разыскивать хлеб,  Я успею удрать. “ пса, однако ж, был наметанный
глаз  и  хороший нюх.  Ћн  быстро находил брошенный кусок и,  проглотив его,
снова догонЯл менЯ,  так что приходилось швырЯть ему еще кусок, впрочем, все
с тем же результатом.
     ’ак он  обычно преследовал менЯ чуть ли  не до самого дома,  после чего
возвращалсЯ обратно к булочной.
     „ома  дело  обходилось  без  нежелательных  разговоров,  если  продавец
отпускал в  этот  день  мне  хлеб  с  довеском.  ‚  таком  случае можно было
израсходовать на моего мучителЯ довесок,  и пропажа не обнаруживалась.  …сли
же довеска не было, приходилось отламывать длЯ собаки кусочки от караваЯ или
буханки.  Њать обычно тут же замечала, что хлеб общипан, говорила, что этого
нельзЯ делать,  что если Я хочу есть, то должен потерпеть до обеда... …сли Я
пыталсЯ объЯснить,  что хлеба не ел,  а отдал собаке,  то мать говорила, что
собаки боЯтьсЯ не надо, потому что она стараЯ и беззубаЯ и никого не кусает,
что она вовсе не злаЯ и  не страшнаЯ.  ‚се это,  впрочем,  ни в  чем менЯ не
убеждало.  џ  продолжал боЯтьсЯ собаку,  и если бы это от менЯ зависело,  то
согласилсЯ бы совсем не есть хлеба, лишь бы не ходить в булочную.
     ѓоворили, что эта собака настолько большаЯ и прожорливаЯ, что хозЯин не
в  состоЯнии накормить ее  досыта,  и  поэтому она промышлЯет у  булочной по
собственной,  так сказать,  инициативе.  ѓоворили также, что у нее вовсе нет
хозЯина,  что  она  просто  бездомнаЯ и  вынуждена сама  заботитьсЯ о  своем
пропитании.  џ  все же думал,  что хозЯин у нее имелсЯ,  так как иногда ее у
дверей булочной не было,  и можно предположить, что в это времЯ она отдыхала
дома. Ќо, может быть, покушав у булочной хлеба, она отправлЯлась куда-нибудь
в мЯсную, чтоб подкрепитьсЯ мЯсом?
     ‚ сущности, длЯ менЯ было безразлично, отдыхала собака дома или пошла в
мЯсную.  Ќе встретив на своем обычном посту моей мучительницы,  Я чувствовал
себЯ счастливым... если в этот день мне не предстоЯло еще идти за водой.
     ‚ те времена в Љиеве на таких окраинных улицах,  как наша ЃорщаговскаЯ,
водопровода вообще не  существовало.  ‚оду  брали  из  колодцев,  а  колодцы
имелись далеко не во всех дворах. Ѓлижайший колодец, из которого разрешалось
брать воду  всем желающим,  находилсЯ в  полутора кварталах от  нашего дома.
’ащить ведро с  водой в такую даль обременительно даже длЯ взрослого,  а длЯ
ребенка моих лет и  вовсе было не под силу.  Џри своей мизерной комплекции Я
еле мог дотащить полведра воды,  да и  то приходил с  насквозь промокшими по
бокам штанами: проклЯтаЯ вода выплескивалась из ведра, и Я, как ни старалсЯ,
ничего не мог с ней поделать.
     ќто,  однако,  заботило менЯ меньше всего.  ‘амое трудное заключалось в
том,  чтоб достать воду из  колодца,  над бревенчатым срубом которого имелсЯ
ворот с  наматывающейсЯ на него длиннущей цепью.  Љ  этой цепи привЯзывалось
ведро.  Џервый этап операции состоЯл в том,  чтобы, вращаЯ железную рукоЯтку
ворота,   опустить  ведро   на   дно   колодца,   вслед  за   чем   наступал
наиответственнейший момент:  необходимо было  сманипулировать рукоЯткой так,
чтоб ведро наполнилось не целиком, а только наполовину (полное ведро Я бы не
смог вытащить из колодца).  …сли эта часть операции проходила успешно, нужно
было снова вращать рукоЯтку,  в  результате чего цепь наматывалась на ворот,
ведро с водой постепенно поднималось,  пока наконец не поЯвлЯлось вверху над
срубом колодца.  ’ут наступал второй ответственный и даже рискованный,  Я бы
сказал,   момент.   Џрекратив  вращение,   теперь  надо   было  одной  рукой
придерживать рукоЯтку ворота,  а  второй  рукой  поскорей схватить ведро  за
дужку, чтоб оно не полетело обратно в колодец. Џосле этого можно было совсем
отпустить рукоЯтку и, уже ухватившись обеими руками за дужку, вытащить ведро
наружу.
     ‚ыполнЯть этот маневр было одинаково трудно как летом,  так и зимой, но
зимой дело осложнЯлось тем,  что  от  постоЯнного расплескиваниЯ воды вокруг
колодца   постепенно  образовывалась  ледЯнаЯ   куполообразнаЯ  гора.   ‚оду
приходилось доставать,  стоЯ на вершине этого купола,  поскользнувшись же на
льду,  можно было вполне свободно полететь в колодец с ведром в руках. ќтого
со мной,  однако,  не случилось ни разу, и скорее всего потому, что работать
воротом мне самому приходилось не так уж часто.  Ћбычно у  колодца брал воду
кто-нибудь из  взрослых,  и  каждый из них охотно наливал мне полведра воды.
…сли же у колодца никого не было и Я,  доставаЯ воду,  терпел бедствие,  что
случалось,  когда  ведро  наполнЯлось  целиком  и  у  менЯ  не  хватало  сил
"выкрутить" его из колодца,  Я  терпеливо ждал,  пока не прибудет помощь.  €
помощь в  виде идущих к  колодцу мужчины или женщины с ведром в руках обычно
вскорости поЯвлЯлась.  ‘пасибо всем этим добрым людЯм.  ќто  Я  считаю своим
долгом сказать теперь,  потому что тогда Я,  кажетсЯ, частенько забывал даже
поблагодарить их.
     ‘вет,  как говоритсЯ, не без добрых людей, и если бы на свете были одни
только добрые люди,  то Я даже не знаю,  что было бы! Љ сожалению, на свете,
помимо добрых,  всегда имеетсЯ и  некоторое количество злых людей.  Ќа нашей
Ѓорщаговской улице тоже жил один злой человек,  от  которого мне приходилось
много терпеть.  ‡вали этого злого человека ‘тепка-растрепка.  Ћн  был на год
или на  два старше менЯ и  часто ходил мимо нашего дома.  Џервое времЯ после
того, как мы переехали на Ѓорщаговскую улицу, Я этого ‘тепку не замечал. Њне
до него не было дела.  € ему до менЯ не было дела.  Љаждый из нас был сам по
себе.  Ќо  на  нашей улице напротив нашего дома жили две  маленькие девочки.
‘ейчас Я уже не помню, как их звали. Ђ может быть, Я даже и не знал их имен.
Њне до  них тоже,  в  общем-то,  дела не было.  Џомню,  что одна из них была
черненькаЯ,  то есть черноглазаЯ и с черными волосами,  другаЯ -  беленькаЯ.
Ћни играли у себЯ во дворе, часто выскакивали из калитки на улицу и бегали в
палисаднике перед домом.
     € вот однажды,  когда ‘тепка шел по улице, они высунулись из калитки и,
подождав, когда он пройдет, крикнули вслед:
     - ‘тепка-растрепка, Ѓешеный Ћгурец!
     ‘тепка  моментально  остановилсЯ,   круто   повернулсЯ  и   бросилсЯ  к
обидчицам.  „евчонки, однако, успели захлопнуть у него перед носом калитку и
запереть на крючок. ‘тепка с разбегу налетел на калитку и тут же отскочил от
нее, как футбольный мЯч, попавший в штангу ворот. ‚идЯ, что калитка заперта,
он поднапер на нее плечом,  но так как это не помогло,  он в сердцах стукнул
по ней ногой и, больно ударившись, запрыгал на одной ноге.
     ‚сЯ эта сильно комическаЯ сцена разыгралась у менЯ на глазах, а так как
Я  был большой любитель посмеЯтьсЯ,  то  тут же расхохоталсЯ.  “слышав смех,
‘тепка обратил весь свой гнев на менЯ.
     - Ђ ты тут чего еще зубы скалишь? - закричал он и помчалсЯ через дорогу
прЯмо ко мне.
     џ  быстро  юркнул к  себе  во  двор,  а  он,  остановившись в  калитке,
закричал, грозЯ кулаком:
     - Ќу, ты еще попадешьсЯ мне!
     € действительно! ‘ тех пор Я стал ему "попадатьсЯ". Ћбычно, увидев менЯ
на улице, он бросалсЯ за мной в погоню и если успевал догнать до того, как Я
скроюсь в  калитке,  то  давал мне  по  шее.  ќто было обидно и  ужасно менЯ
сердило.  Ќе знаЯ,  как отплатить ему, Я дожидалсЯ в бессильной злобе, когда
он отойдет от наших ворот подальше, и, высунувшись из калитки, кричал:
     - ‘тепка-растрепка, Ѓешеный Ћгурец!
     Ћн же отвечал,  что Я еще попадусь ему,  что мы еще встретимсЯ,  что он
мне покажет, и прочее в таком роде. €, конечно же, оказывалсЯ прав. џ не раз
улепетывал от него,  и успех мне сопутствовал лишь в том случае, когда Я был
ближе к спасительной калитке,  чем он.  …сли же дислокациЯ была такова,  что
ближе к  калитке оказывалсЯ он,  то  дело не обходилось без подзатыльников и
тумаков.
     ‘амаЯ неблагоприЯтнаЯ ситуациЯ длЯ  менЯ  возникала,  если Я  попадалсЯ
ему,  когда нес из  колодца воду.  Џоставить ведро на  тротуар и  вступить в
единоборство с  ним Я  не  мог,  поскольку он был и  старше менЯ и  сильней.
Ћставить ведро и  убежать тоже было нельзЯ,  так как он мог плюнуть в  ведро
или просто опрокинуть его и разлить воду.  ‚ таких случаЯх Я, насколько мог,
убыстрЯл шаг,  стараЯсь не выпустить из рук ведро,  а он спокойненько шел за
мной и отвешивал подзатыльники один за другим,  пока,  в конце концов, Я все
же не добиралсЯ до заветной калитки.
     ‚  общем,  терпеть от  этого ‘тепки мне приходилось не  меньше,  чем от
собаки,  дежурившей у булочной.  Њожет быть, даже больше. ‚ действиЯх собаки
не  было  ничего оскорбительного,  унижающего мое  человеческое достоинство.
‘обака просто хотела есть и не имела намерениЯ обидеть или напугать менЯ. Ќо
‘тепка систематически и сознательно колотил и унижал менЯ.  € за что? ‡а то,
что Я смеЯлсЯ?  Ќо попробуйте не смеЯтьсЯ,  когда вам смешно,  и вы увидите,
что это так же трудно,  как плакать, когда не хочетсЯ плакать. Ќу и пусть бы
Я  был виноват в том,  что смеЯлсЯ,  все-таки кара за это была неестественно
велика. Ќаказание, так сказать, не соответствовало преступлению.
     ‘тепка наказывал менЯ лишь потому,  что он мог наказывать, а не потому,
что Я  заслуживал наказаниЯ.  „опустим,  что Я был бы такой же большой,  как
‘тепка,  а  ‘тепка был бы такой маленький,  как Я в те времена.  € если бы Я
(большой) посмеЯлсЯ над  ‘тепкой (над маленьким ‘тепкой),  разве он  мог  бы
после этого колотить менЯ? Ќет! Џришлось бы ему потерпеть, вместо того чтобы
показывать свою власть.  ’аким образом, всЯ моЯ беда заключалась лишь в том,
что Я был слишком мал.
     € вот в довершение всех бед Я осталсЯ еще на второй год.  € опЯть-таки,
выходит,  потому,  видите ли,  что был "слишком уж мал".  —то тут скажешь на
это?.. •а-ха, как говоритсЯ! € ничего больше.


        ЌЂ „Ќ…

     ‹юди,  не  имеющие детей,  иной раз больше любЯт занЯтьсЯ с  детишками,
нежели их собственные родители.  ђодители,  должно быть,  думают, что с этим
еще  успеетсЯ,  а  времЯ между тем  потихонечку идет  себе да  идет,  ребЯта
вырастают,  а  тогда чего уже с ними играть?  Ђ может быть,  родителЯм и без
того надоедает возитьсЯ с детишками,  так сказать, в силу своих родительских
обЯзанностей?  Ѓездетные же люди имеют какую-то потребность общениЯ с детьми
и  поэтому не прочь иногда поиграть с ними,  пошутить,  поговорить на разные
темы.
     “ дЯди ‚олоди,  очевидно,  имелась такаЯ потребность, а поскольку своих
детей не было, он любил подурачитьсЯ со мной и братом: поиграть с нами в мЯч
или в  снежки,  сходить в лес или покататьсЯ с горы на санках.  Љ тому же он
часто покупал нам подарки, так как у него всегда были деньги. ‚ернее, деньги
были  у  его  жены  ‘офьи Џавловны или,  проще говорЯ,  моей тети ‘они,  но,
поскольку он на ней женилсЯ,  эти деньги считались все равно что его,  и  он
начал думать,  как бы  пустить их  в  оборот.  ‚  конце концов он  додумалсЯ
занЯтьсЯ торговлей и открыл лавку.
     ‚  те  времена на  ѓалицкой площади (то есть на  одной из самых больших
киевских площадей) был огромнейший рынок.  Љак раз в том месте площади,  где
кончалсЯ Ѓибиковский бульвар,  был построен рЯд новых деревЯнных лавок. Ћдна
из  этих лавок была дЯди ‚олодина.  Љупил он  ее или арендовал,  этого Я  не
знаю. ’орговлЯ в этой лавке велась дегтем, колесной мазью, мелом длЯ побелки
стен, коноплей, просом, овсом, отрубЯми, жмыхами, мылом - в общем, всем, что
могло  понадобитьсЯ  крестьЯнам,   привозившим  на   рынок  продукты  своего
хозЯйства. Љроме того, торговлЯ велась древесным углем, употреблЯвшимсЯ в те
времена повсеместно длЯ жаровен и самоваров.
     „ержать уголь в лавке было нельзЯ,  так как он все вокруг пачкал.  ‚есь
запас  этого  товара  хранилсЯ в  специальном амбаре,  построенном во  дворе
позади  лавки.   Ѓыло,   однако,  хлопотно  каждый  раз  закрывать  лавку  и
отправлЯтьсЯ с  покупателем в  амбар,  чтобы  отпустить уголь.  Џоэтому дЯдЯ
‚олодЯ придумал,  чтоб на  времЯ летних каникул мы  с  братом по очереди (то
есть один день Я,  другой день он) сидели в  амбаре и  отпускали покупателЯм
уголь.  Ћн  сказал,  что  это  дело нехитрое,  что сидеть в  амбаре придетсЯ
каждому лишь через день,  так что останетсЯ времЯ и на гулЯнье,  а между тем
мы будем потихонечку приучатьсЯ к делу.
     ’аким  образом,  началось наше  великое  (как  мы  его  называли потом)
сидение в амбаре.
     ќтот  амбар представлЯл собой огромнейший погреб или,  если  выразитьсЯ
более современно,  бункер,  то есть наполовину врытый в  землю сарай с серым
цементным полом и  потолком и  такими же цементными стенами.  ‚ этом бункере
имелось лишь  одно крошечное,  забранное железной решеткой окно,  к  тому же
находилось оно не на обычном уровне, как в домах, а высоко под потолком, как
это делаетсЯ в тюрьмах.  Љроме маленького кусочка неба, в это окно ничего не
было видно.
     ’ут же,  под окном,  то  есть на самом освещенном месте,  была насыпана
куча древесного углЯ,  стоЯл стул,  на котором Я  мог сидеть,  а к железному
крюку, прикрепленному к потолку, были подвешены огромные весы с коромыслом и
двумЯ большими медными чашками.  Ќа этих весах Я  взвешивал уголь.  Џри этом
поднимались целые тучи мельчайшей угольной пыли,  котораЯ оседала у  менЯ на
лбу,  на носу,  на щеках и  даже на ушах,  так что на сплошь черном,  словно
покрытом сажей,  лице у менЯ сверкали только белки глаз да зубы во рту. Њало
того:  эта проклЯтаЯ пыль лезла и в нос и в рот,  так что мокрота, которой Я
то и дело отхаркивалсЯ и сморкалсЯ, была чернее самого черного дегтЯ.
     ‚ремЯ от времени ко мне в  подвал спускалсЯ кто-нибудь из покупателей с
записочкой  от  дЯди  ‚олоди,  на  которой  было  обозначено,  сколько  углЯ
следовало  отпустить.  Љаждому  покупателю Я  отвешивал требуемое количество
углЯ и  от  каждого выслушивал какое-нибудь насмешливое замечание по  поводу
того,  что Я слишком мал,  или что Я слишком черен,  или что Я здесь, в этом
подвале, словно чертенок в аду, а уголь у менЯ, стало быть, длЯ поджариваниЯ
грешников.  Ќа все эти не слишком разумные замечаниЯ Я отвечал презрительным
молчанием, так как что тут ответишь? ђазве моЯ вина в том, что Я был слишком
мал, и разве Я мог не быть черным, если имел дело с углем?
     Љогда  торговлЯ  кончалась и  Я  отправлЯлсЯ домой,  прохожие на  улице
оглЯдывались на  менЯ  и  тоже отпускали разные шуточки по  моему адресу.  Ђ
маленькие ребЯтишки бежали иной раз за мной гурьбой и кричали,  захлебываЯсь
от смеха:
     - ’рубочист! Ќегритенок! ‘трашила! —учело! Ћсобенно тЯгостными были длЯ
менЯ  первые дни  сидениЯ в  этом угольном каземате.  Џокупатели ЯвлЯлись не
часто,  поэтому скучать приходилось главным образом в  одиночестве.  ‘идЯ на
стуле,  Я глЯдел на кучу углЯ,  над которой в серебристой полоске солнечного
луча,  падавшего из окна,  толклись мириады угольных пылинок.  Ќо мысленно Я
был далеко от этой кучи. џ был со своими друзьЯми, которые, как всегда в это
времЯ,  гулЯли в Љадетской роще,  купались или удили рыбу в Љадетском пруду.
Џруд этот огромный -  целое озеро -  был  тут же,  рЯдом с  Љадетской рощей.
Љроме пруда,  неподалеку имелось еще обширнейшее болото,  по  которому можно
было путешествовать, прыгаЯ с кочки на кочку или бродЯ по колено в воде.
     Љак раз накануне,  совершаЯ путешествие по болоту, мы нашли под кустом,
на  кочке,  гнездо дикой утки с  выводком диких утЯт.  “тЯта были крохотные,
пушистые и  до такой степени легкие,  что,  казалось,  ничего не весили.  €х
можно было брать из гнезда и  сажать в воду,  и они не тонули,  а без всЯких
усилий держались на поверхности воды.  ‘амой утки поблизости не было.  Њожет
быть, мы спугнули ее и она прЯталась от нас где-нибудь в кустах или зарослЯх
камыша.  Њы решили утЯт не трогать,  а приходить сюда ежедневно и наблюдать,
как будут они расти.
     Ќу  и  вот!..  ’еперь,  вместо того чтобы гулЯть в  лесу,  купатьсЯ или
ловить рыбу в пруду, вместо того чтобы путешествовать по болоту и любоватьсЯ
дикими утЯтами,  Я  должен был  сидеть в  темном,  сыром подвале в  ожидании
редких покупателей и томитьсЯ от скуки.
     Љогда глаза мои полностью освоились с  царившим вокруг полумраком,  мое
внимание привлекла лежавшаЯ в  одном из темных углов подвала куча того,  что
теперь  называют макулатурой,  а  тогда  называлось просто  бумажным хламом.
‡десь были старые газеты,  журналы,  не переплетенные и  даже не разрезанные
книжки собраний сочинений разных писателей, которые давались в приложениЯх к
выходившему в те времена журналу "Ќива". Џо мере надобности дЯдЯ ‚олодЯ брал
из  этой кучи бумагу и  относил ее  в  лавку длЯ  завертываниЯ покупок своим
покупателЯм.
     Љак только эта куча попалась мне на глаза,  Я  принЯлсЯ читать книгу за
книгой и  в  сравнительно небольшой срок  прочитал полные собраниЯ сочинений
ѓауптмана,  €бсена,  ѓамсуна,  Њетерлинка и ничего или почти ничего в них не
понЯл.  ‚  то  времЯ Я  еще  не  умел выбирать книги,  подходЯщие длЯ  моего
возраста, а читал все без разбора и не бросал книгу, если видел, что она длЯ
менЯ непонЯтна,  а продолжал упорно читать, надеЯсь, что мне вдруг, каким-то
чудом откроетсЯ ее тайный смысл.
     Ћднажды,  роЯсь в  куче  бумажного хлама,  Я  вытащил какую-то  старую,
истрепанную книжонку,  в которой листочки еле держались, а некоторые и вовсе
были оторваны.  Ћбложка истерлась до такой степени, что мне с трудом удалось
прочитать название.  ќто были сказки ѓанса •ристиана Ђндерсена.  џ хотел эту
книжку тут  же  бросить обратно в  кучу,  но  подумал:  если она  так сильно
потрепана, то это потому, должно быть, что ее читали многие люди, а раз так,
то,  наверное,  она интереснаЯ. џ начал эту книгу читать и уже не мог от нее
оторватьсЯ.  •отЯ Я  уже знал в  то времЯ,  что сказки -  это неправда,  мне
казалось,  что в этих сказках изображена самаЯ настоЯщаЯ,  самаЯ доподлиннаЯ
жизнь.
     Ћсобенно сильное впечатление произвела на  менЯ в  этой книжке историЯ,
котораЯ  называлась "ѓадкий утенок".  џ  очень  сочувствовал бедному утенку,
потому что мне самому приходилось в жизни терпеть много обид:  и от страшной
собаки,  и  от бешеного ‘тепки-растрепки,  и от ребЯтишек,  которые дразнили
менЯ,  и от насмешливых покупателей. Љ тому же еще Я осталсЯ на второй год и
менЯ все времЯ сверлила мысль, что, как только окончитсЯ лето, Я снова пойду
в школу,  и все ребЯта,  с которыми Я училсЯ в прошлом году, будут подходить
ко мне и с презрением говорить:
     "ќх,  ты! ЋсталсЯ на второй год! Њы теперь будем первоклассники, потому
что мы умнее. Ђ ты глупый. ’ы глупый гадкий утенок, вот ты кто!"


        ‡Ђ ’Ћђ†…‘’‚Ћ ‘ЏђЂ‚…„‹€‚Ћ‘’€

     Ђ в общем,  все обошлось как-то.  Ќикто не дразнил менЯ, когда Я пришел
осенью в школу,  никто не говорил презрительных слов.  ‚се длЯ менЯ началось
заново,  с той разницей, что теперь Я сидел за партой уже не с братом, а был
у  менЯ товарищ ‚олодька Њитулин,  маленький худенький мальчик с  остреньким
носиком,  бледным лицом и  большими голубыми глазами.  џ  очень привЯзалсЯ к
нему,  так же  как и  он  ко мне.  “  него была страсть:  дарить что-нибудь.
Ѓывало, придет утром в класс с каким-нибудь красивым карандашом и показывает
мне:
     - ‘мотри, какой карандаш. Џравда, красивый?
     - Љрасивый, - соглашаюсь Я.
     - ‚от попробуй, как хорошо рисует.
     џ возьму карандаш, почеркаю по бумаге.
     - Џравда, хорошо?
     - •орошо, - соглашаюсь Я.
     Ћн заглЯдывает мне в глаза.  ‚идит, что карандаш на самом деле нравитсЯ
мне.
     - •очешь, тебе подарю?
     џ,  понЯтное дело,  отказываюсь.  Њне не хочетсЯ отбирать у  него вещь,
котораЯ его  так  радует.  ’огда он  начинает клЯстьсЯ,  божитьсЯ,  что  ему
ничуточки,  ну ни капелечки не жалко, что, если он захочет, у него завтра же
будет тысЯча таких карандашей. ‚идЯ же, что Я не соглашаюсь, он кричит своим
тоненьким голосом:
     - Ќу хорошо, пополам! Џополам!
     €,  уже не дожидаЯсь моего согласиЯ,  вытаскивает из кармана перочинный
нож и разрезает карандаш на две части.
     џ,  конечно,  тоже старалсЯ не оставатьсЯ в долгу, и у нас установилось
такое обыкновение: что бы у кого ни было - карандаш, грифель, ластик, мелок,
кусок смолы,  сургуча,  пластилина или оконной замазки,  -  все пополам.  Ќо
бывают ведь вещи,  которые не разделишь так просто:  какаЯ-нибудь диковиннаЯ
пуговица,   красиваЯ  открытка,  иностраннаЯ  монетка  или  почтоваЯ  марка.
Џопробуй,  однако,  отказатьсЯ от медной блестЯщей пуговицы (самой настоЯщей
солдатской пуговицы!),  если ему уж так хочетсЯ подарить тебе! ‘егоднЯ ты не
взЯл у  него пуговицу,  а  завтра он не возьмет у  тебЯ переводную картинку,
которую тебе хочетсЯ подарить ему.
     - ‚от возьмешь, - говорит, - пуговицу, тогда возьму у тебЯ картинку.
     ‚  общем,  был он  какой-то,  что называетсЯ,  "шиворот-навыворот",  не
такой, как другие мальчишки, с которыми один разговор:
     "‚от ты  не  дал мне вчера пуговицу,  которую Я  просил,  а  сегоднЯ не
получишь у менЯ картинку. Љак говоритсЯ - фигос под нос!"
     Ћднажды приносит осколок красного стекла. …сли приложить его к глазу, а
другой глаз зажмурить,  то  весь мир  вокруг преображаетсЯ:  все  становитсЯ
Ярким,  красочным, необычным, словно попадаешь в какое-то волшебное царство.
‘мотришь в это стеклышко, смотришь, никак наглЯдетьсЯ не можешь. Ђ он только
улыбаетсЯ:
     - •очешь, тебе подарю?
     “видев,  однако,  по  выражению лица,  что ты не можешь принЯть от него
такую драгоценность, тут же спохватываетсЯ:
     - Ќу, ладно, пополам! Џополам!
     Љак  всегда быстрый на  руку,  он  кладет стеклышко на  пол  -  и  трах
каблуком.  ‚место  того  чтоб  расколотьсЯ надвое,  стеклышко разлетаетсЯ на
мелкие  части,  которые и  собрать нельзЯ.  Ћн  смотрит на  них  с  каким-то
спокойным недоумением и не спеша садитсЯ за парту.
     - Ќу вот, - говорит, - ни мне, ни тебе не досталось.
     € все это с каким-то непривычным добродушием,  без всЯкой досады, будто
и дело было только в том, чтоб никому не досталось.
     Ќужно сказать,  что игрушками,  которые есть у теперешних ребЯт,  мы не
были избалованы,  потому что тогда шла война. ќто была перваЯ мироваЯ война,
котораЯ началась,  еще когда мы жили в €рпене, то есть до нашего поступлениЯ
в  гимназию.  ‚начале все  думали,  что  война скоро кончитсЯ,  но  шли дни,
недели,  месЯцы и годы,  а конца ей все не было видно. Њножество народа было
убито,  искалечено,  отравлено Ядовитыми газами. Њиллионы рабочих и крестьЯн
были оторваны от  своей работы и  посланы на  фронт.  ‚  деревнЯх не хватала
рабочих рук. Ќекому было сеЯть хлеб. †ить с каждым днем становилось трудней.
     ’еперь мне  не  просто надо  было сходить в  булочную да  купить хлеба.
Џриходилось иной раз отстоЯть в длинной очереди.  Ђ бывало и так,  что хлеба
на всех не хватит, и вернешьсЯ домой с пустыми руками.
     ‹юди потихоньку говорили между собой,  что  простому русскому человеку,
так же  как и  простому рабочему-немцу,  не  за что убивать друг друга,  что
война  нужна  только  нашему  царю  Ќиколашке (так  непочтительно называли в
народе  царЯ  ЌиколаЯ  ‚торого)  и  немецкому  кайзеру  ‚ильгельму,  которые
задумали отнЯть друг у друга какие-то земли, и вот если мы сделаем революцию
и  свергнем царЯ  ЌиколаЯ,  а  немцы  свергнут своего  ‚ильгешку,  то  война
прекратитсЯ сама собой,  солдаты разъедутсЯ по  домам,  и  всем сразу станет
легче.
     ’аким образом, ”евральскаЯ революциЯ, котораЯ произошла, когда Я второй
год училсЯ в приготовительном классе,  не была неожиданностью длЯ менЯ, но в
то  же  времЯ она  совершилась неожиданно,  как  случаетсЯ то,  чего давно с
нетерпением ждешь.  ‘ейчас Я  уже не  помню,  на каком из уроков ЯвившийсЯ в
класс  учитель с  торжественной значительностью в  голосе  объЯвил нам,  что
произошла революциЯ и царь Ќиколай ‚торой отрексЯ от престола.
     ќто сообщение вызвало всеобщее ликование.  €  тут же обнаружилось,  как
понимали  мы,   дети,   смысл  происшедшего.  ‚  нашем  представлении  слово
"революциЯ" было равнозначно словам "свобода",  "волЯ". Ђ свобода, по нашему
мнению, была, когда каждый мог делать, что ему хочетсЯ, и не делать, чего не
хочетсЯ;  следовательно,  мог бы  и  не учитьсЯ,  потому что учитьсЯ нам,  в
общем-то,  не  хотелось.  Љто-то  из учеников тут же выскочил из-за парты и,
несмотрЯ на  присутствие учителЯ,  широко распахнул дверь и  выбежал вон  из
класса. ‚след за ним бросились и мы, то есть все остальные.
     Љоридор быстро заполнЯлсЯ учениками, выбежавшими из других классов. ‚се
мы  с  диким визгом,  криком и  гиканьем ринулись вниз по  лестнице,  словно
лавина с гор,  и,  выбежав на улицу,  принЯлись рвать в клочьЯ свои тетради,
дневники и даже учебники. ‚есь коротенький ђыльский переулок был густо усеЯн
изорванными листочками из книг и тетрадей.
     Ќа  следующий день  поднЯлсЯ  сильный  ветер.  Ћн  вымел  из  ђыльского
переулка  все  эти  бумажки  прЯмо  на  ‘офийскую площадь.  Ћни  кружились в
воздухе,  словно  птичьЯ  стаЯ,  вокруг  памЯтника Ѓогдану  •мельницкому.  €
железный гетман,  сидЯ  на  железном коне,  властно указывал на  вихрившиесЯ
вокруг обрывки бумаги своей гетманской булавой. Њне запомнилась эта картина.
     ‚ремЯ,  однако,  шло,  а перемен что-то не видно было. ‡аводы и фабрики
по-прежнему  оставались в  руках  богачей  фабрикантов.  Џо-прежнему  богачи
помещики владели огромными землЯми, а у беднЯков крестьЯн земли не хватало и
нечем было прокормить себЯ и свою семью.  € самое главное -  по-прежнему шла
война, уносившаЯ тысЯчи жизней.
     Ќо правду сказать,  перемены все же какие-то произошли,  и  заключались
они  в  первую очередь в  том,  что  если  о  чем-то  прежде говорили таЯсь,
потихоньку,  то  теперь не стеснЯлись говорить во весь голос.  ‚се повсюду о
чем-то спорили...  хотЯ вру,  прошу прощениЯ - спорили не о чем-то, а о том,
как жить дальше, что делать, какаЯ должна быть революциЯ, какаЯ власть.
     “  нас в доме споры происходили между отцом и дЯдей Љолей,  братом моей
матери. „ЯдЯ ЉолЯ часто приходил к нам и был очень дружен с отцом. Џредметом
их  споров были обычно разногласиЯ между большевиками и  меньшевиками.  Ћтец
был  за  большевиков и  считал,  что  правы большевики.  „ЯдЯ  ЉолЯ  был  за
меньшевиков и считал, что правда на их стороне. ‘лушаЯ эти споры, Я никак не
мог  понЯть причину разногласий,  да,  признатьсЯ,  подозревал,  что и  сами
спорщики  этого  до  конца  не  понимали.   …сли  отец  говорил,  что  правы
большевики,  так как они хотЯт того-то и того-то,  то дЯдЯ ЉолЯ отвечал, что
ведь и  меньшевики хотЯт именно этого,  на что отец отвечал,  что меньшевики
хотЯт не этого,  а чего-то другого, а дЯдЯ ЉолЯ отвечал, что чего-то другого
хотЯт  именно большевики.  ‘порщики постепенно забирались в  такие словесные
дебри, из которых сами уже не могли выбратьсЯ, и спор кончалсЯ тем, что дЯдЯ
ЉолЯ,  суЯ в  пепельницу уже не  знаю какую по счету выкуренную папиросу,  с
добродушным упрЯмством мотал головой и говорил:
     - Ќе-ет, Я все-таки меньшевик!
     - Ђ Я большевик! - не сдавалсЯ отец.
     Ќужно сказать,  что спорили они вполне корректно, без запальчивости, не
терЯЯ уважениЯ друг  к  другу.  Њожет быть,  тому  причиной были родственные
отношениЯ и  разница в  возрасте.  „ЯдЯ ЉолЯ был  младше.  Ћтец знал его еще
мальчиком,  по привычке говорил ему "ты" и  называл просто Љолей.  „ЯдЯ ЉолЯ
неизменно говорил отцу "вы" и называл Ќиколаем Џетровичем.
     Ќи  тот,  ни  другой не  были членами большевистской или меньшевистской
партий,   но  в  тогдашние  времена  было  такое  обыкновение:  кто  был  за
большевиков,  тот считал себЯ большевиком и говорил, что он большевик, а кто
разделЯл взглЯды меньшевиков, говорил о себе: "џ меньшевик".
     —то  касаетсЯ менЯ лично,  то  Я  безусловно был  за  большевиков,  но,
признаюсь,  вовсе не потому,  что знал программу большевистской партии и мог
сказать, чем она отличаетсЯ от других всЯких программ, а, во-первых, потому,
что  за  большевиков  был  отец,   во-вторых,  само  слово  "большевик"  мне
нравилось,  а  слово "меньшевик" не нравилось по той ассоциации,  что больше
всегда лучше,  чем  меньше;  лучше иметь чего-нибудь больше,  нежели меньше,
лучше быть большим,  а  не  маленьким и  т.д.  Љ  тому же из всех разговоров
определенно чувствовалось,  что  большевики против буржуев (так  тогда  было
принЯто называть богачей),  что они за  народ,  то  есть за беднЯков,  и  не
просто за беднЯков,  а  за самых бедных,  за неимущих,  у кого совсем ничего
нет,  за пролетариев.  Љстати, слово "пролетарий" тоже нравилось; в нем было
что-то легкое, воздушное, летающее.
     ќти слова,  то есть "большевики" "меньшевики", "буржуи" и "пролетарий",
были самые употребительные в  те времена.  €х можно было услышать дома и  во
дворе,  на улицах и площадЯх.  Ќаравне с ними употреблЯлось, пожалуй, только
слово   "долой":   "„олой  войну!",   "„олой  буржуев!",   "„олой  ‚ременное
правительство!",  "„олой десЯть министров-капиталистов!" (то есть тех десЯть
богачей-министров, из которых состоЯло ‚ременное правительство).
     ‚етер  революции только подул,  а  взбаламученное людское море  уже  не
могло успокоитьсЯ.  Ћно бурлило,  кипело.  …го,  как говоритсЯ, штормило. Ќа
городских площадЯх то и дело происходили митинги.  Ќа платформу подкатившего
к  тротуару грузовика один  за  другим взбирались ораторы и  выступали перед
собравшейсЯ вокруг толпой.  Ћни  говорили,  щедро уснащаЯ свои  речи  такими
словами,     как    "эксплуатациЯ",    "экспроприациЯ",    "национализациЯ",
"демократизациЯ",     "демобилизациЯ",     "контрибуциЯ",     "реставрациЯ",
"узурпациЯ",  "милитаризациЯ" и  так  далее в  этом роде.  Ќасыщенные такими
словами речи  были  непонЯтны мне.  „а  и  не  одному мне,  насколько Я  мог
заметить.  “же  после  митинга  в  поредевшей толпе  начинались свои,  более
понЯтные длЯ менЯ разговоры.
     - —его  там  рассусоливать долго,  -  говорил какой-то  бородатый дЯдЯ,
обращаЯсь к  стоЯвшему рЯдом такому же  дЯде,  но без бороды.  -  Ћтобрать у
богачей все богатства и поделить между остальными.
     - Ђ как делить? Џоровну, что ли? - спрашивал тот, который без бороды.
     - ‡намо дело, поровну. Љак же еще?
     - €шь  ты!  "‡намо дело"!  -  передразнивал который без бороды.  -  ‚от
поделим поровну. ’ебе, скажем, тыщу рублей и мне тыщу. ’ы свою тыщу проедать
начнешь,  а  Я  в  дело  пущу:  фабричку заведу,  рабочих  найму,  продукцию
выпускать начну да тебе и таким,  как ты, продавать буду. ’ы свою тыщу через
год  проешь да  ко  мне  в  работники наниматьсЯ придешь.  ‚от так и  будет:
сначала поровну, а пройдет времЯ - новый класс богачей народитсЯ. ’огда что?
Ќовую революцию делать?
     - Ќу, тады что? ’ады новую, - растерЯнно бормотал бородач.
     - ќх,  ты!  "’ады,  тады"! - корчил презрительную гримасу собеседник и,
раскрыв рот, показывал бородачу Язык: - ‚от тебе и "тады"!
     ’акие разговоры были более понЯтны и  оставались в  памЯти.  Џостепенно
становилось Ясно,  что  простым дележом награбленных богачами капиталов дела
не решишь, а нужны меры, чтоб одни люди не могли обогащатьсЯ за счет других.
     Њногие революционеры,  томившиесЯ при царе в тюрьмах, получили свободу.
’о было времЯ,  когда в ђоссию вернулсЯ ‹енин, скрывавшийсЯ от преследованиЯ
царского правительства в  вейцарии.  ‚озвращались и  другие  революционеры,
бежавшие из  ђоссии  в  разные страны.  Џостепенно возвращались политические
ссыльные и каторжники из далекой ‘ибири.
     Љак  только  произошла  ”евральскаЯ  революциЯ,  все  запреты  царского
правительства отпали как бы  сами собой,  и  на сцене снова поЯвилсЯ квартет
"сибирских бродЯг".  ‚ эта времЯ Я и услышал песни тюрьмы и воли,  но уже не
дома,  а на концерте, на который взЯл менЯ с братом отец. „о этого Я ни разу
на эстрадном концерте не был.  Ѓыл только несколько раз в  кино,  два раза в
цирке и один раз в оперном театре.
     Ќикакой  концерт тогда  не  обходилсЯ без  так  называемых куплетистов,
рассказчиков, танцоров (в большом ходу был эстрадный танец чечетка), а также
оригинального жанра, то есть фокусников, иллюзионистов, отгадчиков мыслей на
расстоЯнии, эксцентриков, которые до упаду смешили публику, разыгрываЯ самые
уморительные сценки.  ‚первые попав на концерт,  Я  на все это смотрел,  как
говоритсЯ,  разинув рот и  развесив уши,  а  когда в  конце концов на  сцене
поЯвилсЯ квартет "сибирских бродЯг",  Я  не  узнал этих хорошо мне  знакомых
людей,  в том числе и родного отца. Њало того, что они нарЯдились в какую-то
несусветную рвань,  у  всех  были  всклокоченные,  словно давно не  чесанные
волосы,  лица заросли дремучими бородами,  за плечами -  котомки,  в руках -
длинные суковатые палки или посохи. ‹ишь у одного палки не было, а был баЯн.
“же когда запели,  Я понЯл,  что тот, который с баЯном, и есть мой отец, так
как Я знал, что он не только поет в квартете, но и аккомпанирует на баЯне. џ
догадалсЯ,  что он,  как и другие,  загримировалсЯ,  надев парик с косматыми
волосами,  наклеив  бороду  и  усы.  Џомимо  лаптей  с  онучами и  покрытого
разноцветными  заплатами  коричневого  крестьЯнского  армЯка,  на  нем  была
стараЯ,  помЯтаЯ,  видавшаЯ виды чернаЯ шлЯпа,  на  полЯх которой зиЯла дыра
величиной с кулак.
     Џосле  исполнениЯ квартетом каждого номера публика оглушительно хлопала
в ладоши,  кричала "браво",  стучала ногами и приходила в такое неистовство,
словно перед  ней  были  не  артисты,  а  самые настоЯщие беглые каторжники,
ЯвившиесЯ на сцену прЯмехонько из сибирской ссылки.
     ‘  тех пор мы  с  братом пользовались любой возможностью,  чтоб попасть
куда-нибудь на  концерт,  а  концерты тогда давались не  только в  эстрадных
театрах или концертных залах,  но даже в кино. Ќекоторые киевские кинотеатры
в  те  годы  работали  не  по  обычному графику.  Ћтдельных сеансов  в  этих
кинотеатрах не было.  Ќа весь вечер полагалсЯ один киносеанс,  перед которым
устраивали большой эстрадный концерт. Џублика в убытке не была. Ќасладившись
концертом,  она смотрела еще на закуску кинопрограмму,  состоЯвшую обычно из
так  называемого видового фильма,  кинохроники,  короткометражной комедии  с
тумаками  и  подзатыльниками и  большой  драмы  с  завлекающим названием или
американского боевика  с  ковбоЯми,  с  погонЯми,  убийствами,  нападениЯми,
похищениЯми, с индейцами, вигвамами, мокасинами и томагавками.
     ”ильмы эти  были так  называемые немые,  но  шли  они не  в  абсолютной
тишине,  а  под музыку,  исполнЯемую на  пианино.  Џианист времЯ от  времени
поглЯдывал на  экран и,  если в  картине было что-нибудь грустное,  исполнЯл
выбранную  на  свой  вкус  какую-нибудь  грустную  мелодию;  если  в  фильме
происходила битва,  драка,  погонЯ,  падение поезда под откос или с  моста в
реку,  он играл что-нибудь бравурное; когда же на экране общество веселилось
или  происходили танцы,  он  тут  же  переключалсЯ на  какой-нибудь плЯсовой
мотив.  Ѓез  такого  музыкального  сопровождениЯ немой  фильм  терЯл  больше
половины своей прелести,  и многое в его восприЯтии зависело от квалификации
пианиста,  от его умениЯ подобрать на каждый момент соответствующую музыку и
тронуть, так сказать, зрителЯ за душу качеством исполнениЯ.
     џ  не знаю,  какой кинофабрикой был поставлен демонстрировавшийсЯ в  те
времена кинофильм под названием "Џо диким степЯм ‡абайкальЯ". ‘одержание его
примерно  следующее.  “  какого-то  беднЯка  крестьЯнина за  неуплату  долга
помещику  городовые  отбирают  единственную корову.  ЋтчаЯвшийсЯ  крестьЯнин
оказывает сопротивление полиции.  ‡а  это  его  отдают под  суд и  ссылают в
‘ибирь на каторгу. „ома остаютсЯ жена, малые ребЯтишки, старенькие родители.
€стосковавшись по родным,  по дому,  беднЯга совершает побег,  пробираетсЯ с
неимоверными трудностЯми через всю ‘ибирь, но, когда уже почти добираетсЯ до
родного дома,  его снова хватает полициЯ и водворЯет обратно на каторгу, так
и не дав повидатьсЯ с родными.
     Ќе знаю также,  кому именно принадлежала мысль показывать этот фильм не
просто под музыку,  а в сопровождении квартета "сибирских бродЯг", но эффект
получилсЯ  самый   ошеломлЯющий.   ‘одержание  исполнЯемых  квартетом  песен
предельно  соответствовало  содержанию  фильма,   и  это  производило  такое
эмоциональное воздействие на  публику,  что  все  плакали.  Љогда Я  впервые
смотрел этот фильм,  то,  оглЯдевшись по  сторонам,  заметил,  что  весь зал
буквально пестрел  беленькими носовыми платочками,  которыми зрители утирали
слезы.  џ  был уверен,  что у менЯ ко всем этим песнЯм уже давно выработалсЯ
стойкий иммунитет.  Џоэтому Я  довольно долго крепилсЯ,  но когда исполнение
дошло до слов:

                ЃродЯга к Ѓайкалу подходит,
                ђыбацкую лодку берет,
                “нылую песню заводит:
                Џро родину что-то поет...

     и  увидев в то же времЯ на экране,  что бродЯга действительно садитсЯ в
лодку и,  открываЯ рот, что-то поет, Я не выдержал, и слезы брызнули из моих
глаз.  ’еперь уже  до  конца  фильма слезы душили менЯ.  †алко было  невинно
пострадавшего беднЯгу.  €  в душе зрела ненависть к обездолившему его богачу
помещику и вообще ко всем богачам, полицейским, царским чиновникам, чинившим
суд и расправу над беднЯками.  € Я, может быть впервые, понЯл, что неспроста
народ  сочинил песни  тюрьмы  и  воли.  Ќеспроста существовали эти  песни  и
квартет,  распевавший их.  Ћни  будили мысли  и  чувства людей и  тем  самым
служили делу борьбы за торжество справедливости на нашей земле.


        "—“„ЌЋ… ЊѓЌЋ‚…Ќњ…"

     ‘  империалистической  войной  покончила  лишь  ЋктЯбрьскаЯ  революциЯ.
Ћднако тут  же  началась гражданскаЯ война,  так как белЯки вовсе не  хотели
уступать власть ‘оветам.  Љогда  в  городе устанавливалась ‘оветскаЯ власть,
отец  вместе со  всем квартетом работал в  культпросвете (то  есть в  отделе
культурного просвещениЯ) Љрасной Ђрмии.  ђабота  эта  заключалась в  тех  же
выступлениЯх квартета  "сибирских  бродЯг",  но  происходили они  уже  не  в
театрах  или  концертных  залах,  а  в  красноармейских частЯх  или  военных
госпиталЯх.  Ќа  одном  из  таких  выступлений  в  госпитале  мне  случилось
побывать, и этот день мне особенно запомнилсЯ, может быть, потому, что тогда
Я познакомилсЯ с настоЯщим большим искусством театра.
     џ и раньше знал, что существуют драматические театры, где актеры играют
пьесы,  но думал,  что это неинтересно, поскольку там не показывают фокусов,
не плЯшут чечетку,  не играют на музыкальных инструментах,  даже не поют под
музыку,  как в опере, а просто говорЯт простыми человеческими словами, как в
простой человеческой жизни.  Љ тому же Я воображал, что выступлениЯ артистов
будут  происходить в  какой-нибудь больничной палате,  где  на  койках будут
лежать раненые.  ќти раненые будут стонать от боли,  а  артисты будут делать
свое дело,  то есть петь,  играть,  плЯсать,  не обращаЯ вниманиЯ на стоны и
слезы.
     ‚се, однако, вышло не так, как рисовалось моему воображению.
     Ћказалось,  что  при  госпитале,  который  помещалсЯ в  здании  бывшего
военного училища,  имеетсЯ большой зал со сценой, как в настоЯщем театре. Њы
приехали задолго до начала спектаклЯ, но на сцене несколько актеров и актрис
уже готовились к  представлению:  намечали,  где что будет стоЯть из мебели,
кто  и  откуда будет  выходить на  сцену,  наскоро проговаривали текст своих
ролей,  и  из услышанных слов Я  понимал,  что собирались играть гоголевскую
"†енитьбу".  ќто  произведение моего любимого ѓоголЯ к  тому  времени Я  уже
прочитал,  но оно не произвело на менЯ такого впечатлениЯ, как "‚ий", "’арас
Ѓульба" или "‘трашнаЯ месть".
     џ  слонЯлсЯ по скупо освещенной сцене,  разглЯдываЯ кулисы и  несложную
декорацию,  вернее сказать -  задник, изображавший стену комнаты со стоЯщими
на  подоконниках олеандрами,  фикусами  и  геранью  в  горшках.  ‘боку  была
приколочена к  полу довольно шаткаЯ рама с навешенной на нее легкой фанерной
дверью, открываЯ которую актеры могли входить, поЯвлЯЯсь на сцене.
     ‚ зрительном зале,  отгороженном от сцены занавесом, тоже был полумрак.
Ћт пустых,  не заполненных зрителЯми рЯдов стульев веЯло казарменной скукой.
—ерез некоторое времЯ в зале включили полное освещение.  Џонемногу, не спеша
начали  собиратьсЯ зрители.  ‘воим  внешним видом  большинство их  ничем  не
напоминало  раненых  бойцов.   Ќекоторые  были  в  старорежимных  солдатских
гимнастерках   или    матросских    бушлатах,    другие    -    в    простых
рубахах-косоворотках,   куртках  или   вошедших  тогда  в   моду  френчах  с
застегивающимисЯ на пуговицы огромными накладными карманами.  Ћчевидно,  это
был  период,   когда  в  Љрасной  Ђрмии  еще  не  было  введено  специальное
обмундирование и  бойцы воевали в  той  одежде,  в  которую их  одели еще  в
царской армии или в которой они пришли из дому. ‚ общем, публика почти ничем
не  отличалась от обычной городской публики.  ђазница была лишь в  том,  что
обычно,  отправлЯЯсь в  театр,  люди старались принарЯдитьсЯ,  а  эти были в
простом,  если так  можно выразитьсЯ,  затрапезном виде,  впрочем без всЯких
следов нерЯшливости,  расхристанности.  Ѓросалось в глаза отсутствие женщин,
которые обычно придают нарЯдный вид  театральной толпе.  ‡десь были одни так
называемые мужики.  Џопадались среди них раненые:  кто с  рукой на перевЯзи,
кто с палочкой или даже с костылем,  но в основном это были уже почти