оего ребенка или длЯ своих детей, ежели окажетсЯ,  что  она  зачала.  Ћт
“лава же ее опекуны могли потребовать пеню за оскорбление их  чести,  -  и
оба они были вынуждены уплатить пеню церкви, ибо не следовали  ее  заветам
об оглашении и нарушили устав бракосочетаниЯ.
   Ќо тут епископ  напомнил  сынам  ’уре,  что  “лав  и  €нгунн  еще  юны,
невежественны, несведущи в законах и сызмальства  были  твердо  уверены  в
том, что им предназначено взЯть друг друга в супруги. ’уре Ѓринг  из  ‚ика
да еще  двое  честных  бондов  засвидетельствовали  пред  лицом  епископа:
‘тейнфинн, сын ’уре, ударил с Ђудуном, сыном €нголфа, по  рукам,  пообещав
свое дитЯ, €нгунн, в жены сыну Ђудуна, примолвив, что в этом  они,  бонды,
готовы поклЯстьсЯ на Ѓиблии. € Ђрнвид свидетельствовал о  том,  что  перед
самой кончиной ‘тейнфинн толковал с “лавом об этом уговоре и сказал: будь,
дескать, на то его волЯ, уговор  бы  вступил  в  силу.  Џотому-то  епископ
увещевал родичей €нгунн примиритьсЯ с “лавом  на  условиЯх,  кои  были  бы
угодны длЯ всех, а именно: “лав  и  €нгунн  падут  в  ноги  сынам  ’уре  и
попросЯт о прощении, “лав же заплатит пеню за свое самоуправство, согласно
разумению беспристрастных мужей. Ќу, а  затем,  полагал  епископ  ’урфинн,
сынам ’уре, добрым христианам и великодушным мужам, более  всего  подобало
бы замиритьсЯ с “лавом. € дозволить ему владеть женой, пожаловав ей  такое
приданое, при котором новые родственные узы не стали бы бесчестьем длЯ них
самих. Ђ “лав не претерпел бы унижениЯ в своей отчине за то, что  женилсЯ,
не приумножив ни могущества своего, ни имениЯ. Џод конец  епископ  призвал
братьев вспомнить, что печьсЯ о сиротах -  доброе  деЯние,  особо  угодное
богу; умалить же права малых сих - один из самых тЯжких грехов,  взывающих
об отмщении уже здесь, на грешной земле.  €  последним  желанием  почивших
было, чтобы детей их отдали друг другу в супруги.
   Ќо ежели сыны ’уре тщатсЯ доказать, будто “лав и €нгунн никогда не были
обручены, согласно закону, и  ежели  они  не  смогут  сговоритьсЯ  ныне  с
опекунами “лава о достойном примирении, то совершенно Ясно, что им  должно
призвать юношу к ответу в мирском суде. € тогда епископ передаст €нгунн  в
их руки, а они смогут наказать  ее  по  своему  разумению,  как  она  того
заслуживает, и разделить ее долю наследства меж сестрой и братьЯми.  ‡атем
же родичам следует взЯть ее на хлеба и положить ей содержание,  какое  они
сочтут нужным. Ќо сам  он,  епископ  ’урфинн,  велит  возвестить  по  всем
епископствам Ќорвегии, что “лав и €нгунн не смеют  взЯть  себе  в  супруги
никого другого до  самой  смерти,  дабы  и  третий  не  впал  в  греховное
прелюбодеЯние, получив в  мужьЯ  или  в  жены  мужчину  или  женщину,  уже
свЯзанных брачными узами, согласно законам свЯтой церкви.
   Џоследние слова епископа перетЯнули на чаше весов - так считали  Ђрнвид
и Ђсбьерн. „ЯдьЯ потерЯли охоту брать к себе €нгунн, узнав, что она  вечно
будет у них на хлебах и им не избавитьсЯ  от  нее,  выдав  замуж.  Љолбейн
долго и величественно толковал о том, что “лав, сын Ђудуна,  знал,  каково
мнение его и €вара об этой помолвке;  у  них-де  были  намерениЯ  по-иному
распорЯдитьсЯ судьбой €нгунн. Ќо под  конец  из  уважениЯ  к  епископу  он
обещал пойти на примирение. Ћднако же  об  условиЯх  этого  примирениЯ  не
желал говорить до тех пор, покуда не выЯснитсЯ, каков  был  старый  уговор
меж отцами жениха и  невесты.  €  покуда  он,  Љолбейн,  не  повидаетсЯ  с
€нголфом, сыном •ельге из ’вейта, или с кем  бы  то  ни  было  из  родичей
“лава, которые ныне имеют полномочиЯ  вести  переговоры  от  имени  юноши.
…пископ намекнул: ныне со всей достоверностью установлено, что тогда, мол,
на тинге было совершено sponsalia  de  future  [предварительное  обручение
(лат.)]. € ежели только сыны ’уре дадут  свое  согласие  на  то,  что  уже
свершилось, “лав сможет  вести  переговоры  самостоЯтельно,  и  тогда  они
навернЯка найдут в нем весьма уступчивого родича. Ќа это Љолбейн никак  не
хотел соглашатьсЯ; они,  мол,  не  собираютсЯ  околпачивать  неискушенного
юношу, а требуют - пусть им предоставЯт  возможность  вести  переговоры  с
родичами “лава, дабы закончить это дело как подобает, с честью и длЯ  них,
и длЯ их родственницы.


   Ќа следующий  вечер  Ђрнвид  и  “лав  уговорились  спуститьсЯ  вниз,  в
монастырь. Ђрнвид обещал братьЯм-послушникам  немного  шерстЯной  прЯжи  в
дар, а “лав хотел переговорить  с  братом  ‚егардом  и  испросить  у  него
дозволениЯ исповедоватьсЯ в один из ближайших дней. Ќа дворе  стоЯла  тьма
кромешнаЯ, и потому каждый взЯл с  собой  оружие.  “лав  прихватил  секиру
ќттарфюльгью - он носил ее всЯкий раз, когда к  тому  могла  представитьсЯ
надобность.
   ‚ступив на монастырский тун, они узнали, что времЯ уже  более  позднее,
нежели они думали. Ћдин из монахов,  который  вышел  поглЯдеть,  какаЯ  на
дворе погода, сказал им, что все братьЯ-послушники ушли  звонить  complet.
Ќо Ђрнвиду во что бы то ни  стало  надо  было  перемолвитьсЯ  словечком  с
братом •ельге. Њонах ответил: тот в монастырской  постоЯлой  избе.  €  они
отправились туда. Џервыми,  кого  они  увидели  в  парлатории,  были  сыны
Љолбейна и его племЯнник •алвард, а с ними еще трое мужчин - их  латников;
сидЯ на скамье у стены, они ели и пили. Ѓрат •ельге и еще один  послушник,
стоЯ перед их столом, болтали и смеЯлись вместе с ними -  гости  были  уже
изрЯдно навеселе.
   “лав осталсЯ внизу у дверей, а Ђрнвид подошел к брату  •ельге.  ‚  этот
миг зазвонил монастырский колокол.
   - Џосиди здесь, - сказал брат •ельге, -  да  испей  нашего  пивца,  оно
особо удалось на сей раз, а Я испрошу дозволениЯ  у  настоЯтелЯ  прийти  к
тебе после службы. Џодожди здесь, Ђрнвид!
   - ‘о мной “лав, - шепнул  Ђрнвид;  ему  пришлось  повторить  эти  слова
погромче, потому что брат •ельге был туговат на ухо. Љогда же  он  наконец
понЯл, он подошел и, поздоровавшись с “лавом, пригласил  и  его  присесть,
отведать пива. ’еперь уж и сыны Љолбейна увидали, кто был с Ђрнвидом. “лав
ответил послушнику, что охотнее пошел бы с ним в церковь и послушал пение,
но тут •афтур, сын Љолбейна, окликнул его:
   - ‹учше иди сюда, “лав, попируй с нами. Њы не видели тебЯ  с  тех  пор,
как ты стал нашим свойственником! €ди к нам и ты, Ђрнвид, садись и пей!
   Љогда Ђрнвид сел на поперечную скамью, “лав  также  отставил  секиру  и
откинул шлык плаща. ‚ тот самый миг, когда он подходил к столу,  собираЯсь
сесть, другой сын Љолбейна, ќйнар, всплеснул руками и улыбнулсЯ  так,  как
обычно улыбаютсЯ малым детЯм.
   - Ќет, подумать только! Љак ты вырос, мальчик! ‘даетсЯ,  стоит  глЯнуть
на тебЯ - и сразу видать, что ты женат!
   - Ћ, так, как “лав, мы, поди, все были не раз  женаты  в  его  годы,  -
ухмыльнулсЯ •алвард.
   “лав побагровел, но лишь презрительно усмехнулсЯ.
   Ѓрат •ельге покачал головой, но и он ухмыльнулсЯ. Џотом попросил их  не
нарушать мир. •афтур ответил: беспокоитьсЯ, мол,  нечего,  и  брат  •ельге
ушел. “лав, глЯдЯ  ему  вслед,  пробормотал,  что  и  он  лучше  пойдет  в
церковь...
   - „а нет же, “лав! - сказал ќйнар. - ќто неучтиво с твоей стороны -  ты
не должен столь рьЯно противитьсЯ близкому  знакомству  с  родичами  своей
жены. Ђ теперь давайте-ка пить, - сказал он, взЯв чашу, которую  послушник
поставил на стол, и выпил за здоровье “лава.
   - ’ы и так  немало  выпил,  -  пробормотал  “лав.  ќйнар  был  уже  под
хмельком. ѓромко же он молвил: - Ћ, с вами Я знаком давно. Ђ пить за  наше
родство... по мне, лучше повременить, покуда Я не сговорюсь с твоим  отцом
о примирении.
   - •орошо уж то, что отец пришел к согласию с епископом, после того, как
тот, можно сказать, взЯл тебЯ на воспитание,  -  елейным  голоском  молвил
ќйнар. - „о чего же радостно смотреть  на  столь  преуспевающих  в  науках
юнцов! ’еперь-то ты понимаешь, что иной раз приличествует  ждать?  ‚ладыка
весьма красноречиво проповедовал долготерпение во времЯ  адвента.  ќто  из
его проповедей ты набралсЯ премудрости?
   - џсное дело, - отвечал “лав. -  ’ы  ведь  знаешь,  длЯ  менЯ  подобнаЯ
премудрость внове, потому-то Я и боюсь о ней позабыть.
   - ’ак Я напомню о том, слышь? - засмеЯлсЯ ќйнар.
   “лав снова сделал вид, будто собираетсЯ встать из-за стола,  но  Ђрнвид
усадил его на скамью.
   - ’ак-то ты держишь слово,  что  дал  добрым  братьЯм?  -  упрекнул  он
ќйнара. - ‡десь, в усадьбе, нам должно сохранЯть мир.
   - Ђ разве Я не в мирном расположении духа? “ж в кругу-то родичей  можно
малость и пошутить!
   - Ђ Я и не ведал, что нахожусь в кругу родичей, - с досадой пробормотал
Ђрнвид.
   - —то ты сказал?
   Ђрнвид не состоЯл в родстве с потомками ’уре из •ува,  прижитыми  им  с
его полюбовницей Ѓоргхильд. Ќо он совладал с собой, поглЯдев  на  латников
сынов Љолбейна и на прислуживавшего за столом послушника, который,  потчуЯ
гостей, с любопытством прислушивалсЯ к разговору.
   - ‡десь немало и таких, кто вовсе нам не родичи... - сказал ќйнар.
   ’ут •афтур, сын Љолбейна, попросил брата замолчать:
   - ‚се мы, здесь сидЯщие, знаем ќйнара, и нам ведомо  также:  стоит  ему
хлебнуть хмельного, как он начинает дразнить людей и уже сам не  свой.  Ќо
ты-то, “лав, должен теперь доказать, что ты уже взрослый; ныне,  когда  ты
собираешьсЯ уехать отсюда и  забавлЯтьсЯ  игрой  в  хозЯина,  негоже  тебе
дозволЯть ќйнару дразнить себЯ. Љак в  те  времена,  когда  ты  был  малым
ребенком... и плакал со злости.
   - Џлакал со злости... - “лав досадливо фыркнул. - ќтого  Я  никогда  не
делал! € играть в хозЯина Я и не думал, а просто собираюсь поехать домой и
управлЯть своим имением...
   - ’ы, верно, знаешь толк в этом деле... - тихо сказал •афтур.
   “лав  почувствовал  себЯ  так,  будто  сморозил  глупость;   он   снова
покраснел, как рак.
   - •ествикен - настоЯщаЯ усадьба хевдинга.  ќто  самаЯ  большаЯ  родоваЯ
усадьба во всем приходе.
   - Ќет, вы только подумайте! - с невозмутимым  видом  сказал  •афтур.  -
Ќемало предстоит тебе  дел,  “лав-молодец...  Ќо  ты,  верно,  справишьсЯ.
’олько, знаешь, шурин, твоей €нгунн, думаетсЯ  мне,  куда  хуже  придетсЯ.
Ќеужто, по-твоему, она сладит с хозЯйством в такой богатой усадьбе?
   - Љак-нибудь обойдетсЯ. Њоей жене нет надобности  самой  трудитьсЯ,  не
покладаЯ рук, - кичливо сказал “лав.
   - Ќет, где уж там,  -  все  так  же  невозмутимо  поддакнул  •афтур.  -
‚оображаю, в какой роскоши будет жить €нгунн!
   - Ќу, это ты уж лишку хватил, пусть даже •ествикен - усадьба и немалаЯ.
€ держитсЯ более всего рыболовным промыслом.
   - ‚от оно что! - сказал •афтур. - ’ак, стало быть, ты  хозЯин  большого
рыболовного промысла там, на юге, в ‚икене?
   “лав ответил:
   - Ќе знаю, как теперь, Я ведь столько лет не бывал дома.  Ќо  в  старые
времена так почиталось; Я и подумываю теперь,  как  бы  вновь  взЯтьсЯ  за
дело. џ тут все хаживал с Ђсбьерном-свЯщенником и немало узнал про корабли
и торговые сделки.
   - ‘даетсЯ, тебе эта наука и вовсе ни к чему, - улыбаЯсь, сказал  ќйнар.
- ‚идали мы, как ты управлЯлсЯ с большими  кораблЯми  в  гусином  пруду  у
€нгебьерг.
   “лав поднЯлсЯ и вышел из-за стола.  ’еперь  он  понЯл:  они  все  времЯ
насмехались над ним - и •афтур тоже. ќта историЯ  с  кораблЯми  в  гусином
пруду у €нгебьерг... то была игра, которой он  забавлЯл  •алварда  и  ‰она
летом, когда дети во ”реттастейне ходили как  неприкаЯнные  и  были  вовсе
заброшены.
   - Ќе думаю, чтоб Я унизил себЯ тем, - запальчиво  сказал  “лав,  -  что
вырезал ножом несколько суденышек длЯ детишек; никому, верно, и  в  голову
не могло прийти, что Я сам ими забавлЯлсЯ... - ’ут он спохватилсЯ: до чего
глупо и ребЯчливо звучат его слова, и смолк.
   - џсное дело, нет,  -  ответил  ќйнар,  -  а  вообще-то,  пожалуй,  это
чересчур детскаЯ забава длЯ  молодца,  который  уже  совсем  вырос  и  так
обнаглел, что соблазнил сестрицу этих детишек. Ђ вот то, что ты забавлЯлсЯ
с ней в стабуре на отшибе и  сделал  ей  ребенка,  -  это  более  пристало
мужчине...
   - Џолно врать! - в Ярости вскричал “лав. - ‘разу видать, в  тебе  рабьЯ
кровь течет, коли ты можешь нести  такой  подлый  вздор  о  своей  кровной
родственнице... Ќи  о  каком  ребенке  мне  неведомо,  но  коли  бы  он  и
народилсЯ, так нечего боЯтьсЯ, что мы станем просить вашего отца вскормить
его. Њы знаем, не в его обычае это.
   - Ђ ну замолчи! -  перебил  “лава  Ђрнвид.  ‚ыскочив  из-за  стола,  он
подошел к нему. - € вы заткните свои глотки, - повернулсЯ он к  другим.  -
"Џристало мужчине", - ты говоришь. Ђ вы считаете достойным мужчины то, что
сидите здесь и лаетесь, как собаки, после  того  как  Љолбейн,  ваш  отец,
пошел на примирение! ’ы же, “лав, будь разумнее и не  давай  раззадоривать
себЯ.
   Ќо теперь и сыны Љолбейна, и •алвард вышли из-за стола, - они были  вне
себЯ от гнева на “лава за его последние слова. Љолбейн в юности дал ложную
присЯгу, отказавшись от отцовства, но уже в ту пору ходила грЯзнаЯ сплетнЯ
об этом деле, а когда мальчик превратилсЯ  во  взрослого  мужчину,  многие
думали, что он прЯмо-таки до неприличиЯ похож на Љолбейна.
   - ‘ам заткни глотку, Ђрнвид, - сказал •афтур, он был довольно трезв.  -
Џо правде говорЯ, твое участие в этом деле таково, что тебе же лучше, коли
мы не станем о нем судачить. Ќо “лаву придетсЯ стерпеть наши  слова:  даже
если Я допущу это примирение вместо  кары,  которой  он  заслуживает,  ему
нечего и ожидать, что мы примем его как желанного гостЯ в нашем роду.
   - Ќет, желанным гостем в нашем роду тебе никогда не бывать, мой “лав...
- сказал, злобно ухмылЯЯсь, •алвард.
   - ѓоворите за самих себЯ, а не за весь род, - прервал его Ђрнвид. -  Ќе
то Љолбейн предложит “лаву в жены вместо  €нгунн  твою  сестру  Ѓоргхильд,
•алвард!
   - ‹жешь ты! - вскричал •алвард.
   - Њожет, и лгу, - отвечал Ђрнвид. - „а только Љолбейн мне  сказал,  что
собиралсЯ это сделать.
   - Ђ ну, Ђрнвид, заткни-ка глотку, - повторил ќйнар,  -  твоЯ  дружба  с
“лавом нам известна. ’ебе несдобровать, коли мы станем  доискиватьсЯ,  как
ты ему пособлЯл в этом деле. ’ы ничего не пожалел длЯ своего полюбовника -
даже родственницу свою, почти ребенка, отдал ему в наложницы...
   Ђрнвид угрожающе склонилсЯ к сыну Љолбейна:
   - Џрикуси Язык, ќйнар!..
   - Ќет, пусть дьЯвол  менЯ  заберет,  коли  Я  испугаюсь  этого  дохлого
школЯра... ‘даетсЯ мне, неплохую сагу можно сложить о твоей дружбе с  этим
белолицым юнцом. ‘лыхали мы не раз сказы о том, какова  дружба,  коей  вас
обучают в церковных школах...
   Ђрнвид схватил ќйнара и стал выкручивать ему руки до тех пор, пока  тот
не рухнул на колени, издаваЯ проклЯтиЯ и стоны от боли и Ярости. ’ут между
ними встал •афтур.
   ‹атники сынов Љолбейна по-прежнему пристыли к месту; видать, не  больно
им хотелось вмешиватьсЯ в перебранку господ. ќйнар,  сын  Љолбейна,  снова
поднЯлсЯ и, тихо и злобно ругаЯсь, потирал, вытЯгиваЯ, руки и  ноги,  “лав
стоЯл, переводЯ взглЯд с Ђрнвида на  ќйнара.  Ћн,  казалось,  еще  не  все
понимал, но чувствовал себЯ так, как будто чьЯ-то рука  крепко  сжала  его
сердце. ‚ какую страшную трЯсину втЯнул он своего друга! ’акого все же  он
никак не ожидал; сыны  Љолбейна  осыпали  Ђрнвида  градом  злых  насмешек,
готовы были с него живого кожу содрать. “лаву было больно  глЯдеть  ему  в
лицо; тем более - он не понимал, что написано на этом лице. ‚  душе  “лава
Ярким пламенем вспыхнул гнев, и это пламЯ  уничтожило  в  нем  все  другие
чувства...
   Љогда за спиною ќйнара встали братьЯ - родной и  двоюродный,  он  снова
обрел дар речи. Ћн что-то сказал, но “лав  не  расслышал  его  слов.  ‹ицо
Ђрнвида словно сжалось, он ударил  ќйнара  кулаком  в  подбородок,  и  тот
рухнул навзничь, растЯнувшись во всю длину; что есть сил  грохнулсЯ  он  о
скамью, стоЯвшую перед столом.
   Џослушник ринулсЯ к ним, помог ќйнару, сыну Љолбейна, поднЯтьсЯ на ноги
и отер с его лица кровь, крича остальным:
   - ‚ы хорошо знаете, что навлечете проклЯтие церкви на свою голову, коли
нарушите мир здесь, в нашем доме! Ќе пристало благородным мужам вести себЯ
так!
   ‘овладав с собой, Ђрнвид сказал •афтуру:
   - Ѓрат ‘игвалд прав. Ђ теперь мы с  “лавом  пойдем  восвоЯси,  так  оно
будет вернее.
   - Ђ зачем нам уходить? - запальчиво спросил “лав. - ‚едь не мы  затеЯли
свару.
   - ђаспре положит конец тот, кто разумней, - отрезал Ђрнвид. - ќйнару  Я
отвечу в другом, более подобающем месте. ’ебе  же,  •афтур,  скажу:  Я  не
стану уклонЯтьсЯ от кары за то, что приложил руку к этому делу -  епископу
и Љолбейну Я уже ответил, чего ты-то лезешь!
   - ’ы говоришь, будто ни о чем не догадывалсЯ, -  ухмыльнулсЯ  ќйнар,  -
это, должно быть, правда, коли верить тому, что говорЯт в народе:  ты  был
женат уже целый год,  когда  уразумел,  какую  жену  подсунула  тебе  твоЯ
матушка...
   “лав увидел, как  задрожало  лицо  Ђрнвида,  словно  кто-то  разбередил
перстом  разверстую  рану;  бросившись  к  дверЯм,  “лав  схватил  секиру.
Ћхваченный безрассудным гневом за друга,  он  бросилсЯ  между  Ђрнвидом  и
ќйнаром... “видев, что ќйнар замахнулсЯ,  он  обеими  руками  поднЯл  свою
ќттарфюльгью и так рубанул по секире недруга, что  звон  раздалсЯ.  ‘екира
выпала из рук ќйнара, задела стоЯвшего позади •алварда и упала на пол.
   “лав еще раз поднЯл ќттарфюльгью и ударил ќйнара, сына Љолбейна.  ќйнар
присел, желаЯ избежать удара, но он  все  же  пришелсЯ  по  спине,  пониже
лопатки, куда глубоко вонзилась  секира.  ќйнар  упал  и  осталсЯ  лежать,
скорчившись на полу.
   ’ут-то латники сынов Љолбейна, все трое, вскочили  со  скамьи  и  стали
размахивать оружием. Ќо они были мертвецки пьЯны  и,  казалось,  не  очень
рвались в драку; однако же шум они  поднЯли  изрЯдный.  •алвард  сидел  на
скамье и, обхватив свою раненую ногу, стонал, раскачиваЯсь взад и вперед.
   •афтур обнажил меч и стал наступать на “лава и Ђрнвида - меч у него был
довольно короткий, а противники его держали секиру и боевое копье, так что
вначале они пытались  лишь  не  подпускать  его  к  себе.  Ќо  вскоре  они
заметили: это  становитсЯ  опасным...  •афтур  почти  протрезвилсЯ,  а  он
искусно владел мечом, к тому же был полон злобы и решимости  отомстить  за
брата. Ћн настигал свою жертву проворно,  ловко,  уверенно  двигаЯсь  всем
телом, - чувства его были обострены...
   “лав защищалсЯ, не искушенный в ратных делах, но  какаЯ-то  страннаЯ  и
сладострастнаЯ сила таилась в этом поединке, и где-то в  глубине  души  он
глухо и смутно ощущал бурную нетерпеливость всЯкий раз, когда боевое копье
Ђрнвида ограждало его от противника...
   ’ак же смутно он ощутил, что дверь отворилась, впускаЯ  ночь,  стоЯвшую
на дворе, - и все же был несказанно ошеломлен, когда в  горницу  ворвались
настоЯтель  монастырЯ  и  целаЯ  толпа  монахов...  ‚се  это  продолжалось
недолго, но, когда драка кончилась, “лаву показалось, будто он  пробудилсЯ
от долгого сна; он и сам не знал, как все случилось...


   ‚ парлатории было довольно темно, огонь в очаге  догорал.  “лав  увидел
вокруг себЯ толпу монахов в черном и белом облачении; он провел  рукой  по
лицу, но потом рука его  опустилась,  и  он  стоЯл,  опираЯсь  на  секиру,
исполненный удивлениЯ от того, что это случилось.
   Љто-то зажег свечу от головни и понес ее к скамье, где  брат  ‚егард  и
кто-то еще из монахов хлопотали возле ќйнара. ‚ нем еще теплилась жизнь, а
из груди вырывались  звуки,  словно  он  захмелел  и  его  вот-вот  станет
рвать... “лав слышал, как монахи  говорили:  ќйнар-де  истекает  кровью  в
самом нутре, в груди. Ђ брат ‚егард почему-то странно взглЯнул  на  “лава.
Ћн услышал, как настоЯтель, обращаЯсь к нему, спрашивал, в самом  ли  деле
он, “лав, первым нарушил мир в горнице.
   - „а, Я ударил первый и повалил ќйнара, сына Љолбейна. Ќо  свару  здесь
затеЯли задолго до того, как это случилось. Ђ под  конец  ќйнар  стал  так
срамно поносить нас, что мы взЯлись за оружие...
   - ’о правда, - подтвердил послушник, старый  крестьЯнин,  лишь  недавно
вступивший в монастырь. - ќйнар поносил их столь непристойной бранью,  что
в прежние времена всЯкий рассудил бы: этот сквернослов недаром пал от руки
“лава.
   •афтур, стоЯвший у очага, повернулсЯ и с холодной усмешкой сказал:
   - „а, так и будут судить это  убийство  здесь,  в  монастыре,  да  и  в
усадьбе епископа тоже. ‚едь эти  двое  -  душой  и  телом  прихвостни  его
преосвЯщенства. Ќо,  может  статьсЯ,  уже  очень  скоро  хевдингам  страны
наскучат все  эти  беззакониЯ  -  слыханное  ли  дело,  чтобы  всЯкий  поп
воображал, будто в его власти брать под  защиту  первейших  насильников  и
нарушителей закона...
   - Ќеправда, •афтур, - сказал настоЯтель,  -  не  станем  мы,  служители
господни, брать под защиту насильников  супротив  закона.  Ќо  нам  должно
споспешествовать тому, чтобы нарушение закона каралось бы согласно ему,  а
не отмщалось бы новым беззаконием, порождающим новую же месть, и  тако  во
веки веков.
   •афтур сказал с презрением:
   - џ называю такой закон неправедным, да и все эти  новые  законы  тоже.
‘тарые были куда пригоднее длЯ людей, дорожащих своей честью. Ќу, а  новые
лучше длЯ таких молодцов, как вот он,  этот  “лав.  Ћни  насилуют  дочерей
самых знатных родов страны и рубЯт секирами их родичей, когда  те  требуют
от них ответа за свершенные злодеЯниЯ.
   ЌастоЯтель пожал плечами.
   - ’еперь же закон таков - окружной наместник  должен  взЯть  “лава  под
стражу и держать взаперти до тех пор, пока суд не вынесет приговора. Ђ вот
и люди, за которыми Я  послал,  -  сказал  он,  обернувшись  к  нескольким
служилым в ратных доспехах, которые,  как  было  известно  “лаву,  жили  в
усадьбах поблизости от церкви. - ‘вЯжите этого молодца, ЃьЯрне и  Љоре,  и
отведите его к господину Ђудуну - юноша изувечил  человека,  и  неизвестно
еще, не окажетсЯ ли эта рана смертельной.
   “лав протЯнул ќттарфюльгью одному из монахов.
   - Ќечего менЯ свЯзывать, -  запальчиво  сказал  он  незнакомцам,  -  не
прикасайтесь ко мне... џ пойду с вами по доброй воле.
   - „а, ныне все равно придетсЯ уйти отсюда, поскольку... ты ведь  и  сам
понимаешь, тебе здесь  оставатьсЯ  нельзЯ;  сейчас  принесут  сюда  Corpus
Domini [тело господне (лат.); здесь -  причастие]  длЯ  ќйнара,  -  сказал
настоЯтель.


   ‘нова повалил снег и подул сильный ветер. ѓород заснул более часа  тому
назад. Њаленький отрЯд тЯжело шагал  сквозь  тьму  и  метель  по  рыхлому,
свежевыпавшему  снегу  меж  кладбищенской   ограды   и   низкими   черными
деревЯнными домами усадьбы каноников. ‚се казалось мертвым и пустынным,  а
ветер горестно завывал вкруг ограды и  посвистывал  средь  ветвей  высоких
Ясеней.
   ‚переди шел один из горожан, за ним - старый монах, с которым  “лав  не
был знаком, но он знал, что это викарий. “лав следовал за  монахом,  а  по
обе стороны от него и позади  -  по  одному  стражнику,  которые  чуть  не
наступали ему на пЯтки. “лав думал: теперь он узник; хотелось спать, и  он
испытывал какую-то удивительную слабость и отупение.
   “садьба окружного наместника  находилась  к  востоку  от  кафедрального
собора. €м долго пришлось стоЯть, утопаЯ  в  снегу,  и  громко  стучать  в
запертые ворота; между тем снег проникал сквозь платье  и  заметал  отрЯд.
Ќаконец ворота отворились, и  какой-то  заспанный  человек  с  фонарем  из
бычьего пузырЯ вышел к ним и спросил, что стрЯслось. ’огда их  впустили  в
усадьбу.
   “лав никогда прежде не входил в эти  ворота.  Ћн  не  различал  ничего,
кроме тьмы и метели средь черных стен. ‘ам наместник был в отъезде - уехал
верхом из города еще в полдень вместе с епископом. “лав слышал это  словно
в полусне - он засыпал стоЯ. ‘потыкаЯсь от усталости, он дал ввести себЯ в
небольшую тюремную избу, стоЯвшую во дворе. ’ам  было  страшно  холодно  и
темно, огонь в очаге не  горел.  Ќемного  погодЯ  кто-то  принес  свечу  и
простыни, которые швырнули на кровать.  …му  пожелали  доброй  ночи,  и  в
полусне “лав также пожелал всем доброй ночи. Џотом они ушли, заперев дверь
снаружи. € “лав разом проснулсЯ. Ћн стоЯл, не отрываЯ глаз  от  маленького
огонька свечи...


   ‚начале на него напало  какое-то  оцепенение.  Џотом  в  душе  закипела
Ярость, к которой примешалось ликующее чувство радости... Ћн разделалсЯ  с
этим несносным ќйнаром, сыном Љолбейна, и пусть господь покарает  его,  он
ничуть в том не раскаиваетсЯ. “лаву было безразлично, во что обойдетсЯ ему
его горЯчность. Љолбейн и иже с ним...  он  от  всей  души  ненавидел  их.
’олько теперь он понЯл, как исчах  за  все  эти  месЯцы:  страх,  гложущие
угрызениЯ совести, унижениЯ, которым он подвергалсЯ, пытаЯсь выбратьсЯ  из
засосавшей его трЯсины... € именно Љолбейн всЯкий раз вставал,  преграждаЯ
ему путь повсюду, где он пыталсЯ обрести твердую почву  под  ногами.  Љабы
эта колбейновскаЯ братиЯ не стоЯла у него на пути, он бы  уж  давным-давно
освободилсЯ от всех тЯгот, сидел вольный, сам себе  господин,  и  горЯ  не
знал... € думать забыл  бы  о  снедавшем  его  чувстве:  он-де  похититель
девичьей чести, предатель в глазах людей. Ќо Љолбейн все времЯ держал  его
под ногтем... Ђ ныне он, “лав, отомстил - и возблагодарил за это бога  ото
всего сердца. Џусть все его новые друзьЯ в епископской усадьбе и даже  сам
епископ ’урфинн скажут, что грешно так думать, - он будет стоЯть на своем.
’аков уж человек по своей природе...
   „ух “лава воспрЯнул и взбунтовалсЯ против  всех  этих  новых  длЯ  него
мыслей и премудростей, коих  он  набралсЯ  в  епископской  усадьбе...  „а,
по-своему они хороши, это он сейчас готов признать, но нет, нет... до чего
ж они зыбки и противны человеческому  естеству.  ‚се  это  одни  мечтаниЯ.
Ќикогда людЯм не стать столь свЯтыми, чтобы согласитьсЯ предать  все  свои
дела и заботы, как малые, так  и  великие,  на  суд  ближних.  Ќикогда  не
удовольствоватьсЯ им законами и тем, что они получат свои права  из  чужих
рук, - люди хотЯт сами их добиватьсЯ. Ћн вспомнил: нечто подобное  говорил
вечером и •афтур, такие-де законы пригодны лишь длЯ всЯких  худородных.  €
“лав вдруг почувствовал, что хотЯ бы в этом одном-единственном он согласен
с такими, как Љолбейн и его сыны, - лучше он возьмет свою тЯжбу с  ними  в
собственные руки и, коли уж  этого  не  избежать,  ответит  на  беззаконие
беззаконием. Ћн сродни таким, как Љолбейн, ‘тейнфинн и €нгебьерг, -  да  и
такой, как €нгунн, котораЯ бросилась в его объЯтиЯ, ничуть не  заботЯсь  о
законах, горЯчаЯ и шальнаЯ в своей строптивой  любви...  Ќо  он  никак  не
сродни  свЯщенникам  и  монахам,  чьЯ  жизнь  текла  Ясно  и   размеренно,
подчиненнаЯ своим же суровым канонам, и кои изо днЯ в день делали  одно  и
то же в одно и то же  урочное  времЯ:  молились,  работали,  трапезничали,
пели, отправлЯлись ко сну и вновь вставали по утрам, дабы вновь  предатьсЯ
своим молитвам. Ћни изучали законы, переписывали их и толковали  отдельные
их статьи. Ћни бывали не согласны друг с  другом  и  вступали  в  споры  с
послушниками об этих законах...
   Ђ все потому, что возлюбили законы и возмечтали с их  помощью  укротить
людей, дабы ни один человек на свете не  поднимал  оружие  противу  своего
ближнего, не завоевывал свое право силой,  а  сидел  себе  смирно,  внимаЯ
кротким откровениЯм всевышнего о  братстве  всех  детей  божьих...  €  вот
теперь “лав почувствовал какую-то смутную и  грустную  нежность  ко  всему
этому и почтение к таким людЯм... Ќо он-то не в силах был вечно склонЯтьсЯ
пред законом, и одна лишь мысль о том, что они тайком ухитрЯтсЯ надеть эти
путы на него самого, до смерти претила ему...
   …го мЯтежные  чувства  усилились  оттого,  что  он  испытывал  какую-то
смутную  уверенность:  теперь  они  навернЯка  считают   его   отщепенцем,
нарушителем  мира   в   монастыре.   …пископ   ’урфинн   уже   не   станет
благодетельствовать ему, раз он столь дурно отблагодарил его за  отеческую
доброту. Ђ все братьЯ-проповедники! Љак  они  глЯдели  на  него  -  видно,
гневались, зачем он осквернил их парлаторию  человеческой  кровью.  ‘тарик
викарий что-то сказал о раскаЯнии и искуплении, прежде чем уйти. Ќо в душе
своей “лав вовсе не склонен был предаватьсЯ раскаЯнию...
   Ѓудь что будет. ‡рЯ только он послушалсЯ Ђрнвида, зрЯ приехал  сюда,  в
•амар, зрЯ позволил разлучить себЯ с €нгунн...
   "€нгунн", - подумал он, и тоска по ней безнадежной  мукою  вспыхнула  в
нем; она - единственный человек на свете, которого он по-настоЯщему знал и
который ему близок. €нгунн, какой бы она ни была - слабой  и  своенравной,
не слишком разумной, прелестной, нежной и  горЯчей,  -  она  единственнаЯ,
кого он знал до конца и кому мог во всем доверитьсЯ. €нгунн - единственнаЯ
из всего, чем он владел, кого обрел и ощутил  и  кем  обладал  наЯву!  —то
такое рЯдом с  ней  все  эти  бесплотные  мечтаниЯ,  и  слова,  и  смутные
воспоминаниЯ!  Ћна  была  настоЯщаЯ,  как  его  собственное  тело  и   его
собственнаЯ душа, и он звал ее,  беззвучно  крича,  скорчившись,  скрежеща
зубами и сжимаЯ кулаки так, что ногти  впивались  ему  в  кожу.  Љогда  он
подумал, как он ныне далек от нее и как трудно ему соединитьсЯ с ней,  всЯ
его страстнаЯ любовь разгорелась с новою  силой,  и  он  громко  заплакал,
кусаЯ сжатые кулаки. Ћн хотел к ней, он желал ее немедлЯ, он  мог  бы  сам
растерзать €нгунн от страха, что кто-то может отнЯть ее у него... "€нгунн,
€нгунн!" - тихо стонал он...
   Ћн должен встретитьсЯ с нею. Ћн ведь  должен  рассказать  ей  все,  что
случилось, узнать, как она отнесетсЯ к тому, что он  убил  ее  двоюродного
брата. „а, ќйнар покончил счеты с жизнью, в этом “лав был уверен, и его от
€нгунн отделЯла теперь кровь ќйнара. ЏресвЯтаЯ дева ЊариЯ! Љакое это имеет
значение, ежели они с €нгунн уже одна плоть и кровь. Ћна терпеть не  могла
этих сынов Љолбейна, но ведь родичи -  они  и  есть  родичи.  ‘ейчас  она,
верно, убиваетсЯ и плачет, беднЯжка, - и все же он не в силах был  желать,
чтобы этого убийства не было... € еще он должен был узнать, правда ли  то,
что говорил о ней ќйнар, - да, коли правда, ей, верно, придетсЯ так тЯжко,
так тЯжко... Љороткое сухое рыдание  сотрЯсло  тело  “лава.  ‚едь  Љолбейн
требовал выдать ему девушку, чтобы наказать ее!.. Ќу, а если она попадет к
нему в лапы, Љолбейн со своими родичами сживут ее, верно,  со  свету.  ’ем
паче если она носит под сердцем дитЯ убийцы ќйнара.
   Ћн должен переговорить об этом с Ђрнвидом -  тот,  верно,  разыщет  его
завтра утром. Ђрнвид должен увезти ее куда-нибудь, где Љолбейну до нее  не
добратьсЯ...
   ‘веча была всего-навсего маленьким фитильком,  намотанным  на  железную
спицу. “лав вообще-то не боЯлсЯ темноты, но теперь ему не хотелось,  чтобы
свеча догорела и он осталсЯ бы в темной избе наедине со своими мыслЯми. Ћн
осторожно поправил фитилек, быстро снЯл  с  себЯ  плащ,  сапоги,  нарЯдный
кафтан и бросилсЯ на кровать. ‡арывшись в холодную, как лед,  постель,  он
уткнулсЯ  головой  в  подушку,   сокрушаЯсь   об   €нгунн.   Ћн   вспомнил
рождественскую ночь и почувствовал нечто вроде  гнева  против  провидениЯ:
неужто это расплата за то, что в тот раз он поступил праведно?..
   Ћн с головой укрылсЯ меховым одеЯлом - так он не увидит, когда  догорит
свеча. Ќо вот он снова сбросил одеЯло и лежал, опершись лицом  на  руку  и
неотрывно глЯдЯ на маленький Язычок пламени.
   "„а, Ђрнвид - единственный, кого можно просить защитить €нгунн,  раз  Я
сам не могу этого сделать..."  €  вдруг  его  охватило  какое-то  странное
чувство - думать об Ђрнвиде не хотелось.
   Ћн не понимал, что хотел  сказать  ќйнар,  бросив  Ђрнвиду  в  лицо  те
исполненные презрениЯ слова. Ќо настолько-то он мог уразуметь:  слова  эти
поразили Ђрнвида, как удар ногой в открытую рану. € всЯкий раз, когда “лав
думал об этом, им словно овладевала дурнота, и он чувствовал - его вот-вот
стошнит,   а   потом   его   охватывала   Ярость;   он   был    свидетелем
разнузданно-жестокого обращениЯ с человеком.
   Њало-помалу он понЯл: ему далеко до того, чтоб узнать Ђрнвида до  самых
глубин его души. Ћн верил ему более, чем кому-либо из людей,  которых  ему
доводилось встречать, он доверилсЯ его благородству, его  преданности.  Ћн
знал: коли надобно помочь другу или родичу, Ђрнвид не испугаетсЯ ничего. €
все же в нем таилось что-то, заставлЯвшее “лава думать о лесном  озерце  с
бездонными омутами. €ли же... Ђсбьерн ’олстомЯсый сказывал намедни вечером
притчу об одном премудром лекаре из южных краев, который обольщал женщину,
наипрекраснейшую из жен той страны.  Џод  конец  она  притворилась,  будто
желает уступить его  воле.  Џроводит  она  его  тогда  тайком  в  горницу,
расстегивает платье и показывает ему свои груди. Ћдна была  белоснежнаЯ  и
прекраснаЯ, а другаЯ - сплошь покрыта гнойными Язвами. ‚се  очень  хвалили
притчу, называли ее и доброй, и  поучительной,  ибо  ђаймонд,  тот  ученый
человек, узрев Язвы, вовсе отвратил помыслы  от  мирских  утех  и  ушел  в
монастырь. Ќо “лаву казалось, что ничего страшнее этой притчи ему  слышать
не доводилось, и он лежал тогда, бодрствуЯ до  глубокой  ночи,  и  не  мог
выкинуть ту притчу из головы. Ќо и в Ђрнвиде было нечто пугавшее “лава:  а
вдруг он в один прекрасный день узрит у  своего  друга  такие  же  скрытые
Язвы! ‚тайне он всегда страшилсЯ увидеть болезнь или муки человеческие - и
сам никогда не решалсЯ причинить кому-нибудь  зло.  €  смутно  подозревал,
что, быть может, страх быть задетым за живое так  странно  сковал  Ђрнвида
прошлой осенью...  Ќыне  “лав  почти  желал,  чтоб  Ђрнвид  не  был  столь
снисходителен, а потребовал бы от него ответа намного раньше. “лаву не  по
душе была мысль о том, будто он сам воспользовалсЯ слабостью друга. €  вот
теперь  он  лежит  здесь,  знаЯ,  что  будет  вынужден   просить   Ђрнвида
позаботитьсЯ об €нгунн, защитить ее, какую бы  кару  ни  навлек  на  него,
“лава, сей опрометчивый поступок... €бо одному господу  ведомо,  когда  он
сам сумеет позаботитьсЯ о ней.
   “лав  отчасти  понимал,  чего  недостает  Ђрнвиду.  Ђрнвид  никогда  не
скрывал, что его заветнейшим желанием было посвЯтить себЯ служению богу  в
одном из монашеских орденов. € после того, как “лав  пожил  в  •амаре,  он
понЯл много  лучше  прежнего:  да,  человек  может  желать  этого.  Ќо  он
чувствовал - нрав у Ђрнвида  куда  сложнее,  нежели...  скажем,  нежели  у
Ђсбьерна ’олстомЯсого или, к  примеру,  у  брата  ‚егарда.  Ђрнвид  всегда
стремилсЯ склонить голову, быть послушным и  услужливым...  Ќо  он  всегда
по-своему сочувствовал людЯм, требовал, чтоб и другие законы  имели  силу,
законы длЯ людей, обуреваемых плотскими желаниЯми, людей с горЯчей  кровью
и душой, жаждущей отмщениЯ... Љазалось, будто Ђрнвида некогда стиснули меж
этими двумЯ законами - церковным и мирским.
   “лав обратил внимание на то, что Ђрнвид никогда  не  упоминал  о  годах
своей супружеской жизни. Ќо об этом он кое-что слышал от  других.  ’урдис,
жена Ђрнвида, была  вначале  обещана  в  жены  старшему  из  сынов  ”инна,
Њагнусу: тот был сорвиголова, человек  веселый,  на  редкость  красивый  и
всеобщий любимец. € она, верно, была горько разочарована,  когда  получила
взамен Њагнуса - Ђрнвида, да и ему жена пришлась  не  по  сердцу.  ’урдис,
горделиваЯ и своенравнаЯ, никогда не скрывала презрениЯ к мужу из-за того,
что он так молод, молчалив и сторонитсЯ людей. ‘о  свекровью  она  жила  в
открытой вражде. ћность Ђрнвид провел не  очень  радостно  меж  этих  двух
властолюбивых, вечно препиравшихсЯ женщин. €,  верно,  потому  он  теперь,
казалось, держалсЯ подальше ото всех женщин вообще, - кроме  €нгунн.  “лав
понимал: ее Ђрнвид любил всей душой, и это, видно, оттого, что €нгунн была
так слаба, нуждалась в мужской защите и опоре и  уж  точно  никогда  и  не
помышлЯла ни повелевать, ни властвовать. —асто Ђрнвид сидел; словно  всеми
забытый, и смотрел на нее таким чудным и тЯжелым  взглЯдом,  словно  жалел
ее... Ќо у Ђрнвида вообще была такаЯ слабость, что он жалел...  да,  жалел
всех на свете - скотину, к примеру. “лав и сам любил всЯкую  животину,  но
так ревностно, как Ђрнвид, ходить за хворой скотиной никто не  мог...  ‚се
просто диву давались! ‘тоило Ђрнвиду взЯть под свою опеку хилых лошадей  и
коров, и они тут же поднимались на ноги и набирались сил. €з слов Ђрнвида,
два или три раза упомЯнувшего  при  нем  ’урдис,  “лав  понЯл:  друг  его,
видимо, жалел и свою покойную жену...
   Ќо в последнее времЯ “лав все чаще испытывал неприЯзнь к Ђрнвиду за то,
что тот столь мЯгкосердечен и жалостлив. “лав знавал и за  собой  подобную
слабость, но ныне понимал, что это - страшный порок, который  легко  может
заставить  человека  размЯкнуть  и  подчинитьсЯ  тому,  кто  более  жесток
сердцем...


   “лав вздохнул устало и безнадежно. “  него  становилось  так  тЯжко  на
душе, когда он думал обо всех, кого любил: об епископе ’урфинне,  Ђрнвиде,
€нгунн. Ќо когда он вспоминал ќйнара, сына Љолбейна, и  своих  врагов,  он
радовалсЯ, что так поступил, - нет, раскаиватьсЯ  он  не  мог.  Ќо  он  не
выдержит, если ныне его разлучат с €нгунн... Љазалось, будто он застрЯл  в
расселине.
   ‘веча  почти  догорела...  “лав  выскользнул  из  кровати  и  осторожно
расправил остатки фитилЯ. Џотом подошел  к  двери  и  стал  пристально  ее
разглЯдывать - не потому, что надеЯлсЯ выбратьсЯ отсюда, нет... должен  же
он...
   ’о была тЯжелаЯ, крепкаЯ дверь, но прикрыта она была  неплотно  -  туда
намело много снега. “лав посветил на дверь: снаружи она, как  видно,  была
заперта на большой замок и деревЯнный засов. Ќо  изнутри  к  этим  запорам
никакого доступа не было; здесь было лишь прибито  нечто  вроде  ручки  из
ивнЯка. “лав вытащил кинжал из ножен и, сунув его в дверную щель, стал  ее
проверЯть. ‚друг он почувствовал, что замок  открыт;  дверь  была  заперта
лишь на засов, а его он мог немного сдвинуть с места кинжалом, - но только
немного: засов был большой и тЯжелый, а клинок совсем  узенький.  Џо  телу
“лава пробежала жаркаЯ судорога; руки его чуть дрожали, когда он натЯгивал
сапоги и надевал одежду. Ќе сдаватьсЯ же им на милость, коли он оказалсЯ в
незапертой избе! Ћбхватив рукоЯтку кинжала обеими руками,  “лав  попыталсЯ
сдвинуть засов. Џри первой же попытке клинок сломалсЯ примерно посередине.
‘жав зубы, “лав втиснул обломок клинка в щель по  самую  рукоЯтку.  Ќо  не
смог даже шевельнуть кинжалом в узкой щели. ЋбливаЯсь потом от усилий,  он
стал осторожно передвигать кинжал, проверЯЯ, насколько глубоко  можно  его
вставить.  €,  надавив  на  конец  засова,  приподнЯл  его.  Ќе  раз  “лав
чувствовал, что засов поднимаетсЯ, но потом он снова падал на место, когда
юноша убирал одну руку, чтобы взЯтьсЯ за ручку двери. Џод конец ему все же
удалось поднЯть засов... ‚ лицо ударило снегом; он нерешительно переступил
порог, вглЯдываЯсь во мрак.
   ‘обак вроде нигде не было видно -  их,  верно,  заперли  в  доме  из-за
непогоды.  Ќе  было  слышно  ни  звука,  кроме  легкого  шуршаниЯ   сухого
крупчатого снега, подгонЯемого ветром. Њедленно  и  осторожно  продвигалсЯ
“лав вперед в темноте по незнакомой усадьбе. ‚ снежном сугробе перед одним
из домов стоЯло несколько пар лыж. “лав выбрал себе одну и  пошел  дальше.
‚орота, выходившие в проулок, были заперты, но как раз рЯдом с  ними  была
свалена куча бревен. ‚зобравшись на нее, он  мог  бы,  верно,  перемахнуть
через частокол.  Ћн  начал  верить  в  чудо.  ‚зобравшись  на  бревна,  он
перекинул лыжи через ограду и услышал, как они тихо упали в сугроб  по  ту
сторону ворот. "Њатушка, - подумал он,  -  быть  может,  это  матушка  моЯ
молитсЯ, чтобы Я выбралсЯ отсюда..."
   Џерелезать через частокол в широком плаще  и  долгополом  кафтане  было
трудновато, но он все же перемахнул через ограду и грохнулсЯ  в  сугроб  в
проулке. Џодобрав поЯсом кафтан как можно выше, “лав крепко привЯзал  лыжи
к ногам. ‡атем, наклонившись вперед,  пустилсЯ  в  путь  навстречу  вьюге,
испещрЯвшей мглу трепещущими белыми полосками. Љак  только  он  подошел  к
концу городской улицы, дорога исчезла, ее замело снегом.  ’олько  местами,
привыкнув к темноте, мог он различить торчащие верхушки изгородей.  Ќо  он
продвигалсЯ вперед, почти все времЯ навстречу вьюге. ‚ такую ночь едва  ли
можно было разглЯдеть какие-либо  дорожные  знаки  -  как  же  ему  узнать
усадьбу, где теперь живет €нгунн?  Ќе  раз  в  сопровождении  Ђсбьерна  он
проезжал мимо по большой проселочной дороге, но врЯд ли это ему поможет  в
такую непогоду. Ћн отменно ходил на лыжах, но путь был  ужасно  труден.  €
все же “лав ничуть не печалилсЯ, с трудом пробираЯсь вслепую вперед, -  он
был уверен: нынче ночью ему помогли. Ћн даже не  думал  о  том,  что  идет
вовсе безоружный - кинжал теперь больше ни на что не годилсЯ,  а  денег  в
кошеле у него было всего пЯть или шесть эртугов. Ќо ему все было нипочем.
   Ћн не знал, в какое времЯ ночи он въехал наконец на  тун  усадьбы,  где
жила  €нгунн.  ‡десь  собаки  не  спали.  Ќа  него  ринулась  целаЯ  свора
кровожадных псов. Љрича во все горло, он отбивалсЯ от них жердью,  которую
подобрал по дороге.
   Ќаконец кто-то поЯвилсЯ в дверЯх.
   - ‡десь ли €нгунн, дочь ‘тейнфинна? Њне надобно поговорить  с  ней  сию
минуту, нынче же ночью; Я - “лав, сын Ђудуна, ее муж!..


   Љороткий  зимний  день  уже  угасал,  и  серые  сумерки  сгущались  над
запорошенной снегом землей, когда две пары саней, запрЯженных  измученными
лошадьми, въехали в  маленькую  усадьбу  близ  Ћттастадской  церкви.  ’рое
путников, закутанных в шубы, постоЯли немного, беседуЯ с хозЯином.
   - „а,