        Ћрест Њихайлович ‘омов. Њатушка и сынок
        Џовесть

----------------------------------------------------------------------------
€зд.: ‘оветскаЯ ђоссиЯ, 1984
OCR: Ђндрей Љолчин
----------------------------------------------------------------------------

                                                    ...‚ ребенке будет прок!
					                         <i>•мельницкий</i>

     ‹ет за тридцать тому, в деревне, вдали от губернского города и почти за
две  тысЯчи  верст  от  столицы,  родилсЯ  ‚алерий  ’ерентьевич  ‚ышеглЯдов.
ђодитель  его  был  совестный судьЯ, который в свое времЯ бессовестно грабил
правого и виноватого и наконец таким (хотЯ и  не  вовсе  невинным)  ремеслом
скопил  себе,  как  обыкновенно  говорЯт  эти господа, посильный капиталец и
купил на оный деревушку,  приносившую  годового  дохода  тысЯч  до  десЯтка.
‘упруга  его  Њаргарита ‘авишна была дочь ‘аввы ‘идорыча Џудовесина, который
из подрЯдчиков по торговой прогрессии дошел до званиЯ именитого  гражданина.
€  как  еще  в  качестве  подрЯдчика был он принЯт (чем всегда хваливалсЯ) в
лучших домах, у графов и кнЯзей, и даже нередко вхаживал к ним  в  гостиные,
хотЯ  и никогда там не сиживал - то имел случай ко всему приглЯдетьсЯ,' или,
говорЯ собственным его выражением, понаторел. Џоэтому-то  старалсЯ  он  дать
своей  дочери  самое  лучшее  воспитание,  т. е. как он понимал сию статью -
позволЯем себе  другое  выражение  из  торгового  словарЯ  г-на  Џудовесина.
Њаргарита  ‘авишна  пробыла  года  три  в пансионе у немки Њадамы и дошла до
такого совершенства, что говорила без запинки мон-киор, ма-шер и  ее  сюперб
по-французски,  наигрывала  на  фортепиано  "‚ойди в чертог ко мне златой" и
"†еланьЯ наши совершились". Ќо высшею степенью своего образованиЯ  была  она
обЯзана  собственно  себе и достигла оной тем, что читала без исключениЯ все
романы и повести, которыми матушка Њосква уже  около  полустолетиЯ  снабжает
самые отдаленные уголки ђоссийской империи. Њногие из жителей столицы, может
быть,  не  знают,  каким  образом  в  дальних  провинциЯх  нашего  отечества
производитсЯ продовольствие сими умственными потребностЯми; таким имею честь
донести, что в осеннюю и зимнюю пору заезжают к  областным  нашим  помещикам
разносчики  с  книгами,  эстампами  московской  гравировки  (носЯщими  у них
бессменно название картин), дурною помадой, мылом и  шоколадом,  который  на
вкус  ничем не лучше мыла, одним словом, со всЯкими мелочами и безделками...
ђазумеетсЯ, последнее сказал Я не о книгах: ибо иную из них  и  прочесть  не
безделка.  Џомещик  велит  подать  себе реестр, в коем нечеткою рукою весьма
неисправно написаны заглавиЯ книг'; потом приказывает впустить разносчика  в
переднюю -
     € книжного ума брадатый продавец
вносит полдюжины лубочных коробов с печатным и прочим товаром.
     Џомещик отбирает  "Џовесть  о  двух турках",  похождениЯ  маркиза ѓ***,
‘овездрала,  ‚аньки Љаина, "Џолночный колокол", "Џещеру смерти",   романы  и
повести Љоцебу и пр. и пр.; к этому  иногда  присовокуплЯет  он  ЌаставлениЯ
о пчеловодстве, Љонский лечебник, Џовариху постную, иногда  даже  "’вердость
духа", "•рам славы", "Џутешествие в Њалороссию", "ѓамлета",   пересозданного
г-м ‚исковатовым,- словом, всЯкую рухлЯдь, завалЯвшуюсЯ в московских книжных
лавках  и проданную    коробами кочевому книгопродавцу. ’ут начинаетсЯ торг.
ђазносчик,   как   почти   всегда  водитсЯ,  человек неграмотный,  призывает
письменного своего мальца и заставлЯет его прокрикивать звание  и цену  книг
по  реестру  тем  же звонким, резким и  однозвучным   голосом,  каким  он  в
свободное времЯ читает  Ѓову  Љоролевича  и  …руслана  ‹азаревича.   Џомещик
сбавлЯет  цену,  разносчик  дорожитсЯ;   наконец  стакан  водки  делает  его
уступчивее  -  и  торг  заключаетсЯ.  Ќередко помещик покупает весь печатный
товар коробами, не заботЯсь о том, что  в  каждом  из них  положено  по пЯти
или шести экземплЯров одной книги: он тем не менее расставлЯет их по полкам,
подбираЯ, подобно Ѓогатонову, большие к большим, а малые к малым.
     Џростите менЯ, милостивые государи, за длинное отступление: Я хотел вам
доказать,  что  и  деревенские  наши  господа  и  госпожи  не  вовсе  лишены
благотворных  лучей книжного света, хотЯ оные и доходЯт к ним сквозь тусклую
призму затасканных переплетов московского изделиЯ.
     Ћднако  Я  клЯнусь  моим  Џермесским   богом,   —то   буду   продолжать
обыкновенным слогом; €так, дослушайте ж...
     Њаргарита ‘авишна читала без изъЯтиЯ все романы и повести, переведенные
или  сочиненные  на  ђуси  долготерпеливой.  ќто  давало  г-же  ‚ышеглЯдовой
некоторый   род   преимущества   между  всеми  соседними  барынЯми,  которые
единогласно признавали ее самою умною и ученою дамой, хотЯ и не любили ее за
надменный  и  жеманный  тон,  с каковым она их принимала, хотЯ и не понимали
высокопарного разговора, коим она их потчевала.  ‚  молодых  ее  летах  круг
действий  в  деревенском  околотке  показалсЯ  ей слишком ограниченным; даже
уездный, даже губернский город все  еще  были  тесны  длЯ  ее  растучневшего
самолюбиЯ.  €  как  она  приобрела  некоторую  силу  ума над супругом своим,
’ерентием €вановичем,-Du droit qu'un esprit vaste et ferme en ses desseins A
sur  l'esprit  grossier  des  vulgaires  humains - ибо сам ’ерентий €ванович
называл ее умницею и твердо помнил, что она принесла за собой в приданое сто
тысЯч  наличными, то однажды она уговорила его ехать в Њоскву. "‘лавны бубны
за горами! - твердила она  своим  знакомым,  возвратЯсь  оттуда.-  ‚  Њоскве
только и дела, что скачут данарЯжаютсЯ; не с кем отвести душу, поговорить об
ученых материЯх".- ’ак она думала или так говорила о Њоскве  в  отмщение  за
то, что ее сочли там смешною и странною провинциалкой.
     Ѓлагополучный союз ’ерентиЯ €вановича с Њаргаритою ‘авишной был наконец
благословлен рождением сына,  которому  романическаЯ  маменька  велела  дать
романическое  имЯ  ‚алериЯ,  хотЯ  батюшка  и желал окрестить его по дедушке
€ваном. ‘ельский дьЯчок, латинист,  поэт  и  школьный  учитель,  воспел  его
рождение    одою,    котораЯ    ничем    не    была    толковитее   "Ћды   в
громко-нежно-нелепо-новом вкусе", ибо в ней  горы  плЯсали,  как  говЯда,  и
круглолицый  месЯц, уставЯ тускло-светлый зрак, с улыбкою любовной глЯдел на
первенца Њаргариты ‘авишны. Ќо как ода сиЯ оканчивалась  замысловатою  игрою
слов  на  латинском  Языке:  "Vale,  Valeri",   с приличным истолкованием, и
подписана была: "ѓрешный пиит и богомолец …всей ‚акулов", то грешному  пииту
и  богомольцу  выдано  было  из казны ’ерентиЯ €вановича полтина медью да из
барской его житницы куль ржаной и  две  мерки  пшеничной  муки  -  щедрость,
истинно меценатскаЯ и дотоле неслыханнаЯ в селе ‡акурихине!
     ‚алерий  ’ерентьевич рос до осьми лет, как деревце, или просто сказать,
как избалованный сынок сельского помещика. ‚ременем,  а  особливо  в  зимние
вечера,  когда  нельзЯ  было  бегать по двору и поддирать воробьиные гнезда,
матушка сажала его подле себЯ и рассказывала ему волшебные сказки из "’ысЯчи
и  одной  ночи".  ќто  заохотило ‚алериЯ ’ерентьевича самого читать книги, а
чтобы читать, надобно учитьсЯ. € так, благословЯсь, на девЯтом году посадили
его  за  грамоту.  „ьЯчок-пиит,  с  указкою  в руке, проходил с ним букварь;
Њаргарита ‘авишна часто сама на досуге прослушивала  уроки  -  и  в  полгода
ребенок  научилсЯ  читать  по  складам  и по верхам. Љурс его учениЯ казалсЯ
батюшке  весьма  полным,  но  матушке  -  женщине   с   высшими   взглЯдами,
по-тогдашнему  -  очень  недостаточным; и она, не смеЯ по родительской любви
требовать, чтоб отослать сына по крайней мере  в  народное  училище,  сильно
настоЯла  на том, чтобы принЯть в дом учителЯ француза, который бы показывал
ребенку французский Язык, танцевание, рисование - словом, все, что входило в
объем собственных ее понЯтий. Ќо ’ерентий €ванович упрЯмилсЯ. "€, матушка! -
говаривал он. - Љ чему набивать ребенку голову лишними затеЯми? да и как его
поручить иноземному  сорванцу?  ’ы сама у менЯ умница-разумница:  у  кого  ж
сыну и набратьсЯ ума и ученьЯ,  коли  не  у  тебЯ!"  ’аковою  тонкою  лестью
’ерентий  €ванович   всегда   достигал  своей  цели.    ђодительскаЯ  любовь
согласовалась в нем с хозЯйственными расчетами: не обременить голову ребенка
было на Языке его в  некотором  смысле  перевод  тайного  голоса его сердца:
не опорожнить своего кошелька. ЏереупрЯмить его в сем случае было  трудно, и
Њаргарита  ‘авишна решилась  последовать  благородному назначению, о котором
намекал ей супруг:  быть самой воспитательницею своего сына, образовать юный
ум его и сердце.
     Њилостивые государи,  милостивые  государыни!  вы,  конечно,  читали  в
романах,  в  романах  чувствительных,  какое  райское наслаждение длЯ матери
внушать первые впечатлениЯ, вдыхать первые понЯтиЯ в душу  ее  питомца-сына.
‚ообразите  же,  что  и  Њаргарита ‘авишна все это читала, что и она все это
чувствовала, когда сажала своего ‚аленьку за "’ысЯчу и  одну  ночь"  или  за
"‚любленного ђоланда". Љак трепетало от радости материнское сердце ее, когда
ребенок,  с  пламенеющим  лицом,  с  жадным  взором,   взвизгивал   чудесные
приключениЯ  людей,  превращенных  в  рыб,  или  невероЯтные побоища храбрых
витЯзей с великанами и чародеЯми! Љак воздымалась полнаЯ грудь  ее  (которую
персидский  поэт  не  напрасно  уподобил  бы двум холмам, подпирающим небо),
когда вечером ‚аленька, вооружась деревЯнным  мечом  ‘мертодавом,  сбивал  в
саду  маковые головки или пробивал насквозь копьем - деревЯнным же - большие
цветы подсолнечника, воображаЯ их себе щитами заколдованных великанов! Љогда
изо  всех  сих  подвигов  выходил он здрав и невредим, благодарЯ очарованной
броне, т. е. фуфайке, сшитой верными  руками  его  нЯнюшки!  Ћ!  эти  первые
наслаждениЯ  матери,  предвкушение  будущей ее гордости своим сыном, будущим
героем, знаменитым министром, дипломатом, ученым, поэтом и пр. и пр.  ...эти
наслаждениЯ ни с чем сравнитьсЯ не могут!
     Џравда,  и  ‚аленька подавал о себе самые лестные надежды. ‚ десЯть лет
он читал почти без запинки, а в одиннадцать уже прочел все  томы  "’ысЯчи  и
одной  ночи",  всего  "‚любленного  ђоланда"  и  даже  старинную  "€сторию о
разорении ’рои, столичного града ”ригийского царства". Њало  того:  он  даже
рассуждал о прочитанном. €ногда находил он в голове своей некоторые сомнениЯ
о  некоторых  необыкновенных  происшествиЯх,   как,   например,   о   людЯх,
превращенных  в  рыб  и  жарившихсЯ  на  сковороде, котораЯ, как он судил по
сравнению с поваренною посудой батюшкиной кухни, все же не могла быть  более
аршина  в  поперечнике;  или об ужасных ударах, от которых распадалась целаЯ
каменнаЯ гора, а не распадалась голова ђоландова.  €ногда  же,  сам  стыдЯсь
своей тупости, не понимал он конского достоинства, в которое жаловал древних
витЯзей славЯно-русский переводчик "€стории о  разорении  ’рои".  Ќо  пылкое
воображение юного чтеца чаще всего сглаживало шероховатую тропу сомнений или
перескакивало через границы непонЯтного и несло ‚алериЯ на крыльЯх  своих  в
очаровательный мир мечтаний.
     „етский   возраст   не   остаетсЯ   при   одних   мечтах:   он  требует
действительности или, по крайней мере,  деЯтельности.  ’о  же  самое  пылкое
воображение  олицетворЯло  и  воплощало  длЯ  ‚алериЯ  все чудеса, созданные
сказочниками  арабскими  и  поэтами  итальЯнскими.  Ќоги  одиннадцатилетнего
кандидата  в рыцари были его €погрифом и носили его за облака, если позволЯт
так назвать соломенный навес, служивший вместо сушильни.  Ћттуда  глаза  его
обозревали  неизмеримую  даль - до самых крайних пределов огорода, в котором
сушильнЯ была поставлена. Њы уже видели, как  победоносно  юный  витЯзь  наш
ратовал  с  маковыми  головами  Ђграмантов,  ‘акрипантов  и  других неверных
богатырей   и   с   заколдованными   щитами    подручников    их,    злобных
исполинов-подсолнечников.
     Ќо  детский  возраст  не вечен. Ќаступала длЯ ‚алериЯ другаЯ пора, пора
юности пылкой, мечтательной, полной страстЯми. Ѓатюшка его между тем  слабел
телом,  но  не духом, ибо все еще копил деньги и не давал их слишком тратить
даже своей супруге... „аже своей супруге! легко сказать. ќто она чувствовала
и  притом  помнила,  что большаЯ часть имениЯ принадлежит ей; что она вправе
располагать, по крайней мере, наличными суммами по своей воле; что времЯ  ее
‚аленьки  улетает;  что  ему  пора  узнать  иностранные  Языки, пора учитьсЯ
словесности и всему прочему;  чувствовала, помнила  -  и поставила на своем,
т.е. переупрЯмила своего  сожителЯ. ’ерентий €ванович, скрепЯ сердце, должен
был  выписать  из  Њосквы  гувернера-француза  и  дЯдьку-немца  (сии  тонкие
различиЯ  были  предписаны  Њаргаритою  ‘авишной),   а  сверх  того  ехать в
губернский город и приискать  там  учителЯ-семинариста,  который  бы  обучил
‚аленьку  всем  возможным  наукам.  ‚  ожидании  прибытиЯ  француза и немца,
которых уже одни путевые издержки пугали деньголю-бивое воображение ’ерентиЯ
€вановича,  сей  последний  утешалеЯ,  по  крайней  мере,  тем, что за самую
сходную цену нашел желанного семинариста и привез его с  собою  на  облучке.
‘еминарист,  в  долгополом  китайчатом  сюртуке,  с бурым - некогда черным -
платком на шее, ЯвилсЯ пред Ясные очи Њаргариты ‘авишны длЯ предварительного
испытаниЯ  в  науках, которые он должен был преподавать ‚аленьке и в которых
Њаргарита ‘авишна считалась и сама себЯ считала весьма сведущею.
     - ’ы училсЯ, дружок? - был первый вопрос ее, после  низкого  поклона  и
краткой приветственной речи вежливого семинариста.
     - “чилсЯ, премногомилостиваЯ государынЯ! - отвечал он с новым поклоном.
     - —ему же училсЯ ты?
     - ‚сему, от €нфимы и ‘интаксимы до ЃогословиЯ.
     -  Ђ!  хорошо!  знаю.  Џоэтому  тебе  должны  быть  известны: зоологиЯ,
филологиЯ, антропологиЯ, космологиЯ,  хронологиЯ,  этимологиЯ,  орнитологиЯ,
патологиЯ, метеорологиЯ, идеологиЯ, минералогиЯ и мифологиЯ?
‘еминарист отвечал только поклоном.
     -   ’акже   астрономиЯ,  биномиЯ,  агрономиЯ,  анатомиЯ,  метрономиЯ  и
политическаЯ экономиЯ? Ќи слова, и поклон.
     -  Ђ  логика,  физика,  геральдика,  грамматика,  гидравлика,  тактика,
пиитика, ботаника, материЯ-медика, риторика, этика и арифметика?
Њолчание, и новый поклон.
     - ѓеографиЯ,  стенографиЯ,  орфографиЯ,   гидрографиЯ,  каллиграфиЯ   и
хорографиЯ?
     ’оже молчание, и еще поклон.
     Њаргарита  ‘авишна  приостановилась,  между  тем  как ’ерентий €ванович
восхищалсЯ столь разнообразными знаниЯми  своей  супруги.  Њолчание  -  знак
согласиЯ,  слыхала  она;  следовательно, семинарист соглашалсЯ, что знал все
вычисленные ею науки (которых название - скажем в скобках - выписывала она в
свободные минуты на особых листках из лексикона и других книг и затверживала
наизусть длЯ своего ученого обихода). Ћднако же сомнение - сей заклЯтый враг
великодушного  убеждениЯ,  как  говаривал  новый  наш знакомец, семинарист -
злобное сомнение колебало дух Њаргариты ‘авишны.
     - ’ак ты знаешь все эти науки, голубчик? - покусываЯ губы, спросила она
опЯть семинариста, который прЯмо смотрел ей в глаза.
     - ‡наю кое-что по силе возможности, многомилостиваЯ государынЯ; но ваше
благоутробие изволили наименовать многие такие науки, которые не преподаютсЯ
в семинариЯх.
     -  Љак  не преподаютсЯ? куда же годЯтсЯ ваши семинарии? —ему же вас там
учат? Џоэтому ты очень мало знаешь?
     ‘тудент был, как говоритсЯ,  малый  не  промах;  его  недаром  товарищи
прозвали  медным  лбом.  Ћн  уставил  большие свои глаза свинцового цвета на
Њаргариту ‘авишну, поклонилсЯ ей пренизко и отвечал:
     - ЊилостиваЯ и  премногомилостиваЯ  государынЯ!  поелику  мудрейший  из
человеков,   divinus ille Socratus, говаривал: "џ только то знаю, что ничего
не знаю", то мне ли, малейшему в братии моей и  последнейшему  в  доме  отца
моего,  похвалЯтьсЯ  знаниЯми,  которыми  Ѓог сподобил просветить слабое мое
разумение? € пред кем? пред ученейшею и разумнейшею из  жен  благорожденных!
пред  оною,  что превосходит лепотою ћдифь и ‚ирсавию, целомудрием ‘усанну и
дщерей ‹отовых, мудростию же ќсфирь и царицу ‘авскую!  Њне  ли,  смиренному,
возвысить  глас  мой там, где сама олицетвореннаЯ мудрость председает в лице
вашем? Ћ! да мимо идет сей фиЯл гордыни и  самонадеЯниЯ!  џ  же,  уничиженно
припадаЯ  к  стопам  вашего благоутробиЯ, взываю: пред вами Я безгласен, аки
рыба, и глуп, аки пень древесный!
     ‘ей поток красноречиЯ, сиЯ похвальнаЯ скромность, разведеннаЯ  сахарною
сытою  лести,  весьма  понравились  Њаргарите ‘авишне. Ћна улыбнулась весьма
благосклонно и, по-тупЯ взор свой с самодовольною ужимкой, сказала: "‡наю  Я
вас,  господа  ученые! ‚се вы говорите, будто запас сведений ваших скуден; а
дойдет до дела, так откуда что  возьметсЯ:  и  ученость,  и  отборные  слова
польютсЯ рекою".
     ‘тудент поклонилсЯ с таким видом, который Ясно говорил: ты не ошиблась;
и обе состЯзавшиесЯ стороны расстались гораздо довольнее друг другом, нежели
сначала  были.  ‚сех  же  довольнее  был  ’ерентий  €ванович, который дешево
отделалсЯ в полном смысле сего выражениЯ: и успел угодить своей  супруге,  и
не слишком истратилсЯ.
     Љруг  познаний  ‚алериЯ  ’ерентьевича  ‚ышеглЯдова  на  14-м  году  его
возраста весьма распространилсЯ; ему  преподавали:  грамматику,  арифметику,
пиитику  Ђполлоса,  логику  Ѓаумейстера. Ќаконец приехали из Њосквы француз,
молодой и развЯзный щеголь,  бывший  камердинером  у  камердинера  какого-то
вельможи,   и   немец,   отставленный  по  болезни  в  ногах  и  еще  другой
непоименованной слабости берейтор и  паЯццо  трупы  скакунов  на  лошадЯх  и
плЯсунов  на  канате.  Џервый  выдал себЯ за воспитанника Џарижской академии
наук и предъЯвил диплом, написанный на большом листе с чудно  разрисованными
и раскрашенными каймами и диковинною печатью. „иплом сей, заключавший в себе
самые  лестные  засвидетельствованиЯ  ума,  учености  и  редких   дарований,
скреплен  был весьма многими подписЯми славнейших академиков; и какой-нибудь
привЯзчивый хронолог, судЯ по летам г-на ’ирботта (так  называлсЯ  француз),
нашел  бы  Явные  анахронизмы  в  сих подписЯх; ибо тут были имена ‚ольтера,
„идрота, д'Ђламбера, Њопертюи, амфора, ‹агарпа и пр. и пр. - словом,  почти
всех  энциклопедистов  и  других  отживших  знаменитостей XVIII века. „ругой
учитель, т.е.  немец, сказал о себе просто, что он доктор всех наук  и  всех
германских  университетов;  но что оставил все свои дипломы в Њоскве, ибо их
столько набралось и они так огромны и тЯжеловесны, что длЯ них надобно  было
б  нанимать  особую  подводу.  Џоверив  одному, помещики села ‡акурихина не
видели никакой причины не поверить на слово  и  другому;  особливо  ’ерентий
€ванович скорее всех убедилсЯ доказательствами немца и еще благодарил его за
столь  благоразумную  расчетливость,  смекнув,  что  наЈм   лишней   подводы
поставлен  был бы на счет его же, ’ерентиЯ €вановича, и, следовательно, ввел
бы его в новый убыток. Ђ что прибыли в этих  размалеванных  дипломах?  Ќемец
был  как  немец  и,  конечно, говорил на своем Языке без запинки; иного и не
требовал от него ’ерентий €ванович. Џритом же нахмуренный вид, беззубый рот,
удушливый  кашель  и  брюзгливаЯ, отчасти похожаЯ на кривлЯнье усмешка Ђдама
Ђдамовича ѓросшпрингена заЯвлЯли глубокий ум  его,  а  огромный,  рыжий  его
парик  Ясно  показывал,  что  под  ним-то  гнездилась  всЯ ученость. Ћба сии
профессора (они не величали себЯ иначе) учили ‚алериЯ почти  так,  как  учат
попугаев,  и  хвалились  легкостию  своей  методы преподаваниЯ; за книги они
редко принимались, сберегаЯ их, по выражению ѓрибоедова, длЯ больших оказий.
     ћный их питомец с жадностию пожирал  первенцы  плодов  учениЯ:  лепетал
по-французски, сбиваЯсь отчасти на гасконское произношение, и твердо, резким
голосом выкрикивал слова на так называемом плат-дейч; ездил верхом в  прыгал
какие-то  затейливые  па под руководством Ђдама Ђдамовича, кланЯлсЯ и шаркал
весьма грациозно в подражание мосье ’ирботту. ђусское ученье  не  так  легко
давалось  ему:  во-первых,  потому,  что  и  науки  казались  ему  несколько
скучными, а во-вторых, что и сам его учитель,  семинарист,  гораздо  охотнее
сиживал за обеденным столом, нежели за учебным.
     ‚  осьмнадцать лет ‚алерий ’ерентьевич слыл уже самым благовоспитанным,
самым ученым  и  самым  ловким  молодым  человеком  во  всем  околотке  села
‡акурихина.  ”ранцуз,  немец  и  семинарист  уже  были  отпущены из дома г-д
‚ышеглЯ-довых с одобрительными свидетельствами и с приличным награждением, к
немалому  прискорбию  ’ерентиЯ  €вановича. Њатушка начала вывозить ‚алериЯ с
собою в гости к ближним и дальним соседЯм, чтобы, как говорила  она,  ввести
его  в  свет.  ‘лучались ли у кого-нибудь из достаточных помещиков их округа
именины, храмовой праздник или другое какое  собрание,-  Њаргарита  ‘авишна,
разрЯженнаЯ в пух, ЯвлЯлась там с сынком своим и говорила с ним не иначе как
по-французски, поглЯдываЯ вокруг себЯ с гордым и  самодовольным  видом.  "M.
Valere, dites au cocher qu'il donne la carosse; - M. Valere, demandez a џшка
mon salope; - M. Valere,  ne  vous  refroidissez  pas  en  dansant"  сии  и
подобные фразы поминутно спархивали у нее с Языка и удивлЯли сельских дворЯн
отличною образованностию матушки и сына, которые, по  общему  сознанию,  "за
французским Языком в карман не ходили".
     Џора  юности пылкой, мечтательной, полной страстЯми, предсказаннаЯ нами
за несколько страниц пред сим, теперь уже наступила длЯ ‚алериЯ ’ерентьевича
‚ышеглЯдова.  ‚оспитанный  на  романах, выученный всему, как птица певчаЯ по
серинетке, ‚алерий сам во глубине души соглашалсЯ с теми из  своих  соседей,
которые видели в нем осьмое чудо света; но он был скромен, вежливо кланЯлсЯ,
усердно целовал ручки дамам, отвечал всем и каждому да-с и нет-с, -  словом,
ни   в  чем  не  похож  был  на  …вгениЯ  Ћнегина,  за  что,  без  сомнениЯ,
добропорЯдочные  наши  журналисты  похвалЯт   моего   ‚алериЯ   ‚ышеглЯдова.
‘ледствием  такого поведениЯ было то, что все любили его столько же, сколько
не жаловали пышной и надменной его матушки. Џервое в жизни горе поразило его
около   этого  времени:  родитель  его,  ’ерентий  €ванович,  день  ото  днЯ
становившийсЯ более хилым и немощным, наконец,  вопреки  злоречивой  отметке
эпиграмматиста,  горизонтально  кончил  век,  т. е.  умер своею смертию, как
говорит наш добрый народ о тех, которые не погибли от руки палача,  от  ножа
разбойничьего  или  от  когтей  медведЯ  и  других подобных казусов. ‚алерий
’ерентьевич в глубокой печали, о которой свидетельствовал черный его фрак  с
широкими  плерезами чуть ли не по всем швам, поникнув головою, шел за гробом
своего батюшки и плакал горькими слезами в назидание всех, видевших  его  во
времЯ  погребальной  процессии. Њатушка его, соблюдаЯ приличиЯ, свойственные
особам высшего званиЯ, к коим причислЯла она себЯ,  скрыла  свою  горесть  в
уединении  внутренних  комнат;  однако  же,  как  женщина  с твердым духом и
удивительною способностию  соображениЯ,  испросила  себе  законным  порЯдком
право опеки над имением своего сына до совершеннолетиЯ сего последнего.
     ѓод  траура  мать и сын провели в строгих правилах наружной скорби, сей
установленной приличиЯми вывески скорби внутренней (хотЯ, как и  все  другие
вывески, она не всегда может служить надежною порукой в неподдельности того,
что ею возвещаетсЯ). ‚о весь этот год Њаргарита ‘авишна никуда не выезжала,
никого  не  принимала; она и ‚алерий почти беспрерывно читали вдвоем, читали
романы, которых выписали они из Њосквы огромный запас, основываЯсь в  выборе
заглавий   на   одобрительных   свидетельствах   объЯвлений,   помещаемых  в
прибавлениЯх   к   Њосковским   ‚едомостЯм   и    составлЯемых    сметливыми
издателЯми-книгопродавцами.  ЋбъЯвлениЯ  сии  хотЯ не служат доказательством
грамотности своих сочинителей, но  взамен  того  сколько  пышных,  заученных
похвал,  сколько  восклицаний, сколько точек они в себе заключают! Њаргарита
‘авишна и ‚алерий всегда с жадностию их пробегали, увлекались высказанными в
них  достоинствами  новых произведений московской книжной промышленности - и
почта за почтой отправлЯли в Њоскву деньги, с тех пор как ’ерентий  €ванович
успокоилсЯ  в  гробе,  и  некому  стало  ворчать  и  жаловатьсЯ  на лишние и
бесполезные издержки.
     —тение сих  книг  действовало  совершенно  различно  на  мать  и  сына.
Њаргарита   ‘авишна  страстно  любила  разбойничьи  замки,  блеск  кинжалов,
похищение  несчастных  героинь  и  тайные  заговоры  душегубцев  под  окнами
невинной  жертвы,  обреченной  на  убиение  и  заключенной  в тесной комнате
восточной  либо  западной  башни.  ‘ловом,  воображение  Њаргариты  ‘авишны,
женщины   с  сильным  характером  и  крепкими  нервами,  услаждалось  только
романическою кровью, дышало атмосферою  темниц,  питалось  запахом  убийств;
она,так  сказать,  жила  ужасами.  Ќапротив того, ‚алерий ’ерентьевич, юноша
мЯгкосердечный, пленЯлсЯ исключительно романами  чувствительными,  симпатией
двух  нежных  сердец,  бедствиЯми  юных  любовников,  разрозненных судьбою и
несправе дливостию людей.
     ЋткройсЯ мне, о милый сын натуры! —то сладкое твой окропило  взор?  мог
бы   спросить   у   него   сочувствующий   ему   сентиментальный   поэт  или
путешественник, увидЯ на глазах его слезы, слезы чувства живого  и  доброго,
исторгнутые    чтением   жалостных   приключений,   коими   заунывные   наши
‘терно-‚ертеры   долго  и  безжалостно  терзали   тоскливые   сердца   своих
читателей.
     ќто  различие  во вкусах матери и сына наложило печать свою на самые их
поступки, и даже на семейственные  их  отношениЯ  друг  к  другу.  Њаргарита
‘авишна  во всем изъЯвлЯла твердую волю, решительность и некоторое величавое
упорство;  ‚алерий  ’ерентьевич,  напротив,  считал  себЯ  существом   чисто
страдательным,  покорнейшим  слугою обстоЯтельств и чужой воли. „иво ли, что
мать совершенно овладела им? и если  от  этой  противоположности  понЯтий  и
целей не происходило у них до сей поры домашних несогласий, то причиною тому
было убеждение ‚алериЯ ’ерентьевича, что он создан длЯ того, чтобы страдать,
чтобы  люди  и введенный ими порЯдок враждовали с ним и подчинЯли его своему
игу; словом,  что  он  несчастный,  нелюбимый  сын  природы  и  родилсЯ  длЯ
меланхолии, безответной грусти и слез.
     ’аким  образом,  когда  по  совершении ‚алерию девЯтнадцати лет матушка
объЯвила ему, что он должен путешествовать, и по крайней мере года четыре, -
он  беспрекословно  уложил  в  чемоданы  белье,  платье  и книги свои, сел в
колЯску с старым камердинером отца своего ’рофимом —учиным и отправилсЯ куда
глаза  глЯдЯт.  Ќужно  прибавить, что ’рофим —учин, произведенный Њаргаритою
‘авишною в походные менторы ее сына, был старик себе на уме, особливо  же  в
высшей   степени   одарен   был   общею  почти  способностию  русских  слуг:
подсматривать и подслушивать, что делают господа  их.  Љроме  того,  он  был
расторопен,  скромен,  усерден (в особенности к барыне, которую всегда и все
признавали главою дома) и верен - когда дело не доходило до денег. Ћн принЯл
от Њаргариты ‘авишны некоторые тайные наставлениЯ и шкатулку с предписанием:
выдавать из  нее  ‚алерию  ’ерентьевичу  по  его  требованию,  ио  ие  более
полусотни  червонцев  разом,  и вести путевые и прочие расходы. ‚ заключение
всего ему было обещано, что если  он  благополучно  совершит  путешествие  с
молодым  своим  барином и представит его обратно подобру-поздорову, то будет
награжден по заслугам и даже получит отпускную на волю. ‘колько  причин  длЯ
сметливого  старика  служить  и  прЯмить Њаргарите ‘авишне, и какое обширное
поле длЯ его небескорыстной расчетливости!
     €з одного уездного города той же губернии, в которой Њаргарита  ‘авишна
пребывала здраво (говорЯ поэтическим Языком ’редьЯковского), получила она от
сына своего письмо следующего содержаниЯ:
     "„ражайшаЯ  родительница!   ЊилостиваЯ  государынЯ,  матушка  Њаргарита
‘авишна!
     …ще Я странствую под отечественным небом, в нежных объЯтиЯх сладостного
воздуха  родины,  хотЯ  и  совершил уже значительный переезд, а именно почти
шестьдесЯт верст от колыбели лучших дней моей жизни и свидетелЯ первых  моих
восторгов,  села  ‡акурихина.  ЃлагословлЯю сей мирный приют моего детства и
посвЯщаю ему от сердца капли благородных слез!.. ЋставлЯю на минуту  перо...
‘ердце мое сжалось: какаЯ-то мрачнаЯ тоска завиваетсЯ в нем... и письмо сие,
омытое моими слезами... Ќо поглощу в себе сие чувство безотрадной  грусти  и
стану продолжать далее.
     Њы  выехали  из  ‡акурихина  под благоприЯтнейшими предвестиЯми: солнце
текло по небесному пути своему, птички пели по  рощам,  бабочки  порхали  по
лугам. „орогою встречались нам интересные крестьЯнки в изорванных сарафанах,
как толпа фараонитов, с граблЯми на плечах и с громкими звуками национальных
песен,  сладостных  в  своей  дикости... Џрирода неизмеримо глубокаЯ и вечно
юнаЯ! благоговею пред тобою!..
     ‚ечером мы приехали в городок*** - не хочу назвать его по имени,  чтобы
доставить будущим моим читателЯм удовольствие догадыватьсЯ. †алостнаЯ группа
бедных ребЯтишек окружила нашу колЯску и с криком просила  подаЯниЯ.  Ћсушив
платком  слезу душевного участиЯ, выкатившуюсЯ из глаз моих, Я вынул кошелек
и роздал им все мелкое серебро, которое имел при себе.
     „обрый верный мой ‘ысоевич —учин сообщил мне благую мысль, с которою  Я
тогда  же  согласилсЯ.  Ћн  сказал  мне,  что,  прежде нежели Я увижу страны
далекие, чуждые,  мне  должно  покороче  познакомитьсЯ  с  моим  отечеством.
ЊысльпревосходнаЯ! „обрый, добрый ‘ысоевич! будь по совету твоему! - ђоссиЯ!
отечество!  тебе  первый  вздох  благодарного   сыновнего   сердца!..   •очу
проникнуть  в  самые  тончайшие  фибры,  бьющиесЯ в груди твоей, и остаюсь в
городке*** по крайней мере на две недели.
     Ќе беспокойтесь же обо мне: еще менЯ лелеет атмосфера  родины.  Џосылаю
вам вздох и слезу прощениЯ.
     ‚аш всепокорнейший слуга   и сын,
     ‚алерий ‚ышеглЯдов".
     ‚месте  с  сим  письмом  Њаргарита  ‘авишна  получила донесение Њентора
‘ысоевича —учина, который уведомлЯл госпожу свою весьма подробно и  поименно
о  городе,  улице  и доме, где путешественники наши остановились, и заключил
отчет  свой  сею  успокоительною  фразой:  "Џри   его   благородии   ‚алерии
’ерентьевиче, а так равно при экипаже и поклаже все обстоит благополучно".
     ЏрЯмодушный повествователь приключений ‚алериЯ ’ерентьевича ‚ышеглЯдова
и дЯдьки его, ’рофима —учина, Я не скрою от читателей моих истинной причины,
внушившей  сему последнему ту патриотическую мысль, которую сообщил он юному
своему ’елемаку. ‘ысоевич, как выше сказано, одарен был редкою сметливостию,
особливо  в  тех  случаЯх,  которые  могли  наполнить  деньгами  карманы его
поношенного сюртука, сшитого из синего домашнего сукна. Ћн  тотчас  смекнул,
что  за  границею,  по  незнанию чужеземных Языков, должен он будет поневоле
передать все денежные сделки в руки своего барина; притом же, что выторгуешь
в Ќемечине (так называл он все чужие краЯ)? Ћн слыхал, что там не торгуютсЯ,
не то что у нас,  особливо  в  уездных  городках.  ‘ледствием  этого  умного
соображениЯ  было  твердое  намерение удержать сколько можно долее господина
своего в ђусском царстве, и лучше всего на родине, т. е. в той губернии, где
он  родилсЯ,  и  в  соседних  с  нею. ’ам нравы жителей и цены припасов были
совершенно известны ‘ысоевичу; там мог он торговатьсЯ  вволю  и,  по  словам
его,  зашибить  копейку.  Ќо  ‘ысоевич  знал,  что  хотЯ  он и облечен был в
почетное звание барского дЯдьки, однако же не мог  действовать  самовластно;
знал  также, с которой стороны можно было подъехать к молодому его господину
- со стороны чувства, истинного или ложного все равно, лишь бы тут была тень
чувства.  …ще  на  первом  переезде  ‘ысоевич,  сидЯ в колЯске подле ‚алериЯ
’ерентьевича, повел речь стороною, что ‹укерьЯ  Њинишна,  нЯнька  ‚алериева,
горевала  об отъезде своего вскормленника, а пуще всего о том, что он ехал к
нехристам, не наглЯдевшись  прежде  света  божьего  на  свЯтой  ђуси,  между
православными.  Љ  этому ‘ысоевич прибавил и свое замечание, вставленное как
бы невзначай, что русскому дворЯнину гораздо нужнее и  полезнее  знать  свой
родимый  край,  нежели то, что делаетсЯ у немцев и французов. Љаковы ни были
тайные побуждениЯ ’рофима —учина, но мы должны сознатьсЯ, что  мысль  его  в
основании   своем   была   справедлива.  ‘ила  его  логики  убедила  ‚алериЯ
’ерентьевича, и доказательством  сего  убеждениЯ  служит  предположенное  им
двухнедельное  пребывание  в  уездном городке, которого имЯ скрыл он с столь
замысловатою целью в письме к своей матери.
     ‘ысоевич того только  и  ждал.  …два  въехали  они  в  город,  как  сей
неутомимый человек выскочил из колЯски и пустилсЯ из двора во двор по ветхим
домикам, стоЯвшим почти у самого  въезда  в  непоказный  городок.  ‚ы  легко
отгадаете,  зачем  он  пустилсЯ;  а  если  нет,  то,  по обЯзанности верного
историка, Я скажу вам, что  ’рофим  —учин  хотел  отыскать  в  обывательских
домишках  квартиру поуютнее и подешевле. ќто удалось ему вполне. Ћн нанЯл за
самую  сходную  цену  две  отдельные  комнатки  в  доме  вдовы  дьЯконицы  и
просвирни.  Џоклажа  была  мигом выгружена, колЯска подкачена под соломенный
навес и ’елемак-‚алерий с Њентором  ‘ысоевичем  водворились  в  новом  своем
жилище.
     “вы!  расчетливый  и  благоразумный Њентор не предвидел, что жилище сие
будет истинным островом Љалипсы длЯ юного спутника  его!  “  просвирни  была
дочь   Њалаша,   девушка   лет   шестнадцати,  стройненькаЯ,  смазливенькаЯ,
белокуренькаЯ резвушка, с  личиком  полным,  белым  и  румЯным,  как  свежий
персик,  манЯщий  жадные взоры лакомого зрителЯ. Њалаша жила с матерью своею
через сени от комнат ‚алериевых.. Њолодые люди встретились впервые в  сенЯх,
поклонились  друг  другу,  стыдливо  усмехнулись,  покраснели  - и сердца их
сильно забились; а от чего?  сами  они  не  могли  понЯть.  Ћкна  ‚алериевой
спальни  были прЯмо в огород просвирнин. Њалаша поминутно туда выпархивала с
легкостию птички то сорвать петрушки, то  прополоть  грЯду  с  капустой,  то
полить  любимые  свои  цветочки.  ‚алерий  безотходно сидел у окна. ѓлаза их
всЯкой раз невольно встречались - и опЯть он и она  усмехались  стыдливо,  и
опЯть  краснели,  и  опЯть сердца их бились, как будто хотели выскочить. —то
это? любовь? - „а, любовь: перваЯ любовь двух юных сердец, о которой ‚алерий
так много начиталсЯ.
     Ќаконец  ‚алерий  не  мог  долее  сносить  полноты  своего  сердца. …му
становилось душно, голова его  горела,  глаза  покрывались  какою-то  теплою
влагой  при  одном  взглЯде  на  Њалашу.  "ЊеланиЯ!  прелестнаЯ  ЊеланиЯ!" -
вскричал он однажды, как бы в забытьи, и мигом очутилсЯ в огороде. Џодошел к
красавице, хотел высказать ей все, что чувствовал - и вдруг смутилсЯ, оробел
и мог только сквозь зубы пролепетать: "“ вас на зиму много будет капусты..."
     -  Њного,  сударь,  слава  богу!  -  отвечала  Њалаша,   нисколько   не
смешавшись.-  „а  и  не  одной  капусты:  посмотрите, сколько моркови, репы,
луку...
     - Ђх! лук выедает мне глаза! - жалобно проговорил ‚алерий. - џ от  него
всегда плачу...- € слезы в самом деле навернулись у него на глазах.
     - Ќишто!-возразила   девушка,- не   кушайте   сырого.
     -  Ђх!  Я  не  ем... џ теперь ничего не ем!-вскричал ‚алерий в каком-то
самозабвении.
     - Ђхти! ужли нездоровы? Ќе сглазил ли кто?
     - ’ы,  ты  менЯ  сглазила,   милаЯ,   прелестнаЯ  ЊеланиЯ!
     - џ? “паси господи! „а с чего мне? “ менЯ же и глаз не черный.
     - ’ак! ќти голубые глаза, эти небесные очи обворожили мое сердце...
     - ‚от что! -  протЯжно  и  вполголоса  промолвила  девушка,  у  которой
светлаЯ мысль промелькнула в голове, и глаза ее невольно потупились в землю.
     -  ЊеланиЯ!  милаЯ, несравненнаЯ ЊеланиЯ! ангел красоты и невинности! -
восклицал ‚алерий, более и более усиливаЯ голос и почти не помнЯ себЯ.
     -  Џотише,  сударь;  бога  ради,  потише!  Њатушка  услышит,  либо  кто
посторонний, тогда мне беда.
     -  —то  мне в том! Џусть слышит менЯ целый мир! Џусть само небо внемлет
моим клЯтвам! џ твой, навеки твой!
     - Ђ коли ты не на шутку ее, господин честной, так на это  есть  поп  да
свЯтаЯ  церковь,  -  отвечала вместо дочери своей просвирнЯ, котораЯ, услыша
громкие речи в огороде, заглЯнула туда и подкралась молодым людЯм.
     - Ђх! - воскликнула Њалаша.
     - Ћх! - вздохнул всею грудью ‚алерий,  но  скоро  оправилсЯ  и  отвечал
просвирне:
     -  “жли  вы  думали найти во мне злобного соблазнителЯ невинности? Ќет!
клЯнусь: намерениЯ мои чисты, как душа моЯ. „очь ваша  будет  подругою  моей
жизни - или никто в мире.
     - Ќу, то-то же! - молвила просвирнЯ, понЯв из этих, не совсем Ясных длЯ
нее слов, что дело шло о законном супружестве. - Џишите к своим родным, а мы
пока по-приготовимсЯ; а там веселым пирком и за свадебку.
     - „айте мне срок... позвольте устроить все...
     -  € ведомо! Њы вас не тЯнем сейчас под венец. “ладьте все, как надо; а
с Њалашей вам пока не след шушукатьсЯ. Њожете видатьсЯ с нею при мне,  а  не
заглазно.  ’еперь  милости прошу отсюда вон. Ћгород Я запру на замок, и сама
буду ходить в него; этой дуре не удастсЯ больше продавать  здесь  глазки  да
слушать медовые речи. ЏрощеньЯ просим!
     ‘таруха  вывела за руку дочь свою; ‚алерий отправилсЯ к себе в комнату,
встревоженный, взволнованный и даже испуганный тем, что случилось,  особливо
безрассудно  своею  клЯтвой,  которую  считал  он  свЯщенным обЯзательством.
‘лезы, обыкновенное его прибежище в сомнительных случаЯх, обильными  ручьЯми
пролились из глаз его.
     Ѓеды  росли  и  множились  над  нашим  героем. Ќе одни Њалаша и мать ее
слышали его клЯтву: у него был  свидетель  гораздо  опаснее.  ’рофим  —учин,
вЯзавший  на  досуге шерстЯной чулок, видел как барин его опрометью бросилсЯ
вон из комнаты. ‹укавый старик тотчас догадалсЯ, что это  было  недаром.  Ћн
вошел  в  спальню  ‚алериЯ,  притаилсЯ  у  отворенного окна и подслушал весь
разговор в огороде, не проронив ни одного слова. ‚олосы стали дыбом на седой
его  голове.  "‚от-те  и  отпускнаЯ!  ‚от-те  и  барские  милости!  ‚от-те и
награждение от госпожи!.. Ќе потерплю этого, хрычовка просвирнЯ! Ќе дам тебе
над  нами  насмеЯтьсЯ!  ‡автра  же напишу к барыне, не то она отсчитает иное
жалованье на моей спине... € Я, старый дурак, уговорил его остатьсЯ здесь на
две  недели!  Људа мой ум девалсЯ?.." ’ак ворчал он себе под нос, скрежеща с
досады зубами; но когда ‚алерий возвратилсЯ в спальню, ‘ысоевич  сидел  уже
на  своем  месте  и  по-прежнему  вЯзал чулок, как будто ничего не знал и не
подозревал.
     ‚ечером хитрый дЯдька пыталсЯ уговорить своего молодого  барина  уехать
из  тамошнего  городка  прежде  назначенного  им срока. "Ќе поеду! - был ему
ответ. - ‘удьба приковывает менЯ к здешнему месту; Я не  властен,  Я не могу
боротьсЯ с нею..." ‘лезы помешали ‚алерию докончить.
     „елать  было  нечего.  ‘ысоевич  на другой же день отправил к Њаргарите
‘авишне письмо, в котором заключалсЯ  полный  донос  о  любви  ‚алериЯ  и  в
котором,  разумеетсЯ,  просвирнЯ  и  дочь  ее не были пощажены. ‘таруха была
описана как страшнаЯ колдуньЯ, поселившаЯ в ‚алериЯ  ’ерентьевича  любовь  к
своей  дочери  приворотными  корешками.  ‹юбовь!  без ведома матери! замыслы
тайного брака! Љолдовство и, может быть, Яд, и все неведомые силы природы, и
всЯ   бесовщина...  ќто  взорвало  мрачное  воображение  Њаргариты  ‘авишны,
дочитывавшей   в   то   времЯ   "‚идениЯ   в   Џиренейском   замке".   Љазнь
преступнице-колдунье, похищение юной ее дочери и заключение ее в подземелье,
в которое можно было превратить винный погреб ‡акурихинского дома,- всЈ  это
мигом  отразилось  в  мыслЯх  г-жи  ‚ышеглЯдовой. Ќо когда холодный рассудок
сменил пылкость первых ощущений, тогда дело принЯло другой оборот. Ћ горЯщем
костре длЯ просвирни нельзЯ было и думать: в наше времЯ не жгут колдунов, да
и доказать колдовство было делом  сомнительным,  даже  невозможным.  Љороче,
желанного  костра  нельзЯ было сложить ни за какие деньги. Џохитить девушку?
это, конечно, было легче; да каково отвечать перед судом? ’еперь уже люди не
пропадают  так,  чтоб  и  след  простыл.  Ќе  те  времена! Ќе возвратить уже
блаженных средних веков, когда сильный  мог  давить  слабого,  сколько  душе
угодно;  когда  башни  и  подземельЯ  безнаказанно  наполнЯлись  несчастными
жертвами; когда подкупные убийцы всегда держали наготове  кинжалы  и  Яды  к
услугам  руки мстительной и щедрой... Њаргарита ‘авишна, перебираЯ все это в
мыслЯх своих, тЯжело вздохнула об испорченности нашего века.
     Ћднако надобно же было на что-нибудь решитьсЯ. ‘редства, более простые,
но  зато  более верные и безопасные, пришли ей в ум: разлучить ‚алериЯ с его
нареченною невестой, увезти его и запереть  у  себЯ  в  доме,  а  между  тем
откупитьсЯ от старухи и подослать выгодного жениха к ее дочери... Џрекрасно!
тут и роман, роман полный: с завЯзкой, случайностЯми и развЯзкой. Џрекрасно!
да  здравствуют романы! Ћни служат превосходным запасным пособием в подобных
случаЯх. Ќу какой бы человек, будь он хоть самый умный и рассудительный, мог
подать лучший совет? Ђ