атные выдавали дочерей своих  за  людей
духовного званиЯ. ‹аван, примером будучи, был знатный господин, потому что у
него были свои рабы, по-русски, так сказать, крестьЯне; а ‹аван выдал  обеих
дочерей  своих  за  €акова,  который  был,  как  Џисание  гласит,  патриарх,
следовательно, духовного званиЯ.
     - Ђ Я вам скажу, - отвечала Њатрона џкимовна решительным тоном,  -  что
хотЯ бы дочь мою сватал за себЯ патриарх цареградский, от которого в прошлом
году бродил здесь какой-то греческий чернец и собирал вклады на церковь,  то
и этому патриарху отказала бы Я и слова не сказала.
     -  Ћднако  позвольте  вам  сказать,  многомилостиваЯ государынЯ Њатрона
џкимовна, что родитель  нашего  нарекаемого  жениха,  отец  Љалистрат,  тоже
дворЯнин и по силе реченного званиЯ владеет землЯми и всЯкими угодьи...
     - „а без крестьЯн. Љакое уж это панство, когда и своих людей нет?
     -  €стинно  так,  препочтеннейшаЯ Њатрона џкимовиа! ‚от у вас, примером
будучи,  благодарЯ  бога,  душ  пЯть-шесть  ревизских  наберетсЯ.  €з   них,
помнитсЯ, двое в бегах, один умер, да еще один отдан в рекруты; а все-таки с
подростками и малолетными можно будет насчитать душ восемь мужеска  пола.  “
отца  Љалистрата,  конечно, этого нет; зато у него есть другое благословение
божие, из которого мог бы он купить порЯдочный хуторок, примером будучи, душ
в пЯтьдесЯт наличными.
     -  ‚ерю, что мог бы, когда бы сына своего повел не по духовному званию,
а записал бы где-нибудь в статскую службу,  особливо  в  губернском  городе.
’огда  и  у  нас  пошло  бы  дело  на  лад: за дворЯнина в офицерском чине Я
просватаю свою дочку; а просто за поповича, не  прогневайтесь,  нет!  велико
слово, нет!
     -  Ќу,  коли  это  последнее  ваше  слово, матушка Њатрона џкимовна, то
делать нечего. Њы постараемсЯ упросить да умолить отца Љалистрата,  чтоб  он
позволил  „емиду  Љалистратовичу   выйти  из  духовного  званиЯ и вступить в
статскую службу; хотЯ, правду сказать, и не надеемсЯ на успех. Ћбещайтесь же
и  вы,  препочтеннейшаЯ,  что  на  случай,  паче чаЯниЯ, согласиЯ со стороны
пан-отца вы ни за кого не отдадите своей дочки, пока „емид Љалистратович  не
выйдет в чины.
     - Ћбещаюсь, если ей не сыщетсЯ лучшего жениха.
     -  Ќет,  матушка  Њатрона  џкимовна:  коли  деле  пошло иа условиЯ, так
подлежит оным быть в надлежащем и благонадежном порЯдке всенепременнейше...
     - Ќу, хорошо,-  перервала  Њатрона  џкимовна  с  прежнею  двусмысленною
ужимкою  и  как  будто стараЯсь поскорее отделатьсЯ,- вот вам мое слово, что
буду ждать до первого офицерского чина „емида Љалистратовича.
     ђазговор  на  минуту  перервалсЯ  и   завЯзалсЯ   потом   о   предметах
посторонних. џ молчал и с каким-то смутным ожиданием поглЯдывал на дверь, из
которой вышла Њатрона џкимовна. ЏогодЯ немного она оборотилась к этой  двери
и закричала богатырским голосом: "ЂнастасиЯ Џетровна! соорудите нам чаю!"
     џ  думал,  что теперь-то увижу Ќастусю; напрасно. —ерез полчаса времени
чай, разлитый по чашкам, был принесен тою же  босоногою  служанкой,  котораЯ
встретила  нас  у  две-рей.  ‘ваты  мои  приветливо  улыбнулись стоЯвшему на
подносе графину с кизлЯрскою водкой домашней работы и бросились на него, как
вороны  на труп. Њатрона џкимовна и менЯ потчевала кушать чай с водкой; но Я
не дотрагивалсЯ до графина, хотЯ, признатьсЯ, настойка  из  какой-то  травы,
названной  как бы в насмешку чаем и смешанной с шафраном16, почти не шла мне
в горло. —то касаетсЯ до самой хозЯйки дома, то она кушала этот чай с водкой
весьма охотно.
     Њы  посидели  еще  несколько  времени. ‘ваты мои ревностно поддерживали
свою двойную славу: записных гулЯк и  весельчаков  малороссийских,  исправно
осушали  чашку  за чашкой, делаЯ при каждой умышленное "ух!", т. е. подливаЯ
водки вдвое против чайной  воды  и  сопровождаЯ  сию  затейливую  неловкость
шутками  и побасенками. Ќаконец мы уехали - сваты с шумливым весельем, а Я с
безмолвною печалью.
     Ћтец мой, как и должно было  ожидать,  с  негодованием  отверг  условиЯ
Њатроны  џкимовны.  —то  мне  было  делать?  џ  чувствовал, что любовь моЯ к
Ќастусе, еще более подстрекаемаЯ препЯтствием, усиливалась со днЯ  на  день.
Ќо  пособить горю было нечем. Ћтца моего в некоторых случаЯх невозможно было
переспорить. џ начал задумыватьсЯ, грустить и даже сохнуть. “же  ни  ученье,
ни  будущий  экзамен,  ни столько льстившаЯ мне прежде перспектива выгодного
прихода не шли мне в ум. Ћдна только ЌастусЯ, с ее миловидным личиком, с  ее
румЯными  щечками,  с  ее  белокурыми  волосами,  ежеминутно  напо'лнЯла мое
воображение. Љороче, Я любил так, как только любЯт в  двадцать  лет,-  любил
всеми силами души моей.
     Ћт  нечего  делать и чтоб рассеЯть мою тоску, бродил Я по таким местам,
где реже мог встречатьсЯ с людьми,  и  почти  всегда  невольно  выбирал  длЯ
уединенных  моих  прогулок  рощу, лежавшую за садом Њатроны џкимовны. Њысль,
что там Я несколько поближе к Ќастусе, была длЯ менЯ отрадой.
     Ћднажды Я подкралсЯ к самому  плетню,  которым  обнесен  был  сад  г-жи
Ћпариихи.  ‚зглЯнув  через  плетень,  Я  увидел,  что  по саду прохаживалась
ЌастусЯ и задумчиво напевала  какую-то  заунывную  песенку.  ‘ердце  во  мне
забилось,  как  щука  в  сетЯх.  џ пригнулсЯ за плетнем и посматривал сквозь
просветы оного на милую девушку. ‚от она, как будто по невольному  влечению,
идет  прЯмо  к тому месту, где Я стою, вот ближе и ближе... —тоб не напугать
ее нечаЯнным моим поЯвлением и не навлечь  каких-либо  предосудительных  длЯ
менЯ  подозрений,  Я  прилег  у плетнЯ в густой высокой траве и притаил дух.
ЌастасьЯ Џетровна между тем подошла к самому плетню, стала одной  ножкой  на
переплет, другою выше, потом еще выше... џ лежал ни жив ни мертв от страха и
радости, от страха, чтоб не быть замеченным, и от радости, что  ЌастусЯ  так
близко...  Џокамест  она взлезала на плетень, Я старалсЯ наклонЯть над собою
траву и успел в этом так, что менЯ вовсе не стало видно. ‚от  уже  белокураЯ
моЯ красавица на верху плетнЯ, ветерок развевает ее шелковистые волосы, лицо
ее горит одушевленным румЯнцем... Ћна озираетсЯ вокруг внимательным  взором,
подобно тем баснословным божествам ‚остока, которые слетали в наш мир, чтобы
помогать страждущим, и с воздушных высот обозревали  землю.  ЏогодЯ  немного
мечта  моЯ  еще более осуществилась: ЌастусЯ точно слетела вниз, соскокнув с
плетнЯ, и упала своими маленькими красивыми ножками прЯмо  мне  на  грудь...
Љак  ни  сладостна  была  длЯ менЯ сиЯ драгоценнаЯ ноша, однако Я крЯкнул от
боли. ЌастусЯ испугалась, оторопела, запуталась  ногами  в  густой  траве  и
упала  на  менЯ...  круглые, зыбучие формы ее тела легли мне на лицо; голова
свесилась в траву... Ќечего было медлить: Я обхватил вое-, хитительный  стан
милой  девушки,  поспешно вскочил на ноги, держа ее на руках. Ћна вскрикнула
от страха; но когда увидела менЯ, то застыдилась и, вырвавшись из моих  рук,
спустилась на землю.
     -  Ђх,  это  вы, „емид Љалистратович! - сказала она,- Я, право, думала,
что здесь в траве притаилсЯ медведь. —то вы тут делаете?
     - џ... отдыхаю!-отвечал Я, смутЯсь и не нашед приличнейшего ответа.
     - Ћтдыхаете,  в  траве,  под  плетнем?  Џраво,  Я  что-то  не  верю!  -
подхватила она с усмешкой.- Ќет ли тут какой-нибудь студенческой шутки?
     џ  не  знал,  как  оправдатьсЯ,  и  решилсЯ  лучше  сказать всю правду.
"ЏризнатьсЯ, - молвил Я  с  запинкой,  -  мне  хотелось  взглЯнуть  на  вас,
ЌастасьЯ Џетровна!.."
     - Ќа менЯ?   да  что вам  в  этом?-сказала  она весело.
     -  „уша  моЯ так и следит за вами; а где душа, там и глаза! - отвечал Я
немного посмелее и даже с некоторым жаром.
     Ћна потупила глаза  и  промолчала.  Њы  тихо  пошли  вместе  по  лесной
тропинке,  и когда уже садовый плетень скрылсЯ у нас из виду за чащею дерев,
тогда ЌастусЯ, как бы надумавшись или ободрЯсь, сказала  мне  с  откровенною
улыбкой: "’ак вы не шутЯ менЯ любите, „емид Љалистратович ?"
     -  Ћх! люблю так, как никто в свете не может любить вас! - вскричал Я с
живостию.
     - „лЯ чего же вы не хотите выполнить волю матушки моей?  Ћна  не  хочет
менЯ видеть попадьею; а по мне, признаюсь, все равно, в чем бы вы ни были: в
рЯсе ли, во фраке ли, в губернском ли мундире.
     - Љак это понимать? - спросил Я сомнительно, - это значит, кажетсЯ, что
Я равно вам не мил, во что бы ни оделсЯ?
     -  Ћ  нет,  совсем  не  то!  - отвечала она простодушно. - Џостарайтесь
только уговорить вашего батюшку; а там - мы увидим.
     џ поблагодарил милую девушку в  несвЯзных,  но  жарких  выражениЯх,  не
скрыл от нее препЯтствий и затруднений, предстоЯвших нам, и высказал ей, как
умел, все, что было у менЯ на душе. Ћна краснела и  смотрела  в  землю,  как
будто б искала грибов по дороге; но улыбалась очень умильно. џ не слышал под
собою ног от радости, что мог говорить с нею наедине. Њы ходили с полчаса по
самым  глухим  тропинкам,  где  не  встречали  не  только  человека, но даже
никакого домашнего животного; при всем том ни  одно  преступное  желание  не
закрадывалось в мое сердце, Я любил эту милую девушку и уважал ее, как нечто
свЯтое. Ќаконец она, как будто очнувшись от  забытьЯ,  вдруг  сказала:  "Ђх,
боже  мой!  Я  с  вами  и времЯ позабыла! Њатушка, верно, уж воротилась: она
поехала версты за три, на винокурню. Ѓеда мне, если она хватитсЯ менЯ  и  не
отыщет  в  саду!" ‘ сими словами она полетела как птичка вдоль по тропинке и
скоро исчезла у менЯ из глаз, унесЯ с собою минутные мои радости.
     џ осталсЯ опЯть один бродить по роще; поздно пришел Я домой, грустнее и
мрачнее  прежнего.  ќто  свидание  с Ќасту-сей еще более открыло мне, какого
сокровища Я лишалсЯ; и от чего? от обоюдного упрЯмства  наших  родителей!  џ
сел  в  углу  на  лавке,  сложа руки и спустЯ голову; не жаловалсЯ и даже не
вздыхал; но, конечно, заметно было, что Я страдал внутренне, ибо добраЯ мать
моЯ смотрела на менЯ с тоскливым участием. Ћтец мой также давно уже заметил,
что Я очень похудел, что Я, вопреки прежней  моей  хорошей  привычке,  почти
ничего  не  ел,  не принималсЯ за книги и был молчалив как рыба. ‚ этот раз,
видно, сильнее прежнего пробудилось в нем  родительское  сострадание,  и  он
приступил ко мне с расспросами:
     - ‡доров ли ты, „емид?
     - ‡доров,- отвечал Я угрюмо и отрывисто.
     - —то же с тобою делаетсЯ?-спросил он немного построже.
     - Ќичего! - отвечал Я по-прежнему.
     -  ’ы  не пьешь и не ешь, бродишь по целым днЯм бог знает где, молчишь,
как немой. ’ы совсем  одичал:  не  показываешьсЯ  добрым  людЯм  и  смотришь
каким-то юродивым... “ма не приложу, какаЯ дурь забралась к тебе в голову!
џ молчал.
     -  “ж не молодаЯ ли Ћпариевна сушит и крушит тебЯ?- продолжал он. - Ћх,
мне эти любовные бредни! ‘колько - и по ‘вЯщенному писанию видно - мудрых  и
сильных  мужей  сбивалось  от  них  с  прЯмого  пути.  „овольно  напомнить о
мудрейших: „авиде и ‘оломоне, и о сильнейшем из смертных - ‘ампсоне.  Ђ  все
еще  эти поучительные примеры не устрашают безрассудных человеков: имеют уши
- и не слышат!
     џ все молчал.
     - Ќу, быть так,- сказал отец мой после некоторой  расстановки,  смЯгчив
свой  голос.-  …сли  только  этим  можно  тебЯ спасти от сумасшествиЯ или от
сухотки,  то  благослови  тебЯ  господь,  и  вот   тебе   мое   родительское
благословение: иди в гражданскую службу.
     џ  вскочил, как пробужденный из мертвых, и бросилсЯ целовать руку моему
отцу. Њать тоже не вытерпела: слезы полились у нее из  глаз,  и  она  хотела
упасть в ноги перед своим мужем; но он удержал ее.
     -  Џолно,  полно! - сказал он растрогавшись, - благодарите бога, а менЯ
благодарить не за что. џ и теперь соглашаюсь скрепЯ сердце;  мне  очень  не,
хотелось  бы,  чтобы  сынмой  пошел иным путем, нежели его отец и дед. „а уж
видно, на то власть божиЯ, ее же не прейдешь.
     џ совершенно ожил: стал и весел,  и  говорлив,  начал  и  есть  и  пить
по-прежнему.  Њожно было подумать, что сама природа требовала восстановлениЯ
сил, как будто бы по выздоровлении тела от тЯжкой болезни. Ћдного  только  Я
добивалсЯ:  увидетьсЯ  с  Ќастусей  еще  однажды  перед отъездом, и длЯ того
по-прежнему посещал Я рощу за садом Њатроны џкимовны. Ћб учебных книгах  мне
уже  не  длЯ  чего было думать; их заменил у менЯ Ћвидий старинного изданиЯ,
без начала и конца, купленный мною на рынке  за  30  копеек,  да  том  эклог
‘умарокова, не знаю какими судьбами закравшийсЯ в число книг моего отца.
     Ќа  третий день Я увиделсЯ с Ќастусей, объЯвил ей о счастливой перемене
моих обстоЯтельств и просил ее подождать до тех  пор,  пока  офицерский  чин
даст мне право на получение руки ее. Њатушка моЯ принЯла на себЯ уведомить о
том же Њатрону џкимовну и взЯть с  нее  слово.  „ела  мои  шли  по  желанию:
надежда менЯ оживлЯла. ‚есело простилсЯ Я с Ќастусей, и через несколько дней
Я и отец мой были уже на пути в губернский город.
     Ќе трудно было отцу Љалистрату склонить преосвЯщеннейшего   владыку  на
увольнение  менЯ  из  духовного званиЯ; еще легче было ему определить менЯ в
статскую службу. ‘вЯщенник, покровительствуемый архиереем,  протодиаконом  и
другими   значительными   духовными   лицами,   предъЯвлЯющий   сверх   того
предварительные и Ясные  свидетельства  своей  благодарности,  не  мог  быть
отвергнутым  просителем  в  таком  деле,  которое  обещало и впредь господам
членам  присутствиЯ  вышереченные  знаки  благодарности.   ЊенЯ   определили
копиистом  в  уголовную палату. џ переменил образ жизни, приемы и привычки и
повел себЯ соответственно новому моему званию, по пословице: с волками вой.
     Џрошел  год,  и  другой  уже  приближалсЯ  к  концу.  “же  Я,  в   силу
доказательств   об   отлично-ревностной   и   деЯтельной   моей   службе   -
доказательств,  подкреплЯвшихсЯ  убедительными  доводами  из   Љрохалиевки,-
подписывалсЯ  твердою  и  размашистою рукою: "ЉанцелЯрист „емид ‘ластЈна". ‚
это времЯ постигло менЯ жестокое несчаетие:  почтенный  родитель  мой,  отец
Љалистрат,  скончалсЯ  от  сильной  простуды, приключившейсЯ ему, когда он в
ненастную осеннюю погоду провожал одного из прихожан своих в  место  вечного
успокоениЯ. Њать моЯ звала менЯ к себе; Я отправилсЯ в Љрохалиев-ку, оплакал
свежую могилу отца и сделал нужные распорЯжениЯ. Љак мы жили  в  собственном
доме  и  не на церковной земле, то и оставил мать мою полною госпожою дома и
всей нашей собственности и, сдав преемнику отца моего все то,  чем  покойник
владел  по  своему  званию,  продал  все  лишнее  из пожитков отцовских: его
богатые рЯсы, трости, шубы и т. п., оставЯ себе на памЯть только любимые его
вещи.  “строив  все  таким  образом,  Я  возвратилсЯ в город и продолжал мою
однообразную, но не вовсе бесполезную службу.
     ЏротЯнулсЯ еще год. џ был повышен чином, и губернский регистратор „емид
Љалистратович  ‘ластЈна  мог уже представитьсЯ Њатроне џкимовне Ћпариихе как
достойный жених ее дочери. џ выпросил себе отпуск на довольно долгий срок  -
и отправилсЯ в Љрохалиевку.
     ‹учше  бы  Я  не  приезжал  сюда!.. џ чуть не попал на свадьбу Ќастасьи
Џетровны с каким-то майором и застал добрую мать мою тЯжко больною с печали.
Ћт нее узнал Я следующие подробности.
     Њайор  этот,  уволенный  (и  едва  ли  по своей доброй воле) от службы,
мимоездом очутилсЯ в Љрохалиевке и почти с бою сам  себе  отвел  квартиру  в
доме  Њатроны  џкимовны.  Њолодец  он был, видно, не промах: тотчас ЯвилсЯ к
хозЯйке дома с извинениЯми, из которых самое убедительное было то, что он не
привык  останавливатьсЯ  в  крестьЯнских  избах.  Ћдаренный  беглым Языком и
свойством ни от чего не краснеть и не запинатьсЯ, он  умел  пустить  пыль  в
глаза Њатроне џкимовне: уверил ее, что ему обещано место городничего в нашем
городе и что у него  есть  хорошее  поместье  в  одной  из  великороссийских
губерний;  но  как  сие последнее заверение должно было-согласить с довольно
поношенным его платьем и скудным  дорожным  скарбом,  то  он  прибавил,  что
поместье находитсЯ под опекой, по причине тЯжбы за оное с богатыми и алчными
родственниками.  ‚ероЯтно,  он  умел  всем   сим   рассказам   придать   вид
правдоподобиЯ  и убеждениЯ, ибо Њатрона џкимовна с первого раза поверила ему
на слово. Њайор был среднего роста, сухощав и  прихрамывал  одной  ногою,  о
которой говорил, что прострелена была на сражении. Ѓог весть, правда ли это,
ибо формулЯрного списка его Я не видал. ѓустые черные бакенбарды с  проседью
закрывали   пол-лица   у   этого  отставного  витЯзЯ  и  придавали  ему  вид
богатырский, даже отчасти суровый. Ћн сказывал, что ему тридцать пЯть лет от
рождениЯ;  но, судЯ по виду, можно бы смело придать ему еще десЯток. Њатрона
џкимовна, котораЯ во сне и наЯву бредила людьми чиновными, была от него  без
памЯти  и  уговорила  его  отдохнуть  с дороги в ее доме,сколько ему угодно.
Њайор того только и ждал. Њало-помалу  он  вкралсЯ  в  дружбу  и  доверие  к
хозЯйке  своей  и  даже,  говорЯт,  -  не знаю, правда ли, нет ли - вскружил
голову Ќастасье  Џетровне.  ‘ердце  женское  есть  такаЯ  мудренаЯ  загадка,
которой никогда не мог Я разгадать. Љороче, не прошло и двух недель, как уже
в Љрохалиевке заговорили о свадьбе. …ще неделЯ - и уже ее отпировали.
     Њать моЯ, при первой вести об этой страшной помолвке, пошла  к  Њатроне
џкимовне  и  напомнила  ей  данное мне честное слово. "Ђ разве Я не сдержала
его? - отвечала г-жа Ћпарииха насмешливо.- ‘ами вы видели, что Я не выдавала
моей  дочери  замуж,  пока  сын  ваш не вышел в чины. ’еперь же, как он стал
человеком чиновным, так и длЯ ней пришел час воли божией. Њилости просим  на
свадьбу!"   -  —то  было  отвечать  на  сей  лукавый  изворот?  Њатушка  моЯ
возвратилась домой с тем же, с чем и пошла, наплакалась досыта и даже слегла
в постелю. џ застал ее в припадках томительной горЯчки.
     Ѓолезнь  ее  усиливалась  со  днЯ на день, и мне уже было не до Њатроны
џкимовны и не до Ќастуси... Ќа двенадцатый день по приезде  моем  Я  шел  за
гробом доброй, чадолюбивой моей матушки.
     ‘  той  поры  Љрохалиевка  мне  опостылела.  џ  продал отцовскую землю,
мельницу и пасеку; оставил только, как бы по  темному  предчувствию,  дом  с
садом и поместил в нем старого ослепшего дьЯчка с хилою его женою, на памЯть
по моем отце, которому сей дьЯчок с  лишком  тридцать  лет  сопутствовал  на
разные церковные службы и мирские требы. ќтой же бедной чете предоставил Я в
полное распорЯжение и сад мой, чтоб  она  могла  чем-нибудь  пропитатьсЯ  на
старости.
     ‚ырученными  за  движимое и недвижимое имущество покойного моего отца и
собранными с должников его деньгами мог Я безбедно дотЯнуть свой  век,  хотЯ
бы  он  продлилсЯ  еще втрое; ибо Я привык к умеренности и порЯдку. €зо всех
моих  должников  одна   только   Њатрона   џкимовна   была   несостоЯтельною
плательщицей:  она откладывала уплату под разными предлогами, переписывала с
году на год заемные письма  и  во  всЯком  случае  старалась  что-нибудь  да
выторговать.  џ мало об этом заботилсЯ, препоручил все хлопоты с нею бывшему
свату моему ‘авелию „ементьевичу; но избегал случаЯ встретитьсЯ с нею или  с
Ќастасьей Џетровной и уехал в город, не видавшись ни с кем из них.
     —ерез год, увидевшись с одним из панков крохалиевских, Я узнал от него,
что в доме Њатроны џкимовны шел, как говоритсЯ, дым коромыслом.  Њайор,  как
на  поверку вышло, не имел не только поместьЯ, но ни души, даже собственной,
и сверх того был картежник и гулЯка; он самовольно  завладел  имением  своей
тещи, проматывал его, дралсЯ с нею и мучил бедную жену свою. ЌесчастнаЯ, как
мне сказывали, страшно похудела, и глаза ее ни днем, ни ночью  не  осушались
от слез.
     ‘пустЯ еще около трех лет получил Я письмо такого содержаниЯ:
     "Њатушка  моЯ  умерла от бедности и горЯ, муж мой лежит в параличе. џ и
трое жалких детей моих нуждаемсЯ в самом необходимом. Ќас за долги  выгонЯют
из  дому.  ‘делайте  милость,  не  взыскивайте с менЯ хотЯ до времени денег,
должных вам покойницею матушкой, и пр... ЌастасьЯ ЏрытицкаЯ".
     ‘ердце мое стеснилось от жалости и грустных воспоминаний.  џ  возвратил
Ќастасье  Џетровне  заемное  письмо ее матери с распискою в получении долга;
приложил к нему еще, что бог мне внушил послать ей; и как  в  это  времЯ  ни
старого  дьЯчка,  ни  жены  его не было уже на свете, то Я укрепил дом мой в
Љрохалиевке и с садом за Ќастасьей Џетровной и детьми ее. ’ам она по  смерти
мужа  живет  и  теперь,  хоть  не богато, но безбедно. Ѓог печетсЯ о сирых и
страждущих!
     —то до менЯ, Я уже больше не  думал  о  женитьбе.  Џервые  мечты  моего
счастиЯ  рассеЯлись  как  дым;  и теперь Я коротаю век мой старым, безродным
бобылем. •ожу на службу, держусь во всей строгости моей присЯги,  равнодушно
сношу ропот сочленов моих, разнЯщихсЯ со мною во мнениЯх, вечером читаю, что
бог послал, и от скуки веду свои  записки.  Ќе  знаю,  займут  ли  они  вас,
милостивые  государи,  столько  же,  как  менЯ;  во всЯком случае, желаю вам
удовольствиЯ.
     (ќтот  отрывок  из  записок  „емида  Љалистратовича  ‘ластЈны  был  мне
доставлен  одним  из его землЯков. Њне, как издателю оных, оставалось только
присовокупить к ним примечаниЯ длЯ объЯснениЯ некоторых малороссийских слов,
обычаев и т. п.)