ста в казарме первого курса,
куда нас перемещали из палаток,  и  повели  в  столовую.  ‘  ее
потолка  свисали  на  нитЯх  пыльные  Њиѓи  и  €лы,  казавшиесЯ
громадными воздушными островами рЯдом  с  эскадрильЯми  быстрых
черных  мух.  Ћбед  был  довольно  невкусный:  суп с макаронными
звездочками,  курица  с  рисом  и  компот.  Џосле   еды   очень
захотелось спать, мы с Њитьком еле добрались до коек, и Я сразу
уснул.


        5

     Ќа  следующее  утро  Я проснулсЯ от раздавшегосЯ над самым
ухом стона, полного боли и недоумениЯ.  Ќа  самом  деле  Я  уже
давно  слышал эти звуки сквозь сон, но полностью очнулсЯ только
от особенно громкого и страдальческого вскрика. Ћткрыв глаза, Я
оглЯделсЯ. Ќа койках  вокруг  происходило  какое-то  непонЯтное
медленно-мычащее  шевеление,   Я  попыталсЯ  приподнЯтьсЯ  на
локте, но не смог, потому что был, как оказалось, пристегнут  к
койке  несколькими  широкими  ремнЯми  наподобие  тех, которыми
стЯгивают слишком распухшие чемоданы, единственное, что Я  мог,
это  чуть  поворачивать голову из стороны в сторону. ‘ соседней
койки на менЯ смотрели полные страданиЯ глаза  ‘лавы,  паренька
из  поселка  ’ында,  с  которым  Я  вчера успел познакомитьсЯ, а
нижнЯЯ часть  его  лица  была  скрыта  под  какой-то  натЯнутой
трЯпкой.  џ  открыл было рот, чтобы спросить его, в чем дело,
но обнаружил,  что  не  могу  пошевелить  Языком  и  вообще  не
чувствую  всей  нижней  половины  лица,  словно  она затекла. џ
догадалсЯ, что мой рот тоже  чем-то  заткнут  и  перемотан,  но
удивитьсЯ  этому  не успел, потому что вместо удивлениЯ испытал
ужас:  там,  где  должны  были  быть  ‘лавины  ступни,   одеЯло
ступенькой  нырЯло вниз, и на свеженакрахмаленном пододеЯльнике
проступали размытые красноватые пЯтна, такие, как оставлЯет  на
вафельных   полотенцах   арбузный   сок.  ‘амое  страшное,  что
собственных ног Я не чувствовал и не мог поднЯть голову,  чтобы
взглЯнуть на них.
     -  ЏЯтый  взву-уд!  -  загремел  в  дверЯх необыкновенно
богатый интонациЯми, полный множества намеков сержантский  бас,
- на перевЯзку!
     €  сейчас  же  в  палату  вошло человек десЯть - это были
второкурсники и третьекурсники (правильнее сказать -  курсанты
второго и третьего года службы, об этом Я догадалсЯ по нашивкам
на  их  рукавах). ђаньше Я их не видел, а офицеры говорили, что
они на картошке. Ћни были  в  странных  сапогах  с  негнущимисЯ
голенищами  и ступали не очень уверено, держась то за стены, то
за спинки кроватей. …ще Я заметил нездоровую бледность их  лиц,
на   которых   застыл   отпечаток   многодневной  муки,  словно
переплавленной  в  какую-то  невыразимую  готовность,  как   ни
неуместно   это  было,  но  в  этот  момент  Я  вспомнил  слова
пионерского салюта,  которые  мы  с  Њитьком  вместе  со  всеми
повторили  в  пионерлагере,  на далекой асфальтовой площадке -
вспомнил и понЯл, в  чем  именно,  крича  "‚сегда  готов!",  мы
обманно   уверЯли  себЯ,  товарищей  по  линейке  и  прозрачное
июльское утро.
     Ћдну за другой  курсанты  выкатили  в  коридор  койки,  на
которых мычали и извивались примотанные первогодки, и в комнате
осталось  только две - моЯ и стоЯвшаЯ у окна, на которой лежал
ЊитЯк. ђемни не давали мне посмотреть на него, но краем глаза Я
видел, что он лежит спокойно и вроде бы спит.
     ‡а нами  пришли  минут  через  десЯть,  развернули  ногами
вперед  и покатили по коридору. Ћдин из курсантов толкал койку,
а другой, шедший спиной вперед, тЯнул ее на себЯ, выглЯдело это
так, словно он пЯтилсЯ по коридору, отталкиваЯ несущуюсЯ за ним
койку. Њы зарулили в длинный  узкий  лифт  с  дверЯми  с  обеих
сторон  и  поехали вверх, потом второкурсник пропЯтилсЯ от менЯ
еще по одному коридору, и мы остановились возле  обитой  черным
двери  с  большой  коричневой  табличкой,  которой  Я  не  смог
прочесть из-за своей неудобной позы. „верь  открылась,  и  менЯ
вкатили в комнату, где под потолком висела огромнаЯ хрустальнаЯ
люстра  в  виде  авиабомбы,  а по верхней части стены шла полоса
выпуклого орнамента из серпов, молотов и увитых виноградом ваз.
     ‘ менЯ снЯли ремни, и Я приподнЯлсЯ на локтЯх, стараЯсь не
глЯдеть себе на ноги,  передо  мной  в  глубине  комнаты  стоЯл
массивный  письменный  стол  с  зеленой лампой, освещенный косо
падающим из высокого  узкого  окна  серым  светом.  ‘идЯщий  за
столом был от менЯ скрыт развернутым номером "Џравды", с первой
страницы  которой  глЯдело морщинистое лицо с добрыми лучистыми
глазами, наведенными прЯмо на менЯ. ‡аскрипел линолеум пола,  и
рЯдом со моей койкой затормозила койка Њитька.
     ѓазета    несколько   раз   прошуршала   переворачиваемыми
страницами и легла на стол.
     Џеред нами сидел тот самый  старичок  со  шрамом  на  лбу,
который  во  времЯ собеседованиЯ хватал менЯ за руку. ‘ейчас на
нем  был  мундир  генерал-лейтенанта  с  золотыми  вениками  на
петлицах,  волосы были тщательно приглажены, а взглЯд был Ясным
и трезвым. € еще Я заметил, что его лицо как бы повторЯло  лицо
с  обложки  "Џравды",  которое  глЯнуло  на  менЯ минуту назад,
получилось совсем как в фильме, где  вначале  долго  показывали
одну  икону,  а потом на ее месте постепенно возникла другаЯ -
изображениЯ были похожие, но разные, и из-за того,  что  момент
перехода был размазан, казалось, что икона менЯетсЯ на глазах.
     -  Џоскольку  нам  с вами, ребЯта, предстоЯт еще довольно
долгие  отношениЯ,  можете  называть  менЯ  "товарищ  начальник
полета",  -  сказал  старичок.  -  •очу  вас поздравить - по
итогам  экзаменов  и  особенно  собеседованиЯ   (тут   старичок
подмигнул)   вы  зачислены  сразу  на  первый  курс  секретной
космической  школы  при  первом  отделе  ЉѓЃ  ‘‘‘ђ.   ’ак   что
настоЯщими  людьми станете как-нибудь потом, а пока собирайтесь
в Њоскву. ’ам и встретимсЯ.
     ‘мысл этих слов дошел до менЯ только в пустой палате, куда
нас отвезли по тем же длинным коридорам, линолеум  которых  пел
под  крошечными  стальными  колесиками  койки  что-то  тихое  и
исполненное  ностальгии,  заставившее  менЯ  непонЯтно   почему
вспомнить давний июльский полдень у морЯ.
     ‚есь  день  мы  с  Њитьком проспали - кажетсЯ, за прошлым
ужином нас накормили каким-то снотворным (спать хотелось  и  на
следующий день),  а вечером за нами зашел веселый желтоволосый
лейтенант  в  громко  скрипЯщих  сапожках и, хохоча и балагурЯ,
отвез по очереди наши койки на асфальтовый плац перед  бетонной
раковиной  эстрады,  где  за  столом  сидело  несколько  высших
генералов с интеллигентными добрыми  лицами,  и  среди  них  -
товарищ  начальник полета. Њы с Њитьком могли, конечно, дойти и
сами, но лейтенант сказал, что это общий  порЯдок  длЯ  первого
курса, и велел нам лежать тихо, чтобы не смущать остальных.
     €з-за  множества  стоЯщих впритирку друг к другу коек плац
был  похож  на  двор  автомобильного  завода  или   тракторного
комбината,  над  ним  по сложной траектории порхал придавленный
стон,  исчезаЯ в одном месте, он возникал в другом, в  третьем,
  словно  над  койками  носилсЯ  огромный невидимый комар.  Џо
дороге  желтоволосый  лейтенант  сказал,  что  сейчас  начнетсЯ
выпускной вечер, совмещенный с последним госэкзаменом.
     Ђ вскоре он сам, первый из полусотни таких же лейтенантов,
волнуЯсь  и  бледнеЯ,  но с неподражаемым мастерством, танцевал
перед приемной комиссией "Љалинку" под скупую на лишний перебор
гармонь летающего замполита. ”амилиЯ лейтенанта была  ‹андратов,
Я  услышал  ее, когда начальник полета вручил ему раскрытую
красную книжечку и поздравил с получением диплома. Џотом тот же
танец исполнЯли остальные, и под конец мне  наскучило  смотреть
на  них.  џ  повернулсЯ  к  начинавшемусЯ  сразу за плацем полю
стадиона, и вдруг понЯл, почему над ним стелетсЯ такой  высокий
бурьЯн.
     џ  долго  глЯдел,  как его стебли качаютсЯ под ветром. Њне
казалось,  что  серый,  растрескавшийсЯ  от  дождей   забор   с
колючкой,  начинающийсЯ  сразу  за  развалившимисЯ  футбольными
воротами - это и  есть  ‚еликаЯ  ‘тена,  и,  несмотрЯ  на  все
отодранные  и  покосившиесЯ доски, она, как и тысЯчи лет назад,
тЯнетсЯ с полей далекого ЉитаЯ до  города  ‡арайска,  и  делает
древнекитайским  все,  поЯвлЯющеесЯ  на ее фоне - и решетчатые
беседки, где в жару работает  приемнаЯ  комиссиЯ,  и  списанный
ржавый истребитель, и древние общевойсковые шатры, на которые Я
глЯжу  со  своей койки, сжимаЯ под одеЯлом свинченный на памЯть
никелированный шарик.


     Ќа следующий день грузовик провез нас с Њитьком по летнему
лесу и  полю,  мы  сидели  на  своих  рюкзаках,  прислонЯсь   к
прохладному  стальному борту. Џомню качающийсЯ край брезентовой
полости, за которым мелькали стволы деревьев  и  усохшие  серые
столбы  давно  оборванного  телеграфа. ‚ремЯ от времени деревьЯ
расступались,  и  вверху  мелькал   треугольник   задумавшегосЯ
бледного  неба.  Џотом  была  остановка  и  пЯть  минут тишины,
перемежавшейсЯ только далеким  тЯжелым  стуком,  выходивший  по
нужде   шофер   объЯснил,  что  это  бьют  короткими  очередЯми
несколько  пулеметов  на  стрельбище  пехотного  училища  имени
Ђлександра  Њатросова. ЋпЯть началась долгаЯ трЯска в кузове, Я
заснул, а проснулсЯ на несколько секунд уже в Њоскве,  когда  в
брезентовой  щели  мелькнули,   будто  из  какого-то далекого
школьного лета,  арки "„етского мира".


        6

     —асто в детстве Я представлЯл себе газетный разворот,  еще
пахнущий свежей краской, с моим большим портретом посередине (Я
в шлеме и улыбаюсь) и подписью:
     "Љосмонавт Ћмон Љривомазов чувствует себЯ отлично!"
     ‘ложно  понЯть, почему мне этого так хотелось. џ, наверно,
мечтал прожить часть жизни через других людей - через тех, кто
будет смотреть на эту фотографию, и думать обо мне, представлЯть
себе мои мысли, чувства и строй моей души.  €  самое,  конечно,
главное,   мне  хотелось  самому стать одним из других людей,
уставитьсЯ на собственное, составленное из типографских точечек
лицо, задуматьсЯ над тем, какие этот человек любит фильмы и кто
его  девушка,   а  потом  вдруг  вспомнить,  что  этот   Ћмон
Љривомазов  и  есть  Я.  ‘  тех  пор, постепенно и незаметно, Я
изменилсЯ. ЊенЯ перестало слишком  интересовать  чужое  мнение,
потому что Я знал - до менЯ другим все равно не будет никакого
дела, и думать они будут не обо мне, а о моей фотографии, с тем
же  безразличием,  с  которым  Я сам думаю о фотографиЯх других
людей. Џоэтому новость о том, что мой подвиг  останетсЯ  никому
не  известным,  не  была длЯ менЯ ударом, ударом была новость о
том, что придетсЯ совершать подвиг.
     Љ начальнику полета нас с Њитьком водили  по  очереди,  на
следующий  день  после  приезда,  сразу после того, как одели в
черную форму вроде суворовской - только ее  погоны  были  Ярко
желтыми,  с  непонЯтными  буквами  "‚Љ“". ‘перва пошел Њитек, а
часа через полтора вызвали менЯ.
     Љогда передо мной раскрылись высокие дубовые двери, Я даже
оторопел, до  того  увиденное  напоминало  сцену  из  какого-то
военного  фильма. ‚ центре кабинета был накрытый большой желтой
картой стол, за которым  стоЯли  несколько  человек  в  военной
форме  - начальник полета, три генерала, совершенно не похожие
друг на друга, но все очень похожие на  писателЯ  и  драматурга
ѓенриха  Ѓоровика,  и  два полковника, один низкий и толстый, с
малиновым  лицом,  а  другой  -  худенький   и   жидковолосый,
напоминающий  пожилого  болезненного  мальчика, он был в темных
очках и сидел в инвалидном кресле.
     -  Ќачальник  –“Џа  полковник   •алмурадов,   -   сказал
начальник полета, указываЯ на толстЯка с малиновым лицом.
     ’от кивнул.
     - ‡амполит особого отрЯда космонавтов полковник “рчагин.
     Џолковник в кресле повернул ко мне голову, чуть наклонилсЯ
вперед  и  снЯл  очки,  словно  чтобы  лучше менЯ разглЯдеть. џ
непроизвольно вздрогнул - он был слепым, веки одного его глаза
срослись, а между ресницами другого, чуть поблескивала беловатаЯ
слизь.
     - Њожешь звать менЯ Ѓамлагом €вановичем, Ћмон, -  сказал
он высоким тенором. - Ќадеюсь, мы с тобой подружимсЯ.
     Џочему-то  начальник полета не представил мне генералов, а
они никак своим поведением не показали, что хотЯ бы видЯт менЯ.
‚прочем,  Я,  кажетсЯ,  видел  одного  из  них  на  экзамене  в
‡арайском летном.
     -   Љурсант  Љривомазов,  -  представил  менЯ  начальник
полета. - Ќу что, можем начинать?
     Ћн повернулсЯ ко мне, сложил руки на животе и заговорил:
     - ’ы, Ћмон, наверное, читаешь газеты, смотришь  фильмы  и
знаешь,   что  американцы  высадили  на  ‹уну  несколько  своих
космонавтов и даже ездили по ней на мотоколЯске. –ель вроде  бы
мирнаЯ, но это как посмотреть. Џредставь себе простого человека
труда   из  какого-нибудь  небольшого  государства,  скажем,  в
–ентральной Ђфрике...
     Ќачальник  полета  наморщил  лицо  и   сделал   вид,   что
засучивает рукава и вытирает пот со лба.
     -  €  вот  он видит, что американцы высадились на ‹уне, а
мы... Џонимаешь?
     - ’ак точно, товарищ генерал-лейтенант! - ответил Я.
     - ѓлавнаЯ цель космического эксперимента, к которому тебЯ
начинают готовить, Ћмон, это показать,  что  технически  мы  не
уступаем  странам  ‡апада и тоже в состоЯнии отправлЯть на ‹уну
экспедиции. Џослать туда возвращаемый пилотируемый корабль  нам
сейчас  не по силам. Ќо есть другаЯ возможность - послать туда
автоматический экипаж, который не потребуетсЯ возвращать назад.
     Ќачальник  полета  наклонилсЯ  над  рельефной   картой   с
выступающими горами и маленькими лунками кратеров. Џо ее центру
шла  Ярко-краснаЯ  линиЯ, похожаЯ на свежепрокарЯбанную гвоздем
царапину.
     - ќто фрагмент лунной поверхности,  -  сказал  начальник
полета.   -  Љак  ты  знаешь,  Ћмон,  наша  космическаЯ  наука
преимущественно исследует обратную сторону ‹уны, в  отличие  от
приземлЯющихсЯ  на дневной стороне американцев. ‚от эта длиннаЯ
полоса  -  так  называемаЯ  трещина  имени  ‹енина,   открытаЯ
несколько  лет  назад  отечественным  спутником. ќто уникальное
геологическое образование, в район которого в прошлом году была
отправлена  автоматическаЯ  экспедициЯ  по  получению  образцов
лунного  грунта.  Џо  предварительным  результатам исследований
сложилось мнение о необходимости дальнейшего изучениЯ  трещины.
’ебе,   наверно,   известно,  что  наша  космическаЯ  программа
ориентирована в основном  на  автоматические  средства  -  это
американцы   рискуют   человеческими   жизнЯми.  Њы  подвергаем
опасности только механизмы. € вот возникла  мысль  об  отправке
специального    самоходного    транспортного    средства,   так
называемого лунохода, который проедет по дну трещины и передаст
на ‡емлю научную информацию.
     Ќачальник полета открыл Ящик стола и, не отводЯ глаз, стал
шарить там рукой.
     - ЋбщаЯ длинна трещины -  сто  пЯтьдесЯт  километров,  а
ширина  и  глубина  крайне незначительны, и измерЯютсЯ метрами.
ЏредполагаетсЯ, что луноход проедет по ней семьдесЯт километров
- настолько  должно  хватить  энергии  в  аккумулЯторах  -  и
установит  в  ее  центре  вымпел-радиобуй,  который  передаст в
космос преобразованные в радиоимпульсы слова "Њ€ђ",  "‹…Ќ€Ќ"  и
"‘‘‘ђ".
     ‚  его руке поЯвилась маленькаЯ машинка красного цвета. Ћн
завел ее ключом и поставил в начале  красной  линии  на  карте.
Њашинка  зажужжала и поползла вперед. ќто была детскаЯ игрушка:
напоминающий  маленькую  консервную  банку  корпус  на   восьми
маленьких  черных  колесах,  со  словом "‘‘‘ђ" на борту и двумЯ
похожими на глаза выступами впереди. ‚се  напрЯженно  провожали
ее   взглЯдом,   даже   полковник  “рчагин  поворачивал  голову
синхронно  с  остальными.  Њашинка  доехала  до  краЯ  стола  и
свалилась на пол.
     -  ѓде-то  так,  -  задумчиво  сказал начальник полета и
вскинул на менЯ глаза.
     - ђазрешите обратитьсЯ! - услышал Я свой голос.
     - ‚алЯй.
     -    Ќо    ведь    луноход    автоматический,     товарищ
генерал-лейтенант!
     - Ђвтоматический.
     - ’ак зачем тогда Я?
     Ќачальник полета опустил голову и вздохнул.
     - Ѓамлаг, - сказал он, - давай.
     ’ихонько зажужжал электромотор кресла, и полковник “рчагин
выехал из-за стола.
     -  Џойдем прогулЯемсЯ, - сказал он, подъехав и взЯв менЯ
за рукав.
     џ вопросительно поглЯдел на начальника полета.  Ћн  кивнул
головой.  ‚след  за  “рчагиным Я вышел в коридор, и мы медленно
двинулись вперед - Я шел, а он ехал рЯдом, регулируЯ  скорость
рычагом,  на  конец  которого  был насажен самодельный шарик из
розового плексигласа с резной красной розой  внутри.  Ќесколько
раз  “рчагин открывал рот и собиралсЯ заговорить, но каждый раз
закрывал его, и Я уже подумал, что он не знает, с чего  начать,
когда  он  вдруг  метко  схватил  менЯ за запЯстье чуть влажной
узкой ладонью.
     - ‘лушай менЯ внимательно и не перебивай, Ћмон, - сказал
он задушевно, словно мы только что вместе  пели  у  костра  под
гитару.  - Ќачну издалека. Џонимаешь ли, в судьбе человечества
много путаного, много кажущейсЯ бессмыслицы, много горечи. Ќадо
видеть очень Ясно, очень четко, чтобы  не  наделать  ошибок.  ‚
истории  ничего  не  бывает  так, как в учебниках. „иалектика в
том, что  учение  Њаркса,  рассчитанное  на  передовую  страну,
победило  в самой отсталой. “ нас, коммунистов, не было времени
доказать правоту наших идей - слишком много сил отнЯла  война,
слишком  долгой  и серьезной оказалась борьба с эхом прошлого и
врагами внутри страны. Њы  не  успели  технологически  победить
‡апад.  Ќо  борьба  идей  -  это  такаЯ  область,  где  нельзЯ
останавливатьсЯ  ни  на  секунду.  Џарадокс,    и  опЯть   же,
диалектика - в том, что обманом мы помогаем правде, потому что
марксизмнесет  в  себе  всепобеждающую  правду, а то, за что ты
отдашь  свою  жизнь  -  формально  ЯвлЯетсЯ  обманом.  Ќо  чем
сознательнее...
     “  менЯ  под  ложечкой  екнуло,  и Я рефлекторно попыталсЯ
вырвать  свою  кисть,  но  ладонь  полковника  “рчагина  словно
превратилась в маленький стальной обруч.
     -  ...сознательнее  ты  осуществишь  свой  подвиг,  тем в
большей степени он будет правдой,  тем  больший  смысл  обретет
короткаЯ и прекраснаЯ твоЯ жизнь!
     - Ћтдам жизнь? Љакой подвиг? - дурным голосом спросил Я.
     -  Ђ  тот  самый, - тихо-тихо и словно испуганно ответил
полковник, - который уже совершило больше ста таких же  ребЯт,
как ты и твой друг.
     Ћн помолчал, а потом заговорил прежним тоном:
     - ’ы ведь слышал, что наша космическаЯ программа основана
на использовании автоматики?
     - ‘лышал.
     -  ’ак  вот  сейчас  мы  с тобой пойдем в триста двадцать
девЯтую комнату, и тебе расскажут, что такое  наша  космическаЯ
автоматика.


        7

     - ’оварищ полковник...
     -  ’оварищ  половник!  -  передразнил он. - ’ебЯ ведь в
‡арайском летном Ясно спросили - готов жизнь  отдать?  ’ы  что
ответил?
     џ  сидел  на  железном стуле, привинченном к полу в центре
комнаты, мои руки были пристегнуты к подлокотникам, а ноги - к
ножкам. Ћкна комнаты были плотно  зашторены,  а  в  углу  стоЯл
небольшой  письменный стол с телефоном без диска. Ќапротив менЯ
сидел в своем кресле полковник “рчагин, говорил он посмеиваЯсь,
но Я чувствовал, что он абсолютно серьезен.
     - ’оварищ полковник, вы поймите, Я  ведь  совсем  простой
парень.  ‚ы  менЯ принимаете за кого-то... Ђ Я совершенно не из
тех, кто...
     Љресло “рчагина зажужжало, он тронулсЯ с  места,  подъехал
ко мне вплотную и остановилсЯ.
     -  Џодожди,  Ћмон,  - сказал он, - подожди-ка. ‚от мы и
приехали. Ђ как ты думаешь,  чьей  кровью  полита  наша  землЯ?
„умаешь,   какой-то  особенной?  Љакой-то  специальной  кровью?
Љаких-то непростых людей?
     Ћн протЯнул ко мне руку, ощупал мое  лицо  и  ударил  менЯ
сухим кулачком по губам - несильно, но так, что Я почувствовал
вкус крови во рту.
     - ‚от такой же точно и полита. ’аких ребЯт, как ты...
     Ћн потрепал менЯ за шею.
     - Ќе сердись, - сказал он, - Я теперь тебе второй отец.
Њогу и ремнем выдрать. —его жмешьсЯ, как баба?
     -  џ,  Ѓамлаг €ванович, не чувствую, что готов к подвигу,
- слизываЯ кровь, ответил Я.  -  ’о  есть  чувствую,  что  не
готов... ‹учше уж назад в ‡арайск, чем так...
     “рчагин  наклонилсЯ  ко  мне  и,  поглаживаЯ  менЯ по шее,
заговорил совсем тихо и ласково:
     - ‚от ты дурачок-то какой, Ћмка. ’ы пойми, милый,  что  в
этом и суть подвига, что его всегда совершает не готовый к нему
человек,  потому  что  подвиг  -  это  такаЯ  вещь,  к которой
подготовитьсЯ невозможно. ’о есть можно, например,  наловчитьсЯ
быстро подбегать к амбразуре, можно привыкнуть ловко прыгать на
нее  грудью,  этому всему мы учим, но вот самому духовному акту
подвига научитьсЯ  нельзЯ,  его  можно  только  совершить.  —ем
больше  тебе  перед  этим хотелось жить, тем лучше длЯ подвига.
Џодвиги, даже невидимые, необходимы стране  -  они  питают  ту
главную силу, котораЯ...
     „о  нас  долетело  громкое  карканье.  ‡а шторой мелькнула
чернаЯ тень близко пролетевшей  птицы,  и  полковник  замолчал.
Њинуту он размышлЯл в своем кресле, а потом включил двигатель и
укатил  в  коридор. „верь за ним хлопнула, а через минуту снова
открылась, и в  комнату  вошел  желтоволосый  лейтенант  ‚‚‘  с
резиновым  шлангом в руке. …го лицо показалось мне знакомым, но
Я не мог сообразить, где Я его видел.
     - “знаешь? - спросил он.
     џ помотал головой. Ћн подошел  к  столу  и  сел  на  него,
свесив  ноги  в  блестЯщих  черных сапогах гармошкой, глЯнув на
которые, Я вспомнил,  где  его  видел  -  это  был  тот  самый
лейтенант из ‡арайского летного, который вывозил наши с Њитьком
койки на плац. џ даже помнил его фамилию.
     - ‹ан... ‹ан...
     -  ‹андратов,  -  сказал  он,  сгибаЯ  шланг. - ‘ тобой
поговорить послали. “рчагин послал. ’ы  чего,  правда  назад  в
Њаресьевское хочешь?
     -  џ  не  то  что туда хочу, - сказал Я, - Я на ‹уну не
хочу. Џовиг совершать.
     ‹андратов хмыкнул и хлопнул себЯ ладонЯми по животу  и  по
бедрам.
     -  €нтересно, - сказал он, - не хочешь. ’ы думаешь, они
тебЯ теперь в покое оставЯт? ЋтпустЯт? €ли в училище вернут?  Ђ
если  и  вернут  даже  -  ты хоть знаешь, что это такое, когда
встаешь с койки и делаешь первые шаги на костылЯх? €ли как себЯ
перед дождем чувствуешь?
     - Ќе знаю, - сказал Я.
     - Ђ может, думаешь, когда ноги заживут, малина  пойдет?  ‚
прошлом  году  у  нас  двух  человек за измену ђодине судили. ‘
четвертого курса занЯтиЯ начинаютсЯ на  тренажерах  -  знаешь,
что это такое?
     - Ќет.
     -  ‚  общем, все как в самолете, сидишь в кабине, ручка у
тебЯ, педали, только смотришь на экран телевизора. ’ак эти двое
на занЯтии, вместо того, чтоб  иммельман  отрабатывать,  пошли,
сука,  на  запад на предельно, малой. € не отвечают по радио. €х
потом вытаскивают  и  спрашивают  -  вы  чего,  орлы?  Ќа  что
рассчитывали,  а?  Њолчат.  Ћдин, правда, ответил потом. •отел,
говорит, ощутить, говорит. •оть на минуту...
     - € что с ними было?
     ‹андратов сильно  ударил  шлангом  по  столу,  на  котором
сидел.
     -  „а какаЯ разница, - сказал он, - ѓлавное что - ведь
их тоже понЯть можно. ‚се времЯ надеешьсЯ, что в  конце  концов
летать  начнешь. ’ак что когда тебе потом всю правду говорЯт...
„умаешь, ты кому ты без ног нужен?  „а  и  самолетов  у  нас  в
стране  всего  несколько,  летают  вдоль границ, чтоб американцы
фотографировали. € то...
     ‹андратов замолчал.
     - —его "и то"?
     -  Ќеважно.  џ  что  сказать  хочу  -   думаешь,   после
‡арайского  училища  облака  рассекать  будешь в истребителе? ‚
лучшем случае попадешь в ансамбль песни и плЯски  какого-нибудь
округа  Џ‚Ћ. Ђ скорей всего вообще будешь "калинку" в ресторане
танцевать. ’реть наших спиваетсЯ, а треть -  у  кого  операциЯ
неудачно  прошла  -  вообще самоубийством кончает. ’ы, кстати,
как к самоубийству относишьсЯ?
     - ’ак как-то, - сказал Я. - Ќе думал.
     - Ђ Я думал раньше. Ќа втором  курсе  особенно.  Ћсобенно
один раз, когда по телевизору “имблдонский турнир показывали, а
Я  в  клубе  дежурил  с  костылЯми.  ’акаЯ тоска взЯла. Ђ потом
ничего, отошел. ’ут, знаешь, надо про  себЯ  что-то  решить,  а
потом  уже  легче.  ’ак  что ты смотри, если у тебЯ такие мысли
поЯвЯтсЯ, не поддавайсЯ. ’ы лучше подумай, сколько  интересного
увидишь, если на ‹уну двинешь. ‚се равно ведь эти суки живым не
отпустЯт. ‘оглашайсЯ, а?
     - ’ы их, похоже, не очень любишь, - сказал Я.
     -  Ђ  за  что  их  любить? Ћни же правды слова не скажут.
Љстати, ты когда  будешь  с  начальником  полета  говорить,  ты
ничего  не  упоминай  про  смерть, или про то, что ты вообще на
‹уну летишь. ѓоворить только про автоматику, понЯл? Ђ то  опЯть
в этой комнате беседовать будем. џ ведь человек служебный.
     ‹андратов  покачал  в  воздухе  шлангом,  вынул из кармана
пачку "Џолета" и закурил.
     - Ђ друг твой сразу согласилсЯ, - сообщил он.


     Љогда Я вышел на воздух, у менЯ слегка  кружилась  голова.
‚нутренний  двор, отделенный от города огромным серо-коричневым
квадратом зданиЯ, очень напоминал кусок подмосковного  поселка,
вырезанный  точно в форме двора и перенесенный сюда: была тут и
деревЯннаЯ  беседка  с  облупленной  краской,  и  сваренный  из
железных труб турник, на котором сейчас висела зеленаЯ ковроваЯ
дорожка,    видно,  ее  выбивали,  да  и забыли, были огороды,
курЯтник и спортивнаЯ площадка, несколько  теннисных  столов  и
круг  наполовину врытых в землю раскрашенных автомобильных шин,
сразу же напомнивший мне фотографии ‘тоунхеджа. ЊитЯк сидел  на
лавке  возле  выхода,  Я  подошел,  сел  рЯдом,  вытЯнул ноги и
поглЯдел на черные форменные штаны, заправленные  в  сапоги  -
почему-то после беседы с ‹андратовым мне казалось, что в них не
мои ноги.
     - Ќеужели все это правда? - тихо спросил Њитек.
     џ пожал плечами. џ не знал, что именно он имеет в виду.
     -  ‹адно,  насчет  авиации Я поверить еще могу, - сказал
он. - Ќо вот  насчет  атомного  оружиЯ...  „опустим,  в  сорок
седьмом  еще  можно  было  заставить  подпрыгнуть  два миллиона
политзаключенных. Ќо сейчас-то их у нас нет, а  атомное  оружие
ведь каждый месЯц...
     Ћткрылась  дверь, из которой Я только что вышел, и во двор
выехало кресло полковника “рчагина, он затормозил  и  несколько
раз  обвел  двор ухом. џ понЯл, что он ищет нас, чтобы добавить
что-то к сказанному, но ЊитЯк затих, и  “рчагин,  видно,  решил
нас не тревожить. ‡ажужжал электромотор кресла, и оно поехало к
противоположному  крылу  зданиЯ,  проезжаЯ  мимо нас, “рчагин с
улыбкой повернул голову и словно заглЯнул нам  в  души  добрыми
впадинами глазниц.


        8

     „умаю,   что  большинство  москвичей  отлично  знает,  что
находитсЯ глубоко под их ногами в те часы, когда  они  стоЯт  в
очередЯх   "„етского   Њира"   или   проезжают   через  станцию
"„зержинскаЯ". Џоэтому не буду повторЯтьсЯ. ‘кажу  только,  что
макет нашей ракеты был выполнен в натуральную величину, и рЯдом
с  ним  мог  поместитьсЯ еще один такой же. €нтересно, что лифт
был старым, еще довоенным, и ехал вниз  так  долго,  что  можно
было успеть прочитать две-три книжных страницы.
     Њакет  ракеты  был  собран  довольно условно, местами даже
просто сколочен из досок, и только рабочие места экипажа  точно
повторЯли  настоЯщие.  ‚се это предназначалось длЯ практических
занЯтий, которые у нас с Њитьком должны были  начатьсЯ  еще  не
скоро.  Ќо,  несмотрЯ  на это, нас перевели жить глубоко вниз, в
просторный  бокс  с  двумЯ  картинами,  изображавшими  окна   с
панорамой  строЯщейсЯ  Њосквы.  ’ам  стоЯло  семь  коек, и мы с
Њитьком понЯли, что скоро нас ждет пополнение. Ѓокс был отделен
от учебного зала, в котором стоЯл  макет  ракеты,  всего  тремЯ
минутами  ходьбы  по  коридору, и с лифтом произошла интереснаЯ
вещь: совсем недавно он долго опускал вниз, а теперь оказалось,
что на самом деле он очень долго поднимает вверх.
     Ќо  вверх  мы  ездили  довольно  редко,  и  большую  часть
свободного   времени   проводили   в  учебном  зале.  Џолковник
•алмурадов читал нам краткий курс  теории  ракетного  полета  и
делал  поЯснениЯ на макете ракеты. Љогда мы проходили мат часть,
ракета была просто учебным экспонатом, но когда наступал  вечер
и  гасло  основное  освещение,  в  свете тусклых настенных ламп
макет иногда превращалсЯ на несколько секунд во что-то  забытое
и удивительное, и словно посылал нам с Њитьком последний привет
из детства.


     Њы  с ним были первыми. Ћстальные ребЯта из нашего экипажа
поЯвились в  училище  постепенно.  Џервым  пришел  ‘ема  Ђникин,
невысокий  крепыш  из под ђЯзани, служивший раньше морЯком. …му
очень шла чернаЯ курсантскаЯ форма, котораЯ  на  Њитьке  висела
как  на  вешалке.  ‘ема был очень спокойным и немногословным, и
все свое времЯ тратил на тренировки, как полагалось бы  и  всем
нам,   хотЯ   его   задача   была   самой  простой  и  наименее
романтической. Ћн был нашей  первой  ступенью,  и  молодаЯ  его
жизнь,  как  сказал  бы  “рчагин,  любивший длЯ торжественности
менЯть порЯдок слов в предложении, должна была  прерватьсЯ  уже
на  четвертой  минуте  полета. “спех всей экспедиции зависел от
точности  его  действий,  и  ошибись  он  чуть-чуть,  скораЯ  и
бессмысленнаЯ   смерть  ждала  нас  всех.  ‚идимо,  ‘ема  очень
переживал, и поэтому тренировалсЯ даже в пустой казарме, доводЯ
свои движениЯ до автоматизма. Ћн садилсЯ на корточки,  закрывал
глаза  и начинал шевелить губами - считал до двухсот сорока, а
потом начинал  поворачиватьсЯ  против  часовой  стрелки,  через
каждые сорок пЯть градусов, замысловато перебираЯ руками - хоть
Я  знал,  что  он  мысленно  открывает защелки, крепЯщие первую
ступень ко второй, каждый раз его движениЯ напоминали мне сцену
из  гонконгского  боевика,  проделав  эту  сложную  манипулЯцию
восемь  раз, он мгновенно падал на спину и сильно ударЯл ногами
вверх, отталкиваЯсь от невидимой второй ступени.
     Ќашей второй ступенью был €ван  ѓречка,  пришедший  месЯца
через  два  после  ‘емы.  ќто  был светловолосый и голубоглазый
украинец, к нам его взЯли с третьего курса ‡арайского  летного,
поэтому ходил он еще с некоторым трудом. Ќо была в нем какаЯ-то
душевнаЯ  Ясность,  какаЯ-то постоЯннаЯ улыбка миру, за которую
его любили все, с кем он встречалсЯ, особенно €ван подружилсЯ с
‘емой.  Ћни   подшучивали   друг   над   другом   и   постоЯнно
соревновались  в том, кто быстрее и лучше выполнит всю операцию
отстрела ступени. Љонечно, ‘ема был проворнее,  но  €вану  надо
было  открыть  только  четыре  замка,  поэтому  у  него  иногда
получалось быстрей.
     Ќаша  третьЯ  ступень  -  Ћтто  Џлуцис  -  был   румЯный
задумчивый   прибалт,   который  ни  разу  на  моей  памЯти  не
присоединЯлсЯ к  €вану  с  ‘емой,  когда  они  тренировались  в
казарме - он, казалось только и делал, что решал кроссворды из
"Љрасного  воина",  лежа на своей койке (он всегда скрещивал на
сверкающей никелированной спинке ноги  в  тщательно  начищенных
сапогах).  Ќо  стоило  посмотреть,  как он управлЯетсЯ со своей
частью защелок на макете, и становилось Ясно, что уж если  есть
в  нашей  ракете  надежнаЯ  часть,  так  это  система отделениЯ
третьей ступени. Ћтто был немного странный -  он  очень  любил
рассказывать  после отбоЯ идиотские истории вроде тех, которыми
дети пугают друг друга в лагерЯх.
     - ‚от раз полетела экспедициЯ на ‹уну, -  говорил  он  в
темноте.  - ‹етЯт, летЯт. Џочти подлетают. € вдруг открываетсЯ
люк,  и  входЯт  какие-то  люди  в  белых  халатах.  Љосмонавты
говорЯт:   "Њы   на  ‹уну  летим!"  Ђ  эти,  в  белых  халатах:
"•орошо-хорошо. ‚олноватьсЯ только  не  надо.  ‘ейчас  укольчик
сделаем..."
     €ли что-нибудь такое:
     -  ‹етЯт  люди  на  Њарс.  “же подлетают почти, смотрЯт в
иллюминатор. ‚друг оборачиваютсЯ и видЯт - стоит  сзади  такой
чувак,  низенький  и  весь  в  красном, а в руке такой огромный
финак. "—его, - спрашивает, - ребЯта, на Њарс захотели?"


     Њы с Њитьком еще не были допущены к нашей матчасти,  когда
тренировки  ребЯт  из  баллистической  группы усложнились. ‘ему
Ђникина это практически не затронуло - высота его подвига была
четыре километра, и он  просто  надевал  поверх  формы  ватник.
€вану  было  труднее - на сорока пЯти километрах, где наступал
миг его бессмертиЯ, было холодно, и воздух  был  уже  разрежен,
поэтому   он   тренировалсЯ   в   цигейковом  тулупе,  унтах  и
кислородной маске, из-за чего  ему  было  нелегко  пролезать  в
узкое  окошко  люка  на макете. Ћтто было проще - длЯ него был
подготовлен специальный скафандр  с  электроподогревом,  сшитый
ткачихами  Љрасной  ѓорки  из  нескольких американских высотных
костюмов, захваченных во ‚ьетнаме, скафандр пока не  был  готов
-  доделывали систему обогрева. Ћтто, чтобы не терЯть времени,
занималсЯ в водолазном костюме, у менЯ и теперь  перед  глазами
его  раскрасневшеесЯ  и потное рЯбоватое лицо за стеклом шлема,
поднимающегосЯ над люком, здороваЯсь, он говорил  что-то  вроде
"‡вейгс!" или "–вейкс!"


     Ћбщую  теорию космической автоматики нам читали по очереди
начальник полета и полковник “рчагин.
     Ќачальника полета звали Џхадзер ‚ладиленович Џидоренко. Ћн
был родом из маленькой  украинской  деревни  Џидоренки,  и  его
фамилиЯ  произносилась с ударением на первом "о". …го отец тоже
был  чекистом   и   назвал   сына   по   первым   буквам   слов
"партийно-хозЯйственный актив „зержинского района", кроме того,
в  именах  Џхадзер и ‚ладилен в сумме было пЯтнадцать букв, что
соответствовало числу советских  республик.  Ќо  все  равно  он
терпеть   не   мог,   когда  к  нему  обращались  по  имени,  и
подчиненные, свЯзанные с ним различными служебными отношениЯми,
называли его или "товарищ генерал-лейтенант",  или,  как  мы  с
Њитьком,   "товарищ  начальник  полета".  Ћн  произносил  слово
"автоматика" с такой чистой и мечтательной интонацией, что  его
лубЯнский  кабинет,  куда  мы  поднимались  слушать  лекции, на
секунду словно превращалсЯ в резонатор  гигантского  роЯлЯ,
но, хоть это слово всплывало в его речи довольно часто, никаких
технических  сведений  он  нам  не  сообщал,  а  рассказывал  в
основном житейские истории, или вспоминал,  как  партизанил  во
времЯ войны в Ѓелоруссии.
     “рчагин  тоже никаких технических тем не касалсЯ, а обычно
лузгал  семечки  и  посмеивалсЯ,  или  рассказывал   что-нибудь
смешное, например, спрашивал:
     - Љак разделить пук на пЯть частей?
     € когда мы говорили, что не знаем, отвечал сам себе:
     - Ќадо пукнуть в перчатку.
     €  заливалсЯ  тонким  смехом.  ЊенЯ поражал оптимизм этого
человека, слепого, парализованного, прикованного к  инвалидному
креслу  -  но выполнЯющего свой долг и не устающего радоватьсЯ
жизни. “ нас в космической школе было два замполита, которых за
глаза называли иногда политруками - “рчагин  и  Ѓурчагин,  оба
полковники, оба выпускники ‚ысшего военно-политического училища
имени  Џавла  Љорчагина,  очень  похожие друг на друга. ‘ нашим
экипажем занималсЯ обычно “рчагин. “ замполитов на  двоих  было
одно  Японское  инвалидное  кресло  с электромотором, и поэтому
когда один из них вел воспитательную  работу,  второй  молча  и
неподвижно полулежал в кровати в крохотной комнате пЯтого этажа
-   в  кителе,  до  поЯса  прикрытый  одеЯлом,  скрывавшим  от
постороннего взглЯда судно. ЃеднаЯ обстановка комнаты,  планшет
длЯ  письма с узкими прорезЯми в накладываемой сверху картонке,
неизменный стакан крепкого чаЯ  на  столе,  белаЯ  занавеска  и
фикус  -  все это трогало менЯ почти до слез, и в эти минуты Я
переставал думать, что все коммунисты - хитрые,  подловатые  и
основательные люди.


     Џоследним  в  экипаж  пришел „има Њатюшевич, отвечавший за
лунный модуль. Ћн был очень замкнутым и, несмотрЯ на молодость,
совершенно седым, держалсЯ особнЯком, и про него Я знал  только
то,  что  раньше  он  служил  в армии. “видев над койкой Њитька
репродукции  картин  Љуинджи,  вырванные  из  "ђаботницы",   он
повесил   над   своей  койкой  лист  бумаги,  на  котором  была
нарисована маленькаЯ птичка и крупно написано:


OVERHEAD THE ALBATROSS

     Џриход „имы совпал по времени с поЯвлением  новой  учебной
дисциплины.  Ћна называлась, как фильм: "‘ильные духом". ќто не
было  учебным  предметом  в  обычном  смысле  слова,   хотЯ   в
расписании ему отводилось почетное место. Љ нам стали приходить
люди,  чьей  профессией  был  подвиг  - они рассказывали нам о
своей жизни без всЯкого пафоса, их слова были  просты,  как  на
кухне,  и поэтому сама природа героизма казалась вырастающей из
повседневности, из бытовых мелочей, из сероватого  и  холодного
нашего воздуха.
     ‹учше других сильных духом мне запомнилсЯ майор в отставке
€ван ’рофимович  ЏопадьЯ.  ‘мешнаЯ  фамилиЯ.  Ћн был высокий -
настоЯщий русский богатырь (его предки участвовали в битве при
Љалке), со множеством орденов на  кителе,  с  красным  лицом  и
шеей,  весь  в  беловатых бусинках шрамов и с повЯзкой на левом
глазу. “ него была очень необычнаЯ судьба: начинал  он  простым
егерем  в  охотничьем  хозЯйстве,  где  охотились  руководители
партии и правительства, и его обЯзанностью было гнать зверей -
кабанов и медведей - на стоЯщих за деревьЯми стрелков. Ћднажды
случилось несчастье. Њатерый кабан-секач вырвалсЯ за  флажки  и
клыком  нанес  смертельную рану стрелЯвшему из-за березки члену
правительства. ’от умер по пути в город, и на заседании  высших
органов власти было принЯто решение запретить руководству охоту
на  диких животных. Ќо, конечно, такаЯ необходимость продолжала
возникать   -   и   однажды   Џопадью   вызвали   в    партком
охотхозЯйства, все объЯснили и сказали:
     - €ван! Џриказать не можем - да если б и могли, не стали
бы, такое  дело.  Ќо  только  нужно  это.  Џодумай. Ќеволить не
станем.
     Љрепко думал ЏопадьЯ  -  всю  ночь,  а  наутро  пришел  в
партком, и сказал, что согласен.
     - €ного не ждал, - сказал секретарь.
     €вану  ’рофимовичу дали бронежилет, каску и кабанью шкуру,
и началась новаЯ работа - такаЯ, которую смело  можно  назвать
ежедневным  подвигом.  ‚  первые  дни ему было немного страшно,
особенно за открытые ноги, но потом он пообвыксЯ,  да  и  члены
правительства, знавшие, в чем дело, старались целить в бок, где
был  бронежилет,  под  который  €ван  ’рофимович  длЯ  мЯгкости
подкладывал думку. €ногда,  конечно,  какой-нибудь  дрЯхленький
ветеран  –Љ  промахивалсЯ, и €ван ’рофимович надолго попадал на
бюллетень,  там он прочел много  книг,  в  том  числе  и  свою
любимую,  воспоминаниЯ Џокрышкина. Љакой это был опасный - под
стать ратному  -  труд,  Ясно  хотЯ  бы  из  того,  что  €вану
’рофимовичу  каждую  неделю  менЯли  пробитый пулЯми партбилет,
который он носил во внутреннем кармане шкуры. ‚ дни,  когда  он
бывал  ранен,  вахту  несли другие егерЯ, в числе которых был и
его сын Њарат, но все же опытнейшим  работником  считалсЯ  €ван
’рофимович,  которому  и  доверЯли  самые  ответственные  дела,
иногда даже придерживаЯ в  запасных,  если  охотитьсЯ  приезжал
какой-нибудь   небольшой  обком  (€ван  ’рофимович  каждый  раз
оскорблЯлсЯ, совсем как Џокрышкин, которому не давали летать  с
собственным полком). €вана ’рофимовича берегли. Ћни с сыном тем
временем  изучали  повадки  и  голоса  диких обитателей леса -
медведей, волков и кабанов, - и повышали свое мастерство.
     Ѓыло это уже давно, когда в столицу нашей ђодины  приезжал
американский   политик   Љиссенджер.  ‘  ним  велись  важнейшие
переговоры, и очень многое  зависело  от  того,  сумеем  ли  мы
подписать   предварительный   договор   о   сокращении  Ядерных
вооружений - особенно это важно было из-за того, что у нас  их
никогда  не было, а наши недруги не должны были об этом узнать.
Џоэтому   за   Љиссенджером   ухаживали   на   самом    высоком
государственном  уровне,  и  задействованы  были  все службы -
например, когда выЯснили, что из  женщин  ему  нравЯтсЯ  полные
низкие   брюнетки,   именно  такие  лебеди  проплыли  сомкнутой
четверкой  по  лебединому  озеру  Ѓольшого   театра   под   его
поблескивающими в правительственной ложе роговыми очками.
     Ќа  охоте  проще  было  вести  переговоры,  и  Љиссенджера
спросили, на кого он любит охотитьсЯ. Ќаверно, желаЯ сострить с
каким-то  тонким   политическим   смыслом,   он   сказал,   что
предпочитает  медведей,  и  был  удивлен  и  напуган,  когда на
следующее утро его действительно повезли на охоту. Џо дороге ему
сказали, что длЯ него обложили двух топтыгиных.
     ќто были коммунисты €ван и  Њарат  ЏопадьЯ,  отец  и  сын,
лучшие  спец егерЯ  хозЯйства.  €вана  ’рофимовича гость положил
метким выстрелом сразу, как только  они  с  Њаратом,  встав  на
задние  лапы и рыча, вышли из леса, его тушу подцепили крючьЯми
за особые петли и подтащили к машине.  Ђ  в  Њарата  американец
никак  не мог попасть, хотЯ бил почти в упор, а тот нарочно шел
медленно как мог, подставив  американским  пулЯм  широкую  свою
грудь.  ‚друг  произошло  совсем непредвиденное - у заморского
гостЯ отказало ружье, и  он,  до  того,  как  кто-нибудь  успел
понЯть,  в  чем  дело, швырнул его в снег и кинулсЯ на Њарата с
ножом. Љонечно, настоЯщий медведь быстро бы справилсЯ  с  таким
охотником,  но  Њарат  помнил, какаЯ на нем ответственность. Ћн
поднЯл лапы и зарычал, надеЯсь отпугнуть американца - но  тот,
пьЯный ли, безрассудный ли, - подбежал и ударил Њарата ножом в
живот,  тонкое  лезвие  прошло между пластин бронежилета. Њарат
упал. ‚се это произошло  на  глазах  у  его  отца,  лежащего  в
несколь