Ћцените этот текст:


     [издательство ‚агриус, Www.vagrius.com].



     Ђндре †ид - лауреат Ќобелевской премии по литературе.



‘борник   одного   из   основателей   французского   символизма   составлЯют
произведениЯ, относЯщиесЯ к раннему  периоду  его  творчества,  времени  его
духовных  исканий  и становлениЯ как мастера прозы. ќто и философскаЯ сказка
("Џлохо скованный Џрометей"), и притча-аллегориЯ  ("‘транствиЯ  “риана"),  и
литературнаЯ  сатира  ("’опь"), и переосмысление религиозных текстов ("џства
земные"), и бытовые зарисовки ("…сли зерно  не  умрет").  †ид  с  одинаковым
блеском  владел  самыми  разными  литературными жанрами, что выдвинуло его в
первый рЯд классиков •• столетиЯ и принесло всемирную славу.

     ’ехническаЯ информациЯ о книге:
     ”ормат: 60x90/16, ч/б, переплёт
     URL: http://www.vagrius.com/html/books/3/zhid_01.htm

     ‚аши отзывы: vagrius@vagrius.com,
     http://www.vagrius.com/html/c/guestbuk.htm


---------------------------------------------------------------




                    Њоему другу Њорису Љийо

                    1. ‚от плоды, которыми
                    питались мы на земле.
                    Љоран, II, 23

     Ќе обманись, Ќатанаэль,  грубым названием, которое мне  вздумалось дать
этой книге; Я мог бы назвать  ее "Њенальк", но Њеналька, так  же как и  тебЯ
самого, никогда  не было.  ‹ишь  одно человеческое имЯ  - мое собственное  -
могло бы дать название этой книге; но тогда как Я осмелилсЯ бы подписать ее?
     џ вложил  в нее себЯ - не раздумываЯ, не стыдЯсь; и если Я порой говорю
в ней  о  стране, которую никогда  не видел, о запахах,  которых  никогда не
вдыхал,  о  поступках,  которых  никогда  не  совершал -  или  о  тебе,  мой
Ќатанаэль, которого Я никогда не встречал, - то вовсе не потому, что склонен
к  притворству.  Њой рассказ не  более  вымышлен,  чем твое  имЯ, Ќатанаэль,
который менЯ прочтет, - имЯ, что Я даю тебе, не знаЯ, каким оно у тебЯ будет
на самом деле.
     € когда ты прочтешь менЯ, брось эту книгу -  и уходи. џ хотел бы, чтобы
она  заставила  тебЯ уйти - уйти все равно  куда, из твоего города, от твоей
семьи, от твоего дома, от привычных мыслей. Ќе бери мою  книгу с собой. …сли
бы Я был Њенальком, Я взЯл бы тебЯ за правую руку, чтобы вести тебЯ, но так,
чтобы  твоЯ  леваЯ  рука  не знала об  этом; и отпустил бы тебЯ, как  только
города остались позади; и сказал бы тебе: забудь менЯ.
     Џусть моЯ  книга  научит тебЯ интересоватьсЯ  собой больше,  нежели ею,
потом - всем остальным больше, чем собой.

     Њое ленивое счастье, которое
     долго дремало, просыпаетсЯ.2
     ѓафиз

     Ќе пытайсЯ, Ќатанаэль, найти Ѓога иначе, чем во всем.

     Љаждое создание указывает на Ѓога, но ни одно его не обнаруживает.
     Љаждое создание,  стоит только взглЯду остановитьсЯ  на нем, уводит нас
от Ѓога.

     *
     Џока другие печатались или  учились,  Я провел три года в путешествиЯх,
стараЯсь, напротив, забыть все, чему успел  выучитьсЯ мой ум. ќто  забывание
было медленным и трудным;  оно  оказалось длЯ менЯ полезней, чем все знаниЯ,
навЯзанные людьми, и стало подлинным началом воспитаниЯ.
     ’ы   никогда  не  узнаешь,   сколько  усилий  понадобилось  мне,  чтобы
почувствовать интерес к  жизни,  но  теперь, когда она  менЯ интересует, это
чувство будет, как и всЯкое другое, - страстным.

     џ  с восторгом  наказывал свою плоть, испытываЯ  большее наслаждение от
наказаниЯ, нежели от греха, - столь опьЯнЯло мою гордыню то, что Я просто не
грешу.

     €зживать в себе мысль о заслуге - камень преткновениЯ длЯ ума.

     ...‘омнение  в  избранном пути  превращало в пытку  всю мою  жизнь. —то
сказать тебе? ‹юбой  выбор, если вдуматьсЯ, ужасен: ужасна свобода,  котораЯ
совсем  не свЯзана  с  долгом.  ќто дорога,  которую  приходитсЯ выбирать  в
совершенно  незнакомой  стране, где каждый  делает  собственное открытие, и,
запомни это хорошенько, делает его только длЯ  себЯ;  так что самый  неЯсный
след в самом  глухом  уголке Ђфрики  кажетсЯ все-таки  менее сомнительным...
’енистые рощи  завлекают нас, миражи дразнЯт  водой, еще более иссушаЯ... Ќо
вскоре воды  потекут там, где их  заставЯт течь наши желаниЯ; ибо эта страна
обретает очертаниЯ лишь по мере нашего  приближениЯ к ней,  и пейзаж вокруг,
пока  мы движемсЯ вперед, мало-помалу  упорЯдочиваетсЯ; и мы  не  различаем,
чтґо  за  горизонтом;  но  даже  то,  что  рЯдом  с  нами,  -  не более  чем
последовательность и изменчиваЯ видимость.
     Ќо к чему  сравнениЯ, когда предмет столь серьезен? Њы все уверены, что
непременно обретем  Ѓога. “вы, пытаЯсь найти …го,  мы  не  знаем,  куда  нам
обращать  свои  молитвы.  ѓоворЯт,  что  Ћн  везде,  повсюду,  Ќевидимый,  и
преклонЯют колени наудачу.
     € ты, Ќатанаэль, уподобишьсЯ тому, кто пойдет за светом, который сам же
держит в руке.

     Људа бы ты ни пошел, ты можешь встретить только Ѓога.
     - Ѓог, - говорил Њенальк, - то, что перед нами.
     Ќатанаэль, ты увидишь в пути все, но не остановишьсЯ нигде. ‘кажи себе,
что Ѓог - единственное, что не может быть преходЯщим.

     Џусть значение будет в твоем взглЯде, а не в рассматриваемом предмете.

     ‚се  эти  различные  познаниЯ,  которые  ты  хранишь в  себе, останутсЯ
отличными от  тебЯ, пока не обветшают от времени. ‡ачем ты придаешь им такую
цену?

     …сть польза в желаниЯх и польза  в пресыщении  ими - поскольку при этом
они  лишь  возрастают.  €бо,  Я говорю тебе  это  всерьез, Ќатанаэль, каждое
желание  делало менЯ более богатым, чем обладание, всегда ложное,  предметом
моего желаниЯ.

     *
     ђади множества упоительных вещей, Ќатанаэль, Я изнурЯл себЯ любовью. €х
сиЯние  происходило оттого,  что  Я непрерывно воспламенЯлсЯ ими.  џ  не мог
насытитьсЯ.  ‹юбаЯ   пылкость  вела  к  любовному   истощению,  упоительному
истощению.
     …ретик  из  еретиков,  Я всегда тЯнулсЯ к взглЯдам, далеким от  моих, к
резким поворотам  мысли,  разногласиЯм. ‚сЯкий ум интересовал менЯ лишь тем,
что отличало его от прочих. Њне пришлось  истребить в себе симпатию,  видЯ в
ней одно лишь признание общих с кем-то чувств.
     ‚овсе не симпатию, Ќатанаэль, - любовь.

     „ействовать,  не  судЯ, плох поступок или хорош.  ‹юбить,  не заботЯсь,
хорошо это или плохо.
     Ќатанаэль, Я научу тебЯ пылкости.

     ‚ечное  волнение,  Ќатанаэль,  -  только  не спокойствие.  …динственный
покой,  с  которым Я мог бы примиритьсЯ,  - это покой  смерти. џ боюсь,  что
любое  желание, всЯкаЯ  энергиЯ,  которым Я не дам выхода в  течение  жизни,
истерзают менЯ. џ надеюсь, выжав из себЯ на этой земле все, что было  во мне
заложено, умереть в полной безнадежности.

     ‚овсе не симпатиЯ, Ќатанаэль, - любовь. ’ы понимаешь, не правда ли, что
это  не  одно и  то  же.  ‹ишь  из  страха  потерЯть  любовь  Я  мог  иногда
проникнутьсЯ симпатией к печалЯм, горестЯм, боли, которые иначе едва ли смог
бы перенести. Џусть каждый сам заботитсЯ о собственной жизни.

     (џ не могу сегоднЯ писать,  потому что колесо поворачиваетсЯ  на гумне.
‚чера Я  видел это; молотили рапс. Џолова взлетала; зерно падало  вниз. Џыль
вызывала удушье; женщина  ворочала снопы. „ва красивых парнЯ с босыми ногами
собирали зерно.
     џ плачу, потому что мне нечего больше сказать.
     џ знаю,  что нельзЯ начинать писать, когда нечего больше сказать, кроме
этого. Ќо Я писал и буду писать еще об этом, снова об этом.)
     *
     Ќатанаэль, Я хочу подарить тебе  радость, которую тебе еще не смог дать
никто другой. џ не знаю, кґак передать тебе ее, эту радость, однако Я  держу
ее в руках. џ хочу говорить с тобой так проникновенно, как этого  не  сделал
еще  никто. џ хочу прийти к тебе  в тот ночной  час, когда ты будешь одну за
другой открывать и отбрасывать книги, ища в каждой из них нечто большее, чем
тебе уже  открылось, когда  ты еще ждешь,  когда твоЯ пылкость  готова стать
печалью, не находЯ  поддержки. џ пишу только  длЯ тебЯ;  Я пишу  только ради
этих часов. џ  хочу написать такую  книгу, в которой ты не найдешь ни  одной
только моей мысли, ни одной  только моей эмоции, но сочтешь, что видишь лишь
отражение своей собственной пылкости.  џ хочу  приблизитьсЯ к тебе, чтобы ты
полюбил менЯ.

     ЊеланхолиЯ - это всего лишь угасшаЯ пылкость.

     Љаждое  существо   способно  к   обнаженности;   каждое   чувство  -  к
переполнению.

     Њои  чувства  открыты,  как  религиЯ. Њожешь  ли  ты  понЯть? -  Љаждое
ощущение - это встреча с бесконечностью.

     Ќатанаэль, Я научу тебЯ пылкости.
     Ќаши поступки  свЯзаны с  нами, как свечение  с фосфором. Ћни разрушают
нас, это правда, но они же создают наше сиЯние.
     €  если наша  душа  чего-нибудь стоила, значит, она  горела жарче,  чем
другие.
     џ видел вас, широкие  полЯ, омытые  молоком рассвета; голубые  озера, Я
погружалсЯ в ваши  воды, и  каждаЯ  ласка  смеющегосЯ  ветра заставлЯла менЯ
улыбатьсЯ - вот о чем  Я не  устану твердить  тебе, Ќатанаэль. џ  научу тебЯ
пылкости.
     …сли бы Я видел что-то более  прекрасное, Я рассказал бы тебе об этом -
только об этом, и ни о чем другом.

     ’ы не научил менЯ мудрости, Њенальк. Ќе мудрости, но любви.
     *
     џ испытывал к Њенальку чувство большее, чем дружба, и  едва ли меньшее,
чем любовь. џ любил его, как брата.

     Њенальк  опасен;   бойсЯ   его;   он   навлекает  на   себЯ   проклЯтиЯ
благоразумных, но  не внушает страха детЯм. Ћн учит их любить не только свою
семью,  и  исподволь  - уходу от  нее;  он  заставлЯет их  томЯщеесЯ  сердце
тЯнутьсЯ к  кислым диким плодам и необычайной любви. Ђх, Њенальк, Я хотел бы
пройти с тобой  и по  другим дорогам. Ќо ты ненавидел слабость  и подтолкнул
менЯ к разрыву.
     …сть удивительные возможности в каждом человеке. ЌастоЯщее  располагало
бы множеством вариантов будущего, если бы прошлое уже не заложило в нем свой
сюжет. Ќо  увы! …динственность прошлого предполагает единственность будущего
- замысел перед нами, как точка в бесконечном пространстве.

     Њы уверены, что никогда не делаем того, что не  способны понЯть. ЏонЯть
-   значит  почувствовать   в  себе  способность  к  действию.   ЊЂЉ‘€ЊЂ‹њЌЋ
Џђ€Њ€ђ€’њ‘џ ‘ —…‹Ћ‚…—…‘’‚ЋЊ - вот прекраснаЯ формула.
     ‹юбые формы жизни, вы  все казались мне  прекрасными. (’о, что Я говорю
тебе сейчас, мне говорил Њенальк.)

     џ надеюсь, что хорошо узнал все страсти и все пороки;  по крайней мере,
Я  потакал им. ‚се мое существо стремилось ко всЯкой вере; и  Я бывал  столь
безумен, что иногда почти верил в то, что  у менЯ есть душа, -  так остро  Я
чувствовал ее  готовность  выскользнуть  из  моего тела, - говорил  мне  еще
Њенальк.

     €  наша  жизнь  предстает  перед нами  как  стакан, наполненный ледЯной
водой, запотевший стакан в руках охваченного горЯчкой, который хочет  пить и
выпивает все одним глотком, хорошо знаЯ, что ему следовало бы  помедлить, но
не имеЯ  сил отвести  этот упоительный стакан от своих губ,  столь свежа эта
влага, так возбуждает в нем жажду жар лихорадки.

     Ђх, как Я вдыхал холодный  ночной воздух! Ђх, эти окна! € такие бледные
лучи стекали с луны из-за  тумана, как будто это были ключи,  - казалось, их
можно пить.
     Ђх,  окна!  ‘колько раз Я пыталсЯ  охладить свой лоб вашими стеклами! €
сколько моих желаний рассеивалось, как дым, когда Я бежал из своей  постели,
cлишком разгорЯченный, к балкону, чтобы увидеть бесконечное спокойное небо.
     ‹ихорадки прошлых лет,  вы  нанесли смертельный удар моему телу, но как
опустошаетсЯ душа, когда ничто не обращает ее к Ѓогу.
     ЏостоЯнство моего обожаниЯ было ужасным; Я целиком растворЯлсЯ в нем.
     ’ы будешь еще долго искать счастьЯ, недостижимого длЯ души, говорил мне
Њенальк.
     Љогда  дни первых сомнительных восторгов миновали -  перед тем  как мне
встретитьсЯ с Њенальком, - наступил период беспокойного ожиданиЯ, похожий на
переход через болото. ЊенЯ  засасывала  тоскливаЯ дремота, исцелить  которую
сном  было  невозможно.  џ отдыхал от  отдыха,  спал  и просыпалсЯ еще более
усталым, мой ум оцепенел как бы в предчувствии метаморфозы.
     ’айные  манипулЯции организма;  скрытаЯ работа  невыЯсненного генезиса;
тЯжелые роды;  вЯлость, ожидание; как хризалида, как  куколка  в  коконе,  Я
спал;  Я  давал  возможность  сформироватьсЯ внутри  менЯ  новому  существу,
которым  Я стану,  уже совсем непохожему на менЯ. ‚есь свет доходил до  менЯ
будто  сквозь  толщу  зеленоватых  вод,   сквозь  листьЯ  и  ветки;  смутное
восприЯтие, как  бывает при  опьЯнении или сильном  потрЯсении. -  Ђх! Џусть
наступит  наконец, -  умолЯл Я, - кризис, болезнь, остраЯ  боль!  € мой мозг
сравнивал  себЯ с грозовыми  небесами,  затЯнутыми  тЯжелыми облаками, когда
трудно  дышать и все ждет молнии, чтобы лопнули наконец  эти серые  бурдюки,
полные влаги и прЯчущие лазурь.
     ‘колько  же тебе длитьсЯ, ожидание?  € в конце концов  останетсЯ ли нам
что-то длЯ жизни? - Ћжидание! Ћжидание чего? - взывал  Я. Њожет ли произойти
что-то, чего не породили мы сами?  € что могло произойти с  нами, чего бы мы
уже не знали?..
     ђождение  ЂбелЯ,  моЯ  помолвка, смерть ќрика,  разрушение  моей  жизни
вместо прекращениЯ этой апатии, казалось, длили ее еще больше, казалось, что
это  оцепенение  происходит от  сложности  моих  мыслей  и  неопределенности
желаний. џ хотел бы  вечно спать во влажной земле, как  растение.  €ногда  Я
говорил  себе,  что  наслаждение  прекратило  бы мои  страданиЯ, и  искал  в
изнурении плоти  освобождение  длЯ ума. Џотом Я снова спал  в течение долгих
часов, как спЯт  маленькие дети, которых укладывают днем, убаюканные теплом,
в оживленном доме.
     Џотом Я  просыпалсЯ, весь в  поту, с колотЯщимсЯ сердцем и затуманенной
головой. Cвет, который просачивалсЯ снизу, через щели в закрытых  ставнЯх, и
отражалсЯ на  белом потолке зелеными отблесками лужайки, этот вечерний  свет
был длЯ  менЯ неповторимо прекрасен, подобно свету, который кажетсЯ нежным и
очаровательным,  пройдЯ  сквозь  листву и воду,  и который  дрожит на пороге
пещеры, после того как вы долго были окутаны ее тенЯми.
     ЌеЯсные  шумы  доносились из  дома. џ медленно возрождалсЯ к  жизни.  џ
умывалсЯ теплой водой и шел, полный печали, по  равнине до садовой скамейки,
на которой ждал наступлениЯ вечера, ничего не делаЯ. —тобы говорить, слушать
или писать, Я был слишком уставшим. џ читал:

     ...Ћн видел пред собой
     Џустынные дороги
     € птиц морских, нырЯющих в волну,
     € слышал шелест крыл...
     Ќу что же, дом мой здесь...
     ...џ принужден здесь жить,
     Џод этим дубом,
     Џод желтою пожухлою листвой
     ‚ пещере под землей и под травой.
     Љак холоден мой дом,
     Ћн мне наскучил.
     ‹ожбины темные,
     ‚ысокие холмы
     € изгородь печальнаЯ из веток,
     “сеЯнных созревшей ежевикой, -
     “нылый и безрадостный приют*.

     —увство полноты жизни, возможной, но еще не испытанной, иногда начинало
брезжить, потом возникало снова, мало-помалу становЯсь неотвЯзным. Ђх! Џусть
створки днЯ распахнутсЯ наконец, - молил Я, - пусть засверкает он среди этих
вечных невзгод!
     Љазалось, все мое существо испытывало огромную потребность закалитьсЯ в
обновлении. џ  ждал второго возмужаниЯ. „а, приспособить свои глаза к новому
зрению, омыть их от книжной грЯзи, придать им большее сходство с лазурью, на
которую они смотрЯт, - cегоднЯ совсем чистой из-за недавних дождей...
     џ  болел;  Я   путешествовал;  Я  встретил  Њеналька,  и  мое  чудесное
выздоровление было  воскрешением из мертвых. џ воскрес новым  существом, под
новым небом и среди вещей, полностью обновленных.

     Ќатанаэль,  Я  расскажу тебе об  ожидании. џ видел  равнину  летом. Ћна
ждала. †дала  хоть каплю  дождЯ. Џыль  на  дорогах стала  слишком  легкой  и
вздымалась при малейшем  дуновении. ќто  не  было  похоже на жажду.  ќто был
страх.  ‡емлЯ  растрескалась от жары, словно длЯ того, чтобы вобрать  в себЯ
побольше влаги. ‡апах полевых цветов  стал почти нестерпимым. ‚се изнемогало
под солнцем. Љаждый  день после полуднЯ мы шли отдохнуть под навес, не очень
спасавший от необычайно Яркого света. ќто было времЯ, когда деревьЯ, слишком
отЯгощенные  пыльцой,  слегка взмахивают  ветками,  чтобы рассыпать подальше
свои семена. Ќебо было тЯжелым, грозовым, и  всЯ природа ждала. ќто  был миг
торжества, слишком  печального, потому что все птицы погибли.  „ыхание земли
так  обжигало, что недалеко было до обморока; пыльца хвойных деревьев летела
с веток, как золотой дым. - Џотом пошел дождь.
     џ видел небо, трепещущее в ожидании зари. Ћдна за другой меркли звезды.
‹уга  были  залиты  росой;  ветер  дарил  холодной  лаской.  Љакое-то  времЯ
казалось,  что  неЯснаЯ  жизнь  хочет  остатьсЯ  сном, и мой  еще усталый ум
охватило оцепенение. џ дошел до опушки леса;  cел; всЯкаЯ тварь возвращалась
к своим  трудам  и  радостЯм в уверенности,  что  день  вот-вот  наступит, и
мистериЯ жизни простиралась на каждый лепесток. - Џотом наступил день.
     џ видел еще другие рассветы. - џ видел ожидание ночи...

     Ќатанаэль,  пусть  каждое  твое ожидание,  не становЯсь желанием, будет
просто  готовностью  к встрече. †ди всего, что может к тебе прийти, но желай
лишь  того, что  к тебе  пришло. †елай лишь  того, что  имеешь. Џойми, что в
каждое  мгновение жизни ты можешь  познать Ѓога, всего  целиком. Џусть  твое
желание  будет  любовью, а твое познание  -  любовником.  €бо  какое же  это
желание, если оно бессильно?

     €  что  же, Ќатанаэль, ты постигаешь Ѓога  и не заметил этого!  Џознать
Ѓога -  значит  увидеть  …го;  но  Ћн невидим.  Ќа перекрестке каких  дорог,
‚алаам,  ты  не  увидел  Ѓога,  перед  которым замерла  твоЯ  душа?  €бо  ты
представлЯл …го себе иначе.
     Ќатанаэль,  есть только  Ѓог,  которого невозможно  ждать.  †дать Ѓога,
Ќатанаэль, - значит не понимать, что ты уже познаешь …го. Ќе отделЯй Ѓога от
счастьЯ и вкладывай все свое счастье в мгновение.

     џ носил  все  свое  добро  с  собой,  как  женщины ‚остока, бледнеЯ  от
напрЯжениЯ, носЯт  на себе все  свои богатства. ‚ каждое крохотное мгновение
своей  жизни  Я мог чувствовать в себе  всю совокупность своего  добра.  Ћно
возникало не от сложениЯ множества отдельных вещей, но единственно от  моего
обожаниЯ. џ постоЯнно держал все свое добро в своей власти.

     ‘мотри на вечер так, словно день должен в нем умереть, на утро - словно
все сущее только что в нем родилось.
     Џусть твое зрение обновлЯетсЯ с каждым мгновением.
     Њудрость в том, чтобы удивлЯтьсЯ всему.4

     ‚се  твои  беды, Ќатанаэль, происходЯт  от  обилиЯ твоего  добра. ’ы не
знаешь  даже,  что  из  всего предпочесть, и не понимаешь, что  единственное
благо - жизнь. ‘амое крохотное мгновение жизни сильнее смерти и отрицает ее.
‘мерть -  это разрешение на  вход  длЯ  других  жизней, чтобы все непрерывно
обновлЯлось. ‚сЯкаЯ  форма  жизни сохранЯетсЯ ровно столько времени, сколько
ей  нужно,  чтобы  выразить себЯ. ‘частливое  мгновение, когда  звучит  твое
слово. ‚се остальное  времЯ  -  слушай; но, когда ты  говоришь, - не  слушай
ничего.
     Ќужно, чтобы ты сжег в себе все книги!





     …сть много разных книг. Ћдни читают,
     Џрисев на край скамьи, за школьной партой.

     „ругие есть - длЯ чтениЯ в дороге
     (Џри выборе играет роль формат);
     …сть книги длЯ лесов и длЯ полей,
     Et, - –ицерон сказал, - nobiscum rusticantur*.
     …сть те, что Я прочел с большим вниманьем,
     € те, что копЯт пыль на чердаках.
     Ћдни заставЯт вас в добро поверить,
     ‚ отчаЯнье другие приведут.
     „оказывают те: есть Ѓог на свете,
     Ђ эти говорЯт: не может быть.
     …сть книги, нужные одним библиофилам,
     € книги, заслужившие хвалу
     Љогорты целой критиков маститых.

     …сть книги по проблемам пчеловодства -
     €х узкоспециальными считают.
     …сть книги о природе. Џосле них
     “же нет смысла совершать прогулку.

     …сть книги, что отталкивают мудрых,
     Ќо привлекают маленьких детей.

     € множество различных антологий -
     ‚се лучшее в них есть. Ћ чем - не важно.
     Ћдни нас учат жизнь любить безмерно,
     Ђ авторы других - самоубийцы.
     ’е сеют ненависть, а эти жнут
     ‚се, что они посеЯли когда-то.

     …сть книги, излучающие свет,
     Ќаполненные прелестью, восторгом.
     ’акие есть, что дороги, как братьЯ,
     Љоторые честней и лучше нас.
     Ђ стиль других настолько необычен,
     —то можно долго изучать - темны.

     Ќатанаэль, когда же мы сожжем все книги?!

     Ћдни из них не стоЯт и трех су,
     „ругие же едва ли не бесценны.

     …сть те, что говорЯт лишь с королЯми,
     € те, чьЯ речь звучит длЯ бедноты.

     …сть и такие, чьи слова нежней,
     —ем шелест листьев в полдень.
     …сть меж ними
     ’а книга, что когда-то €оанн
     Ќа Џатмосе, как крыса, cъел поспешно6,
     (“ж лучше есть малину), и она
     ЏереполнЯла горечью все чрево,
     ‚идений вызываЯ череду.

     Ќатанаэль! Љогда же мы сожжем все книги?!!
     Њне мало читать о том, что песок на плЯже  податлив;  Я хочу, чтобы мои
босые ноги это чувствовали... ‚се  знаниЯ, которым не предшествует ощущение,
длЯ менЯ  бесполезны. Њне никогда в жизни  не приходилось видеть прекрасное,
без  того  чтобы  всЯ  моЯ  нежность   не  возжелала  прикоснутьсЯ  к  нему.
‚озлюбленнаЯ  красота земли, твое  цветение  чудесно!  Ћ  пейзаж,  в который
погружаетсЯ мое желание! ЋткрытаЯ  страна,  где блуждают  мои  поиски; аллеЯ
папируса,  обрывающаЯсЯ в  воде;  тростник, склонившийсЯ  к  реке;  просветы
полЯн; Явление простора  в узких амбразурах веток, беспредельное обещание. џ
блуждал в  коридорах камней  и  растений. џ видел,  как  разматывалсЯ клубок
весен.


     Љаждый день, каждое мгновение моей жизни имели длЯ менЯ вкус новизны  -
дар абсолютно невыразимый. ЃлагодарЯ ему Я жил  в почти постоЯнном страстном
изумлении.  џ  очень  быстро  доводил  себЯ до состоЯниЯ  опьЯнениЯ,  и  мне
нравилось впадать в это своего рода забытье.

     Љонечно,  если Я  встречал смех на губах,  мне хотелось  поцеловать их,
румЯнец на щеках,  cлезы в  глазах - Я  хотел выпить их; вгрызатьсЯ в мЯкоть
всех плодов, которые тЯнулись ко мне с отЯжелевших веток.  ‚ каждой харчевне
менЯ приветствовал голод; у каждого источника менЯ  поджидала жажда - своЯ у
каждого в отдельности; - или, если другими словами выразить мои желаниЯ:
     идти туда, куда ведет дорога;
     отдыхать там, где благосклонна тень;
     плыть вдоль берега на глубине;
     любить или засыпать на берегу каждой постели.
     џ смело клал свою руку на любой предмет и верил, что у менЯ есть  права
на каждый предмет моих желаний.  (‚прочем, мы  желаем, Ќатанаэль, не столько
обладаниЯ,  сколько  любви.)  Ђх,  пусть  переливаетсЯ  передо  мной  каждаЯ
малость, пусть всЯ красота облекаетсЯ и искритсЯ моей любовью!

     џства.
     џ жду вас, Яства!
     Њой голод не остановитсЯ на полпути;
     Ћн не утихнет, пока не будет удовлетворен;
     ЌикакаЯ мораль не помешает мне,
     Ђ лишениЯми Я мог кормить только душу.

     “довольствиЯ! џ ищу вас.
     ‚ы прекрасны, как летние зори.

     €сточники, особенно лакомые под  вечер,  отменные  в  полдень; бодрЯщаЯ
влага раннего утра; дуновениЯ  ветра  на кромке прилива;  заливы, заваленные
мачтовым лесом; тепло ритмичных рек...
     Ћ, есть же еще дороги, ведущие в полЯ; полуденный зной; настои лугов; и
длЯ ночлега - Ямка в стогу;
     есть  дороги на ‚осток; струи воды  за кормой в любимых  морЯх;  сады в
Њоссуле; танцы в ’уггурте; песни пастуха в ѓельвеции;
     есть  и  дороги  на ‘евер;  Ярмарки в  Ќижнем;  сани, вздымающие  снег;
замерзшие озера; конечно, Ќатанаэль, мы не дадим скучать нашим желаниЯм.
     Љорабли вошли в  наши порты, они привезли созревшие плоды  из неведомых
стран.
     ђазгрузите их поскорей, чтобы мы смогли наконец отведать этих плодов.

     џства!
     џ жду вас, Яства!
     “довольствиЯ, Я ищу вас;
     ‚ы прекрасны, как улыбка лета.
     џ знаю, что у менЯ нет ни единого желаниЯ,
     Ќа которое не нашлось бы уже готового отклика.
     Њой голод огромен!
     € каждое его проЯвление ждет своей пищи.
     џства!
     џ жду вас, Яства!
     ‚о всей вселенной Я ищу вас,
     “довольствиЯ, удовлетворение всех моих желаний.

     *
     ‘амое прекрасное на земле,
     Ђх, Ќатанаэль, это мой голод!
     Ћн всегда был верен тому,
     —то его ожидало.
     ђазве вином опьЯнЯетсЯ соловей?
     Ћрел - молоком? Ђ певчий дрозд - гроздьЯми Ягод?
     Ћрел опьЯнЯетсЯ своим  полетом.  ‘оловей хмелеет от летних ночей.  ЏолЯ
дрожат от зноЯ. Ќатанаэль, пусть все  твои чувства  знают, что ты в упоении.
…сли еда не пьЯнит тебЯ, значит, ты недостаточно голоден.
     Љаждое  законченное  действие  приносит  наслаждение. ЃлагодарЯ  ему ты
знаешь, что  должен был  сделать то, что сделал. џ не слишком жалую тех, кто
ставит себе  в  заслугу тЯжкий труд. €бо,  если  он  был столь мучителен, уж
лучше бы  они  занЯлись чем-нибудь  другим. ђадость, заключеннаЯ в действии,
означает   полное   овладение  работой;  и  длЯ  менЯ  неподдельность  моего
удовольствиЯ, Ќатанаэль, - главный вожатый.

     џ знаю,  что  мое  тело жаждет  наслаждениЯ каждый  день  и  мой  разум
согласен с ним.  Ђ  потом  ко мне  приходит  сон. ‡емлЯ и небо ровным счетом
ничего не значат по ту сторону.

     *
     …сть страннаЯ болезнь -
     Љогда люди хотЯт только того, чего у них нет.
     -  Ќам тоже,  - говорЯт они, - нам  тоже знакома жестокаЯ тоска души. ‚
пещере Ћдоллам томилсЯ ты, „авид7,  напившись воды из бочек.  ’ы взывал:  "Ћ
кто  принесет мне  свежей  воды, котораЯ бьет  ключом  под стенами ‚ифлеема?
ђебенком Я  утолЯл там  жажду;  но  теперь она  стала  пленницей, эта  вода,
желаннаЯ моему жару".
     Ќикогда не желай, Ќатанаэль, испить воды прошлого.
     Ќикогда не пытайсЯ, Ќатанаэль, найти в будущем утраченное прошлое. ‹ови
в  каждом  мгновении неповторимую  новизну и старайсЯ  не  предвкушать  свои
радости или знай, что на подготовленном месте тебЯ застигнет врасплох совсем
другаЯ радость. Љак ты не понимаешь, что всЯкое счастье - нежданнаЯ встреча,
и  оно предстает перед тобой  каждое мгновение, как нищий  на твоей  дороге.
ѓоре тебе,  если  ты  сочтешь  свое  счастье  погибшим  только  потому,  что
представлЯл его совсем непохожим на это  -  дарованное тебе  - счастье, горе
тебе, если  ты способен признать  только то счастье,  которое отвечает твоим
принципам и  твоим  обетам.  ‡автрашнЯЯ мечта - это  радость, но  завтрашнЯЯ
радость  будет другой, и ничто, по счастью,  не похоже  на мечту, которую мы
творим себе сами, ибо только различие определЯет цену всему.
     Њне не  понравитсЯ,  если ты  мне  скажешь:  смотри,  какую  радость  Я
приготовил  длЯ  тебЯ;  Я люблю только случайные радости и  те, которые  мой
голос заставлЯет брызнуть из камнЯ;  они потекут длЯ  нас, новые  и сильные,
как молодое вино из-под пресса.
     Њне не  нужно,  чтобы моЯ  радость была приукрашена,  не  нужно,  чтобы
‘уламита прошла по  залам; перед  тем как  поцеловать ее, Я  не  стер  с губ
пЯтен, оставленных  гроздьЯми винограда;  после поцелуев Я пил тонкое  вино,
которое не освежало мой рот, и ел сотовый мед пополам с воском.
     Ќатанаэль, не подготавливай заранее свои радости!

     *
     Љогда ты  не можешь  сказать:  тем лучше, скажи:  тем хуже. ‚ этом есть
великое обещание счастьЯ.

     …сть люди,  считающие, что мгновениЯ счастьЯ посланы Ѓогом, - и другие,
думающие, что Љем-то... - Ќо Љем?
     Ќатанаэль, не отделЯй Ѓога от своего счастьЯ.

     - џ не могу быть благодарным Ѓогу за то, что он менЯ создал, так же как
не мог бы упрекать …го за то, что менЯ нет, если бы Я не родилсЯ.
     Ќатанаэль, с Ѓогом нужно говорить естественней.
     џ хотел только, чтобы существование,  однажды принЯтое, - существование
земли и  человека,  и  мое  собственное  -  казалось  естественным,  но  оно
ошеломлЯет менЯ, и это смущает мой ум.

     Љонечно, Я тоже слагал гимны и написал



     ‡наешь  ли  ты,  Ќатанаэль, что  самые  прекрасные  поэтические  порывы
свЯзаны именно с ними  - с  тысЯчью  и  одним доказательством  существованиЯ
Ѓога. ’ы понимаешь,  конечно, что  Я не  собираюсь  повторЯть их здесь,  тем
более  просто повторЯть; - и  потом есть те,  кто доказывают  лишь сам  факт
существованиЯ Ѓога, - но нам нужна также …го вечность.
     Љонечно,  Я  хорошо  знаю,  что  существуют  веские  аргументы  свЯтого
Ђнсельма8
     € притча о совершенных островах Ѓлаженства.9
     Ќо, увы! “вы, Ќатанаэль, весь мир не может жить там.
     џ знаю, что есть согласие большинства.
     Ќо ты, ты веришь немногим избранным.

     „оказывают тем, что дважды два четыре,
     Ќо, Ќатанаэль, не все ведь умеют считать.

     …сть доказательство через перводвигатель,
     Ќо всегда найдетсЯ тот, который был еще прежде первого.
     Ќатанаэль, как жаль, что нас там не было.
     Њы могли бы увидеть сотворение мужчины и женщины.
     Ћни удивились бы, что не родились маленькими детьми;
     Љедры ќльбруса, едва родившиесЯ и уже утомленные столетиЯми
     Ќа вершинах гор, уже изрытых потоками.
     Ќатанаэль!  Ѓыть  там,  чтобы  увидеть зарю!  ЉакаЯ лень  помешала  нам
родитьсЯ тогда? ђазве ты не просил о жизни? Ћ, Я, конечно, молил о ней... Ќо
в тот момент дух Ѓожий еще не  вполне очнулсЯ от довременного сна среди вод.
…сли бы  Я был там,  Ќатанаэль,  Я попросил  бы …го  сделать все чуть  более
просторным; и не возражай мне, что тогда это было бы никому не заметно.*

     …сть доказательство через конечные цели,
     Ќо не все считают, что цель оправдывает средства.

     …сть те,  кто доказывают существование Ѓога любовью, которую они к Ќему
испытывают. ‚от почему, Ќатанаэль, Я называл Ѓогом  все,  что Я люблю, и вот
почему Я хотел любить все. Ќе  бойсЯ, что Я и тебЯ включу в перечень; к тому
же  Я не начал бы с тебЯ; Я всегда предпочитал людЯм вещи, и нельзЯ сказать,
что  людей Я особенно любил на земле. €бо, тут ты  не ошибаешьсЯ, Ќатанаэль:
самое сильное во мне - отнюдь не доброта, Я думаю, что она и не самое лучшее
во мне, и вовсе не доброту  Я особенно ценю в людЯх.  Ќатанаэль, предпочитай
им своего Ѓога. џ тоже славил  Ѓога. џ  тоже пел гимны длЯ Ќего,  - и  думаю
даже, что, занимаЯсь этим, немного переборщил.

     *
     "- Ќеужели тебЯ забавлЯет, - спросил он, - выстраивать такие системы?
     - Ќичто  не забавлЯет менЯ больше, чем этика, - ответил Я. - џ питаю ею
свой ум. ЊенЯ не привлекают радости, которые не входЯт в этот круг.
     - ќто умножает их число?
     - Ќет, - сказал Я, - но это то, что принадлежит мне по праву".

     Љонечно, мне часто нравилось, что учение и сама система  полны стройных
идей,  оправдывающих  в моих собственных  глазах  мои поступки; но иногда  Я
видел во всем этом лишь прибежище своей чувственности.
     *
     ‚се  приходит  в свое  времЯ,  Ќатанаэль;  все  рождаетсЯ  из-за  своей
собственной    потребности,   только   потребность    эта,   так    сказать,
материализовавшаЯсЯ.
     - Њне  нужны легкие, - сказало мне дерево, - и  вот мой  сок становитсЯ
листом,  длЯ того  чтобы иметь  возможность дышать. Џотом, когда Я надышусь,
мой  лист падает, но Я  от этого  не умираю. Њой  плод продолжает  мою  идею
жизни.
     Ќе  бойсЯ, Ќатанаэль, что Я слишком увлекусь притчами, поскольку сам их
недолюбливаю.  џ не  хочу  учить тебЯ другой  мудрости, кроме жизни. €бо это
важнее,  чем  думать. џ устал  в  молодости следить издали за  последствиЯми
своих поступков и был уверен в том, что совсем не грешить можно, только если
вообще ничего не делать.
     Џотом   Я  написал:  Я  могу  спасти  свою  плоть  лишь   безвозвратным
развращением своей души. Џотом Я совсем перестал понимать, что хотел сказать
этим.

     Ќатанаэль, Я больше не думаю о грехе.

     Ќо ты  поймешь  с  великой  радостью,  что  некоторое  право  на  мысль
покупаетсЯ.  —еловек,  который считает себЯ  счастливым  и при этом  мыслит,
может называтьсЯ по-настоЯщему сильным.

     *
     Ќатанаэль,  несчастье каждого происходит  от  того,  что  мы  всегда не
столько  смотрим,  сколько подчинЯем себе все, что видим. Ќо не  ради нас, а
ради себЯ самой важна каждаЯ вещь. Џусть твои глаза научатсЯ смотреть.
     Ќатанаэль! џ  не  могу  больше начать ни одной строки без того, чтобы в
ней снова не поЯвилось твое прекрасное имЯ.
     Ќатанаэль, Я хочу заставить тебЯ возродитьсЯ к жизни.
     Ќатанаэль, вполне ли ты  понимаешь пафос моих слов? џ  хочу еще  больше
приблизитьсЯ к тебе.
     €,  как …лисей  лег  над сыном ‘онамитЯнки,  чтобы  воскресить его10, -
"приложил свои уста к его устам, и свои глаза  к его глазам, и свои ладони к
его ладонЯм, и простерсЯ  на нем", - так мое  большое светЯщеесЯ сердце  над
твоей  душой, еще темной, Я простираюсь над тобой весь целиком: мои уста  на
твоих  устах, мой  лоб  на твоем  лбу,  твои холодные ладони в моих  горЯчих
ладонЯх,  и  мое   трепещущее  сердце...  ("€  согрелось  тело   ребенка"  -
сказано...)  -  чтобы ты в наслаждении пробудилсЯ  длЯ  жизни  трепещущей  и
необузданной - потом оставь менЯ.
     Ќатанаэль, вот все тепло моей души - возьми его.
     Ќатанаэль, Я хочу научить тебЯ пылкости.

     Ќатанаэль,  не задерживайсЯ  подле того, кто похож на  тебЯ; никогда не
задерживайсЯ, Ќатанаэль.  Љак  только окружение  становитсЯ похожим  на тебЯ
или, наоборот, у  тебЯ  возникает сходство с окружением, оно  перестает быть
длЯ тебЯ полезным. Ћставь его, ничто длЯ тебЯ так не опасно, как твоЯ семьЯ,
твоЯ комната, твое прошлое. Ѓери от  каждой вещи лишь урок, который она тебе
преподносит; и пусть наслаждение, которое от нее исходит, опустошает ее.

     Ќатанаэль, Я расскажу тебе о мгновениЯх. Џонимаешь  ли ты,  какой силой
наполнено их присутствие. Ќи одна самаЯ постоЯннаЯ мысль  о  смерти не стоит
самого маленького  мгновениЯ твоей  жизни. Ќо  понимаешь ли  ты, что ни одно
мгновение не было бы таким  ослепительно сиЯющим, если бы не оттенЯлось, так
сказать, темными глубинами смерти?
     џ не стал бы больше ничего  делать,  если бы мне сказали,  если бы менЯ
убедили  в  том, что впереди  у  менЯ  вечность и  Я  всегда  успею  сделать
что-нибудь. џ отдыхал  бы, прежде  чем начать какое-то  дело,  располагай  Я
временем сделать также и все другое. —то бы Я  ни сделал, вероЯтно, не имело
бы  никакого значениЯ, если б Я только знал, что эта форма жизни кончитсЯ, -
и,  прожив ее, Я смогу отдохнуть во сне, чуть более глубоком и несущем  чуть
больше забвениЯ, чем тот, которого Я жду каждую ночь...

     *
     џ взЯл за правило отделЯть каждое мгновение своей жизни ради накоплениЯ
радости,  только ее;  чтобы в  ней  в конце  концов  сконцентрировалось  все
своеобразие счастьЯ; так что Я не узнавал самого свежего воспоминаниЯ.
     *
     …сть  огромное   удовольствие,   Ќатанаэль,   даже  в   самом   простом
утверждении.
     Џлод пальмы называетсЯ финик, и это восхитительнаЯ еда.
     ‚ино  пальмы  называетсЯ лагми; это перебродивший  пальмовый сок; арабы
напиваютсЯ  им, а  Я не очень люблю его.  €менно  чашу лагми  предложил  мне
пастух в прекрасных садах “арди.

     *
     џ нашел  сегоднЯ утром, во времЯ прогулки  в аллее €сточников, странный
гриб.
     Ћн был  окутан белой оболочкой, как  красно-оранжевый плод  магнолии, с
правильными  серо-пепельными  штрихами,  образованными  пылью  спор, котораЯ
просачивалась  изнутри.  џ  открыл  его;  он был наполнен  каким-то  грЯзным
веществом, в центре студенисто-светлым; от него исходил тошнотворный запах.
     ‚округ  него  другие  грибы,  более  раскрывшиесЯ, казались  всего лишь
сплюснутыми  губчатыми  наростами,  которые можно видеть на  стволах  старых
деревьев.
     (џ написал это перед отъездом в ’унис; и повторЯю здесь, чтобы показать
тебе, какую важность обретал длЯ менЯ всЯкий предмет, коль скоро Я разглЯдел
его.)

     Ћнфлер11 (на улице)
     ‚ременами мне  казалось, что люди вокруг суетЯтсЯ лишь длЯ того,  чтобы
увеличивать во мне чувство моей индивидуальной жизни.

     ‚чера был там, сегоднЯ здесь;
     Њой Ѓог, зачем повсюду есть
     ѓоворуны, что говорЯт и говорЯт без толку:
     ‚чера был там, сегоднЯ здесь...

     Ѓывают  дни,  когда  мне  достаточно повторить, что дважды  два все еще
четыре,  чтобы Я  наполнилсЯ  неким  блаженством -  и один вид моей  руки на
столе...
     и другие дни, когда это мне совершенно безразлично.

     ‚илла Ѓоргезе
     ‚  этом  бассейне... (сумерки)...  каждаЯ  каплЯ,  каждый  луч,  каждое
существо могли бы умереть с наслаждением.
     Ќаслаждение! ќто слово Я хотел бы повторЯть без конца; или его синоним:
блаженство, достаточно даже просто сказать: жизнь.
     Ђ то,  что  Ѓог  создал  мир  не только ради этого,  можно понЯть, лишь
говорЯ себе... и т.д.

     *
     ќто место -  обитель очаровательной  свежести,  где  прелесть  сна  так
велика, что кажетсЯ доселе неизведанной.
     € здесь восхитительные Яства ждали, чтобы мы достаточно проголодались!

     Ђдриатика (3 часа утра)
     ЏеснЯ этих матросов, занЯтых снастЯми, не дает мне покоЯ.
     Ћ  ‡емлЯ!  ’ы, такаЯ древнЯЯ и такаЯ молодаЯ,  если бы  ты  знала  вкус
горечи и сладости, восхитительный вкус короткой человеческой жизни!
     …сли бы  ты  могла  понЯть  вечную  идею обновлениЯ,  то, как  ожидание
близкой смерти увеличивает ценность каждого мгновениЯ!
     Ћ  весна! “ растений, живущих всего лишь  год, листьЯ  хрупкие и  легко
уЯзвимы... “ человека в жизни есть лишь одна весна, и воспоминание о радости
не приближает нового счастьЯ.

     •олм ”ьезоле
     ЏрекраснаЯ  ”лоренциЯ,  город  серьезных уроков,  великолепиЯ и цветов,
особо значительный; зерно мирта и венок из "стройного лавра".
     •олм  ‚инчильЯта.  ‡десь  Я впервые  увидел, как  облака растворЯютсЯ в
синеве; Я очень удивилсЯ, поскольку  не  представлЯл, что они  могут вот так
растаЯть в небе, считаЯ,  что облака живут, пока не пойдет дождь, и способны
лишь сгущатьсЯ. Ќо нет: Я наблюдал, как все хлопьЯ постепенно исчезали; и  в
конце  концов не  осталось  ничего, кроме  лазури. ќто была чудеснаЯ смерть;
растворение в бескрайнем небе.

     ђим, Њонте Џинчо
     ’о,  что принесло мне  радость в этот  день, было подобно любви,  но не
любовь, - во  всЯком случае,  не та, о которой говорЯт и к которой стремЯтсЯ
люди. ќто не было также чувством прекрасного; не свЯзано ни с женщиной, ни с
моими мыслЯми. џ опишу, а ты, поймешь  ли  ты  менЯ,  если Я  скажу, что мой
восторг был вызван просто ‘‚…’ЋЊ?
     џ сидел в  саду  и не видел  солнца; но  воздух блестел  от рассеЯнного
света, как если бы  небеснаЯ  лазурь  стала текучей и пролилась  дождем. „а,
точно, здесь  были волны, водовороты света, на мхе - искры, как капли; да, в
этой большой аллее, можно сказать, тек  свет,  и золоченаЯ пена скапливалась
на кончиках веток среди этого потока лучей.
     .............................................................................................
     Ќеаполь;  маленькаЯ парикмахерскаЯ  по  соседству с морем и солнцем. Ќа
набережных  жара; занавеска,  которую нужно приподнЯть, чтобы войти. ‚верить
себЯ...  „олго  ли это  продлитсЯ? Џокой.  Љапли  пота  на  висках. „рожание
мыльной   пены  на  щеках.  €  тот,  кто  своим  бритьем  способен   придать
изысканность  любому,  трудитсЯ   с  еще   большим  усердием   и  ловкостью,
приподнимает губу, помогаЯ  себе  теперь  маленькой губкой, смоченной теплой
водой,  котораЯ  смЯгчает кожу.  Џотом  нежной душистой жидкостью приглушает
ощущение  жжениЯ,  потом  успокаивает  его  кремом.  €,  чтобы  подольше  не
двигатьсЯ, Я требую подстричь мне волосы.

     Ђмальфи (ночью)
     …сть ночные ожиданиЯ
     Љакой-то еще неведомой любви.
     ЊаленькаЯ  комнатка над морем; менЯ  разбудил слишком Яркий свет  луны,
луны над морем.
     Љогда Я  подошел  к окну, то подумал, что наступил рассвет и  Я  сейчас
увижу,  как восходит солнце.  Ќо нет...  ‚  небе было  другое  светило,  уже
Явленное  и  вполне  завершенное, - луна - нежнаЯ,  нежнаЯ, нежнаЯ, как  длЯ
встречи  …лены  во ‚торой  части  ”ауста.  Џустынное море.  ЊертваЯ деревнЯ.
‘обака воет в ночи... ’рЯпки на окнах.
     ‡десь  нет  места  человеку.  Ќевозможно  понЯть,  как все  это  сейчас
проснетсЯ.   ЃезмернаЯ   скорбь  собаки.  „нЯ   больше   никогда  не  будет.
Ќевозможность сна. —то ты сделаешь... (то или другое?):
     выйдешь в пустынный сад?
     спустишьсЯ на берег, чтобы умытьсЯ?
     пойдешь рвать апельсины, которые кажутсЯ серыми при свете луны?

     Џес, примешь ли ты ласку?
     (‘колько  раз  Я  чувствовал,  что  природа  настойчиво  ждет  от  менЯ
какого-то  движениЯ,  но не знал, какое  ей нужно.)  Ћжидание  сна,  который
придет не скоро...

     *
     ђебенок следил  за  мной в этом саду, окруженном стеной, ухватившись за
ветку,  котораЯ  почти  касалась   лестницы.  ‹естница  вела   к   террасам,
растЯнувшимсЯ вдоль сада. ђазглЯдеть их целиком было невозможно.
     Ћ  маленькаЯ  фигурка,  которую Я  ласкал под кронами деревьев! ЌикакаЯ
тень  не могла  бы скрыть твоего  сиЯниЯ,  и тень от завитков на твоем плоде
всегда казалась еще более темной.
     џ пойду в сад, к свисающим лианам и веткам, и  буду рыдать от  нежности
среди этих рощ, где песен больше, чем птиц в  вольере, - пока не приблизитсЯ
вечер, пока не наступит ночь, котораЯ сначала позолотит, а потом сделает еще
темнее таинственную воду фонтанов.

     € нежные тела новобрачных под кронами деревьев.
     џ трогал нежным пальцем кожу, похожую на перламутр.
     џ видел нежные ноги, которые неслышно ступали по песку.
     ‘иракузы
     Џлоскодонка;  низкое  небо,  которое  иногда спускалось  к  нам  теплым
дождем; запах водЯных растений; дрожание стеблей.
     ’олща воды скрывает, как  обильна  мощь этого  голубого  источника.  Ќи
звука. ‚  этой одинокой деревушке, в этом естественном расширЯющемсЯ водоеме
вода как будто расцветает на стеблЯх папируса.

     ’унис
     ‚о  всей  синеве ничего белого,  что сгодилось  бы  длЯ  паруса, ничего
зеленого - длЯ его тени на воде.

     Ќочь. Љольца, светЯщиесЯ в темноте.
     ‹унный  свет,  при  котором легко  заблудитьсЯ.  Њысли,  не  похожие на
дневные.
     ђоковой свет  луны  в пустыне.  ЉрадущиесЯ  демоны змей.  Ѓосые ноги на
голубых плитах.

     Њальта
     Ќеобыкновенное упоение  летними сумерками на площадЯх, когда становитсЯ
еще светлее, а тени больше нет. ‚осторг, ни с чем несравнимый.

     Ќатанаэль, Я расскажу тебе о самых прекрасных садах, которые Я видел.
     ‚о ”лоренции продавали розы; бывали дни,  когда весь город благоухал. џ
гулЯл каждый  вечер  в Љашинах, а по воскресеньЯм - в садах Ѓоболи,  где нет
цветов.
     ‚  ‘евилье,  близ башни  •иральда, есть старый  двор  мечети;  торговцы
апельсинами ссорЯтсЯ там из-за симметрично расположенных мест; остаток двора
вымощен  плиткой; во времЯ солнцепека здесь можно найти лишь очень маленькую
тень; это квадратный  дворик, окруженный  стенами; он очень  красив, не могу
объЯснить почему.
     ‡а пределами  города, в огромном,  огороженном решетками  саду,  растет
множество деревьев из жарких стран;  Я не  входил в  него,  но смотрел через
решетку; Я видел бегущих цесарок и подумал, что там много ручных зверюшек.
     Љак рассказать тебе об  Ђлказаре? ќтот  сад - персидское чудо; когда  Я
говорю  с  тобой  о  нем,  мне  кажетсЯ,  что  именно  ему  Я  готов  отдать
предпочтение среди всех других. џ думаю о нем, перечитываЯ ѓафиза:

     Џринесите мне вина -
     Џусть прольетсЯ оно на платье,
     €бо Я шатаюсь от любви.
     Ђ менЯ считают мудрецом!12

     ‚  аллеЯх  водЯные  забавы; аллеи выстланы  мраморной плиткой, обсажены
миртами  и  кипарисами.  ‘ двух  сторон - мраморные бассейны,  где  купались
любовницы королЯ.  ’ам не было других цветов, кроме роз, нарциссов  и цветов
лавра. ‚  глубине сада росло  исполинское дерево, где легко было представить
себе пронзенного булавкой бюль-бюлЯ. ‚озле дворца -  другие  бассейны, очень
дурного вкуса, напоминают о бассейнах ђезиденции в Њюнхене, где есть статуи,
целиком выполненные из раковин.
     ‚  королевских садах  Њюнхена Я бродил, чтобы попробовать холод майской
травы, по соседству  с  навЯзчивой военной музыкой. Џублика неэлегантнаЯ, но
меломаны. ‚ечер очаровывал соловьиным воодушевлением. Џение соловьев томило,
как немецкаЯ поэзиЯ. …сть некий предел наслаждениЯ, который человек способен
выдержать, и не без  слез. Џоэтому  наслаждение, которое Я  получал от  этих
садов, заставлЯло менЯ  почти  болезненно мечтать о том, чтобы  оказатьсЯ  в
каком-нибудь  другом  месте.  ‚  это  лето  Я  научилсЯ  весьма  своеобразно
пользоватьсЯ перепадом температур. ‚еки великолепно приспособлены длЯ этого.
џ  вспоминаю ночь  в  вагоне,  которую  провел  у  открытого  окна,  занЯтый
единственно тем, что  пробовал прикосновениЯ прохладного воздуха: Я закрывал
глаза не длЯ того, чтобы заснуть, но ради этого.
     †ара, длившаЯсЯ весь день, была удушающей, и еще теплый вечерний воздух
казалсЯ, однако, прохладным моим обожженным векам.
     Љогда Я увидел в ѓренаде терассы  •енералифе, обсаженные олеандром, они
не  цвели;  не были  в  цвету  ни  Љампо-‘анто в  Џизе, ни дворик  монастырЯ
‘ан-Њарко,  которые Я мечтал увидеть утопающими  в розах. Ќо в  ђиме Я видел
Њонте Џинчо в самое лучшее  времЯ года. ‚ изнурительные послеполуденные часы
многие  искали там прохлады. †ивЯ неподалеку, Я гулЯл там каждый день. џ был
болен  и не  мог ни о чем думать; природа целиком завладевала мной; успокоив
свои  расстроенные нервы, Я  порой утрачивал  ощущение  границ  собственного
тела,  оно  как бы тЯнулось вдаль; или иногда,  так  сладостно,  становилось
пористым,  как сахар;  Я  рождалсЯ заново. ‘  каменной скамьи, где Я  сидел,
почти не было видно ђима, который менЯ утомлЯл; над всем господствовали сады
Ѓоргезе,  ниже  которых,  на  уровне моих  ног,  совсем  недалеко,  качались
верхушки самых высоких сосен. Ћ террасы! ’еррасы, возле которых пространство
разрывалось. Ћ воздухоплавание!
     џ  хотел  ночью  побродить   в  садах  ”арнезе,  но  туда  не  пускали.
‚осхитительнаЯ растительность на этих заброшенных руинах.
     ‚ Ќеаполе есть нижние сады, которые тЯнутсЯ вдоль морЯ, как набережные,
позволЯЯ солнцу беспрепЯтственно проникать в них;
     в Ќиме - фонтан, полный прозрачной проточной воды;
     в  Њонпелье - ботанический  сад.  џ  вспоминаю, как однажды  вечером мы
сидели  с  Ђмбруазом13,  будто в  садах Ђкадема, возле  древнего  надгробиЯ,
окруженного кипарисами, и медленно беседовали, покусываЯ лепестки роз.
     Њы видели ночью с площади в Џейру далекое море, которое серебрила луна;
рЯдом с нами шумел каскад городских фонтанов, черные лебеди с белой бахромой
плавали по глади водоема.
     Ќа Њальте в  садах резидента Я снова  попыталсЯ читать;  в —ита  ‚еккиа
есть крохотнаЯ  лимоннаЯ  рощица; ее называют "il Boschetto"*, нам нравилось
бывать там; и мы вонзали  зубы в  созревшие плоды, сок которых вначале бывал
нестерпимо  кислым, но  зато  потом  во рту  оставалсЯ  неповторимый  аромат
свежести. Њы грызли лимоны и в ‘иракузах, в ужасных Љатакомбах.
     ‚ ѓаагском парке бродЯт лани, почти совсем ручные.
     €з  сада  Ђвранша видна  гора  ‘ент-Њишель и далекие пески,  которые по
вечерам   кажутсЯ   пылающими.   …сть   множество    маленьких   городов   с
очаровательными садами; можно забыть  город, его  название,  но так  хочетсЯ
снова увидеть сад; и уже не знаешь, куда нужно вернутьсЯ.
     џ  мечтаю  о  садах  ЊоссулЯ;  мне  говорили,  что они  полны роз. ‘ады
Ќашпура,  воспетые  Ћмаром,  сады ˜ираза,  воспетые ѓафизом; мы  никогда  не
увидим садов Ќашпура.
     Ќо в Ѓискре Я узнал сады “арди. „ети пасут там коз.
     ‚ ’унисе  нет  других  садов, кроме кладбищенских.  ‚  Ђлжире,  в  саду
€спытаний (пальмы всех пород), Я  ел плоды, которых прежде никогда не видел.
€ наконец, Ѓлида! Ќатанаэль, что мне сказать?
     Ђх,  нежна  трава  ‘ахелЯ14; и цветы  твоих померанцев!  и  твои  тени!
сладостны ароматы твоих садов. Ѓлида! Ѓлида! ЊаленькаЯ роза! ‚ начале зимы Я
не сумел оценить тебЯ. ‚ твоей свЯщенной роще не было  других  цветов, кроме
тех, что цветут круглый год; и твои глицинии, твои лианы, казалось, годились
лишь длЯ  очага.  ‘нег,  сползаЯ  с  гор,  подкрадывалсЯ  к тебе;  Я  не мог
согретьсЯ в  своей комнате, тем  более в твоих залитых дождем садах. џ читал
"Ќаукоучение"   ”ихте15   и  чувствовал,   что  ко  мне  снова  возвращаетсЯ
религиозность. џ был мЯгок; Я читал, что нужно смиритьсЯ со своей печалью, и
изо всех  сил  старалсЯ  достичь  этой  добродетели. ’еперь,  по  прошествии
времени, Я отрЯхнул  пыль  со своих  подошв; кто знает, куда унес ее  ветер?
Џыль пустыни, где Я бродил, как пророк; бесплодный камень всегда рассыпаетсЯ
в прах;  длЯ моих ног он оказалсЯ  жгучим  (ибо солнце слишком нагрело его).
’еперь пусть мои ноги отдыхают в траве ‘ахелЯ! Џусть  все наши  слова станут
любовью!
     Ѓлида! Ѓлида! –веток  ‘ахелЯ!  ЊаленькаЯ роза! џ видел  тебЯ,  теплую и
благоухающую,  полную  цветов  и  листьев.  ‡имний  снег  растаЯл.  ‚  твоем
свЯщенном  ‚арде мистически  светилась  белаЯ мечеть и  лиана сгибалась  под
тЯжестью цветов. Ћлива утонула в гирлЯндах обвившейсЯ глицинии. Џленительный
воздух  доносил  аромат  цветущих  апельсиновых  деревьев,  и  даже  хрупкие
мандариновые  деревца благоухали.  Ќад  ними  эвкалипты ронЯли старую  кору,
изношенный покров, она свисала, как одежда, которую солнце сделало ненужной,
как мои нравственные бдениЯ, которые имели какую-то ценность лишь зимой.

     Ѓлида
     Ћгромные  ветки укропа  (зелено-золотое  сиЯние его цветов под  золотым
светом  или  под  голубыми  листьЯми  неподвижных эвкалиптов)  на дороге, по
которой  мы  шли  в ‘ахель  в  это  первое  летнее  утро,  были  неповторимо
великолепными.
     € эвкалипты, удивленные или невозмутимые.

     Џринадлежность  всего сущего  к природе;  невозможность  вычленитьсЯ из
нее. ”изические законы  всеобъемлющи.  ‚агон, устремленный в ночь; к утру он
покрываетсЯ росой.

     Ќа борту
     ‘колько  ночей,  ах, сколько  ночей Я смотрел  в  тебЯ со  своей койки,
круглое стекло моей  каюты, задраенный  иллюминатор, - смотрел, говорЯ себе:
вот когда это  око  посветлеет,  наступит рассвет; тогда Я встану и  стрЯхну
свою дурноту; и рассвет омоет море; и мы причалим к неведомой земле. ђассвет
наступал, но  море не успокаивалось,  землЯ была еще далеко,  и мое сознание
качалось на подвижной поверхности воды.
     ЊорскаЯ болезнь, о которой вспоминает всЯ плоть. Џрикреплю ли Я мысль к
этой  шатающейсЯ мачте? -  думал Я. ‚олны,  Я не  хочу видеть  никакой воды,
кроме той, что растворена в вечернем  ветре.  џ сею свою  любовь на  волнах,
свою  мысль -  на бесплодной  водной  равнине. ЊоЯ  любовь  тонет  в волнах,
сменЯющих  друг друга и неотличимых одна  от другой. Ћни проходЯт, и глаз не
узнает их больше. - Њоре,  бесформенное и всегда волнующеесЯ; вдали от людей
твои  волны молчат;  ничто  не  противитсЯ их  текучести;  но никто не может
услышать их молчаниЯ;  на  самый хрупкий баркас уже ополчились они, и их гул
заставлЯет нас думать, что ревет  бурЯ. Ѓольшие  валы продвигаютсЯ и сменЯют
друг друга безо всЯкого шума. Ћни следуют один  за  другим, и каждый, в свою
очередь, поднимает ту же каплю воды,  почти не перемещаЯ ее. Ћдин только вид
их менЯетсЯ; масса воды поддерживает и покидает их, никогда не  сопровождаЯ.
‚сЯкаЯ  форма  приобретаетсЯ лишь  на несколько мгновений их  существованиЯ;
пройдЯ  сквозь  каждое,  она  продолжаетсЯ,  потом погибает. Ћ моЯ душа!  Ќе
привЯзывай себЯ  ни к какой идее.  Ѓросай каждую мысль на ветер, который  ее
подхватит; сама ты никогда не донесешь ее до неба.
     ЉолышущиесЯ волны! ќто вы так раскачали мои мысли.
     ’ы  ничего не  построишь на гребне волны.  Ћна  не выдерживает  никакой
тЯжести.
     ‹асковаЯ гавань,  поЯвишьсЯ  ли  ты,  после  того как  мы  столько  раз
сбивались с пути, после всех этих метаний туда и сюда? ѓавань, где моЯ душа,
брошеннаЯ  возле крутЯщегосЯ маЯка,  отдыхающаЯ  на  твердой  земле,  сможет
наконец смотреть на море.


     ‚ саду на ”лорентийском холме
     (что напротив ”ьезоле), -
     где мы были в тот вечер.

     - Ќо вы не знаете, Ђнгер,  €дье и ’итир,  вы не можете  знать, - сказал
Њенальк (Я  повторЯю  это  тебе теперь уже  от своего имени,  Ќатанаэль),  -
страсти,  котораЯ  сжигала  менЯ  в  молодости.  ЊенЯ  бесила  скоротечность
времени.  Ќеобходимость выбора  всегда  была  длЯ  менЯ  невыносимой;  выбор
казалсЯ мне  не столько отбором,  сколько  отказом  от всего того, что  Я не
выбрал. џ понимал весь ужас временных рамок и то, что у времени - всего лишь
одно измерение; эту линию мне бы хотелось видеть пространством, а на ней мои
желаниЯ  постоЯнно набегали друг на друга. џ всЯкий раз делал только то  или
только  это.  Ћчень скоро Я  начинал сожалеть  о другом и  часто пребывал  в
состоЯнии  растерЯнности, не смеЯ  больше  вообще  чем-нибудь занЯтьсЯ.  Њои
ладони были постоЯнно раскрыты из страха, что если Я  сожму их, чтобы что-то
взЯть, то  смогу схватить лишь что-то  одно. Ќесчастьем моей жизни с тех пор
стала  невозможность никакой длительной учебы,  Я  не  терпел ее, не  будучи
уверенным,  что  действительно нашел свою  дорогу, отказавшись от  множества
других. ќта цена была слишком дорогой за что бы то ни было, и рассуждениЯ не
могли избавить менЯ от тоски.  ЋказатьсЯ на  Ярмарке наслаждений, располагаЯ
(по  —ьей  милости?)  ничтожной  суммой. ђаспорЯдитьсЯ ею, выбрать - значило
навсегда, навеки отказатьсЯ от  всего  остального,  и  огромнаЯ масса  этого
остального оказывалась желанней любой выбранной единицы.
     ќтим же объЯснЯетсЯ и мое отвращение к любому владению на земле; страх,
что сразу окажешьсЯ владеющим лишь этим.

     ’овары! Џрипасы! ѓоры находок! Џочему они не даютсЯ  без соперничества?
џ  знаю, что земные блага истощаютсЯ (но Я знаю  также, что они неисчерпаемо
взаимозаменЯемы)  и что чаша, которую Я осушил, останетсЯ  пустой длЯ  тебЯ,
мой брат, (будь  даже источник  рЯдом). Ќо вы, нематериальные понЯтиЯ! ”ормы
жизни,  не  принадлежащие  никому,  -  науки,  познание  Ѓога,  чаши  истин,
бездонные чаши, зачем торговатьсЯ  из-за вашего сока, если  всей нашей жажды
не  хватит, чтобы осушить вас? ‚аша влага, переливающаЯсЯ через край, всегда
остаетсЯ  первозданно  свежей длЯ каждых новых губ. - ’еперь Я  понимаю, что
все  капли этого великого свЯщенного источника  равноценны; что самой  малой
достаточно нам длЯ упоениЯ и постижениЯ  всей полноты и целостности Ѓога. Ќо
в ту пору  чего только  не желало мое безумие? џ завидовал всем  проЯвлениЯм
жизни, всему,  что было сделано кем-то другим; Я охотно сделал бы  это  сам;
поймите -  не  ради результата, но ради самого  деланиЯ, ибо менЯ не слишком
пугали усталость и  страдание и Я считал их наставниками жизни. џ три недели
испытывал  ревность к Џармениду из-за того, что он изучал турецкий Язык; два
месЯца  спустЯ  завидовал  ’еодозию,  который открывал длЯ себЯ  астрономию.
’аким  образом,  Я  давал  себе  лишь  самые  неЯсные  и самые  сомнительные
очертаниЯ из-за абсолютного нежеланиЯ установить им какие-то границы.
     - ђасскажи нам о своей жизни, Њенальк, - попросил Ђлкид.
     € Њенальк продолжал:
     -  ‚осемнадцати лет  от  роду,  когда  Я  закончил  первый этап  своего
обучениЯ, с умом, утомленным работой, пустым сердцем, изнемогающим от бытиЯ,
телом, раздраженным принуждением,  Я пустилсЯ в  путь по дорогам, без всЯкой
цели,  поддавшись лихорадке странствий.  џ узнал все, что знаете вы:  весну,
запах  земли,  цветение  трав в полЯх,  утренние туманы  на реке и  вечерние
испарениЯ лугов. џ  побывал  во многих  городах и нигде не пожелал остатьсЯ.
‘частлив, думал Я, тот, кто ничем не привЯзывает себЯ  к земле и  блуждает с
вечным рвением в постоЯнной подвижности. џ  ненавидел домашние очаги, родню,
все уголки,  где человек  надеетсЯ  обрести покой; и долгие привЯзанности, и
влюбленную верность, и преданность идеЯм - все,  что подрывает уверенность в
своей правоте; Я говорил, что  всЯкаЯ новизна должна  застать  нас абсолютно
свободными.
     Љниги  открыли мне, что  всЯкаЯ свобода временна, что она не более  чем
выбор  своего собственного  варианта  рабства  или, по меньшей  мере, своего
кумира. ’ак  семена чертополоха летЯт  и блуждают  - в  поисках  плодородной
почвы,  чтобы пустить  корни, -  и  платЯт  за возможность цветениЯ  утратой
подвижности. Ќо, усвоив в школе, что аргументами человека не изменишь и  что
каждому из  них  можно противопоставить  другой, нужно  только его найти,  Я
занЯлсЯ поисками, иногда на очень долгих дорогах.
     џ жил в непрерывном восторженном ожидании будущего, все равно какого. џ
изучал  как вопросы,  требующие ответов,  эту жажду  обладаниЯ,  рождающуюсЯ
перед каждым новым наслаждением и предшествующую близкому блаженству.
     Њое счастье проистекало от того, что каждый источник  возбуждал во  мне
жажду, а в  безводной пустыне, где  жажда неутолима, Я  упивалсЯ горЯчностью
своей  горЯчки   под  экзальтированным   солнцем.   Џо  вечерам  встречались
восхитительные оазисы, казавшиесЯ еще более свежими оттого, что ты мечтал  о
них весь день. Ќа песчаной равнине, под палЯщим солнцем, равнине, похожей на
бескрайний  сон, - зной был так  велик,  что даже  воздух  вибрировал,  -  Я
чувствовал еще биение жизни, котораЯ не могла заснуть, котораЯ  на горизонте
дрожала от слабости, а у моих ног вздувалась от любви.
     Љаждый  день,  час   за  часом,  Я   не  искал  ничего  другого,  кроме
проникновениЯ, все  более  естественного,  в природу.  џ обладал драгоценным
даром не слишком мешать самому себе. ЏамЯть о  прошлом имела надо мной ровно
столько  власти, чтобы придать  целостность моей жизни - так  чудеснаЯ нить,
свЯзывавшаЯ ’езеЯ с его прошлой любовью16, не мешала ему осваивать все новые
и  новые места.  Љ  тому  же  эта  нить  должна была  порватьсЯ...  —удесное
обновление. ‚о времЯ утренних прогулок Я часто наслаждалсЯ  чувством новизны
бытиЯ, нежностью своего восприЯтиЯ. - "Џоэтический дар, - восклицал Я, -  ты
дар непрерывного знакомства". - џ знакомилсЯ со всем, что встречал. ЊоЯ душа
была  как постоЯлый двор, открытый на перекрестке  дорог: всЯкий,  кто хотел
войти, -  входил.  џ сделалсЯ  мЯгким, дружелюбным, свободным во всех  своих
проЯвлениЯх,  внимательным  слушателем,  у  которого  было не  больше  одной
собственной  мысли,  ловцом  всЯкой  мимолетной  эмоции  и  реакции,   столь
незаметной, что ничто  не казалось мне хуже, чем пустые протесты. ‚прочем, Я
заметил  вскоре,  как мало ненависть к безобразному подкреплЯла мою любовь к
прекрасному.
     џ ненавидел усталость, котораЯ была  порождением  скуки,  и считал, что
нужно  полагатьсЯ  на разнообразие вещей. џ  отдыхал везде, где придетсЯ.  џ
спал в полЯх. џ спал на равнине. џ видел рассвет, дрожавший в просвете между
колосьЯми; а в буковых рощах менЯ будили вороны. Џо утрам Я умывалсЯ росой и
новорожденное солнце  сушило  мою промокшую одежду. Љто еще сможет  сказать,
что никогда поле не было  более прекрасным, чем в тот  день,  когда Я увидел
довольных  жниц,  с  песнЯми  возвращавшихсЯ домой,  и быков, запрЯженных  в
тЯжелые телеги?!
     ќто было  времЯ, когда  моЯ  радость  была  столь  велика, что Я  хотел
поделитьсЯ ею, научить кого-то тому, что заставлЯло ее жить во мне.
     ‚ечерами  Я  смотрел,  как  в  незнакомых деревушках  то  тут,  то  там
зажигались  очаги,  незаметные днем. ѓлава семейства, усталый, возвращалсЯ с
работы; дети  приходили из  школы.  „верь дома приоткрывалась  на  мгновение
навстречу  свету,  теплу  и  смеху,  потом  закрывалась  на  ночь.  Ќи  одно
заблудившеесЯ  существо  не  могло уже  проникнуть внутрь,  дрожа от  холода
снаружи. - ‘емьи, Я  ненавижу вас; запертые домашние  очаги; закрытые двери;
ревнивые   хранилища  счастьЯ.   -   €ногда,  невидимый   ночью,   Я  стоЯл,
прислонившись к стеклу, и долго наблюдал за  обычаЯми дома. Ћтец сидел около
лампы; мать шила; место деда или бабки оставалось свободным, ребенок рЯдом с
отцом готовил  уроки;  - и  мое сердце  переполнЯлось  желанием увести его с
собой бродить по дорогам.
     Ќазавтра  Я  встречал его,  когда он  выходил  из  школы;  через день Я
заговаривал с ним; четыре днЯ спустЯ он бросал все, чтобы следовать за мной.
џ открывал  ему глаза  на  великолепие  пространства;  ребенок понимал,  что
пространство открыто  длЯ него.  ’ак Я  приучал  его  душу  к свободе,  учил
радости, наконец, - чтобы потом, порвав даже со мной, он узнал одиночество.
     Ћдин, Я вкушал неистовую  радость гордыни. џ любил вставать до  зари; Я
призывал солнце на  полЯ; песнЯ  ласточки  была  моей  фантазией,  а  роса -
утренним  омовением. Њне нравилась чрезмернаЯ умеренность  в еде, и Я ел так
мало, что голова у менЯ кружилась и любое впечатление вызывало у менЯ своего
рода опьЯнение. џ пил  потом много разных  вин, но ни одно не кружило голову
так, как голод; ранним утром это нетерпение пространства; задолго до восхода
солнца Я не мог спать в своей Ямке в стогу.
     Љ хлебу, который был у менЯ с  собой, Я не  прикасалсЯ до тех пор, пока
не впадал в полуобморочное состоЯние; тогда мне казалось менее странным, что
Я могу так ощущать природу, и  она лучше проникала  в менЯ;  это был как  бы
прилив  извне;  все  мои  чувства были  открыты ее  присутствию; все  во мне
откликалось ей.
     ЊоЯ душа преисполнилась наконец  восторгом, который приводил в отчаЯние
мое одиночество и к вечеру утомлЯл менЯ.  ЊенЯ  поддерживала  гордынЯ,  но Я
сожалел иногда об €лере, который рассталсЯ со мной год назад, поскольку  мой
нрав, кроме всего прочего, был слишком суровым.
     ‘ ним Я разговаривал  по вечерам; он был поэт и понимал любую гармонию.
‚сЯкое Явление  природы  казалось нам внЯтной речью, и можно было  прочитать
его причину;  мы научились распознавать насекомых по их полету, птиц - по их
песнЯм и красоту  женщин  - по следам,  оставленным  ими на песке.  …го тоже
снедала жажда приключений;  ее  сила придавала ему отвагу. Љонечно,  никакаЯ
слава  не  стоит  молодости  сердца!  ‚питываЯ  все  с наслаждением,  тщетно
пытались мы утомить свои желаниЯ; каждаЯ из  наших мыслей  была пылкой; наши
чувства  разъедали  нас.  Њы  изнурЯли  свою  сиЯющую  молодость в  ожидании
прекрасного будущего,  и дорога,  ведущаЯ к  нему, никогда не  казалась  нам
слишком  долгой, мы шли по  ней  быстрым шагом,  покусываЯ  цветы с плетней,
наполнЯвшие рот вкусом меда и изысканной горечи.
     €ногда,  снова  попадаЯ  в Џариж, Я возвращалсЯ  на  несколько дней или
часов  в  жилище,  где  прошло  мое  благонравное  детство;  все   там  было
безмолвным;  заботами   отсутствующей   женщины  на  мебель  были  наброшены
полотнЯные  чехлы. „ержа в руке лампу, Я переходил из комнаты  в комнату, не
отворЯЯ  ставней,  закрытых  в  течение  нескольких лет,  не поднимаЯ  штор,
пропитавшихсЯ  камфарой. ‚оздух  там  был тЯжелый,  насыщенный запахом.  ЊоЯ
комната одна содержалась в  полном  порЯдке. ‚  библиотеке,  самой угрюмой и
безмолвной из комнат, книги на полках и столах сохранЯли  порЯдок, в котором
Я их расставил, иногда Я открывал одну из них при свете горЯщей, несмотрЯ на
день,  лампы и  был  счастлив  забытьсЯ  на час;  иногда  Я  открывал  также
фортепиано  и искал в памЯти мелодии старых  песен; но мои воспоминаниЯ были
слишком несовершенны, и, прежде чем огорчитьсЯ, Я прекращал  это занЯтие. Ќа
следующий день Я снова был далеко от Џарижа.
     Њое любЯщее от природы сердце как жидкость растекалось во все  стороны;
никакую радость Я не  считал  принадлежащей лично  мне;  Я  приглашал  к ней
любого, а когда наслаждалсЯ ею в одиночестве,  то  это было лишь проЯвлением
моей гордыни.
     Ќекоторые  осуждали мой  эгоизм, Я осуждал их  глупость.  џ не  пыталсЯ
любить кого-то одного -  мужчину  или  женщину,  но  дружбу,  привЯзанность,
любовь.  „аваЯ  ее одному,  Я не  хотел отнЯть  ее у кого-то другого  и лишь
ссужал себЯ  на времЯ. ’ем более Я не хотел  присвоить себе чье-то  тело или
сердце; как и с природой, Я был в этом кочевником и не останавливалсЯ нигде.
‚сЯкое предпочтение  казалось мне несправедливым; желаЯ достатьсЯ всем, Я не
отдавал себЯ никому.
     ‘  воспоминаниЯми  о  каждом городе у  менЯ свЯзывались воспоминаниЯ  о
каком-нибудь распутстве. ‚ ‚енеции  Я  участвовал  в маскарадах;  оркестр из
альтов и флейт  сопровождал лодку, где Я вкушал любовь. ‘ледом плыли  другие
лодки, заполненные молодыми  женщинами и мужчинами.  Њы направлЯлись  к ‹идо
встречать рассвет,  но,  когда музыканты  смолкли,  мы, утомившись, заснули,
прежде чем  взошло солнце. Ќо Я любил даже усталость, котораЯ остаетсЯ после
этих  фальшивых радостей,  и это головокружение  при  пробуждении, благодарЯ
чему мы  понимаем,  что  они  поблекли. - ‚ портовых городах Я мог  пойти за
матросами с  больших кораблей; Я пробиралсЯ по плохо освещенным  улочкам; но
внутренне Я осуждал в себе это желание  приобрести опыт -  наше единственное
искушение; и, оставив морЯков у дверей  притонов, Я возвращалсЯ  в спокойный
порт, где молчаливый суд ночей превращалсЯ  в воспоминаниЯ об этих  улочках,
странный и волнующий гул которых доходил до экстаза. џ предпочитал богатство
полей.
     Ћднако  в  двадцать пЯть  лет,  не устав  от  странствий,  но терзаемый
чрезмерной гордыней, которую взрастила эта кочеваЯ жизнь, Я понЯл или внушил
себе, что наконец созрел длЯ новой формы.
     ‡ачем?  ‡ачем, вопрошал Я, вы  говорите,  чтобы  Я  снова  скиталсЯ  по
дорогам, Я хорошо знаю, что на них  расцвели новые цветы, но теперь они ждут
вас.  Џчелы  собирают  мед  лишь  в короткий  период;  потом  они становЯтсЯ
хранительницами казны. - џ возвратилсЯ в покинутое  жилище.  џ сорвал, убрал
прочь чехлы с мебели; открыл окна и, воспользовавшись сбережениЯми, которые,
несмотрЯ на свое бродЯжничество, сумел сделать, окружил себЯ  всем, что смог
раздобыть  из дорогих  и хрупких вещей,  -  вазами или  редкими  книгами,  и
особенно картинами, которые,  благодарЯ  знакомству с  художниками,  покупал
очень дешево. ‚ течение пЯтнадцати лет Я копил, как скрЯга; Я обогащалсЯ изо
всех   сил;  Я  занЯлсЯ  своим  образованием,  научилсЯ  играть  на   разных
инструментах;   каждый   час  и   каждый   день  приносил  мне  какое-нибудь
плодотворное знание;  историЯ и  биологиЯ особенно  занимали менЯ,  Я  узнал
литературу.  џ  умножал  дружеские  свЯзи,  которые  мое  большое  сердце  и
занимаемое положение  позволЯли  мне  не  скрывать; они были длЯ менЯ  более
всего остального драгоценны, и однако, даже они совсем не привЯзывали менЯ.
     ‚ пЯтьдесЯт лет  час настал: Я продал все,  и,  поскольку  мой вкус был
безупречен  и  Я хорошо  знал каждый предмет, оказалось,  что Я не владел ни
одной вещью, чьЯ стоимость не возросла бы; за два днЯ Я получил значительное
состоЯние.   џ  распорЯдилсЯ   этим  состоЯнием  таким   образом,   что  мог
воспользоватьсЯ  им  в  любой  момент.  џ  продал абсолютно  все,  не  желаЯ
сохранЯть  ничего  личного  на  этой  земле,  и  менее всего  воспоминаниЯ о
прошлом.
     џ говорил Њиртилу, который был со мной в полЯх:
     "Ќасколько большее наслаждение дарило бы тебе это прелестное утро - эта
дымка, этот свет, эта воздушнаЯ свежесть, эта пульсациЯ твоего бытиЯ, - если
бы ты  умел отдатьсЯ  ему целиком.  ’ы думаешь, что живешь здесь, но  лучшаЯ
часть  твоего  существа заточена в монастырь; твоЯ  жена  и  твои дети, твои
книги и твои занЯтиЯ завладели ею и крадут тебЯ у Ѓога.
     ‘пособен ли ты в этот самый миг испытать ощущение могущества, полноты и
непосредственности  жизни, - не позабыв все, что осталось вне его? Џривычное
мышление  мешает тебе; ты видишь  прошлое, будущее и не воспринимаешь ничего
непосредственно.  Њы  ничто, Њиртил, в  быстротечности  жизни;  все  прошлое
умирает прежде, чем родилось  будущее. ЊгновениЯ! ’ы должен понЯть,  Њиртил,
какой силой обладает их присутствие!  €бо  каждое мгновение нашей  жизни, по
сути,  неповторимо, умей  иногда концентрироватьсЯ в нем целиком. …сли бы ты
захотел, Њиртил, если бы ты узнал это мгновение, без жены, без детей, ты был
бы один перед Ѓогом на земле. Ќо  ты помнишь о них и носишь  с собой, словно
из страха потерЯть, носишь все  свое прошлое, все свои любови  и все тревоги
земли.  —то до менЯ,  то любовь  поджидает менЯ  в  любую  минуту, как новый
подарок; Я знал ее всегда  и не узнавал никогда. ’ы не подозреваешь, Њиртил,
какой облик может принЯть Ѓог, ты слишком долго смотрел на один-единственный
и,  влюбившись в  него, ослеп. ЏостоЯнство твоего обожаниЯ  огорчает менЯ, Я
хотел бы  придать ему большую подвижность. Џозади всех твоих закрытых дверей
стоит  ѓосподь.  ‚се  проЯвлениЯ  Ѓога  драгоценны,  и  всё  на  земле  есть
проЯвление Ѓога".
     ...ЃлагодарЯ  полученному состоЯнию, Я тут же зафрахтовал корабль, взЯв
с  собой  троих  друзей,  команду  и  четверых  юнг.  џ  влюбилсЯ  в  самого
некрасивого  из  них.  Ќо даже сладости его ласк  Я  предпочитал  созерцание
огромных волн за  бортом. џ входил в  удивительные гавани  и  покидал их  до
рассвета,  проведЯ иногда  всю  ночь  в  погоне  за  любовью.  ‚  ‚енеции  Я
познакомилсЯ с удивительно красивой куртизанкой; Я  любил ее три ночи, рЯдом
с ней Я забыл свои прежние любови. …й Я продал или подарил свой корабль.
     џ жил несколько месЯцев во  дворце  на озере Љомо, где собирались самые
лучшие  музыканты.  џ  собрал там также прекрасных дам,  скромных и  умеющих
поддерживать разговор; мы беседовали по  вечерам, в  то  времЯ как музыканты
очаровывали  нас;  потом,  сойдЯ на  мраморное  крыльцо,  последние  ступени
которого  скрывались  под  водой,  мы  садились  в  лодки  убаюкивать  своих
возлюбленных  медленным  ритмом  весел.  € были  сонные  возвращениЯ; лодка,
приставшаЯ  к берегу, внезапно будила спЯщих, и притихшаЯ €дуана17, опираЯсь
на мою руку, ступала на крыльцо.
     ѓод спустЯ Я был в огромном парке, неподалеку от  берега ‚андеи18. ’рое
поэтов  восхвалЯли  прием,  который  Я  устроил  длЯ  них в своем доме;  они
говорили  также о прудах,  полных рыб  и  растений, о  тополиных аллеЯх,  об
одиноких дубах  и  дружных  ЯсенЯх,  о прекрасной  планировке  парка.  Љогда
наступила осень,  Я приказал срубить самые большие  деревьЯ и  разорил  свое
жилище. Ќичего не скажу о  парке, где гулЯло наше  многочисленное  общество,
блуждаЯ  в аллеЯх,  которые Я  оставил  зарастать  травой. ‘о  всех сторон в
аллеЯх  слышались  удары  топоров  дровосеков. Ћдежда  цеплЯлась  за  ветки,
лежавшие  на дорожках.  Ћсень, простершаЯсЯ  над поваленными деревьЯми, была
прекрасна. ‡десь была Явлена такаЯ щедрость, что Я долго потом не мог думать
ни о чем другом, заглЯнув в свою старость.
     џ занимал потом шале  в  ‚ысоких  Ђльпах,  белый дворец на Њальте возле
благоухающего   леса   —ита  ‚еккиа,  где  лимоны  имели  нежно-кислый  вкус
апельсинов;  странствовал  в  колЯске по  „алмации;  и  теперь  этот сад  на
”лорентийском холме, напротив ”ьезоле,  где мы  провели  этот вечер вместе с
вами.
     Ќе говорите, что Я обЯзан своим счастьем случаю; конечно, он благоволил
ко  мне, но Я им  не пользовалсЯ. Ќе  думайте, что  мое счастье  зависело от
богатства; мое сердце, ни к чему на свете не привЯзанное, осталось бедным, и
мне будет легко умереть. џ стал счастливым благодарЯ своей пылкости. ‘ какой
бы вещью Я ни сталкивалсЯ, Я страстно обожал.

     ‚еличественнаЯ  терраса,  где  мы  находились  (к  ней  вели   винтовые
лестницы),  возвышалась  над городом  и  казалась поверх  лиственных  глубин
огромным  пришвартовавшимсЯ  кораблем; иногда он  как  будто  надвигалсЯ  на
город. Ќа мостик этого воображаемого кораблЯ Я поднималсЯ несколько раз в то
лето, чтобы  отведать  после сутолоки улиц созерцательное успокоение вечера.
‚есь  шум, устремлЯЯсь вверх, ослабевал; казалось,  что это были валы, и они
разбивались здесь; они приходили еще, и величественными волнами поднимались,
расширЯЯсь,  по стенам. Ќо Я  был  выше, там,  куда волны не добирались.  Ќа
огромной   террасе  не   было  слышно   ничего,  кроме  дрожаниЯ  листвы   и
заблудившегосЯ ночного зова.
     ‡еленые  дубы  и  огромные   лавры,  посаженные   правильными  улицами,
заканчивались  на   краю   неба,  где  кончалась  и  сама  терраса;   однако
закругленные  балюстрады  кое-где еще  забегали  вперед,  нависаЯ и  образуЯ
балконы в лазури. ’уда Я приходил посидеть, Я упивалсЯ своими мыслЯми; там Я
верил,  что плыву. Ќад темными холмами, которые высились  на  другой стороне
города, небо было золотого цвета; легкие ветки с площадки, на которой Я был,
клонились к сиЯющему закату  или устремлЯлись, почти без листьев, в ночь. Ћт
города  поднималось  что-то,  похожее на  дым, это  была  пыльца, попавшаЯ в
полосу света, она плыла,  только что оторвавшись от площадей, где сверкало и
искрилось множество огней. €ногда взлетала, как будто сама собой, в восторге
от этой  слишком  жаркой  ночи, ракета,  пущеннаЯ  неизвестно куда,  котораЯ
мчалась, преследовала, словно крик  в пространстве, вибрировала, крутилась и
падала,  опустошеннаЯ,  с  мистически  расцвеченным  треском.  Њне  особенно
нравились те из  них, бледно-золотые искры которых падают так медленно и так
небрежно рассеиваютсЯ, что  думаешь потом, как чудесны звезды и что они тоже
родились от этой короткой фейерии, и, видЯ их сохранившимисЯ, после того как
искры   погасли,  удивлЯешьсЯ...  потом  медленно  узнаешь  каждую  в  своем
созвездии - и восторг от этого еще усиливаетсЯ.
     "-  џ  не согласен, - вмешалсЯ  €осиф, -  с тем, как судьба обошлась со
мной.
     - ’ем  хуже!  - возразил Њенальк. - џ  предпочитаю  говорить  себе, что
того, чего нет, и быть не могло".

     ‚  эту  ночь  они  воспевали  плоды.  Џеред  Њенальком,  Ђлкидом  и еще
несколькими собравшимисЯ ѓилас спел


     ђазумеетсЯ, трех зерен
     граната достаточно, чтобы
     Џрозерпина помнила19.

     €скать вам долго счастье суждено.
     Ќо длЯ души вы счастьЯ не найдете.
     Ћ чувственнаЯ радость, радость плоти -
     ’ебЯ судить не мне - другим дано.
     Ћ радость горькаЯ и чувств и плоти!
     ’ебЯ другому осуждать - не мне.

     - ”илософ ревностный, „идье, Я восхищаюсь,
     —то мысль твоЯ - отрада длЯ ума,
     ’ы не нуждаешьсЯ в другой опоре.
     Ќо так любить не каждый ум готов.

     •отЯ и Я люблю душевный трепет,
     ‚осторги сердца, радости ума -
     Ќо все ж не им пою хвалу сегоднЯ -
     ‚ас, наслаждениЯ, воспеть хочу.
     Ћ радость плоти, нежнаЯ, как травы,
     ЏрекраснаЯ, как полевой цветок,
     ’ы вЯнешь так же быстро, как люцерна,
     Љак таволга-печальница в руках.

     €з наших чувств всего печальней зренье:
     Џечалит все, что осЯзать нельзЯ.
     € мысль схватить уму гораздо легче,
     —ем пальцам, то, чего наш взглЯд желает.
     Ћ пусть ты прикоснешьсЯ ко всему,
     —его желаешь сам, Ќатанаэль!
     ‡най, это обладанье - совершенно.
     ‚сего же слаще было длЯ менЯ
     Љонечно, чувство утоленной жажды.

     „а! € туман прекрасен на заре,
     € солнце утреннее над равниной,
     € упоительно длЯ ног босых
     Џо влажному песку ступать морскому.
     Љупанье упоительно всегда,
     € поцелуй тех незнакомых губ,
     Љоторые Я трогаю губами
     ‚ кромешной темноте.
     Ќо эти фрукты!
     Џлоды, Ќатанаэль!
     —то мне сказать о них? ’ы их не знал -
     ‚от что менЯ в отчаЯнье приводит.
     €х мЯкоть так нежна, и так сочна,
     € так вкусна была, как мЯсо с кровью,
     € алаЯ, как льющаЯсЯ кровь.
     „лЯ них не нужно ждать особой жажды,
     €х в золотых корзинах подают,
     Ќо вкус их поначалу неприЯтен
     € кажетсЯ нам пресным чересчур.
     Ћн не похож совсем на наши фрукты,
     ЌапоминаЯ, может, вкус гуав,
     —уть переспевших. Џосле остаетсЯ
     ‚о рту такаЯ терпкость, что нельзЯ
     ЃоротьсЯ с ней иначе, чем вкусив
     ‘корее новый плод, - о только б длилсЯ
     Њиг наслажденьЯ этим дивным соком!
     € так он был прекрасен, этот миг,
     —то даже пресный вкус преображалсЯ.
     Љорзинка быстро делалась пуста,
     €, прежде чем успели разделить,
     Џоследний плод один в ней оставалсЯ.
     “вы, Ќатанаэль, ну кто же скажет,
     ЉакаЯ горечь губы нам ожгла?
     € никакой водой ее не смоешь.
     Ќас мучило желанье тех плодов,
     Њы на базарах их три днЯ искали.
     Ќо кончилсЯ сезон.
     Ќатанаэль!
     ѓде мы найдем еще плоды другие,
     —тоб вызвали в нас новые желаньЯ?

     *
     Ћдни нам на террасах подают,
     Љогда садитсЯ солнце в море.
     ѓлазурью сахарною их зальют,
     ‘начала выдержав в ликере.

     „ругие рвут с деревьев в тех садах,
     —то охранЯют сторожа и стены.
     ‚ сезон едЯт их - летом и в тени:
     ЏоставЯт столики,
     ЉоснутсЯ веток -
     € градом вдруг посыплютсЯ плоды.
     € мухи, в спЯчку впавшие, проснутсЯ
     Ћт аромата, что один пленЯет.

     Ђ кожура других пЯтнает губы,
     …дЯт их, если жажда велика.
     Њы вдоль дорог песчаных их нашли -
     Ћни блестели средь листвы колючей,
     ЉотораЯ поранит руки сразу,
     Љак только их попробуешь сорвать.
     € утолить нам жажду было трудно.

     €з этих фруктов делают варенье,
     Ќа солнце их прожарив посильней.
     „ругие даже и зимой кислЯт,
     Ћт них всегда оскомина во рту.
     Ђ мЯкоть тех прохладна даже летом.
     Ќа корточки присев, их любЯт есть
     € на циновках в тихих кабачках.

     …сть и такие, о которых вспомнишь -
     € жажда начинаетсЯ тотчас.
     Ќо их найти, увы, нам невозможно.

     ‘могу ли о гранатах рассказать,
     ’ебе, Ќатанаэль? €х на восточных
     Ѓазарах продают за пару су,
     Ќа тростниковых разложив подносах,
     ‘ которых падают они порой,
     € видно, как валЯютсЯ в пыли.
     €х голые мальчишки подбирают.
     Ђ сок их кисловат, как сок малины,
     …ще неспелой. €х цветок похож
     Ќа сделанный из воска, и того же
     Ћн цвета, что и сам созревший плод.

     Ѓогатство целое здесь под охраной.
     Џерегородок кружевнаЯ вЯзь
     € изобилье вкуса. € она -
     ЏЯтиугольнаЯ архитектура.
     Ќо кожура расколота - и вот
     ‚ лазурных чашах эти зерна крови,
     € золотые капельки на блюдах
     €з бронзы и с глазурью расписной.

     - ’еперь воспой нам смокву, ‘имиана,
     …е любовь длЯ нас - большаЯ тайна.
     - џ воспою смоковницу, чьи свЯзи
     ‹юбовные неведомы длЯ нас.
     …е цветенье свернуто и скрыто.
     ‚от комната закрытаЯ, где свадьба
     ‘правлЯетсЯ. ‘наружи никакой
     Ќам аромат об этом не расскажет:
     Ќичто не испарЯетсЯ - но все
     ‘тановитсЯ и сочностью и вкусом.
     –веток невзрачен. Џлод - неотразим,
     ’от плод, который - лишь цветок созревший.

     - —то ж, Я воспела смокву. Ђ теперь
     ‚оспой, пожалуйста, нам все цветы.

     - Ћднако, - возразил ѓилас, - мы не воспели еще все плоды.
     „ар  поэта  -  вдохновитьсЯ  сливами (цветок длЯ  менЯ  ценен лишь  как
обещание плода).
     ’ы не рассказала о сливе.

     € кислота терновника с плетней,
     …му холодный снег дарует сладость.
     € мушмула, которую едЯт
     ‘легка подгнившей, и каштаны цвета
     ‹иствы погибшей. Ћколо огнЯ
     Љладут их, чтобы лопались от жара...


     - џ вспоминаю горную чернику, которую собирал однажды в сильный холод в
снегу.
     - џ не люблю снега, - сказал ‹отарь, - это материЯ слишком мистическаЯ,
она  еще  не  покорилась  земле.  џ  ненавижу  эту  неестественную  белизну,
замораживающую  пейзаж. ‘нег - это холод  и отрицание жизни; умом Я понимаю,
что он  заботитсЯ  о ней, помогает  ей,  но жизнь  всплывает на  поверхность
только  во времЯ  его  таЯниЯ.  ‚от почему Я предпочитаю видеть его серым  и
грЯзным, полурастаЯвшим, почти уже превратившимсЯ в воду длЯ растений.
     - Ќе говори так о снеге, он может быть прекрасным, - возразил “льрих, -
он печаль  и горечь только там, где большаЯ любовь сможет растопить  его;  и
ты, предпочитающий любовь, любишь его полурастаЯвшим. Ћн прекрасен там,  где
торжествует.
     - Њы туда не пойдем, - сказал ѓилас, - и, когда Я говорю: тем лучше, ты
не должен говорить: тем хуже.

     € в эту ночь каждый из нас спел балладу. Њелибей -


     ‡улейка20! „лЯ тебЯ Я бросил пить
     ‚ино, что наливал мне виночерпий.
     €з-за тебЯ Я - Ѓоабдил21, в ѓренаде
     ‘лезами олеандры оросил,
     Љоторые цвели в •енералифе.
     –арица ‘авскаЯ,  Я  ‘оломоном  был,  когда из ћжной стороны  далекой ты
приезжала, чтобы предложить нелегкие мне разгадать загадки.
     ”амарь22,  Я братом был твоим, Я был Ђмноном,  и умирал от горЯ потому,
что обладать тобою был не вправе.
     Љогда за голубицей  золотой следЯ  на кровле своего дворца, ‚ирсавиЯ, Я
вдруг тебЯ  увидел,  нагую  и  готовую к купанью, Я был  „авидом,  тем,  кто
приказал, чтоб мужа твоего на смерть послали.
     Ћ ‘уламита23! џ тебЯ воспел в стихах, благоговейных, как молитвы.
     € Я был тем, кто от любви стонал в объЯтиЯх прекрасной ”орнарины24.
     ‡убейда25, Я тот раб, что рано утром на полдороге к площади базарной  с
тобою встретилсЯ; Я  нес на голове  порожнюю  корзину, приказала ты за собой
мне  следовать  затем, чтобы ее  наполнить  до  отказа  цитронами, лимонами,
сластЯми и  прЯностЯми разными. Џотом,  поскольку Я понравилсЯ  тебе  и  был
уставшим, ты мне разрешила ночь провести в компании с тобой, твоими сестрами
и сыновьЯми шаха. Њы занимались тем, что до  утра рассказывали каждый в свой
черед  историю  своей  любви  пред  всеми. Љогда  настала очередь  моЯ, то Я
сказал:  ‡убейда, до сих пор  со  мной историй  не случалось  в жизни;  ну а
теперь тем  более  не  будет:  ведь ты - всЯ жизнь  моЯ. -  ‚се  это говорЯ,
носильщик наш плодами насыщалсЯ. (џ вспоминаю, что совсем ребенком  мечтал о
сухом  варенье, о котором так часто говоритсЯ в "’ысЯче и одной  ночи". џ ел
его потом, оно  было в розовом масле, и один  мой друг говорил  мне, что еще
его приготавливают с личи.)

     Ћ Ђриадна! ‘транник Я - ’езей,
     Ћставивший тебЯ навеки ‚акху,
     —тобы продолжить путь свой.

     ќвридика! ЏрекраснаЯ моЯ, Я твой Ћрфей,
     Љоторый в царстве мертвых потерЯл
     ’ебЯ из-за единственного взглЯда,
     Ќе в силах более тебЯ не видеть.


     Џотом Њопс спел


     Љогда вода в реке заметно поднЯлась,
     Ћдни надеЯлись, что на горе спасутсЯ,
     „ругие думали: полЯм полезен ил,
     Ђ третьи говорили: все погибло.
     Ќо были те, кто не сказал ни слова.

     Љогда река совсем из берегов вдруг вышла,
     ’о еще виднелись деревьЯ кое-где,
     ’ам - крыша дома, здесь - стена и колокольнЯ,
     Ђ за ними - холмы. Ќо было много мест,
     ѓде больше не виднелось ничего.

     Ћдни пытались гнать стада повыше в горы,
     „етей своих несли другие к утлым лодкам,
     Ђ третьи - драгоценности несли,
     Ќесли съестное, ценные бумаги
     € легкие серебрЯные вещи.
     Ќо были те, кто ничего не нес.

     Ќа лодках плывшие проснулись рано утром
     ‚ неведомой земле - одни в Љитае,
     ‚ Ђмерике - другие, третьи - в Џеру.
     Ќо были те, кто навсегда заснул.

     Џотом ѓузман спел


     из которой Я приведу лишь конец:

     ...‹ихорадку подхватил в „амьетте26,
     ‚ Ћгненной ‡емле оставил зубы,
     ‚ ‘ингапуре весь покрылсЯ сыпью -
     Ѓелой и сиренево-лиловой.
     ‚ Љонго ногу грыз мою кайман.
     ‚ €ндии случилось истощенье -
     Ћт него зазеленела кожа
     € прозрачной сделалась.
     ѓлаза
     ‘тали неестественно огромны.

     џ  жил в  светлом городке;  каждый  вечер  в  нем совершалось множество
преступлений, однако неподалеку от порта продолжали плавать  галеры, которые
никогда не были заполнены. Ћднажды утром Я отбыл на одной из них; губернатор
города подкрепил мою затею силой сорока гребцов.  Њы плыли четыре днЯ  и три
ночи; они истощили  из-за менЯ  свои недюжинные  силы.  ЊонотоннаЯ усталость
усмирила их  бурную энергию;  они перестали  непрерывно  ворочать воду;  они
сделались красивее, мечтательней, и памЯть об их прошлом утонула в  огромном
море. Џод вечер мы  вошли в город, изрезанный  каналами, город цвета  золота
или пепла, который называлсЯ Ђмстердам  или ‚енециЯ и в  соответствии с этим
был коричневым или золотым.

     Љогда в садах у подножиЯ холма ”ьезоле, на полдороге между ”лоренцией и
”ьезоле, в тех самых садах, где любили петь еще во времена Ѓокаччо Џамфило и
”ьЯметта,27  кончилсЯ  слишком  солнечный  день и  наступила  светлаЯ  ночь,
‘имиана, ’итир, Њенальк, Ќатанаэль, …лена, Ђлкид и другие были вместе.
     Џерекусив лишь сладостЯми, которые зной позволил нам съесть на террасе,
мы вышли в  аллеи и  теперь под впечатлением  музыки бродили среди  лавров и
дубов, ожидаЯ часа, когда можно будет растЯнутьсЯ на траве и отдохнуть возле
прудов, которые приютила зеленаЯ дубоваЯ роща.
     џ переходил от одной  группы к другой и, слыша лишь обрывки разговоров,
понЯл, что все говорили о любви.
     - ‚сЯкое наслаждение, - говорил ќлифас, - благо, и оно должно излитьсЯ.
     - Ќо всЯкое - не длЯ всЯкого, - отвечал ’ибулл, - нужно выбирать.
     Џоодаль ’еренций рассказывал ”едру и Ѓаширу:
     -  џ любил  девочку  из  племени кабилов, с черной кожей  и совершенным
телом, едва созревшую. Ћзорство подростка во времЯ близости сочеталось в ней
с  опытностью зрелой женщины, что  обескураживало менЯ. Ћна была тоской моих
дней и усладой моих ночей.
     € ‘имиана с ѓиласом:
     - ќто маленький плод, который часто просит, чтобы его съели.
     ѓилас пел:
     -  Ѓывают  маленькие  радости  на  обочинах  наших  дорог,  эти терпкие
украденные плоды подчас желаннее самых сладких.

     Ќа траве возле воды мы сели:
     ...пение ночной  птицы  неподалеку от менЯ в  какой-то  момент занимало
менЯ больше, чем их речи; когда Я снова прислушалсЯ, ѓилас рассказывал:
     ...€  у каждого  из моих  чувств  были  свои  желаниЯ.  Љогда  Я  хотел
вернутьсЯ к себе, Я находил своих слуг и служанок за моим столом, и длЯ менЯ
уже  не оставалось  даже  крохотного  пространства,  чтобы  присесть.  Њесто
счастьЯ было занЯто  †аждой; другие жажды оспаривали у нее это лучшее место.
‚есь  стол был в постоЯнной вражде, но чуть  что  - они  объединЯлись против
менЯ. ‘тоило мне приблизитьсЯ  к столу, как они все шли на менЯ, уже пьЯные,
они гнались за мной, выталкивали наружу;  и Я  снова выходил, чтобы собирать
длЯ них гроздьЯ.
     †еланиЯ! Џрекрасные  желаниЯ!  џ  принесу  вам  раздавленные гроздьЯ; Я
снова наполню ваши огромные чаши;  но  дайте мне вернутьсЯ в свое жилище - и
пусть, когда вы уснете, опьЯненные, Я смогу увенчать себЯ порфирой и плющом,
- скрыть тревогу на лице короной из плюща.

     џ сам почувствовал себЯ опьЯненным и не мог больше внимательно слушать;
через мгновение, когда  птица  смолкла, ночь  показалась  такой  беззвучной,
словно Я был  ее единственный свидетель; еще через мгновение мне показалось,
что   отовсюду   брызнули  голоса,   которые  смешались  с  голосами  нашего
многочисленного общества:

     - Ќам тоже, нам тоже, - говорили они, - ведома мучительнаЯ тоска души.
     †еланиЯ не давали нам спокойно работать.
     -  ...ќтим летом у  всех  моих  желаний  была жажда. Љазалось, что  они
пересекали пустыню за пустыней.
     Ќо Я отказывалсЯ напоить их,
     ‡наЯ, что они помешаны на питье.

     (Ѓыли грозди, где спало забвенье,  были те,  где лакомились пчелы, были
те, где задержалось солнце.)

     Љаждый вечер желанье сидит у менЯ в изголовье,
     Љаждое утро Я вновь нахожу его там.
     Ќочь напролет бессонно оно во мне.
     џ ходьбой утомить его долго пыталсЯ;
     Ќо устало лишь тело мое.

     ’еперь поет Љлеодализа


     џ не знаю, о чем Я мечтала ночью.
     Љогда Я проснулась, желаньЯ мои
     ‘горали от жажды.
     Љазалось, во сне они шли по пустыне.
     Њежду тоской и желанием
     ЊечетсЯ наша тревога.
     †еланиЯ! Ќеужели уставать не умеете вы?
     Ћ! Ћ! Ћ! Ќаслаждение быстро проходит,
     Ћно очень скоро пройдет.
     џ знаю, увы, как продлить мне свои страданьЯ -
     Ќо, как приручить удовольствие, мне неизвестно.

     Њежду желанием и тоской
     ЊечетсЯ наша тревога.

     €  все  человечество видитсЯ  мне больным,  который ложитсЯ в  постель,
чтобы выспатьсЯ, - который ищет покоЯ и не находит даже сна.

     Ќаши желаниЯ уже пересекли континенты,
     Ћни никогда не смогут насытитьсЯ.
     € всЯ природа томитсЯ
     Њежду жаждой покоЯ и жаждою наслаждениЯ.

     Ћт отчаЯньЯ мы кричали
     ‚ пустынЯх своих жилищ.
     Њы поднЯлись на башни,
     Ћткуда видна лишь ночь.
     ‘обаки, мы выли от боли
     Џо берегам высохших рек;
     ‹ьвы, мы рычали в саванне;
     ‚ерблюдицы, мы щипали
     ‘ерые водоросли шоттов,
     ‚ысасываЯ сок из полых стеблей,
     €бо в пустыне всегда
     Ќе хватает воды.
     ‹асточки, мы летели, лишенные корма,
     Ќад бескрайним пространством морей.
     ‘аранча, мы пожирали все,
     —тобы прокормить себЯ.
     ’рава, мы дрожали от бури;
     Ћблака, мы бежали от ветра.

     Ћ!  ђади  великого покоЯ Я  желала спасительной смерти; и чтобы наконец
мое желание, иссЯкнув, перестало питатьсЯ новым переселением душ. †елание, Я
тащила тебЯ по дорогам, Я  исчерпывала тебЯ в полЯх; Я  поила тебЯ допьЯна в
больших городах и не могла утолить твою жажду; Я купала тебЯ в лунных ночах,
Я выгуливала тебЯ повсюду; Я баюкала тебЯ  на воде; Я хотела усыпить тебЯ на
волнах... †елание! †елание! —то же мне сделать длЯ тебЯ? —его ты хочешь еще?
Ќеужели же ты никогда не устанешь?

     ‹уна  показалась  между  ветками  дубов,  такаЯ  же,   как  всегда,  но
прекраснаЯ, как всегда. ’еперь они разговаривали, разбившись  на группы; и Я
слышал  лишь отдельные фразы; мне показалось, что  каждый говорил  другим  о
любви, не заботЯсь о том, чтобы быть услышанным.

     Џотом разговоры стали стихать, луна скрылась за стволами широких дубов;
они остались лежать друг  подле  друга  на траве, слушаЯ и не понимаЯ больше
запоздавших говорунов и говоруний, приглушенные голоса которых доносились до
нас, лишь смешавшись с шепотом ручьЯ на мху.
     ‘имиана, встав, сплела венок из плюща, и Я почувствовал запах сорванных
листьев. …лена распустила волосы,  которые упали ей на платье, а ђашель ушла
собирать влагу со мха, чтобы промыть глаза перед сном.
     „аже  лунный свет  исчез. џ продолжал  лежать, утомленный  прелестью  и
пьЯный от печали. џ не  говорил о любви.  џ  ждал утра,  чтобы уйти и бежать
куда глаза глЯдЯт по случайным дорогам. Њой  усталый ум  уже давно дремал. џ
спал несколько часов, потом, когда рассвело, Я ушел.


     „ождливаЯ землЯ Ќормандии -
     покореннаЯ равнина.

     ’ы говорил: мы станем принадлежать друг другу весной, под теми ветками,
что  мне  знакомы, в уединенном  месте, где много мха;  наступит такаЯ пора:
воздух прогреетсЯ, - и птица, певшаЯ там год назад, запоет снова. - Ќо весна
в этот  раз  пришла поздно; и  воздух,  слишком свежий,  предполагал  другие
радости.
     ‹ето  было томным и теплым.  - Ќо ты понадеЯлсЯ на  женщину, котораЯ не
приехала. € ты  сказал:  по  крайней мере, осень  возместит мне мои потери и
утишит мою печаль.  Ћна не приедет сюда,  Я знаю,  - но эти густые леса  все
равно заалеют. „ни в это времЯ бывают еще теплыми, и Я буду сидеть на берегу
пруда, где в прошлом  году  осыпалось столько желтой  листвы.  џ буду  ждать
приближениЯ вечера... „ругими вечерами  Я пойду на  опушку леса, где ложатсЯ
последние солнечные лучи. - Ќо осень была  дождливой в  этом году. ‹еса лишь
слегка  окрасились,  и ты  не смог посидеть на берегу  пруда,  выходЯщего из
берегов.

     *
     ‚ этом  году Я все времЯ  был занЯт в имении. џ присутствовал при сборе
урожаЯ  и  при  пахоте.  џ  мог  видеть   приближение  осени.  Ћна  выдалась
удивительно теплой, но дождливой. Љ концу сентЯбрЯ ужасный ветер, который не
переставаЯ  дул  в течение  двенадцати  часов,  высушил  с одной стороны все
деревьЯ. ‘пустЯ некоторое времЯ листьЯ, уцелевшие при ветре, стали золотыми.
џ жил так далеко  от людей, что мне показалось важным  сказать  и об этом не
слишком значительном событии.

     *
     Ѓывают дни, и другие дни тоже. Ѓывают утра и вечера.
     Ѓывает утро, когда встаешь перед рассветом весь в оцепенении. - Ћ серое
осеннее  утро, когда  душа  просыпаетсЯ неотдохнувшей,  усталой и так  жгуче
пробуждение, что ей хочетсЯ снова заснуть и она прикидывает,  какова на вкус
смерть. - ‡автра Я покидаю эту дрожащую от холода деревню; всЯ трава покрыта
инеем. џ чую, как собаки, которые хранЯт в своих тайниках хлеб и косточки на
случай голода,  Я чую, где мне искать прибереженные радости. џ  знаю,  что в
низине, в излучине ручьЯ, осталось немного теплого  воздуха; выше  -  леснаЯ
преграда, золотаЯ липа, еще  не сбросившаЯ свой покров; улыбка и  ласка  длЯ
маленького мальчика из  кузницы, по дороге  из школы. „алекий запах  обильно
осыпавшейсЯ листвы; женщина, которой Я могу улыбнутьсЯ возле лачуги, поцелуй
ее маленькому ребенку; удары  молота из кузницы,  которые  осенью разносЯтсЯ
особенно далеко... € это все? - Ђх! ‹учше заснуть! - ќтого слишком мало. € Я
слишком устал надеЯтьсЯ...

     *
     “жасные отъезды  в  предрассветной  полутьме.  Џродрогшие душа  и тело.
ѓоловокружение. €щешь, что  бы еще взЯть с собой. - —то тебе  так нравитсЯ в
отъездах, Њенальк? Ћн ответил - предвкушение смерти.
     Љонечно, не  столько из-за желаниЯ увидеть  что-то иное,  сколько из-за
возможности отделить от  себЯ  все  необЯзательное.  Ђх!  Љак  много  вещей,
Ќатанаэль, без  которых  можно  обойтись! „уша никогда не  бывает достаточно
опустошена,  чтобы  наконец  переполнитьсЯ  любовью - любовью,  ожиданием  и
надеждой, которые, в сущности, единственное наше достоЯние.
     Ђх!  ‚се эти  места,  где можно было бы хорошо  жить! Њеста, где  могло
множитьсЯ   счастье.  ’рудолюбивые   фермы;  драгоценные   полевые   работы;
усталость,  огромнаЯ   Ясность  сна...  Џоедем!  €  не  все  ли  равно,  где
остановитьсЯ?..


     џ  сбросил  свое  городское платье,  которое  вынуждало  менЯ сохранЯть
чрезмерное достоинство.

     *
     Ћн был там, подле  менЯ; Я  чувствовал по ударам его сердца, что он был
живым существом, и теплота  его  маленького тела обжигала  менЯ.  Ћн спал на
моем  плече. џ слышал, как он  дышит. ’епло его дыханиЯ  мешало мне, но Я не
шевелилсЯ из опасениЯ разбудить его. …го изЯщнаЯ голова сильно раскачивалась
от  трЯски экипажа, где  мы были  ужасно стеснены. „ругие  тоже  еще  спали,
коротаЯ остаток ночи.
     „а, конечно, Я знал любовь, и еще одну,  и множество других любовей. Ќо
разве мне нечего сказать об этой тогдашней нежности?
     „а, конечно, Я знал любовь.

     *
     џ стал  бродЯгой, чтобы иметь возможность  прикоснутьсЯ  ко  всем,  кто
скитаетсЯ: Я  был  влюблен во  всех,  кто  не знает,  где  бы согретьсЯ, и Я
страстно любил всех бродЯг.

     *
     Џомню,  четыре  года тому назад Я провел конец  днЯ  в  этом  маленьком
городке, через который снова проезжаю  теперь;  тогда, как и  сейчас, стоЯла
осень; день тоже не был воскресным, и жаркаЯ пора миновала. Џомню,  Я гулЯл,
как и сейчас,  по улицам до тех пор, пока на окраине города не обнаружил сад
с террасой, возвышавшейсЯ над прекрасным краем.
     џ снова на той же дороге и узнаю все.
     Њои  шаги  накладываютсЯ  на  мои  шаги, и  мои  чувства...  ‡десь была
каменнаЯ  скамьЯ, на  которой Я сидел. - ‚от она.  -  џ  читал здесь.  Љакую
книгу? - ‚ергилиЯ. - џ слышал доносЯщийсЯ снизу грохот вальков прачек. - џ и
теперь его слышу. - ‚оздух был неподвижен. - Љак сегоднЯ.
     „ети выбегают  из школы - Я вспоминаю это. Њимо идут прохожие. - ’ак же
двигались они и тогда. ‘олнце заходит; и дневные песни вот-вот умолкнут...
     ќто все.
     -  Ќо  этого,   -  сказала  Ђнжель,   -  недостаточно,  чтобы  написать
стихотворение.
     - ’огда оставим это, - ответил Я.

     *
     Њне знакомы ранние подъемы, когда еще не рассвело.
     ‚озница запрЯгает лошадей во дворе.
     ‚едра воды окатывают мостовую. ˜ум насоса.
     ’ЯжелаЯ голова того,  кому  мешали  спать  мысли. Њеста, которые  нужно
оставить;  маленькаЯ комнатка; здесь  на мгновение Я  преклонил свою голову,
чувствовал, думал, бодрствовал. - Џусть  Я сгину! € не все ли равно где (как
только перестаешь видеть, разница между "где-то" и "нигде" исчезает). †ивой,
Я был здесь.
     Џокинутые комнаты! Ћтъезды, создающие ощущение чуда; Я никогда не хотел
печальных отъездов. Ћт присутствиЯ ќ’ЋѓЋ менЯ всегда охватывало возбуждение.
     €з ќ’ЋѓЋ окна посмотрим же еще мгновение... Ќаступает минута отъезда. џ
мечтаю о миге, непосредственно предшествующем ему... чтобы еще раз окунутьсЯ
в эту почти исчерпанную ночь, в бесконечную возможность счастьЯ.
     Џрекрасное мгновение! ‚ бескрайнюю лазурь вливаетсЯ волна рассвета...
     „илижанс готов.  …дем! Џусть все, о  чем Я только что  думал, исчезнет,
как Я, в забвении бегства...

     Џереезд  через  лес.  Џолоса благоухающих  перепадов температур.  ‘амый
теплый запах  -  земли, самый холодный - увЯдающей листвы. -  ѓлаза мои были
закрыты; Я открыл их. „а: вот листьЯ; вот движущаЯсЯ землЯ...

     Cтрасбург
     Ћ  "безумный  собор!"  -  с  вершины  твоей  воздушной  башни,  как  из
раскачивающейсЯ гондолы дирижаблЯ, видны аисты на крышах,
     ортодоксальные и педантичные,
     на длинных лапах,
     медлительные, - потому что очень трудно заставить их подчинЯтьсЯ.

     ЏостоЯлый двор
     Ќочь, Я сейчас засну в глубине гумна;
     вознице придетсЯ искать менЯ в сене.

     ЏостоЯлый двор
     ...от  третьего  стакана  вишневки кровь, циркулирующаЯ в  моей голове,
стала горЯчее;
     от четвертого стакана Я начал ощущать  это  легкое  опьЯнение, которое,
приблизив все предметы, сделало их моей добычей;
     от  пЯтого  стакана зал, где  Я  находилсЯ, весь мир,  кажетсЯ,  принЯл
наконец  более  возвышенные очертаниЯ, а  мой возвышенный  ум, ставший более
свободным, претерпел эволюцию;
     от  шестого  стакана  в  состоЯнии некоторой  усталости Я  заснул. (‚се
радости наших чувств были несовершенны, как обман.)

     ЏостоЯлый двор
     џ знал тЯжелое вино харчевен, которое отдает привкусом фиалок и обещает
тупой сон до полуднЯ. џ знал опьЯнение вечера, когда кажетсЯ, что всЯ  землЯ
качаетсЯ под тЯжестью твоей всесильной мысли.
     Ќатанаэль, Я расскажу тебе об опьЯнении.
     Ќатанаэль,  часто удовлетворение самого простого желаниЯ опьЯнЯло менЯ,
- до такой степени Я уже бывал пьЯн до этого - от самого желаниЯ.
     €  то,  что  Я  искал на дорогах, поначалу  было не  столько харчевней,
сколько моим голодом.

     ЋпьЯнение - ходьбой натощак,  когда  шагаешь прекрасным утром и голод -
это вовсе не аппетит, но головокружение. ЋпьЯнение  от  жажды, когда идешь и
идешь до вечера.
     ‘трожайшее воздержание в  еде сделалось  у менЯ тогда  чрезмерным,  как
разврат,  и  Я  восторженно  вкушал обостренное ощущение  собственной жизни.
’огда  сладострастный приток моих чувств превращал  любой  предмет,  который
соприкасалсЯ с ними, в мое осЯзаемое счастье.
     џ знал  опьЯнение, которое легко искажает мысли. Њне  вспоминаетсЯ, как
однажды они следовали одна  за другой,  точно трубочки из  подзорной  трубы;
предыдущаЯ  всегда  казалась самой  тонкой, но  каждаЯ последующаЯ была  еще
тоньше. Њне вспоминаетсЯ, как однажды они стали такими круглыми, что, право,
ничего  больше  не оставалось, как  позволить им катитьсЯ. Њне вспоминаетсЯ,
как однажды они были столь эластичны, что каждаЯ  последовательно  и взаимно
принимала  форму  всех  остальных.  ‚  другой  раз это были две параллельные
мысли, которые, казалось, пытались достичь глубин бесконечности.
     џ знал опьЯнение,  которое заставлЯет  поверить,  что ты  лучше,  выше,
мужественней, богаче и т.п. - чем ты есть.

     Ћсень
     Ѓыла большаЯ  вспашка на  полЯх. Џо вечерам борозды дымились. € усталые
лошади шли  более медленным шагом. Љаждый вечер Я пьЯнел, как  будто впервые
почувствовал запах  земли. џ любил тогда сидеть на краю лесной опушки, среди
сухих  цветов,  слушаЯ песни пахоты, глЯдЯ на утомленное  солнце  в  глубине
полЯ.

     ‚лажное времЯ года; дождливаЯ землЯ Ќормандии...

     Џрогулки.  -  ‹анды,  но без суровости.  - Љрутые  обрывистые берега. -
‹еса. - ‡астывший ручей.  Ћтдых в тени;  непринужденные  разговоры.  - ђыжие
папоротники.
     "Ђх!  - думали мы,  - почему мы не встретили  вас в пути, луга, которые
нам хотелось бы пересечь верхом?" (Ћни были полностью окружены лесами.)
     Џрогулки вечерние.
     Џрогулки ночные.

     Џрогулки
     ...Ѓытие доставлЯло мне  огромное  наслаждение. џ хотел  бы испробовать
все  формы жизни, даже рыб  и  растений. ‘реди  всех  чувственных радостей Я
завидовал тем, которые относились к осЯзанию.
     Ћдинокое  дерево  посреди  осеннего  полЯ,  окруженное  ливнем;  падали
порыжевшие листьЯ;  Я думал, что  вода  надолго напоила эти  корни в глубоко
пропитавшейсЯ влагой земле.
     ‚  этом  возрасте мои босые ноги любили  прикасатьсЯ  к  мокрой  земле,
хлюпанье луж, прохладу или  тепло грЯзи. џ знаю, почему Я так  любил воду, и
особенно  все влажное: вода гораздо больше, чем воздух, дает  нам мгновенное
ощущение  разницы  менЯющихсЯ  температур. џ любил  влажное дыхание осени...
„ождливую землю Ќормандии.

     ‹а ђок
     ’елеги, груженные душистой травой, возвращались домой.
     ‡акрома были полны сеном.
     ’Яжелые  телеги,  неповоротливые  на откосах, подбрасывающие на ухабах,
сколько  раз вы везли  менЯ  с полЯ,  лежащего  на груде  сухой травы, среди
грубых парней, ворошивших сено.
     Ђх! Љогда еще Я мог, лежа на стогу, ждать приближениЯ вечера?
     ‚ечер  наступал;  добирались до  гумна  - во  дворе фермы, где  мешкали
последние лучи.


     •озЯин!
     •озЯин! ‚оспой свою ферму.
     џ хочу передохнуть тут мгновение и помечтать возле твоих стогов о лете,
о котором мне напомнит запах сена.
     ‚озьми свои ключи; открой мне каждую дверь, одну за другой...

     ЏерваЯ - это дверь гумна...

     Ђх,  если  бы  времЯ не обманывало наших надежд!..  Ђх,  почему бы мне,
пригревшись в сене, не отдохнуть  у стога...  вместо скитаний,  усилием воли
победить  бесплодность желаний!..  џ слушал бы  песни жнецов и  смотрел  бы,
спокойный,  примирившийсЯ, как  бесценные запасы урожаЯ везут на отЯжелевших
телегах - словно в ожидании ответов на вопросы,  которые задают мои желаниЯ.
џ не стал бы больше искать в полЯх, чем мне насытить их; здесь Я накормил бы
их досыта.
     …сть времЯ смеЯтьсЯ - и времЯ, когда смех уже замер.
     „а, есть времЯ смеЯтьсЯ - и времЯ вспоминать об этом.
     Љонечно,  Ќатанаэль,  это  был  Я,  Я, и никто  другой,  видевший,  как
волнуютсЯ  эти травы -  эти самые, которые  теперь высохли, чтобы дать запах
сену,  высохли,  как все  скошенное,  - эти живые травы, зеленые  и золотые,
качающиесЯ на вечернем  ветру. -  Ђх, почему  не  вернетсЯ времЯ,  когда  мы
лежали на краю... и густые травы принимали нашу любовь.
     †ивность  сновала под  листьЯми;  каждаЯ  из  их  тропинок  была  целой
дорогой; и, когда  Я наклонилсЯ к земле и  стал разглЯдывать лист за листом,
цветок за цветком, Я увидел массу насекомых.
     џ  узнавал влагу земли в порыве ветра и в природе цветов; так,  луг был
усеЯн   маргаритками,  но  лужайки,  которые  мы  предпочитали   и  которыми
пользовалась наша любовь, были сплошь  белыми от зонтичных растений, одни из
них  были легкие, другие -  большие борщевики  - непрозрачны  и огромны.  Џо
вечерам  в  траве,  ставшей  более  глубокой,  они,  казалось, плавали,  как
светЯщиесЯ  медузы,  свободные,  оторванные  от  своего стеблЯ,  приподнЯтые
волной тумана.
     *
     ‚тораЯ дверь - это дверь житниц.

     ѓруды зерна. џ буду  славить вас, злаки; золотаЯ пшеница,  притаившеесЯ
богатство; бесценный запас.
     Џусть  истощитсЯ  наш  хлеб! †итницы,  у  менЯ есть  ключ от вас. ѓруды
зерна,  вы  здесь.  Ѓудете  ли  вы целиком  съедены, прежде  чем  мой  голод
утолитсЯ? ‚ полЯх птицы небесные, в  закромах - крысы; все беднЯки за нашими
столами... •ватит ли здесь пищи, пока не кончитсЯ мой голод?..
     ‡ерна, Я сохранЯю горсточку. џ сею ее на своем  плодородном поле; Я сею
ее в лучшую пору; одно зерно даст сто, другое - тысЯчу!..
     ‡ерна! ’ам, где обилен мой голод, зерна, вы будете в изобилии!
     •леба, проклевывающиесЯ сначала как маленькаЯ зеленаЯ травка,  скажите,
какой желтеющий  колос  придетсЯ  нести вашему  изогнутому  стеблю?  ‡олотое
жниво, снопы и колосьЯ - горсточка зерен, которую Я посеЯл...

     *
     ’ретьЯ дверь - в молочную.

     Џокой;  тишина;  бесконечное  капанье из  корзин, где  обжимаютсЯ сыры;
прессование  брикетов в  металлических формах; день за днем во времЯ большой
июльской жары запах свернувшегосЯ  молока  кажетсЯ все более свежим и  более
пресным... нет, не пресным - но острота его столь незаметна и столь размыта,
что ощущаетсЯ лишь в глубине ноздрей и уже скорее как вкус, чем как запах.
     Њаслобойка,  которую содержат в  стерильной  чистоте,  небольшие бруски
масла на капустных листьЯх. Љрасные руки фермерши. Ћкна, всегда открытые, но
затЯнутые металлической сеткой, чтобы кошки и мухи не проникли внутрь.
     Џлошки,  выстроенные  в рЯд, полны молока, все более и  более  желтого,
пока  не поднимутсЯ  все  сливки. ‘ливки собираютсЯ  медленно; они набухают,
слоЯтсЯ, и сыворотка отделЯетсЯ. Љогда она отойдет целиком, ее выливают...
     (Ќо, Ќатанаэль, Я не хочу все  это тебе рассказывать. “ менЯ есть друг,
который занимаетсЯ сельским  хозЯйством и  к тому же замечательно говорит об
этом; он объЯснЯет мне полезность  каждой вещи и учит, что даже сыворотка не
должна пропасть. ‚ Ќормандии ею кормЯт свиней, но, кажетсЯ, ей есть и лучшее
применение.)

     —етвертаЯ дверь открываетсЯ в хлев.

     ‚ нем невыносимо жарко, но коровы  хорошо пахнут. Ђх! Џочему  бы мне не
оказатьсЯ  в  том  времени, когда вместе  с ребЯтишками фермера,  вспотевшаЯ
плоть  которых так  хорошо пахла,  мы бегали между  ногами коров; искали  по
углам  Яслей Яйца;  часами  наблюдали  за  коровами,  следили,  как  падали,
лопаЯсь, коровьи лепешки; спорили о том, какое  животное начнет испражнЯтьсЯ
первым,  и  однажды  Я  убежал  в  ужасе, решив  вдруг,  что  одна  из коров
собираетсЯ родить теленка.

     *
     ЏЯтаЯ дверь - дверь хранилища длЯ фруктов:

     ‚  дверном проеме  - солнце, кисти винограда висЯт на бечевках;  каждаЯ
косточка  размышлЯет и зреет; тайно  переваривает  свет; выделЯет  ароматную
сладость.
     ѓруши. Ћбилие Яблок.  Џлоды!  џ  вкушал вашу  сочную  мЯкоть.  џ бросал
семечки на землю; пусть взойдут! —тобы вновь подарить нам удовольствие.
     •рупкое зернышко; обещание чуда; Ядрышко;  маленькаЯ весна, дремлющаЯ в
ожидании. ‘емечко между двумЯ расцветами, семечко, пережившее расцвет.
     Њы  задумаемсЯ  потом,  Ќатанаэль,  о  мучительном прорастании  (усилиЯ
травы, вырывающейсЯ из семечка, чудесны).
     Ќо  восхитимсЯ   теперь   этим:  каждому   оплодотворению   сопутствует
наслаждение. Џлод пропитан соком; и удовольствие - единственное  постоЯнство
жизни. ЊЯкоть плода - вкусовое доказательство любви.
     *
     ˜естаЯ дверь - дверь давильни.

     Ђх, почему бы мне не растЯнутьсЯ теперь под навесом -  где спадает жара
- возле тебЯ, во времЯ выжиманиЯ Яблок, рЯдом с кислыми выжимками.
     Њы старались бы,  ах, ‘уламита! …сли наслаждение нашей плоти на влажных
Яблоках длитсЯ дольше  и иссЯкает не так быстро  - подкрепимсЯ их сладостным
ароматом...
     ˜ум жернова баюкает мои воспоминаниЯ.

     *
     ‘едьмаЯ дверь открываетсЯ на винокурню.

     Џолумрак; горЯщий  огонь;  темные механизмы.  ‚незапно возникающаЯ медь
тазов.
     Џерегонный куб; его таинственный гной тщательно собирают. (џ видел, как
так  же  собирают  сосновую  смолу,  болезненную  камедь  черешен,   молочко
каучуконосных фикусов, вино пальм со срезанных верхушек.)
     “зкаЯ  склЯнка, целаЯ волна  опьЯнениЯ сосредоточена в тебе,  бьетсЯ  о
берег; эссенциЯ, куда вошло все,  что есть восхитительного и притЯгательного
в плоде; восхитительного и благоухающего в цветке.
     Џерегонный  куб!  ‡олотаЯ  каплЯ, котораЯ  вот-вот просочитсЯ.  (‚  ней
больше вкусовых  ощущений,  чем в  концентрированном  вишневом  соке; другие
благоухают,  как луга.) Ќатанаэль!  ‚от воистину чудесное  видение; кажетсЯ,
что  сама весна  должна  целиком уместитьсЯ здесь... Ђх!  Џусть мое нынешнее
опьЯнение слишком  театрально. Џусть Я пью, закрытый  в этом чересчур темном
зале, который Я больше не увижу, - пусть Я пью, чтобы чем-то подбодрить свою
плоть -  и освободить свой ум,  -  ради того  чтобы видеть все то нездешнее,
чего Я пожелаю...

     *
     ‚осьмаЯ дверь - дверь каретного сараЯ.
     Ђх! џ  разбил свою золотую чашу - Я просыпаюсь. ЋпьЯнение - всегда лишь
подмена счастьЯ.  Џовозки. ‹юбое бегство  возможно; сани, ледЯнаЯ  страна; Я
впрЯгаю в вас, сани, свои желаниЯ.
     Ќатанаэль, мы  поедем  навстречу всему  и  мы достигнем  всего. ‚ сумке
возле сиденьЯ у  менЯ есть золото; в моих сундуках -  меха, которые заставЯт
почти полюбить  холод. Љолеса, кому под силу сосчитать ваши обороты во времЯ
гонки? Џовозки,  легкие домики. Џусть наша  фантазиЯ  правит вами в  поисках
оставшихсЯ радостей!  Џлуги,  пусть быки проведут вас по нашим полЯм.  ђойте
землю,  как  кабаны: неиспользованный  лемех  в  сарае  ржавеет, и  все  эти
инструменты...   ‚ы  все,  неиспользованные  возможности  нашего   бытиЯ,  в
страдании,  в  ожидании  - в ожидании, чтобы в вас запрЯгли  желание, -  длЯ
того, кто желает лучших краев...
     Џусть снежнаЯ  пыль,  которую  поднимет наша скорость,  летит за  нами!
‘анки! џ впрЯгаю в вас все мои желаниЯ...

     *
     ЏоследнЯЯ дверь открывалась на равнину...
     .............................................................................................


     Zum sehen geboren
     Zum shauen bestelit.
     Goethe (Faust, II)*
     ‡ЂЏЋ‚…„€ ѓосподни, вы уЯзвили мою душу.
     ‡аповеди ѓосподни, сколько вас - десЯть или двадцать?
     „о каких пор вы будете сжимать свои границы?
     ’вердить, что запретов становитсЯ все больше и больше?
     ‘улить новые кары за жажду всего, что Я найду прекрасного на земле?
     ‡аповеди ѓосподни, вы принесли боль в мою душу.
     ‚ы окружили каменной стеной  единственный источник, который мог напоить
менЯ.

     ...Ќо Я чувствую теперь, Ќатанаэль, что преисполнен жалости к маленьким
человеческим слабостЯм.

     *
     Ќатанаэль, Я научу тебЯ тому, что все в мире божественно просто.

     Ќатанаэль, Я расскажу тебе обо всем.

     џ вложу в  твои руки, слабый пастырь, пастушеский посох, и мы осторожно
поведем во все краЯ овец, которые еще никогда не шли за хозЯином.

     Џастырь,  Я   приведу  твои  желаниЯ  ко  всему,  что   есть  на  земле
прекрасного.

     Ќатанаэль, Я хочу обжечь твои губы жаждой нового и потом поднести к ним
чашу,  полную  свежести.  џ  пил  из нее; Я  знаю  источники, где губы могут
утолить свою жажду.

     Ќатанаэль, Я расскажу тебе об источниках.

     …сть родники, которые бьют из скал;
     другие едва виднеютсЯ подо льдом;
     третьи такой  голубизны,  что  их глубина кажетсЯ большей, чем на самом
деле.
     (‚ ‘иракузах Љиана замечательна именно этим.
     ‹азурный  источник;  укрытый  водоем;   вода   расцветает  на   стеблЯх
тростника; мы наклонЯлись над лодкой, чтобы рассмотреть  гравий,  похожий на
сапфиры, голубые рыбы проплывали мимо.
     ‚ ‡агване из Ќимфеи текла вода, котораЯ когда-то поила Љарфаген.

     ‚  ‚оклюзе  вода  поЯвлЯетсЯ  из-под земли в таком изобилии, словно она
текла давным-давно; это уже почти река, берущаЯ начало под землей; она течет
среди пещер и пропитываетсЯ мраком ночи. ЉолеблющийсЯ свет факелов угнетает;
потом  становитсЯ  так  темно, что говоришь себе: нет,  Я никогда  не  смогу
двинутьсЯ дальше.)
     …сть железистые источники, которые Ярко окрашивают скалы.
     …сть  сернистые, вода  которых,  зеленаЯ  и  горЯчаЯ,  поначалу кажетсЯ
отравленной. Ќо, если  в  ней искупатьсЯ, Ќатанаэль,  кожа  становитсЯ такой
восхитительно нежной, что к ней еще сладостней прикасатьсЯ.
     …сть  источники,  над которыми  по  вечерам  восходЯт  туманы;  туманы,
плывущие ночью и медленно рассеивающиесЯ по утрам.
     Љрохотные простенькие роднички, хиреющие среди мхов и камышей.
     ђучьи  и реки,  где  стирают  прачки  и  которые  заставлЯют  крутитьсЯ
мельничные колеса.
     Ќеистощимые  запасы!  ЏульсациЯ вод.  Ћбилие  воды под покровом  земли;
тайные резервуары; сосуды без стенок. ’вердынЯ скалы будет  взломана. ‘клоны
гор  покроютсЯ  кустарником; засушливые  земли  возрадуютсЯ, и даже  горькаЯ
пустынЯ расцветет.

     €з земли бьет больше источников, чем наша жажда может выпить.
     ‚оды непрестанно обновлЯютсЯ; небесные туманы падают на землю.
     …сли  на равнине воды не  хватает, пусть равнина идет пить в горы - или
пусть подземные каналы доставЯт воду с гор на равнину. - —удесное орошение в
ѓренаде. - ђезервуары; Ќимфеи. - …сть завораживающаЯ красота в источниках. -
Ќеобычайное наслаждение окунутьсЯ в воду. ‚одоемы! ‚одоемы! Њы покидаем вас,
очистившись.

     Љак солнце в утренней заре,
     ‹уна в росе ночной -
     ’ак в вашей влаге мы спешим
     ‘ себЯ усталость смыть.

     …сть  удивительнаЯ прелесть  в  родниках,  и  ключах, и в воде, котораЯ
фильтруетсЯ  под землей.  Ћна предстает потом столь же чистой,  как если  бы
текла  через хрусталь;  пить ее  -  ни с чем  несравнимое  наслаждение:  она
бесцветна, как воздух, прозрачна, как невидимка, и не имеет вкуса; узнать ее
можно лишь  по необычайной  свежести,  и в  этом ее тайнаЯ  сила. Ќатанаэль,
понимаешь ли ты, как велико может быть желание выпить ее?
     Ђ большей радости Я никогда не знал,
     —ем ощущенье утоленной жажды.

     ’еперь ты услышишь, Ќатанаэль,


     Џоскольку наши чаши были полны,
     ’Янулись губы, как длЯ поцелуЯ;
     € чаши полные пустели быстро.

     Ђ большей радости Я никогда не знал,
     —ем ощущенье утоленной жажды...
     *
     Ќапитки есть, которые готовЯт,
     ‹имонным соком приправлЯЯ вкус,
     € апельсины выжав, и цитроны -
     ‚ них кислоты и сладости союз.
     € это сочетанье освежает.

     џ из бокалов пил, настолько тонких,
     —то думалось, когда касались губ:
     ђасколетсЯ и не попав на зуб.
     Ќо все напитки в них вкусней казались, -
     Џочти не разделЯло нас стекло.
     Њне из упругих кружек пить случалось,
     ‘ожмешь ее слегка двумЯ руками -
     € вверх к губам вино бежит само.

     Џил в кабачках Я из стаканов грубых
     ’Яжелое вино, день прошагав
     Џод раскаленным солнцем. Њного раз
     Џо вечерам мне силы возвращала
     •олоднаЯ вода из родников.
     џ воду пил из бурдюков, хранивших
     Ќеистребимый запах козьих шкур.

     џ жажду утолЯл, припав к ручью,
     Људа в жару хотелось просто лечь.
     џ руки в воду погружал до плеч,
     Ќа дне невольно гальку будоража...
     € впитывал прохладу кожей всей.

     Ђ пастухов, что пили из горсти,
     џ научил соломинкой пить воду.
     Ѓывало, летом долгие часы
     џ в зной шагал лишь прихоти в угоду -
     —тоб жажду ощутить и утолить.

     ‚ы помните, мой  друг, как ночью во времЯ  нашего ужасного путешествиЯ,
вспотевшие, мы были разбужены жаждой и пили из глинЯного кувшина охлажденную
им воду?

     ‚одоемы, тайные колодцы, куда приходЯт  женщины. ‚ода,  котораЯ никогда
не видела света; вкус темноты. •орошо аэрированнаЯ вода.
     ‚ода,  неправдоподобно прозрачнаЯ, в которую Я хотел бы добавить синевы
или лучше зелени, чтобы она казалась мне еще холоднее, - и немного аниса.
     Ђ большей радости Я никогда не знал,
     —ем ощущенье утоленной жажды.

     Ќет, все  эти звезды  на небе, весь этот жемчуг в  море, белые перьЯ на
берегу заливов, - Я еще не все их пересчитал.
     Ќе  пересчитал всех  шепотов листвы;  всех  улыбок  зари; всего летнего
смеха. € теперь что мне еще сказать? …сли мои губы молчат, не думаете ли вы,
что мое сердце спит?

     Ћ полЯ, омытые лазурью!
     Ћ полЯ, пропитанные медом!

     Џчелы прилетЯт, тЯжелые от воска...
     џ видел темные гавани, где рассвет прЯталсЯ за решетками рей и люгерных
парусов; утром тайный отъезд  лодок,  лавировавших  между корпусами  больших
судов.  Џриходилось  наклонЯтьсЯ, чтобы  проплыть под  протЯнутыми  канатами
швартов.
     Ќочью Я видел, как отплывали бесчисленные парусники, уходившие во тьму,
уходившие навстречу утру.


     Ћни не так блестЯт, как жемчужины; не так  светЯтсЯ, как вода; и все же
камни дорог тоже  умеют  излучать  свет. ЊЯгкие  импульсы  света  на мощеных
дорогах, которыми Я проходил.
     Ќо  фосфоресценциЯ,  Ќатанаэль,  ах,  что  сказать   об  этом?  ЊатериЯ
представлЯетсЯ  мне  бесконечно   пористой,  согласной  со  всеми  законами,
послушной,  насквозь прозрачной.  ’ы  не  видел стены  этого  мусульманского
города, багровеющие на закате, слабо освещенные ночью. ’олстые стены, белые,
как металл, стены, куда днем изливаетсЯ свет; в  полдень он  накапливаетсЯ в
них,  а   ночью  вам  кажетсЯ,  что  они  как  бы  вспоминают,  чуть  слышно
пересказывают его, этот свет. - ѓорода, вы казались мне прозрачными! ‚идимые
с  холма, там, в глубокой обволакивающей ночной тени, вы  светились, похожие
на полые  алебастровые  лампы - символ  верующего сердца, -  светом, который
заполнЯл вас, как поры, и сиЯние которого проливалось вокруг, как молоко.
     Ѓелые камни дорог в  темноте; хранилища света. Ѓелый вереск  в сумерках
ланд; мраморные плиты мечетей; цветы морских гротов - актинии... ‚сЯ белизна
- это сбереженный свет.

     *
     џ  научилсЯ судить обо  всех предметах  по  их способности воспринимать
свет; некоторые из них, днем побывавшие  на  солнце, представали передо мной
потом,  ночью, словно  соты, заполненные светом.  -  џ видел воды, текущие в
полдень  по равнине,  которые потом,  попав  в  объЯтиЯ  непроницаемых скал,
становились вдруг залитыми богатством накопленной позолоты.
     Ќо,  Ќатанаэль, Я хочу говорить с  тобой здесь только  о вещественном -
вовсе не о
     Ќ…‚€„€ЊЋ‰ ЉђЂ‘Ћ’… - ибо
     ...как те чудесные водоросли, вытащенные из воды, тускнеют...
     так и... и т.д.
     -  Ѓесконечное разнообразие пейзажа наглЯдно доказывает, что мы  еще не
узнали всех форм счастьЯ, раздумий или печали, в которые они могли облечьсЯ.
џ помню:  иногда в  детстве в ландах Ѓретани,  когда Я  еще бывал  временами
печален, моЯ грусть вдруг рассеивалась, настолько она ощущала себЯ понЯтой и
отраженной пейзажем  - и  таким образом как бы оказывалась  передо мной, и Я
мог, восхищенный, созерцать ее.

     ‚ечнаЯ новизна.

     Ћн сделал что-то очень простое, потом сказал:
     -  џ  понЯл,  что этого еще никто  никогда не сделал,  не  подумал и не
сказал. -  € вдруг  все  показалось  мне воистину  первозданным. (‚есь  опыт
человечества, целиком поглощенный настоЯщим моментом.)

     20 июлЯ, 2 часа утра
     Џодъем. - Ѓога нельзЯ  заставлЯть долго ждать! - восклицал Я, умываЯсь;
как бы рано ты ни встал, жизнь всегда уже  на  ногах; раньше засыпаЯ, она не
позволЯет нам ждать ее.
     ‡арЯ! ’ы была нашей бесценной отрадой.
     ‚есна - зарЯ лета!
     ‚есна каждого днЯ - зарЯ!
     Њы еще спали, когда взошла радуга...
     ...всегда недостаточно ранние длЯ нее,
     всегда недостаточно поздние,
     как казалось луне...

     ‘ны
     џ знал  полуденный  летний сон, - сон среди днЯ - после работы, начатой
слишком рано; утомленный сон.
     „ва  часа. -  „ети  уложены.  ЏриглушеннаЯ  тишина. ‚озможность музыки,
которую  нельзЯ  реализовать.  ‡апах  кретоновых  занавесок.   ѓиацинтов   и
тюльпанов. ЃельЯ.
     ЏЯть  часов.  - Џробуждение  в поту;  сердцебиение;  озноб;  пустота  в
голове; восприимчивость плоти; плоть пориста, и кажетсЯ, что она заполнЯетсЯ
слишком сладостно  всем,  что  вокруг. Ќизкое солнце; желтые лужайки; глаза,
уставившиесЯ  в  остаток  днЯ.  Ћ вино  вечерних  размышлений!  ђаскрываютсЯ
лепестки вечерних цветов. “мыть  лоб теплой водой; выйти... шпалеры кустов и
деревьев;  сады  за стенами,  залитыми солнцем.  „орога;  скот,  бредущий  с
пастбища; на закат  смотреть  бесполезно  -  восхищение  и так  уже  слишком
велико.
     ‚озвращение. Љ своей работе, к своей лампе.

     *
     Ќатанаэль, что мне рассказать тебе о постелЯх?
     џ спал на мельничных жерновах; Я укладывалсЯ в борозду скошенного полЯ;
Я спал в траве под палЯщим солнцем; в сенном амбаре ночью. џ подвешивал свой
гамак к веткам деревьев; Я спал, качаЯсь  на волнах; улегшись на корабельном
мостике; или на узенькой  койке в каюте напротив глупого глаза иллюминатора.
Ѓывали постели, на которых менЯ поджидали куртизанки; и другие, на которых Я
ждал мальчиков-подростков.  Ѓыли среди них постели, обитые тканью, настолько
мЯгкие, что  они казались созданными, как и мое  тело,  длЯ любви.  џ спал в
палатках, на досках,  где сон был подобен смерти. џ спал в мчащихсЯ вагонах,
ни на миг не переставаЯ ощущать движение.
     Ќатанаэль, бывают  восхитительные  приготовлениЯ  ко  сну;  и  чудесные
пробуждениЯ, но не бывает восхитительного сна, и Я люблю мечту только до тех
пор,  пока верю  в  ее реальность. €бо  самый прекрасный сон не  стоит  мига
пробуждениЯ.

     “  менЯ вошло  в привычку ложитьсЯ спать лицом к широко открытому окну,
как бы под открытым небом. ‚ слишком жаркие  июльские ночи Я спал совершенно
голый под лунным светом; менЯ будила предрассветнаЯ песнЯ дроздов; Я целиком
погружалсЯ в холодную  воду,  гордый  столь ранним началом  днЯ.  ‚ ћре  мое
открытое  окно  оказалось над небольшой  долиной, котораЯ  вскоре  покрылась
снегом;  и  со  своей кровати  Я видел опушку леса; там летали  ворґоны  или
вґороны; ранним утром стада будили менЯ своими  колокольчиками; возле  моего
дома был источник, куда пастухи водили скот на водопой. џ вспоминаю все это.
     Њне   нравилось   на  постоЯлых   дворах   Ѓретани  касатьсЯ   шершавых
свежевыстиранных простынь, которые так хорошо пахли. ‚ Ѓель-€ле Я просыпалсЯ
под  песни матросов,  бежал к окну и  видел  удалЯющиесЯ  барки, потом шел к
морю.
     …сть чудесные жилища; но  ни  в одном  Я  не  хотел  жить долго,  боЯсь
дверей,  которые  имеют  обыкновение  захлопыватьсЯ, как капканы;  одиночных
камер,  которые  закрываютсЯ в  нашем  сознании. ЉочеваЯ жизнь  - это  жизнь
пастухов. (Ќатанаэль, Я вложу  в твои руки пастушеский посох,  и ты  в  свой
черед станешь стеречь моих овец. џ устал. ’еперь твоЯ очередь отправлЯтьсЯ в
путь;  перед тобой  открыты  все краЯ,  и стада, которые  никогда  не  могут
насытитьсЯ, снова блеют после каждого нового пастбища.)
     €ногда,  Ќатанаэль, менЯ привлекали странные жилища. Џосреди леса или у
кромки воды; одиноко стоЯщие. Ќо  как только, в силу привычки,  Я переставал
замечать их, восхищатьсЯ ими и как только начинал осознавать это - Я уезжал.
     (џ не могу объЯснить тебе, Ќатанаэль, эту обостренную жажду новизны; но
она  вовсе не  казалась  мне  свЯзанной с  мимолетным  впечатлением, потерей
свежести  восприЯтиЯ,  однако  внезапное   ощущение   этой  новизны,  первое
потрЯсение  бывало столь велико, что никакие повторы не могли его усилить; и
если мне случалось  часто  возвращатьсЯ в одни и те же города или  места, то
лишь  затем, чтобы ощутить, как изменилась  жизнь  или времЯ  года; знакомые
очертаниЯ  чувствительней  к  таким  переменам;  и если, живЯ  в  Ђлжире,  Я
проводил каждый вечер в одном и том же маленьком мавританском кафе, то делал
это,  чтобы  почувствовать  неуловимое  отличие  одного вечера  от  другого,
каждого  мгновениЯ бытиЯ  от другого,  чтобы  заметить, как, пусть медленно,
менЯетсЯ времЯ даже в самом маленьком пространстве.)
     ‚ ђиме, возле Џинчо, через мое зарешеченное окно, похожее на тюремное и
находившеесЯ вровень  с  улицей,  торговки  цветами пытались предлагать  мне
розы; весь воздух был  пропитан их  ароматом. ‚о ”лоренции Я мог, не вставаЯ
из-за  стола,  видеть  желтые,  выходЯщие из берегов воды  Ђрно. Ќа  террасы
Ѓискры  при свете луны  в бездонной тишине ночи приходила Њерием29. Ћна была
всЯ  целиком  закутана  в  большое  белое  покрывало  с  разрезами,  которое
сбрасывала,  смеЯсь, на пороге стеклЯнной двери. ‚ моей  комнате ее  ожидали
лакомства. ‚ ѓренаде в моей  комнате на  камине место подсвечников  занимали
два  арбуза.  ‚  ‘евилье есть патио; дворики,  вымощенные светлым  мрамором,
полные тени и прохладной воды; воды,  котораЯ  течет, струитсЯ и  плещетсЯ в
фонтане посреди двора.
     ’олстаЯ  стена  -  от  северного  ветра, пористаЯ  - от  южного солнца;
движущийсЯ  дом,  путешественник, открытый всем милостЯм юга...  Љакой будет
наша комната, Ќатанаэль? “бежище в пейзаже.

     *
     џ расскажу тебе еще об окнах: в Ќеаполе беседы на балконах, мечтаниЯ по
вечерам  возле светлых женских платьев; полуспущенные шторы отделЯли  нас от
блестЯщего бального общества. ’ам  бывал  обмен колкостЯми - деликатес столь
малоприЯтный,  что, отведав его, человек на какое-то  времЯ терЯл  дар речи;
потом из  сада  доносилсЯ нестерпимый  аромат апельсиновых деревьев и  пение
птиц в летней ночи; через мгновение птицы замолкали, и тогда слышалсЯ слабый
шум волн.

     Ѓалконы; корзины роз и глициний; вечерний отдых; нежность.
     (‘егоднЯ  вечером  ветер жалобно рыдает  и плещетсЯ  о  мое  стекло;  Я
стараюсь предпочесть его всему.)

     *
     Ќатанаэль, Я расскажу тебе о городах.
     џ  видел  ‘мирну, спавшую  как маленькаЯ  девочка;  Ќеаполь, похожий на
похотливую банщицу, и ‡агван,  разлегшийсЯ,  как кабильский пастух, чьи щеки
розовеют с приближением зари. Ђлжир дрожит от любви днем и изнемогает от нее
ночью.
     џ видел на севере деревни, спавшие под  лунным светом; стены домов были
то  желтыми, то голубыми;  вокруг них простиралась равнина; в полЯх  повсюду
виднелись  огромные стога сена. ‚ыходишь в пустынное поле,  возвращаешьсЯ  в
спЯщий город.

     …сть города и города; иногда не понимаешь,  кто мог построить их здесь.
- Ћ! ‚осточные и южные города;  города с плоскими крышами, белыми террасами,
куда по  ночам приходЯт помечтать безумные  женщины. ђазвлечениЯ;  праздники
любви; фонари  на площадЯх, которые  представлЯютсЯ, когда смотришь на них с
соседних холмов, ночной фосфоресценцией.
     ѓорода  ‚остока!  Џраздник   объЯтий;   улицы,  которые  там   называют
свЯщенными, где кафе переполнены  куртизанками, которых заставлЯет танцевать
чересчур пронзительнаЯ музыка. ’ам  прогуливаютсЯ арабы,  одетые в белое,  и
дети, которые  часто казались  мне слишком юными (понимаешь?), чтобы познать
любовь.  (ѓубы  у некоторых  были  жарче,  чем  у  только  что  вылупившихсЯ
птенцов.)

     ‘еверные  города!  „ебаркадеры;  заводы; города, дым  которых  скрывает
небо. ЏамЯтники;  изменчивые  башни;  высокомерие арок. ‚ереницы экипажей на
дорогах;  спешащаЯ  толпа. Ђсфальт,  лоснЯщийсЯ после  дождЯ; бульвары,  где
томЯтсЯ  каштаны;  всегда поджидающие  вас  женщины.  Ѓывали ночи, настолько
томные, что от малейшего призыва Я чувствовал, что изнемогаю.
     Ћдиннадцать часов. - Љонец днЯ; резкий скрип  железных калиток.  ‘тарые
кварталы.  Ќочью на пустынных  улицах,  где Я  прохожу, крысы разбегаютсЯ по
сточным  канавам.  —ерез подвальные  окошки видно, как полуголые люди  месЯт
хлеб.

     -  Ћ  кафе! - где  наше безумие  длилось  до глубокой  ночи;  опьЯнение
напитками и словами  наступало наконец на пороге  сна. Љафе!  Џолные картин,
зеркал, роскоши,  где  бывала лишь изысканнаЯ публика;  и другие, маленькие,
где пели смешные куплеты и женщины во времЯ танцев чересчур высоко поднимали
свои юбки.
     ‚ €талии  кафе  выплескивались  летними  вечерами на площади,  там  ели
прекрасное лимонное мороженое. ‚ Ђлжире  было одно,  где курили  гашиш и где
менЯ  чуть не  убили; через  год его закрыла полициЯ, потому что там  бывало
слишком много подозрительных лиц.

     …ще кафе... Ћ мавританские кафе! - иногда поэт-рассказчик развлекал там
публику длинными историЯми; сколько ночей Я провел в них, ничего не понимаЯ,
только  слушаЯ.  Ќо  всем  другим Я предпочитаю  тебЯ -  прибежище тишины  и
вечеров, маленькое кафе Ѓаб-эль-„ерба, глинЯнаЯ лачуга на границе оазиса, за
которым  начиналась пустынЯ - где  Я наблюдал, как после задохнувшегосЯ  днЯ
наступает величаваЯ ночь. ђЯдом со мной впадали в экстаз от монотонной  игры
флейтиста. -  €  Я  мечтал о  тебе,  маленькаЯ  кофейнЯ  в  ˜иразе, кофейнЯ,
прославленнаЯ  ѓафизом;  ѓафизом,  пьЯным  от  вина,  которое  подливал  ему
виночерпий,  и  от  любви, безмолвным  на террасе, где до  него дотЯгивались
розы,  ѓафизом,  который рЯдом с виночерпием ждет,  слагаЯ  стихи,  всю ночь
ждет, когда наступит день.
     (џ  хотел бы  родитьсЯ  в то времЯ, когда поэт  должен был петь, просто
перечислЯЯ все, что есть вокруг. Њое восхищение последовательно простиралось
бы на каждый  предмет, и хвала  ему наглЯдно свидетельствовала о том, что он
существует. ќто было бы достаточным доказательством.)

     Ќатанаэль, мы еще не рассмотрели с тобой листьЯ. ‚се изгибы листьев...
     „ревеснаЯ    листва;   зеленые   гроты,   просветы   входов;   глубины,
перемещающиесЯ при малейшем дуновении; движение,  водовороты  веток; плавное
качание; чешуйки и Ячейки...

     „еревьЯ,  взволнованные каждое  по-своему...  это потому, что  гибкость
веток неодинакова, стало быть, различна сила их сопротивлениЯ ветру, и ветер
сообщает каждой иной импульс и т. д.  - Џерейдем к другому сюжету... Љакому?
- Џоскольку нет композиции, нет нужды  в выборе... ЌесвЯзанность! Ќатанаэль,
несвЯзанность! -  и благодарЯ внезапной синхронной  концентрации всех чувств
исхитритьсЯ   сотворить  (это  трудно   выразить)  из  ощущениЯ  собственной
внутренней жизни  острое чувство соприкосновениЯ со всем, что во вне... (или
наоборот). - џ есмь; здесь, Я закрываю эту брешь, где погружаютсЯ:
     мой слух: в этот непрерывный шум - воды; порыви-
     стый - усиливающийсЯ и ослабевающий
     шум этого ветра в этих соснах; в стрекот
     этих кузнечиков и т. д.
     мое зрение: в солнечное сиЯние ручьЯ; движение этих
     сосен (вот те на - белка!)... моей ноги,
     под которой прогнулсЯ мох и т. д.
     моЯ плоть: (ощущение) в эту влажность, в эту мЯгкость
     мха (ой, какаЯ ветка менЯ уколола?); мой
     лоб под моей рукой; моЯ рука на моем лбу
     и т. д.
     мое обонЯние: ...(’сс! Ѓелка приближаетсЯ) и т. д.
     € все это  вместе, и т. д., в маленьком свертке - называетсЯ жизнь. - €
это все? - Ќет! ‚сегда есть еще что-то.
     Ќе думаешь ли  ты теперь, что Я - это всего лишь место свиданиЯ чувств?
ЊоЯ  жизнь -  всегда ќ’Ћ плюс Я сам.  - ‚  другой  раз  мы поговорим обо мне
самом. ‘егоднЯ Я не буду тебе петь ни


     ни



     ни



     где среди других есть такие строки:
     ‚ Љомо, в  ‹екко созрел  виноград.  џ  поднЯлсЯ  на огромный холм,  где
рушилсЯ  старый  замок. ‡апах  винограда там был так сладок, что Я с  трудом
переносил его; он проникал, как вкус, в самую глубь ноздрей,  и потом, когда
Я  ел этот виноград, Я уже не  сделал длЯ себЯ никаких открытий.  - Ћднако Я
так  хотел  пить  и  был  так  голоден,  что  нескольких  гроздей  оказалось
достаточно, чтобы Я опьЯнел.

     ...Ќо в этой балладе речь шла в основном  о мужчинах и женщинах, и если
Я  не пересказываю  ее тебе теперь, то лишь потому, что не хочу в этой книге
говорить о личностЯх. €бо, заметил ли ты, что в ней  нет ни одного лица. € Я
сам, Я в  этой  книге не более чем Ћбраз. Ќатанаэль, Я страж башни,  ‹инкей.
Ќочь длилась  достаточно долго. ‘  высоты башни  Я так взывал к тебе,  зарЯ!
‚ечно лучезарнаЯ зарЯ!
     џ до  конца ночи сторожил надежду на новый день, теперь  Я  еще не вижу
его, но надеюсь; Я знаю, с какой стороны рассветет.
     Љонечно, весь народ готовитсЯ:  с  высоты башни Я слышу  гул на улицах.
„ень родитсЯ! ‹юди, празднуЯ это, уже движутсЯ навстречу солнцу.
     - —то ты говоришь из ночи? —то ты говоришь из ночи, часовой?
     - џ вижу  подрастающее  поколение и поколение, которое  уходит.  џ вижу
прекрасное растущее поколение,  растущее во всеоружии, во  всеоружии радости
жизни.
     - ‘ высоты башни что ты видишь? —то ты видишь, ‹инкей, брат мой?
     - “вы, увы. Џусть плачет другой пророк; приходит ночь, и день тоже.
     €х ночь приходит, наш день тоже. € тот, кто хочет спать, засыпает.
     -  ‹инкей!  ‘пускайсЯ теперь со своей башни. „ень  рождаетсЯ. ‘пускайсЯ
вниз.  Џосмотри внимательней  на все, что  есть  на земле.  ‹инкей, приходи,
приблизьсЯ. ‚от он, день, и мы в него верим.

     Quid tum si fuscus Amyntas.
     Virgile*30

     Њорской переход. ”евраль 1895
     Ћтъезд из ЊарселЯ.
     Ќеистовый ветер; ослепительный воздух. ђаннее тепло; качание мачт.
     Џрославленное  море,  украшенное султанами. ‘удно, освистанное волнами.
‚печатление подавлЯющей славы. ‚оспоминаниЯ обо всех предыдущих отъездах.

     Њорской переход
     ‘колько раз Я ждал рассвета...
     ...на невозмутимом море...
     и Я видел рассвет, когда море бурлило.
     Џот на висках. ‘лабость. Ѓеспомощность.

     Ќочь на море
     Њоре в Ярости. Џотоки воды на палубе. •лопанье винта...
     Ћ холодный пот страха!
     Џодушка под моей разбитой головой...
     ‚ этот вечер луна над палубой была полной  и сиЯющей  - но менЯ там  не
было, чтобы ее увидеть.
     -  Ћжидание  нового  шквала.  -  ‚незапный взрыв  массы  воды;  удушье;
дурнота; новые  приступы. - Њое  безразличие; чтґо Я  здесь?  - Џоплавок.  -
Ѓедный поплавок на волнах.
     “ход в забытье от волн; наслаждение отрешенностью; быть вещью.

     Љонец ночи
     “тром, чересчур прохладным, моют палубу морской водой,  которую достают
ведрами; взбивание пены. - €з своей каюты Я слышу скрип щеток на неровностЯх
древесины. ‘ильные  толчки.  - џ  хотел  открыть иллюминатор. ‘лишком резкий
порыв  морского ветра ударил  мне в лоб, влажные виски. џ  попыталсЯ закрыть
его... Љойка; упасть на нее. Ђх, все эти чудовищные падениЯ до самого порта!
Љалейдоскоп отблесков на белой стене каюты. ’еснота.

     Њои глаза, уставшие видеть...

     —ерез соломинку Я тЯну холодный лимонад...

     ЏроснутьсЯ потом на новой  земле, как после выздоровлениЯ...  - Ћб этом
нельзЯ было и мечтать.

     Ђлжир
     Ќа берегу проснутьсЯ утром рано,
     ‚сю ночь проспав под бормотанье волн.
     Џлато, где отдохнуть стремитсЯ холм,
     ‡акат, где день беспамЯтствует пьЯно.
     € берег, где смирЯетсЯ прибой,
     € ночи, где любовь уснуть готова.
     Ќочь простираетсЯ, как рейд сторожевой, -
     Ћт света здесь скрываютсЯ дневного
     € мысль, и птица, и последний луч.
     € в зарослЯх здесь замирают тени,
     ‚ода лугов, ключи и родники.
     ...Ђ впереди - обратнаЯ дорога.
     ‘покойны реки - корабли в порту.
     € на волнах притихших дремлет птица,
     Ќа Якорь встала лодка вдалеке -
     € вечер открывает рейд бескрайний
     € дружелюбиЯ и тишины.
     Џора пришла - все на земле уснуло.

     Њарт, 1895
     Ѓлида! –веток  ‘ахелЯ! ‡имой  лишеннаЯ благодати и поблекшаЯ, весной ты
предстала  передо  мной  прекрасной. ќто  было  дождливое утро;  небо серое,
нежное и грустное;  запах  твоих деревьев в  цвету переполнЯл длинные аллеи;
струЯ воды в твоем спокойном водоеме; издалека звук военной трубы.
     ‚от  другой  сад.  ‡аброшеннаЯ  роща,  где  под  оливами слабо светитсЯ
мечеть. - ‘вЯщеннаЯ роща! ‚ это утро здесь пытаютсЯ отдохнуть мои бесконечно
усталые  мысли  и  моЯ плоть, изнуреннаЯ тревогами любви.  ‹ианы, увидев вас
зимой, Я  не представлЯл, как  чудесно ваше цветение. ‹иловые глицинии среди
колышущихсЯ веток, гроздьЯ, похожие  на  свисающие  кадильницы, и  лепестки,
осыпающиесЯ на золотой песок аллеи. ˜ум воды; влажный шум, плеск воды у краЯ
водоема,  купы сирени, заросли терновника, кусты роз. Џрийти  сюда одному, и
вспоминать о зиме, и чувствовать себЯ таким усталым, что даже весна (увы) не
радует; и даже хочетсЯ большей суровости,  ибо такаЯ благодать, увы, манит и
зовет  к одиночеству, и только желаниЯ,  раболепнаЯ  свита, заполнЯют пустые
аллеи.   €,  несмотрЯ  на  шум  воды   в  этом  слишком  спокойном  водоеме,
внимательнаЯ тишина вокруг громко напоминает об отсутствующих.

     *
     џ знаю, есть ручей в свЯщенной роще.
     …го вода прозрачно холодна,
     Њне веки сможет освежить она,
     Љогда приду под вечер, и одна
     Ќа всей полЯне будет тишина,
     Ђ воздух не к любви - ко сну лишь манит.
     €сточник чистоты, где дремлет ночь
     € где забрезжит белизна под утро.
     Ѓыть может, там почувствую Я вновь
     ’от привкус у зари, что был когда-то,
     ‚ те времена еще, когда на мир
     ‘мотрел Я со счастливым изумленьем? -
     Љогда омою влагой ледЯной
     ‘вои огнем пылающие веки.


     Џисьмо Ќатанаэлю
     ’ы  не  представлЯешь,  Ќатанаэль,   во  что  может   в  конце   концов
превратитьсЯ это поглощение света; и  чувственный экстаз,  к которому  ведет
это долгое тепло... ЋливковаЯ ветвь в небе, небо над холмами; мелодиЯ флейты
на пороге  кафе... Ђлжир  показалсЯ  мне  таким жарким и праздничным, что  Я
хотел уехать через три днЯ; но в Ѓлиде, где  Я укрылсЯ, апельсиновые деревьЯ
были все в цвету.
     џ выхожу утром, гулЯю; ни на что не смотрю и все вижу; во мне возникает
и выстраиваетсЯ  чудеснаЯ  симфониЯ из  впечатлений,  которых  не замечаешь.
Џроходит времЯ; мое  волнение постепенно стихает,  как замедлЯетсЯ  движение
солнца, прошедшего зенит. Џотом Я выбираю существо или предмет, которые менЯ
привлекают, - они обЯзательно должны быть в движении, ибо мое ощущение, коль
скоро  оно зафиксировано, перестает быть живым. Њне кажетсЯ  тогда  в каждое
новое  мгновение,  что  Я  еще  ничего  не  видел,  ничего  не  пробовал.  џ
растворЯюсь в беспорЯдочной погоне за убегающими ЯвлениЯми. џ бежал вчера на
вершину  холмов,  возвышающихсЯ над  Ѓлидой,  чтобы  подольше видеть солнце;
чтобы видеть заходЯщее солнце и пылающие облака, окрашивающие белые террасы.
ЊенЯ  поражает тень и тишь под деревьЯми; Я брожу при свете луны; мне  часто
кажетсЯ,  что  Я плыву,  -  так  обволакивает менЯ, так  мЯгко  приподнимает
горЯчий и светЯщийсЯ воздух.
     ...џ верю, что дорога, на которой Я  нахожусь, - моЯ дорога, и Я должен
идти именно по ней. џ  сохранЯю привычку  к огромному доверию, которое можно
было бы назвать верой, если бы это было скреплено клЯтвой.

     Ѓискра
     †енщины ожидали на пороге домов;  позади них вились узкие лестницы. Ћни
сидели  тут, у  дверей, важные,  раскрашенные, как идолы,  надев  на  голову
диадемы из мелких монет. Ќочью  эта улица оживлЯлась. ‚доль  лестниц  горели
лампы; каждаЯ  женщина сидела в нише света  на  своей лестничной  клетке; их
лица оставались в тени  блестЯщих золотых диадем; и  каждаЯ, казалось, ждала
менЯ, именно менЯ;  чтобы  поднЯтьсЯ  к ним, нужно  было  прибавить  золотые
монетки  к  диадеме;  проходЯ, куртизанки гасили  лампы; войдЯ  в ее  тесные
апартаменты,  пили кофе  из  маленьких  чашек,  потом занимались любовью  на
низких диванах.

     ‚ садах Ѓискры
     ’ы писал  мне,  Ђтман31:  "џ пасу стада под пальмами, которые ждут вас.
‚озвращайтесь! ‚есна  разбудит  ветки:  мы  будем  гулЯть  и  ни  о  чем  не
думать..."
     -  ’ебе  не  придетсЯ  больше,  Ђтман,  овечий  пастух, ждать менЯ  под
пальмами и смотреть, близко ли весна. џ приехал;  весна разбудила  ветки, мы
гулЯем и ни о чем не думаем.

     ‚ садах Ѓискры
     „ень  сегоднЯ пасмурный;  благоухающие  мимозы.  ‚лажное  тепло.  Љапли
толстые  или  широкие,  формирующиесЯ  в  воздухе...  Ћни  задерживаютсЯ  на
листьЯх, отЯгощаЯ их, потом падают с шумом.
     ...џ вспоминаю один летний дождь; - но можно  ли это назвать дождем?  -
ќти нежные капли, которые падали, такие большие и тЯжелые, на этот пальмовый
сад, в  этот свет, зеленый  и розовый,  такие тЯжелые, что  листьЯ  и  ветки
крутились,  как  отвергнутый  любовный дар из множества  гирлЯнд крутитсЯ на
воде. ђучьи уносили вдаль пыльцу  длЯ оплодотворениЯ, их воды были мутными и
желтыми. ђыбы млели в водоемах. “ самой воды было слышно, как хлопают  ртами
карпы.
     Џеред дождем  завывавший южный ветер  хорошо прокалил  землю,  и теперь
аллеи  переполнЯлись  испарениЯми,  мимозы  склонЯли  ветки,  словно укрываЯ
скамейки,  где творилось настоЯщее празднество. - ќто был сад наслаждений; и
мужчины в одежде из белой шерсти,  и  женщины в расписных  покрывалах ждали,
чтобы их пропитала  влага.  Ћни, как и раньше, сидели на  скамейках,  но все
голоса замолкли, и каждый слушал, как ливень ронЯет капли,  оставлЯЯ влагу -
случайную   спутницу  середины   лета,  -  утЯжелЯвшую  ткани   и  омывавшую
подставленные  тела. -  ‚оздушные  испарениЯ,  влажность листьев были  столь
велики,  что Я осталсЯ  сидеть  на скамейке рЯдом  с  ними, не сопротивлЯЯсь
чувству  любви.  - €, когда дождь прошел  и  только с веток стекали  струйки
воды,  тогда каждый,  снЯв свои туфли или  сандалии, пощупал  босыми  ногами
влажную землю, мЯгкость которой создавала ощущение блаженства.

     *
     ‚ойти в  сад,  где  никого нет;  двое  детей в белой  шерстЯной  одежде
сопровождают  менЯ.  ‘ад очень  большой,  в  глубине его открываетсЯ проход.
„еревьЯ  высокие;  небо, низкое,  цеплЯетсЯ  за  верхушки. - ‘тены. -  –елые
деревни под  дождем. - Ђ там - горы; нарождающиесЯ ручьи; корм длЯ растений;
оплодотворение, торжественное и приводЯщее в восторг, блуждающие ароматы.
     ‡анесенные  ручьи; водостоки  (листьЯ,  смешанные с цветами) -  которые
называют "оросительными каналами", потому что их воды тут медленные.
     Ѓассейны ѓафсы  с опасными чарами: - Nocet cantantibus  umbra*32 - Ќочь
теперь безоблачнаЯ, глубокаЯ, слегка туманнаЯ.
     (Ћчень красивый  ребенок, одетый в  белую шерсть  на манер  арабов,  по
имени Ђзус,  что  значит:  возлюбленный.  „ругого зовут  “арди,  что значит:
рожденный во времЯ цветениЯ роз.)

     - € воды, теплые, как воздух, -
     ‚ них наши губы погрузились...
     ’емнаЯ  вода,  котораЯ  не  была  отчетливо  видна,  пока  луна  ее  не
посеребрила.  Ћна  казалась родившейсЯ среди  листвы, и ночные звери рыскали
тут.

     Ѓискра утром
     ‡арЯ восходит, брызжет в воздух, целиком обновленный.
     ‚етка олеандра будет дрожать в трепещущей руке.

     Ѓискра вечером
     Ќа этом дереве пели птицы. Ђх, они пели громче, чем, как Я думал, могут
петь птицы. Љазалось, что само  дерево кричит  - что оно кричит всеми своими
листьЯми, - потому что птиц не  было видно. џ подумал: они сейчас умрут, эта
страсть слишком сильна; но что  же случилось с ними сегоднЯ вечером? Ќеужели
они  не знают, что вслед  за ночью  снова приходит утро? Њожет,  они  боЯтсЯ
заснуть навсегда? €ли хотЯт исчерпать  всю свою  любовь  за один  вечер? Љак
будто, если  они замолчат, наступит бесконечнаЯ ночь. - Љоротка ночь в конце
весны! - Ђх! ђадость, что летнЯЯ  зарЯ  разбудила их,  да так, что  они и не
вспомнЯт  о  своем сне до  следующего вечера, испытываЯ  чуть  меньше страха
умереть.

     Ѓискра ночью
     Њолчаливые   кусты;   но   пустынЯ  вокруг  дрожит  от  любовных  песен
кузнечиков.

     ˜етма
     “длинившиесЯ   дни.   -  ђастЯнутьсЯ   тут.  ‹истьЯ  смоковниц  еще  не
свернулись;  они пахнут, если  помЯть их  в руках; их стволы сочатсЯ млечным
соком.
     “силивающаЯсЯ  жара. - Ђх! ‚от  возвращаетсЯ стадо  моих  коз;  Я слышу
флейту пастуха, который мне нравитсЯ. Џодойдет ли  он? €ли Я сам должен буду
сделать шаг навстречу ему?
     Њедлительность времени. - ‘ухой прошлогодний гранат еще висит на ветке;
он совсем растрескалсЯ и затвердел; и на этой же  самой  ветке  уже набухают
новые цветы. ѓорлицы снуют среди пальм. Џчелы усердствуют на лугу.
     (џ вспоминаю один колодец возле ќнфиды, куда  приходили  очень красивые
женщины; неподалеку огромнаЯ сераЯ  и розоваЯ скала;  на ее вершине, как мне
говорили, обитали пчелы; да, там гудел пчелиный народ; ульи находились прЯмо
в скале. Љогда  наступало лето, ульи таЯли от жары,  освобождаЯ мед, который
медленно  стекал по скале; мужчины ќнфиды  собирали его.) - Џастух, приди! -
(џ жую лист смоковницы.)
     ‹ето!  ‡олотой   потек;   щедрость;  растущее  сиЯние  света;  огромное
половодье любви! Љто хочет попробовать меда? ‚осковые Ячейки растаЯли.

     ‘амое прекрасное, что Я видел в  этот день,  - стадо овец, которых вели
обратно в хлев; перестук их маленьких ножек  был  похож на шум ливнЯ; солнце
садилось в пустыне, и они поднимали пыль.

     *
     Ћазисы! Ћни всплывали в пустыне, как острова; зелень пальм вдалеке была
обещанием воды, котораЯ поила их  корни;  иногда источник бывал  обильным, и
там цвели олеандры. - ‚ этот день, когда мы добрались туда примерно  часам к
десЯти, Я поначалу  отказывалсЯ  двигатьсЯ дальше; очарование  цветов в этих
садах было так велико,  что Я  не желал их  покидать.  Ћазисы! (Ђхмет сказал
мне: следующий будет еще прекрасней.)

     Ћазисы! ‘ледующий был еще прекрасней, еще более полон цветов и шелеста.
Ѓолее высокие деревьЯ склонЯлись над более обильными водами. Ѓыл полдень. Њы
купались. - Џотом нужно было покинуть и его.

     Ћазисы! —то сказать о следующем? Ћн был еще более  прекрасен, и там нас
застал вечер.

     ‘ады!  џ  не устану  повторЯть, какой  отрадой было  ваше  предвечернее
затишье.  ‘ады! Ћдни как бы  омывали тебЯ,  другие  были обычными фруктовыми
садами,  где  зрели  абрикосы;  в  третьих, полных  цветов  и пчел, блуждали
ароматы столь сильные, что они могли заменить пищу, и мы хмелели от них, как
от ликера.
     Ќазавтра Я любил только пустыню.

     “маш
     ‚  этот оазис, затерЯнный среди песка и камнЯ, мы пришли в полдень  под
таким  палЯщим  солнцем, что изнемогавшаЯ  деревушка совсем  не  ждала  нас.
Џальмы не  склонЯлись  перед нами.  ‘тарики беседовали  в  дверных  проемах;
мужчины спали; дети щебетали в школе; женщины... их не было видно.
     “лицы  этой  деревушки,  розовые  днем, лиловые на закате, пустынные  в
полдень, вы  оживаете к вечеру; тогда заполнЯютсЯ кафе, дети возвращаютсЯ из
школы, старики беседуют на пороге домов, лучи  засыпают, и женщины, вышедшие
на  террасы, раскрывшие  лицо  и  похожие  на  распустившиесЯ  цветы,  долго
рассказывают друг другу о своих огорчениЯх.

     ќта алжирскаЯ улица к  полудню наполнЯлась запахами анисовой и абсента.
‚ мавританских кафе Ѓискры  пили только кофе, лимонад или чай. Ђрабский чай;
прЯнаЯ  сладость;  имбирь;  питье,  воскрешающее  в  памЯти  ‚осток  в самых
крайних,  чрезмерных его  проЯвлениЯх  - и  безвкусное;  - невозможно допить
чашку до конца.

     Ќа площади ’уггурта  располагались торговцы благовониЯми. Њы безропотно
покупали разные сорта. Ћдни - нюхают, другие - жуют, третьи -  сжигают.  ’е,
которые  нужно жечь, часто бывали в  виде  лепешек; зажженные,  они  обильно
распространЯли  едкий дым, к  которому примешивалсЯ тонкий аромат; этот  дым
способствует  религиозному  экстазу,  и именно такие лепешки жгут  во  времЯ
службы в мечетЯх. ’е, которые принЯто жевать, вскоре наполнЯли рот горечью и
неприЯтно  липли к зубам; еще долго потом приходилось отплевыватьсЯ от этого
привкуса. ’е, которые нюхают, просто нюхают.

     “  марабута33 из  ’емассина  в  конце  обеда  нам  предложили  пироги с
различными  ароматами.  Ћни  были  украшены золотыми,  серыми  или  розовыми
лепестками  и  казались  сделанными  из  размЯгченного хлебного  мЯкиша. Ћни
рассыпались во рту, как песок; но Я находил в них некую прелесть. Ћдни пахли
розами, другие гранатами, третьи,  казалось,  совсем  выдохлись. - Џри такой
еде опьЯнеть можно было только  от  ароматов.  Ѓлюда приносили в  удручающем
количестве, и тема разговора менЯлась с каждой переменой блюд.  - ‡атем негр
проливал на ваши пальцы  душистую воду;  вода стекала  в  бассейн. € так  же
местные женщины омывают вас после любви.

     ’уггурт
     Ђрабы,  разбившие  лагерь  на  площади; зажженные  костры;  дым,  почти
невидимый вечером.
     - Љараваны! -  Љараваны, прибывшие на закате; караваны, уходЯщие утром;
караваны,  смертельно уставшие, захмелевшие от миражей и теперь отчаЯвшиесЯ.
Љараваны! ‡ачем Я не ушел с вами, караваны!
     Ћдни из  них отправлЯлись на восток за  сандаловым  деревом и жемчугом,
медовыми сотами из Ѓагдада, слоновой костью, кружевом.
     „ругие  держали путь  на  юг  за амброй и  мускусом,  золотым  песком и
страусовыми перьЯми.
     ’ретьи,  отправлЯвшиесЯ  вечером и  пропадавшие  из  виду  в  солнечном
сиЯнии, шли на запад.
     џ видел, как караваны  возвращались, измученные; верблюдов, упавших  на
колени на площадЯх; наконец-то с них снЯли груз. ќто  были мешки из толстого
холста, и никто не знал, что  там  может быть  внутри. „ругие верблюды несли
женщин, укрытых в нечто  вроде паланкинов. Ќа третьих  было  все необходимое
длЯ  палаток,  и их  ставили по вечерам. -  Ћ прекрасные тЯготы,  огромные в
бесконечной пустыне! - Ќа площадЯх зажигают костры длЯ вечернего отдыха.

     *
     Ђх, сколько раз, обратЯсь к рассвету и алеющему востоку, более богатому
лучами, чем слава, сколько раз на границе оазиса, где чахли последние пальмы
и жизнь больше не побеждала пустыню, как бы  склонЯЯсь перед этим источником
света, уже слишком ослепительным и нестерпимым длЯ глаз, Я тЯнул к тебе свои
желаниЯ, огромнаЯ  равнина,  всЯ  целиком залитаЯ светом.  ’ропическаЯ жара,
какой восторг так пылок,  какаЯ неистоваЯ любовь так жгуча,  чтобы  победить
жар пустыни?
     ‘уроваЯ  землЯ;  землЯ благодати и  ласки, землЯ страданий  и служениЯ,
землЯ, любимаЯ пророками, - мученическаЯ пустынЯ, пустынЯ славы - Я страстно
тебЯ люблю.

     џ видел на поверхности  шоттов34, таЯщих  миражи, белую  солЯную корку,
принЯвшую обличье  воды. - ’о,  что на ней  отражаетсЯ голубизна небес, -  Я
понимаю - шотты,  голубеющие,  как  море, - но  откуда  заросли  тростника и
дальше - обрывистые  сланцевые  берега? Ћткуда эти видениЯ  плывущих лодок и
дворцов за  ними - все эти слегка искаженные картины на воображаемой глубине
набегающей воды?
     (‡апах  на берегу шотта  был отвратительный, это  был  ужасный мергель,
смешанный с солью и обжигающий.)

     џ видел, как розовели под косыми  утренними  лучами и казались горЯщими
горы Ћмара Љаду.

     џ видел ветер, вздымавший на горизонте песок  и заставлЯвший задыхатьсЯ
оазис, который казалсЯ кораблем, содрагающимсЯ от ужаса перед бурей; он весь
был  изрыт ветром.  €  на  улочках маленькой деревушки  великаЯ лихорадочнаЯ
жажда скручивала бледных голых людей.

     џ видел вдоль скорбных дорог выбеленные  скелеты верблюдов,  верблюдов,
брошенных  караванами, слишком измученных,  чтобы передвигатьсЯ; сначала они
гнили, покрытые мухами, распространЯЯ ужасающее зловоние.

     џ видел  вечера,  у которых не было  других песен, кроме пронзительного
стрекотаньЯ насекомых.

     - џ хочу еще говорить о пустыне:
     ЏустынЯ  алжирского ковылЯ,  полнаЯ  ужей:  зеленаЯ  равнина, волнуемаЯ
ветром.

     ЉаменнаЯ  пустынЯ;  засушливаЯ;  блестЯщий  сланец; порхающие  скакуны;
высохшие травы; все растрескиваетсЯ от солнца.
     ѓлинистаЯ пустынЯ; здесь все может жить,  если только есть хоть немного
воды.  Ћт дождЯ  все  зеленеет; землЯ,  слишком сухаЯ,  кажетсЯ отвыкшей  от
улыбки; трава там кажетсЯ более нежной и более пахучей, чем в других местах.
Ћна  спешит  поскорее  расцвести,  благоухать,  боЯсь  из-за солнца увЯнуть,
прежде чем  успеет дождатьсЯ  семЯн; ее  любовь стремительна.  ‘олнце  снова
принимаетсЯ  за  работу; землЯ трескаетсЯ, рассыпаетсЯ,  терЯЯ воду  со всех
сторон; землЯ страшно растрескавшаЯсЯ; во времЯ ливней  всЯ вода сливаетсЯ в
потоки.  ‡емлЯ, пренебрегаемаЯ  и  бессильнаЯ  удержать;  землЯ,  безнадежно
терзаемаЯ жаждой.

     ЏесчанаЯ  пустынЯ.  - ‡ыбучие пески, колышущиесЯ,  как  морские  волны;
барханы, непрестанно перемещающиесЯ; песчаные пирамиды иногда указывают путь
караванам; поднЯвшись на вершину одной, видишь на горизонте следующую.
     Љогда дует ветер, караван останавливаетсЯ; погонщики укрывают верблюдов
от ветра.

     ЏесчанаЯ  пустынЯ  - необычнаЯ жизнь; в  ней нет ничего,  кроме порывов
ветра  и зноЯ. Џесок  мЯгко  сглаживаетсЯ  в  тени,  разгораетсЯ  вечером  и
превращаетсЯ в пепел утром. Њежду  барханами есть ложбины, совсем  белые; мы
пересекаем их верхом;  песок смыкаетсЯ  над  нашими следами; от  усталости у
каждого нового бархана думаешь, что не сможешь его преодолеть.
     џ страстно любил тебЯ, песчанаЯ пустынЯ. Ђх! Џусть самаЯ маленькаЯ твоЯ
песчинка вберет на своем единственном месте всю вселенную!
     - Ћ какой жизни ты  вспоминаешь, пылинка? Ћт какой  любви  ты осталась?
Џрах хочет, чтобы ему воздали хвалу.

     ‘кажи, душа, что ты видела в песках?
     Ѓелеющие кости - пустую скорлупу...
     “тром мы остановились  у одной довольно высокой дюны, чтобы  спрЯтатьсЯ
от  солнца.  ‘ели.  ’ень  была  почти  прохладной,  и  здесь  росли  изЯщные
тростники.
     Ќо ночь, ночь... —то скажу тебе?
     ќто медленное плаванье.
     ‚олны -  менее голубые, чем пески; они были более освещены, чем небо. -
џ помню такой  вечер, когда каждаЯ звезда, одна  за другой, предстала передо
мной особенно прекрасной.

     *
     ‘аул, искавший  в пустыне своих ослиц35, - ты  нашел не  их, но царскую
власть, которой не искал.

     “довольствие кормить собой вшей.

     †изнь была длЯ менЯ

     и мне нравитсЯ, что счастье здесь
     похоже на радужный налет на смерти.

     Ќаши поступки свЯзаны с нами, как
     свечение с фосфором; они создают
     наше сиЯние, это правда, но лишь
     за счет нашего разрушениЯ.

     ђазум, ты был необычайно пылким во времЯ наших баснословных прогулок.
     Cердце! џ щедро питал тебЯ.
     Џлоть, Я пресытил тебЯ любовью.
     ’еперь, успокоившись, Я напрасно пытаюсь подсчитать  свое богатство.  “
менЯ ничего нет.
     џ ищу иногда в прошлом  некий рЯд воспоминаний, чтобы выстроить наконец
свою историю, но не узнаю в них себЯ, и моЯ жизнь не укладываетсЯ в них. Њне
сразу  кажетсЯ,  что  живу все  времЯ в  новое  мгновение. ’о, что  называют
"сосредоточитьсЯ" - длЯ  менЯ  невозможное требование;  Я совсем не понимаю,
что это за слово: одиночество; быть одному длЯ менЯ означает  совсем не быть
собой; Я  слишком заселен, заполнен, к тому же Я  чувствую себЯ дома, только
когда  Я повсюду,  и желание  вечно  гонит  менЯ  вперед.  ‘амое  прекрасное
воспоминание  предстает  передо  мной  лишь  как  осколок счастьЯ.  Ђ  самаЯ
маленькаЯ  каплЯ  влаги,  будь это  слеза,  стоит  ей  упасть  мне на  руку,
становитсЯ длЯ менЯ самой подлинной реальностью.

     *
     џ мечтаю о тебе, Њенальк!
     ‘кажи, по каким морЯм плывет твой корабль, омытый пеной волн?
     Ќе вернешьсЯ ли ты теперь,  Њенальк, развращенный роскошью, счастливый,
чтобы снова разбудить жажду у моих желаний. …сли Я даю себе теперь отдых, то
не от  твоих щедрот... Ќет; - ’ы научил менЯ никогда не отдыхать. - Ђ ты сам
не устал еще от этой ужасной бродЯчей жизни? —то касаетсЯ  менЯ, то иногда Я
мог кричать  от боли, но не от  усталости;  - и когда мое тело устает  - это
слабость,  которую  Я  осуждаю;  мои  желаниЯ считали  менЯ более стойким. -
Љонечно, если Я  о  чем-то  сожалею сегоднЯ, то  лишь  о  том, что  позволил
вЯнуть, не вкусив от них, отдалЯтьсЯ  от менЯ плодам, которые ты послал мне,
Ѓог  любви,  питающий  нас.  -  €бо то,  чего  ты лишаешьсЯ сегоднЯ,  завтра
воздастсЯ тебе стократ - сказано в …вангелии36... Ђх! —то же мне было делать
со всем обилием этих благ, воспринЯть  которое  Я уже не мог? €бо Я знал уже
наслаждениЯ столь сильные,  что  еще немного,  и  Я  больше  не смог  бы  их
вкушать.

     €здалека дошли слухи, что Я принЯл
     покаЯние... Ќо что бы Я стал делать
     с раскаЯнием?
     ‘аади

     „а, молодость моЯ, ты была мрачной.
     џ решил тебЯ перекрасить.
     џ не пробовал соль земли
     € соль великих морей.
     џ верил, что сам был солью земли.37
     € боЯлсЯ утратить свой вкус.

     ‘оль  морей не терЯет своего  вкуса; но мои губы  слишком  состарились,
чтобы чувствовать его. Ђх! ‡ачем Я  не дышал морским ветром, когда моЯ  душа
его алкала? ѓде же взЯть теперь такое вино, от которого Я опьЯнею?
     Ќатанаэль! €ди  навстречу своей  радости, когда твоЯ  душа смеетсЯ, - и
своему желанию, пока твои губы еще хороши длЯ поцелуЯ, а твои объЯтиЯ - сама
радость.
     €бо ты  подумаешь и скажешь потом:  -  Џлоды были тут; под их  тЯжестью
сгибались ветки;  - и мой рот  был  рЯдом, полный желаниЯ; - но он оставалсЯ
сжатым, и Я не мог протЯнуть свои руки, ибо они были сложены длЯ молитвы - и
моЯ  душа и моЯ  плоть остались  безнадежно жаждущими. -  ‚ремЯ безвозвратно
упущено.

     (‚озможно ли это? ‚озможно ли это, ‘уламита? -
     —тобы ты ждала менЯ, а Я ничего не знал!
     —тобы ты искала менЯ, а Я не почувствовал, что ты рЯдом?)
     Ђх, молодость!  - ’ы дана человеку на  краткий  миг,  и всю  оставшуюсЯ
жизнь он зовет тебЯ.
     (Ќаслаждение стучит в мою  дверь; желание отвечает ему в моем сердце; Я
продолжаю стоЯть на коленЯх, не открываЯ.)
     ‚ода, котораЯ  сходит, может еще,  конечно, оросить полЯ,  но множество
губ уже не утолЯт ею свою  жажду. -  Ћднако что Я могу знать о ней? —тґо она
длЯ менЯ, если ее свежесть проходит? €ссушающаЯ, когда она прошла.
     ЌеиссЯкающаЯ  свежесть рек, бесконечное струение ручьев, вы не  то, что
пойманнаЯ каплЯ  воды, втиснутаЯ в  трубы,  которой Я недавно смочил  руки и
которую выливают потом, поскольку она утратила свою свежесть. ЏойманнаЯ вода
похожа на  человеческую  мудрость, в которой тоже нет  неиссЯкающей свежести
рек.
     Ѓессонницы
     ЋжиданиЯ. ЋжиданиЯ; лихорадка; ушедшее времЯ молодости. †гучаЯ жажда ко
всему, которую вы называете грехом.

     ‘обака жалобно воет на луну.
     Љошка кажетсЯ пищащим младенцем.
     ѓород наконец собираетсЯ хлебнуть  немного покоЯ, чтобы  завтра обрести
все свои обновленные надежды.
     џ вспоминаю ушедшее времЯ; босые ноги на плитках пола; Я прижимаю лоб к
мокрому  железу  балкона; мое  тело,  освещенное  луной, похоже на  чудесный
сорванный плод... Џерезревшие  плоды! Њы ели вас, лишь когда наша жажда была
слишком  сильной, и мы не могли  больше выдержать ее жара. Џодгнившие плоды!
‚ы наполнЯли  мой  рот безвкусной отравой, вы замутили мою  душу. - ‘частлив
тот,  кто еще  молодым  попробовал вашу еще  юную  плоть и пил  ваше молоко,
пахнущее любовью,  не ожидаЯ больше...  чтобы потом бежать,  освежившись, на
дорогу - где мы окончим наши печальные дни.
     (Љонечно,   Я  делал   что  мог,  чтобы  воспрепЯтствовать  чудовищному
разрушению  своей  души,  но только  за  счет изнурениЯ чувств  мне  удалось
отвратить ее от Ѓога; она была занЯта весь день и всю ночь; она изощрЯлась в
тЯжких молитвах; она изнурЯла себЯ усердием.)
     €з какой  могилы  Я  вырвалсЯ  в это утро?  -  (Њорские птицы купаютсЯ,
расправлЯЯ крыльЯ.) ’акаЯ картина жизни, Ќатанаэль, как раз  длЯ менЯ: плод,
полный сока, на губах, полных желаниЯ.

     Ѓывают ночи, когда невозможно заснуть.
     Ѓывали иногда  слишком большие  ожиданиЯ -  ожиданиЯ,  часто неизвестно
чего -  на постели,  где Я  тщетно искал сна, с утомленными членами и словно
ослабевший от любви. €  порой Я искал за наслаждением плоти какое-то другое,
более тайное наслаждение.

     ...ЊоЯ жажда росла час  за часом, по мере того как Я пил. Џод конец она
стала такой жгучей, что Я мог бы заплакать от желаниЯ.
     ...Њои чувства были изношены до прозрачности, и,  когда Я утром выходил
в город, синь небес проникала в менЯ.

     ...‡убы,  которым страшно  надоело  откусывать  кожу моих губ, казались
вконец  сточенными.  € впалые виски,  будто втЯнутые внутрь. - ‡апах луковых
полей в цвету легко мог вызвать у менЯ рвоту.

     Ѓессонницы
     ...€ ночью слышалсЯ голос, который кричал и плакал: ах  -  плакал  он -
вот  плод  от  этих цветов, распространЯвших  зловоние: он сладок. ’еперь  Я
поведу  по  дорогам  смутную тоску  своего  желаниЯ. ’вои  закрытые  комнаты
заставлЯют менЯ задыхатьсЯ, и твои постели больше не нравЯтсЯ  мне. - ‚предь
не ищи цели в своих бесконечных скитаниЯх...
     ЊоЯ жажда сделалась столь велика, что эта вода, целый стакан  которой Я
уже выпил, ничего не заметив... “вы! Љак она была тошнотворна.
     ...Ћ ‘уламита! ’ы могла быть длЯ менЯ этими плодами, созревшими в  тени
в  тесных  закрытых  садах.  -  Ђх,  думал Я, все человечество томитсЯ между
жаждой  сна и  жаждой  наслаждениЯ.  -  Џосле страшного  напрЯжениЯ,  жгучей
концентрации,  полета плоти хочетсЯ  только спать - ах, сон! - ах, что, если
нас не разбудЯт длЯ жизни, длЯ нового прилива желаний. -
     € человечество, все целиком, - всего лишь больной, который ворочаетсЯ в
кровати, чтобы уменьшить страданиЯ.

     ...Џотом,  после  нескольких  недель  напрЯженного  труда - бесконечный
отдых.
     ...Љак  будто   можно   сохранить  какую-то  оболочку   после   смерти!
(“прощение.) € мы умрем, как человек раздеваетсЯ перед сном.

     Њенальк! Њенальк, Я мечтаю о тебе! -
     џ  говорил, да, Я  знаю:  не все  ли равно  - здесь  -  там - мне везде
одинаково хорошо.
     ...’еперь там наступил вечер...
     ...Ћ! …сли бы времЯ могло вернутьсЯ к своим  истокам! …сли бы вернулось
прошлое!  Ќатанаэль,  Я хотел бы увести тебЯ за  собой, к тем очаровательным
часам своей молодости,  когда жизнь  текла в  моих жилах,  как мед. - ‚кусив
такого счастьЯ, душа, сможешь ли ты когда-нибудь утешитьсЯ? €бо Я был там, в
этих  садах,  Я,  и никто другой; Я слушал  пение тростника;  Я дышал  этими
цветами, Я видел, Я прикасалсЯ к этому  ребенку - и, конечно, каждой из этих
игр сопутствовала новаЯ весна - но тот, которым был Я, - это другой, ах, как
мне вернуть его!  -  (’еперь над  городскими крышами идет дождь; моЯ комната
опустела.) ќто времЯ, когда стада вернулись с ‹ассифа; они спустились с гор;
желание было полно закатного золота; вечерний покой... теперь (теперь).

     Џариж - июньскаЯ ночь
     Ђтман, Я мечтал о тебе; Ѓискра, Я мечтал о твоих  пальмах, - ’уггурт, -
о твоих песках... - Ћазисы, волнует ли  еще засушливый  ветер  пустыни  ваши
шелестЯщие пальмы?
     ˜етма, Я вспоминаю свежесть твоих бегущих вод, и твой горЯчий источник,
возле которого парЯтсЯ - ќль-Љантара, золотой мост, Я вспоминаю твои звонкие
утра  и  восторженные  вечера.  - ‡агван,  Я снова вижу  твои  смоковницы  и
олеандры; Љайруан,  - твои  опунции, ‘ус -  твои  оливы. - џ  мечтаю о твоей
скорби,  “маш, разрушенный  город, стены, окруженные болотом,  - и о  твоей,
угрюмаЯ „ро, посещаемаЯ орлами, ужаснаЯ деревушка, хрипЯщаЯ ложбина.
     ‚ершина  ˜егги,  смотришь  ли ты,  как всегда,  на  пустыню? -  Њрайер,
купаешь ли ты свой хрупкий тамариск в  соленой воде шотта? - Његарин, хорошо
ли ты  поишь себЯ грЯзной водой? - ’емассин,  вЯнешь ли  ты, как  всегда, на
солнце?
     џ вспоминаю голую  скалу в окрестностЯх ќнфиды, по которой  стекал мед;
рЯдом был колодец, куда приходили набрать воды очень красивые женщины, почти
обнаженные.
     ‘тоишь ли  ты там, освещенный луной, маленький,  всегда полуразрушенный
дом Ђтмана,  - где твоЯ мать ткала; где твоЯ сестра, жена  Ђмхура,  пела или
рассказывала  истории, где выводок горлиц ликовал по ночам  совсем низко над
серой и сонной водой?
     Ћ  желание! сколько ночей Я не  мог спать, захваченный  мечтой, котораЯ
заменЯла  мне сон.  Ћ,  если  есть  еще  вечерние  шорохи, звуки  флейты под
пальмами,  белые  одежды  на  дорогах,  мЯгкаЯ  тень  по соседству со жгучим
светом... Я иду!
     ЊаленькаЯ  маслЯнаЯ лампа! Ќочной  ветер  отклонЯет  твое  пламЯ;  окно
исчезло; просто амбразура неба; тихаЯ ночь над крышами домов; луна.
     ‘лышно,  как в глубине  опустевших  улиц  иногда проезжает омнибус  или
экипаж; и  совсем вдали,  покидаЯ город, свистЯт  поезда, убегающие  поезда;
огромный город ждет пробуждениЯ.
     ’ень от балкона на потолке комнаты, колеблющийсЯ свет на белой странице
книги. „ыхание.
     ‹уна  теперь  скрылась;  сад  передо мной  кажетсЯ  зеленым водоемом...
ђыдание;  сжатые губы; слишком  глубокие  раздумьЯ;  тревоги мысли.  —то мне
сказать? - Џравду! - „ђ“ѓЋ‰! - ‡начение его жизни; говорить с ним...



     Ћна поднЯла  глаза  к нарождающимсЯ звездам.  "џ знаю названиЯ всех,  -
сказала  она,  -  каждой из множества; у  всех разные свойства. €х движение,
кажущеесЯ  нам  невозмутимым, на самом деле  стремительно, а  их излучение -
обжигающе. Ѓеспокойное  горение  -  причина их  быстрого бега,  а  сиЯние  -
следствие этого. ’айнаЯ волЯ подталкивает и направлЯет их; чрезмерное рвение
сжигает и разрушает; и все это во имЯ лучезарности и красоты.
     Ћни держатсЯ одна за другую, все, свЯзанные узами свойств и притЯжениЯ,
так что одна зависит от другой, а та, в свою очередь, -  от  остальных. Џуть
каждой определен, и каждаЯ  находит свою дорогу. Ћна не может отклонитьсЯ от
нее,  не помешав  при  этом другой,  поскольку все дороги занЯты.  €  каждаЯ
выбирает  свою дорогу,  потому что она должна следовать  по  ней; но  нужно,
чтобы  долг  превратилсЯ  в желание,  и  эта  дорога,  котораЯ  кажетсЯ  нам
неизбежной, длЯ каждой из них становитсЯ избранной, ибо  волЯ каждой  из них
совершенна.  ЋслепительнаЯ  любовь  сопровождает  их;  их  выбор  определЯет
законы, и мы тоже зависим от них; нам от них никуда не скрытьсЯ".

     Ќатанаэль, теперь  брось  мою книгу. Ћсвободись от нее. Ћставь менЯ; ты
надоел мне; ты мне мешаешь;  любовь к  тебе, которой Я  придавал  чрезмерное
значение,  слишком  завладела  мной.  џ  устал  притворЯтьсЯ,  что   кого-то
воспитываю. ђазве  Я  говорил, что  хотел  видеть тебЯ похожим  на менЯ? - џ
люблю тебЯ именно за то,  что  ты не такой, как Я; Я люблю в тебе только то,
что отлично от менЯ. - ‚оспитывать!  Љого  Я смогу  воспитать,  кроме самого
себЯ? „а,  знаешь  ли, Ќатанаэль? џ непрерывно воспитываю себЯ. ‚се времЯ. џ
ценю в себе только то, что мог бы сделать.
     Ќатанаэль,  брось мою книгу; не довольствуйсЯ  ею.  Ќе верь, что кто-то
другой может найти твою правду; стыдись этого больше всего. …сли Я найду длЯ
тебЯ  пищу, у тебЯ  пропадет  аппетит,  и ты не сможешь  съесть  ее;  если Я
приготовлю тебе постель, ты потерЯешь сон и не сможешь заснуть на ней.
     Ѓрось мою  книгу; скажи себе, что в  ней  лишь одна из  тысЯч возможных
жизненных позиций. €щи  свою. Ќикогда не делай того, что кто-то другой  смог
бы  сделать так  же хорошо, как ты. Ќикогда  не  говори и не  пиши того, что
кто-то другой смог бы сказать или написать так же  хорошо,  как ты. - Ѓерись
лишь за то, что, как ты чувствуешь, не сможет сделать никто,  кроме тебЯ, и,
терпеливо или нетерпеливо, делай себЯ самым неповторимым из всех созданий.

     ќто руководство к освобождению,  бегству,  а менЯ часто замыкают  в его
рамках.  ЏользуЯсь  настоЯщим переизданием,  хочу предложить новым читателЯм
рЯд  размышлений,  которые  позволЯт  сузить  значение  книги,  более  точно
определив ее место и ее мотивы.

     1) "џства  земные" -  это  книга,  написаннаЯ  если не  больным,  то по
меньшей мере выздоравливающим, находЯщимсЯ на пути  к  исцелению  - тем, кто
был  болен.  ‚ самом  ее лиризме есть  некоторое преувеличение, возникающее,
когда человек рассматривает жизнь как нечто, чего он едва не лишилсЯ.

     2) џ  написал эту  книгу в тот момент, когда  литература насквозь  была
пропитана  затхлостью и  фальшью;  когда Я почувствовал  самым важным заново
прикоснутьсЯ к земле и просто пройти по ней босиком.
     ’отальный неуспех  этой  книги показал, до  какой степени она оскорбила
тогдашний  вкус. Ќи  один критик ничего  не сказал о ней. ‡а десЯть лет было
продано ровно пЯтьсот экземплЯров.

     3) џ написал эту  книгу  в тот  момент, когда  только что закрепил свою
жизнь женитьбой, когда Я  добровольно отказалсЯ от свободы, право на которую
моЯ книга - произведение искусства - отстаивала прежде всего.  ђазумеетсЯ, Я
был  абсолютно  искренним,  когда ее  писал,  но  столь  же  искренним  было
опровержение, данное моим сердцем.

     4)  „обавлю,  что  Я  не  намеревалсЯ  останавливатьсЯ  на  этой книге.
‘остоЯние неустойчивости и пустоты, которое  изображено в ней, Я показал как
автор, отражающий черты  своего характера в герое, который похож на него, но
которого он придумал; сегоднЯ мне  даже кажетсЯ, что Я не мог изобразить эти
черты, не оторвав их, если  так можно выразитьсЯ, от  себЯ или, если хотите,
не оторвав себЯ от них.

     5) Ћбо мне судЯт обычно по этой юношеской книге, как будто этика "џств"
-  это этика  всей моей жизни,  как  будто Я  сам первый не следовал совету,
который Я даю своему молодому читателю: "Ѓрось мою книгу и оставь менЯ". „а,
Я  очень скоро  рассталсЯ с  тем,  кем был, когда писал  "џства";  до  такой
степени, что, когда  Я оглЯдываю свою жизнь, главнаЯ черта, которую Я  в ней
замечаю, весьма далека от непостоЯнства,  напротив - это верность. Џо-моему,
такаЯ верность  сердца  и  мысли бывает чрезвычайно редко. Џусть назовут мне
тех, кто при жизни смог  увидеть свершившимсЯ то, что намеревалсЯ совершить,
и Я займу свое место рЯдом с ними.

     6) …ще одно слово: некоторые не могут или не хотЯт увидеть в этой книге
ничего, кроме восхвалениЯ желаний и инстинктов. Њне кажетсЯ, что это слишком
поверхностный  взглЯд. Љогда Я  перечитываю эту книгу, то скорее  вижу в ней
апологию  бедности. €менно это Я извлек из нее, отбросив остальное, и именно
благодарЯ этому Я остаюсь верным себе. ќто же заставило менЯ, как Я расскажу
впоследствии,  принЯть …вангельскую  доктрину,  чтобы  в  отречении  от себЯ
обрести самое совершенное  свое воплощение, самое высокое призвание и  самое
безграничное обещание счастьЯ.
     "Џусть моЯ книга научит тебЯ интересоватьсЯ собой больше, нежели ею, но
потом - всем остальным больше, чем  собой". ‚от  слова,  которые ты  мог уже
прочесть в предисловии  и  последних  строках  "џств". ‡ачем заставлЯть менЯ
повторЯть их?

Last-modified: Sun, 13 Jan 2002 14:13:17 GMT

Ћцените этот текст: