и прозрачный комбинезон с капюшоном и кислородным  баллоном  на
лЯмках. ќто занЯтие - довольно хлопотливое - чем-то  походило  на  ритуал.
Ќасколько Я знаю, никто еще не исследовал поведение ученых в  лабораториЯх
с этнографической точки зрениЯ, хотЯ длЯ менЯ несомненно, что не все в  их
действиЯх обусловлено необходимостью. Џодготовку и проведение эксперимента
можно вести по-разному, но принЯтый однажды образ  действий  становитсЯ  в
данном кругу, в данной научной школе привычкой, имеющей силу нормы, и чуть
ли не догмой.
   Љ Џовелителю Њух Я спускалсЯ с двумЯ сопровождающими; коротышка ѓротиус
шел впереди. ‚ путь мы двинулись лишь после того, как  в  наши  прозрачные
комбинезоны накачали кислород, манипулируЯ всЯкими рычажками, так  что  мы
стали похожи на сверкающие воздушные шары  с  зернышком-человеком  внутри.
Џеред входом костюм еще проверЯли на герметичность очень простым  способом
- подносЯ пламЯ свечи к разным  местам  комбинезона,  давление  в  котором
слегка превышало атмосферное; это напоминало  магический  обрЯд  -  что-то
вроде курениЯ фимиама.
   ‚се  это  создавало  впечатление  чего-то  серьезного,  торжественного,
ритуально замедленного,  должно  быть,  потому,  что  в  наших  сверкающих
воздушных шарах нельзЯ было двигатьсЯ быстро. Љ разговорам такаЯ  оболочка
тоже не особенно располагала, приходилось  общатьсЯ  жестами,  и  это  еще
больше усиливало ощущение, будто участвуешь в  каком-то  обрЯде.  Љонечно,
можно бы возразить, что комбинезон защищал от бета-излучениЯ  и,  хотЯ  он
сильно стеснЯл движениЯ, зато обеспечивал хороший обзор, и так далее. Ќо Я
без особого труда сумел бы, мне  кажетсЯ,  придумать  иную  процедуру,  не
столь живописную и  лишенную  затаенных  намеков  на  символический  смысл
названиЯ "Џовелитель Њух".
   ‚  отдельном  бетонном  помещении   находилсЯ   армированный   вход   в
вертикальный колодец. Ћдин за другим спустились мы  по  стальной  лесенке,
вмурованной  в  стенки  колодца,  противно  шелестЯ  комбинезонами.   Ѓыло
невыносимо жарко в этом одеЯнии, раздутом, как рыбий пузырь. ‚низу тЯнулсЯ
узкий проход, освещавшийсЯ редкой цепочкой  зарешеченных  ламп,  -  что-то
вроде штрека в  старых  шахтах.  „олжен  заметить,  что  этих  аксессуаров
сотрудники  ѓротиуса  не  выдумали;  просто  его  группа   воспользовалась
подземной частью зданиЯ, котораЯ когда-то  служила  более  грозным  целЯм,
‘вЯзанным с термоЯдерными испытаниЯми. Ќесколькими десЯтками метров дальше
все засверкало: стены здесь были покрыты зеркально отполированным серебром
- единственное, что напоминало  "серебрЯную  палату"  биохимиков.  Ќо  это
почти что не замечалось, как не замечаетсЯ эротическаЯ  природа  наготы  в
кабинете врача; целостный образ подчинЯет себе составлЯющие его  элементы.
’ам, у биохимиков,  серебро  стен  имело  что-то  общее  со  стерильностью
хирургической палаты, а здесь оно казалось чем-то таинственным - словно  в
каком-то  паноптикуме  повторЯлись  вокруг  искаженные   отражениЯ   наших
пузыреобразных фигур.
   Ќапрасно Я озиралсЯ вокруг в поисках какого-нибудь прохода  -  коридор,
слегка расширЯЯсь, утыкалсЯ в тупик. ‘боку, на  уровне  головы,  виднелась
стальнаЯ дверца; ѓротиус ее  отпер,  и  в  толстой  стене  открылась  ниша
наподобие  амбразуры.  Ћба  моих   спутника   отступили,   чтобы   Я   мог
присмотретьсЯ получше. ‘ той  стороны  отверстие  закрывал  просвечивающий
пласт, словно кусок мЯса плотно прижали к толстому  стеклу.  ‘квозь  шлем,
закрывающий лицо, сквозь ровную струю кислорода, льющуюсЯ  из  баллона,  Я
ощутил кожей лба и скул какое-то давление, которое, похоже, вызывалось  не
одним, лишь теплом. ЏриглЯдевшись, Я заметил очень  медленное,  не  вполне
равномерное движение - как будто гигантскаЯ улитка с  содранной  раковиной
присосалась к стеклу и  пыталась  ползти,  тщетно  сокращаЯ  мускулы.  ќта
масса, казалось, давила на стекло с неведомой силой, словно ползЯ на месте
- неторопливо, но неустанно.
   ѓротиус вежливо, но решительно отодвинул  менЯ  от  ниши,  снова  запер
бронированную дверцу и достал из висевшего на  плече  вещмешка  стеклЯнную
колбу, по стенкам которой ползало несколько обычных комнатных  мух.  Љогда
он поднес ее к закрытой дверце - хорошо  рассчитанным  и  в  то  же  времЯ
торжественным жестом, - мухи сначала застыли на  месте,  потом  распустили
крылышки и мгновенье  спустЯ  закружились  в  колбе  обезумевшими  черными
комочками; мне показалось, что Я слышу их пронзительное жужжанье.  ѓротиус
еще ближе придвинул колбу к дверце  -  мухи  забились  еще  отчаЯнней;  он
спрЯтал колбу обратно и направилсЯ к выходу.
   ’ак Я узнал, откуда взЯлось это название. Џовелитель Њух  был  попросту
‹Ягушачьей €крой - только в количестве, заметно превышавшем двести литров,
хотЯ четкой грани между  первым  и  вторым  состоЯнием  не  было.  —то  же
касаетсЯ странного  феномена  с  мухами,  никто  не  имел  понЯтиЯ  о  его
механизме - тем  более  что  проЯвлЯлсЯ  он  в  опытах  лишь  с  немногими
перепончатокрылыми. Џауки, жуки  и  множество  других  насекомых,  которых
биологи терпеливо подносили к дверце, никак не реагировали на  присутствие
субстанции, разогретой внутренними Ядерными реакциЯми. ѓоворили о каких-то
волнах,  об  излучении,  хорошо  еще,  что  не  о  телепатии.  ќффект   не
обнаруживалсЯ  у   мух,   брюшные   узлы   которых   были   предварительно
парализованы. Ќо эта констатациЯ, в сущности, была тривиальна.  Ќесчастных
мух наркотизировали, вырезали у них  поочередно  все,  что  только  можно,
лишали подвижности то ножки, то  крылышки,  а  всего-то  и  выЯснили,  что
толстый слой диэлектрика служит надежным экраном: значит,  это  физический
эффект, а не чудо. Ќу да. …ще только выЯснить  бы,  чем  он  вызван.  ЊенЯ
заверили, что объЯснение будет найдено, - над этим работала особаЯ  группа
биоников и физиков. …сли  они  что  и  открыли,  мне  об  этом  ничего  не
известно.
   ‚прочем, Џовелитель Њух не был опасен длЯ живых организмов, находЯщихсЯ
рЯдом; даже мухам в конце концов ничего не делалось.


        11

   ‘  наступлением  осени  -  лишь  календарной,  ибо  солнце  стоЯло  над
пустыней, как в августе, - Я снова, хоть и не скажу чтобы с новыми силами,
принЯлсЯ  за  расшифровку  сигнала.  ‚  своих  рассуждениЯх  Я  не  просто
отодвигал на второй  план  синтез  ‹Ягушачьей  €кры  (который  считалсЯ  в
Џроекте высшим достижением и в техническом плане, безусловно, был таковым)
- Я, по сути, его игнорировал, словно  считал  эту  диковинную  субстанцию
артефактом  [здесь:  побочное  следствие   эксперимента].   …е   создатели
утверждали,  что  во  мне  говорит  иррациональное  предубеждение,  личнаЯ
неприЯзнь к этому веществу, как бы смешно это ни звучало. Ќекоторые (в том
числе „илл) давали понЯть, что атмосфера свЯщеннодействиЯ вокруг  "Ядерной
слизи" пробудила во  мне  недоверие  к  самому  Џовелителю  Њух;  или  же,
дескать,  менЯ  раздосадовало,  что  к  загадке  самого  сигнала  эмпирики
добавили еще одну - субстанцию непонЯтного назначениЯ.
   ‚рЯд ли они были правы - ведь эффект ђомни тоже  усложнЯл  загадку,  но
именно с  ним  Я  свЯзывал  (по  крайней  мере  тогда)  надежду  разгадать
намерениЯ Ћтправителей, а отсюда - и само Џослание. ђассчитываЯ  обогатить
свой запас идей, Я  проштудировал  уйму  трудов,  посвЯщенных  расшифровке
генетического кода человека и животных. ‚ременами  Я  смутно  догадывалсЯ,
что двойственность сигнала чем-то сродни двойственности любого  организма,
который одновременно  ЯвлЯетсЯ  и  самим  собой,  и  носителем  созидающей
информации, адресованной иным поколениЯм.
   Ќо что же, собственно, давала эта аналогиЯ?  Ђрсенал  понЯтий,  который
предоставлЯла в  мое  распорЯжение  эпоха,  казалсЯ  мне  подчас  ужасающе
убогим. Ќаши познаниЯ  громадны  только  перед  лицом  человека  -  но  не
ЊирозданиЯ. Њежду авангардом  наших  технических  достижений,  нарастающих
кумулЯтивно, взрывообразно, и  нашей  собственной  биологией  возникает  -
прЯмо у нас на глазах  -  пропасть;  она  расширЯетсЯ  все  стремительней,
рассекаЯ человечество надвое - на фронт собирателей информации,  вместе  с
его  ближним  резервом,   и   плодовитые   толпы,   которые   пробавлЯютсЯ
информационной кашкой, приготовлЯемой по тем же рецептам, что  питательнаЯ
смесь длЯ младенцев. Њы переступили - неизвестно когда - порог, за которым
громада накопленных знаний переросла кругозор любого  из  нас  и  началась
неудержимаЯ атомизациЯ всего и всЯ.
   Ќе приумножать без разбору эти знаниЯ, а сначала избавитьсЯ от огромных
их залежей, от скоплений второстепенной, то есть  излишней,  информации  -
вот, по-моему, первейшаЯ наша обЯзанность. €нформационнаЯ техника  создала
видимость раЯ, где каждый  может  познать  все;  но  это  иллюзиЯ.  ‚ыбор,
равнозначный отказу от этого раЯ, неизбежен и необходим, как дыхание.
   …сли бы человечество не терзали, не разъедали, не жгли Язвы  враждебных
друг  другу  национализмов,  столкновениЯ  интересов   (нередко   мнимых),
переизбыток в одних точках земного шара и крайнЯЯ  нехватка  в  других  (а
ведь  устранение  этих  противоречий,  по  крайней  мере   принципиальное,
технически достижимо), - тогда, быть может, оно  разглЯдело  бы  за  этими
маленькими кровавыми фейерверками (которые зажигает на расстоЯнии  Ядерный
капитал ‚еликих)  процессы,  происходЯщие  "сами  собой",  самотеком,  без
всЯкого контролЯ. Џолитики, как и столетьЯ  назад,  принимали  земной  шар
(теперь уже - со всеми его окрестностЯми до самой ‹уны) за шахматную доску
длЯ стратегических игр; а эта доска между  тем  перестала  быть  нерушимой
опорой и походит  скорее  на  плот,  который  раскалывают  удары  незримых
течений, несущих его туда, куда никто не смотрел.
   Џрошу прощениЯ за эти метафоры. Ќо ведь хотЯ футурологи и размножились,
словно грибы, с той  поры  как  ѓерман  Љан  [(1922-1983)  -  американский
футуролог] онаучил профессию Љассандры, никто из них не сказал  нам  Ясно,
что мы отдали  себЯ  -  со  всеми  потрохами  -  на  милость  и  немилость
технологической  эволюции.  Ђ  между  тем  роли   менЯлись:   человечество
становилось длЯ технологии средством, орудием достижениЯ  неведомой  цели.
Ђбсолютное оружие искали, как философский камень (правда,  такой,  который
существует навернЯка). ”утурологические труды пестрели кривыми и таблицами
- на роскошной мелованной  бумаге  -  с  датами  пуска  водородно-гелиевых
реакторов и промышленного внедрениЯ телепатии; а даты эти  устанавливались
путем голосованиЯ всевозможных экспертов. Ќа  смену  честно  признаваемому
незнанию приходила иллюзиЯ точного знаниЯ, куда более опаснаЯ.
   „остаточно ознакомитьсЯ с историей науки, чтобы понЯть: облик грЯдущего
зависит от того,  чего  мы  сегоднЯ  не  знаем  и  что  по  природе  своей
непредсказуемо. Џоложение осложнЯла не имеющаЯ аналогий в истории ситуациЯ
"зеркала", или "танца  вдвоем",  когда  одна  сторона  вынуждена  возможно
точнее и возможно быстрее повторЯть все, что делает в  области  вооружениЯ
соперник; и часто нельзЯ было установить, кто первым сделал очередной шаг,
а кто лишь старательно его повторил. ‚оображение  человечества  как  будто
застыло, ошеломленное возможностью атомной гибели, котораЯ  была,  однако,
слишком  очевидна  длЯ  обеих  сторон,   чтобы   осуществитьсЯ.   ‘ценарии
термоЯдерного апокалипсиса  -  детища  стратегов  и  ученых  советников  -
настолько заворожили умы, что о дальнейших -  и,  может  быть,  еще  более
грозных возможностЯх просто не думали. Ђ между тем все новые изобретениЯ и
открытиЯ неустанно расшатывали хрупкое равновесие.
   ‚  семидесЯтые  годы  на   времЯ   возобладала   доктрина   "косвенного
экономического истощениЯ" потенциальных противников, которую шеф Џентагона
Љайзер выразил поговоркой: "Џокуда  толстый  сохнет,  тощий  сдохнет".  Ќа
смену соперничеству в мощности Ядерных зарЯдов  пришла  гонка  в  создании
ракет-носителей, а потом - еще  более  дорогих  противоракет.  ‚  качестве
следующей ступени эскалации  забрезжила  возможность  созданиЯ  "лазерного
щита" - частокола из гамма-лазеров, которые, дескать, оградЯт  всю  страну
стеной сокрушительного огнЯ. ‘тоимость проекта оценивалась уже  в  400-500
миллиардов долларов. Џосле этого шага  можно  было  ожидать  следующего  -
выведениЯ на орбиты огромных заводов-спутников, снабженных гамма-лазерами,
рой которых, пролетаЯ над территорией противника, мог спалить  ее  всю  за
доли секунды ультрафиолетовым излучением. ‘тоимость этого  "поЯса  смерти"
превысила  бы,  по  оценкам,   семь   триллионов   долларов.   ‘тавка   на
экономическое истощение противника, втЯнутого  в  производство  все  более
дорогого оружиЯ,  непосильное  длЯ  государственного  организма,  делалась
совершенно  всерьез.  Ћднако  трудности  созданиЯ  супер-  и  гиперлазеров
оказались - пока что - непреодолимыми: милостиваЯ к нам Џрирода  (то  есть
свойства ее механизмов) спасла нас от самих себЯ, - но ведь то  был  всего
лишь счастливый случай.
   ’ак выглЯдело глобальное мышление политиков и диктуемаЯ  ими  стратегиЯ
науки. Њежду тем устоЯвшиесЯ нормы нашей культуры начинали  расшатыватьсЯ,
как  груз  в  трюме  судна,  которое  слишком  резко  качает.  ѓрандиозные
историософические концепции размывало у самых фундаментов; великие теории,
основанные  на  ценностЯх,  унаследованных  от  прошлого,  обрекались   на
вымирание, как  бронтозавры;  им  предстоЯло  разбитьсЯ  о  рифы  грЯдущих
открытий. ‹юбую мощь, любой кошмар, запрЯтанный в  потрохах  материального
мира, вытащили бы на сцену в качестве  оружиЯ,  если  могли  бы.  ’ак  что
теперь мы вели игру не с ђоссией, но с самою Џриродой: ведь от Џрироды,  а
не от русских зависело, какими еще открытиЯми она одарит нас,  и  безумием
было бы полагать, будто она души в нас не чает и снабдит нас только такими
средствами,  которые  помогут  нам  выжить.  ЏоЯвись  на  горизонте  науки
открытие, сулЯщее полное военное превосходство, мы бы удесЯтерили  силы  и
средства; ведь тот, кто первым достиг бы цели, стал бы гегемоном  планеты.
Ћб этом  говорили  повсюду.  Ќо  разве  мыслимо,  чтобы  соперник  покорно
подставил  голову  под  Ярмо?  ѓосподствующаЯ  доктрина   была   внутренне
противоречива, предполагаЯ нарушение существующего равновесиЯ  сил  и  его
непрерывное восстановление.
   Ќаша цивилизациЯ угодила  в  технологическую  ловушку,  и  наши  судьбы
зависели  теперь  от  того,  как  устроены  некие,  еще  неизвестные   нам
взаимосвЯзи энергии и материи. ‡а такие высказываниЯ, такие  взглЯды  менЯ
называли пораженцем, особенно те из ученых,  кто  отдал  свою  совесть  на
откуп госдепартаменту. „о тех пор, пока люди, схватив друг друга за волосы
и за глотку, пересаживались с верблюдов  и  мулов  на  колесницы,  телеги,
кареты, паровозы и танки, человечество могло  рассчитывать  на  выживание,
положив конец этой гонке. ‚ середине века  тотальнаЯ  угроза  парализовала
политику, но не изменила ее; стратегиЯ оставалась все та же, дни считались
важнее месЯцев, годы - важнее столетий, а  следовало  поступать  наоборот,
лозунг  интересов  всего  человечества  начертать  на  знаменах,  обуздать
технологический взлет, чтобы он не превратилсЯ в упадок.
   ’ем временем разрыв  между  ‚еликими  и  ’ретьим  миром  все  возрастал
(экономисты прозвали его "растЯгивающейсЯ гармошкой"). ‚лиЯтельные  особы,
державшие в своих руках судьбу остальных, говорили, что понимают это,  что
вечно это продолжатьсЯ не может, - но не делали ничего, как бы в  ожидании
чуда. ‘ледовало координировать прогресс, а не доверЯтьсЯ его автоматически
возрастающей самостоЯтельности. ‚едь безумием было бы верить, будто делать
все,  что  только  возможно  технически,  -  значит  вести  себЯ  мудро  и
осторожно;   не   могли   же   мы   рассчитывать   на   сверхъестественную
благосклонность Џрироды, которую мы сами превращали в пищу длЯ своих тел и
машин и все глубже впускали в недра цивилизации. Ђ вдруг окажетсЯ, что это
- троЯнский конь, сладкий Яд, убивающий не потому, что мир желает нам зла,
а потому, что мы действовали вслепую?
   Ћбо всем этом Я не мог не думать, размышлЯЯ о двойственности  ЏосланиЯ.
„ипломаты в неизменных фраках со сладостной дрожью ждали Њинуты, когда  мы
завершим  наконец  наши  неофициальные,  второстепенные,  подготовительные
труды и  они,  увешанные  звездами  орденов,  помчатсЯ  к  звездам,  чтобы
предъЯвить свои верительные грамоты и обменЯтьсЯ  протокольными  нотами  с
миллиардолетней цивилизацией. Ћт нас требовалось только построить им мост.
Ђ ленточку они перережут сами.
   Ќо как  оно  было  в  действительности?  ‚  каком-то  уголке  ѓалактики
поЯвились некогда существа, которые осознали феноменальную редкость  жизни
и решили вмешатьсЯ в Љосмогонию - чтобы подправить ее. Ќаследники  древней
цивилизации, они располагали чудовищным, невообразимым  запасом  познаний,
если сумели так безупречно объединить жизнетворный  импульс  с  абсолютным
невмешательством в локальный процесс  эволюции.  ’ворЯщий  сигнал  не  был
словом, которое  становитсЯ  плотью;  он  ведать  не  ведал  о  том,  чему
предстоЯло возникнуть. ‚ основе своей процедура проста, только повторЯлась
она в течение времени, сравнимого  с  вечностью,  образуЯ  как  бы  широко
раздвинутые берега, между которыми - уже  сам  по  себе  -  и  должен  был
развиватьсЯ процесс видообразованиЯ. Џоддержка была предельно  осторожной.
Ќикакой детализации,  никаких  конкретных  указаний,  никаких  инструкций,
физических  или  химических,  -  ничего,   кроме   повышениЯ   вероЯтности
состоЯний, почти невозможных с точки зрениЯ термодинамики.
   ќтот усилитель вероЯтности был до крайности маломощен и достигал  своей
цели лишь потому, что  проникал  сквозь  любую  преграду;  вездесущий,  он
пронизывал какую-то часть ѓалактики (а может, и всю ѓалактику? -  мы  ведь
не знали, сколько таких сигналов высылаетсЯ). ќто  был  не  единовременный
акт - своим постоЯнством он  соперничал  со  звездами  и  в  то  же  времЯ
прекращал свое  действие,  стоило  начатьсЯ  желаемому  процессу:  влиЯние
сигнала на сформировавшиесЯ организмы практически равнЯлось нулю.
   ЏостоЯнство излучениЯ менЯ потрЯсало. Љонечно, могло быть  и  так,  что
Ћтправителей уже нет в живых, а процесс, запущенный их  астроинженерами  в
недрах звезды (или целой их группы), будет  длитьсЯ,  покуда  не  иссЯкнет
энергиЯ передатчиков. ‡асекреченность Џроекта  казалась  преступной  перед
лицом такой грандиозной картины. Џеред нами предстало не  просто  открытие
(или даже горы открытий) - нам раскрывали глаза на мир. „о сих пор мы были
слепыми щенками. Ђ во мраке  ѓалактики  сиЯл  разум,  который  не  пыталсЯ
навЯзать  нам  свое  присутствие,  напротив,  всЯчески  скрывал   его   от
непосвЯщенных.
   Ќевыразимо плоскими казались мне все гипотезы,  бывшие  до  сих  пор  в
моде. €х  создатели  метались  между  двумЯ  полюсами:  между  пессимизмом
(дескать. Њолчание ‚селенной -  ее  естественное  состоЯние)  и  бездумным
оптимизмом (дескать, космические известиЯ передаютсЯ  четко,  по  складам,
словно  цивилизации,  рассыпанные  вокруг   звезд,   беседуют   на   манер
дошкольников). ђазрушен еще один миф, думал Я, и еще  одна  истина  взошла
над нами; и, как обычно при встрече с истиной, мы оказались не на высоте.
   Ћставалась втораЯ, смысловаЯ  сторона  сигнала.  ђебенок  может  понЯть
отдельные фразы, вырванные из философского трактата, но целое он  охватить
не способен.  Њы  были  в  сходном  положении.  ђебенка  могут  заворожить
какие-то  фразы;  так  и  мы  дивились  крохотной   частичке   того,   что
расшифровали. џ так долго корпел  над  Џосланием,  так  часто  возобновлЯл
попытки его разгадать, что  на  свой  лад  сжилсЯ  с  ним  и  не  однажды,
чувствуЯ, что оно выситсЯ надо мной, как гора, смутно различал великолепие
его конструкции -  математическое  восприЯтие  сменЯлось  эстетическим,  а
может, сливалось с ним.
   ЉаждаЯ фраза что-то означает, даже и вне контекста, но в контексте  она
вступает в сцепление с  другими,  предыдущими  и  последующими.  €з  этого
взаимопроникновениЯ, наслаиваниЯ  и  нарастающей  фокусировки  значений  и
возникает произведение, то есть запечатленнаЯ во времени мысль.  ‚  случае
звездного сигнала следовало говорить уже не столько о значении, сколько  о
назначении  его  элементов-"псевдофраз".  ќтого  назначениЯ   Я   не   мог
постигнуть,  но  Џослание,  несомненно,  обладало  той  внутренней,  чисто
математической гармонией, которую в величественном  соборе  может  уловить
даже тот, кто не понимает его назначениЯ, не знает ни законов статики,  ни
архитектурных канонов, ни стилей, воплощенных в формы собора. €менно так Я
смотрел на Џослание - и поражалсЯ. ќтот текст был необычен уже тем, что не
имел никаких "чисто локальных"  признаков.  ‡амковый  камень,  вынутый  из
арки, из-под тЯжести, которую он  предназначен  нести,  становитсЯ  просто
камнем, - вот пример нелокальности в архитектуре. ‘интез  ‹Ягушачьей  €кры
стал возможен как раз  потому,  что  мы  выдернули  из  сигнала  отдельные
"кирпичики"  и  произвольно  наделили  их  атомными  и   стереохимическими
"значениЯми".
   ‚ этом было нечто варварское - как если  бы  "Њоби  „ика"  использовали
взамен руководства по разделке китов и вытапливанию китового жира. Њожно и
так поступать - бойнЯ китов "вписана" в "Њоби „ика", и, хотЯ смысл ее  там
диаметрально противоположен, этим можно и пренебречь - разрезать текст  на
кусочки и перетасовать  их.  Ќеужели  сигнал,  несмотрЯ  на  всю  мудрость
Ћтправителей, был настолько беззащитен? ‚скоре мне было суждено убедитьсЯ,
что дело, пожалуй, обстоит еще хуже; мои опасениЯ получили новую  пищу,  -
вот почему Я не отрекаюсь от этих сентиментальных раздумий.
   Љак показал частотный анализ, некоторые фрагменты сигнала  повторЯлись,
точно слова в фразах, но различное соседство порождало небольшие  различиЯ
в  расположении  импульсов,  а  это  не  было  учтено   нашей   "двоичной"
информационной гипотезой. Ќетерпеливые эмпирики, которые  как-никак  могли
ссылатьсЯ на сокровища, замкнутые в их  "серебрЯных  подземельЯх",  упорно
твердили,  что  это  искажениЯ,  вызванные   многопарсековым   странствием
нейтринных потоков,  результат  десинхронизации  (впрочем,  ничтожной  длЯ
подобных  масштабов),  размазываниЯ  сигнала.  џ  решил   это   проверить.
Џотребовал вновь провести регистрацию сигнала или хотЯ бы его значительной
части и тщательно сопоставил полученный текст с теми же  фрагментами  пЯти
независимых записей, сделанных ранее.
   ‘транно,  что  никто  этого  прежде  не   сделал.   ђешив   исследовать
подлинность чьей-то подписи и применЯЯ все более сильные лупы, мы в  конце
концов видим, как чудовищно увеличенные полоски - чернильные контуры  букв
- распадаютсЯ на элементы,  разбросанные  по  обособленным,  толстым,  как
коноплЯный канат, волокнам целлюлозы,  и  невозможно  установить,  где  та
граница увеличениЯ, после которой  в  формах  письма  перестает  ощущатьсЯ
влиЯние  пишущего,  его  "характер",   а   начинаетсЯ   область   действиЯ
статистических  законов,   микроскопических   подрагиваний   руки,   пера,
неравномерности отеканиЯ чернил,  -  законов,  над  которыми  пишущий  уже
совершенно не властен. –ели можно достичь, сравниваЯ рЯд подписей - именно
рЯд, а не две подписи; только тогда обнаружатсЯ их  устойчивые  черты,  не
подверженные ежесекундным флуктуациЯм.
   Њне    удалось    доказать,    что    "размывание",     "размазывание",
"десинхронизациЯ" сигнала существует только в воображении моих оппонентов.
’очность  повторениЯ  соответствовала  пределу  разрешающей   силы   нашей
аппаратуры. Ђ так как врЯд ли Ћтправитель рассчитывал на аппаратуру именно
с такой калибровкой, стабильность сигнала, несомненно,  превосходила  наши
исследовательские средства.
   ќто вызвало некоторое замешательство. ‘ тех пор менЯ прозвали "пророком
ѓосподним" либо "вопиющим в пустыне", и  под  конец  сентЯбрЯ  Я  работал,
окруженный все возрастающим отчуждением. Ѓывали минуты, особенно по ночам,
когда между  моим  внесловесным  мышлением  и  Џосланием  возникало  такое
родство,  словно  Я  постиг  его  почти  целиком;  замираЯ,  словно  перед
бесплотным прыжком, Я уже ощущал близость другого берега, но на  последнее
усилие менЯ не хватало.
   ’еперь эти состоЯниЯ кажутсЯ  мне  обманчивыми.  ‚прочем,  сегоднЯ  мне
легче признать, что дело тут было не во мне,  что  задача  превышала  силы
каждого человека. Ђ между тем Я считал - и продолжаю  считать,  -  что  ее
невозможно одолеть коллективной атакой; взЯть  барьер  должен  был  кто-то
один, отбросив заученные навыки мышлениЯ, - кто-то один или  никто.  ’акое
признание собственного бессилиЯ выглЯдит жалко - и эгоистично, быть может.
‘ловно бы Я ищу оправданий.  Ќо  если  где  и  надо  отбросить  самолюбие,
амбицию, забыть про бесенка в сердце,  который  молит  об  успехе,  -  так
именно в этом случае. Ћщущение изолЯции, отчуждениЯ угнетало  тогда  менЯ.
“дивительнее всего, что мое поражение, при всей его очевидности,  оставило
в моей памЯти какой-то возвышенный след, и те часы, те недели  -  сегоднЯ,
когда Я о них вспоминаю, - мне дороги. Ќе  думал,  что  со  мною  случитсЯ
такое.


        12

   ‚  опубликованных  отчетах  и  книгах  меньше  всего  говоритсЯ   (если
говоритсЯ вообще) о  моем  более  "конструктивном"  вкладе  в  Џроект.  ‚о
избежание возможных недоразумений предпочитают умалчивать о моем участии в
"оппозиции конспираторов", котораЯ, как Я прочитал  однажды,  могла  стать
"величайшим преступлением", и не моЯ заслуга, что этого удалось  избежать.
€так, перехожу к описанию своего преступлениЯ.
   Љ началу октЯбрЯ жара ничуть не спала - днем,  разумеетсЯ,  потому  что
ночью в пустыне термометр уже опускалсЯ ниже нулЯ. ‚  дневные  часы  Я  не
выходил наружу, а  по  вечерам,  пока  еще  не  становилось  по-настоЯщему
холодно, отправлЯлсЯ на короткие прогулки,  стараЯсь  не  терЯть  из  виду
зданиЯ-башни поселка: менЯ предупредили, что в пустыне, среди высоких  дюн
легко заблудитьсЯ. € однажды какой-то инженер действительно заблудилсЯ, но
около  полуночи  вернулсЯ  в  поселок,  отыскав  направление   по   зареву
электрических огней. џ раньше не знал пустыни; она была совсем  не  похожа
на  то,  что  Я  представлЯл  себе  по  книгам  и  фильмам,  -   абсолютно
однообразнаЯ и поразительно многоликаЯ. Ћсобенно зачаровывало менЯ зрелище
движущихсЯ дюн, этих огромных медлительных волн; их  строгаЯ  великолепнаЯ
геометриЯ воплощала в себе совершенство решений, которые принимает Џрирода
в мертвых своих владениЯх - там, куда не вторгаетсЯ цепкаЯ, назойливаЯ,  а
временами ЯростнаЯ стихиЯ биосферы.
   ‚озвращаЯсь однажды с такой прогулки, Я встретил „ональда Џротеро - как
выЯснилось, не случайно. Џротеро, потомок старинного корну эльского  рода,
даже во втором поколении был англичанином больше, чем кто-либо из знакомых
мне американцев.
   ‚осседаЯ в ‘овете между огромным Ѓелойном и худым долговЯзым „иплом, за
одним столом с беспокойным ђаппопортом и рекламно-элегантным €ни,  Џротеро
выделЯлсЯ именно  тем,  что  ничем  особенным  не  выделЯлсЯ.  ‚оплощеннаЯ
усредненность: обыкновенное,  несколько  землистое,  по-английски  длинное
лицо, глубоко посаженные глаза, тЯжелый подбородок, вечнаЯ трубка в зубах,
бесстрастный  голос,   ненапускное   спокойствие,   никакой   подчеркнутой
жестикулЯции - только так, одними отрицаниЯми Я мог бы его описать. €  при
всем том - первоклассный ум.
   „олжен признатьсЯ, Я думал о нем с некоторой  тревогой:  Я  не  верю  в
человеческое совершенство, а людей, лишенных всЯких  чудачеств,  заскоков,
странностей, хотЯ бы намека на какую-то  манию,  на  какой-то  собственный
пунктик, подозреваю в неискренности (каждый ведь судит по себе)  -  или  в
бесцветности. Љонечно, многое зависит от того,  с  какой  стороны  узнаешь
человека. …сли сначала знакомишьсЯ с кем-то по его научным работам (крайне
абстрактным в моем ремесле), то есть с предельно  одухотворенной  стороны,
то столкновение с  грубой  телесностью  вместо  платоновской  чистой  идеи
оказываетсЯ длЯ тебЯ потрЯсением.
   Ќаблюдать, как чистаЯ мысль, возвышеннаЯ  абстракциЯ  потеет,  моргает,
ковырЯет в ухе, лучше  или  хуже  управлЯЯ  сложной  машиной  своего  тела
(которое,  даваЯ  духу  пристанище,  так  часто  духу  мешает),  неизменно
доставлЯло мне какое-то иконоборческое, приправленное злорадным  сарказмом
удовлетворение.
   Џомню,  как-то  вез  менЯ  на  своей  машине  один  блестЯщий  философ,
тЯготевший к солипсизму, и вдруг спустило колесо.  Џрервав  рассуждение  о
феерии иллюзий, какой ЯвлЯетсЯ всЯкое бытие,  он  совершенно  обыкновенно,
даже слегка крЯхтЯ, принЯлсЯ поднимать машину домкратом, снимать  запасное
колено, а Я взирал на это, прЯмо-таки  по-детски  радуЯсь,  словно  увидел
простуженного •риста. Љлючом-миражом  он  завинчивал  гайки-фантасмагории,
потом с отчаЯнием глЯнул  на  свои  руки,  испачканные  смазкой,  котораЯ,
конечно, тоже ему лишь грезилась, - но все это как-то не приходило ему  на
ум.
   ‚ детстве Я искренне верил, что  существуют  совершенные  люди,  прежде
всего ученые, а самые  свЯтые  среди  них  -  университетские  профессора.
ђеальность излечила менЯ от столь возвышенных представлений.
   Ќо „ональда Я знал уже двадцать лет, и, что поделаешь, он  вправду  был
тем идеальным ученым, в которого ныне готовы верить лишь самые старомодные
и восторженные особы. Ѓелойн, тоже могучий ум, но вместе с тем и  грешник,
однажды настойчиво упрашивал Џротеро, чтобы тот  согласилсЯ  хоть  отчасти
уподобитьсЯ  нам  и  соизволил  хоть  раз  исповедатьсЯ   в   какой-нибудь
предосудительной тайне, в крайнем случае решитьсЯ на  какое-нибудь  мелкое
свинство - это сделает его в наших глазах  более  человечным.  Ќо  Џротеро
лишь усмехалсЯ, попыхиваЯ трубкой.
   ‚ тот вечер мы шли по  ложбине  между  склонами  дюн  в  красном  свете
заката, и наши тени ложились на песок, каждаЯ песчинка которого, словно на
полотнах импрессионистов, излучала лиловое свечение, как  микроскопическаЯ
газоваЯ горелка, - и Џротеро начал рассказывать мне  о  своей  работе  над
"холодными" Ядерными реакциЯми в ‹Ягушачьей €кре. џ слушал его  больше  из
вежливости и удивилсЯ, когда он сказал, что теперешнЯЯ ситуациЯ напоминает
ему ту, что была в Њанхэттенском проекте.
   -  …сли  даже  удастсЯ  вызвать  крупномасштабную  цепную   реакцию   в
‹Ягушачьей €кре, - заметил Я, - нам, пожалуй, ничто  не  грозит:  мощность
водородных бомб и без того технически безгранична.
   ’огда он спрЯтал свою трубку.  ќто  был  очень  серьезный  признак.  Ћн
порылсЯ в кармане  и  протЯнул  мне  кусок  кинопленки;  источником  света
послужил  огромный  красный  диск  солнца.  џ  достаточно  ориентируюсь  в
микрофизике, чтобы распознать серию треков в пузырьковой  камере.  „ональд
стоЯл рЯдом, неторопливо указываЯ на некоторые необычные детали.  ‚  самом
центре  камеры  находилсЯ  крохотный,  с   булавочную   головку,   комочек
‹Ягушачьей  €кры,  а  звезда,  образованнаЯ  пунктирными  треками  Ядерных
осколков, виднелась рЯдом, в миллиметре от этой слизистой капельки.  џ  не
увидел в этом ничего особенного, но последовали объЯснениЯ и новые снимки.
Џроисходило нечто невероЯтное: даже если  капельку  экранировали  со  всех
сторон свинцовой фольгой, звездочки расколотых Ядер поЯвлЯлись в камере  -
вне этого панцирЯ!
   - ђеакциЯ  вызываетсЯ  дистанционно,  -  заключил  Џротеро.  -  ќнергиЯ
исчезает в одной точке вместе с дробЯщимсЯ атомом,  который  поЯвлЯетсЯ  в
другой точке. ’ы видел, как фокусник прЯчет Яйцо в карман, а вынимает  его
изо рта? ‡десь то же самое.
   - Ќо ведь то - фокус! - џ все еще не мог, не желал понЯть. -  Ђ  тут...
—то же, атомы в процессе распада совершают скачок через фольгу?
   - Ќет. Џросто исчезают в одном месте и поЯвлЯютсЯ в другом.
   - Ќо это же противоречит законам сохранениЯ!
   - Ќе обЯзательно. ‚едь  они  проделывают  это  неимоверно  быстро:  тут
исчезают, там возникают. Ѓаланс энергии  сохранЯетсЯ.  €  знаешь,  что  их
переносит таким чудесным образом? Ќейтринное  поле.  Џоле,  модулированное
звездным сигналом, - словно "божественный ветер"! [имеетсЯ в  виду  ураган
"Љамикадзе", спасший џпонию от китайского нашествиЯ в XIII веке]
   џ знал, что это невозможно, но верил „ональду.  “ж  если  кто  в  нашем
полушарии разбираетсЯ в Ядерных реакциЯх, так именно он. џ спросил,  каков
радиус действиЯ эффекта. ‚идно, недобрые предчувствиЯ уже пробуждались  во
мне.
   - Ќе знаю, каким он ЊЋ†…’ быть. ‚о всЯком случае, он не меньше диаметра
моей камеры. ‚ этой - два с половиной дюйма. ‚ камере ‚ильсона - десЯть.
   - ’ы можешь контролировать реакцию? ’о  есть  задавать  конечную  точку
этих перемещений?
   - ‘ высочайшей точностью. –ель  определЯетсЯ  фазой  -  там,  где  поле
достигает максимума.
   џ пыталсЯ понЯть, что же это  за  эффект.  џдра  атомов  распадались  в
‹Ягушачьей €кре, а треки тотчас возникали снаружи. „ональд утверждал,  что
это Явление лежит вне  пределов  нашей  физики.  Ћна  запрещает  квантовые
эффекты в таком макроскопическом масштабе. Џостепенно  у  него  развЯзалсЯ
Язык. Ќа след он напал случайно, попытавшись (собственно говорЯ,  вслепую)
вместе со своим  сотрудником  Њакхиллом  повторить  опыты  ђомни  -  но  в
физическом варианте. Џротеро воздействовал на  ‹Ягушачью  €кру  излучением
сигнала. Ћн понЯтиЯ не имел, получитсЯ ли из этого что-нибудь. Џолучилось.
Ѓыло это как раз перед его поездкой в ‚ашингтон. ‚о  времЯ  его  недельной
отлучки Њакхилл по их совместному плану собрал установку больших  размеров
- она позволЯла переносить и фокусировать  реакции  в  радиусе  нескольких
метров.
   Ќескольких метров?! џ решил, что ослышалсЯ. „ональд - с видом человека,
который узнал, что у него рак, но феноменально владеет собой,  -  заметил,
что в принципе возможно создать установку, позволЯющую  усилить  эффект  в
миллионы раз - и по мощности, и по радиусу действиЯ.
   џ спросил его, кто об этом знает. „ональд никому  ничего  не  сказал  -
даже  Ќаучному  ‘овету.  Ћн  изложил  мне  свои  соображениЯ.  Ѓелойну  он
полностью доверЯл, но не хотел  ставить  его  в  трудное  положение,  ведь
именно Ђйвор непосредственно отвечал  перед  администрацией  за  Џроект  в
целом. Ќо тогда уж нельзЯ говорить об  этом  никому  из  остальных  членов
‘овета. ‡а Њакхилла он ручалсЯ. џ  спросил,  до  какого  предела.  „ональд
посмотрел на менЯ и пожал плечами. Ћн был человек здравомыслЯщий и не  мог
не понимать: ставка так высока,  что  ни  за  кого  нельзЯ  поручитьсЯ.  џ
обливалсЯ потом, хотЯ было довольно прохладно.
   „ональд рассказал, зачем он ездил в ‚ашингтон. Ћн  на  писал  докладную
записку и, никому об этом не сообщив, вручил ее ђашу,  а  теперь  ђаш  его
вызвал. ‚  докладной  разъЯснЯлось,  какой  вред  приносит  засекречивание
Џроекта. …сли мы и получим какие-то сведениЯ,  увеличивающие  наш  военный
потенциал,  глобальнаЯ  угроза  лишь  возрастет.  Ќа  чью  бы  сторону  ни
склонилась чаша весов, если она качнетсЯ  слишком  резко,  другаЯ  сторона
может решитьсЯ на отчаЯнный шаг.
   ЊенЯ слегка задело, что он не поговорил даже со мной,  но  Я  не  подал
вида, а только спросил, какой он получил ответ. ‚прочем,  догадатьсЯ  было
нетрудно.
   - џ говорил с генералом. Ћн  заЯвил  мне,  что  они  все  понимают,  но
действовать нам надлежит  по-прежнему,  ведь  противник,  возможно,  ведет
точно такие же исследованиЯ... и тогда своими  открытиЯми  мы  не  нарушим
равновесие, а восстановим его. ‚ хорошую Я влип историю! - заключил он.
   џ заверил его (покривив душой), что записку, конечно, отложат в  долгий
Ящик, но это его не успокоило.
   - џ писал ее, - сказал он, - когда у менЯ  в  запасе  не  было  ничего,
решительно ничего. Ђ тем временем, когда записка  лежала  уже  у  ђаша,  Я
напал на след  этого  эффекта.  џ  даже  подумывал,  не  забрать  ли  свою
несчастную  бумагу  обратно,  но  это  как  раз   и   показалось   бы   им
подозрительным. Њожешь себе представить, как теперь будут за мной следить!
   Ћн вспомнил о нашем "приЯтеле", ‚ильгельме €ни. џ тоже  не  сомневалсЯ,
что €ни уже получил соответствующие  инструкции.  Ђ  может,  предложил  Я,
опыты  прекратить,  а  установку  демонтировать  или  даже  уничтожить?  Љ
сожалению, Я заранее знал ответ.
   - ЌельзЯ закрыть однажды сделанное открытие. Љроме того, есть  Њакхилл.
Ћн менЯ слушаетсЯ, пока мы работаем  вместе,  но  не  знаю,  как  он  себЯ
поведет, решись Я на такой шаг. € даже если бы Я  мог  абсолютно  на  него
положитьсЯ, это ничего нам не даст - ну разве только  небольшую  отсрочку.
Ѓиофизики уже составили план работы на следующий год.  џ  видел  черновик.
Ћни задумали нечто похожее. “ них есть камеры,  есть  хорошие  Ядерщики  -
Џикеринг, например, - есть инвертор; во  втором  квартале  они  собираютсЯ
исследовать эффекты микровзрывов в мономолекулЯрных слоЯх ‹Ягушачьей €кры.
Ђппаратура у них автоматическаЯ. Ћни будут делать по паре тысЯч снимков  в
день, и эффект сам броситсЯ им в глаза.
   - ‚ будущем году, - сказал Я.
   - ‚ будущем году, - повторил он.
   Ќе очень-то Ясно было, что еще можно к этому  добавить.  Њы  молча  шли
среди дюн; на горизонте едва светилсЯ краешек багрового солнца. Џомню, что
Я видел все окружающее так  отчетливо  и  мир  казалсЯ  таким  прекрасным,
словно Я вот-вот должен был  умереть.  џ  хотел  было  спросить  „ональда,
почему он доверилсЯ именно мне, - но так и не спросил. „а и что он мог  бы
сказать?


        13

   ЋчищеннаЯ от скорлупы  профессиональных  терминов,  проблема  выглЯдела
просто.  …сли  Џротеро  не  ошибсЯ   и   его   первоначальные   результаты
подтвердЯтсЯ, значит, энергию Ядерного взрыва можно будет перебрасывать со
скоростью света - в  любую  точку  земного  шара.  Џри  следующей  встрече
„ональд показал мне  принципиальную  схему  аппаратуры  и  предварительные
расчеты; из них вытекало, что, если эффект останетсЯ  линейным,  ничто  не
мешает увеличивать его мощность и радиус  действиЯ.  Њожно  будет  и  ‹уну
разнести  на  куски,  сосредоточив   на   ‡емле   достаточное   количество
расщеплЯющегосЯ материала и сфокусировав реакцию в нужной точке.
   “жасные были дни, и едва ли не хуже - ночи, когда Я ворочал в  уме  эту
проблему то так, то эдак. Џротеро требовалось еще некоторое  времЯ,  чтобы
смонтировать аппаратуру. ‡а это взЯлсЯ Њакхилл, мы же с „ональдом занЯлись
теоретической обработкой данных, причем, естественно,  речь  шла  о  чисто
феноменологическом подходе. Њы даже не договаривались, что будем  работать
вместе, -  это  получилось  само  собой.  ‚первые  в  жизни  мне  пришлось
соблюдать при расчетах "минимум конспирации"  -  уничтожать  все  заметки,
стирать  записи  в  машинной  памЯти  и  не  звонить  „ональду   даже   по
безразличным  поводам,  ведь  внезапное  учащение  наших  контактов  могло
пробудить нежелательный интерес.  џ  несколько  опасалсЯ  проницательности
Ѓелойна и ђаппопорта, но мы теперь виделись реже. Ђйвор был  очень  занЯт:
приближалсЯ  визит  Њакмаона,  влиЯтельного  сенатора,   человека   весьма
заслуженного и приЯтелЯ ђаша;  а  ђаппопортом  к  тому  времени  завладели
информационщики.
   џ же, хотЯ и был членом ‘овета, одним из  "большой  пЯтерки",  но  "без
портфелЯ", а значит, даже формально не входил ни в одну  из  групп  и  мог
свободно  располагать  своим  временем;  мои  ночные  бдениЯ  у   главного
компьютера не привлекали вниманиЯ, тем более что мне  и  прежде  случалось
оставатьсЯ там за полночь. ‚ыЯснилось, что  Њакмаон  приедет  раньше,  чем
„ональд закончит монтаж аппаратуры. Ќа всЯкий случай  „ональд  не  подавал
никаких заЯвок в администрацию, а просто одалживал необходимые  приборы  в
других отделах, - это было в порЯдке вещей.  Ћднако  длЯ  остальных  своих
сотрудников ему пришлось придумать другие  занЯтиЯ,  и  притом  достаточно
осмысленные.
   ’рудно сказать, почему мы так стремились ускорить эксперимент. Њы почти
не говорили о возможных  последствиЯх  его  положительного  (следовало  бы
сказать - отрицательного) результата; но должен признатьсЯ, что по  ночам,
в полусне, Я взвешивал даже возможность объЯвить себЯ диктатором планеты -
единоличным или в дуумвирате с „ональдом - разумеетсЯ, ради общего  блага.
•отЯ известно, что к общему благу стремились в истории  чуть  ли  не  все;
известно также, чем  оборачивались  эти  стремлениЯ.  —еловек,  обладающий
аппаратом Џротеро, в самом деле мог бы угрожать аннигилЯцией всем армиЯм и
странам. Ћднако всерьез Я об этом не думал, и вовсе  не  из-за  недостатка
решимости - терЯть уже было нечего.  Џросто  Я  знал,  что  такаЯ  попытка
обречена - мира таким путем не достигнешь; и Я признаюсь в этих  мечтаниЯх
лишь длЯ того, чтобы показать тогдашнее состоЯние своего духа.
   ќти (и последовавшие за ними) событиЯ описаны несчетное множество раз и
со множеством искажений. “ченые, которые понимали  наши  сомнениЯ  и  были
расположены к нам - скажем,  Ѓелойн,  -  изображали  дело  так,  будто  мы
действовали в полном согласии с методикой, принЯтой в  Џроекте,  и  уж  во
всЯком случае не собирались утаивать результаты. ‡ато  бульварнаЯ  пресса,
получив кое-какие материалы от  нашего  друга  ‚ильгельма  €ни,  выставила
„ональда и менЯ изменниками и агентами враждебной державы; взЯть  хотЯ  бы
нашумевшую серию репортажей „жека ‘лейера "‡аговор  ѓ‹ЂѓЋ‘".  €  если  эта
шумиха не привела таких злодеев,  как  м