самаЯ  тЯжелаЯ  часть моей задачи -
нужно было  съехать  со  спускаемого  аппарата  по  двум  узким
направлЯющим,  которые  откидывались  на лунную поверхность. Ќа
направлЯющих были специальные пазы, в которые  входили  выступы
колес  лунохода, поэтому соскользнуть с них было невозможно, но
оставалась опасность,  что  одна  из  направлЯющих  попадет  на
какой-нибудь  камень,  и  тогда  луноход, съезжаЯ на грунт, мог
накренитьсЯ и перевернутьсЯ. Ќесколько раз повернув  педали,  Я
почувствовал,  что  массивнаЯ  машина наклонилась вперед и едет
сама. џ нажал  на  тормоз,  но  инерциЯ  оказалась  сильнее,  и
луноход поволокло вниз, вдруг что-то лЯзгнуло, тормоз поддалсЯ,
и  мои  ноги  несколько  раз  со  страшной скоростью провернули
педали назад, луноход неудержимо покатилсЯ вперед,  качнулсЯ  и
встал ровно, на все восемь колес.
     џ  был  на  ‹уне.  Ќо  никаких эмоций по этому поводу Я не
испытал, думал Я о том, как мне поставить  на  место  слетевшую
цепь.  Љогда  мне  это, наконец, удалось, зазвонил телефон. ќто
был   начальник   полета.   …го   голос   был   официальным   и
торжественным.
     -  ’оварищ  Љривомазов!  Ћт  имени всего летно-командного
состава, присутствующего сейчас в ѓлав–“Џе,  поздравлЯю  вас  с
мЯгкой  посадкой советской автоматической станции "‹уна-17б" на
‹уну!
     Џослышались хлопки, и Я понЯл, что  открывают  шампанское.
Џотом  долетела  музыка  -  это  был какой-то марш, он был еле
слышен, и его почти забивал раздававшийсЯ в трубке треск.


        14

     ‚се мои детские мечты о будущем родились из легкой грусти,
свойственной тем отделенным от всей  остальной  жизни  вечерам,
когда  лежишь  в траве у остатков чужого костра, рЯдом валЯетсЯ
велосипед, на западе еще расплываютсЯ лиловые полосы от  только
что зашедшего солнца, а на востоке уже видны первые звезды.
     џ  мало  что видел и испытал, но мне многое нравилось, и Я
всегда считал, что полет на ‹уну вберет в себЯ все, мимо чего Я
проходил, надеЯсь встретить это потом, окончательно и навсегда,
откуда мне было знать, что самое лучшее в жизни  всегда  видишь
как  бы  краем  глаза?  ‚  детстве  Я  часто  представлЯл  себе
внеземные  пейзажи  -  залитые  мертвенным   светом,   изрытые
кратерами  каменные  равнины, далекие острые горы, черное небо,
на котором огромной головней пылает солнце, и блестЯт звезды,  Я
представлЯл   себе   многометровые   толщи   космической  пыли,
представлЯл камни, неподвижно  лежащие  на  лунной  поверхности
многие миллиарды лет - почему-то менЯ очень впечатлЯла мысль о
том,  что  камень  может неподвижно пролежать на одном и том же
месте столько времени, а Я вдруг нагнусь и возьму его  толстыми
пальцами  скафандра.  џ  думал о том, как увижу, поднЯв голову,
голубой шар ‡емли,  похожий  на  чуть  искаженный  заплаканными
стеклами противогаза школьный глобус, и эта высшаЯ в моей жизни
секунда   свЯжет  менЯ  со  всеми  теми  моментами,  когда  мне
казалось,  что  Я  стою  на  пороге  чего-то  непостижимого   и
чудесного.
     Ќа  самом  деле  ‹уна  оказалась  крохотным пространством,
черным  и  душным,  где  только  изредка   загоралось   тусклое
электричество,  она  оказалась неизменной тьмой за бесполезными
линзами глазков  и  беспокойным  неудобным  сном  в  скорченном
положении, с головой, упертой в лежащие на руле руки.
     „вигалсЯ   Я  медленно,  километров  по  пЯть  в  день,  и
совершенно не представлЯл, как выглЯдит  окружающий  менЯ  мир.
•отЯ,  наверно,  это  царство  вечной  тьмы не выглЯдело вообще
никак - кроме менЯ, здесь не было людей,  длЯ  которых  что-то
может  как-то  выглЯдеть,  а фару Я не включал, чтобы не сажать
аккумулЯтор.  ѓрунт   подо   мною   был,   по-видимому,   ровной
плоскостью,  -  машина  ехала  гладко.  Ќо  руль  нельзЯ  было
повернуть совсем - очевидно, его заклинило  при  посадке,  так
что мне оставалось только крутить педали. ‘трашно неудобным длЯ
пользованиЯ  был туалет - настолько, что Я предпочитал терпеть
до последнего, как когда-то во времЯ детсадовского тихого часа.
Ќо все же мой путь в космос был так долог, что  Я  не  позволЯл
мрачным мыслЯм овладевать собою, и даже был счастлив.
     Џроходили  часы и сутки, Я останавливалсЯ только длЯ того,
чтобы уронить  голову  на  руль  и  заснуть.  ’ушенка  медленно
подходила  к концу, воды в бидоне оставалось все меньше, каждый
вечер Я на сантиметр удлинЯл красную линию на  карте,  висЯщей
перед  моими  глазами,  и  она все ближе подходила к маленькому
черному кружку, за которым ее уже не должно было  быть.  Љружок
был  похож на обозначение станции метро, менЯ очень раздражало,
что  он  никак  не  называетсЯ,  и  Я  написал  сбоку  от  него
"Zabriskie Point".


     Џравой  рукой  сжимаЯ  в  кармане  ватника  никелированный
шарик, Я уже час вглЯдывалсЯ в  этикетку  с  надписью  "‚еликаЯ
‘тена".  Њне чудились теплые ветры над полЯми далекого ЉитаЯ, и
нудно звенЯщий на полу телефон мало менЯ интересовал, но все же
через некоторое времЯ Я взЯл трубку.
     - ђа, прием! Џочему  не  отвечаешь?  Џочему  свет  горит?
Џочему стоим? џ же тут все вижу по телеметрии.
     - Ћтдыхаю, товарищ начальник полета.
     - „оложи показаниЯ счетчика!
     џ  поглЯдел  на  маленький  стальной  цилиндр  с цифрами в
окошке.
     - ’ридцать два километра семьсот метров.
     - ’еперь погаси свет и слушай. Њы тут по карте смотрим -
ты сейчас как раз подъезжаешь.
     “ менЯ екнуло в груди, хотЯ Я знал, что до черного кружка,
который дулом глЯдел на менЯ с карты, еще далеко.
     - Људа?
     - Љ посадочному модулю "‹уны-17Ѓ".
     - ’ак ведь это Я "‹уна-17Ѓ", - сказал Я.
     - Ќу и что. Ћни тоже.

     ЉажетсЯ, он опЯть  был  пьЯн.  Ќо  Я  понимал,  о  чем  он
говорит.  ќто  была  экспедициЯ  по доставке лунного грунта, на
‹уну тогда спустились двое  космонавтов,  Џасюк  „рач  и  ‡ураб
ЏарцваниЯ.  “  них с собой была небольшаЯ ракета, в которой они
запустили на ‡емлю пЯтьсот  граммов  грунта,  после  этого  они
прожили на лунной поверхности полторы минуты и застрелились.
     -  ‚нимание,  Ћмон!  -  заговорил  начальник  полета. -
‘ейчас будь внимателен. ‘брось скорость и включи фары.
     џ щелкнул тумблером и  припал  к  черным  линзам  глазков.
€з-за   оптических   искажений  казалось,  что  чернота  вокруг
лунохода смыкаетсЯ в свод и уходит вперед бесконечным туннелем.
џ Ясно различал только небольшой участок каменную  поверхности,
неровной  и  шероховатой  -  это, видимо, был древний базальт,
через каждые метр-полтора перпендикулЯрно линии моего  движениЯ
над  грунтом поднимались невысокие продолговатые выступы, очень
напоминающие барханы в  пустыне,  странным  было  то,  что  они
совершенно не ощущались при движении.
     - Ќу? - раздалось в трубке.
     - Ќичего не заметно, - сказал Я.
     - ‚ыключи фары и вперед. Ќе спеши.
     џ  ехал  еще  минут  сорок.  Ђ  потом  луноход  на  что-то
наткнулсЯ. џ взЯл трубку.
     - ‡емлЯ, прием. ’ут что-то есть.
     - ‚ключить фары.
     ЏрЯмо в центре полЯ моего зрениЯ лежали две руки в  черных
кожаных   перчатках,   растопыренные  пальцы  правой  накрывали
рукоЯть  совка,  в  котором  еще   оставалось   немного   песка,
перемешанного  с  мелкими  камнЯми,  а  в левой был сжат тускло
поблескивающий "Њакаров". Њежду руками виднелось что-то темное.
ЏриглЯдевшись, Я различил поднЯтый ворот офицерского ватника  и
торчащий  над  ним  верх  ушанки, плечо и часть головы лежащего
были закрыты колесом лунохода.
     - Ќу, чего, Ћмон? - выдохнула мне в ухо трубка.
     џ коротко описал то, что было перед моими глазами.
     - Ђ погоны, погоны какие?
     - Ќе видно.
     - Ћтъедь назад на полметра.
     - ‹уноход назад не ездит, - сказал Я. - Ќожной тормоз.
     - Ђ ах  ты...  ѓоворил  ведь  главному  конструктору,  -
пробормотал  начальник  полета.  - Љак говоритсЯ, знал бы, где
упаду - сенца бы подбросил. џ вот думаю, кто это -  ‡ура  или
Џаша.  ‡ура капитан был, а Џаша - майор. ‹адно, выключай фары,
аккумулЯторы посадишь.
     - …сть, - сказал Я, но перед тем, как выполнить  приказ,
еще  раз  поглЯдел на неподвижную руку и войлочный верх ушанки.
Ќекоторое времЯ Я не мог тронутьсЯ с места, но потом сжал  зубы
и всем весом надавил на педаль. ‹уноход дернулсЯ вверх, а через
секунду вниз.
     -   ‚перед,   -   сказал   сменивший  начальника  полета
•алмурадов. - ‚ыходишь из графика.


     џ экономил энергию и проводил почти  все  времЯ  в  полной
темноте,  исступленно  вращаЯ  педали  и включаЯ свет только на
несколько секунд, чтобы сверитьсЯ с компасом,  хоть  это  и  не
имело никакого смысла, потому что руль все равно не работал. Ќо
так  приказывала  ‡емлЯ.  ‘ложно  описать это ощущение - тьма,
жаркое  тесное  пространство,  капающий  со  лба  пот,   легкое
покачивание  -  наверно,  что-то  похожее  испытывает  плод  в
материнской утробе.
     џ осознавал, что Я на ‹уне.  Ќо  то  огромное  расстоЯние,
которое   отделЯло   менЯ   от  ‡емли,  было  длЯ  менЯ  чистой
абстракцией. Њне казалось, что люди, с  которыми  Я  говорю  по
телефону,  находЯтсЯ где-то рЯдом - не потому, что их голоса в
трубке были хорошо слышны, а потому, что Я не представлЯл,  как
свЯзывающие  нас  служебные отношениЯ и личные чувства - нечто
совершенно нематериальное - могли растЯнутьсЯ на несколько сот
тысЯч километров. Ќо самым странным было  то,  что  на  это  же
немыслимое  расстоЯние  удлинились и воспоминаниЯ, свЯзывающие
менЯ с детством.
     Љогда  Я  училсЯ  в  школе,  Я  обычно  коротал   лето   в
подмосковной  деревне, стоЯвшей на обочине шоссе. Ѓольшую часть
своего времени Я проводил в седле велосипеда, и за день  иногда
проезжал  километров  по  тридцать-сорок.  ‚елосипед  был плохо
отрегулирован - руль был слишком  низким,  и  мне  приходилось
сильно  сгибатьсЯ над ним - так, как в луноходе. € вот теперь,
из-за того, наверно, что мое тело надолго принЯло эту же  позу,
со   мной   стали   случатьсЯ  легкие  галлюцинации.  џ  как-то
забывалсЯ, засыпал наЯву - в темноте это было особенно просто,
- и мне чудилось, что Я вижу  под  собой  тень  на  уносЯщемсЯ
назад  асфальте,  вижу  белый  разделительный  пунктир в центре
шоссе  и  вдыхаю  пахнущий  бензиновым  перегаром  воздух.  Њне
начинало казатьсЯ, что Я слышу рев проносЯщихсЯ мимо грузовиков
и  шуршание  шин  об  асфальт - и только очередной сеанс свЯзи
приводил менЯ в чувство. Ќо потом Я  снова  выпадал  из  лунной
реальности,  переносилсЯ  на  подмосковное шоссе и понимал, как
много длЯ менЯ значили проведенные там часы.
     Ћднажды на свЯзь со мной вышел товарищ Љондратьев и  начал
декламировать  стихи  про  ‹уну.  џ  не  знал,  как  повежливей
попросить  его  остановитьсЯ,   но   вдруг   он   стал   читать
стихотворение,   которое   с   первых   строк   показалось  мне
фотографией моей души.


     - Њы с тобою так верили в свЯзь бытиЯ,
     Ќо теперь Я оглЯдываюсь, и удивительно -
     „о чего ты мне кажешьсЯ, юность моЯ,
     Џо цветам не моей, ни черта не действительной.


     …сли вдуматьсЯ, это - сиЯнье ‹уны
     Њежду мной и тобой, между мелью и тонущим,
     €ли вижу столбы и тебЯ со спины,
     Љак ты прЯмо к ‹уне на своем полугоночном.


     ’ы давно уж...


     џ тихо всхлипнул, и товарищ Љондратьев сразу остановилсЯ.
     - Ђ дальше? - спросил Я.
     - ‡абыл, - сказал товарищ Љондратьев. - ЏрЯмо из головы
вылетело.
     џ не  поверил  ему,  но  знал,  что  спорить  или  просить
бесполезно.
     - Ђ о чем ты сейчас думаешь? - спросил он.
     - „а ни о чем, - сказал Я.
     -  ’ак  не  бывает,  -  сказал он. - ЋбЯзательно ведь в
голове крутитсЯ какаЯ-нибудь мысль. Џравда, расскажи.
     - „а Я детство часто вспоминаю, - неохотно сказал Я.  -
Љак  на  велосипеде каталсЯ. Ћчень похоже было. € до сих пор не
пойму - ведь вроде ехал на  велосипеде,  еще  руль  был  такой
низкий, и вроде впереди светло было, и ветер свежий-свежий...
     џ замолчал.
     - Ќу? —его не поймешь-то?
     - џ ведь к каналу вроде ехал... ’ак куда же Я...
     ’оварищ Љондратьев пару минут молчал, а потом тихо положил
трубку.
     џ  включил  "ЊаЯк"  - мне, кстати, не очень верилось, что
это "ЊаЯк", хотЯ так уверЯли через каждые две минуты.
     - ‘емь сыновей подарила ђодине ЊариЯ €вановна Џлахута  из
села  Њалый  Џерехват, - заговорил парЯщий над рабочим полднем
далекой ђоссии женский голос, - двое из них,  €ван  Џлахута  и
‚асилий Џлахута, служат сейчас в армии, в танковых войсках Њ‚„.
Ћни  просЯт  передать  длЯ  их матери шуточную песню "‘амовар".
‚ыполнЯем вашу просьбу, ребЯта. ЊариЯ €вановна, длЯ вас сегоднЯ
поет народный балагур ‘‘‘ђ Ђртем Џлахута,  который  откликнулсЯ
на  нашу просьбу с тем большим удовольствием, что сам за восемь
лет до братьев демобилизовалсЯ старшим сержантом.
     ‡адребезжали домры, два или три раза  бухнули  тарелки,  и
полный  чувства  голос,  напираЯ на букву "р", как на соседа по
автобусу, запел:
     - “х, го-рЯч кипЯ-кипЯток!
     џ бросил  трубку.  Ћт  этих  слов  менЯ  передернуло.  Њне
вспомнилась  „имина седаЯ голова и корова с обложки "Atom Heart
Mother", и по  моей  спине  прошла  холоднаЯ  медленнаЯ  дрожь.
Њинуту  или  две  Я  выжидал,  а  потом,  решив,  что песнЯ уже
кончилась, повернул черную ручку. ‘екунду было  тихо,  а  потом
притаившийсЯ на секунду баритон грЯнул мне в лицо:
     - “гощ-щали гадов чаем
     € водицей огневой!
     Ќа  этот раз Я ждал долго, и когда опЯть включил приемник,
говорила ведущаЯ:
     - ...вайте вспомним наших космонавтов  и  всех  тех,  чей
земной  труд  делает  возможной  их  небесную  вахту.  „лЯ  них
сегоднЯ...
     џ вдруг ушел в свои мысли, точнее - просто  провалилсЯ  в
одну  из  них,  как  под лед, и опЯть стал слышать только через
несколько минут, когда  тЯжелый  хор  далеких  басов  уже  клал
последние  кирпичи  в  монументальное  здание  новой  песни. Ќо
несмотрЯ на то, что Я полностью  отключилсЯ  от  реальности,  Я
автоматически  продолжал  давить  на  педали,  сильно  отводЯ в
сторону правое  колено  -  так  меньше  чувствовалась  мозоль,
которую мне успел натереть унт.
     Џоразило менЯ вот что.
     …сли  сейчас,  закрыв  глаза,  Я  оказывалсЯ  - насколько
человек вообще может  где-нибудь  оказатьсЯ  -  на  призрачном
подмосковном  шоссе,  и несуществующие асфальт, листва и солнце
перед моими закрытыми глазами делались так  реальны  длЯ  менЯ,
словно Я действительно мчалсЯ под уклон на своей любимой второй
скорости,   если,   забыв  про  Zabriskie  Point,  до  которого
оставалось совсем немного, Я все-таки  бывал  иногда  несколько
секунд  счастлив,  -  не  значило  ли  это,  что  уже тогда, в
детстве, когда Я был просто не отделившейсЯ частью  погруженного
в  летнее  счастье  мира, когда Я действительно мчалсЯ на своем
велосипеде вперед по  асфальтовой  полосе,  навстречу  ветру  и
солнцу,  совершенно  не интересуЯсь тем, что ждет менЯ впереди,
- не значило ли это, что уже тогда Я на самом  деле  катил  по
черной   и  мертвой  поверхности  ‹уны,  видЯ  только  то,  что
проникало внутрь сознаниЯ  сквозь  кривые  глазки  сгущающегосЯ
вокруг менЯ лунохода?


     - Џрощай, Ячменный колос
     “ходим завтра в космос
     ‚ районе окна
     ’оварищ ‹уна
     ‚о всем черном небе одна...


        15

     "‘оциализм  -  это  строй  цивилизованных  кооператоров с
чудовищным  ђаспутиным   во   главе,   который   копируетсЯ   и
фотографируетсЯ   не   только  большими  группами  коллективных
пропагандистов и агитаторов, но и коллективными организаторами,
различающимисЯ по их месту в  исторически  сложившейсЯ  системе
использованиЯ  аэропланов  против нужд и бедствий низко летЯщей
конницы, котораЯ умирает, загнивает, но  так  же  неисчерпаема,
как нам реорганизовать ђабкрин."
     Ќад  текстом,  выложенным  золотыми  буквами, был картуш с
золотым остробороденьким профилем и полукруглое слово  "‹…Ќ€Ќ",
обрамленное   двумЯ  оливковыми  ветвЯми  из  фольги.  џ  часто
проходил мимо этого места, но вокруг всегда были  люди,  а  при
них  Я  не  решалсЯ  подойти  ближе.  џ внимательно оглЯдел всю
конструкцию: это был довольно большой, в метр высотой, планшет,
обтЯнутый малиновым бархатом. Ћн висел на стене на двух петлЯх,
а с другой  стороны  удерживалсЯ  вплотную  к  стене  небольшим
крючком.  џ  оглЯделсЯ. …ще не кончилсЯ тихий час, и в коридоре
никого не было. џ подошел к окну -  идущаЯ  к  столовой  аллеЯ
была  пуста, только из дальнего ее конца в мою сторону медленно
ползли два лунохода, в которых Я  узнал  вожатых  ћру  и  ‹ену.
‘тоЯла   тишина,   только  с  первого  этажа  доносилось  тихое
постукивание шарика о теннисный стол - мысль о том, что кто-то
имеет право играть в настольный теннис во  времЯ  тихого  часа,
наполнила  менЯ  меланхолией. Ћткинув крючок, Я потЯнул планшет
на  себЯ.  ЋткрылсЯ  квадрат  стены,  в  центре  которого   был
выключатель,  выкрашенный золотой краской. —увствуЯ, как у менЯ
все сильнее сосет под ложечкой, Я протЯнул руку  и  перещелкнул
его вверх.
     ђаздалсЯ  негромкий  гудок,  и  Я,  еще  не понЯв, что это
такое, почувствовал, что совершил с окружающим  миром  и  самим
собой  что-то  страшное. ѓудок прозвучал опЯть, громче, и вдруг
выЯснилось, что выключатель, открытаЯ малиноваЯ дверца  и  весь
коридор, где Я стою - все это ненастоЯщее, потому что на самом
деле  Я  вовсе  не  стою  у  стены  с  выключателем,  а  сижу в
скрюченной и неудобной позе в  каком-то  крайне  тесном  месте.
Џрогудело  еще раз, и вокруг менЯ за несколько секунд сгустилсЯ
луноход. …ще гудок, и в моем сознании сверкнула  мысль  о  том,
что  вчера,  перед  тем,  как  склонить голову на руль, Я довел
красную линию на карте  точно  до  черного  кружка  с  надписью
"Zabriskie Point".
     ‡вонил телефон.
     -   ‚ыспалсЯ,  мудила?  -  прогромыхал  в  трубке  голос
полковника •алмурадова.
     - ’ы сам мудила, - сказал Я, внезапно разозлЯсь.
     •алмурадов заливисто и заразительно захохотал - Я  понЯл,
что он совершенно не обиделсЯ.
     -  џ  тут  опЯть один сижу, в –“Џе. Ќаши в џпонию уехали,
насчет совместного полета договариватьсЯ. Џхадзер  ‚ладиленович
тебе  привет передает, жалел очень, что попрощатьсЯ не успел -
в последний момент все решилось. Ђ Я из-за тебЯ тут осталсЯ. Ќу
чего, сегоднЯ вымпел-радиобуй ставишь? ЋтмучилсЯ, похоже? ђад?
     џ молчал.
     - „а ты на менЯ злишьсЯ, что ли? Ћмон? —то Я  тебЯ  тогда
козлом  назвал?  Ѓрось.  ’ы ведь тогда весь –“Џ раком поставил,
чуть полет отменЯть не пришлось, - сказал •алмурадов и немного
помолчал. - „а что ты правда, как баба... Њужик  ты  или  нет?
’ем более день такой. ’ы вспомни только.
     - џ помню, - сказал Я.
     -  ‡астегнись  как можно плотнее, - озабоченно заговорил
•алмурадов, - особенно ватник на горле. Ќасчет лица...
     - џ все не хуже вас знаю, - перебил Я.
     - ...сначала очки, потом замотаешь шарфом, а потом уже -
ушанку. ЋбЯзательно завЯзать под подбородком. Џерчатки.  ђукава
и  унты  перетЯнуть бечевкой - вакуум шуток не понимает. ’огда
минуты на три хватит. ‚се понЯл?
     - ЏонЯл.
     - ЃлЯ,  не  "понЯл",  а  "так  точно".  ЏриготовишьсЯ  -
доложишь.
     ѓоворЯт,  в  последние  минуты жизни человек видит ее всю,
как бы в ускоренном обратном просмотре. Ќе знаю. ‘о мной ничего
подобного не было, как Я ни пыталсЯ. ‚место этого Я  отчетливо,
в  мельчайших  деталЯх,  представил себе ‹андратова в џпонии -
как  он  идет   по   солнечной   утренней   улице   в   дорогих
свежекупленных   кроссовках,  улыбаетсЯ  и,  наверно,  даже  не
вспоминает о том, на что он их только что натЯнул. Џредставил Я
себе  и  остальных  -  начальника  полета,  превратившегосЯ  в
пожилого  интеллигента в костюме-тройке и товарища Љондратьева,
дающего задумчивое интервью корреспонденту  программы  "‚ремЯ".
Ќо  ни  одной  мысли  о  себе  в  мою  голову  не пришло. —тобы
успокоитсЯ, Я включил "ЊаЯк" и послушал тихую песню  об  огнЯх,
которые  загорались  там  вдали  за  рекой,  о поникшей голове,
пробитом сердце и белогвардейцах, которым нечего терЯть,  кроме
своих  цепей.  џ  вспомнил,  как  давным-давно в детстве полз в
противогазе   по   линолеуму,   неслышно   подпеваЯ    далекому
репродуктору, и тихим голосом запел:
     - ќто бе-ло-гвардей-ски-е цепи!
     ‚друг радио отключилось, и зазвонил телефон.
     - Ќу чего, - спросил •алмурадов, - готов?
     - Ќет еще, - ответил Я. - Људа спешить?
     -  Ќу ты гандон, парень, - сказал •алмурадов, - то-то у
тебЯ в личном деле написано, что  друзей  в  детстве  не  было,
кроме  этого  мудака,  которого  мы расстрелЯли. ’ы о других-то
хоть иногда думаешь? џ ж на теннис опЯть не попаду.
     Џочему-то мысль о том, что •алмурадов в  белых  шортах  на
своих  жирных  лЯжках совсем скоро будет стоЯть на лужниковском
корте и постукивать мЯчиком об асфальт, а менЯ в это времЯ  уже
не  будет  нигде, показалась мне невероЯтно обидной - не из-за
того, что Я ощутил к нему зависть, а  потому,  что  Я  вдруг  с
пронзительной  Ясностью  вспомнил солнечный сентЯбрьский день в
‹ужниках, еще школьных времен. Ќо потом Я понЯл, что  когда  не
будет  менЯ,  •алмурадова и ‹ужников тоже не будет, и эта мысль
развеЯла меланхолию, вынесенную мною из сна.
     - Ћ других? Љакие еще  другие?  -  тихо  спросил  Я.  -
‚прочем, чушь. ‚ы идите, Я сам справлюсь.
     - ’ы брось это.
     - Џравда, идите.
     - Ѓрось, брось, - серьезно сказал •алмурадов. - Њне акт
надо закрыть,  сигнал с ‹уны зарегистрировать, московское времЯ
проставить. ’ы лучше давай это быстрее.
     - Ђ ‹андратов тоже в џпонии? - спросил вдруг Я.
     -  Ђ  чего  ты  спросил?  -   подозрительно   проговорил
•алмурадов.
     - ’ак просто. ‚спомнил.
     - Ђ чего вспомнил? ‘кажи, а?
     -  „а  так,  -  ответил Я. - ‚спомнил, как он "Љалинку"
танцевал на выпускном экзамене.
     - ‚ас понЯл. ќй, ‹андратов, ты в  џпонии?  ’ут  про  тебЯ
спрашивают.
     ЏослышалсЯ   смех  и  скользкий  скрип  зажимающих  трубку
пальцев.
     - ’ут он, - сказал, наконец, •алмурадов. - Џривет  тебе
передает.
     - …му тоже. Ќу ладно, пора пожалуй.
     -  ’олкнешь люк, - быстро заговорил •алмурадов, повторЯЯ
известную мне наизусть инструкцию, - и сразу за руль хватайсЯ,
чтоб воздухом не выкинуло. Џотом вдохни  из  кислородной  маски
сквозь  шарф,  и  вылазь.  Џройдешь  пЯтнадцать  шагов  по ходу
движениЯ, вынешь вымпел-радиобуй, поставишь и включишь.  ‘мотри
только, отнеси подальше, а то луноход сигнал заэкранирует... Ќу
а потом... Џистолет с одним патроном мы тебе выдали, а трусов у
нас в отрЯде космонавтов никогда не было.
     џ  положил трубку. ’елефон зазвонил снова, но Я не обращал
на него вниманиЯ. Ќа секунду у менЯ поЯвилась мысль не включать
вымпел-радиобуй, чтоб эта сволочь •алмурадов просидел в –“Џе до
конца днЯ, а потом еще получил какой-нибудь партийный  выговор,
но Я вспомнил ‘ему “мыгина и его слова о том, что Я обЯзательно
должен долететь и все сделать. Џредать парней с первой и второй
ступени,  да  и молчаливого „иму с лунного модулЯ Я не мог, они
умерли, чтобы Я сейчас оказалсЯ здесь, и перед лицом их высоких
коротких судеб моЯ злоба на •алмурадова показалась мне мелкой и
стыдной. € когда Я понЯл, что сейчас, через  несколько  секунд,
соберусь с духом и сделаю все как надо, телефон замолчал.
     џ стал собиратьсЯ и через полчаса был готов. Џлотно-плотно
заткнув   уши   и   ноздри  специальными  гидрокомпенсационными
тампонами из промасленной ваты, Я проверил одежду -  все  было
плотно  застегнуто,  заправлено  и  перетЯнуто, правда, резинка
мотоциклетных очков была слишком тесной, и они впились в  лицо,
но  Я  не  стал возитьсЯ - терпеть все равно оставалось совсем
недолго. ‚зЯв  лежащую  на  полке  кобуру,  Я  вытащил  из  нее
пистолет,  поставил  его  на  боевой  взвод  и  сунул  в карман
ватника. Џеребросив  мешок  с  вымпелом-радиобуем  через  левое
плечо,  Я  положил  было  руку  на трубку, но вспомнил, что уже
заткнул уши ватой, да мне и не очень хотелось тратить последние
мгновениЯ жизни  на  беседу  с  •алмурадовым.  џ  вспомнил  наш
последний  разговор  с „имой и подумал, что Я правильно сделал,
что наврал ему про "Zabriskie Point". ѓорько уходить из мира, в
котором оставлЯешь какую-то тайну.
     џ выдохнул, как перед прыжком в воду, и принЯлсЯ за дело.
     ‡а  долгие  часы  тренировок  мое  тело  настолько  хорошо
запомнило,   что   ему   следует  делать,  что  Я  ни  разу  не
остановилсЯ, хотЯ работать мне пришлось почти в полной темноте,
потому что аккумулЯтор сел до такой степени, что  лампочка  уже
не  давала  света  -  был  только  виден малиновый червЯчок ее
спирали. ‘начала надо было снЯть пЯть винтов по периметру люка.
Љогда последний  винт  звЯкнул  об  пол,  Я  нащупал  на  стене
стеклЯнное  окошко  аварийного  сброса  люка и сильно ударил по
стеклу последней банкой "‚еликой ‘тены".  ‘текло  разбилось.  џ
просунул  в  окошко кисть, зацепил пальцем кольцо пиропатрона и
дернул его на себЯ. Џиропатрон  был  сделан  из  взрывателЯ  от
гранаты  "”-1",  и  срабатывал  с  замедлением  в  три секунды,
поэтому у менЯ как раз хватило времени схватитьсЯ за руль и как
можно ниже пригнуть голову. Џотом над моей головой  громыхнуло,
и  менЯ  так  качнуло,  что  чуть  не  выбросило из седла, но Я
удержалсЯ. Џрошло полсекунды, и Я поднЯл голову. Ќадо мною была
бездоннаЯ чернота открытого  космоса.  Њежду  ним  и  мною  был
только  тонкий  плексиглас  мотоциклетных  очков.  ‚округ  была
абсолютнаЯ  тьма.  џ  нагнулсЯ,  глубоко  вдохнул  из  раструба
кислородной   маски,  и,  неуклюже  перевалившись  через  борт,
поднЯлсЯ на ноги и пошел вперед -  каждый  шаг  давалсЯ  ценой
невероЯтного  усилиЯ  из-за  страшной  боли в спине, разогнутой
впервые за месЯц. €дти целых пЯтнадцать шагов  не  хотелось,  Я
опустилсЯ    на    колено,    расслабил    тесьму    мешка    с
вымпелом-радиобуем  и  потащил  его  наружу  -  он   зацепилсЯ
рычажком  и  никак  не  хотел вылезать. „ержать воздух в легких
становилось все сложнее, и со  мной  случилсЯ  короткий  момент
паники  -  показалось,  что  Я  сейчас умру, так и не выполнив
того, зачем Я здесь. Ќо в следующую минуту  мешок  соскочил,  Я
опустил  радиовымпел  на  невидимую поверхность ‹уны и повернул
рычажок. ‚ эфир полетели закодированные слова "‹енин", "‘‘‘ђ" и
"Њ€ђ", повторЯемые через  каждые  три  секунды,  а  на  корпусе
вспыхнула  крошечнаЯ  краснаЯ  лампочка, осветившаЯ изображение
плывущего сквозь пшеничные колосьЯ земного  шара  -  и  тут  Я
впервые  в жизни заметил, что герб моей ђодины изображает вид с
‹уны.
     ‚оздух рвалсЯ из  легких  наружу,  и  Я  знал,  что  через
несколько  секунд выдохну его и обожженным ртом глотну пустоты.
џ размахнулсЯ и швырнул как можно дальше никелированный  шарик.
Џора  было  умирать.  џ вынул из кармана пистолет, поднес его к
виску  и  попыталсЯ  вспомнить   главное   в   своем   недолгом
существовании,  но  в  голову  не  пришло ничего, кроме истории
Њарата Џопадьи, рассказанной его отцом. Њне показалось  нелепым
и обидным, что Я умру с этой мыслью, не имеющей ко мне никакого
отношениЯ,  и  Я  попыталсЯ  думать о другом, но не смог, перед
моими глазами встала зимнЯЯ полЯна, сидЯщие в кустах егерЯ, два
медведЯ, с ревом идущие на охотников, - и,  нажимаЯ  курок,  Я
вдруг  с  несомненной отчетливостью понЯл, что Љиссинджер знал.
Џистолет дал осечку, но и без него уже все  было  Ясно,  передо
моими  глазами  поплыли  Яркие  спасательные круги, Я попыталсЯ
поймать один из них,  промахнулсЯ  и  повалилсЯ  на  ледЯной  и
черный лунный базальт.


     ‚  мою  щеку  впивалсЯ  острый камень - из-за шарфа он не
очень чувствовалсЯ, но было все равно неприЯтно. џ  приподнЯлсЯ
на локтЯх и оглЯделсЯ. ‚идно вокруг не было ничего. ‚ моем носу
свербело, Я чихнул, и один из тампонов вылетел из носа. ’огда Я
сдернул  с  головы шарф, очки и ушанку, потом вытащил из ушей и
носа разбухшие ватные тампоны.  ‘лышно  не  было  ничего,  зато
ощущалсЯ  Явственный  запах  плесени.  Ѓыло сыро и, несмотрЯ на
ватник, холодно.
     џ поднЯлсЯ, пошарил вокруг руками, вытЯнул их перед  собой
и  пошел  вперед.  Џочти  сразу  же Я обо что-то споткнулсЯ, но
сохранил равновесие. —ерез несколько шагов мои пальцы  уперлись
в стену, пошарив по ней, Я нащупал толстые провисающие провода,
облепленные  каким-то  липким  пухом.  џ  повернулсЯ  и пошел в
другую сторону, теперь Я шел осторожней, высоко поднимаЯ  ноги,
но  через  несколько  шагов  споткнулсЯ  опЯть. Џотом под моими
руками опЯть оказались стена и идущие  по  ней  кабели.  ’ут  Я
заметил  метрах  в  пЯти  от  себЯ  крохотную красную лампочку,
освещавшую металлический пЯтиугольник, и все вспомнил.
     Ќо Я не успел никак осмыслить вспомненное и что-нибудь  по
этому  поводу  подумать  - далеко справа вспыхнуло, Я повернул
голову, инстинктивно  заслонил  лицо  руками  и  сквозь  пальцы
увидел  уходЯщий  вдаль тоннель, в конце которого зажегсЯ Яркий
свет, осветив густо покрытые  кабелЯми  стены  и  сходЯщиесЯ  в
точку рельсы.
     Ћтвернувшись,  Я  увидел  стоЯщий  на  рельсах луноход, на
который падала моЯ чернаЯ длиннаЯ тень (неизвестный  оформитель
густо  изрисовал  его  звездами  и  крупными словами "‘‘‘ђ"), и
попЯтилсЯ к нему, закрываЯсь от плывущего на менЯ над  рельсами
ослепительного  огнЯ, почему-то вдруг напомнившего мне закатное
солнце. Ћ борт лунохода звЯкнуло, и в  ту  же  секунду  долетел
громкий  треск,  Я  понЯл,  что  в  менЯ стрелЯют, и кинулсЯ за
луноход. Ћ его борт снова звЯкнула пулЯ, и несколько секунд  он
гудел, как похоронный колокол. „онеслось негромкое постукивание
колес, потом раздалсЯ еще один выстрел, и стук колес стих.
     -  ќй,  Љривомазов!  -  загремел  нечеловечески  громкий
голос. - ‚ыходи с поднЯтыми руками, сука! ’ебе орден дали!
     џ осторожно выглЯнул из-за лунохода: метрах  в  пЯтидесЯти
от  менЯ  на  рельсах  стоЯла  маленькаЯ дрезина с ослепительно
горЯщей фарой, перед  которой  на  широко  расставленных  ногах
покачивалсЯ  человек  с  мегафоном  в левой руке и пистолетом в
правой. Ћн поднЯл оружие, громыхнул выстрел,  и  несколько  раз
срикошетировавшаЯ  пулЯ  провизжала  под  потолком.  џ  спрЯтал
голову.
     - ‚ыходи, гад!
     …го голос был знакомым, но Я не мог понЯть, кто это.
     - „ва!
     Ћн еще раз выстрелил и попал в корпус лунохода.
     - ’ри!
     џ опЯть  осторожно  выглЯнул  и  увидел,  как  он  положил
мегафон  на  свою  дрезину,  развел  руки в стороны и медленной
трусцой  побежал  по  шпалам  к  луноходу.  Љогда  он   немного
приблизилсЯ,  стало  слышно,  что он жужжит ртом, изображаЯ рев
самолетных  двигателей,  и  Я  сразу  узнал  его  -  это   был
‹андратов.  џ  попЯтилсЯ  было  по  туннелю,  но понЯл, что как
только  он  долетит   до   лунохода,   Я   окажусь   совершенно
беззащитным.  ‘екунду  поколебавшись,  Я пригнулсЯ и нырнул под
низкое заусенчатое дно.
     ’еперь Я  видел  только  приближающиесЯ  ноги,  ловко,  но
как-то  выворочено  ступающие по шпалам. ЉажетсЯ, он ничего не
заметил. ЏриблизЯсь к луноходу, он загудел иначе,  напрЯженнее,
и  Я  понЯл,  что  он  закладывает вираж, обходЯ аппарат сбоку.
Џотом его сапоги мелькнули между ржавыми трамвайными  колесами,
и тут, неожиданно длЯ самого себЯ, Я схватил его за ноги. Љогда
мои  пальцы сомкнулись вокруг его щиколоток, Я чуть не отпустил
их  от  тошнотворного  ощущениЯ  почти  полной  пустоты  в  его
сапогах.  Ћн  заорал  и  упал,  Я  не разжал рук, и протезы под
мЯгкой кожей неестественно вывернулись. џ еще раз крутанул их  и
полез   из-под  лунохода  наружу,  когда  Я  выбралсЯ,  он  уже
подползал к лежащему между шпалами пистолету,  отлетевшему  при
его  падении.  “  менЯ  оставалось не больше секунды, Я схватил
тЯжелый пЯтиугольник вымпела-радиобуЯ и с силой опустил его  не
желтоволосый ландратовский затылок.
     ђаздалсЯ хруст, и краснаЯ лампочка погасла.


     ‹андратовскаЯ  ручнаЯ  дрезина  была  намного  легче моего
лунохода  и  ехала  гораздо  быстрее.  ђаботающаЯ  от  большого
аккумулЯтора  фара освещала круглую штольню с идущими по стенам
кабелЯми, облепленными чем-то вроде  липких  волокон,  которыми
покрываютсЯ,  например,  нити,  на  которых что-нибудь вешают в
кухне  или  столовой.  ќта  штольнЯ  была,   судЯ   по   всему,
заброшенным  тоннелем  метро, несколько раз от нее ответвлЯлись
другие тоннели, такие же черные и безжизненные, как и  тот,  по
которому  Я ехал. Џо шпалам иногда пробегали крысы - некоторые
были размером с небольшую  собаку,  но  на  менЯ,  слава  Ѓогу,
особого  вниманиЯ  не  обращали.  Џотом  справа  возник боковой
тоннель, такой же, как и предыдущие,  но  когда  Я  подъехал  к
нему,  дрезину вдруг так резко мотнуло вправо, что Я полетел на
рельсы и сильно ушиб плечо.
     Ћказалось,  что  стрелка,  которую  Я  проезжал,  была   в
полупереведенном  состоЯнии  -  передние  колеса  проехали  по
рельсам вперед, а задние повернули вправо, в результате дрезину
заклинило  намертво.  џ  понЯл,  что  дальше  придетсЯ  идти  в
темноте,  и  медленно  побрел  вперед, жалеЯ, что не захватил с
собой ландратовского "Њакарова", хотЯ, конечно, он врЯд ли спас
бы менЯ от крыс, вздумай они напасть.
     Ќе успел Я пройти полусотни метров, как впереди послышалсЯ
лай собак и крики. џ повернулсЯ и  побежал  назад.  “  менЯ  за
спиной  зажглись  огни,  обернувшись,  Я увидел серые тела двух
овчарок,   прыгающих   по   шпалам   впереди   преследователей,
единственной  видимой частью которых были покачивающиесЯ кружки
фонарей. ‚ менЯ не стрелЯли -  наверно,  чтобы  не  попасть  в
собак.
     -  ‚он  он!  Ѓелка!  ‘трелка!  ”ас  его! - заорал кто-то
сзади.
     џ повернул в боковой тоннель  и  помчалсЯ  с  максимальной
скоростью,  на  которую был способен, высоко подпрыгиваЯ, чтобы
не переломать ног. Ќаступив на крысу, Я чуть не упал,  и  вдруг
увидел Яркие и немигающие неземные звезды - они горели справа,
Я  кинулсЯ туда, наткнулсЯ на стену и полез через нее, цеплЯЯсь
за  кабели  и  спиной  чувствуЯ  несущихсЯ  ко   мне   овчарок.
Џеревалившись  через край, Я сорвалсЯ вниз и не расшибсЯ только
потому,  что  врезалсЯ  во  что-то  очень  мЯгкое,  похожее  на
обтЯнутое  полиэтиленом  кресло.  Џеревалившись  через  него, Я
втиснулсЯ в щель между рЯдами  каких-то  упаковок  и  Ящиков  и
пополз  по  ней,  несколько раз Я натыкалсЯ руками на затЯнутые
полиэтиленом спинки стульев и  поручни  диванов.  Џотом  вокруг
стало  светлее.  џ услышал совсем рЯдом тихий разговор и замер.
Џередо мной была заднЯЯ панель  шкафа  -  оргалитовый  лист  с
большим  словом  "Ќевка". ‘зади доносились лай и крики, а потом
долетел усиленный мегафоном голос:
     - Џрекратить! ’ихо! ЏрЯмой эфир через две минуты!
     ‘обаки продолжали лаЯть, и чей-то  наглый  тенор  принЯлсЯ
объЯснЯть в чем дело, но мегафон снова проревел:
     -  Ђ  ну  на  хуй  с  территории!  ‚месте  с собаками под
трибунал пойдете!
     ‹ай стал постепенно стихать - видно, собак оттащили.  …ще
через  минуту  Я  отважилсЯ  выглЯнуть  из-за шкафа, за которым
лежал.
     ‚ первый момент мне показалось, что  Я  попал  в  какой-то
огромный  древнеримский  планетарий. Ќа очень высоком сводчатом
потолке  стеклом  и   жестью   поблескивали   далекие   звезды,
включенные  примерно  в  треть  накала. Њетрах в сорока от менЯ
стоЯл старый рельсовый кран, на его стреле, метрах в четырех от
пола, парил похожий очертаниЯми  на  огромную  бутылку  корабль
"‘алют"  с  пристыкованным к нему космическим грузовиком "Ђгдам
’-3", корабль был надет на  стрелу,  как  пластмассоваЯ  модель
самолета  -  на  ножку подставки. ‚идимо, всЯ конструкциЯ была
слишком тЯжелой длЯ одного крана, потому что корму космического
грузовика поддерживали  два  или  три  упертых  в  пол  длинных
бревна, они были различимы в полутьме, но когда совсем рЯдом со
мной  зажглись  два прожектора, они стали практически невидимы,
потому что, как и стена за ними, были выкрашены черной  краской
и облеплены мерцающими в электрических лучах кусочками фольги.
     Џрожектора  были  закрыты  светофильтрами,  и  их свет был
странным,  белесо-мертвенным.   Љроме   космического   кораблЯ,
который  сразу стал выглЯдеть очень правдоподобно, они осветили
телекамеру  с  большой  надписью   "Samsung",   возле   которой
покуривали  два автоматчика, и длинный стол с микрофонами, едой
и призрачно-прозрачными водочными бутылками, похожими на вбитые
в стол сосульки, за ним сидели два генерала, каждый из  которых
был чем-то похож на ѓенриха Ѓоровика.
     ђЯдом  стоЯл  маленький  столик  с  микрофоном, за которым
сидел человек в штатском. ‡а его  спиной  был  фанерный  щит  с
надписью  "‚ремЯ"  и  рисунком  земного  шара, над которым косо
взлетала пЯтиконечнаЯ звезда с очень длинными боковыми  лучами.
‘клонившись  над  столом,  с  человеком  за микрофоном о чем-то
говорил другой штатский.
     - „убль три!
     Љто  это  сказал,  Я  не  видел.  ‚торой  штатский  быстро
подбежал  к  телекамере  и  развернул  ее  в  сторону  столика.
ђаздалсЯ звонок, и  человек  за  микрофоном  четко  и  медленно
заговорил:
     -   ‘ейчас   мы  находимсЯ  на  переднем  крае  советской
космической науки, в одном из филиалов –“Џа. ‘едьмой год  несут
орбитальную   вахту   космонавты   Ђрмен   ‚езиров   и  „жамбул
Њежелайтис. ќтот полет - длиннейший в истории -  сделал  нашу
страну  лидером  мировой  космонавтики.  ‘имволично,  что  мы с
оператором Ќиколаем ѓордиенко оказались  здесь  в  день,  когда
космонавты  выполнЯют  важную  научную  задачу  -  ровно через
полминуты они  выйдут  в  открытый  космос  с  целью  установки
астрофизического модулЯ "Љвант".
     ‚есь  бокс  озарилсЯ  нежным  и неЯсным светом - Я поднЯл
голову и увидел, что лампочки на  потолке  вспыхнули  в  полный
накал.  Ћткрылась  величественнаЯ  панорама  звездного  неба, к
которому столько  веков  стремилсЯ  человек,  складываЯ  полные
красоты,  но  такие  наивные легенды о вбитых в небесную твердь
серебрЯных гвоздЯх.
     ‘о стороны "‘алюта" послышались приглушенные удары -  так
бывает,  когда  плечом  несильно  толкают задубевшую от сырости
дверь в погреб,  боЯсь,  что  от  слишком  сильного  удара  она
опрокинет  стоЯщие  сразу за ней крынки со сметаной. Ќаконец, Я
увидел   чуть   приподнЯвшуюсЯ   над    поверхностью    корпуса
космического  кораблЯ  крышку  люка,  и  сразу  же от стола, за
которым сидел человек с микрофоном, донеслось:
     - ‚нимание! ‚ключаем прЯмой эфир!
     ‹юк медленно открылсЯ,  и  над  поверхностью  космического
кораблЯ  поЯвилсЯ круглый серебристый шлем с короткой антенной.
‚се за столом зааплодировали, вслед за шлемом поЯвились плечи и
серебристые руки - они первым делом прицепили страховочный фал
к специальной штанге на корпусе кораблЯ, движениЯ их были очень
медленными и плавными, отработанными за времЯ долгих тренировок
в бассейне. Ќаконец, первый космонавт вылез в открытый космос и
остановилсЯ в нескольких  шагах  от  люка  -  Я  подумал,  что
требовалось  немалое  мужество, чтобы стоЯть на четырехметровой
высоте. Њне показалось, что один из генералов за столом смотрит
в мою сторону, и Я втЯнул голову за шкаф,  а  когда  Я  решилсЯ
опЯть  ее  высунуть,  уже  оба космонавта стоЯли на поверхности
космического кораблЯ,  ослепительно-белые  на  фоне  чернильных
космических  далей,  усыпанных  крошечными  точечками  звезд. “
одного из них в руках был небольшой Ящик.  ќто  и  был,  как  Я
понЯл,  астрофизический  модуль  "Љвант". Љосмонавты медленно и
как-то подводно  прошли  по  корпусу  кораблЯ,  остановились  у
высокой  мачты  и  довольно быстро привинтили к ней Ящик. Џотом
они повернулись в сторону телекамеры, плавно помахали руками, и
такими же водолазными шагами вернулись к  люку,  в  котором  по
очереди исчезли.
     ‹юк  закрылсЯ,  но  Я  еще  долго  глЯдел  на  мерцающие в
невообразимой дали звезды - туда, где раскинуло длинные тонкие
руки  созвездие  ‹ебедЯ,  колеблЯсь,  кому   открыть   объЯтьЯ:
огромному  ли  -  в полнеба - Џегасу, или маленькой, но такой
трогательно Яркой и чистой ‹ире.
     —еловек в  гражданском  тем  временем  быстро  и  радостно
говорил в свой микрофон:
     - Ќа времЯ операции в центре управлениЯ полетом наступила
тишина.  ЏризнатьсЯ,  и  у  менЯ  захватило  дух, но все прошло
успешно. ЌельзЯ не поразитьсЯ четкости и  слаженности  действий
космонавтов  -  видно, не зрЯ прошли длЯ них годы тренировок и
орбитальной    вахты.     “становленное     сегоднЯ     научное
оборудование...
     џ  отполз  за шкаф. Њною овладело очень странное состоЯние
- Я чувствовал апатию и безразличие  ко  всему  происходЯщему.
…сли  бы  менЯ  сейчас  стали  хватать,  Я врЯд ли попыталсЯ бы
бежать или сопротивлЯтьсЯ, единственное, чего мне хотелось, так
это спать. Џо лунной привычке положил голову на скрещенные руки
и заснул. ‘квозь сон до менЯ донеслось:
     - ’елевизионнаЯ передача  о  работе  в  открытом  космосе
велась  с помощью камеры, установленной бортинженером на панели
одной из солнечных батарей базового блока.


     ‘пал Я долго - наверно, часов пЯть. Ќесколько  раз  возле
менЯ начинали что-то двигать и материтьсЯ, потом тонкий женский
голос  требовал заменить диван, но Я даже не пошевелилсЯ, может
быть, мне это снилось. Љогда Я, наконец, пришел в себЯ,  вокруг
было  тихо. џ осторожно поднЯлсЯ и выглЯнул из-за шкафа. ‘тол с
микрофоном был пуст, а телекамера  накрыта  брезентом.  ЋсвещаЯ
космические  корабли,  горел один прожектор. ‹юдей вокруг видно
не было. џ вышел из-за шкафа и оглЯделсЯ: все было так же,  как
и  во  времЯ  телепередачи, только сейчас Я заметил на полу под
космичес