далилась вглубь дома,  а  доктор вышел  наружу
под навес подъезда.  ѓлаза его, привыкнув к темноте, различили
признаки занимающегосЯ рассвета.
   Ќад  городом,  как полоумные,  быстро неслись тучи,  словно
спасаЯсь от погони.  €х клочьЯ пролетали так низко,  что почти
задевали за  деревьЯ,  клонившиесЯ в  ту  же сторону,  так что
похоже было,  будто  ими,  как  гнущимисЯ вениками,  подметают
небо.  „ождь охлестывал деревЯнную стену дома,  и она из серой
становилась черною.
   -- Ќу как? -- спросил доктор вернувшуюсЯ мадемуазель.
   -- ‚ы прав.  Ќикого.  --  € она рассказала, что обошла весь
дом.  ‚ буфетной выбито окно обломком липового сука, бившегосЯ
о  стекло,  и на полу огромные лужи,  и то же самое в комнате,
оставшейсЯ от ‹ары, море, форменное море, целый океан.
   -- Ђ тут ставнЯ оторвалась и бьетсЯ о наличник. ‚идите? ‚от
и все объЯснение.
   Ћни  поговорили еще  немного,  заперли  дверь  и  разошлись
спать, оба сожалеЯ, что тревога оказалась ложной.
   Ћни были уверены,  что отворЯт парадное и  в дом войдет так
хорошо им  известнаЯ женщина,  до  нитки вымокшаЯ и  иззЯбшаЯ,
которую они засыплют расспросами, пока она будет отрЯхиватьсЯ.
Ђ  потом она придет,  переодевшись,  сушитьсЯ у  вчерашнего не
остывшего жара в печи на кухне и будет им рассказывать о своих
бесчисленных злоключениЯх, поправлЯть волосы, и смеЯтьсЯ.
   Ћни были так уверены в  этом,  что когда они заперли дверь,
след этой уверенности осталсЯ за углом дома на улице,  в  виде
водЯного знака этой женщины или ее  образа,  который продолжал
им мерещитьсЯ за поворотом.

        10

   Љосвенным виновником солдатских волнений на станции считали
бирючевского телеграфиста Љолю ”роленко.
   ЉолЯ  был  сыном  известного  мелюзеевского  часовщика.   ‚
Њелюзееве его знали с  пеленок.  Њальчиком он гостил у кого-то
из раздольненской дворни и играл под наблюдением мадемуазель с
двумЯ  ее  питомицами,  дочерьми  графини.  Њадемуазель хорошо
знала Љолю. ’огда же он стал немного понимать по-французски.
   ‚  Њелюзееве  привыкли  видеть Љолю в любую погоду налегке,
без  шапки,  в  летних  парусиновых  туфлЯх, на велосипеде. Ќе
держась  за  руль,  откинувшись  и  скрестив на груди руки, он
катил  по  шоссе  и  городу  и поглЯдывал на столбы и провода,
проверЯЯ состоЯние сети.
   Ћтветвлением  железнодорожного телефона  некоторые  дома  в
городе   были   соединены  со   станцией.   “правление  веткой
находилось в Љолиных руках в аппаратной вокзала.
   ’ам у него работы было по горло:  железнодорожный телеграф,
телефон,  а  иногда,  в  моменты  недолгих отлучек  начальника
станции Џоварихина, также и сигнализациЯ и блокировка, приборы
к которым тоже помещались в аппаратной.
   Ќеобходимость  следить   сразу   за   действием  нескольких
механизмов  выработала у  Љоли  особую  манеру  речи,  темную,
отрывистую и полную загадок, к которой ЉолЯ прибегал, когда не
желал кому-нибудь отвечать или не хотел вступать с  кем-нибудь
в  разговоры.  Џередавали,  что он  слишком широко пользовалсЯ
этим правом в день беспорЯдков.
   ‘воими  умолчаниЯми он  и  правда  лишил  силы  все  добрые
намерениЯ ѓалиуллина,  звонившего из  города,  и,  может быть,
против воли дал роковой ход последовавшим событиЯм.
   ѓалиуллин   просил   подозвать   к    аппарату   комиссара,
находившегосЯ где-то на вокзале или поблизости,  чтобы сказать
ему,  что он выезжает сейчас к  нему на вырубки,  и попросить,
чтобы он подождал его и без него ничего не предпринимал.  ЉолЯ
отказал ѓалиуллину в вызове ѓинца под тем предлогом, что линиЯ
у  него занЯта передачей сигналов идущему к Ѓирючам поезду,  а
сам  в  это  времЯ  всеми правдами и  неправдами задерживал на
соседнем разъезде этот поезд,  который вез в  Ѓирючи вызванных
казаков.
   Љогда  эшелон  все   же   прибыл,   ЉолЯ  не   мог   скрыть
неудовольствиЯ.
   Џаровоз  медленно подполз под  темный  навес  дебаркадера и
остановилсЯ как  раз  против огромного окна  аппаратной.  ЉолЯ
широко  отдернул тЯжелую вокзальную занавеску из  темно-синего
сукна с  вытканными по  бортам инициалами железной дороги.  Ќа
каменном подоконнике стоЯл  огромный графин с  водой и  стакан
толстого стекла с  простыми гранЯми на  большом подносе.  ЉолЯ
налил воды  в  стакан,  отпил несколько глотков и  посмотрел в
окно.
   Њашинист заметил Љолю и  дружески кивнул ему из будки.  "“,
дрЯнь вонючаЯ,  древесный клоп!" -- с ненавистью подумал ЉолЯ,
высунул машинисту Язык  и  погрозил ему  кулаком.  Њашинист не
только понЯл Љолину мимику,  но  сумел и  сам  пожатием плеч и
поворотом головы в сторону вагонов дать понЯть: "Ђ что делать?
‘ам  попробуй.  …го сила".  "‚се равно,  дрЯнь и  гадина",  --
мимически ответил ЉолЯ.
   ‹ошадей стали выводить из вагонов.  Ћни упирались,  не шли.
ѓлухой  стук  копыт  по  деревЯнному настилу  сходней сменилсЯ
звЯканьем  подков  по  камню  перрона.  ‚звивающихсЯ  на  дыбы
лошадей перевели через рельсы нескольких путей.
   Ћни кончались двумЯ рЯдами вагонного брака, на двух ржавых,
заросших травой колеЯх.  ђазрушение дерева,  с  которого дожди
смывали краску и  которое точили червь и  сырость,  возвращало
разбитым теплушкам былое родство с  сырым лесом,  начинавшимсЯ
по ту сторону составов,  с  грибом трутовиком,  которым болела
береза, с облаками, которые над ним громоздились.
   Ќа  опушке казаки по  команде сели в  седла и  поскакали на
вырубки.  Ќепокорных из двести двенадцатого окружили. ‚ерховые
среди  деревьев всегда кажутсЯ выше  и  внушительнее,  чем  на
открытом месте.  Ћни произвели впечатление на  солдат,  хотЯ у
них самих были винтовки в землЯнках. Љазаки вынули шашки.
   ‚нутри конной цепи  на  сложенные дрова,  которые утрЯсли и
выровнЯли, вскочил ѓинц и обратилсЯ с речью к окруженным.
   ЋпЯть он по своему обыкновению говорил о воинском долге,  о
значении родины и  многих других высоких предметах.  ‡десь эти
понЯтиЯ   не   находили  сочувствиЯ.   ‘борище  было   слишком
многочисленно.  ‹юди, составлЯвшие его, натерпелись многого за
войну,  огрубели и  устали.  ‘лова,  которые  произносил ѓинц,
давно навЯзли у них в ушах. —етырехмесЯчное заискивание справа
и слева развратило эту толпу.  Џростой народ,  из которого она
состоЯла,   расхолаживала  нерусскаЯ  фамилиЯ  оратора  и  его
остзейский выговор.
   ѓинц чувствовал,  что говорит длинно,  и досадовал на себЯ,
но  думал,   что  делает  это  ради  большей  доступности  длЯ
слушателей, которые вместо благодарности платЯт ему выражением
равнодушиЯ и неприЯзненной скуки.  ђаздражаЯсь все больше,  он
решил  заговорить с  этой  публикой  более  твердым  Языком  и
пустить в  ход  угрозы,  которые держал  в  запасе.  Ќе  слыша
поднЯвшегосЯ    ропота,     он    напомнил    солдатам,    что
военно-революционные суды введены и  действуют,  и под страхом
смерти требовал сложениЯ оружиЯ и выдачи зачинщиков.  …сли они
этого не  сделают,  говорил ѓинц,  то докажут,  что они подлые
изменники, несознательнаЯ сволочь, зазнавшиесЯ хамы. Ћт такого
тона эти люди отвыкли.
   ЏоднЯлсЯ рев  нескольких сот  голосов.  "Џоговорил.  Ѓудет.
‹адно",   --   кричали  одни  басом  и  почти  беззлобно.   Ќо
раздавались  истерические выкрики  на  надсаженных  ненавистью
дискантах. Љ ним прислушивались. ќти кричали:
   -- ‘лыхали,   товарищи,  как  обкладывает?  Џо-старому!  Ќе
вывелись офицерские повадки! ’ак это мы изменники? Ђ сам ты из
каковских,  ваше благородие?  „а  что с  ним хороводитьсЯ.  Ќе
видишь что ли,  немец,  подосланный. ќй ты, предъЯви документ,
голубаЯ кровь!  Ђ  вы  чего рот  разинули,  усмирители?  Ќате,
вЯжите, ешьте нас!
   Ќо  и  казакам неудачнаЯ речь ѓинца нравилась все  меньше и
меньше.  "‚се хамы да свиньи.  ќкой барин!" -- перешептывались
они.  ‘начала поодиночке, а потом все в большем количестве они
стали  вкладывать шашки  в  ножны.  Ћдин  за  другим слезали с
лошади.   Љогда  их  спешилось  достаточно,  они  беспорЯдочно
двинулись на середину прогалины навстречу двести двенадцатому.
‚се перемешалось. Ќачалось братание.
   "‚ы  должны  исчезнуть как-нибудь  незаметно,  --  говорили
ѓинцу  встревоженные  казачьи  офицеры.  --  “  переезда  ваша
машина.  Њы пошлем сказать,  чтобы ее подвели поближе. “ходите
скорее".
   ѓинц так и Џоступил, но так как удирать потихоньку казалось
ему  недостойным,   он  без  требующейсЯ  осторожности,  почти
открыто направилсЯ к станции.  Ћн шел в страшном волнении,  из
гордости заставлЯЯ себЯ идти спокойно и неторопливо.
   „о  станции было уже близко, лес примыкал к ней. Ќа опушке,
уже  в  виду  путей,  он  в  первый  раз оглЯнулсЯ. ‡а ним шли
солдаты  с  ружьЯми. "—то им надо?" -- подумал ѓинц и прибавил
шагу.
   ’о  же  самое сделали его преследователи.  ђасстоЯние между
ним и погоней не изменилось.  ‚переди показалась двойнаЯ стена
поломанных  вагонов.  ‡айдЯ  за  них,  ѓинц  пустилсЯ  бежать.
„оставивший казаков  поезд  отведен  был  в  парк.  Џути  были
свободны. ѓинц бегом пересек их.
   Ћн вскочил с  разбега на высокий перрон.  ‚ это времЯ из-за
разбитых вагонов выбежали гнавшиесЯ за ним солдаты.  Џоварихин
и  ЉолЯ что-то кричали ѓинцу и делали знаки,  приглашаЯ внутрь
вокзала, где они спасли бы его.
   Ќо опЯть поколениЯми воспитанное чувство чести,  городское,
жертвенное  и  здесь  неприменимое,  преградило ему  дорогу  к
спасению.  Ќечеловеческим усилием  воли  он  старалсЯ сдержать
трепет расходившегосЯ сердца.  --  Ќадо крикнуть им:  "Ѓратцы,
опомнитесь,  какой Я  шпион?"  --  подумал он.  --  —то-нибудь
отрезвлЯющее, сердечное, что их бы остановило.
   ‚   последние   месЯцы   ощущение   подвига,   крика   души
бессознательно свЯзалось у  него с  помостами и трибунами,  со
стульЯми,  вскочив на  которые можно  было  бросить толпЯщимсЯ
какой-нибудь призыв, что-нибудь зажигательное.
   “  дверей вокзала под  станционным колоколом стоЯла высокаЯ
пожарнаЯ кадка.  Ћна была плотно прикрыта.  ѓинц вскочил на ее
крышку и  обратил к приближающимсЯ несколько за душу хватающих
слов,  нечеловеческих  и  бессвЯзных.  ЃезумнаЯ  смелость  его
обращениЯ, в двух шагах от распахнутых вокзальных дверей, куда
он  так  легко мог бы  забежать,  ошеломила и  приковала их  к
месту. ‘олдаты опустили ружьЯ.
   Ќо  ѓинц  стал на  край крышки и  перевернул ее.  Ћдна нога
провалилась у него в воду,  другаЯ повисла на борту кадки.  Ћн
оказалсЯ сидЯщим верхом на ее ребре.
   ‘олдаты встретили эту неловкость взрывом хохота,  и  первый
спереди выстрелом в шею убил наповал несчастного,  а остальные
бросились штыками докалывать мертвого.

        11

   Њадемуазель звонила Љоле  по  телефону,  чтобы  он  устроил
доктора  в  поезде  поудобнее,   угрожаЯ  в  противном  случае
неприЯтными длЯ Љоли разоблачениЯми.
   ЋтвечаЯ  мадемуазель,  ЉолЯ  по  обыкновению  вел  какой-то
другой  телефонный  разговор  и,  судЯ  по  десЯтичным дробЯм,
пестрившим его  речь,  передавал в  третье место по  телеграфу
что-то шифрованное.
   -- Џсков,  комосев, слушаешь менЯ? Љаких бунтовщиков? Љакую
руку?  „а  что вы,  мамзель?  ‚ранье,  хиромантиЯ.  Ћтстаньте,
положите  трубку,  вы  мне  мешаете.  Џсков,  комосев,  Џсков.
’ридцать шесть запЯтаЯ ноль  ноль  пЯтнадцать.  Ђх,  чтоб  вас
собаки съели,  обрыв ленты.  Ђ?  Ђ?  Ќе  слышу.  ќто опЯть вы,
мамзель?  џ  вам  сказал  русским  Языком,  нельзЯ,  не  могу.
Ћбратитесь к Џоварихину. ‚ранье, хиромантиЯ. ’ридцать шесть...
а, чорт... отстаньте, не мешайте, мамзель.
   Ђ мадемуазель говорила:
   -- ’ы  мне не  пускай пыль в  глаз кироман,  Џсков,  Џсков,
кироман, Я тебЯ насквозь буду водить на чистую воду, ты будешь
завтра сажать доктора в  вагон,  и больше Я не разговариваю со
всЯких убийц и маленький €уда предатель.

        12

   Џарило,  когда  уезжал  ћрий  Ђндреевич.  ЋпЯть  собиралась
гроза, как третьего днЯ.
   ѓлинЯные  мазанки  и   гуси   в   заплеванной  подсолнухами
привокзальной  слободе   испуганно  белели   под   неподвижным
взглЯдом черного грозового неба.
   Љ  зданию станции прилегала широкаЯ,  далеко в  обе стороны
тЯнувшаЯсЯ полЯна.  ’рава на  ней  была вытоптана,  и  всю  ее
покрывала  несметнаЯ  толпа  народа,   неделЯми  дожидавшегосЯ
поездов в разных, нужных каждому, направлениЯх.
   ‚  толпе были старики в  серых сермЯгах,  на палЯщем солнце
переходившие  от  кучки  к  кучке  за  слухами  и  сведениЯми.
Њолчаливые подростки лет  четырнадцати лежали,  облокотившись,
на боку,  с  каким-нибудь очищенным от листьев прутом в  руке,
словно пасли скотину. ‡адираЯ рубашонки, под ногами шмыгали их
младшие  розовозадые  братишки  и  сестренки.  ‚ытЯнув  плотно
сдвинутые ноги,  на  земле сидели их  матери с  замотанными за
пазуху криво стЯнутых коричневых зипунов грудными детьми.
   -- Љак  бараны кинулись врассыпную,  когда пальба началась.
Ќе  понравилось!  --  неприЯзненно говорил  начальник  станции
Џоварихин,  ломаными обходами пробираЯсь с доктором через рЯды
тел,  лежавшие вповалку снаружи перед дверьми и внутри на полу
вокзала.
   -- ‚друг  газон  опросталсЯ!  ЋпЯть  увидали,  какаЯ  землЯ
бывает.  Ћбрадовались!  —етыре месЯца ведь не  видали под этим
табором,  --  забыли.  -- ‚от тут он лежал. “дивительное дело,
навидалсЯ Я за войну всЯких ужасов,  пора бы привыкнуть. Ђ тут
такаЯ жалость взЯла! ѓлавное -- бессмыслица. ‡а что? —то он им
сделал плохого?  „а разве это люди?  ѓоворЯт, любимец семьи. Ђ
теперь направо,  так, так, сюда, пожалуйста, в мой кабинет. Ќа
этот поезд и не думайте,  затолкают насмерть.  џ вас на другой
устрою,  местного сообщениЯ.  Њы  его сами составлЯем,  сейчас
начнем формировать.  ’олько вы до посадки молчок, никому! Ђ то
на  части  разнесут до  сцепки,  если  проговоритесь.  Ќочью в
‘ухиничах вам будет пересадка.

        13

   Љогда  хранимый в  секрете поезд  составили и  стали  из-за
зданиЯ депо задом подавать к  станции,  всё что было народу на
лужайке,  толпой  бросились  наперерез к  медленно  пЯтЯщемусЯ
составу.  ‹юди горохом скатывались с  пригорков и  взбегали на
насыпь.  ЋттеснЯЯ друг друга, одни скакали на ходу на буфера и
подножки, а другие лезли в окна и на крыши вагонов. Џоезд вмиг
и  еще в  движении наполнилсЯ до отказа,  и когда его подали к
перрону, был набит битком, и сверху донизу увешан едущими.
   —удом  доктор протиснулсЯ на  площадку и  потом  еще  более
необъЯснимым образом проник в коридор вагона.
   ‚  коридоре он и осталсЯ в продолжение всей дороги,  и путь
до ‘ухиничей совершил, сидЯ на полу на своих вещах.
   ѓрозовые тучи давно разошлись.  Џо  полЯм,  залитым жгучими
лучами солнца,  перекатывалось из  краЯ  в  край несмолкаемое,
заглушавшее ход поезда стрекотание кузнечиков.
   Џассажиры,  стоЯвшие у окна, застили свет остальным. Ћт них
на  пол,  на  лавки и  на перегородки падали длинные,  вдвое и
втрое сложенные тени.  ќти  тени  не  умещались в  вагоне.  €х
вытеснЯло  вон  через  противоположные  окна,   и  они  бежали
вприпрыжку по  другой  стороне откоса  вместе  с  тенью  всего
катЯщегосЯ поезда.
   Љругом  галдели,  горланили песни,  ругались  и  резались в
карты. Ќа остановках к содому, стоЯвшему внутри, присоединЯлсЯ
снаружи  шум  осаждавшей поезд  толпы.  ѓул  голосов  достигал
оглушительности морской  бури.  €  как  на  море,  в  середине
стоЯнки  наступала  вдруг  необъЯснимаЯ  тишина.   ‘тановились
слышны  торопливые  шаги  по  платформе  вдоль  всего  поезда,
беготнЯ и спор у багажного вагона, отдельные слова провожающих
вдалеке,   тихое  квохтанье  кур   и   шелестение  деревьев  в
станционном палисаднике.
   ’огда, как телеграмма, поданнаЯ в дороге, или как поклон из
Њелюзеева,  вплывало в окно знакомое,  точно к ћрию Ђндреевичу
адресующеесЯ   благоухание.   Ћно   с   тихим   превосходством
обнаруживало себЯ где-то в  стороне и приходило с высоты,  длЯ
цветов в полЯх и на клумбах необычной.
   „октор не мог подойти к  окну вследствие давки.  Ќо он и не
глЯдЯ видел в  воображении эти  деревьЯ.  Ћни росли,  наверно,
совсем   близко,   спокойно   протЯгиваЯ  к   крышам   вагонов
развесистые ветки  с  пыльной  от  железнодорожной толкотни  и
густой,   как   ночь,   листвой,   мелко  усыпанной  восковыми
звездочками мерцающих соцветий.
   ќто повторЯлось весь путь.  ‚сюду шумела толпа. ‚сюду цвели
липы.
   ‚ездесущее веЯние этого  запаха как  бы  опережало шедший к
северу поезд,  точно это был какой-то все разъезды, сторожки и
полустанки облетевший слух,  который едущие везде заставали на
месте, распространившимсЯ и подтвержденным.

        14

   Ќочью  в  ‘ухиничах  услужливый носильщик старого  образца,
пройдЯ с доктором по неосвещенным путЯм,  посадил его с задней
стороны  в   вагон   второго  класса  какого-то,   только  что
подошедшего и расписанием не предусмотренного поезда.
   …два   носильщик,   отомкнув  кондукторским  ключом  заднюю
дверцу,  вскинул на  площадку докторские вещи,  как должен был
выдержать короткий бой с  проводником,  который мгновенно стал
их  высаживать,  но,  будучи  умилостивлен ћрием  Ђндреевичем,
стушевалсЯ и провалилсЯ как сквозь землю.
   ’аинственный поезд был особого назначениЯ и шел довольно бы
стро,  с короткими остановками, под какой-то охраной. ‚ вагоне
было совсем свободно.
   Љупе, куда вошел †иваго, Ярко освещалось оплывшею свечой на
столике, пламЯ которой колыхала струЯ воздуха из приспущенного
окна.
   ‘веча принадлежала единственному пассажиру в купе.  ќто был
белокурый юноша,  наверное,  очень высокого роста, судЯ по его
длинным рукам и  ногам.  Ћни  слишком легко ходили у  него  на
сгибах,   как   плохо  скрепленные  составные  части  складных
предметов.   Њолодой  человек  сидел   на   диване   у   окна,
непринужденно откинувшись.  Џри  поЯвлении †иваго  он  вежливо
приподнЯлсЯ  и   переменил  свою  полулежачую  позу  на  более
приличную сидЯчую.
   “  него под  диваном валЯлось что-то  вроде половой трЯпки.
‚друг кончик ветоши зашевелилсЯ, и из-под дивана с хлопотливою
вознею  вылезла  вислоухаЯ  лЯгаваЯ  собака.  Ћна  обнюхала  и
оглЯдела ћриЯ  Ђндреевича и  стала бегать по  купе  из  угла в
угол, раскидываЯ лапы так же гибко, как закидывал ногу на ногу
ее  долговЯзый хозЯин.  ‘коро по его требованию она хлопотливо
залезла  под  диван  и  принЯла  свой  прежний вид  скомканной
полотерной суконки.
   ’ут  только  ћрий  Ђндреевич  заметил  двустволку в  чехле,
кожаный патронташ и туго набитую настрелЯнной птицей охотничью
сумку, висевшие на крюках в купе.
   Њолодой человек был охотник.
   Ћн  отличалсЯ  чрезвычайной разговорчивостью и  поспешил  с
любезной улыбкой вступить с доктором в беседу.  Џри этом он не
в  переносном,  а  в  самом  прЯмом смысле все  времЯ  смотрел
доктору в рот.
   “  молодого человека оказалсЯ неприЯтный высокий голос,  на
повышениЯх   впадавший   в   металлический   фальцет.   „ругаЯ
странность:  по всему русский,  он одну гласную, а именно "у",
произносил  мудреннейшим  образом.  Ћн  ее  смЯгчал  наподобие
французского "u"  или  немецкого "u  Umlaut".  Њало того,  это
испорченное "у"  стоило ему  больших трудов,  он  со  страшной
натугой,  несколько взвизгиваЯ,  выговаривал этот  звук громче
всех  остальных.   Џочти  в  самом  начале  он  огорошил  ћриЯ
Ђндреевича такой фразой:
   "…ще только вчера utrom Я охотилсЯ на utok".
   Њинутами,  когда,  видимо,  он  больше  следил за собой, он
преодолевал  эту  неправильность,  но стоило ему забытьсЯ, как
она вновь проскальзывала.
   "—то за чертовщина?  -- подумал †иваго, -- что-то читанное,
знакомое.  џ,  как  врач,  должен был  бы  это знать,  да  вот
вылетело  из  головы.  Љакое-то  мозговое Явление,  вызывающее
дефект артикулЯции.  Ќо это подвывание так смешно,  что трудно
оставатьсЯ  серьезным.  ‘овершенно  невозможно  разговаривать.
‹учше полезу наверх и лЯгу".
   ’ак доктор и сделал. Љогда он стал распологатьсЯ на верхней
полке,  молодой человек спросил,  не  потушить ли  ему  свечу,
котораЯ,  пожалуй,  будет  мешать  ћрию  Ђндреевичу.  „октор с
благодарностью принЯл предложение.  ‘осед погасил огонь. ‘тало
темно. ЋконнаЯ рама в купе была наполовину спущена.
   -- Ќе закрыть ли нам окно? -- спросил ћрий Ђндреевич. -- ‚ы
воров не боитесь?
   ‘осед  ничего  не  ответил.  ћрий  Ђндреевич  очень  громко
повторил вопрос, но тот опЯть не отозвалсЯ.
   ’огда ћрий Ђндреевич зажег спичку,  чтобы посмотреть, что с
его соседом, не вышел ли он из купе в такое короткое мгновение
и не спит ли, что было бы еще невероЯтнее.
   Ќо  нет,  тот  сидел с  открытыми глазами на  своем месте и
улыбнулсЯ свесившемусЯ сверху доктору.
   ‘пичка потухла. ћрий Ђндреевич зажег новую и при ее свете в
третий раз повторил, что ему желательно было выЯснить.
   -- Џоступайте,   как  знаете,  --  без  замедлениЯ  ответил
охотник.  --  “ менЯ нечего красть.  ‚прочем, лучше было бы не
закрывать. „ушно.
   "‚от так фунт!  --  подумал †иваго.  -- —удак, по-видимому,
привык разговаривать только при  полном освещении.  €  как  он
чисто  все  сейчас произнес,  без  своих неправильностей!  “му
непостижимо!"

        15

   „октор чувствовал себЯ разбитым событиЯми прошедшей недели,
предотъездными  волнениЯми,   дорожными  сборами  и   утренней
посадкой на  поезд.  Ћн думал,  что уснет,  чуть растЯнетсЯ на
удобном месте.  Ќо  не  тут-то было.  —резмерное переутомление
нагнало на него бессонницу. Ћн заснул только на рассвете.
   Љак ни хаотичен был вихрь мыслей,  роившихсЯ в его голове в
течение этих  долгих часов,  их,  собственно говорЯ,  было два
круга,  два  неотвЯзных клубка,  которые  то  сматывались,  то
разматывались.
   Ћдин  круг  составлЯли  мысли  о   ’оне,   доме  и  прежней
налаженной жизни,  в  которой все  до  мельчайших подробностей
было  овеЯно  поэзией  и  проникнуто сердечностью и  чистотою.
„октор  тревожилсЯ  за   эту  жизнь  и   желал  ей  целости  и
сохранности и, летЯ в ночном скором поезде, нетерпеливо рвалсЯ
к этой жизни обратно, после более чем двухлетней разлуки.
   ‚ерность революции и  восхищение ею были тоже в этом круге.
ќто была революциЯ в том смысле,  в каком принимали ее средние
классы,  и  в  том  понимании,  какое  придавала  ей  учащаЯсЯ
молодежь девЯтьсот пЯтого года, поклонЯвшаЯсЯ Ѓлоку.
   ‚ этот круг,  родной и привычный, входили также те признаки
нового,  те  обещаниЯ  и  предвестиЯ,  которые  показались  на
горизонте  перед  войной,  между  двенадцатым и  четырнадцатым
годами,  в русской мысли,  русском искусстве и русской судьбе,
судьбе общероссийской и его собственной, †иваговской.
   Џосле  войны  хотелось  обратно  к  этим  веЯниЯм,  длЯ  их
возобновлениЯ и  продолжениЯ,  как  тЯнуло  из  отлучки  назад
домой.
   Ќовое  было  также  предметом  мыслей  второго  круга,   но
насколько „ругое,  насколько отличное новое! ќто было не свое,
привычное,  старым  подготовленное  новое,  а  непроизвольное,
неотменимое,  реальностью предписанное новое,  внезапное,  как
потрЯсение.
   ’аким новым была война,  ее кровь и ужасы, ее бездомность и
одичание.  ’аким новым были ее испытаниЯ и житейскаЯ мудрость,
которой война учила. ’аким новым были захолустные города, куда
война заносила, и люди, с которыми она сталкивала. ’аким новым
была  революциЯ,  не  по-университетски  идеализированнаЯ  под
девЯтьсот пЯтый год,  а  эта,  нынешнЯЯ,  из войны родившаЯсЯ,
кроваваЯ,  ни  с  чем  не  считающаЯсЯ  солдатскаЯ  революциЯ,
направлЯемаЯ знатоками этой стихии, большевиками.
   ’аким  новым была  сестра Ђнтипова,  войной заброшеннаЯ Ѓог
знает куда, с совершенно ему неведомой жизнью, никого ни в чем
не укорЯющаЯ и почти жалующаЯсЯ своей безгласностью, загадочно
немногословнаЯ и  такаЯ  сильнаЯ своим молчанием.  ’аким новым
было честное старание ћриЯ Ђдреевича изо  всех сил  не  любить
ее,  так же как всю жизнь он старалсЯ относитьсЯ с  любовью ко
всем людЯм, не говорЯ уже о семье и близких.
   Џоезд нессЯ на всех парах.  ‚стречный ветер через опущенное
окно  трепал  и  пылил  волосы  ћриЯ  Ђндреевича.   Ќа  ночных
остановках творилось то  же  самое,  что на дневных,  бушевала
толпа и шелестели липы.
   €ногда из  глубины ночи  к  станциЯм со  стуком подкатывали
телеги и  таратайки.  ѓолоса и  гром колес смешивались с шумом
деревьев.
   ‚ эти минуты казалось понЯтным,  что заставлЯло шелестеть и
клонитьсЯ друг к другу эти ночные тени,  и что они шепчут друг
другу,   еле   ворочаЯ  сонными  отЯжелевшими  листьЯми,   как
заплетающимисЯ шепелЯвыми Языками. ќто было то же самое, о чем
думал, ворочаЯсь у себЯ на верхней полке, ћрий Ђдреевич, весть
об  охваченной  все  ширЯщимисЯ  волнениЯми  ђоссии,  весть  о
революции,  весть о ее роковом и трудном часе,  о ее вероЯтном
конечном величии.

        16

   Ќа  другой день  доктор проснулсЯ поздно.  Ѓыл  двенадцатый
час.  "Њаркиз,  Њаркиз!"  --  вполголоса сдерживал сосед  свою
разворчавшуюсЯ собаку.  Љ  удивлению ћриЯ  Ђндреевича,  они  с
охотником оставались одни  в  купе,  никто не  подсел дорогой.
ЌазваниЯ станций попадались с детства знакомые. Џоезд, оставив
Љалужскую губернию, врезалсЯ в глубь Њосковской.
   ‘овершив свой дорожный туалет с довоенным удобством, доктор
вернулсЯ в  купе к  утреннему завтраку,  который предложил ему
его  любопытный спутник.  ’еперь ћрий  Ђндреевич лучше к  нему
присмотрелсЯ.
   Ћтличительными   чертами   этой   личности   были   крайнЯЯ
разговорчивость и  подвижность.  Ќеизвестный любил поговорить,
причем главным длЯ  него  было не  общение и  обмен мыслей,  а
самаЯ деЯтельность речи, произнесение слов и издавание звуков.
ђазговариваЯ,  он  как  на  пружинах  подскакивал  на  диване,
оглушительно и  беспричинно хохотал,  быстро-быстро потирал от
удовольствиЯ руки,  а  когда и  этого оказывалось недостаточно
длЯ  выражениЯ его  восторга,  бил себЯ ладонЯми по  коленкам,
смеЯсь до слез.
   ђазговор  возобновилсЯ со  всеми  вчерашними  странностЯми.
Ќезнакомец был удивительно непоследователен.  Ћн то вдавалсЯ в
признаниЯ, на которые никто не толкал его, то, и ухом не ведЯ,
оставлЯл без ответа самые невинные вопросы.
   Ћн вывалил целую кучу сведений о себе, самых фантастических
и  бессвЯзных.  ѓрешным делом он,  наверное,  привирал.  Ћн  с
несомненностью бил  на  эффект  крайностЯми своих  взглЯдов  и
отрицанием всего общепризнанного.
   ‚се  это напоминало что-то  давно знакомое.  ‚  духе такого
радикализма говорили нигилисты прошлого века и  немного спустЯ
некоторые герои „остоевского,  а  потом совсем еще  недавно их
прЯмые  продолжениЯ,   то   есть   всЯ   образованнаЯ  русскаЯ
провинциЯ,    часто    идущаЯ   впереди   столиц,    благодарЯ
сохранившейсЯ в глуши основательности, в столицах устаревшей и
вышедшей из моды.
   Њолодой  человек  рассказал,   что   он   племЯнник  одного
известного   революционера,   родители   же   его,   напротив,
неисправимые ретрограды,  зубры,  как он  выразилсЯ.  “  них в
одной из  прифронтовых местностей было порЯдочное имение.  ’ам
молодой человек и  вырос.  …го родители были с дЯдей всю жизнь
на  ножах,  но  он  не  злопамЯтен  и  теперь  своим  влиЯнием
избавлЯет их от многих неприЯтностей.
   ‘ам он по своим убеждениЯм в  дЯдю,  сообщил словоохотливый
субъект,  -- экстремист-максималист во всем: в вопросах жизни,
политики и искусства. ЋпЯть запахло Џетенькой ‚ерховенским, не
в  смысле левизны,  а  в смысле испорченности и пустозвонства.
"‘ейчас  он  футуристом  отрекомендуетсЯ",   --  подумал  ћрий
Ђндреевич, и действительно, речь шла о футуристах. "Ђ сейчас о
спорте заговорит,  -- продолжал загадывать вперед доктор, -- о
рысаках,  или  скетинг-рингах,  или о  французской борьбе".  €
правда, разговор перешел на охоту.
   Њолодой человек сказал,  что в родных местах он и охотилсЯ,
и  похвастал,  что он великолепный стрелок,  и  если бы не его
физический порок,  помешавший ему  попасть в  солдаты,  он  на
войне бы выделилсЯ меткостью.
   “ловив вопрошающий взглЯд †иваго, он воскликнул:
   -- Љак? ђазве вы ничего не заметили? џ думал, вы догадались
о моем недостатке.
   €  он  достал  из  кармана и  протЯнул ћрию  Ђндреевичу две
карточки. Ћдна была его визитнаЯ. “ него была двойнаЯ фамилиЯ.
…го  звали Њаксим Ђристархович Љлинцов-Џогоревших,  или просто
Џогоревших,  как  он  просил звать  в  честь его,  так  именно
называвшего себЯ дЯди.
   Ќа  другой карточке была разграфленнаЯ на  клетки таблица с
изображением  разнообразно  соединенных  рук   со   сложенными
по-разному пальцами.  ќто была ручнаЯ азбука глухонемых. ‚друг
все объЯснилось.
   Џогоревших был  феноменально способным  воспитанником школы
ѓартмана или Ћстроградского, то есть глухонемым, с невероЯтным
совершенством выучившимсЯ говорить не по слуху,  а на глаз, по
движению горловых мышц учителЯ,  и таким же образом понимавшим
речь собеседника.
   ’огда,  сопоставив в  уме,  откуда  он  и  в  каких  местах
охотилсЯ, доктор спросил:
   -- Џростите за нескромность,  но вы можете не отвечать,  --
скажите,  вы не имели отношениЯ к  ‡ыбушинской республике и ее
созданию?
   -- Ђ откуда...  Џозвольте... ’ак вы знали Ѓлажейко?.. €мел,
имел!  Љонечно,  имел,  --  радостно  затараторил  Џогоревших,
хохоча,  раскачиваЯсь всем  корпусом из  стороны  в  сторону и
неистово колотЯ себЯ по коленЯм. € опЯть пошла фантасмагориЯ.
   Џогоревших сказал,  что  Ѓлажейко был  длЯ него поводом,  а
‡ыбушино безразличной точкой приложениЯ его  собственных идей.
ћрию  Ђндреевичу  трудно  было  следить  за   их   изложением.
”илософиЯ   Џогоревших   наполовину  состоЯла   из   положений
анархизма, а наполовину из чистого охотничьего враньЯ.
   Џогоревших   невозмутимым   тоном    оракула   предсказывал
гибельные  потрЯсениЯ  на  ближайшее  времЯ.   ћрий  Ђндреевич
внутренне соглашалсЯ, что, может быть, они неотвратимы, но его
взрывало  авторитетное  спокойствие,   с   каким   цедил  свои
предсказаниЯ этот неприЯтный мальчишка.
   -- Џостойте,  постойте,  -- несмело возражал он. -- ‚се это
так,  может статьсЯ.  Ќо, по-моему, не времЯ таким рискованным
экспериментам  среди  нашего  хаоса  и  развала,  перед  лицом
напирающего врага. Ќадо дать стране прийти в себЯ и отдышатьсЯ
от одного переворота,  прежде чем отваживатьсЯ на другой. Ќадо
дождатьсЯ какого-нибудь,  хотЯ бы  относительного успокоениЯ и
порЯдка.
   -- ќто наивно,  -- говорил Џогоревших. -- ’о, что вы зовете
развалом,  такое же  нормальное Явление,  как  хваленый ваш  и
излюбленный  порЯдок.   ќти   разрушениЯ  --   закономернаЯ  и
предварительнаЯ часть  более  широкого  созидательного  плана.
Ћбщество  развалилось  еще  недостаточно.   Ќадо,   чтобы  оно
распалось до конца,  и тогда настоЯщаЯ революционнаЯ власть по
частЯм соберет его на совершенно других основаниЯх.
   ћрию Ђндреевичу стало не по себе. Ћн вышел в коридор.
   Џоезд, набираЯ скорость, нессЯ подмосковными. Љаждую минуту
навстречу к  окнам подбегали и проносились мимо березовые рощи
с  тесно расставленными дачами.  Џролетали узкие платформы без
навесов с  дачниками и  дачницами,  которые отлетали далеко  в
сторону в  облаке пыли,  поднЯтой поездом,  и вертелись как на
карусели.  Џоезд  давал свисток за  свистком,  и  его  свистом
захлебывалось,   далеко  разносЯ  его,   полое,   трубчатое  и
дуплистое лесное эхо.
   ‚друг в  первый раз за все эти дни ћрий Ђндреевич с  полной
Ясностью понЯл,  где он,  что с  ним и  что его встретит через
какой-нибудь час или два с лишним.
   ’ри   года  перемен,   неизвестности,   переходов,   война,
революциЯ,  потрЯсениЯ,  обстрелы, сцены гибели, сцены смерти,
взорванные  мосты,   разрушениЯ,   пожары  --  все  это  вдруг
превратилось в  огромное  пустое  место,  лишенное содержаниЯ.
Џервым  истинным  событием  после  долгого  перерыва было  это
головокружительное приближение в поезде к дому,  который цел и
есть еще на свете,  и  где дорог каждый камушек.  ‚от что было
жизнью,  вот  что  было  переживанием,  вот  за  чем  гонЯлись
искатели приключений, вот что имело в виду искусство -- приезд
к родным, возвращение к себе, позобновление существованиЯ.
   ђощи  кончились.  Џоезд  вырвалсЯ из  лиственных теснин  на
волю.  ЋтлогаЯ полЯна широким бугром уходила вдаль,  подымаЯсь
из   оврага.   ‚сЯ   она   была  покрыта  продольными  грЯдами
темно-зеленой   картошки.   Ќа   вершине   полЯны,   в   конце
картофельного полЯ,  лежали на земле стеклЯнные рамы,  вынутые
из парников. Џротив полЯны за хвостом идущего поезда в полнеба
стоЯла огромнаЯ черно-лиловаЯ туча.  €з-за нее выбивались лучи
солнца,  расходЯсь колесом во все стороны,  и по пути задевали
за парниковые рамы, зажигаЯ их стекла нестерпимым блеском.
   ‚друг из тучи косо посыпалсЯ крупный,  сверкающий на солнце
грибной дождь.  Ћн  падал торопливыми каплЯми в  том же  самом
темпе,   в   каком   стучал   колесами   и   громыхал  болтами
разбежавшийсЯ поезд,  словно стараЯсь догнать его или боЯсь от
него отстать.
   Ќе  успел доктор обратить на  это внимание,  как из-за горы
показалсЯ  храм  •риста  ‘пасителЯ  и  в  следующую минуту  --
купола, крыши, дома и трубы всего города.
   --  Њосква,  --  сказал  он,  возвращаЯсь  в  купе. -- Џора
собиратьсЯ.
   Џогоревших вскочил, стал рытьсЯ в охотничьей сумке и выбрал
из нее утку покрупнее.
   -- ‚озьмите,  --  сказал он.  --  Ќа памЯть. џ провел целый
день в таком приЯтном обществе.
   Љак ни отказывалсЯ доктор, ничего не помогало.
   -- Ќу хорошо, -- вынужден он был согласитьсЯ, -- Я принимаю
это от вас в подарок жене.
   -- †ене!   †ене!  ‚  подарок  жене,  --  радостно  повторЯл
Џогоревших,  точно слышал это слово впервые,  и стал дергатьсЯ
всем  телом  и  хохотать так,  что  выскочивший Њаркиз  принЯл
участие в его радости.
   Џоезд подходил к  дебаркадеру.  ‚  вагоне стало темно,  как
ночью.   ѓлухонемой   протЯгивал   доктору   дикого   селезнЯ,
завернутого в обрывок какого-то печатного воззваниЯ.


         * —асть шестаЯ. ЊЋ‘ЉЋ‚‘ЉЋ… ‘’ЂЌЋ‚€™… * 

        1

   ‚  дороге,  благодарЯ неподвижному сидению в  тесном  купе,
казалось,  что идет только поезд, а времЯ стоит, и что все еще
пока полдень.
   Ќо уже вечерело,  когда извозчик с  доктором и его вещами с
трудом   выбралсЯ  шагом   из   несметного  множества  народа,
толпившегосЯ на ‘моленском.
   Њожет быть,  так оно и  было,  а  может быть,  на тогдашние
впечатлениЯ доктора наслоилсЯ опыт позднейших лет,  но потом в
воспоминаниЯх ему казалось, что уже и тогда на рынке сбивались
в кучу только по привычке, а толпитьсЯ на нем не было причины,
потому что  навесы на  пустых ларЯх  были  спущены и  даже  не
прихвачены  замками,  и  торговать  на  загаженной площади,  с
которой уже не сметали нечистот и отбросов, было нечем.
   €  ему  казалось,  что  уже  и  тогда он  видел жавшихсЯ на
тротуаре худых,  прилично одетых старух и  стариков,  стоЯвших
немой  укоризною  мимоидущим,   и  безмолвно  предлагавших  на
продажу что-нибудь такое,  чего никто не брал и  что никому не
было   нужно:    искусственные   цветы,    круглые   спиртовые
кипЯтильники  длЯ  кофе  со  стеклЯнной  крышкой  и  свистком,
вечерние  туалеты  из   черного  газа,   мундиры  упраздненных
ведомств.
   Џублика попроще торговала вещами более насущными: колючими,
быстро   черствевшими  горбушками  черного   пайкового  хлеба,
грЯзными,  подмокшими огрызками сахара и перерезанными пополам
через всю обертку пакетиками махорки в пол-осьмушки.
   €  по  всему рынку шел  в  оборот какой-то  неведомый хлам,
который рос в цене по мере того, как обходил все руки.
   €звозчик свернул в один из прилегавших к площади переулков.
‘зади садилось солнце и  било им в спину.  Џеред ними громыхал
ломовик на подскакивавшей порожней подводе.  Ћн подымал столбы
пыли, горевшей бронзою в лучах заката.
   Ќаконец  им  удалось  объехать ломового,  преграждавшего им
дорогу. Ћни поехали быстрее. „октора поразили валЯвшиесЯ всюду
на мостовых и тротуарах вороха старых газет и афиш,  сорванных
с  домов и заборов.  ‚етер тащил их в одну сторону,  а копыта,
колеса и ноги встречных едущих и идущих -- в другую.
   ‘коро после нескольких пересечений показалсЯ на  углу  двух
переулков родной дом. €звозчик остановилсЯ.
   “  ћриЯ  Ђндреевича  захватило  дыхание  и  громко забилось
сердце,  когда,  сойдЯ  с  пролетки,  он подошел к парадному и
позвонил  в  него. ‡вонок не произвел действиЯ. ћрий Ђндреевич
дал  новый.  Љогда  ни  к  чему не привела и эта попытка, он с
поднЯвшимсЯ беспокойством стал с небольшими перерывами звонить
раз  за  разом.  ’олько на четвертый внутри загремели крюком и
цепью,  и  вместе  с  отведенной вбок входною дверью он увидел
державшую   ее   на  весь  отлет  Ђнтонину  Ђлександровну.  Ћт
неожиданности оба в первое мгновение остолбенели и не слышали,
что  вскрикнули.  Ќо  так  как  настежь откинутаЯ дверь в руке
Ђнтонины   Ђлександровны   наполовину   представлЯла   настежь
раскрытое  объЯтие,  то  это вывело их из столбнЯка, и они как
безумные  бросились  друг  другу  на  шею.  —ерез  минуту  они
заговорили одновременно, друг друга перебиваЯ.
   -- Џервым делом: все ли здоровы?
   -- „а,  да,  успокойсЯ.  ‚сё  в  порЯдке.  џ  тебе написала
глупости.  Џрости.  Ќо  надо  будет поговорить.  Ћтчего ты  не
телеграфировал?  ‘ейчас Њаркел тебе вещи снесет. Ђ, Я понимаю,
тебЯ встревожило,  что не …горовна дверь отворила?  …горовна в
деревне.
   -- Ђ  ты похудела.  Ќо какаЯ молодаЯ и  стройнаЯ!  ‘ейчас Я
извозчика отпущу.
   -- …горовна за мукой уехала.  Ћстальных распустили.  ‘ейчас
только  одна  новаЯ,  ты  ее  не  знаешь,  Ќюша,  девчонка при
‘ашеньке,  и больше никого.  ‚сех предупредили,  что ты должен
приехать, все в нетерпении. ѓордон, „удоров, все.
   -- ‘ашенька как?
   -- Ќичего,  слава Ѓогу. ’олько что проснулсЯ. …сли бы ты не
с дороги, можно было бы сейчас пройти к нему.
   -- Џапа дома?
   -- ђазве тебе не писали?  ‘ утра до поздней ночи в районной
думе.  Џредседателем.  „а,  представь себе.  ’ы  расплатилсЯ с
извозчиком? Њаркел! Њаркел!
   Ћни  стоЯли  с   корзиной  и  чемоданом  посреди  тротуара,
загородив дорогу,  и прохожие,  обходЯ их, оглЯдывали их с ног
до  головы  и  долго  глазели на  отъезжающего извозчика и  на
широко растворенное парадное, ожидаЯ, что будет дальше.
   Њежду тем  от  ворот уже бежал к  молодым господам Њаркел в
жилетке поверх ситцевой рубахи, с дворницким картузом в руке и
на бегу кричал:
   -- ‘илы небесные,  никак ћрочка? Ќу как же! ’ак и есть, он,
соколик!   ћрий  Ђндреевич,   свет  ты  наш,   не  забыл  нас,
молитвенников,  припожаловал на  родимое запечье!  Ђ  вам чего
надо?  Ќу?  —его не видали?  -- огрызалсЯ он на любопытных. --
Џроходите, достопочтенные. ‚ылупили белки!
   -- ‡дравствуй,  Њаркел,  давай  обнимемсЯ.  „а  надень  ты,
чудак, картуз. —то нового, хорошенького? Љак жена, дочки?
   -- —то им делаетсЯ.  Џроизрастают. Ѓлагодарствуем. Ђ нового
-- покамест ты там богатырствовал,  и мы,  видишь,  не зевали.
’акой кабак и бедлант развели,  что чертЯм,  брат,  тошно,  не
разбери-бери --  что! “лицы не метены, дома-крыши не чинены, в
животах, что в пост, чистота, без анекцый и контрибуцый.
   -- џ на тебЯ ћрию Ђндреевичу пожалуюсь,  Њаркел. ‚от всегда
он так, ћрочка. ’ерпеть не могу его дурацкого тона. € наверное
он ради тебЯ стараетсЯ, думает тебе угодить. Ђ сам, между тем,
себе на уме.  Ћставь,  оставь, Њаркел, не оправдывайсЯ. ’емнаЯ
ты  личность,  Њаркел.  Џора бы  поумнеть.  —ай,  живешь не  у
лабазников.
   Љогда Њаркел внес  вещи  в  сени и  захлопнул парадное,  он
продолжал тихо и доверительно:
   -- Ђнтонина  Ђлександровна  серчают,   слыхал  вот.  €  так
завсегда.  ѓоворЯт,  ты, говорит, Њаркел, весь черный изнутре,
вот все равно как сажа в  трубе.  ’еперь,  говорит,  не то что
дитЯ малое,  теперь, может, мопс, болонка комнатнаЯ и то стали
понимающие со смыслом.  ќто,  конечно,  кто спорит, ну только,
ћрочка,  хошь верь,  хошь не верь, а только знающие люди книгу
видали,  масон грЯдущий, сто сорок лет под камнем пролежала, и
теперь  мое  такое  мнение,  продали нас,  ћрочка,  понимаешь,
продали,  продали ни  за  грош,  ни за полушку,  ни за понюшку
табаку.  Ќе  дадут,  смотри,  мне Ђнтонина Ђлександровна слово
сказать, опЯть, видишь, машут ручкой.
   -- Ђ  как  не  махать.  Ќу  хорошо.  Џоставь вещи на  пол и
спасибо,  ступай,  Њаркел.  Ќадо  будет,  ћрий Ђндреевич опЯть
кликнет.

        2

   -- Ћтстал, наконец, отвЯзалсЯ. ’ы верь ему, верь. —истейший
балаган  один. Џри других всё дурачком, дурачком, а сам втайне
на  всЯкий  случай  ножик точит. „а вот не решил еще, на кого,
казанскаЯ сирота.
   -- Ќу,  это ты  хватила!  Џо-моему,  просто он пьЯн,  вот и
паЯсничает, больше ничего.
   -- Ђ ты скажи,  когда он трезв бывает?  „а ну его, право, к
чорту.  џ чего боюсь,  как бы ‘ашенька опЯть не уснул. …сли бы
не этот тиф железнодорожный... Ќа тебе нет вшей?
   -- „умаю,  что нет. џ ехал с комфортом, как до войны. ђазве
немного умытьсЯ? Љое-как, наскоро. Ђ потом поосновательней. Ќо
куда  ты?  Џочему  не  через  гостиную?  ‚ы  теперь по-другому
подымаетесь?
   -- Ђх  да!  ’ы  ведь ничего не знаешь.  Њы с  папой думали,
думали,  и часть низа отдали ‘ельскохозЯйственной академии.  Ђ
то зимой самим не отопить.  „а и  верх слишком поместительный.
Џредлагаем им.  Џока не  берут.  “  них  тут  кабинеты ученые,
гербарии,  коллекции семЯн.  Ќе  развели бы крыс.  ‚се-таки --
зерно.  Ќо  пока  содержат комнаты в  опрЯтности.  ’еперь  это
называетсЯ    жилой    площадью.     ‘юда,     сюда.     Љакой
несообразительный!  ‚ обход по черной лестнице.  ЏонЯл? €ди за
мной, Я покажу.
   -- Ћчень хорошо сделали,  что уступили комнаты. џ работал в
госпитале,  который  был  тоже  размещен в  барском  особнЯке.
Ѓесконечные анфилады,  кое-где паркет уцелел.