арших видели тогда лишь, когда нас
звали обедать, полдничать или спать.
     ‚следствие  этой   свободы  у   менЯ  сложились  довольно  оригинальные
отношениЯ с ‹еней. Ћна уже через несколько дней звала менЯ Љазик, обращалась
ко мне на "ты",  распорЯжалась мной и даже кричала на менЯ,  а Я по-прежнему
называл ее  на  "вы",  все реже говорил,  но  все чаще слушал.  Џорой во мне
пробуждалась гордость  человека,  которому через  год  предстоЯло перейти  в
третий класс.  ’огда Я проклинал ту минуту,  когда впервые повиновалсЯ ‹ене,
отправившись по ее приказанию за сестрой. џ говорил себе:
     "“ж не думает ли она,  что Я у нее нахожусь в услужении, как мой отец у
ее матери?.."
     ’ак Я  разжигал себЯ и  решал,  что это должно изменитьсЯ.  Ќо при виде
‹ени  мужество  покидало  менЯ,  а  если  мне  и  удавалось  сохранить  хоть
какие-нибудь  остатки  его,   ‹енЯ  снова  давала  мне  приказаниЯ  с  такой
нетерпеливой настойчивостью и  так  при  этом топала ножкой,  что Я  не  мог
ослушатьсЯ.  Ђ когда Я однажды поймал воробьЯ и не сразу отдал его ‹ене, она
закричала:
     - Ќе хочешь, не надо!.. Ћбойдусь и без твоего воробьЯ!..
     Ќо она сгорала от любопытства и была так обижена, что Я бросилсЯ к ней,
заклинаЯ взЯть воробьЯ.  Ћна -  нет и нет!..  Ќасилу Я ее умолил,  конечно с
помощью ‡оси,  но,  несмотрЯ на это,  в течение нескольких дней мне пришлось
выслушивать упреки:
     - џ  никогда в  жизни не  сделала бы тебе такой неприЯтности.  ’еперь Я
знаю,  чего стоит твое постоЯнство!  ‚ первый день ты бросилсЯ в воду, чтобы
нарвать мне  кувшинок,  а  вчера ты  мне  даже  не  дал  немножко поиграть с
птичкой. Ћ, Я уже все знаю... Ќи один мальчик не поступил бы так со мной.
     Ђ  когда после всевозможных объЯснений Я наконец стал ее просить,  чтоб
она хоть не сердилась на менЯ, ‹енЯ ответила:
     - „а разве Я  сержусь?..  ’ы отлично знаешь,  что Я на тебЯ не сержусь.
Њне просто было неприЯтно.  Ќо как мне было неприЯтно, этого даже вообразить
нельзЯ... ‚от пусть ‡осЯ тебе скажет, как мне было неприЯтно.
     ’огда ‡осЯ  с  торжественным видом заЯвила мне,  что  ‹ене было ужасно,
просто ужасно неприЯтно.
     - ‚прочем,  пусть ‹енЯ  сама  тебе скажет,  как  ей  было неприЯтно,  -
закончила моЯ дорогаЯ сестричка.
     ’ак  Я  металсЯ между Ђнной и  Љайафой,  которые отсылали менЯ  друг  к
другу,  дабы точно определить степень этой неприЯтности, пока Я окончательно
не потерЯл голову.
     џ стал машиной, с которой девочки делали все, что им вздумаетсЯ, потому
что  малейшаЯ моЯ  попытка проЯвить самостоЯтельность причинЯла неприЯтность
или ‹ене, или ‡осе, а переживали ее обе барышни вместе.
     …сли бы бедный ћзик встал из гроба,  он не узнал бы своего друга в этом
тихом,  покорном,  забитом мальчике,  который вечно  куда-то  ходил,  что-то
приносил,  что-то искал, чего-то не знал, в чем-то не разбиралсЯ и то и дело
получал выговоры. Ђ если бы это видели мои товарищи!..
     Ћднажды панна Љлементина была  занЯта больше обычного.  ЋбъЯснЯлось это
тем,  что  приказчик в  этот день следил за  какими-то  работами в  конюшне,
расположенной неподалеку  от  ее  излюбленной беседки.  ЏользуЯсь  этим,  мы
втроем потихоньку убежали из парка в лесок, где росла ежевика.
     “жас,  сколько ее там было!  —то ни шаг - куст, а на каждом - множество
черных Ягод,  крупных,  как слива.  ‘начала мы собирали их вместе, поминутно
вскрикиваЯ от удивлениЯ и восторга. ‚скоре, однако, мы замолкли и разбрелись
в разные стороны. Ќе знаю, как девочки, а Я, утопаЯ в густых зарослЯх, забыл
обо всем на  свете.  Ќо  что это была за ежевика!  ‘ейчас даже ананасы и  то
хуже.
     “став стоЯть, Я сел, устав сидеть, Я лег на кустарник, как на пружинный
диван. Њне было так тепло, так мЯгко и такое тут было изобилие, что не знаю,
откуда у менЯ Явилась мысль:  "‚от так, наверно, чувствовал себЯ Ђдам в раю.
ѓосподи!  ѓосподи!  Џочему не Я был Ђдамом? Џоныне на проклЯтом дереве росли
бы Яблоки, ибо Я поленилсЯ бы даже руку протЯнуть, чтобы сорвать их..."
     џ  растЯнулсЯ на  упругом кустарнике,  как уж на солнцепеке,  и  ощущал
неописуемое блаженство - главным образом оттого, что мог ни о чем не думать.
‚ремЯ от времени Я  поворачивалсЯ навзничь,  и  тогда голова моЯ приходилась
ниже всего тела.  Љолеблемые ветром листьЯ ласково касались моего лица,  а Я
смотрел в  огромное небо и  с неизъЯснимым наслаждением воображал,  что менЯ
нет.  ‹енЯ,  ‡осЯ,  парк, обед, наконец школа и инспектор казались мне сном,
как будто все это когда-то было,  но давно-давно,  может быть,  сто лет тому
назад,  а может быть,  тысЯчу.  Џокойный ћзик в небесах, вероЯтно, все времЯ
испытывает это чувство. Љакой счастливец!..
     Ќаконец  мне  уже  расхотелось ежевики.  џ  ощущал  легкое  покачивание
кустарника,  на котором лежал,  видел каждое облачко, скользившее по лазури,
слышал шелест каждого листика, но не думал ни о чем.
     ‚друг  словно  что-то  ударило  менЯ.   џ  вскочил,   не  понимаЯ,  что
происходит. ‚округ было тихо по-прежнему, но в ту же минуту Я услышал плач и
крик ‹ени:
     - ‡осЯ!.. Џанна Љлементина!.. Џомогите!
     …сть что-то  страшное в  крике ребенка:  "Џомогите!"  ‚  голове у  менЯ
пронеслось:  "‡меЯ!"  Љолючие  кусты  цеплЯлись за  одежду,  опутывали ноги,
рвали,  толкали -  нет!..  они боролись со мной,  как живое чудовище,  а тем
временем ‹енЯ кричала:  "Џомогите!..  Ѓоже мой, боже!.." - и Я понимал одно,
но это было длЯ менЯ Ясно, как солнце: Я должен ей помочь или сам погибнуть.
     €змученный,  исцарапанный, а главное - потрЯсенный, Я наконец продралсЯ
к тому месту, откуда слышалсЯ плач ‹ени.
     Ћна сидела под кустом, дрожа и ломаЯ руки.
     - ‹енЯ!.. —то с тобой? - вскрикнул Я, впервые назвав ее по имени.
     - Ћса!.. Ћса!..
     - Ћса?.. - повторил Я, бросаЯсь к ней. - “жалила тебЯ?..
     - …ще нет, но...
     - ’ак что же?
     - Ћна ходит по мне...
     - ѓде?..
     €з  глаз ее  лились слезы.  Ћна очень сконфузилась,  но страх превозмог
смущение.
     - ‡алезла мне в чулочек... Ѓоже мой, боже... ‡осЯ!..
     џ опустилсЯ перед ней наземь, но еще не осмеливалсЯ искать осу.
     - ’ак вынь ее, - сказал Я.
     - „а Я же боюсь. Ђх, боже!..
     ЃеднЯжка дрожала, как в лихорадке. ’огда Я проЯвил верх мужества.
     - ѓде она?
     - ’еперь ползет по коленке...
     - Ќет ее ни там, ни тут.
     - Ћна уже выше... Ђх! ‡осЯ, ‡осЯ!
     - Ќо ее нет и здесь...
     ‹енЯ закрыла лицо руками.
     - Ќаверно, где-нибудь в платье... - едва выговорила она, плача навзрыд.
     - Џоймал! - вскричал Я. - ќто муха.
     - ѓде?..  Њуха? - спросила ‹енЯ. - € правда, муха! Ћх, какаЯ большаЯ...
Ђ ведь Я была уверена, что оса. „умала, Я умру... Ѓоже! ЉакаЯ Я глупаЯ!..
     Ћна утерла слезы и сразу начала смеЯтьсЯ.
     - “бить ее  или  отпустить?  -  спросил Я,  показываЯ ‹ене  злосчастное
насекомое.
     - Љак хочешь, - ответила она уже совершенно спокойно.
     џ решил было убить,  но у менЯ не хватило духу. € сама муха, и особенно
крылышки ее были сильно помЯты, и Я осторожно положил ее на листик.
     Њежду тем ‹енЯ смотрела на менЯ как-то очень пристально.
     - —то с тобой? - вдруг спросила она.
     - Ќичего, - ответил Я, пытаЯсь улыбнутьсЯ.
     ‘илы  вдруг  покинули  менЯ.  ‘ердце  билось,  как  колокол,  в  глазах
потемнело, холодный пот выступил на лбу, и, стоЯ на коленЯх, Я пошатнулсЯ.
     - „а что с тобой, Љазик?
     - Ќичего...   просто  Я  думал,  что  с  тобой  случилось  какое-нибудь
несчастье...
     …сли бы  ‹енЯ не  подхватила менЯ и  не  положила мою голову к  себе на
колени, Я бы расквасил нос.
     ’еплаЯ волна ударила мне в  голову,  Я услышал шум в ушах и снова голос
‹ени:
     - Љазик!..  Љазик,  дорогой...  что с тобой?..  ‡осЯ!..  Ђх, боже, он в
обмороке... —то Я буду делать, несчастнаЯ...
     Ћна обхватила мою голову руками и стала целовать. џ чувствовал, что все
лицо у  менЯ мокрое от ‹ениных слез.  Њне стало так ее жалко,  что Я  собрал
остатки сил и с трудом приподнЯлсЯ.
     - Ќичего,  ничего!..  ’ы не беспокойсЯ!  -  вырвалось у менЯ из глубины
души.
     „ействительно,  дурнота моЯ прошла так же  быстро и  неожиданно,  как и
наступила.  ‚  ушах перестало шуметь,  вокруг посветлело,  Я поднЯл голову с
колен ‹ени и, глЯдЯ ей в глаза, засмеЯлсЯ.
     ’огда и она расхохоталась.
     - Ђх ты негодник!  Ђх ты злючка!..  - говорила она. - ‚едь надо же было
задать мне такого страху.  € как это ты мог упасть в обморок из-за подобного
пустЯка?.. Ќу, если бы даже это была оса, так она ведь не съела бы менЯ... Ђ
что Я бы тут делала с тобой?..  Ќи воды,  ни людей, ‡осЯ куда-то ушла, и мне
пришлось бы одной спасать такого большого мальчика. ‘тыдись!
     Љонечно, мне было стыдно. Ќу можно ли было так ее пугать?
     - —то?  Љак тебе?  -  спрашивала ‹енЯ.  - ‚идно, лучше, ты уже не такой
бледный.  Ђ  раньше был  белый  как  полотно.  Ќо  хороша Я  буду,  -  снова
заговорила она,  -  если об этом узнает мама!  Ђх, боже! џ даже боюсь теперь
идти домой...
     - Ћ чем узнает мама? - спросил Я.
     - Ћбо всем, а главное - об этой осе...
     - Ђ ты никому не говори.
     - —то толку, если Я не скажу... - вздохнула она, отвернувшись.
     - Њожет, ты думаешь, Я скажу? - успокаивал Я ‹еню. - …й-богу, никому ни
словечка.
     - Ђ ‡осе?.. Ћна ведь умеет держать секреты.
     - „аже ‡осе. Ќикому.
     - ‚се равно все узнают.  ’ы весь исцарапалсЯ, ободралсЯ... Џостой-ка...
- прибавила она,  помолчав, и утерла мне лицо платочком. - Ђх, боже! ‡наешь,
ведь Я  со страху даже поцеловала тебЯ,  но Я  уже не знала,  что делать.  Ђ
вдруг кто-нибудь об этом узнает?  џ просто сгорю со стыда!  Џравда,  окажись
это оса,  тоже было бы очень неприЯтно.  Ћх!  ‘колько у менЯ огорчений из-за
тебЯ...
     - Ќо тебе нечего беспокоитьсЯ, - пыталсЯ Я ее утешить.
     - Ќу  да,  нечего!  ‚се  откроетсЯ,  потому что у  тебЯ в  голове полно
листьев.  ‚прочем, погоди, Я тебЯ причешу. ‹ишь бы из-за какого-нибудь куста
за нами не подсматривала ‡осЯ. Ћна умеет держать секреты, но все-таки...
     ‹енЯ вынула из волос полукруглый гребень и принЯлась менЯ причесывать.
     - €  всегда  ты  ходишь  растрепанный,  -  говорила она.  -  ’ы  должен
причесыватьсЯ,  как  все мужчины.  ‚от так!..  Џробор нужно делать с  правой
стороны,  а  не  с  левой.  Ѓудь у  тебЯ черные волосы,  ты  был бы такой же
красавец, как жених моей мамы. Ќо ты ведь блондин, так Я причешу тебЯ иначе.
’еперь ты похож на того ангелочка, который - знаешь? - под божьей матерью...
Љак жалко, что у менЯ нет зеркальца.
     - Љазик!.. ‹енЯ!.. - донессЯ в эту минуту голос ‡оси из парка.
     Њы оба вскочили, ‹енЯ была по-настоЯщему испугана.
     - ‚се откроетсЯ!  -  прошептала она. - Ћх, эта оса!.. Ђ хуже всего, что
ты упал в обморок...
     - Ќичего не откроетсЯ! - заЯвил Я решительно. - џ ведь ничего не скажу.
     - џ тоже. € ты даже не скажешь, что упал в обморок?
     - Љонечно.
     - Ќу-у!..  -  удивилась ‹енЯ. - Ђ Я, если бы упала в обморок, ни за что
бы не утерпела...
     - Љазик! ‹енЯ!.. - звала нас сестра где-то совсем близко.
     - Љазик! - шепнула ‹енЯ и приложила палец к губам.
     - „а ты не беспокойсЯ!
     ‚ кустах послышалсЯ шорох, и показалась ‡осЯ в фартучке.
     - ѓде ты была, ‡осЯ? - спросили мы оба.
     - •одила  за  фартуками длЯ  себЯ  и  длЯ  тебЯ.  ‚озьми,  ‹енЯ,  а  то
испачкаешьсЯ ежевикой.
     - —то, пора возвращатьсЯ домой?
     - Ќезачем,  -  ответила ‡осЯ.  -  Љ маме приехал этот господин, а панна
Љлементина и  не  думает уходить из  беседки.  Њы  можем тут  сидеть хоть до
вечера. Ќу, Я принимаюсь за ежевику, вы ведь больше съели, чем Я.
     ‹енЯ  тоже  стала  рвать  Ягоды,  да  и  у  менЯ  снова  Явилась  охота
полакомитьсЯ.
     ‡аметив, что Я удалЯюсь, ‹енЯ крикнула мне вслед:
     - Љазик! ’ы знаешь, о чем Я думаю!.. - и погрозила мне пальцем.
     ‚ эту минуту -  не знаю уже,  в который раз! - Я дал себе клЯтву ни при
ком даже звука не проронить ни о моем обмороке, ни об этой мухе. Ќо не успел
Я отойти на несколько шагов, как услышал голос ‹ени:
     - …сли бы ты знала, ‡осЯ, что тут творилось!.. Ќет, нет, Я не могу тебе
сказать ни одного словечка. •отЯ если ты мне обещаешь не выдать секрет...
     џ убежал подальше в чащу, так мне было стыдно. Џравда, ‡осЯ...
     ќту  злосчастную  ежевику  мы   собирали  еще  добрый  час.   Љогда  мы
возвращались домой, Я заметил, что положение резко изменилось. ‡осЯ смотрела
на менЯ с  ужасом и любопытством,  ‹енЯ совсем не смотрела,  а Я был в таком
смЯтении, словно совершил убийство.
     ЏрощаЯсь с нами,  ‹енЯ крепко поцеловала ‡осю, а мне - кивнула головой.
џ снЯл перед ней фуражку, чувствуЯ себЯ величайшим негодЯем.
     Џосле ухода ‹ени ‡осЯ взЯла менЯ в оборот.
     - •орошие же вещи Я узнала, - сказала она важно.
     - Ђ что Я сделал? - спросил Я, порЯдком струхнув.
     - Љак это -  что?  Џрежде всего, ты упал в обморок (ах, господи, и менЯ
при этом не было!..),  ну,  а потом -  эта оса или муха...  “жасно... ЃеднаЯ
‹енЯ! џ бы умерла со стыда.
     - Ќо чем же Я виноват? - осмелилсЯ Я спросить.
     - „орогой Љазик,  передо мной тебе незачем оправдыватьсЯ, раз Я тебЯ ни
в чем не упрекаю. Ќо все-таки...
     "Ќо все-таки..."  -  вот уж ответ!..  €з этого "но все-таки" следовало,
что во всем виноват Я один.  Њуха -  это ничего.  ‹енЯ, котораЯ орала благим
матом, - тоже ничего, плох только Я, оттого что прибежал на помощь.
     ‚се это верно, но почему Я упал в обморок?..
     џ  был безутешен.  Ќа другой день Я  вовсе не ходил в парк,  лишь бы не
показыватьсЯ ‹ене,  а на третий -  она велела мне прийти. Љогда же Я пришел,
она издали кивнула мне головой,  но разговаривала только с  ‡осей,  времЯ от
времени окидываЯ менЯ презрительным и грустным взглЯдом, словно преступника.
     Њинутами мне казалось, что все же тут есть какаЯ-то несправедливость по
отношению ко мне. Ќо Я тотчас подавлЯл подобные сомнениЯ, внушаЯ себе, что Я
действительно совершил нечто ужасное.  ‚  ту  пору Я  еще не знал,  что этот
метод ЯвлЯетсЯ характерной чертой женской логики.
     Њежду тем девочки,  о чем-то перешептываЯсь,  степенно прохаживались по
саду и не думали прыгать через веревочку.  ‚друг ‹енЯ остановилась и сказала
жалобным голоском:
     - ‡наешь,  ‡осЯ,  мне  до  того захотелось черники...  џ  даже слышу ее
запах...
     - ’ак Я сейчас принесу,  - поспешно предложил Я свои услуги. - џ знаю в
лесу одно местечко, где ее очень много.
     - ‘тоит ли  тебе утруждать себЯ?  -  проговорила ‹енЯ,  бросаЯ на  менЯ
томный взглЯд.
     - —то тут такого? - вмешалась ‡осЯ. - Џускай идет, если хочет.
     џ  поспешил уйти,  тем более что мне уже становилось душно в саду из-за
этого кривлЯниЯ.  Ћбогнув кухню,  Я услышал, как барышни смеютсЯ, а заглЯнув
ненароком через забор, заметил, что они как ни в чем не бывало прыгают через
веревку. Ћчевидно, только при мне они напускали на себЯ такую важность.
     ‚  кухне стоЯл адский шум.  Њать ‚алека плакала и  клЯла всех и все,  а
стараЯ ‘алюсЯ бранила ее за то, что ‚алек разбил тарелку.
     - „ала Я ему, - причитала судомойка, - прохвосту этакому, тарелку, чтоб
он ее вылизал,  а он, подлец, бух ее на пол да еще удрал. Ћх, если Я сегоднЯ
его не убью,  так, верно, у менЯ руки-ноги отсохнут... - Ђ потом крикнула. -
‚алек!..  †иво поди сюда,  паршивец!  ‘ейчас же иди,  не то Я всю шкуру тебе
исполосую!
     Њне стало жаль мальчика, и Я хотел было вмешатьсЯ. Ћднако рассудил, что
могу это сделать,  вернувшись из лесу,  так как до ночи ‚алек,  наверное, не
покажетсЯ на кухне, - и Я пошел своей дорогой.
     „о леса от усадьбы было примерно полчаса ходьбы,  а  может,  и  больше.
ђосли у  нас в лесу дуб,  сосна и орешник,  а землЯники и черники было такое
множество,  что,  сколько ни собирай,  на всех хватало.  Ќа опушке Ягод было
поменьше:  их  здесь пообщипали пастухи,  зато  в  глубине леса  они  сплошь
покрывали целые полЯны величиной с наш двор.
     ђазыскав эти места, Я набрал полную фуражку да еще насыпал в платок, но
сам почти не ел,  так как торопилсЯ к ‹ене. € все же лишь через час, если не
больше,  Я,  нагруженный добычей,  отправилсЯ в  обратный путь.  Џошел Я  не
прЯмо, а немножко в обход, потому что мне хотелось прогулЯтьсЯ по лесу.
     Љогда входишь в чащу,  деревьЯ Явственно расступаютсЯ, словно дают тебе
дорогу. Ќо попробуй-ка, углубившись в лес, оглЯнутьсЯ назад! Ћни протЯгивают
друг другу ветви, точно руки, стволы сдвигаютсЯ, а потом даже сталкиваютсЯ -
и внезапно за тобой вырастает разноцветнаЯ, плотнаЯ, непроницаемаЯ стена...
     ’огда  ничего не  стоит  заблудитьсЯ.  Људа  ни  двинешьсЯ,  всюду  все
одинаково,  всюду  деревьЯ разбегаютсЯ перед  тобой  и  смыкаютсЯ за  тобой.
ЃросаешьсЯ бежать  -  они  тоже  бегут  тебе  вслед,  отрезаЯ дорогу  назад.
ЋстановишьсЯ -  и  они  станут,  устало  обмахиваЯсь  ветвЯми,  как  веером.
ЋглЯдываешьсЯ направо-налево,  пытаЯсь найти дорогу,  и вдруг замечаешь, что
многие деревьЯ прЯчутсЯ за  другими,  как бы желаЯ тебЯ уверить,  что их тут
меньше, чем ты думаешь.
     Ћ,  лес  -  это  опасное место!  ’ут каждаЯ птица выслеживает,  куда ты
идешь, каждаЯ былинка стараетсЯ опутать тебе ноги, а если не может, так хоть
шелестом доносит другим о  твоем  поЯвлении.  ‚идно,  сильно тоскует лес  по
человеку, если, увидев его, пускаетсЯ на любые уловки, чтобы оставить у себЯ
навсегда.
     ‘олнце уже клонилось к западу,  когда Я выбралсЯ из лесу. Ќавстречу мне
попалсЯ ‚алек. Ћн быстро шел, опираЯсь на длинную палку.
     - Људа ты идешь? - спросил Я мальчика.
     ‚алек не побежал от менЯ.  Ћн остановилсЯ и,  показываЯ желтой ручонкой
на лес, тихо ответил:
     - ‚он туда!..
     - ‘коро ночь, возвращайсЯ домой.
     - „а мама сулила менЯ до смерти избить.
     - €дем со мной, тогда она тебЯ не побьет.
     - Ћх, побьет!..
     - Ќу  пойдем.  ‚от увидишь,  ничего она тебе не  сделает,  -  сказал Я,
подвигаЯсь к нему.
     Њальчик шарахнулсЯ, но не убежал; казалось, он колебалсЯ.
     - Ќу идем же!..
     - „а боюсь Я...
     ‘нова Я подвинулсЯ к нему, и снова он шарахнулсЯ. Ќаконец эти колебаниЯ
и  шараханиЯ маленького оборванца вывели менЯ из  себЯ.  ’ам ‹енЯ дожидаетсЯ
Ягод, а он тут торгуетсЯ со мной, не желаЯ возвращатьсЯ...
     Ќет у менЯ на это времени.
     џ  быстро зашагал к усадьбе.  Џримерно на половине дороги Я обернулсЯ и
увидел ‚алека на пригорке у  опушки леса.  Ћн стоЯл со своей палкой в руке и
смотрел на менЯ.  ‚етер развевал серую рубашонку,  а  дырЯваЯ шлЯпа в  лучах
заходЯщего солнца сверкала на голове его, как огненный венец.
     “  менЯ сжалось сердце.  џ  вспомнил,  как  батраки подбивали его взЯть
палку и идти куда глаза глЯдЯт.  Ќеужели?.. Ќу нет! Ќе настолько же он глуп.
„а и некогда мне возвращатьсЯ к нему, еще Ягоды помнутсЯ, а там ‹енЯ ждет...
     џ  опрометью помчалсЯ домой,  чтобы  пересыпать Ягоды  в  корзинку.  Ќа
пороге менЯ встретила ‡осЯ горькими слезами.
     - —то случилось?
     - Ѓеда, - прошептала сестра. - ‚се открылось. ѓрафинЯ уволила отца...
     џгоды посыпались у менЯ из фуражки и платка. џ схватил сестру за руку.
     - —то ты говоришь, ‡осЯ?.. —то с тобой?..
     - „а,  да.  Ћтец осталсЯ без места.  ‹енЯ по секрету рассказала об этой
осе гувернантке,  а гувернантка графине... Љогда отец пришел, графинЯ велела
ему сейчас же  отвезти тебЯ в  ‘едлец.  Ќо отец сказал,  что раз так,  то мы
уедем всей семьей.
     ‡осЯ разрыдалась.
     ‚  эту минуту Я увидел во дворе отца.  џ бросилсЯ к нему и,  задыхаЯсь,
повалилсЯ ему в ноги.
     - Ћтец, дорогой, что Я наделал... - лепетал Я, обнимаЯ его колени.
     Ћтец поднЯл менЯ, покачал головой и строго сказал:
     - ѓлуп ты еще; ну, иди домой.
     Ђ потом прибавил словно про себЯ:
     - ’ут кое-кто другой орудует,  он-то и  гонит нас отсюда.  ЏочуЯл,  что
старый уполномоченный не дал бы ему проиграть имение сиротки. € не ошибсЯ!
     џ  догадалсЯ,  что  речь идет о  женихе помещицы.  Њне стало полегче на
душе. Џоцеловав шершавую руку отца, Я заговорил немного смелее:
     - Џонимаете, отец, мы ходили за ежевикой... € ‹еню ужалила оса.
     - ‘ам ты  глуп,  как оса.  Ќе  братайсЯ с  барчуками,  вот и  не будешь
охотитьсЯ на ос да штаны портить в  пруду.  ’еперь ступай и не смей вылезать
из дому, пока все не уедут отсюда.
     - Ћни уезжают? - едва прошептал Я.
     - Ќа днЯх уезжают в ‚аршаву, а когда вернутсЯ, нас уже здесь не будет.
     ’оскливо тЯнулсЯ этот вечер.  Љ ужину были прекрасные клецки с молоком,
но  никто  их  не  ел.  ‡осЯ  утирала  покрасневшие  глаза,  а  Я  составлЯл
всевозможные планы - один отчаЯннее другого.
     Џеред сном Я тихонько зашел в комнатку к сестре.
     - ‡осЯ,  -  заЯвил Я  решительным тоном,  -  Я...  Я должен женитьсЯ на
‹ене!..
     ‘естра посмотрела на менЯ в ужасе.
     - Љогда? - только спросила она.
     - ‚се равно.
     - Ќо  сейчас ксендз не  станет вас  венчать,  а  потом  -  она  будет в
‚аршаве, а ты в ‘едлеце... €, наконец, - что скажут отец и графинЯ?..
     - Ќу,  Я  вижу,  ты  не хочешь мне помочь,  -  ответил Я  сестре и,  не
поцеловав ее на прощание, ушел к себе.
     ‘  этой минуты Я  уже не помню ничего.  Џроходили дни и  ночи,  а Я все
лежал в  постели,  и  у  моего изголовьЯ сидели то сестра,  то ‚ойцехова,  а
иногда и фельдшер. Ќе знаю, говорил ли кто-нибудь у нас или мне почудилось в
жару,  что  ‹енЯ уехала и  что пропал ‚алек.  Ћднажды мне даже примерещилось
заплаканное лицо  судомойки;  склонившись надо мной,  она  спрашивала сквозь
слезы:
     - Џанич, а где вы видели ‚алека?
     - џ?..  ‚алека?..  -  џ  ничего не понимал.  Ќо потом в бреду Я собирал
Ягоды в лесу,  и из-за каждого дерева на менЯ смотрел ‚алек. џ зову его - он
убегает,  бегу за ним, но не могу догнать. Љолючие кусты то хватают менЯ, то
отталкивают,  ежевика опутывает ноги,  деревьЯ кружатсЯ,  а  между стволами,
поросшими мхом, мелькает сераЯ рубашонка мальчика.
     Џорой мне казалось, что Я-то и есть ‚алек или что ‚алек, ‹енЯ и Я - это
одно лицо. Џри этом Я всегда видел лес или густой кустарник, и всегда кто-то
звал менЯ на помощь, а Я не мог двинутьсЯ с места.
     ‘трашно вспомнить, как Я тогда страдал...
     . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
     Љогда Я  поднЯлсЯ с  постели,  каникулы кончились и  пора  было ехать в
школу.  Ќесколько дней  еще  Я  просидел дома и  лишь накануне отъезда,  под
вечер, вышел во двор.
     ‚ господском доме окна были завешены шторами. ‡начит, они на самом деле
уехали?..  џ  поплелсЯ к кухне,  надеЯсь увидеть ‚алека.  ‚алека не было.  џ
спросил про него у какой-то девушки.
     - Ћх, панич, - ответила она, - нет уже ‚алека...
     џ боЯлсЯ продолжать расспросы. ЊенЯ потЯнуло в парк.
     Ѓоже,  как тут было грустно!.. ‚ унынии Я бродил по дорожкам, мокрым от
недавнего дождЯ.  ’рава пожелтела, пруд совсем зарос, лодка была полна воды.
‚  главной аллее стоЯли большие лужи,  и  в  них  отражались густые сумерки.
‡емлЯ  почернела,  стволы почернели,  ветви  обвисли,  увЯли  листьЯ.  ’оска
терзала менЯ,  а из глубины души поднималась одна за другой чьЯ-нибудь тень.
’о ћзика, то ‹ени, то ‚алека...
     ‚друг  подул  ветер,  зашелестели верхушки деревьев,  и  с  колышущихсЯ
ветвей стали  падать крупные капли,  словно слезы.  ‚идит бог,  что  деревьЯ
плакали.  Ќе знаю,  надо мной или над моими друзьЯми,  но только - вместе со
мной...
     “же совсем стемнело, когда Я ушел из парка. ‚ кухне ужинали батраки. ‡а
кухней,  в  поле Я увидел женскую фигуру.  ‚ неверном свете,  струившемсЯ из
алой  полоски  облаков,  Я  разглЯдел  судомойку.  Ћбернувшись к  лесу,  она
бормотала:
     - ‚алек!..  ‚алек!..  „а иди же домой... Ћх, горе мое, что ж ты наделал
со мной! Ќегодник ты, негодник...
     џ бросилсЯ бежать домой, чувствуЯ, что у менЯ разрываетсЯ сердце.


        Џђ€Њ…—ЂЌ€џ

        ѓђ…•€ „…’‘’‚Ђ

     Џовесть впервые опубликована в  1883 году в  газете "Љурьер варшавски".
Љнижное издание - 1885 год (в сборнике "ќскизы и картинки").

     ‘тр. 26. Љорец - стариннаЯ мера веса, приблизительно 129 килограммов.