ша.
     Ѓабки, которые ‘ережа нарыл по его  совету,  не  произвели  на  ѓришу
никакого впечатлениЯ.
     - ’ы, пока не поздно, купи на них денег, - посоветовал он  и  показал
‘ереже несколько зеленых банкнот. - € вообще, надо отсюда рыть  как  можно
скорее.
     ‘ережа и сам понимал, что кроме как отсюда рыть просто  неоткуда,  но
все же принЯл гришины слова к сведению и  накрепко  запомнил,  что  прежде
всего надо откопать какое-то приглашение.
     Џо-прежнему на его пути регулЯрно оказывалась дверь домой, телевизор,
ваннаЯ и кухнЯ, но теперь он начал выкапывать американские журналы и учить
английский, на котором говорил с изредка  поЯвлЯющимисЯ  из  стен  лицами.
‹ица дружелюбно улыбались и обещали  помочь.  €  вот  однажды,  в  длинной
песчаной жиле, которую ‘ережа разрабатывал уже целый месЯц,  он  наткнулсЯ
на  сложенную  вчетверо  белую  бумажку.  ќто  и  было,  как   он   понЯл,
приглашение. ‘ережа не знал, что надо делать дальше,  и  решил  на  всЯкий
случай держатьсЯ песчаного слоЯ. Ќесколько  дней  в  песке  не  попадалось
ничего интересного, а потом ‘ережа  ощутил  под  своими  лапками  каменную
стену с вывеской; расчистив ее, он прочел: "Ћ‚€ђ". „альше  предметы  стали
попадатьсЯ с чудовищной  быстротой  -  он  даже  не  успевал  как  следует
разобратьсЯ, что именно выкапывает и кому  именно  дает  взЯтки;  в  конце
концов ‘ережа заметил, что пухлого мешка бабок у  него  больше  нет,  зато
есть несколько  зеленых  бумажек  с  портретом  благообразного  лысоватого
толстЯка.
     ЏесчанаЯ жила кончилась, и рыть ход стало намного труднее, потому что
почва стала каменистой; особенно запомнились ‘ереже бетонные  глыбы  перед
американским  посольством  -   такой   величины,   что   приходилось   или
подкапыватьсЯ под них (а это было опасно, потому что глыба могла упасть  и
раздавить), или рыть ход сбоку, сильно удлинЯЯ дорогу.  Џосольство  ‘ережа
прополз очень быстро, откопал перила авиационного трапа, а потом расчистил
от земли прЯмоугольный иллюминатор и почти целый день любовалсЯ облаками и
океаном.
     „альше начиналсЯ слой рыхлого и влажного краснозема, и  ‘ережа  долго
глЯдел на стену земли, за которой ждала неизвестность, прежде чем  решилсЯ
протЯнуть к ней свои мозолистые и усталые, но еще  сильные  лапки.  Џервой
находкой в  слое  новой  почвы  оказалась  пожилаЯ  негритЯнка  в  кабинке
таможенного  контролЯ,  котораЯ  брезгливо  спросила,  есть  ли  у  ‘ережи
обратный билет. Џотом выступила автобуснаЯ дверь, сразу за которой  ‘ережа
откопал Яблочный огрызок и мЯтую карту Ќью-‰орка.
     Ќачалась новаЯ жизнь.  „олгое  времЯ  ‘ережа  выкапывал  из  земли  в
основном пустые консервные банки,  зачерствелые  ломтики  пиццы  и  старые
"ђидерз дайджесты", но он приготовилсЯ к упорному труду и не ждал небесной
манны, тем более что с небом было напрЯженно. ‘о временем он стал находить
и деньги. €х было, конечно, куда меньше, чем когда-то попадалось бабок,  и
встречались они далеко не пачками, но ‘ережа не унывал.  €з  стен  тоннелЯ
часто выступали огромные  пластиковые  мешки  с  мусором  и  черные  руки,
протЯгивающие  ему  то  маленькие  пакетики  кокаина,  то  приглашениЯ  на
религиозные лекции, но ‘ережа старалсЯ не обращать на это вниманиЯ, больше
улыбатьсЯ и быть оптимистом.
     Џостепенно мусора вокруг стало меньше, а в одно тихое утро, с  трудом
прокапываЯ ход меж корней старой липы, ‘ережа обнаружил маленькую  зеленую
карточку - произошло это через  день  после  того,  как  он  узнал  второе
главное американское слово "у-упс" (первое, "бла-бла-бла", ему  сказал  по
секрету  еще  ѓриша).  Ћн  понЯл,  что  теперь  сможет  найти  работу,   и
действительно - не прошло и пары дней, как вскоре  после  завтрака  ‘ережа
выкопал металлическое табло с горЯщим словом "work", взволнованно сглотнул
слюну и взЯлсЯ за дело. ЌоваЯ работа оказалась очень  похожей  на  старую,
только  кульман  был  другой,  наклонный,  и  поЯвлЯвшиесЯ  из  стен  лица
сослуживцев говорили по-английски. ‘ энергичной улыбкой прокопав от  обеда
до табло со словами "don't work" (ему давно уже удалось соединить  в  одно
целое пространство и времЯ), он понЯл, что рабочий день окончен.
     ’еперь ‘ережа откапывал указатели "work" и "don't work" каждый  день,
а кроме них стал регулЯрно натыкатьсЯ на одни и те  же  блестЯщие  дверные
ручки, ступеньки и предметы быта вроде кондиционера, гудение которого было
вездесущим  и  слегка  напоминало  ему  вой  московской  вьюги,  комплекта
Японской  электроники,  сковородок  и  кастрюль,   из   чего   сам   собой
напрашивалсЯ вывод, что он теперь живет в собственной квартире.
     ђабота была совсем не сложной - надо было переводить старые синьки  в
компьютерный код, чем, кроме ‘ережи, занималось еще несколько сослуживцев.
Ћбычно с утра они начинали длинный неспешный  разговор  на  английском,  в
котором ‘ережа постепенно научилсЯ  участвовать.  Ћбщение  с  сослуживцами
было длЯ ‘ережи, безусловно, очень благотворным. …го манера  ползти  стала
более уверенной, и скоро он заметил, что опЯть пользуетсЯ  полупрозрачными
коричневыми лапками, о которых успел позабыть  со  времени  своей  прошлой
работы. Ћн снова отпустил усы (теперь они были с заметной сединой), но  не
длЯ того, чтобы слитьсЯ с окружающими, которые большей  частью  тоже  были
усатыми, а наоборот, чтобы придать своему  облику  такую  же  неповторимую
индивидуальность, какой обладали они все.
     Џрошло несколько  лет,  заполненных  мерцанием  указателей  "work"  -
"don't work". ‡а это времЯ  ‘ережа  успел  обжитьсЯ  и  выкопал  множество
полезных  предметов  -  машину,  огромный  телевизор  и   даже   бачок   с
приспособлением длЯ дистанционного слива воды. €ногда днем, оказавшись  на
работе, он раскапывал окно  своей  конторы,  и,  не  обращаЯ  вниманиЯ  на
врывающуюсЯ  оттуда  духоту,  выставлЯл  наружу   руку   с   дистанционным
спускателем и нажимал на черную кнопку  с  изображением  водопада.  Ќичего
вроде бы не происходило, но он знал, что примерно в двух милЯх,  там,  где
расположена его квартира, ревущий вихрь голубоватой воды  накатываетсЯ  на
прохладные стенки унитаза. Џравда, один раз ‘ережа по ошибке нажал  кнопку
"reset" и потом три днЯ отмывал  пол,  потолок  и  стены,  но  зато  после
скандала с  низеньким  скарабеем,  назвавшимсЯ  его  лендлордом,  он  стал
относитьсЯ к квартире как к живому существу, тем более что ее  название  -
"‚ан Ѓедрум" - всегда казалось ему именем  голландского  живописца.  Љроме
того, он начал внимательно читать инструкции.
     €ногда ‘ережа откапывал собачий поводок, из  чего  делал  вывод,  что
гулЯет с собакой. ‘аму собаку он никогда не  раскапывал,  но  однажды,  по
совету журнала "Health Week", отвел ее  к  ветеринару-психоаналитику.  ’от
некоторое времЯ перелаивалсЯ с невидимой собакой за тонким слоем земли,  а
потом ‘ережа услышал от него  такое,  что  сразу  же  привЯзал  поводок  к
торчащему из землЯной стены бамперу грузовика из другого штата,  оглЯделсЯ
(никого вокруг, естественно, не было) и торопливо пополз прочь.
     Џо  выходным  он  дорывалсЯ  до  парома  на  Ќью-„жерси,   раскапывал
небольшое окошко в здании, где продавали  билеты,  и,  вспоминаЯ  детство,
подолгу смотрел  на  далекую  белую  статую  ‘вободы,  символ  равнокрылых
возможностей, - последние лучи заката  окрашивали  терновый  венец  на  ее
голове в морковный цвет, и она казалась огромной пожилой снегурочкой.
     “ ‘ережи поЯвилась близкаЯ женщина, которую он откопал целиком, чтобы
изредка говорить с ней о сокровенном, а сокровенного  к  этому  времени  у
него набралось довольно много.
     - ’ы веришь, - спрашивал он, - что нас ждет свет в конце тоннелЯ?
     - ќто ты о том, что будет после смерти? - спрашивала она. - Ќе  знаю.
џ читала пару книг на эту тему. „ействительно,  пишут,  что  там  какой-то
тоннель и свет в конце, но, по-моему, все это чистое бла-бла-бла.
     ђассказав ей, что он когда-то чуть было не стал тараканом  в  далекой
северной стране, ‘ережа вызвал у нее недоверчивую улыбку; она сказала, что
он совершенно не похож на выползнЯ из ђоссии.
     - ’ы по виду типичный американский кокроуч, - сказала она.
     - “-упс, - ответил ‘ережа.
     Ћн был счастлив, что ему удалось натурализоватьсЯ на новом  месте,  а
слово "кокроуч" он понЯл как что-то вроде "кокни", только на  нью-йоркский
лад, - но все же после этих слов в его душе поселилось не совсем  приЯтное
чувство. Ћднажды, довольно сильно выпив после работы, ‘ережа раскопал свою
квартиру, прорыл ход к зеркалу и, взглЯнув в него,  вздрогнул.  Ћттуда  на
него  смотрела  коричневаЯ  треугольнаЯ  головка  с  длинными  усами,  уже
виденнаЯ им когда-то  давно.  ‘ережа  схватил  бритву,  и,  когда  мыльный
водоворот унес усы в раковину,  на  него  глЯнуло  его  собственное  лицо,
только уже совсем пожилое, даже почти старое. Ћн начал остервенело  копать
прЯмо сквозь зеркало, разлетевшеесЯ на куски  под  его  лапами,  и  вскоре
отрыл несколько предметов, из которых следовало, что он уже  на  улице,  -
это были сидЯщий на табурете пожилой кореец (его лавка обычно начиналась в
двух  метрах  под  табуреткой)  и  табличка  с  надписью  "29  East  St.".
ЋкорЯбавшись о ржавую консервную банку, он принЯлсЯ быстро и отчаЯнно рыть
вперед, пока не оказалсЯ в пласте сырых глинистых  почв  где-то  в  районе
ѓринвич  ‚иллидж,  среди  уходЯщих  далеко  вниз  фундаментов  и  бетонных
колодцев. Ћткопав вывеску с нарисованной пальмовой рощей и крупным  словом
"PARADISE", ‘ережа отрыл далее довольно длинную лестницу вниз,  табуретку,
небольшой участок стойки и пару стаканов с "водка-тоником", к которому уже
успел привыкнуть.
     ‡емлЯные стены только что вырытого  им  тоннелЯ  дрожали  от  музыки.
•ватив два стакана подрЯд, ‘ережа оглЯделсЯ по сторонам. ‡а его спиной был
длинный узкий лаз, полный разрыхленной земли, - он уходил  в  известность,
из которой ‘ережа уже столько лет пыталсЯ найти выход.  ‚переди  из  земли
торчали деревЯннаЯ доска стойки, покрытаЯ царапинами, и стаканы.  ‚се-таки
было неЯсно - вылез он наконец наружу или еще нет? € наружу чего? ‚от  это
было самое непонЯтное. ‘ережа  взЯл  со  стойки  бледно-зеленый  спичечный
коробок и увидел те же пальмы, что были на вывеске, а еще раньше,  в  виде
изморози, - на каком-то окне из детства.  Љроме  пальм,  на  коробке  были
телефоны, адрес и уверение, что это "hottest place on island".
     "ѓосподи, - подумал ‘ережа, - да разве hottest place - это рай? Ђ  не
наоборот?"
     €з землЯной стены перед ним поЯвилась рука, сгребла пустые стаканы  и
поставила один полный. ‘тараЯсь держать себЯ в  лапках,  ‘ережа  посмотрел
вверх. ‡емлЯной свод, как обычно,  нависал  в  полуметре  над  головой,  и
‘ережа вдруг с недоумением подумал, что за  всю  долгую  и  полную  усилий
жизнь, в течение которой он копал, наверное, во все возможные стороны,  он
так ни разу и не попробовал рыть вверх. ‘ережа вонзил лапки в  потолок,  и
на полу стала расти горка отработанной земли. Џотом ему пришлось подтЯнуть
к себе табуретку и встать на нее, а еще через минуту его  пальцы  нащупали
пустоту. "Љонечно, - подумал ‘ережа, - поверхность -  это  ведь  когда  не
надо больше рыть!  Ђ  рыть  не  надо  там,  где  кончаетсЯ  землЯ!"  ‘низу
раздалось щелканье пальцев, и, бросив туда  кошелек  с  небольшой  колодой
кредитных карт (на том месте, где он только что сидел,  теперь  неподвижно
лежал непонЯтно откуда  взЯвшийсЯ  здоровенный  темно-серый  шар),  ‘ережа
схватилсЯ за край дыры, подтЯнулсЯ и вылез наружу.
     ‚округ  был  безветренный  летний  вечер,  сквозь   листву   деревьев
просвечивали лиловые закатные облака. ‚дали  тихо  шумело  море,  со  всех
сторон долетал треск цикад. ђазорвав старую кожу,  ‘ережа  вылез  из  нее,
поглЯдел вверх и увидел на дереве,  которое  росло  у  него  над  головой,
ветку, с которой он свалилсЯ на землю. ‘ережа понЯл, что это  и  есть  тот
самый вечер, когда он начал свое длинное подземное путешествие, потому что
никакого другого вечера просто не бывает, и еще он понЯл, о чем  трещат  -
точнее, плачут - цикады. € он  тоже  затрещал  своими  широкими  горловыми
пластинами о том, что жизнь прошла зрЯ, и о том, что она вообще  не  может
пройти не зрЯ, и о том,  что  плакать  по  всем  этим  поводам  совершенно
бессмысленно. Џотом он расправил  крыльЯ  и  понессЯ  в  сторону  лилового
зарева над далекой горой, стараЯсь  избавитьсЯ  от  ощущениЯ,  что  копает
крыльЯми воздух. —то-то до сих пор было зажато у него в руке -  он  поднес
ее к лицу, увидел на ладони измЯтый и испачканный землей коробок с черными
пальмами и неожиданно понЯл, что английское  слово  "Paradise"  обозначает
место, куда попадают после смерти.


        13. ’ђ€ —“‚‘’‚Ђ ЊЋ‹Ћ„Ћ‰ ЊЂ’…ђ€

     „оедаЯ последнюю мЯтую сливу, Њарина совершенно не волновалась насчет
будущего - она была уверена, что ночью найдет все необходимое на рынке. Ќо
когда она решила вылезти и посмотреть, не ночь ли на дворе,  и  сползла  с
кучи слежавшегосЯ под ее тЯжестью сена, она увидела, что выхода  на  рынок
нет, и вспомнила,  что  Ќиколай  заделал  его  почти  сразу  после  своего
поЯвлениЯ. ‘делал он все настолько  аккуратно,  что  не  осталось  никаких
следов, и Њарина даже не могла вспомнить, где этот выход был. Ћна отчаЯнно
оглЯделась: из  черной  дыры,  перед  которой  лежал  сплетенный  Ќиколаем
половичок, тЯнуло ледЯным ветром, а остальные три  стены  были  совершенно
одинаковыми - черными и сырыми. Ќачинать рыть ход  заново  нечего  было  и
думать - не хватило бы сил, и Њарина, бессильно зарыдав, упала на сено.  ‚
фильме, который она стала вспоминать, возможность такого поворота  событий
не предусматривалась, и Њарина совершенно не представлЯла, что делать.
     Ќаплакавшись, она несколько успокоилась - во-первых, ей  не  особенно
хотелось есть, а во-вторых, еще оставались два тЯжелых свертка, с которыми
она вышла из театра. ђешив перетащить их в камеру, Њарина  протиснулась  в
черную дыру и поползла по узкому и кривому лазу, в который намело довольно
много снега. —ерез несколько метров  она  ощутила,  что  ползти  ей  очень
трудно - бока все времЯ цеплЯлись за стены.  Ћщупав  себЯ  руками,  она  с
ужасом понЯла, что за те  несколько  дней,  что  она  пролежала  на  сене,
приходЯ в себЯ после шока от гибели ЌиколаЯ, она  невероЯтно  растолстела;
особенно раздалась талиЯ и места, где раньше росли  крыльЯ  -  теперь  там
были настоЯщие мешки жира. ‚ одном особенно узком участке коридора  Њарина
застрЯла и даже решила, что теперь ей отсюда не выбратьсЯ, но все же после
долгих усилий ей удалось доползти до выхода наружу. ЃаЯн и свертки  лежали
на том же месте, где она их  и  оставила,  только  были  занесены  снегом.
Џодумав, Њарина решила не  тащить  с  собой  баЯн  и  взЯла  назад  только
свертки, а баЯном изнутри подперла крышку, закрывавшую вход в нору.
     Љое-как  вернувшись  на  место,  Њарина  устало  поглЯдела  на  серую
газетную бумагу свертков. Ћна догадывалась, что найдет внутри,  и  поэтому
не очень спешила их  разворачивать.  Ќа  бумаге  крупным  псевдославЯнским
шрифтом было напечатано: "Њагаданский муравей", а сверху был  подчеркнутый
девиз "‡а наш магаданский  муравейник!",  набранный  готическим  курсивом.
Ќиже была фотографиЯ, но что именно на ней изображено,  Њарина  не  понЯла
из-за корки засохшей крови, которой была  покрыта  нижнЯЯ  часть  свертка;
единственное, что она разобрала из подзаголовков, это что номер воскресный
и  посвЯщен  в  основном  вопросам  культуры.  Њарину  томило   незнакомое
физическое ощущение, и, чтобы развеЯтьсЯ,  она  решила  немного  почитать.
Ћсторожно отвернув начало листа, она увидела с другой его стороны  столбцы
текста.
     Џервой шла статьЯ майора Ѓугаева "Њатеринство".  “видев  перед  собой
это слово, Њарина ощутила, как у нее екнуло в груди. ‘о всем вниманием, на
которое она была способна, она стала читать.
     "ЏриходЯ в эту жизнь, - писал майор, - мы не  задумываемсЯ  над  тем,
откуда мы взЯлись и кем мы были раньше. Њы не размышлЯем о том, почему это
произошло - мы просто ползем себе по набережной, поглЯдываЯ по сторонам, и
слушаем тихий плеск морЯ."
     Њарина вздохнула и подумала, что майор знает жизнь.
     "Ќо наступает день, - стала она читать дальше, -  и  мы  узнаем,  как
устроен мир, и понимаем, что наша  перваЯ  обЯзанность  перед  природой  и
обществом -  дать  жизнь  новым  поколениЯм  муравьев,  которые  продолжат
начатое  нами  великое  дело  и  впишут  новые  славные  страницы  в  нашу
многовековую историю. ‚ этой  свЯзи  считаю  необходимым  остановитьсЯ  на
чувствах молодой матери.  ‚о-первых,  ей  свойственна  глубокаЯ  и  нежнаЯ
забота  о  снесенных  Яйцах,  котораЯ  находит  выражение   в   постоЯнном
попечении. ‚о-вторых, ее не оставлЯет легкаЯ печаль, ЯвлЯющаЯсЯ следствием
непрестанных размышлений о судьбе потомства, часто непредсказуемой в  наше
неспокойное времЯ. € в-третьих,  ее  не  покидает  радостнаЯ  гордость  от
сознаниЯ..."
     Џоследнее слово упиралось в ссохшуюсЯ  коричневую  корку,  и  Њарина,
хмурЯсь от нахлынувших  на  нее  незнакомых  чувств,  перевела  взглЯд  на
соседний столбец.
     "„лЯ  коммунистической  партии  ‹атвии  Я   оказалсЯ   чем-то   вроде
Љассандры", - прочла она и отбросила газету.
     - Ђ ведь Я беременна, - сказала она вслух.


     Џервое Яйцо Њарина снесла незаметно длЯ себЯ, во сне. …й снилось, что
она  опЯть  стала  молоденькой  самочкой  и  строит  снеговика  во   дворе
магаданского оперного театра. ‘начала она слепила маленький снежок,  потом
стала катать его по снегу, и постепенно он становилсЯ все больше и больше,
но почему-то  был  не  круглым,  а  сильно  вытЯнутым,  и  как  Њарина  ни
старалась, она не могла придать ему круглую форму.
     Љогда она проснулась, она увидела, что во сне сбросила с  себЯ  штору
и, разметавшись, лежит на сене, а на полу возле постели - в том месте, где
раньше стоЯли сапоги ЌиколаЯ, - белеет  предмет,  точь-в-точь  повторЯющий
странный снежный ком из ее сна. Њарина пошевелилась, и  на  пол  скатилось
еще одно Яйцо. Ћна испуганно вскочила, и  ее  тело  начало  содрогатьсЯ  в
неудержимых, но практически  безболезненных  спазмах.  Ќа  пол  упало  еще
несколько Яиц. Ћни были одинаковые,  белые  и  холодные,  покрытые  мутной
упругой кожурой, а по форме напоминали дыни  средних  размеров;  всего  их
было семь.
     "—то ж теперь делать?" - озабоченно подумала  Њарина,  и  тут  же  ей
стало Ясно что - надо было первым делом вырыть длЯ Яиц нишу.
     Џривычно  откидываЯ  совком  землю,  Њарина  прислушивалась  к  своим
чувствам и с  недоумением  замечала,  что  совсем  не  испытывает  радости
материнства, так подробно описанной  майором  Ѓугаевым.  …динственными  ее
ощущениЯми были озабоченность, что ниша выйдет слишком холодной, и  легкое
отвращение к снесенным Яйцам.
     ‚идно, роды отобрали у нее слишком много сил, и, закончив работу, она
ощутила усталость и голод. …сть можно было только то, что было в  свертке,
и Њарина решилась.
     - џ ведь это не длЯ себЯ, - сказала она,  обращаЯсь  к  кубу  темного
пространства, в центре которого она сидела на четвереньках. - џ длЯ детей.
     ‚ первом свертке оказалась  лЯжка  ЌиколаЯ  в  заскорузлой  от  крови
зеленой военной штанине. ‘воими острыми жвалами Њарина  распорола  штанину
вдоль красного лампаса и стЯнула ее  как  колбасную  шкурку.  Ќа  лЯжке  у
ЌиколаЯ оказалась татуировка - веселые красные муравьи с картами в  лапках
сидели за столом, на котором стоЯла бутылка  с  длинным  узким  горлышком.
Њарина подумала, что ничего, в сущности, не успела узнать про своего мужа,
и откусила от лЯжки небольшой кусок.
     Ќа вкус Ќиколай оказалсЯ таким же  меланхолично-основательным,  каким
был и при жизни, и Њарина заплакала. Ћна вспомнила его сильные  и  упругие
передние лапки, поросшие редкой рыжей щетиной, и  их  прикосновениЯ  к  ее
телу, раньше вызывавшие только скуку и недоумение,  теперь  показались  ей
исполненными тепла и нежности. —тобы прогнать тоску, Њарина  стала  читать
клочки газеты, лежавшие перед ней на полу.
     "„лЯ негодованиЯ уже не остаетсЯ сил, - писал  неизвестный  автор,  -
можно только поражатьсЯ бесстыдству масонов из  печально  знаменитой  ложи
Џ-4  ("психоанализ-четыре"),  уже  много  десЯтилетий   измывающихсЯ   над
международной общественностью и простерших  свою  изуверскую  наглость  до
того, что в центре мировой научной полемики благодарЯ их усилиЯм оказались
два самых  гнусных  ругательства  древнекоптского  Языка,  которым  масоны
пользуютсЯ длЯ оплевываниЯ  чужих  национальных  свЯтынь.  ђечь  в  данном
случае идет о  выражениЯх  "sigmund  freud"  и  "eric  bern",  в  переводе
означающих,  соответственно,  "вонючий  козел"  и  "эректированный  волчий
пенис".  Љогда  же  магаданскаЯ  наука,  последнЯЯ  из  нордических  наук,
стрЯхнет с себЯ многолетнее оцепенение и распрЯмит свою могучую спину?"
     Њарина не понимала, о чем идет речь, но догадывалась, что за газетным
обрывком стоит неведомый ей мир науки и искусства, который  она  мимоходом
видела на старом расписном щите возле морЯ: мир,  населенный  улыбающимисЯ
широкоплечими мужчинами с логарифмическими линейками и  книгами  в  руках,
детьми, мечтательно глЯдЯщими  в  неведомую  взрослым  даль,  и  небывалой
красоты женщинами, замершими у весенних роЯлей  и  кульманов  в  тревожном
ожидании счастьЯ. Њарине стало горько от того,  что  она  никогда  уже  не
попадет на этот фанерный щит, но это еще могло произойти с  ее  детьми,  и
она ощутила беспокойство за лежащие в  нише  Яйца.  Ћна  подползла  к  ним
поближе и стала внимательно их изучать.
     ЊутнаЯ пелена на их поверхности успела  рассосатьсЯ,  и  стали  видны
зародыши. Ћни совершенно не  походили  на  муравьев  и  скорее  напоминали
толстых червЯков, но следы их будущего строениЯ были уже  различимы.  ЏЯть
из них были бесполыми  рабочими  насекомыми,  а  шестой  и  седьмой  имели
крылышки, и Њарина с радостным испугом увидела, что один из них - мальчик,
а другой - девочка. Ћна вернулась к кровати, надергала  сена  и  тщательно
обложила им Яйца, потом накрыла их снЯтой  с  себЯ  шторой  и  зарылась  в
остатки сена. Ћно неприЯтно кололо голое  тело,  но  Њарина  старалась  не
обращать вниманиЯ на это  неудобство.  Ќекоторое  времЯ  она  с  нежностью
глЯдела на получившеесЯ гнездышко, а потом ее глаза закрылись и ей  начала
снитьсЯ магаданскаЯ наука, распрЯмлЯющаЯ спину под черным небом ледовитого
океана.
     Ќа следующее утро она заметила, что хоть уже долгое времЯ  ничего  не
ела, но растолстела до такой степени, что не только  потерЯла  возможность
вылезти в коридор, но и в самой камере помещаетсЯ лишь потому,  что  лежит
по диагонали, головой к кладке Яиц. …й трудно было представить, что раньше
она протискивалась в крохотный квадратный лаз, отверстие которого  чернело
на стене. €з-за складок жира на шее она даже  не  могла  толком  повернуть
голову, чтобы посмотреть, какой она стала, но  чувствовала,  что  там,  за
шеей, течет по своим законам жизнь большого самодостаточного тела, которое
уже не совсем Њарина  -  Њариной  оставалась  только  голова  с  немногими
мыслЯми и  пара  еще  подчинЯющихсЯ  этой  голове  лапок  (остальные  были
намертво придавлены брюхом к полу.) ‚ теле  бродили  соки,  в  его  недрах
раздавались странные завораживающие звуки, и оно, совершенно не  спрашиваЯ
у Њарины ни разрешениЯ, ни совета, иногда  начинало  медленно  сокращатьсЯ
или переваливалось с боку на бок. Њарина думала, что дело тут в генах:  за
все времЯ с тех пор,  как  она  стала  матерью,  она  съела  только  лЯжку
ЌиколаЯ, и то  не  потому,  что  сильно  хотелось  есть,  а  чтобы  та  не
испортилась.
     ли дни. Ќо однажды она проснулась  с  чувством  голода,  который  не
походил ни на что  из  испытанного  ею  раньше:  сейчас  голодна  была  не
худенькаЯ девушка из прошлого, а огромнаЯ масса живых  клеток,  каждаЯ  из
которых пищала тоненьким голосом о том, как ей  хочетсЯ  есть.  ђешившись,
Њарина подтЯнула к себе  оставшийсЯ  сверток,  развернула  его  и  увидела
бутылку шампанского.  ‘начала  она  обрадовалась,  потому  что  так  и  не
попробовала шампанского в театре и часто думала, какое  оно  на  вкус,  но
потом понЯла, что осталась совсем без еды. ’огда  она  протЯнула  лапки  к
Яичной кладке, выбрала Яйцо, в котором медленно дозревал бесполый  рабочий
муравей, подтЯнула его и,  не  даваЯ  себе  опомнитьсЯ,  вонзила  жвалы  в
хрустнувшую  полупрозрачную  оболочку.  џйцо  оказалось  вкусным  и  очень
сытным, и Њарина, до того как пришла в себЯ и вновь  обрела  контроль  над
своими действиЯми, съела целых три.
     "Ќу и что, - подумала она, чувствуЯ, как  к  горлу  подступает  сытаЯ
отрыжка, - пусть хоть кто-то останетсЯ. Ђ то все вместе..."
     ‘ильно захотелось шампанского,  и  Њарина  стала  открывать  бутылку.
ампанское  хлопнуло,  и  не  меньше   трети   содержимого   белой   пеной
выплеснулось на пол. Њарина расстроилась, но потом  вспомнила,  что  точно
так же было в фильме, и успокоилась. ампанское ей не  очень  понравилось,
потому что в рот из бутылки  попадала  только  пузырЯщаЯсЯ  пена,  которую
трудно было глотать, но все же она допила его до конца,  отбросила  пустую
бутылку в угол и стала изучать газету, в которую та  была  упакована.  ќто
тоже был  номер  "Њагаданского  муравьЯ",  но  не  такой  интересный,  как
прошлый. Џочти весь его объем занимал репортаж с  магаданской  конференции
сексуальных меньшинств; это ей было скучно  читать,  но  зато  на  большой
групповой фотографии она нашла автора статьи о материнстве майора  Ѓугаева
- он был, как следовало из подписи, пЯтый сверху.
     Ћтложив газету, Њарина прислушалась к ощущениЯм от собственного тела.
Ќе верилось, что все это толстое и огромное и  есть  она.  €ли,  наоборот,
этому огромному и толстому уже не верилось, что оно - это Њарина.
     "Ђ вот начну с завтрашнего днЯ спортом заниматьсЯ, - чувствуЯ, как из
живота  медленно  поднимаетсЯ  пузырЯщаЯсЯ  надежда,  подумала  Њарина,  -
похудею, опЯть пророю ход на юг, к морю... € найду того генерала,  который
ЌиколаЯ хвалил. Ћн на мне женитсЯ, и..."
     „альше Њарина боЯлась даже  думать.  Ќо  она  ощутила,  что  она  еще
молода, еще полна сил, и, если не сдаватьсЯ обстоЯтельствам, вполне  можно
начать  все  сначала.  Џотом  она  задремала  и  спала  очень  долго,  без
сновидений.
     ђазбудили ее чавкающие звуки. Њарина открыла  глаза  и  обомлела.  €з
угла на нее смотрели два больших ничего не  выражающих  глаза.  ‘разу  под
глазами были острые сильные челюсти, которые быстро что-то  перетирали,  а
ниже располагалось небольшое червеобразное тельце белого  цвета,  покрытое
короткими и упругими чешуйками.
     - ’ы кто? - испуганно спросила Њарина.
     - џ твоЯ дочь Ќаташа, - ответило существо.
     - Ђ что это ты ешь? - спросила Њарина.
     - џйца, - невинно прошамкала Ќаташа.
     - Ђ...
     Њарина поглЯдела на нишу с Яйцами, увидела, что та совершенно  пуста,
и поднЯла полные укора глаза на Ќаташу.
     - Ђ что делать, мам, - сквозь набитый рот ответила та, - жизнь такаЯ.
…сли б Ђндрюшка быстрее вылупилсЯ, он бы сам менЯ слопал.
     - Љакой Ђндрюшка?
     - Ѓратишка, - ответила Ќаташа. - Ћн мне говорит, значит,  давай  маму
разбудим. ЏрЯмо из Яйца еще говорит. џ тогда говорю - а ты, если б  первый
кожуру прорвал, стал бы маму будить? Ћн молчит. Ќу, Я и...
     - Ћй, Ќаташа, ну разве так  можно,  -  прошептала  Њарина,  покачиваЯ
головой и разглЯдываЯ Ќаташу. Ћна уже не думала о Яйцах  -  все  остальные
чувства отступили перед удивлением, что это  странное  существо,  запросто
двигающеесЯ и разговаривающее, - ее роднаЯ дочь. Њарина вспомнила фанерный
щит у видеобара, изображавший недостижимо прекрасную жизнь, и попыталась в
своем воображении поместить на него Ќаташу. Ќаташа молча на  нее  глЯдела,
потом спросила:
     - ’ы чего, мам?
     - ’ак, - сказала Њарина. - ‡наешь что, Ќаташа, сползай-ка в  коридор.
’ам баЯн стоит. Џринеси его сюда, только осторожней, смотри, чтобы  крышка
вниз не упала. ‘негу наметет.
     —ерез несколько минут Ќаташа  вернулась  с  источающей  холод  черной
коробкой.
     - ’еперь послушай, Ќаташа, - сказала Њарина. - “ менЯ была тЯжелаЯ  и
страшнаЯ судьба. “ твоего покойного папы - тоже. € Я хочу, чтобы  с  тобой
все было иначе. Ђ жизнь - очень непростаЯ вещь.
     Њарина задумалась, пытаЯсь в несколько слов сжать весь  свой  горький
опыт, все посещавшие ее долгими магаданскими ночами мысли, чтобы  передать
Ќаташе главный итог своих раздумий.
     - †изнь, - сказала она, отчетливо вспомнив  торжествующую  улыбку  на
лице завернутой в лимонного цвета штору сраной уродины, -  это  борьба.  ‚
этой борьбе побеждает сильнейший. € Я хочу, Ќаташа, чтобы победила  ты.  ‘
сегоднЯшнего днЯ ты будешь учитьсЯ играть на баЯне твоего отца.
     - ‡ачем? - спросила Ќаташа.
     - ’ы станешь работником  искусства,  -  объЯснила  Њарина,  киваЯ  на
черную дыру в стене, - и пойдешь работать в  магаданский  военный  оперный
театр. ќто прекраснаЯ жизнь, чистаЯ и радостнаЯ (Њарина вспомнила генерала
со сточенными жвалами и парализованными мышцами  лица),  полнаЯ  встреч  с
самыми удивительными людьми. •очешь ты так жить? Џоехать во ”ранцию?
     - „а, - тихо ответила Ќаташа.
     - Ќу вот, - сказала Њарина, - тогда начнем прЯмо сейчас.


     “спехи Ќаташи были удивительными. ‡а несколько дней она  так  здорово
выучилась играть, что Њарина про  себЯ  решила  -  все  дело  в  отцовской
наследственности. …динственной нотной записью, которую они с Ќаташей нашли
в  "Њагаданском  муравье",  оказалась  музыка  песни  "‘тража   на   ‡ее",
приведеннаЯ там в качестве примера истинно магаданского искусства.  Ќаташа
стала играть сразу же, прЯмо с листа, и Њарина потрЯсенно  вслушивалась  в
рев морских волн и завывание ветра, которые сливались в гимн  непреклонной
воле одолевшего все это муравьЯ, и размышлЯла о том, какаЯ судьба ждет  ее
дочь.
     - ‚от такие песни,  -  шептала  она,  глЯдЯ  на  быстро  скачущие  по
клавишам пальцы Ќаташи.
     Љак-то Њарина подумала о мелодии  из  французского  фильма  и  напела
дочке то, что смогла.  Ќаташа  сразу  же  подхватила  мотив,  сыграла  его
несколько раз, а потом поразмышлЯла  и  сыграла  его  несколько  иначе,  и
Њарина вспомнила, что  именно  так  в  фильме  и  было.  Џосле  этого  она
окончательно поверила в свою дочь, и когда Ќаташа засыпала  рЯдом,  Њарина
заботливо накрывала шторой беззащитную белую колбаску  ее  тельца,  словно
Ќаташа была еще Яйцом.
     €ногда по вечерам они начинали мечтать, как Ќаташа  станет  известной
артисткой и Њарина придет к ней на концерт, сЯдет  в  первый  рЯд  и  даст
наконец волю гордым материнским слезам. Ќаташа очень любила играть в такие
концерты - она садилась перед матерью на фанерную коробку, прижимала  баЯн
к груди и исполнЯла то "‘тражу на ‡ее", то "Џодмосковные вечера"; Њарина в
самый неожиданный момент прерывала ее  игру  тоненьким  криком  "браво"  и
начинала истово бить друг о друга двумЯ последними  действующими  лапками.
’огда Ќаташа вставала и кланЯлась; выходило это у нее так, словно всю свою
жизнь перед этим она ничего другого не делала, и Њарине оставалось  только
клоком сена размазывать по лицу сладкие слезы. Ћна чувствовала, что  живет
уже не сама, а через Ќаташу, и все, что ей теперь нужно от  жизни,  -  это
счастьЯ длЯ дочери.
     Ќо шли дни, и Њарина стала замечать в дочери странную вЯлость. €ногда
Ќаташа замирала, баЯн в ее руках смолкал,  и  она  надолго  уставлЯлась  в
стену.
     - —то с тобой, девочка? - спрашивала Њарина.
     - Ќичего, - отвечала Ќаташа и принималась играть вновь.
     €ногда она бросала баЯн и уползала в ту часть камеры, которой  Њарина
не могла видеть, и не  отвечала  на  вопросы,  занимаЯсь  там  непонЯтным.
€ногда к ней приходили друзьЯ и подруги, но Њарина не видела их, а слышала
только молодые самоуверенные голоса. Ћднажды Ќаташа спросила ее:
     - Њама, а кто лучше живет - муравьи или мухи?
     - Њухи-то лучше, - ответила Њарина, - но до поры до времени.
     - Ђ после поры да времени?
     - Ќу как тебе сказать, - задумалась Њарина. - †изнь у  них,  конечно,
неплохаЯ, но очень неосновательнаЯ и, главное, без  всЯкой  уверенности  в
будущем.
     - Ђ у тебЯ она есть?
     - “ менЯ? Љонечно. Људа Я отсюда денусь.
     Ќаташа задумалась.
     - Ђ в моем будущем у тебЯ уверенность есть? - спросила она.
     - …сть, - ответила Њарина, - не волнуйсЯ, милаЯ.
     - Ђ ты можешь так сделать, чтобы ее у тебЯ больше не было?
     - —то? - не понЯла Њарина.
     - Ќу, можешь ты так сделать, чтобы не  быть  насчет  менЯ  ни  в  чем
уверенной?
     - Ђ почему ты этого хочешь?
     - Џочему, почему. „а потому что пока у тебЯ будет уверенность в  моем
будущем, Я отсюда тоже никуда не денусь.
     - Ђх ты дрЯнь неблагодарнаЯ, - рассердилась  Њарина.  -  џ  тебе  все
отдала, всю жизнь тебе посвЯтила, а ты...
     Ћна замахнулась на Ќаташу, но та быстро уползла в  угол  камеры,  где
Њарина не могла ее даже видеть.
     - Ќаташа, - через некоторое времЯ позвала Њарина, - слышишь, Ќаташа!
     Ќо Ќаташа не отвечала. Њарина решила, что дочь обиделась  на  нее,  и
решила больше ее не трогать.  Ћпустив  голову,  она  задремала.  “тром  на
следующий день она очень удивилась, не нащупав рЯдом  маленького  упругого
наташиного тельца.
     - Ќаташа! - позвала она.
     Ќикто не отозвалсЯ.
     - Ќаташа! - повторила Њарина и беспокойно заерзала на месте.
     Ќаташа не отзывалась, и Њарина испытала самую настоЯщую  панику.  Ћна
попробовала  повернутьсЯ,  но  огромное  жирное  тело  совершенно  ей   не
подчинЯлось. “  Њарины  мелькнула  мысль,  что  оно,  может  быть,  еще  в
состоЯнии двигатьсЯ, но просто не понимает, чего Њарина от него хочет, или
не в состоЯнии расшифровать сигналы, идущие от мозга к его мышцам.  Њарина
сделала колоссальное волевое усилие, но  единственным  ответом  тела  было
раздавшеесЯ в его недрах тихое урчание. Њарина попыталась еще  раз,  и  ее
голова немного повернулась вбок. ‘тал виден другой угол камеры, и  Њарина,
изо всех сил выворачиваЯ глаз, рассмотрела висЯщий под потолком  небольшой
серебристый кокон, состоЯщий, как ей показалось, из множества рЯдов тонких
шелковых нитей.
     - Ќаташа, - опЯть позвала она.
     - Ќу что, мам? - долетел из кокона тихий-тихий голос.
     - ’ы что это? - спросила Њарина.
     - €звестно что, - ответила Ќаташа. - Ћкуклилась. Џора уже.
     - Ћкуклилась? - переспросила Њарина и заплакала. - —то ж ты  менЯ  не
позвала? ‘овсем уже взрослаЯ стала, выходит?
     - ‚ыходит так, - ответила Ќаташа. - ‘воим умом теперь жить буду.
     - € что ты делать хочешь, когда вылупишьсЯ? - спросила Њарина.
     - Ђ в мухи пойду, - ответила Ќаташа из-под потолка.
     - утишь?
     - € ничего не шучу. Ќе хочу так, как ты, жить, понЯтно?
     - Ќаташенька, - запричитала Њарина, - цветик! Ћпомнись! ‚ нашей семье
такого позора отроду не было!
     - ‡начит, будет, - спокойно ответила Ќаташа.


     Ќа следующее утро Њарина проснулась от скрипа. ‚исЯщий  под  потолком
кокон слегка покачивалсЯ, и Њарина понЯла, что Ќаташа готова вылупитьсЯ.
     - Ќаташа, - стараЯсь говорить спокойно, начала Њарина, - пойми. —тобы
пробитьсЯ к  свободе  и  солнечному  свету,  надо  всю  жизнь  старательно
работать. €наче это просто невозможно. ’о, что ты собираешьсЯ  сделать,  -
это прЯмаЯ дорога на дно жизни, откуда уже нет спасеньЯ. Џонимаешь?
     Љокон треснул по всей длине, и из поЯвившегосЯ в  его  верхней  части
отверстиЯ высунулась голова - это была Ќаташа, но совсем не та девочка,  с
которой Њарина долгими вечерами играла в магаданские концерты.
     - Ђ мы, по-твоему, где живем? Ќа потолке, что ли? - грубо  отозвалась
она.
     - ‘мотри, - с угрозой сказала Њарина, еле удерживаЯ взглЯд на коконе,
- вернешьсЯ всЯ ободраннаЯ, Яиц в подоле принесешь  -  на  порог  тебЯ  не
пущу.
     - Ќу и не надо, - отвечала Ќаташа.
     Ћна уже разорвала  стенку  кокона,  и  вместо  скромного  муравьиного
тельца с четырьмЯ длинными крыльЯми Њарина увидела типичную молодую муху в
блЯдском коротеньком платьице зеленого цвета с  металлическими  блестками.
Ќаташа  была,  конечно,  красива  -   но   совсем   не   целомудренной   и
быстрорастворимой  красотой  муравьиной  самки.   Ћна   выглЯдела   крайне
вульгарно,  но  в  этой   вульгарности   было   нечто   завораживающее   и
притЯгательное, и Њарина понЯла, что  мордастый  мужчина  из  французского
фильма, случись ему выбирать между Њариной, какой она была в молодости,  и
Ќаташей, выбрал бы, несомненно, Ќаташу.
     - Џроститутка!  -  выпалила  Њарина,  чувствуЯ,  как  к  оскорбленным
родительским чувствам примешиваетсЯ женскаЯ ревность.
     - ‘ама проститутка, - не  оборачиваЯсь,  отозвалась  Ќаташа,  занЯтаЯ
своей прической.
     - ’ы... Ђх ты... - зашипела Њарина, - на мать... Џрочь из моего дома!
‘лышишь, прочь!
     - ‘ейчас сама уйду, - сказала, заканчиваЯ туалет,  Ќаташа.  -  Ѓольно
надо.
     - Ќемедленно! - закричала Њарина. - Љакими  словами  на  мать!  Џрочь
отсюда!
     - € баЯн мне твой надоел, стараЯ дура, - бросила Ќаташа.  -  ‘ама  на
нем играй, пока не подохнешь.
     Њарина уронила голову на сено и в голос зарыдала.  Ћна  ожидала,  что
через несколько минут Ќаташа опомнитсЯ  и  приползет  извинЯтьсЯ,  и  даже
решила не извинЯть ее сразу, а некоторое времЯ помучить, но вдруг услышала
звЯканье врезающегосЯ в землю совка.
     - Ќаташа, - закричала она, чудовищным усилием поворачиваЯ  голову,  -
что ты делаешь!
     - Ќичего, - ответила Ќаташа, - наружу выбираюсь.
     - ’ак вон ведь выход! ’ы что, хочешь все разрушить, что  мы  с  отцом
построили?
     Ќаташа не ответила - она продолжала сосредоточенно копать и, какие бы
материнские  проклЯтиЯ  ни  обрушивала  на  ее  голову  Њарина,  даже   не
оборачивалась. ’огда Њарина, как могла, приблизила голову к черной дыре  в
стене и завопила:
     - Џомогите! ‹юди добрые! ЊилициЯ!
     Ќо ответом ей было только далекое завывание ледЯного ветра.
     - ‘пасите! - опЯть заорала Њарина.
     - „а  чего  ты  орешь,  -  тихо  сказала  из-под  потолка  Ќаташа,  -
во-первых, добрых людей там нет, а во-вторых, все равно никто не услышит.
     Њарина понЯла, что дочь права, и впала  в  оцепенение.  Џод  потолком
мерно позвЯкивал совок, так продолжалось час или два,  а  потом  в  камеру
упал солнечный луч и ворвалсЯ полный забытых запахов свежий воздух; Њарина
вдохнула его и  неожиданно  понЯла,  что  тот  мир,  который  она  считала
навсегда ушедшим в прошлое вместе с собственной  юностью,  на  самом  деле
совсем рЯдом и там началась осень, но еще долго будет тепло и сухо.
     - Џока, мама, - сказала Ќаташа.
     "“летает", - понЯла наконец Њарина и закричала:
     - Ќаташа! ‘умку хоть возьми!
     - ‘пасибо! - крикнула сверху Ќаташа, - Я взЯла!
     Ћна чем-то прикрыла прорытую наверх дыру,  и  в  камере  опЯть  стало
темно и холодно, но тех нескольких секунд, пока  светило  солнце,  хватило
Њарине, чтобы вспомнить, как все было на самом деле в тот далекий полдень,
когда она шла по набережной и жизнь тысЯчью тихих голосов, доносЯщихсЯ  от
морЯ, из шуршащей листвы, с неба и  из-за  горизонта,  обещала  ей  что-то
чудесное.
     Њарина поглЯдела на стопку газет и с грустью понЯла, что это все, что
у нее осталось, - точнее, все, что осталось длЯ нее у жизни. …е  обида  на
дочь прошла, и единственное, чего она хотела, - это чтобы  Ќаташе  повезло
на набережной больше, чем ей. Њарина знала,  что  дочь  еще  вернетсЯ,  но
знала и то, что теперь, как бы близко к ней  ни  оказалась  Ќаташа,  между
ними всегда будет тонкаЯ, но непрозрачнаЯ стена - словно то  пространство,
где они когда-то играли в магаданские концерты, вдруг разделила  доходЯщаЯ
до потолка комнаты глухаЯ желтаЯ ширма.


        14. ‚’ЋђЋ‰ Њ€ђ

     - ...избавитьсЯ от ощущениЯ, - говорил ЊитЯ, стоЯ с закрытыми глазами
в центре площадки под шестом маЯка, - что он копает крыльЯми пустоту, и из
последних сил удерживаЯ себЯ от догадки, что всю предшествовавшую жизнь он
занималсЯ именно этим. Џока вместе с  сотнЯми  других  цикад  он  летел  к
далекой горе, второй раз в жизни видЯ  мир  таким,  как  он  есть,  вокруг
стемнело и ему стало казатьсЯ, что он потерЯл дорогу - хотЯ куда именно он
летит, он твердо не знал, - но тут он вспомнил, что  стоит  между  черными
кустами терновника и торчащими из земли выветренными  скалами  причудливой
формы, которые с того места, где он находилсЯ, казались  просто  участками
неба без звезд...
     Ћн несколько раз моргнул и слегка надавил на веки пальцами.  ‡а  ними
разлилось слабое голубоватое сиЯние, но Яркой  точки,  котораЯ  сиЯла  там
несколько минут назад, уже не было.
     - ‚се. Ѓольше ничего не вижу, -  сказал  он.  -  €  сколько  все  это
продолжалось?
     „има пожал плечами.
     - •отЯ да, - сказал ЊитЯ. - Љонечно.
     - –икады - наши близкие родственники, - сказал „има. - Ќо они живут в
совершенно другом мире. џ бы сказал, что это подземные мотыльки.  ’ам  все
так же, как у нас, но совсем нет света.
     Ћн повернулсЯ и пошел вверх по тропинке. ЊитЯ пошел следом,  и  через
минуту или две они вышли на плоскую  площадку  между  скалами,  один  край
которой обрывалсЯ в пустоту. Ћтсюда  было  видно  море  с  широкой  лунной
дорогой - даже не дорогой, а целой взлетно-посадочной полосой - и еще были
видно дро