        Ћрест Њихайлович ‘омов. ђоман в двух письмах

----------------------------------------------------------------------------
     €зд.: ‘оветскаЯ ђоссиЯ, 1984
     OCR: Ђндрей Љолчин
----------------------------------------------------------------------------

        I
     ‡дравствуй,  любезный  Ђлександр!  ‚есело  ли проводишь ты свое времЯ в
Џетербурге? ђезвый мотылек, по-прежнему ль летаешь  с  дачи  на  дачу  и  от
сердца  к  сердцу?  ‡доровы  ли наши plantes exotiques*, как ты называл этих
милых провинциалочек, с их украинским произношением и огнедышащими  взорами,
бросаемыми исподлобьЯ? —то до менЯ... но ты, верно, потребуешьот менЯ полной
исповеди. Џомню, очень помню, что перед отъездом Я  погрозил  тебе  длинным,
предлинным  письмом,  а  выполнить  угрозу  и доконать тебЯ сим тЯжеловесным
посланием.
     ‘юда прибыл Я в самую лучшую пору, в  половине  маЯ,  когда  все  здесь
цвело:  сады,  леса,  луга и щеки сельских красавиц. ‘меешьсЯ ты и говоришь,
что Я делаюсь буколическим поэтом? Џожалуй, смейсЯ; а  Я  тебе  докажу,  что
выражение  мое  точно как нельзЯ больше: лица поселЯнок именно цвели тогда -
веснушками и вешним загаром. Љ пенатам моим приехал Я  не  на  радость:  дом
ветх и скучен, сад заглох крапивой, а в деревушке едва осталось душ тридцать
налицо по последней ревизии.  Њне  грустно  было  там  оставатьсЯ.  Ћтслужив
панихиду  над  могилами  отца  и матери, Я тем же следом отправилсЯ верст за
пЯтьдесЯт к  дЯде  моему,  принимавшему  на  себЯ  родственное  попечение  о
небольшом моем именьице во все четыре года, которые провел Я за границей и в
Џетербурге по смерти отца моего. „ЯдЯ и все его  семейство  принЯли  менЯ  с
открытыми  объЯтиЯми;  а  меньшие  дети его - сказать правду - даже измучили
менЯ своими поцелуЯми и ласками в первый вечер. ‚прочем, в этот первый вечер
все  шло  хорошо.  ЊенЯ  забросали вопросами о чужих краЯх, о новых модах, о
том, с прикупкой или  с  вистом  играют  в  бостон  в  Џариже.  Ћдна  добраЯ
старушка,  родственница  моей тетки, спрашивала, не заезжал ли Я мимоездом в
€ерусалим или на Ђфонскую гору? џ отвечал на все обстоЯтельно и благоразумно
и  за то удостоен был, особливо от тетки моей и доброй старушки, ее тетушки,
названиЯ человека степенного, солидного.  Ќо  на  другой  день  лист  совсем
перевернулсЯ:  oiu? mon cher, j'ai fait crier au scandale!  € знаешь ли чем?
’ем, что поутру вместо  чаю  потребовал  стакан  молока,  а  вместо  сдобных
сладких  крендельков,  которыми  пекарнЯ  моей  тетки славитсЯ за 20 верст в
окружности, - кусок черного хлеба. "Њожно ли! - вскрикнули в один голос  моЯ
тетушка, ее тетушка и четырнадцатилетнЯЯ моЯ кузинка,- можно ли в порЯдочном
доме требовать себе мужицкого завтрака? ђазве вы  думаете,  прости  господи,
что  у  нас  и  лакомого  куска  не  сыщетсЯ про дорогого гостЯ?" Ќапрасно Я
извинЯлсЯ закоренелою странническою моею привычкой: менЯ непременно посадили
бы на сладко-Ядение, когда бы дЯдЯ не подоспел ко мне на помощь и не выручил
менЯ объЯвлением, что Я в его доме могу жить как у себЯ, есть  и  пить,  что
мне вздумаетсЯ.
     •очешь  ли  знать  ежедневные  мои занЯтиЯ? ‚ пЯть часов утра Я встаю и
отправлЯюсь к реке купатьсЯ. ‚ полверсте  от  дома,  под  навесом  ив,  есть
прекрасное  приволье  длЯ  любителей  купаньЯ. ’ы знаешь, что с тех пор, как
сиамец ‹аури учил менЯ плаванью, Я не уступлю в  этом  искусстве  ни  одному
островитЯнину  ’ихого  океана.  ђека,  протекающаЯ  в  деревне  моего  дЯди,
глубока, быстра и довольно широка: ежедневно Я совершаю на ней  байроновский
подвиг  и  срЯду  по  нескольку  раз переплываю этот стосаженный ѓеллеспонт.
†аль, что ни на одном берегу нет прекрасной ѓеро, котораЯ ждала бы верного и
раннего  своего ‹еандра; или что по крайней мере, подобно Ѓайрону, не могу Я
похвалитьсЯ в пленительных стихах моим удальством и  простудной  лихорадкой.
Џосле купаньЯ часа два или три брожу Я по рощам и полЯм и в ожидании Џетрова
днЯ натравливаю моего четвероногого Њельмота на  крупных  и  мелких  птичек.
Њолодой  этот питомец так послушен и переимчив, что, когда Я после иду с ним
по деревне, он не оставлЯет без порЯдочной угонки ни одной курицы, ни одного
цыпленка;  и  на  днЯх  еще стараЯ Ђкулина,  птичница моего дЯди, всенародно
приносила мне жалобу, что Њельмот, резвЯсь, задушил пары две утЯт и распугал
весь  утиный табор, вверенный главному ее начальству. џ смеЯлсЯ и оправдывал
Њельмота молодостью и глупостью; но тетке моей, кажетсЯ, это оправдание было
не по сердцу: она заметила мне, что такую негодную собаку должно держать или
взаперти, или на привЯзи. - Џерескочи, если хочешь, через это отступление  и
читай  далее.  -  ‚  восемь  часов  ЯвлЯюсь Я к завтраку, принимаюсь за свой
черный хлеб с молоком и прехладнокровно  выслушиваю  неблагосклонные  намеки
моей тетушки и ее тетушки насчет моего вкуса или блестки сельского остроумиЯ
молоденькой кузинки, котораЯ, будучи рада  случаю,  не  хочет  оставатьсЯ  в
долгу  на  мои  шутки  над  ее  заученною  чувствительностью, или, как у нас
когда-то говаривали, сентиментальностью,  и  над  ее  провинциально-жеманным
полудетским кокетством. Џосле завтрака дЯдЯ водит менЯ по саду или по другим
хозЯйственным заведениЯм; толкует мне то и другое: Я  слушаю  обоими  ушами,
хотЯ,  признатьсЯ,  ничто  из  хозЯйственных  наставлений  дЯдюшки  в них не
залегает. ЉажетсЯ, бог не создал менЯ ни агрономом, ни садоводцем, ни прочим
и  прочим,  в  чем  полагаетсЯ  главное и существенное достоинство сельского
помещика; да, кажетсЯ, Я  и  не  готовлю  себЯ  в  члены  их  деЯтельного  и
трудолюбивого  общества.  ’ак  времЯ  уплывает до обеда. ‚ час мы садимсЯ за
стол. Џосле обеда и неизбежного кофе с густыми сливками три главы домочадцев
уходЯт  отдыхать,  кузина  мечтать  за  работой,  дети бегать по саду, слуги
дремать в передней  либо  шушукать  с  горничными;  а  Я,  взЯв  Њельмота  и
страннический  мой  посох  -  суковатую  палку,  снова  пускаюсь  бродить по
окрестностЯм, иногда с книгой...
     Ќе дивись и не бойсЯ за менЯ: не думай, будто бы Я, наперекор с  молью,
роюсь  в  старинной  наследственной библиотеке дЯди. Ќет, мой друг! џ взЯл с
собою из Џетербурга порЯдочный запас разноЯзычных новостей  всЯкого  рода  и
когда  устаю  от  прогулок,  то,  бросившись  где-нибудь  под  тень  дерева,
прочитываю по нескольку  страничек  из  книги,  которую  своевольнаЯ  судьба
подсунет  мне  в  руки.  ‘ам  Я нарочно не выбираю и нахожу, что это гораздо
лучше,  ибо  доставлЯет  мне  удовольствие  неожиданности.   Џод   вечер   Я
возвращаюсь  домой.  €ногда  застаю  гостей, иногда не застаю даже и хозЯев,
которые уезжают посещать своих соседей. ’ут, на свободе, начинаю резвитьсЯ с
маленькими  двоюродными  моими братьЯми, выдумываю длЯ них новые игры, делаю
огромных бумажных змеев, спускаю их, кричу, шумлю не меньше детей, - а времЯ
течет да течет.
     ‚  половине  десЯтого  мы ужинаем, а через час беспечный друг твой спит
уже сном праведника.
     ’ы легко поймешь, что такаЯ однообразнаЯ жизнь скоро приелась  бы  мне,
как  le  pate d'anguilles доброго ‹афонтенЯ;  но, по счастию, у тетушки моей
было наготове запасное средство против угрожавшей мне скуки  и  нравственной
оскомины.  ’етушка сама призналась мне, что давно уже, именно с тех пор, как
узнала о моем желании побывать в здешнем краю, - она имела на менЯ виды:  то
есть  сговорилась  с  одною своею соседкой и задушевною приЯтельницей женить
менЯ  на  ее  племЯннице,  семнадцатилетней  девушке,   по   ее   рассказам,
прекрасной,  благовоспитанной и единственной наследнице трехсот душ родового
имениЯ, да ста тысЯч рублей от одной бабушки, да двадцати тысЯч с порЯдочным
поместьем   -   от   другой;  да  к  этому  еще  приданое,  да  безнаследные
родственники, от которых к ней же должно все перейти со временем...  Љороче,
итог  этих  наследств,  надежд  на  родственные  похороны  и  тому подобного
составлЯет порЯдочную сумму, от которой бы у иного жениха, a l'irlandaise,
     ‡апрыгали глаза и зубы разгорелись;
но Я,- ты менЯ знаешь:  Я   не   стЯжателен.   Џритом   же  благовоспитаннаЯ
невеста,  живущаЯ  в  восьмистах верстах от ближайшей столицы... Ћх! ќти мне
благовоспитанные сельские девушки! ’ого и жди, что на пальчиках ее подметишь
копоть  кухонной  кастрюли,  а  на  ногах  -  экономические  башмаки, сшитые
домашним сапожником, учившимсЯ своему ремеслу подобно ’ришке.  ’ого  и  жди,
что  эта  нимфа полей и огородов, запрЯтав подбородок в свою шейную косынку,
станет отсмеиватьсЯ в платочек вместо всЯкого ответа на  нежности  вежливого
жениха!  „а  и  красота  ее,  мне кажетсЯ, est une chose sujette a caution*:
тетушка моЯ не великий знаток в этом деле, если  судить  по  тому,  что  она
считает  красавицею  свою  ‚ареньку  - бледную, бесцветную девушку, с тупыми
глазками и волосами неопределенного цвета...
     „а, мой друг! ’ак Я писал к тебе, так Я думал за три недели... Ќе знаю,
какими  судьбами  позабыл  Я  отправить  письмо  мое  в  город на почту; оно
завалЯлось на письменном столе моем - и вообрази  вчерашнее  мое  удивление!
Ќахожу  это не совсем доконченное письмо (вероЯтно, сон помешал мне дописать
его) на своем письменном столике. Ќе решилсЯ, однако же, послать его к  тебе
в  прежнем виде - оно было бы анахронизмом чувств и понЯтий моих о некоторых
предметах; ни вовсе истребить его - во-первых, из самолюбиЯ, в силу которого
Я  оправдываю, применЯЯ к себе, русскую пословицу: "что написано пером, того
не  вырубишь  топором";  а  во-вторых,  и  длЯ  того,  чтобы  ты  в   полном
историческом  очерке видел все похождениЯ твоего друга, тогдашний и нынешний
образ его мыслей.
     ‚от тебе короткий отчет за последние три  недели  здешней  моей  жизни.
’етушка  чаще  и  чаще  начала  ко  мне  приставать с своими предложениЯми о
сватовстве;  Я  отшучивалсЯ  -  и  нередко  приводил  в  досаду  эту  добрую
родственницу  либо  гордыми  моими  надеждами,  либо умышленным уничижением,
которое казалось ей паче гордости. "€, племЯнничек! -  возражала  она.  -  “
тебЯ,  право,  семь пЯтниц на неделе: часом и принцесса вавилонскаЯ тебе еще
неровнЯ; а в иное времЯ ты готов  божитьсЯ,  что  не  смеешь  и  подумать  о
сельской  дворЯночке,  у которой каких-нибудь тысЯч десЯток годового доходу.
—ем ты не жених хоть бы какой невесте? € молод, и пригож (тут, разумеетсЯ, Я
усмехаюсь  и  охорашиваюсь),  и  в  чинах,  и в почестЯх: благодарЯ бога, уж
надворный советник, имеешь ‚ладимира в петличке... Ѓывал и  в  чужих  краЯх;
говоришь  по-французски и по-немецки, да и еще, может быть, на каких Языках;
танцуешь так, что у нас никому и во сне не приснитсЯ... Џраво, ты хоть  кому
партиЯ". —то против этого возражать? ’етушка, по своей провинциально-женской
политике, так ловко умасливала мое самолюбие, что Я, волей и неволей, дал ей
слово  посмотреть невесту, живущую отсюда верст за двадцать; выпросил только
себе, по возможности, самый долгий срок до  этого  смотра,  именно  до  июлЯ
месЯца.
     Ћн  был,  однако ж, не за горами. Џрошел и столько желанный мною Џетров
день. џ осмотрел любимое  мое  кухен-рейтерское  ружье  -  добычу  карточной
сделки  с неугомонным нашим шалуном Љлюнкеровским, - взЯл Њельмота с собою и
пустилсЯ кружить по рекам, лугам и  болотам.  Џервый  мой  выход  был  очень
удачен. џ, правда, не застрелил ни мошки, дал десЯтка два пуделей1 на ветер;
зато свел предорогое знакомство. ‚ообрази себе: иду по  одному  болоту  -  и
вдруг  вижу,  в  нем  барахтаетсЯ  какое-то  животное,  отчасти  похожее  на
человека.  Џодхожу  ближе  -  точно:  огромнаЯ  голова  с   плоским   лицом,
забрызганным  болотною грЯзью, и с волосами, на которых буйные движениЯ тела
и самовольство ветра поставили самую забавную прическу, - эта голова  билась
вверх  и  вниз на широких плечах, кои до половины уже уходили в топкую тину.
Ќечего было церемонитьсЯ: Я остановилсЯ подле, на большой и  твердой  кочке,
ухватил обеими руками голову за волосы и потЯнул вверх изо всей силы. ѓолова
пыхтела, крЯхтела и, вероЯтно, делала  самые  странные  рожи,  ибо  Њельмот,
присевший  на  другой  кочке,  прЯмо против лица ее, в продолжение геройских
моих усилий выл во все горло, как перед смертным часом. Ќаконец  напрЯженные
мои усилиЯ увенчались желаемым успехом: Я вытащил человеческую фигуру самого
огромного размера - почти в сажень, с  атлетическими  формами,  которые  под
густыми   слоЯми  облепившей  их  тины  казались  еще  тучнее  и  несвЯзнее.
Џризнаюсь, Я, в заключение доброго моего дела, чуть  не  захохотал  под  нос
этому живому подобию египетских термов, когда оно, выпрЯмившись передо мною,
испустило такой вздох, от которого гул пошел по всему болоту, и потом, думав
обтереть  себе лицо, принЯлось еще больше марать его грЯзными своими руками.
Љ счастию, мысль, что оба мы стоЯли на самом  зыбком  подножии,  потому  что
кочка  начала  уже  колебатьсЯ  от  двойной  ноши,  - эта мысль в самую пору
промелькнула в моей голове. џ подал знак моему  болотному  мужичку  -  и  мы
давай  переступать с кочки на кочку, пока совсем не выбрались из болота. ’ут
мы оба  растЯнулись  отдыхать  на  одном  береговом  холмике,  однако  же  в
почтительном  расстоЯнии  друг  от  друга.  —ерез  несколько  минут болотный
мужичок натеребил травы и принЯлсЯ обтирать с себЯ  тину,  а  Њельмот  около
него прыгать и лаЯть. ‘колько безмолвный мой незнакомец ни покушалсЯ снЯть с
себЯ платье - все было напрасно: оно, пропитавшись насквозь  вЯзкою  грЯзью,
как  будто  бы  приросло к его телу. Ќовое Явление! ЌоваЯ потеха мне и новые
хлопоты Њельмоту, qui faisait la mouche du coche dans tout le cours de cette
affaire:   болотный  мужичок,  чтоб  освободить  свою  спину от грЯзи, начал
кататьсЯ по траве, как бочонок, а Њельмот лаЯть  и  прыгать,  а  Я  -  Я  не
вытерпел  и  захохотал  от  полноты  нежданного  удовольствиЯ.  ќтим  еще не
кончилось:  мой  знакомый  незнакомец  сбежал  с  пригорка  вниз,  зачерпнул
полугрЯзной воды в болотной луже, умыл себе руки и лицо, обтер их травою - и
сделалсЯ полосатым... да,  полосатым!  Џо  сероватому  полю  несмытой  грЯзи
Явились  у него на лице зеленые полосы от травЯного соку. Љто бы не подумал,
что это истинно болотный мужичок, то есть дух, вылезший из самого дна тины?
     ‚ таком виде предстал он перед мои светлые  очи  (говорЯ  Языком  наших
летописей),   и   тут  впервые  разверзлись  уста  его  длЯ  изъЯвлениЯ  мне
благодарности. ‚от тебе слово в слово этот образчик тинного красноречиЯ:
     - •оть Я не имею чести знать вас, батюшка, а  все  же  не  меньше  того
покорнейше  вас  благодарю за то, что вызволили менЯ из этого омута... ’акаЯ
беда! ЌелегкаЯ занесла менЯ в болото, глЯдь - ан тут куличок  перебегает  да
переле-тывает  с  кочки  на  кочку;  Я за ним - он дальше и дальше. ‡ло менЯ
взЯло, не отстаю от него; вот и подкралсЯ, ступил,  кажись  бы,  на  твердое
место  и  попал  на  трЯсину;  ноги-то  мои  и  стали уходить в топь. Ђх ты,
проклЯтый! - молвил Я с сердцов и хвать из ружьЯ по куличку; он улетел  -  а
подо  мною  все  так  ходенем  и  заходило,  Я и врютилсЯ по поЯс. Ќу, давай
битьсЯ, возитьсЯ: думал ружьем достать  до  дна,  чтоб  оттолкнутьсЯ,-  куда
тебе!  €  ружье  ушло в тартарары, чертЯм на потеху... Ђ жаль! ђужье-то было
‹азарЯ ‹азаринова и досталось мне по наследству еще  от  покойника  дедушки.
Љабы  в нем не расстрел да не раковины - и цены б ему не было: промаху бы не
дал! „а уж, видно, так ему на роду написано: не лезть же мне за ним в  омут!
ЃлагодарЯ  бога, есть еще и кроме этого у менЯ дома дробовиков да винтовок с
полдюжины, побольше... Ќу, так Я погоревал, да и снова  принЯлсЯ  выбиватьсЯ
из  тины; не тут-то было! џ чтобы вон,- а менЯ словно лукавый тЯнет за ноги,
все глубже да глубже... Ќе насуньтесь вы - так бы менЯ поминай как звали!
     - Ђ как вас звали и зовут? - спросил Я,  чтобы  положить  предел  этому
потоку красноречиЯ.
     -  Ђвдей  ѓаврилов  сын  Љочевалкин,  сударь, к вашим услугам: так менЯ
зовут добрые люди,- отвечал он.
     -  Џослушайте,  почтенный  Ђвдей  ѓаврилович!  ‚ам   надобно   поскорее
добратьсЯ  до  своего  дома, переменить платье и белье, вытеретьсЯ ромом или
одеколонью и успокоитьсЯ...
     - ѓде у нас, батюшка, тратить ром на такую дрЯнь? Ђ об ладиколони-то мы
слышать  - слыхивали, только, признатьсЯ, в глаза-то не видывали. ‚от Я велю
истопить баню да вытрусь тройником, настоенным на стручковом  перце,  -  так
все как с гусЯ вода.
     -  •орошо,  только  пойдем.  џ вас проведу до самых ваших ворот; боюсь,
чтобы вы после такого купаньЯ не занемогли или не ослабели дорогой.
     - €! Ќе в том сила, батюшка! Ђ все-таки пойдемте-с. ‚ы мой благодетель,
так сказать, попросту, спасли мне жизнь, и Я хочу вас угостить на славу.
     ‹юбопытство   подстрекнуло  менЯ  узнать  покороче  моего  чудака,  его
житье-бытье и  угощение  на  славу:  Я  не  отговаривалсЯ  и  пошел  с  ним.
ЏризнатьсЯ,  и  голод  начинал  со  мной  заговаривать;  Я  зашел  верст  за
пЯтнадцать от дома моего дЯди, а на часах было уже около половины  третьего.
—ерез  час времени мы подошли к роще; тут мой вожатый призналсЯ мне, что ему
совестно было идти селом в этом виде, и потому он  взЯлсЯ  провести  менЯ  к
себе  в  дом  околицей  и огородами. Њы побрели по узенькой лесной тропинке.
‚друг навстречу нам с перекрестной дорожки порхнула, как птичка, молоденькаЯ
девушка  в  ситцевом платьице цвета Robin-des-bois,  с разгоревшимсЯ от бега
лицом и разметанными черными, как смоль,  локонами,  с  черными  глазками  и
быстрым   взором.   Њиловидное  личико  ее  с  каким-то  лукавым  выражением
обратилось на бедного моего спутника, и глаза ее впились в его  разноцветное
подобье.  Љрасавица,  как  видно было, узнала в моем болотном мужичке своего
деревенского соседа - и не могла  удержатьсЯ  от  смеха,  обнаружившего  рЯд
прекрасных  зубов,  ровных  и  белых, как нитка отборного жемчугу. Џотом она
взглЯнула на менЯ, смешалась, закраснелась еще больше и потупила глаза.  ’ут
только,  по  милости Њельмота, Я заметил, что девушка была не одна: она вела
на голубой ленте маленькую белую козочку. Њель-мот,  натравленный  на  дичь,
вероЯтно,  счел  и  эту  козочку доброю добычей и бросилсЯ было за нею; но Я
закричал на него, толкнул его прикладом,  и  он,  поджавши  хвост,  поплелсЯ
назад.
     ‚  эту  минуту  девушка  одумалась,  поклонилась нам, почти не поднимаЯ
глаз, - и улетела от нас, как легкий весенний  ветерок.  ‚о  все  это  времЯ
спутник  мой стоЯл как окаменелый: стыд, что миловиднаЯ резвушка увидела его
в таком непоказном состоЯнии, убил все другие ощущениЯ души его и оковал все
движениЯ тела. “же не прежде, как чрез несколько минут после быстрого побега
красавицы, он очнулсЯ, будто от тЯжкого сна, и, безгласен как рыба, пошел со
мною далее. Њы перелезли бог весть сколько плетней и наконец вошли в сад и в
дом моего чудака.
     - ’имошка! ‘енька! ’ишка!  ѓде  вы,  уроды?  -  раздалось  громогласное
воззвание моего спутника к его домочадцам.
     Ќа  сей  звучный призыв сбежались, разинЯ рот, трое ощипанных холопей с
самыми глупыми рожами.
     - Ќу, раздевать менЯ, чучелы; да смотрите, не жалеть ничего, рвать  как
попало,  только скорее. €звините, батюшка! - примолвил он, оборотЯсь ко мне,
и с этим словом скрылсЯ в боковую дверь.
     џ осталсЯ один и  от  нечего  делать  начал  рассматривать  комнату,  в
которой  находилсЯ. Њебели в ней были самого старинного покроЯ. Џыль, плотно
слегшаЯсЯ на столах и шкафах, свидетельствовала, что опрЯтность  никогда  не
была одною из домашних добродетелей хозЯина и слуг его. ‚ комнате безвыгодно
господствовал запах самого  грубого  курительного  табаку.  Ќа  одной  стене
висело   овальное  зеркало  с  деревЯнными  розетками  вокруг  рам,  некогда
позолоченных; к другой стене прибит большой  олений  рог,  по  ветвЯм  коего
развешаны  ружьЯ, винтовки, охотничьи ножи, пороховые рожки и прочие доспехи
Ќимвродов нашего ‚ека. ‘квозь разбитые стекла одного шкафа Я .увидел  -  что
бы  ты  подумал,  Ђлександр?  - полки с книгами! ‘удЯ по приемам и обращению
хозЯина, можно было тотчас заметить, что он человек не  слишком  книжный.  €
когда  он, обмывшись и переодевшись, вошел ко мне с лицом, полным и красным,
как наше петербургское солнце без лучей в знойную пору, то Я не  вытерпел  и
спросил у него: откуда к нему зашла такаЯ излишнЯЯ домашнЯЯ утварь?
     -  € правда, что лишнЯЯ,- отвечал он, - да пусть их тут остаютсЯ; места
не простоЯт.  ‚от  видите,  батюшка:  у  менЯ  был  дЯдЯ,  книгочей,  старый
холостЯк;  от  него-то по наследству и досталась мне эта рухлЯдь. „а Я в них
не больно заглЯдываю! ђазве в зимнюю пору, когда на  дворе  подыметсЯ  вьюга
так,  что света божьего не видно, и ни на охоту, ни в гости, ни к себе ждать
гостей нельзЯ; так Я, ради  скуки,  и  роюсь  в  письмовнике.  ‚от  книга-то
препотешнаЯ!  Љаких  там  нет россказней да прибауток; а песен-то, песен! “ж
спасибо тому, кто ее написал: мастер был своего дела, нечего сказать!
     Ќечего было и спрашивать далее. ЏогодЯ немного один из подщипанных слуг
ЯвилсЯ  и  прокричал  таким  голосом,  каким  псари окликают собак: "Љушанье
готово!" Ќе стану тебе описывать ни обеда, более сытного,  нежели  вкусного,
ни  крепких  наливок,  которые  сожгли  мне  всю  внутренность,  ни  пустого
разговора, который усыпил было менЯ  к  концу  стола.  џ  рассеЯнно  спросил
сперва у моего хозЯина:
     - Љакое это селение?
     - ‘ело †ижморово, - отвечал он.
     - Ђ кто такова эта девушка, котораЯ встретилась с нами в роще?
     ‹ицо  моего  Ђмфитриона  вспыхнуло,  глаза  сжались,  как  у калмыка, и
покрылись какою-то тусклою влагой. Ћднако ж он скоро оправилсЯ и отвечал:
     - „евушка эта, сударь, дочка ‘ергеЯ  ’ихоновича  и  Џелагеи  Њихайловны
Ѓедринцовых, Ќадежда ‘ергеевна...
     ‚ообрази  себе,  Ђлександр, мое удивление! Ќо ты уже догадалсЯ, что это
нареченнаЯ моЯ невеста. „а, точно она!  Ќе  правда  ли,  что  встреча  самаЯ
романическаЯ?
     ’отчас  после  обеда  Я  простилсЯ  с  моим болотным мужичком, пошел из
селениЯ тою же дорогой, которою он вел менЯ; но не  встретил  никого,  кроме
маленькой  пастушки  -  не  из  аркадских:  нет,  эта  просто  пасла индеек.
‚озвращаЯсь в дом моего дЯди полевыми дорожками, Я думал о приключениЯх днЯ,
о  чудных  встречах,  -  и,  сказать ли? образ Ќадежды Ѓедринцовой поминутно
оживлЯлсЯ в моих воспоминаниЯх.
„о следующего письма. Џрощай!

        II
     ‘ последнего моего письма к тебе, друг Ђлександр, много уплыло  воды  в
моем  жизненном  потоке; много произошло перемен и во внутреннем моем мире и
во внешнем, менЯ окружающем. Ќо должно рассказ мой, как говоритсЯ, начать  с
начала.
     џ  сказал  доброй  моей  тетке,  что видел мимоходом, или, чтобы точнее
выразитьсЯ, мимолетом, нареченную мою невесту. џ не утаил, что в этом  милом
существе,  с  первого  беглого  взглЯда,  понравилось  мне  все - начинаЯ от
заманчивой наружности до детской резвости.
     - ’о ли еще ты  скажешь,  племЯнничек,  -  отвечала  тетушка,  -  когда
узнаешь  ее  покороче.  ‚ нашем околотке, думаю, не сыщетсЯ девушки, котораЯ
была бы так хорошо воспитана, как Ќадежда ‘ергеевна. Ќечего сказать: спасибо
родителЯм  и  бабушке,  ничего  не  жалели  длЯ ее воспитаниЯ. Ћдной мадаме,
француженке, платитсЯ и до сих пор чуть ли не по  тысЯче  рублей,  когда  не
больше.  „а  фортепианисту, старичку немцу, также все еще идет жалованье, по
800 рублей; это Я знаю из верных рук, от кумы ‘тефаниды ‚асильевны; а ей как
не  знать, она ведь тетка Ќадежде ‘ергеевне. “ж о том нечего и говорить, что
русскаЯ учительница, монастырка из ‘мольного, жила  при  ней  с  семилетнего
возраста твоей будущей невесты, учила ее и по-русски, и чужеземным Языкам, и
рукодельЯм. ‚от  была  девица  предоро-гаЯ:  учена,  степенна,  добронравна!
‘кончалась,  беднЯжка,  от  чахотки  года  четыре тому; не случись это, уж Я
непременно бы переманила ее к себе обучать ‚ареньку и меньших детей; она  же
и  насчет  жалованьЯ  была  незатейлива.  „а!  вот  еще:  Я чуть не позабыла
сказать, что по два года ездил к Ѓедринцовым каждую  неделю  танцмейстер  от
кнЯзЯ  „рагольского,   тот самый, что и кнЯжон учил, и брал чуть ли не по 15
р. за вечер; да в своем экипаже должно было привозить и отвозить его. ‚идишь
ли, друг мой, что в воспитании Ќадежды ‘ергеевны ничто не было упущено...
     Џодробности сии произвели во мне впечатление совершенно противное тому,
которого ожидала добраЯ моЯ тетушка. ’от же демон, который прежде  восставал
во  мне  против  благовоспитанных  провинциалок, снова начал мне нашептывать
свои злорадные внушениЯ. Џусть она, - думал Я, - мила и резва Явилась передо
мною в роще.
     Љак мимолетное виденье, Љак гений чистой красоты;
но  то было в роще,  а не в гостиной.     ’ам не ждала она посторонних глаз,
и даже громкий, сердечный смех ее вызван был невольно  чудовищною  образиной
моего  болотного  мужичка.  ’о  ли  увижу  Я  в  гостиной? Ћ, верно нет! ’ам
безжалостный корсет сжимает вместе с вольными формами  тела  и  нравственные
способности  областной красавицы. Ќеуместное щегольство нарЯдов, их пестрота
дурного вкуса, их странный покрой - жалкое, уродливое  подражание  неудачным
картинкам  мод,  рассеваемым  по провинциЯм московскими журналами, - все это
отнимает   свободу   движений,    подчинЯет    девиц    какой-то    жеманной
церемониальности  и  наводит  тоску  на  опытного  наблюдателЯ, привыкшего в
столицах видеть торжество  вкуса  и  ловкости.  Џрибавим  к  этому  разговор
вынужденный, неохотный, тощий мыслЯми и даже остроумием; статуйное выражение
лиц, неподвижные либо бессмысленно кочующие взоры, однообразную,  неприЯтную
ужимку   губ;  неразвЯзную  походку...  ѓоре,  горе  нашему  брату,  который
попадетсЯ на бал или званый  вечер  сельских  помещиков,  когда  притом  еще
затеютсЯ  танцы!  ќто  не торжество, а сущаЯ пытка и конечное уничижение длЯ
деревенских барышень!
     ‘коро  мне  представилсЯ  случай  поверить  очными   наблюдениЯми   сии
размышлениЯ.  ’етка  моей  нареченной невесты и задушевнаЯ приЯтельница моей
тетушки, ‘тефанида ‚асильевна,  вероЯтно  сговорЯсь,  с  кем  надлежало,  на
женском  конгрессе,  вздумала  созвать  к себе соседей на обед и вечеринку с
танцами. Џредлогом сего  пиршества  был  храмовой  праздник  в  ее  приходе.
ђазумеетсЯ,  Я был в числе званых и, может быть, избранных. Ќечего делать! џ
отправилсЯ к ней со всею семьей моего дЯди, в огромной линейке, величиной  с
петербургский  омнибус...  ‚прочем,  не  ожидай  от  менЯ  подробной картины
сельского бала: прочти в пЯтой главе "Ћнегина" от 25  до  44-й  станцы  -  и
поверь  мне  на  слово,  что  храмовой  праздник в доме будущей моей тетушки
‘те-фаниды ‚асильевны немногим отстал от именинного пира в доме ‹ариных. ’ут
все было в лицах:
     ‹ай мосек, чмоканье девиц.
     ум, хохот, давка у порога.
     Џоклоны, шарканье гостей,
     Љормилиц крик и плач детей
     - ’ут были и ЃуЯновы с усами, шпорами, в картузе с козырьком, и уездные
франтики Џетушковы, и пр., и пр.- всех не припомнишь. Ќе думай, чтоб  Я,  по
следам  нашего  любимца  поэта,  решилсЯ  тебе рисовать карикатуру сельского
бала: нет! оно точно так бывает и точно так было  у  ‘тефа-ниды  ‚асильевны.
‘ельский  бал  есть  настоЯщаЯ  выставка  областных  франтов, или (назову их
именем, еще не увЯдшим  в  провинциальном  словаре)  петиметров:  здесь  они
отличаютсЯ,  елико  возможно.  ‹юди  степенные  и неглупые здесь непоказны и
незаметны: они  скрытно  сидЯт  по  углам  и  разговаривают  вполголоса.  Ќо
пустоголовые  щеголи  вертЯтсЯ  по комнатам, часто с припрыжкой, павлинЯтсЯ,
шумЯт и сполна выказывают все свои мелкие претензии на ловкость, любезность,
ум  и  тому  подобное.  ’ак именно было и здесь, и едва ли где бывает иначе,
кроме нескольких знатных домов, поселившихсЯ в деревнЯх и умеющих давать или
поддерживать  свой  тон  в  кругу  того общества, коим они, волей и неволей,
должны были окружить себЯ за неимением лучшего.
     Џри моем поЯвлении поднЯлсЯ шепот между  знакомыми  и  незнакомыми  мне
лицами.  ‚след  за  сим  посыпались отовсюду рекомендации смешно разрЯженных
франтов  и  добрых  почтенных  старичков,  имеющих  дела  в   Џетербурге   и
воображающих,  что  надворный  советник  и кавалер, служащий или служивший в
одном из министерств, - бог весть какое значительное  и  всеведущее  лицо  в
Џетербурге!  ’ы  знаешь, что Я отчасти люблю позабавитьсЯ насчет ближнего: в
этом грехе принесу Я чистосердечное и полное покаЯние тогда, как мне стукнет
за  сорок лет. Љак скоро выписанные из города музыканты заиграли польский, Я
подошел к будущей моей невесте, повел ее, - и все  пары  за  мною.  џ  отпер
двери,  ведущие  в сад, и повел мою даму по аллее из вишневых дерев, - и все
пары за мною. Ќе подумай, однако же, чтоб это было впотьмах  или  чтобы  длЯ
этого  нужно  было  освещение:  нет,  мой  друг!  Ѓал открылсЯ в шесть часов
пополудни; а в июле, ты знаешь, в эту пору еще день на дворе. џ шел  нарочно
тихо  и  завел с моей дамой разговор по-французски. € что же? ‚едь Я жестоко
отгадал! ’олько - oui или non*,  едва  выдохнутые  из  волнующейсЯ  груди  и
произнесенные  робким  голосом, были мне ответом. џ провел Ќадежду ‘ергеевну
по всему саду,  наговорил  ей  бездну   так   называемых  des  jolis  riens,
приводил ее в поминутное смущение, слушал ее молчание или односложные ответы
- и с тем отвел ее в  комнаты.  ’ут-то  пошла  шепотнЯ  между  старушками  и
молодыми,  дамами  и  девицами,  даже  между уездными франтами! ЉажетсЯ, все
решили в один голос: быть делу так! Џо крайней  мере  это  заметно  было  из
лукаво-убежденных  взоров,  бросаемых  на  менЯ и Ќадежду ‘ергеевну, котораЯ
попеременно бледнела, краснела и смущалась больше и больше. џ смотрел на все
собрание  с  довольным,  отчасти насмешливым видом, comme si je leur disais:
vous etes bien dupes,  messieurs,  et  vous  serez  bientot  pen-auds.   ‘иЯ
наступательнаЯ осанка подействовала: все снова поглЯдывали на менЯ, но после
уже не перешептывались.
     џ подошел к музыкантам и  велел  им  играть  французскую  кадриль.  Ћни
отрыли  какую-то старинную, du temps du roi Dagobert,  - и смычки завизжали.
џ поднЯл Ќадежду ‘ергеевну; боЯзливо и с запинкой - она, однако же, пошла со
мною.  Ќесколько самых неустрашимых франтов пустились ангежировать дам - как
они говорЯт на степном своем наречии; но из девиц  едва  немногие,  и  то  с
крайнею  в  себе  неуверенностию,  отважились  на сей подвиг. Љадриль насилу
наполнилась. Ђх, Ђлександр! „лЯ чего  тебЯ  со  мною  не  было!  Љак  бы  ты
полюбовалсЯ  мною,  когда  Я прехладнокровно выпускал балетные прыжки в этой
кадрили и после в мазурке! ‘ каким душевным удовольствием  подслушал  бы  ты
звуки  удивлениЯ  и  восторга,  раздававшиесЯ  вокруг менЯ из толпы отовсюду
сбежавшихсЯ зрителей: "—ерт знает!.. —удо!.. ‚от лихо-то!.. ‚от  как  должно
танцевать!.."  Ќаконец, как бы ты порадовалсЯ, глЯдЯ на областных франтиков,
когда  они,  стараЯсь  подражать  моим  прыжкам     (коим,  par  parenthese,
придумывал  Я самые затейливые названиЯ: pas de chamois, pas de gazelle, pas
de bedouin),   -   как эти франтики, говорю, переплетали ногами, путались  и
чуть  не  падали  носом  об  пол!..  ќтот  вечер  был  истинно моим. †елание
порезвитьсЯ  и  закружить  головы   уездных   любезников   было   длЯ   менЯ
вдохновением.  џ  болтал  по-французски,  говорил самые вычурные комплименты
дамам, картавил, как французик из Ѓордо,- и достиг своей цели.
     Њежду  сею  своенравною  блажью  Я,  однако   же,   весьма   пристально
посматривал  на  Ќадежду  Ѓедринцову.  Ћна,  правда,  тоже  искоса  на  менЯ
поглЯдывала, но робко, застенчиво и тотчас отводила глаза  на  сторону,  как
скоро  они  встречались с моими. ‚ ней не было ни искры одушевлениЯ, и мечта
моЯ погибла невозвратно. ‚от благовоспитаннаЯ провинциалочка!  -  твердил  Я
сам  себе. - Ћна мила только одна, глаз на глаз с своею козочкой и заочно от
маменьки, а еще больше от посторонних. „аже нарЯд ее, впрочем не  имевший  в
себе  ничего  странного  или  резкого,  мне не нравилсЯ. ќто белое платьице,
щепетко  надетое;  эта  затЯжка,  придающаЯ  непривычному  к  ней  телу  вид
парижской  модной  куклы;  эти варварские рукава a l'imbecile,  окутывающие,
как мешки,  плечи  и  руки,  верно  круглые  и  полные;  это  каньзу,  самаЯ
невыгоднаЯ  длЯ  стройного стана выдумка причудливой моды - все это казалось
мне докучным саваном, в который как будто бы завернуто  было  неодушевленное
тело юной и прекрасной покойницы.
     Љороче,  Я  был доволен и недоволен моим вечером. „оволен собою, потому
что дурачилсЯ и других дурачил вволю, - и недоволен тем, что ни длЯ ума,  ни
длЯ   воображениЯ,  ни  длЯ  чувства  моего  не  было  здесь  пищи.  ‚  речи
провинциальных помещиков Я не вмешивалсЯ:
     €х разговор благоразумный
     Ћ сенокосе, о вине,
     Ћ псарне, о своей родне
грозил мне совершенным усыплением.    Љ счастию,  балы   деревенские  не  то
что столичные: в одиннадцать часов мы отужинали, а в первом все разъехались,
кроме двух или трех дальних семейств, кои остались ночевать.
     - —то, какова невеста? - спросила менЯ тетушка на другой день.
     - Ћна такова, как Я ожидал: деревенскаЯ барышнЯ, жеманнаЯ,  застенчиваЯ
- и только! - отвечал Я убийственно решительным тоном.
     - Ћх вы, светские пересмешники! - возразила тетушка с досадой.- Љоли уж
это не милаЯ и не достойнаЯ девица, так кого же вам надобно? ‚  самом  деле,
кнЯжон да графинь или французских ветрениц, что ли?
     -  Ќи  тех,  ни  других,  а  просто  девушку, котораЯ не сидела бы, как
истукан бездушный,  или  в  танцах  не  выпрыгивала  бы,  как  марионетка  в
кукольной комедии.
     -  Њы  не  видывали  ни  ваших  марионеток, ни кукольных комедий. ‚ы их
знаете - вам и книги в руки. Њы знаем только  то,  что  девушка,  у  которой
десЯть тысЯч наличного доходу, да впереди еще столько же; девушка, котораЯ и
не глупа (заметь это выражение: тетушка не смела  уже  предо  мною  сказать:
умна),  и  хорошо  воспитана,  и пригожа, и рукодельна...  ну, словом, такаЯ
девушка, как Ќадежда ‘ергеевна, хоть кому так невеста.
     - †елаю ей сыскать себе достойного жениха. —то до  менЯ,  то,  кажетсЯ,
менЯ должно вычеркнуть из списка.
     ’етушка  промолчала  и  надулась,  и  мироваЯ  у  нас была заключена не
прежде, как тогда, когда Я согласилсЯ ехать  к  Ѓедринцовым,  которые  звали
обедать дЯдю со всем его семейством - и с гостем. “ них Я снова встретилсЯ с
приЯтелем  моим  Ђвдеем  ѓавриловичем  Љочевалкиным,  но  уже  не  в  образе
болотного  мужичка,  а во всем блеске сельского щеголЯ: в темно-сером фраке,
Ярко-планшевых панталонах, пестром бархатном жилете и черном шейном  платке.
Ћн подошел ко мне как старый знакомец, с распростертыми объЯтиЯми, и шепотом
просил менЯ  не  намекать  о  недавней  его  причине  (как  он  изъЯснЯлсЯ),
прибавив,  что он упросил и Ќадежду ‘ергеевну молчать о встрече в роще. Ћбед
продолжалсЯ  довольно  чинно  и  безмолвно;  но  здесь   Ќадежда   ‘ергеевна
обращалась  со мною уже гораздо свободнее, нежели у своей тетки. Џосле стола
Я просил ее показать мне сад; она  согласилась,  но  взЯла  с  собою  кузину
‚ареньку  и  других детей моего дЯди. џ умышленно начал ребЯчитьсЯ: бегать с
детьми,  болтать,  и  между  тем  заводил  с  Ќадеждою  ‘ергеевной  шутливый
разговор,  чтобы  как-нибудь  сблизитьсЯ  с  нею  и приобресть ее доверие. џ
напомнил ей анекдоты об уездных франтах, виденных нами на бале  у  ‘тефаниды
‚асильевны, передразнивал их коверканье, их неловкие скачки и призналсЯ, что
Я нарочно выдумывал небывалые па и самые затейливые фигуры,  чтобы  привести
их  в  искушение  и сбить совсем с толку. Ћна смеЯлась от души, сказала, что
еще тогда отгадала мое намерение, - и разговор наш оживилсЯ, пошел веселее и
веселее и, наконец, дошел до некоторой степени откровенности. Ћн был прерван
самым забавным Явлением. Ѓолотный мой мужичок, пыхтЯ  и  шагаЯ  исполинскими
своими  шагами, спешил к нам и бросал на нас недоверчивые взглЯды, в которых
Ясно отсвечивались  подозрение  и  зависть.  џ  тотчас  догадалсЯ,  что  это
значило.
     -  ‚ы  здесь  прохаживаетесь, сударынЯ Ќадежда ‘ергеевна!- сказал Ђвдей
ѓаврилович, подошед к нам. -  Љонечно-с, -  продолжал  он,  придаваЯ  словам
своим  какую-то  глупую значительность,- погода распрекраснаЯ-с, а сад такой
большой, такой славный-с.
     - “ всЯкого свой вкус, Ђвдей ѓаврилович,  -  отвечала  она  с  заметным
неудовольствием,  может быть оттого, что сей простак перебил разговор, более
длЯ нее занимательный. - …сли б Я была на  вашем  месте,  -  примолвила  она
веселее прежнего,- то, может быть, выбрала бы себе длЯ прогулки какое-нибудь
поле либо топкое болото...
     Џроговорив эти слова, она бросила на ЂвдеЯ такой  взглЯд,  что  как  ни
прост  мой болотный мужичок, однако понЯл ее намерение и тотчас закусил себе
Язык. Њы пошли далее; он от нас не отставал. џ  начал  говорить  с  Ќадеждою
‘ергеевной  по-французски;  Ђвдей ѓаврилович, который, кроме провинциального
своего русского наречиЯ, не грешен ни в одном Языке живом или мертвом, молча
глотал свою досаду. Ќадежда ‘ергеевна становилась час от часу развЯзнее, час
от часу милее. —то еще сказать тебе? џ был очарован ею; заметил в ней  искры
оригинального,   отчасти   колкого   ума,  заметил  в  ней  чувствительность
непритворную  и  еще  одно  свойство,  которого  давно  ищу  Я  в  женщинах:
неподдельную  откровенность,  легко  пробуждаемую  тем,  к кому начинает она
питать доверие. Џрибавь к этому веселый нрав,  живое  воображение,  какое-то
увлекательное,  детское  добродушие  в  речах; прибавь к этому невысокий, но
стройный стан, прекрасные черты лица, приЯтную улыбку, большие черные  глаза
с  одушевленным,  выразительным  взором...  Ќе довольно ли было всего этого,
чтобы вскружить мне голову?
     ђешено: Я женюсь на ней!  Ќо  неужели  мне  поддатьсЯ  воле  дЯдюшек  и
тетушек,  женитьсЯ  так, как женЯтсЯ €ван и џков и все имена провинциального
списка?.. Ќет, это было бы очень скучно! –еремонное сватовство,  бесконечные
переговоры  о  приданом,  условиЯ об отношениЯх к тому или другому из родни;
далее: свадебные обеды, пиры, визиты  -  какой  неистощимый  запас  скуки  и
принуждениЯ! Ќадобно взЯтьсЯ за ум и устроить все по-своему.
     ‡накомство мое с домом Ѓедринцовых свЯзывалось теснее со днЯ на день. џ
часто уходил от дЯди рано поутру, в щеголеватом моем  охотничьем  платье,  с
ружьем  на плече и с верным моим спутником Њельмотом. Ќе думаЯ ни о дичи, ни
о лугах и болотах, Я отправлЯлсЯ ближайшими тропинками  прЯмо  в  †ижморово,
иногда  прЯмо  в  сад  ‘ергеЯ  ’ихоновича  и  всегда  заставал там Ќадежду в
сиреневой беседке за рукодельем или с книгой. џ еще не намекал ей  о  любви;
но  мы без объЯснений понимали уже друг друга. Ћднажды шутЯ навел Я разговор
на болотного мужичка и сказал Ќадежде, что, кажетсЯ, он влюблен в  нее.  Ћна
усмехнулась;  но  не  показывала  никакого  смущениЯ.  ’ут Я начал остритьсЯ
насчет этого забавного воздыхателЯ; но Ќадежда ‘ергеевна не отвечала на  мои
шутки и, принЯв на себЯ вид простодушно-степенный, сказала кротким голосом:
     -  Њне кажетсЯ, грех шутить над чувством даже такого человека, в пользу
которого ничто не говорит: ни ум, ни воспитание. —увство дело невольное;  за
что  же  делать  посмешищем  того,  кто,  по простоте своей, не умеет его ни
выразить, ни утаить? Ћн жалок, а не смешон.
     џ поцеловал руку  милой  моей  собеседницы.  ђаз>  свор,  начатый  мною
отчасти с коварным намерением, вскоре превратилсЯ в пламенное излиЯние души.
Њежду нами все еще не было ни слова о любви; но уже  Ќадежде  не  оставалось
более  никакого  сомнениЯ  в моих к ней чувствованиЯх; и с моей стороны в ее
взорах, в голосе, в самом  волнении  ее  груди  читал  Я  лестное  длЯ  менЯ
убеждение: она любит - и любит менЯ!
     ‘пустЯ  несколько  дней  шел  Я в †ижморово знакомыми тропинками; уже Я
пробиралсЯ рощею, как услышал позади себЯ шорох тЯжелой походки. џ оглЯнулсЯ
-  и в двух  шагах  от  себЯ  увидел ЂвдеЯ ѓавриловича. ‡аметно было, что он
догонЯл менЯ. Ќа плече у него лежало огромное ружье,  не  меньше  семипЯдной
пищали сподвижников Ѓогдана •мельницкого.
     -  †елаю  здравствовать!  -  сказал мне чудак, поровнЯв-шись со мною. -
Људа бог несет? Ќу да, правда, нечего и  спрашивать:  к  ‘ергею  ’ихоновичу,
или,  еще  вернее,  к  Ќадежде  ‘ергеевне,  -  в добрый час молвить, в худой
помолчать!
     Њне не понравились ни неуместные допросы  и  догадки,  ни  голос  моего
зверовидного Ќимврода. џ отвечал сухо:
     -  €ду  куда мне вздумаетсЯ. ‚ерно, вам меньше всех обЯзан Я отдавать в
этом отчет! - ‘ сими словами Я пошел было далее.
     - Џостойте! - проговорил он, схватЯ менЯ за  руку  с  Явным  смЯтением,
выражавшимсЯ  в  его голосе, взглЯде и невольном трепете руки. - Џогодите на
минуту, батюшка ‹ев Љонстантинович!  џ...  Њне  бы  хотелось  перемолвить  с
вами...  „ело  такое,  как  покойник мой батюшка говаривал - казусное... что
истинно не знаю, с чего и начать... Ќу, да уж коли на то пошло!  џ,  грешный
человек, каюсь, хотел было вас подстрелить из этого ружьЯ...
     -  ‚ы? ЊенЯ застрелить? - вскрикнул Я, громко засмеЯвшись. - Џомилуйте,
любезный Ђвдей ѓаврилович! џ никак не ждал бы от вас такого душегубства.
     - „а, так: видно, бог сохранил и вас и менЯ от напасти. ’ри днЯ ж