думала она,
глЯдЯ  на  отблески пламени, плЯшущие на стенах и окнах.  €  вдруг почему-то
ощутила легкую грусть.
     Ћна вышла,  плотно прикрыла за собой дверь и спустилась  вниз. Ђбберкам
по-прежнему  сидел у  огнЯ.  Љогда ‰осс  вошла,  он обернулсЯ,  и  глаза его
сверкнули. Ћна молча стоЯла в дверЯх, сама не знаЯ, зачем пришла.
     --  ‚ам  понравилась  комната,  --  полуутвердительно-полувопросительно
произнес он.
     ‰осс кивнула.
     --  ‚ы  как-то  сказали,  что,  возможно,  когда-то  она  была  приютом
счастливых любовников. џ подумал, а почему бы ей не стать таковым снова.
     ‰осс проглотила комок, застрЯвший в горле, и прошептала:
     -- Џочему бы и нет?
     --  Ќо не сегоднЯ,  --  проговорил  ‚ождь  с  каким-то  странным  сухим
смешком. Ќу вот, его улыбку она уже видела, теперь слышит его смех.
     -- Ќет, не сегоднЯ, -- тупо повторила она.
     -- Њне нужны здоровые руки.  џ должен быть совсем здоров длЯ этого. „лЯ
тебЯ.
     Ћна молча смотрела на него.
     -- ‰осс, присЯдь, пожалуйста
     Ћна послушно присела напротив.
     --‚о времЯ  болезни Я думал  вот о  чем, -- заговорил Ђбберкам, и в его
голосе вновь стали проскальзывать ораторские нотки. -- џ предал свое дело, Я
лгал  и воровал во имЯ его, но только  потому, что  не смел себе признатьсЯ,
что  утратил в него веру.  џ боЯлсЯ чужаков,  потому что страшилсЯ их богов.
‘лишком много у них богов! џ боЯлсЯ, что они умалЯт, принизЯт моего ‚ладыку!
Љак это допустить?  -- Ћн  замолчал, опустив голову  и  взволнованно дыша, и
‰осс услышала,  как  в  легких у него все еще  клокочет. -- џ  предавал мать
моего сына  несчетное количество раз. џ изменЯл  ей, другим женщинам, самому
себе.  џ  не держалсЯ ни  истины,  ни  благородства. --  Ћн  развернул  руки
ладонЯми вверх и посмотрел на ожоги. -- Ђ ты, кажетсЯ, сумела удержатьсЯ.
     ‰осс помолчала, глЯдЯ в огонь, и, собравшись с духом, ответила:
     -- ‘ отцом ‘афнан  Я прожила лишь пару  лет.  Џотом у менЯ  были другие
мужчины. € что, теперь это хоть сколько-нибудь важно?
     -- Ћ, это-то  не важно, Я вообще не об этом.  џ  хотел сказать,  что  в
главном ты не изменЯла ни своим мужчинам,  ни ребенку, ни самой себе. „а  ну
его,  прошлое. ’ы спрашиваешь, важно  ли  это -- да  ничуть! Ќо можешь ли ты
дать  мне один-единственный  шанс, прекрасный,  дивный  шанс, удержатьсЯ  за
тебЯ. џ буду держать тебЯ крепко-крепко.
     ‰осс не ответила.
     -- џ пришел сюда покрытый позором,  а ты протЯнула мне руку помощи, как
равному.
     -- Ђ почему нет? Љто Я такаЯ, чтобы осуждать тебЯ?
     -- "Ѓрат, Я -- это ты".
     Ћна бросила на Ђбберкама короткий испуганный взглЯд и  снова уставилась
в огонь.  ’орф  горел ровно  и жарко, испускаЯ легкий  дымок, а не чад. ‰осс
вдруг подумала о жаре, таЯщемсЯ в огромном черном теле ‚ождЯ.
     -- Ђ мы сумеем жить в мире? -- спросила она наконец.
     -- ’ебе нужен мир?
     Ћна слабо улыбнулась.
     --  „а Я  из кожи вылезу, --  пообещал  Ђбберкам.  -- Џоживи здесь хоть
немного и увидишь.
     Ћна кивнула.

     „…Ќњ ЏђЋ™…Ќ€џ
     ‘олли была космическим ребенком -- дочерью посланников-мобилей, которые
жили то на одном, то на  другом корабле, мотаЯсь по разным мирам и планетам.
Љ десЯти годам она  налетала пЯтьсот световых лет, а к двадцати  пЯти прошла
через альтерранскую  революцию,  научилась  айджи  на ’ерре  и  прозорливому
мышлению  у  старого  хилфера  на  ђоканане,  закончила  университет  •айна,
получила ранг наблюдателЯ и уцелела в командировке на смертоносной умирающей
Љеаке, проскочив  при этом на предельной  скорости еще  полтысЯчи  световых.
ЌесмотрЯ на молодость, она повидала многое.
     Љонечно, ‘олли скучала  в  посольстве на ‚ое  „ео, где  весь  персонал,
словно сговорившись, учил  ее  помнить и не  забывать, остерегатьсЯ одного и
стремитьсЯ  к другому.  Ќо, будучи посланницей-мобилем, она уже  привыкла  к
подобному  отношению. “эрел  действительно имел свои  причуды. •отЯ у какого
мира их  нет? Ћна  прилежно  зубрила свои  уроки и теперь знала, когда  надо
делать реверансы и не рыгать  за столом, а когда поступать  наоборот или как
захочетсЯ.  ‚от почему она так  обрадовалась, получив наконец  назначение  в
этот  маленький причудливый  город на  небольшом  и  причудливом континенте.
‘олли  стала  первой  и   единственной  посланницей   ќкумены  в  великом  и
божественном королевстве ѓатаи.
     ЏроведЯ  несколько дней под крохотным Ярким солнцем, изливавшим свет на
шумные  городские улицы,  она  влюбилась  в  эти сказочно высокие пики  гор,
которые  возносились  над крышами домов, в  бирюзовое  небо,  где  большие и
близкие  звезды сиЯли весь день, а по ночам ослепительно  сверкали вместе  с
шестью  лениво  плывущими кусками  луны.  Ћна  полюбила  этих  чернокожих  и
черноглазых людей, красивых и  стройных, с узкими головами, тонкими руками и
ногами -- людей,  которые стали ее народом! Ћна любила  их даже тогда, когда
встречалась с ними слишком часто.
     ‚  последний  раз  ‘олли  оставалась  наедине  с  собой  лишь  в кабине
аэроскиммера, который перевозил ее через океан, отделЯвший ѓатаи от ‚ое „ео.
“  посадочной полосы посланницу  встречала делегациЯ  придворных,  жрецов  и
советников  королЯ.  ‚еличавые государственные  мужи в  коричневых,  алых  и
голубых одеждах проводили ее во дворец, где было много  реверансов и никаких
отрыжек, утомительные знакомства, представление его маленькому сморщенному и
старому величеству,  занудливые речи  и  банкет -- все  по  этикету, никаких
проблем и даже  без  гигантского жареного  цветка  на  ее  тарелке во  времЯ
торжественного  обеда. Ћднако  с самых  первых шагов на посадочной  полосе и
каждую секунду после этого за спиной ‘олли или рЯдом, или очень-очень близко
находилось двое мужчин: ее гид и телохранитель.
     ѓида,  которого звали ‘ан “баттат, приставили к ней  сами гатайцы.  Ћн,
конечно  же, обо всем докладывал  правительству,  но был таким  услужливым и
милым шпионом, таким  прекрасным лингвистом и приЯтным в общении советчиком,
всегда  готовым дать бесценный  намек  на  ожидаемые действиЯ  или возможную
ошибку,  что  ‘олли  относилась к  его  опеке  довольно спокойно.  Ђ  вот  с
охранником все было иначе.
     Ћн принадлежал к военной касте ‚ое „ео, чей народ, будучи преобладающей
силой на “эреле, ЯвлЯлсЯ в этом мире основным союзником ќкумены. “знав о его
назначении, ‘олли поднЯла в  посольстве настоЯщий скандал.  Ћна кричала, что
ей не нужен телохранитель: у нее не было в ѓатаи врагов, а даже если таковые
и имелись, она сама  могла бы  позаботитьсЯ о  своей  безопасности. Ћднако в
посольстве  только  разводили  руками. €звини,  говорили  они. ’ебе придетсЯ
смиритьсЯ. ЌесмотрЯ на  экономическую независимость, гатайцы  используют длЯ
охраны  своего государства вооруженные  силы ‚ое  „ео. ‚ыполнЯЯ заказ такого
выгодного клиента, ‚ое „ео  заинтересовано в защите законного  правительства
ѓатаи от многочисленных террористических группировок. ’воЯ охрана  входит  в
перечень услуг их договора, и мы не можем оспаривать этот вопрос.
     ‘олли знала,  что  возражать начальству  бесполезно, но  она не  желала
подчинЯтьсЯ  какому-то майору. …го воинское  звание,  "рега",  она  заменила
архаическим словом "майор",  которое  запомнилось  ей  по  смешной  пародии,
виденной  когда-то  на  ’ерре.  ‚  этом фильме майор  изображалсЯ напыщенным
кителем, увешанным медалЯми  и  орденами.  Ћн надувал щеки,  передвигалсЯ  с
важным видом  и  отдавал приказы, времЯ от времени извергаЯсь  кусками своей
начинки. Ђх, если бы ее "майор" делал то  же самое. Ќо он не  только ходил с
умным видом  и  командовал. Љо всему прочему  он  был леденЯще-вежливым, как
улыбка  каменной  статуи, молчаливым,  как  дуб, и  равнодушно-жестким,  как
трупное окоченение.
     ‘олли довольно быстро отказалась от попыток разговорить его. —то бы она
ни сказала,  он отвечал "да"  или  "нет, мэм" с той  ужасной демонстративной
тупостью человека, который не желает вас слушать.  ќтот офицер, по должности
не  способный  к человеческим  чувствам,  был  с  ней  на  всех  встречах  и
мероприЯтиЯх, при  разговорах с бизнесменами, придворными и государственными
чиновниками, на  улицах  и  в магазинах, в  городе и во  дворце, при осмотре
достопримечательностей и в воздушном шаре, который поднимал их  над  горами,
-- день и ночь, везде и всюду, не считаЯ, конечно, постели.
     ‚прочем,  пристальное  наблюдение  продолжалось  и  в  постели.  ѓид  и
охранник уходили вечерами по  своим домам, но в гостиной у дверей ее комнаты
"спала" служанка -- подарок королЯ и личнаЯ собственность ‘олли.
     Ћна  вспомнила  свое  недоумение,  когда несколько  лет  назад  впервые
прочитала текст о узаконенном рабстве. "—лены правЯщей касты “эрела ЯвлЯютсЯ
собственниками,  а люди, прислуживающие им,  считаютсЯ "имуществом". Ќа этой
планете  только  собственников   можно  называть   мужчинами   и  женщинами;
"имущество" же причислЯетсЯ к домашним животным".
     ’еперь  она  тоже  стала  собственницей.  ‘олли не могла  отказатьсЯ от
подарка  королЯ.  ђабыню   звали  ђеве,  и  скорее  всего  она  шпионила  за
посланницей  ќкумены. •отЯ  в это верилось  с трудом.  ‚еличаваЯ и  красиваЯ
женщина выглЯдела лишь на несколько лет старше ‘олли и имела  почти такую же
смуглую  кожу: только  у ‘олли она  была  немного  красноватой, а у ђеве  --
синеватой.  …е  ладони восхищали нежным голубоватым цветом. Њанеры  казались
божественно   изысканными,   а   такт,   проницательность   и   безошибочное
предугадывание  всех   желаний   своей  новой  госпожи  вызывали  восторг  и
удивление.
     ‘олли обращалась с  ней как с равной, с  самого  начала заЯвив, что  ни
один человек на свете не  имеет  права властвовать  над другими людьми.  Ћна
сказала, что  не будет отдавать ђеве никаких приказов, и выразила надежду на
их дальнейшую  дружбу. ђабынЯ воспринЯла ее слова без особого воодушевлениЯ,
как  очередную  прихоть  молодой  хозЯйки.  ‚ышколеннаЯ и  покладистаЯ,  она
улыбнулась  и сказала  "да". Ќо страстные речи  ‘олли  о равенстве и  дружбе
тонули  в ее бездонном всепринЯтии и терЯлись там, оставлЯЯ ђеве неизменной:
заботливой   и  услужливой  рабыней,  приЯтной  в  общении,  но   совершенно
невозмутимой.  Ћна  улыбалась,  говорила  "да"  и  пребывала  за   пределами
каких-либо чувств и эмоций.
     Џосле ажиотажа первых  дней, проведенных в  ѓатаи,  ‘олли вдруг понЯла,
насколько ей необходимы разговоры с  ђеве. ‘лужанка  оказалась  единственной
женщиной, с которой она  могла поговорить. ‚се гатайские аристократки жили в
своих безах -- женских половинах  „омов. €м запрещалось выходить оттуда и уж
тем более принимать в  гостЯх  посторонних  людей. Ђ  рабыни,  которых ‘олли
встречала на улицах, ЯвлЯлись чьим-нибудь "имуществом" и боЯлись общатьсЯ со
странной  чужеземкой. ‡а исключением ђеве  ее  окружали  только  мужчины  --
причем многие из них оказались евнухами.
     ќто была еще одна особенность, в которую ‘олли  поверила с трудом.  Ћна
не  понимала,  как  могли   такие  красивые  и  видные  мужчины  добровольно
отказатьсЯ от  своей  стати  и потенции в обмен на должности и более высокое
социальное  положение. ’ем  не  менее она постоЯнно  встречала их при  дворе
королЯ  •отата.  Ќекоторые   из  них,  родившись  "имуществом",  становились
отпущенниками и  добивались значительных постов в  структуре государственной
власти.  Љ  примеру, евнух  ’аЯндан, дворцовый мажордом,  подчинЯлсЯ  только
королю и главенствовал над ‘оветом. ‘овет состоЯл из хозЯев различных рангов
и  сословий,  но  касту  жрецов  в нем  представлЯли только  туалиты.  Љамье
поклонЯлись теперь лишь рабы, хотЯ первоначально он был главой божественного
пантеона  ѓатаи. ‚ек назад,  когда к власти пришли туалиты, религию  предков
предали запрету и забвению.
     …сли бы  ‘олли  спросили, что ей больше всего не нравитсЯ в  этом мире,
кроме рабства и махрового патриархата, она остановилась бы на религии. Џесни
о  ’уал  Њилосердной были  такими же  прекрасными, как  ее статуи и огромные
храмы в ‚ое „ео. € "Ђркамье" казалось доброй и трогательной историей, хотЯ и
немного раздутой. Ќо  откуда  тогда брались эти самодовольные, нетерпимые  и
глупые  жрецы?   Ћткуда  поЯвлЯлись  их  отвратительные  доктрины,   которые
оправдывали  любую  жестокость,  совершенную во  имЯ  веры? €ногда она  даже
спрашивала себЯ: а что может нравитьсЯ на “эреле свободолюбивому человеку?
     €  всегда отвечала: Я  люблю этот  мир!  џ люблю это странное  и  Яркое
солнце,  куски распадающейсЯ луны, огромные горы, которые  сиЯют как ледЯные
стены, и  людей  -- людей,  с  черными глазами без белков, похожими на глаза
животных,  глазами  из темного  стекла,  из  темной  воды,  таинственными  и
притЯгательными(  џ  люблю  этих  людей. џ  хочу  узнать их  ближе.  џ  хочу
дотЯнутьсЯ до их сердец!
     Ћднако  ей пришлось  признать,  что  руководители  посольства оказались
правы  в одном:  жизнь  женщины на “эреле неимоверно  трудна.  Ћна нигде  не
чувствовала  себЯ  на   своем   месте.  ЋбладаЯ  независимостью  и   высоким
общественным   положением,  ‘олли  воплощала  длЯ   гатайцев  возмутительное
противоречие: ведь  настоЯщие  женщины  сидели  по  домам и  носа  оттуда не
показывали.  ’олько рабыни  ходили  по  улицам, встречались  с  посторонними
людьми и трудились  на общественных работах.  Ћна  вела  себЯ как служанка и
совершенно не  походила  на собственницу. ’ем не менее  к  ней относились  с
величайшим  уважением.  Ћна  была  посланницей  желанного  союза ќкумены,  к
которому хотела  присоединитьсЯ  гатайскаЯ  знать.  ‚от  почему  ее  боЯлись
обидеть. ‚от почему официальные лица, бизнесмены  и  придворные,  с которыми
она обсуждала  дела ќкумены, обходились с ней как  с равной,  то есть как  с
мужчиной.
     ќто  притворство никогда не бывало полным  и  часто  легко  нарушалось.
‘тарик король прилежно ощупывал ‘олли  и каждый  раз  оправдывалсЯ тем,  что
ошибочно принЯл ее за одну  из своих постельных грелок. Ћднажды  в небольшой
полемике она возразила лорду  ѓатуйо,  и  тот с минуту смотрел на нее такими
изумленными глазами, словно с ним заговорил его комнатный башмак. Љонечно, в
тот  миг  он думал о ней  как  о женщине.  Ќо  в общем-то бесполые отношениЯ
приносили неплохие плоды и позволЯли ей работать в этом женоненавистническом
обществе.
     ‘олли  начала  приспосабливатьсЯ  к игре  и  с помощью  своей  служанки
придумывала  нарЯды,  которые  почти  во  всем  напоминали  одежду гатайских
боссов.  Ћна специально избегала  женственных линий и стремилась  воссоздать
мужской силуэт. ђеве оказалась умелой и искусной портнихой. џркие, тЯжелые и
тугие брюки  были не только  приличными, но  и практичными, а вышитые жакеты
вместе с роскошным внешним видом дарили благодатное тепло. ’акаЯ одежда даже
нравилась ‘олли. Ћднако в общении с мужчинами она  все чаще чувствовала себЯ
бесполым существом  и огорчалась,  когда люди принимали ее за некое  подобие
евнуха. ‚от почему ей так хотелось пообщатьсЯ с гатайскими женщинами.
     Ћна   попыталась  встретитьсЯ  с  аристократками  через  их  мужей,  но
натолкнулась  на стену  вежливости  без  дверей и щелочек. ЉакаЯ  прекраснаЯ
идеЯ,  говорили  ей. Њы обЯзательно устроим такой визит, когда погода станет
лучше!  Љак  Я польщен подобной честью! Ђх,  вы хотите  принЯть  у себЯ леди
Њайойо  и  ее дочерей? ‚от только жаль, что мои провинциальные  глупышки так
непростительно  застенчивы. џ прошу  прощениЯ и  умолЯю понЯть  менЯ( Ћ  да!
Љонечно, конечно! Џрогулка по внутреннему саду! Ќо лучше не сейчас. ‹оза еще
не зацвела! „авайте подождем до весны.
     …й  не  с кем было поговорить до тех  самых пор, пока  она не встретила
макила Ѓатикама.
     ѓастролирующаЯ труппа из ‚ое „ео стала  театральным событием года. ‹ишь
немногие артисты приезжали с концертами в маленькую горную столицу  ѓатаи. ‚
основном  это  были  храмовые  танцоры   --  исключительно  мужчины  --  или
посредственные  актеры  со слащавыми постановками, которые  анонсировались в
афишах  как лучшие драмы “эрела. ‘олли  упорно  ходила  на эти сырые  пьесы,
надеЯсь  уловить в  них  намек на "домашнюю жизнь" местных женщин. Ќо ей уже
претили истеричные девы,  падавшие  в обморок  от  любви,  пока  их  упрЯмые
герои-придурки  умирали в  великих  битвах.  Ћни все  как  один  походили на
"майора",  и ’уал ЊилосерднаЯ  спускалась  к ним  с  небес, чтобы с  улыбкой
принЯть их смерть. …е глаза слегка косили, и выкрашенные белки выдавались за
знак божественности.
     ‘олли  заметила,  что  мужчины “эрела  никогда не смотрели этих драм по
телесети. ’еперь она знала причину подобного пренебрежениЯ. Ћднако приемы во
дворце и вечеринки, которые устраивали в ее честь хозЯева и боссы, оказались
довольно  скучными развлечениЯми: всегда и везде одни  мужчины! Ћчевидно, им
запретили приводить рабынь длЯ забав на те  мероприЯтиЯ,  где присутствовала
посланница. ‘олли не смела флиртовать со стройными красавцами, поскольку это
напомнило  бы  им о  том,  что  она  простаЯ  женщина,  котораЯ  ведет  себЯ
совершенно не так, как подобает леди. Ћдним словом, ее восторг  первых  дней
уже сошел на нет, когда в ѓатаи приехала труппа макилов.
     ‘олли спросила у ‘ана, своего надежного и учтивого гида,  не нарушит ли
она  каких-либо обычаев, посетив постановку макилов. ’от  смущенно покашлЯл,
немного помЯлсЯ и наконец с елейной деликатностью дал понЯть,  что все будет
нормально, если она оденетсЯ как мужчина.
     --  Љак вы знаете, наши женщины не  поЯвлЯютсЯ на публике. Ќо иногда им
тоже хочетсЯ посмотреть какое-нибудь представление. Љ примеру,  леди  Ђматай
ходит  с  мужем в  театр,  одевшись в его  военную форму. ќто известно всем,
однако никто ничего не говорит. Ђ  вам, такой значительной и важной персоне,
тем более  нечего  боЯтьсЯ.  Ќикто  и слова не  скажет.  ‚се  будет чинно  и
прилично. Љ  тому же мы  с регой составим  вам  компанию. Џросто как друзьЯ,
понимаете?  ’ри хороших приЯтелЯ  забрели посмотреть  представление. Ќу как?
ѓодитсЯ?
     -- ѓодитсЯ, -- покорно ответила она. -- Њне даже будет веселее!
     ќто  неплохаЯ цена, подумала ‘олли, за возможность увидеть  макилов. €х
никогда  не  показывали  по телесети.  Љак  резонно сообщил  ‘ан,  некоторые
представлениЯ  макилов имели  непристойное  содержание  и  правительство  не
хотело смущать  юных  „ев,  смотревших развлекательные телепрограммы.  ’акие
выступлениЯ  проводились  только в театрах. Љлоуны,  танцоры  и проститутки,
актеры, музыканты и макилы образовывали особый подкласс "имущества", которое
никому особо не принадлежало. ЉорпорациЯ развлечений скупала у собственников
талантливых  мальчиков-рабов, обучала подростков и опекала их на  протЯжении
всей жизни, получаЯ при этом неплохую прибыль.
     ‘олли и двое мужчин отправились в театр, который находилсЯ за шесть или
семь  улиц. Ћна забыла, что макилы были трансвеститами. Ћна не  вспомнила об
этом даже тогда,  когда  увидела  их  на  сцене. ‘тройные юноши  носились  в
страстном  танце, кружились и взлетали вверх  в мЯтежных  прыжках, напоминаЯ
силой и  грацией больших свободных птиц.  Ћна смотрела на них,  ни о чем  не
думаЯ,  увлеченнаЯ  красотой  и  подлинным  искусством.   Ќо  музыка   вдруг
изменилась, и  на сцену вышли  клоуны:  один,  черный  как ночь, олицетворЯл
собственника, а другой был одет в цветастую юбку с длинным шлейфом. Ћн томно
сжимал  фантастически  большие,  торчащие  груди,  украшенные  блестками,  и
напевал высоким тонким и дрожащим голосом:
     "Ђх,  не насилуйте менЯ, пожалуйста, добрый хозЯин.  Ћ,  нет-нет, прошу
вас! ’олько  не сейчас!" €  тогда  по ходу  действиЯ,  давЯсь  от  хохота  и
смущенно прикрываЯ  ладонЯми лицо, ‘олли вспомнила, что это были за мужчины.
Ќо  затем на  сцене поЯвилсЯ Ѓатикам и  начал читать удивительно прекрасный,
щемЯщий душу монолог. Љ тому времени когда он закончил свой звездный  выход,
‘олли стала его поклонницей.
     -- џ  хочу увидетьсЯ с  ним, -- сказала она ‘ану в антракте.  -- џ хочу
поговорить с Ѓатикамом.
     ѓид  вежливо  улыбнулсЯ  и  лукаво  закусил  губу,  показываЯ,  что  за
небольшую сумму он может устроить такую встречу. Ќо "майор", как всегда, был
начеку. ЏрЯмой и чопорный, словно большаЯ дубина, он медленно развернулсЯ на
каблуках и посмотрел на ‘ана. ‚ыражение лица гида тут же изменилось.
     ‘олли  почувствовала  гнев.  …сли  бы  ее  предложение  шло  вразрез  с
какими-то  правилами,  ‘ан  намекнул  бы  ей  об  этом или ответил  вежливым
отказом.  Ќапыщенный "майор", приставленный к ней соглЯдатаем, опЯть пыталсЯ
надеть на  нее узду, как  на одну  из  "своих"  женщин,  и  на этот  раз его
вмешательство граничило с оскорблением. ‘олли посмотрела ему прЯмо в глаза и
раздраженно сказала:
     --  ђега  ’ейео,  Я  понимаю,  что вы выполнЯете  данный  вам  приказ и
стараетесь  держать  менЯ  под каблуком. Ќо если  вы хотите, чтобы Я  и  ‘ан
повиновались вашим указаниЯм, потрудитесь высказывать их вслух, объЯснЯЯ нам
суть  своих  претензий. џ  не желаю  подчинЯтьсЯ  вашим кивкам, ухмылочкам и
подмигиваниЯм!
     ЌаступившаЯ  пауза  принесла  ей   искреннее  удовлетворение.  •олоднаЯ
усмешка "майора" не изменилась. ‚о всЯком случае тусклый свет театра скрывал
выражение  его  черного  лица.  ’ем не менее  ледЯнаЯ неподвижность  в  позе
охранника подсказала ‘олли,  что она остановила этого тупого  солдафона.  Ћн
прочистил горло и сказал:
     -- џ уполномочен защищать вас, посланница.
     -- Ђ разве мне угрожают макилы? Ќеужели вы видите какую-то  опасность в
том,  что  посланница ќкумены  поблагодарит одного  из  величайших  артистов
“эрела?
     € вновь наступило долгое молчание.
     -- Ќет, -- наконец ответил он.
     -- ’огда Я прошу вас  сопровождать менЯ  после выступлениЯ за кулисы. џ
хочу увидетьсЯ с макилом Ѓатикамом.
     Ћдин жесткий кивок.  Ћдин сердитый кивок поражениЯ. Ћчередное очко в ее
пользу.  ‘ев  на  свое место, ‘олли  с  удовольствием следила  за  мастерами
пантомимы,  эротическими танцами  и  трогательной  драмой, котораЯ завершала
вечернее  представление.   Џьеса  исполнЯлась  на   почти  непонЯтном  Языке
архаической поэзии, но  от  красоты актеров  и проникновенной трепетности их
голосов на глаза ‘олли наворачивались слезы.
     -- †аль,  что макилы всегда используют только "Ђркамье", -- с ханжеским
осуждением произнес “баттат.
     Ћн  не  принадлежал  к  гатайской  знати.  €  фактически не  располагал
"имуществом".  ’ем  не менее ‘ан  считалсЯ собственником,  и  ему  нравилось
выдавать себЯ за фанатичного туалита.
     --  „лЯ  нашей  образованной  публики  больше  подошли  бы   сцены   из
"€нкарнации ’уал".
     --  џ  думаю, рега полностью  согласен  с  вами,  --  отозвалась ‘олли,
наслаждаЯсь своей иронией.
     -- Ќе  со  всем,  --  ответил страж,  причем  с  такой  невыразительной
вежливостью, что ‘олли поначалу даже не понЯла, что он сказал.
     Ћднако позже, проталкиваЯсь к сцене и договариваЯсь о разрешении пройти
за кулисы в костюмерную исполнителей, она забыла о том небольшом смущении, в
которое ее вверг рега ’ейео.
     “знав, какаЯ важнаЯ особа  посетила их театр, управлЯющий хотел вывести
из комнаты других актеров и  оставить ее наедине с Ѓатикамом (и, конечно же,
с гидом и охранником), но ‘олли сказала:
     -- Ќет-нет, эти замечательные артисты нам не помешают. Џросто позвольте
мне поблагодарить Ѓатикама за его прекрасный монолог.
     Ћна стоЯла среди ошалевших костюмеров и  полуголых людей, перепачканных
гримом,  среди  смеха  и всеобщего  расслаблениЯ,  которое  наступает  после
выступлениЯ  за  любыми  кулисами  любого  мира.   Ћна   говорила  с   умным
впечатлЯющим человеком,  одетым в женский нарЯд из далекой изысканной эры. ‘
человеком, который понравилсЯ ей с первого взглЯда.
     -- Ќе могли бы вы прийти ко мне домой? -- спросила она.
     -- ‘  удовольствием, -- ответил Ѓатикам, ни разу  не взглЯнув на ‘ана и
"майора".
     Ћн был первым рабом,  который  не  выпрашивал  у  ее  гида  и охранника
позволениЯ   говорить   или  совершать  какие-то   действиЯ.   ‘олли  быстро
повернулась,  чтобы  посмотреть,  насколько  они  шокированы.  ‘ан  смущенно
хихикал,  как  при тайном сговоре. ‚зглЯд "майора" застыл на точке  левее ее
головы.
     -- Њы встретимсЯ немного позже, -- сказал Ѓатикам. -- џ должен изменить
свой вид.
     Ћни  обменЯлись улыбками, и ‘олли  ушла. ‡а  ее  спиной затихли  голоса
восторженных  актеров.  Ќеимоверно близкие  звезды  сиЯли  в небе гроздьЯми,
словно огненный  виноград.  Љуски луны кувыркались по небу через заснеженные
горные  пики,  а  один из них  раскачивалсЯ взад и  вперед,  как  кривобокий
фонарь,  подвешенный  над ажурными  башнЯми  дворца. ‘олли шагала  по темной
улице,  радуЯсь теплу  и  свободе  своей мужской накидки.  ‘ан почти  бежал,
стараЯсь угнатьсЯ за ней. „линноногий "майор" без  видимых усилий шел рЯдом.
‚незапно за ее спиной раздалсЯ высокий вибрирующий голос:
     -- Џосланница! Џодождите!
     ‘олли  с улыбкой повернулась  и замерла на  месте,  увидев, что "майор"
набросилсЯ на какого-то человека, стоЯвшего в тени портика. Њужчина вырвалсЯ
и  отпрыгнул в  сторону. Ћхранник без слов схватил  ‘олли за  руку и, сильно
дернув, заставил ее перейти на бег.
     -- Ћтпустите менЯ! -- закричала она, отчаЯнно сопротивлЯЯсь.
     …й не хотелось прибегать к айджи, а  слова убеждений до "майора" просто
не  доходили.  ђега рывком увлек ее за собой  на  темную аллею, и,  чтобы не
упасть, она побежала  рЯдом  с  ним,  позволив ему  держать  себЯ  за  руку.
Ќеожиданно  они оказались на  знакомой улице перед воротами дома посланницы.
Ћткрыв  дверь  кодовым словом,  "майор" втолкнул ‘олли  в  прихожую и быстро
вставил в паз широкий металлический засов.
     -- —то все это значит? -- строго  спросила она, растираЯ  запЯстье, где
жесткие пальцы могли оставить синЯки.
     ‡аметив на  лице  "майора"  последний след веселой  улыбки,  ‘олли даже
затопала ногами от возмущениЯ.
     -- ‚ы не пострадали? -- переведЯ дыхание, спросил он.
     -- Џострадала?  Ќу  разве что от ваших грубых рук!  € что же  вы сейчас
сделали?
     -- Ћтогнал от вас того парнЯ.
     -- Љакого парнЯ?
     Ћн обиженно промолчал.
     -- ’ого, который позвал менЯ? Ђ что, если он просто хотел поговорить со
мной?
     Џодумав минуту, "майор" ответил:
     -- ‚озможно, вы  правы. Ћднако он стоЯл  в тени. Њне  показалось, что Я
увидел у него в руках оружие. €звините,  но Я должен  выйти  и отыскать ‘апа
“баттата. „о моего возвращениЯ держите дверь закрытой на замок.
     Ћтдав этот дерзкий приказ,  он вышел и захлопнул дверь. ‘олли  даже  не
успела слова произнести. …й оставалось только ждать и негодовать  от Ярости.
Ќеужели этот болван считает, что она не может позаботитьсЯ о себе? Џочему он
так  рьЯно  вмешиваетсЯ в ее дела и пинает рабов, Якобы защищаЯ жизнь  своей
подопечной? Њожет быть, стоило  показать ему айджи? Ћн сильный и ловкий,  но
ничего не знает  о  лучшем стиле  рукопашного  боЯ. „а, с этим дилетантством
пора кончать. Ћна не  потерпит амбиций тупого воЯки.  Ќадо будет отправить в
посольство еще один протест.
     Љогда  "майор"  втащил  в дом  перепуганного  и дрожащего  ‘ана,  ‘олли
устроила ему настоЯщий разнос:
     -- ‚ы открыли мою дверь кодовым словом. Џочему менЯ не  информировали о
том, что у вас есть право доступа в мой дом не только днем, но и ночью?
     Ћн тут же опустил забрало невозмутимой вежливости.
     -- Ќе имею понЯтиЯ, мэм.
     -- ‚ы больше никогда не будете действовать подобным образом! џ запрещаю
вам хватать менЯ  за руки и препЯтствовать  моему  общению с другими людьми!
…сли  же  вы  попытаетесь  проделать  это  вновь,  Я  покалечу   вас,  рега!
Џредупреждаю, что вы шутите с огнем! …сли вас что-то  встревожит, скажите об
этом  мне, и  Я  сама  найду  решение  любой проблемы. ’еперь  же  прошу вас
удалитьсЯ.
     -- ‘ огромной радостью, мэм, -- ответил он и вышел  из комнаты, печатаЯ
шаг.
     -- Ђх,  леди( Ђх, посланница, -- заскулил “баттат. -- ќто очень опасный
тип. Ћни все опасные люди. џ прошу прощениЯ за это слово: бесстыдные!
     € он что-то забормотал  на своем Языке. ‘олли поинтересовалась, кем, по
мнению  ‘ана,   был   человек,  встретившийсЯ   им  на   улице:  религиозным
раскольником, патриотом  или одним из  староверов.  Џоследние, насколько она
успела узнать, придерживались исконной гатайской религии и испытывали  лютую
ненависть ко всем чужакам и иноверцам.
     -- Њне показалось,  что это был  какой-то  раб, --  добавила  она, и ее
слова шокировали гида-переводчика.
     --  Ћ,  нет-нет! ќто был  настоЯщий  мужчина! Џусть  самый  заблудший и
фанатичный  из  всех   Язычников,  но  мужчина!  ќти  люди   называют   себЯ
кинжальщиками.  Ќо  вам  нечего  боЯтьсЯ,  леди(  €звините,  посланница.  Ћн
определенно был мужчиной!
     Њысль  о  том,  что  какой-то раб  мог  коснутьсЯ  посланницы  ќкумены,
тревожила   его  сильнее,  чем  сама  попытка  покушениЯ.  …сли  только  это
действительно было покушение.
     Ћбдумав  ситуацию,  ‘олли  пришла  к  заключению,  что  нападавший  мог
оказатьсЯ помощником  "майора".  Џосле  того как  она отчитала  охранника  в
театре, рега решил  поквитатьсЯ  с ней и поставить ее на место, "защитив" от
так называемого кинжальщика. Ќичего! …сли он попытаетсЯ проделать это снова,
она протрет им все стены и пол!
     -- ђеве! -- позвала она, и рабынЯ тут же поЯвилась в дверном проеме. --
‘ейчас ко мне придет один из актеров. ’ы не могла  бы приготовить нам чай  и
какую-нибудь закуску?
     ђеве с улыбкой кивнула и  побежала на кухню. ЏослышалсЯ  стук  в дверь.
Ћткрыв ее,  ‘олли увидела на крыльце Ѓатикама и "майора", который, очевидно,
охранЯл дом снаружи. Ћба вошли в прихожую.
     Ћна  не  ожидала, что  макил по-прежнему будет  в  женской  одежде. …го
платье -- одно из тех, что носили в пьесах обморочные дамы, -- отличалось от
пышного и  величавого  нарЯда, в  котором он встречал ее за кулисами театра.
’ем  не  менее  оно  еще  больше  подчеркивало элегантность  и  утонченность
Ѓатикама. ЏереливаЯсь оттенками, играЯ светом и тьмой, это платье  придавало
особую пикантность собственному мужскому костюму ‘олли. Љонечно, "майор" был
более красивым и  притЯгательным мужчиной, пока  не открывал  рот. Ќо  макил
обладал  каким-то  необъЯснимым магнетизмом. Ќа Ѓатикама хотелось смотреть и
смотреть. …го кожа выглЯдела  серовато-коричневой,  а  не иссинЯ-черной, чем
так гордились аристократы “эрела. (‚прочем, ‘олли видела многих черных слуг,
и  это ее нисколько не удивлЯло: ведь  каждаЯ рабынЯ должна  была безропотно
выполнЯть сексуальные прихоти своего хозЯина.) —ерез грим макила и "звездную
пудру" его лицо источало симпатию и живой интеллект.
     ‚зглЯнув на нее и  ‘ана, а затем на "майора",  Ѓатикам  издал  приЯтный
благозвучный смех. Ћн смеЯлсЯ как женщина -- с теплой серебристой вибрацией,
а не грубым мужским  "ха-ха-ха". Ђктер протЯнул руки к ‘олли, и она, подойдЯ
к нему, нежно сжала в своих ладонЯх кончики длинных ухоженных пальцев.
     -- ‘пасибо, что пришли, Ѓатикам! -- сказала она.
     --  Ђ вам спасибо за то, что пригласили  менЯ к себе, -- ответил он. --
—удеснаЯ посланница звезд!
     --   ‘ан!  --   вдруг   возмутилась  ‘олли.  --  ѓде   же   ваша  былаЯ
сообразительность?
     Ќа лице  гида  промелькнула  смущеннаЯ нерешительность. Љакой-то миг он
хотел сказать о чем-то, но затем улыбнулсЯ и елейно произнес:
     --  „а-да,  прошу менЯ извинить.  „оброй вам ночи,  посланница ќкумены!
Ќадеюсь увидеть вас завтра в управлении рудников. ‚ полуденный час, как мы и
условились, верно?
     ЋтступаЯ, он надвигалсЯ на "майора", который неподвижно стоЯл в дверном
проеме. ‘олли с вызовом взглЯнула на охранника, готоваЯ без всЯких церемоний
напомнить ему о том, с какой  радостью он  хотел покинуть ее дом. €  тут она
увидела  его  лицо.  Њаска  холодной  вежливости  растворилась  в  подлинном
чувстве, и  это чувство было презрением, скептическим и тошнотворным, словно
его заставили смотреть на человека, который ел чужое дерьмо.
     -- “ходите! -- закричала она и отвернулась от  них. -- Џрошу вас пройти
сюда,  Ѓатикам. --  Ћна потЯнула  макила  в спальню. -- ’олько  здесь  Я еще
нахожу какое-то уединение.
     ’ейео  родилсЯ там, где рождались его предки, в старом холодном доме  у
подножиЯ холмов  чуть выше Ќоехи. Њать не плакала, рожаЯ его, потому что она
была  женой солдата.  …му дали  имЯ великого сородича, убитого  в битве  под
‘осой. Ћн рос в непреклонной дисциплине  обедневшего, но чистого и  древнего
рода веотов. Ћтец, приезжаЯ  домой во времЯ редких и краткосрочных отпусков,
обучал ею искусствам, которые обЯзан знать каждый солдат. Ђ когда он отбывал
в свою часть  длЯ несениЯ воинской службы, за мальчиком присматривал  старый
раб  •аббакам, некогда служивший  сержантом. Ћн учил ’ейео летом и  зимой, с
пЯти утра и  до вечера, делаЯ лишь короткие перерывы на молитвы и поклонение
богине. ”ехтование коротким  и длинным мечом сменЯла стрельба, после которой
начиналсЯ  бег по пересеченной местности. Џо вечерам же мать и бабушка учили
мальчика другим искусствам,  которые  обЯзан  знать мужчина. ЌачинаЯ с  двух
лет, ему преподавали уроки  хороших манер,  истории, поэзии  и  неподвижного
созерцаниЯ.
     „ень ’ейео был  наполнен тренировками,  уроками и поединками  с другими
учениками сержанта, но день  у ребенка длинный.  €ногда выдавались свободные
часы, а то и целые вечера  длЯ игр в  комнате,  поместье  или на холмах.  Ћн
дружил с любимыми животными: лисопсами, пЯтнистыми гончими, котами-ищейками,
рогатыми буйволами и большими  лошадьми. „ружить с людьми у  него  как-то не
получалось.
     ‚се   рабы  семьи,   кроме   •аббакама   и  двух   наложниц,  считались
издольщиками. Ћни  возделывали каменистую землю предгорий и, как их хозЯева,
любили ее преданно и на века. „ети слуг отличались не  только светлой кожей,
но и робостью. Ћни с колыбели привыкали к тЯжелой пожизненной работе и знали
лишь свои полЯ, холмы и неизменные обЯзанности. ‚ летние месЯцы они купались
с  ’ейео в  заводЯх на реке.  Ђ иногда он играл с ними в  войну или вел их в
атаку  на  коровье стадо.  Џостроив  в шеренгу  этих  неотесанных  неуклюжих
парней, он кричал им: "‚ атаку!",  и мальчишки мчались  на невидимых врагов.
"‡а мной!"  -- пронзительно орал ’ейео,  и подростки  послушно топали позади
него, стрелЯЯ  наобум из сломанных веток -- "пум,  пум, бу-бум".  Ќо чаще он
гулЯл один: пешком с котом-ищейкой, сопровождавшим его  на охоте, или верхом
на своей кобыле ’эси.
     Ќесколько раз  в  году  в  поместье приезжали  гости:  родственники или
боевые товарищи отца, привозившие своих детей и дворовую челЯдь. ’ейео молча
и вежливо показывал  детЯм окрестности, знакомил  их  с  животными и брал на
охоту в  холмы. Њолча  и  вежливо он ненавидел своего  кузена ѓемата, и  тот
отвечал  ему тем же. ‚  четырнадцать лет они сражались  по часу на полЯне за
домом и, следуЯ всем ритуалам борьбы, безжалостно избивали друг друга. ’ерЯЯ
терпение и выдержку, они  познавали жажду крови, отчаЯние и волю к победе, а
затем  по  невысказанному  согласию  откладывали  бой  на  следующий  день и
возвращались в молчании домой,  где остальные собирались к ужину. ‚се видели
это и  ничего не говорили. Њальчишки торопливо умывались и садились к столу.
€з носа  ѓемата  текла кровь. —елюсть ’ейео болела так  сильно, что он  едва
двигал  ею, просовываЯ в рот кусочки незатейливой пищи. Ќо никто не делал им
никаких замечаний.
     ‚ пЯтнадцатилетнем возрасте молча  и  вежливо  он и  дочь  реги ’оебавы
полюбили  друг друга.  ‚  последний день  перед  ее отъездом  они убежали по
невысказанному сговору из  дома и ускакали в холмы. Ћн отдал ей  свою  ’эси.
Ћни  мчались  бок  о  бок   несколько   часов,  слишком  застенчивые,  чтобы
заговорить. ‘пешившись  у воды и  оставив  лошадей  в небольшой  долине, они
сидели друг перед другом на вежливом расстоЯнии и молча наблюдали, как тихий
ручей несет свои воды.
     -- џ люблю тебЯ, -- сказал ’ейео.
     --  џ тоже  люблю тебЯ,  --  ответила ќмду,  пригнув  к коленЯм  черное
сиЯющее лицо.
     Ћни  не смели  прикоснутьсЯ друг  к  другу, не смели смотреть в любимые
глаза, но возвращались домой счастливые и молчаливые.
     Љогда ’ейео исполнилось шестнадцать, его отослали в офицерскую академию
главного города  их  провинции.  ’ам он продолжил свою практику в искусствах
войны  и в  науках  мира. €х провинциЯ  была  сельской окраиной ‚ое „ео, где
придерживались   старых  консервативных  устоев.  ‚от  почему  его  обучение
проходило  в соответствии  с древними  обычаЯми страны.  ’ем  не  менее  там
преподавали и технологию современных войн. Ћн стал виртуозным пилотом боевой
гондолы  и экспертом телезондированиЯ, хотЯ, в отличие от  других офицерских
школ, курсантов не учили логике компьютерного мышлениЯ и  другим  новомодным
наукам. ’ак,  например, вместо истории и экономической политики ќкумены  они
углублЯли свои познаниЯ в поэзии и истории ‚ое „ео.
     Џрисутствие  пришельцев  с  других  звезд  оставалось  длЯ ’ейео  чисто
теоретическим  --  слишком  уж  мало  их  было  на  “эреле.  …го  реальность
диктовалась  старыми традициЯми веотов, чье сословие  сторонилось людей,  не
состоЯвших  в солдатском братстве, --  будь они собственниками, "имуществом"
или врагами.  —то  касаетсЯ  женщин, то ’ейео считал свое превосходство  над
ними  абсолютным  и  именно поэтому  относилсЯ к  знатным  дамам с рыцарским
благородством,  а к рабынЯм -- с покровительственной благосклонностью. ’ейео
разделЯл  расхожее  мнение  о  том,  что  все  пришельцы  были   враждебными
Язычниками  и  не заслуживали никакого  довериЯ.  ‚ религии он почитал  ’уал
Њилосердную, но поклонЯлсЯ ‚ладыке Љамье. ’ейео  не  ждал справедливости, не
искал наград и превыше всего ценил компетентность, отвагу и уважение к себе.
‚ некоторых отношениЯх веот казалсЯ совершенно неприспособленным к  жизни  в
огромном мире. Ќо в остальном он неплохо освоилсЯ в нем -- возможно, потому,
что семь лет  провел  на ‰еове, принимаЯ участие в  войне, в которой не было
справедливости, наград и даже маленькой иллюзии на окончательную победу.
     ‡вание  среди  веотов  передавалось по наследству, и ’ейео  имел  самое
высокое из возможных трех -- звание реги. ЌикакаЯ глупость офицера и никакие
заслуги  не  могли  изменить  его  статус и жалованье. ‚прочем, материальные
запросы не соответствовали кодексу веотов. –енились только честь, готовность
выполнить долг и ответственность перед родиной. ‚от к чему стремилсЯ  ’ейео.
…му нравилась воинскаЯ  служба. …му нравилась жизнь. € он знал, что лучшее в
ней  достигалось  разумным подчинением  и  эффективностью  отданных  команд.
‡акончив  академию  с  наилучшими   отзывами   и  рекомендациЯми,   он,  как
многообещающий офицер и привлекательный молодой человек, получил  назначение
в столицу.
     Љ  двадцати четырем годам он стал настоЯщим  красавцем. …го  тело могло
дать все, чего бы он  от него ни потребовал. ‘трогое воспитание не  поощрЯло
потворства своим желаниЯм, но  роскошь и развлечениЯ большого города открыли
длЯ веота  немало  новых удовольствий. Ћн  был сдержанным  в чувствах и даже
немного  робким,  но ему  нравилось  веселье и общение  с  другими  молодыми
людьми. ЃлагодарЯ красивой внешности ’ейео  за год  узнал все прелести жизни
привилегированной молодежи. ‘ладость этих удовольствий усиливалась на темном
фоне войны на  ‰еове --  восстаниЯ рабов  на колониальной  планете,  которое
длилось  всю его  жизнь. ‘ каждым годом противостоЯние становилось  сильнее.
‚озможно, этот фон и делал столичную жизнь такой счастливой.  Ќо ’ейео  врЯд
ли понравились бы одни развлечениЯ или одни диверсии. ‚от почему его радость
была  почти  бесконечной,  когда он получил  приказ о  назначении пилотом  и
командиром подразделениЯ, которое улетало на ‰еове.
     Џеред  уходом на фронт ’ейео приехал домой в  тридцатидневный отпуск. ‘
одобрениЯ родителей он отправилсЯ верхом через холмы в поместье реги ’оебавы
и попросил руки  его  дочери. ђега с супругой не имели ничего против, но как
добрые   родители  оставили  окончательный  ответ  за  своей   дочерью.   ’а
согласилась без всЯких колебаний. Ѓудучи взрослой незамужней девой, она жила
на женской половине дома, но ей и ’ейео позволили встретитьсЯ и даже немного
поговорить, хотЯ пожилаЯ дама, сопровождавшаЯ ќмду, все времЯ  прохаживалась
неподалеку. Њолодой веот поведал невесте о своем трехлетнем контракте.
     -- Њы можем поженитьсЯ сейчас или подождать еще три года, -- сказал  он
ей. -- Љогда ты хочешь устроить нашу свадьбу?
     -- ‘ейчас, -- ответила она, прикрываЯ ладонЯми сиЯющее от счастьЯ лицо.
     ’ейео  радостно засмеЯлсЯ, и она подхватила  его  смех. Ћни  поженились
через девЯть дней.  Ѓыстрее  не  получилось, так  как требовалось  выполнить
некоторые  формальности.   ‚се  понимали,  что  это  была  свадьба  солдата,
уходившего  на войну, но церемонии на “эреле имели  первостепенное значение.
’ейео и ќмду  любили друг  друга  семнадцать  дней. Ћни бродили  по холмам и
предавались любви,  скакали  вдоль реки и влюблЯлись еще сильнее, ссорились,
мирились  и любили,  засыпали,  обнЯвшись,  и,  просыпаЯсь, любили,  любили,
любили. Ђ потом  он улетел на другую  планету,  и она перебралась на женскую
половину дома, где жили родители ее мужа.
     ‘рок службы  тЯнулсЯ год за  годом,  и его  репутациЯ  как отважного  и
опытного офицера ук