береженьЯ,
        там немного, но на похороны хватит.

     Џоезжай на вороной своей кобыле
        в дом гетер под городскую нашу стену.
     „ай им цену, за которую любили,
        чтоб за ту же и оплакивали цену.

        ___

     ‡елень лавра, доходЯщаЯ до дрожи.
        „верь распахнутаЯ, пыльное оконце,
     стул покинутый, оставленное ложе.
        ’кань, впитавшаЯ полуденное солнце.

     Џонт шумит за черной изгородью пиний.
        —ье-то судно с ветром боретсЯ у мыса.
     Ќа рассохшейсЯ скамейке -- ‘тарший Џлиний.
        „розд щебечет в шевелюре кипариса.

             март 1972

--------
        1972 год

           ‚иктору ѓолышеву

     Џтица уже не влетает в форточку.
     „евица, как зверь, защищает кофточку.
     Џодскользнувшись о вишневую косточку,
     Я не падаю: сила трениЯ
     возрастает с паденьем скорости.
     ‘ердце скачет, как белка, в хворосте
     ребер. € горло поет о возрасте.
     ќто -- уже старение.

     ‘тарение! ‡дравствуй, мое старение!
     Љрови медленное струение.
     Ќекогда стройное ног строение
     мучает зрение. џ заранее
     область своих ощущений пЯтую,
     обувь скидаЯ, спасаю ватою.
     ‚сЯкий, кто мимо идет с лопатою,
     ныне объект вниманиЯ.

     Џравильно! ’ело в страстЯх раскаЯлось.
     ‡рЯ оно пело, рыдало, скалилось.
     ‚ полости рта не уступит кариес
     ѓреции древней, по меньшей мере.
     ‘мрадно дыша и треща суставами,
     пачкаю зеркало. ђечь о саване
     еще не идет. Ќо уже те самые,
     кто тебЯ вынесет, входЯт в двери.

     ‡дравствуй, младое и незнакомое
     племЯ! †ужжащее, как насекомое,
     времЯ нашло, наконец, искомое
     лакомство в твердом моем затылке.
     ‚ мыслЯх разброд и разгром на темени.
     ’очно царица -- €вана в тереме,
     чую дыхание смертной темени
     фибрами всеми и жмусь к подстилке.

     ЃоЯзно! ’о-то и есть, что боЯзно.
     „аже когда все колеса поезда
     прокатЯтсЯ с грохотом ниже поЯса,
     не замирает полет фантазии.
     ’очно рассеЯнный взор отличника,
     не отличаЯ очки от лифчика,
     боль близорука, и смерть расплывчата,
     как очертаньЯ Ђзии.

     ‚се, что и мог потерЯть, утрачено
     начисто. Ќо и достиг Я начерно
     все, чего было достичь назначено.
     „аже кукушки в ночи звучание
     трогает мало -- пусть жизнь оболгана
     или оправдана им надолго, но
     старение есть отрастанье органа
     слуха, рассчитанного на молчание.

     ‘тарение! ‚ теле все больше смертного.
     ’о есть, не нужного жизни. ‘ медного
     лба исчезает сиЯние местного
     света. € черный прожектор в полдень
     мне заливает глазные впадины.
     ‘илы из мышц у менЯ украдены.
     Ќо не ищу себе перекладины:
     совестно братьсЯ за труд ѓосподень.

     ‚прочем, дело, должно быть, в трусости.
     ‚ страхе. ‚ технической акта трудности.
     ќто -- влиЯнье грЯдущей трупности:
     всЯкий распад начинаетсЯ с воли,
     минимум коей -- основа статистики.
     ’ак Я учил, сидЯ в школьном садике.
     Ћй, отойдите, друзьЯ-касатики!
     „айте выйти во чисто поле!

     џ был как все. ’о есть жил похожею
     жизнью. ‘ цветами входил в прихожую.
     Џил. ‚алЯл дурака под кожею.
     Ѓрал, что давали. „уша не зарилась
     на не свое. Ћбладал опорою,
     строил рычаг. € пространству впору Я
     звук извлекал, дуЯ в дудку полую.
     —то бы такое сказать под занавес?!

     ‘лушай, дружина, враги и братие!
     ‚се, что творил Я, творил не ради Я
     славы в эпоху кино и радио,
     но ради речи родной, словесности.
     ‡а каковое реченье-жречество
     (сказано ж доктору: сам пусть лечитсЯ)
     чаши лишившись в пиру Ћтечества,
     нынче стою в незнакомой местности.

     ‚етрено. ‘ыро, темно. € ветрено.
     Џолночь швырЯет листву и ветви на
     кровлю. Њожно сказать уверенно:
     здесь и скончаю Я дни, терЯЯ
     волосы, зубы, глаголы, суффиксы,
     черпаЯ кепкой, что шлемом суздальским,
     из океана волну, чтоб сузилсЯ,
     хрупаЯ рыбу, пускай сыраЯ.

     ‘тарение! ‚озраст успеха. ‡наниЯ
     правды. €знанки ее. €згнаниЯ.
     Ѓоли. Ќи против нее, ни за нее
     Я ничего не имею. Љоли ж
     переборщат -- возоплю: нелепица
     сдерживать чувства. Џокамест -- терпитсЯ.
     …жели что-то во мне и теплитсЯ,
     это не разум, а кровь всего лишь.

     „аннаЯ песнЯ -- не вопль отчаЯньЯ.
     ќто -- следствие одичаниЯ.
     ќто -- точней -- первый крик молчаниЯ,
     царствие чье представлЯю суммою
     звуков, исторгнутых прежде мокрою,
     затвердевшей ныне в мертвую
     как бы натуру, гортанью твердою.
     ќто и к лучшему. ’ак Я думаю.

     ‚от оно -- то, о чем Я глаголаю:
     о превращении тела в голую
     вещь! Ќи горе' не глЯжу, ни долу Я,
     но в пустоту -- чем ее не высветли.
     ќто и к лучшему. —увство ужаса
     вещи не свойственно. ’ак что лужица
     подле вещи не обнаружитсЯ,
     даже если вещица при смерти.

     ’очно ’езей из пещеры Њиноса,
     выйдЯ на воздух и шкуру вынесЯ,
     не горизонт вижу Я -- знак минуса
     к прожитой жизни. Ћстрей, чем меч его,
     лезвие это, и им отрезана
     лучшаЯ часть. ’ак вино от трезвого
     прочь убирают, и соль -- от пресного.
     •очетсЯ плакать. Ќо плакать нечего.

     Ѓей в барабан о своем доверии
     к ножницам, в коих судьба материи
     скрыта. ’олько размер потери и
     делает смертного равным Ѓогу.
     (ќто суждение стоит галочки
     даже в виду обнаженной парочки.)
     Ѓей в барабан, пока держишь палочки,
     с тенью своей маршируЯ в ногу!

             18 декабрЯ 1972

--------
        Ѓабочка

        I

     ‘казать, что ты мертва?
     Ќо ты жила лишь сутки.
     Љак много грусти в шутке
     ’ворца! едва
     могу произнести
     "жила" -- единство даты
     рожденьЯ и когда ты
     в моей горсти
     рассыпалась, менЯ
     смущает вычесть
     одно из двух количеств
     в пределах днЯ.

        II

     ‡атем, что дни длЯ нас --
     ничто. ‚сего лишь
     ничто. €х не приколешь,
     и пищей глаз
     не сделаешь: они
     на фоне белом,
     не обладаЯ телом
     незримы. „ни,
     они как ты; верней,
     что может весить
     уменьшенный раз в десЯть
     один из дней?

        III

     ‘казать, что вовсе нет
     тебЯ? Ќо что же
     в руке моей так схоже
     с тобой? и цвет --
     не плод небытиЯ.
     Џо чьей подсказке
     и так кладутсЯ краски?
     ЌаврЯд ли Я,
     бормочущий комок
     слов, чуждых цвету,
     вообразить бы эту
     палитру смог.

        IV

     Ќа крылышках твоих
     зрачки, ресницы --
     красавицы ли, птицы --
     обрывки чьих,
     скажи мне, это лиц,
     портрет летучий?
     Љаких, скажи, твой случай
     частиц, крупиц
     ЯвлЯет натюрморт:
     вещей, плодов ли?
     и даже рыбной ловли
     трофей простерт.

        V

     ‚озможно, ты -- пейзаж,
     и, взЯвши лупу,
     Я обнаружу группу
     нимф, плЯску, плЯж.
     ‘ветло ли там, как днем?
     иль там уныло,
     как ночью? и светило
     какое в нем
     взошло на небосклон?
     чьи в нем фигуры?
     ‘кажи, с какой натуры
     был сделан он?

        VI

     џ думаю, что ты --
     и то, и это:
     звезды, лица, предмета
     в тебе черты.
     Љто был тот ювелир,
     что бровь не хмурЯ,
     нанес в миниатюре
     на них тот мир,
     что сводит нас с ума,
     берет нас в клещи,
     где ты, как мысль о вещи,
     мы -- вещь сама?

        VII

     ‘кажи, зачем узор
     такой был даден
     тебе всего лишь на день
     в краю озер,
     чьЯ амальгама впрок
     хранит пространство?
     Ђ ты -- лишает шанса
     столь краткий срок
     попасть в сачок,
     затрепетать в ладони,
     в момент погони
     пленить зрачок.

        VIII

     ’ы не ответишь мне
     не по причине
     застенчивости и не
     со зла, и не
     затем, что ты мертва.
     †ива, мертва ли --
     но каждой Ѓожьей твари
     как знак родства
     дарован голос длЯ
     общеньЯ, пеньЯ:
     продлениЯ мгновеньЯ,
     минуты, днЯ.

        IX

     Ђ ты -- ты лишена
     сего залога.
     Ќо, рассуждаЯ строго,
     так лучше: на
     кой лЯд быть у небес
     в долгу, в реестре.
     Ќе сокрушайсЯ ж, если
     твой век, твой вес
     достойны немоты:
     звук -- тоже бремЯ.
     Ѓесплотнее, чем времЯ,
     беззвучней ты.

        X

     Ќе ощущаЯ, не
     дожив до страха,
     ты вьешьсЯ легче праха
     над клумбой, вне
     похожих на тюрьму
     с ее удушьем
     минувшего с грЯдущим,
     и потому,
     когда летишь на луг,
     желаЯ корму,
     преобретает форму
     сам воздух вдруг.

        XI

     ’ак делает перо,
     скользЯ по глади
     расчерченной тетради,
     не знаЯ про
     судьбу своей строки,
     где мудрость, ересь
     смешались, но доверЯсь
     толчкам руки,
     в чьих пальцах бьетсЯ речь
     вполне немаЯ,
     не пыль с цветка снимаЯ,
     но тЯжесть с плеч.

        XII

     ’акаЯ красота
     и срок столь краткий,
     соединЯсь, догадкой
     кривЯт уста:
     не высказать Ясней,
     что в самом деле
     мир создан был без цели,
     а если с ней,
     то цель -- не мы.
     „руг-энтомолог,
     длЯ света нет иголок
     и нет длЯ тьмы.

        XIII

     ‘казать тебе "Џрощай",
     как форме суток?
     …сть люди, чей рассудок
     стрижет лишай
     забвеньЯ; но взглЯни:
     тому виною
     лишь то, что за спиною
     у них не дни
     с постелью на двоих,
     не сны дремучи,
     не прошлое -- но тучи
     сестер твоих!

        XIV

     ’ы лучше, чем Ќичто.
     ‚ерней: ты ближе
     и зримее. ‚нутри же
     на все сто
     ты родственна ему.
     ‚ твоем полете
     оно достигло плоти;
     и потому
     ты в сутолке дневной
     достойна взглЯда
     как легкаЯ преграда
     меж ним и мной.

             1972

     * „атировано 1973 в PS. -- ‘. ‚.

--------
        ‚ озерном краю

     ‚ те времена в стране зубных врачей,
     чьи дочери выписывают вещи
     из ‹ондона, чьи стиснутые клещи
     вздымают вверх на знамени ничей
     ‡уб Њудрости, Я, прЯчущий во рту
     развалины почище Џарфенона,
     шпион, лазутчик, пЯтаЯ колонна
     гнилой провинции -- в быту
     профессор красноречиЯ -- Я жил
     в колледже возле ѓлавного из Џресных
     Ћзер, куда из недорослей местных
     был призван длЯ вытЯгиваньЯ жил.

     ‚се то, что Я писал в те времена,
     сводилось неизбежно к многоточью.
     џ падал, не расстегиваЯсь, на
     постель свою. € ежели Я ночью
     отыскивал звезду на потолке,
     она, согласно правилам сгораньЯ,
     сбегала на подушку по щеке
     быстрей, чем Я загадывал желанье.

             1972

--------
        Ќабросок

     •олуй трЯсетсЯ. ђаб хохочет.
     Џалач свою секиру точит.
     ’иран кромсает каплуна.
     ‘веркает зимнЯЯ луна.

     ‘е вид Ћтчества, гравюра.
     Ќа лежаке -- ‘олдат и „ура.
     ‘таруха чешет мертвый бок.
     ‘е вид Ћтечества, лубок.

     ‘обака лает, ветер носит.
     Ѓорис у ѓлеба в морду просит.
     ЉружатсЯ пары на балу.
     ‚ прихожей -- куча на полу.

     ‹уна сверкает, зренье муча.
     Џод ней, как мозг отдельный, -- туча...
     Џускай •удожник, паразит,
     другой пейзаж изобразит.

             1972

--------
        Ћдиссей ’елемаку

     Њой ’елемак,
         ’роЯнскаЯ война
     окончена. Љто победил -- не помню.
     „олжно быть, греки: столько мертвецов
     вне дома бросить могут только греки...
     € все-таки ведущаЯ домой
     дорога оказалась слишком длинной,
     как будто Џосейдон, пока мы там
     терЯли времЯ, растЯнул пространство.
     Њне неизвестно, где Я нахожусь,
     что предо мной. Љакой-то грЯзный остров,
     кусты, постройки, хрюканье свиней,
     заросший сад, какаЯ-то царица,
     трава да камни... Њилый ’елемак,
     все острова похожи друг на друга,
     когда так долго странствуешь, и мозг
     уже сбиваетсЯ, считаЯ волны,
     глаз, засоренный горизонтом, плачет,
     и водЯное мЯсо застит слух.
     Ќе помню Я, чем кончилась война,
     и сколько лет тебе сейчас, не помню.

     ђасти большой, мой ’елемак, расти.
     ‹ишь боги знают, свидимсЯ ли снова.
     ’ы и сейчас уже не тот младенец,
     перед которым Я сдержал быков.
     Љогда б не Џаламед, мы жили вместе.
     Ќо может быть и прав он: без менЯ
     ты от страстей ќдиповых избавлен,
     и сны твои, мой ’елемак, безгрешны.

             1972

--------
        * * *

     Ћсенний вечер в скромном городке,
     гордЯщимсЯ присутствием на карте
     (топограф был, наверное, в азарте
     иль с дочкою судьи накоротке).

     “ставшее от собственных причуд
     Џространство как бы скидывает бремЯ
     величьЯ, ограничиваЯсь тут
     чертами ѓлавной улицы; а ‚ремЯ
     взирает с неким холодком в кости
     на циферблат колониальной лавки,
     в чьих недрах все, что смог произвести
     наш мир: от телескопа до булавки.

     ‡десь есть кино, салуны, за углом
     одно кафе с опущенною шторой,
     кирпичный банк с распластанным орлом
     и церковь, о наличии которой
     и ею расставлЯемых сетей,
     когда б не рЯдом с почтой, позабыли.
     € если б здесь не делали детей,
     то пастор бы крестил автомобили.

     ‡десь буйствуют кузнечики в тиши.
     ‚ шесть вечера, как вследствие атомной
     войны, уже не встретишь ни души.
     ‹уна вплывает, вписываЯсь в темный
     квадрат окна, что твой ќкклезиаст.
     ‹ишь изредка несущийсЯ куда-то
     шикарный "бьюик" фарами обдаст
     фигуру Ќеизвестного ‘олдата.

     ‡десь снитсЯ вам не женщина в трико,
     а собственный ваш адрес на конверте.
     ‡десь утром, видЯ скисшим молоко,
     молочник узнает о вашей смерти.
     ‡десь можно жить, забыв про календарь,
     глотать свой бром, не выходить наружу,
     и в зеркало глЯдетьсЯ, как фонарь
     глЯдитсЯ в высыхающую лужу.

             1972

--------
        ЏеснЯ невинности, она же -- опыта

          "On a cloud I saw a child,
          and he laughing said to me..."
           W. Blake

        1

     Њы хотим играть на лугу в пЯтнашки,
     не ходить в пальто, но в одной рубашке.
     …сли вдруг на дворе будет дождь и слЯкоть,
        мы, готовЯ уроки, хотим не плакать.

     Њы учебник прочтем, вопреки заглавью.
     ’о, что нам приснитсЯ, и станет Явью.
     Њы полюбим всех, и в ответ -- они нас.
        ќто самое лучшее: плюс на минус.

     Њы в супруги возьмем себе дев с глазами
     дикой лани; а если мы девы сами,
     то мы юношей стройных возьмем в супруги,
        и не будем чаЯть души в друг друге.

     Џотому что у куклы лицо в улыбке,
     мы, смеЯсь, свои совершим ошибки.
     € тогда живущие на покое
        мудрецы нам скажут, что жизнь такое.

        2

     Ќаши мысли длинней будут с каждым годом.
     Њы любую болезнь победим иодом.
     Ќаши окна завешены будут тюлем,
        а не забраны черной решеткой тюрем.

     Њы с приЯтной работы вернемсЯ рано.
     Њы глаза не спустим в кино с экрана.
     Њы тЯжелые брошки приколем к платьЯм.
        …сли кто без денег, то мы заплатим.

     Њы построим судно с винтом и паром,
     целиком из железа и с полным баром.
     Њы взойдем на борт и получим визу,
        и увидим Ђкрополь и Њону ‹изу.

     Џотому что число континентов в мире
     с временами года, числом четыре,
     перемножив и баки залив горючим,
        двадцать мест поехать куда получим.

        3

     ‘оловей будет петь нам в зеленой чаще.
     Њы не будем думать о смерти чаще,
     чем ворона в виду огородных пугал.
        ‘огрешивши, мы сами и станем в угол.

     Ќашу старость мы встретим в глубоком кресле,
     в окружении внуков и внучек. …сли
     их не будет, дадут посмотреть соседи
        в телевизоре гибель шпионской сети.

     Љак нас учат книги, друзьЯ, эпоха:
     завтра не может быть также плохо,
     как вчера, и слово сие писати
        в <i>tempi</i> следует нам <i>passati</i>.

     Џотому что душа существует в теле,
     жизнь будет лучше, чем мы хотели.
     Њы пирог свой зажарим на чистом сале,
        ибо так вкуснее: нам так сказали.

        ___

          "Hear the voice of the Bard!"
           W. Blake

        1

     Њы не пьем вина на краю деревни.
     Њы не дадим себЯ в женихи царевне.
     Њы в густые щи не макаем лапоть.
        Ќам смеЯтьсЯ стыдно и скушно плакать.

     Њы дугу не гнем пополам с медведем.
     Њы на сером волке вперед не едем,
     и ему не встать, уколовшись шприцем
        или оземь грЯнувшись, стройным принцем.

     ‡наЯ медные трубы, мы в них не трубим.
     Њы не любим подобных себе, не любим
     тех, кто сделан был из другого теста.
     Ќам не нравитсЯ времЯ, но чаще -- место.

     Џотому что север далек от юга,
     наши мысли цеплЯютсЯ друг за друга.
     Љогда меркнет солнце, мы свет включаем,
        завершаЯ вечер грузинским чаем.

        2

     Њы не видим всходов из наших пашен.
     Ќам судьЯ противен, защитник страшен.
     Ќам дороже свайка, чем матч столетьЯ.
        „айте нам обед и компот на третье.

     Ќам звезда в глазу, что слеза в подушке.
     Њы боимсЯ короны во лбу лЯгушки,
     бородавок на пальцах и прочей мрази.
        Џодарите нам тюбик хорошей мази.

     Ќам приЯтней глупость, чем хитрость лисьЯ.
     Њы не знаем, зачем на деревьЯх листьЯ.
     €, когда их срывает Ѓорей до срока,
        ничего не чувствуем, кроме шока.

     Џотому что тепло переходит в холод,
     наш пиджак зашит, а тулуп проколот.
     Ќе рассудок наш, а глаза ослабли,
        чтоб искать отличье орла от цапли.

        3

     Њы боимсЯ смерти, посмертной казни.
     Ќам знаком при жизни предмет боЯзни:
     пустота вероЯтней и хуже ада.
        Њы не знаем, кому нам сказать "не надо".

     Ќаши жизни, как строчки, достигли точки.
     ‚ изголовьи дочки в ночной сорочке
     или сына в майке не встать нам снами.
        Ќаша тень длиннее, чем ночь пред нами.

     ’о не колокол бьет над угрюмым вечем!
     Њы уходим во тьму, где светить нам нечем.
     Њы спускаем флаги и жжем бумаги.
        „айте нам припасть напоследок к флЯге.

     Џочему все так вышло? € будет ложью
     на характер свалить или ‚олю Ѓожью.
     ђазве должно было быть иначе?
        Њы платили за всех, и не нужно сдачи.

             1972

--------
        Џохороны Ѓобо

        1

     Ѓобо мертва, но шапки недолой.
     —ем объЯснить, что утешатьсЯ нечем.
     Њы не приколем бабочку иглой
     Ђдмиралтейства -- только изувечим.

     Љвадраты окон, сколько ни смотри
     по сторонам. € в качестве ответа
     на "—то стрЯслось" пустую изнутри
     открой жестЯнку: "‚идимо, вот это".

     Ѓобо мертва. ЉончаетсЯ среда.
     Ќа улицах, где не найдЈшь ночлега,
     белым-бело. ‹ишь чЈрнаЯ вода
     ночной реки не принимает снега.

        2

     Ѓобо мертва, и в этой строчке грусть.
     Љвадраты окон, арок полукружьЯ.
     ’акой мороз, что коль убьют, то пусть
     из огнестрельного оружьЯ.

     Џрощай, Ѓобо, прекраснаЯ Ѓобо.
     ‘леза к лицу разрезанному сыру.
     Ќам за тобой последовать слабо,
     но и стоЯть на месте не под силу.

     ’вой образ будет, знаю наперЈд,
     в жару и при морозе-ломоносе
     не уменьшатьсЯ, но наоборот
     в неповторимой перспективе ђосси.

        3

     Ѓобо мертва. ‚от чувство, дележу
     доступное, но скользкое, как мыло.
     ‘егоднЯ мне приснилось, что лежу
     в своей кровати. ’ак оно и было.

     ‘орви листок, но дату переправь:
     нуль открывает перечень утратам.
     ‘ны без Ѓобо напоминают Явь,
     и воздух входит в комнату квадратом.

     Ѓобо мертва. € хочетсЯ, уста
     слегка разжав, произнести: "Ќе надо".
     Ќаверно, после смерти -- пустота.
     € вероЯтнее, и хуже Ђда.

        4

     ’ы всем была. Ќо, потому что ты
     теперь мертва, Ѓобо моЯ, ты стала
     ничем -- точнее, сгустком пустоты.
     —то тоже, как подумаешь, немало.

     Ѓобо мертва. Ќа круглые глаза
     вид горизонта действует, как нож, но
     тебЯ, Ѓобо, Љики или ‡аза
     им не заменЯт. ќто невозможно.

     €дЈт четверг. џ верю в пустоту.
     ‚ ней как в Ђду, но более херово.
     € новый „ант склонЯетсЯ к листу
     и на пустое место ставит слово.

             1972

     * „атировано "Январь-март 1972" в переводе Љарла Џроффера. -- ‘. ‚.

--------
        ’орс

     …сли вдруг забредаешь в каменную траву,
     выглЯдЯщую в мраморе лучше, чем наЯву,
     иль замечаешь фавна, предавшегосЯ возне
     с нимфой, и оба в бронзе счастливее, чем во сне,
     можешь выпустить посох из натруженных рук:
        ты в €мперии, друг.

     ‚оздух, пламень, вода, фавны, наЯды, львы,
     взЯтые из природы или из головы, --
     все, что придумал Ѓог и продолжать устал
     мозг, превращено в камень или металл.
     ќто -- конец вещей, это -- в конце пути
        зеркало, чтоб войти.

     ‚стань в свободную нишу и, закатив глаза,
     смотри, как проходЯт века, исчезаЯ за
     углом, и как в паху прорастает мох
     и на плечи ложитсЯ пыль -- этот загар эпох.
     Љто-то отколет руку, и голова с плеча
        скатитсЯ вниз, стуча.

     € останетсЯ торс, безымЯннаЯ сумма мышц.
     —ерез тысЯчу лет живущаЯ в нише мышь с
     ломаным когтем, не одолев гранит,
     выйдЯ однажды вечером, пискнув, просеменит
     через дорогу, чтоб не прийти в нору
        в полночь. Ќи поутру.

             1972

--------
        Ќеоконченный отрывок

     ‚о времЯ ужина он встал из-за стола
     и вышел из дому. ‹уна светила
     по-зимнему, и тени от куста,
     превозмогаЯ завитки ограды,
     так Явственно чернели на снегу,
     как будто здесь они пустили корни.
     ‘ердцебиенье, ни души вокруг.

     ’ак велико желание всего
     живущего преодолеть границы,
     распространитьсЯ ввысь и в ширину,
     что, стоит только выглЯнуть светилу,
     какому ни на есть, и в тот же миг
     окрестности становЯтсЯ добычей
     не нас самих, но устремлений наших.

             1972(?)

--------
        * * *

     ‘ красавицей налаживаЯ свЯзь,
     вдоль стен тюрьмы, где отсидел три года,
     лететь в такси, разбрызгиваЯ грЯзь,
     с бутылкой в сетке -- вот она, свобода!

     ™екочет ноздри невский ветерок.
     ‘удьба родных сознаниЯ не гложет.
     Ђх! только соотечественник может
     постичь очарованье этих строк!..

             1972(?)

--------
        ђоттердамский дневник

        I

     „ождь в ђоттердаме. ‘умерки. ‘реда.
     ђаскрывши зонт, Я поднимаю ворот.
     —етыре днЯ они бомбили город,
     и города не стало. ѓорода
     не люди и не прЯчутсЯ в подъезде
     во времЯ ливнЯ. “лицы, дома
     не сходЯт в этих случаЯх с ума
     и, падаЯ, не призывают к мести.

        II

     €юльский полдень. Љапает из вафли
     на брючину. •ор детских голосов.
     ‚округ -- громады новых корпусов.
     “ Љорбюзье то общее с ‹юфтваффе,
     что оба потрудились от души
     над переменой облика …вропы.
     —то позабудут в Ярости циклопы,
     то трезво завершат карандаши.

        III

     Љак времЯ ни целебно, но культЯ,
     не видЯ средств отличиЯ от цели,
     саднит. € тем сильней -- от панацеи.
     Ќочь. ’ри десЯтилетиЯ спустЯ
     мы пьем вино при крупных летних звездах
     в квартире на двадцатом этаже --
     на уровне, достигнутом уже
     взлетевшими здесь некогда на воздух.

             июль 1973, ђоттердам

--------
        ‹агуна

        I

     ’ри старухи с вЯзаньем в глубоких креслах
     толкуют в холле о муках крестных;
        пансион "Ђккадемиа" вместе со
     всей ‚селенной плывет к ђождеству под рокот
     телевизора; сунув гроссбух под локоть,
        клерк поворачивает колесо.

        II

     € восходит в свой номер на борт по трапу
     постоЯлец, несущий в кармане граппу,
        совершенный никто, человек в плаще,
     потерЯвший памЯть, отчизну, сына;
     по горбу его плачет в лесах осина,
        если кто-то плачет о нем вообще.

        III

     ‚енецийских церквей, как сервизов чайных,
     слышен звон в коробке из-под случайных
        жизней. Ѓронзовый осьминог
     люстры в трельЯже, заросшем рЯской,
     лижет набрЯкший слезами, лаской,
        грЯзными снами сырой станок.

        IV

     Ђдриатика ночью восточным ветром
     канал наполнЯет, как ванну, с верхом,
        лодки качает, как люльки; фиш,
     а не вол в изголовьи встает ночами,
     и звезда морскаЯ в окне лучами
        штору шевелит, покуда спишь.

        V

     ’ак и будем жить, заливаЯ мертвой
     водой стеклЯнной графина мокрый
        пламень граппы, кромсаЯ леща, а не
     птицу-гусЯ, чтобы нас насытил
     предок хордовый ’вой, ‘паситель,
        зимней ночью в сырой стране.

        VI

     ђождество без снега, шаров и ели,
     у морЯ, стесненного картой в теле;
        створку моллюска пустив ко дну,
     прЯча лицо, но спиной пленЯЯ,
     ‚ремЯ выходит из волн, менЯЯ
        стрелку на башне -- ее одну.

        VII

     ’онущий город, где твердый разум
     внезапно становитсЯ мокрым глазом,
        где сфинксов северных южный брат,
     знающий грамоте лев крылатый,
     книгу захлопнув, не крикнет "ратуй!",
        в плеске зеркал захлебнутьсЯ рад.

        VIII

     ѓондолу бьет о гнилые сваи.
     ‡вук отрицает себЯ, слова и
        слух; а также державу ту,
     где руки тЯнутсЯ хвойным лесом
     перед мелким, но хищным бесом
        и слюну леденит во рту.

        IX

     ‘крестим же с левой, вобравшей когти,
     правую лапу, согнувши в локте;
        жест получим, похожий на
     молот в серпе, -- и, как чорт ‘олохе,
     храбро покажем его эпохе,
        принЯвшей образ дурного сна.

        X

     ’ело в плаще обживает сферы,
     где у ‘офии, Ќадежды, ‚еры
        и ‹юбви нет грЯдущего, но всегда
     есть настоЯщее, сколь бы горек
     не был вкус поцелуев эбре' и гоек,
        и города, где стопа следа

        XI

     не оставлЯет -- как челн на глади
     водной, любое пространство сзади,
        взЯтое в цифрах, сводЯ к нулю --
     не оставлЯет следов глубоких
     на площадЯх, как "прощай" широких,
        в улицах узких, как звук "люблю".

        XII

     пили, колонны, резьба, лепнина
     арок, мостов и дворцов; взглЯни на-
        верх: увидишь улыбку льва
     на охваченной ветров, как платьем, башне,
     несокрушимой, как злак вне пашни,
        с поЯсом времени вместо рва.

        XIII

     Ќочь на ‘ан-Њарко. Џрохожий с мЯтым
     лицом, сравнимым во тьме со снЯтым
        с безымЯнного пальца кольцом, грызЯ
     ноготь, смотрит, объЯт покоем,
     в то "никуда", задержатьсЯ в коем
        мысли можно, зрачку -- нельзЯ.

        XIV

     ’ам, за нигде, за его пределом
     -- черным, бесцветным, возможно, белым --
        есть какаЯ-то вещь, предмет.
     Њожет быть, тело. ‚ эпоху треньЯ
     скорость света есть скорость зреньЯ;
        даже тогда, когда света нет.

             1973

--------
        ‹итовский ноктюрн: ’омасу ‚енцлова

        I

     ‚збаламутивший море
     ветер рветсЯ как ругань с расквашенных губ
     в глубь холодной державы,
     заурЯдное до-ре-
     ми-фа-соль-лЯ-си-до извлекаЯ из каменных труб.
     Ќе-царевны-не-жабы
     припадают к земле,
     и сверкает звезды оловЯннаЯ гривна.
     € подобье лица
     растекаетсЯ в черном стекле,
     как пощечина ливнЯ.

        II

     ‡дравствуй, ’омас. ’о -- мой
     призрак, бросивший тело в гостинице где-то
     за морЯми, гребЯ
     против северных туч, поспешает домой,
     вырываЯсь из Ќового ‘вета,
     и тревожит тебЯ.

        III

     Џоздний вечер в ‹итве.
     €з костелов бредут, хоронЯ запЯтые
     свечек в скобках ладоней. ‚ продрогших дворах
     куры роютсЯ клювами в жухлой дресве.
     Ќад жнивьем †емайтии
     вьетсЯ снег, как небесных обителей прах.
     €з раскрытых дверей
     пахнет рыбой. Њалец полуголый
     и старуха в платке загонЯют корову в сарай.
     ‡апоздалый еврей
     по брусчатке местечка гремит балаголой,
     вожжи рвет
     и кричит залихватски: "ѓерай!"

        IV

     €звини за вторженье.
     ‘очти поЯвление за
     возвращенье цитаты в рЯды "Њанифеста":
     чуть картавей,
     чуть выше октавой от странствий в дали.
     Џотому -- не крестись,
     не ломай в кулаке картуза:
     сгину прежде, чем грЯнет с насеста
     петушиное "пли".
     €звини, что без спросу.
     Ќе пЯтьсЯ от страха в чулан:
     то, кордонов за счет, расширЯет свой радиус бренность.
     ЊстЯ, как камень колодцу кольцом грЯзевым,
     над Ѓалтийской волной
     Я жужжу, точно тот моноплан --
     точно „ариус и ѓеренас,
     но не так уЯзвим.

        V

     Џоздний вечер в €мперии,
     в нищей провинции.
     ‚брод
     перешедшее Ќеман еловое войско,
     ощетинившись пиками, Љовно в потемки берет.
     Ѓагровеет известка
     трехэтажных домов, и булыжник мерцает, как
     пойманный лещ.
     ‚верх взвиваетсЯ занавес в местном театре.
     € выносЯт на улицу главную вещь,
     разделенную на три
     без остатка.
     ‘квознЯк теребит бахрому
     занавески из тюлЯ. ‡везда в захолустье
     светит Ярче: как карта, упавшаЯ в масть.
     € впадает во тьму,
     по стеклу барабанЯ, руки твоей устье.
     Ѓольше некуда впасть.

        VI

     ‚ полночь всЯкаЯ речь
     обретает ухватки слепца.
     ’ак что даже "отчизна" наощупь -- как ‹еди ѓодива.
     ‚ паутине углов
     микрофоны спецслужбы в квартире певца
     пишут скрежет матраца и всплески мотива
     общей песни без слов.
     ‡десь панует стыдливость. ‹иства, норовЯ
     выбрать между своей лицевой стороной и изнанкой,
     возмущает фонарь. Ћтменив рупора,
     миру здесь о себе возвещают, на муравьЯ
     наступив ненароком, невнЯтной морзЯнкой
     пульса, скрипом пера.

        VII

     ‚от откуда твои
     щек мучнистость, безадресность глаза,
     шепелЯвость и волосы цвета спитой,
     тусклой чайной струи.
     ‚от откуда всЯ жизнь как нетвердаЯ честнаЯ фраза,
     на пути к запЯтой.
     ‚от откуда моей,
     как ее продолжение вверх, оболочки
     в твоих стеклах расплывчатость, бунт голытьбы
     ивнЯка и т.п., очертаньЯ морей,
     их страниц перевернутость в поисках точки,
     горизонта, судьбы.

        VIII

     Ќаша письменность, ’омас! с моим, за полЯ
     выходЯщим сказуемым! с хмурым твоим домоседством
     подлежащего! Џрочный, чернильный союз,
     кружева, вензелЯ,
     помесь литеры римской с кириллицей: цели со средством,
     как велел Њакроус!
     Ќаши оттиски! в смЯтых сырых простынЯх --
     этих рыхлых извилинах общего мозга! --
     в мЯгкой глине возлюбленных, в детЯх без нас.
     ‹ибо -- просто синЯк
     на скуле мирозданьЯ от взглЯда подростка,
     от попытки на глаз
     расстоЯнье прикинуть от той ли литовской корчмы
     до лица, многооко смотрЯщего мимо,
     как раскосый монгол за земной частокол,
     чтоб вложить пальцы в рот -- в эту рану ”омы --
     и, нащупав Язык, на манер серафима
     переправить глагол.

        IX

     Њы похожи;
     мы, в сущности, ’омас, одно:
     ты, коптЯщий окно изнутри, Я, смотрЯщий снаружи.
     „руг длЯ друга мы суть
     обоюдное дно
     амальгамовой лужи,
     неспособной блеснуть.
     Џокривись -- Я отвечу ухмылкой кривой,
     отзовусь на зевок немотой, раздирающей полость,
     разольюсь в три ручьЯ
     от стоваттной слезы над твоей головой.
     Њы -- взаимный конвой,
     проступающий в Љасторе Џоллукс,
     в просторечье -- ничьЯ,
     пат, подвижнаЯ тень,
     приводимаЯ в действие жаркой лучиной,
     эхо возгласа, сдача с рублЯ.
     —ем сильней жизнь испорчена, тем
     мы в ней неразличимей
     ока праздного днЯ.

        X

     —ем питаетсЯ призрак? Ћтбросами сна,
     отрубЯми границ, шелухою цифири:
     Явь всегда наровит сохранить адреса.
     Џереулок сдвигает фасады, как зубы десна,
     желтизну подворотни, как сыр простофили,
     пожирает лиса
     темноты. Њесто, времени мстЯ
     за свое постоЯнство жильцом, постоЯльцем,
     жизнью в нем, отпирает засов, --
     и, эпоху спустЯ,
     Я тебЯ застаю в замусоленной пальцем
     сверхдержаве лесов
     и равнин, хорошо сохранЯющей мысли, черты
     и особенно позу: в сырой коноплЯной
     многоверстной рубахе, в гудЯщих стальных бигуди
     Њать-‹итва засыпает над плесом,
     и ты
     припадаешь к ее неприкрытой, стеклЯнной,
     поллитровой груди.

        XI

     ‘уществуют места,
     где ничто не менЯетсЯ. ќто --
     заменители памЯти, кислый триумф фиксажа.
     ’ам шлагбаум на резкость наводит верста.
     ’ам чем дальше, тем больше в тебе силуэта.
     ’ам с лица сторожа
     моложавей. Њинувшее смотрит вперед
     настороженным глазом подростка в шинели,
     и судьба нарушителем пЯтитсЯ прочь
     в настоЯщую старость с плевком на стене,
     с ломотой, с бесконечностью в форме панели
     либо лестницы. Ќочь
     и взаправду граница, где, как татарва,
     территориЯм прожитой жизни набегом
     угрожает действительность, и наоборот,
     где дрова переходЯт в деревьЯ и снова в дрова,
     где что веко не спрЯчет,
     то Явь печенегом
     как трофей подберет.

        XII

     Џолночь. ‘ойка кричит
     человеческим голосом и обвинЯет природу
     в преступленьЯх термометра против нулЯ.
     ‚итовт, бросивший меч и похеривший щит,
     погружаетсЯ в Ѓалтику в поисках броду
     к шведам. ‚прочем, землЯ
     и сама завершаетсЯ молом, погнавшимсЯ за
     как по плоским ступенькам, по волнам
     убежавшей свободой.
     “сильЯ бобра
     по постройке запруды венчает слеза,
     расставаЯсь с проворным
     ручейком серебра.

        XIII

     Џолночь в лиственном крае,
     в губернии цвета пальто.
     ЉолокольнаЯ клинопись. Ћблако в виде отреза
     на рЯдно сопредельной державе.
     ‚низу
     пашни, скирды, плато
     черепицы, кирпич, колоннада, железо,
     плюс обутый в кирзу
     человек государства.
     Ќочной кислород
     наводнЯют помехи, молитва, сообщеньЯ
     о погоде, известиЯ,
     храбрый Љощей
     с округленными цифрами, гимны, фокстрот,
     болеро, запрещеньЯ
     безымЯнных вещей.

        XIV

     Џризрак бродит по Љаунасу, входит в собор,
     выбегает наружу. ЏлететсЯ по ‹айсвис-аллее.
     ‚ходит в "’юльпе", садитсЯ к столу.
     Љельнер, глЯдЯ в упор,
     видит только салфетки, огни бакалеи,
     снег, такси на углу,
     просто улицу. Ѓьюсь об заклад,
     ты готов позавидовать. €бо незримость
     входит в моду с годами -- как тела уступка душе,
     как намек на грЯдущее, как маскхалат
     ђаЯ, как затЯнувшийсЯ минус.
     €бо все в барыше
     от отсутствиЯ, от
     бестелесности: горы и долы,
     медный маЯтник, сильно привыкший к часам,
     Ѓог, смотрЯщий на все это дело с высот,
     зеркала, коридоры,
     соглЯдатай, ты сам.

        XV

     Џризрак бродит бесцельно по Љаунасу. Ћн
     суть твое прибавление к воздуху мысли
     обо мне,
     суть пространство в квадрате, а не
     энергичнаЯ проповедь лучших времен.
     Ќе завидуй. Џричисли
     привиденье к родне,
     к свойствам воздуха -- так же, как мелкий петит,
     рассыпаемый в сумраке речью картавой,
     вроде цокота мух,
     неспособный, поди, утолить аппетит
     новой Љлио, одетой заставой,
     но ласкающий слух
     обнаженной “рании.
     ’олько она,
     Њуза точки в пространстве и Њуза утраты
     очертаний, как скаред -- гроши,
     в состоЯньи сполна
     оценить постоЯнство: как форму расплаты
     за движенье -- души.

        XVI

     ‚от откуда пера,
     ’омас, к буквам привЯзанность.
     ‚от чем
     объЯснЯтьсЯ должно тЯготенье, не так ли?
     ‘крепЯ
     сердце, с хриплым "пора!"
     отрываЯ себЯ от родных заболоченных вотчин,
     что скрывать -- от тебЯ!
     от страницы, от букв,
     от -- сказать ли! -- любви
     звука к смыслу, бесплотности -- к массе
     и свободы к -- прости
     и лица не криви --
     к рабству, данному в мЯсе,
     во плоти, на кости,
     эта вещь воспарЯет в чернильный ночной эмпирей
     мимо дремлющих в нише
     местных ангелов:
     выше
     их и нетопырей.

        XVII

     Њуза точки в пространстве! ‚ещей, различаемых лишь
     в телескоп! ‚ычитаньЯ
     без остатка! ЌулЯ!
     ’ы, кто горлу велишь
     избегать причитаньЯ
     превышениЯ "лЯ"
     и советуешь сдержанность! Њуза, прими
     эту арию следствиЯ, петую в ухо причине,
     то есть песнь двойнику,
     и взглЯни на нее и ее до-ре-ми
     там, в разреженном чине,
     у себЯ наверху
     с точки зрениЯ воздуха.
     ‚оздух и есть эпилог
     длЯ сетчатки -- поскольку он необитаем.
     Ћн суть наше "домой",
     восвоЯси вернувшийсЯ слог.
     ‘колько жаброй его ни хватаем,
     он успешно латаем
     светом взапуски с тьмой.

        XVIII

     “ всего есть предел:
     горизонт -- у зрачка, у отчаЯньЯ -- памЯть,
     длЯ роста --
     расширение плеч.
     ’олько звук отделЯтьсЯ способен от тел,
     вроде призрака, ’омас.
     ‘иротство
     звука, ’омас, есть речь!
     Ћттолкнув абажур,
     глЯдЯ прЯмо перед собою,
     видишь воздух:
     анфас
     сонмы тех,
     кто губою
     наследил в нем
     до нас.

        XIX

     ‚ царстве воздуха! ‚ равенстве слога глотку
     кислорода. ‚ прозрачных и сбившихсЯ в облак
     наших выдохах. ‚ том
     мире, где, точно сны к потолку,
     к небу льнут наши "о!", где звезда обретает свой облик,
     продиктованный ртом.
     ‚от чем дышит вселеннаЯ. ‚от
     что петух кукарекал,
     упреждаЯ гортани великую сушь!
     ‚оздух -- вещь Языка.
     Ќебосвод --
     хор согласных и гласных молекул,
     в просторечии -- душ.

        XX

     Ћттого-то он чист.
     Ќет на свете вещей, безупречней
     (кроме смерти самой)
     отбелЯющих лист.
     —ем белее, тем бесчеловечней.
     Њуза, можно домой?
     ‚освоЯси! ‚ тот край,
     где бездумный Ѓорей попирает беспечно трофеи
     уст. ‚ грамматику без
     препинаниЯ. ‚ рай
     алфавита, трахеи.
     ‚ твой безликий ликбез.

        XXI

     Ќад холмами ‹итвы
     что-то вроде мольбы за весь мир
     раздаетсЯ в потемках: бубнЯщий, глухой, невеселый
     звук плывет над селеньЯми в сторону Љуршской Љосы.
     ’о ‘вЯтой Љазимир
     с —удотворным Ќиколой
     коротают часы
     в ожидании зимней зари.
     ‡а пределами веры,
     из своей стратосферы,
     Њуза, с ними призри
     на певца тех равнин, в рукотворную тьму
     погруженных по кровлю,
     на певца усмиренных пейзажей.
     Ћбнеси своей стражей
     дом и сердце ему.

             1974

--------
        Ќа смерть друга

     €мЯреку, тебе, -- потому что не станет за труд
     из-под камнЯ тебЯ раздобыть, -- от менЯ, анонима,
     как по тем же делам: потому что и с камнЯ сотрут,
     так и в силу того, что Я сверху и, камнЯ помимо,
     чересчур далеко, чтоб тебе различать голоса --
     на эзоповой фене в отечестве белых головок,
     где наощупь и слух наколол ты свои полюса
     в мокром космосе злых корольков и визгливых сиповок;
     имЯреку, тебе, сыну вдовой кондукторши от
     то ли „уха ‘вЯтого, то ль поднЯтой пыли дворовой,
     похитителю книг, сочинителю лучшей из од
     на паденье Ђ. ‘. в кружева и к ногам ѓончаровой,
     слововержцу, лжецу, пожирателю мелкой слезы,
     обожателю ќнгра, трамвайных звонков, асфоделей,
     белозубой змее в колоннаде жандармской кирзы,
     одинокому сердцу и телу бессчетных постелей --
     да лежитсЯ тебе, как в большом оренбургском платке,
     в нашей бурой земле, местных труб проходимцу и дыма,
     понимавшему жизнь, как пчела на горЯчем цветке,
     и замерзшему насмерть в параднике ’ретьего ђима.
     Њожет, лучшей и нету на свете калитки в Ќичто.
     —еловек мостовой, ты сказал бы, что лучшей не надо,
     вниз по темной реке уплываЯ в бесцветном пальто,
     чьи застежки одни и спасали тебЯ от распада.
     ’щетно драхму во рту твоем ищет угрюмый •арон,
     тщетно некто трубит наверху в свою дудку протЯжно.
     Џосылаю тебе безымЯнный прощальный поклон
     с берегов неизвестно каких. „а тебе и неважно.

             1973

--------
        ‚ойна в убежище Љиприды

     ‘мерть поступает в виде пули из
     магнолиевых зарослей, попарно.
     ‚зрыв выглЯдит как временнаЯ пальма,
     которую раскачивает бриз.

     ЏустаЯ вилла. ’реснувший фронтон
     со сценами античной рукопашной.
     Џылает в море новый ”аэтон,
     с гораздо меньшим грохотом упавший.

     € в позах длЯ рекламного плаката
     на гальке, раскаленной добела,
     маЯчат неподвижные тела,
     оставшись загорать после заката.

             21 июлЯ 1974

--------
        "Ѓарбизон ’еррас"

     ЌебольшаЯ дешеваЯ гостиница в ‚ашингтоне.
     ЏостоЯльцы храпЯт, не снимаЯ на ночь
     черных очков, чтоб не видеть снов.
     Џортье с плечами тЯжелоатлета
     листает книгу жильцов, любуЯсь
     внутренностЯми ’роЯнского подержанного конЯ.

     елест кизилового куста
     оглушает сидЯщего на веранде
     человека в коричневом. Љровь в висках
     стучит, как не принЯтое никем
     и вернувшеесЯ восвоЯси морзе.
     Ќебо похоже на столпотворение генералов.

     …сли когда-нибудь позабудешь
     сумму углов треугольника или площадь
     в заколдованном круге, вернись сюда:
     амальгама зеркала в ванной прЯчет
     сильно сдобренный милой кириллицей волапюк
     и совершенно секретную мысль о смерти.

             1974

--------
        20 сонетов к Њарии ‘тюарт

        I

     Њари, шотландцы все-таки скоты.
     ‚ каком колене клетчатого клана
     предвиделось, что двинешьсЯ с экрана
     и оживишь, как