“рсула ‹е ѓуин. ‚ещи

Ћцените этот текст:
“рсула ‹е ѓуин. ‚ещи

-----------------------------------------------------------------------
‘б. "—еловек в лабиринте". Џер. - ….„розд.
OCR & spellcheck by HarryFan, 29 August 2000
-----------------------------------------------------------------------

Ќа морском берегу стоЯл он, глЯдЯ поверх длинных пенистых валов вдаль,
туда, где можно было увидеть или, вернее, угадать высЯщиесЯ в туманной
дымке Ћстрова. ’ам, говорил он морю, там находитсЯ мое королевство. Њоре в
ответ говорило ему то, что говорит оно каждому. Љогда вечер надвинулсЯ
из-за его спины на водные просторы, пенные валы побледнели, а ветер
притих, далеко на западе зажглась звезда. ‚озможно это было светом маЯка,
а возможно - всего лишь его желанием такой свет увидеть.
Ќа горбатые улочки города он ступил уже в час поздних сумерек. ‹авки и
домишки соседей выглЯдели пустыми. €х уже вымыли и очистили, а все
содержимое вынесли прочь в ожидании конца. ‹юди, скорее всего, были на
Ћплакивании в ‡але ‚ысот или же внизу, на полЯх вместе с ѓневными. Ђ ‹иф
не мог у себЯ все очистить и вынести - его товар был слишком тЯжел, да и
огонь его не брал. ‘ товаром ‹ифа могут справитьсЯ лишь столетиЯ. ќти
вещи, где бы их ни сложить, где бы ни обронить, куда бы ни выбросить
обЯзательно обретут видимость того, что некогда было или и сейчас
ЯвлЯетсЯ, а может, и будет городом. Џотому он и не пытаетсЯ от них
избавитьсЯ. …го двор по-прежнему был забит штабелЯми кирпичей, тысЯчами и
тысЯчами кирпичей, которые он сам изготовил. Џечь длЯ обжига стоЯла
холоднаЯ, но в полной готовности. Ѓочонки с глиной и сухой известью,
лотки, тачки и мастерки - все атрибуты его ремесла были на месте. Ќа днЯх
писец из Џереулка ђостовщиков спросил его с усмешкой:
- —то, старина, собираешьсЯ построить кирпичную стену и отсидетьсЯ за
ней, когда придет конец?
„ругой сосед, проходЯ мимо по пути в ‡ал ‚ысот, пристально поглЯдел на
все эти штабелЯ, горки и груды идеально ровного и прекрасно обожженного
кирпича мЯгкого красновато-золотистого цвета, залитые золотом
послеполуденного солнца, и глубоко вздохнул, как бы ощущаЯ всю их тЯжесть
у себЯ на сердце:
- ‚ещи! ‚ещи! Ћсвободись от вещей, ‹иф, освободись от тЯжести, котораЯ
тЯнет тебЯ вниз! €ди с нами, мы вознесемсЯ над погибающим миром!
‹иф взЯл кирпич из беспорЯдочной груды, аккуратно уложил его на
верхушку штабелЯ и смущенно улыбнулсЯ. Љогда все соседи прошли мимо, он не
пошел ни в ‡ал, ни за город, чтобы помочь уничтожить полЯ и перебить
скотину. ‚место этого он отправилсЯ на берег, к самому краю погибающего
мира, дальше была только вода. € сейчас, возвратЯсь в свой двор, с свою
кирпичную мастерскую, с запахом соли на одежде и с лицом, раскрасневшимсЯ
от морского ветра, он не ощущал ни глумливого и разрушительного отчаЯниЯ
ѓневных, ни хныкающего отчаЯниЯ ‘ообщающихсЯ ‘ ‚ысотами, а только
опустошенность и голод. Ћн был невысоким, крепким человеком, и ветер с
морЯ на краю мира дул на него весь вечер, но так и не сдвинул с места.
- ќй, ‹иф! - сказала вдова из Џереулка ’качей, переходившаЯ улицу
несколькими домами ниже. - џ видела, как ты шел по улице, а после заката
ни единой души, и темно очень и тихо, как в... - Ћна не сказала, с чем
хотела сравнить темноту и тишину, опустившиесЯ на город, а продолжала: -
’ы хоть поужинал? џ как раз доставала жаркое из печки, а ни малыш, ни Я не
сможем все это съесть до того, как наступит конец, это точно, и жалко же -
такое мЯсо пропадает.
- —то ж, большое спасибо, - говорит ‹иф, снова натЯгиваЯ плащ, и они
двинулись по “лице Љаменщиков к “лице ’качей, и в темноте морской ветер
буйствовал на безлюдных мостовых.
‚ доме вдовы были зажжены все лампы, и ‹иф играл с ее малышом -
последним родившимсЯ в городе ребенком. Ћн был маленький и пухлый и как
раз училсЯ держатьсЯ на ногах. ‹иф ставил его, а потом отпускал, и малыш
смеЯлсЯ и падал, а вдова расставлЯла тарелки с горЯчим мЯсом и хлебом на
столе, покрытом плотной плетеной скатертью. Ћни принЯлись за еду, даже
ребенок, трудившийсЯ всеми четырьмЯ зубами над ломтем черствого хлеба.
- Ђ почему ты не на •олме или не в поле? - спросил ‹иф, и вдова
ответила исчерпывающим, с ее точки зрениЯ, образом:
- Ћ, но у менЯ ведь ребенок.
‹иф оглЯдел маленький дом, который ее муж, бывший в свое времЯ
укладчиком кирпичей у ‹ифа, построил собственными руками.
- •орошо, - сказал ‹иф. - „авно Я не ел мЯса.
- џ знаю, Я знаю! „омов ведь никто больше не строит.
- „а, никто, - сказал он. - Ќи оград, ни курЯтников, кирпичи не берут
даже длЯ ремонта. Ќо твое полотно все еще нужно людЯм?
- „а, некоторые хотЯт встретить конец в новой одежде. ќто мЯсо Я купила
у ѓневных, вырезавших все стадо нашего ‘еньора, а заплатила деньгами,
вырученными за кусок прекрасного полотна, которое Я выткала длЯ платьЯ его
дочери. Ћна хочет быть в этом платье, когда наступит конец! - ‚дова слегка
хмыкнула насмешливо, но и сочувственно, и продолжала: - Ќо сейчас уже не
осталось льна и почти нет шерсти. Ќечего ткать, нечего прЯсть. ЏолЯ
сожжены, а стада уничтожены.
- „а, - сказал ‹иф, поедаЯ доброе, поджаренное мЯсо. - Џлохие времена,
очень плохие времена.
- € где теперь, - продолжала вдова, - брать хлеб, если все полЯ
сожжены? € воду? ‚едь они отравили все колодцы! џ жалуюсь как Џлачущие,
там наверху, да? “гощайсЯ, ‹иф. џгненок, заколотый весной, - это лучшее в
мире мЯсо, так всегда говорил мой муж, а потом приходила осень, и он
говорил, что лучшее мЯсо - это жаренаЯ свинина. „авай, ешь, возьми вот
этот кусок потолще...
Ќочевать ‹иф вернулсЯ в свой домишко на кирпичном дворе. Ћбычно он спал
спокойно и снов видел не больше, чем производимые им кирпичи. Ќо сегоднЯ
все было иначе. ‚сю ночь напролет он плыл к Ћстровам, а может, его несла к
ним по волнам какаЯ-то сила. Љогда он проснулсЯ. Ћстрова были длЯ него уже
не просто догадкой или желанием: они становились реальностью, подобно
звезде, взирающей, как гаснет дневной свет. Ћстрова - реальность, он знал
это. Ќо что же во сне переносило его туда над водою? Ћн не плыл, он не шел
по воде, Яко посуху, не устремлЯлсЯ к Ћстровам под водой, как рыба; и
однако он пересек серо-зеленые равнины и гонимые ветром зыби морЯ и
добралсЯ до Ћстровов, он слышал зовущие голоса и видел огни городов.
Ћн стал припоминать все способы, какими человек может передвигатьсЯ по
воде. …му виделись плывущие в ручьЯх травинки и представлЯлось что-то
вроде матраса из тростника, который можно сплести и лежа на котором можно
плыть, загребаЯ руками; но большие заросли сахарного тростника в устье
реки уже дотлевали, а запасы лозы в мастерских корзинщиков были сожжены
еще раньше. Ќа Ћстровах своих снов он видел тростник или траву высотой в
полсотни футов, с коричневыми огромными стеблЯми такой толщины, что
обхватить их можно было только обеими руками, и с целым миром зеленых
листьев, тЯнущихсЯ к солнцу с сотен широко раскинутых прутьев. Ќа этих
стеблЯх человек мог бы пересечь море. Ќо в стране ‹ифа таких растений
никогда не водилось; хотЯ в ‡але ‚ысот хранилась рукоЯтка ножа, сделаннаЯ
из твердого коричневого вещества, про которую говорили, что это кусок
растениЯ, именуемого деревом и растущего в какой-то другой стране. Ќо
штормовое море не пересечь на рукоЯтке ножа.
Џропитанные жиром шкуры не пропускают воду, и бурдюк из такой шкуры
может плавать; но дубильщики уже многие недели бездельничали, и шкур на
продажу не было. Ћн размышлЯл все утро, но ничего не придумал. ’ем же
светлым, ветреным утром он оттащил тачку и самый большой лоток к берегу и
бросил их в тихую воду лагуны. Ћни, хоть и погрузились довольно глубоко,
все же держались на поверхности. Ќо при добавлении самого небольшого веса
тут же набирали воды и шли ко дну. € это не годитсЯ, подумал он.
Ћн вернулсЯ назад на утес, прошел пустынными улицами, загрузил тачку
бесполезными, отличными кирпичами и покатил тЯжелый груз вниз. Џоскольку
слишком мало детей родилось за последние годы, то некому было толпитьсЯ
вокруг, оглашать прозрачный, Яркий воздух звонкими криками и
любопытствовать, что и зачем он делает. ‚се же двое-трое ѓневных, которых
все еще пошатывало после ночной оргии разрушениЯ, бросили на него
несколько косых взглЯдов из темных дверных проемов. € весь этот день он
отвозил вниз кирпичи и все, что было нужно длЯ приготовлениЯ цемента. ќтим
же занималсЯ он и на следующий день, хотЯ сон ему больше не снилсЯ. € он
начал свою кирпичную кладку на берегу среди мартовской непогоды, и дождь
снабжал его водой, а берег песком длЯ цемента, и все это в неограниченных
количествах. Ћн построил небольшой кирпичный купол, перевернутый сводом
вниз, но не круглый, а скорее овальный, с заостренными, как у рыбы,
концами, и все это исполнил из одного рЯда кирпичей, выложенных хитрой
спиралью. …сли чашка или тачка, заполненные воздухом могут плавать, почему
бы не удержатьсЯ на воде перевернутому кирпичному куполу? € он будет
прочным. Ќо когда раствор схватилсЯ и он, напрЯгаЯ мускулы крепкой спины,
спихнул купол в пену прибоЯ, тот стал погружатьсЯ все глубже и глубже в
мокрый песок, зарываЯсь в него, как устрица или песчанаЯ блоха. ‚олны
заливали купол, ‹иф вычерпывал воду, а волны вновь наполнЯли кирпичную
чашу, а потом мощный девЯтый вал, откатываЯсь назад в белой пене,
подхватил чашу на свои зеленые плечи, опрокинул и разбил на кирпичики, и
они тут же зарылись в зыблемом беспокойной влагой песке. Ђ ‹иф стоЯл
мокрый по горло и вытирал с глаз соленые брызги. Ћн глЯдел на запад, и
перед ним не было ничего, кроме дробЯщихсЯ о берег валов и дождевых туч,
плывущих в пустынных просторах. Ќо они были где-то там. Ћн видел их, видел
заросли этой странной гигантской травы, в десЯть раз выше человека, видел
буйные, золотые луга, обдуваемые морским ветром, видел белые города и
увенчанные снежными коронами горы, высЯщиесЯ над морем; он слышал голоса
пастухов, перекликающихсЯ на холмах.
џ строитель, а не мореход, сказал себе ‹иф, осознав собственную
глупость и рассмотрев ее со всех сторон. € он вышел по отмытым дождЯми
улицам города, чтобы снова нагрузить тачку кирпичом.
‚первые за последнюю неделю глупаЯ мечта о мореплавании оставила его, и
он снова стал замечать свое окружение и увидел, что “лица Љожевников
выглЯдит заброшенной. Њастерские были пусты и захламлены. ‹авки
ремесленников представлЯлись ‹ифу рЯдом черных зиЯющих ртов; окна жилых
комнат над ними были слепы. ‚ переулке какой-то старый сапожник сжигал
небольшую партию совершенно новой обуви, которую никто не носил ни единого
днЯ. ‡апах стоЯл невыносимый. Ќеподалеку, подергиваЯ ушами и отворачиваЯсь
от вонючего дыма, ожидал навьюченный ослик.
‹иф, не останавливаЯсь, прошел мимо и принЯлсЯ нагружать тачку
кирпичом. Ќагрузив, он покатил ее вниз, напрЯгаЯ спину, когда лЯмка
впивалась ему в тело на особо крутых спусках, налегаЯ то на левую, то на
правую рукоЯть, чтобы удержать колесо на извилистой тропе утеса. Ќа этот
раз за ним последовала пара горожан. ‡атем присоединились двое-трое из
Џереулка ђостовщиков и еще несколько человек с улиц, лежащих у рыночной
площади; так что когда он распрЯмилсЯ, чувствуЯ холодный пот на лице и
шипЯщую морскую пену на черных, босых ступнЯх, за его спиной находилась
уже небольшаЯ толпа, растЯнувшаЯсЯ вдоль глубокого, одинокого следа тачки
на песке. Ќа лицах этих людей было характерное длЯ ѓневных выражение
равнодушной апатии. ‹иф не обращал на них вниманиЯ, хотЯ был уверен, что
вдова из ’кацкого Џереулка стоит с испуганным лицом на вершине утеса и
наблюдает за ним.
Ћн загнал тачку в море, туда, где вода была ему по грудь, и вывалил
кирпичи на дно, и вернулсЯ на берег вместе с громыханием девЯтого вала
прибоЯ и тачкой полной пены.
Ќекоторые из ѓневных уже начали разбредатьсЯ по берегу. ‚ысокий парень,
несомненно принадлежащий к банде бездельников из Џереулка ђостовщиков,
сказал ему с вЯлой ухмылкой:
- Џочему бы тебе не сбрасывать их со скалы? …й-богу, мужик, это
проще...
- Ћни тогда упадут на песок и все, - ответил ‹иф.
- Ђ ты хочешь их утопить? ќто здорово. ‡наешь, кое-кто у нас думал, что
ты тут чего-то строишь! Ћни тебЯ самого предлагали пустить на цемент. ’ак
что давай, держи свои кирпичи в сыром и прохладном месте.
“хмыльнувшись, ђостовщик свалил прочь, а ‹иф начал карабкатьсЯ на скалу
за следующей партией.
- Џриходи на ужин, ‹иф, - сказала вдова, когда он взобралсЯ на вершину
утеса. Ћна прижимала к себе ребенка, защищаЯ его от ветра, и лицо ее было
озабоченным.
- џ приду, - сказал он. - џ принесу буханку хлеба. “спел отложить
парочку перед тем, как ушли пекари. - Ћн улыбнулсЯ, но она не ответила ему
тем же. Љогда они вместе подымались крутыми улицами, она спросила:
- ’ы топишь свои кирпичи, ‹иф?
Ћн засмеЯлсЯ от всего сердца и ответил: "„а".
‚ ее взглЯде можно было прочесть облегчение, а можно и печаль; но за
ужином при зажженной лампе она была спокойна и мЯгка, как всегда, и они
съели сыр и черствый хлеб с большим аппетитом.
Ќа следующий день он продолжал возить кирпичи к морю, партиЯ за
партией, и если ѓневные следили за ним, то думали, что он занЯт тем же,
что и все. „но у берега было достаточно пологое, так что он смог возводить
свое сооружение целиком под водой. Ћн начал работу при отливе и был
уверен, что ни одна часть конструкции над поверхностью не выступит. ‚о
времЯ прилива, когда море вскипало у самых глаз, и волны прокатывались над
головой, трудно было топить кирпичи так, чтобы они ложились ровными
рЯдами, но он работал и в прилив. ‚ечером он привез длинные железные
прутьЯ и этой арматурой скрепил постройку, которую пытались подмыть
придонные течениЯ. Ћн проследил, чтобы верхушки прутьев арматуры
находились под водой даже при отливе, так что никакой ѓневный не смог бы
заподозрить, что здесь происходит творение, а не уничтожение. „вое пожилых
мужчин, возвращавшихсЯ с ЋплакиваниЯ из ‡ала ‚ысот, попались ему
навстречу, когда он с грохотом катил по мостовой пустую тачку. “же
сгущались сумерки. Њужчины серьезно улыбнулись ему.
- Љак прекрасно освободитьсЯ от ‚ещей, - сказал один из них мЯгко, а
второй кивнул.
Ќа следующий день ‹иф продолжил строительство подводной дороги, хотЯ и
в эту ночь Ћстрова ему не приснились. Џо мере продвижениЯ вперед уклон
песчаного дна становилсЯ все круче. € теперь работать приходилось так:
стать на самый краешек уже готового участка и вывалить с него доверху
загруженную тачку, затем броситьсЯ в воду самому, барахтатьсЯ и
задыхатьсЯ, всплывать и снова нырЯть, чтобы выровнЯть рЯды кирпичей и
уложить их меж рЯдами заранее установленной арматуры; затем выбратьсЯ на
сушу, на серый песок и по тропинке на вершину скалы и дальше громыхать по
пустым улицам, чтобы загрузить тачку следующей порцией.
‚ один из дней этой недели вдова зашла во двор его кирпичной мастерской
и сказала:
- „авай Я буду сбрасывать их тебе со скалы, по крайней мере, не надо
будет тебе мотатьсЯ туда-сюда.
- ќто тЯжелаЯ работа - загружать тачку, - ответил он.
- Ќу и хорошо, - сказала она.
- ‹адно, если ты этого хочешь. Ќо кирпичи - тЯжелые ребЯтки. Ќе таскай
слишком помногу. џ дам тебе маленькую тачку. Ђ дитенка можешь сажать
сверху - пусть катаетсЯ.
€ она стала помогать ему день за днем, а дни были серебристые, утром
туман, в полдень чистое небо и чистое море, и цветение вьюнков в
расселинах утеса; ничего другого, что могло цвести, уже не оставалось.
ЏодводнаЯ дорога протЯнулась уже на много Ярдов от берега, и ‹ифу пришлось
освоить искусство, которому никто из знакомых ему доселе не обучалсЯ,
исключаЯ, конечно, рыб. Ћн научилсЯ плавать.
„о этого он никогда и не слыхивал, что человек на такое способен; но
задумыватьсЯ об этом было некогда, кирпичи отнимали все времЯ; покидаЯ
сушу, он погружалсЯ в привычную круговерть, то нырЯЯ, то выныриваЯ, то
вода, то воздух, и водЯные брызги в воздухе, и воздушные пузырьки в воде,
да еще туман, да еще и апрельский дождик, полное смешение двух стихий.
‚ременами он был просто счастлив внизу, в сумрачном зеленом мире, где
нельзЯ было дышать и где надо было боротьсЯ с поразительно своенравными и
невесомыми кирпичами под пристальным взглЯдом рыбьих стаек, и только нужда
в глотке воздуха гнала его наверх, и он, задыхаЯсь, выскакивал под удары
пронизанного дождевыми струЯми ветра.
Ћн работал целыми днЯми, ковылЯл по песку, чтобы собрать кирпичи,
сброшенные сверху его преданной помощницей, загружал в тачку и катил ее по
кирпичной дороге, лежащей под поверхностью воды на глубине 1-2 фута во
времЯ отлива и 4-5 футов во времЯ прилива, доезжал до краЯ и сбрасывал
груз вниз, нырЯл сам и строил; а затем снова на берег за следующей
партией. ‚озвращалсЯ в город он только к ночи, измотанный, покрытый коркой
соли (кожа зудела невыносимо), голодный, как акула, чтобы разделить с
вдовой и ее малышом скудную пищу. ‚есна набирала силу, и стоЯли мЯгкие,
долгие, теплые вечера, но город был погружен во тьму и безмолвие.
Ћн заметил это в один из вечеров, когда усталость была не настолько
сильной, чтобы отбивать интерес к окружающему, и на его вопрос вдова
ответила:
- Ћ, Я думаю, они все уже ушли.
- ‚се?
Њолчание.
- Људа они ушли?
Ћна пожала плечами. Ѓыло тихо в залитой светом лампы комнате. …е темные
глаза были неподвижны, она разглЯдывала ‹ифа в упор.
- Људа? - переспросила она. - Ђ куда ведет твоЯ морскаЯ дорога, ‹иф?
Љакое-то времЯ он молчал.
- Љ Ћстровам, - ответил он наконец, затем рассмеЯлсЯ и тоже посмотрел
ей в глаза.
Ћна не смеЯлась. Ћна только сказала:
- Ђ они существуют? ќто правда, что есть Ћстрова?
‡атем посмотрела на спЯщего ребенка и через открытую дверь в темноту
поздней весны, на согретые дневным теплом улицы, где никого не было, и на
дома, в которых никто не жил. Џод конец она снова посмотрела на ‹ифа и
сказала ему:
- ‹иф, ты знаешь, осталось совсем немного кирпичей. Ќесколько сотен.
’ебе надо сделать еще. € она негромко заплакала.
- Ѓоже! - сказал ‹иф, думаЯ о подводной дороге через море,
протЯнувшейсЯ уже на сто и двадцать футов, и о море, простирающемсЯ от
конца дороги на тысЯчи миль. - џ поплыву туда! Ќу, ну, дорогаЯ, на плачь.
ђазве Я брошу тебЯ и малыша? Џосле всех трудов, всех кирпичей, которые ты
сбрасывала почти что мне на голову, после всех странных растений и
моллюсков, которые ты добывала нам в пищу, после твоего стола, и камина, и
постели, и смеха, брошу ли Я тебЯ, когда ты плачешь? Ќу успокойсЯ, не
плачь. „ай мне обдумать, как нам всем вместе добратьсЯ до Ћстровов.
Ќо он знал, что это невозможно. Џо крайней мере, длЯ кирпичных дел
мастера. ‚се, что он мог сделать, он сделал. ‚се, что он может - это
отойти от берега на сто и двадцать футов.
- ’ы думаешь, - спросил он после долгого молчаниЯ, во времЯ которого
она убирала со стола и мыла тарелки в колодезной воде, котораЯ спустЯ
много дней после ухода ѓневных снова стала очищатьсЯ, - ты думаешь, может
быть... это... - …му было трудно говорить, но она спокойно стоЯла, ожидаЯ,
и он вынужден был завершить. - —то это действительно конец?
Њолчание. ‚ одной освещенной комнате, и во всех темных комнатах, и на
выжженных полЯх и опустошенных землЯх - молчание. ‚ черном ‡але над ними,
на вершине холма - молчание. Њолчит воздух, молчит небо, тишина во всех
местах нерушимаЯ, безответнаЯ. ’олько далекий шум морЯ и очень тихо, зато
близко дыхание спЯщего ребенка.
- Ќет, - сказала женщина. Ћна села напротив него и положила руки на
стол, прекрасные руки, темные, как землЯ, с ладонЯми цвета слоновой кости.
- Ќет, - сказала она, - конец будет концом. Ђ это пока что ожидание его.
- ’оща зачем мы все еще здесь - именно мы?
- Ќу, - сказала она, - у тебЯ остались твои вещи - кирпичи, а у менЯ
ребенок...
- ‡автра нам надо уходить, - сказал он после паузы. Ћна кивнула.
Ћни встали до восхода солнца. “ них уже не оставалось никакой еды, так
что она сложила в мешок кое-какую одежду длЯ ребенка и надела теплую
замшевую накидку, а он заткнул за поЯс нож и мастерок и натЯнул теплый
плащ, принадлежащий раньше ее мужу, и они оставили маленький домик и вышли
на пустынные улицы, в холодный, тусклый свет.
Ћни спускались с холма, он впереди, она за ним, несЯ спЯщего ребенка,
укутанного в складки плаща. Ћн не свернул ни на дорогу, ведущую вдоль
берега на север, ни на южную дорогу, но прошел мимо рыночной площади и
прочь из города, на утес, а затем по каменистой тропе к берегу. Ћна
неотступно следовала за ним, и никто из них не произнес ни слова. “ самой
воды он обернулсЯ.
- џ буду поддерживать вас на воде столько, сколько смогу.
Ћна кивнула и мЯгко сказала:
- ‹иф, пройдем по дороге, которую ты построил, до самого ее конца.
Ћн взЯл ее за руку, и они вступили в холодную воду. Ћчень холодную
воду. € холодный свет с востока освещал их спины и пенные рЯды, с шипением
накатывающиесЯ на песок. Ћни ступили на подводную дорогу и ощутили под
ногами прочную кирпичную кладку, и ребенок снова заснул на ее плече,
завернувшись в плащ.
‘ каждым шагом все тЯжелее становилось выдерживать удары воды.
ЌачиналсЯ прилив. Ѓуруны быстро намочили их одежду, заставили их дрожать
от холода, оросили брызгами их лица и волосы. Ѓерег осталсЯ за их спинами,
но совсем недалеко, и, обернувшись, можно было увидеть и темный песок под
утесом, и сам утес, и бледное, безмолвное небо над ним. ‚округ них
бушевали вода и пена, а перед ними простиралась великаЯ, неспокойнаЯ
пучина.
‚ысокий вал зацепил их на своем пути к берегу, пронзив кинжальным
холодом; ребенок, проснувшись от тЯжелого шлепка морЯ, заплакал, его
негромкое хныканье было едва различимо на фоне протЯжного холодного,
шипЯщего бормотаниЯ морЯ, всегда говорЯщего одно и то же.
- џ не могу! - закричала мать, но крепче уцепилась за руку мужчины и
стала рЯдом с ним.
ЏоднЯв голову, чтобы сделать последний шаг с созданной им вещи по
направлению к безбрежности, он увидел некий абрис в западной части морЯ,
скользЯщий свет, мелькание чего-то белого, напоминающего белую грудку
ласточки, выхваченную на фоне темного неба последним лучом солнца.
Љазалось, что сквозь голос морЯ пробиваютсЯ еще какие-то звенЯщие голоса.
- —то это? - спросил он, но ее голова склонилась к ребенку. Ћна
пыталась унЯть негромкий плач, бросавший вызов невнЯтным, но грозным речам
стихии. Ћн стоЯл, замерев, и смотрел на белизну паруса, на танцующий над
волнами свет, направлЯвшийсЯ к ним и к великому свету, разгоравшемусЯ за
их спинами.
- Џодождите, - донессЯ зов из вещи, плЯшущей по серым волнам и белой
пене. - Џодождите! - ѓолоса мелодично звенели и, когда белый парус
заполнил небо над ними, он увидел лица и тЯнущиесЯ к ним руки и услышал,
как они говорЯт ему:
- €дите, идите на корабль, пойдем с нами на Ћстрова.
- „ержись, - мЯгко сказал он женщине, - и они сделали последний шаг.
Last-modified: Sun, 04 Mar 2001 20:42:21 GMT
Ћцените этот текст: