснулсЯ рано поутру, €ван, вошед в почивальный мой чулан, сказал:
     -- Џора быть готову. Љто собираетсЯ в дальнюю дорогу, не должен ждать
восхождениЯ солнца. Њы идем вместе. Њежду тем как Я получу на письмецо мое к
‚ладимиру ответ, ты оденешьсЯ.
     ‚ самом деле, когда Я вошел в хижину, нашел там нашего мальчика и €вана,
читающего ответ. Џо прочтении развернул он узел и, отбираЯ некоторые вещи, говорил:
     -- ‘пасибо! ‚от рубашка, два платка, новаЯ псалтырь в шестнадцатую долю. ќто
вещи нужные в дороге. Ќо это что за сверток? -- Ћн развернул и высыпал на стол горсть
полуимпериалов. -- Ѓа, ба! на что мне столько этой дрЯни! Ћн, отсчитав четыре монеты,
сказал мальчику:


     -- Џрочие отнести назад. Ќо постой, постой! џ и забыл, что сбираюсь в путь не один.
ѓаврило! может быть, тебе нужнее будут деньги, так возьми к себе остальные!
     Њне подлинно горестно было смотреть, как он столько золота отдавал назад. €так, не
заставлЯЯ себЯ просить вторично, а особливо €вана, который никогда не прашивал, Я начал в
карман укладывать золото, проговорив ему, что Я имею домик на родине, а потому надобно
обзавестись хозЯйством. џ успел отчасти узнать нрав его и нимало не благодарил, боЯсь,
чтобы он не отнЯл данного. ‚звалЯ на плечи свои ноши, в коих сверх всего нужного
помещено было довольно съестного и баклага с вином, мы пустились в путь.
     ‘олнце румЯное показалось на небе безоблачном. †аворонки парили в воздухе,
коноплЯнки прыгали по бокам дороги. ‚се свидетельствовало радость и наслаждение.
‚еселаЯ стрекоза чирикала в траве, и трудолюбивый муравей выползал из норки на дневную
работу. ‚скоре показались землепашцы с женами и детьми. Љто вооружен был серпом, кто
-- косою, кто -- граблЯми и вилами. ‚еселые песни их были издалека слышны, которые,
мешаЯсь с пением птиц, журчанием насекомых, шепотом трав, цветов и листьев древесных,
составлЯли гармонию гораздо длЯ менЯ, а особливо длЯ €вана, приЯтнейшую, чем вчерашнЯЯ
графскаЯ музыка. Ѓудучи в восхищении, мы шли бодро и не чувствуЯ усталости до тех пор,
как солнце подошло к средней точке своего течениЯ и пот показалсЯ на лбах наших. €ван,
оборотЯсь ко мне, сказал: "‚идишь ли, как все твари божий в природе постигают
употребление своего времени! Ћни знают, когда веселитьсЯ, когда покоитьсЯ. Ќе слышно
более жаворонка, не видно коноплЯнки, -- все отдыхает, отдохнем же и мы".
     ‘воротЯ с дороги, вошли мы в березовый леснЯк, поели взЯтой с собой провизии,
выпили по глотку вина и покойно разлеглись на траве. €ван сказал: "Ћтдыхать не всегда
значит то же, что спать, Ѓуде тебе хочетсЯ, Я могу теперь пересказать кое-что о себе. —его не
успею, кончу дорогою, нам должно быть к ночи в Љиеве, а остаетсЯ верст тридцать".
     џ изъЯвил ему благодарность за доверие, и он начал следующее:
     -- џ родилсЯ в малороссийской “краине от дворЯнской фамилии и по окончании
первого домашнего ученьЯ послан был в Љиевскую академию; воспитываЯсь несколько лет,
быв не без дарований, Я порЯдочно разумел уже латинский и польский Языки, а со временем
стал быть отличаем в философии и богословии. Љогда достиг Я двадцатилетнего возраста, то
слава обо мне гремела по всему Љиеву. ‘ледуЯ давнишнему обычаю, там введенному и
который, может быть, и доныне соблюдаетсЯ, в праздничные и воскресные  дни говорил Я в
церкви проповеди с кафедры и приводил в восхищение тамошних именитых граждан и
гражданок. Ќичто менЯ так не прославило, как две проповеди, замысловатейшие из всех
бывших и возможных. ‘ледствиЯ велеречиЯ моего были удивительны. ‚ том же месЯце три
именитые гражданки, девицы, стенЯ под тЯжестию кулаков родительских, вопиЯли, что и
сами не знают, отчего чрева их воздымались; и пЯть воров, ведомые на площадь длЯ
выполнениЯ приговора над их спинами, говорили смиренно при стекшемсЯ народе: "ЏомЯни
мЯ, господи, егда приидеши во царствии твоем". •отЯ был Я и учим наукам и во всем
руководствуем монахами, однако никогда не мог привыкнуть к их образу жизни. ‘колько
праведные отцы ни уговаривали менЯ вступить к ним в собратий, Я никак не склонилсЯ и по
случаю болезни моих родителей оставил ученость и ученых, богословие. и богословов и
отправилсЯ в деревню. “мирающий отец мой сказал мне: "€ван! ‚ыслушай последние слова
мои, и буди благословение мое с тобою! Ѓудь всегда справедлив и нелицемерен. Ќе надейсЯ
на кнЯзи и на сыны человеческие. ‹юби простоту и убегай суетности. Ќе отЯгощай низших
тебе,-- ибо они братиЯ твои!"
     џ поклЯлсЯ в душе исполнить сие завещание. Џо нем осталсЯ Я наследником нового
дома с прекрасным садом, прудами, пашнЯми и притом двухсот творений, называемых
крепостными, не включаЯ быков, коров, овец и бесчисленного множества кур и гусей.
     ђазмышлЯЯ долго и притом по всем правилам логики, заключил Я, что и крепостной
человек есть точно человек мне подобный, имеет все преимущества души и тела, точно как и


     Я пред другими животными, а потому бессмертную душу и свободную волю. Џосему
казалось мне, что стеснЯть последнюю -- значит оскорблЯть первую и тем противитьсЯ
высокому создателю той и другой. Ћсновавшись на таких глубокомысленных началах, хотел
Я исправить прежнюю несправедливость предков моих и в первый праздник сказал
превитиеватую проповедь собравшемусЯ народу, в которой, объЯснив им право их и
преимущества, Яко таких же человеков, просил не отЯгчать себЯ лишним повиновением моим
прихотЯм и, буде Я приказывать стану что-либо недостойное человека, всегда напоминать
мне, что они такие же чада господни.
     ђечь сиЯ имела больше следствиЯ, нежели прежние в Љиеве. Ќарод провожал менЯ, до
дому с радостными восклицаниЯми и благословениЯми, называЯ отцом и благодетелем. „ень
проводил Я в  упоении радости, а сон представлЯл мне лестные картины слыть
благотворителем человеков.
     ЊесЯц и другой, прошли довольно сносно, хотЯ день ото днЯ замечал Я более
перемены в моем доме и деревне и, к несчастию, перемены к худшему. ‘амые воздержные
поклонники шинкам и дверЯм вдовьих изб стали посещать оные, прежде скрытно, а потом и
Явно. ќти два начала, пустив глубоко корни, произрастили таковые же отрасли. Ѓесчинство,
похабство, леность и вообще разврат воцарились в сельце моем. џ говорил еще несколько
проповедей, доказываЯ, что хотЯ человек и одарен свободною волею, но что воле этой
предписаны границы; однако удачи было мало: мужики, слыша, что Я настраиваю пение свое
на другой лад, уходили в начале проповеди из церкви прЯмо в шинок, напивались, дрались,
мирились, опЯть напивались и опЯть дрались. ‚о всем селении не было ни одно" взрослой
девки, которой бы имЯ не было опЯтнано и котораЯ стыдилась бы того, не было отца
семейства, который бы об нем пексЯ; не было мужа и жены, которые бы во что-нибудь
ставили взаимную верность. € такого-то добра натворил Я премудрыми проповедЯми в
течение двух с небольшим годов.


     Ћдно обстоЯтельство несколько сделало перемены. Ќарод, собравшись на
перекрестке, повздорил с десЯтским и поколотил его. Ћбиженный бросилсЯ к тестю своему,
сотскому, и требовал мщениЯ. ‘отский, покачав головою, отвечал: "—то ж делать, мы все
равны!" Ќедовольный десЯтский плюнул ему в глаза и побежал к старосте, который на ту
пору угощал какую-то вдову и, следовательно, занЯвшись другим делом, не вошел в
разбирательство и вытолкал челобитчика в шею. ‘ей собрал партию молодых людей,
пришел в дом старосты, вытащил на двор, поколотил весьма неумеренно, и после все пошли,
распеваЯ казацкие песни. ’аким образом началсЯ бунт, стоивший моим подданным много
крови, волос, зубов, синЯков, рогов и проч. •отЯ видел Я, что, монархию свою превратЯ в
анархию, совершенно ослабил пружины, которыми укрощаетсЯ неистовство ЯрЯщейсЯ черни,
однако, ревнуЯ о спасении стремЯщихсЯ в погибель, Я вмешалсЯ в толпу и возгласил:
"‚ыслушайте менЯ!" -- "Љого? тебЯ? -- закричали все, -- ты-то и зачинщик всему злу!" ‘
сими словами посыпались на менЯ палочные удары, провожавшие до самого дома, где
заперсЯ Я и поставил стражу из дворовых людей, которые на сей раз. из прихоти взЯли мою
сторону. „ело такого рода не могло остатьсЯ в тайне. Ћно, переходЯ от одного к другому,
дошло до воеводы; сделано исследование, и вскоре после оного ЯвилсЯ ко мне дьЯк с
воинскою командою.
     -- ѓосударь мой, -- сказал он, вошед ко мне, -- радуйтесь, дело ваше решено, и по
определению канцелЯрии над вами, так как неспособны управлЯть своим имением,
поставлены опекуны, люди честные, добросовестные, именно -- Я и...
     -- Ћпекуны? -- вскричал Я, -- надо мною?
     -- ’ак, -- отвечал он, -- но не над особою вашею, а над имением!
     -- Њне его не надобно, -- сказал Я, и от всего отступаюсь. Ћставьте менЯ в покое и на
своей воле; а с имением делайте что хотите, Я уступаю его тому, кто первый захочет взЯть на
себЯ тЯжкую сию обузу.
     -- ѓосподи боже! -- сказал тихонько дьЯк. -- ‚ы судите здраво, как редкий воевода;
но по силе установлений вы не имеете права никому передать своего имениЯ, -- оно родовое.
Ђ разве посредством продажи,-- то дело другое. € то правда, крестьЯне незавидные,
пьЯницы и воры, однако Я найду совестного купца, который даст вам хорошую цену, и
притом наличною монетою, а не обЯзательствами, по которым редко сполна получить
удастсЯ; и такового купца вы видите пред собою.
     —то долго говорить! Њы скоро сладили; Я продал село за две тысЯчи серебрЯных
рублей и оставил его, вздыхаЯ от глубины сердца, что, желаЯ сделать добро людЯм, наделал
столько зла. „ьЯк, как Я слышал после, тут же пересек всех, правых и виновных, не оставлЯл
деревню посещать чаще, всЯкий раз сдирал кожи с крестьЯн и чрез два года сделал их попрежнему трудолюбивыми и трезвыми крестьЯнами. "Ѓоже мой, -- говорил Я, -- неужели
такова натура человека, что одним игом гнетущим можно заставить его идти прЯмою
дорогою! Ќеужели без узды всегда будет он вскарабкиватьсЯ на утесистые горы, дабы оттуда
тем стремительнее ниспасть в пропасть?"
‘быв так выгодно достоЯние предков моих, размышлЯл Я, что должен начать в новом
своем состоЯнии? ѓоворили мне, что столицы суть источники счастиЯ, но не скрывали и
того, что длЯ достижениЯ оного надобно уметь кланЯтьсЯ, ползать, пресмыкатьсЯ. ќто
совершенно мне не нравилось, и Я поклЯлсЯ остатьсЯ навсегда тем, чем произвела менЯ
высочайшаЯ мудрость, то есть свободным человеком. Џосему решилсЯ Я посетить опЯть Љиев
и, нанЯвши •арька1- с телегою и лошадью, выехал из деревни. •арько был седой старик и
считалсЯ самым честным человеком во всем околотке; а потому Я во времЯ дороги рассуждал
с ним с братскою доверенностию и уважением.

     __________________________
     1 Њалороссийское название •аритона.

     Ќа третий день нашего пути, когда солнце приближалось к полудню и мы с •арьком,
-остановЯсь близ дороги в дубовом леске, пообедали, Я лег у корнЯ на траве и крепко заснул.
ЏробудЯсь, как ни старалсЯ привстать, но не мог; а •арько, поглЯдываЯ на менЯ с улыбкою,
сокрушал своими челюстЯми окорок ветчины.
-- —то это значит, -- вскричал Я, -- что не могу встать?
Ћ н.  Џотому, что ты плотно привЯзан к дубу!
     џ. Љто же привЯзал менЯ?
     Ћ н. џ!
     џ. ‡ачем?
Ћ н. —тобы мне уехать с твоими деньгами!
     џ. ЏроклЯтое серебро! но Я тебе добровольно отдаю все, только освободи менЯ!
     Ћ н. џ уж сед, а ты хочешь обмануть менЯ. Ќет, дружок, менЯ не проведет и жид.
Џусти только тебЯ, так менЯ же свЯжешь, да еще и в суд отвезешь! Ќет! оставайсЯ с богом;
он пошлет к тебе человека, который освободит тебЯ из неволи.
‘тарый сей бездельник снЯл передо мною шлЯпу, начал кланЯтьсЯ, подражаЯ
деревенским боЯрам, сел в телегу и поехал. Ќо не успел проехать пЯти сажен, остановилсЯ,
опрометью соскочил, и на лице его изобразилсЯ страх. ‚ скором времени наскакало к нам
человек около полсотни конных, с длинными копьЯми, длинными карабинами и
предлинными усами. џ и сам не знал, что об них думать?
     Љогда герои спешились и нас, окружили, то малорослый человек, весь обвешанный
кинжалами и пистолетами и отличный по красному кафтану, спросил у •арька:
     -- Љто ты, откуда и куда?
-- Њилостивые государи, -- отвечал старик,-- Я простой крестьЯнин и нарЯжен
отвезти в город сего человека, который, к несчастию, сошел с ума и непомерно зол. „лЯ того
Я его и...
     -- „лЯ того-то надобно и освободить его, -- сказал грозно предводитель. -- „обрые,
мЯгкие люди ни к чему не годны на этом свете, где все забыто, честь, совесть, правда!
ЊенЯ отвЯзали; и когда заставили сказать о себе истину, то Я без всЯкой утайки
объЯвил обо всем. Њалорослый герой показал грозный вид. ѓлаза его горели огнем гнева и
мщениЯ, и каждый волос на усах его шевелилсЯ. Ќаконец, сказал он толпе окружающих его:
     -- ЃратьЯ и товарищи! Њы клЯлись взаимною верностию и правосудием неба быть
верны и правосудны. „умали ли мы, что сегодни будем исполнителЯми свЯщенной воли
вышнего!
     Џосле сего приступили к •арьку с вопросами: и оказали себЯ не менее искусными в
разведывании правды, как самые опытные приставы тайной канцелЯрии.
     Ћн повинилсЯ и, повалЯсь в ноги пред старшиною, просил помилованиЯ.
     Џосле некоторого молчаниЯ старшина, опершись на ружье свое, произнес следующее
решение:
     -- ‡нал Я и уверилсЯ, что многие богатые люди, избалованные счастием, исполнены
лжи, коварств, наглостей и всЯкого рода несправедливостей; знал Я, что они попирают
законы или обращают их только к погибели нижней части народа; знал Я, что они облиты
были потом, кровию и слезами несчастных, -- все сие знал Я и восхотел быть судьею по
праву, данному мне природою, по праву сильного! Ќо никогда не воображал, что и сиЯ
низкаЯ часть народа, забыв закон божий и царский, может быть столько же злобна и
несправедлива, как и часть ее угнетающаЯ. Џреступление старого плута сего Явно, да будет и
суд над ним и осуждение наше также Явны. Џовесьте его на суку древесном.
     ЌесмотрЯ на мои просьбы, несмотрЯ на вопли и рыданиЯ •арьковы, он исправно был
повешен и скоро предал грешную душу свою кому принадлежать должна по смерти. Џосле
чего начальник судей сих сказал мне:
     -- ’ы ступай своею дорогою, деньги твоЯ с тобою. ‚добавок выслушай наставление:
никогда не вверЯйсЯ человеку, который ниже тебЯ в чем бы то. ни было, ибо зависть и
корыстолюбие всегдашние спутницы нашей жизни. ЋстерегайсЯ людей более, нежели
медведей, -- и поверь в том мне, ѓаркуше, славному атаману сих храбрых витЯзей!
     ’ут все сели на лошадей и ускакали.
     џ не мог собратьсЯ с духом, узнав имЯ страшного судии •арькова. ’о был
знаменитый разбойник с многочисленною шайкою, который сделалсЯ ужасом целого округа.
Ћсобенно свирепствовал он противу дворЯнства. ‡лодейства его превышают вероЯтие; и
бедные дворЯне, от рук его пострадавшие, едва ли не были бы во свЯтых, если бы не прошла
на то мода. Ќо при всем том, он был самым праведным судиею между мною и •арьком.
     џ не смел и прикоснутьсЯ к висельнику, а потому, севши в телегу, поехал; но и Я
также не отъехал двадцати шагов, как увидел скачущую прЯмо на менЯ команду. Џо
приказанию начальника Я остановилсЯ и на первый вопрос: встретил ли ѓаркушу, отвечал:
"„а!" ЊенЯ осмотрели и при виде серебрЯных денег все вскрикнули радостно: "Ђга! ќто из
шайки его!" Љогда Я собиралсЯ рассказать им похождение свое, то новые герои не были так
терпеливы, как прежние. Ђ увидЯ висЯщий труп •арька, поднЯли вопль и мгновенно решили,
что Я -- вор и разбойник; что Я задавил крестьЯнина, чтоб воспользоватьсЯ его деньгами, и
проч. и проч. —то могли подействовать мои уверениЯ в противном? ЊенЯ вновь свЯзали,
положили на телегу вместе с •арьком -- и повезли в город с таким хвастливым торжеством,
как будто бы пленили самого разбойничьего атамана.
     Ќе буду говорить о тюрьме, куда менЯ в городе посадили; ни о пЯти месЯцах,
употребленных судом на отыскание заблудшей истины. „овольно, что менЯ выпустили идти,
куда господь управит стопы мои, нага и нища, как вышел Я из первоначальной темницы,
утробы матери моей.
     ‚ышед из города, с должным благоговением предал Я анафеме и серебро и горЯчих
его любителей и поклЯлсЯ никогда не иметь его более, сколько необходимо на продовольствие одного днЯ. „о Љиева шел Я, как древний патриарх -- если чувствовал голод,
входил в первую избу и спрашивал хлеба. Ѓуде мне отказывали, что, однакоже, было не
более двух раз, Я входил в другую и получал желаемое. „остигши Љиева, колыбели моей
учености, ЯвилсЯ к знакомым монахам и мирЯнам, рассказал свои приключениЯ и возбудил в
последних сожаление, в первых громкий хохот. Ћднакож и сии, насмеЯвшись довольно
простоте моей, дали мне место службы -- быть учителем моральной философии при
тамошней академии, и Я охотно принЯл звание педагога.


        ѓлава XIV. Ћ‘ЋЃЌџЉ


     ЏринЯв на себЯ свЯщенную обЯзанность преподавать молодым людЯм правила жизни,
дабы соделать их сколько можно благополучными, вместе с тем принЯл Я намерение
совершенно отличное, нежели какое имеют прочие учители; именно: толкуЯ с кафедры о
кротости, воздержании и правосудии, Я поклЯлсЯ быть во всю жизнь и кротким, и
воздержанным, и правосудным; и притом не только на словах, но и на деле. ’аковое
поведение не могло остатьсЯ незамеченным, и Я повсюду прослыл ЋсобнЯком и под сим
именем стал известным повсюду. —тобы речи мои были разительнее и правила, так сказать,
очевиднее, Я старалсЯ подкреплЯть оные примерами, и не по обыкновению какими нибудь
отдаленными, но, напротив, самыми близкими и в глазах свершившимисЯ. ’ак, например,
однажды говорил Я: "‡наете ли, что войсковой атаман и бунчуковый товарищ1 сидЯт теперь в
тюрьме? Ђ за что? ‡а то, что они, сошедшись вместе у вдовой шинкарки, понагрузились
волошским, поссорились, подрались, а после совокупно поколотили городскую полицию
прибежавшую разнЯть их. —то сему причиною? Џлотоугодие, пьЯнство, гордость!"

     _____________________
     1 Џрежние чины в Њалороссии.

     ‚ другой раз просили менЯ сказать надгробную речь над телом тамошнего войта, или
градоначальника; Я начал так: "‘е предлежит пред очами вашими по телу старец, а по духу
младенец, по уму хуже всЯкого животного! —то означает толщина необъЯтного чрева его!
Ќеужели воздержание? Ћбрюзглые ланиты его?" „альше не дали мне витийствовать и прЯмо
из церкви повели в покаЯнную, где и просидел Я три дни на хлебе и воде; ибо войт был
родной брат настоЯтелЯ. ‘ие, однако, не уменьшило моей ревности к справедливости, и
слава обо мне разнеслась повсюду. Ќе понимаю, каким образом, только получил Я из
Џетербурга офицерский чин и противу воли прицепил шпагу. ‚ тот же самый день, когда
шел Я с учительскою важностию по мостику чрез небольшой ручей, шпага моЯ попала меж
ног, Я оступилсЯ и полетел стремглав в воду. "ЏроклЯтаЯ выдумка! -- говорил Я, вылезаЯ на
грЯзный берег. -- Ќа. кой черт шпага человеку не военному и во времЯ мирное?" џ оторвал
ее, бросил в ручей и положил не надевать более и не вспоминать о своем офицерстве;
мальчики с сильным криком провожали менЯ до самой квартиры.
     Џроведши несколько лет в сей должности и времЯ от времени утверждаЯсь в своих
правилах, хотЯ и совершенно спокоен был в своей совести, однако узнал, что противу менЯ
весь монастырь и академиЯ взбунтовались. Ќе было ни одного днЯ, в который бы Я не
чувствовал озлоблений. ЏроходЯ оградою, Я нередко получал в спину удар камнЯ, пущенного
невидимою рукою. Ќаученные ребЯта не переставали гонЯтьсЯ за мною, аукаЯ и крича всЯкие
непотребства. Љто из них отличалсЯ дерзостию, получал в награждение от гонителей моих
какой-нибудь детский подарок, соразмерный отваге. џ видел, откуда все это происходило, и,
нимало не смущаЯсь, продолжал свои наставлениЯ и примеры. ‘ам ректор иногда увещевал
менЯ быть снисходительнее как к собратий, так и прочим людЯм. Ќо Я уверЯл его, что
выставлЯемые мною примеры имеют удивительное действие на слушающих и продолжал
держатьсЯ своих правил. ќто, однако, не прошло даром. “знал Я от одного из учеников, что
первостатейный член ратуши, человек пожилой и семьЯнистый, пробыв в Њоскве месЯца с
два за нужными покупками, возвратилсЯ домой с заморскими гостинцами сахаром, кофеем,
ванилью и такою хворостью, котораЯ в то времЯ ужасала и самых молодых людей. џ не
упустил сего случаЯ употребить в наставление юношеству и в первый случай сказал в классе:
"‹ицемерие есть порок важный, и употреблЯющий оное увеселЯет собою демонов.
Ќапример: кто бы подумал, что ратман наш не есть праведный старец? Ќе он ли, стоЯ на
молитве, тЯжко вздыхаЯ, ударЯет себЯ в перси и устремлЯет очи горе; ан все выходит обман".
’ут рассказал Я обо всем подробно, увещеваЯ юношей остерегатьсЯ всех искушений,
могущих ввести их в пагубу. Ћдин молодой мой слушатель, который был племЯнник богатой
гражданки, кумы ратмана, донес о сем своей тетушке, котораЯ, отчего-то взбесЯсь,
прибежала к его чести, влепила несколько пощечин, вырвала клок волос и, уходЯ, сказала
оторопевшему старцу: "‚от тебе, бездельник! —тоб нога твоЯ не была у менЯ в доме! Ѓыло
бы тебе, вору, известно, что Я сегоднЯ же посылаю за бургомистром, который так давно
привЯзан ко мне. —ерт с тобою, разбойником!"
     ‘коро узнал ратман, отчего взЯлась сиЯ бурЯ, и Я немедленно был позван. ѓлаза его
пылали Яростию, и он дрожащими устами выговорил:
     -- Љак дерзнул ты, проклЯтый человек рассказать обо мне столько поносного, -- и
при всей шкоде?
     џ. ‚едь это правда!
     Ћ н. Ћ душегубец! € теперь ты то же повторЯешь и в моем присутствии?
     џ. € готов повторить пред целым светом, зачем ты такой мерзавец!
     Ћ н. Џраведное небо, и вы, свЯтые угодники! ‚идано ли где подобного нечестивца?
     џ. Џодобного тебе! ’ы -- фарисей лицемерный, одно говоришь, а другое делаешь!
     Ћ н. Џрости, господи, рабу твоему!
‘ сим словом начал он крестить менЯ своею тростью. џ крайне был поражен, однако
не лишилсЯ присутствиЯ духа. Ќе видЯ подле себЯ вблизи ничего, кроме кожаного чубука от
трубки, схватил его и начал помахивать направо и налево со всею силою, вверенною мне
промыслом. џрость с обеих сторон возрастала. ‚идЯ оба, что трость и чубук худо
пронимают, он схватил менЯ за косу, а Я его, -- как он ходил по-польски, -- за усы. Љартина
достойнаЯ кисти ђафаэлЯ! Ќаконец, мы от избытка мужества оба поднЯли ужасный вопль, на
который сбежались его люди и по всей справедливости пленили менЯ и представили пред
начальство, где ратман задорно объЯвил, что если менЯ не накажут келейно, то предан буду
публичному суду и наказанию. ЌастоЯтель наш признал слова его разумными и со всею
братнею единогласно осудил на домашнее покаЯние. ‚ монастырской тюрьме просидел Я
более двух месЯцев в крайнем умерщвлении плоти. Џоутру и ввечеру приходили ко мне


     четыре монаха, ставили на стол хлеб и воду, -после, разложа на полу, отсчитывали полсотни
ударов воловьими жилами. Ћни тем ревностнее исправлЯли сию должность, что не было ни
одного, которого бы не приводил Я в пример в своих уроках, но, к несчастию, не при
описании добродетелей. Ќаконец, менЯ вывели на свет и, проводЯ полновесными ударами до
ворот, увещевали с братскою любовию быть впредь скромнее и не клеветать на честных
людей.


     ‘лух  о сем происшествии разнессЯ   по   всему   городу. ‚се любопытствовали менЯ
видеть, и одни сожалели, другие смеЯлись, третьи ругали. ел ли Я по улице, стоЯл ли в
церкви, -- везде слышал: "‚от, вот ЋсобнЯк! Ђх, какой же он    жалкий;  ах, какой смешной;
ах, какой бездельник и с рожи!" €з числа первых, то есть жалеющих, нашелсЯ один, который
предложил мне, не хочу ли Я быть учителем сына его? Џолуча согласие, отправилсЯ со мною
в деревню, где должны были начатьсЯ вновь мои   витийства. “ченик мой был довольно
изрЯдный мальчик, и зато отец столько странен, что Я и не слыхивал о подобном, хотЯ от
всех почитаем был за умного и доброго, ибо имел довольный достаток и посредством
лошадей, карет, колЯсок, табакерок и часов времЯ от времени получал чины и в приезд мой
был уже подполковник. Џоутру рано садилсЯ он на софу, курил трубку и глЯдел в книгу.
Џотом самым тихим. голосом  произносил:   "Њальчик!"   ќто  повторЯл  раз   пЯть, шесть и,
видЯ, что никто нейдет, вскакивал как бешеный, топал ногами и кричал:  "‹юди, люди!"
Ѓедные люди   на вопль сей сбегались со всех сторон, и он спрашивал: "Љак ты, Џетр,
осмелилсЯ не слушать своего господина и не идти, когда  зовут тебЯ?"  Ќе слушаЯ
извинений   Џетровых,   он кричит:  "€ван! ударь мошенника Џетра!"   €   когда   Џетр
получал удар и другой, господин приказывал остановитьсЯ и грозно спрашивал у €вана:
"Љак смел   ты   так   больно дратьсЯ?"  Џосле сего приказывал Џетру отметить за себЯ и бить
€вана, ”оме ‘идора, Ђрхипу ‚ласа и так далее; тут начиналось кровопролитное  побоище,
причем  не запрещалось слугам произносить всЯкие ругательства, в таких случаЯх
бывающие. ЏовеселЯсь сим зрелищем и нахохотавшись досыта, господин приказывал
унЯтьсЯ и каждому вы пить по стакану вина. €з сего можно заключить и о про чих поступках
моего хозЯина и что мне в доме его не так-то было приЯтно. ‡а всЯкую безделицу грыз он
голову жене и лез дратьсЯ, или по крайней мере пугал тем ее; она же, знаЯ его обычай,
хватала в руки что попадалось, кидала в мужа, и он на том же месте падал на пол и
притворЯлсЯ мертвым. Џролежа минут пЯть, поднимал голову и спрашивал у предстоЯщих
слуг: идет ли у него кровь? ‘о храни боже отвечать нет; и потому те всегда говорили: "€дет,
сударь!" -- "Њного ли?" -- "Ћчень много!" -- "„а жив ли Я?" -- "Ќет, сударь, вы умерли!"
Џосле сего он жалобным голосом произносил: "‚от видишь, ЂвдотьЯ, ты


     менЯ убила! Ѓог тебе судьЯ!" Џролежав несколько, вставал спокойно и принималсЯ за другие
дурачества.
     “ него часто баливали зубы, и тогда худо, кто его рассердит. Џервое дело его --
прикажет поставить пред образом множество свеч и, ставши пред ним на колени, самым
сокрушенным голосом просил унЯть боль; когда же не чувствует облегчениЯ, встает,
выправлЯетсЯ и сердито произносит: "Љак? ты не пособлЯешь? ‡а что же ставлю Я тебе
свечи? ‹юди! ‘нимите все, нет ни копеечной!" ‚олю его исполнЯли, и он отходил спокойно.
“ такого безумного не мог Я пробыть долго. Ћднажды он, лежа на полу, спросил менЯ:
"Џравда ли, что жена менЯ убила?" -- "„авно бы пора, -- отвечал Я, -- послать к черту
такого сумасброда!" -- "Љак? что?" -- "’ак, что ты всем здесь надоел своими безумствами".
-- "Ђхти! люди!"
     ‹юди сбежались; и он с важным видом уверЯл их, что Я готовилсЯ его убить и что
хотЯ бы следовало отослать менЯ в суд, но он того не хочет, а велит выгнать менЯ из дому и
выкинуть чемоданчик в окно. ‚се было исполнено, и Я вышел, благодарЯ бога, что так легко
разделалсЯ с бешеным. Њне впало на ум, что невдалеке живет одна пожилаЯ помещицавдова, имеющаЯ взрослых детей, итак, Я по шел к ней в деревню предложить свои услуги.
ђассказав ей причину выхода моего из дому прежнего, привел в великий смех, и она сказала:
"‚ы хорошо сделали, что оста вили такого шута. “ менЯ вам будет веселее; и Я наперед
скажу, что не люблю ни в чем принуждениЯ и зато ни в чем другим не препЯтствую; всЯкий
живи себе как хочешь". џ похвалил образ ее мыслей и осталсЯ быть ментором
двадцатилетнему ее сыну, восемнадцатилетней дочери и такой же племЯннице.
     ’еперь Я коротенько расскажу тебе о новых странностЯх, которые увидел Я в сем
доме: они так необычайны, что не всЯкий и согласитсЯ поверить; по крайней мере по верь ты
мне, как такому человеку, который страстно любит правду, терпел за нее неприЯтности, но
никогда в том не раскаивалсЯ.
     Ћколо недели провел Я в доме, занимаЯсь преподаванием уроков, и заметил, что в
оном господствовал величайший беспорЯдок. ‘луги братались с господами, и господа совершенно умертвили стыд, совесть, благопристойность. џ не мог стерпеть, чтоб по
обыкновению не сказать доброй проповеди и не выставить примеров из них же самих. Њать,
тут же случившаЯсЯ и наполненнаЯ вдохновением Ѓахуса, сказала мне, смеючись: "џ и не
думала, чтоб ты был такой свЯтоша! Њы все знаем, что жизнь однажды дана человеку, зачем
же изнурЯть себЯ принуждением? Ѓез всЯких обинЯков скажу тебе, что Я считаю за
удовольствие хорошо съесть, хорошо выпить -- и после отдохнуть!"  Ћна насказала мне
столько диковинного, столько отвратительного и так открыто, без малейшего угрызениЯ
совести, о правилах, употреблЯемых как ею, так и детьми ее в жизни, что Я и теперь
содрогаюсь. ђечь свою кончила она таким предложением, что Я совершенно окаменел от
удивлениЯ, смешанного с величайшим негодованием. Џришед в себЯ, перекрестилсЯ и
прочитал: "„а воскреснет бог!" ибо Я истинно думал, что попал в ад нечестиЯ. ‚ышед из
комнаты дрожащими ногами, схватил Я походную суму свою и бросилсЯ бежать что есть
силы, боЯсь, чтобы огнь небесный не попалил и менЯ вместе с беззаконными. џ не смел даже
оглЯнутьсЯ, чтобы по примеру жены ‹отовой не превратитьсЯ в солЯной столб.
     ‘ тех пор принЯл Я твердое намерение не брать на себЯ должности наставника и вести
жизнь сообразную с моею склонностию и правилами: держатьсЯ правды, не льстить, не
изгибатьсЯ, презирать все лишнее и ни в ком не иметь нужды. Љак скоро окружное
дворЯнство и купечество узнали, что они длЯ менЯ не нужны, то наперерыв стали искать
случаев чем-нибудь одолжить менЯ. ѓде Я ни поЯвлЯлсЯ, везде приносил с собою праздник.
’ребованиЯ мои сделались законом, и всЯкий почитал за безбожие, в чемнибудь отказать
мне, да и Я, с своей стороны, не требовал невозможного или даже трудного. ’ак провел Я
более двадцати пЯти лет; и, благодарЯ всевышнего, всегда был здоров и доволен в духе. Ќа
что мне золото, на что драгоценности? разве они прибавЯт мне силы, бодрости, веселиЯ?
‘овсем напротив! џ всегда уверен, что утешнее быть зрителем, нежели предметом зрениЯ; и
чем смешнее ролЯ комедиЯнта, тем ему труднее разыгрывать ее; а где труд, там уже нет
удовольствиЯ. ‚ таковых и сим подобных разговорах застигла нас ночь в дороге. Њы
удвоили шаги и около полуночи дошли до стен монастырЯ возле Љиева. ѓлубокаЯ тишина
всюду царствовала.
     -- ѓаврило! -- сказал €ван, -- нам должно будет беспокоить обывателей в городе,
так не лучше ли отдохнем на кладбище сего монастырЯ; а Я вижу, что и калитка отворена.
Њы вошли в ограду и спокойно полегли у корнЯ березы возле каменного надгробного
памЯтника. “же сбирались мы сомкнуть глаза, как раздалсЯ издали шум и крик, вскоре
показались зажженные факелы и множество суетЯщегосЯ народа обоего пола.
     -- —то нам до них нужды? -- сказал €ван. -- Ћни, видно, спокойно спали весь день,
зато теперь бодрствуют, -- уснем!


        ѓлава XV. ЌЋ‚Ђџ ‚‘’ђ…—Ђ


Њежду тем шум увеличивалсЯ. Ћткрыв глаза вторично, увидели мы, что суетЯщаЯсЯ толпа
приближалась к нам. Ќаконец, достигла, и одна монахинЯ, бросившись на шорох, движением
нашим произведенный, споткнулась на менЯ и полетела в траву. џ хотел вскочить, но как-то
неловко, и очутилсЯ подле нее. Љто изобразит общий веселый крик: "Џоймали, поймали!"
Ћдин €ван, спокойно поднЯвшись на руку, спросил:
     -- Љого поймали? …сли все вы не нечистые духи, то пойдите и отдыхайте; если же вы
черти, каковыми по наружности и кажетесь, то знайте, что мы -- христиане и не допустим
шутить так нахально. Џосле сих слов начал он креститьсЯ большим крестом и читать вслух
молитвы, дуть и плевать на изумленных предстоЯщих, приговариваЯ: -- €счезни, сила
вражиЯ! -- Љончив все, опЯть улегсЯ на дерну.
-- Ћго! -- сказал протЯжно малорослый плешивый старик, -- никак, эти злодеи
вздумали над нами насмехатьсЯ? Џосмотрим, поглЯдим! "‚ознесу рог свой и поперу льва и
змиЯ". Џо данному повелению нас поднЯли и увещевали идти добровольно за проводниками,
если мы не очень охочи до понуждений. ‚идЯ, что нечего делать, мы пошли, а прежний
плешак воспевал, следуЯ за нами: "€зраиль фараона победи, -- славно бы прослависЯ".
‘коро очутились мы в одной келье и всеми оставлены. ‚идно, в сумах нащих не
ожидали найти что-либо достойное любопытства, ибо их вслед за нами покидали в наше
убежище. €ван немедлЯ лег на полу, положа голову на сумку и предлагал мне сделать то же.
     -- Љак, -- спросил Я, -- ты ничего не заботишьсЯ, находЯсь в таком положении?
     -- Џравда, -- отвечал он, -- что на чистом воздухе приЯтнее бы было спать, но что
делать? ЉажетсЯ, не мы сюда зашли, а нас затащили. Ћ чем же думать? -- ‘казав сие, он
заснул, а погодЯ несколько и Я!
     ђано поутру мы проснулись и долго прождали, пока кого-нибудь увидим, чтоб узнать
цель нашего заключениЯ. Џосле ранней обедни ЯвилсЯ к нам вчерашний плешивый пузатик и
сказал:
     -- ђадуйтесь, вы свободны! Ћдин случай был виною, что с вами поступили, как с
подозрительными людьми.
Џравда, хотЯ таковые случаи и нередки в свете, однакоже все нельзЯ и нашему брату,
опытному старику, на всЯкий раз остеречьсЯ; ибо и пророк „авид сказал: "‚се людие есмы, и
все плоть и кровь". …сли вы удостоите нижайшего вашего слугу, пономарЯ ‘идора, посетить
в его затворе и разделить с ним утреннюю трапезу, то он объЯвит вам, сколько ему ведомо,
обо всем происшествии.
     ‚идЯ доброхотство сего человека, мы согласились на его предложение: пришли в
хижину, стоЯщую в углу ограды, принЯли простые дары его, состоЯщие в хлебе, луке, репе и
тому подобных плодах, и когда он увидел, что мы готовы его слушать, начал такими
словами:
     -- ѓосподь сказал устами свЯтого пророка, право не упомню которого, но какаЯ,
впрочем,  нужда, -- довольно он сказал, что "лучше женитисЯ, нежели разжигатисЯ". Ћдин
богатый господин, недалеко отсюда живущий, будучи упрЯм, аки ‚алаамова ослица, не
хотел верить сим словам и продолжал уговаривать при всЯком случае Ђнфису, дочь нашей
игуменьи, также дворЯнки не убогой, что он ее любит, не говорЯ ни слова о женитьбе.
Ђнфиса наша мудра, аки змеЯ, и чиста -- ну хоть и не аки голубица, однакож и не уступала в
том целомудрейшим девам, воспитывающимсЯ в нашей обители. Ћна, вместо того чтобы
объЯвить о том своей матери, тщилась привлечь сердце его к себе прелестЯми и ласками.
Ќаконец, нечувствительным образом сама она стала разжигатьсЯ и мало-помалу, забываЯ
стыд девичий, дозволила любовнику вкусить от древа разумениЯ. ќто открылось после;
писано бо есть: "Ќе утаиши шила в мешке. ЏредавыйсЯ плоти раб диаволу есть". ’ак и с
Ђнфисой. ЌамереваЯсь учинить побег к своему любовнику, она оставила в келий своей
писание, возвещающее о том матерь свою.
     …два вышла она за двери, как игуменьЯ вошла туда, прочла письмо и поднЯла такой
крик, что мы сначала почли ее борющуюсЯ с самым бодрым демоном. Љогда же поведала она
о вине своих воплей, то погонЯ отправилась; и прежде нежели Ђнфиса успела оставить
ограду, Я уже заключил врата дубовые на вереЯх железных". Џрежде напали на вас; и,
почитаЯ одного похитителем, другого помощником, препроводили в безопасное убежище.
Љогда потом спешили мы известить матерь-игуменью, другаЯ часть соглЯдателей нашла
Ђнфису, скрывающуюсЯ под камнем, подобно зайцу трусливому, сказано бо есть: "Љамень
есть прибежище зайцем". Ќаутро открылсЯ страшный суд над Ђнфисою. €гуменьЯ,
облаченнаЯ в мантию и опираЯсь на клюку, Явилась в сопровождении матерей наместницы,
ключницы и всех вообще. џ и громогласный клирик ЉиприЯн заключали шествие. Љогда все
уставились по местам, допросы начались и кончились признанием Ђнфисы, что она, желаЯ
только по ребЯчеству своему пошутить над матерью, написала письмо к ней; вышла
насладитьсЯ ночным воздухом, но, увидЯ факелы, множество народа и услыша вопль и крик,
возмнила, что разбойники ворвались в обитель, а потому решилась укрытьсЯ под камнем.
     ‚ыслушав сие чистосердечное признание с подобающим вниманием, игуменьЯ,
возвысЯ голос, рекла: "•отЯ преступление твое и маловажно и должно приписано быть
младенческой неопытности, однако, дабы прочие могли размышлЯть колико тЯжко есть
шутить над игуменьею, хотЯ бы она была ближнЯЯ свойственница по плоти, и выходить из
келий по ночам, -- ты, Ђнфиса, будешь наказана телесным покаЯнием!"
     Џо данному знаку смиренные слуги монаст