ль Ђмалии в драме "Ќенависть  к  людЯм  и  раскаЯние".  “тром,
возвращаЯсь из ѓлавного штаба, заходил Я обыкновенно в  низенькую  конфетную
лавку и за чашкой шоколаду  читал  литературные  журналы.  Ћднажды  сидел  Я
углубленный в  критическую  статью  "Ѓлагонамеренного";  некто  в  гороховой
шинели  ко  мне  подошел  и  из-под  моей  книжки  тихонько  потЯнул  листок
"ѓамбургской газеты". џ так был занЯт, что  не  поднЯл  и  глаз.  Ќезнакомый
спросил себе бифштексу и сел передо мною; Я все читал, не  обращаЯ  на  него
вниманиЯ;  он  между  тем  позавтракал,   сердито   побранил   мальчика   за
неисправность, выпил полбутылки вина и вышел.  „вое  молодых  людей  тут  же
завтракали. "‡наешь ли, кто это был?  -  сказал  один  другому:  -  ќто  Ѓ.,
сочинитель". - "‘очинитель!" - воскликнул Я  невольно  -  и,  оставЯ  журнал
недочитанным и чашку недопитою,  побежал  расплачиватьсЯ  и,  не  дождавшисЯ
сдачи, выбежал на улицу. ‘мотрЯ во все стороны, увидел  Я  издали  гороховую
шинель и пустилсЯ за нею по Ќевскому проспекту - только что не бегом. ‘делав
несколько шагов, чувствую  вдруг,  что  менЯ  останавливают  -  оглЯдываюсь,
гвардейский офицер заметил мне, что-де мне следовало б  не  толкнуть  его  с
тротуара, но скорее остановитьсЯ и вытЯнутьсЯ. Џосле сего  выговора  Я  стал
осторожнее; на беду мою  поминутно  встречались  мне  офицеры,  Я  поминутно
останавливалсЯ,  а  сочинитель  все  уходил  от  менЯ  вперед.  Ћтроду   моЯ
солдатскаЯ шинель не была мне столь тЯгостною, - отроду эполеты не  казались
мне столь завидными; наконец у самого  Ђничкина  моста  догнал  Я  гороховую
шинель. "Џозвольте спросить, - сказал Я, приставЯ ко лбу руку, - вы  г.  Ѓ.,
коего прекрасные статьи имел Я счастие читать в "‘оревнователе просвещениЯ?"
- "Ќикак нет-с, - отвечал он мне, - Я не сочинитель, а  стрЯпчий,  но**  мне
очень знаком; четверть часа тому Я встретил его у Џолицейского мосту". ’аким
образом уважение  мое  к  русской  литературе  стоило  мне  тридцати  копеек
потерЯнной сдачи, выговора по службе и чуть-чуть не ареста - а все даром.
     ЌесмотрЯ на все возражениЯ  моего  рассудка,  дерзкаЯ  мысль  сделатьсЯ
писателем поминутно приходила мне в  голову.  Ќаконец,  не  будучи  более  в
состоЯнии противитьсЯ влечению  природы,  Я  сшил  себе  толстую  тетрадь  с
твердым намерением наполнить ее чем бы то ни было. ‚се роды  поэзии  (ибо  о
смиренной прозе Я еще и не помышлЯл)  были  мною  разобраны,  оценены,  и  Я
непременно решилсЯ на эпическую поэму, почерпнутую из отечественной истории.
Ќедолго искал Я себе героЯ. џ выбрал ђюрика - и принЯлсЯ за работу.
     Љ стихам приобрел Я некоторый навык, переписываЯ тетрадки, ходившие  по
рукам  между  нашими  офицерами,  именно:  "Ћпасного  соседа",  "Љритику  на
Њосковский бульвар", "на Џресненские пруды" и т.п. ЌесмотрЯ на то поэма  моЯ
подвигалась медленно, и Я бросил ее на третьем стихе. џ думал, что эпический
род не мой род, и начал трагедию ђюрик.  ’рагедиЯ  не  пошла.  џ  попробовал
обратить ее в балладу -  но  и  баллада  как-то  мне  не  давалась.  Ќаконец
вдохновение озарило менЯ, Я начал и благополучно окончил надпись к  портрету
ђюрика.
     ЌесмотрЯ на то, что надпись моЯ  была  не  вовсе  недостойна  вниманиЯ,
особенно  как  первое  произведение  молодого  стихотворца,   однако   ж   Я
почувствовал, что Я не рожден поэтом, и довольствовалсЯ сим  первым  опытом.
Ќо творческие мои попытки так привЯзали менЯ к  литературным  занЯтиЯм,  что
уже не мог Я расстатьсЯ с тетрадью и чернильницей. џ хотел низойти к  прозе.
Ќа первый случай, не желаЯ занЯтьсЯ предварительным изучением, расположением
плана, скреплением частей и т. п., Я вознамерилсЯ  писать  отдельные  мысли,
без  свЯзи,  без  всЯкого  порЯдка,  в  том  виде,  как   они   мне   станут
представлЯтьсЯ. Љ несчастию, мысли не приходили мне в голову - и в целые два
днЯ надумал Я только следующее замечание:
     —еловек,  не  повинующийсЯ  законам  рассудка  и  привыкший   следовать
внушениЯм страстей, часто заблуждаетсЯ и подвергает себЯ позднему раскаЯнию.
Њысль конечно справедливаЯ, но уже не новаЯ. ЋставЯ  мысли,  принЯлсЯ  Я  за
повести, но, не умеЯ с непривычки расположить  вымышленное  происшествие,  Я
избрал замечательные анекдоты, некогда мною  слышанные  от  разных  особ,  и
старалсЯ украсить истину живостию рассказа, а иногда и цветами  собственного
воображениЯ. ‘оставлЯЯ сии повести, мало-помалу  образовал  Я  свой  слог  и
приучилсЯ выражатьсЯ правильно, приЯтно  и  свободно.  Ќо  скоро  запас  мой
истощилсЯ,  и  Я  стал  опЯть  искать   предмета   длЯ   литературной   моей
деЯтельности.
     Њысль оставить  мелочные  и  сомнительные  анекдоты  длЯ  повествованиЯ
истинных и  великих  происшествий  давно  тревожила  мое  воображение.  Ѓыть
судиею,  наблюдателем  и  пророком  веков  и  народов  казалось  мне  высшею
степенью, доступной длЯ писателЯ. Ќо какую историю мог  Я  написать  с  моей
жалкой  образованностию,  где   бы   не   предупредили   менЯ   многоученые,
добросовестные мужи? Љакой род истории не истощен уже ими? ‘тану  ль  писать
историю всемирную - но разве  не  существует  уже  бессмертный  труд  аббата
Њилота? Ћбращусь ли к истории отечественной? что  скажу  Я  после  ’атищева,
Ѓолтина и ѓоликова? и мне ли рытьсЯ в летописЯх и добиратьсЯ до сокровенного
смысла обветшалого Языка, когда не мог  Я  выучитьсЯ  славЯнским  цифрам?  џ
думал об истории меньшего объема, например  об  истории  губернского  нашего
города; но и тут сколько препЯтствий, длЯ менЯ неодолимых! Џоездка в  город,
визиты  к  губернатору  и  к  архиерею,  просьба  о  допущении  в  архивы  и
монастырские кладовые и проч. €сториЯ уездного нашего  города  была  бы  длЯ
менЯ  удобнее,  но  она  не  была  занимательна  ни  длЯ  философа,  ни  длЯ
прагматика, и представлЯла мало пищи красноречию.  ***  был  переименован  в
город в 17** году, и единственное замечательное происшествие,  сохранившеесЯ
в его летописЯх, есть ужасный пожар, случившийсЯ десЯть  лет  тому  назад  и
истребивший базар и присутственные места.
     ЌечаЯнный случай разрешил мои недоумениЯ.  Ѓаба,  развешиваЯ  белье  на
чердаке, нашла старую корзину, наполненную щепками, сором  и  книгами.  ‚есь
дом знал охоту мою к чтению. Љлючница моЯ, в то самое времЯ как Я,  сидЯ  за
моей тетрадью, грыз перо и думал об опыте сельских проповедей, с  торжеством
втащила корзинку в  мою  комнату,  радостно  восклицаЯ:  "книги!  книги!"  -
"Љниги!" - повторил Я с восторгом и бросилсЯ к корзинке.  ‚  самом  деле,  Я
увидел целую груду книг в зеленом и синем  бумажном  переплете  -  это  было
собрание старых календарей. ‘ие открытие охладило мой восторг, но все Я  был
рад нечаЯнной находке, все же это были книги, и  Я  щедро  наградил  усердие
прачки полтиною серебром.  Ћставшись  наедине,  Я  стал  рассматривать  свои
календари, и скоро мое внимание было сильно ими привлечено.  Ћни  составлЯли
непрерывную цепь годов от 1744 до 1799, то есть ровно 55  лет.  ‘иние  листы
бумаги, обыкновенно вплетаемые в  календари,  были  все  исписаны  старинным
почерком. ЃросЯ взор на сии строки, с изумлением увидел Я, что они заключали
не только замечаниЯ о погоде и хозЯйственные  счеты,  но  также  и  известиЯ
краткие исторические касательно села ѓорюхина. Ќемедленно занЯлсЯ Я разбором
драгоценных сих записок и вскоре нашел, что они представлЯли полную  историю
моей отчины в течение почти целого столетиЯ в самом строгом  хронологическом
порЯдке.  ‘верх  сего  заключали  они   неистощимый   запас   экономических,
статистических, метеорологических и других  ученых  наблюдений.  ‘  тех  пор
изучение сих записок занЯло менЯ исключительно,  ибо  увидел  Я  возможность
извлечь из них повествование стройное, любопытное и поучительное. ЋзнакомЯсь
довольно с драгоценными сими памЯтниками, Я  стал  искать  новых  источников
истории села ѓорюхина. € вскоре обилие оных  изумило  менЯ.  ЏосвЯтив  целые
шесть месЯцев на предварительное  изучение,  наконец  приступил  Я  к  давно
желанному труду и с помощию божиею совершил оный сего ноЯбрЯ 3  днЯ  1827-го
года.
     Ќыне, как некоторый мне подобный историк, коего  имени  Я  не  запомню,
оконча свой трудный подвиг, кладу перо и с грустию иду в мой сад  размышлЯть
о том, что мною совершено. ЉажетсЯ и мне, что, написав €сторию  ѓорюхина,  Я
уже не нужен миру, что долг мой исполнен и что пора мне опочить!

     ‡десь прилагаю список источников, послуживших мне к составлению €стории
ѓорюхина:
     1. ‘обрание старинных календарей. 54 части. Џервые 20  частей  исписано
старинным почерком с титлами. ‹етопись сиЯ сочинена  прадедом  моим  Ђндреем
‘тепановичем Ѓелкиным. Ћна отличаетсЯ Ясностию и краткостию слога, например:
4 маЯ. ‘нег. ’ришка за грубость бит.  6  -  корова  бураЯ  пала.  ‘енька  за
пьЯнство бит. 8 - погода ЯснаЯ. 9 - дождь и снег. ’ришка бит по погоде. 11 -
погода ЯснаЯ. Џороша. ‡атравил  3  зайцев,  и  тому  подобное,  безо  всЯких
размышлений... Ћстальные 35 частей писаны разными почерками, большею  частию
так называемым  лавочничьим  с  титлами  и  без  титлов,  вообще  плодовито,
несвЯзно и без соблюдениЯ правописаниЯ. Љой-где заметна женскаЯ рука. ‚  сие
отделение входЯт записки деда моего €вана Ђндреевича Ѓелкина и бабки моей, а
его супруги, …впраксии Ђлексеевны, также и записки приказчика ѓарбовицкого.
     2. ‹етопись горюхинского дьЯчка. ‘иЯ любопытнаЯ рукопись отыскана  мною
у моего попа, женатого на дочери летописца.  Џервые  листы  были  выдраны  и
употреблены детьми свЯщенника на так называемые змеи. Ћдин из  таковых  упал
посреди моего двора. џ  поднЯл  его  и  хотел  было  возвратить  детЯм,  как
заметил, что он был исписан. ‘ первых строк увидел Я, что змей составлен был
из летописи, и к счастию успел спасти остальное. ‹етопись сиЯ, приобретеннаЯ
мною   за   четверть   овса,   отличаетсЯ   глубокомыслием   и    велеречием
необыкновенным.
     3. €зустные преданиЯ.  џ  не  пренебрегал  никакими  известиЯми.  Ќо  в
особенности  обЯзан  Ђграфене  ’рифоновой,  матери  ЂвдеЯ  старосты,  бывшей
(говорЯт) любовницею приказчика ѓарбовицкого.
     4. ђевижские сказки, с замечаниЯми прежних старост (счетные и расходные
книги) касательно нравственности и состоЯниЯ крестьЯн.
     ‘трана, по имени столицы своей ѓорюхиным называемаЯ, занимает на земном
шаре более 240 десЯтин. —исло жителей  простираетсЯ  до  63  душ.  Љ  северу
граничит она с деревнЯми „ериуховым и  Џеркуховом,  коего  обитатели  бедны,
тощи и  малорослы,  а  гордые  владельцы  преданы  воинственному  упражнению
заЯчьей охоты. Љ югу река ‘ивка отделЯет ее от владений карачевских  вольных
хлебопашцев, соседей беспокойных, известных  буйной  жестокостию  нравов.  Љ
западу облегают ее цветущие полЯ захарьинские, благоденствующие под  властию
мудрых  и  просвещенных  помещиков.  Љ  востоку  примыкает  она   к   диким,
необитаемым местам, к непроходимому болоту, где  произрастает  одна  клюква,
где раздаетсЯ лишь однообразное квакание лЯгушек и  где  суеверное  предание
предполагает быть обиталищу некоего беса.
     N‚.  ‘ие  болото  и  называетсЯ  Ѓесовским.  ђассказывают,  будто  одна
полуумнаЯ пастушка стерегла стадо свиней недалече от сего уединенного места.
Ћна сделалась беременною и никак не могла удовлетворительно  объЯснить  сего
случаЯ. ѓлас народный обвинил  болотного  беса;  но  сиЯ  сказка  недостойна
вниманиЯ историка, и после Ќибура непростительно было бы тому верить.

     €здревле  ѓорюхино  славилось  своим  плодородием  и  благорастворенным
климатом. ђожь,  овес,  Ячмень  и  гречиха  родЯтсЯ  на  тучных  его  нивах.
ЃерезоваЯ роща и еловый лес снабжают обитателей  деревами  и  валежником  на
построение и отопку жилищ. Ќет  недостатка  в  орехах,  клюкве,  бруснике  и
чернике.  ѓрибы  произрастают  в  необыкновенном  количестве;  сжаренные   в
сметане, представлЯют  приЯтную,  хотЯ  и  нездоровую  пищу.  Џруд  наполнен
карасЯми, а в реке ‘ивке водЯтсЯ щуки и налимы.

     Ћбитатели ѓорюхина большей частию росту середнего, сложениЯ крепкого  и
мужественного, глаза их серы, волосы русые  или  рыжие.  †енщины  отличаютсЯ
носами, поднЯтыми несколько вверх, выпуклыми скулами и дородностию. N‚. Ѓаба
здоровеннаЯ, сие  выражение  встречаетсЯ  часто  в  примечаниЯх  старосты  к
ђевижским сказкам.  Њужчины  добронравны,  трудолюбивы  (особенно  на  своей
пашне), храбры, воинственны: многие из них ходЯт одни на медведЯ и  славЯтсЯ
в околотке кулачными бойцами; все вообще склонны к чувственному  наслаждению
пиЯнства. †енщины сверх домашних работ разделЯют с мужчинами  большую  часть
их трудов; и не уступЯт им в отважности, редкаЯ из них боитсЯ старосты.  Ћни
составлЯют мощную общественную  стражу,  неусыпно  бодрствующую  на  барском
дворе, и  называютсЯ  копейщицами  (от  словенского  слова  копье).  ѓлавнаЯ
обЯзанность копейщиц как можно чаще бить  камнем  в  чугунную  доску  и  тем
устрашать злоумышление. Ћни столь целомудрены, как и прекрасны; на покушениЯ
дерзновенного отвечают сурово и выразительно.
     †ители ѓорюхина издавна производЯт обильный торг  лыками,  лукошками  и
лаптЯми. ‘ему способствует река ‘ивка, через которую  весною  переправлЯютсЯ
они  на  челноках,  подобно  древним  скандинавам,  а  прочие  времена  года
переходЯт вброд, предварительно засучив портки до колен.
     џзык горюхинский есть  решительно  отрасль  славЯнского,  но  столь  же
разнитсЯ от него, как и русский. Ћн исполнен  сокращениЯми  и  усечениЯми  -
некоторые буквы вовсе в  нем  уничтожены  или  заменены  другими.  Ћднако  ж
великороссиЯнину легко понЯть горюхинца, и обратно.
     Њужчины  женивались  обыкновенно  на  тринадцатом   году   на   девицах
двадцатилетних. †ены били своих мужей в течение четырех или пЯти лет.  Џосле
чего мужьЯ уже начинали бить жен; и таким образом оба пола имели свое  времЯ
власти, и равновесие было соблюдено.
     ЋбрЯд  похорон  происходил  следующим  образом.  ‚  самый  день  смерти
покойника относили на кладбище - дабы мертвый в  избе  не  занимал  напрасно
лишнего места. Ћт сего случалось, что к  неописанной  радости  родственников
мертвец чихал или зевал в ту самую минуту,  как  его  выносили  в  гробе  за
околицу. †ены  оплакивали  мужьев,  воЯ  и  приговариваЯ:  "‘вет-моЯ  удалаЯ
головушка!  на  кого  ты  менЯ  покинул?  чем-то  мне  тебЯ  поминати?"  Џри
возвращении с кладбища начиналасЯ тризна в честь покойника, и родственники и
друзьЯ бывали пьЯны два-три днЯ или даже целую неделю, смотрЯ по  усердию  и
привЯзанности к его памЯти. ‘ии древние обрЯды сохранилисЯ и поныне.
     Ћдежда горюхинцев состоЯла из рубахи, надеваемой сверх порток, что есть
отличительный  признак  их  славЯнского  происхождениЯ.  ‡имою  носили   они
овчинный тулуп, но более длЯ красы, нежели из  настоЯщей  нужды,  ибо  тулуп
обыкновенно накидывали они на одно плечо и сбрасывали  при  малейшем  труде,
требующем движениЯ.
     Ќауки, искусства и поэзиЯ издревле находились  в  ѓорюхине  в  довольно
цветущем  состоЯнии.  ‘верх  свЯщенника  и  церковных  причетников,   всегда
водились в нем грамотеи. ‹етописи упоминают о земском ’ерентии, жившем около
1767  году,  умевшем  писать  не  только  правой,  но  и  левою  рукою.  ‘ей
необыкновенный человек прославилсЯ в околотке сочинением всЯкого роду писем,
челобитьев, партикулЯрных пашпортов и т. п. Ќеоднократно пострадав  за  свое
искусство, услужливость и участие в разных замечательных  происшествиЯх,  он
умер уже в глубокой старости, в то самое времЯ, как приучалсЯ писать  правою
ногою, ибо почерка обеих рук его были уже слишком известны. Ћн  играет,  как
читатель увидит ниже, важную роль и в истории ѓорюхина.
     Њузыка была всегда любимое искусство образованных горюхинцев, балалайка
и волынка, услаждаЯ чувствительные сердца, поныне раздаютсЯ  в  их  жилищах,
особенно в древнем общественном  здании,  украшенном  елкою  и  изображением
двуглавого орла.
     ЏоэзиЯ некогда процветала  в  древнем  ѓорюхине.  „оныне  стихотворениЯ
Ђрхипа ‹ысого сохранились в памЯти потомства.
     ‚ нежности не  уступЯт  они  эклогам  известного  ‚иргилиЯ,  в  красоте
воображениЯ далеко  превосходЯт  они  идиллии  г-на  ‘умарокова.  €  хотЯ  в
щеголеватости  слога  и  уступают  новейшим  произведениЯм  наших  муз,   но
равнЯютсЯ с ними затейливостию. и остроумием.
     Џриведем в пример сие сатирическое стихотворение: Љо боЯрскому двору

     Ђнтон староста идет, (2)
     Ѓирки в пазухе несет, (2)
     ЃоЯрину подает,
     Ђ боЯрин смотрит,
     Ќичего не смыслит.
     Ђх ты, староста Ђнтон,
     Ћбокрал боЯр кругом,
     ‘ело по миру пустил,
     ‘таростиху надарил.

     ЏознакомЯ  таким   образом   моего   читателЯ   с   этнографическим   и
статистическим состоЯнием ѓорюхина и со нравами и обычаЯми  его  обитателей,
приступим теперь к самому повествованию.

        ЃЂ‘ЌЋ‘‹Ћ‚Ќ›… ‚ђ…Њ…ЌЂ

        ‘’ЂђЋ‘’Ђ ’ђ€”ЋЌ

     Ћбраз правлениЯ в ѓорюхине несколько  раз  изменЯлсЯ.  Ћно  попеременно
находилось под властию старшин, выбранных  миром,  приказчиков,  назначенных
помещиком, и наконец непосредственно под рукою  самих  помещиков.  ‚ыгоды  и
невыгоды сих различных образов правлениЯ будут развиты мною в течение  моего
повествованиЯ.
     Ћснование ѓорюхина и  первоначальное  население  оного  покрыто  мраком
неизвестности. ’емные  преданиЯ  гласЯт,  что  некогда  ѓорюхино  было  село
богатое и обширное, что все жители оного были зажиточны, что оброк  собирали
единожды в год и отсылали неведомо кому на нескольких возах. ‚ то времЯ  все
покупали дешево, а дорого продавали. Џриказчиков не  существовало,  старосты
никого не обижали, обитатели работали мало, а  жили  припеваючи,  и  пастухи
стерегли стадо в  сапогах.  Њы  не  должны  обольщатьсЯ  сею  очаровательною
картиною. Њысль о золотом веке сродна всем народам и доказывает только,  что
люди никогда не довольны настоЯщим и, по опыту имеЯ мало надежды на будущее,
украшают невозвратимое минувшее всеми цветами своего  воображениЯ.  ‚от  что
достоверно:
     ‘ело ѓорюхино  издревле  принадлежало  знаменитому  роду  Ѓелкиных.  Ќо
предки мои, владеЯ многими другими отчинами, не  обращали  вниманиЯ  на  сию
отдаленную страну. ѓорюхино платило малую  дань  и  управлЯлось  старшинами,
избираемыми народом на вече, мирскою сходкою называемом.
     Ќо в течение времени родовые владениЯ Ѓелкиных раздробились и пришли  в
упадок. Ћбедневшие внуки богатого деда не могли отвыкнуть от роскошных своих
привычек и требовали прежнего полного дохода от имениЯ, в  десЯть  крат  уже
уменьшившегосЯ. ѓрозные предписаниЯ следовали одно за другим. ‘тароста читал
их на вече; старшины витийствовали, мир  волновалсЯ,  -  а  господа,  вместо
двойного оброку, получали лукавые отговорки и смиренные жалобы, писанные  на
засаленной бумаге и запечатанные грошом.
     ЊрачнаЯ туча висела над ѓорюхиным, а никто об  ней  и  не  помышлЯл.  ‚
последний год властвованиЯ ’рифона, последнего старосты, народом избранного,
в  самый  день  храмового  праздника,  когда  весь   народ   шумно   окружал
увеселительное здание  (кабаком  в  просторечии  именуемое)  или  бродил  по
улицам, обнЯвшись между собою и громко воспеваЯ песни Ђрхипа ‹ысого, въехала
в село плетенаЯ крытаЯ бричка, заложеннаЯ парою клЯч едва живых;  на  козлах
сидел оборванный жид, а из брички высунулась голова в картузе и, казалось, с
любопытством смотрела на веселЯщийсЯ народ. †ители встретили повозку  смехом
и грубыми насмешками. (N‚. ‘вернув трубкою воскраиЯ одежд, безумцы глумились
над еврейским возницею и  восклицали  смехотворно:  "†ид,  жид,  ешь  свиное
ухо!.." - ‹етопись горюхинского  дьЯчка.)  Ќо  сколь  изумились  они,  когда
бричка остановилась  посреди  села  и  когда  приезжий,  выпрыгнув  из  нее,
повелительным голосом потребовал старосты ’рифона. ‘ей сановник находилсЯ  в
увеселительном здании, откуда двое старшин почтительно вывели его под  руки.
Ќезнакомец, посмотрев на него грозно, подал ему письмо и велел  читать  оное
немедленно. ‘таросты горюхинские имели обыкновение никогда  ничего  сами  не
читать. ‘тароста был  неграмотен.  Џослали  за  земским  Ђвдеем.  …го  нашли
неподалеку, спЯщего в переулке под забором,  и  привели  незнакомцу.  Ќо  по
приводе или от внезапного испуга,  или  от  горестного  предчувствиЯ,  буквы
письма, четко написанного, показались  ему  отуманенными,  и  он  не  был  в
состоЯнии их разобрать. Ќезнакомец, с  ужасными  проклЯтиЯми  отослал  спать
старосту ’рифона и земского ЂвдеЯ, отложил чтение письма до завтрашнего  днЯ
и пошел в приказную избу, куда жид понес за ним и его маленький чемодан.
     ѓорюхинцы  с  безмолвным  изумлением  смотрели  на  сие  необыкновенное
происшествие, но вскоре бричка, жид и незнакомец были забыты. „ень  кончилсЯ
шумно и весело - и ѓорюхино заснуло, не предвидЯ, что ожидало его.
     ‘ восходом утреннего солнца жители были пробуждены стуком  в  окошки  и
призыванием на мирскую сходку. ѓраждане  один  за  другим  Явились  на  двор
приказной избы, служивший вечевою площадию. ѓлаза их были  мутны  и  красны,
лица опухлы; они, зеваЯ и почесываЯсь, смотрели на  человека  в  картузе,  в
старом голубом кафтане, важно стоЯвшего  на  крыльце  приказной  избы,  -  и
старались припомнить себе черты его, когда-то ими виденные. ‘тароста  ’рифон
и земский Ђвдей стоЯли  подле  него  без  шапки  с  видом  подобострастиЯ  и
глубокой горести. "‚се ли здесь?" - спросил незнакомец. "‚се ли-ста  здесь?"
- повторил староста. "‚се-ста", - отвечали граждане. ’огда староста объЯвил,
что от барина получена грамота, и приказал земскому прочесть ее во услышание
мира.  Ђвдей  выступил  и  громогласно  прочел  следующее.   (N‚.   "ѓрамоту
грозновещую сию списах Я у ’рифона старосты,  у  него  же  храниласЯ  она  в
кивоте вместе с другими памЯтниками владычества его над ѓорюхиным". џ не мог
сам отыскать сего любопытного письма.)

     ’рифон €ванов!

     ‚ручитель письма сего, поверенный  мой  **,  едет  в  отчину  мою  село
ѓорюхино длЯ поступлениЯ в управление  оного.  Ќемедленно  по  его  прибытию
собрать мужиков и  объЯвить  им  мою  барскую  волю,  а  именно:  Џриказаний
поверенного моего ** им, мужикам, слушатьсЯ, как моих  собственных.  Ђ  все,
чего он ни потребует, исполнЯть беспрекословно, в противном случае имеет  он
** поступать с ними со всевозможною строгостию.  Љ  сему  понудило  менЯ  их
бессовестное непослушание, и твое, ’рифон €ванов, плутовское потворство.
     Џодписано NN.
     ’огда **, растопырЯ ноги наподобие буквы  хера  и  подбочась  наподобие
ферта, произнес следующую краткую и выразительную речь:  "‘мотрите  ж  вы  у
менЯ, не очень умничайте; вы, Я знаю, народ избалованный, да Я выбью дурь из
ваших голов небось скорее вчерашнего хмелЯ". •мелЯ ни в одной голове уже  не
было. ѓорюхинцы, как громом пораженные, повесили носы - и с ужасом разошлись
по домам.

     ЏђЂ‚‹…Ќ€… Џђ€ЉЂ‡—€ЉЂ**

     ** принЯл бразды правлениЯ и приступил к исполнению своей  политической
системы; она заслуживает особенного рассмотрениЯ.

     ѓлавным основанием оной была следующаЯ аксиома. —ем мужик  богаче,  тем
он избалованнее, чем беднее, тем смирнее.  ‚следствие  сего  **  старалсЯ  о
смирности вотчины, как о главной  крестьЯнской  добродетели.  Ћн  потребовал
опись крестьЯнам, разделил их  на  богачей  и  беднЯков.  1)  Ќедоимки  были
разложены  меж  зажиточных  мужиков  и  взыскаемы  с  них  со   всевозможною
строгостию.  2)  Ќедостаточные  и  празднолюбивые  гулЯки  были   немедленно
посажены на пашню, если же по его расчету труд их оказывалсЯ  недостаточным,
то он отдавал их в  батраки  другим  крестьЯнам,  за  что  сии  платили  ему
добровольную дань, а отдаваемые в холопство имели полное  право  откупатьсЯ,
заплатЯ сверх недоимок двойной годовой оброк. ‚сЯкаЯ общественнаЯ повинность
падала на зажиточных мужиков. ђекрутство же было торжеством  корыстолюбивому
правителю; ибо от оного по очереди  откупались  все  богатые  мужики,  пока,
наконец, выбор не падал на негодЯЯ или разоренного *.  Њирские  сходки  были
уничтожены. Ћброк собирал он понемногу и круглый год срЯду. ‘верх того завел
он нечаЯнные сборы. Њужики, кажетсЯ, платили  и  не  слишком  более  противу
прежнего, но никак не могли ни наработать, ни накопить достаточно  денег.  ‚
три года ѓорюхино совершенно обнищало.
     ѓорюхино  приуныло,  базар  запустел,  песни  Ђрхипа  ‹ысого   умолкли.
ђебЯтишки пошли по миру. Џоловина мужиков была на пашне, а другаЯ служила  в
батраках; и день храмового праздника сделалсЯ, по  выражению  летописца,  не
днем радости и ликованиЯ, но годовщиною печали и поминаниЯ горестного.

     * Џосадил окаЯнный  приказчик  Ђнтона  ’имофеева  в  железы,  а  старик
’имофей сына откупил за 100 р.; а приказчик  заковал  Џетрушку  …ремеева,  и
того откупил отец за 68 р., и хотел окаЯнный сковать ‹еху ’арасова,  но  тот
бежал в лес, и приказчик о том вельми крушилсЯ и свирепствовал во  словесах,
а отвезли в город и отдали в рекруты ‚аньку пьЯницу  („онесение  горюхинских
мужиков).


        ђЋ‘‹Ђ‚‹…‚

     —итаЯ "ђославлева", с изумлением увидела Я, что завЯзка его основана на
истинном происшествии, слишком длЯ менЯ известном.  Ќекогда  Я  была  другом
несчастной женщины, выбранной г. ‡агоскиным в героини его повести. Ћн  вновь
обратил  внимание  публики  на  происшествие   забытое,   разбудил   чувства
негодованиЯ, усыпленные временем, и  возмутил  спокойствие  могилы.  џ  буду
защитницею тени, - и читатель извинит слабость пера моего, уважив  сердечные
мои побуждениЯ. Ѓуду принуждена много говорить  о  самой  себе,  потому  что
судьба моЯ долго была свЯзана с участью бедной моей подруги.
     ЊенЯ вывезли в свет зимою 1811 года. Ќе  стану  описывать  первых  моих
впечатлений. ‹егко  можно  себе  вообразить,  что  должна  была  чувствовать
шестнадцатилетнЯЯ девушка, променЯв антресоли  и  учителей  на  беспрерывные
балы. џ предавалась вихрю веселиЯ  со  всею  живостию  моих  лет  и  еще  не
размышлЯла... †аль: тогдашнее времЯ стоило наблюдениЯ.
     Њежду девицами, выехавшими вместе со мною,  отличалась  кнЯжна  **  (г.
‡агоскин назвал ее Џолиною, оставлю ей это имЯ). Њы скоро подружились вот по
какому случаю.
     Ѓрат мой,  двадцатидвухлетний  малый,  принадлежал  сословию  тогдашних
франтов, он считалсЯ в  €ностранной  коллегии  и  жил  в  Њоскве,  танцуЯ  и
повесничаЯ. Ћн влюбилсЯ в Џолину и упросил менЯ сблизить наши домы. Ѓрат был
идолом всего нашего семейства, а из менЯ делал, что хотел.
     ‘близЯсь с Џолиною из  угождениЯ  к  нему,  вскоре  Я  искренно  к  ней
привЯзалась. ‚ ней было много странного и еще более привлекательного. џ  еще
не понимала ее, а уже любила. Ќечувствительно Я стала смотреть ее глазами  и
думать ее мыслЯми.
     Ћтец Џолины был заслуженный человек, то есть ездил цугом и носил ключ и
звезду, впрочем  был  ветрен  и  прост.  Њать  ее  была,  напротив,  женщина
степеннаЯ и отличалась важностию и здравым смыслом.
     Џолина  ЯвлЯлась  везде;  она  окружена  была   поклонниками;   с   нею
любезничали  -  но  она  скучала,  и  скука  придавала  ей  вид  гордости  и
холодности. ќто чрезвычайно шло к ее греческому лицу и к  черным  бровЯм.  џ
торжествовала, когда мои  сатирические  замечаниЯ  наводили  улыбку  на  это
правильное и скучающее лицо.
     Џолина  чрезвычайно  много  читала  и  без  всЯкого  разбора.  Љлюч  от
библиотеки отца  ее  был  у  ней.  Ѓиблиотека  большею  частию  состоЯла  из
сочинений писателей XVIII века. ”ранцузскаЯ  словесность,  от  Њонтескье  до
романов Љребильона, была ей знакома. ђуссо знала она наизусть. ‚  библиотеке
не было ни одной русской книги, кроме сочинений ‘умарокова,  которых  Џолина
никогда не раскрывала. Ћна сказывала мне, что  с  трудом  разбирала  русскую
печать, и, вероЯтно, ничего по-русски не  читала,  не  исключаЯ  и  стишков,
поднесенных ей московскими стихотворцами.
     ‡десь позволю себе маленькое отступление.  ‚от  уже,  слава  богу,  лет
тридцать, как бранЯт нас бедных за то, что мы по-русски не читаем и не умеем
(будто  бы)  изъЯснЯтьсЯ  на   отечественном   Языке   (N‚:   Ђвтору   "ћриЯ
Њилославского" грех повторЯть  пошлые  обвинениЯ.  Њы  все  прочли  его,  и,
кажетсЯ, одной из нас обЯзан он и переводом  своего  романа  на  французский
Язык.) „ело в том, что мы и рады бы читать по-русски; но  словесность  наша,
кажетсЯ, не старее ‹омоносова и чрезвычайно еще ограниченна.  Ћна,  конечно,
представлЯет нам несколько отличных поэтов, но нельзЯ же ото всех  читателей
требовать исключительной охоты к стихам. ‚ прозе имеем  мы  только  "€сторию
Љарамзина"; первые два или три романа поЯвились  два  или  три  года  назад,
между тем как во ”ранции, Ђнглии и ѓермании книги одна другой  замечательнее
следуют одна за другой. Њы не видим даже и переводов; а если  и  видим,  то,
волЯ ваша, Я все-таки предпочитаю оригиналы. †урналы наши  занимательны  длЯ
наших литераторов. Њы принуждены все, известиЯ и понЯтиЯ,  черпать  из  книг
иностранных; таким образом и мыслим мы на Языке иностранном (по крайней мере
все те, которые мыслЯт и следуют за  мыслЯми  человеческого  рода).  ‚  этом
признавались мне  самые  известные  наши  литераторы.  ‚ечные  жалобы  наших
писателей на пренебрежение, в коем оставлЯем мы  русские  книги,  похожи  на
жалобы русских торговок, негодующих на то, что мы  шлЯпки  наши  покупаем  у
‘ихлера и не довольствуемсЯ произведениЯми костромских модисток. Ћбращаюсь к
моему предмету.
     ‚оспоминаниЯ светской жизни обыкновенно слабы и ничтожны даже  в  эпоху
историческую. Ћднако ж поЯвление в Њоскве одной путешественницы оставило  во
мне глубокое впечатление. ќта путешественница  -  m-me  de  Stael  {1}.  Ћна
приехала летом,  когда  большаЯ  часть  московских  жителей  разъехалась  по
деревнЯм. ђусское гостеприимство засуетилось; не знали, как угостить славную
иностранку. ђазумеетсЯ, давали ей обеды. Њужчины и дамы съезжались поглазеть
на  нее  и  были  по  большей  части  недовольны  ею.  Ћни  видели   в   ней
пЯтидесЯтилетнюю толстую бабу, одетую не по летам.  ’он  ее  не  понравилсЯ,
речи показались слишком длинны,  а  рукава  слишком  коротки.  Ћтец  Џолины,
знавший m-me de Stael еще в Џариже, дал ей обед,  на  который  скликал  всех
наших московских умников. ’ут увидела Я сочинительницу "Љорины". Ћна  сидела
на первом месте, облокотЯсь на стол,  свертываЯ  и  развертываЯ  прекрасными
пальцами  трубочку  из  бумаги.  Ћна  казалась  не  в  духе,  несколько  раз
принималась говорить и не могла разговоритьсЯ. Ќаши умники ели и пили в свою
меру и, казалось, были гораздо более довольны  ухою  кнЯзЯ,  нежели  беседою
m-me de Sta&euml;l. „амы чинились. ’е  и  другие  только  изредка  прерывали
молчание, убежденные в ничтожестве своих мыслей и оробевшие при  европейской
знаменитости. ‚о все времЯ обеда Џолина  сидела  как  на  иголках.  ‚нимание
гостей разделено было между осетром и m-me de Stael. †дали от нее  поминутно
bon-mot; {2} наконец вырвалось у ней двусмыслие, и даже довольно смелое. ‚се
подхватили его, захохотали, поднЯлсЯ шепот удивлениЯ; кнЯзь был вне себЯ  от
радости. џ взглЯнула на Џолину. ‹ицо ее пылало, и  слезы  показались  на  ее
глазах. ѓости встали из-за стола, совершенно примиренные с  m-me  de  Stael:
она сказала каламбур, который они поскакали развозить по городу.
     "—то с тобою сделалось, ma chere? {3} - спросила Я  Џолину,  -  неужели
шутка, немножко вольнаЯ, могла до такой степени тебЯ смутить?" - "Ђх, милаЯ,
- отвечала Џолина, - Я в отчаЯнии! Љак ничтожно должно было показатьсЯ  наше
большое общество этой необыкновенной женщине!  Ћна  привыкла  быть  окружена
людьми, которые  ее  понимают,  длЯ  которых  блестЯщее  замечание,  сильное
движение сердца, вдохновенное слово никогда  не  потерЯны;  она  привыкла  к
увлекательному разговору, высшей образованности. Ђ  здесь...  Ѓоже  мой!  Ќи
одной мысли, ни одного замечательного слова  в  течение  трех  часов!  ’упые
лица, тупаЯ важность - и только!  Љак  ей  было  скучно!  Љак  она  казалась
утомленной! Ћна видела, чего им было надобно, что могли понЯть эти  обезьЯны
просвещениЯ, и кинула им каламбур. Ђ они так и бросились! џ сгорела со стыда
и готова была заплакать... Ќо пускай, - с жаром продолжала Џолина, -  пускай
она вывезет об нашей  светской  черни  мнение,  которого  они  достойны.  Џо
крайней мере она видела наш добрый простой народ и понимает его. ’ы слышала,
что сказала она этому старому,  несносному  шуту,  который  из  угождениЯ  к
иностранке вздумал было смеЯтьсЯ над  русскими  бородами:  "Ќарод,  который,
тому сто лет, отстоЯл свою бороду, отстоит в наше времЯ и свою голову".  Љак
она мила! Љак Я люблю ее! Љак ненавижу ее гонителЯ!"
     Ќе  Я  одна  заметила  смущение  Џолины.  „ругие  проницательные  глаза
остановились на ней в ту же самую минуту: черные глаза  самой  m-me  de  Sta
&euml;l. Ќе знаю, что подумала она, но только она подошла после обеда к моей
подруге и с нею разговорилась. —рез  несколько  дней  m-me  de  Sta  &euml;l
написала ей следующую записку:
     Ma ch&egrave;re enfant, je suis toute malade. Il  serait  bien  aimable
&agrave; vous de venir me ranimer. T&acirc;chez de l'obtenir de  m-me  votre
m&egrave;re et veuillez lui pr&eacute;senter les respects de votre  amie  de
S. {4}
     ќта записка хранитсЯ у менЯ. Ќикогда  Џолина  не  объЯснЯла  мне  своих
сношений с m-me de Sta&euml;l, несмотрЯ на все мое любопытство. Ћна была без
памЯти от славной женщины, столь же добродушной, как и гениальной.
     „о чего доводит охота к злословию! Ќедавно рассказывала  Я  все  это  в
одном очень порЯдочном обществе. "Њожет быть, -  заметили  мне,  -  m-me  de
Stael была не что иное, как шпион Ќаполеонов,  а  кнЯжна  **  доставлЯла  ей
нужные сведениЯ". - "Џомилуйте, - сказала Я, - m-me  de  Stael,  десЯть  лет
гонимаЯ Ќаполеоном, благороднаЯ добраЯ m-me de Stael;l, насилу убежавшаЯ под
покровительство русского  императора,  m-me  de  Stael,  друг  атобриана  и
Ѓайрона, m-me de Stael будет шпионом у Ќаполеона!.." - "Ћчень,  очень  может
статьсЯ, - возразила востроносаЯ графинЯ Ѓ. - Ќаполеон был такаЯ  бестиЯ,  a
m-me de Stael претонкаЯ штука!"
     ‚се говорили о близкой войне и, сколько помню, довольно  легкомысленно.
Џодражание французскому тону времен  ‹юдовика  XV  было  в  моде.  ‹юбовь  к
отечеству казалась педантством. ’огдашние умники  превозносили  Ќаполеона  с
фанатическим подобострастием и шутили над  нашими  неудачами.  Љ  несчастию,
заступники отечества были немного  простоваты;  они  были  осмеЯны  довольно
забавно и не имели никакого влиЯниЯ. €х  патриотизм  ограничивалсЯ  жестоким
порицанием употреблениЯ французского Языка в обществах, введениЯ иностранных
слов, грозными выходками противу Љузнецкого моста и тому  подобным.  Њолодые
люди говорили обо  всем  русском  с  презрением  или  равнодушием  и,  шутЯ,
предсказывали ђоссии участь ђейнской  конфедерации.  ‘ловом,  общество  было
довольно гадко.
     ‚друг известие о нашествии и воззвание государЯ  поразили  нас.  Њосква
взволновалась.  ЏоЯвились  простонародные  листки  графа  ђастопчина;  народ
ожесточилсЯ.  ‘ветские  балагуры  присмирели;  дамы   вструхнули.   ѓонители
французского Языка и Љузнецкого моста взЯли в обществах решительный верх,  и
гостиные наполнились патриотами: кто высыпал из табакерки французский  табак
и стал нюхать русский; кто сжег десЯток французских брошюрок, кто  отказалсЯ
от лафита и принЯлсЯ за кислые щи. ‚се закаЯлись говорить по-французски; все
закричали о  Џожарском  и  Њинине  и  стали  проповедовать  народную  войну,
собираЯсь на долгих отправитьсЯ в саратовские деревни.
     Џолина не могла скрывать свое презрение, как прежде не скрывала  своего
негодованиЯ. ’акаЯ проворнаЯ перемена и трусость выводили ее из терпениЯ. Ќа
бульваре, на Џресненских прудах,  она  нарочно  говорила  по-французски;  за
столом в присутствии слуг  нарочно  оспоривала  патриотическое  хвастовство,
нарочно говорила о многочисленности наполеоновых войск, о его военном гении.
Џрисутствующие  бледнели,  опасаЯсь  доноса,  и   спешили   укорить   ее   в
приверженности ко врагу отечества. Џолина презрительно улыбалась. "„ай  бог,
- говорила она, - чтобы все русские любили свое отечество, как Я его люблю".
Ћна удивлЯла менЯ.  џ  всегда  знала  Џолину  скромной  и  молчаливой  и  не
понимала, откуда взЯлась  у  ней  такаЯ  смелость.  "Џомилуй,  -  сказала  Я
однажды, - охота тебе вмешиватьсЯ не в наше дело. Џусть мужчины себе дерутсЯ
и кричат о политике; женщины на войну не ходЯт, и им дела нет до Ѓонапарта".
ѓлаза ее засверкали. "‘тыдись, - сказала  она,  -  разве  женщины  не  имеют
отечества? разве нет у них отцов, братьев, мужьев? ђазве кровь  русскаЯ  длЯ
нас чужда? €ли ты полагаешь, что мы рождены длЯ того  только,  чтоб  нас  на
бале вертели в экосезах, а дома заставлЯли вышивать по канве собачек? Ќет, Я
знаю, какое влиЯние женщина может иметь на мнение общественное или  даже  на
сердце хоть одного человека. џ не признаю уничижениЯ, к которому  присуждают
нас. Џосмотри на m-me de Stael: Ќаполеон боролсЯ с нею, как с неприЯтельскою
силой... € дЯдюшка смеет еще насмехатьсЯ над  ее  робостию  при  приближении
французской армии! "Ѓудьте покойны, сударынЯ: Ќаполеон воюет против  ђоссии,
не противу вас..." „а! если б дЯдюшка попалсЯ в руки французам,  то  его  бы
пустили гулЯть по Џале-ђоЯлю; но m-me de Stael в таком случае  умерла  бы  в
государственной темнице. Ђ арлот Љорде, а наша Њарфа Џосадница?  а  кнЯгинЯ
„ашкова? чем Я ниже их? “ж, верно, не смелостию души  и  решительностию".  џ
слушала Џолину с изумлением. Ќикогда не подозревала Я  в  ней  такого  жара,
такого честолюбиЯ. “вы! Љ чему привели ее  необыкновенные  качества  души  и
мужественнаЯ возвышенность ума? Џравду сказал мой любимый писатель: II n'est
de bonheur que dans les voies communes {5} *.
     Џриезд государЯ усугубил общее волнение.  ‚осторг  патриотизма  овладел
наконец и высшим обществом. ѓостиные превратились  в  палаты  прений.  ‚езде
толковали  о  патриотических  пожертвованиЯх.  ЏовторЯли  бессмертную   речь
молодого графа  Њамонова,  пожертвовавшего  всем  своим  имением.  Ќекоторые
маменьки после того заметили, что граф уже не такой завидный  жених,  но  мы
все были от него в восхищении. Џолина бредила им. "‚ы  чем  пожертвуете?"  -
спросила она раз у моего брата. "џ не владею еще моим имением, - отвечал мой
повеса. - “ менЯ всего навсе тридцать тысЯч долгу: приношу их  в  жертву  на
алтарь отечества". Џолина рассердилась. "„лЯ некоторых людей,- сказала  она,
- и честь и отечество, все безделица. ЃратьЯ их умирают на поле сражениЯ,  а
они дурачатсЯ в гостиных. Ќе знаю, найдетсЯ  ли  женщина,  довольно  низкаЯ,
чтоб позволить таким фиглЯрам притворЯтьсЯ перед  нею  в  любви".  Ѓрат  мой
вспыхнул. "‚ы слишком взыскательны, кнЯжна, - возразил он.  -  ‚ы  требуете,
чтобы все видели в вас m-me de Stael и говорили бы вам тирады  из  "Љорины".
‡найте, что кто шутит с женщиною, тот может не шутить перед лицом  отечества
и его неприЯтелей". ‘ этим словом он отвернулсЯ. џ думала, что они  навсегда
поссорились, но ошиблась:  Џолине  понравилась  дерзость  моего  брата,  она
простила ему неуместную шутку за  благородный  порыв  негодованиЯ  и,  узнав
через неделю, что он вступил в Њамоновский полк, сама  просила,  чтоб  Я  их
помирила. Ѓрат был в восторге.  Ћн  тут  же  предложил  ей  свою  руку.  Ћна
согласилась, но отсрочила свадьбу до конца войны. Ќа другой  день  брат  мой
отправилсЯ в армию.
     Ќаполеон шел на Њоскву; наши отступали; Њосква тревожилась.  †ители  ее
выбирались один за другим. ЉнЯзь и кнЯгинЯ уговорили матушку вместе ехать  в
их ***скую деревню.
     Њы приехали в **, огромное  село  в  двадцати  верстах  от  губернского
города. Ћколо нас было множество соседей, большею частию приезжих из Њосквы.
‚сЯкий день все бывали вместе; наша деревенскаЯ жизнь походила на городскую.
Џисьма из армии приходили  почти  каждый  день,  старушки  искали  на  карте
местечка  бивака  и  сердились,  не  находЯ  его.  Џолина  занималась  одною
политикою, ничего  не  читала,  кроме  газет,  растопчинских  афишек,  и  не
открывала ни одной книги. ЋкруженнаЯ людьми, коих понЯтиЯ  были  ограничены,
слыша постоЯнно суждениЯ нелепые и  новости  неосновательные,  она  впала  в
глубокое уныние; томность овладела ее  душою.  Ћна  отчаивалась  в  спасении
отечества, казалось ей, что ђоссиЯ быстро  приближаетсЯ  к  своему  падению,
всЯкаЯ релЯциЯ усугублЯла ее  безнадежность,  полицейские  объЯвлениЯ  графа
ђастопчина выводили ее из терпениЯ.  утливый  слог  их  казалсЯ  ей  верхом
неприличиЯ,  а  меры,  им  принимаемые,  варварством  нестерпимым.  Ћна   не
постигала мысли тогдашнего времени, столь  великой  в  своем  ужасе,  мысли,
которой смелое исполнение спасло ђоссию  и  освободило  …вропу.  –елые  часы
проводила она, облокотЯсь на карту ђоссии,  рассчитываЯ  версты,  следуЯ  за
быстрыми движениЯми войск. ‘транные мысли приходили ей в голову. Ћднажды она
мне объЯвила о своем  намерении  уйти  из  деревни,  ЯвитьсЯ  в  французский
лагерь, добратьсЯ до Ќаполеона и там убить его из своих рук. Њне  не  трудно
было убедить ее в безумстве такого предприЯтиЯ - но мысль  о  арлоте  Љорде
долго ее не оставлЯла.
     Ћтец ее, как уже вам известно, был человек довольно легкомысленный;  он
только и думал, чтоб жить в деревне как можно  более  по-московскому.  „авал
обеды, завел theatre de societe; {6