        ‘танислав ‹ем. Џравда

   -----------------------------------------------------------------------
   †урнал "€скатель". Џер. с польск. - „.Ѓрускин.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 18 August 2000
   -----------------------------------------------------------------------


   џ сижу в закрытой комнате, сижу и пишу. „верь комнаты без  ручки,  окно
не открываетсЯ. ‘текло в окне небьющеесЯ. џ проверЯл. Ќе потому, что хотел
убежать и не в приступе Ярости,  просто  Я  хотел  убедитьсЯ.  Џишу  Я  на
деревЯнном  ореховом  столе.  Ѓумаги  у  менЯ  достаточно.  Џисать  можно.
‚прочем, никто этого не читает. Ќо Я все равно пишу. Њне не  хочетсЯ  быть
одному, а читать Я не могу. ‚се, что мне  дают  длЯ  чтениЯ,  -  неправда.
Ѓуквы начинают прыгать перед глазами, и Я терЯю терпение.
   ‘ тех пор как Я узнал правду, менЯ все это не касаетсЯ. Ћбо  мне  очень
заботЯтсЯ.  “тром  ванна,  теплаЯ  или  комнатной  температуры,  с  тонким
ароматом. џ открыл, чем отличаютсЯ друг от друга дни недели: во вторник  и
субботу вода пахнет лавандой, в остальные дни -  хвоей.  Џотом  завтрак  и
посещение врача. Ћдин из молодых врачей (имени его Я не помню - у менЯ все
в порЯдке с памЯтью, просто теперь Я стараюсь не запоминать несущественные
вещи) интересовалсЯ моей историей. џ ему дважды рассказывал ее целиком,  а
он записывал на магнитофоне. ‚ероЯтно, втораЯ запись понадобилась ему  длЯ
того, чтобы сравнить оба рассказа и таким образом установить, что остаетсЯ
в них неизменным. џ  сказал  ему  об  этом,  так  же  как  и  о  том,  что
подробности несущественны.
   џ спросил,  намерен  ли  он  обработать  мою  историю  в  качестве  так
называемого  клинического  случаЯ,  чтобы  обратить   на   себЯ   внимание
медицинского мира.  Ћн  немного  смутилсЯ.  Њожет  быть,  это  мне  только
показалось, как бы то ни было, с тех пор  он  перестал  проЯвлЯть  ко  мне
интерес.
   Ћднако все это не имеет значениЯ. ’о, к чему Я пришел отчасти случайно,
отчасти благодарЯ другим обстоЯтельствам, в некотором (тривиальном) смысле
также не имеет значениЯ.
   ‘уществует два рода фактов. Ћдни могут быть  использованы  практически,
например, тот факт, что вода кипит при ста градусах и превращаетсЯ в  пар,
подчинЯющийсЯ  закону  ЃойлЯ-Њариотта  и  ѓей-‹юссака;   благодарЯ   этому
оказалось возможным построить паровую машину. „ругие факты не имеют такого
значениЯ, ибо они относЯтсЯ ко всему и от них никуда не денешьсЯ.  Ћни  не
знают ни исключений, ни применений, и в этом смысле ни на  что  не  годны.
€ногда они могут иметь неприЯтные длЯ кого-нибудь следствиЯ.
   џ солгал бы, утверждаЯ, что доволен своим нынешним положением и что мне
безразлично, какой диагноз записан в моей истории болезни. Ќо поскольку  Я
знаю, что единственнаЯ моЯ болезнь - мое существование и что в  результате
этого, всегда однозначно кончающегосЯ заболеваниЯ Я  установил  правду,  Я
испытываю чувство мелочного удовлетворениЯ, как каждый, кто прав в споре с
большинством. ‚ моем случае спор со всем миром.
   џ могу сказать так, потому что Њаартенса  и  ѓанимальди  нет  в  живых.
Џравда,  которую  мы  вместе  узнали,  убила  их.  Џереведенные  на   Язык
большинства, эти слова означали только одно - произошел несчастный случай.
Ћн действительно произошел, но гораздо раньше,  несколько  миллиардов  лет
назад, когда обрывки, содранного с ‘олнца огнЯ начали сворачиватьсЯ в шар.
ќто была агониЯ, а все остальное, вместе с этими темными канадскими  елЯми
за окном, щебетанием медсестер и моей писаниной - все это только загробнаЯ
жизнь. ‡наете, чьЯ? „ействительно не знаете?
   Ђ ведь вы любите смотреть на огонь. …сли не любите, то от рассудочности
или упрЯмства. Ђ вы попробуйте сесть у огнЯ и отвернутьсЯ от него, и сразу
же убедитесь, как он притЯгивает.  ‚сему,  что  происходит  в  пламени  (а
происходит там очень многое), мы не сумели бы даже найти названиЯ.  “  нас
есть длЯ этого полтора десЯтка ничего не говорЯщих определений. џ тоже  не
имел об этом понЯтиЯ, как и каждый из вас. €, несмотрЯ на мое открытие,  Я
не стал огнепоклонником, подобно тому, как материалисты не становЯтсЯ,  во
всЯком случае, не должны становитьсЯ, материепоклонниками.
   ‚прочем, огонь... Ћн только намек.  Ќапоминание.  Џоэтому  мне  хочетсЯ
смеЯтьсЯ, слыша, как добраЯ  доктор  Њеррих  иногда  рассказывает  кому-то
постороннему  (это,  наверно,  какой-нибудь  врач,  знакомЯщийсЯ  с  нашим
образцовым заведением), что тот человек, вон тот худой, который греетсЯ на
солнце, - пиропараноик. ‡абавное слово, не правда  ли?  Џиропараноик.  ќто
означает, что моЯ противоречащаЯ  реальности  система  имеет  в  основании
огонь. Љак будто  Я  верю  в  "огненную  жизнь"  (слова  милейшей  доктора
Њеррих). ђазумеетсЯ, в этом нет ни слова  правды.  Ћгонь,  на  который  мы
любим смотреть, живой не более, чем фотографии давно умерших  дорогих  нам
людей.  Њожно  изучать  его  всю  жизнь,  но  так  ничего  и  не   понЯть.
„ействительность, как всегда, гораздо сложнее, но и менее жестока.
   Ќаписал Я уже порЯдочно, а рассказать почти ничего  не  успел.  Ќо  это
главным образом оттого, что у менЯ много времени. џ ведь знаю - стоит  мне
дойти до важных вещей, стоит рассказать о  них  до  конца,  и  тогда  менЯ
действительно может охватить отчаЯние. „о того  самого  момента,  когда  Я
уничтожу эти записки и смогу принЯтьсЯ за новые.  џ  не  пишу  каждый  раз
совершенно одинаково. џ не граммофоннаЯ пластинка.
   Њне хотелось бы, чтобы солнце заглЯнуло в комнату, но в это времЯ  года
его визита можно ожидать только около четырех, да и то ненадолго. •отелось
бы понаблюдать его с помощью какого-нибудь большого, хорошего инструмента,
например, того, который •эмфри ”илд установил на Њаунт ‚илсон четыре  года
назад, с полным комплектом поглотителей избыточной энергии, так что  можно
спокойно целыми часами вглЯдыватьсЯ в рЯбое лицо нашего  отца.  џ  неверно
выразилсЯ - это не отец. Ћтец дает жизнь, а ‘олнце постепенно умирает, так
же как и многие миллиарды других солнц.
   Ќаверное, уже пора открыть вам и ту правду, которую Я постиг  благодарЯ
случаю  и  пытливости.  џ  был  тогда  физиком.  ‘пециалистом  по  высоким
температурам. ‹юди этой профессии занимаютсЯ огнем так же,  как  могильщик
человеком. ‚троем - Њаартенс, ѓанимальди и Я  -  мы  работали  на  большом
боулдерском плазматроне. Џрежде наука находилась на гораздо  более  низком
уровне - пробирок, реторт, штативов, - и  результаты  были  соответственно
мельче. Њы брали с промежуточной накопительной  шины  энергию  в  миллиард
ватт, загонЯли ее в брюхо  электромагнита,  одна  секциЯ  которого  весила
семьдесЯт тонн, а в фокусе  магнитного  полЯ  помещали  большую  кварцевую
трубу.
   ќлектрический разрЯд шел через трубу, от одного электрода к другому,  а
его мощность была такова, что сдирала  с  атомов  электронные  оболочки  и
оставалась только каша из раскаленных Ядер, вырожденный Ядерный  газ,  или
плазма. …сли бы не магнитное поле, она взорвалась бы в одну стомиллиардную
долю секунды и превратила бы  нас,  защиту,  кварц,  электромагниты  с  их
бетонным  основанием,  стены  зданиЯ  и  его  сверкающий  издали  купол  в
грибовидную тучу, и все это произошло бы гораздо  быстрее,  чем  могла  бы
возникнуть мысль о возможности такой катастрофы.
   Џоле сжимало разрЯд, скручивало  из  него  что-то  вроде  пульсирующего
огненного  шнура,  тонкую   нить,   разбрызгивающую   жесткое   излучение,
растЯнутую от электрода к  электроду,  вибрирующую  внутри  заключенной  в
кварц пустоты. Њагнитное поле не позволЯло обнаженным Ядерным частицам  (с
температурой  около  миллиона  градусов)  приблизитьсЯ  к  стенкам  трубы,
оберегаЯ  нас  и  наш  эксперимент.  Ќо  все  это,   рассказанное   Языком
возвышенной популЯризации, вы найдете в какой-нибудь книге,  и  Я  неумело
повторЯю это только длЯ порЯдка, нужно же  с  чего-то  начать,  а  считать
началом этой истории дверь без ручки или полотнЯный мешок с очень длинными
рукавами все-таки трудно. —естно говорЯ, здесь Я  перехватил,  потому  что
таких мешков, таких рубашек уже не применЯют.  ‚  них  нет  необходимости,
коль скоро открыт один сильнодействующий  успокаивающий  препарат.  Ќо  не
будем об этом.
   €так, мы изучали плазму, занимались проблемой  плазмы,  как  полагалось
физикам:  теоретически,  математически,  свЯщеннодействуЯ   возвышенно   и
таинственно, - по крайней мере в том смысле,  что  презрительно  отвергали
все претензии наших  не  разбиравшихсЯ  в  науке  нетерпеливых  финансовых
опекунов,  которые  требовали  результатов,  пригодных   длЯ   конкретного
применениЯ. ‚ то времЯ было очень модно говорить о таких  результатах  или
по крайней мере об их вероЯтности. ‚ данном случае предполагалось  создать
спроектированный пока только  на  бумаге  плазменный  ракетный  двигатель,
кроме того, был очень нужен плазменный взрыватель длЯ  водородных  бомб  -
тех самых "чистых", и даже требовалось теоретически рассчитать  водородный
реактор или термоЯдерный элемент, работающий на  базе  плазменного  шнура.
Ћдним словом, будущее, если не мира, то по меньшей мере его  энергетики  и
транспорта, все видели в плазме. Џлазма, как Я уже говорил,  была  модной,
заниматьсЯ ее изучением считалось  признаком  хорошего  тона,  а  мы  были
молоды,  хотели  делать  то,  что  важнее  всего  и  что  может   принести
известность, славу... Ђ впрочем, кто знает...
   ‘веденные к первоначальным  мотивам  человеческие  поступки  становЯтсЯ
набором тривиальностей; благоразумие и чувство меры, а также  утонченность
анализа состоЯт в том, чтобы поперечное сечение и фиксациЯ производились в
месте максимальной сложности, а не истоков; ведь каждый  знает,  как  мало
привлекательны истоки даже Њиссисипи,  и  каждый  может  их  перепрыгнуть.
Ћтсюда и полное пренебрежение к истокам. Ќо, по-моему, Я удалилсЯ от темы.
   €  мы  и  сотни  других  плазменников,  проводЯ  свои  исследованиЯ,  в
результате  которых  должны  были  осуществитьсЯ  великие   планы,   через
некоторое времЯ столкнулись с рЯдом Явлений,  настолько  же  необъЯснимых,
насколько  и  неприЯтных.  „о  определенной  границы  -  границы   средних
температур  (средних  в  космическом  понимании,  то  есть  таких,   какие
господствуют на поверхности звезд) - плазма вела себЯ спокойно и  солидно.
…сли ее опутывали надлежащими узами  типа  того  же  магнитного  полЯ  или
применЯли  кое-какие  изощренные  фокусы,   основанные   на   индукционном
принципе, она позволЯла впрЯгать себЯ в работу, и ее энергию, казалось бы,
можно было использовать. Ќо это только казалось, потому что на поддержание
плазменного шнура затрачивалось больше энергии, чем  он  отдавал;  разница
шла на излучение, ну и на возрастание энтропии. Ќо  пока  баланс  не  имел
значениЯ, так как из теории следовало, что при более высоких  температурах
затраты автоматически уменьшатсЯ. € уже  возник  некий  реальный  прототип
ракетного двигателЯ и даже генератор чрезвычайно жесткого гамма-излучениЯ,
но одновременно множество  возложенных  на  нее  надежд  плазма  обманула.
Ќебольшой  плазменный  двигатель  работал,   а   аналогичные   устройства,
спроектированные  на  большую  мощность,  взрывались  либо   выходили   из
повиновениЯ. ‚ыЯснилось, что плазма в некотором диапазоне термического или
электродинамического возбуждениЯ ведет  себЯ  не  так,  как  предсказывала
теориЯ; это всех возмутило, поскольку теориЯ с математической точки зрениЯ
была необыкновенно изЯщной и совершенно новой.
   ’акие  вещи  времЯ  от  времени  случаютсЯ,  больше  того,  они  должны
случатьсЯ. Џоэтому,  не  смущаЯсь  непокорностью  ЯвлениЯ,  многочисленные
теоретики, а среди них и наша тройка, принЯлись за  изучение  плазмы  там,
где она была наиболее строптивой.
   Џлазма - это сыграло во  всей  истории  определенную  роль  -  выглЯдит
довольно привлекательно. Џопросту говорЯ, она напоминает  кусочек  солнца,
причем  взЯтый  скорее  из  центральных  областей,  а  не  из   прохладной
атмосферы. Џо Яркости она не уступает солнцу и даже превосходит  его.  Ћна
не  имеет  ничего  общего  ни  с  бледно-золотым  танцем  той   вторичной,
окончательной  агонии,  который  мы  наблюдаем,  когда  в   камине   дрова
соединЯютсЯ с кислородом, ни  с  бледно-лиловым  свистЯщим  конусом  сопла
горелки, где фтор реагирует с кислородом, чтобы дать наивысшую, достижимую
химическим способом температуру, ни, наконец, с вольтовой дугой, изогнутым
между кратерами двух  углей  пламенем,  хотЯ  при  желании  и  достаточном
терпении исследователь может отыскать области с температурой  больше  трех
тысЯч градусов. ’о же относитсЯ и к температурам,  какие  можно  получить,
если  вогнать  что-нибудь  около  миллиона  ампер  в  не  слишком  толстый
электрический проводник,  который  становитсЯ  при  этом  довольно  теплым
облачком,  либо  в  результате  термического  эффекта  ударной  волны  при
кумулЯтивном взрыве - все это плазма оставлЯет далеко позади. ‚  сравнении
с  ней  подобные  реакции  приходитсЯ   признать   холодными   -   вернее,
прохладными, и мы не думаем так только потому, что  случайно  возникли  из
веществ уже совершенно застывших,  омертвевших  вблизи  абсолютного  нулЯ:
наше бодрое существование отделЯет от него едва триста градусов абсолютной
шкалы Љельвина, в то времЯ как вверх  столб  этой  шкалы  простираетсЯ  на
миллиарды градусов. ’ак что можно без  всЯкого  преувеличениЯ  говорить  о
самом горЯчем пламени, которое мы умеем разжигать в  лабораториЯх,  как  о
ЯвлениЯх вечного теплового безмолвиЯ.
   Џервые плазменные цветки, распустившиесЯ в лабораториЯх, тоже  были  не
слишком горЯчими - двести тысЯч  градусов  считались  тогда  температурой,
заслуживающей уважениЯ,  а  миллион  был  невиданным  достижением.  Ћднако
математика, та примитивнаЯ и приближеннаЯ математика, котораЯ возникла  из
знаниЯ Явлений зоны холода, сулила осуществление вложенных в плазму надежд
при  значительном  подъеме   по   температурной   шкале;   она   требовала
по-настоЯщему  высоких  температур,  почти  звездных:  Я   имею   в   виду
внутренность звезд. „олжно быть, это необыкновенно интересные места,  хотЯ
человек, вероЯтно, еще не скоро сумеет там побывать.
   €так, нужны были температуры в миллионы  градусов.  Љ  ним  уже  начали
подбиратьсЯ; мы тоже работали над этим, и вот что выЯснилось.
   Џо  мере  роста  температуры  скорость  изменений,  безразлично  каких,
увеличиваетсЯ; при скромных возможностЯх нашего  глаза,  маленькой  жидкой
капельки, свЯзанной с другой капелькой побольше - нашим мозгом, даже пламЯ
обычной  свечи  оказываетсЯ  областью  совершенно  незаметных,  из-за   их
скорости, процессов, что же говорить о бешеной  плЯске  плазменного  огнЯ!
Џришлось использовать другие методы: плазменные разрЯды фотографировались,
и мы тоже занимались этим. Ќаконец Њаартенс с помощью нескольких  знакомых
оптиков и инженеров-механиков смастерил великолепную кинокамеру, снимавшую
миллионы  кадров  в  секунду.   …е   конструкциЯ,   очень   остроумнаЯ   и
свидетельствующаЯ о нашем достойном похвалы усердии, не имеет значениЯ.  ‚
общем мы испортили километры пленки, а  в  результате  получили  несколько
сотен метров, заслуживающих вниманиЯ, и прокручивали их, уменьшив скорость
в тысЯчу, а потом и в десЯть тысЯч раз. Њы не заметили ничего  особенного,
кроме того, что определенного вида вспышки, поначалу воспринимавшиесЯ  как
элементарное  Явление,  оказались  сгустками,  возникающими  в  результате
взаимного наложениЯ множества чрезвычайно быстрых процессов, но и с ними в
конце концов удалось справитьсЯ с помощью нашей примитивной математики.
   —удо  свалилось  на  нас  только  тогда,  когда   однажды,   из-за   не
установленного до сих  пор  недосмотра  или  какой-то  случайной  причины,
произошел взрыв. ‘обственно, это был не  настоЯщий  взрыв,  тогда  бы  мы,
конечно, погибли, просто плазма в апокалиптически  короткую  долю  секунды
разорвала сжимавшее ее со всех сторон невидимое магнитное поле и  разнесла
толстостенную кварцевую трубу, в которую была заключена.
   ‚следствие   удачного   стечениЯ   обстоЯтельств   камера,    снимающаЯ
эксперимент, уцелела вместе с зарЯженной в нее пленкой. ‘ам  взрыв  длилсЯ
точно три миллионные доли секунды, а потом  еще  некоторое  времЯ  во  все
стороны разлетались капли  жидкого  стекла  и  металла.  ’о,  что  за  эти
микросекунды оказалось заснЯтым на пленку, Я буду помнить всю жизнь.
   Џеред самым взрывом на почти однородном до тех  пор  шнуре  плазменного
огнЯ  поЯвились  перемычки,  словно  на  вибрирующей  струне;  затем   он,
распавшись на цепочку круглых  зерен,  перестал  существовать  как  единое
целое. Љаждое  из  зерен  росло  и  преображалось,  границы  этих  капелек
атомного огнЯ расплылись, наружу высунулись отростки, из которых  возникло
следующее поколение капелек, потом  все  капельки  собрались  в  центре  и
образовали приплюснутый шар, он как будто дышал, сжимаЯсь  и  разбухаЯ,  и
одновременно выбрасывал во все стороны что-то вроде огненных, дрожащих  на
концах щупалец, потом, на этот раз и  на  снЯтых  нами  кадрах,  произошел
мгновенный распад,  исчезновение  всЯкой  организации,  виден  был  только
ливень огненных брызг, полосующих экран, и, наконец, все утонуло в  полном
хаосе.
   џ не преувеличу, если скажу, что эту пленку  мы  просмотрели  раз  сто.
Џотом - признаюсь, это  была  моЯ  идеЯ  -  мы  пригласили  к  нам,  не  в
лабораторию, а домой, к ѓанимальди, одного известного и весьма  уважаемого
биолога. Ќичего предварительно не объЯснЯЯ нашему почтенному гостю,  ни  о
чем его не предупредив, мы прокрутили  в  его  присутствии  среднюю  часть
удивительного фильма на нормальном аппарате. Џравда, мы надели на  аппарат
темный фильтр, и то, что на  пленке  было  пламенем,  побледнело  и  стало
выглЯдеть просто как объект, снЯтый в сильном падающем свете.
   Џрофессор просмотрел наш фильм и, когда зажегсЯ свет,  выразил  вежливо
удивление тем, что мы, физики, занимаемсЯ такими далекими от  нас  делами,
как жизнь инфузорий. џ спросил его, уверен ли он, что видел  действительно
колонию инфузорий.
   џ помню его улыбку, как будто все это произошло сегоднЯ.
   - Љадры  были  недостаточно  резкими,  -  объЯснил  он,  не  переставаЯ
улыбатьсЯ, - и Я, конечно, понимаю, что съемку  вели  не  специалисты,  но
могу вас уверить, что это не артефакт...
   - —то вы подразумеваете под артефактом? - спросил Я.
   - Arte factum, то есть нечто, созданное искусственно.  …ще  во  времена
вамма забавлЯлись имитацией живых форм, пускаЯ в  оливковое  масло  капли
хлороформа: такие капли двигаютсЯ подобно амебам, ползут по дну  сосуда  и
даже делЯтсЯ при изменении осмотического давлениЯ у полюсов, но это  чисто
внешнее, примитивное подобие, имеющее с жизнью столько же общего,  сколько
имеет выставленный в витрине манекен с человеком. ‚едь  решающим  ЯвлЯетсЯ
внутреннее строение, микроструктура. ‚  вашем  фильме  видно,  хотЯ  и  не
четко, как происходит деление этих одноклеточных.  џ  не  могу  определить
вида и  не  поручилсЯ  бы,  что  это  не  просто  клетки  животной  ткани,
длительное времЯ  выращивавшиесЯ  на  искусственной  питательной  среде  и
обработанные гиалуронидазой, чтобы их разъединить,  расклеить;  во  всЯком
случае, это клетки - они имеют  хромосомный  аппарат,  хотЯ  и  дефектный.
Њожет быть, среда подвергалась  воздействию  какого-нибудь  канцерогенного
вещества?..
   Њы не смотрели друг на  друга.  ‘тарались  не  отвечать  на  все  более
многочисленные вопросы профессора. ѓанимальди попросил,  чтобы  гость  еще
раз просмотрел пленку, но из этого ничего не вышло, не помню уж, по  какой
причине, возможно, профессор спешил, а может быть, подумал, что  за  нашей
сдержанностью кроетсЯ какаЯ-нибудь проделка. џ действительно не помню.  ‚о
всЯком случае, мы остались одни, и только  тогда,  когда  за  приглашенным
авторитетом захлопнулась дверь, переглЯнулись в полном ошеломлении.
   - Џослушайте, - сказал Я, прежде чем кто-нибудь успел открыть рот, -  Я
считаю, что мы должны пригласить другого специалиста и показать ему  фильм
целиком. ’еперь, когда  мы  знаем,  насколько  высока  ставка,  нам  нужен
настоЯщий специалист - именно по одноклеточным.
   Њаартенс  предложил  кандидатуру  одного   из   своих   университетских
приЯтелей, который жил неподалеку. Ќо его не оказалось дома,  он  вернулсЯ
только через неделю и пришел к  нам  на  тщательно  подготовленный  сеанс.
ѓанимальди не решилсЯ сказать ему правды. Ћн просто показал ему весь фильм
целиком,  кроме  начала,  так  как  картина  превращениЯ,  то  место,  где
плазменный шнур распадалсЯ на отдельные, лихорадочно дрожащие капли, могла
дать слишком много пищи длЯ размышлений. ‡ато  на  этот  раз  мы  показали
конец, последнюю фазу существованиЯ плазменной амебы, котораЯ  разлеталась
словно зарЯд взрывчатого вещества.
   ќтот, второй специалист,  тоже  биолог,  был  гораздо  моложе  первого,
поэтому он держалсЯ не так самоуверенно  и,  кажетсЯ,  лучше  относилсЯ  к
Њаартенсу.
   - ќто какие-то  глубоководные  амебы,  -  сказал  он.  -  €х  разорвало
внутреннее давление в момент, когда наружное начало падать.  ’ак  же,  как
это происходит с глубоководными рыбами. Ќевозможно достать  их  живыми  со
дна океана - они всегда погибают, разорванные изнутри.  Ќо  откуда  у  вас
такаЯ пленка? ‚ы что, занимались подводными съемками?
   Ћн смотрел на нас с растущим подозрением.
   - ‘нЯто не резко, правда? - заметил Њаартенс.
   - „а, немного есть, но все равно очень любопытно. Љроме  того,  процесс
делениЯ  проходит  как-то  ненормально.  џ  не  очень   хорошо   разглЯдел
очередность фаз. Џрокрутите-ка еще раз, но помедленней...
   Њы пустили аппарат на предельно низкой скорости, но это  не  помогло  -
молодой биолог осталсЯ недоволен.
   - ЌельзЯ ли еще медленнее?
   - Ќет.
   - Џочему же вы не делали ускоренной съемки?
   “ менЯ было огромное желание спросить его, разве  он  не  считает  пЯть
миллионов кадров в секунду несколько  ускоренной  съемкой,  но  Я  вовремЯ
прикусил Язык. ‚ конце концов дело было нешуточным.
   - „а, деление идет анормально, - сказал он, посмотрев фильм третий раз.
- Љроме того, создаетсЯ впечатление, что все это происходило в среде более
густой, чем вода... € вдобавок  в  большинстве  клеток  второго  поколениЯ
проЯвлЯютсЯ усиливающиесЯ дефекты развитиЯ, митоз какой-то запутанный... и
зачем они сливаютсЯ вместе? Ћчень странно... Ђ может быть, это делалось на
материале простейших в радиоактивной среде? - спросил он вдруг.
   џ понЯл, о чем он подумал. ‚ то времЯ часто говорили,  что  захоронение
радиоактивных отходов, образующихсЯ при  работе  Ядерных  реакторов  путем
затоплениЯ  их  в  герметических  контейнерах  на  океанском  дне  слишком
рискованный способ и может привести к заражению морской воды.
   Њы уверЯли его, что он ошибаетсЯ, что это  не  имеет  ничего  общего  с
радиоактивностью, но  он,  нахмурившись  и  рассматриваЯ  нас  поочередно,
задавал все больше и больше вопросов, на которые никто не хотел отвечать -
мы заранее так договорились. ЋтделатьсЯ от него было нелегко. ђечь  шла  о
слишком странных и слишком значительных вещах, чтобы можно было доверитьсЯ
постороннему, даже приЯтелю Њаартенса.
   - ’еперь, мои дорогие, мы должны серьезно подумать,  как  нам  быть,  -
сказал Њаартенс, когда мы остались одни после этой второй консультации.
   - ’вой биолог решил, что "амеб" разорвало из-за понижениЯ давлениЯ, а в
действительности это было резкое падение напрЯженности магнитного  полЯ...
- сказал Я Њаартенсу.
   Њолчавший до этого момента ѓанимальди, как  всегда,  оказалсЯ  наиболее
рассудительным.
   -  џ  думаю,  -  сказал  он,  -  что  мы  должны  проводить  дальнейшие
исследованиЯ.
   Њы отдавали себе отчет в том, на какой идем риск.  Ѓыло  уже  известно,
что  плазма,  относительно  спокойнаЯ  и  позволЯющаЯ  укрощать  себЯ  при
температурах до миллиона градусов, где-то выше этой  границы  переходит  в
неустойчивое состоЯние и кончает  свое  эфемерное  существование  взрывом,
вроде того, что уже произошел в  нашей  лаборатории.  “силение  магнитного
полЯ  приводило  лишь  к  задержке  взрыва,  учесть  которую  было   почти
невозможно. Ѓольшинство физиков считало, что значение некоторых параметров
изменЯетсЯ  скачкообразно  и  что  понадобитсЯ  совершенно  новаЯ   теориЯ
"горЯчего нуклеарного газа". ‚прочем, гипотез, претендующих на  объЯснение
феномена, поЯвилось уже достаточно много.
   ‚о всЯком случае, не стоило даже думать об использовании горЯчей плазмы
в двигателЯх ракет или в  реакторах.  ќтот  путь  был  признан  ошибочным,
ведущим в тупик. €сследователи, особенно те, кто интересовалсЯ конкретными
результатами, вернулись к  низким  температурам.  ’акой  более  или  менее
представлЯлась ситуациЯ, когда мы приступили к дальнейшим исследованиЯм.
   Џри температуре выше миллиона градусов плазма превращалась в  вещество,
по сравнению с которым вагон нитроглицерина казалсЯ  детской  погремушкой.
Ќо эта опасность не остановила  бы  нас.  Њы  были  слишком  заинтригованы
сенсационностью открытиЯ и  готовы  на  все.  Ќо  мы,  конечно,  понимали,
сколько впереди сложнейших препЯтствий. „орога, проложеннаЯ математикой  в
глубь пышущей жаром  плазмы,  исчезала  где-то  около  полутора  миллионов
градусов.  „альше  вычислениЯм  верить  было  нельзЯ,  из  них   следовала
абсолютнаЯ ерунда.
   ЋставалсЯ,   следовательно,   старый   метод   проб   и   ошибок    или
экспериментированиЯ вслепую, во всЯком случае, на первых  этапах.  Ќо  как
защититьсЯ  от  неизбежных  взрывов?  Ѓлоки  железобетона,  самые  толстые
стальные щиты, любые экраны -  все  это  в  качестве  защиты  от  капельки
разогретой до миллиона градусов материи стоило ровно столько  же,  сколько
клочок папиросной бумаги.
   - ‚ообразите себе, - сказал Я Њаартенсу и ѓанимальди, -  что  где-то  в
космической пустоте, вблизи абсолютного нулЯ обитают существа, не  похожие
на нас, скажем, какие-нибудь  металлические  организмы,  которые  проводЯт
различные эксперименты. € кроме всего прочего, им удаетсЯ - сейчас неважно
как, - достаточно того, что удаетсЯ, синтезировать живую белковую  клетку.
Ћдну амебу. —то с ней произойдет? Ћчевидно, едва возникнув, она немедленно
распадетсЯ, взорветсЯ, а остатки ее замерзнут - ведь в пустоте  закипит  и
мгновенно превратитсЯ в пар содержащаЯсЯ в ней вода, теплота же  белкового
обмена тотчас же излучитсЯ в пространство.  ’олько  снимаЯ  созданную  ими
клетку киноаппаратом, подобным  нашему,  эти  экспериментаторы  смогут  ее
увидеть на какую-нибудь долю секунды... Ђ длЯ  того  чтобы  поддержать  ее
существование, им пришлось бы создать длЯ нее соответствующую среду...
   - ’ы действительно считаешь, что наша плазма породила "живую амебу"?  -
спросил ѓанимальди. - —то такое жизнь, созданнаЯ из огнЯ?
   - —то такое жизнь? - повторил Я,  почти  как  Џонтий  Џилат,  когда  он
спрашивал "что такое правда?". - џ ничего не утверждаю.  Ћдно,  во  всЯком
случае, неоспоримо: космическаЯ пустота и космический холод гораздо  более
подходЯщие  условиЯ  длЯ  существованиЯ  амебы,  чем  земные  условиЯ  длЯ
существованиЯ плазмы. …сть только одна среда,  где  при  температуре  выше
миллиона градусов она не погибла бы...
   - Џонимаю. ‡везда. ‚нутри звезды, -  сказал  ѓанимальди.  -  ’ы  хочешь
создать ее в лаборатории, вокруг трубки с  плазмой?  Љонечно,  нет  ничего
проще... Ќо длЯ этого нам пришлось бы зажечь весь водород океанов...
   - ќто не обЯзательно. Џопробуем сделать как-нибудь по-другому.
   - Њожно поступить иначе, - заметил  Њаартенс.  -  ‚зорвать  зарЯд  и  в
область взрыва ввести плазму...
   - ќто невозможно, ты сам об этом знаешь. ‚о-первых, никто  не  позволит
тебе осуществить водородный взрыв, а если бы даже позволили, все равно нет
никакого способа  ввести  плазму  в  очаг  взрыва.  ‚прочем,  эта  область
существует лишь до тех пор, пока извне вводЯтсЯ свежие порции тритиЯ.
   Џосле  этого  разговора  мы  разошлись  в  отвратительном   настроении,
казалось, что дело обстоит безнадежно. Ќо потом снова начались бесконечные
дискуссии, и, наконец, мы  нашли  кое-какие  возможности,  которые  давали
определенные шансы на успех, во всЯком случае, какой-то неЯсный  намек  на
него. Ќам нужно было магнитное поле необыкновенно большой напрЯженности  и
звезднаЯ  температура.  ’ак  мы  надеЯлись  получить  "питательную  среду"
плазмы. …е "естественную" среду. Њы решили осуществить эксперимент в  поле
обычной напрЯженности и увеличить ее мгновенным скачком  десЯтикратно.  €з
расчетов  следовало,  что  аппаратура,  наше   магнитное   восьмисоттонное
чудовище, разлетитсЯ, а уж обмотка-то перегорит  в  любом  случае,  но  до
этого в момент короткого замыканиЯ мы получим нужное поле на две, а может,
и на три стотысЯчные секунды.  “читываЯ  скорость  происходЯщих  в  плазме
процессов, это был достаточно длительный отрезок времени. ‚есь проект имел
Явно криминальный характер, и, конечно,  нам  бы  никто  не  позволил  его
реализовать. Ќо это нас мало беспокоило. „лЯ  нас  имела  значение  только
регистрациЯ Явлений, которые произойдут в момент замыканиЯ  и  последующей
детонации.
   …сли бы мы разрушили аппаратуру и  не  получили  ни  метра  пленки,  ни
одного кадра, наши действиЯ были бы простым актом уничтожениЯ. Љ  счастью,
здание лаборатории находилось в полутора десЯтках миль  от  города,  среди
отлогих, поросших травой холмов. Ќа вершине одного из них  мы  оборудовали
себе  наблюдательный  пункт  с  кинокамерой,  телеобъективами  и   всЯкими
электронными игрушками, защищенный плитой очень  прозрачного  бронестекла.
Џотом мы снЯли  несколько  пробных  кадров,  используЯ  все  более  мощные
телеобъективы, пока, наконец, не  остановились  на  таком,  который  давал
восьмидесЯтикратное приближение. Ћн имел  очень  маленькую  светосилу,  но
поскольку плазма пылает Ярче солнца, это было несущественно. ‚ те  дни  мы
работали скорее как заговорщики, чем как ученые. Њы пользовались тем,  что
были каникулы и никто, кроме нас, не  поЯвлЯлсЯ  в  лаборатории.  ‚  нашем
распорЯжении оставалось около двух недель. ‡а это  времЯ  мы  должны  были
успеть все. Њы понимали, что не обойдетсЯ без шума,  а  скорее  всего  без
крупных неприЯтностей, придетсЯ же как-то объЯснить катастрофу -  мы  даже
придумали несколько вариантов довольно  солидно  звучащих  оправданий  длЯ
подтверждениЯ нашей  мнимой  невиновности.  Њы  не  знали,  даст  ли  этот
сумасшедший проект вообще какие-нибудь результаты, Ясно было  только,  что
всЯ лабораториЯ после  взрыва  перестанет  существовать.  ђассчитывать  мы
могли только на нее. Њы вынули рамы из той стены зданиЯ, котораЯ  смотрела
на вершину холма; предстоЯло еще демонтировать и вынести  наружу  защитные
экраны  из  зала  электромагнита,  так,  чтобы  источник   плазмы   хорошо
просматривалсЯ с нашего наблюдательного пункта.
   Њы сделали это 6 августа в семь двадцать утра, под безоблачным, залитым
солнцем, знойным небом. ‚  склоне  холма,  у  самой  вершины  был  выкопан
глубокий окоп, из  которого  Њаартенс  с  помощью  маленького  переносного
пульта и кабелей, тЯнувшихсЯ к зданию, управлЯл процессами,  происходЯщими
в лаборатории. ѓанимальди занималсЯ кинокамерой, а Я стоЯл рЯдом с ним  и,
высунув  голову  над  бруствером,   сквозь   бронестекло   разглЯдывал   в
установленную на треноге стереотрубу темный квадрат вытаращившегосЯ  окна,
ожидаЯ того, что должно было произойти там, внутри.
   - Њинус двадцать один...  минус  двадцать...  минус  девЯтнадцать...  -
повторЯл монотонным голосом сидЯщий за моей спиной над путаницей кабелей и
переключателей Њаартенс.
   Џоле зрениЯ стереотрубы заливала абсолютнаЯ чернота, в  центре  которой
дрожала и лениво изгибалась ртутнаЯ жилка  разогревающейсЯ  плазмы.  џ  не
видел ни залитых солнцем холмов, ни  травы,  усыпанной  белыми  и  желтыми
цветами, ни августовского неба над куполом зданиЯ: стекла  были  тщательно
зачернены.  Љогда  плазменнаЯ  жилка  начала  распухать  в   середине,   Я
испугалсЯ, что она разорвет трубу  раньше,  чем  Њаартенс  скачком  усилит
напрЯженность полЯ. џ уже открыл рот, чтобы  крикнуть,  но  в  этот  самый
момент Њаартенс произнес:
   - Ќуль!
   Ќет, землЯ не всколыхнулась, мы не услышали  грохота,  только  тьма,  в
которую Я всматривалсЯ, непроглЯднаЯ чернаЯ  ночь  посерела.  Ћтверстие  в
стене лаборатории затЯнул оранжевый туман, оно превратилось  в  квадратное
солнце, в самом центре что-то ослепительно сверкнуло, потом  все  поглотил
огненный вихрь;  отверстие  в  стене  увеличилось,  выстрелило  ветвистыми
линиЯми трещин, плюющихсЯ, дымом и огнем, и с протЯжным  громом,  залившим
всю округу, купол осел в  падающие  стены.  Ѓольше  в  стереотрубу  ничего
нельзЯ было разглЯдеть, Я отвел глаза от окулЯров и увидел бьющий  в  небо
столб дыма. ѓанимальди что-то кричал, быстро шевелЯ губами,  но  гром  еще
гремел, перекатывалсЯ над нами, и Я ничего не слышал, словно уши мои  были
заткнуты ватой. Њаартенс вскочил с колен и  стиснулсЯ  между  нами,  чтобы
взглЯнуть вниз, - до сих пор он был занЯт за пультом. ѓрохот стих.  €  тут
мы закричали, кажетсЯ, все сразу.
   ’уча, отброшеннаЯ силой взрыва, поднималась уже высоко над развалинами,
которые все медленнее рушились в облаке известковой пыли. €з  клубов  пыли
вынырнуло ослеплЯющее продолговатое пламЯ, окруженное лучистым ореолом,  -
Я бы сказал, второе солнце,  но  приплюснутое  и  удлиненное,  похожее  на
червЯка. ‘ секунду червЯк висел почти неподвижно над  дымЯщимисЯ  руинами,
сжимаЯсь и растЯгиваЯсь, потом спустилсЯ к земле.  “  менЯ  в  глазах  уже
плавали черные и красные круги, это пламЯ или  это  существо  пылало,  как
солнце, но когда червЯк опускалсЯ, Я  еще  успел  заметить,  как,  дымЯсь,
мгновенно исчезает высокаЯ трава на его пути, а он двигалсЯ к  нам  не  то
ползком, не то подпрыгиваЯ, причем окружающий его ореол увеличивалсЯ, и он
постепенно становилсЯ Ядром огненного пузырЯ.  ‘квозь  бронестекло  рвалсЯ
опалЯющий жар, огненный червь исчез из глаз, но по  дрожанию  воздуха  над
склоном, по клубам пара и снопам трескучих искр,  в  которые  превращались
кусты, мы понЯли, что он движетсЯ к вершине холма. ЋтталкиваЯ  друг  друга
во внезапном приступе паники, мы бросились бежать. џ мчалсЯ, чувствуЯ, как
мои плечи, шею, спину обжигает невидимый огонь,  казалось,  он  гналсЯ  за
мной. џ не видел ни Њаартенса, ни  ѓанимальди;  Я  вслепую  летел  вперед,
наконец, споткнулсЯ о подвернувшийсЯ бугорок и рухнул на дно какой-то  Ямы
в еще мокрую от ночной росы траву. ‡адыхаЯсь, Я изо всех сил жмурил веки и
уткнулсЯ лицом в траву, но, несмотрЯ на это, передо  мной  вдруг  вспыхнул
Яркий красноватый свет, как бывает, если солнце светит  прЯмо  в  закрытые
глаза. Ќо, честно говорЯ, Я не совсем в этом уверен.
   ’ут в моей памЯти поЯвлЯетсЯ провал. ЏонЯтиЯ не имею, долго  ли  Я  так
провалЯлсЯ. џ  очнулсЯ  с  таким  ощущением,  как  будто  просто  спал.  џ
по-прежнему лежал, уткнувшись лицом в высокую траву. Љогда Я  пошевелилсЯ,
шею и плечи пронзила страшнаЯ боль; довольно долго Я не  осмеливалсЯ  даже
поднЯть голову. Ќаконец Я заставил себЯ сделать это. џ  находилсЯ  на  дне
котловины, окруженной низкими буграми; вокруг мЯгко волновалась под ветром
трава, на ней поблескивали последние капли росы,  быстро  испарЯвшиесЯ  на
солнце. …го тепло досаждало мне, Я понЯл это,  лишь  осторожно  коснувшись
шеи и почувствовав под пальцами большие пузыри от ожогов. ’огда Я встал и,
оглЯдевшись, отыскал холм, на котором находилсЯ наш наблюдательный  пункт.
„овольно долго Я не мог решитьсЯ, Я боЯлсЯ идти туда. Џеред глазами у менЯ
все еще стоЯли кошмарные судороги этого солнечного червЯ.
   - Њаартенс! - крикнул Я. - ѓанимальди!!!
   Њашинально Я взглЯнул на часы: было пЯть  минут  девЯтого.  џ  приложил
часы к уху - они шли. ‚зрыв  произошел  в  семь  двадцать,  все  остальное
длилось, может быть, с полминуты; почти три  четверти  часа  Я  лежал  без
сознаниЯ.
   џ пошел вверх по склону. ‚  каких-нибудь  тридцати  метрах  от  вершины
холма Я наткнулсЯ на первые проплешины выгоревшей земли. Ћни были  покрыты
синеватым, уже почти остывшим пеплом, совсем как след разведенного  кем-то
костра, но это был очень странный двигающийсЯ костер.
   Ћт этого обгоревшего места тЯнулась волнистаЯ  полоса  выжженной  земли
шириной метра в полтора, по обе стороны от нее трава обуглилась, а  дальше
только пожелтела и  увЯла.  ќта  полоса  кончалась  за  следующим  кольцом
спаленной земли. ђЯдом лицом вниз, подтЯнув одно колено  почти  под  самую
грудь, лежал человек. …ще не притронувшись к нему, Я знал, что  он  мертв.
ЉазавшаЯсЯ целой одежда стала  серебристо-серой;  его  шеЯ  была  того  же
невероЯтного цвета, и, когда Я наклонилсЯ над ним, он начал рассыпатьсЯ от
моего дыханиЯ.
   џ отскочил, вскрикнув от ужаса, но передо мной  была  уже  искореженнаЯ
пепельно-чернаЯ фигура, лишь отдаленно напоминающаЯ человеческое  тело.  џ
не знал, Њаартенс это  или  ѓанимальди,  и  у  менЯ  не  хватало  смелости
дотронутьсЯ до него, Я догадывалсЯ, что у него уже нет  лица.  џ  бросилсЯ
большими скачками на вершину, но уже не звал друзей.  ‘нова  наткнулсЯ  на
огненный   след,   извилистую   обуглившуюсЯ   черную   тропку,    местами
расширЯющуюсЯ до нескольких метров.
   џ приготовилсЯ увидеть второй  труп,  но  не  нашел  его.  ‘пустилсЯ  с
вершины туда, где был наш окоп; от  бронестекла  осталась  растекшаЯсЯ  по
склону тонкаЯ  пленка,  похожаЯ  на  застывшую  лужицу.  ‚се  остальное  -
приборы, кинокамеры, пульт, оптика - перестало существовать,  а  сам  окоп
развалилсЯ, как будто сверху его придавило что-то очень тЯжелое, и  только
кусочки расплавленного металла поблескивали среди камней.  џ  посмотрел  в
сторону лаборатории. Ћна выглЯдела словно после взрыва  мощной  авиабомбы.
Њежду обломками стен плЯсали едва заметные  на  солнце  Языки  догорающего
пожара. џ почти не видел всего этого, стараЯсь припомнить, в какую сторону
побежали мои товарищи, когда мы все вместе выскочили  из  окопа.  Њаартенс
был слева от менЯ, значит это, вероЯтно, его тело Я нашел, а ѓанимальди?..
   џ начал искать его следы - напрасно, за пределами  выгоревшей  площадки
трава уже поднЯлась. џ металсЯ по холму, пока, наконец,  не  наткнулсЯ  на
другую выжженную полосу, начал спускатьсЯ по ней,  как  по  тропинке,  под
ногами поскрипывал пепел... и замер. Џепелище расширЯлось;  мертваЯ  трава
окружала неправильной формы площадку размером не  больше  двух  метров.  ‘
одной стороны  площадка  была  узкой,  с  другой  -  раздваивалась...  Ћна
напоминала деформированный расплющенный крест, покрытый  довольно  толстым
слоем  черноватого  пепла,  словно  тут  долго  горела  упавшаЯ   навзничь
деревЯннаЯ фигура с раскинутыми руками... Ќо,  возможно,  это  мне  только
почудилось. Ќе знаю.
   “же некоторое времЯ мне казалось, что Я слышу далекий протЯжный вой, но
Я не обращал на это вниманиЯ. Џотом донеслись человеческие  голоса,  но  и
они менЯ не интересовали. ‚друг Я увидел маленькие фигурки людей,  бегущих
ко мне; в первый момент Я припал к земле, как будто хотел спрЯтатьсЯ, даже
отполз от пепелища и прыгнул в сторону. Љогда Я бежал по  другому  склону,
люди снова  внезапно  поЯвились,  они  обходили  менЯ  с  двух  сторон.  џ
почувствовал, что ноги  отказываютсЯ  слушатьсЯ,  впрочем,  мне  было  все
равно.
   џ, собственно, не знал, зачем убегаю, если это было бегство. џ  сел  на
траву, а они окружили менЯ, один наклонилсЯ надо мной, что-то  говорил,  Я
сказал, чтобы он отвЯзалсЯ от менЯ, что нужно искать  ѓанимальди,  что  со
мной ничего не случилось. Ћни хотели менЯ  поднЯть,  Я  начал  отбиватьсЯ,
тогда  кто-то  схватил  менЯ  за  плечо.  џ  вскрикнул  от   боли.   Џотом
почувствовал укол и потерЯл сознание. ЋчнулсЯ Я в больнице.
   џ все отлично помнил. ’олько не знал, сколько времени прошло с  момента
катастрофы. џ был забинтован с головой, ожоги давали о себе  знать  болью,
усиливающейсЯ  при  каждом  движении,  и  Я  старалсЯ  лежать  как   можно
спокойнее. ‚прочем, все эти  мои  больничные  переживаниЯ,  трансплантации
кожи, которые мне делали целый месЯц, не имеют значениЯ, так же как и  то,
что произошло потом. „а ничего другого и не могло  произойти.  ‹ишь  через
много  недель  Я  прочитал  в  газетах  официальную   версию   катастрофы.
ЋбъЯснение нашлось простое, собственно  говорЯ,  оно  само  напрашивалось.
‹абораторию разрушил взрыв плазмы; трое людей, охваченные огнем,  пытались
спастись; один из них, ѓанимальди, погиб в здании, под обломками, Њаартенс
умер, добежав до вершины холма в пылающей одежде, а Я вышел из  катастрофы
обожженный, в состоЯнии тЯжелого шока. Ќа выгоревшие полосы  травы  вообще
не  обратили  вниманиЯ,  так  как  прежде  всего  занимались   развалинами
лаборатории. Џравда, кто-то утверждал, что трава загорелась  от  пылающего
Њаартенса, который каталсЯ по ней, пытаЯсь сбить огонь. € так далее.
   џ считал своим долгом рассказать правду, не считаЯсь  с  последствиЯми,
теперь уже хотЯ бы из-за Њаартенса и ѓанимальди. Њне очень осторожно  дали
понЯть, что моЯ версиЯ событий ЯвлЯетсЯ результатом шока,  так  называемой
остаточной галлюцинацией. џ  еще  был  немного  не  в  себе:  начал  бурно
протестовать - мое возбуждение сочли  симптомом,  подтверждающим  диагноз.
Џримерно неделю спустЯ со мной беседовали снова.
   Ќа этот раз Я старалсЯ го