то мир, начиненный энергией, вообще опасен, и
все виды  энергии, превращаЯсь  друг в друга, ускорЯют  его  конец.  Ќедаром
конец мира предсказан в образе пламени, а не замерзаниЯ или потопа - водЯным
был  лишь  пробный  конец,  испытание  Ѓожье  длЯ  выЯвлениЯ  праведника,  а
настоЯщий  конец придет от  огнЯ.  "...‚начале  словом Ѓожиим небеса и землЯ
составлены из воды и водою: потому тогдашний мир  погиб, был потоплен водою.
Ђ нынешние небеса и землЯ,  содержимые  тем же словом,  сберегаютсЯ  огню на
день  суда   и  погибели  нечестивых  человеков.  ...‚оспламененные   небеса
разрушатсЯ и разгоревшиесЯ  стихии растают" [54]. ’ак  издревле обозначалась
энергиЯ, котораЯ  бурлит  и накапливаетсЯ в  человечестве,  пока  не  грЯнет
последним судом. Ѓудет ли то революциЯ,  карнавал  или то  и другое  вместе,
пока неизвестно, но что ‘трашный суд - несомненно.
     € вот  в  стране всех освоенных  видов энергии нашелсЯ наконец человек,
подавший   увлекательный   пример  малодушиЯ.  ‘умевший  сделать  интересной
"энтропию"  -  воспользуюсь  словом  Ѓахтина,  хотЯ  ему  самому,  теоретику
карнавала, энтропиЯ была не интересна. …рофеев сумел много и многим убедить,
что  в  эпоху сверхвысоких  энергий  есть  особое достоинство  в  том, чтобы
прибавить от  себЯ чуточку  энтропии. Џлеснуть  энтропии  в  костер энергии.
ЏроЯвить великодушие путем малодушиЯ.
     ќнтропиЯ владела всем его  существом. ќнергиЯ не  играла  на его  лице.
Њогу поделитьсЯ личным впечатлением,  хотЯ  и  скудным.  џ  видел  ‚енедикта
…рофеева дважды, и оба раза он поражал менЯ цветом своего лица. ‚ первый раз
- это было в середине 70-х - оно у него было коричневым. Ќе от загара, не от
природной смуглости, а вот именно землистым, как будто  он спал в  обнимку с
землей, хотЯ на самом  деле он только что  встал с постели. Ђ когда Я  видел
его  во  второй раз,  к концу 80-х, - лицо у  него было совершенно белым. Ќе
бледным,  а  каким-то  высвеченным или испачканным мелом.  •отЯ он  сидел  в
развеселом  литературном кафе  на вечере с поэтами и иностранцами. ‚от так и
стоЯт у менЯ в памЯти  два его лица: одно - землистое, другое - меловое. „ва
цвета    энтропии.   Ѓезусловно,   там   была    феноменальность   жизни   и
монументальность   смерти,   происхождение   крестьЯнина  и   предназначение
художника, но  никакаЯ энергиЯ полнокровиЯ и румЯнца не играла  в его лице -
за это могу поручитьсЯ. ЋгнЯ в нем не было.
     Џоэтому  в  обществе  сидЯщих,  стоЯщих и ходЯщих он всегда предпочитал
лежать. ќто  был его способ замедлЯтьсЯ. Ѓыть  может со  времени ерофеевские
тапочки станут столь  же знаменитыми, как  обломовский  халат  [55].  ’олько
Ћбломов был тучен  и ленив,  а …рофеев строен и  подвижен. …го вЯлость  была
продуктом работы над собой. Ћн по  каплЯм выдавливал  из себЯ энергию. Ћн не
поддавалсЯ инерции, а создавал ее. Љак Ѓог создал мир из ничего, так …рофеев
создавал энтропию из своей прирожденной энергии. Ћбломов осталсЯ персонажем.
…рофеев стал автором.
     „аже  еда,  где и  ленивый  Ћбломов  проЯвлЯл  сноровку,  была длЯ ‚ени
способом  замедлениЯ.  Џочти  всегда голодный,  он  никогда не  торопилсЯ  с
утолением  голода. Ќа этой  ‚ениной  не-жадности  удивительно  сходЯтсЯ  все
воспоминаниЯ.  "Ђ когда  садились  есть, хотЯ во времЯ  войны  было голодно,
всего было по норме,  по кусочку, - он всегда кушал медленно, интеллигентно,
аккуратно  и  долго,  безо  всЯкой жадности"  (Ќина  ”ролова,  сестра ‚ени);
"...‚енедикт  очень  бережно,  кусочком  хлеба  всю  (Яичницу)  подбирал  со
сковородки.  …сть  он всегда хотел ужасно, но  выражал это застенчиво, ел не
жадно  и действовал  кусочком  хлеба  как-то  чрезвычайно  деликатно" (‹идиЯ
‹юбчикова); "Ћн во всем  был тонким. Њы прожили вместе 15 лет, и Я не помню,
чтобы он  жадно ел" (ѓалина  …рофеева); "„а  и  вообще,  не припомню на  его
физиономии движениЯ челюстЯми, не помню жевательных  движений, ‚ене они были
не свойственны"  (€горь Ђвдиев) [56]. Љакой там карнавальный обжора - у него
и жевательный рефлекс не  выражен! Љакие  уж там  "разинутый рот" и "толстый
живот"   -  непременные   признаки   карнавала,   вулканические   извержениЯ
космической энергии в формах ненасытного чревоугодничества [57].
     Ђ  ведь если вдуматьсЯ, историческаЯ  энергиЯ  20-го века  больше всего
пробуждалась именно  этим  жевательно-глотательным инстинктом, который самаЯ
боевитаЯ идеологиЯ взЯла  за точку опоры, чтобы  перевернуть мир. —ело этого
века,
империалистически-коммунистически-фаишстски-космически-идеоло-гически-атомноэнергетического
- это чело гротескно в прЯмом,  бахтинском значении этого слова. "ѓротескное
лицо  сводитсЯ,  в  сущности,  к  разинутому  рту, -  все  остальное  только
обрамление длЯ этого рта, длЯ  этой  зиЯющей и  поглощающей телесной бездны"
[58]. Ѓыстрое и  правильное распределение - так можно определить пафос этого
самого  голодного и  торопливого  века в человеческой истории, который после
всех  подвигов дележа должен  был завершитьсЯ, в духе бахтинской же  утопии,
веселым  праздником всеобщего поеданиЯ.  "ѓолод правит миром" - этот древний
трюизм  стал  основой  философских учений, а  скорейшее  утоление  голода  -
свЯщенной обЯзанностью и целью всемирной истории [59].
     „лЯ основоположников марксизма, которых ‚енЯ въедчиво изучал по долгу и
из любопытства, "физическое самопроизводство индивида" есть пружина истории,
тот  первичный  факт,  из  которого  разрастаютсЯ  производительные  силы  и
производственные отношениЯ,  а  также  противоречиЯ между  ними,  ведущие  к
народной революции  и  к торжеству  голодных над сытыми,  что  диалектически
должно означать  торжество сытости над  голодом.  ’еориЯ  карнавала,  в этом
смысле, есть  завершение  теории революции,  когда  источники  общественного
изобилиЯ забьют наконец полным потоком и всенародное тело, жрущее, потеющее,
испражнЯющеесЯ  и  совокуплЯющеесЯ,  Явит себЯ в  праздничном  изобилии, как
"растущее, неисчерпаемое, неуничтожаемое,  избыточное, несущее  материальное
начало жизни..." [60].
     € конечно, от этого начала, забирающего  тебЯ с  концами, уже никуда не
детьсЯ.  "Џока карнавал  совершаетсЯ,  ни длЯ кого нет  другой жизни,  кроме
карнавальной.  Ћт него  некуда  уйти, ибо карнавал не знает пространственных
границ.  ‚о  времЯ карнавала  можно жить только по его законам, то  есть  по
законам карнавальной свободы" [61].
     ’олько по законам свободы - звучит чеканно,  почти по-чекистски. —то же
‚еничка?   ‚первые  в  буйном   карнавальном  кругу  славу   приобретает  не
разухабистость,  а щекотливость и стеснительность. “мение  употреблЯть слова
"ангел" и "младенец"  без хохмы и надрывного хохота. ‚орот не нараспашку,  а
очень даже  старательно  запахнутый.  Ќе  обжорство, а  бережное  подбирание
кусочка Яичницы кусочком хлеба.
     €  уж  совсем  баснословным становитсЯ  человек,  который  за  всю свою
скорбную жизнь ухитрилсЯ ни разу не пукнуть.
     "Ђ вот  это тот  самый знаменитый ‚еничка  …рофеев. Ћн  знаменит  очень
многим. Ќо  больше всего, конечно, тем знаменит,  что  за всю свою жизнь  ни
разу не пукнул...
     - Љак!! Ќи разу!! - удивлЯютсЯ дамы и во все глаза менЯ  рассматривают.
- Ќи ра-зу!!
     џ, конечно, начинаю конфузитьсЯ" [62].
     Ћ, конфузливый угашатель энергий! ’акого мифа у нас еще не было.

     ‚идимо,   уже  близок   исход   "постмодернистской"  эры,  обозначившей
усталость 20то века от самого  себЯ. ‚ек открылсЯ парадным входом в  светлое
будущее -  и закрываетсЯ пародией  на все прошедшие эпохи человечества. ‚се,
что  в небывалом идейном опьЯнении век  успел наскоро проглотить,  он теперь
извергает в  виде муторных  самоповторов  и  глумливых  цитат.  ЏерефразируЯ
…рофеева,  можно сказать,  что в каждом  веке  есть  физическаЯ,  духовнаЯ и
мистическаЯ  сторона [63]  - и теперь наш  век  тошнит со  всех трех сторон,
особенно  в  шестой части света,  сильнее  других  пострадавшей  от векового
запоЯ.  €звергаютсЯ   проглоченные  территории,  загаженные  куски  природы,
прокисшие идеи основоположников -  и все, что так горЯчило и пьЯнило, теперь
холодной рвотной массой заливает место недавнего пира.
     ‚ек  устал  от  себЯ  - но уже  накопилась усталость  и  от  самой этой
усталости, и столетию  лень множить свои тускнеющие отражениЯ в зеркалах все
новых  пародий... Ќарастает чувство какой-то новой серьезности,  проверЯющей
себЯ  на смех - и не смеющейсЯ. ЏроверЯющей себЯ на смелость - и не смеющей.
Ћчень тихой  серьезности, похожей на малодушие, на боЯзнь что-то вспугнуть и
непоправимо разрушить во мне самом и в мире без менЯ.
     ‚  мифе  о …рофееве  нам  приоткрываетсЯ сентиментальность  на каком-то
новом витке  ее развитиЯ, сентиментальность,  уже  включившаЯ карнавальный и
пародийный эффект и растворившаЯ их в себе. Ќе безумие ли предположить,  что
21-й  век  может стать веком сентиментальности? € как  20-й  век искал  себе
провидческих  сходств  в  эпохе  барокко,  с   ее  фантастическим   изыском,
драматическим напрЯжением и бьющей через край энергией, так 21-й обратитсЯ к
сентиментальности,  задумчивости, тихой медитации,  тонкой  меланхолии?  ‚се
громкое будет нас раздражать: взрывы гнева, взрывы хохота. ‚осстание масс, о
котором  пророчил  Ћртега-и-ѓассет,  подойдет к концу, а  с  ним  завершитсЯ
эстетика  революции  и  карнавала. ‹юди станут  вслушиватьсЯ  в себЯ и, быть
может,  даже услышат  голоса ангелов.  “голками носовых платков  они  станут
отирать слезы невинных младенцев, но не станут из-за каждой детской слезинки
восставать  на  Ѓога  и менЯть  порЯдок  мирозданиЯ. ЃердЯев,  как известно,
пыталсЯ вывести коммунистическую  революцию из  повышенной сентиментальности
русского  народа, который, дескать, так чувствителен к чужому страданию, что
готов весь неправедный  мир сокрушить, лишь бы посочувствовать  его жертвам.
‚от и Ѓелинский писал о своей неистовой любви к человечеству: "чтобы сделать
счастливою часть его, Я, кажетсЯ, огнем  и мечом истребил бы остальную".  Ќо
революциЯ   -  это  не  зрелаЯ  сентиментальность,  а  скорее,  ее  выкидыш,
стремление  избавитьсЯ от непосильной ноши  чувства.  ђеволюциЯ - нетерпение
чувств,  неумение прочувствовать  до конца  собственную жалость,  -  желание
оборвать и притупить каждое чувство мгновенным практическим выходом из него.
     ‘ентиментальность  в этом  смысле противоположна  революционности,  она
обожает чувства  сами  по  себе, как  воспитание души и  цель существованиЯ.
‘ентиментальность,    собственно,    и     значит    чувствительность.    Ќо
чувствительность  21-го  века не  будет  прЯмым повторением чувствительности
18-го. Ћна  не  будет  разделЯть  мир  на  трогательное и  ужасное,  милое и
отвратительное. Ћна вберет в себЯ множество  противочувствий.  Ћна возвратит
себе все, что было отторгнуто от чувствительности и обращено против нее 19-м
и  20-м  веками,  -  кошмары,  фантазмы,  катастрофы,  революции.  ‚се,  что
притуплЯло  чувства,  будет  их  заострЯть.  —увствительность  найдет способ
улыбатьсЯ страшному и  закономерному. “лыбка совсем не то, что пародиЯ:  это
не  отрешенность  от  чувств,  а  способ  противочувствиЯ.  —увствительность
освободитсЯ  от  ходЯчих схем,  от  того  плена,  в  котором  еще держал  ее
классицизм, предписывавший правила самим  чувствам. Њожно будет  чувствовать
все и  по-всЯкому, вживатьсЯ в чувственность каждого предмета и смешивать ее
с  чувствами от других предметов. €з наследиЯ  18-го века будет больше всего
ценитьсЯ  юмор,  мЯгко окутывающий сантименты, и  ‘терн  и †ан  Џоль  станут
любимцами  21-го века.  €  тогда  -  Ѓог знает  -  через  ‚енедикта …рофеева
восстановитсЯ  преемственность  сентиментальной традиции, ведущей  из  18-го
века  в 21-й.  € ‚еничка вдруг найдет себе место на той  же полке российской
библиотеки,  что  и  ‹изанька,  котораЯ,  беднаЯ,  бросилась  в пруд - а он,
бедный, напоролсЯ на  шило.  "џ  мог  бы  утопить  себЯ в  своих собственных
слезах, но у менЯ не получилось" [64].
     ‚о всЯком  случае, в 21-м  веке  навернЯка  сыщетсЯ  немало уголков,  в
которых не найдетсЯ  места подвигу,  где читатель тихо склонитсЯ над ‚ениной
книгой,  и неверные ангелы  прилетЯт  к  нему  и  будут беседовать с  ним на
‚енином  Языке.  €  как бы ни  называлсЯ этот загадочный век, он будет еще и
веком боЯзливости и деликатности, веком чувствительного похмельЯ.
     <i>Ђпрель 1992 г.</i>

     [1] ‚ частности,  известнаЯ теориЯ ‹еви-‘тросса  рассматривает  миф как
инструмент  опосредованиЯ  фундаментальных  противоречий  (между  жизнью   и
смертью, землею и небом, смехом и плачем и т. д.).
     [2] Ћдно из важнейших свидетельств - подборка  мемуарных материалов под
общим  заголовком  "Ќесколько  монологов  о ‚енедикте  …рофееве"  в  журнале
"’еатр" (1991, No 9).
     [3] ’ак написал один из  поэтов военного поколениЯ о своих рано ушедших
сверстниках.  ‚прочем,  какое  поколение у нас было не военным? ‘ражались  с
голубыми  мундирами, с белыми погонами, с  коричневыми рубашками и с черными
беретами, с комиссарскими кожаными куртками  и стилЯжьими узкими брюками,  с
лаптЯми,  шлЯпами, котелками и мокасинами...  ‘ самодержавием и с крепостным
правом, с крестьЯнством  и  интеллигенцией, с мещанством и аристократией,  с
литературой и религией, с обществом  и с самими собой. ‚  каждом поколении -
своЯ война и свои жертвы,  а значит, и свои мифы, все о  недоживших: Џушкин,
‹ермонтов,  Ќадсон, Ѓлок, ѓумилев, …сенин,  ЊаЯковский,  ‚ысоцкий, ђубцов...
‚еликие поэты  и просто поэтические натуры, поэтические не столько стихами -
судьбой, оборванной, как струна при исполнении жестокого романса.
     Њожет  быть, единственное  исключение  -  Ђхматова, но в ней  миф  чтит
особое, женское и  материнское божество, которое умерло и  воскресло, пройдЯ
через революцию и великие переломы 30-40-х годов.
     [4] "Њосква - Џетушки".
     [5] ’еатр, 1991, No 9.
     [6] ‚оспоминаниЯ ‹идии ‹юбчиковой. - ’еатр, 1991, No 9.
     [7] ’ам же.
     [8] ’ам же.
     [9] ’ам же.
     [10]  Љак  пишет  ѓеоргий  ”едотов,  "русским юродивым  не  чужда  была
эффектациЯ имморализма. †итиЯ их целомудренно  покрывают всю  эту сторону их
подвига стереотипной  фразой:  "Џохаб сЯ творЯ". ...†изнь юродивого ЯвлЯетсЯ
постоЯнным   качанием   между  актами   нравственного   спасениЯ   и  актами
безнравственного глумлениЯ над  ними" (ѓеоргий ”едотов. ‘вЯтые „ревние ђуси.
Њ.: Њосковский рабочий, 1990).
     [11] "...ћродство есть притворное безумие или безнравственность с целью
поношениЯ от людей" (”едотов, с.  200). ‘р. о …рофееве: "Ќет, никогда вокруг
него не танцевали, наоборот, ему страшно любили говорить гадости,  грубости.
€ часто  воспринимали  его со  всех  сторон,  все времЯ как-нибудь  обижали"
(Њуравьев. - ’еатр, 1991).
     [12] €з житиЯ ‚асилиЯ Ѓлаженного. ‘м.: ”едотов, с. 200. ‘р. о …рофееве:
"‚о   всем  совершенном   и   стремЯщемсЯ   к  совершенству  он   подозревал
бесчеловечность.  —еловеческое значило  длЯ  него  несовершенное..."  (Ћльга
‘едакова. - ’еатр, 1991).
     [13]  ‘  самого  начала  герой  отброшен на периферию  упорЯдоченного и
освЯщенного мира, длЯ него мистически невозможно пребывание в центре. Џервый
абзац поэмы: "‚се говорЯт: Љремль, Љремль. Ћто всех Я слышал про него, а сам
ни разу не видел. ‘колько  раз уже  (тысЯчу раз), напившись или с похмелюги,
проходил  с севера на юг, с запада на восток, из  конца  в конец, насквозь и
как попало - и ни разу не видел ЉремлЯ" ("Њосква - Џетушки").
     [14] ’еатр, 1991, No 9.
     [15] "Љошмар коммунистической эпохи был тем ѓорем, которое он переживал
ежедневно" (там же).
     [16]  ‘очинение  ќдуарда ‹имонова.  ‚прочем,  миф, создаваемый ќдичкой,
надо отдать  ему должное, к ‚еничке отношениЯ почти  не имеет,  это, скорее,
провинциальнаЯ, французско-днепропетровскаЯ версиЯ мифа о сверхчеловеке, где
бесстыдство героЯ возрастает  с  пропорцией его жалости к  себе и восхищениЯ
собой,  единственным.  "Љогда  …рофеев прочел  кусок  лимоновской  прозы, он
сказал: "ќто нельзЯ читать: мне блевать нельзЯ"" (из воспоминаний Њуравьева.
- ’еатр, 1991 No 9).
     [17] "Њосква - Џетушки".
     [18] ‚оспоминаниЯ ‹юбчиковой. - ’еатр, 1991, No 9.
     [19] ‚оспоминаниЯ Ђвдиева (там же). €ли вот такаЯ деталь: "„аже в самую
жару,  когда  все  уже  и  рубашки  снимали,  он   оставалсЯ  в  пиджаке..."
(‹юбчикова. - ’ам же). "’рудно представить ‚еню  даже в  непереносимую  жару
без пиджака..." (Ђвдиев. - ’ам же).
     [20] "Њосква - Џетушки".
     [21] "Њне кажетсЯ, Я не  ошибусь, если скажу, что любил он больше всего
кротость. ‚сЯкое проЯвление кротости его сражало" (‚оспоминаниЯ ‘едаковой. -
’еатр,  1991,  No  9).  ‚ообще   мемуаристки   описали  ‚еничку  лучше,  чем
мемуаристы.  „лЯ последних  главное  в ‚ене было карнавал и писательство,  а
ведь именно  карнавала и  писательства,  отдаваЯ  им  дань,  ‚енЯ  внутренне
избегал. Ћн, по выражению любимого им ђозанова, был человеком "нежной идеи",
каковую  в нем лучше всего  проницали  женщины.  "ѓорше  всего  вспоминать о
нежности Ѓена. Ћна осталась невостребованной" (‹юбчикова. - ’ам же).
     [22] ђассказываЯ про  ‚енину ненависть к героЯм и подвигам, Ћ. ‘едакова
вспоминает,  что "чемпионом этой  ненависти  стала  у  него  несчастнаЯ  ‡оЯ
ЉосмодемьЯнскаЯ" (’еатр, 1991, No 9).
     [23] ‚енедикт …рофеев. ‚асилий ђозанов глазами эксцентрика.
     [24] ‚енЯ эту диалектику  прекрасно понимал,  хотЯ  в  собственном  его
изложении  синтетическаЯ  стадиЯ  представлена   не   вполне  диалектически:
"„опустим, так: если тихий  человек  выпьет семьсот  пЯтьдесЯт, он сделаетсЯ
буйным и радостным. Ђ если он добавит еще семьсот?  - будет ли он еще буйнее
и радостнее?  Ќет,  он опЯть будет тих. ‘о  стороны покажетсЯ  даже, что  он
протрезвел" ("Њосква - Џетушки").
     [25] ‚енино рассуждение,  по воспоминаниЯм €горЯ Ђвдиева (’еатр,  1991,
No 9).  Ђ вот и монолог самого  ‚ени: "Ќикто в  ђоссии не боитсЯ щекотки,  Я
один  только во всей  ђоссии  хохочу, когда менЯ щекочут. џ сам щекотал трех
девок и с  десЯток мужичков - никто  не отозвалсЯ  ни  ужимкой,  ни  смехом"
("‚асилий ђозанов...").
     [26] "‚еничка  любил  хохотать и хохотал до слез.  •охотал, как девица,
сгибаЯ  пах в поддых, локтЯми обхватываЯ  пуп" (€горь Ђвдиев. - ’еатр, 1991,
No 9).
     [27] "Њосква - Џетушки".
     [28] ’еатр, 1991, No9.
     [29] "Њосква - Џетушки".
     [30] Ђвдиев (’еатр, 1991, No 9).
     [31] "Њосква - Џетушки".
     [32] ‘ам же ‚енЯ его и обозначил: "Њне очень  вредит моЯ  деликатность,
она  исковеркала  мне мою  юность...  ‘амоограничение,  что  ли? есть  такаЯ
заповеданность стыда... џ знаю  многие замыслы Ѓога, но длЯ чего он вложил в
менЯ столько целомудриЯ, Я до сих пор так и не знаю" ("Њосква - Џетушки").
     [33] ‘едакова (’еатр, 1991, No 9).
     [34] "‘ тех пор, как ты поселилсЯ, мы никто ни разу не видели, чтобы ты
в туалет пошел. Ќу,  ладно, по большой нужде еще ладно! Ќо ведь ни разу даже
по малой... даже по малой!"... Ќу что ж, Я встал и пошел. Ќе длЯ того, чтобы
облегчить себЯ. „лЯ того, чтобы их облегчить" ("Њосква - Џетушки").
     [35] ‘едакова (’еатр, 1991, No 9).
     [36] "Њосква - Џетушки".
     [37] "ђебенка своего ‚енедикт называл "Њладенцем" - так это и повелось"
(из воспоминаний ‹идии ‹юбчиковой - ’еатр, 1991, No 9).
     [38]   ‚  его  "игровом"  предисловии  к   поэме  "Њосква  -  Џетушки".
Џротивоиронией  здесь  названо  нечто,  уже  бывшее  до  …рофеева  у  Љозьмы
Џруткова, Ђ. Љ. ’олстого,  позднего  ™едрина  и €горЯ  ‘еверЯнина: "это  она
самаЯ, бывшаЯ российскаЯ ирониЯ, перекошеннаЯ на всероссийский, так сказать,
абсурд...  Џерекосившись,  она  начисто  лишаетсЯ  гражданского   пафоса   и
правоверного обличительства" ("Њосква  - Џетушки"). Ћпределение, может быть,
и не совсем Ясное, но термин и без него вполне Ясен.
     [39] "Њосква - Џетушки".
     [40] –ит. по журналу "’еатр" (1991, No 9).
     [41] "Ќу как? Ќинка из 13-й комнаты даЯн эбан?" ("Њосква - Џетушки").
     [42]  "Њосква - Џетушки". "…сли бы менЯ спросили - в какое  времЯ  ‚ене
было  бы уютно, Я бы, подумав, ответил: в конце восемнадцатого века! ...‚ене
Љарамзин, ”онвизин или „ержавин - такие родные!" (Ђвдиев, ’еатр, No 9).
     [43]  Њихаил  Ѓахтин.  ’ворчество  ”рансуа  ђабле  и народнаЯ  культура
средневековьЯ и ђенессанса. Њ.: •удожественнаЯ литература, 1965.
     [44] ѓалина …рофеева (’еатр, 1991, No 9).
     [45] ‘едакова (’ам же).
     [46] "‚асилий ђозанов...".
     [47] "Њосква - Џетушки".
     [48] Њ. Ѓахтин. ’ворчество ”рансуа ђабле. ’аким образом, - подытоживает
ученый  -  нарицательное  имЯ "Џантагрюэль" "свЯзано  со  ртом, с горлом,  с
выпивкой, с болезнью,  то есть  с весьма характерным  гротескным комплексом"
(там же).
     [49] ќта  оценка  приводитсЯ  в статье ЂндреЯ  ‡орина  "Ћпознавательный
знак": "Џоэт Ћ. —ухонцев, общавшийсЯ  с  Њихаилом Њихайловичем  в  последние
годы  его  жизни,  рассказал мне, что  великий ученый  с  восхищением принЯл
ерофеевскую поэму и далее сравнивал ее с "Њертвыми душами". Ѓахтина, однако,
решительно  не  устраивал  финал "Њосква  -  Џетушки",  в котором  он  видел
"энтропию"" (’еатр, 1991, No 9).
     [50]  Ћтношение  ‚ени  к  тому,  что  считалось  тогда  карнавализацией
литературы, видно в его оценке "Њастера  и Њаргариты". "Ѓулгакова  на дух не
принимал, "Њастера  и  Њаргариту" ненавидел  так,  что  его  трЯсло.  Њногие
писали, что  у него есть свЯзи  с этой книгой, а сам он говорил: "...„а Я не
читал  "Њастера", Я дальше 15-й страницы не мог прочесть!" (Њуравьев. -  ’ам
же).
     [51] ’ам же.
     [52] ’руда, подвига и вообще всех  форм торопливости. "‘редь  народного
шума и спеха..." - начало стихотворениЯ Ћ. Њандельштама (1937).
     [53] ‚от только поэтические образы  грЯдущей энтропии,  характерные длЯ
конца  19-го  - начала  20-го века:  "‚се  понЯл  Я:  землЯ  давно  остыла и
вымерла..." (Ђ. ”ет); "Њир опустел... ‡емлЯ остыла..."
     [54] 2-е Џослание Џетра, 3, 5-7, 12.
     [55] Ћ лежании  смотри в воспоминаниЯх  ‹юбчиковой  и  Ђвдиева  (’еатр,
1991, No  9). Ћ  тапочках - у ‹юбчиковой (там же). ‚енЯ всюду в  тапочках, а
вот халата у него, пожалуй, нету. "...џ  и дома без шлафрока; Я и на улице в
тапочках..." ("Њосква - Џетушки").
     [56] ’еатр, 1991, No9.
     [57]  "Ђкценты  лежат  на тех  частЯх тела,  где оно либо  открыто  длЯ
внешнего мира, то есть где мир входит в тело или выпирает из  него, либо оно
само  выпирает  в  мир,  то есть на  отверстиЯх, на выпуклостЯх,  на  всЯких
ответвлениЯх  и  отростках:  разинув  рот,  детородный  орган, груди,  фалл,
толстый живот, нос" (Њ. Њ. Ѓахтин. –ит. соч.).
     [58] ’ам же.
     [59] "ЌизкаЯ алчность была  движущей силой  цивилизации с ее первого до
сегоднЯшнего  днЯ; богатство не  общества,  а  вот этого  отдельного жалкого
индивида  было  ее единственной определЯющей целью.  …сли при этом в  недрах
общества все  более развивалась паука и повторЯлись периоды высшего расцвета
искусства, то только потому, что без этого невозможны были бы все достижениЯ
нашего  времени в области накоплениЯ богатства" (”.  ќнгельс.  Џроисхождение
семьи, частной собственности и государства. - Њаркс Љ., ќнгельс  ”. ‘оч., т.
21).  Џо логике  ќнгельса,  алчность  была "низкой", пока  служила интересам
отдельных   жалких  индивидов,  но  в   будущем   она  должна  работать   на
благосостоЯние всего общества.
     [60] Њ. Њ. Ѓахтин. –ит. соч..
     [61] ’ам же.
     [62] "Њосква - Џетушки".
     [63] "Њосква - Џетушки".
     [64] "‚асилий ђозанов...".


     1