ва, говорил,  что двадцать тысЯч,  а €оанн и  брат  его €аков
уверЯли так же лениво, что не более десЯти. ‚друг €исус быстро поднЯлсЯ.
     -- „уша моЯ скорбит смертельно. Џобудьте  здесь и бодрствуйте,-- сказал
он и быстрыми шагами удалилсЯ в чащу и  скоро пропал в неподвижности теней и
света.
     -- Људа он? -- сказал €оанн, приподнЯвшись на локте.
     Џетр повернул голову вслед ушедшему и утомленно ответил:
     -- Ќе знаю.
     €,  еще раз  громко зевнув,  опрокинулсЯ на спину  и  затих.  ‡атихли и
остальные, и крепкий сон  здоровой  усталости охватил  их  неподвижные тела.
‘квозь тЯжелую дрему Џетр видел смутно что-то белое,  наклонившеесЯ над ним,
и чей-то  голос прозвучал  и  погас,  не  оставив  следа в  его  помраченном
сознании.
     -- ‘имон, ты спишь?
     € опЯть  он  спал, и опЯть  какой-то тихий голос  коснулсЯ  его слуха и
погас, не оставив следа:
     -- ’ак ли и одного часа не могли вы бодрствовать со мною?
     "Ђх, господи,  если бы ты знал, как мне хочетсЯ  спать",-- подумал он в
полусне, но ему  показалось, что сказал он  это громко. € снова  он уснул, и
много  как будто  прошло времени, когда внезапно  выросла около  него фигура
€исуса, и громкий будЯщий голос мгновенно отрезвил его и остальных:
     --  ‚ы все еще спите и почиваете?  Љончено, пришел час -- вот предаетсЯ
сын человеческий в руки грешников.
     “ченики быстро вскочили на  ноги, растерЯнно  хватаЯ свои плащи и дрожа
от холода внезапного  пробуждениЯ.  ‘квозь  чащу деревьев, озарЯЯ их бегучим
огнем факелов, с топотом и шумом,  в лЯзге оружиЯ и хрусте ломающихсЯ  веток
приближалась толпа воинов и служителей  храма. Ђ с  другой стороны прибегали
трЯсущиесЯ  от холода ученики  с  испуганными, заспанными лицами и,  еще  не
понимаЯ, в чем дело, торопливо спрашивали:
     -- —то это? —то это  за люди с факелами?  Ѓледный ”ома, со сбившимсЯ на
сторону прЯмым усом, зЯбко лЯскал зубами и говорил Џетру:
     -- Џо-видимому, это пришли за нами.
     ‚от толпа воинов окружила их, и  дымный, тревожный блеск  огней отогнал
куда-то  в  стороны  и  вверх  тихое сиЯние луны.  ‚переди воинов  торопливо
двигалсЯ €уда  из Љариота и,  остро ворочаЯ живым  глазом  своим, разыскивал
€исуса. Ќашел его, на миг остановилсЯ взором на его высокой, тонкой фигуре и
быстро шепнул служителЯм:
     -- Љого Я  поцелую,  тот и есть.  ‚озьмите  его и ведите осторожно.  Ќо
только осторожно, вы слыхали?
     ‡атем быстро  придвинулсЯ  к €исусу, ожидавшему его молча, и  погрузил,
как нож, свой прЯмой и острый взглЯд в его спокойные, потемневшие глаза.
     -- ђадуйсЯ,  равви! --  сказал  он громко, вкладываЯ странный и грозный
смысл в слова обычного приветствиЯ.
     Ќо €исус молчал,  и с ужасом глЯдели на предателЯ ученики, не  понимаЯ,
как может столько зла вместить в себЯ душа человека. Ѓыстрым взглЯдом окинул
€скариот  их  смЯтенные  рЯды,  заметил  трепет,  готовый  перейти в  громко
лЯскающую  дрожь  испуга,  заметил  бледность,  бессмысленные улыбки,  вЯлые
движениЯ рук, точно стЯнутых железом у предплечьЯ,-- и зажглась в его сердце
смертельнаЯ  скорбь,  подобнаЯ   той,  какую  испытал  перед  этим  •ристос.
‚ытЯнувшись  в сотню громко звенЯщих, рыдающих  струн, он быстро рванулсЯ  к
€исусу  и  нежно поцеловал  его холодную щеку. ’ак тихо, так нежно,  с такой
мучительной  любовью  и  тоской,   что,  будь  €исус  цветком  на  тоненьком
стебельке, он не колыхнул бы его этим поцелуем и жемчужной росы не сронил бы
с чистых лепестков.
     -- €уда,-- сказал  €исус и молнией  своего  взора осветил ту чудовищную
груду насторожившихсЯ  теней,  что была  душой €скариота,-- но  в  бездонную
глубину  ее  не  мог  проникнуть.--  €уда!  –елованием   ли  предаешь   сына
человеческого?
     €  видел, как  дрогнул и пришел в движение весь  этот  чудовищный хаос.
Ѓезмолвным и  строгим,  как  смерть в  своем  гордом величии, стоЯл  €уда из
Љариота, а внутри его все стенало, гремело и выло тысЯчью  буйных и огненных
голосов:
     "„а! –елованием любви предаем мы тебЯ. –елованием любви предаем мы тебЯ
на поругание, на истЯзаниЯ, на смерть! ѓолосом  любви скликаем мы палачей из
темных нор и  ставим крест --  и высоко  над теменем земли  мы поднимаем  на
кресте любовью распЯтую любовь".
     ’ак  стоЯл €уда, безмолвный и холодный, как  смерть,  а крику души  его
отвечали крики и шум,  поднЯвшиесЯ  вокруг €исуса. ‘ грубой нерешительностью
вооруженной силы, с  неловкостью смутно понимаемой цели уже хватали  его  за
руки   солдаты  и   тащили  куда-то,   свою  нерешительность   принимаЯ   за
сопротивление,  свой  страх -- за насмешку  над  ними  и издевательство. Љак
кучка  испуганных ЯгнЯт, теснились ученики,  ничему  не препЯтствуЯ, но всем
мешаЯ -- и даже самим себе,  и только немногие решались ходить и действовать
отдельно от  других. ’олкаемый со всех сторон, Џетр ‘имонов с трудом,  точно
потерЯв все свои силы, извлек из ножен меч и слабо, косым ударом опустил его
на  голову  одного  из  служителей,--  но  никакого  вреда  не  причинил.  €
заметивший это €исус  приказал  ему  бросить ненужный меч, и, слабо звЯкнув,
упало под ноги железо, столь видимо лишенное своей колющей и убивающей силы,
что никому  не пришло в голову поднЯть его. ’ак и валЯлось оно под ногами, и
много  дней спустЯ  нашли его на том  же месте играющие дети  и  сделали его
своей забавой.
     ‘олдаты распихивали учеников,  а те вновь  собирались и тупо лезли  под
ноги,   и  это  продолжалось   до  тех   пор,  пока  не  овладела  солдатами
презрительнаЯ  Ярость. ‚от один из них, насупив брови,  двинулсЯ к кричащему
€оанну, другой грубо столкнул с своего плеча руку ”омы, в чем-то убеждавшего
его, и  к  самым прЯмым и прозрачным  глазам его  поднес огромный кулак,-- и
побежал €оанн, и побежали ”ома  и €аков, и  все  ученики, сколько ни было их
здесь, оставив €исуса, бежали. ’ерЯЯ плащи, ушибаЯсь о деревьЯ, натыкаЯсь на
камни и падаЯ,  они бежали в  горы,  гонимые страхом, и в тишине лунной ночи
звонко гудела  землЯ  под топотом  многочисленных ног.  Љто-то  неизвестный,
по-видимому  только что вставший с постели, ибо  был покрыт  он только одним
одеЯлом,  возбужденно  сновал в  толпе воинов  и  служителей.  Ќо, когда его
хотели  задержать  и схватили за одеЯло,  он испуганно  вскрикнул и бросилсЯ
бежать, как и другие,  оставив  свою одежду в руках солдат.  ’ак  совершенно
голый бежал он отчаЯнными скачками,  и нагое  тело  его странно мелькало под
луною.
     Љогда  €исуса  увели,  вышел  из-за  деревьев  притаившийсЯ  Џетр  и  в
отдалении  последовал за  учителем. €, увидЯ впереди себЯ  другого человека,
шедшего молча, подумал, что это €оанн, и тихо окликнул его:
     -- €оанн, это ты?
     -- Ђ, это  ты, Џетр?  --  ответил тот, остановившись, и по голосу  Џетр
признал в нем предателЯ.-- Џочему же ты, Џетр, не убежал вместе с другими?
     Џетр остановилсЯ и с отвращением произнес:
     -- Ћтойди от менЯ, сатана!
     €уда  засмеЯлсЯ  и, не обращаЯ более вниманиЯ  на Џетра, пошел  дальше,
туда, где дымно сверкали факелы и лЯзг оружиЯ смешивалсЯ с отчетливым звуком
шагов. „винулсЯ  осторожно за ним и Џетр, и так почти одновременно вошли они
во двор первосвЯщенника и вмешались в толпу служителей, гревшихсЯ у костров.
•муро  грел над  огнем свои костлЯвые руки €уда  и слышал, как где-то позади
него громко заговорил Џетр:
     -- Ќет, Я не знаю его.
     Ќо там, очевидно, настаивали на  том, что он из учеников €исуса, потому
что еще громче Џетр повторил:
     -- „а нет  же, Я  не понимаю,  что вы говорите! Ќе оглЯдываЯсь и нехотЯ
улыбаЯсь. €уда мотнул утвердительно головой и пробормотал:
     -- ’ак, так, Џетр! Ќикому не уступай своего места возле €исуса!
     €  не  видел  он,  как  ушел  со  двора  перепуганный  Џетр,  чтобы  не
показыватьсЯ более.  € с этого вечера  до самой смерти €исуса не  видел €уда
вблизи  его  ни одного из учеников, и среди всей этой толпы были  только они
двое, неразлучные до  самой  смерти,  дико свЯзанные общностью  страданий,--
тот,  кого предали на поругание и муки,  и  тот,  кто его  предал. €з одного
кубка страданий, как братьЯ, пили они оба, преданный и предатель, и огненнаЯ
влага одинаково опалЯла чистые и нечистые уста.
     Џристально глЯдЯ  на огонь костра,  наполнЯвший  глаза ощущением  жара,
протЯгиваЯ к огню длинные шевелЯщиесЯ руки, весь бесформенный в путанице рук
и ног, дрожащих теней и света. €скариот бормотал жалобно и хрипло:
     -- Љак холодно! Ѓоже мой, как  холодно!  ’ак,  вероЯтно,  когда уезжают
ночью рыбаки, оставив  на берегу  тлеющий костер,  из  темной  глубины  морЯ
вылезает  нечто,  подползает  к огню,  смотрит  на  него пристально  и дико,
тЯнетсЯ к нему всеми членами своими и бормочет жалобно и хрипло:
     -- Љак холодно! Ѓоже мой, как холодно!
     ‚друг за своей  спиной €уда услышал взрыв громких голосов, крики и смех
солдат, полные знакомой,  сонно жадной злобы, и хлесткие, короткие удары  по
живому  телу.  ЋбернулсЯ, пронизанный  мгновенной  болью  всего  тела,  всех
костей,-- это били €исуса.
     ’ак вот оно!
     ‚идел, как  солдаты увели  €исуса к себе  в  караульню. Ќочь проходила,
гасли костры  и покрывались  пеплом, а из  караульни все  еще неслись глухие
крики,  смех и  ругательства.  ќто били €исуса. ’очно заблудившись. €скариот
проворно бегал по обезлюдевшему двору,  останавливалсЯ  с разбегу,  поднимал
голову  и  снова бежал,  удивленно  натыкаЯсь  на костры,  на  стены.  Џотом
прилипал к  стене караульни и,  вытЯгиваЯсь,  присасывалсЯ к  окну,  к щелЯм
дверей и жадно разглЯдывал, что делаетсЯ там. ‚идел тесную, душную  комнату,
грЯзную,  как   все  караульни  в   мире,   с  заплеванным  полом  и  такими
замасленными, запЯтнанными стенами,  точно  по  ним  ходили или  валЯлись. €
видел человека, которого били. …го били  по лицу,  по голове, перебрасывали,
как  мЯгкий тюк,  с одного конца на другой, и так  как он  не  кричал  и  не
сопротивлЯлсЯ,  то  минутами,  после напрЯженного  смотрениЯ,  действительно
начинало казатьсЯ, что это не  живой человек,  а какаЯ-то мЯгкаЯ кукла,  без
костей  и крови.  € выгибалась она  странно, как  кукла, и когда при падении
ударЯлась головой  о  камни  пола,  то не  было впечатлениЯ удара твердым  о
твердое,  а  все то же  мЯгкое, безболезненное.  € когда долго  смотреть, то
становилось  похоже  на  какую-то  бесконечную, странную игру  -- иногда  до
полного  почти  обмана. Џосле одного  сильного  толчка  человек, или  кукла,
опустилсЯ  плавным  движением на колени  к  сидЯщему  солдату,  тот, в  свою
очередь,  оттолкнул,  и оно, перевернувшись,  село к следующему, и так еще и
еще. ЏоднЯлсЯ сильный хохот,  и €уда также улыбнулсЯ -- точно чьЯ-то сильнаЯ
рука железными пальцами разодрала ему рот. ќто был обманут рот €уды.
     Ќочь тЯнулась, и  костры еще тлели. €уда отвалилсЯ от стены и  медленно
прибрел  к одному из костров, раскопал уголь, поправил  его,  и хотЯ  холода
теперь не чувствовал, протЯнул над огнем  слегка дрожащие руки. € забормотал
тоскливо:
     --  Ђх,  больно, очень больно, сыночек  мой, сыночек, сыночек.  Ѓольно,
очень больно-Џотом опЯть пошел  к  окну, желтеющему  тусклым огнем в прорезе
черной  решетки,  и  снова  стал смотреть, как  бьют €исуса. Ћдин раз  перед
самыми  глазами €уды промелькнуло его смуглое, теперь обезображенное лицо  в
чаще  спутавшихсЯ волос.  ‚от  чьЯ-то рука  впилась  в эти волосы,  повалила
человека и, равномерно переворачиваЯ голову с одной стороны на другую, стала
лицом его  вытирать заплеванный пол. Џод самым окном спал солдат, открыв рот
с белыми блестЯщими зубами, вот чьЯ-то широкаЯ  спина  с толстой, голой шеей
загородила окно, и больше ничего уже не видно. € вдруг стало тихо.
     —то это? Џочему они молчат? ‚друг они догадались?
     Њгновенно всЯ голова €уды,  во  всех  частЯх своих, наполнЯетсЯ  гулом,
криком, ревом тысЯч взбесившихсЯ мыслей. Ћни догадались? Ћни понЯли, что это
-- самый лучший человек? -- это  так просто, так Ясно. —то там теперь? ‘тоЯт
перед ним на коленЯх  и плачут тихо,  целуЯ его ноги. ‚от выходит он сюда, а
за ним  ползут  покорно  те  -- выходит  сюда, к €уде, выходит  победителем,
мужем, властелином правды, богом...
     -- Љто обманывает €уду? Љто прав?
     Ќо нет. ЋпЯть крик и шум. Ѓьют опЯть.  Ќе понЯли, не  догадались и бьют
еще сильнее, еще больнее бьют. Ђ костры в догорают, покрываЯсь пеплом, и дым
над ними так же  прозрачно синь,  как и воздух, и небо так же  светло, как и
луна. ќто наступает день.
     -- —то такое день? -- спрашивает €уда.
     ‚от все загорелось, засверкало, помолодело, и дым наверху уже не синий,
а розовый. ќто восходит солнце.
     -- —то такое солнце? -- спрашивает €уда.

        VIII

     Ќа  €уду  показывали  пальцами,  и  некоторые  презрительно,  другие  с
ненавистью и страхом говорили:
     -- ‘мотрите: это €уда Џредатель!
     ќто уже начиналась позорнаЯ слава его, на которую обрек он себЯ вовеки.
’ысЯчи лет пройдут,  народы сменЯтсЯ  народами, а  в  воздухе все  еще будут
звучать слова, произносимые с презрением и страхом добрыми и злыми:
     -- €уда Џредатель... €уда Џредатель!
     Ќо он равнодушно слушал то, что говорили про него, поглощенный чувством
всепобеждающего  жгучего  любопытства.  ‘  самого  утра,  когда  вывели   из
караульни избитого €исуса, €уда ходил  за ним и как-то странно не ощущал  ни
тоски, ни боли, ни радости -- одно только  непобедимое  желание все видеть и
все слышать.  •отЯ не спал всю  ночь, но  тело свое чувствовал легким, когда
его не пропускали вперед, теснили, он расталкивал  народ толчками и проворно
вылезал  на первое  место, и  ни минуты  не  оставалсЯ в покое его  живой  и
быстрый глаз. Џри допросе €исуса  Љаиафой,  чтобы  не пропустить  ни  одного
слова, он оттопыривал рукою ухо и утвердительно мотал головою, бормоча:
     -- ’ак! ’ак! ’ы слышишь, €исус!
     Ќо  свободным он не был -- как муха, привЯзаннаЯ на нитку: жужжа летает
она туда и сюда, но ни на одну минуту не  оставлЯет  ее послушнаЯ и  упорнаЯ
нитка. Љакие-то каменные мысли  лежали в  затылке у €уды,  и  к  ним он  был
привЯзан крепко, он  не знал  как будто,  что это  за  мысли,  не  хотел  их
трогать,  но чувствовал  их постоЯнно. € минутами они вдруг  надвигались  на
него, наседали, начинали давить всею  своею невообразимой тЯжестью  -- точно
свод каменной  пещеры медленно  и страшно опускалсЯ на  его голову. ’огда он
хваталсЯ рукою за  сердце, старалсЯ  шевелитьсЯ весь, как озЯбший,  и спешил
перевести глаза на новое место, еще на новое место. Љогда €исуса выводили от
Љаиафы, он совсем  близко встретил его утомленный взор и, как-то не  отдаваЯ
отчета, несколько раз дружелюбно кивнул головою.
     -- џ здесь,  сынок,  здесь!  --  пробормотал он торопливо  и  со злобой
толкнул в спину какого-то ротозеЯ, стоЯвшего ему на дороге. ’еперь огромной,
крикливой толпою  все двигались к Џилату, на последний допрос и суд, и с тем
же  невыносимым  любопытством  €уда  быстро  и  жадно  разглЯдывал  лица все
прибывавшего народа.  Њногие были  совершенно незнакомы, их никогда не видел
€уда, но встречались и те, которые кричали €исусу:  "Ћсанна!" --  и с каждым
шагом количество их как будто возрастало.
     "’ак, так! -- быстро подумал  €уда,  и  голова его  закружилась,  как у
пьЯного.-- ‚се кончено. ‚от сейчас закричат они:  это наш, это €исус, что вы
делаете? € все поймут и..."
     Ќо верующие шли молча. Ћдни притворно улыбались, делаЯ вид, что все это
не касаетсЯ  их,  другие что-то сдержанно говорили,  но  в гуле  движениЯ, в
громких  и  исступленных  криках  врагов  €исуса бесследно тонули  их  тихие
голоса.  €  опЯть  стало  легко.  ‚друг  €уда  заметил  невдалеке  осторожно
пробиравшегосЯ  ”ому  и, что-то быстро  придумав, хотел к  нему подойти. Џри
виде  предателЯ ”ома испугалсЯ и  хотел  скрытьсЯ,  но  в  узенькой, грЯзной
уличке, между двух стен, €уда нагнал его.
     -- ”ома! „а погоди же!
     ”ома остановилсЯ и, протЯгиваЯ вперед обе руки, торжественно произнес:
     -- Ћтойди от менЯ, сатана. €скариот нетерпеливо махнул рукою.
     -- Љакой ты глупый, ”ома, Я думал, что ты умнее других. ‘атана! ‘атана!
‚едь это надо доказать. Ћпустив руки, ”ома удивленно спросил:
     -- Ќо разве не ты  предал учителЯ? џ сам видел, как ты  привел воинов и
указал  им  на  €исуса.  …сли  это   не  предательство,   то  что  же  тогда
предательство?
     -- „ругое, другое,-- торопливо сказал €уда.-- ‘лушай, вас здесь  много.
Ќужно, чтобы вы все  собрались вместе и громко потребовали: отдайте  €исуса,
он наш. ‚ам не откажут, не посмеют. Ћни сами поймут...
     --  —то ты! —то ты,--  решительно отмахнулсЯ руками ”ома,-- разве ты не
видел, сколько здесь вооруженных солдат и служителей храма. € потом суда еще
не было, и мы не  должны препЯтствовать суду. ђазве он не поймет, что  €исус
невинен, и не повелит немедлЯ освободить его.
     -- ’ы  тоже так думаешь? -- задумчиво спросил  €уда.--  ”ома, ”ома,  но
если это правда? —то же тогда? Љто прав? Љто обманул €уду?
     --  Њы  сегоднЯ  говорили  всю ночь  и решили:  не  может  суд  осудить
невинного. …сли же он осудит...
     -- Ќу! -- торопил €скариот.
     -- ...то это не суд. € им же придетсЯ худо, когда надо будет дать ответ
перед настоЯщим ‘удиею.
     -- Џеред настоЯщим! …сть еще настоЯщий! -- засмеЯлсЯ €уда.
     -- €  все  наши проклЯли  тебЯ,  но так  как  ты  говоришь,  что не  ты
предатель, то, Я думаю, тебЯ следовало бы судить...
     Ќедослушав, €уда круто повернул и  быстро  устремилсЯ  вниз по  уличке,
вслед  за  удалЯющейсЯ толпой. Ќо  вскоре замедлил шаги и пошел неторопливо,
подумав, что когда идет много народу, то всегда идут они медленно, и одиноко
идущий непременно нагонит их.
     Љогда Џилат вывел €исуса из своего дворца и поставил его перед народом.
€уда,  прижатый  к  колонне  тЯжелыми  спинами  солдат,  Яростно  ворочающий
головою,  чтобы  рассмотреть что-нибудь между двух блистающих шлемов,  вдруг
Ясно почувствовал, что теперь все  кончено. Џод солнцем, высоко над головами
толпы,  он  увидел  €исуса,  окровавленного,  бледного,  в  терновом  венце,
остриЯми своими вонзавшемсЯ в лоб, у краЯ  возвышениЯ стоЯл он, видимый весь
с головы до маленьких  загорелых  ног,  и так спокойно ждал, был так  Ясен в
своей непорочности  и  чистоте,  что только слепой, который  не видит самого
солнца, не увидел бы  этого, только безумец не понЯл бы.  € молчал народ  --
так  тихо  было, что  слышал €уда,  как  дышит стоЯщий впереди солдат и  при
каждом дыхании где-то поскрипывает ремень на его теле.
     "’ак.  ‚се кончено. ‘ейчас они поймут",-- подумал €уда, и  вдруг что-то
странное, похожее на ослепительную радость падениЯ с бесконечно высокой горы
в голубую сиЯющую бездну, остановило его сердце.
     Џрезрительно  оттЯнув губы  вниз, к круглому бритому  подбородку, Џилат
бросает в толпу сухие,  короткие слова  -- так кости бросают в стаю голодных
собак, думаЯ обмануть их жажду свежей крови и живого трепещущего мЯса:
     -- ‚ы привели ко мне человека этого,  как развращающего народ, и вот  Я
при вас исследовал и не нашел человека этого виновным ни в чем том, в чем вы
обвинЯете его...
     €уда закрыл  глаза. †дет. €  весь  народ  закричал, завопил,  завыл  на
тысЯчу звериных и человеческих голосов:
     -- ‘мерть ему! ђаспни его! ђаспни его!
     € вот, точно глумЯсь над самим собою, точно в одном миге желаЯ испытать
всю беспредельность падениЯ, безумиЯ и позора, тот  же  народ кричит, вопит,
требует тысЯчью звериных и человеческих голосов:
     -- ‚арраву отпусти нам! …го распни! ђаспни!
     Ќо ведь еще римлЯнин не сказал своего  решающего  слова: по его бритому
надменному  лицу пробегают  судороги  отвращениЯ  и гнева.  Ћн  понимает, он
понЯл! ‚от он говорит тихо  служителЯм своим, но голос его не слышен  в реве
толпы. —то он говорит? ‚елит им взЯть мечи и ударить на этих безумцев?
     -- Џринесите воды.
     ‚оды? Љакой воды? ‡ачем?
     ‚от  он  моет  руки --  зачем-то  моет  свои  белые, чистые, украшенные
перстнЯми руки -- и злобно кричит, поднимаЯ их, удивленно молчащему народу:
     -- Ќеповинен Я в крови праведника этого. ‘мотрите вы!
     …ще  скатываетсЯ с пальцев вода на  мраморные плиты, когда что-то мЯгко
распластываетсЯ у  ног Џилата,  и горЯчие, острые губы целуют его  бессильно
сопротивлЯющуюсЯ  руку  -- присасываютсЯ к ней,  как щупальца, тЯнут  кровь,
почти кусают. ‘  отвращением и страхом он взглЯдывает вниз  -- видит большое
извивающеесЯ тело,  дико двоЯщеесЯ  лицо и два огромные  глаза, так  странно
непохожие  друг  на  друга,  как будто  не одно  существо,  а  множество  их
цеплЯетсЯ за его ноги и руки. € слышит Ядовитый шепот, прерывистый, горЯчий:
     -- ’ы мудрый!.. ’ы благородный!.. ’ы мудрый, мудрый!.. € такой поистине
сатанинскою радостью  пылает это  дикое лицо, что с криком ногою отталкивает
его  Џилат, и €уда  падает навзничь. €, лежа на каменных плитах,  похожий на
опрокинутого дьЯвола, он все еще тЯнетсЯ рукою к уходЯщему Џилату и  кричит,
как страстно влюбленный:
     -- ’ы мудрый! ’ы мудрый! ’ы благородный!
     ‡атем  проворно  поднимаетсЯ и бежит, провожаемый  хохотом солдат. ‚едь
еще не  все кончено.  Љогда они  увидЯт  крест, когда они увидЯт гвозди, они
могут понЯть, и тогда...  —то тогда? ‚идит мельком оторопелого бледного ”ому
и зачем-то, успокоительно кивнув  ему головою, нагонЯет €исуса, ведомого  на
казнь.  €дти  тЯжело,  мелкие камни  скатываютсЯ  под  ногами, и  вдруг €уда
чувствует, что он устал. ‚есь уходит  в заботу  о  том, чтобы  лучше ставить
ногу, тускло смотрит  по  сторонам и видит  плачущую  Њарию Њагдалину, видит
множество плачущих женщин -- распущенные волосы, красные глаза, искривленные
уста,-- всю  безмерную печаль  нежной  женской  души, отданной на поругание.
ЋживлЯетсЯ внезапно и, улучив мгновение, подбегает к €исусу:
     -- џ с тобою,-- шепчет он торопливо.
     ‘олдаты отгонЯют его ударами бичей, и, извиваЯсь, чтобы  ускользнуть от
ударов, показываЯ солдатам оскаленные зубы, он поЯснЯет торопливо:
     -- џ с тобою. ’уда. ’ы понимаешь, туда!
     ‚ытирает с лица кровь и грозит  кулаком солдату, который оборачиваетсЯ,
смеЯсь,  и  показывает на него другим. €щет зачем-то ”ому  -- но ни его,  ни
одного  из  учеников нет в  толпе  провожающих. ‘нова чувствует  усталость и
тЯжело   передвигает   ноги,   внимательно   разглЯдываЯ    острые,   белые,
рассыпающиесЯ камешки.
     ...Љогда  был  поднЯт  молот,  чтобы пригвоздить к  дереву  левую  руку
€исуса, €уда  закрыл глаза и целую  вечность  не дышал,  не видел, не жил, а
только слушал. Ќо вот со скрежетом ударилось железо о железо, и раз за разом
тупые, короткие,  низкие удары,-- слышно, как входит  острый гвоздь в мЯгкое
дерево, раздвигаЯ частицы его...
     Ћдна рука. …ще не поздно.
     „ругаЯ рука. …ще не поздно.
     Ќога, другаЯ нога -- неужели все кончено? Ќерешительно раскрывает глаза
и видит,  как  поднимаетсЯ, качаЯсь, крест и  устанавливаетсЯ в  Яме. ‚идит,
как,  напрЯженно содрогаЯсь,  вытЯгиваютсЯ мучительно руки €исуса, расширЯют
раны  --  и внезапно уходит под ребра опавший живот. ’ЯнутсЯ, тЯнутсЯ  руки,
становЯтсЯ  тонкие,  белеют,  вывертываютсЯ  в плечах,  и раны  под гвоздЯми
краснеют,  ползут  --  вот  оборвутсЯ они сейчас... Ќет,  остановилось.  ‚се
остановилось. ’олько ходЯт ребра, поднимаемые коротким, глубоким дыханием.
     Ќа самом темени земли вздымаетсЯ  крест  -- и на  нем  распЯтый  €исус.
ЋсуществилсЯ ужас и  мечты €скариота,-- он  поднимаетсЯ с колен,  на которых
стоЯл   зачем-то,  и  холодно   оглЯдываетсЯ  кругом.  ’ак  смотрит  суровый
победитель, который уже решил в сердце своем предать все разрушению и смерти
и в  последний раз обводит взором чужой и богатый город, еще живой и шумный,
но уже призрачный  под  холодною  рукою  смерти. €  вдруг  так же Ясно,  как
ужасную победу  свою,  видит  €скариот  ее  зловещую  шаткость. Ђ  вдруг они
поймут? …ще не  поздно. €исус еще  жив. ‚он смотрит он  зовущими, тоскующими
глазами...
     —то  может  удержать  от  разрыва  тоненькую пленку, застилающую  глаза
людей,'такую тоненькую, что ее как будто нет совсем?  ‚друг  --  они поймут?
‚друг всею своею грозною массой мужчин, женщин  и детей они двинутсЯ вперед,
молча, без  крика, сотрут солдат, зальют их  по  уши своею кровью, вырвут из
земли проклЯтый крест и  руками оставшихсЯ в  живых высоко над теменем земли
поднимут свободного €исуса! Ћсанна! Ћсанна!
     Ћсанна? Ќет, лучше €уда лЯжет на землю.  Ќет,  лучше,  лежа  на земле и
лЯскаЯ зубами, как собака, он будет высматривать и ждать, пока не поднимутсЯ
все  те. Ќо что случилось с временем? ’о почти останавливаетсЯ оно, так  что
хочетсЯ пихать  его руками,  бить  ногами,  кнутом, как ленивого  осла,-- то
безумно мчитсЯ оно с какой-то горы и захватывает  дыхание, и  руки  напрасно
ищут  опоры.  ‚он плачет ЊариЯ  Њагдалина. ‚он  плачет  мать  €исуса.  Џусть
плачут.  ђазве значат  сейчас что-нибудь ее слезы, слезы всех матерей,  всех
женщин в мире!
     -- —то такое  слезы? -- спрашивает  €уда  и бешено толкает  неподвижное
времЯ,  бьет  его  кулаками, проклинает,  как раба.  Ћно чужое и  оттого так
непослушно. Ћ, если бы оно принадлежало €уде,-- но оно принадлежит всем этим
плачущим,  смеющимсЯ,  болтающим, как на базаре, оно принадлежит солнцу, оно
принадлежит кресту и сердцу €исуса, умирающему так медленно.
     Љакое подлое сердце у €уды! Ћн держит его рукою, а оно кричит "Ћсанна!"
так громко, что  вот услышат все.  Ћн прижимает  его к земле,  а оно кричит:
"Ћсанна, осанна!"  --  как  болтун,  который  на  улице разбрасывает  свЯтые
тайны... Њолчи! Њолчи!
     ‚друг  громкий,  оборванный  плач, глухие  крики, поспешное движение  к
кресту. —то это? ЏонЯли?
     Ќет, умирает €исус. € это может  быть? „а, €исус  умирает. Ѓледные руки
неподвижны, но  по лицу, по груди и ногам пробегают короткие судороги. € это
может быть? „а, умирает. „ыхание  реже. Ћстановилось... Ќет, еще вздох,  еще
на земле €исус. € еще? Ќет... Ќет... Ќет... €исус умер.
     ‘вершилось. Ћсанна! Ћсанна!
     ЋсуществилсЯ ужас и  мечты. Љто  вырвет теперь победу из рук €скариота?
‘вершилось. Џусть все народы, какие  есть  на земле, стекутсЯ  к  ѓолгофе  и
возопиют миллионами своих глоток: "Ћсанна, Ћсанна!"  --  и морЯ крови и слез
прольют к подножию ее -- они найдут только позорный крест и мертвого €исуса.
     ‘покойно и холодно €скариот оглЯдывает умершего, останавливаетсЯ на миг
взором на щеке, которую еще только вчера поцеловал он прощальным поцелуем, и
медленно отходит. ’еперь все времЯ принадлежит  ему, и  идет он неторопливо,
теперь всЯ  землЯ принадлежит ему, и ступает  он твердо, как повелитель, как
царь, как тот, кто беспредельно и радостно в этом мире одинок. ‡амечает мать
€исуса и говорит ей сурово:
     -- ’ы  плачешь,  мать? Џлачь,  плачь, и долго еще будут плакать с тобою
все матери земли. „отоле, пока не придем мы вместе  с  €исусом и не разрушим
смерть.
     —то он  -- безумен или издеваетсЯ,  этот  предатель? Ќо  он серьезен, и
лицо его строго,  и в безумной торопливости не бегают его глаза, как прежде.
‚от останавливаетсЯ  он и с холодным  вниманием осматривает новую, маленькую
землю. ЊаленькаЯ она стала, и всю ее он чувствует под своими ногами, смотрит
на  маленькие  горы,  тихо  краснеющие  в  последних  лучах солнца,  и  горы
чувствует под своими ногами,
     смотрит  на  небо,  широко  открывшее   свой   синий  рот,  смотрит  на
кругленькое  солнце, безуспешно  старающеесЯ  обжечь и ослепить,-- и небо  и
солнце чувствует  под своими ногами. Ѓеспредельно  и радостно  одинокий,  он
гордо  ощутил  бессилие  всех сил, действующих в  мире,  и  все их  бросил в
пропасть.
     €  дальше  идет он спокойными и властными  шагами. € не  идет времЯ  ни
спереди,  ни сзади, покорное, вместе с  ним движетсЯ оно всею своей незримою
громадой.
     ‘вершилось.

        IX

     ‘тарым  обманщиком,  покашливаЯ, льстиво улыбаЯсь, кланЯЯсь бесконечно,
ЯвилсЯ перед синедрионом €уда из  Љариота --  Џредатель. ќто  было на другой
день после убийства €исуса,  около полуднЯ. ’ут  были все  они, его судьи  и
убийцы: и престарелый  Ђнна со  своими сыновьЯми,  тучными и отвратительными
подобиЯми отца, и снедаемый честолюбием Љаиафа, зЯть его, и все другие члены
синедриона,  укравшие  имена  свои у  памЯти людской  -- богатые  и  знатные
саддукеи,  гордые   силою  своею  и  знанием  закона.  Њолча  встретили  они
ЏредателЯ,  и надменные  лица  их  остались неподвижны: как  будто  не вошло
ничего. €  даже  самый маленький из  них  и ничтожный, на которого другие не
обращали вниманиЯ, поднимал кверху свое птичье лицо  и смотрел так, будто не
вошло ничего. €уда кланЯлсЯ, кланЯлсЯ, кланЯлсЯ, а они  смотрели  и молчали:
как будто не человек вошел, а только вползло нечистое насекомое, которого не
видно.  Ќо  не  такой был  человек  €уда  из  Љариота, чтобы смутитьсЯ:  они
молчали, а он себе кланЯлсЯ и думал, что  если и до вечера придетсЯ, то и до
вечера он будет кланЯтьсЯ. Ќаконец нетерпеливый Љаиафа спросил:
     -- —то надо тебе?
     €уда еще раз поклонилсЯ и громко сказал:
     -- ќто Я, €уда из Љариота, тот, что предал вам €исуса ЌазареЯ.
     -- ’ак что  же? ’ы получил свое.  ‘тупай! -- приказал Ђнна, но €уда как
будто  не  слыхал  приказаниЯ и  продолжал кланЯтьсЯ.  €,  взглЯнув на него,
Љаиафа спросил Ђнну:
     -- ‘колько ему дали?
     -- ’ридцать серебреников.
     Љаиафа  усмехнулсЯ,  усмехнулсЯ и сам  седой Ђнна, и по всем  надменным
лицам скользнула веселаЯ улыбка,  а тот,  у которого  было птичье лицо, даже
засмеЯлсЯ. €, заметно бледнеЯ, быстро подхватил €уда:
     -- ’ак, так. Љонечно,  очень мало, но разве €уда  недоволен, разве €уда
кричит, что  его ограбили? Ћн  доволен.  ђазве не свЯтому делу он  послужил?
‘вЯтому.  ђазве не самые мудрые люди слушают теперь  €уду  и думают: он наш,
€уда из Љариота,  он наш брат, наш друг. €уда  из Љариота,  Џредатель? ђазве
Ђнне не хочетсЯ  стать на колени и поцеловать у €уды руку? Ќо только €уда не
даст, он трус, он боитсЯ, что его укусЯт.
     Љаиафа сказал:
     -- ‚ыгони этого пса. —то он лает?
     -- ‘тупай отсюда.  Ќам нет  времени слушать твою болтовню,-- равнодушно
сказал Ђнна.
     €уда выпрЯмилсЯ и закрыл глаза. ’о притворство, которое так легко носил
он всю свою жизнь,  вдруг  стало  невыносимым  бременем, и  одним  движением
ресниц  он сбросил его. €  когда  снова  взглЯнул на  Ђнну,  то был взор его
прост, и прЯм, и  страшен в своей голой правдивости. Ќо и на это не обратили
вниманиЯ.
     -- ’ы хочешь, чтобы тебЯ выгнали палками? -- крикнул Љаиафа.
     ‡адыхаЯсь под  тЯжестью  страшных слов, которые  он поднимал все выше и
выше, чтобы бросить их оттуда на головы судей, €уда хрипло спросил:
     --  Ђ вы знаете... вы знаете... кто был он  -- тот,  которого вчера  вы
осудили и распЯли?
     -- ‡наем. ‘тупай!
     Ћдним  словом он  прорвет  сейчас  ту  тонкую пленку,  что застилает их
глаза,-- и всЯ землЯ дрогнет  под  тЯжестью  беспощадной истины! “ них  была
душа -- они лишатсЯ ее,
     у них была жизнь -- они потерЯют жизнь, у них  был свет перед  очами --
вечнаЯ тьма и ужас покроют их. Ћсанна! Ћсанна!
     € вот они, эти страшные слова, раздирающие горло:
     -- Ћн не был обманщик. Ћн был невинен и чист.  ‚ы слышите? €уда обманул
вас.  Ћн  предал вам невинного. †дет. € слышит равнодушный, старческий голос
Ђнны:
     -- € это все, что ты хотел сказать?
     --  ЉажетсЯ,  вы  не  понЯли   менЯ,--  говорит  €уда  с  достоинством,
бледнеЯ.-- €уда обманул вас. Ћн был невинен. ‚ы убили невинного.
     ’от,  у  которого  птичье лицо,  улыбаетсЯ,  но Ђнна  равнодушен,  Ђнна
скучен, Ђнна зевает. € зевает вслед за ним Љаиафа и говорит утомленно:
     -- —то же мне говорили об уме €уды из Љариота? ќто просто дурак,  очень
скучный дурак.
     -- —то! -- кричит €уда, весь наливаЯсь темным бешенством.-- Ђ  кто  вы,
умные! €уда обманул вас -- вы слышите! Ќе его он предал, а вас, мудрых, вас,
сильных, предал  он позорной  смерти,  котораЯ не кончитсЯ вовеки.  ’ридцать
‘еребреников! ’ак, так. Ќо ведь это цена вашей крови, грЯзной, как те помои,
что выливают женщины за  ворота домов своих. Ђх, Ђнна, старый, седой, глупый
Ђнна,  наглотавшийсЯ закона,-- зачем  ты  не дал  одним серебреником,  одним
оболом больше! ‚едь в этой цене пойдешь ты вовеки!
     --  ‚он! --  закричал  побагровевший  Љаиафа.  Ќо  Ђнна  остановил  его
движением руки и все так же равнодушно спросил €уду:
     -- ’еперь все?
     -- ‚едь если Я пойду  в пустыню  и крикну зверЯм: звери, вы слышали, во
сколько  оценили  люди  своего  €исуса,  что сделают звери?  Ћни  вылезут из
логовищ, они завоют от гнева, они забудут свой  страх  перед человеком и все
придут  сюда,  чтобы сожрать  вас!  …сли Я скажу  морю: море, ты  знаешь, во
сколько люди оценили своего  €исуса? …сли Я скажу горам: горы, вы знаете, во
сколько люди  оценили €исуса? € море и горы оставЯт свои места, определенные
извека, и придут сюда, и упадут на головы ваши!
     --  Ќе  хочет  ли €уда  стать  пророком?  Ћн  говорит  так  громко!  --
насмешливо заметил тот, у которого  было птичье лицо, и заискивающе взглЯнул
на Љаиафу.
     -- ‘егоднЯ Я видел бледное  солнце. Ћно смотрело  с ужасом  на землю  и
говорило: где  же человек? ‘егоднЯ Я видел  скорпиона.  Ћн сидел на  камне и
смеЯлсЯ и говорил:
     где же человек? џ подошел близко и в глаза  ему посмотрел. € он смеЯлсЯ
и  говорил: где же человек, скажите мне, Я не вижу!  €ли ослеп  €уда, бедный
€уда из Љариота!
     € €скариот громко заплакал. Ѓыл он  в эти минуты похож  на безумного, и
Љаиафа, отвернувшись, презрительно махнул рукою. Ђнна  же подумал немного  и
сказал:
     -- џ вижу, €уда, что ты действительно получил мало, и это волнует тебЯ.
‚от еще деньги, возьми и отдай своим детЯм.
     Ћн  бросил что-то,  звЯкнувшее  резко. €  еще не замолк этот звук,  как
другой, похожий, странно продолжал  его: это €уда горстью бросал серебреники
и  оболы в лица  первосвЯщенника  и  судей, возвращаЯ плату за €исуса. Љосым
дождем криво летели  монеты, попадаЯ в лица, на стол, раскатываЯсь  по полу.
Ќекоторые  из судей закрывались руками, ладонЯми наружу, другие,  вскочив  с
мест, кричали и бранились. €уда, стараЯсь  попасть  в Ђнну, бросил последнюю
монету,  за которою долго шарила в мешке его дрожащаЯ рука, плюнул гневно  и
вышел.
     -- ’ак, так! -- бормотал он, быстро проходЯ по уличкам и пугаЯ детей.--
’ы, кажетсЯ, плакал. €уда? ђазве действительно прав Љаиафа, говорЯ, что глуп
€уда из Љариота? Љто плачет в день великой мести, тот недостоин ее -- знаешь
ли  ты это.  €уда? Ќе  давай  глазам твоим  обманывать тебЯ, не давай сердцу
твоему лгать, не заливай огнЯ слезами, €уда из Љариота!
     “ченики €исуса  сидели в грустном молчании и прислушивались к тому, что
делаетсЯ  снаружи  дома. …ще  была  опасность,  что  месть  врагов €исуса не
ограничитсЯ им  одним,  и все  ждали вторжениЯ  стражи и,  быть может, новых
казней. ‚озле €оанна, которому,  как любимому ученику €исуса,  была особенно
тЯжела смерть его, сидели ЊариЯ Њагдалина и Њатфей и вполголоса утешали его.
ЊариЯ, у  которой  лицо  распухло от  слез,  тихо  гладила рукою  его пышные
волнистые волосы, Њатфей же наставительно говорил словами ‘оломона:
     -- „олготерпеливый лучше храброго, и  владеющий собою лучше завоевателЯ
города.
     ‚  это  мгновение,  громко хлопнув  дверью,  вошел  €уда €скариот.  ‚се
испуганно вскочили и вначале даже не  понЯли, кто  это,  а когда  разглЯдели
ненавистное лицо  и рыжую бугроватую голову, то поднЯли крик. Џетр же поднЯл
обе руки и закричал:
     -- “ходи  отсюда! Џредатель!  “ходи, иначе Я убью  тебЯ! Ќо всмотрелись
лучше в лицо и глаза ЏредателЯ и смолкли, испуганно шепча:
     -- Ћставьте! Ћставьте его! ‚ него  вселилсЯ сатана. ‚ыждав тишину, €уда
громко воскликнул:
     -- ђадуйтесь, глаза €уды из Љариота! •олодных убийц вы видели сейчас --
и  вот уже  трусливые предатели пред вами! ѓде €исус?  џ вас спрашиваю:  где
€исус?
     Ѓыло  что-то властное  в хриплом голосе  €скариота, и  покорно  ответил
”ома:
     -- ’ы же сам знаешь. €уда, что учителЯ нашего вчера вечером распЯли.
     -- Љак же  вы  позволили  это?  ѓде  же была ваша любовь?  ’ы,  любимый
ученик, ты -- камень, где были вы, когда на дереве распинали вашего друга?
     -- —то же могли мы сделать, посуди сам,-- развел руками ”ома.
     -- ’ы это спрашиваешь, ”ома? ’ак,  так! -- склонил голову набок €уда из
Љариота и вдруг  гневно обрушилсЯ:  --  Љто  любит, тот  не  спрашивает, что
делать! Ћн идет и делает все. Ћн плачет, он кусаетсЯ, он душит врага и кости
ломает у него! Љто любит! Љогда твой сын утопает, разве ты идешь в  город  и
спрашиваешь прохожих: "—то мне делать? мой сын утопает!"  -- а не бросаешьсЯ
сам в воду и не тонешь рЯдом с сыном. Љто любит!
     Џетр хмуро ответил на неистовую речь €уды:
     -- џ обнажил меч, но он сам сказал -- не надо.
     -- Ќе надо? € ты послушалсЯ? -- засмеЯлсЯ €скариот.-- Џетр, Џетр, разве
можно его слушать! ђазве понимает он что-нибудь в людЯх, в борьбе!
     -- Љто не повинуетсЯ ему, тот идет в геенну огненную.
     -- Ћтчего же ты не пошел?  Ћтчего ты не пошел, Џетр? ѓеенна огненнаЯ --
что такое  геенна? Ќу  и  пусть бы  ты  пошел -- зачем тебе душа, если ты не
смеешь бросить ее в огонь, когда захочешь!
     -- Њолчи! -- крикнул  €оанн, поднимаЯсь.--  Ћн сам хотел этой жертвы. €
жертва его прекрасна!
     -- ђазве есть прекраснаЯ жертва, что ты  говоришь, любимый  ученик? ѓде
жертва, там и палач, и предатели там! †ертва  -- это страданиЯ длЯ  одного и
позор  длЯ всех. Џредатели,  предатели,  что  сделали вы  с  землею?  ’еперь
смотрЯт на нее сверху  и снизу  и хохочут и кричат: посмотрите на эту землю,
на ней распЯли €исуса! € плюют на нее -- как Я! €уда гневно плюнул на землю.
     -- Ћн весь  грех людей взЯл на себЯ. …го жертва прекрасна! -- настаивал
€оанн.
     -- Ќет,  вы на себЯ взЯли весь грех.  ‹юбимый ученик! ђазве  не от тебЯ
начнетсЯ род предателей, порода  малодушных и лжецов? ‘лепцы, что сделали вы
с  землею? ‚ы погубить  ее захотели,  вы  скоро будете  целовать  крест,  на
котором вы распЯли €исуса! ’ак, так -- целовать крест обещает вам €уда!
     --  €уда, не оскорблЯй! -- прорычал Џетр, багровеЯ.-- Љак могли  бы  мы
убить всех врагов его? €х так много!
     -- € ты, Џетр!  -- с гневом воскликнул €оанн.-- ђазве ты не видишь, что
в него вселилсЯ сатана? Ћтойди от нас, искуситель. ’ы  полон лжи! “читель не
велел убивать.
     --  Ќо разве  он запретил  вам и умирать? Џочему же вы  живы, когда  он
мертв? Џочему ваши ноги ходЯт, ваш Язык болтает дрЯнное, ваши глаза моргают,
когда он  мертв, недвижим, безгласен?  Љак  смеют быть  красными твои  щеки,
€оанн, когда его бледны? Љак  смеешь ты кричать, Џетр, когда он молчит?  —то
делать, спрашиваете вы €уду? € отвечает вам €уда, прекрасный, смелый €уда из
Љариота:
     умереть. ‚ы  должны  были пасть  на  дороге, за мечи, за  руки  хватать
солдат. “топить их в море своей крови -- умереть, умереть! Џусть бы сам Ћтец
его закричал от ужаса, когда все вы вошли бы туда!
     €уда замолчал, поднЯв руку, и вдруг заметил на столе остатки трапезы. €
с странным изумлением, любопытно, как будто первый  раз в жизни увидел пищу,
оглЯдел ее и медленно спросил:
     -- —то это? ‚ы ели? Ѓыть может, вы спали также?
     -- џ спал,-- кротко опустив голову, ответил Џетр, уже  чувствуЯ  в €уде
кого-то, кто может приказывать,-- ‘пал и ел.
     ”ома решительно и твердо сказал:
     -- ќто все  неверно.  €уда. Џодумай: если  бы  все  умерли, то  кто  бы
рассказал об €исусе? Љто бы понес  людЯм  его учение,  если бы умерли все: и
Џетр, и €оанн, и Я?
     --  Ђ  что  такое  сама  правда в  устах  предателей?  ђазве  не  ложью
становитсЯ она?  ”ома,  ”ома,  разве ты не  понимаешь, что только сторож  ты
теперь у гроба  мертвой правды.  ‡асыпает  сторож,  и приходит вор, и уносит
правду с собою,-- скажи, где  правда? Ѓудь  же ты проклЯт, ”ома! Ѓесплоден и
нищ ты будешь вовеки, и вы с ним, проклЯтые!
     -- Ѓудь сам проклЯт, сатана! -- крикнул  €оанн, и повторили его возглас
€аков, и Њатфей, и все другие ученики. ’олько Џетр молчал.
     -- џ иду к нему!  --  сказал €уда, простираЯ вверх властную руку.-- Љто
за €скариотом к €исусу?
     --  џ! џ с  тобою! -- крикнул Џетр, вставаЯ. Ќо €оанн и другие с ужасом
остановили его, говорЯ:
     -- Ѓезумный! ’ы забыл, что он предал учителЯ в руки врагов!
     Џетр ударил себЯ кулаком в грудь и горько заплакал:
     -- Људа же мне идти? ѓосподи! Људа же мне идти!
     €уда давно уже, во времЯ своих одиноких прогулок, наметил то место, где
он убьет себЯ после смерти €исуса. ќто было на горе, высоко над €ерусалимом,
и стоЯло  там только одно  дерево, кривое, измученное ветром,  рвущим его со
всех сторон,  полузасохшее. Ћдну  из  своих  обломанных  кривых  ветвей  оно
протЯнуло к €ерусалиму, как бы  благословлЯЯ его  или чем-то  угрожаЯ, и  ее
избрал €уда  длЯ того, чтобы сделать на ней петлю.  Ќо идти до  дерева  было
далеко и трудно, и очень устал €уда  из Љариота. ‚се те же  маленькие острые
камешки рассыпались у него под ногами и точно тЯнули  его назад, а гора была
высока, обвеЯна ветром, угрюма и зла.  € уже несколько раз присаживалсЯ €уда
отдохнуть, и дышал тЯжело, а сзади, сквозь расселины  камней, холодом дышала
в его спину гора.
     --  ’ы  еще, проклЯтаЯ!  -- говорил  €уда презрительно  и дышал тЯжело,
покачиваЯ тЯжелой головою, в которой все м