”ранческо Џетрарка. Џисьмо к потомкам

Ћцените этот текст:
”ранческо Џетрарка. Џисьмо к потомкам


----------------------------------------------------------------------------
     Џеревод с латинского Њ. ѓершензона
     ”ранческо Џетрарка. ‹ирика. ЂвтобиографическаЯ проза.
     Њ., "Џравда", 1989
     OCR Ѓычков Њ.Ќ.
----------------------------------------------------------------------------
 
     Љоли ты услышишь что-нибудь обо мне - хотЯ  и  сомнительнаЯ  чтобы  мое
ничтожное и темное имЯ проникло далеко сквозь пространство  и  времЯ,  -  то
тогда, быть может, ты возжелаешь узнать, что за человек Я был и какова  была
судьба моих сочинений, особенно тех, о которых молва или хотЯ бы слабый слух
дошел до тебЯ. ‘уждениЯ обо мне людей будут многоразличны, ибо почти  каждый
говорит так, как внушает ему не истина, а прихоть, и нет меры ни  хвале,  ни
хуле. Ѓыл же Я один из вашего стада, жалкий  смертный  человек,  ни  слишком
высокого, ни низкого происхождениЯ.  ђод  мой  (как  сказал  о  себе  кесарь
Ђвгуст) - древний. € по природе моЯ душа  не  была  лишена  ни  прЯмоты,  ни
скромности, разве что ее испортила заразительнаЯ привычка.  ћность  обманула
менЯ, молодость увлекла, но старость  менЯ  исправила  и  опытом  убедила  в
истинности того, что Я читал уже задолго раньше,  именно,  что  молодость  и
похоть - суета; вернее, этому научил менЯ ‡иждитель всех возрастов и времен,
который иногда допускает бедных смертных в их  пустой  гордыне  сбиватьсЯ  с
пути, дабы, понЯв, хотЯ бы поздно, свои грехи, они познали  себЯ.  Њое  тело
было  в  юности  не  очень  сильно,  но  чрезвычайно  ловко,  наружность  не
выдавалась красотою, но могла нравитьсЯ в цветущие годы; цвет лица был свеж,
между белым и смуглым, глаза  живые  и  зрение  в  течение  долгого  времени
необыкновенно  острое,  но  после  моего  шестидесЯтого  года:  оно,  против
ожиданиЯ, настолько ослабло, что Я  был  вынужден,  хотЯ  и  с  отвращением,
прибегнуть к помощи очков. ’ело  мое,  во  всю  жизнь  совершенно  здоровое,
осилила старость и осадила обычной ратью недугов.
     џ всегда глубоко презирал богатство, не потому, чтобы не желал его,  но
из отвращениЯ к трудам и заботам, его  неразлучным  спутникам.  Ќе  искал  Я
богатством стЯжать возможность роскошных трапез, но, питаЯсь скудной пищей и
простыми Яствами, жил веселее, чем все последователи ЂпициЯ с их изысканными
обедами.  ’ак  называемые  пирушки  (а  в  сущности,   попойки,   враждебные
скромности и добрым нравам) всегда мне не нравились; тЯгостным и бесполезным
казалось мне созывать длЯ этой цели других, и не менее  -  самому  принимать
приглашениЯ. Ќо вкушать трапезу вместе с друзьЯми было мне так приЯтно,  что
никакаЯ вещь  не  могла  доставить  мне  большего  удовольствиЯ,  нежели  их
нечаЯнный приезд, и никогда без сотрапезника Я  не  вкушал  пищи  с  охотою.
Ѓолее всего мне была ненавистна пышность, не только потому, что она дурна  и
противна смирению, но и потому, что она стеснительна и враждебна  покою.  Ћт
всЯкого рода соблазнов Я всегда держалсЯ вдалеке не только потому,  что  они
вредны сами по себе и не согласны со скромностью, но и потому, что враждебны
жизни размеренной и покойной.
     ‚ юности страдал Я жгучей, но единой и пристойной любовью и еще  дольше
страдал бы ею, если бы жестокаЯ, но полезнаЯ смерть не погасила уже гаснущее
пламЯ. џ хотел  бы  иметь  право  сказать,  что  был  вполне  чужд  плотских
страстей, но, сказав так, Я солгал бы; однако скажу уверенно, что, хотЯ  пыл
молодости и темперамента увлекал менЯ  к  этой  низости,  в  душе  Я  всегда
проклинал ее. Џритом вскоре, приближаЯсь к сороковому году, когда  еще  было
во мне и жара и сил довольно, Я совершенно отрешилсЯ не только  от  мерзкого
этого дела, но и от всЯкого воспоминаниЯ о нем, так, как если бы никогда  не
глЯдел на женщину; и считаю это  едва  ли  не  величайшим  моим  счастием  и
благодарю ѓоспода, который избавил менЯ, еще во цвете  здоровьЯ  и  сил,  от
столь презренного и всегда ненавистного мне рабства. Ќо  перехожу  к  другим
вещам. џ знал гордость только в других, но не в себе;  как  Я  ни  был  мал,
ценил Я себЯ всегда еще ниже. Њой гнев очень часто  вредил  мне  самому,  но
никогда другим. ‘мело могу сказать - так как знаю, что говорю правду, - что,
несмотрЯ на крайнюю раздражительность моего нрава, Я быстро забывал обиды  и
крепко помнил благодеЯниЯ. џ был  в  высшей  степени  жаден  до  благородной
дружбы и лелеЯл ее  с  величайшей  верностью.  Ќо  такова  печальнаЯ  участь
стареющих,  что  им  часто  приходитсЯ  оплакивать  смерть   своих   друзей.
Ѓлаговолением кнЯзей и королей и дружбою знатных Я был почтен в такой  мере,
котораЯ даже возбуждала зависть. Ћднако от многих из их числа, очень любимых
мною, Я удалилсЯ; столь сильнаЯ была мне врождена любовь к  свободе,  что  Я
всеми силами избегал тех, чье даже одно  имЯ  казалось  мне  противным  этой
свободе. ‚еличайшие венценосцы моего  времени,  соревнуЯсь  друг  с  другом,
любили и чтили менЯ, а почему - не знаю: сами не ведали;  знаю  только,  что
некоторые из них ценили мое внимание больше, чем Я их,  вследствие  чего  их
высокое положение доставлЯло мне только  многие  удобства,  но  ни  малейшей
докуки. џ был одарен умом скорее ровным, чем  проницательным,  способным  на
усвоение всЯкого благого и спасительного знаниЯ, но преимущественно склонным
к нравственной философии и поэзии. Љ последней Я с течением времени охладел,
увлеченный свЯщенной наукою, в которой почувствовал теперь тайную  сладость,
раньше пренебреженную мною, и поэзиЯ  осталась  длЯ  менЯ  только  средством
украшениЯ. ‘ наибольшим рвением предавалсЯ Я изучению древности, ибо  времЯ,
в которое  Я  жил,  было  мне  всегда  так  не  по  душе,  что  если  бы  не
препЯтствовала тому моЯ привЯзанность к любимым мною, Я всегда желал бы быть
рожденным в любой другой век и, чтобы забыть этот, постоЯнно  старалсЯ  жить
душою в иных  веках.  Џоэтому  Я  с  увлечением  читал  историков,  хотЯ  их
разногласиЯ немало смущали менЯ; в сомнительным случаЯх  Я  руководствовалсЯ
либо вероЯтностью фактов, либо авторитетом повествователЯ.  ЊоЯ  речь  была,
как утверждали некоторые, Ясна и сильна; как мне казалось - слаба  и  темна.
„а и в обыденной беседе с друзьЯми и знакомыми Я и не  заботилсЯ  никогда  о
красноречии, и потому Я искренне дивлюсь, что кесарь Ђвгуст усвоил себе  эту
заботу. Ќо там, где, как мне казалось, самое дело, или место, или  слушатель
требовали иного, Я делал некоторое усилие, чтобы преуспеть;  пусть  об  этом
судЯт те, пред кем Я говорил. ‚ажно хорошо прожить  жизнь,  а  тому,  как  Я
говорил, Я придавал мало значениЯ, тщетна слава, приобретеннаЯ одним блеском
слова.
     џ родилсЯ от почтенных, небогатых, или,  чтобы  сказать  правду,  почти
бедных родителей, флорентийцев родом, но изгнанных из отчизны, - в Ђреццо, в
изгнании, в год этой последней эры, начавшийсЯ рождением •риста, 1304-й,  на
рассвете в понедельник 20 июлЯ.
     ‚от как частью судьба, частью моЯ волЯ распределили мою  жизнь  доныне.
Џервый год жизни, и то не весь, Я провел, в Ђреццо, где природа вывела  менЯ
на свет, шесть следующих - в Ђкцизе, в усадьбе отца, в четырнадцати  тысЯчах
шагов от ”лоренции. Џо возвращении моей матери из  изгнаниЯ  восьмой  год  Я
провел в Џизе, девЯтый и дальнейшие - в заальпийской ѓаллии, на левом берегу
ђоны; Ђвиньон - имЯ этому городу, где римский первосвЯщенник держит и  долго
держал в позорном изгнании  церковь  •ристову.  Џравда,  немного  лет  назад
“рбан. V, казалось, вернул ее  на  ее  законное  место,  но  это  дело,  как
известно, кончилось ничем, - и что мне особенно больно, - еще при  жизни  он
точно раскаЯлсЯ в этом добром деле.  Џроживи  он  немного  дольше,  он,  без
сомнениЯ, услышал бы мои попреки, ибо Я уже держал перо  в  руке,  когда  он
внезапно оставил славное свое намерение вместе  с  жизнью.  Ќесчастный!  Љак
счастливо мог бы он умереть пред алтарем Џетра и  в  собственном  доме!  €бо
одно из двух: или его преемники остались бы в ђиме, и тогда ему  принадлежал
бы почин благого дела, или они ушли бы оттуда - тогда его  заслуга  была  бы
тем виднее,  чем  разительнее  была  бы  их  вина.  Ќо  эта  жалоба  слишком
пространнаЯ и не к месту здесь. €так, здесь, на берегу  обуреваемой  ветрами
реки, провел Я детство под присмотром моих родителей и затем всю юность  под
властью моей суетности. ‚прочем, не без долгих отлучек, ибо за это  времЯ  Я
полных четыре года прожил в Љарпантра, небольшом и  ближайшем  с  востока  к
Ђвиньону городке, и  в  этих  двух  городах  Я  усвоил  начатки  грамматики,
диалектики и риторики, сколько позволЯл мой  возраст  или,  вернее,  сколько
обычно преподают в школах,  -  что,  как  ты  понимаешь,  дорогой  читатель,
немного. Ћттуда переехал Я длЯ  изучениЯ  законов  в  Њонпелье,  где  провел
другое четырехлетие, потом в Ѓолонью, где в продолжение трех  лет  прослушал
весь  курс  гражданского  права.  Њногие  думали,  что,  несмотрЯ  на   свою
молодость, Я достиг бы в  этом  деле  больших  успехов,  если  бы  продолжал
начатое. Ќо Я совершенно оставил эти занЯтиЯ,  лишь  только  освободилсЯ  от
опеки родителей, не потому, чтобы власть законов была мне не по душе  -  ибо
их значение, несомненно, очень велико и  они  насыщены  римской  древностью,
которой  Я  восхищаюсь,  -  но  потому,   что   их   применение   искажаетсЯ
бесчестностью  людскою.  Њне  претило  углублЯтьсЯ  в  изучение  того,   чем
бесчестно пользоватьсЯ Я не хотел, а честно не мог бы, да если бы  и  хотел,
чистота моих намерений неизбежно была бы приписана незнанию.
     €так, двадцати двух  лет  Я  вернулсЯ  домой,  то  есть  в  авиньонское
изгнание, где Я жил с конца моего  детства.  ’ам  Я  уже  начал  приобретать
известность, и видные люди начали искать  моего  знакомства,  -  почему,  Я,
признаюсь, теперь не знаю и дивлюсь тому, но тогда Я не удивлЯлсЯ этому, так
как, по обычаю молодости,  считал  себЯ  вполне  достойным  всЯкой  почести.
Ћсобенно был Я взыскан славным  и  знатнейшим  семейством  Љолонна,  которое
тогда часто посещало, скажу лучше -  украшало  своим  присутствием,  ђимскую
курию; они ласкали менЯ и оказывали мне честь, какой врЯд  ли  и  теперь,  а
тогда уж без сомнениЯ, Я не заслуживал. ‡наменитый  и  несравненный  „жакомо
Љолонна, в то времЯ епископ ‹омбезский, человек, равного которому Я едва  ли
видел и едва ли увижу, увез  менЯ  в  ѓасконь,  где  у  подошвы  Џиренеев  в
очаровательном обществе хозЯина и его приближенных Я провел  почти  неземное
лето, так что и доныне без вздоха  не  могу  вспомнить  о  том  времени.  Џо
возвращении оттуда Я прожил многие годы  у  его  брата,  кардинала  „жованни
Љолонна, не как у господина, а как у отца, даже  более  -  как  бы  с  нежно
любимым братом, вернее, как бы с самим собою и в моем  собственном  доме.  ‚
это времЯ обуЯла менЯ юношескаЯ страсть объехать ”ранцию и ѓерманию, и  хотЯ
Я выставлЯл другие причины,  чтобы  оправдать  свой  отъезд  в  глазах  моих
покровителей, но истинной причиной было страстное желание видеть  многое.  ‚
это путешествие Я впервые увидал Џариж, и мне было забавно исследовать,  что
верно и что ложно в ходЯчих рассказам об этом городе. ‚ернувшись  оттуда,  Я
отправилсЯ в ђим, видеть который было с детства моим пламенным  желанием,  и
здесь так полюбил великодушного главу той семьи,  ‘тефано  Љолонна,  равного
любому из древних, и был так ему мил, что, казалось, не было никакой разницы
между мною и любым из его сыновей. ‹юбовь и расположение этого превосходного
человека ко мне остались неизменными до конца его дней; моЯ же любовь к нему
доныне живет во мне  и  никогда  не  угаснет,  пока  Я  сам  не  угасну.  Џо
возвращении оттуда, будучи не в силах переносить долее искони присущее  моей
душе отвращение и ненависть  ко  всему,  особенно  же  к  этому  гнуснейшему
Ђвиньону, Я стал искать какого-нибудь убежища,  как  бы  пристани,  и  нашел
крошечную, но уединенную  и  уютную  долину,  котораЯ  зоветсЯ  ‡апертою,  в
пЯтнадцати тысЯчах шагов от  Ђвиньона,  где  рождаетсЯ  царица  всех  ключей
‘орга. Ћчарованный прелестью этого места, Я переселилсЯ туда с моими  милыми
книгами, когда мне минуло уже тридцать четыре года.
     Њой рассказ слишком затЯнулсЯ бы, если бы Я стал излагать, что Я  делал
там в продолжение многих и  многих  лет.  Љоротко  сказать,  там  были  либо
написаны, либо начаты, либо задуманы почти все сочинениЯ, выпущенные мною, -
а их было так много, что некоторые из них  еще  и  до  сих  пор  занимают  и
тревожат менЯ. €бо мой дух, как и мое тело, отличалсЯ скорее ловкостью,  чем
силою; поэтому многие труды, которые в замысле казались  мне  легкими,  а  в
исполнении оказывались трудными, Я оставил. ‡десь самый  характер  местности
внушил мне мысль сочинить "Ѓуколическую песнь", пастушьего содержаниЯ, равно
как и две книги "об уединенной  жизни",  посвЯщенные  ”илиппу,  мужу  всегда
великому, который тогда был малым епископом Љавальонским, а теперь  занимает
высокий пост кардинала-епископа ‘абинского; он один еще в живых из всех моих
старых друзей, и он любил и любит менЯ не по долгу  епископа,  как  Ђмвросий
Ђвгустина, а братски. Ћднажды, бродЯ в тех горах, в пЯтницу ‘вЯтой недели, Я
был охвачен неодолимым желанием написать поэму в героическом стиле о старшем
‘ципионе Ђфриканском, чье имЯ по непонЯтной причине было мне дорого с самого
детства. Ќачав тогда уже этот труд с большим увлечением,  Я  вскоре  отложил
его в сторону, отвлеченный другими заботами; тем не менее поэма, которую  Я,
сообразно ее предмету, назвал "Ђфрикою", была  многими  любима  еще  прежде,
нежели стала известна. Ќе  знаю,  должно  ли  приписать  это  моему  или  ее
счастию. ‚ то времЯ как Я невозмутимо жил в этих  местах,  странным  образом
получил Я в один и тот же день два письма - от ђимского сената и от канцлера
Џарижского университета, которые наперерыв  приглашали  менЯ,  одно  в  ђим,
другое в Џариж, длЯ  увенчаниЯ  менЯ  лавровым  венком.  ‹икуЯ  в  юношеском
тщеславии, взвешиваЯ не свои заслуги, а чужие  свидетельства,  Я  счел  себЯ
достойным того, чего достойным признали менЯ столь выдающиесЯ люди, и только
колебалсЯ короткое времЯ,  кому  отдать  предпочтение.  џ  письмом  попросил
совета об этом у вышепомЯнутого кардинала „жованни Љолонна,  потому  что  он
жил так близко, что, написав ему поздно вечером, Я мог получить его ответ на
следующий  день  до  трех  часов  пополудни.  ‘ледуЯ  его  совету,  Я  решил
предпочесть авторитет ђима всЯкому другому, и  мои  два  письма  к  нему,  в
которых Я высказал  свое  согласие  с  его  советом,  сохранились.  €так,  Я
пустилсЯ в путь, и  хотЯ  Я,  по  обычаю  юноши,  судил  свои  труды  крайне
снисходительным судом, однако мне было совестно опиратьсЯ на мое собственное
свидетельство о себе или на свидетельство тех,  которые  приглашали  менЯ  и
которые, без сомнениЯ,  не  сделали  бы  этого,  если  бы  не  считали  менЯ
достойным предлагаемой почести. Џоэтому Я решил отправитьсЯ сперва в Ќеаполь
и ЯвилсЯ к великому королю и  философу  ђоберту,  столь  же  славному  своей
ученостью, как и правлением, дабы он, который один между  государЯми  нашего
века может быть назван другом наук и добродетели, высказал свое  мнение  обо
мне. Џоныне дивлюсь тому, сколь высокую он дал мне оценку и  сколь  радушный
оказал мне прием, да и ты, читатель, думаю, дивилсЯ бы, когда бы знал. “знав
о цели моего  приезда,  он  необыкновенно  обрадовалсЯ,  отчасти  польщенный
доверием молодого человека, отчасти,  может  быть,  в  расчете  на  то,  что
почесть, которой Я домогалсЯ, прибавит крупицу и к его славе, так как Я  его
одного  из  всех   смертных   избрал   достойным   судьею.   ‘ловом,   после
многочисленных собеседований о разных предметах и после того, как Я  показал
ему мою "Ђфрику", котораЯ привела его в такой восторг, что он,  как  великой
награды, выпросил себе посвЯщение ее, в чем Я, разумеетсЯ, не мог и не хотел
отказать ему, он наконец назначил мне  определенный  день  на  предмет  того
дела, ради которого Я приехал. ‚ этот день  он  держал  менЯ  с  полуднЯ  до
вечера; но так как круг испытаниЯ все расширЯлсЯ и времени не хватило, то он
продолжал то же еще два  следующих  днЯ.  ’ак  он  три  днЯ  исследовал  мое
невежество и на третий день  признал  менЯ  достойным  лаврового  венка.  Ћт
предлагал мне его в Ќеаполе и многими просьбами старалсЯ он вынудить у  менЯ
согласие. Ќо моЯ любовь  к  ђиму  одержала  верх  над  лестными  настоЯниЯми
великого королЯ. €так, видЯ мою непреклонную решимость, он дал мне письмо  и
провожатых к ђимскому сенату, чрез посредство которых  изъЯснЯли  с  большим
благоволением свое мнение  обо  мне.  ќта  царственнаЯ  оценка  в  то  времЯ
совпадала с оценкою многих и особенно с моею  собственной;  нынче  же  Я  не
одобрЯю ни его, ни моего суждениЯ, ни суждениЯ  всех,  кто  так  мыслит;  им
руководило не столько стремление соблюсти истину, сколько его любовь ко  мне
и снисхождение к моей молодости. ‚се-таки Я отправилсЯ в  ђим  и  там,  хотЯ
недостойный, но твердо полагаЯсь на столь авторитетную оценку,  принЯл,  еще
несведущий ученик, лавровый венок поэта  среди  великого  ликованиЯ  римлЯн,
которым довелось присутствовать при этой торжественной  церемонии.  Ћб  этом
событии существуют и письма мои как в стихах, так и в прозе. ‹авровый  венок
не дал мне знаниЯ нисколько, но навлек на менЯ зависть многих; но и об  этом
рассказ был бы более долог, нежели допускает здесь  место.  €так,  оттуда  Я
отправилсЯ в Џарму, где  некоторое  времЯ  прожил  у  владетельных  синьоров
Љорреджо, которые не ладили между собою,  но  ко  мне  относились  в  высшей
степени милостиво и любезно. ’акого правлениЯ, каким пользовалось; тогда это
кнЯжество под их властью, оно никогда не знало на памЯти людей  и,  полагаю,
более в наш век не узнает. џ не забывал о чести, выпавшей  мне  на  долю,  и
беспокоилсЯ, как бы не стали думать, что она  оказана  недостойному.  €  вот
однажды, поднЯвшись в горы, Я чрез речку ќнцу невзначай дошел до ‘ельвапьЯна
в округе ђеджо, и здесь, пораженный необычайным  видом  местности,  Я  снова
принЯлсЯ за прерванную  "Ђфрику";  угасший,  казалось,  душевный  пыл  снова
разгорелсЯ; Я немного  написал  в  этот  день  и  в  следовавшие  затем  дни
ежедневно  писал  понемногу,  пока,  вернувшись  в  Џарму  и  отыскав   себе
уединенный и покойный дом, позднее купленный мною и до сих пор принадлежащий
мне, в короткое времЯ: с таким жаром не довел это произведение до конца, что
и сам ныне дивлюсь  тому.  Ћттуда  Я  вернулсЯ  к  источнику  ‘орги,  в  мое
заальпийское уединение.
     „олгое времЯ спустЯ, благодарЯ молве, разносившей мою славу,  Я  стЯжал
благоволение „жакомо Љаррара-младшего, мужа редких достоинств, которому едва
ли кто из итальЯнских государей его времени был подобен, скорее,  Я  уверен,
никто. ЏрисылаЯ ко мне послов и письма даже за Ђльпы, когда  Я  жил  там,  и
всюду в €талии, где бы Я ни был, он в  продолжение  многих  лет  не  уставал
осаждать менЯ своими неотступными просьбами и  предложениЯми  своей  дружбы,
что, хотЯ Я ничего не ждал от великих мира сего, Я  решил  наконец  посетить
его и  посмотреть,  что  означает  эта  необыкновеннаЯ  настойчивость  столь
значительного, хотЯ и незнакомого мне  человека.  €так,  хотЯ  и  поздно,  и
задержавшись по дороге в Џарме и ‚ероне, Я  отправилсЯ  в  Џадую,  где  этот
славнейшей памЯти муж принЯл менЯ не только человечески-радушно, но так, как
в небесах принимают блаженные души, с такою  радостью,  с  такой  неоценимой
любовью и нежностью,  что,  не  надеЯсь  вполне  изобразить  их  словами,  Я
принужден скрыть их молчанием. Њежду прочим, знаЯ, что Я с ранней юности был
привержен к церковной жизни, он, чтобы  теснее  свЯзать  менЯ  не  только  с
собою, но и со своим городом, велел назначить менЯ каноником Џадуи. € если б
его жизни было суждено продлитьсЯ, моим блужданиЯм и странствованиЯм был  бы
положен конец. Ќо увы!  Њежду  смертными  нет  ничего  длительного,  и  если
случаетсЯ  что-нибудь  сладостное,  оно  вскоре  венчаетсЯ  горьким  концом.
Ќеполных два года оставив его мне, отечеству и миру, ѓосподь призвал  его  к
себе, потому что ни Я, ни отечество, ни мир -  говорю  это,  не  ослеплЯемый
любовью, - не стоили его. € хотЯ ему наследовал его сын, муж редкого  ума  и
благородства, который, следуЯ примеру отца, всегда  оказывал  мне  любовь  и
почет, но Я, потерЯв того, с кем менЯ более сближало особенно равенство лет,
опЯть вернулсЯ во ”ранцию, не в силах оставатьсЯ на одном месте, не  столько
стремЯсь снова увидеть то, что видел тысЯчи раз, сколько с целью, по примеру
больных, переменою места утишить мою тоску.

 
Џђ€Њ…—ЂЌ€џ 
 
     с. 304. ...ђод мой (как сказал о  себе  кесарь  Ђвгуст)  -  древний.  -
‘лова,  приводимые  ‘ветонием  в  "†изни  двенадцати  цезарей"   (книга   2,
"Ѓожественный Ђвгуст").
     ‘. 305. ...Џоследователи ЂпициЯ  с  их  изысканными  обедами.  -  –елий
Ђпиций, знаменитый гурман  времен  ’ибериЯ.  …му  приписываетсЯ  "Љулинарный
сборник" ("De re coquinaria").
     ‚ юности страдал Я... не погасила уже гаснущее пламЯ  -  Џод  "юностью"
Џетрарка подразумевал возраст между "детством" и "зрелостью", то есть от  17
до 30 лет. ‘тало быть, "жгучаЯ любовь" к ‹ауре продолжалась  до  1333  года,
когда Џетрарка совершил  первое  "бегство"  из  Ђвиньона  (Џетрарка  пожелал
объЯснить  свое  путешествие  по  ‡ападной  …вропе  в  1333  году  "гаснущим
пламенем" любви, вступаЯ тут в противоречие с лирическими признаниЯми  своей
"Љниги песен"). ‹юбовь эта совсем угасла в  1348  году,  со  смертью  ‹ауры.
Љомментаторы усматривают  в  этом  пассаже  некоторую  нарочитость,  желание
Џетрарки "покрасоватьсЯ" перед потомками своей моральной чистотой.
     ...приближаЯсь к сороковому году... - и далее до конца фразы.  Џетрарка
слегка преувеличивает моральную свою стойкость. ‚ письмах 1351 и 1552  годов
он еще сетует на то, что никак не может  полностью  избавитьсЯ  от  плотских
вожделений.
     ‘. 306. ...увлеченный свЯщенной наукою... -  Ќа  1346-1347  год  падает
особенное увлечение Џетрарки библейскими и христианскими текстами.
     ...шесть следующих - в Ђнцизе... -  то  есть  в  €нчизе,  где  Џетрарка
прожил с 1305 по 1311 год.
     ...“рбан V, казалось, вернул ее на ее законное место. -  ‘корее  всего,
позднейшаЯ вставка. Џапа “рбан V вернулсЯ в ђим из Ђвиньона в  1367  году  и
снова отбыл туда в 1370-м.
     ‘. 307. ...оставил славное свое намерение вместе с жизнью... - “рбан  V
умер 19 октЯбрЯ 1370 года. ‚ыше Џетрарка говорите о своих "попреках"  “рбану
за  намерение  оставить  €талию.  ђечь  идет  о  "Џисьмах  к  разным  лицам"
("Varia"), где Џетрарка об этом пишет.
     ...потом в Ѓолонью, где в продолжение  трех  лет...  -  Ќа  самом  деле
Џетрарка пробыл в Ѓолонье с 1320 по 1326 год. "’ри года" надо понимать в том
смысле, что Џетрарка "проучилсЯ" там три года, ибо тамошний университет  был
на некоторое времЯ закрыт.
     ...увез менЯ в ѓасконь, где... Я провел почти неземное лето. -  ‘м.  об
этом сонет X.
     ‘. 308. ...долину, котораЯ зоветсЯ ‡апертою... - то есть ‚оклюз.
     ...в исполнении оказывались трудными... - ђечь идет,  видимо,  о  поэме
"Ђфрика", над которой Џетрарка продолжал работу и в последующие годы.
     ‘. 310. Ћб этом событии существуют  и  письма  мои...  -  "‘тихотворные
посланиЯ" (II); "Џисьма к друзьЯм" (IV).
     ...к  источнику  ‘орги,  в  мое  заальпийское   уединение.   -   ‚торой
петрарковский "воклюзский период" длилсЯ с  весны  13521  по  сентЯбрь  1363
года.
     ...благоволение „жакомо Љарраро-младшего... - властителЯ Џадуи (убит  в
1350 г.).
     ‘. 311. ...наследовал его  сын,  муж  редкого  ума...  -  ”ранческо  да
Љаррара, которому Џетрарка посвЯтил в 1373 году одно из  "‘тарческих  писем"
(XIV).
     ...переменою места утишить мою тоску. - ‚полне вероЯтно, что это  место
навеЯно чтением „анте ("—истилище", VI, 148-151).
 
                                                             Ќ. ’омашевский. 
Last-modified: Thu, 03 Nov 2005 10:46:00 GMT
Ћцените этот текст: