зможно:
     - Њы можем совершить небольшую  прогулку  по  городу  (Si  puo  far  un
piccolo giro della citta).
     ќто предложение нельзЯ было принЯть иначе как  с  удовольствием,  и  мы
пустились в путь в отличном настроении. Ќа радостЯх он  раскрыл  предо  мною
свою душу и сообщил о Њантуе все, что мог сообщить о ней чичероне.
     - Ќужно чем-то кормитьсЯ, - сказал он, - но  это  очень  глухое  место,
ничего не поделаешь.
     Ћн выжал все, что только было возможно, и из базилики  ‘анта  Ђндреа  -
благородной и строгой церкви - и из огороженного  участка  церковного  пола,
вокруг которого теплились свечи и стоЯли на коленЯх несколько человек и  под
которым, как говорЯт, хранитсЯ свЯтой ѓрааль рыцарских романов *. Џокончив с
этою церковью, а после нее и с другою (собором св. Џетра), мы отправились  в
музей, который оказалсЯ заперт. "Ќе беда,  -  сказал  мой  чичероне.  -  Ѓа!
‘мотреть  там  почти  нечего".  ‡атем  мы  осмотрели  Piazza  del   Diavolo,
застроенную самим чертом за одну ночь, без определенной цели,  затем  Piazza
Virgiliana;  затем  памЯтник  ‚ергилиЯ,  нашего  поэта,  как  выразилсЯ  мой
маленький друг, приосанившись на мгновение и чуть-чуть сдвинув шлЯпу  набок.
Џосле этого мы направились к чему-то похожему на унылый  крестьЯнский  двор,
который нужно было пройти, чтобы попасть в картинную галерею. …два пред нами
распахнулись ворота этого убежища, как нас обступило добрых полтысЯчи гусей,
которые вразвалку ходили вокруг и  около  нас,  вытЯгивали  шеи  и  отчаЯнно
гоготали, точно каждый из них выкрикивал: "Ћ,  тут  кто-то  пришел  смотреть
картины! Ќе ходите! Ќе ходите!" ’ак как мы все же  вошли,  они  всею  толпой
ждали нашего возвращениЯ у самой двери, времЯ от времени  обращаЯсь  друг  к
другу с приглушенным лопотанием; едва мы поЯвились, как их  шеи  вытЯнулись,
точно телескопы,  и  они  поднЯли  громкий  гогот,  который,  без  сомнениЯ,
означал: "Ђга, захотели непременно пойти! Ќу каково? Љак  вам  понравилось?"
’ак они эскортировали нас до самых ворот и с насмешливым видом выпроводили в
город.
     ѓуси, спасшие Љапитолий, по сравнению с этими были чем-то вроде свинины
по сравнению с ученой  свиньей.  Ќу  и  галереЯ  же  это  была!  ‚  вопросах
искусства мнение этих гусей Я готов  предпочесть  ученым  рассуждениЯм  сэра
„жошуа ђейнольдса *.
     Љогда мы снова  оказались  на  улице,  бесславно  выпровоженные  толпою
гусей, моему маленькому другу оставалась только piccolo giro, или  небольшаЯ
круговаЯ прогулка по  городу,  которую  он  советовал  уже  раньше.  Ќо  мое
предложение посетить сначала палаццо ’э, о котором Я  был  наслышан  как  об
удивительном месте, вдохнуло в него новую жизнь, и мы отправились туда.
     ’айна длинных ушей Њидаса * была бы известна не в пример шире, если  бы
тот из его слуг, который поведал ее шепотом камышу, проживал в  Њантуе,  где
камыша и тростника достаточно, чтобы разгласить эту тайну  по  всему  свету.
Џалаццо ’э стоит на болоте среди растительности этого рода, и  действительно
более странного места Я еще ни разу не видел.
     Ќе из-за мрачности, хотЯ там и очень мрачно, и не из-за  сырости,  хотЯ
там очень сыро, и не вследствие заброшенности, хотЯ он заброшен и  настолько
разорен, насколько может быть разорен какой-нибудь дом. Џалаццо  ’э  странен
главным образом из-за непостижимых кошмаров, которыми расписал  изнутри  его
стены (нарЯду с другими сюжетами, потребовавшими более изЯщного  исполнениЯ)
сам „жулио  ђомано  *.  Ќад  одним  из  каминов  изображен  гигант,  странно
скосивший глаза, а на стенах другой комнаты  -  десЯтки  гигантов  (титанов,
ведущих войну с ћпитером ?), таких невообразимо уродливых, что  просто  диву
даешьсЯ, как человеческаЯ  фантазиЯ  смогла  создать  подобные  существа.  ‚
комнате,  где  их  особенно  много,  эти  чудовища  с   распухшими   лицами,
израненными щеками, разнообразными увечьЯми и дикими взглЯдами шатаютсЯ  под
тЯжестью падающих зданий  и  погибают  под  развалинами;  сдвигают  скалы  и
обрушивают их на себЯ; пытаютсЯ  удержать  опоры  тЯжелых  кровель,  которые
валЯтсЯ им на головы, - словом, подвергают себЯ и все окружающее безумному и
бесцельному  разрушению.  ”игуры  этих  титанов  -   непомерно   большие   и
преувеличенно неуклюжие. Љолорит жесток и неприЯтен, и все вместе  действует
не как картина, написаннаЯ рукой художника, а как нечто  вызывающее  сильный
прилив крови к  голове.  ќти  апоплексические  творениЯ  были  показаны  нам
болезненной женщиной,  вид  которой  мог  объЯснЯтьсЯ,  полагаю,  нездоровым
воздухом болот; но было трудно отделатьсЯ от  ощущениЯ,  что  он  вызван  ее
пребыванием среди гигантов, напугавших ее до смерти, одинокую в этом дворце,
подобном  вычерпанному  колодцу,  среди  камышей,  тростника  и   постоЯнных
туманов, отовсюду наползающих на него.
     ‚о времЯ нашей прогулки по Њантуе мы находили  почти  на  каждой  улице
бывшие церкви, иногда используемые как склады, иногда никак не  используемые
-  все  до  одной  настолько  ветхие  и  разрушенные,  что  едва  держались.
ђасположенный на болоте город был таким скучным  и  плоским,  что  казалось,
будто облепившаЯ его грЯзь  поЯвилась  не  обычным  путем,  но  собралась  и
выступила на его поверхности, как это бывает на стоЯчей воде.  Ћднако  здесь
шла кое-какаЯ торговлЯ и  извлекались  кое-какие  выгоды,  ибо  и  тут  были
аркады, заполненные евреЯми, где представители этого  поразительного  народа
сидели у своих лавок, созерцаЯ свои товары -  шерстЯные  и  бумажные  ткани,
Яркие носовые платки и всЯкую мелочь - так же настороженно и  деловито,  как
их соплеменники из •аундсдича в ‹ондоне *.
     ‚ыбрав из соседних с ними христиан веттурино, согласившегосЯ  доставить
нас в Њилан за два с половиною днЯ и выехать на следующее утро,  как  только
откроют городские ворота, Я возвратилсЯ в гостиницу "‡олотой ‹ев" и роскошно
пообедал у себЯ в комнате, в узком проходе  между  двумЯ  кроватЯми;  против
менЯ был дымЯщий камин, а за спиною - комод. ‚ шесть утра на следующий  день
мы уже позвЯкивали бубенчиками, пробиваЯсь во тьме сквозь  мокрую,  холодную
мглу, запеленавшую город, а перед полуднем  наш  возница  (уроженец  Њантуи,
шестидесЯти лет от роду или около того) принЯлсЯ спрашивать дорогу в Њилан.
     ќта дорога идет через Ѓоццоло, некогда маленькую республику, а  ныне  -
один из самых безлюдных и обнищавших городков; здесь хозЯин убогой гостиницы
(да воздаст ему бог - он делает  это  еженедельно)  раздавал  мелкие  монеты
плачущей толпе женщин и детей в жалких лохмотьЯх, собравшихсЯ под  дождем  к
его дверЯм за этой милостыней.
     € этот и следующий день мы тащились в тумане,  по  грЯзи,  под  дождем,
мимо виноградников, которые в этих местах  выращивают  у  самой  земли:  наш
первый ночлег  был  в  Љремоне,  примечательной  своими  темными  кирпичными
церквами и необычайно высокой башней - ’ораццо - не говорЯ  уже  о  чудесных
скрипках *, которых в наши дни всеобщего упадка и вырождениЯ здесь, конечно,
уже не делают; а второй - в  ‹оди.  „альше  -  опЯть  грЯзь,  туман,  дождь,
заболоченнаЯ почва и такаЯ непроглЯднаЯ мгла, какую англичане,  непреклонные
в убеждении, что неприЯтности этого рода известны  лишь  им  одним,  считают
невозможною за пределами их отечества; так продолжалось, пока мы  не  попали
на замощенные миланские улицы.
     € здесь туман был настолько густым, что шпиль прославленного собора был
виден не более, чем если б он находилсЯ в Ѓомбее. Ќо так как мы  задержались
тут ради отдыха на несколько дней и, кроме того, возвратились сюда следующим
летом, Я имел достаточно возможностей увидеть это знаменитое здание во  всем
его величии и красоте.
     —есть и слава свЯтому, прах которого покоитсЯ  там!  ‚  свЯтцах  немало
отличных свЯтых, но  Љарло  Ѓорромео  *  "милее  всех  моему  сердцу",  если
позволительно в этой свЯзи процитировать миссис Џримроз * Ћтзывчивый врач  у
постели больного, щедрый друг беднЯка -  и  не  из  слепого  благочестиЯ,  а
потому,  что  он  был  смелым  борцом  против   чудовищных   злоупотреблений
католической церкви - вот за что Я чту его памЯть. Ќе меньше Я  чту  его  за
то, что он едва не был убит одним свЯщеннослужителем,  подкупленным  другими
свЯщеннослужителЯми, чтобы он расправилсЯ с ним у алтарЯ, в отместку за  его
стараниЯ реформировать ханжеское братство монахов. „а оградит небо тех,  кто
идет по пути Љарло Ѓорромео, как оно оградило его! ‚сЯкому папе, склонному к
церковным реформам, и в наше времЯ не помешал бы подобный щит.
     ЏодземнаЯ  часовнЯ,  где  хранЯтсЯ  останки   Љарло   Ѓорромео,   полна
поразительных и жутких контрастов, как, пожалуй, ни  одно  место  на  свете.
ЏламЯ  свечей  отражаетсЯ  и  горит  на  золотых  и  серебрЯных   горельефах
превосходной работы, изображающих важнейшие  событиЯ  жизни  свЯтого.  ‚сюду
сверкают драгоценные  металлы  и  камни.  ЏереднЯЯ  стенка  алтарЯ  медленно
раздвигаетсЯ и там, в пышной раке из золота и серебра, в алебастровом  гробу
виднеютсЯ высохшие и  сморщенные  мощи  свЯтого.  Љардинальское  одеЯние,  в
которое он облачен, искритсЯ брильЯнтами,  изумрудами,  рубинами  и  другими
великолепными ценными каменьЯми. ѓорстка жалкого праха посреди  всего  этого
блеска кажетсЯ еще более жалкой, чем если  б  она  лежала  на  куче  навоза.
Љаждый луч, отраженный горЯщими и сверкающими каменьЯми,  кажетсЯ  насмешкой
над пустыми глазницами, в которых некогда были глаза. ЉаждаЯ  нить  шелка  в
богатых одеждах представлЯетсЯ не чем иным, как  запасами  снеди,  созданной
червЯми-шелкопрЯдами на потребу червей, размножающихсЯ в могилах.
     ‚ старой трапезной полуразрушенного монастырЯ ‘анта ЊариЯ делле  ѓрацие
находитсЯ  произведение  искусства,  пользующеесЯ,   быть   может,   большей
известностью, чем любое другое на  свете.  ќто  ’айнаЯ  вечерЯ  ‹еонардо  да
‚инчи, в которой сообразительные доминиканские братьЯ проделали дверь, чтобы
было удобнее приносить с кухни обед.
     џ не знаком с техникой живописи и могу судить о картине, только  исходЯ
из того, похожа ли она на природу, облагораживает ли ее, и дарует ли взглЯду
приЯтные сочетаниЯ форм и цветов. Џоэтому Я никоим образом  не  авторитет  в
том, что зоветсЯ "кистью" того или иного художника. ‚прочем, Я  хорошо  знаю
(как всЯкий, кто дает  себе  труд  подумать  об  этом  предмете),  что  даже
величайшие мастера могли написать  за  всю  свою  жизнь  не  более  половины
картин, подписанных их именами  и  признаваемых  за  несомненные  подлинники
множеством так называемых знатоков. Ќо это лишь  мимоходом.  —то  до  ’айной
вечери, то Я ограничусь  простым  замечанием,  что  в  Њилане  действительно
существует изумительнаЯ картина  с  великолепною  композицией,  но  на  этой
картине нет больше ни ее подлинных красок, ни подлинного выражениЯ  хотЯ  бы
одного-единственного лица или какой-нибудь из  его  черт.  Ќе  говорЯ  уж  о
разрушениЯх, произведенных сыростью, губительным временем или  небрежностью,
она была (как говорит Ѓарри*)  столько  раз  подправлена  и  подрисована,  и
притом так грубо, что многие из изображенных  на  ней  голов  теперь  просто
уродливы и на них видны комки краски и штукатурки, торчащие  точно  шишки  и
желваки. ’ам,  где  создавший  ее  художник  оставил  печать  своего  гениЯ,
отличающую его каким-нибудь штрихом или мазком от посредственных  живописцев
и сделавшую его тем, чем он был, там последующие мазилы и пачкуны,  дополнЯЯ
его или замазываЯ трещины, оказались совершенно не  в  силах  подражать  его
искусной руке; намалевав от себЯ где  усмешку,  где  нахмуренное  чело,  они
окончательно исказили творение гениЯ.  ќто  настолько  хорошо  установленный
исторический факт, что, опасаЯсь наскучить, Я не стал бы останавливатьсЯ  на
нем, если б мне не пришлось наблюдать возле этой картины одного англичанина,
старавшегосЯ  изо  всех  сил  изобразить   восторженный   трепет   -   нечто
напоминавшее легкие судороги - перед тончайшими и выразительнейшими деталЯми
исполнениЯ, которых ныне там нет и следа. Њежду тем было бы гораздо  удобнее
и лучше, как длЯ путешественников,  так  и  длЯ  критиков,  раз  и  навсегда
согласитьсЯ с тем, что картина ‹еонардо да ‚инчи  несомненно  была  когда-то
творением необыкновенного совершенства и что, сколь бы мало ни оставалось  в
ней от  ее  первоначальных  красот,  величие  ее  общего  замысла  побуждает
смотреть на нее и теперь как на произведение весьма интересное и ценное.
     Њы осмотрели подобающим образом и другие достопримечательности  Њилана,
и это - прекрасный город, хоть и  не  в  такой  степени  итальЯнский,  чтобы
обладать характерными свойствами многих других, гораздо  менее  значительных
городов. Љорсо, где миланское  общество  катаетсЯ  взад  и  вперед  в  своих
экипажах, готовое ради этого на полуголодное существование, - очень приЯтное
место прогулок, затененное длинными рЯдами деревьев. ‚  великолепном  театре
‹а ‘кала после оперы давали еще балетную пантомиму под названием "Џрометей";
в начале ее сотни две мужчин и  женщин  изображали  род  человеческий  в  те
времена, когда он не знал еще облагородивших его искусств и наук и любовь  и
грации еще не сошли на землю, чтобы смЯгчить ее  обитателей.  џ  никогда  не
видел  ничего  более  эффектного.  ‚ообще   говорЯ,   пантомима   в   €талии
замечательна скорее своею стремительностью  и  страстностью,  чем  тонкостью
исполнениЯ, но на этот раз унылое  однообразие,  тоскливаЯ,  жалкаЯ,  коснаЯ
жизнь, низменные страсти и желаниЯ человекоподобных  существ,  незнакомых  с
возвышающими влиЯниЯми, - которым мы стольким обЯзаны  и  носителЯм  которых
столь мало воздаем должное, - были выражены с подлинной силой и чувством.  Ђ
между тем  Я  считал,  что  идеЯ  подобного  рода  не  может  быть  с  такой
убедительностью воплощена на сцене без помощи слова.
     Ќазавтра в пЯть утра Њилан осталсЯ позади, и прежде чем золотаЯ  статуЯ
на верхушке соборного шпилЯ истаЯла в голубом небе, на  нашем  пути  выросли
Ђльпы - причудливое нагромождение высоких пиков и крЯжей, облаков и снега.
     Њы приближались к ним вплоть до ночи, и в течение всего днЯ вершины гор
самым поразительным  образом  менЯли  свои  очертаниЯ  при  каждом  повороте
дороги, открывавшим их нашим взорам всЯкий раз по-иному. —удесный  день  уже
склонЯлсЯ к закату,  когда  мы  достигли  ‹аго  Њаджоре  с  его  прелестными
островами. Љак ни причудлив остров €зола Ѓелла *, он все же прекрасен.  ‚се,
что подымаетсЯ из этих синих вод, среди этих  пейзажей,  не  может  не  быть
прекрасным.
     Љ десЯти  часам  вечера  мы  добрались  до  „омо  д'0ссола  у  подножиЯ
‘имплонского перевала. Ќо так как в безоблачном  звездном  небе  Ярко  сиЯла
луна, не могло быть и речи о сне и всем прочем. Ќадо было  не  мешкаЯ  ехать
дальше. €так, после непродолжительной остановки мы нанЯли маленький экипаж и
начали подниматьсЯ.
     ‘тоЯл конец ноЯбрЯ; на вершине, там, где дорога  была  наезжена,  лежал
снег толщиною в четыре-пЯть футов, а в  других  местах  уже  намело  высокие
сугробы; воздух был пронизывающе-холодным. Ќо  эта  ЯснаЯ  морознаЯ  ночь  и
величественнаЯ дорога с ее непроницаемыми тенЯми и  непроглЯдным  мраком,  и
внезапные повороты, выводившие нас туда, где все было залито лунным сиЯнием,
и неумолчный рокот падающей воды - все вместе делало поездку незабываемой.
     ‚скоре тихие, заснувшие в лунном свете итальЯнские  деревушки  остались
внизу; дорога начала витьсЯ среди темных деревьев и спустЯ  некоторое  времЯ
вынырнула на открытую местность с  очень  крутым  и  трудным  подъемом,  над
которым высоко сиЯла луна; наша головоломнаЯ  тропа,  пройдЯ  по  мосту  над
потоком, углубилась в тесный коридор, образуемый двумЯ массивными  отвесными
скалами, которые совершенно закрыли от нас лунный  свет,  оставив  над  нами
лишь узенькую полоску неба с несколькими мерцавшими звездами. ‡агем  исчезла
и эта полоска: мы погрузились в кромешную тьму пробитого в  скалах  тоннелЯ.
ѓрозный водопад гремел и ревел прЯмо под ним;  у  въезда  в  тоннель  висели
туманом брызги и пена. ‚ынырнув из этой пещеры и выйдЯ снова на лунный свет,
наша дорога прошла по мосту, подвешенному на  головокружительной  высоте,  и
устремилась  петлЯми  вверх,  через  ущелье  ѓондо,   неописуемо   дикое   и
величественное, где гладкие, отвесно вздымающиесЯ по обе стороны стены почти
смыкаютсЯ вверху друг с другом. ’ак мы ехали всю ночь, медленно взбираЯсь по
трудной дороге, поднимаЯсь все выше и выше, и ни одной минуты Я не испытывал
скуки, погруженный в созерцание черных скал, грозных высот и глубин, гладких
снежных полей, лежащих в расщелинах и ложбинах, и неистовых горных  потоков,
с грохотом падающих в глубокие бездны.
     Џеред  рассветом  мы  попали  в  снега,  где   неистово   дул   резкий,
пронзительный ветер. ђазбудив не без труда обитателей одинокого деревенского
дома, вокруг которого жутко завывал ветер, подымаЯ снежные вихри и уносЯ  их
с собой, мы позавтракали в неприглЯдной бревенчатой хижине, котораЯ, однако,
хорошо обогревалась печью и была хорошо  приспособлена  (как  оно  и  должно
быть), чтобы выдерживать бури и посильнее. Њежду тем нам приготовили сани, в
них впрЯгли четверку лошадей, и снова, взрыхлЯЯ  снег,  мы  поехали  дальше.
Џодъем продолжалсЯ, но теперь уже при утреннем свете, в  котором  была  Ясно
видна бескрайнаЯ белаЯ пустынЯ, где пролегал наш путь.
     Њы оказались,  наконец,  на  вершине  горы,  и  перед  нами  был  грубо
сколоченный деревЯнный крест с обозначением  ее  высшей  точки  над  уровнем
морЯ; лучи восходЯщего солнца сразу вырвались  на  свободу,  растеклись  над
снежной пустыней и окрасили ее в красный цвет. Џечальное,  скорбное  величие
этой картины было в этот момент несравненным.
     ‘кользЯ в санЯх мимо приюта, основанного Ќаполеоном, мы  заметили,  как
оттуда вышла кучка крестьЯн с посохами и заплечными мешками  -  эти  путники
провели здесь минувшую ночь, - в  сопровождении  одного  или  двух  монахов,
гостеприимных хозЯев этого учреждениЯ, которые медленно брели вместе с  ними
ради  компании.  Ѓыло  приЯтно  пожелать  им  доброго  утра  и   еще   долго
оглЯдыватьсЯ на них и видеть, что и они также оглЯдываютсЯ, а когда одна  из
наших лошадей поскользнулась и упала, - раздумывают, не вернутьсЯ ли,  и  не
помочь ли нам. Ќо лошадь вскоре поднЯлась  на  ноги  при  содействии  дюжего
возчика, упрЯжка которого застрЯла на этом же месте; выручив его из беды,  в
благодарность за его помощь, мы распрощались  с  ним,  и  он  стал  медленно
пробиватьсЯ сквозь снег, догонЯЯ крестьЯн, а мы  сами  без  помех  и  быстро
помчались вперед по самому краю поросшего горными соснами крутого обрыва.
     ‚скоре затем мы снова поехали на колесах и  начали  быстро  спускатьсЯ,
проезжаЯ под нависшими ледниками по сводчатым галереЯм, обвешанным гроздьЯми
сосулек, под и над кипевшими  пеною  водопадами,  возле  убежищ  и  галерей,
предназначенных  служить  укрытием  в  случае  внезапной  опасности,   через
тоннели, по укрепленным сводами кровлЯм которых  проносЯтсЯ  весною  лавины,
чтобы низвергнутьсЯ в неведомую и бездонную глубину.
     ‚низ, по мостам, перекинутым через вселЯющие ужас теснины  -  крошечным
движущимсЯ пЯтнышком среди пустынных пространств, где не было ничего,  кроме
льда, снега и чудовищных глыб гранита;  по  глубокому  ‘альтинскому  ущелью,
оглушенные ревом потока, бешено низвергавшегосЯ  между  расколотыми  глыбами
камнЯ на равнину, лежавшую далеко внизу. ‚низ  и  вниз  по  зигзагам  дорог,
проложенных между отвесными утесами с одной стороны и пропастЯми  с  другой;
вниз, где погода теплее, а пейзажи  мЯгче,  пока  перед  нами  не  поЯвились
тронутые оттепелью и сверкавшие на солнце золотом и серебром,  металлические
иди красные, зеленые, желтые купола и шпили церквей швейцарского города.
     Џоскольку  тема  этих  воспоминаний  -  €талиЯ   и   моЯ   обЯзанность,
следовательно, вернутьсЯ туда возможно скорее, Я не стану (хотЯ и  испытываю
сильное искушение) распространЯтьсЯ об  игрушечных  швейцарских  деревушках,
лепЯщихсЯ к подножью исполинских гор; о причудливо  нагроможденных  домиках,
которые жмутсЯ друг к  другу;  об  улицах,  которые  нарочно  сделаны  очень
узкими, чтобы воющие ветры не могли разгуливать  по  ним  зимою;  о  мостах,
снесенных неистовыми весенними водами, внезапно  вырвавшимисЯ  из  плена;  о
крестьЯнках  в  больших  круглых  меховых  шапках,  похожих  -   когда   они
выглЯдывают из окон и видны только их головы  -  на  меченосцев  лондонского
лорд-мэра; о том, как красив город ‚еве на берегу тихого †еневского озера; о
статуе св. Џетра в ”рибурге, котораЯ держит в руке самый  большой  на  свете
ключ; о знаменитых двух подвесных мостах в том же  ”рибурге  или  об  органе
тамошнего собора.
     €ли о том, как дорога от ”рибурга к Ѓазелю извивалась среди  зажиточных
деревень, застроенных деревЯнными домиками с нависшими соломенными крышами и
выступающими вперед низкими окнами и вставленными в них крошечными  круглыми
стеклышками величиной с крону; о том, что на каждом  швейцарском  хозЯйстве,
как  бы  мало  оно  ни  было,  с  его  фургоном  или   повозкой,   аккуратно
поставленными позади  дома,  садиком,  обилием  домашней  птицы  и  стайками
краснощеких ребЯт, был заметен отпечаток довольства, казавшийсЯ после €талии
чем-то невиданно новым и очень приЯтным; о том, как изменЯлись нарЯды женщин
и "меченосцев" уже больше не было видно, а вместо  шапок  стали  преобладать
большие черные  полупрозрачные  чепцы  в  форме  веера  и  белые  кокетливые
корсажи.
     €ли о том, как очаровательна местность за  ћрским  хребтом,  сверкающаЯ
ослепительным снегом, освещеннаЯ Яркой луной  и  звучащаЯ  музыкой  падающей
воды; или о том, как под окнами большой гостиницы "’рех  волхвов"  в  Ѓазеле
катил свои воды вздувшийсЯ зеленый, стремительный ђейн; или как в ‘трасбурге
он так же стремителен, но уже не такой зеленый,  а  еще  ниже,  говорЯт,  он
совсем окутан туманом и в это времЯ года плыть по нему гораздо опаснее,  чем
отправитьсЯ по большой дороге в Џариж.
     €ли о том,  как  сам  ‘трасбург  с  великолепным  старинным  готическим
собором и старыми-престарыми  домами  с  островерхими  кровлЯми  и  коньками
представлЯет собой галерею причудливых и занимательных видов; или о том, как
в полдень в соборе собралась толпа посмотреть  на  затейливые  прославленные
часы, когда они отбивают двенадцать; как после этого целаЯ  армиЯ  различных
фигурок проделывает множество  замысловатых  движений,  а  громадный  петух,
восседающий среди них на насесте, громко и чисто кукарекает двенадцать  раз.
€ли как  забавно  было  смотреть  на  этого  петуха,  силившегосЯ  взмахнуть
крыльЯми и вытЯнуть шею, что, однако, не имело ни малейшего отношениЯ к  его
пению, так как было Явственно слышно, что оно исходило откуда-то  снизу,  из
недр часов.
     €ли как дорога в Џариж была сплошным морем грЯзи, а  дорога  оттуда  на
побережье - несколько лучше благодарЯ холодам. €ли как приЯтно было смотреть
на утесы „увра, и ЂнглиЯ виднелась с поразительной четкостью, хотЯ в  зимний
день, надо признатьсЯ, казалась темною и бесцветной.
     €ли как несколько дней спустЯ, когда мы снова  пересекали  канал,  было
морозно и на палубах лежал лед, а во ”ранции нас встретил глубокий снег; как
мальпост очертЯ голову продиралсЯ сквозь снега, и сильные лошади  несли  его
резвой рысью на холмистых участках пути; как  у  Џочтового  двора  в  Џариже
какие-то оборванные искатели счастьЯ копошились перед рассветом  на  улицах,
выискиваЯ под снегом всЯческие отбросы, с помощью маленьких грабель.
     €ли как между Џарижем и Њарселем снег был на редкость глубоким, а потом
началась оттепель, и наш мальпост скорее перебиралсЯ вброд, чем  катилсЯ  по
суше, и так на протЯжении почти трехсот миль; как в ночь под  воскресенье  у
нас неизменно лопались рессоры и в  ожидании,  пока  их  починЯт,  двум  его
пассажирам приходилось высаживатьсЯ и обогреватьсЯ  и  насыщатьсЯ  в  убогих
бильЯрдных комнатах, где волосатые  люди  резались  в  карты,  собравшись  у
печки, причем эти карты были очень  похожи  на  них  самих  -  до  последней
степени измЯты и замусолены.
     €ли как нам пришлось задержатьсЯ в Њарселе из-за ненастьЯ,  и  пароходы
объЯвлЯли о предстоЯщем отплытии, но так и  не  отплывали;  и  как  в  конце
концов отличный паровой пакетбот "арлемань" вышел в море и  попал  в  такую
бурю, что ему едва не пришлось зайти отстаиватьсЯ в ’улон, а затем в  Ќиццу,
но ветер несколько стих,  и  "арлемань"  благополучно  вошел  в  генуэзскую
гавань, где ставшие длЯ менЯ родными и близкими колокола обласкали мой слух.
€ли о том, как у нас на борту находилась группа туристов,  и  один  из  них,
помещавшийсЯ рЯдом с моею каютой, отчаЯнно страдал морскою болезнью и оттого
пребывал в дурном настроении и не давал никому из своих спутников лексикона,
хранЯ его у себЯ под подушкой; и как вследствие этого им  приходилось  то  и
дело спускатьсЯ к нему и спрашивать, как будет по-итальЯнски "кусок сахару",
как "стакан бренди с водой" или "который час" и так далее, на что он  всегда
отвечал, заглЯдываЯ в словарь своими собственными помутившимисЯ  от  морской
болезни глазами и решительно отказываЯсь доверить кому бы  то  ни  было  эту
драгоценную книгу.
     Џодобно ѓрумьо *, Я мог бы поведать вам в мельчайших  подробностЯх  обо
всем этом и еще кое о чем довольно далеком, впрочем, от моей  темы,  если  б
менЯ не удерживало сознание, что Я взЯлсЯ писать лишь  об  €талии.  Џоэтому,
подобно рассказу ѓрумьо, и мой рассказ "останетсЯ в забвении".

       ‚ ђим через Џизу и ‘ьену

     ‚о всей €талии нет длЯ менЯ ничего прекраснее береговой дороги из ѓенуи
в ‘пецию. ‘ одной стороны - иногда далеко  внизу,  иногда  почти  на  уровне
дороги, часто за грЯдою екал самой неожиданной формы,  виднеетсЯ  бескрайнее
синее море с живописной фелукой, то здесь,  то  там  скользЯщей  на  нем;  с
другой стороны - высокие холмы,  усеЯнные  белыми  хижинами,  овраги,  пЯтна
темных оливковых рощ, сельские церкви с их легкими, открытыми колокольнЯми и
весело окрашенные ‡агородные дома. Ќа каждом придорожном бугорке в роскошном
изобилии растут дикие кактусы и алоэ,  и  вдоль  всей  дороги  тЯнутсЯ  сады
приветливых деревень, рдеющие в летнее времЯ гроздьЯми белладонны, а  осенью
и зимой благоухающие золотыми апельсинами и лимонами.
     €ные из деревень  населены  почти  исключительно  рыбаками,  и  приЯтно
смотреть на их большие, вытащенные на берег лодки  и  на  отбрасываемые  ими
узенькие подоски тени, где  спЯт  их  хозЯева  или  сидЯт,  перешучиваЯсь  и
поглЯдываЯ на море, их жены и дети, пока мужчины занЯты на  берегу  починкой
сетей. ‚ нескольких сотнЯх футов ниже дороги есть город ЉамольЯ с  маленькой
морской  гаванью;  город  потомственных  морЯков,  с   незапамЯтных   времен
снарЯжающих в этом месте суда каботажного плаваньЯ длЯ торговли с €спанией и
другими странами. ‘верху, с дороги, он похож на  крошечный  макет  города  у
самой воды, сверкающей на солнце множеством бликов.  Ќо  если  спуститьсЯ  в
него по извилистым тропкам, протоптанным мулами, он окажетсЯ настоЯщим, хоть
и миниатюрным городом  мореходов  -  самым  соленым,  самым  суровым,  самым
пиратским городком, когда-либо  существовавшим  на  свете.  Ћгромные  ржавые
железные кольца и причальные цепи, кабестаны и обломки  старых  мачт  и  рей
повсюду преграждают дорогу; прочные, приспособленные к плаванию  в  непогоду
лодки с развевающейсЯ  на  них  одеждою  морЯков  покачиваютсЯ  в  маленькой
бухточке или вытащены длЯ просушки на залитые солнцем прибрежные  камни;  на
парапете неказистого мола спЯт какие-то люди-амфибии - их  ноги  свешиваютсЯ
над стенкой, точно им все равно, что землЯ, что вода, и, соскользнув в воду,
они с тем же удобством поплывут среди рыб, объЯтые сладкой дремотой; церковь
нарЯдно убрана трофеЯми морЯ и приношеньЯми по обету в  памЯть  спасениЯ  от
бури и кораблекрушениЯ. Љ жилищам, не примыкающим непосредственно к  гавани,
ведут низкие сводчатые проходы и неровные, выщербленные ступени, где так  же
темно и так же трудно передвигатьсЯ, как  в  судовых  трюмах  иди  неудобных
кубриках - и  все  пропитано  запахом  рыбы,  морских  водорослей  и  старых
канатов.
     „орога вдоль берега над Љамольей и особенно поближе к ѓенуе славитсЯ  в
теплое времЯ года изобилием  светлЯков.  ЏрогуливаЯсь  здесь  как-то  темною
ночью, Я видел над собой целый  небесный  свод,  усыпанный  этими  чудесными
насекомыми, и в этом полыхании и сиЯнии, излучаемых каждой оливковой рощей и
каждым склоном холма, далекие звезды на небе казались тусклыми.
     ‚прочем, когда мы проезжали по этой дороге в ђим, времЯ  светлЯков  еще
не пришло. џнварь только-только перешагнул за первую свою половину, и стоЯла
угрюмаЯ, пасмурнаЯ и, к тому же, очень сыраЯ погода. Ќа живописном  перевале
Ѓракко мы попали в такой дождь и туман, что целый день продвигались в густых
облаках. Ќа свете, казалось, не существует никакого ‘редиземного морЯ -  его
совсем не было видно; только раз, когда внезапным  порывом  ветра  разогнало
туман,  где-то  глубоко  внизу  на  мгновение  показалось   бурливое   море,
хлеставшее далекие скалы и бешено  вскидывавшее  вверх  белые  гребни  пены.
„ождь лил непрерывно, все ручьи и потоки отчаЯнно вздулись, и  Я  никогда  в
жизни не слышал такого оглушительного грохота и рева беснующейсЯ воды.
     Џрибыв в ‘пецию, мы узнали, что Њагра, река, которую пересекает  дорога
на Џизу и на которой не было моста, поднЯлась так высоко, что переправлЯтьсЯ
через нее на пароме стало небезопасно,  и  нам  пришлось  ждать  до  полуднЯ
следующего  днЯ,  когда  уровень  воды  несколько  спал.  ‘пециЯ,   впрочем,
достаточно интересное место,  чтобы  застрЯть  в  ней  на  некоторое  времЯ,
во-первых,  из-за  ее  очень  красивой   бухты,   во-вторых,   гостиницы   с
привидениЯми  и,  в-третьих,  головного  убора  женщин,  носЯщих   набекрень
крошечную, прЯмо  кукольную  соломенную  шлЯпку,  прикалываЯ  ее  к  волосам
булавкою - и ќто, конечно, самый забавный и  плутовской  изо  всех  головных
уборов, какие когда-либо были придуманы.
     Ѓлагополучно переправившись через Њагру - этот переезд па пароме, когда
поток взбух и кипит, никак не назовешь приЯтным, -  мы  за  несколько  часов
добрались до Љаррары. Ќа следующий день, нанЯв пораньше  с  утра  нескольких
пони, мы отправились осматривать мраморные карьеры.
     ‡десь есть не то четыре, не то пЯть  лощин,  которые  уходЯт  далеко  в
глубь высоких холмов, пока Џрирода не преграждает им путь и дальше  им  идти
некуда; карьеры, или  "пещеры",  как  их  тут  именуют,  представлЯют  собой
отвалы, расположенные высоко на холмах по обоим склонам этих  лощин;  в  них
производЯт взрывы,  после  которых  и  выламывают  мрамор.  ќто  дело  может
обернутьсЯ хорошо или плохо,  может  быстро  обогатить  или  разорить,  если
окажетсЯ, что доходы не возмещают затрат. Ќекоторые  из  этих  "пещер"  были
вскрыты еще древними римлЯнами и остаютсЯ и посейчас в том же виде, в  каком
они их покинули. ђазрабатываетсЯ много  новых;  в  других  разработка  будет
начата завтра, на следующей неделе или в следующем  месЯце;  есть  и  такие,
которых еще никто не купил и о которых никто не  думает,  но  мрамора  ‡десь
достаточно и его хватит на много больше столетий, чем миновало  с  тех  пор,
как были начаты его разработки; он сокрыт тут повсюду, терпеливо  дожидаЯсь,
пока его обнаружат.
     ЉарабкаЯсь не без труда по одному из этих  круто  поднимающихсЯ  ущелий
(ваш пони оставлен вами милЯх в двух  пониже,  где  он  размачивает  в  воде
подпругу), вы по  временам  слышите  меланхолический  предостерегающий  звук
рожка, подхваченный горным эхом - тихий звук,  тише  предшествующей  тишины;
это - сигнал рабочим скрыватьсЯ в укрытие.
     ‡атем раздаетсЯ грохот, многократно  повторенный  горами,  а  иногда  и
свист  больших  обломков  скалы,  поднЯтых  на  воздух;  и  вы   продолжаете
взбиратьсЯ,  пока  новый  рожок,  с  другой   стороны,   не   заставит   вас
остановитьсЯ, чтобы не попасть в зону нового взрыва.
     ‚ысоко на  склонах  этих  холмов  работает  много  людей,  убирающих  и
сбрасывающих вниз груды битого камнЯ и землю, чтобы расчистить путь  добытым
глыбам мрамора. € когда все это, низвергаемое невидимыми руками, катитсЯ  на
дно узкой лощины, вам невольно припоминаетсЯ  глубокий  овраг  (поразительно
схожий с этой лощиной), где птица ђухх  покинула  ‘индбада-морехода  и  куда
купцы швырЯли с окрестных высот большие куски мЯса,  чтобы  на  них  налипли
алмазы. ’ут, правда, не было орлов, которые слетались бы, затемнЯЯ солнце, и
уносили мЯсо в когтЯх, но все было так дико  и  мрачно,  что  они  могли  бы
водитьсЯ здесь целыми сотнЯми.
     Ќо дорога, дорога, по которой  доставлЯют  вниз  мрамор  глыбами  любой
величины! ‚ ней воплотилсЯ дух страны и се учреждений.  ќто  он  мостит  ее,
чинит и  поддерживает  в  неприкосновенности.  Џредставьте  себе  посередине
лощины русло потока, несущегосЯ по скалистому ложу, заваленное грудами камнЯ
всевозможных размеров и форм - это и есть дорога,  потому  что  пЯтьсот  лет
назад она была точно такою же! ‚ообразите громоздкие, неповоротливые телеги,
бывшие в ходу за пЯтьсот лет до нас, существующие здесь и поныне и влекомые,
как пЯтьсот лет назад, упрЯжками быков, которые, как и их предки пЯтьсот лет
назад, гибнут в течение года, надорвавшись на непосильной работе. „ве  пары,
четыре пары, десЯть пар, двадцать пар, смотрЯ по размеру глыбы;  она  должна
быть доставлена вниз только этим и никаким другим способом.  ЏродвигаЯсь  по
камнЯм со своим чудовищным грузом, быки часто испускают дух тут же на  месте
- и не только они; их  неистовые  погонщики,  оступившись  в  пылу  усердиЯ,
попадают, случаетсЯ, под колеса, которые давЯт их насмерть. Ќо так  делалось
пЯтьсот лет назад, значит так надо  делать  и  ныне,  а  проложить  железную
дорогу по одному из этих склонов (что было бы наилегчайшим делом  на  свете)
показалось бы прЯмым свЯтотатством.
     ‘тоЯ в сторонке, пока мимо нас проезжала  одна  из  таких  телег  -  ее
тащила лишь одна  пара  быков  (на  ней  был  сравнительно  небольшой  кусок
мрамора), Я мысленно назвал человека, восседавшего на  тЯжелом  Ярме,  чтобы
оно не свалилось с шеи несчастных животных - и не вперед лицом,  а  назад  -
истинным символом деспотизма. ‚ руке он держал длинную палку  с  заостренным
железным наконечником, и когда выбившиесЯ из сил быки отказывались  тащитьсЯ
дальше  по  сыпучему  камню  и  останавливались,  он  принималсЯ  колоть  их
наконечником своей палки, колотить ею по головам, ввинчивать  ее  в  ноздри,
заставлЯЯ их, доведенных до бешенства нестерпимою болью, продвинутьсЯ еще на
Ярд или два; когда они снова останавливались, он повторЯл  эти  понуканиЯ  с
еще большей энергией и снова добивалсЯ своего, побуждаЯ их с помощью того же
стрекала добратьсЯ до крутого участка спуска; а  там,  когда  их  судорожные
рывки и подталкивавший их сзади груз низвергали их вниз,  в  облаке  водЯных
брызг, он вращал свою палку над головой и испускал дикий клич, словно что-то
свершил, не задумываЯсь над тем, что  быки  могут  сбросить  его  самого,  в
разгар его торжества, и в слепой Ярости размозжить ему череп.
     Љогда Я в тот же день после  обеда  стоЯл  в  одной  из  многочисленных
студий Љаррары (а всЯ Љаррара -  огромнаЯ  мастерскаЯ,  полнаЯ  великолепных
мраморных копий почти каждой известной нам  группы,  фигуры  и  бюста),  мне
показалось сначала невероЯтным, чтобы эти пленительные формы, такие изЯщные,
одухотворенные и безмЯтежно-спокойные, могли родитьсЯ из таких мук,  пота  и
пыток. Ќо вскоре Я нашел объЯснение и параллель ко  всему  этому,  вспомнив,
сколько  добродетелей  вырастает  на  жалкой,  бесплодной  почве  и  сколько
хорошего рождаетсЯ в горе и муках. € глЯдЯ из большого  окна  мастерской  на
горы, где добываетсЯ  мрамор,  -  рдеющие  в  лучах  заходЯщего  солнца,  но
неизменно  строгие  и  торжественные,  -  Я  подумал:  "Ѓоже!  Љак  много  в
человеческих душах и сердцах заброшенных карьеров и  какие  сокровища  можно
было бы извлечь оттуда! Ђ люди, путешествующие по жизни  ради  удовольствиЯ,
отворачиваютсЯ от них и проходЯт  мимо,  из-за  того,  что  они  неприглЯдны
снаружи".
     ‚ладетельный герцог Њоденский *, которому принадлежит часть этой земли,
гордитсЯ тем, что единственный из государей …вропы не  признает  ‹уи-”илиппа
королем ”ранции *. € это вовсе не в шутку, а совершенно серьезно. Љ тому же,
он Ярый противник железных дорог, и если бы некоторые железнодорожные линии,
задуманные владетельными особами по соседству с ним, оказались построенными,
он, вероЯтно, нашел бы душевное удовлетворение в том, что завел  бы  у  себЯ
омнибус, который сновал бы по его не слишком обширному герцогству,  перевозЯ
пассажиров от одной конечной станции до другой.
     Љаррара,  окруженнаЯ  высокими  холмами,  исключительно  своеобразна  и
живописна. ’уристов здесь мало, а местное население так или иначе свЯзано  с
разработками мрамора. Њежду "пещерами" разбросаны деревушки,  где  проживают
рабочие. ‚ городе есть прекрасный, недавно построенный  небольшой  театр,  и
тут укоренилсЯ любопытный обычай набирать хор из  рабочих  мраморных  ломок;
эти рабочие - самоучки и поют только по слуху.  џ  слышал  их  в  комической
опере и в одном акте "Ќормы" *, и они  очень  хорошо  справлЯлись  со  своим
делом, отличаЯсь в этом отношении от  простого  народа  €талии,  который  за
исключением некоторых  неаполитанцев  поет  крайне  фальшиво  и  неприЯтными
голосами.
     ‘ вершины высокого холма за Љаррарой открываетсЯ  великолепный  вид  на
плодородную равнину, на которой стоит город Џиза, и на ‹иворно  -  пурпурное
пЯтнышко в плоской дали. Ќо не только даль придает  очарование  этому  виду;
плодороднаЯ землЯ и роскошные оливковые рощи, через которые проходит дорога,
делают его поистине восхитительным.
     Љогда мы приближались к Џизе, на небе сиЯла луна, и мы издалека увидели
за городскою стеной Џадающую башню, казавшуюсЯ  особенно  наклонной  в  этом
неверном свете - призрачный оригинал старых картинок в  школьных  учебниках,
на которых изображались "чудеса света". Љак это бывает с большинством вещей,
впервые познанных нами по школьным  учебникам  и  в  школьные  годы,  она  с
первого взглЯда показалась мне слишком маленькой. ЊенЯ это  очень  огорчило.
Ћна подымалась над городскою стеной совсем  не  так  высоко,  как  Я  привык
думать. ќто был один из многих обманов, которые распространЯл мистер ѓаррис,
книготорговец на углу лондонской улицы ‘енч-Џолз-—ерчьЯрд.  …го  башнЯ  была
выдумкою,  а  эта  -  реальностью,  и  по  сравнению  с  той  -  низкорослой
реальностью. ‚прочем, она  все  же  была  достаточно  хороша  и  чрезвычайно
причудлива и отклонЯлась от перпендикулЯра не меньше, чем у ѓарриса. —удесна
была также тишина Џизы; большаЯ кордегардиЯ у  ворот,  где  было  всего  два
маленьких солдатика; улицы, на которых почти не видно было  людей;  и  Ђрно,
протекающий через центр города. €так, Я  не  затаил  в  своем  сердце  злобы
против мистера ѓарриса и, памЯтуЯ о его добрых намерениЯх, простил  его  еще
до обеда и на следующее утро вышел на улицу, снова полный к нему довериЯ,  с
тем чтобы осмотреть знаменитую башню.
     Њне  полагалось  бы  знать  истинное  положение  дел,  но  почему-то  Я
вообразил, что она отбрасывает свою длинную тень  на  оживленную  улицу,  по
которой весь день снует взад и вперед толпа. € длЯ менЯ оказалось  полнейшею
неожиданностью найти ее вдали от уличной суеты, на уединенной тихой площади,
покрытой гладким ковром зеленого  дерна.  Ќо  группа  строений,  теснившихсЯ
возле и вокруг этого зеленого ковра, - башнЯ, баптистерий, собор  и  церковь
на кладбище  -  быть  может,  самое  прекрасное  и  замечательное  из  всего
существующего на свете. ’о,  что  они  сгрудились  все  вместе,  вдалеке  от
повседневной жизни города, придает им особую, впечатлЯющую  торжественность.
ќто - архитектурнаЯ квинтэссенциЯ старого богатого города, освобожденнаЯ  от
примеси обычных жилищ, отжатаЯ и процеженнаЯ через фильтр.
     ‘исмонди * сравнивает  Џизанскую  башню  с  ‚авилонскою  башней,  какою
изображают ее обычно на картинках в детских  книжках.  ќто  сравнение  очень
удачно и дает более Ясное представление об этой постройке, чем  целые  главы
ученого  описаниЯ.  Ќет  ничего  изЯщнее  и   легче   этого   замечательного
сооружениЯ, ничего поразительнее  его  общего  вида.  Џока  вы  поднимаетесь
наверх (кстати, по очень удобной лестнице), наклон башни не  очень  заметен;
он становитсЯ заметен только наверху, и вам начинает казатьсЯ, будто  вы  на
палубе судна, накренившегосЯ во времЯ отлива. …сли, находЯсь на низкой,  так
сказать, стороне башни, вы бросите взглЯд с  галереи  и  увидите,  насколько
корпус ее отходит от основаниЯ, эффект получитсЯ ошеломлЯющий. џ видел,  как
один нервный путешественник, взглЯнув  вниз,  невольно  схватилсЯ  рукою  за
стену, точно желал удержать ее от падениЯ. ‚есьма любопытен также вид  башни
изнутри,  когда,  стоЯ  внизу,  вы  смотрите  вверх,  как  сквозь   наклонно
направленную трубу. ЃашнЯ и впрЯмь сильно скошена набок, так что большего не
пожелал бы и самый рьЯный турист. …стественным побуждением девЯноста  девЯти
человек из ста, которые  вздумали  бы  присесть  под  ней  на  траву,  чтобы
отдохнуть  и  полюбоватьсЯ  соседними  зданиЯми,  бы