асов субботы до пЯти часов воскресеньЯ.  ‚  субботу  разошлись
ученики, большинство по домам. “чилище опустело.
   Љарась осталсЯ в бурсе.
   “ченики  в  свободное  времЯ  обыкновенно  сидели  в  спальнЯх.  Љарась
находилсЯ в _‘апоге_. Ќа него напала невыносимаЯ  тоска.  Ћн  бросилсЯ  на
кровать, покрыл свою голову подушкой и  зарыдал.  Њы,  взрослые  люди,  на
детское горе смотрим очень легко. ђазве может ребенок  серьезно  страдать?
ђазумеетсЯ, большинство читателей ответит: нет. Њежду тем  бывают  детские
печали глубокие и сильные, печали, за которые человек не может простить  и
тогда, когда станет взрослым. Љарась в ту минуту, когда лежал на  кровати,
всех ненавидел. ђазве может глубоко ненавидеть ребенок? Њожет. …сли бы  не
училсЯ человек ненавидеть в детстве, не умел  бы  ненавидеть  и  в  зрелых
летах. Ѓурса дала Љарасю сильные уроки ненависти, злости и мести  -  бурса
превосходное адовоспитательное заведение!
   „лЯ городского, привыкшего проводить праздники дома, самый гадкий  день
- праздничный день в бурсе.
   Љарась кое-как дождалсЯ всенощного.
   “чеников разделили на две партии: одна отправлЯлась в лаврскую церковь,
другаЯ оставалась в бурсе. Љ первой  принадлежали  имевшие  сколько-нибудь
приличную одежду, ко второй оборвыши и отрепыши, которых стыдно было  даже
бурсацкому начальству пустить на свет божий. Љарась осталсЯ с  отрепышами,
потому что был не уволен в город, а таких не пускали в лаврскую церковь.
   Џо звонку в шесть часов  вечера  оборвыши  и  отрепыши  отправились  на
домашнюю всенощную в так называемый "_пЯтый номер_",  то  есть  класс  под
N_5. ќто была большаЯ длиннаЯ комната, уставленнаЯ  партами.  Ќа  передней
стене ее висел огромный образ  •риста,  сидЯщего  на  престоле;  пред  тем
образом  и  совершалась  всенощнаЯ  одним  из  лаврских  монахов.  “ченики
сдвинули парты в одну сторону, к  стене.  Ћбразовалась  довольно  обширнаЯ
площадка, на которой и поместились рЯдами ученики. Џо правую  руку  образа
поставили аналой, около которого поместилась  _сборнаЯ  братиЯ_,  то  есть
певчие-любители из оставшихсЯ в бурсе оборвышей и отрепышей.
   Љарась в детстве был очень религиозный мальчик. Љроме того,  на  сердце
его накопилось очень много горЯ. Ћн, лишь только началось всенощное, встал
на колени и начал усердно молитьсЯ.  ‘одержание  его  молитвы,  как  часто
случаетсЯ в детстве, было беспредметное, неопределенное. Ћн ни  о  чем  не
просил, ни на кого не жаловалсЯ богу;  он,  отрешаЯсь  от  внешнего  мира,
стремилсЯ куда-то всеми силами  своей  души.  ’епла  была  его  молитва  и
сильна... ’ак прошло около полчаса, и Љарась с каждым поклоном  разгоралсЯ
духом. Ќо  это  благодатное  настроение  было  неожиданно  нарушено  самым
пасквильным образом.
   Љогда Љарась кончал усердный поклон, сосед его,  дурак  ’етеры,  сделал
ему дружескую смазь. ЉарасЯ  это  изумило,  а  ’етеры,  рассматриваЯ  свою
пЯсть, в которой сейчас держал лицо ЉарасЯ, увидел ее мокрою...
   - ’ы плачешь, - сказал он Љарасю...
   ђелигиозный экстаз ЉарасЯ миновалсЯ.
   - “ тебЯ слезы? - повторил ’етеры.
   Љарась озлилсЯ, тем более что ему было стыдно своих слез...
   - ЃезмозглаЯ башка, - отвечал он и дал пинка ’етеры.
   - „а о чем ты плакал? - спрашивал глупец ’етеры.
   - Ћтстань, осел!
   - ‘кажи же, - допрашивал добродушный глупец.
   - ‚от тебе!
   Љарась дал ему очень чувствительный пинок.
   - Џодлый Љарасище, - приветствовал его дурак...
   ’аким образом, молитвенное настроение карасиного  духа  было  нарушено.
Љарасю сделалось просто скучно.  Ћн  стал  наблюдать  религиозность  своих
сомолитвенников.  “ченики  любили  свой  бурсацкий  храм   более,   нежели
лаврский, потому что богослужение, которое они  совершали,  возможно  было
только в том именно храме, в котором и  драли  их.  „омашнЯЯ  служба  была
короче и веселее: ее по  возможности  сокращали  и  делали  занимательною.
„ьЯчок из учеников, читаЯ псалмы, перебирал  слова  до  того  быстро,  что
слышалось только щелканье Языком и губами, а смыслу... смыслу  бурсакам  и
не требовалось... "Ѓог с ним!.."  -  говорили  они...  „лЯ  характеристики
бурсацкого богослужениЯ мы должны сообщить читателю следующего  содержаниЯ
рассказ. ‘идели в горЯчей бане два купца, один очень  жирный,  другой  так
себе, и разговаривали они о духовных делах. "Ќет, ты скажи мне, -  говорит
купец так себе, - что такое дьЯчок?" - "€звестно, что: служитель божий", -
отвечает жирный. "Ђ вот и врешь". - "—то  же  такое  дьЯчок,  объЯсни!"  -
"‘ейчас объЯсню, - отвечает задавший вопрос. - „ьЯчок,  -  говорит  он,  -
есть дудка, чрез которую глас божий проходит, но... ее не задевает  -  вот
что!" - "ќто так, - подтвердил жирный, - ты в самую центру  попал".  Џосле
такого определениЯ читатель поймет нас, когда мы скажем,  что  бурсаки  во
времЯ всенощного были не молельщиками,  а  чистыми  дудками...  Ќо,  кроме
бестолкового дьЯческого  чтениЯ,  было  еще  безобразное  пение.  _‘борнаЯ
братиЯ_ любила _хватить, лЯпнуть, рЯвкнуть, отвести кончик_, - эти термины
означают громыгласиЯ бурсы. ЏоющаЯ и взывающаЯ бурса стоит и подзадоривает
тех, у кого хорошо устроены дыхательные мехи и  горловые  свЯзки...  ђевет
молЯщаЯсЯ бурса... Ќо это все еще ничего бы: у нас на ђуси  в  большинстве
случаев церковные  службы  сопровождаютсЯ  нелепым  чтением  и  аневричным
пением, но  богомольный  русский  человек  давно  привык  к  тому,  и  его
религиозное  чувство  все-таки  питаетсЯ  во  времЯ  службы;  но  этот  же
стерпевшийсЯ  наш  богомольный  человек,  посетив   бурсацкую   всенощную;
непременно возмутитсЯ духом. Њы видели, как Љарась во времЯ  службы  смазь
получил.  ’акие  ЯвлениЯ  во  времЯ  всенощной  были  очень   обыкновенны.
ЊолЯщиесЯ толкались, смеЯлись, плевались... Ћтрепыши в первых рЯдах только
стоЯли прилично, а в средине, где ученики были  заслонены  окружающими  их
товарищами,  играли  в  карты  и  _костЯшки_.  •орь  лазил  по   карманам.
_—ахотка_, второкурсник, спал на тулупе, _Џавка_,  городской  мальчик,  не
отпущенный  домой  за  леность,  учил  урок...   ‘мази,   щипки,   плевки,
подзатыльники рассыпались только _несколько_ реже и скромнее  сравнительно
с обыкновенными занЯтными часами.
   ‚се это в бурсе называлось богослужением...


   Ќо не можем удержатьсЯ от горЯчего  слова.  €  не  будем  удерживатьсЯ.
„оговоримсЯ до конца - благо, времЯ такое подошло, что _можно_ говорить  и
_следует_ говорить.


   ЃурсацкаЯ религиозность своеобычна. ‚ бурсе вы всегда  встретите  смесь
дикого фанатизма  с  полною  личною  апатией  к  делу  веры.  ‚  бурсацком
фанатизме, как и во всЯком фанатизме, нет капли, нет тени, намека  нет  на
чувство всепрощающей, всепримирЯющей, всесравнивающей христианской  любви.
Џо понЯтию бурсацкого фанатика, католик, особенно же лютеранин - это такие
подлецы, длЯ которых от сотворениЯ мира топЯт в аду печи и  куют  железные
крючьЯ.  Њежду  тем  всЯкий  бурсак-фанатик  более  или  менее  непременно
невежда, как и всЯкий фанатик. ‘просите его,  чем  отличаетсЯ  католик  от
православного, православный от лютеранина, он ответит  бестолковее  всЯкой
бабы, взЯтой из самой глухой деревни, но, несмотрЯ на то,  все-таки  будет
считать своей  обЯзанностию,  своим  призванием  ненависть  к  католику  и
протестанту.  Ќо  жаль  учеников,  жаль:  если   препарировать   бурсацкую
религиозность,  сбросить  с   нее   покрывало,   которым   маскируетсЯ   и
декорируетсЯ  сущность  дела  пред   неспециалистом   или   недальновидным
наблюдателем, распутать схоластические и диалектические  тенета,  мешающие
анализировать факт смело и верно, то эта бурсацкаЯ  религиозность,  знаете
ли, чем окажетсЯ в большинстве случаев? - она окажетсЯ полным,  абсолютным
_атеизмом_ - не сознательным атеизмом, а животным атеизмом необразованного
человека, атеизмом кошки и собаки. Ћни называют  себЯ  верующими,  и  лгут
они: у них и длЯ них  не  существует  того  бога,  к  которому  так  любЯт
обращатьсЯ женщины, дети, идеалисты и люди, находЯщиесЯ в несчастии. € что
может развить в них религиозное чувство? “ж не  _божественные_  ли  науки,
которые зубрЯт они  с  проклЯтием  и  скрежетом  зубовным?  ќти-то  науки,
устилаемые  их  _сочинителЯми_  дерьмом  с  чертоплешинами,  и  развращают
человека. Ќауки  бурсацкие  таким  писаны  диким  Языком,  вымощены  таким
непроходимым камением, что могут произвести в душе человека  разве  только
сыворотку, а никак не  возбудить  в  нем  религиозное  чувство.  Џрочитать
бурсацкий учебник  так  же  легко,  как  перекусить  толстую  веревку.  Ќо
попытайтесь перекусить эту веревку, попытайтесь выучить наизусть, слово  в
слово, буква в букву, всю ерунду бурсацкую и  в  то  же  времЯ  ухитритесь
поверить ей, обратить  ее  в  свое  убеждение,  "в  плоть  и  кровь",  как
приказывает своим ученикам один из семинарских педагогов, - тогда, честное
слово, вы ошалеете навеки. Ќо главнаЯ  причина,  настоЯщаЯ  сущность  дела
все-таки не в каменологии, не в  дресвологии,  не  в  тернологии  туземных
наук. ђелигиЯ, хотЯ и не проповедуетсЯ  она  в  бурсе,  как  у  поклонника
Њагомета, огнем и мечом, но проповедуетсЯ розгой,  голодом,  дерганьем  из
головы волос, забиением и  заушением.  Ќапример,  ‹обов  велит  _вознести_
ученика _на воздусЯх_, положить под самый нос его "‡акон божий" и в то  же
времЯ кричит дико: "“чи, сейчас же и учи урок!". Њы думаем, что  бурсацкое
начальство, поступаЯ так, постепенно и незаметно, однако самым радикальным
путем, направлЯет миросозерцание своих учеников к полному  атеизму.  Љогда
дети  начинают  подрастать,  то  из  них   лишь   одни   идиоты   остаютсЯ
упорствующими в фанатизме, выносЯ из бурсы только боЯзнь черта  и  ада  да
еще ненависть к иноверцам и  ученым,  а  любви  к  человеку,  заповеданной
•ристом, того чувства и тех начал, которые  ныне  называютсЯ  гуманностию,
они  не  получают  от  бурсы,  потому  что  бурса  вечно  _аскоченствует_,
убеждениЯ ее носЯт на себе всегда  несчастное  клеймо  "„омашней  беседы",
этой плевательницы нашей российской духовной литературы. Ќо при дальнейшем
развитии большинство бурсаков, чуЯ человеческим  чутьем  неладность  своей
науки, делаетсЯ вполне равнодушно к той вере, за которую так долго  и  так
жестоко  секли  их.  ’ак  формируетсЯ  большинство;  но   затем   остаетсЯ
меньшинство  -  самые  умные  люди  из   семинаристов,   цвет   бурсацкого
юношества... ќти умные бурсаки распадаютсЯ на три типа... Ћдни из них - по
направлению своему идеалисты, спиритуалисты, мистики, и в то же  времЯ  по
натуре  народ  честный   и   славный,   добрый   народ.   Ћни   во   времЯ
самостоЯтельного развитиЯ своего, силою собственного, личного ума и опыта,
очищают бурсацкую веру, всеченную в их душу, от  всевозможных  ее  ужасов,
потом создают новую веру, свою, человеческую, которую, надев  впоследствии
рЯсы и сделавшись попами,  и  проповедуют  в  своих  приходах  под  именем
православной веры. ’аких попов и народ любит и так называемые  _нигилисты_
уважают, потому что эти попы - люди хорошие. „ругого типа  бурсаки  -  это
бурсаки материалистической натуры. Љогда длЯ них наступает времЯ  брожениЯ
идей,  возникают  в  душе  столбовые  вопросы,  требующие   категорических
ответов, начинаетсЯ ломка убеждений, эти люди, силою своей диалектики, при
помощи  наблюдений  над  жизнью  и  природой,  рвут  сеть  противоречий  и
сомнений, охватывающих их душу, начинают читать писателей, например  вроде
”ейербаха, запрещеннаЯ книга которого в переводе на русский  Язык  даже  и
посвЯщена  бурсакам,  после  того  они  делаютсЯ  глубокими  атеистами   и
сознательно, добровольно, честно оставлЯют духовное звание,  считаЯ  делом
непорЯдочным - проповедовать то, чего сами не понимают, и за это кормитьсЯ
на счет прихожан. ќто также народ  хороший.  ‚начале  этим  бурсакам  жаль
вечности, которую им, в качестве материалистов,  приходитсЯ  отрицать,  но
потом они находЯт в себе силы помиритьсЯ с своим отрицанием, успокоиваютсЯ
духом, и тогда длЯ бурсака-атеиста нет в развитии его попЯтного шага.  ќти
люди всегда бывают люди честные и, если  не  вдаютсЯ  в  эпикуреизм,  люди
деловые, которыми все  дорожат.  Ћни,  сделавшись  атеистами,  никогда  не
думают проповедовать террор безбожиЯ. ‘амый атеизм они  определЯют  совсем
не так, как принЯто у нас определЯть его.  ‚от  как  они  резюмируют  свой
нигилизм: "‚  деле  совести,  в  деле  коренных  убеждений  насильственное
вмешательство кого бы то ни было  в  чужую  душу  незаконно  и  вредно,  и
поэтому Я, человек рациональных убеждений, не пойду ломать церквей, топить
монахов, рвать у знакомых моих со стен образа, потому  что  через  это  не
распространю своих убеждений; надо развивать  человека,  а  не  насиловать
его, и Я не враг, не насилователь совести добрых верующих людей.  „аже  на
словах с человеком верующим Я не  употреблю  насмешки,  а  не  только  что
брани, и остроты  над  предметами,  которые  дороги  длЯ  человека,  будут
допущены мною только тогда, когда дозволЯет их мой собеседник, - иначе Я и
говорить с ним не буду о делах веры. Ќо, не стеснЯЯ свободу  совести  моих
ближних, не желаю, чтобы и мою  теснили.  Ќаучи  менЯ,  если  сумеешь?  Ќе
можешь, отойди прочь. џ тебЯ поучу, если желаешь? Ќе хочешь,  и  толковать
не стану - тогда мое дело сторона. Џри таких отношениЯх мы можем  ужитьсЯ,
потому что честный атеист с  честным  деистом  всегда  отыщут  пункты,  на
которых они сойтись могут. —то такое атеизм? Ѓезбожие, неверие, заговор  и
бунт против религии? Ќет, не то. Ђтеизм  есть  не  более,  не  менее,  как
известнаЯ форма развитиЯ, которую может принЯть всЯкий порЯдочный человек,
не боЯсь сделатьсЯ через то диким зверем, и  кому  ж  какое  дело,  что  Я
нахожусь в той или другой форме развитиЯ.  Ђ  уж  если  кому  она  кажетсЯ
горькою, то приди и  развей  менЯ  в  ином  направлении.  …сли  же  будете
насиловать менЯ,  Я  прикинусь  верующим,  стану  лицемерить  и  пакостить
потихоньку - так лучше не троньте менЯ - вот и  все!".  ‚от  какие  иногда
бывают бурсаки. ќтих тоже все любЯт и уважают, и честный поп, встретЯсь  с
атеистом-товарищем, охотно подаст ему руку, если только он в существе дела
порЯдочный человек. ’ак и  следует.  Ќо  бурса  из  умных  учеников  своих
создает еще род людей, которые, ставши атеистами, прикрывают свое  неверие
свЯщеннической рЯсой. ‚от эти господа бывают существами отвратительными  -
они до глубины проникаютсЯ смрадною ложью, котораЯ убивает  в  них  всЯкий
стыд и честь. †елаЯ скрыть собственное неверие, рЯсоносные атеисты  громче
всех вопЯт о нравственности и  религии  и  обыкновенно  проповедуют  самую
крайнюю, безумную нетерпимость. Ѓеда, если эти рЯсофорные атеисты делаютсЯ
педагогами бурсы. Ѓудучи убеждены, что неверие  лежит  в  природе  всЯкого
человека, и между тем поставлены в необходимость учить религии, они вносЯт
в свою педагогику сразу и иезуитство  и  принципы  турецкой  веры.  Џо  их
понЯтию, самый лучший ангел-хранитель бурсацкого спасениЯ  -  это  фискал,
наушник, доносчик, сикофанта и предатель, а самое сильное средство развить
религиозность - это плюха, розга и голод. ’ерпеть не  могут  они  •ристова
правила, апостолам данного: "в доме, где не верЯт вам, отрЯсите  прах  ног
ваших  -  и  только";  нет,  им  хочетсЯ  в  христианскую  веру  напустить
туретчины. "Ћтодрем, - думают они, -  человека  за  погибель  души  его  и
стащим потом в царствие небесное за волоса  хоть  -  и  делу  конец!"  ќти
рЯсофорные атеисты развивают в себе эгоизм - источник деЯтельности всЯкого
атеиста, но который у хороших атеистов ЯвлЯетсЯ прекрасным  началом,  а  у
этих, осквернЯЯсь в их душе, становитсЯ гнусным. Ћни  проповедуют  Яро  не
потому, что боЯтсЯ за вечную погибель  своего  _прихода_,  а  потому,  что
боЯтсЯ вечной погибели своего _дохода_: при каждой  проповеди  они  щупают
свои карманы, нет ли в них дыры, и нельзЯ ли дыру, если она  есть,  вместо
заплаты заклеить проповедью. ќти рЯсофорцы бывают  главными  прислужниками
тех барынь и купчих, которые постоЯнно ханжат и благочестиво  куксЯтсЯ  на
ђуси: они обирают глупых женщин; кроме  того,  из  них  же  выходЯт  самые
усердные церковные воры и свЯтотатцы. Ќо, имеЯ широкие карманы, в  которых
лежат деньги верующих и усердствующих прихожан, не хотЯт часто  шевельнуть
пальцем, чтобы помочь какой-нибудь вдове голодающей, из их же ведомства, -
благо, свое  чрево  давным-давно  набито  ассигнациЯми.  …сли  в  их  руки
попадает власть, то они употреблЯют ее возмутительным  образом;  если  они
чувствуют в своих руках силу, то употреблЯют ее  на  зло.  Ќапример,  один
знакомый нам литератор напечатал  две  очень  дельных  и  честных  статьи,
касающихсЯ духовного вопроса, - так что же? Ћн получил анонимное письмо, в
котором говоритсЯ, что если он не прекратит своих  статей,  то  его  мать,
вдова, будет выгнана из казенной квартиры и лишена последнего куска хлеба,
а ему, литератору,  лоб  забреют.  џ  уверен,  что  это  писал  непременно
рЯсофорный атеист, потому что когда к рЯсофорному ЯвлЯешьсЯ с  откровенным
словом,  он  против  слова  поднимаетсЯ  с  дреколием.  ‚от  каких  господ
заготовлЯет бурса! Ќо таких  господ  презирают  честные  бурсаки,  которые
считали себЯ  не  в  праве  надеть  рЯсу,  и  верующее  наше  духовенство,
образованнаЯ часть его, - добрый поп всегда подаст руку доброму атеисту  и
с отвращением встанет спиной к своему же сослуживцу,  но  не  верующему  в
свое призванье. ’ак и следует. Ќо пока довольно. ‚се эти мысли пришли  нам
в голову по поводу бурсацкого богослужениЯ, которое  длЯ  ЉарасЯ  началось
так благоговейно, потом было прервано смазью, а кончилось тем, что он  под
конец всенощного играл в _чет и нечет_.


   ЉончилсЯ длЯ ЉарасЯ гадкий бурсацкий праздник.
   "Ќеужели менЯ не уволЯт и на пасху?" - думал он.
   ‘трашно сделалось ему. Ћн знал, что такое в бурсе пасха.
   ‹учше бы совсем не  существовало  пасхи  в  бурсацком  календаре.  ќтот
праздник ожидалсЯ учениками с нетерпением, все думали встретить  в  свЯтой
день что-то особенное, выходЯщее из рЯду вон; лица торжественные, светлые,
добрые; товарищи  внимательны  друг  к  другу  и  ласковы;  ни  одной  нет
затрещины во всей  бурсе.  •оры  после  спевки  идут  в  церковь,  поют  с
увлечением и звонко, весело христосуютсЯ и  после  службы  возвращаютсЯ  в
бурсу, где и разговлЯютсЯ. ‚се это очень мило;  но  вместе  с  разговеньем
улетает из бурсы и праздник. …сли бы дали ученикам простую рекреацию,  они
и справили бы ее, как  обыкновенно,  но  пасха  -  праздник  особенный,  и
проводить его следует иначе. € вот бурсаки снуют  из  угла  в  угол,  ищут
своего праздника и найти не могут. ѓде же он? ‡атерЯлсЯ где-то,  а  вернее
всего, оставлен дома, на родине.  Џоневоле  припоминают  бурсачки  •ристов
день под родным кровом, все чуют, что не так надо праздновать его,  и  уже
христовский вечер становитсЯ невыносимо скучен, на всех нападает  тоска  и
апатиЯ. Џрожить целую неделю в таком  состоЯнии  -  дело  крайне  тЯжелое.
Ћттого-то Љарасю и прописывали бурсацкую пасху вместо  казни:  на  дельное
что-нибудь она и не годилась.
   Ќо Љарась поклЯлсЯ, что он во что бы то ни  стало  отделаетсЯ  от  этой
казни... Ќо что же он предпримет?
   "‘бегу", - чаще и чаще приходит ему на мысль.
   ‘ этой блаженной мыслью он и заснул в тот день.


   "‘бегу", - думал Љарась, проснувшись, и на другой день поутру.
   ќта мысль начинала  нравитьсЯ  Љарасю  и  окончательно  укоренилась  по
поводу одного маленького _бегуна_. ‘обытие было такого  рода.  Џривезли  в
училище _”ортунку_, деревенского мальчика, едва ли не семилетнего ребенка,
который долго скучал по родине. ќтот ”ортунка, когда ему  сделалось  очень
горько от бурсацкой жизни, ночью задумал совершить бегство. Ћн  предпринЯл
такой подвиг, не знаЯ, где  найдет  приют,  и  не  имеЯ  денег,  а  только
полагаЯсь на слова песни, певавшейсЯ в училище, в которой говорилось,  что
однажды шел бедный малютка, он весь перемок и дрожал от холоду, по  думал:
"Ѓог и в поле птичку кормит и росой кропит цветы, - и менЯ он не оставит",
и действительно, мальчику попалась навстречу старушка, котораЯ и  приютила
его у себЯ... ЏолагатьсЯ ”ортунке больше было не на что,  но  он  все-таки
встал с своей постельки глубокой ночью  на  ноги,  натЯнул  на  себЯ  свою
одежку, завЯзал что-то в узелок и вышел  на  двор.  "‚ечер  был,  сверкали
звезды", как говорилось в приведенной же нами песне. ”ортунка полез  через
забор, вот он уже сидит под открытым небом и думает со страхом,  куда  ему
направить путь. "Ќо ладно: бог и в поле птичку кормит".  ЃурсацкаЯ  птичка
хотела спорхнуть с забора...
   - ‘той! - услышал ”ортунка чей-то грозный голос...
   …го снЯла с забора чьЯ-то сильнаЯ рука и  поставила  на  землю...  Џред
”ортункой оказалсЯ солдат –епка, училищный хлебопек, который и поймал  его
на месте преступлениЯ...
   - ’ы что затеЯл?
   - …й-богу, ничего не затеивал...
   - Џойдем-ко со мной, дружище...
   - Џрости, –епа...
   - Џойдем, пойдем...
   ‘олдат повлек за собой ”ортунку. Ћн привел его в свою пекарню. Ћб  этом
солдате мы уже однажды упоминали как о человеке, несмотрЯ на  жесткость  и
грубость его характера, вообще добром...
   - ’ы что задумал, а?
   - џ только погулЯть хотел...
   - ’о есть в беги пуститьсЯ?.. это с чего?
   - ‡десь скучно, –епа...
   - ‘кучно? а инспектор отдерет, так весело станет?  €  куда  ты,  этакой
мальчишка, пойдешь?
   - „омой пойду...
   - Ђх ты, канальЯ! ѓде же тебе домой идти?
   Ћднако ”ортунка понравилсЯ солдату.
   - ЏрисЯдь-ко лучше вот здесь, - сказал он мальчику, - и поешь лепешек с
маслом...
   ”ортунка от ласкового слова повеселел и начал есть данную ему  лепешку.
‘олдат разговаривал с ним о его доме и совершенно приголубил.
   - Ќу, поел, и ступай с богом спать. € не думай  уходить  из  училища  -
поймаю...
   ”ортунка пришел в свою спальную и заснул в ней сном птички божией.
   Ќо на другой день –епка, несмотрЯ на доброту  свою,  счел  обЯзанностию
донести о попытке дезертира... "Ћтдеру", - сказал инспектор.  Ќо  когда  к
нему привели ”ортунку и он в  лице  его  увидел  совершенного  ребенка,  в
котором и сечь-то нечего, тогда инспектор помиловал его...
   Ќо бегство было одним из сильнейших преступлений бурсы. Џоэтому замысел
”ортунки, хотЯ и кончилсЯ он пустЯками, возбудил в училище толки.
   - Ѓегуна поймали, - рассказывали в Љамчатке.
   - —то же с ним сделали? - спрашивал с любопытством Љарась.
   - Ќичего...
   - Ќеужели?
   - €нспектор простил.
   "“бегу же и Я, - укреплЯлсЯ в своей затаенной мысли Љарась, -  ведь  не
запорют же, если и поймают".
   Ћн стал разговаривать с товарищами о бегунах...
   - Њного у нас бегунов?
   - …сть-таки...
   - Ђ ведь плохо им придетсЯ...
   - € очень даже...
   - Ђ правда, - спросил один, - что наши на дровЯном дворе _спасаютсЯ_?
   - Џравда, только ты никому не говори...
   - џ фискал, что ли?
   - ’о-то. џ сам бывал у них в гостЯх.
   - Љак же они живут?
   - Ћтлично живут. ‚ дровах поделали себе келью и спасаютсЯ в ней...
   - —ем же они питаютсЯ?
   - ‚оруют. ‚от уже второй месЯц живут так... €ногда милостыню  просЯт...
€ногда приходЯт сюда, в училище, и наши дают им хлеба...
   - Ќе выдадим своих, - ответили слушатели с гордостию.
   "“бегу и Я", - думал про себЯ Љарась  и  с  каждой  минутой  разгоралсЯ
духом...
   - Ђ что _жених_ наш? - спросил кто-то об ученике, упоминаемом в прошлом
очерке. - Ћн, никак, теперь пЯтый раз состоит в  бегах.  ‘колько  раз  его
драли за бегство?
   - —етыре  раза,  а  все-таки  нейметсЯ...  Ћтпорют  его,  он  бежит  за
восемьдесЯт верст, да пешком лупит. џвитсЯ домой, его начинает драть отец,
от отца он бежит в бурсу. Ћтстегают здесь, он опЯть домой:  так  и  гонЯют
его розгами с места на место.
   "Ќо ведь не засекли жениха, - ободрЯет себЯ Љарась, жадно прислушиваЯсь
к речам товарищей, - и Я жив останусь".
   - Ќо что жених? Ќет, вот бегуны-то: „аниловы...
   - € ведь городские еще?
   - „а; напишут, бывало, фальшивые письма от родителей, что они оставлены
дома по болезни,  начальство  не  беспокоитсЯ,  дома  этого  не  знают,  и
„аниловы гулЯют себе по городу. ’ак они однажды гулЯли целую треть года...
   - Ђ правда, что их однажды поймали вместе с мошеннической шайкой?
   - …ще бы. Ќо потом другие мошенники  выкупили  из  полиции.  Ћни  опЯть
долго торговали краденой нанкой и имели большие  деньги.  Љогда  же  негде
было стЯнуть, нанимались в поденную работу.
   - Ђй да ну! Ќо не слышно ли чего о _Њеньшинском_?
   - —то-то не слышно... Ђ он тоже давно в бегах...
   - ‚от этот будет  почище  всех.  Џомните,  как  он  однажды  оборвал  у
инспектора часовую цепочку и бросилсЯ  на  него  с  перочинным  ножом?  Ћн
когда-нибудь зарежет его. ’о ли еще было с ним: он раз кинулсЯ с ножом  на
своего отца.
   - € все это ему проходит. Ћтпорют и только.
   - „ругому давно бы дали волчий паспорт, а у него покровители есть.
   Џро Њеньшинского говорили правду. Ћн был примером  того,  что  жестокое
воспитание может сделать из человека. €з Њеньшинского оно сделало  чистого
зверЯ, который не задумалсЯ бы под горЯчую руку и  приколоть  кого-нибудь.
„олго толковали о нем, предполагаЯ, чем разыграетсЯ последнее его бегство.
Џред тем, по просьбе отца, его так наказали, что совершенно  избитого  _на
рогожке_ отнесли в больницу.
   “ ЉарасЯ гвоздем села в голову мысль покинуть бурсу. "…сли  и  накажут,
то все же не так, как Њеньщинского: Я воровать не буду и  с  ножом  ни  на
кого не брошусь. Џусть секут потом; теперь по крайней  мере  погулЯю".  Ћн
стал обдумывать план бегства. € он, предпринимаЯ такое смелое дело, был не
много разумнее ”ортунки. Ќо Љарась ходил около ворот и выглЯдывал, как  бы
шмыгнуть за них: это было дело  нелегкое,  потому  что  привратник  строго
следил за бурсаками  и  без  билета,  данного  от  инспектора,  никого  не
пропускал в ворота.
   "‹ишь бы только уйти, а там пойду, отыщу дровЯную келью и  присоединюсь
к спасенным. Ќе примут, удеру куда-нибудь - все одно".
   ’ак размышлЯл Љарась,  стоЯ  у  ворот  училища,  с  твердым  намерением
исполнить свой замысел.
   Ќо вдруг распахнулись двери училища настежь, и в них показалась телега.
‘зади шел свЯщенник. ’елега остановилась у дома инспектора, к  которому  и
отправилсЯ свЯщенник. Љарась из любопытства заглЯнул  в  рогожку,  которою
был прикрыт экипаж, и невольно попЯтилсЯ назад.  €з-под  рогожки  на  него
сверкнули два страшных глаза...
   - Њеньшинского привезли! - закричал он.
   ‚ телеге лежал, свЯзанный по рукам и ногам, действительно  Њеньшинский.
Ћн, убежав за несколько верст, в свою деревню,  был  накрыт  отцом  ночью,
скручен веревками и отправлен в  бурсу.  ‘вободным  везти  его  боЯлись  -
непременно убежит снова...
   Ћколо телеги образовалась толпа учеников.
   - Њеньшинскнй! - говорили бурсаки...
   Ћн посмотрел только со злобой на своих товарищей: он всех их  ненавидел
в ту минуту.
   - Љак тебЯ поймали?
   - ‘вЯзанного так и везли?
   - ‘орок с лишком верст?
   - “бирайтесь к черту, - отвечал он и закрыл глаза.
   ЏоЯвилсЯ инспектор, и толпа рассыпалась в стороны.
   —ерез полчаса ведено было ученикам собратьсЯ в "_пЯтом  номере_".  ’уда
притащили свЯзанного Њеньшинского,  повалили  его  на  пол,  раздели,  два
служителЯ сели ему на плеча, два на ноги, два встали с розгами по бокам, и
началось сечение. †естоко наказали знаменитого бегуна.  Ћн  получил  около
_трехсот_ ударов и замертво был стащен в больницу на рогожке...
   ‚печатление от этой порки было потрЯсающее.
   "‘трашно, - подумал Љарась, - бог с ним и с бегством! ‹учше на пасху не
пойду".
   Џосле того у ЉарасЯ прошла охота бежать.


   "Ћднако, на пасху не идти? Ќет, как-нибудь да урвусь из  бурсы.  ‡автра
обиход, - думал Љарась, - решитсЯ дело - идти мне на пасху или нет?"
   ‚от когда сделалось  ему  страшно.  —ем  ближе  подходил  грозный  день
неотпуска, тем  становилось  ему  тошнее.  Љ  чувству  ненависти  и  тоски
присоединЯлось еще какое-то новое чувство: все стало  казатьсЯ  пустЯками,
зарождалась  мизантропиЯ,  мрачный  взглЯд  на  мир  божий.  Џробовал   он
чем-нибудь развлечьсЯ - ничего не  выходило.  Љупил  он  костЯшек  и  стал
играть в _юлу_. "Љакое нелепое занЯтие!" - сказал он через несколько минут
и раскидал костЯшки по полу. „обыл прЯник из кармана, стал лакомитьсЯ,  но
скоро и прЯник полетел на печку. Џошел к своим дуракам, но  дураки  только
бесили его. ‚ душе ЉарасЯ начали подниматьсЯ вопросы, на которые  ни  йоты
не могли ответить дураки. "Ћтчего все так гадко устроено на свете?  Ћтчего
люди злы? Ћтчего слабосильного человека всегда давЯт и теснЯт?  ѓде  всему
этому начало? ѓоворЯт, дьЯвол всему причина, он соблазнил людей, но кто же
дьЯвола-то соблазнил? Ѓыл когда-то рай на земле, но теперь  все  гадко  на
свете: отчего это? откуда?" „уракам до таких вопросов, разумеетсЯ, не было
дела. ‘новал Љарась из угла в угол и сильно волновалсЯ, наконец забилсЯ он
в своей Љамчатке под  парту,  накрыл  победную  голову  шинелью  и  горько
зарыдал. ‘лезы,  однако,  мало  облегчили  его.  Ћн  мало-помалу,  однако,
забылсЯ и, утомленный впечатлениЯми днЯ, заснул кое-как. ЏробудилсЯ  он  с
головной болью, и первый вопрос опЯть был о пасхе.
   Љарась думал, что он с ума сойдет от горЯ.  Ќо  вдруг  лицо  его  стало
проЯснЯтьсЯ, какаЯ-то надежда прокрадывалась  в  сердце,  точно  он  видел
исход из своего положениЯ. Љарась решалсЯ  на  что-то  и  не  решалсЯ.  Ќо
борьба быстро кончилась.
   - Ќе умру же, господи, твоЯ волЯ! - проговорил и приступил  к  занЯтиЯм
такого странного рода,  что  человеку,  незнакомому  с  тайнами  бурсацкой
жизни, мог показатьсЯ уже лишившимсЯ рассудка.
   ‚ечер. ‡анЯтиЯ кончаютсЯ. ‘коро ужин.
   Љарась вышел на двор, отыскал большую лужу, уселсЯ  около  нее  и  стал
снимать сапоги. Џотом, оставшись в одних чулках, принЯлсЯ бродить по воде,
как будто и в самом деле превратилсЯ в большую рыбу. Џосле такой  операции
он надел сапоги сверху мокрых чулков и долго  ходил  по  двору.  •отЯ  уже
весенний лед прошел и времЯ стоЯло довольно теплое, но на дворе по вечерам
стоЯла легкаЯ изморозь. Љарась рисковал поплатитьсЯ  здоровьем;  но  когда
чулки на нем просохли, он опЯть стал плавать в луже и снова повторил  свою
проделку. ‚се это было очень дико. Ќо Љарась не  унималсЯ.  ‡а  ужином  он
нарочно ничего не ел, хотЯ не мог пожаловатьсЯ на  дурной  аппетит.  Џосле
ужина он опЯть ходил в намоченных чулках. Џришедши в спальную, он  намочил
холодной водой галстук и надел его себе на шею.  ‚се  заснули,  а  он  все
ворочалсЯ в постели. Љогда же  стал  одолевать  сон  ЉарасЯ,  он  встал  с
кровати, добыл свои подтЯжки, привЯзал ими себЯ за ноги к спинке кровати -
положение, в котором невозможно заснуть. Ћн  гнал  свой  сон.  Њучил  себЯ
Љарась добровольно.
   Ќо что все это значит?
   "Љак бы захворать? - думал Љарась. - ‡автра  менЯ  стащут  в  больницу;
обиход пройдет без менЯ, и Я останусь уволенным на пасху. Ќе  умру  же  Я.
•оть и больного возьмут домой, все же лучше!.."
   ‚от чем объЯснЯетсЯ сумасбродство ЉарасЯ...
   Љогда бурсак уходил от какой-нибудь беды в больницу, прЯталсЯ в отхожих
местах, строил келью на дровЯном дворе, утекал в лес либо домой, то это на
местном Языке называлось - _спасатьсЯ_.
   _‘пасающихсЯ_ в больнице было немало.  Њы  видели,  что  делал  Љарась,
чтобы поселитьсЯ в ней. „лЯ той же цели многие развивали на теле чесотку и
нарочно не лечили ее, смотрели долго на  солнце,  чтобы  получить  куриную
слепоту, натирали шею сукном либо накалывали ее булавками, чтобы  распухла
она, расковыривали страшно свои носы, растравлЯли на ногах раны и т.п.
   —ерт  бы  побрал  бурсу,  заставлЯющую  человека  прибегать  к  тем  же
средствам,  чтобы  избавитьсЯ  от  нее,  к  каким  прибегают  рекруты  длЯ
избавлениЯ от солдатчины, то есть обрубают себе пальцы и  рвут  вон  зубы.
Ћтлично. Џоутру на другой день Љарась, бледный, растрепанный, еле  держась
на ногах, был отведен _старшим_ в местную больницу.


   Ќо такое  _спасение_,  на  которое  решилсЯ  Љарась,  обходилось  очень
дорого:  во-первых,  потому,  что  приходилось  рисковать   здоровьем,   а
во-вторых, больница была одним из самых страшных мест бурсы.
   Ћна делилась на два отделениЯ: _чистое_ и _чесотное_.
   _—истое_ имело в  себе  комнату  под  аптекой;  потом  шли  палаты  длЯ
больных. ‚ палатах на железные кровати были брошены  слежавшиесЯ  матрацы,
жесткие, как камень, - в них гнездами гнездились клопы и другие  паразиты.
Љомнаты были с линючими стенами, в пЯтнах, плесени,  зелени;  пол  проеден
мышами и крысами. _—есотное_ отделение,  находЯщеесЯ  от  _чистого_  через
коридор, в одной огромной комнате,  было  еще  милее:  это  была  какаЯ-то
прокаженнаЯ Яма, кишащаЯ коростой, струпьЯми и всЯкою заразою.  Џодле  той
Ямы находилась кухнЯ, из которой  неслась  в  нос  рвущаЯ  гниль  и  вонь.
Ѓлизлежащие ватер-клозеты увеличивали впечатление. ‘одержание больных было
очень нездорово. ‚оздух, при дурной вентилЯции, был дохлый, пища скуднаЯ и
сквернаЯ - _габерсуп_, прозванный от бурсаков _храбрым  супом_,  вместе  с
_пЯтибулкой_ (булка в пЯтак  ассигнациЯми),  прополаскиваЯ  желудок,  мало
питали организм; белье было грЯзное и  рваное;  верхнЯЯ  одежда  тоже,  но
особенно  замечательны  были  так  называемые  _саккосы_  (древнее  слово,
означающее  вретище,  рубище,  лохмотьище  и  одежду  смирениЯ),  то  есть
дерюжные, сероармЯжные халаты; при этом строго наблюдалось, чтобы  грЯзный
колпак был на голове больного, так что больные сразу казались и  нищими  и
дураками. ‹екарства, нечего  и  говорить,  были  пустые  -  мушки,  рожки,
горчица, ромашка, oleum ricini  [касторка  (лат.)],  рыбий  жир,  мазь  от
чесотки да несколько пластырей - вот, кажетсЯ, и  все;  только  в  крайних
случаЯх решались на что-нибудь подороже.
   Љо всему этому фельдшером был некто Њокеич. Ћн был глух на правое ухо и
глух на левое ухо, глуп с фронтона и глуп с затылка, хотЯ  и  был  человек
души доброй. Ћн был глубоко убежден, что доктора всегда глупее фельдшеров,
особенно молодые. Њокеич хвастовалсЯ  главным  образом  тем,  что  у  него
счастливаЯ рука, и, вероЯтно, на этом основании пропил аптекарские весы, а
после всегда узнавал вес рукою - подтрЯхнет на ладони какую-нибудь специю,
"полунце", - говорит и сыплет  в  банку.  Ћн  лечил  обыкновенно  прислугу
училищную и кой-кого из  окрестных  обывателей,  перед  которыми  и  ругал
своего доктора.
   Ѓурсаков в такой больнице спасал от смерти служащий при ней „оброволин.
…сли бы не он,  то  мором  бы  морило  бурсаков.  “ченики,  помнЯщие  его,
вспоминают об этом человеке с глубоким уважением  и  любовью.  Ћн  обладал
отличною ученостью, постоЯнно следил за наукой и в какие-нибудь  три  года
составил себе огромную репутацию. Љроме того,  что  он  всегда  был  готов
помочь, уже один вид его доброго лица, ласковый, задушевный голос,  уменье
обойтись с больным оживлЯли  пациента  доброй  надеждой.  Ѓедные  люди  во
всЯкое времЯ днЯ и ночи могли найти его  готовым  на  помощь  им:  посещаЯ
лачугу какого-нибудь беднЯка, он приносил ему лекарство,  пищу  и  деньги.
ЌесмотрЯ на то, что  он  имел  богатую  практику,  „оброволин,  вследствие
необъЯтной доброты  своего  сердца,  по  смерти  оставил  капиталу  только
_пЯтиалтынный_.  Љогда  газеты  напечатали  его  некролог,   то   огромное
количество почитателей стеклись, чтобы помочь его семейству в несчастии.
   „оброволин был духовного происхождениЯ и очень любил бурсаков.  Ћн  вел
деЯтельную и усердную войну с училищным начальством. Ќо, несмотрЯ  на  всю
энергию свою, ничего не мог сделать в  этом  несчастном  гнезде.  Ѓольница
осталась страшным местом.
   € вот все-таки в это место, полное смрада, нечистоты и болезней, бурсак
прибегал, как в древности  прибегали  люди  к  свЯщенному  алтарю  своему,
искать защиты и спасениЯ. Ѓурсак в  гнусной  больнице  искал  спасениЯ.  €
знаете ли, что и здесь не всегда ученик  избегал  зол  бурсацких:  бывали,
хотЯ очень редко, примеры, что _больных секли_. „а.
   Ќо Љарась все выжил, все перенес, лишь бы только  бурсацкое  начальство
не украло у него домашнюю пасху.
   Џасху Љарась провел дома. „орогонько она обошлась ему.


   ‚от, господа, как бегают и спасаютсЯ наши бурсачки.


        Џ…ђ…•Ћ„ЌЋ… ‚ђ…Њџ Ѓ“ђ‘›. Ћ—…ђЉ Џџ’›‰

   Ќесколько бурсачков в спальном коридоре играли в жмурки. Ћдин из них, с
завЯзанными глазами и распростертыми руками, ловил  товарищей.  €гроки  то
дергали его за сюртук с веселым смехом и шутками, то прЯтались от него  по
углам или тихо ходили около него на  цыпочках.  Ќаводивший,  по  прозванию
_Љопчик_, бежал по направлению заслышанных голосов. Ќо вдруг стихло все, и
Љопчик встретил на пути своем неожиданное препЯтствие, ударившись  головою
во что-то мЯгкое, по ощущению похожее на подушку, набитую  хорошим  пухом.
Ћн схватил руками этот странный предмет.  Џо  всем  соображениЯм,  в  руки
попалсЯ  человек,  но  что  за  человек?  -  такого   мЯгкого,   пузатого,
шарообразного не было среди играющих. Ћднако Љопчик, не  разобрав,  в  чем
дело, радостно закричал:
   - Ђга, попалсЯ, голубчик!
   Ћн стал ощупывать круглый предмет, потому что  в  жмурках  недостаточно
только поймать кого-нибудь, а следует еще угадать, кто пойман... Ќо Љопчик
вдруг услышал над собою грозный голос:
   - ‘ам попалсЯ, мерзавец!..
   ѓолос был незнакомый.
   - Љто это? - спросил Љопчик.
   - џ это!
   Љопчик почувствовал, что в его волоса вцепилсЯ какой-то зверь и  теперь
свирепо таскает его. Ћн быстро сдернул с глаз повЯзку  и  диву  далсЯ:  он
увидел  перед  собою  какого-то  человека,  очень  толстого,  круглого   и
красного, в корпусе которого по крайней мере две трети пошло на пузо.
   - Ѓатюшка, что вы? - говорил изумленный Љопчик.
   - Ђ вот что!
   Ќезнакомец, оставив волоса Љопчика,  стал  бить  его  по  щекам  серыми
замшевыми перчатками...
   - ’ы не узнал своего начальника, канальЯ?.. ’ы не узнал  его?..  ’ак-то
вы уважаете власти?
   Ћн продолжал бить Љопчика перчатками.
   - апки долой! - обратилсЯ он к другим ученикам.
   ’е машинально обнажили головы.
   - Џо классам!.. живо!..
   Ѓурсаки мгновенно исчезли. Ќовый же начальник отправилсЯ к инспектору.


   - Ќовый!.. Ќовый!.. - раздавалось по всему училищу...
   Ћсобенно  сильное  волнение  было   во   второуездном   классе,   самом
влиЯтельном во всей бурсе.
   - Љопчика уже успел оттаскать, - говорили в кучках.
   - †ирный черт!
   - Џлешивый!
   - Љруглее шара!
   - †ирнее сала!..
   - ЊЯгче воску!
   - ‹егче пуху!
   - —ище хрусталю!
   - ќто не поп, а пуп!
   Ћзлобленные бурсаки ругались и крепко острили.
   - Ђ вот еще черта-то посадили на шею!
   - Ђ говорил Я, братцы, - начал один бурсак, -  что  лучше  _‡вездочета_
нам не дождатьсЯ начальника...
   - —то же, ‡вездочет был, ей-богу, добрый человек!
   ‡вездочетом называли смотрителЯ, который выходил в отставку. Ћ  нем  мы
редко  упоминали  в  своих  очерках.  ‘ила,  сдерживающаЯ  грозный   поток
бурсацкой жизни, у нас всегда ЯвлЯлась в лице инспектора. ’ак  было  и  на
деле. Ћн редко ЯвлЯлсЯ в классы, спальную или столовую; даже на  дворе  он
показывалсЯ не часто, стараЯсь выходить из училища в занЯтные часы. Ћн длЯ
бурсы был каким-то мифом, высшим существом,  которое  таинственно  правило
судьбами бурсы, ЯвлЯЯсь ученикам большею  частию  в  образе  инспектора  и
лично почти только что во времЯ экзаменов.  ‘реди  учеников  ходило  много
предрассудков и суеверий насчет этой  таинственной  силы.  …го  считали  в
высшей степени ученым астрономом и  математиком.  Џричиною  тому  было  то
обстоЯтельство, что ‡вездочет однажды  за  несколько  дней  объЯвил  своим
воспитанникам, что такого-то числа ночью будет лунное затмение, выбрал  из
них лучших и вместе с ними наблюдал интересное Явление  природы,  объЯснЯЯ
его своим слушателЯм, которые, разумеетсЯ, ничего не понЯли из  его  слов,
но это-то именно главным образом  и  утвердило  их  в  мысли  о  громадной
учености смотрителЯ. Џотом ученики видали, как смотритель по ночам смотрел
в зрительную трубу на небо, а днем, закрывшись  старою,  направлЯл  ее  на
окна классов... "Ќаш смотритель - звездочет", - говорили ученики, соединЯЯ
с  словом  "звездочет"  понЯтие  о  недостижимой  длЯ  простого  смертного
учености. ‡рительнаЯ же трубка, направленнаЯ на класс, производила  трепет
в учениках. Њногие серьезно были убеждены, что ‡вездочет мог  видеть  все,
что делаетсЯ в классе, даже сквозь каменные стены. "…сть такие трубки",  -
говорили  они.  Ѓыли  и  такие,  которые  думали,  что  есть  инструменты,
посредством которых можно даже слышать, кто  и  что  говорит.  ђазумеетсЯ,
либералы бурсы, развившиесЯ до отрицаниЯ  шлЯющихсЯ  по  ночам  мертвецов,
домовых и чертей (немало было и таких в бурсе), смеЯлись над всевидЯщими и
слышащими препаратами, но тем не менее и они верили в  бездонную  ученость
‡вездочета и, кроме того, невольно поддавались влиЯнию того  таинственного
страха, который распространЯл вокруг них  ‡вездочет,  как  будто  стараЯсь
поддерживать этот страх. џвлЯЯсь неожиданно, он всегда озадачивал учеников
чем-нибудь чрезвычайным. ’ак, однажды растворилась  дверь  класса,  в  ней
показались служителЯ,  несшие  черную  доску,  на  доске  была  изображена
"слепаЯ" карта …вропы, то есть без надписей гор,  рек,  городов  и  проч.,
города обозначались медными гвоздиками. “ченики в  жизнь  свою  не  видали
такого ди