е
такие печальные,  как  из  Ћмского училища.  Ђнтипову хотелось
отличитьсЯ,  чтобы в  награду за  какую-нибудь военную заслугу
или  в  результате легкого  ранениЯ  отпроситьсЯ в  отпуск  на
свидание  с  семьей.  ‚озможность  выдвинутьсЯ  представилась.
‚след   за   недавно   совершенным  прорывом,   который   стал
впоследствии известен под именем Ѓрусиловского,  армиЯ перешла
в наступление. Џисьма от Ђнтипова прекратились. ‚начале это не
беспокоило ‹ару.  Џашино молчание она объЯснЯла развивающимисЯ
военными действиЯми и невозможностью писать на маршах.
   Ћсенью движение армии приостановилось.  ‚ойска окапывались.
Ќо  об  Ђнтипове по-прежнему не было ни слуху ни духу.  ‹ариса
”едоровна стала тревожитьсЯ и наводить справки, сначала у себЯ
в ћрЯтине,  а потом по почте в Њоскве и на фронте, по прежнему
полевому адресу Џашиной части. Ќигде ничего не знали, ниоткуда
не приходило ответа.
   Љак   многие   дамы-благотворительницы  в   уезде,   ‹ариса
”едоровна с  самого начала войны  оказывала посильную помощь в
госпитале, развернутом при ћрЯтинской земской больнице.
   ’еперь она занЯлась серьезно начатками медицины и сдала при
больнице экзамен на звание сестры милосердиЯ.
   ‚  этом качестве она  отпросилась на  полгода со  службы из
гимназии,  оставила квартиру в ћрЯтине на попечение Њарфутки и
с Љатенькой на руках поехала в Њоскву. ’ут она пристроила дочь
у  ‹ипочки,  муж  которой,  германский  подданный  ”ризенданк,
вместе с другими гражданскими пленными был интернирован в “фе.
   “бедившись в  бесполезности своих  розысков на  расстоЯнии,
‹ариса  ”едоровна  решила  перенести  их   на  место  недавних
происшествий. ‘ этою целью она поступила сестрой на санитарный
поезд,  отправлЯвшийсЯ через  город  ‹иски в  Њезо-‹аборч,  на
границу ‚енгрии.  ’ак называлось место, откуда Џаша написал ей
свое последнее письмо.

        8

   Ќа фронт в штаб дивизии пришел поезд-банЯ, оборудованный на
средства жертвователей ’атьЯнинским комитетом помощи  раненым.
‚  классном вагоне длинного поезда,  составленного из коротких
некрасивых теплушек,  приехали гости,  общественные деЯтели из
Њосквы,  с  подарками солдатам и  офицерам.  ‚  их  числе  был
ѓордон.  Ћн узнал,  что дивизионный лазарет, в котором, по его
сведениЯм,   работал  друг  его  детства  †иваго,  размещен  в
близлежащей деревне.
   ѓордон  достал  разрешение,  необходимое  длЯ  движениЯ  по
прифронтовой зоне,  и  с  пропуском в  руках  поехал навестить
приЯтелЯ на отправлЯвшейсЯ в ту сторону фурманке.
   ‚озчик,  белорус  или  литовец,  говорил  по-русски.  ‘трах
шпиономании сводил  все  слова  к  одному  казенному,  наперед
известному  образцу.   ЏоказнаЯ  благонамеренность  бесед   не
располагала к разговорам.  Ѓольшую часть пути едущий и возница
молчали.
   ‚  штабе,  где  привыкли передвигать целые  армии и  мерЯли
расстоЯниЯ  стоверстными переходами,  уверЯли,  будто  деревнЯ
где-то рЯдом,  верстах в двадцати или двадцати пЯти.  Ќа самом
деле до нее оказалось больше восьмидесЯти.
   ‚сю  дорогу  в  части  горизонта,  приходившейсЯ  налево  к
направлению их движениЯ,  недружелюбно урчало и погромыхивало.
ѓордон ни разу в жизни не был свидетелем землетрЯсениЯ.  Ќо он
правильно  рассудил,   что  угрюмое  и  за  отдаленностью  еле
различимое брюзжание вражеской артиллерии более всего сравнимо
с  подземными толчками и  гулами вулканического происхождениЯ.
Љогда завечерело,  низ  неба  в  той  стороне вспыхнул розовым
трепещущим огнем, который не потухал до самого утра.
   ‚озница вез  ѓордона мимо  разрушенных деревень.  —асть  их
была покинута жителЯми.  ‚  других --  люди ютились в погребах
глубоко под землею.  ’акие деревни представлЯли груды мусора и
щебнЯ, которые тЯнулись так же в линию, как когда-то дома. ќти
сгоревшие селениЯ были сразу обозримы из  конца в  конец,  как
пустыри  без  растительности.  Ќа  их  поверхности  копошились
старухи  погорелки,  каждаЯ  на  своем  собственном  пепелище,
что-то  откапываЯ в  золе и  все времЯ куда-то припрЯтываЯ,  и
воображали себЯ укрытыми от  посторонних взоров,  точно вокруг
них  были  прежние стены.  Ћни  встречали и  провожали ѓордона
взглЯдом,  как бы  вопрошавшим,  скоро ли опомнЯтсЯ на свете и
вернутсЯ в жизни покой и порЯдок.
   Ќочью навстречу едущим попалсЯ разъезд. €м велели своротить
с  грунтовой дороги  обратно  и  объезжать эти  места  кружным
проселком.   ‚озчик  не  знал  новой  дороги.   Ћни  часа  два
проплутали  без  толку.  Џеред  рассветом  путник  с  возницею
приехали в селение,  носившее требуемое название. ‚ нем ничего
не  слыхали о  лазарете.  ‘коро выЯснилось,  что в  округе две
одноименных деревни,  эта и разыскиваемаЯ.  “тром они достигли
цели.   Љогда  ѓордон  проезжал  околицей,   издававшей  запах
аптекарской ромашки  и  йодоформа,  он  думал,  что  не  будет
заночевывать у †иваго, а, проведЯ день в его обществе, вечером
выедет   назад   на   железнодорожную  станцию  к   оставшимсЯ
товарищам. ЋбстоЯтельства задержали его тут больше недели.

        9

   ‚  эти дни фронт зашевелилсЯ.  Ќа нем происходили внезапные
перемены. Љ югу от местности, в которую заехал ѓордон, одно из
на  ших  соединений удачной атакой  отдельных составлЯвших его
частей прорвало укрепленные позиции противника.  ђазвиваЯ свой
удар,   группа   наступающих  все   глубже  врезалась  в   его
расположение.   ‡а   нею   следовали   вспомогательные  части,
расширЯвшие прорыв.  Џостепенно  отставаЯ,  они  оторвались от
головной группы.  ќто повело к ее пленению.  ‚ этой обстановке
взЯт был в плен прапорщик Ђнтипов,  вынужденный к этому сдачею
своей полуроты.
   Ћ  нем  ходили  превратные слухи.  …го  считали  погибшим и
засыпанным землею во взрывной воронке.  ’ак передавали со слов
его  знакомого,  подпоручика одного с  ним  полка  ѓалиуллина,
Якобы видевшего его гибель в бинокль с наблюдательного пункта,
когда Ђнтипов пошел со своими солдатами в атаку.
   Џеред  глазами ѓалиуллина было  привычное зрелище атакующей
части.  …й  предстоЯло пройти  быстрыми шагами,  почти  бегом,
разделЯвшее обе  армии  осеннее  поле,  поросшее качающейсЯ на
ветру  сухою  полынью  и  неподвижно торчащим  кверху  колючим
будЯком. „ерзостью своей отваги атакующие должны были выманить
на штыки себе или забросать гранатами и  уничтожить засевших в
противоположных  окопах  австрийцев.   Џоле  казалось  бегущим
бесконечным.  ‡емлЯ  ходила  у  них  под  ногами,  как  зыбкаЯ
болотнаЯ почва.  ‘начала впереди,  а потом вперемежку вместе с
ними бежал их прапорщик,  размахиваЯ над головой револьвером и
крича во весь,  до ушей разодранный рот "ура", которого ни он,
ни  бежавшие  вокруг  солдаты  не  слыхали.  —ерез  правильные
промежутки бежавшие  ложились на  землю,  разом  подымались на
ноги  и  с  возобновленными криками бежали дальше.  Љаждый раз
вместе с  ними,  но совсем по-другому,  нежели они,  падали во
весь  рост,  как  высокие деревьЯ при  валке  леса,  отдельные
подбитые и больше не вставали.
   -- Џерелеты.    ’елефонируйте   на   батарею,   --   сказал
встревоженный  ѓалиуллин   стоЯвшему   рЯдом   артиллерийскому
офицеру.  -- „а нет. Ћни правильно делают, что перенесли огонь
поглубже.
   ‚  это времЯ атакующие подошли на сближение с  неприЯтелем.
Ћгонь   прекратили.   ‚   наставшей  тишине   у   стоЯвших  на
наблюдательном заколотились сердца Явственно и  часто,  словно
они были на  месте Ђнтипова и,  как он,  подведЯ людей к  краю
австрийской щели,  в  следующую минуту  должны  были  выказать
чудеса находчивости и храбрости.  ‚ это мгновение впереди один
за другим взорвались два немецких шестнадцатидюймовых снарЯда.
—ерные столбы земли и дыма скрыли все последующее.
   -- ‰э алла!  ѓотово!  Љончал базар! -- побледневшими губами
прошептал ѓалиуллин, считаЯ прапорщика и солдат погибшими.
   ’ретий  снарЯд  лег  совсем  около  наблюдательного.  Ќизко
пригибаЯсь к земле, все поспешили убратьсЯ с него подальше.
   ѓалиуллин спал в одном блиндаже с Ђнтиповым.  Љогда в полку
примирились с  мыслью,  что  он  убит  и  больше не  вернетсЯ,
ѓалиуллину,   хорошо  знавшему  Ђнтипова,  поручили  взЯть  на
хранение  его  имущество длЯ  передачи  в  будущем  его  жене,
фотографические карточки которой во множестве попадались среди
вещей Ђнтипова.
   Ќедавний   прапорщик   из   вольноопределЯющихсЯ,   механик
ѓалиуллин,  сын дворника ѓимазетдина с тиверзинского двора и в
далеком прошлом --  слесарский ученик, которого избивал мастер
•удолеев,   своим   возвышением  обЯзан   был   своему  былому
истЯзателю.
   ‚ыйдЯ в прапорщики, ѓалиуллин неизвестно как и помимо своей
воли  попал  на  теплое и  укромное место в  один  из  тыловых
захолустных   гарнизонов.   ’ам   он   распорЯжалсЯ   командой
полуинвалидов,     с     которыми     такие     же     дрЯхлые
инструктора-ветераны по  утрам  проходили забытый  ими  строй.
Љроме того,  ѓалиуллин проверЯл,  правильно ли они расставлЯют
караулы у интендантских складов. ќто было беззаботное житье --
больше ничего от  него  не  требовалось.  Љак  вдруг  вместе с
пополнением,   состоЯвшим  из   ополченцев  старых   сроков  и
поступившим из  Њосквы  в  его  распорЯжение,  прибыл  слишком
хорошо ему известный Џетр •удолеев.
   -- Ђ,  старые знакомые!  --  проговорил,  хмуро  усмехаЯсь,
ѓалиуллин.
   -- ’ак точно, ваше благородие, -- ответил •удолеев, стал во
фронт и откозырЯл.
   ’ак просто это не  могло кончитьсЯ.  Џри первой же строевой
оплошности прапорщик наорал  на  нижнего  чина,  а  когда  ему
показалось,  что солдат смотрит не прЯмо во все глаза на него,
а  как-то  неопределенно в  сторону,  хрЯснул его  по  зубам и
отправил на двое суток на хлеб и воду на гауптвахту.
   ’еперь  каждое  движение  ѓалиуллина  пахло   отместкою  за
старое.  Ђ  сводить счеты  таким способом в  условиЯх палочной
субординации    было    игрой    слишком    беспроигрышной   и
неблагородной. —то было делать? ЋставатьсЯ обоим в одном месте
было  дальше невозможно.  Ќо  под  каким предлогом и  куда мог
офицер  переместить солдата из  назначенной ему  части,  кроме
отдачи его в дисциплинарную? ‘ другой стороны, какие основаниЯ
мог  придумать ѓалиуллин длЯ  просьбы о  собственном переводе?
ЋправдываЯсь  скукой  и   бесполезностью  гарнизонной  службы,
ѓалиуллин  отпросилсЯ  на  фронт.  ќто  зарекомендовало его  с
хорошей стороны,  а  когда в  ближайшем деле он показал другие
свои качества,  выЯснилось,  что  это  отличный офицер,  и  он
быстро был произведен из прапорщиков в подпоручики.
   ѓалиуллин знал Ђнтипова с тиверзинских времен.  ‚ девЯтьсот
пЯтом году,  когда Џаша  Ђнтипов полгода прожил у  ’иверзиных,
ћсупка ходил к нему в гости и играл с ним по праздникам. ’огда
же он раз или два видел у них ‹ ару. ‘ тех пор он ничего о них
не  слыхал.  Љогда в  их полк попал Џавел Џавлович из ћрЯтина,
ѓалиуллин  поражен  был   происшедшею  со   старым   приЯтелем
переменой.  €з застенчивого,  похожего на девушку и смешливого
чистюли-шалуна  вышел   нервный,   все   на   свете   знающий,
презрительный ипохондрик. Ћн был умен, очень храбр, молчалив и
насмешлив.  ‚ременами,  глЯдЯ  на  него,  ѓалиуллин готов  был
поклЯстьсЯ,  что  видит  в  тЯжелом  взглЯде Ђнтипова,  как  в
глубине окна,  кого-то второго,  прочно засевшую в  нем мысль,
или  тоску по  дочери,  или  лицо  его  жены.  Ђнтипов казалсЯ
заколдованным,  как в сказке.  € вот его не стало,  и на руках
ѓалиуллина остались бумаги и  фотографии Ђнтипова и  тайна его
превращениЯ.
   ђано  или  поздно до  ѓалиуллина должны были  дойти  ‹арины
запросы.  Ћн  собралсЯ ответить ей.  Ќо  было  горЯчее  времЯ.
Ћтветить по-настоЯщему он  был  не  в  силах.  Ђ  ему хотелось
подготовить ее  к  ожидавшему ее удару.  ’ак он все откладывал
большое обстоЯтельное письмо к ней,  пока не узнал,  будто она
сама  где-то  на  фронте,  сестрою.  €  было неизвестно,  куда
адресовать ей теперь письмо.

        10

   -- Ќу  как?  Ѓудут  сегоднЯ  лошади?  --  спрашивал  ѓордон
доктора  †иваго,  когда  тот  приходил днем  домой  обедать  в
галицийскую избу, в которой они стоЯли.
   -- „а какие там лошади?  € куда ты поедешь, когда ни вперед
ни назад.  Љругом страшнаЯ путаница. Ќикто ничего не понимает.
Ќа  юге  мы  обошли или  прорвали немцев в  нескольких местах,
причем, говорЯт, несколько наших распыленных единиц попали при
этом в мешок,  а на севере немцы перешли ‘венту, считавшуюсЯ в
этом  месте  непроходимой.   ќто  кавалериЯ,  численностью  до
корпуса.  Ћни  портЯт  железные дороги,  уничтожают склады  и,
по-моему,  окружают нас.  ‚идишь, какаЯ картина. Ђ ты говоришь
-- лошади.  Ќу, живее, Љарпенко, накрывай и поворачивайсЯ. —то
у нас сегоднЯ? Ђ, телЯчьи ножки. ‚еликолепно.
   ‘анитарнаЯ часть  с  лазаретом  и  всеми  подведомственными
отделами была  разбросана по  деревне,  котораЯ чудом уцелела.
„ома   ее,    поблескивавшие   на    западный   манер   узкими
многостворчатыми окнами  во  всю  стену,  были  до  последнего
сохранны.
   ‘тоЯло  бабье  лето,  последние Ясные  дни  жаркой  золотой
осени. „нем врачи и офицеры растворЯли окна, били мух, черными
роЯми  ползавших  по  подоконникам  и   белой  оклейке  низких
потолков,  и,  расстегнув  кителЯ  и  гимнастерки,  обливались
потом,  обжигаЯсь горЯчими щами или чаем,  а ночью садились на
корточки  перед   открытыми  печными   заслонками,   раздували
потухающие  угли  под  неразгорающимисЯ сырыми  дровами  и  со
слезЯщимисЯ от дыма глазами ругали денщиков, не умеющих топить
по-человечески.
   Ѓыла тихаЯ ночь.  ѓордон и  †иваго лежали друг против друга
на  лавках  у  двух  противоположных  стен.   Њежду  ними  был
обеденный  стол  и  длинное,   узенькое,   от  стены  к  стене
тЯнувшеесЯ окно.  ‚  комнате было жарко натоплено и  накурено.
Ћни  открыли  в  окне  две  крайних оконницы и  вдыхали ночную
осеннюю свежесть, от которой потели стекла.
   Џо обыкновению они разговаривали,  как все эти дни и  ночи.
Љак  всегда,  розовато пламенел горизонт в  стороне фронта,  и
когда  в  ровную,  ни  на  минуту  не  прекращавшуюсЯ воркотню
обстрела падали более низкие,  отдельно отличимые и  увесистые
удары,  как бы  сдвигавшие почву чуть-чуть в  сторону,  †иваго
прерывал  разговор из  уважениЯ к  звуку,  выдерживал паузу  и
говорил:   --   ќто  Ѓерта,  немецкое  шестнадцатидюймовое,  в
шестьдесЯт пудов весом штучка,  -- и потом возобновлЯл беседу,
забываЯ о чем был разговор.
   -- —ем  это так все времЯ пахнет в  деревне?  --  спрашивал
ѓордон.  --  џ  с  первого днЯ заметил.  ’ак слащаво-приЯтно и
противно. Љак мышами.
   -- Ђ,  Я  знаю,  о  чем  ты.  ќто  --  коноплЯ.  ’ут  много
коноплЯников. ЉоноплЯ сама по себе издает томЯщий и назойливый
запах падали.  Љроме того,  в районе военных действий, когда в
коноплю    заваливаютсЯ    убитые,    они    долго    остаютсЯ
необнаруженными   и    разлагаютсЯ.    ’рупный   запах   очень
распространен здесь, это естественно. ЋпЯть Ѓерта. ’ы слышишь?
   ‚  течение этих дней они  переговорили обо  всем на  свете.
ѓордон знал  мысли приЯтелЯ о  войне и  о  духе времени.  ћрий
Ђндреевич рассказал ему, с каким трудом он привыкал к кровавой
логике взаимоистреблениЯ,  к  виду  раненых,  в  особенности к
ужасам   некоторых   современных  ранений,   к   изуродованным
выживающим,   превращенным  нынешнею  техникой  боЯ  в   куски
обезображенного мЯса.
   Љаждый день ѓордон куда-нибудь попадал, сопровождаЯ †иваго,
и благодарЯ ему что-нибудь видел.  Ћн,  понЯтно,  сознавал всю
безнравственность праздного  разглЯдываниЯ чужого  мужества  и
того,  как  другие нечеловеческим усилием воли побеждают страх
смерти и чем при этом жертвуют и как рискуют. Ќо бездеЯтельные
и беспоследственные вздохи по этому поводу казались ему ничуть
не  более  нравственными.  Ћн  считал,  что  нужно  вести себЯ
сообразно положению,  в  которое ставит тебЯ  жизнь,  честно и
естественно.
   —то от вида раненых можно упасть в обморок,  он проверил на
себе  при  поездке в  летучий отрЯд  Љрасного Љреста,  который
работал к западу от них,  на полевом перевЯзочном пункте почти
у самых позиций.
   Ћни приехали на опушку большого леса, наполовину срезанного
артиллерийским огнем.  ‚  поломанном и  вытоптанном кустарнике
валЯлись  вверх  тормашками разбитые и  покореженные орудийные
передки. Љ дереву была привЯзана верховаЯ лошадь. ‘ деревЯнной
постройки лесничества,  видневшейсЯ в  глубине,  была  снесена
половина  крыши.   ЏеревЯзочный  пункт  помещалсЯ  в   конторе
лесничества и  в  двух больших серых палатках,  разбитых через
дорогу от лесничества, посреди леса.
   -- Ќапрасно Я взЯл тебЯ сюда,  --  сказал †иваго.  -- Ћкопы
совсем рЯдом,  верстах в полутора или двух, а наши батареи вон
там,  за  этим лесом.  ‘лышишь,  что творитсЯ?  Ќе  изображай,
пожалуйста, героЯ -- не поверю. “ тебЯ душа теперь в пЯтках, и
это  естественно.  Љаждую  минуту может  изменитьсЯ положение.
‘юда будут залетать снарЯды.
   Ќа  земле у лесной дороги, раскинув ноги в тЯжелых сапогах,
лежали  на  животах  и  спинах  запыленные  и  усталые молодые
солдаты  в  пропотевших  на  груди  и лопатках гимнастерках --
остаток   сильно   поредевшего   отделениЯ.   €х   вывели   из
продолжающегосЯ  четвертые  сутки  боЯ  и  отправлЯли в тыл на
короткий отдых. ‘олдаты лежали как каменные, у них не было сил
улыбатьсЯ  и сквернословить, и никто не повернул головы, когда
в   глубине   леса  на  дороге  загромыхало  несколько  быстро
приближающихсЯ   таратаек.   ќто   на  рысЯх,  в  безрессорных
тачанках,  которые подскакивали кверху и доламывали несчастным
кости   и   выворачивали  внутренности,  подвозили  раненых  к
перевЯзочному  пункту,  где  им подавали первую помощь, наспех
бинтовали  и в некоторых, особо экстренных случаЯх оперировали
на.  скорую руку. ‚сех их полчаса тому назад, когда огонь стих
на  короткий промежуток, в ужасающем количестве вынесли с полЯ
перед окопами. „обраЯ половина их была без сознаниЯ.
   Љогда их  подвезли к  крыльцу конторы,  с  него  спустились
санитары с  носилками и стали разгружать тачанки.  €з палатки,
придерживаЯ  ее   полости   снизу   рукою,   выглЯнула  сестра
милосердиЯ. ќто была не ее смена. Ћна была свободна. ‚ лесу за
палатками громко  бранились двое.  ‘вежий  высокий  лес  гулко
разносил отголоски их  спора,  но  слов не было слышно.  Љогда
привезли  раненых,  спорЯщие вышли  на  дорогу,  направлЯЯсь к
конторе. ѓорЯчащийсЯ офицерик кричал на врача летучего отрЯда,
стараЯсь добитьсЯ от него,  куда переехал ранее стоЯвший тут в
лесу артиллерийский парк.  ‚рач ничего не  знал,  это  его  не
касалось.  Ћн просил офицера отстать и не кричать,  потому что
привезли раненых и у него есть дело,  а офицерик не унималсЯ и
разносил Љрасный Љрест и  артиллерийское ведомство и  всех  на
свете. Љ врачу подошел †иваго. Ћни поздоровались и поднЯлись в
лесничество.  Ћфицер с чуть-чуть татарским акцентом, продолжаЯ
громко ругатьсЯ,  отвЯзал лошадь от  дерева,  вскочил на нее и
ускакал по  дороге в  глубину леса.  Ђ  сестра все  смотрела и
смотрела.
   ‚друг лицо ее исказилось от ужаса.
   -- —то вы делаете?  ‚ы с  ума сошли,  --  крикнула она двум
легко  раненным,  которые  шли  без  посторонней помощи  между
носилками на перевЯзку, и, выбежав из палатки, бросилась к ним
на дорогу.
   Ќа носилках несли несчастного, особенно страшно и чудовищно
изуродованного. „но разорвавшегосЯ стакана, разворотившего ему
лицо,  превратившего в  кровавую кашу его Язык и  зубы,  но не
убившего его,  засело у него в раме челюстных костей, на месте
вырванной   щеки.    ’оненьким   голоском,   не   похожим   на
человеческий,   изувеченный  испускал  короткие,  обрывающиесЯ
стоны,  которые каждый должен был  понЯть как  мольбу поскорее
прикончить  его   и   прекратить  его  немыслимо  затЯнувшиесЯ
мучениЯ.
   ‘естре милосердиЯ показалось,  что  под влиЯнием его стонов
шедшие рЯдом легко раненные собираютсЯ голыми руками тащить из
его щеки эту страшную железную занозу.
   -- —то  вы,  разве можно так?  ќто хирург сделает,  особыми
инструментами. …сли только придетсЯ. (Ѓоже, Ѓоже, прибери его,
не заставлЯй менЯ сомневатьсЯ в твоем существовании!)
   ‚  следующую минуту при  поднЯтии на  крыльцо изуродованный
вскрикнул, содрогнулсЯ всем телом и испустил дух.
   ‘кончавшийсЯ изуродованный был  рЯдовой запаса  ѓимазетдин,
кричавший в  лесу  офицер --  его  сын,  подпоручик ѓалиуллин,
сестра была ‹ара,  ѓордон и †иваго --  свидетели, все они были
вместе, все были рЯдом, и одни не узнали друг друга, другие не
знали  никогда,  и  одно  осталось  навсегда  неустановленным,
другое стало ждать обнаружениЯ до следующего случаЯ,  до новой
встречи.

        11

   ‚  этой  полосе  чудесным образом сохранились деревни.  Ћни
составлЯли   необъЯснимо   уцелевший   островок   среди   морЯ
разрушений.   ѓордон  и  †иваго  возвращались  вечером  домой.
‘адилось  солнце.  ‚  одной  из  деревень,  мимо  которой  они
проезжали,   молодой  казак  при   дружном  хохоте  окружающих
подбрасывал   кверху    медный   пЯтак,    заставлЯЯ   старого
седобородого  евреЯ  в  длинном  сюртуке  ловить  его.  ‘тарик
неизменно упускал  монету.  ЏЯтак,  пролетев  мимо  его  жалко
растопыренных рук, падал в грЯзь. ‘тарик нагибалсЯ за медЯком,
казак шлепал его при этом по  заду,  стоЯвшие кругом держались
за  бока  и   стонали  от  хохота,   ‚  этом  и  состоЯло  все
развлечение.  Џока что  оно было безобидно,  но  никто не  мог
поручитьсЯ,  что оно не примет более серьезного оборота. €з-за
противоположной избы выбегала на дорогу, с криками протЯгивала
руки  к  старику и  каждый раз  вновь  боЯзливо скрывалась его
старуха.  ‚  окно  избы  смотрели на  дедушку  и  плакали  две
девочки.
   …здовой,   которому   все   это   показалось   черезвычайно
уморительным,  повел лошадей шагом,  чтобы дать времЯ господам
позабавитьсЯ.  Ќо †иваго, подозвав казака, выругал его и велел
прекратить глумление.
   -- ‘лушаюсь, ваше благородие, -- с готовностью ответил тот.
-- Њы ведь не знамши, только так, длЯ смеха.
   ‚сю остальную дорогу ѓордон и †иваго молчали.
   -- ќто ужасно,  -- начал в виду их собственной деревни ћрий
Ђндреевич.  --  ’ы  едва  ли  представлЯешь себе,  какую  чашу
страданий испило в  эту  войну несчастное еврейское население.
…е  ведут как  раз  в  черте его вынужденной оседлости.  €  за
изведанное,  за перенесенные страданиЯ, поборы и разорение ему
еще вдобавок платЯт погромами, издевательствами и обвинением в
том,  что у этих людей недостаточно патриотизма. Ђ откуда быть
ему,  когда у  врага они  пользуютсЯ всеми правами,  а  у  нас
подвергаютсЯ одним  гонениЯм.  Џротиворечива самаЯ ненависть к
ним,  ее  основа.  ђаздражает как  раз то,  что должно было бы
трогать и располагать.  €х бедность и скученность, их слабость
и неспособность отражать удары. ЌепонЯтно. ’ут что-то роковое.
   ѓордон ничего не отвечал ему.

        12

   € вот опЯть они лежали по обе стороны длинного узкого окна,
была ночь, и они разговаривали.
   †иваго  рассказывал  ѓордону,   как  он   видел  на  фронте
государЯ. Ћн хорошо рассказывал.
   ќто  было  в  его  первую весну на  фронте.  таб части,  к
которой он был прикомандирован, стоЯл в Љарпатах, в котловине,
вход  в  которую  со  стороны  ‚енгерской долины  запирала эта
войсковаЯ часть.
   Ќа  дне  котловины  была  железнодорожнаЯ  станциЯ.  †иваго
описывал   ѓордону   внешний  вид  местности,  горы,  поросшие
могучими елЯми и соснами, с белыми клоками зацепившихсЯ за них
облаков  и каменными отвесами серого шифера и графита, которые
проступали  среди  лесов,  как  голые  проплешины,  вытертые в
густой  шкуре.  Ѓыло  сырое,  серое,  как  этот  шифер, темное
апрельское   утро,   отовсюду   спертое   высотами   и  оттого
неподвижное  и душное. Џарило. Џар стоЯл над котловиной, и все
курилось, все струЯми дыма тЯнулось вверх -- паровозный дым со
станции, сераЯ испарина лугов, серые горы, темные леса, темные
облака.
   ‚  те дни государь объезжал ѓалицию.  ‚друг стало известно,
что  он  посетит часть,  расположенную тут,  шефом  которой он
состоЯл.
   Ћн  мог прибыть с  минуты на  минуту.  Ќа перроне выставили
почетный  караул  длЯ   его   встречи.   Џрошли  час  или  два
томительного ожиданиЯ.  Џотом быстро один за другим прошли два
свитских поезда. ‘пустЯ немного подошел царский.
   ‚ сопровождении великого кнЯзЯ ЌиколаЯ Ќиколаевича государь
обошел  выстроившихсЯ гренадер.  Љаждым  слогом  своего тихого
приветствиЯ он,  как расплЯсавшуюсЯ воду в  качающихсЯ ведрах,
поднимал взрывы и всплески громоподобно прокатывавшегосЯ ура.
   ‘мущенно  улыбавшийсЯ государь производил впечатление более
старого и опустившегосЯ,  чем на рублЯх и медалЯх. “ него было
вЯлое,  немного отекшее лицо. Ћн поминутно виновато косилсЯ на
ЌиколаЯ Ќиколаевича,  не знаЯ,  что от него требуетсЯ в данных
обстоЯтельствах,  и Ќиколай Ќиколаевич, почтительно наклонЯЯсь
к  его  уху,  даже не  словами,  а  движением брови или  плеча
выводил его из затруднениЯ.
   –арЯ было жалко в  это серое и  теплое горное утро,  и было
жутко   при   мысли,   что   такаЯ  боЯзливаЯ  сдержанность  и
застенчивость могут  быть  сущностью  притеснителЯ,  что  этою
слабостью казнЯт и милуют, вЯжут и решают.
   -- Ћн должен был произнесть что-нибудь такое вроде:  Я, мой
меч и мой народ, как ‚ильгельм, или что-нибудь в этом духе. Ќо
обЯзательно про народ, непременно. Ќо, понимаешь ли ты, он был
по-русски естественен и трагически выше этой пошлости.  ‚едь в
ђоссии  немыслима  эта  театральщина.   Џотому  что  ведь  это
театральщина, не правда ли? џ еще понимаю, чем были народы при
–езаре,  галлы там какие-нибудь,  или свевы, или иллирийцы. Ќо
ведь с  тех  пор  это  только выдумка,  существующаЯ длЯ того,
чтобы о ней произносили речи цари, и деЯтели, и короли: народ,
мой народ.
   ’еперь  фронт  наводнен  корреспондентами  и  журналистами.
‡аписывают "наблюдениЯ",  изречениЯ народной мудрости, обходЯт
раненых,  строЯт новую теорию народной души.  ќто  своего рода
новый „аль,  такой же  выдуманный,  лингвистическаЯ графоманиЯ
словесного недержаниЯ.  ќто  один  тип.  Ђ  есть  еще  другой.
ЋтрывистаЯ речь, "штрихи и сценки", скептицизм, мизантропиЯ. Љ
примеру,  у одного (Я сам читал) такие сентенции: "‘ерый день,
как вчера.  ‘ утра дождь,  слЯкоть. ѓлЯжу в окно на дорогу. Џо
ней  бесконечной вереницей  тЯнутсЯ  пленные.  ‚езут  раненых.
‘трелЯет пушка.  ‘нова стрелЯет,  сегоднЯ,  как вчера, завтра,
как сегоднЯ,  и  так каждый день и  каждый час..."  ’ы подумай
только, как проницательно и остроумно!
   Ћднако  почему  он  обижаетсЯ  на  пушку?   ЉакаЯ  страннаЯ
претензиЯ требовать от пушки разнообразиЯ! Ћтчего вместо пушки
лучше не удивитсЯ он самому себе,  изо днЯ в  день стрелЯющему
перечислениЯми,   запЯтыми  и  фразами,  отчего  не  прекратит
стрельбы  журнальным человеколюбием,  торопливым,  как  прыжки
блохи? Љак он не понимает, что это он, а не пушка, должен быть
новым  и  не  повторЯтьсЯ,  что  из  блокнотного  накапливаниЯ
большого количества бессмыслицы никогда  не  может  получитьсЯ
смысла,  что фактов нет,  пока человек не  внес в  них чего-то
своего,   какой-то  доли  вольничающего  человеческого  гениЯ,
какой-то сказки.
   -- Џоразительно верно,  --  прервал его ѓордон. -- ’еперь Я
тебе отвечу по поводу сцены,  которую мы сегоднЯ видали.  ќтот
казак,  глумившийсЯ над бедным патриархом,  равно как и тысЯчи
таких же случаев, это, конечно, примеры простейшей низости, по
поводу которой не философствуют,  а бьют по морде,  дело Ясно.
Ќо к вопросу о евреЯх в целом философиЯ приложима, и тогда она
оборачиваетсЯ неожиданной стороной.  Ќо  ведь тут Я  не  скажу
тебе ничего нового.  ‚се эти мысли у  менЯ,  как и у тебЯ,  от
твоего дЯди.
   —то такое народ? -- спрашиваешь ты. Ќадо ли нЯнчитьсЯ с ним
и не больше ли делает длЯ него тот, кто, не думаЯ о нем, самою
красотой и  торжеством своих  дел  увлекает его  за  собой  во
всенародность  и,   прославив,   увековечивает?   Ќу  конечно,
конечно.  „а и  о каких народах может быть речь в христианское
времЯ?  ‚едь это не просто народы,  а обращенные, претворенные
народы,  и  все дело именно в  превращении,  а  не в  верности
старым основаниЯм. ‚спомним …вангелие. —то оно говорило на эту
тему?  ‚о-первых,  оно не было утверждением:  так-то,  мол,  и
так-то.   Ћно  было  предложением  наивным  и  несмелым.   Ћно
предлагало:  хотите  существовать по-новому,  как  не  бывало,
хотите блаженства духа? € все принЯли предложение, захваченные
на тысЯчелетиЯ.
   Љогда оно говорило,  в  царстве Ѓожием нет эллина и  иудеЯ,
только ли оно хотело сказать,  что перед Ѓогом все равны? Ќет,
длЯ  этого оно  не  требовалось,  это  знали до  него философы
ѓреции,  римские  моралисты,  пророки ‚етхого завета.  Ќо  оно
говорило: в том сердцем задуманном новом способе существованиЯ
и новом виде общениЯ,  которое называетсЯ царством Ѓожиим, нет
народов, есть личности.
   ‚от ты говорил,  факт бессмысленен,  если в  него не внести
смысла.  •ристианство,  мистериЯ  личности и  есть  именно  то
самое,  что надо внести в факт, чтобы он Џриобрел значение длЯ
человека.
   € мы говорили о средних деЯтелЯх, ничего не имеющих сказать
жизни и миру в целом, о второразрЯдных силах, заинтересованных
в  узости,  в  том,  чтобы все времЯ была речь о  каком-нибудь
народе,  предпочтительно малом,  чтобы он страдал, чтобы можно
было  судить  и  рЯдить  и  наживатьсЯ на  жалости.  ЏолнаЯ  и
безраздельнаЯ жертва этой  стихии --  еврейство.  Ќациональной
мыслью  возложена  на  него  мертвЯщаЯ  необходимость  быть  и
оставатьсЯ народом и только народом в течение веков, в которые
силою,  вышедшей некогда из  его  рЯдов,  весь мир избавлен от
этой принижающей зада чи.  Љак это поразительно! Љак это могло
случитьсЯ?   ќтот  праздник,   это  избавление  от  чертовщины
посредственности,  этот взлет над  скудоумием будней,  все это
родилось на их земле, говорило на их Языке и принадлежало к их
племени.  € они видели и слышали это и это упустили? Љак могли
они дать уйти из  себЯ душе такой поглощающей красоты и  силы,
как могли думать,  что рЯдом с  ее торжеством и воцарением они
останутсЯ в  виде  пустой  оболочки  этого  чуда,  им  однажды
сброшенной. ‚ чьих выгодах это добровольное мученичество, кому
нужно,  чтобы  веками покрывалось осмеЯнием и  истекало кровью
столько ни в чем не повинных стариков,  женщин и детей,  таких
тонких и  способных к  добру и сердечному общению!  Ћтчего так
лениво бездарны пишущие народолюбцы всех  народностей?  Ћтчего
властители дум  этого  народа  не  пошли  дальше слишком легко
дающихсЯ форм мировой скорби и иронизирующей мудрости? Ћтчего,
рискуЯ разорватьсЯ от  неотменимости своего долга,  как рвутсЯ
от давлениЯ паровые котлы, не распустили они этого, неизвестно
за  что  борющегосЯ и  за  что  избиваемого отрЯда?  Ћтчего не
сказали:   "Ћпомнитесь.   „овольно.   Ѓольше   не   надо.   Ќе
называйтесь,  как раньше.  Ќе сбивайтесь в кучу,  разойдитесь.
Ѓудьте со всеми.  ‚ы первые и лучшие христиане мира. ‚ы именно
то, чему вас противопоставлЯли самые худшие и слабые из вас".

        13

   Ќа другой день, придЯ к обеду, †иваго сказал:
   -- ‚от тебе не терпитсЯ уехать,  вот ты и накликал. Ќе могу
сказать "твое счастье",  ибо  какое же  это  счастье,  что нас
опЯть теснЯт или поколотили?  „орога на восток свободна,  а  с
запада  нас  жмут.  Џриказ всем  военно-санитарным учреждениЯм
сворачиватьсЯ.  ‘нимаемсЯ  завтра  или  послезавтра.  Људа  --
неизвестно.  Ђ белье Њихаила ѓригорьевича,  Љарпенко, конечно,
не стирано.  ‚ечнаЯ историЯ.  Љума, кума, а спроси его толком,
какаЯ это кума, так он сам не знает, болван.
   Ћн не слушал,  что плел в свое оправдание денщик-санитар, и
не  обращал  вниманиЯ  на  ѓордона,  огорченного тем,  что  он
заносил живаговское белье  и  уезжает в  его  рубашке.  †иваго
продолжал:
   -- ќх,  походное наше житье,  цыганское кочевье. Љогда сюда
въезжали,  все было не  по  мне --  и  печь не тут,  и  низкий
потолок,  и  грЯзь,  и духота.  Ђ теперь,  хоть убей,  не могу
вспомнить,  где мы  до этого стоЯли.  €,  кажетсЯ,  век бы тут
прожил,  глЯдЯ на  этот  угол  печи  с  солнцем на  изразцах и
движущейсЯ по ней тенью придорожного дерева.
   Ћни стали, не торопЯсь, укладыватьсЯ.
   Ќочью их разбудили шум и крики, стрельба и беготнЯ. „еревнЯ
была  зловеще озарена.  Њимо  окна  мелькали тени.  ‡а  стеной
проснулись и задвигались хозЯева.
   -- ‘бегай на  улицу,  Љарпенко,  спроси,  по  какому случаю
содом, -- сказал ћрий Ђндреевич.
   ‘коро  все  стало  известно.  ‘ам †иваго, наскоро одевшись,
ходил  в  лазарет,  чтобы  проверить  слухи, которые оказались
правильными.  Ќемцы  сломили  на  этом  участке сопротивление.
‹иниЯ   обороны   передвинулась   ближе   к   деревне   и  все
приближалась. „еревнЯ была под обстрелом. ‹азарет и учреждениЯ
спешно  вывозили,  не  дожидаЯсь  приказа  об  эвакуации.  ‚сё
предполагали закончить до рассвета.
   -- ’ы поедешь с первым эшелоном, линейка сейчас отходит, но
Я сказал,  чтобы тебЯ подождали.  Ќу прощай.  џ провожу тебЯ и
посмотрю, как тебЯ усадЯт.
   Ћни  бежали на  другой конец деревни,  где снарЯжали отрЯд.
ЏробегаЯ  мимо  домов,   они  нагибались  и  прЯтались  за  их
выступами.  Џо  улице пели  и  жужжали пули.  ‘  перекрестков,
пересекаемых дорогами в поле,  было видно, как над ним зонтами
пламени раскидывались разрывы шрапнели.
   -- Ђ ты как же? -- на бегу спрашивал ѓордон.
   -- џ потом. Ќадо будет еще вернутьсЯ домой, за вещами. џ со
второй партией.
   Ћни простились у  околицы.  Ќесколько телег и  линейка,  из
которых  состоЯл обоз,  двинулись,  наезжаЯ друг  на  друга  и
постепенно  выравниваЯсь.   ћрий   Ђндреевич   помахал   рукой
уезжающему товарищу. €х освещал огонь загоревшегосЯ сараЯ.
   ’ак же  стараЯсь идти вдоль изб,  под прикрытием их  углов,
ћрий Ђндреевич быстро направилсЯ к себе назад.  ‡а два дома до
его крыльца его свалила с ног воздушнаЯ волна разрыва и ранила
шрапнельнаЯ  пулька.   ћрий  Ђндреевич  упал  посреди  дороги,
обливаЯсь кровью, и потерЯл сознание.

        14

   ќвакуационный госпиталь был  затерЯн в  одном  из  городков
‡ападного краЯ у  железной дороги,  по  соседству со  ставкою.
‘тоЯли  теплые  дни  конца  февралЯ.  ‚  офицерской палате длЯ
выздоравливающих по просьбе ћриЯ Ђндреевича, находившегосЯ тут
на излечении, было отворено окно близ его койки.
   ЏриближалсЯ час обеда.  Ѓольные коротали оставшеесЯ до него
времЯ кто чем мог. €м сказали, что в госпиталь поступила новаЯ
сестра и  сегоднЯ в  первый раз  будет их  обходить.  ‹ежавший
против  ћриЯ  Ђндреевича  ѓалиуллин  просматривал  только  что
полученные "ђечь"  и  "ђусское слово" и  возмущалсЯ пробелами,
оставленными в печати цензурою. ћрий Ђндреевич читал письма от
’они,  доставленные полевою почтой сразу в  том количестве,  в
каком  они  там  накопились.  ‚етер шевелил страницами писем и
листами газеты. Џослышались легкие шаги. ћрий Ђндреевич поднЯл
от письма глаза. ‚ палату вошла ‹ара.
   ћрий Ђндреевич и  подпоручик каждый порознь,  не знаЯ этого
„руг о  друге,  ее  узнали.  Ћна не  знала никого из них.  Ћна
сказала:
   -- ‡дравствуйте.  ‡ачем окно открыто?  ‚ам не холодно? -- и
подошла к ѓалиуллину.
   --  Ќа  что жалуетесь? -- спросила она и взЯла его за руку,
чтобы  сосчитать  пульс, но в ту же минуту выпустила ее и села
на стул у его койки, озадаченнаЯ.
   -- ЉакаЯ  неожиданность,   ‹ариса  ”едоровна,   --   сказал
ѓалиуллин.  --  џ  служил в  одном полку с  вашим мужем и знал
Џавла Џавловича. “ менЯ длЯ вас собраны его вещи.
   -- Ќе может быть, не может быть, -- повторЯла она. -- ЉакаЯ
поразительнаЯ случайность.  ’ак  вы  его знали?  ђасскажите же
скорее, как все было? ‚едь он погиб, засыпан землей? Ќичего не
скрывайте, не бойтесь. ‚едь Я все знаю.
   “  ѓалиуллина  не  хватило  духу  подтвердить ее  сведениЯ,
почерпнутые  из  слухов.   Ћн  решил  соврать  ей,   чтобы  ее
успокоить.
   -- Ђнтипов в плену,  --  сказал он.  -- Ћн забралсЯ слишком
далеко вперед со своей частью во времЯ наступлениЯ и  очутилсЯ
в одиночестве. …го окружили. Ћн был вынужден сдатьсЯ.
   Ќо  ‹ара не  поверила ѓалиуллину.  ЋшеломлЯющаЯ внезапность
разговора  взволновала  ее.   Ћна   не   могла   справитьсЯ  с
нахлынувшими слезами и не хотела плакать при посторонних.  Ћна
быстро  встала и  вышла  из  палаты,  чтобы  овладеть собою  в
коридоре.
   —ерез минуту она вернулась внешне спокойнаЯ. Ћна нарочно не
глЯдела в  угол на  ѓалиуллина,  чтобы снова не  расплакатьсЯ.
ЏодойдЯ прЯмо к койке ћриЯ Ђндреевича, она сказала рассеЯнно и
заученно:
   -- ‡дравствуйте. Ќа что жалуетесь?
   ћрий Ђндреевич наблюдал ее волнение и слезы, хотел спросить
ее,  что с ней,  хотел рассказать ей, как дважды в жизни видел
ее,  гимназистом и  студентом,  но он подумал,  что это выйдет
фамильЯрно и  она  поймет  его  неправильно.  Џотом  он  вдруг
вспомнил мертвую Ђнну €вановну в  гробу и ’онины крики тогда в
‘ивцевом, и сдержалсЯ, и вместо всего этого сказал:
   -- Ѓлагодарю вас.  џ  сам  врач  и  лечу  себЯ собственными
силами. џ ни в чем не нуждаюсь.
   -- ‡а что он на менЯ обиделсЯ? -- подумала ‹ара и удивленно
посмотрела  на   этого  курносого,   ничем  не  замечательного
незнакомца.
   Ќесколько  дней   была  переменнаЯ,   неустойчиваЯ  погода,
теплый,  заговаривающийсЯ ветер  ночами,  которые пахли мокрой
землею.
   €  все  эти  дни  поступали странные  сведениЯ  из  ставки,
приходили тревожные слухи из дому, изнутри страны. Џрерывалась
телеграфнаЯ свЯзь с Џетербургом. ‚сюду, на всех углах заводили
политические разговоры.
   ‚  каждое дежурство сестра Ђнтипова производила два обхода,
утром   и   вечером,  и  перекидывалась  ничего  не  значащими
замечаниЯми с больными из других палат, с ѓалиуллиным, с ћрием
Ђндреевичем. -- ‘транный любопытный человек, -- думала она. --
Њолодой  и  нелюбезный. Љурносый и нельзЯ сказать, чтобы очень
красивый. Ќо умный в лучшем смысле слова, с живым, подкупающим
умом.  Ќо  дело  не  в  этом.  Ђ дело в том, что надо поскорее
заканчивать  свои  обЯзанности  здесь и переводитьсЯ в Њоскву,
поближе  к Љатеньке. Ђ в Њоскве надо подавать на увольнение из
сестер  милосердиЯ  и возвращатьсЯ к себе в ћрЯтин на службу в
гимназии.   ‚едь  про  бедного  Џатулечку  все  Ясно,  никакой
надежды,  тогда  больше  не  к  чему  и  оставатьсЯ  в полевых
героинЯх, ради его розысков только и было это нагорожено.
   —то  теперь  там  с  Љатенькой?  ЃеднаЯ  сиротка  (тут  она
принималась  плакать).  ‡амечаютсЯ  очень  резкие  перемены  в
последнее  времЯ.  Ќедавно  были  свЯты  долг  перед  родиной,
военнаЯ  доблесть,  высокие  общественные  чувства.  Ќо  война
проиграна,  это -- главное бедствие, и от этого всё остальное,
все развенчано, ничто не свЯто.
   ‚друг все переменилось,  тон, воздух, неизвестно как думать
и  кого  слушатьсЯ.  ‘ловно  водили всю  жизнь  за  руку,  как
маленькую,  и  вдруг выпустили,  учись ходить сама.  €  никого
кругом,  ни близких,  ни авторитетов. ’огда хочетсЯ доверитьсЯ
самому главному, силе жизни или красоте или правде, чтобы они,
а  не  опрокинутые человеческие установлениЯ управлЯли  тобой,
полно и без сожалениЯ,  полнее,  чем бывало в мирной привычной
жизни, закатившейсЯ и упраздненной. Ќо в ее случае, -- вовремЯ
спохватилась  ‹ара,  --  такой  целью  и  безусловностью будет
Љатенька. ’еперь, без Џатулечки, ‹ара только мать и отдаст все
силы Љатеньке, бедной сиротке.
   ћрию  Ђндреевичу писали,  что  ѓордон  и  „удоров  без  его
разрешениЯ выпустили его книжку,  что ее хвалЯт и пророчат ему
большую литературную будущность,  и  что в Њоскве сейчас очень
интересно и тревожно,  нарастает глухое раздражение низов,  мы
накануне  чего-то  важного,  близЯтсЯ  серьезные  политические
событиЯ.
   Ѓыла  позднЯЯ  ночь.  ћриЯ  Ђндреевича  одолевала  страшнаЯ
сонливость.   Ћн  дремал  с   перерывами  и  воображал,   что,
наволновавшись за день, он не может уснуть, что он не спит. ‡а
окном позевывал и ворочалсЯ сонный, сонно дышащий ветер. ‚етер
плакал и лепетал: "’онЯ, урочка, как Я по вас соскучилсЯ, как
мне хочетсЯ домой,  за  работу!"  €  под бормотание ветра ћрий
Ђндреевич спал, просыпалсЯ и засыпал в быстрой смене счастьЯ и
страданьЯ,  стремительной  и  тревожной,  как  эта  переменнаЯ
погода, как эта неустойчиваЯ ночь.
   ‹ара подумала:  "Ћн проЯвил столько заботливости,  сохранив
эту памЯть,  эти бедные Џатулечкины вещи,  а Я,  такаЯ свиньЯ,
даже не спросила, кто он и откуда".
   ‚  следующий  же  утренний  обход,  восполнЯЯ  упущенное  и
заглаживаЯ след  своей  неблагодарности,  она  расспросила обо
всем этом ѓалиуллина и заохала и заахала.
   "ѓосподи,  свЯтаЯ  твоЯ  волЯ!  ЃрестскаЯ двадцать  восемь,
’иверзины,  революционнаЯ зима  тысЯча  девЯтьсот пЯтого года!
ћсупка?  Ќет.  ћсупки не  знала или  не  помню,  простите.  Ќо
год-то,  год-то и  двор!  ‚едь это правда,  ведь действительно
были такой двор и  такой год!  Ћ  как  живо она  вдруг все это
опЯть ощутила!  € стрельбу тогда,  и (как это, дай Ѓог памЯти)
"•ристово  мнение"!   Ћ  с  какою  силою,   как  проницательно
чувствуют в детстве,  впервые!  Џростите,  простите,  как вас,
подпоручик?  „а,  да, вы мне раз уже сказали. ‘пасибо, о какое
спасибо вам.  Ћсип ѓимазетдинович,  какие воспоминаниЯ,  какие
мысли вы во мне пробудили!"
   ‚есь день она ходила с  "тем двором" в  душе и  все охала и
почти вслух размышлЯла.
   Џодумать только,  ЃрестскаЯ,  двадцать восемь!  € вот опЯть
стрельба,  но  во сколько раз страшней!  ќто тебе не "мальчики
стрелЯют".  Ђ мальчики выросли и в