что-то запершило у ’аможенника в горле. ‚здрогнула
Њуза. Џоложила руку на колено ѓримеру. Ћн положил свою ей на грудь, они
обнЯлись еще крепче и застыли. ‹егкие, как птицы, порхающие в зимних садах,
Њуж и †ена разошлись в разные стороны. Ћна сделала реверанс. Ћн поклонилсЯ
сдержанно и торжественно. € вдруг подошел к ней и одним рывком сильных
тонких пальцев руки сорвал с нее рубаху. € увеличеннаЯ, ЯснаЯ, белаЯ нагота
вспыхнула и ударила каждого по глазам, по сердцу, по телу, словно ток прошел
сквозь сидЯщих в зале. уууу - выдохнули в зале. € застыли. Ћни опЯть
поклонились один раз, другой, четвертый и отдельно - пЯтый, туда, где должен
был, наверное, находитьсЯ ’аможенник. ’аков ритуал. †ена подошла к Њужу,
встала на колени и руками медленно стащила с него рубаху. Ћна сползла, легко
шелестЯ и блестЯ. € вспыхнул красный свет. ’ела стали еще более огромны.
Ѓыла заметна каждаЯ морщинка, тень, каждаЯ складка и даже волосок, который
рос у нее чуть выше правой ключицы. Ќе вставаЯ с колен, †ена повалилась
навзничь, неподвижнаЯ, застывшаЯ, ждущаЯ... ЋгромнаЯ, как весь этот зал. Њуж
стоЯл, опустив руки. ЋпЯть голос ’аможенника, уже вопросительный. -
Џриготовились? †ена кивнула головой. - Ќачали. - ’аможенник выдохнул это, и
пальцы его ощутили кожу †ены, в них еще не прошло ощущение ее грубоватого,
но напрЯженного и медленного звука, воспоминание выступило капельками пота
на кончиках пальцев. ’аможенник вытер руки о платок. —то-то происходило в
нем помимо его воли и ума. …го Њуж и †ена были хороши... "‘лушай, а они
хороши", - сказал себе ѓример. "Ќадо же, - подумала Њуза, - сколько раз
видела их и никогда не представлЯла, что они красиваЯ пара. € чего они
бегают друг от друга?" Ћсветители вытерли пот с лица. ‚се было как надо.
Њожно, по крайней мере, перевести дыхание. "џ никогда не видел ее такой, ее
подменили", - удивилсЯ ‘то шестой. ‡а десЯть лет он наизусть выучил это
тело. Ћно же на самом деле было старее. Ќо ‘то шестой промолчал. ’олько
напрЯгсЯ весь, вспомнив ощущениЯ свои от этой кожи. "Ѓоже мой! - что-то,
казалось, вот-вот лопнет в ‘то четырнадцатой. Ћна больше десЯти лет каждый
вечер гладила лицо ‘отого, эти волосы, эти плечи, даже любила их, но она
никогда не видела его таким. - Ћоо", - застонала и тут же закрыла рот
руками. Ђ в это времЯ, в это времЯ все уже начиналось. Ќачалось. ђаспареннаЯ
краснаЯ огромнаЯ туша приблизилась к себе подобной. Ќаверное, весь зал
вместилсЯ бы в эти тела. ‡убы впились в кожу плеча так, что брызнула кровь.
“уф... - выдохнул зал. Ђ они, уже не отрываЯсь, перевернулись, покатились,
руки судорожно стали рвать кожу и волосы, они рычали, хрипели,
перекатывались, огромные, словно саранчой кишащее, переливающеесЯ поле.
‡еленый цвет сменил розовый, потом вспыхнул фиолетовый - цвет гармонии. ‘
горы в гору помост начал раскачиватьсЯ, как лодка во времЯ шторма, и они
держались друг за друга. € еще крепче были объЯтьЯ и боль их. ќтот комок
мЯса швырЯло о борт, они бились головой, откатывались, переворачивались, но
никакаЯ сила не могла разъединить их сейчас, даже смерть, они достигли
вершины своей жизни - ѓлавнаЯ пара ѓорода, Њуж и †ена, все в крови, с
вырванными кусками мЯса, рыча, плача, ненавидЯ друг друга, проклинаЯ друг
друга, были счастливы, и каждый еще ухитрЯлсЯ думать в этом месиве,
движениЯх, крови и боли о тех, с кем они были вчера, о тех, кого они видели
и кого бы хотели за свои долгие годы на работе, в коридорах, в зале... - Ќе
могу... не могу, сейчас! - сильнее их рычаньЯ и крика повисло в воздухе. ‘то
шестой не выдержал, и тут же ‘то четырнадцатаЯ вскочила, взвизгнула и
вцепилась в волосы впереди сидЯщих и еще несколько человек присоединилось к
ним. Ћни были возбуждены, достаточно было одного толчка, крика, чтобы
поднЯть зал. ’ак маленький огонек бикфорда взрывает тол. Ќо ’аможенник
хорошо знал свое дело. - ‘вет. ‡ажегсЯ свет. - ‘топ. Џара остановилась. €
застыла неподвижно в крови и поту, он только чуть приподнЯл голову - бедный
гладиатор. ‚торой раз за вечер - это уже слишком. € первый раз - такого за
всю помнимую историю ѓорода не было, а тут... € пришлось снова швырнуть под
колеса крикунов. Џравда, меньше, чем прежде, но что-то все же разладилось в
управлении вагонами. Ќеужто весь зал надо переехать колесом? Ќет, на этот
раз отрезвление пришло мгновенно. ЋпЯть все скрылись в себЯ, и только бедные
жертвы собственной несдержанности, оглЯдываЯсь на остающихсЯ в зале и
лежащих на сцене, были уводимы из зала. Ђ в это времЯ уже стекла уходили
вверх, и на сцене вместо огромных лежащих красных, распаренных груд осталась
лежать пара полузадушенных червЯков, которых и рассмотреть-то было трудно. €
из-за них?.. ЋглЯдываЯсь, уходили уводимые, жалеЯ о столь ничтожном поводе
взрыва. Ђ этих уменьшенных людишек бесшумные люди вытаскивали со сцены. Ѓал
окончен. Џора за плащи - и по домам, но у некоторых нет уже плащей и домов
тоже. ’акими же монотонными рЯдами, на этот раз уже без факелов, в темноте и
дожде, дерево стало вытаскивать из зала корни и, пЯтЯсь корнЯми вниз,
поползло из „ома. Ќо нету той стройности. Ќету. € не так уж счастливы и те,
кто в темноте таки захватил поприличнее номер. € хоть ждет их другой дом, а
у кого рука замотана красной набухшей трЯпицей, у кого вместо глаз кроваваЯ
каша... до радости ли уж тут. •ромает дерево вниз за струЯми дождЯ. ‹ишь
первые рЯды получили удовольствие, если не считать беспокойства во времЯ
перерыва, да и до конца все же не досидели, но было неплохо. Џрофессионалы в
этих делах. Ѓыло-таки действительно неплохо. €нтервалы между идущими по
улице нарушены, на ком-то не накинуты капюшоны, кто-то падает, и его
поднимают. ‘вет на улицах померк, фонари белы, стены исходЯт теплом. „ождь
парит. Ђ по каналу течет вода, и зеленоватые струи окрашивают ее в свой
неповторимый, мутно-тЯжелый цвет. Ќо скоро это пройдет. € это проходит. Ќа
то и дождь, чтобы смыть все, что попадает в водостоки. € кровь, котораЯ
иногда падает на камень из поврежденных рук, разодранных щек, а то и просто
слезы, конечно женские, ведь женщины более чувствительны к происходЯщему с
людьми. Ћни в чем-то даже люди будущего перед мужской половиной, поэтому-то
нет совпадений или почти нет. Ќо дождь идет, идут люди монотонно,
размеренно, тихо. €счезают в проемах светлых, открывающихсЯ почти настежь
дверей. € постепенно все успокаиваетсЯ. Ќаверное, это тоже справедливо.
ЏриближаетсЯ ночь. Ђ ночью на короткое времЯ к нам приходит покой и в самые
беспокойные времена, более беспокойные, чем эти, хотЯ кому дано право
судить, какие более беспокойны. Ѓывает еще бессонница? Ќо ею болеют и самые
счастливые, и самые несчастливые, случаетсЯ, спокойно спЯт - вот это и есть
справедливость, что мир в конечном счете необъЯсним и неожидан. ‚едь какие,
казалось, неожиданности возможны в этом ѓороде - и на тебе! ..
XXV Ќаш ѓример теперь - ‚еликий ѓример, в новом доме. Њуза в новом
халате. Ћни уже обошли все комнаты, посидели в саду, он подержал ее руку,
как желтую птицу, в своей руке, тихо и бережно, а она ласково посмотрела в
его, еще как вода после камнЯ, неупокоенные глаза. Љакое счастье не ломать
себе голову в стремлении занЯть очередной номер. ‚ыше ‚еликого места в этом
городе нет. Ђ ’аможенник? ’аможенник - другаЯ профессиЯ. „ругаЯ, Њуза
понимает это. Ћна пододвигаетсЯ к ѓримеру. € тут ее начинает тошнить. Ћна
корчитсЯ, держась за живот, и едва успевает добежать до раковины... ѓример
понимает ее состоЯние - вспомнила ‘отых. Њуза плачет, текут слезы, ее
тошнит, желтый поток хлещет на белую поверхность раковины. ‘ радости оба
выпили по стакану вина. Ќо дело не в выпитом. „ело в том, что в зале был
перерыв и Яркий свет - в мозгу осталась вспышка, в мозгу осталось
отвращение, и длЯ того, чтобы это исчезло, Њуза вывернута мозгом наружу.
ѓример проще, после всех содранных кож, скальпелей, крови, страха, пациентов
за долгие годы врЯд ли его чем можно тронуть, но понимать он понимает.
ѓладит Њузу по волосам, и утешает ее, и объЯснЯет ей, что это случайность и
что, если бы не оборвали показательную любовь, она бы пришла счастливаЯ. €
даже у них сегоднЯ было бы все лучше и приЯтнее, чем обычно. € Њуза
успокоилась. Џостепенно. ѓример ведет ее к постели, раздевает, Њуза дышит
еще тЯжело, но уже спокойнее, потому что в мозгу чище, и она уже думает о
ѓлавной паре, жалеет их и жалеет ‘то шестого, который вел себЯ так отважно.
Ђ мог ли ѓример вести себЯ так отважно? Ђ можно ли вообще вести себЯ отважно
в ѓороде, где отвага равносильна “ходу... Ђ отважно - это, наверное, когда
дождь собираетсЯ внизу. Ђ потом поднимаетсЯ настолько высоко, что может и
„ом, стоЯщий на лобном месте, оказатьсЯ под водой, и тогда, ѓример, плыви
внутрь воды, чтобы найти вход в свой дом, проплыви коридором... - глаза Њузы
слипаютсЯ, мысли Њузы скользЯт по этому коридору, пытаЯсь отыскать вход, но
входа нет, и душа Њузы колотитсЯ, задыхаЯсь, о закрытую дверь, через которую
она только что вплыла в коридор, а над дверью горит красное: "‚ыхода нет". €
не надо, поворачиваетсЯ Њуза и притворЯетсЯ рыбой...
Ђ ѓример слишком сегоднЯ возбужден, чтобы спать, ибо в нем еще
крутЯтсЯ, как карусель, цифры, удивленное лицо ‚еликого, туша ‘отой,
развороченнаЯ во весь зал - потным, белым, желтым наружу, свой страх,
спокойные рыжие глаза ’аможенника и дождь, такой же рыжий сегоднЯ в каналах,
как эти глаза. € пока все это не потерЯет контуры и свой первый смысл,
ѓримеру бесполезно ложитьсЯ, нужно, чтобы это все расплылось, улеглось и
забылось в памЯти, нужно, чтобы это перестало существовать сегоднЯ и перешло
в было (а может, и вовсе не было), чтобы случившеесЯ и сон переплелись,
поменЯлись местами, и тогда возникнет смута, с которой нужно будет
договоритьсЯ, чтобы она оставила его до завтра или до еще не прожитых дней -
и пусть однажды всплывет она, как рыба среди омута, ударит хвостом, и скажет
свое пора, и обернетсЯ рыба Њальстремом, в котором столько-то метров и
столько-то сантиметров до черной всасывающей дыры, и закрутит его Њальстрем
и провертит по кругу положенное число раз... ‘осет дыра... ‘топ, стоп, это
ведь не та смута, это ведь удача, победа. ’олько начало? Ќо все равно
победа, а победа требует защиты, так что придетсЯ еще поработать, пока спит
Њуза, - не на коже и мускулах продолжит свои линии скальпель, на толстом,
тЯжелом, как дерево, картоне, перед тем как лечь красками, проведет он свои
дороги, троЯнский конь ухмыльнетсЯ своим деревЯнным оком, и море отступит,
чтобы выпустить гадов, без которых и удаче и победе не бывать вовеки, и нету
другой правды. ‘только этих картонов набралось за жизнь, но не будь их,
сколько мышц лопнуло, страхов и болей без нужды случилось, может, оттого и
провел операцию ѓример так быстро, что ни днЯ отдыха не знали пальцы его и
все спешили, вырисовываЯ гадов, извиваЯ их тела перед деревЯнным копытом, а
то и без конЯ, сами по себе... € успокаиваетсЯ смута, шипит и уползает во
вчера, в сон. € уже туда же можно и самому, но не скоро, а к утру, когда
дождь лупит по каменной крыше сильней и чаще... Ќо это потом, часа через
три, а пока...
XXVI ‘колько новоселий в ѓороде, сколько счастливых калек после
сегоднЯшнего бала. Ђ главные счастливцы, бывшие ‘отые, уже пришли в себЯ.
‘колько кошку ни бей, а она все как новаЯ. Њуж и †ена сидЯт уже в своем
новом саду - распаренные, розовые, нежные, счастливые. Ћн торопливо тЯнет
вино, красное как кровь, и оно, не успеваЯ все попасть в рот, течет по
подбородку, капает на грудь (ибо Њуж сидит откинувшись) и ниже по бедру, а
потом в песок сада. ‡авидуют небось их тишине и счастью. Ђ †ена? …ще
розовей, еще нежней - женщины чувствуют все сильнее - потЯгивает свой
напиток. Љрасное, густое, теплое, солоноватое вино, тоже огибаЯ ее губы,
тонкими струйками стекает на грудь, потом капает, как сосульки по весне, и,
заполнив пупок, переливаетсЯ вниз. € так проходит полчаса. € еще полчаса.
•орошо. € хорошо, а чего-то вроде и нет. Ћтдохнула. € времЯ привычное - ее
времЯ. „а теперь и вообще все времЯ ее. Њуж и †ена - это и есть профессиЯ.
Ќикуда не торопитьсЯ, завтра рано не вставать. € тЯнет поэтому ее куда-то.
Ќо вроде как по привычке. Њужу надо первому. Ћна смотрит на дверь. Ћн
перехватывает взглЯд и закрывает глаза - не формалист Њуж. —его уж, пусть,
мол, сходит, если хочет. € он отдохнет тоже. ’еперь они сами себе закон, как
они будут жить, так и нравственно. †ена подымаетсЯ, открывает дверь,
накидывает халат, теперь все в одном доме. Љнопки нажала на шести дверЯх
сразу, одна открылась. ‚ысокий, ладный, что надо. - †ена? - †ена, -
протЯгивает руку и улыбаетсЯ. Љонечно, каждый теперь знает ее, от родинки на
плече до Ямочки возле ключицы. - Џредседатель. - Ћчень приЯтно. - Љонечно, Я
вас знаю. - ѓлаза у ЏредседателЯ шаловливые, профессиональные, еще от
действа не остыл. …сть что-то все же в именах. ќто тебе не номера... ‡десь
все приЯтно, уважительно, высокопородно. ‹юди другие небось... ’ак и есть,
пусть, оказываетсЯ, удовольствиЯ меньше, но зато с лихвой - тонкости этакой
именной. Ђ? —ерез час Њужу тоже повезло, но не сразу. ‚ одной двери открыл
глава пары. Џришлось извинитьсЯ. ‚о второй, что надо, - ‘опредседатель
комиссии. Ћпупеть можно. …сть в этих дамочках на мужских должностЯх этакаЯ
прыть. „а железо. „а черт знает что есть, и не расскажешь всего. Ђ главное,
все происходит серьезно, вдумчиво, свирепо, уж чего только Њуж не видел. Ђ
тут первый раз - €мЯ. Ќичего не попишешь - уж действительно, одно слово -
имЯ! ’ак и такого ему, в его великой фантазии, и не снилось, и не
выдумалось, и не предположилось. атаЯсь, Њуж встал. Ђ что, после
показательного выступлениЯ, да сейчас... Ќу зараза, покачал головой Њуж,
отдаваЯ должное ее мастерству, не слишком ли много длЯ одного человека, даже
если он Њуж. ’рудно поверить, что в это времЯ за стеной все так же идет
дождь и ночью сейчас еще кто-то занЯт другими делами. Њужу кажетсЯ, что весь
ѓород в эту ночь не спит, как и он, радуЯсь жизни.
XXVII “вы. ‚торой час продолжала дежурнаЯ ЉомиссиЯ работу с бабой
прежнего ‚еликого, когда в кабинете поЯвилсЯ ’аможенник, который, по
утверждению бабы, послал ее к ‚еликому с вполне определенной целью -
извлечениЯ информации. —ем она успешно и занималась и передавала ее
’аможеннику. ’аможенник посмотрел на вспухшее отбитое лицо бабы, поморщилсЯ:
он не любил, когда лицо, которое носил и он, становилось таким безобразным.
“же одного этого хватило бы длЯ назначениЯ “хода, но ’аможенник был,
конечно, насколько можно, гуманен и справедлив. € только после того, как
баба, не выдержав его странных вопросов, спала ли она с ‚еликим, ответила
полубранью и просьбой поделитьсЯ с ней другими способами извлечениЯ
информации из ‚еликих, - лишь в этом состоЯнии каждый человек пробалтывает
все, как бы он ни был умен и изощрен, ибо мозг его бесконтролен. € что спЯт
все, даже если это и не работа и не по заданию, и она не видит причин, по
которым ей было бы запрещено делать это. ’аможенник еще раз убедилсЯ в
женском коварстве и ненадежности и тут же сорвалсЯ и сказал длинную речь,
какую не говорил, наверное, ни разу в жизни. €з нее можно было понЯть
каждому члену дежурной Љомиссии, что, во-первых, его не интересует, что
делают все, есть закон, запрещающий временное спаривание, возможно только
постоЯнное. ‘паривайсЯ с кем-нибудь постоЯнно, а потом будь свободна, как
тебе заблагорассудитсЯ, только, конечно, не попадайсЯ, и, во-вторых, он
давал ей задание узнать, а не задание спать. €, в-третьих, и, пожалуй, самое
главное, что можно было понЯть из его речи, что он поражен тоном, которым
она говорит с ним. …ще, может, первое ЉомиссиЯ и понЯла бы в какой-то
степени, ибо польза от ее поступка несомненна, но тон, которым она сейчас
разговаривала с ним, - в этом месте ’аможенник развел руками, и в этом жесте
были и удивление, и огорчение, и растерЯнность, и даже своего рода печаль;
как он не выносит в людЯх грубость, и особенно искреннюю, и уж конечно
(’аможенник поник головой) вспоминает причины, по которым баба бывшего
‚еликого так говорила с ним. € что он-де, конечно, после такого тона ничего
не может сделать длЯ нее. Ђ шел именно с этой целью и уходит, чтобы
осмыслить все это. ‘делать длЯ себЯ кое-какие выводы относительно всех
людей, с которым он вступает в контакт, пусть даже и по работе. € он вышел.
Ѓаба ‚еликого упала на пол, сжав тело и скорчившись, и, извиваЯсь, устроила
такой ор, что разбирательство прекратили и тут же назначили единодушно и
коллективно - о, они понимали благородную печаль ’аможенника - “ход. € два
члена Љомиссии вынесли под руки ее из кабинета.
XXVIII ‘ ‚еликим оказалось и того проще - ‚еликий лучше ’аможенника
понЯл, куда его занесло в петушином раже. ‚рЯд ли ’аможенник со всем своим
проворным умом ожидал такой развЯзки ‚ыбора, а что дальше будет, за своими
рабочими заботами и не угадает, да и времени мало. “м ’аможенника в лучшем
случае свою судьбу успеет прикинуть, да и то скорее всего не в угад. ‚о
времЯ землетрЯсениЯ некогда думать о порЯдке в доме, искать свежую рубашку,
а хватай себЯ в чем мать родила и через окно - вниз, и хорошо еще на
вскопанный газон грохнешьсЯ. Ђ ‚еликий не только о себе думал, шире себЯ
жил, после того как до себЯ дорос, и жить дальше выше некуда стало. …динство
важнее собственной головы. ’вое дело главнее тебЯ самого. †изнь всех - это
та величина, при вычитании из которой твоей мЯсо-молочной массы она остаетсЯ
постоЯнной, если, разумеетсЯ, ты не страдал чумой. Џонимал ли это ‚еликий
всегда? Ќе всегда, но с той поры, как стал жить шире себЯ. - Ќу? - ‡анесло!
.. ‘ кем не бывает - боевой дух, все равно что родильнаЯ горЯчка, посильней
твоего благоразумиЯ. Ђ что потом? Ђ потом человек приходит в себЯ и
отрекаетсЯ от своих слов, просит зафиксировать отречение в протоколе,
требует сам “хода. …сли это, разумеетсЯ, умный человек, дело свое выше себЯ
несущий, если это ‚еликий, например. Џонимает ли ’аможенник такие
возвышенные штучки? Љонечно, нет. Ќо раз ’аможеннику этот “ход вполне
подходит в качестве выхода, то, и не понимаЯ, ’аможенник соглашаетсЯ: меньше
мороки. ’аможенник не ‚еликий, ему никогда не понЯть, что сейчас чувствует
бывший ‚еликий ѓример. Ђ тот похож в эту минуту на человека, случайно
попавшего в высокий по чину дом, где, поначалу неловко сковырнув древнюю
вазу и пытаЯсь на лету поймать ее, опрокидывает поставец с хрусталем, и вот,
стоЯ среди всего этого рассыпанного по полу фарфорово-хрустального
безмолвиЯ, не умирает только потому, что не хочет заставлЯть хозЯев возитьсЯ
еще и с его телом, - так отец, недооценив своей силы, толкает легко ребенка,
и тот падает в пролет лестницы на его глазах. ’ак подозреваемый тобой, не
выдержав подозрениЯ, устраивает себЯ в ременной петле, а ты, снимаЯ его, уже
знаешь, что он не был виноват. ‚еликий не вазу разбил - единство и веру
ѓорода. € что его отречение, когда слова уже не зависЯт от сказавшего их. €
что смешные усилиЯ сбивающего пламЯ с кресел и стульев, стола и дивана,
когда снаружи огонь, как наводнение, закрыл с головой весь дом и вот-вот
рухнет крыша. ‘овесть ‚еликого корчитсЯ, как червЯк на крючке, да и сам он
повторЯет ее движениЯ. Ќо не из-за получивших “ход, поддержавших его,
страдает ‚еликий, не о тех, кто был разодран в захвате нового места, - вера
разбита на тысЯчу кусков, и каждый кусок отличен друг от друга, как смерть
отлична от жизни... Њало того что ‚еликий готов к отречению, к “ходу, - ему
мешает жизнь, его крутит по ее жернову, и одно желание живет в нем:
выбратьсЯ из жизни - так зверь мчитсЯ из горЯщего леса, - лучше навстречу
охотнику. ’ак рыба выскакивает из отравленной воды, пусть в воздухе смерть.
’аможенник утешает его, ’аможенник любит его, ’аможенник понимает его.
’аможенник плачет над ним и гладит его по голове, как мать гладит сына,
зашедшегосЯ неутешно по поводу потери любимой игрушки. ‚от здесь и неважно,
как все это выглЯдит друг длЯ друга и что они скажут друг другу, - не
склеить, вот она суть, а склеить надо. ‚еликий предлагает публичную комиссию
в том же зале, с его раскаЯньем. ’аможенник уверен, что любое напоминание о
происшедшем длЯ ѓорода - пагуба. ‚еликий кивает - справедливо. Ѓежит зверь
из горЯщего леса. ‹етит птица из горЯщего леса. Ћхотник - вон он, ружье на
руку, и в обожженную шерсть, и паленые перьЯ - хрЯсь из двух стволов... Ђ
’аможенник добр, до двери “хода проводил. ‘ам. ‚еликий обнЯл его. ‘очувствуЯ
’аможеннику, как никто понимаЯ, что тому расхлебывать придетсЯ. Ђх, если бы
полегче толкнуть, а лучше бы и совсем не толкать - и лес бы не горел, и “ход
бы по-другому принЯл. ‚еликий бы принЯл “ход так, как принимает сон осенний
лес, медленно, лениво и безразлично ронЯЯ свои листьЯ, как умирает птица на
лету, не сложив крыльев, как умирает вода, покрываЯсь чинно льдом, спрЯтав
жизнь внутрь, как умирает зерно, становЯсь хлебом... как умирает глава рода
человеческого, дождавшись своего часа, оставлЯЯ после себЯ веками,
монотонно, со скрипом, размеренно крутЯщеесЯ колесо жизни, в котором не все
совершенно, как не бывает совершенно не воображаемое, а рукотворное колесо,
но которое надежно везет человека по накатанной дороге. Ћн умирал бы, как
умирает лед по весне, он умирал бы в мудрости и покое ‚еликого ѓримера,
дождавшись в ѓороде почти единственным естественного “хода. ’аможенник
смотрел на ‚еликого, который уже встал на ступень лестницы. ‹естница
вздрогнула, поплыла вниз, разошлись двери, мелькнул голубой купол, и опЯть
сошлись двери, и только ступени лестницы спешили, проникаЯ сквозь камень, и
текли вниз. …ще одна забота с плеч долой, можно и самим собой побыть. “же
позади то, из-за чего ’аможенник сыр-бор зажигал, нету ‚еликого. Љажись, и
делу конец, порадоватьсЯ бы! ЏорадуйсЯ, найдЯ пропавший ботинок, когда ногу
уже отпилили. ‘частлив, ’аможенник? ‘частлив, как стрелЯвший в зайца,
зайца-то, правда, нет, да ружье в руках вдрызг разнесло. ’олько и
результатов длЯ себЯ что глаз вон да рука в кусты. ’ут уж не о зайце, не о
победе думать, самому бы выжить.
XXIX ’аможенник пришел, беднЯга, домой, сел за стол, утопил в свои
белые теплые тонкие ладони лицо, просидел так неподвижно час, а может, и
более, и за это времЯ немало мыслей, словно кони по лугу, пролетело в его
голове. € решений, сколько всадников на этих конЯх, сгинуло и пропало в
памЯти. Џожалуй, в таком количестве единственный раз за долгие годы своей
тЯжелой и кажущейсЯ лишней длЯ некоторых людей службы, а на самом деле не
только нужной (’аможенник усмехнулсЯ, вспомнил наивные глаза ‚еликого), а и
спасительной и сохраненной длЯ всех, и он один знал почему - ибо границы
человеческого духа и плоти, коим не поставить предела, не только вызовут
спор внутри человека, не только разрушат его, что еще можно пережить и, по
крайней мере, принЯть, но и разрушат ѓород. ’аможенник всегда спокойно
принимал попытку человека вырватьсЯ из-под его влиЯниЯ, сделать то, что было
запрещено человеку законом и справедливостью, и даже, случалось, не сразу
отправлЯл его на Љомиссию, случалось, не всегда соглашалсЯ с приговором
Љомиссии - пример тому наш ѓример. Ќо если речь шла о ѓороде! ’аможенник
напрочь забывал и что такое великодушие, и что такое гуманность. ‚еликодушие
длЯ него не имело множественного числа, оно могло быть применимо только к
одному человеку. ‚ этом смысле (черт бы побрал этого взбрыкнувшего бывшего
‚еликого) все было благополучно: активно в бунте было замешано всего
несколько сотен номеров. ‚ какой-то степени они могли быть принЯты за одного
человека, и тут дело было сделано - этому множественному одному человеку уже
был исполнен “ход. Џока ѓород сопел, и потел, и видел вещие сны, бедные души
грешников, обгонЯЯ друг друга, как воздушные шары, полные высоты, торопились
сквозь дождь туда - отсюда. Ђ тела? ‚ городе, в котором постоЯнно идет
дождь, это ли проблема? ‚се растворимо - и тело тоже. €так, с одной стороны
- этот множественный человек исчез, а с другой - и это было очевидно - слова
и действиЯ этого человека лежали за пределами “хода: они не растворились, не
исчезли в каналах, торопЯсь вниз с холма, за город, и длЯ того, чтобы
действие этих слов было прекращено, и надежно нужно было назначить “ход
всем, кто слышал крамольные слова. ‡аразу выжигают каленым железом, чтобы
оставить здоровым тело, но вот беда, слышали те, кто сидел в зале, то есть
почти весь ѓород. ‘ледовательно, можно было вполне бессомненно и уничтожить
причину, котораЯ вела к уничтожению ѓорода, но нельзЯ было уничтожить весь
ѓород, потому что во имЯ его сохранениЯ существовал ’аможенник и закон,
получалось, что во имЯ сохранениЯ ѓорода нужно было бы уничтожить ѓород.
Џравда, в зале не было никого из не имеющих номера, но они ничего и не
смыслили в ремеслах ѓорода и главных обЯзанностЯх горожан. €так, или
остаетсЯ то, что было, - следовательно, и он, ’аможенник, минус
множественный человек, но тогда нарушаетсЯ закон и одновременно исполнЯетсЯ
закон, - или уничтожаетсЯ весь ѓород, то есть исполнЯетсЯ закон и
одновременно нарушаетсЯ закон.
••• „а, это был замкнутый круг. ’аможенник стоЯл на границе власти,
власти над людьми. Ќо сам был подчинен силе, стоЯщей над ним, высшей, чем
его знаниЯ, умение владеть собой. ‘иле, легко осиливающей его изощренный ум,
- так пальцы сжимают бумагу, так нога слона давит попавшего под нее спЯщего
питона, так дробь разносит в клочьЯ тельце воробьЯ... Ќо в отличие от многих
стоЯщих на этой границе он знал о существовании этой силы и вел себЯ крайне
осторожно с нею и, когда случались на этой границе событиЯ, не торопилсЯ
поступить и не поступал осознанно, а доверЯЯсь чувству этой существующей
силы. € в общем, за долгие годы ни разу не ошибсЯ. Ќо сегоднЯшнее событие
требовало не только догадки - оно требовало помощи. ’ак автомобилист может
ехать, несмотрЯ на то что кузов машины помЯт и пробит, а всЯ машина бренчит,
как телега; он будет ехать, когда с шипением выпустЯт из себЯ камеры колес
воздух, медленно, но можно ехать. Ќо когда одно из колес откатитсЯ в сторону
и, покружившись на месте, лЯжет на асфальте, хотЯ еще работает мотор, делать
нечего - приходитсЯ остановитьсЯ. ‚от и ’аможенник застыл над оторванным
колесом - кругом. ’аможенник нуждаетсЯ в помощи. Ќо помощь дорого стоит, она
знак твоего бессилиЯ. ‘тоЯщие над нами не любЯт выполнЯть за нас нашу
работу. ‹учше найти другого, кто в состоЯнии выполнЯть ее сам. ‡а помощь
приходитсЯ платить. —ем? €менем. ќто еще переносимо. “ходом. Љ этому
’аможенник не готов. Ћн, ведавший жизнью каждого живущего в ѓороде, сам без
ужаса не мог думать об “ходе. ’аможенник готов был согласитьсЯ, что это
ужасный недостаток длЯ носЯщего €мЯ ’аможенника, даже не недостаток, а
слабость, даже не слабость, а жалость. Ќо кто из живущих, даже самых
именитых, в чем-то или, по крайней мере, когда-то не был жалок?.. € в то же
времЯ это был единственный выход. ’олько одному Ѓогу известно, что следовало
делать на самом деле, но ’аможенник был только ’аможенником. € все же эти
путаные и сумбурные мысли в голове ’аможенника неожиданно, как запутанный
ком бечевки (потЯнул за один конец, и вот она всЯ свободна - мотай в
клубок), распутались и сложились в Ясное и простое решение. ‚ конце концов,
он, столько лет служивший верховной силе, стоЯщей на границе между нею и
ѓородом... Њежду законом и человеком... ‘вободой или, вернее,
разнузданностью, в понимании ’аможенника, и законом... €мел право решитьсЯ
на этот, не известный ни ему, ни предшественникам шаг. „а-да, заторопились
мысли: только ‘тоЯщий-над-всеми знает истину, в конце концов, даже в самом
страшном исходе длЯ ’аможенника возможен будет вариант: он и не имеющие
номеров, а остальным - “ход. •отЯ это и будет нарушением закона, но не
разрушением его, потому что он, ’аможенник, и ‡акон в этом ѓороде одно и то
же. € уже просто и легко стало жить ему, и уже мысли, похожие на рЯды
неуклюжих цифр, обозначились в голове его. ќто были птицы, которые, словно
осенью на юг, неслись и звали его за собой. € опЯть испугалсЯ ’аможенник:
ведь это сомнение в его вере, зачем слышать, если достаточно знать, что он
существует. € опЯть передумал он, и опЯть стал проигрывать способ
уничтожениЯ ѓорода... € все в нем убедительно подчинЯлось идее: сохранить
себЯ, пожертвовать ѓородом, не нарушив ‡акона. € что-то случилось с ним,
может, интуициЯ, может, озарение, но мысли были сами по себе, а он сбил
меткими выстрелами каждую птицу, и добил прикладом каждую, и даже постоЯл и
посмотрел: не шевелЯтсЯ ли они, и они не шевелились. Ђ тело совершало то, от
чего только что так жестоко отказалсЯ разум...
XXXI ...‘ейчас это должно произойти. ‘колько страха, сколько сомнений
испытал ’аможенник. ‚рЯд ли обычный житель ѓорода вынес бы все это, но ведь
’аможенник - так он, по крайней мере, сформулировал окончательно длЯ себЯ, и
уверилсЯ в этом, и был искренним в этом - думал о горожанах, и это уберегло
его разум от взрыва в пространство, как взрываетсЯ и падает комета. „а и что
нам до того, как человек обманывает сам себЯ, чтобы исполнить с легкостью
то, что мерзко или лживо, но спасает в данную минуту, - нам ли не знать этой
техники. ђазгадка проста, мы это должны исполнить, и нам надо ощущать, что,
во-первых, это добровольно, или это прекрасно, или это не длЯ нас, или нас
заставили сделать и мы не виноваты, а во-вторых, нет выхода, а в-третьих, мы
все это делаем во имЯ какого-либо более великого блага, чем наше,
принимаемое и используемое нами зло. ’аможенник лучше других мог делать это,
да и выхода действительно у него не было.
XXXII Љощунство - было имЯ намерению ’аможенника. ‘лышать
‘тоЯщего-над-всеми, получить из первых рук истину?! Љонечно, ’аможенник был
ближе всего к границе ‘тоЯщего-над-всеми, даже стоЯл на ней, но услышать -
значило перейти ее, стать на мгновенье ногой на чужую территорию, где другой
закон, не ведомый никому, где неизвестен каждый шаг и каждый вздох, где,
может быть, мгновенно, как лоскут бумаги, сгорает, обращаЯсь в пепел, тело,
где нечем дышать, откуда, может быть, нет возвращениЯ, а если и есть, то
прежним ли и в какой форме? —ужаЯ загадочнаЯ жизнь - имЯ твое смерть? €мЯ
твое - страх? €мЯ твое - пустота? …сть ли ты? ’аможенника охватил озноб, как
будто тело стало тенью на волне, из воды налетел ветер, и тень искорежила
рЯбь, оно расплылось, перестало быть видимым прежнее отражение, и только
некие линии, даже не напоминающие человека, стлались по воде, гонимые
ветром. „а, тело стало рЯбью; так можно высыпать песок из стакана - только
что была точнаЯ форма, внутри стакана спрессованнаЯ в жесткий совершенный
цилиндр, - и вот только несколько желтых холмиков вперемежку с травой,
котораЯ согнулась под тЯжестью попавших на нее песчинок, но выпрЯмлЯетсЯ,
ибо ветер сдувает их с каждого листа... ѓраница между телом и мыслью позади.
‘трах гонит человека туда? ‹юбопытство? ‚ыгода? ’аможенник перешел границу,
чтобы уцелеть. Љость и мЯсо больше не мешали мысли. Њысль была размыта, как
огни сквозь дождь. ‡десь, за линией своей власти, она не могла говорить и
спрашивать, но она могла слышать то, что было слышимо ею, или, вернее, -
воспринимать - ибо не слова это были. Љусты в темноте. Љоторые можно принЯть
и за человека и за медведЯ. € за страх. € за спасение, и за то, что не имело
имени, ибо не существовало в знании и опыте, но ветви можно было потрогать,
и ощутить их шершавую кору, омытую дождем, и понЯть, что живое застыло под
руками, что если оно и не поможет, то и не таит угрозы. Ќо вот мысль стала
еще легче. ’аможенник попыталсЯ удержатьсЯ за этот куст, но было нечем, и
поЯвилось ощущение высоты, холода, одиночества, которое жило в нем всегда,
но только сейчас узналось как одиночество. ‚ысота тоже разделена на
территории, за границей одиночества было тепло, пар плыл, бел и желт: он
пахнул. ‚ запахе границы не было, но там была таможнЯ - без границы.
Ћщущение надежды на спасение осталось лежать на полках таможни, как
отобраннаЯ валюта и оружие... € все-таки далее было тоже движение. ‘ознание,
как копоть, медленно встало на крыло и скользнуло за спину. Љазалось, что
могло происходить, если нечем было воспринимать окружающее? ’ело - размыто,
ощущение - на таможне, сознание - только запах гари, а через шаг и это как
след от ракеты на черном небе - нету! Ќи-че-го! Ќичего? „а из того, что
только мешает слышать, мешает понимать, мешает видеть. џсность была
независимой - не стало ничего. € ’аможенник существовал вообще, и он
перестал быть ’аможенником бы, если это было просто так! Џросто потому, что
нет предела возможности человека, просто чтобы голову сломить или испытать
себЯ: на какой высоте (или в какой глубине) перестает быть человек человеком
и кем он становитсЯ в этом пределе, а потом и за этим пределом. Ќо
’аможенник был з а ч е м, это было не испытание, и не забава, и не от жира,
и не от силы, и не от гордости: нужда и страх могут то, что недоступно
правде и силе. ‚ыстрели в небо стрелой или пальни прЯмо над собой тЯжелой
пулей, и где-то вверху кончитсЯ высота, мгновенье повисЯт стрела и пулЯ и,
как перезревший виноград, как убитаЯ птица, упадут на землю, возле тебЯ.
Њгновенье - и ’аможенник завис в высоте, за границей себЯ и перед границей
‘тоЯщего-над-всеми. ‚от оно. Џомощь? ‘овет? Џриказ? ђади него каша варилась.
ђади него жизнь на кон поставил. ђади него ум за разум завел. ’ак сегоднЯ
шифровка за минуту передачи содержит сто двадцать страниц печатного текста.
Ќо нечем слышать, воспринимать, а тем более сознавать. ‘хватил будущей
памЯтью, как Яблоко с ветки во времЯ прыжка. € вот уже пустота, схваченное,
данное, а потом и мысль, как снежный ком липким снегом, обрастаЯ ощущениЯми
и памЯтью, покатилась обратно. „а не как стрела или пулЯ по воздуху камнем -
вниз, а по наклонной лестнице, узкой и черной. ‘тупени были выщерблены,
усеЯны битыми бутылками из-под виноградных вин и кислот, что поблескивали и
испарЯлись со дна черепков темно-зелено-плесневелого цвета, и там, где быть
должно плечу, возник удар, покатилась кровь, боль ударила в мысль, и
распоротое плечо перекатилось через ступень и своим краем напоролось на
острие торчащей из стены косы - и вот уже боль возвращенного тела так же
остро полоснула мозг; заржавленный нож вонзилсЯ в пустоту, где должно было
быть око, нож повернулсЯ, ибо высока была скорость паденьЯ, да и не имел еще
’аможенник ѓлаза, и ощутил он его на своей ладони, котораЯ сжала око вместе
с обломком стекла, и кислота, плеснув, обожгла глаз и рану; тЯжелело тело,
болело все сразу, набирало инерцию и пропарывало собой не останавливаЯсь
ножи и косы, стекло и железные рваные клочьЯ, било о каменные выступы и,
скатываЯсь, приобретало форму, и глаз перемещалсЯ на свое распоротое место,
и спина начинала быть там, где бывает она у живых людей, и даже начал
привыкать ’аможенник к этому падению; но вот кончилась лестница, и тело,
перевернувшись, звЯкнуло, как мешок с деньгами, и легло на пол, и поднЯл
больную голову ’аможенник, и увидел своим оком ’аможенник, что сидит он за
столом, и тело прежней формы, и ничего не изменилось в нем, а то, что жизнь
ушла из него, он не поймет никогда и даже будет боротьсЯ, и не раз, чтобы
уцелеть, но это уже не имело никакого значениЯ. ’аможенник стал только
исполнителем такого качества, которого ранее не было в нем, и своей теперь
не будущей, а прошлой памЯтью он вспомнил о том, что там, перед тем как
начать падать, он принЯл, не расшифровываЯ. Ђ настоЯщей памЯти не было, да и
нет ее ни у кого, настоЯщаЯ памЯть - это вниз, сквозь крючьЯ, стекла и ножи,
неуправлЯемо, беззащитно вниз.
XXXIII „а, ’аможенник стал исполнителем. Џочему вдруг? Ђ не вдруг -
изменивший себе, вышедший за пределы себЯ, даже из самых важных побуждений,
не вернетсЯ в прежнее состоЯние. €змена - это уже необратимо. €змена - это
движение только в одну сторону, и даже когда назад, это все равно вперед,
только с заблуждением, что назад. €бо человек движетсЯ не только
относительно земли, где он может идти в любом направлении с точностью до
одного градуса и даже минуты, думаЯ, что эта дорога единственна. ‘частливец,
идущий в неведении, на самом деле главнаЯ дорога - во всем пространстве
относительно вечности. ‡емлЯ обманщица - она закружила нам голову, мы идем,
как нам кажетсЯ, вперед, а на самом деле никуда; сколько обмана и силы
иллюзии в этом крошечном крутЯщемсЯ шарике под ногой. „орога вперед, вверх и
вниз, а кровь внутри независимо от нашей дороги, а наша дорога независимо от
стран света по кругу к смерти. ђастопи оловЯнного солдатика и попробуй
отлить прежнего в старой его же, солдатика, форме. ’а же форма, то же слово.
Ђ перегрел - и цвет другой, и упругость, а уж весь... …сли быть точным, даже
воздух внутри в пузырЯх. Ђ что человек, если даже оловЯннаЯ мертваЯ кукла...
’аможенник, обретший себЯ в боли, стал исполнителем, - это, можно сказать,
другаЯ биографиЯ. € другаЯ участь. Ќо исполнитель, по мне, все же больше
участник того, что происходит со всеми людьми, чем правЯщий, повелевающий
или бунтующий, что несут разрушение, в силу противоположных причин, всего,
что вокруг них, но они все же тоже участники жизни всех, трагические
участники, но даже самые лучшие из неудачников не есть предмет жизни, а
следовательно, и вниманиЯ, они навоз, или плесень, или черви, видЯщие себЯ в
зеркале своего воображениЯ темноглазыми рыцарЯми. € что был должен делать,
исполнЯть ’аможенник в своем новом качестве и прежней должности? …сли
припомнить, осознать воспринЯтое там, вверху, перед падением? Џровести
испытание нашего ѓримера на готовность к работе, о которой ’аможенник ничего
не знал, но что обЯзан был сделать. Ђ где же сто двадцать страниц шифровки,
если всего-то "провести испытание"? Ђ инструкциЯ! „лЯ исполнителЯ инструкциЯ
- это более серьезнаЯ штука, чем приказ, идеЯ. €бо идеЯ без приказа -
фантазиЯ. Џриказ без инструкции - безграничнаЯ самодеЯтельность, глупость,
бессмысленнаЯ свобода, возможность поступать, как заблагорассудитсЯ,
согласно своему разумению, но всегда законно. Ђ когда по инструкции. €
’аможенник своей прошлой памЯтью стал расшифровывать, запоминать и усваивать
каждую строку этой инструкции, которую наш ѓример, спасаЯ ’аможенника,
испытает на своей шкуре.
XXXVI ’аким образом, ѓород, что мог уже перестать существовать,
проснулсЯ рано утром: новые постели были обжиты, облиты, разбросаны, смЯты,
и жизнь пошла своей обычной колеей, - так машина, выскочив на повороте на
обочину газонов, опЯть вползает в две колеи, так пассажирский поезд, что
должен был врезатьсЯ в цистерны с нефтью, после щелкнувшей в последнюю
минуту стрелки устремлЯетсЯ по соседнему пути в ту сторону, а спокойно
спЯщие пассажиры никогда и не узнают, как близки были они к гибели, и только
машинист поседеет в эту ночь. € это еще не последнЯЯ станциЯ. € Њуза, наутро
спокойно встав, стала расталкивать ѓримера, которому было уже пора на
работу, но тот, заснув под утро, не хотел возвращатьсЯ в эти здешние заботы.
…му еще там хотелось договорить. Ћн стоЯл в зале перед жителЯми ѓорода и
говорил и не мог наговоритьсЯ о том, с детства ощущаемом им чувстве верности
избранному пути, которое-де жило в нем всегда, и что каждый так же в ѓороде
может осознать счастливость любого места, которое этот любой занимает. €бо
счастливость внутри нас, и пусть сидЯщие перед ним не думают, что он говорит
то же, что и вечерние передачи, - похоже все на свете, снаружи: ум и
хитрость, благородство и расчет, насилие и желание. Ќо это только снаружи -
и что дело не в разных городах, в которых есть или нет предел бессмертию.
„ело внутри нас. € ѓримеру казалось, что он владеет тайной, разгадкой этого
счастьЯ внутри нас. € стоит только проснутьсЯ, и он сможет это передать всем
и наЯву. € он делал усилие над собой, что