Ћрест Њихайлович ‘омов. Љиевские ведьмы

Ћцените этот текст:
Ћрест Њихайлович ‘омов. Љиевские ведьмы

повесть
----------------------------------------------------------------------------
 Ћригинал этого текста расположен в библиотеке сайта
 "ђусскаЯ ”антастика"  по адресам:
        http://rusf.ru/

     ‚ерсиЯ 1.00 от 27 ноЯбрЯ 1998 г.

     (c) OCR & Spellcheck - Ђлександр “сов.

 ‘верка произведена по изданию:
  "ђусскаЯ романтическаЯ повесть",
  изд-во ‘оветскаЯ ђоссиЯ, Њосква, 1980 г.
----------------------------------------------------------------------------

     Њолодой  казак  Љиевского  полка  ”едор  Ѓлискавка  возвратилсЯ на свою
родину из похода против утеснителей Њалороссии, лЯхов. •рабрый гетмап войска
малороссийского  ’арас ’рЯсила после знаменитой ’арасовой ночи, в которую он
разбил высокомерного Љонецпольского, выгнал лЯхов из многих мест Њалороссии,
очистив  оные  и  от коварных подножков польских, жидов-предателей. Њного их
пало от руки ожесточенных казаков, которые, добиваЯ их, напевали то же самые
ругательства,  каковыми незадолго пред тем жиды оскорблЯли православных. ‚се
было припомЯнуто: и науш  ничество  жидов,  и  услужливость  их  полЯкам,  и
мытарство  их,  и  содержание на аренде церквей божиих, и продажа непомерною
ценой свЯтых пасох к светлому христову воскресению. ‘амо по себе разумеетсЯ,
что  имущество  сих  малодушных иноверцев было пощажено столь же мало, как и
жизнь их. Љазаки возвратились  в  домы  свои,  обременись  богатою  добычей,
которую считали весьма законною и которую летописец Њалороссии оправдывает в
душе своей, рассудив, сколь неправедно было стЯжание выходцев иудейских. ќто
было  справедливым  возмездием  за  утеснениЯ;  и в сем случае казаки, можно
сказать, забирали обратно свою собственность.
     ’е, которые знали ”едора Ѓлискавку как лихого казака, догадывались, что
он  пришел  домой не с пустыми руками. € в самом деле, при каждой расплате с
шинкаркой или с бандуристами он вытаскивал у себЯ  из  кишени  целую  горсть
дукатов,  а польскими злотыми только что не швырЯл по улицам. Џри взглЯде на
золото разгорались глаза у шинкарей и крамарей ; а  при  взглЯде  на  казака
разгорались  щеки у девиц и молодиц. € было отчего: ”едора Ѓлискавку недаром
все звали лихим казаком. ‚ысокий его рост  с  молодецкою  осанкой,  статное,
крепкое  сложение  тела,  черные  усы,  которые  он  гордо  покручивал,  его
молодость, красота и завзЯтость хоть бы кому могли вскружить голову. Њудрено
ли,  что  молодые  киевлЯнки  поглЯдывали  на  него  с  лукавою, приветливою
усмешкой и что каждаЯ из них рада была, когда он  заводил  с  нею  речь  или
позволЯл себе какую-нибудь незазорную вольность в обхождении?
     Џерекупки  на  Џечерске  и  на  Џодоле  знали  его  все,  от  первой до
последней, и с довольными лицами перемигивались между собою, когда,  бывало,
он  идет  по  базару.  Ћни  ждали  этого  как  ворон крови, потому что ”едор
Ѓлискавка из казацкого молодечества  расталкивал  у  них  лотки  с  кнышами,
сластенами либо черешнЯми и раскатывал на все стороны большие вороха арбузов
и дынь, а после платил за все втрое.
     - —то так  давно  не  видать  нашего  завзЯтого?  -  говорила  одна  из
подольских  перекупок  своей  соседке.  -  Ѓез  него и продажа не в продажу:
сидишь, сидишь, а ни десЯтой доли в целый день не выручишь того, чем от него
поживишьсЯ за один миг.
     -  „о  того  ли  ему! - отвечала соседка, - ‚идишь, он уви ваетсЯ около
Љатруси  ‹анцюговны.  ‘  нею  теперь  спозналсЯ,  так  и   на   базарах   не
показываетсЯ.
     -  Ђ  чем  ‹анцюговна  ему не невеста? - вмешалась в разговор их третьЯ
перекупка. - „евчина как  маков  цвет;  поглЯдеть  -  так  волей  и  неволей
скажешь:  красавица! ‚олосы как смоль, чернаЯ бровь, черный глаз, и ростом и
статью взЯла; одна усмешка ее с ума сводит всех парубков. „а  и  мать  ее  -
женщина  не  беднаЯ;  скупа, правда, стараЯ карга! зато денег у нее столько,
что хоть лопатой греби.
     - ‚се это так, - подхватила  перваЯ,  -  только  про  старую  ‹анцюжиху
недобраЯ слава идет. ‚се говорЯт - наше место свЯто! - будто она ведьма.
     -  ‘лыхала и Я такие слухи, кумушка, - заметила втораЯ. - ‘осед Џанчоха
сам однажды видел своими глазами, как стараЯ ‹анцюжиха вылетела из  трубы  и
отправилась, видно, на шабаш...
     - „а мало ли чего можно о ней рассказать! - перебила ее перваЯ. - ‚от у
Џетра „зюбенка извела она корову, у ћрчевских отравила собак за то, что одна
из  них  была Ярчук (џрчук - собака, родившаЯсЯ с шестью пальцами и, по мало
российскому поверью, имеющаЯ природный дар  узнавать  ведьм  во  духу,  даже
кусать их. и узнавала ведьму по духу. Ђ с Ќичипором Џроталием,  поссорившись
за огород, сделала то, что не приведи бог и слышать.
     -  —то,  что такое? - вскричали с любопытством две другие
 перекупки.
     - Ќу, да уж что будет, то будет, а к слову пришлось рассказать.  ‘тараЯ
‹анцюжиха  испортила  Ќичипорову  дочку  так,  что хоть брось. ’еперь беднаЯ
„окийка то мЯучит кошкой и царапаетсЯ на стену,  то  лает  собакой  и  кажет
зубы, то стрекочет сорокой и прыгает на одной ножке...
     -  Џолно  вам  щебетать, пустомели! - перервала их разговор одна стараЯ
перекупка с недобрым видом, поглЯдываЯ на всех такими глазами, с какими злаЯ
собака  рычит  на  прохожих.  - ’олковали бы вы про себЯ, а не про других, -
продолжала она отрывисто и сердито. - “ вас все пожилые женщины с  достатком
- ведьмы; а на свои хвосты так вы не оглЯнетесь.
     ‚се  перекупки  невольно  вскрикнули  при  последних словах старухи, но
мигом унЯлись, ибо не смели с нею ссоритьсЯ: про нее тоже шла тишком  молва,
что и она принадлежала к кагалу киевских ведьм.
     Ќашлись,  однако  же,  добрые люди, которые хотели предо стеречь ”едора
Ѓлискавку от женитьбы на Љатрусе ‹анцюговне; но молодой казак смеЯлсЯ  им  в
глаза,  отнюдь  не  думаЯ  отстать  от  Љатруси.  „а как было и верить чужим
наговорам? ЊилаЯ девушка смотрела на него так  невинно,  так  добросердечно,
улыбалась ему так умильно, что хотЯ бы целый Љиев собралсЯ на площади у ‹ьва
и присЯгнул в том, что мать ее точно ведьма, - и тогда бы ”едор  не  поверил
этому.
     Ћн  ввел  молодую хозЯйку в свой дом. ‘тараЯ ‹анцюжиха осталась в своей
хате одна и отказалась от приглашениЯ своего зЯтЯ перейти к нему  на  житье,
дав ему такой ответ, что ей, по старым ее привычкам, нельзЯ было б ужитьсЯ с
молодыми людьми. ”едор Ѓлискавка не мог нарадоватьсЯ, глЯдЯ  на  милую  жену
свою,  не  мог  нахвалитьсЯ  ею.  €  жаркие  ласки,  и  пламенные поцелуи, и
угодливость ее мужу своему, и досужество в  домашнем  быту  -  все  было  по
сердцу  нашему  казаку.  ‘транно  казалось ему только то, что жена его среди
самых сладостных излиЯний  супружеской  нежности  вдруг  иногда  становилась
грустна,  тЯжело вздыхала и даже слезы навертывались у ней на глазах; иногда
же он подмечал такие взоры больших, черных ее  глаз,  что  у  него  невольно
холод  пробегал  по  жилам.  Ћсобливо замечал он это под исход месЯца. ’огда
жена его делалась мрачною, отвечала ему коротко  а  неохотно,  и,  казалось,
какаЯ-то  тоска грызла ее за сердце. ‚ это времЯ все было не по ней: и ласки
мужа, и приветы друзей его, и хозЯйственные  заботы;  как  будто  божий  мир
становилсЯ  ей  тесен,  как  будто  она рвалась куда-то, но с отвращением, с
крайним насилием самой себе и словно по некоторому непреодолимому  влечению.
Џорой  заметно  было,  что она хотела в чем-то открытьсЯ мужу; но всЯкой раз
тЯжкаЯ тайна залегала у  пей  в  груди,  теснила  ее  -  и  только  смертнаЯ
бледность,  потоки  слез  и  трепет всего ее тела открывали мужу ее, что тут
было нечто непросто: более никакого признаниЯ не мог  он  от  нее  добитьсЯ.
ЉатрусЯ, вдруг овладев собою, оживлЯлась, начинала смеЯтьсЯ, играть как дитЯ
и ласкать своего мужа больше  прежнего;  потом  уверЯла  его,  что  это  был
болезненный  припадок от порчи, брошенной на нее с малолетства дурным глазом
какой-то злой старухи, но что это не бывает продолжительно. ”едор верил  ей,
потому  что  любил  жену  свою и сверх того видал примеры подобной порчи или
болезни.
     Ћднако под исход месЯца, с наступлением ночи всегда замечал он  в  жене
своей  необыкновенное  беспокойство.  Ћна, видимо, начинала чего-то боЯтьсЯ,
поминутно вздрагивала и бледнела час  от  часу  более.  •отел  он  дознатьсЯ
причины  тому,  но  это  было  сверх сил его: всЯкой раз, когда он с ве чера
подмечал в Љатрусе какое-то душевное волнение, какую- то скрытую тревогу,  -
неразгадаемый,  глубокий сон одолевал его, лишь только он припадал головою к
подушкам. ‘ам ли он догадалсЯ, или добрые люди надоумили, только  однажды  в
такую  ночь  под  исход месЯца ”едор, ложась в постелю, начал шарить рукой у
себЯ под подушкой и нашел узелок каких-то трав. …два он  дотронулсЯ  до  них
рукою,  вдруг  почувствовал,  что  рука стала тЯжелеть и кровь утихать в ней
мало-помалу,  как  будто  засыпаЯ.  †ена  его  на  тот   раз   была   занЯта
хозЯйственными  хлопотами  и  не  примечала  за  ним.  ”едор  мигом отдернул
форточку у окна и  выбросил  узелок.  „ворнаЯ  собака,  лежавшаЯ  на  приспе
вероЯтно,  думала,  что  бросили  ей  кость  или  другую поживу; она встала,
отрЯхнулась, с одного скачка очутилась над узелком и начала его  обнюхивать;
но  только что понюхала, как зашаталась, упала и заснула крепким сном. "ќге!
так вот от чего и Я спал, дорогаЯ моЯ женушка!" -  подумал  ”едор.  ‘омнениЯ
его  отчасти  подтвердились; но чтобы совершенно убедитьсЯ в ужасной тайне и
не навести подозрениЯ жене своей, он притворилсЯ спЯщим и  храпел  так,  как
будто  бы  трое суток провел без сна. ЉатрусЯ, возвратЯсь из клети, куда она
выносила остатки ужина, подошла к своему мужу, положила руку на  его  грудь,
поглЯдела  ему в лицо и, тЯжело вздохнув, отошла к печи. ”едор Ѓлискавка, не
переставаЯ храпеть изо всей силы, открыл до половины глаза и следил  ими  за
своей женою. Ћн видел, как она развела в печи огонь, как поставила на угольЯ
горшок с водою, как начала в него бросать  какие-то  снадобьЯ,  приговариваЯ
вполголоса  странные, дикие длЯ слуха слова. ‚нимание ”едора увеличивалось с
каждою минутой: страх, гнев и любопытство боролись в нем; наконец  последнее
взЯло верх. ЏритворЯЯсь по-прежнему спЯщим, он высматривал, что будет далее.
     Љогда  в  горшке  вода  закипела  белым  ключом,  то  над ним как будто
прошумела бурЯ, как  будто  застучал  крупный  дождь,  как  будто  прогремел
сильный гром; наконец, раздалось из него писклЯвым и резким голосом, похожим
на визг железа, чертЯщего по точилу, трижды слово: "‹ети, лети,  лети!"  ’ут
ЉатрусЯ поспешно натерлась какой-то мазью и улетела в трубу.
     „рожь пронЯла бедного казака, так что зуб на зуб не попадал. ’еперь уже
нет больше сомнениЯ: жена его ведьма; он сам видел, как она снарЯжалась, как
отправилась на шабаш. Ќа что решитьсЯ? ‚ тогдашнем волнении чувств и тревоге
душевной он ничего не мог придумать, даже не до ставало у  него  ни  на  что
смелости; лучше отложить до следу ющего раза, чтоб иметь времЯ все обдумать,
ко всему при готовитьсЯ и запастись отвагой. ’ак он  и  решилсЯ.  Ћднако  же
бессонница  сто  мучила,  страх  прогонЯл дремоту; ему все чудились какие-то
отвратительные пугалища. Ћн ворочалсЯ на постеле, потом  встал  и  ходил  по
хате; напрасно! сон бежал от него, в хате ему было душно. Ћн вышел на чистый
воздух; тихаЯ,  прохладнаЯ  ночь  немного  освежила  его;  месЯц  последним,
бледным  светом своим как будто прощалсЯ с землею до нового возрождениЯ. Џри
его  чуть  брезжущем  свете  ”едор  увидел  спавшую  собаку  и   подле   ней
заколдованный  узелок. —тоб избавитьсЯ от тЯжкой бессонницы и скрыть от жены
своей, что он проник в ее тайну, ”едор поднЯл узелок двумЯ щепками;  и  вмиг
собака встрепенулась, вскочила, потрЯсла головой и начала ласкатьсЯ к своему
хозЯину. Ќе терЯЯ времени, молодой казак возвратилсЯ в хату, положил  узелок
под изголовье, прилег на него и заснул как убитый.
     Љогда  он  открыл  глаза,  то увидел, что ЉатрусЯ лежала подле него. Ќа
лице ее не было заметно даже и следов вче рашнего исступлениЯ, ни  в  глазах
ее  той  неистовой  дикости,  с которою она делала заклинаниЯ свои. ЉакаЯ-то
томнаЯ нега, какаЯ-то тихаЯ радость отражались в ее взорах и улыбке. Ќикогда
еще не расточала она столько страстных поцелуев, столько детских ласк своему
мужу, как в это утро. ‘ловом: она была молодаЯ,  милаЯ  и  любЯщаЯ  женщина,
творение  бесхитростное  и  младенчески-резвое,  но  отнюдь  не  та страшнаЯ
чародейка, которую муж ее видел ночью. € казалось, это не было  и  не  могло
быть  в  ней  притворством:  она дышала только длЯ любви, видела все счастие
жизни только в милом  друге  своем.  “же  казак  начал  колебатьсЯ  мыслЯми:
вправду  ли случилось то, чему он был свидетелем? не сон лЯ такой привиделсЯ
ему ночью? не злой ли дух смущал его страшными грезами, чтобы отвратить  его
сердце от жены любимой?
     Џрошел и еще месЯц. ЉатрусЯ во все это времЯ по-прежнему была домовитою
хозЯйкою, милою, веселою молодицей, ласковою, услужливою  женой.  Ћднако  же
”едор  Ѓлискавка  обдумывал  втайне,  что  должно ему было делать, и наконец
надумалсЯ. Џод исход месЯца стал он прилежнее наблюдать  за  своей  женою  и
заметил  в  ней  те  же  самые  признаки: и слезы, и тЯжкие вздохи, и тайную
тоску, и отвращение  от  всего,  даже  от  ласк  ее  мужа,  и  порою  дикий,
неподвижный  взор.  …ще с вечера ”едор объЯвил, что ему было душно в хате, и
отворил оконце; когда же ложилсЯ в постелю, то, запустив руку под изголовье,
выхватил  узелок  и  выбросил  его  на  двор  с  такою же быстротою, с какою
обыкновенно отбрасывал он горЯщий уголь, когда доставал его  из  печи,  чтоб
закурить  трубку.  ‚се  это  было исполнено мигом, так, что ЉатрусЯ никак не
могла сего заметить. ђадуЯсь успеху, казак притворилсЯ  спЯщим  и  захрапел,
как  и в первый раз. †ена таким же образом подошла к постели и поглЯдела ему
в лицо, положила руку на его грудь, наклонилась, поцеловала мужа  своего,  и
он  почувствовал,  что  горЯчаЯ  слеза  упала  ему  на щеку. Џотом, с тЯжким
вздохом, и отираЯ себе  глаза  рукавом  тонкой  сорочки,  она  принЯлась  за
богоотступное   свое   дело.  ‚нимание  казака,  подкреплЯемое  твердою  его
решимостью и отвагой, на сей раз удвоилось. Ћн присматривалсЯ, где  и  какие
снадобьЯ  брала  жена  его.,  вслушивалсЯ в чудные слова и затвердил их. “же
ничто не было ему страшно: ни пламенное, неистовое лицо и  сверкающие  глаза
жены,  ни  рев  бури,  ни гром, ни резкий, отвратительный голос из горшка. €
едва молодаЯ ведьма исчезла в трубу, муж ее  вскочил  с  постели,  подбросил
новых  дров  на потухавшие угольЯ, налил свежей воды в горшок и поставил его
на огонь. Џотом отыскал небольшой ларец, спрЯтанный под лавкою в подполье  и
закладенный  каменьЯми  раскрыл его - и остолбенел от ужаса и омерзениЯ. ’ам
была человеческие кости и волосы, сушеные нетопыри и  жабы,  скидки  змеиной
кожи,  волчьи  зубы,  чертовы  пальцы,  осиновые угольЯ, кости черной кошки,
множество разных невиданных раковин, сушеных  трав  и  кореньев  и...  всего
нельзЯ  припомнить. Џобедив свое отвращение, ”едор схватил полную горсть сих
колдовских припасов и бросил их в  котел,  приговариваЯ  те  слова,  которые
перенЯл  у  жены  своей. Ќо когда котел начал кипеть, то ”едор почувствовал,
что лицо его кривлЯлось и подергивалось, как от судороги, глаза  искосились,
волосы  поднЯлись  дыбом, в груди как будто кто стучал молотком, и все кости
его хрупали в суставах. Џосле сего он пришел  в  какое-то  исступление  ума,
ощутил в себе непомерную отвагу, нечто похожее на крайнюю степень опьЯнениЯ;
в глазах его попеременно мелькали  Яркие  искры,  светлые  полосы,  какие-то
дивные,  уродливые  призраки;  над ним и бурЯ злилась, и дождь шумел, и гром
гремел - но он уже ничего не боЯлсЯ. € когда услышал зычный, резкий голос из
горшка  и  слово:  "‹ети,  лети,  лети!",  то, не владеЯ собою от бешенства,
торопливо схватил коробочку с мазью, натер себе руки, ноги, лицо и  грудь...
и  вмиг  какаЯ-то невидимаЯ сила схватила его и бросила в трубу. ќто быстрое
движение занЯло у него дух и отбило памЯть. Љогда же  он  очувствовалсЯ,  то
увидел себЯ под открытым небом, на ‹ысой горе, за Љиевом...
     —то  там  увидел  наш  удалой  казак,  того, верно, кроме его ни одному
православному христианину не доводилось видеть;  да  и  не  приведи  бог!  €
страх,  и  смех  пронимали  его  попеременно:  так ужасно, так уродливо было
сборище на ‹ысой горе! Џо счастью,  неподалеку  от  ”едора  Ѓлискавки  стоЯл
огромный костер осиновых дров: он припал за этот костер и оттуда выглЯдывал,
как мышь из норки своей выглЯдывает  в  хату,  котораЯ  наполнена  людьми  и
кошками.
     Ќа самой верхушке горы было гладкое место, черное как уголь и голое как
безволосаЯ голова старого деда. Ћт этого и гора прозвана была ‹ысою. Џосреди
площадки  стоЯли  под мостки о семи ступенЯх, покрытые черным сукном. Ќа них
сидел пребольшой медведь с двойною обезьЯньего мордой,  коз  лиными  рогами,
змеиным  хвостом,  ежовою щетиной по всему телу, с руками остова и кошачьими
когтЯми на пальцах. ‚округ него,  поодаль  от  площадки  кипел  целый  базар
ведьм,  колдунов,  упырей,  оборотней,  леших, водЯных, домовых и всЯких чуд
невиданных и неслыханных. ’ам великан жид сидел на корточках перед цымбалами
величиною  с  барку, на которых струны были не тоньше каната; жид колотил по
ним  большими  граблЯми,  потрЯхиваЯ  остроконечною  своей  бородою,  хлопаЯ
глазами  и  кривлЯЯ  свою  рожу,  и без того очень гадкую. €нде целаЯ ватага
чертенЯт, один другого гнуснее и неуклюжее, стучала в  котлы,  барабанила  в
бочонки,  била  в  железные  тарелки  и  горланила во весь рот. ’ут вереница
старых, сморщенных как гриб ведьм водила журавлЯ, приплЯсываЯ,  стуча  гоцки
сухими  своими  ногами, так что звон от костей раздавалсЯ кругом, и припеваЯ
таким голосом, что  хоть  уши  зажми.  „алее  долговЯзые  лешие  пус  кались
вприсЯдку  с  карликами  домовыми.  ‚  ином  месте без зубые, дрЯхлые ведьмы
верхом на метлах, лопатах и  ухватах  чинно  и  важно,  как  знатные  паньи,
танцевали  польской  с  седыми,  безобразными  колдунами, из которых иной от
старости гнулсЯ в дугу, у другого нос перегибалсЯ через губы и  цеплЯлсЯ  за
подбородок,  у  третьего  по  краЯм  рта  торчали  остальные  два  клыка,  у
четвертого на лбу столько было морщин, сколько волн ходит по „непру в бурную
погоду.  Њолодые  ведьмы  с  безумным, неистовым смехом и взвизгиваньем, как
пьЯные бабы на веселье, плЯсали горлицу и метелицу с косматыми  водЯными,  у
которых  образины  на  два  пальца  покрыты  были  тиной; резвые, шаловливые
русалки носились в дудочке с упырЯми, на которых и посмотреть было  страшно.
Љрик,  гам,  топот,  вознЯ,  пронзительный  скрып  и  свисты адских гудков и
сопелок, пенье и визг чертенЯт и ведьм - все это было буйно, дико, бешено; и
со всем тем видно было, что сиЯ страшнаЯ сволочь от души веселилась.
     ”едор  Ѓлискавка  из своей засады смотрел на это, и жутко ему было, так
что холод сжимал всю внутренность. Ќевдалеке от себЯ увидел он и тещу  свою,
‹анцюжиху,  с  одним заднепровским пасечником, о котором всегда шла недобраЯ
молва, и старую Ћдарку войду, торговавшую бубликами на Џодольском базаре, с
девЯностолетним  крамарем Ђртюхом •олозием, которого все почитали чуть не за
свЯтого: так этот окаЯнный ханжа умел прикидыватьсЯ набожным и  смиренником;
и  нищую  калеку  Њотрю,  побиравшуюсЯ  по  улицам киевским, где люди добрые
принимали ее за юродивую и прозвали „зыгой; а здесь она шла рука об  руку  с
богатым  скрЯгою,  паном Љрупкою, которого незадолго перед тем казаки выжили
из Љиева и которого сами землЯки его, лЯхи, ненавидели за лихоимство. € мало
ли  кого  там  видел  ”едор ЃЯискавка из своих знакомых, даже таких людей, о
которых прежде бы никак не поверил, что они служат нечистому, хоть  бы  отец
родной уверЯл его в том под присЯгой. ‚сЯ эта шайка пожилых ведьм и колдунов
пускалась в плЯсовую так задорно,  что  пыль  вилась  столбом  и  что  самым
завзЯтым  казакам  и  самым  лихим  молодицам  было бы на зависть. Ќемного в
стороне оттуда увидел ”едор и свею  жену.  ЉатрусиЯ  отхватывала  казачка  с
плечистым  и  круторогим  лешим,  который скалил зубы и подмигивал ей, а она
усмехалась и вилась перед ним, как юла. ”едор, в гневе и ревности, хотел  бы
броситьсЯ  на  нее  и  на  рогатого  плЯсуна  и порЯдком потузить обоих, но,
подумав, удержалсЯ и сделал умно. ѓде бы ему было сладить с целым чертовским
кагалом, который, верно, напал бы на него, и тогда поминай как звали.
     ‚друг  раздалсЯ  как внезапный порыв бура густой, сиповатый рев черного
медведЯ, сидевшего на подмостках, - и покрыл собою  все:  и  звон  гудков  и
цымбалов,  и свист волынок и сопелок, и гарканье, хохот и говор веселившейсЯ
толпы. ‚се утихло: каждый из плЯсунов, поднЯв в эту минуту  одну  ногу,  как
будто прирос на другой к своему месту; те из них, которые подпрыгнули вверх,
так и остались на воздухе; отворенные рты не успели сомкнутьсЯ,  поднЯтые  в
плЯске  руки  и вздернутые вверх плеча и головы не успели опуститьсЯ; грабли
жида на цымбалах и смычки чертенЯт  на  гудках  словно  окаменели  у  струн.
—ерный медведь протЯнул костЯную руку - и мигом все запели:
              ‚ысоки скоки
              ‚ сороки,
              Ќизки поклоны
              ‚ вороны,
- подскокнули  снова  вверх и повалились на землю, головами к тому месту,
где сидел медведь.  "Ђх  ты,  проклЯтое  племЯ!  -  шептал  про  себЯ  ”едор
Ѓлискавка,  -  Ћно  же еще смеет и кощунствовать над обрЯдами православных и
напевать честные весельные песни на  своем  мерзкостном  шабаше  перед  этим
уродом,  в насмешку над добрыми людьми! —тоб вы все провалились в тартарары,
да и женушка моЯ с вами; чтоб  вам  всем  по  горЯчей  пепельной  головне  в
глотку:  тогда  бы  небось  позабыли  вы  горланить  и запели бы иную песню,
чертова челЯдь!"
     —ерный медведь долго принюхивалсЯ во все стороны  и  наконец  проревел,
как  из  бочки:  "‡десь есть чужой дух!" ‚ минуту все всполошилось: нечистые
духи, ведьмы, колдуны, упыри, русалки - все бросились  искать  с  зверскими,
кро  вавыми глазами, с пеною бешенства на губах. € ЉатрусЯ - ЉатрусЯ была из
первых! ‘ердце замерло у ”едора, холод пронимал его до костей. "’еперь-то, -
думал  казак,  -  настал  мой  смертный  час!"  Џрижавшись вплоть к земле за
дровами, он, ни жив ни мертв, выглЯдывал исподлобьЯ.  ‚друг  видит:  ЉатрусЯ
перваЯ  подбежала  к  тому  месту, заглЯнула за кос тер, злобно сверкнула на
мужа своим огненным взором, скрыпнула зубами... но в тот же  миг  сорвала  с
себЯ  намитку,  накинула  на ”едора, сунула под него лопату, провела пальцем
черту по воздуху на Љиев - и, прежде чем ”едор опомнилсЯ,  он  уже  лежал  в
своей хате на постеле.
     Љогда  чувства  его поуспокоились, он сел на постелю, как человек, едва
выздоравливающий от горЯчки, в которой гре зились ему страшные мечты.  ‘коро
мысли  его  принЯли течение более правильное: он припоминал себе и страхи, и
смешное, отвратительное гаерство прошлой ночи, и жену свою, с ее любовью,  с
ее  нежными  ласками,  с  ее  заботливостью  о  нем  и  о доме, с ее детскою
игривостью... "€ все это было только притворство! -  думал  он.  -  ‚се  это
нашептывала   ей  нечистаЯ  сила,  чтобы  лучше  менЯ  обмануть".  ’о  вдруг
представлЯлась ему жена в минуту чародейских обрЯдов, то опЯть  сверкала  на
него   огненным   взором  и  скрежетала  зубами,  как  на  ‹ысой  горе...  ‚
задумчивости он и не приметил, что жена стоЯла подле него.  ”едор,  взглЯнув
на  нее, вздрогнул, словно босою ногою наступил на змею. ЉатрусЯ была бледна
и томна, губы се помертвели, глаза покраснели от слез, которые ручьЯми текли
по ее лицу.
     -  ”едор!  -  сказала  она  печально.  -  ‡ачем ты подсматри вал, что Я
делала? зачем, не спросись менЯ, пускалсЯ на ‹ы сую  гору?  зачем  не  хотел
доверитьсЯ жене своей?.. Ѓог с то бою! ты сам растоптал наше счастие!..
     -  Џрочь от менЯ, змеЯ, злодейка, ведьма богомерзкаЯ! - отвечал ”едор с
негодованием  и  отвращением.  -  ’ы  опЯть  хочешь  менЯ  обойти  бесовскою
лестью?.. ’ак нет, не надейсЯ!
     -  Џослушай,  ”едор,  -  подхватила  она, обвив его руками вокруг тела,
припав головою к нему на грудь и умильно смотрЯ ему в глаза. - Џослушай!  Ќе
Я  виновата, мать моЯ всему виною: она неволей отвела менЯ на шабаш, неволей
обрекла в ведьмы и вымучила из менЯ страшную клЯтву... Њне  было  тогда  еще
четырнадцать  лет.  € тогда Я нехотЯ летала на шабаш, боЯсь матери: ведьмы и
все их проклЯтые обрЯды и все их проклЯтые повадки были мне как острый  нож,
а  от  одной мысли про шабаш мутило у менЯ на душе. ‘уди же, каковы они были
длЯ менЯ, когда ты стал моим мужем - ты, кого люблю Я, как  душу,  как  свое
спасенье  на , том свете... Ќе раз хотела Я отшатнутьсЯ от шабаша, не бывать
на нем; только под исход месЯца, чем больше Я о том думала, тем больше  менЯ
мучила  тоска  несказаннаЯ.  ’ы  сам  знаешь,  каково мне тогда бывало... Ќе
приведи бог и татарину того вытерпеть!.. € сколько  Я  ни  силилась  одолеть
тоску-злодейку, сколько ни отмаливалась - ничто не помогало! ‚се мне и днем,
и ночью кто-то надувал в уши про шабаш, все мне так и мерещилось, чтоб  быть
там.  Ђ  наступал  срочный  день - какаЯ-то невидимаЯ сила так и тЯнула менЯ
туда назло моей воле. Љогда же Я прилетала па ‹ысую гору,  там  менЯ  словно
дурь охватывала: буйно бросалась Я в толпу ведьм, колдунов и всей бесовщины,
сама себЯ не помнила, что делала, и не могла не делать того,  что  другие...
Љак  бога  с  небес,  ждала  Я  страстной недели: тогда кинулась бы Я в ноги
чернецам божьим и упросила бы их, чтобы заперли менЯ на  все  последние  три
днЯ в Џещерах, до самой воскресной заутрени, и отмолили бы от менЯ бесовское
наваждение... ’еперь это поздно! ’ы, милый муж мой, сокол мой Ясный! ты  сам
погубил и менЯ, и себЯ и навеки затворил от менЯ двери райские...
     -  ’ак  живи же с своими родичами, лешими да русалками, коли запал тебе
след туда, где веселЯтсЯ души христианские!.. ‘гинь отсюда! оставь менЯ...
     - Ќе властна Я тебЯ оставить! - перервала его  ЉатрусЯ,  сжав  его  еще
крепче  в объЯтиЯх и, так сказать, приросши к нему. - џ тебе сказала, что на
мне лежит страшнаЯ клЯтва... ‚ силу этой клЯтвы кто бы  ни  был  из  близких
нам:  муж  ли,  брат  ли,  отец ли... кто бы ни был тот, кто подсмотрит наши
обрЯды, - но мы должны... ох! тЯжело сказать!..  должны  высосать  до  капли
кровь его...
     -  Џей же мою кровь!.. Њне тошно жить на свете! —то мне в жизни?.. Ћдна
мне приглЯнулась, стала моей женою; любил  Я  ее  пуще  красного  днЯ,  пуще
радости,  и  та  обманула  менЯ  и чуть не породнила с бесовщиной... ‚се мне
постыло на этом свете... Џей же, соси мою кровь!
     - € мне не жить после тебЯ на свете! “видит то душа твоЯ. ѓрустно  мне,
тЯжко мне, что злаЯ долЯ развела нас и здесь, и там...
ЉатрусЯ зарыдала и упала в ноги мужу.
     -  Ћб  одном  только  прошу  тебЯ,  - продолжала она, - поглЯди на менЯ
умильно, дай на себЯ насмотретьсЯ, поцелуй менЯ впоследние и прижми к своему
сердцу, как прижимал тогда, когда любил менЯ!
     „обрый  ”едор  был  тронут  слезными  просьбами  жены своей. Ћн ласково
взглЯнул на нее, обнЯл  ее,  и  уста  их  слиплись  в  один  долгий,  жаркий
поцелуй...  ‚  ту  же  минуту  она рукою искала его сердца по биению.. ‚друг
какаЯ-то остраЯ, огненнаЯ искра проникла в сердце ”едора; он почувствовал  и
боль,  и  приЯтное  томление. ЉатрусЯ припала к его сердцу, прильнула к нему
губами; и  между  тем,  как  ”едор  истаивал  в  неге  какого-то  роскошного
усыплениЯ, ЉатрусЯ, ласкаЯсь, спросила у него: "‘ладко ли так засыпать?"
     - ‘ладко!.. - отвечал он чуть слышным лепетом - и уснул навеки.
     ’ело казака похоронено было с честью усердными его товарищами. Ќи жены,
ни тещи его никто не видел на по гребении; но в следующую ночь жители  Љиева
сбежались на пожар: хата ”едора Ѓлискавки сгорела дотла. ’огда же видно было
другое зарево от ‹ысой  горы,  и  смельчаки,  отважившиесЯ  на  другой  день
посмотреть  вблизи,  уверЯли,  что  на  горе  уже  не  было огромного костра
осиновых дров, а на месте его лежала только груда пеплу, и зловонный, серный
дым  стлалсЯ  по  окружности. Ќосилась молва, будто бы ведьмы сожгли на этом
костре молодую свою сестру, Љатрусю, за то, что она отступилась от кагала  и
хотела,  принесЯ  христианское  покаЯние,  пойти в монастырь; и что будто бы
мать ее, стараЯ ‹анцюжиха, перваЯ подожгла костер. Љак бы то ни было, только
ни  Љатруси,  ни  ‹анцюжихи  не стало в Љиеве. Ћ последней говорили, что она
оборотилась в волчицу и бегала за „непром по бору.
     ’еперь ‹ысаЯ гора  есть  только  песчаный  холм,  от  подошвы  поросший
кустарником. ‚идно, ведьмы ее покинули, и от того она просветлела.

Last-modified: Fri, 04 Jun 2004 20:47:39 GMT
Ћцените этот текст: