        ‘танислав ‹ем. ‘обысчас


     Љак-то раз под вечер пришел знаменитый конструктор  ’рурль  к  своему
приЯтелю Љлапауциусу грустный и задумчивый, а  когда  попробовал  тот  его
развеселить, рассказываЯ  наисвежайшие  кибернетические  анекдоты, ’рурль
вдруг сказал:
     - Џрошу тебЯ, не пытайсЯ  превратить  мое  подавленное  настроение  в
игривое, ибо грызет менЯ мысль столь  же  правдиваЯ, сколь  и  печальнаЯ:
пришел Я к выводу, что за всю нашу столь деЯтельную жизнь не совершили  мы
ничего ценного!
     ‘казав это, окинул он взглЯдом, полным осуждениЯ и отвращениЯ, стены
кабинета Љлапауциуса, увешенные  богатой  коллекцией  медалей, грамот  и
почетных дипломов в золоченых рамках.
     - Ќа чем же столь строгий  приговор  основан? -  спросил, становЯсь
серьезным, Љлапауциус.
     - ‘ейчас объЯсню. Њирили  мы  враждующие  королевства, строили  длЯ
монархов, власти жаждущих, тренажеры, создавали машины  длЯ  рассказываниЯ
сказок  и  длЯ  охоты, одолевали  мы  коварных  тиранов  и  галактических
разбойников, что на нас нападали, но всем этим  только  себе  удовольствие
доставлЯли, себЯ в собственных глазах  возвеличивали, а  длЯ  вселенского
блага ничего почти не сделали. ‚се наши деЯниЯ, направленные на  улучшение
жизни народов, на которых мы в наших межпланетных странствиЯх  натыкались,
ни разу не  привели  к  состоЯнию  с_о_в_е_р_ш_е_н_н_о_г_о  с_ч_а_с_т_ь_Я.
‚место решений радикальных и идеальных создавали мы только  их  видимость,
протезы да суррогаты, и заслужили поэтому титул фокусников  от  онтологии,
ловких софистов-практиков, но не звание _л_и_к_в_и_д_а_т_о_р_о_в _з_л_а.
     -  ‚сЯкий  раз, когда  Я  слышу, как   кто-нибудь   рассуждает   о
программировании _м_и_р_о_в_о_г_о _с_ч_а_с_т_ь_Я, у менЯ мурашки по  спине
бегают, - ответил Љлапауциус. -  Ћпомнись, ’рурль! ђазве  не  знаешь  ты
бесчисленных примеров  дел, которые  с  того  же  начинались  и  в  руины
обратились, наиблагороднейшие намерениЯ  под  собой  похоронив? ђазве  не
помнишь ты  о  трагической  судьбе  отшельника  доброго, который  пыталсЯ
осчастливить космос с помощью препарата под названием "альтруизин"? ђазве
не знаешь ты, что  можно  сколько  угодно  жизненные  невзгоды  уменьшать,
справедливость  утверждать, солнечные   пЯтна   счищать, на   шестерни
общественных машин бальзам лить, но счастьЯ никакими машинами не  создашь?
Ћ царстве полного счастьЯ можно  лишь  тихо  мечтать  такими  вот  темными
вечерами, создавать его в своем воображении, одурманивать  душу  сладкими
видениЯми, и это все, чего может требовать истинный мудрец, приЯтель мой!
     - ’ак только говоритсЯ, - буркнул в ответ ’рурль.
     -  Ѓыть  может, и  в  правду, -  добавил  он  через  мгновение, -
осчастливить существ, давно уже существующих - задача неразрешимаЯ. Ћднако
можно создать существ, сконструированных с таким расчетом, чтобы им  жизнь
ничего, кроме счастьЯ, не несла. ‚ообрази, каким  великолепным  памЯтником
нашему конструкторству (которое ведь обратитсЯ же когда-то в прах) была бы
сиЯющаЯ где-то в небесах планета, к которой миллионы галактических  племен
с надеждой обращали бы взоры, произносЯ: "„а! ‚оистину - счастье возможно!
‚озможна вечнаЯ гармониЯ! Ђ  доказал  это  великий  ’рурль  при  некотором
содействии своего друга Љлапауциуса, и доказательство это  живет  и  пышно
цветет перед нашими восхищенными взорами! "
     - Ќе сомневайсЯ, что над проблемой, о которой ты говоришь, Я  уже  не
раз  размышлЯл, -  сказал  Љлапауциус. -   ‚озникает   здесь   серьезное
противоречие. ‚идно, ты урока, который случай с добрым всем  преподал, не
запомнил, поэтому и хочешь осчастливить созданий, которых до того не было,
то есть желаешь счастливцев на пустом месте сотворить. Ђ  ведь  полагалось
бы сначала подумать над тем, можно ли  вообще  осчастливить  тех, кто  не
существует. џ сильно в этом сомневаюсь. ’ы  должен  сперва  доказать, что
небытие со всех точек зрениЯ  хуже  бытиЯ, даже  не  особенно  приЯтного,
потому что без такого доказательства фелицитологический эксперимент, идеЯ
которого тебЯ увлекает, даст осечку. ’огда  к  множеству  несчастных, от
которых во вселенной тесно, ты добавил бы толпу новых, тобой сотворенных -
да только зачем?
     - ќксперимент, конечно, рискованный, - нехотЯ призналсЯ ’рурль. -  Ќо
Я все равно считаю, что нужно его провести. Џрирода беспристрастна  только
с первого взглЯда, ибо хоть и создает она что  попало  и  как  придетсЯ  -
хороших и плохих, добрых и жестоких, а  смотришь  потом, и  видишь, что
остались на сцене лишь плохие и жестокие, хорошими и добрыми наевшиесЯ. Ђ
как спохватываютсЯ негодЯи, что поступили нечисто, так сразу же смЯгчающие
обстоЯтельства или  высшие  цели  себе  выдумывают. ‚от  и  выходит, что
житейские мерзости - приправы, аппетит на  рай  и  прочие  подобные  места
заострЯющие. џ считаю, что с этим пора покончить. Џрирода  вовсе  не  зла,
она  только  глупа, как  пробка, поэтому  идет   по   пути   наименьшего
сопротивлениЯ. Ќужно встать на  ее  место  и  создать  счастливых  существ
самим, чтобы их  поЯвление  было  истинным  врачеванием  бытиЯ, с  лихвой
оправдывающим прошедшие эпохи, полные стонов  мучеников, которых  с  иных
планет разве что на космических расстоЯниЯх не слышно. Љакого дьЯвола  все
живое  постоЯнно  вынуждено  терпеть? …сли  бы  беда  каждого  отдельного
существа несла хотЯ бы такой импульс, какой  каплЯ  дождЯ  несет, то  за
прошедшие века разнесли бы они мир. Ќо и пот их, пока живут они, и прах их
в могильных склепах, и  опустевшие  их  жилища  безмолвствуют, и  самыми
совершенными приборами не найдешь ты там следов их боли и мук, от  которых
страдали вчера распавшиесЯ в прах сегоднЯ.
     - ‚ самом деле, у мертвых нет забот, - кивнул Љлапауциус. - ’ы  прав,
если имеешь в виду временность всЯких мучений.
     - Ќо ведь поЯвлЯютсЯ новые мученики! - повысил  голос  Љлапауциус. -
€ли не понимаешь ты, что выполнение моего замысла  -  просто  вопрос  моей
порЯдочности?
     - Џослушай. Љаким же именно образом  счастливое  существо  (допустим,
что ты его создал)  смЯгчит  бездну  невзгод, что  уже  произошли  и  тех
несчастий, что по-прежнему происходЯт во  всем  космосе? €ли  сегоднЯшний
штиль отменЯет вчерашнюю бурю? €ли день упразднЯет  ночь? Ќеужели  ты  не
видишь, какой вздор несешь?
     - ’ак ты считаешь, что делать ничего не надо?
     - џ этого не сказал. ’ы  можешь  облегчать  жизнь  уже  живущих, по
крайней мере, рискнуть на такую попытку. ’ех же, о  которых  ты  говорил,
счастливее никак не сделаешь. ’ы другого мнениЯ? ’ы считаешь, что выпустив
в космос испеченного тобой счастливца, ты хоть на йоту изменишь то, что  в
нем уже было?
     - Ђ вот и изменю! €зменю! - закричал ’рурль. Џойми же  менЯ  наконец!
„аже если поступок мой не затронет тех, кто уже исчез, то  он  изменит  то
целое, частью которого они стали. Ћтныне  всЯкий  должен  будет  сказать:
"огромные усилиЯ, противоестественные цивилизации, уродливые культуры были
лишь прелюдией к дню сегоднЯшнему, ко времени всеобщей любви! ’рурль, сей
великий муж, размышлЯЯ, пришел к выводу, что  злое  прошлое  должно  быть
уничтожено длЯ созданиЯ доброго будущего. Ќа бедности научилсЯ он  творить
богатство, на невзгодах узнал цену наслаждениЯ. Ћдним словом, именно своим
безобразием побудил его  космос  сотворить  добро! "  Ќаша  эпоха  окажетсЯ
подготовительной и вдохновлЯющей, понимаешь? ЃлагодарЯ  ей  наступит  эра
истинного счастьЯ. Ќу как, убедил Я тебЯ.
     - Џод южным крестом лежит  царство  королЯ  ’роглодика, -  отозвалсЯ
Љлапауциус. - Ќет длЯ него милее картины, чем виселица, а эту любовь  свою
он тем объЯснЯет, что нельзЯ таким сбродом, как  его  подданные, править
иначе. Љогда поЯвилсЯ Я в его царстве, хотел он менЯ сразу же схватить, но
смекнул, что Я могу его в  порошок  стереть. ’огда  испугалсЯ  ’роглодик,
потому что не сомневалсЯ - если он менЯ не одолеет, то Я с ним разделаюсь.
€ чтобы менЯ к себе расположить, собрал он тотчас же свой ученый  совет  и
получил от него моральную доктрину  власти, как  раз  длЯ  таких  случаев
созданную. ЋбъЯснили ему эти купленные им мудрецы, что чем  им  хуже, тем
сильнее жаждут они улучшений, а поэтому то, кто такое  творит, что  уж  и
вытерпеть  невозможно, чрезвычайно  сильно  это   улучшение   приближает.
ЋбрадовалсЯ король этим речам, потому что выходило, что никто так активно,
как он, не боретсЯ за грЯдущее добро, ибо надлежащими мерами  мечтающих  о
благе длЯ человечества к действиЯм  побуждает. ’ак  что  счастливцы  твои
должны ’роглодику памЯтников понаставить, а  сам  ты  должен  ему  спасибо
сказать. Ќе так ли?
     - ѓлупаЯ и циничнаЯ притча! - выпалил  задетый  за  живое  ’рурль. -
„умал Я, что ты менЯ поддержишь, однако  вижу, что  ты  только  пытаешьсЯ
Ядовитым скептицизмом и софизмами принизить благородство моих замыслов. Ђ
ведь в замыслах этих - спасение космоса.
     - Ђ, так ты хочешь стать спасителем космоса? - сказал  Љлапауциус. -
’рурль, нужно было бы мне сейчас тебЯ свЯзать  и  кинуть  на  ту  кровать,
чтобы было у тебЯ времЯ опомнитьсЯ, однако боюсь Я, что долго пришлось  бы
этого ждать. Џоэтому скажу  только: не  твори  счастьЯ, не  подумав! Ќе
совершенствуй бытиЯ одним махом! Ђ если даже и сотворишь ты счастливцев (в
чем  Я  сомневаюсь), то  ведь  останутсЯ  по-прежнему  и  все  остальные,
возникнет зависть, ссоры, раздоры, и, кто знает, не встанет ли перед тобой
неприЯтнаЯ альтернатива: либо счастливцы твои  завистникам  уступЯт, либо
должны будут длЯ достижениЯ полной гармонии этих назойливых, обиженных  да
ущербных, всех до одного перебить.
     ‚скочил было ’рурль на ноги, да опомнилсЯ, кулаки  разжал, так  как
драка  с  приЯтелем  была  бы  не  самым  подходЯщим  началом  длЯ   э_р_ы
п_о_л_н_о_г_о _с_ч_а_с_т_ь_Я, которую он уже твердо решил создать.
     - Џрощай, - заЯвил он холодно. - ЏроклЯтый агностик, маловер, рабски
полагающийсЯ на случайности естественного хода событий. Ќе словами буду  с
тобой спорить, но делами! Џо плодам трудов моих  поймешь  ты  вскоре, что
правда на моей стороне!
     ‚ернулсЯ ’рурль домой и серьезно задумалсЯ, потому что, хоть в  конце
спора с Љлапауциусом и дал понЯть, будто  у  него  есть  конкретный  план
действий, но было это далеко не так. Ћткровенно  говорЯ, не  имел  он  и
малейшего понЯтиЯ о том, с чего начинать. „остал он тогда  с  полок  своей
библиотеки громадные тома, посвЯщенные описанию бесчисленных  общественных
систем и проглотил их с достойной удивлениЯ скоростью. Ђ так как, несмотрЯ
на все, слишком  медленно  наполнЯлсЯ  нужными  фактами, то  приволок  из
подвала восемьсот кассет ртутной, оловЯнной, ферромагнитной и  криотронной
памЯти, приладил их всех проводами к своему естеству и за несколько секунд
набил  себе  голову  четырьмЯ  триллионами  бит   лучшей   и   отборнейшей
информации, какую можно было только раздобыть среди звезд, на планетах, а
также на остывших солнцах, заселенных прилежными летописцами. €  такаЯ  у
него в голове началась давка, что посинел беднЯга, глаза у него полезли на
лоб, зубы застучали, мурашки по телу забегали, и затрЯссЯ он с  головы  до
пЯт, как будто не историографией и историософией  был  наполнен, а  чумой
поражен. Џотом однако собралсЯ он с силами, встрЯхнулсЯ, вытер лоб, оперсЯ
все еще дрожавшими коленЯми о край стола и сказал себе:
     - ‚идно, все обстоЯло и обстоит еще хуже, чем Я думал!
     –елый час точил он карандаши, подливал чернил в чернильницы, стопками
укладывал белые карточки, но  из  этих  приготовлений  ничего  такого  не
возникло, поэтому разозлилсЯ он слегка и сказал себе:
     - „олжен Я был просто длЯ порЯдка познакомитьсЯ  с  книгами  древних,
архаичных  мудрецов, хотЯ  всегда  и  подозревал, что  эта  стараЯ  мура
современного конструктора ничему научить не может. ‹адно, так уж  и  быть!
Џроштудирую и этих допотопных мыслителей, защитившись тем самым от выпадов
Љлапауциуса, который их, конечно, тоже никогда не читал (а кто  их  вообще
читает? ), а только тайком выписывает себе из их книг  цитаты, чтобы  менЯ
злить и в невежестве упрекать.
     ‘казав это, он действительно взЯлсЯ за  книги  дрЯхлые  и  трухлЯвые,
хотЯ совсем ему этого не хотелось.
     ‚ середине ночи, окруженный книгами, что, открытые, падали  ему  на
колени, так как сталкивал он их нетерпеливо со стола, сказал он себе:
     - ‚ижу Я, что придетсЯ не только жизнь разумных  существ  исправлЯть,
но и то, что они нафилософствовали. Џрародителем жизни был океан, который
у берегов илом покрылсЯ. ‚озникла грЯзь жидкаЯ, или коллоид. ‘олнце  грЯзь
пригрела, загустела грЯзь, потом молниЯ в нее трахнула, аминокислотами (от
слова аминь) все заквасилось, и возникла протоплазма, котораЯ со  временем
на сухое место выбралась. ‚ыросли у нее уши, чтобы  слышать, как  добыча
удирает, а также ноги и зубы, чтобы ее догнать и съесть. Ђ если не выросли
ноги, или коротки были, то ее саму съели. ђазум же сотворила эволюциЯ, ибо
что с ее точки зрениЯ глупость и мудрость, а также добро и  зло? „обро  -
это тогда только, когда Я кого-то съем, а зло - когда менЯ съедЯт. ’о же и
с разумом: съеденный, если такое с ним случилось, глупее съевшего, потому
что не может быть умным тот, кого нет, а кого съели - того нет и в помине.
Ќо тот, кто всех переест, тот сам сдохнет. Џоэтому есть стали в  меру. ‘о
временем живаЯ органика стареет, ибо  материал  это  непрочный. ’огда, в
поисках  лучшего, придумали  мЯгкотелые  металл. ‘ами  себЯ   в   железе
скопировали, потому что легче всего взЯть уже готовое, поэтому до созданиЯ
истинно совершенных форм  дело  не  дошло. Ѓа! Ќе  будь  органика  такой
непрочной, ведь совершенно по другому  философиЯ  бы  развивалась: видно,
влиЯет на  нее  материал, то  есть  чем  совершеннее  строение  разумного
существа, тем отчаЯннее жаждет оно иметь совершенно другое строение. …сли
в воде живут - утверждают, что рай на - суше, если на суше, то -  в  небе,
если имеют крыльЯ, то считают идеалом плавники, а если ноги, то  намалюют
себе крыльЯ и восхищаютсЯ: "ангел! " “дивительно, что  Я  раньше  этого  не
заметил. Ќазовем   это   правило   Љ_о_с_м_и_ч_е_с_к_и_м   ‡_а_к_о_н_о_м
’_р_у_р_л_Я: всЯкий  разум  творит  себе  а_б_с_о_л_ю_т_н_ы_й  и_д_е_а_л,
исходЯ из несовершенства  собственной  конструкции. Ќадо  где-нибудь  это
записать  на  тот  случай, если  когда-нибудь  займусь  созданием   основ
философии. Ђ сейчас надо братьсЯ за конструирование. Ќачнем с закладываниЯ
добра - но только что это такое? …го безусловно нет там, где  никого  нет.
‚одопад длЯ скалы - ни добро и ни зло, так  же  как  и  землетрЯсение  длЯ
озера. Џоэтому создадим к_о_г_о_-_н_и_б_у_д_ь. Ќо вот вопрос  -  будет  ли
ему хорошо? ‚едь откуда мы узнаем, что кому-то хорошо? Џредположим, что  Я
вижу, как кто-то Љлапауциусу делает зло. €  что  же? Ћдна  половина  души
огорчитсЯ, а другаЯ - обрадуетсЯ, не так ли? ќто как-то очень запутанно.
     ‚озможно, кому-то хорошо по сравнению  с  соседом, но  он  ничего  о
соседе не знает, и поэтому своего счастьЯ не чувствует. ‘ледует, значит,
создать существ, имеющих перед глазами себе  подобных, в  муках  живущих.
Ѓыли бы они достаточно удовлетворены сами этим контрастом? Ѓыть может, но
все-таки  как-то  это  гадко. Ђ  значит, нужен   здесь   дроссель   или
трансформатор.
     ‡акатал он тогда рукава и за три днЯ  построил  ‘_о_з_е_р_ц_а_т_е_л_ь
Ѓ_ы_т_и_Я_ ‘_ч_а_с_т_л_и_в_ы_й, машину, котораЯ сознанием, в  катодах  ее
горЯщем, с каждой постигнутой ею вещью соединЯлось, и  не  было  на  свете
ничего, что не доставлЯло бы ей утехи. “селсЯ  перед  ней  ’рурль, чтобы
проверить, то ли у него вышло. Џрисев на трех металлических  ногах, водил
созерцатель вокруг телескопическими глазами, а когда падал его  взглЯд  на
доску заборную, на камень или старый башмак, то безмерно  он  восторгалсЯ,
так что даже тихонько постанывал  от  великой  радости, его  распиравшей.
Љогда же солнце зашло, и зарЯ на  небе  заалела, то  даже  присел  он  от
восхищениЯ.
     - Љлапауциус, разумеетсЯ, скажет, что сами стоны и  приседаниЯ  ни  о
чем еще не говорЯт, - сказал ’рурль, все  еще  не  удовлетворенный. -  Ћн
потребует доказательств.
     ‚строил он тогда созерцателю в брюхо измерительный прибор с золоченой
стрелкой, который отградуировал  в  единицах  счастливости, названных  им
гедонами, или, сокращенно, гедами. ‡а один гед  принЯл  он  то  количество
экстаза, которое получишь, если пробежишь четыре мили в ботинке с торчащим
гвоздем, а потом гвоздь  выпадет. Џомножил  путь  на  времЯ, поделил  на
остроту гвоздЯ, вынес за  скобки  коэффициент  жесткости  пЯтки, и  таким
образом перевел счастье в систему "‘ѓ‘". ќтим  он  немного  себЯ  утешил.
“ставившись на залитый маслом рабочий фартук  ’рурлЯ, суетившегосЯ  перед
прибором, созерцатель, в  зависимости  от  угла  и  полной  освещенности,
показывал от 11. 8 до 18. 9 гедов на пЯтно, заплатку и  секунду. “спокоилсЯ
конструктор. ‚ычислил он заодно, что один килогед - это  столько, сколько
старцы чувствовали, за ‘усанной в купели подглЯдываЯ, что  мегагед  -  это
радость смертника, перед самой виселицей помилованного. ’огда, увидев, что
все  удаетсЯ   точно   вычислить, послал   одного   самого   плохонького
лабораторного робота за Љлапауциусом.
     Љогда тот пришел, сказал ему ’рурль:
     - ‘мотри и учись.
     Ћбошел  Љлапауциус  машину  кругом. ’а   сразу   же   большие   свои
телеобъективы на него направила, присела и пару раз  простонала. “дивилсЯ
конструктор этим глухим звукам, но виду не подал и спросил только:
     - —то это?
     -  ‘частливое   существо, -   сказал   ’рурль, -   а   называетсЯ
‘_о_з_е_р_ц_а_т_е_л_ь  Ѓ_ы_т_и_Я  ‘_ч_а_с_т_л_и_в_ы_й, сокращенно  же   -
‘обысчас.
     - € что же делает этот ‘обысчас?
     ’рурль почувствовал  в  этих  словах  иронию, однако  мимо  ушей  ее
пропустил.
     - Ђктивным способом непрерывно познает! - объЯснил он. - € не  просто
познает, замечаЯ, а делает это интенсивно, сосредоточенно и трудолюбиво, а
то, что он познает, у него невыразимую радость вызывает. € радость эта, по
его анодам и катодам разлившись, дает ему высокое  блаженство, признаками
которого как раз и Явились звуки, которые ты слышал, когда  обозревал  он
твою довольно невзрачную наружность.
     - ‡начит, эта  машина  извлекает  активное  наслаждение  из  сущности
самого познаниЯ?
     - €менно так! - сказал ’рурль немного потише, ибо  не  был  уже  так
уверен в себе, как за мгновение до этого.
     -  Ђ  это, конечно, фелицитометр, отградуированный   в   единицах
наслаждениЯ существованием? -  указал  Љлапауциус  на  шкалу  с  золоченой
стрелкой.
     - €менно так...
     € начал тут Љлапауциус разные вещи ‘обысчасу показывать, внимательно
следЯ за отклонением стрелки. ’рурль, успокоившись, объЯснил  ему  теорию
гедов, или  теоретическую  фелицитометрию. ‘лово  за  словом, вопрос  за
вопросом - бежала беседа, но вдруг спросил Љлапауциус:
     - ‘кажи-ка, сколько гедов содержитсЯ в  том, что  тот, кого  триста
часов били, в свою очередь лоб тому, кто его бил, расшиб?
     - Ђ, так это очень просто! -  обрадовалсЯ  ’рурль, и  сел  было  за
вычислениЯ, но услышал громкий  смех  своего  приЯтелЯ. ђазозлилсЯ  он  и
вскочил, Љлапауциус же, все еще смеЯсь, сказал:
     - ‚едь ты же сказал, что за исходный принцип  принЯл  добро, дорогой
мой? Ќу что ж, эталон ты выбрал подходЯщий. Џродолжай в том же духе, и все
пойдет отлично. Ђ пока прощай.
     € ушел, оставив совершенно убитого ’рурлЯ.
     - Ђ, черт менЯ подери, - стонал конструктор, а стоны его перемежались
с восторженными постанываниЯми ‘обысчаса, которые так его  разозлили, что
запихнул он машину в чулан, закидал ее старым хламом и закрыл на замок.
     ‘ел он потом за пустой стол и так себе сказал:
     - Џерепутать эстетический восторг с добром - ну и осел  же  Я! „а  и
вообще, есть ли у ‘обысчаса разум? Ќадо с самого начала подойти к  вопросу
иначе, с  самого  атомного  уровнЯ. ‘частье  -  конечно, радость  -  без
сомнениЯ, но не за чужой счет! Ќе из зла следующее! ‚от так! Ќо что  такое
зло? ‚ижу Я, что до сих пор в своей конструкторской деЯтельности преступно
теорией пренебрегал.
     ‚осемь дней не отдыхал конструктор, не спал, не выходил на  улицу, а
только  изучал  книги  безмерно  ученые, о  добре  и  зле   рассуждающие.
Ћказалось, большинство мудрецов сходитсЯ на том что самаЯ  важнаЯ  вещь  -
это взаимопомощь и взаимнаЯ благожелательность. ’о у  другое  должны  друг
другу разумные существа в любом случае оказывать. Џравда, именно под  этим
лозунгом и огнем жгли, и жидким оловом поили, и  четвертовали, и  на  кол
сажали, и кости ломали, а в самые ответственные исторические моменты  даже
шестерками лошадей разрывали. „лЯ  духа  же, как  и  длЯ  тела, в  форме
разноообразных пыток друг другу доброжелательность выказывали.
     - Џредположим, - сказал себе ’рурль, - что совесть пробуждалась бы не
в самих злодеЯх, а, напротив, в близких людЯх, их окружающих. —то  бы  из
этого вышло? „а нет, это не пойдет: ведь тогда бы ближнего моего угрызениЯ
мучили, а Я бы еще легче  мог  в  грехах  погрЯзнуть. Њожет, встроить  в
обычную совесть умножитель угрызений, чтобы каждое новое зло в тысЯчу  раз
больше, чем предыдущее, мучило? Ќо тогда каждый  из  простого  любопытства
что-нибудь злое сотворит, чтобы  проверить, вправду  ли  новые  угрызениЯ
такими дьЯвольски сильными будут - и  до  конца  дней  совесть  будет  его
мучить... Њожно было бы сделать совесть с обратной  свЯзью  и  блокировкой
стираниЯ... Ќет! ќто не годитсЯ, потому что кто же  будет  эту  блокировку
отключать? Ђ если приладить трансмиссию - один чувствует за всех, все - за
одного? Ќо ведь это уже было - именно так действовал  альтруизин... ’огда
можно  так: у  каждого  в  туловище  вмонтирован  маленький  детонатор  с
приемником, и если ему, за его злые и подлые дела, зла  не  менее  десЯти
ближних пожелают, их желаниЯ на гетеродинном входе суммируютсЯ и тот, кому
они адресованы, на воздух взлетает. „а неужели тогда каждый  как  чумы  не
избегал бы зла? Љонечно избегал бы, да  еще  как! Ћднако... —то  это  за
счастливаЯ жизнь - с миной замедленного действиЯ в области желудка? Љ тому
же  возникали  бы  тайные  заговоры  против  людей: получилось  бы, что
достаточно десЯти негодЯЯм невиновного невзлюбить и  он  -  на  кусочки...
’оже не годитсЯ. —то же это такое! Њне, галактики, как шкафы, двигавшему,
не решить, казалось бы, простой  инженерной  проблемы?! „опустим, что  в
неком обществе каждый упитан, румЯн  и  весел, с  утра  до  вечера  поет,
подпрыгивает и хохочет от того, что другим добро делает, да при этом  весь
пылает от энтузиазма, а если спросить его, то в голос кричит, что  просто
ужасно рад  существованию  -  и  своему, и  окружающих... „остаточно  ли
счастливым было бы такое общество? ‚едь там никто никому  зла  сделать  не
может! Ђ почему не может? Џотому что не хочет! Ђ почему не  хочет? Џотому
что это ему ничего не даст. ‚от и решение! Ќе это ли  гениальный  в  своей
простоте план длЯ массового производства счастьЯ?! Ќе в такой ли жизни все
счастьем  переполнены   будут?! Џосмотрим, что   тогда   скажет   этот
циник-мизантроп, этот скептический агностик, Љлапауциус - уж тогда-то  ему
не до насмешек и издевательств будет! Џусть-ка попробует придратьсЯ! ‚едь
если каждый будет старатьсЯ ближнему все лучше и лучше делать, да так, что
лучше уж и нельзЯ... ѓм, а не замучаютсЯ ли они, не выбьютсЯ ли из сил, не
выдохнутсЯ ли  быстро  под  градом  и  лавиной  этих  добрых  дел? ‹адно,
вмонтируем маленькие редукторы, или какие-нибудь дроссели, счастьеупорные
перегородки, экраны, изолЯцию... ‘ейчас, только  не  надо  спешить, чтобы
опЯть  что-нибудь  не  проморгать. €так: примо  -  веселые, секундо   -
упитанные, терцо  -  подпрыгивающие, кварто   -   румЯные, квинто   -
удовлетворенные, сексто - участливые... •ватит, можно начинать.
     „о  обеда  поспал  он  немножко, так  как  сильно  утомили  его  эти
размышлениЯ, а потом, решительный и бодрый, встал, чертежи начертил, ленты
программные наперфорировал, алгоритмы  рассчитал, и, наконец, сотворил
счастливое общество  из  девЯтисот  персон. —тобы  господствовало  в  нем
равенство, сделал всех совершенно одинаковыми. „абы из-за еды и  питьЯ  не
ссорились, сделал так, что не пили они и не ели, а холодный атомный огонек
служил им источником энергии. “селсЯ он потом на  завалинку  и  до  захода
солнца смотрел как они прыжками и криками свою радость выражают, как добро
творЯт, друг друга по голове гладЯт, камни  друг  перед  другом  с  дороги
убирают, какие они крепкие, бодрые, веселые, как задорно и беспечно  жизнь
их бежит. …сли кто ногу вывихнет - аж черно становилось от сбежавшихсЯ, и
не от любопытства, а из-за могучей потребности участие оказать. Ћт избытка
сочувствиЯ одному из них даже ногу оторвали, вместо того, чтобы  вправить,
но подрегулировал он им редукторы и реостаты, а потом позвал  Љлапауциуса.
ЏрисмотрелсЯ тот к их радостной беготне, выслушал  объЯснениЯ  с  довольно
кислой миной и спросил:
     - Ђ опечалитьсЯ они могут?
     - —то за глупый вопрос. ђазумеетсЯ, нет, - ответил ’рурль.
     - ‡начит, потому они все времЯ скачут и во весь голос  вопЯт, потому
такие румЯные и добрые, что им хорошо?
     - €менно!
     Ђ так как Љлапауциус не просто на похвалы поскупилсЯ, а вообще ничего
не похвалил, то добавил ’рурль сердито:
     - Ѓыть может, зрелище это монотонно и менее живописно, чем  батальные
сцены, но моей задачей было  осчастливить, а  не  кому-то  там  спектакль
устроить!
     - …сли они делают то, что делают, потому  что  делать  это  обЯзаны,
приЯтель мой, - отозвалсЯ Љлапауциус, - то в них ровно столько  же  добра,
сколько в трамвае, который потому тебЯ не не переедет, если ты на тротуаре
стоишь, что ему с рельсов не сойти. Ќе тот, ’рурль, счастье творениЯ добра
познает, кто должен других неустанно по голове гладить, от восторга вопить
да камни с дороги убирать, а тот лишь, кто может и печалитьсЯ, и рыдать, и
камнем другому голову размозжить, но по  доброй  воле  и  сердечной  охоте
этого не делает! ’ы же создал пародию на высшие  идеалы, которые  удалось
тебе изрЯдно опошлить!
     - —то ты такое говоришь?! Ћни же, все  таки, разумные  существа, -
пробормотал обескураженный ’рурль.
     - „а? - спросил Љлапауциус. - ‘ейчас посмотрим.
     ‘ этими словами подошел он к ’рурлевым творениЯм, первому, кто  ему
попалсЯ, дал с размаху в лоб и спросил
     - ‘частлив ли ты?
     - Ѓезумно! - ответил тот, схватившись за голову, на которой  вскочила
шишка.
     - Ђ теперь? - спросил Љлапауциус, и так ему  врезал, что  тот  вверх
тормашками полетел. …ще не успел беднЯга встать, еще песок  выплевывал, а
уже кричал:
     - ‘частлив Я! •орошо мне жить!
     - ‚от так, - сказал коротко Љлапауциус онемевшему ’рурлю и ушел.
     ЋгорчилсЯ  ’рурль  невыразимо. ‘вел  он  одного  за   другим   своих
счастливцев в лабораторию и разобрал их там до последнего винтика, а  они
не только этому не сопротивлЯлись, но ему, как могли, помогали, ключи  и
клещи подавали, или даже молотком себЯ по черепу  били, если  его  крышка
слишком плотно была насажена и  сниматьсЯ  не  хотела. ‘ложил  он  детали
обратно в Ящики и на полки, сорвал с досок чертежи, порвал  их  на  куски,
уселсЯ за стол, под философско-этическими  трудами  прогнувшийсЯ  и  глухо
простонал:
     - •орошенькаЯ историЯ! Ќу и опозорил  же  менЯ  этот  мерзавец, этот
разбойник, мой так называемый приЯтель!
     ‚ынул он из  шкафа  модель  пермутатора  -  прибора, который  всЯкую
информацию  в   аспекте   взаимопомощи   и   всеобщей   благожелательности
перерабатывал, положил его на наковальню и разбил на куски, но  не  стало
ему от этого легче. Џоразмыслил  он, повздыхал  и  взЯлсЯ  за  воплощение
другого замысла. Ќа этот раз вышло из под его рук общество немалое  -  три
тысЯчи рослых парней, которые тут же выбрали себе руководителей  тайным  и
равным голосованием, а затем занЯлись разнообразными  делами  -  кто  дома
строил и изгороди ставил, кто законы  природы  открывал, а  кто  играл  и
забавлЯлсЯ. ‚ голове у каждого из новых созданий ’рурлЯ был гомеостазик, а
в том гомеостазике - два прочно приваренных ограничителЯ, между  которыми
могла их свободнаЯ волЯ гулЯть, как это ей и подобает, а снизу  находилась
пружина добра, котораЯ на свою сторону много сильнее тЯнула, чем  другаЯ,
поменьше, колодкой   приторможеннаЯ, длЯ   разрушениЯ   и   уничтожениЯ
предназначеннаЯ. €мел каждый  гражданин  еще  и  датчик  совести  огромной
чувствительности, помещенный  в  зубастые  клещи, которые  начинали  его
грызть, если сходил он с пути праведного. Џроверил ’рурль  на  специальном
лабораторном экземплЯре, что, когда до мук совести  доходило, корчило  от
них несчастного почище, чем от икоты или даже  от  плЯски  свЯтого  ‚итта.
’олько раскаЯнием, делами благородными, альтруизмом потихоньку конденсатор
зарЯжалсЯ и своим импульсом зубы, угрызающие совесть, разводил  и  маслом
датчик умасливал. Ќет слов, хитро было это придумано! Џодумывал ’рурль над
тем, чтобы  угрызениЯ  совести  дополнительной  тЯгой  с   зубной   болью
соединить, но  потом  решил  этого  не  делать, потому  что  боЯлсЯ, что
Љлапауциус  опЯть  начнет  о  принуждении, свободу   воли   исключающем,
талдычить. Ѓыло бы это, безусловно, неверно, потому что имели эти существа
статистические приставки, и никто, даже сам ’рурль, не мог сказать, что  и
как они делать будут. –елую ночь будили ’рурлЯ радостные крики, и шум этот
сильно эму досаждал. "Ќо теперь уже", - сказал он себе, - "Љлапауциусу  ни
к чему не прицепитьсЯ. ‘частливы они, но  не  не  по  программе  и  не  по
обЯзанности, а  только  статистическим, эргодическим   и   вероЯтностным
образами. ЊоЯ взЯла! " ‘ этой мыслью глубоко уснул  он  и  спал  до  самого
утра.
     ’ак как не застал он Љлапауциуса дома, то  проискал  его  до  самого
обеда, а найдЯ, повел его к себе, прЯмо  на  фелицитологический  полигон.
Ћсмотрел Љлапауциус дома, изгороди, будки, надписи, дворец правлениЯ и его
залы, делегатов, граждан, поговорил с теми и с другими, а в переулке снова
попробовал одному низенькому гражданину в лоб дать, но взЯли  его  тут  же
трое других за руки и за ноги, и  моментально  выкинули  из  города  через
ворота, и хотЯ следили они за  тем, чтобы  шею  ему  не  сломать, однако
морщилсЯ он, из придорожной канавы выбираЯсь.
     - Ќу как? - спросил ’рурль, сделав вид, что вовсе не  заметил  позора
Љлапауциуса. - —то скажешь?
     - џ приду завтра утром, - ответил тот.
     - ђазумеетсЯ, - уходЯ, удовлетворенно улыбалсЯ ’рурль. Ќа  следующий
день, около полуднЯ, снова вошли  оба  конструктора  в  город, и  увидели
большие перемены. Ћстановил их сразу  же  патруль, и  старший  по  званию
сказал ’рурлю
     - Џочему у тебЯ такой кислый вид? €ли пениЯ птичек  не  слышишь? €ли
цветов не видишь? ѓолову выше!
     „ругой, пониже рангом, добавил:
     - „ержатьсЯ бодро, браво, весело!
     Ђ третий ничего не сказал, а  только  бронированным  кулаком  треснул
конструктора по спине, да  так, что  там  что-то  хрустнуло. ‡атем  все
повернулись к Љлапауциусу, но тот, не ожидаЯ  дальнейшего, сам  так  лихо
вытЯнулсЯ, так убедительно восторг продемонстрировал, что патруль  оставил
его в покое, дальше пошел. ‘цена эта на творца нового  общества  произвела
большое впечатление. “ставилсЯ он, раскрыв рот, на площадь  перед  дворцом
счастьЯ, где, выстроившись в шеренгу по четыре, жители по команде издавали
крики восторга.
     - Ѓытию - ура! - орал кто-то с эполетами и с бунчуком, и стройный хор
голосов отвечал ему:
     - “ра! “ра! “ра!..
     Ќе успел ’рурль и слова сказать, как оказалсЯ вместе  с  приЯтелем  в
шеренге, крепко схваченный, и до самого вечера муштровали их, обучаЯ  как
себе зло, а ближнему в шеренге добро творить - все на три счета. Љомандиры
же, которых звали фелиционерами, то есть с_т_р_а_ж_а_м_и в_с_е_о_б_щ_е_г_о
с_ч_а_с_т_ь_Я, а сокращенно - всесчасами, следили за тем, чтобы  каждый  в
отдельности и все разом выражали полное  удовлетворение  и  совершеннейшее
блаженство, что  на  практике  оказалось  крайне  утомительным. ‚о  времЯ
краткого  перерыва  в  фелицитологических  маневрах   удалось   ’рурлю   и
Љлапауциусу улизнуть из шеренги и спрЯтатьсЯ за забором. ‡атем, прижимаЯсь
к земле, как при артиллерийском обстреле, добежали они до  дома  ’рурлЯ  и
длЯ надежности спрЯтались на чердаке. ќто было сделано вовремЯ, ибо  и  по
дальним окрестностЯм сновали  уже  патрули, прочесываЯ  район  в  поисках
несчастных, огорченных и грустных, которых быстро  обрабатывали  прЯмо  на
месте. ’рурль, ругаЯсь на  чем  свет  стоит, искал  способ  ликвидировать
последствиЯ эксперимента, принЯвшего такой трагический оборот. Љлапауциус
же хихикал в кулак. Ќе придумав  ничего  лучше, выслал  ’рурль  в  город,
скрепЯ сердце, отрЯд демонтажников, причем  длЯ  большей  надежности  и  в
огромном секрете от Љлапауциуса так их запрограммировал, чтобы  не  могли
они   попастьсЯ   на    удочки    лозунгов, провозглашающих    всеобщую
благожелательность и  повсеместную  взаимопомощь. Љогда  столкнулсЯ  этот
отрЯд со всесчасами, то только искры посыпались. ‘ражались фелиционеры  за
дело   всеобщего   счастьЯ   геройски. ‚ынужден   был   ’рурль   послать
дополнительные отрЯды со сдвоенными тисками и  клещами, и  тогда  перешла
стычка в нешуточный бой, настоЯщую войну, потому что сражались обе стороны
с огромным самопожертвованием, разЯ друг друга уже картечью и шрапнелью.
     Љогда же наконец вышли конструкторы во двор, то поле боЯ, освещенное
молодым месЯцем, представлЯло собой печальное зрелище. ‚  покрытом  дымом
городе лежали тут и там не разобранные  в  спешке  до  конца  фелиционеры,
продолжаЯ и в своей механической агонии выражать крайнюю  и  непоколебимую
приверженность идее всеобщего добра. ’рурль даже не  пыталсЯ  скрыть  свое
лицо, искаженное гневом и отчаЯнием. Ќе  понимал  он  совершенно, где  же
допущена ошибка, котораЯ счастливцев в держиморд превратила.
     - ‹озунг всеобщей благожелательности, мой  дорогой, может  принести
разные плоды, -  снисходительно  объЯснил  ему  Љлапауциус. -  ’от, кому
хорошо, сразу же хочет, чтобы и другим хорошо было, а строптивых  начинает
дубиной в рай загонЯть.
     - ‡начит, добро может родить зло! Ћ как же коварна природа  вещей! -
Љрикнул ’рурль. - ’огда объЯвлЯю Я бой самой природе! Џрощай, Љлапауциус!
‘ейчас ты видишь менЯ побежденным, но  проиграть  сражение  -  не  значит
проиграть войну!
     ‡асел он сразу же, словно отшельник, за книги и рукописи  -  мрачный,
но от этого еще более настойчивый. ‡дравый смысл  подсказал  ему, что  не
мешало бы перед следующим экспериментом окружить свой двор  стенами, а  в
амбразурах поставить пушки, но недостаточно ему этого показалось длЯ того,
чтобы начать  творение  всеобщей  благожелательности. ’огда  решил  он  в
будущем создавать только уменьшенные модели в масштабе 1: 100. 000, в рамках
микроминиатюрной  экспериментальной  социологии. Ќачертал  он  на  стенах
мастерской лозунги, дабы постоЯнно иметь их перед глазами:
     1) ‘ердечнаЯ добровольность; 2)  ‹асковаЯ  кротость; 3)  „еликатнаЯ
благожелательность; 4) —уткаЯ  забота  -  и  взЯлсЯ  за  претворение  этих
лозунгов в  жизнь. „лЯ  начала  смонтировал  он  под  микроскопом  тысЯчу
электрочеловечков, снабдив их невеликим разумом и небольшой тЯгой к добру,
так как фанатизма теперь уже побаивалсЯ. Љопошились они  довольно  вЯло  в
шкатулочке, предоставленной им  длЯ  проживаниЯ  и  похожей, из-за  этого
мерного и монотонного движениЯ, на часовой механизм. ’огда добавил  он  им
немного мудрости, подкрутив  в  мозгу  винтики. ’огда  зашевелились  они
порезвее, и, сделав из опилок инструменты, начали долбить  стенки  и  дно.
Џотом увеличил потенциал добра. ‘разу  же  образовались  благотворительные
общества, каждый бегал в поисках тех, кому  помочь  можно  было, поЯвилсЯ
спрос на вдов и сирот, особенно на слепых. ’акими  заботами  их  окружали,
такое внимание  оказывали, что  некоторые  убогие  прЯтались  за  медными
петлЯми шкатулки, и началось уже настоЯщее общественное бедствие. Ќехватка
вдов и сирот вызвала кризис  и, не  находЯ  на  этом  свете, то  есть  в
шкатулке, объектов, пригодных   длЯ   проЯвлениЯ    крайне    активной
благожелательности, на восемнадцатом поколении создали микрочеловечки веру
в  Ђ_б_с_о_л_ю_т_н_о_г_о  ‘_и_р_о_т_у, которого  до   конца   утешить   и
осчастливить вообще невозможно. —ерез  эту  форточку  избыток  альтруизма,
перешедшего  в  нечто  метафизическое, выпускалсЯ  в   трансцендентальную
бесконечность. ‡аселили они обильно загробный мир - поЯвились среди убогих
„_е_в_а_-_‚_д_о_в_а  и  ѓ_о_с_п_о_д_ь, также   пригодные   длЯ   горЯчего
сочувствиЯ. ’аким  образом  этот  бренный  мир  был  забыт, и  церковные
организации поглотили светские. Ќе так все это  ’рурль  себе  представлЯл.
„обавил он рационализма, скептицизма и трезвости, и  успокоилось  все, но
ненадолго. ЏоЯвилсЯ ќ_л_е_к_т_р_о_в_о_л_ь_т_е_р, заЯвивший, что  никакого
абсолютного сироты нет, а есть только Љ_о_с_м_о_с -  куб, силами  природы
сотворенный, а  сиротинцы-абсолютисты   его   проклЯли. ‚   это   времЯ
понадобилось ’рурлю сходить в магазин, а когда через два часа он вернулсЯ,
то шкатулка так и скакала по столу, потому что  началась  война  за  веру.
„обавил он альтруизма, но от  этого  только  начало  что-то  потрескивать,
снова  ввел  несколько  порций  разума  -  стихло, но   вскоре   движение
возобновилось и из прежней  неразберихи  стали  возникать  прЯмоугольники,
марширующие  подозрительно  ровным  шагом. ‚  шкатулке  прошел  век, от
абсолютистов и вольтерьЯнцев и следа не осталось. ‚се рассуждали только  о
_‚_с_е_о_б_щ_е_м _„_о_б_р_е_ и писали о нем совершенно светские  трактаты.
Ќо возник вскоре вопрос о происхождении всего общества. Ћдни полагали, что
возникло оно из праха  от  латунных  петель, другие  же  -  что  причиной
послужило космическое вторжение  извне. —тобы  разрешить  этот  волнующий
вопрос, началось строительство Ѓ_о_л_ь_ш_о_г_о ‘_в_е_р_л_а, которое должно
было Љ_о_с_м_о_с, то есть шкатулку, просверлить  и  исследовать, что  же
снаружи находитсЯ. Ђ так как  могли  там  неведомые  силы  находитьсЯ, то
взЯлись одновременно и за литье  пушек. ’ак  это  ’рурлЯ  разочаровало  и
обеспокоило, что разобрал он всех их как можно  быстрее, и  сказал  себе,
чуть не плача:
     - ђазум ведет к бездушию, а добро - к безумию! Љак же это так, откуда
же такое инженерно-историческое противоречие.
     € решил он разобратьсЯ в этом особо. ‚ытащил из  чулана  свою  первую
модель, старый созерцатель и, когда тот начал постанывать от эстетического
восторга  перед  старым  хламом, подключил  к  нему  небольшую   мыслЯщую
приставку. ‘обысчас моментально стонать перестал. ‘просил ’рурль, что  ему
еще нравитсЯ, а тот ответил:
     - ЌравитсЯ то мне по-прежнему  все  нравитсЯ, но  сдерживаю  Я  свое
восхищение рассудком, ибо хочетсЯ мне сначала понЯть, почему  же  мне  все
нравитсЯ, то есть откуда, а также длЯ чего, то  есть  с  какой  целью. €
вообще, кто ты такой, чтобы отвлекать менЯ  от  созерцаний  и  размышлений
вопросами? Љакое тебе до менЯ дело, а? —увствую Я, что  мог  бы  и  тобой
восхититьсЯ, но разум говорит мне, что  нужно  этому  внутреннему  порыву
сопротивлЯтьсЯ, ибо может это быть ловушкой, на моем пути поставленной.
     - —то касаетсЯ того, какое мне до тебЯ  дело, -  неосторожно  сказал
’рурль, - то Я тебЯ сотворил, и чтобы дух твой что-то  от  этого  получил,
сделал так, что между тобой и миром полнаЯ гармониЯ царит.
     - ѓармониЯ? - переспросил ‘обысчас, внимательно  нацелив  на  ’рурлЯ
свои объективы. - ѓармониЯ, уважаемый? - Ђ  почему  у  менЯ  три  ноги? Ђ
голова - вверху? Џочему на левом боку у менЯ заклепки медные, а на  правом
- железные? „лЯ чего у менЯ пЯть глаз? Ћтветь же, уважаемый, если  правда
ты менЯ из небытиЯ извлек.
     - ’ри ноги - потому что на двух ты не устоЯл бы, а  четыре  -  лишнЯЯ
трата материала, - объЯснил ’рурль. - ЏЯть глаз - потому что столько  было
линз под рукой, а что до заклепок -  то  сталь  у  менЯ  кончилась, когда
корпус тебе делал.
     - ’оже мне, - насмешливо фыркнул ‘обысчас. - ’ы  хочешь  сказать  что
все это - простаЯ игра случаЯ, чистое  стечение  обстоЯтельств, следствие
обыкновенного безразличиЯ? € в эту ерунду Я должен поверить?
     - џ лучше знаю, как все было, раз Я тебЯ создал! -  ответил  ’рурль,
слегка рассерженный такой самоуверенностью.
     - ‹ично Я вижу две возможности, - быстро ответил ‘обысчас. - ЏерваЯ -
что ты нахально врешь. ќтот вариант пока отложим как недоказанный. „ругаЯ
- что, со своей точки зрениЯ, ты говоришь правду, из чего  ничего  еще  не
следует, так как правда это - лишь длЯ твоего малого знаниЯ, а  на  самом
деле - ложь.
     - Љак это понЯть?
     - Ђ так, что то, что тебе кажетсЯ простым стечением обстоЯтельств, на
самом деле таковым быть не может. Ќехватку стальных заклепок ты принЯл  за
случайность, но откуда тебе известно, что это  не  проЯвление  в_ы_с_ш_е_й
н_е_о_б_х_о_д_и_м_о_с_т_и? Ќаличие медных заклепок показалось тебе  только
удобством, но и  тут  было  вмешательство  п_р_е_д_о_п_р_е_д_е_л_е_н_н_о_й
г_а_р_м_о_н_и_и. Ђналогично, по  числу  моих  ног  и  глаз  можно  понЯть
т_а_й_н_у_ в_ы_с_ш_е_г_о_ п_о_р_Я_д_к_а, _и_з_в_е_ч_н_о_е _з_н_а_ч_е_н_и_е
этих количеств, отношений и пропорций. ‚едь и три, и пЯть - простые числа,
а, з