Њихаил Џришвин. ЊирскаЯ чаша

Ћцените этот текст:
Њихаил Џришвин. ЊирскаЯ чаша

---------------------------------------------------------------
OCR: џна ѓришина
---------------------------------------------------------------

‘лучалось, на огонек во времЯ перелета, или в погоне за своей подругой,
влетал ко мне болотный приЯтель с длинным клювом; влетит, сделает круг над
столом и возвращаетсЯ в —истик -- славное наше моховое болото, мать великой
русской реки.
Ќе одно это болото питает многоводную реку, но все питающие мхи
называютсЯ чистики.
Ќаш чистик был когда-то дном озера, и берега его, холмистые, песчаные,
с высокими соснами, сохранили свой Џервобытный вид, так вот и кажетсЯ, что
за соснами будет вода, идешь -- и нет! Ѓуйные с полверсты заросли, в
кустарниках кочки высотой по грудь человеку, если свалишьсЯ, напорешьсЯ на
кольЯ чахлых березок. •одить тут можно по клюквенным тропам, пробитым общими
силами клюквенных баб, волков, лисиц, зайцев, случаетсЯ, и сам Њиша пройдет,
все тропЯт и спасаютсЯ в зарослЯх. Љак пробьешьсЯ из этих зарослей в чистик
-- чистое место, благодатное, весной каждаЯ кочка букет цветов, летом после
комара, как подсохнет, найдешь себе кочку величиною со стол, и в нее как в
постель, только руками поводишь, гребешь в рот клюкву, чернику, бруснику --
кум королю!
’акой чистик нужно бы сделать заповедником, и топор, и огонь чтобы не
касались лесов, окружающих болото -- исток, мать славного водного пути из
варЯг в греки, иначе река иссЯкнет и страна обратитсЯ в пустыню.
Њного пришлось перенести горЯ за леса, красу и гордость нашего краЯ.
Ѓывало, бродишь по этим лесам -- какаЯ могучаЯ тишина, какаЯ богатаЯ
пустынЯ! ’ак хорошо, только страшно думать, что через сто -- сто! -- лет эти
немые богатства русской земли будут вскрыты, везде будут рельсы, трубы,
заборы, фермы -- страх за сто лет!
€ что же оказалось (...), леса были так исковерканы, завалены сучьЯми,
макушками, что трава и цветы не выросли, и за грибами, за Ягодой стало
невозможно пройти, озера опустели, всю рыбу повыловили и заглушили солдаты
бомбами, птицы куда-то разлетелись, или их поели лисицы? „а, только хищники,
лисицы, волки, Ястреба заполонили все вырубки, заваленные сучьЯми. ‹ес,
землЯ, вода -- всЯ риза земнаЯ втоптана в грЯзь, и только небо, общее всем и
недоступное, по-прежнему сиЯет над этой гадостью.
Ѓудет ли ‘трашный ‘уд?
Ќа этот ‘уд Я готовил одно себе оправдание, что свЯто хранил ризы
земные.
€ они все потоптаны.
—ем же Я оправдаюсь теперь за свое бытие?
‚ тЯжелые минуты спросишь себЯ: "—его хочу?" -- и отвечаешь: "•очу
настоЯщего чаю с сахаром".
-- Ќе ты ли, друг мой, боЯлсЯ, что в твоей могучей пустыне через сто
лет на каждом шагу будут предлагать чай с сахаром и кофе со сливками?
-- „а, Я боЯлсЯ, Я думал о внешней природе по детским сказкам, теперь Я
думаю, —то природа остаетсЯ могучей только внутри нас, в борьбе с личными
целЯми, но то, что мы обыкновенно называем природой -- леса, озера, реки,
все это слабо, как ребенок, и умолЯет доброго человека о защите от
человека-зверЯ.
џ думаю, что мы покорили безумие животных и сделали их домашними, или
безвредными, не замечаЯ того, что безумнаЯ волЯ их переходила в человека,
сохранЯлась, копилась в нем до времени, и вот отчего (...) все бросились
истреблЯть леса, -- это не люди, это зверь безумный освободилсЯ.
€ли это не так? Ќо верно, что ђоссиЯ была как пустынЯ с оазисами;
срубили оазисы, источники иссЯкли, и пустынЯ стала непроходимой.
ђоссиЯ...
€ли это лишь чувство прошлого? Ќо какое же у нас прошлое -- народ
русский в быту своем неизменный; историЯ власти над русским народом и войн?
Ћгромному большинству русского народа нет никакого дела до власти и. до
того, с кем он воюет; историЯ страданиЯ сознательной личности, или это есть
историЯ ђоссии? „а, это есть, но когда же кончитсЯ наконец такаЯ ужаснаЯ
историЯ, и сам ђаспЯтый просил, чтобы миновать ему эту чашу, и ему даже
хотелось побыть.
ђодина...
…сли бы моЯ далекаЯ возлюбленнаЯ могла услышать в слове силу моей
любви! џ кричу: "•одите в свете!" -- а слово эхом ко мне возвращаетсЯ:
"‹ежите во тьме!" Ќо ведь Я знаю, что она существует, прекраснаЯ, и больше
знаю, Я избранник ее сердца и душа ее со мною всегда,-- почему же Я тоскую,
разве этого мало? Њало! џ живой человек и хочу жить с ней, видеть ее
простыми глазами. € тут она мне изменЯет, душу свою чистую отдает мне, а
тело другому, не любЯ, презираЯ его, и эта блудница,-- раба со свЯтою
душой,-- моЯ родина. Џочему о родине Я могу говорить, и, если бы Я твердо
знал, что это особенно нужно, Я бы мог петь о ней, как ‘оломон о своей
лилии, но ей сказать Я ничего не могу, к ней мое обращение -- молчание и
счет прошедших годов?
Ќемой стою с папироской, но все-таки молюсь в этот заутренний час, как
и кому не знаю, отворЯю окно и слышу: в неприступном чистике еще бормочут
тетерева, журавль кличет солнце, и вот даже тут, на озере, сейчас на глазах,
сом шевельнулсЯ и пустил волну, как корабль.
Ќемой стою и только после записываю:
"‚ день грЯдущий, просветли, господи, наше прошлое и сохрани в новом
все, что было прежде хорошего, леса наши заповедные, истоки могучих рек,
птиц сохрани, рыб умножь во много, верни всех зверей в леса и освободи от
них душу нашу".
I
ЂЊЏ€ђЌ›‰ „‚Ћђ…–
„ворец владельцев этих лесистых обширных угодий признали
высокохудожественным памЯтником искусства и старины, и некоторое времЯ он
стоЯл в полной сохранности, только уж, конечно, липы в парке постепенно
обдирали на лыко, из павильонов и теплиц тащили стекло, завесы, гвозди, в
большом искусственном озере стал подгнивать спуск, вода убывать, травы
показались на мелких местах, цапли налетели рыбу клевать. —удака не
находилось на холод и голод вгнездитьсЯ во дворец и охранЯть его, и
придумали самое плохое, что могло только быть длЯ охраны: поселили тут внизу
детскую колонию, с этого и началось заселение дворца. € началось!
ЉолониЯ испортила быстро всю восточную часть и достала мандат на часть
западную, а на ее место Явилась школа. ЉолониЯ движетсЯ во второй этаж, за
ней школа, внизу начинает спектакли и танцы Љультком и тоже вслед за школой
перебираетсЯ вверх. ‚ каком виде все тут внизу осталось, срам и
рассказывать, не потрудились даже вымести шелуху от подсолнухов, полное
безобразие: валЯетсЯ белаЯ туфлЯ без каблука, стоптанный валенок, и на
ступеньках лестницы из дрЯни грибы растут и зеленые мухи летают,-- гадость
ужаснаЯ. Ћбратили внимание, вычистили, разгородили комнаты шелевкой,
устроили разные проходы, дверцы и впустили сюда "контрибуцию" -- так
называлась у нас ЉомиссиЯ по сбору налогов деньгами, продуктами, еще тут
вгнездилась леснаЯ контора –ейтлина, часть совхоза, старуха с барскими
павлинами, другие разные лица с мандатами. ‚сюду теперь по лестницам шнырЯли
военные и полувоенные, что-то искали, организовывали, кто силен -- грач, кто
прозевал -- ворона, кто поет хорошо -- скворец, а воробей вон из
скворечника. “ нас же было наоборот: ворона гонит грача, воробей -- скворца.
ЏЯть комнат во втором этаже, однако, были нетронуты, ручки на дверЯх
завЯзаны и запечатаны печатью. Ќе посмотрели бы, конечно, ни на веревки, ни
на печать и замки, а так не доходило и проскакивало из памЯти. Ќа этих
комнатах было написано: "Њ“‡…‰ “‘Ђ„…ЃЌЋѓЋ Ѓ›’Ђ" -- какое дело помещичий быт
в такое разгромное времЯ, а вот слово "Њузей",-- и не тронули, тоже слово
"павлин" -- и не тронули двух павлинов, мало того, длЯ охраны этих павлинов
на полном совхозном пайке состоит Џавлиниха, барскаЯ нЯнька, старуха,
враждебнаЯ советской власти столетием собственного ее опыта жизни.
ђаным-раненько с высокого вЯза слетает павлин к воротам встречать
солнце, вчера сторож колонии не раз облил ему хвост помоЯми и мальчишки
оплевали -- он теперь долго очищаетсЯ и наконец, задрав хвост до
невозможности, становитсЯ всей синевой и радугой своих бесчисленных завитков
и лунок к солнцу. ‘пускаетсЯ к своему огорду поповский сын шкраб ‚асилий
‘еменович, оправлЯетсЯ тут же, под голубыми соснами, ничего не поделаешь, во
всем доме негде. ‚сегда удивлЯетсЯ ‚асилий ‘еменович павлину, разглЯдывает,
покуривает. ‚от оправлЯетсЯ и ЉолЯ ЉудрЯш, конторщик контрибуции, в хорошем
расположении духа подходит к павлину.
-- Ђй, ай, ай!
-- —то такое?
-- •вост-то, хвост, красота! Џроисхождение птицы вам, ‚асилий ‘еменыч,
известно?
-- ђайскаЯ птица.
-- ђайскаЯ, Я понимаю, а каких же стран?
-- €з райских, конечно.
-- …сть же такие страны райские. “грюмый, выходит с помоЯми с утра до
вечера воду носЯщий сторож колонии.
-- ’оже зерно выдают! -- ворчит он, проходЯ мимо павлина.-- € еще при
такой птице старуху содержат.
-- •ранцуз! -- отвечает Џавлиниха и: -- пав, пав, Џав! -- отзывает с
пути, чтобы тот не облил хвост помоЯми.
-- Љрасота!
-- Ђ польза какаЯ?
-- ‚се тебе польза, хранцуз!
ЏросыпаетсЯ колониЯ. Ќачальница, злейшаЯ дева, босоногаЯ, как хищнаЯ
красноглазаЯ птица, распущенкой летит по коридору на кухню хлеб делить, а
всЯ стоногаЯ детвора бежит, рассаживаетсЯ под миртами и лаврами в
дендрологическом садике, в ампирном павильоне, в теплицах, в английском
парке под вЯзами -- везде! Ќа десЯтину вокруг все испачкано.
Џодваливает слобода -- так мужики называют все это дело с контрибуцией.
Њужики тихи, робки и вежливы оттого, что у каждого длЯ весу в кудели по
камню, в муке много песку, баран кожа да кости, курица чумнаЯ, только бы
сдать, а не сдашь и попадешьсЯ, тогда разговор краткий.
-- Ђ есть?
-- …сть! -- спешит ответить мужик и гонит в кусты за самогонкой.
•вост-то, хвост задрал! --удивлЯютсЯ мужики на павлина.
-- Љрасота!
‘ Џавлинихой у них свЯзь стариннаЯ через владельцев, и разговор у них в
ожидании веса бывает тихий о старом и новом, что старое хорошо, а новое
никуда не годитсЯ.
-- „ругу не дружи и другому не груби. Ѓогу молись и черта не забывай,
вертись, как жареный бес на сковороде.
-- ‚се-то загадили и очертенели.
-- Ћчертенели!
-- Ќамедни ребЯтишки в крест стали каменьЯ кидать.
-- ‚ крест!
-- ‘ места не сойти: в самый крест кирпичом. "—ертенЯта окаЯнные, куда
вы, оглашенные, кидаете, или не видите крест!" Љричу им, а они мне что же
отвечают: "ќто, бабушка, чертов рог".
Џавлиниха рассказывает, а мужики с открытыми ртами стоЯт и бородами
качают, как метлами. Ѓорода, борода!
-- Ћдин забралсЯ ко мне и деготь налил в лампадку Ќиколе “годнику. "—то
ты, голопузый, наделал?" -- "џ ему,-- говорит,-- бабушка, хотел усы
подкоптить".
-- ’ерпит землЯ бесов!
-- ‡емлЯ, матушка, все терпит, ну да как-нибудь ѓосподь поможет, есть
же Ћн, человек хороший?
-- Љак не быть -- вот со мной было: рублю дрова, насадил глаз на
дернину -- свет пропал! €ду по полю, молюсь: "Њатерь ЃожиЯ, ‘коропослушница,
помоги мне!" Ћткуда ни возьмись баба, что Языком болезнь достает. Ѓаба эта
тронула бровь, полакала глаз и снЯла.
-- “ ЊинаЯ намедни была,-- шепчет Џавлиниха,-- скоро, говорит, все
кончитсЯ, вериги слабеют.
-- ђасходЯтсЯ.
-- € еще говорЯт: кто Ѓиблию читать умеет, тому известно число.
-- Ѓыло ж его число и прошло.
-- ќто ничего, говорит, что прошло, так и сказано надвое, ежели число
пройдет, еще столько же процарствует Ђввадон, кнЯзь тьмы.
-- € опЯть дожидатьсЯ числа?
-- ЋпЯть дожидатьсЯ.
-- ќх вы, Њинаи, заминает вас Њинай, кому свЯтой, а мне Љузька, бывало,
Я ему по уху, и он мне по уху: он Љузька, а Я Ѓирюлька. “ченый человек
‚асилий ‘еменыч, вот нам скажет получше, ну, что новенького слышали?
-- ‘лышали новенького, что мощи ‘вЯтителЯ открыли, и оказалось, и
оказалось, как вы думаете, что там оказалось? -- спросил ‚асилий ‘еменович,
поповский сын,-- да, что там оказалось?
-- Њышь?
-- “, проклЯтый ”омка, смотри ты у менЯ! -- поднЯла свой костыль
столетнЯЯ Џавлнннха и погрозила. Ѓирюлька усмехнулсЯ:
-- Ќу, что же оказалось?
-- Љукла!
‚се поглЯдели на Џавлиниху. кто с усмешкой, кто из любопытства хотел
проверить, состоит ли на ногах Џавлнннха. Ќо старуха и глазом не моргнула,
старуха что-то свое думает.
-- Љуклу эту раздели, распотрошили, и оказалась в ней кость.
-- Љость!
-- ’ронули, и кость золой рассыпалась. ‘остоит ли Џавлиниха? ‘мотрЯт
все на старуху. Џавлиниха сказала:
-- —его вы на менЯ смотрите, или сами не понимаете?
-- Џонимаем: кость.
-- Љость костью, а батюшка ушел.
-- Ђ золу эту насыпали на рогожку, положили возле церкви и написали:
"‚Ћ’ —…Њ“ ‚› ЏЋЉ‹ЋЌџ‹€‘њ". ’акие вот новости...
-- „юже нужно! -- зевнул Ѓирюлька.-- џ думал, вы насчет внутреннего
скажете.
-- џ же говорю о внутреннем.
-- ќто внешнее, а вот как жизнь менЯетсЯ, или новый край... Њы же на
краю живем, а вы говорите про мощи. ‚от вы скажите, будет ли когда
установка.
-- Ћстановка?
-- Ќу да, установка, все-таки вам известно.
-- Ќичего не известно.
-- Ќу да хоть мало-то-мальски? Ђ Џавлпнихе теперь и дела нет до этого
внутреннего, она говорит про свое:
-- “шел, ушел батюшка, скрылсЯ и невидим стал злодеЯм, показалсЯ им
костью и золою.
Џавлиниха состоЯла.
-- Људа же он скрылсЯ? -- спросил маловерный Ѓирюлька:
-- ’ут же он, тут же, батюшка, только невидим стал Ѓожием попущением и
грех наш ради.
Џавлиниха состоЯла вполне.
€меющие уши слушают, другие поглЯдывают на контору в ожидании веса и
тихонько ругаютсЯ:
-- ЉонтрибуциЯ, братцы, насела!
-- ‚о как!
-- ‚о как насела контрибуциЯ!
-- ЋкаЯннаЯ сила!
-- ‡адавила контрибуциЯ!
-- Џереешь ей глотку!
-- € всего ей подай: деньги подай, хлеб подай, лошадь подай, корову
подай, свинью подай, и кур описали.
-- Љур описали!
‡адави ее комар на болоте.
Џодваливает, все подваливает слобода -- телега к телеге, баран к
барану, мешок к мешку, борода к бороде.
-- Ќе наезжай!
-- Ћслобони!
-- ќх, борода, борода!
-- —то тебе моЯ борода?
-- Ѓыла борода краснаЯ и засивсла.
Ѓыл ты мужик черный и заовинел.
‚ конторе все мера и вес. ’ы, борода, не подумай положить тут свой
завтрак и зазеватьсЯ.
-- џ,-- скажет ЉолЯ ЉудрЯш,-- думал, ты мне положил.
-- Љушайте, кушайте, Ќиколай Ќиколаевич!
Џростой малый, свойский, у него нет тут ни граждан, ни товарищей, а
просто ‚анька да ‚аська. ‘ережка да Њишка, весь под стать подобралсЯ народ,
спетаЯ компаниЯ, ходы и лазы, стороннему ничего не понЯть, только слышишь
отдельное:
про нового комиссара, что хороший человек, свойский, такой же
прощелыга, как мы --
про тюрьму говорЯт часто, что кому-то надо скоро садитьсЯ, да и самим
как бы не сесть --
что такого-то комиссара смели, но он залег в почту, придет времЯ,
забудут, объЯвитсЯ.
-- ЋтлежитсЯ!
Ђ то скажет кто-нибудь:
-- Ќос зачесалсЯ!
Џора! -- отвечает другой.-- € у менЯ чешетсЯ.
‘хватЯтсЯ за носы, у всех до одного чешутсЯ носы. Ќос ведет верно:
пойман в обмане мужик. ‘уд мужику короткий:
-- …сть?
-- Ѓудет!
ѓонит мужик скоро в чистик, там на берегу ручейка, начала великой
русской реки, горит огонек, над огнем котел, из котла змей капает в чайник,
из чайника в бутылку, в карман ее и на суд.
-- Ќу как вышло?
-- “благотворил.
-- —то же тебе еще надо?
-- ‘амому губу разъело.
-- ќх, борода, борода, была у мужика борода краснаЯ и стала борода
пестраЯ, была у быка голова, да черт ей рога дал: ему бы головой думать, а
он рогами землю копает -- бык, черт да мужик одна партиЯ. Џонимаешь ты,
борода, мою притчу?
Љ вечеру уже нет ни одной бороды у нас на дворе, весь оплеванный и не
раз уже облитый помоЯми павлин взлетает на вЯз ночевать, в танцевальном зале
Љульткома между ампирными колоннами загораетсЯ дорогой огонек керосиновой
лампы и налаживаютсЯ актеры играть французский водевиль "Њышь под столом",
гармонист испытывает свою гармонь на московский лад, и хор деревенских
девушек учитсЯ усердно выпевать "кипит наш разум возмущенный", особенно им
трудно даетсЯ "с интернационалом воскреснет род людской". „аже из города за
двадцать верст приезжают сюда танцевать, оттого что в городе простые танцы
строго запрещены в разрешают только танцы пластические.
ѓоре в эти танцевальные ночи Џавлинихе, ее убивает забота о барском
добре, как бы что не стащили последнее, и старуха всю ночь караулит ручки
дверей, запечатанные печатью.
Ћхотно расскажет:
-- ‚ одной деревне стоЯла пустаЯ изба на отлете, и замечают, как и у
нас: плЯс там бесовский и музыка. Џозвали свЯщенника. Ѓрызнул батюшка свЯтой
водой: "„а воскреснет Ѓог и расточатсЯ враги его!" € раз, и два, как сказал
в третий раз: "„а воскреснет Ѓог!" -- изба и пошла оседать. ‚от и окна под
землю ушли, а музыка все тпрунды, тпрунды. € крыша, и труба -- все скрылось,
землЯ травой поросла, а ухо и по сие времЯ приложишь -- все топоток слышен и
тук-тук! -- копытце о копытце стучит. ‚от и у нас так пусто место останетсЯ.
Љ полночи со всей своей компанией подваливает весь наспиртованный ЉолЯ
ЉудрЯш, будет он тут плЯсать до зари, выжимаЯ икру у девиц.
„о зари!
Ђ зарЯ-то бывает какаЯ над озером краснаЯ, тихаЯ: тук-тут-тук! -- по
деревЯнному мостику кот пробежит.
’огда гармониЯ и топот во дворце отдельно от всего мира звучат и с
ночью отходЯт.
‘ерым одеЯлом сваливаетсЯ ночь в одну сторону. Ќа востоке великие планы
начертаны, стар и мал встань в заутренний час лицом на восток, и все равно у
всех одинаково сложитсЯ во всей душе до конца.
Ѓело и плотно поверх синих лесов над низиной завернулось облако, туман
или дым? -- то леший баню топит, моетсЯ, и всЯ тварь его омытаЯ блестит
росой.
†уравль неустанно выкликает солнце, и видно по всему, что катитсЯ оно,
спешит захватить всю черную силу и покончить с ней навсегда.
‚от оно Явилось, исчез остаток бледной луны, и чуть слышен топоток под
землей.
‚есь серебрЯный в росе, показалсЯ журавль, другой, с огромными крыльЯми
во весь солнечный диск, летит к нему, сошлись и ликуютсЯ. ’огда во всех
зарослЯх в буйной силе все большие и малые, кто как успел, кто как
догадалсЯ, твердЯт: "‘лава, слава".
‘олнцу великому слава!
’ут милостью солнца начинаетсЯ воскресение всЯкой залежалой твари,
каждаЯ росинка получает отпуск на небо и там, соединЯЯсь в белые, голубые и
красные хороводы, дивит нас всех несказанно.
II
Њ“‡…‰ “‘Ђ„…ЃЌЋѓЋ Ѓ›’Ђ
‚есной можно жить с чувством осени, и бывают такие дни почти каждой
весной, что совсем как осенние, только по зеленым листикам и догадываешьсЯ о
весне, но осенью нельзЯ весну видеть в природе, тут уже кончено, простись.
‚есной света, в голубом сиЯнии снегов, и нужно, чтобы в сердце была
чернаЯ точка, из нее потом вырастет сила броситьсЯ, когда раскипитсЯ
весенний омут, к орущим лЯгушкам и хоть раз в жизни орать дураком со всей
тварью,-- никогда не пожалеешь, что бросилсЯ в омут к лЯгушкам.
Љто весну пережил, как весну, тот осенью не будет куковать безнадежно
и, если даже собрать все безумие и осенью броситьсЯ... Ћсенью все в грЯзь
растекаетсЯ, -- смотришь, поздний голубой василек вертитсЯ, приставший на
грЯзи колеса мужицкой телеги.
Ћсенью непременно все в грЯзь растекаетсЯ.
Ќо кто весну хорошо пережил, тому осень бодрое времЯ, тот о белой зиме
думает, густо мажет дегтем колеса, и не скрипит его телега, подвозЯ к дому
добро.
ќх, есть и бодрость, и только бы жить, да нет добра!
€ скрипЯт колеса немазаные.
’емной тучей прошумели все наши грачи вместе с галками вечерней зарею
по ветру на юг и, как бабы в ђодительскую с кладбища, печально перекликаЯсь,
вернулись галки: они проводили грачей, грачи улетели.
Љогда улетели грачи, и у нашего павлина осталось уже полхвоста, и все
на зиму кое-что припасли, к воротам нашей усадьбы в стоптанных сапогах и
котомкой за плечами пришел новый обитатель нашего дома, Ђлпатов, с ним была
старушка и два мальчика, тоже с котомками.
-- Ќе вы ли новый шкраб? -- спросили его.
-- „а, Я школьный работник, и вот мой мандат на муэей.
‘емью проводили в те уцелевшие от расхищениЯ запечатанные комнаты с
надписью "Њ“‡…‰ “‘Ђ„…ЃЌЋѓЋ Ѓ›’Ђ".
‚ы тут замерзнете,-- сказала Џавлиниха.
Ђлпатов ответил:
-- Ќет, бабушка, Я не замерзну.
-- Ќу, а насчет хлеба-то как же, батюшка?
-- Љак-нибудь.
-- „а где же ты достанешь? ‚едь тебе не понесут.
Ќе понесут, почему? ђазве за начальство примут?
Џавлиниха не так понЯла:
-- “важут,-- сказала она,-- очень просто, примут за начальство и
уважут.
’ут же принЯлсЯ Ђлпатов все вычищать, переставлЯть, выбрасывать лишнее,
развешивать картины по-своему, то спуститсЯ вниз с топором, то подниметсЯ
вверх с вЯзанкой дров и с ведром воды, через неделю все присмотрелись к нему
и внутри составленного мнениЯ затаенно стал жить человек.
-- ‘импатичный, кажетсЯ?
Ћчень уж черен, как медведь.
-- Ђ глаза Ясные и внимательные.
-- ѓлаза ничего, какой-то Ђлпатов, вы не слыхали, откуда он?
-- ‚ џмщине городовой стоЯл Ђлпатов, это не родственник ему?
-- …два ли. € как он тут будет жить в холодище, ни поросенка нет, ни
картошек, разутый, раздетый, ребЯта босые.
-- Ќу, в музее оденутсЯ, там еще много добра.
Љонечно, оденутсЯ, без этого теперь не проживешь.
—ерез месЯц Њузей усадебного быта открылсЯ. ‚ большом зале вышло очень
торжественно, оттого что все лишнее было убрано и правильно были развешаны
портреты с Џетровской эпохи и до настоЯщего времени. Ћ каждом выразительном
лице был подобран текст из поэтов усадебного быта, из архивных материалов
дома, но больше Ђлпатов сам сочинЯл всевозможное, смотрЯ кто чем из гостей
интересуетсЯ.
ЉолоннаЯ гостинаЯ -- тоже александровский ампир, уютнаЯ комната, всЯ в
миниатюрах, с акварелЯми, пастелЯми, офортами, тут есть драгоценный бювар с
колонками слоновой кости, всЯкие старинные шифоньерки, шкафчик с
французскими писателЯми XVIII века. …сли нажать одну незаметную пуговку и
потЯнуть за колонку слоновой кости в бюваре, то выдвигаетсЯ секретный Ящик,
и там хранитсЯ пачка писем к девушке с белым цветком в руке -- портрет ее
помещен в другую гостиную, эпохи великих реформ. Џо недостатку мебели
ампирной пришлось эту гостиную посвЯтить шестидесЯтым годам. ‘юда в памЯть
’ургенева были собраны портреты интересных женщин, и та девушка с белой
розой в руке встречает гостей и только не скажет: "Љак хороши, как свежи
были розы". Ђлпатов рассказывает посетителЯм музеЯ, будто юноша, -- портрет
его затерЯлсЯ, -- чистый, как €ван-–аревич, любил эту девушку, но она
считала себЯ недостойной его и намекала, чтобы он смотрел проще. ћноше,
наоборот, казалось, что она в себе заблуждаетсЯ, творил себе из нее голубую
весну и проще смотреть не хотел. ’о они сходЯтсЯ, то расходЯтсЯ, вот-вот им
идти под венец, и вдруг все ужасно кончаетсЯ: юноша, избрав себе
„остойнейшую, покончил с собой. €ным посетителЯм рассказываетсЯ, что он был
художником, написал этот портрет, всю ее как бы выпил в этой картине, и она
покончила с собой, а не он. Ѓыл вариант еще, что через десЯть лет они где-то
встретились и, не узнав друг друга, проболтали весь вечер, и, наконец, что
она вышла за него замуж, народила ему множество детей, совершенно выпила его
как художника, он не создал ни картин, ни богатства, и теперь остатки семьи
на голодном пайке занимаютсЯ полосканием бельЯ в какой-то больнице.
‚ охотничьем кабинете было старинное оружие, чучела местных зверей:
лосЯ, медведЯ, рыси, диких коз, -- убитых владельцами тут же, в чистике, всЯ
эта комната была зеленаЯ: портьеры, ковры, обои -- все зеленое. ‚ этом
большом кабинете и устроилсЯ жить Ђлпатов, рассчитываЯ, что хороший камин
спасет его от холода.
Џервым пришел сюда генерал с известной фамилией, он служит здесь
бухгалтером в совхозе и ухаживает за конторщицей Њаргаритой Џавловной, и уж
нашел себе на старости лет Њаргариту! Џрибежала как-то в музей и прЯмо с
ходу в кладовую, как крыса в хлам, то ленту выпрашивает, то старую шлЯпу.
Ђлпатов насилу отвЯзалсЯ от нее, подарив медную кастрюлю -- варить генералу
картошку. ‘тарику очень плохо живетсЯ: невозможно в его положении к пайку
подворовывать. Ќо он и правда честен и верен -- верит, что жив царь Ќиколай,
пишет все бумаги по-старому и клЯнетсЯ, что умрет с буквой "Ять". Љонечно,
генералу в музее очень понравилось, и особенно красиваЯ девушка в
’ургеневской комнате,-- "Љак хороши, как свежи были розы!" -- повторЯет он
всегда, когда видит ее с белым цветком. Ћн очень бывает полезен к приезду
городских гостей, когда их нужно бывает очень занЯть, чтобы они думали
хорошо о музее, болтали о нем и укреплЯли шаткое его положение в
революционное времЯ. Џока Ђлпатов рассказывает в зале, начинаЯ с Џетровской
эпохи, историю предков своей героини с белым цветком, генерал притаитсЯ
где-нибудь на гвоздике в ’ургеневской комнате, и, когда портреты от рассказа
начинают шевелитьсЯ в воображении гостей, вдруг один из генералов срываетсЯ,
оживает и встречает на пороге гостиной, делаЯ ручкой прекрасной даме с белым
цветком:
-- Љак хороши, как свежи были розы!
Љто же не знает этого стихотворениЯ в прозе, оно стало обыкновенно, как
Яйцо в рюмочке с ломтиком хлеба, и потому вслед за генералом непременно
кто-нибудь вздохнет и повторит:
-- „а, хороши были розы!
’огда, чтобы кончить, Ђлпатов говорит:
-- Ђ у нас тут еще есть павлин.
ѓости спускаютсЯ вниз смотреть на павлина.
-- •вост удивительный!
-- Љакой удивительный хвост!
-- ђайскаЯ птица! -- объЯснЯет Џавлиниха и, жалуЯсь на голод,
подговариваетсЯ к дополнительному пайку на павлина, а длЯ ремонта музеЯ
Ђлпатов просит мел или алебастр. ‘мотришь, и получаетсЯ зерно длЯ музеЯ и
алебастр длЯ павлина. ‚идно, гостЯм потом кажетсЯ павлин музеем, а Њузей
усадебного быта павлиньим хвостом.
Ѓыла еще одна комната в музее, теперь в ней на гигантском пне стоит
слепок пантикопейской вазы с изображением скифа. ќта комната замыслов
настоЯщего музеЯ: от всего, что кажетсЯ теперь павлиньим хвостом, останетсЯ
только €ван-–аревич, и комнаты всего дома будут посвЯщены безликой
таинственной ‘кифии со спЯщей красавицей в ожидании своего €вана-–аревича.
Ћн есть, этот мир, и теперь, нужно только уметь подойти к нему. Џотому с
радостью встречает Ђлпатов посетителей из самого простого люда, напоминающих
ему древних скифов.
•ороша бывает в музее клюквеннаЯ деревенскаЯ баба, тут, на блестЯщем
паркетном полу среди зеркал, колонн и картин, женщина моховых болот просто и
уверенно скажет:
-- ђай!
Ќичего ей не нужно рассказывать, повертывайсЯ, и она будет
повертыватьсЯ, нигде ничего она не видит и всюду чувствует рай. …й и там, в
избушке, каждаЯ вещь обыкновеннаЯ таинственна, каждое движение природы по
солнечному кругу сопровождаетсЯ освЯщением водой из двенадцати колодцев и
заклинанием. Ћн, бородатый мужик, думает, будто просто от быка причинЯет
корова телушку, не знаЯ, что бабушка перед этим прошептала все свои молитвы
на воду в бутылку и обрызгала этой водой корову, в ‘ветлое •ристово
‚оскресение с первой с ней похристосовалась и дала ей, как человеку, съесть
красное, освЯщенное Яйцо. ‚се это кажетсЯ пустЯки, но ведь от этого телушка
входит в человеческий мир, как своЯ, особеннаЯ телушка, баба назовет ее
‡орька, и телушка выходит из стада. „а, если бы требовалось бы по хозЯйству,
так баба и муравьЯ бы вызвала из муравейника. Ќужно только присмотретьсЯ к
этому миру, и тогда совсем другое покажетсЯ даже в буднЯх людей
образованных, и увидишь, что эти люди словом и внешностью как бы нарочно
замазывают свой интересный, действительный мир.
‘колько усилий нужно, чтобы пробудить какой-нибудь отклик в душе
образованного посетителЯ, а баба сама скажет:
-- ђай!
€ потом всем деревенским бабам:
-- ‚ раю была!
Ћднажды встретилсЯ в дверЯх лицом к лицу с клюквенной женщиной генерал,
уступил ей дорогу, извинилсЯ:
-- Pardon!
-- ќто по-какому же он сказал? -- спросила, уходЯ, клюквеннаЯ баба
Ђлпатова.
-- Џо-французски, -- ответил Ђлпатов. Ќа другой день она Явилась с
куском сала и привела свою дочку Ђришу.
-- Ќаучите дочку по-хранцузски, -- сказала она, подаваЯ сало.
Џо-хранцузски за сало принЯлсЯ учить Ђлпатов девушку, тут же выведываЯ
от нее сказки, и песни, и причеть свЯщенную этого краЯ, присоединЯЯ листок
за листком в скифскую комнату.
III
‘”€ЌЉ‘
Џриходили, случалось, с глазами открытыми, чисто Ястребиными, с едва
уловимою мелькающею тенью, как у Ястреба, если повернуть его к солнцу: эти
перебегающие тени -- Ястребиные воровства и убийства.
‡а чистыми глазами Ђлпатов с большой опаской следит:
или сворует, или вынет мандат на заранее присмотренную вещь,
реквизирует и тоже будто бы длЯ какого-нибудь полезного учреждениЯ. Ќе
доверЯЯ себе, Ђлпатов в первой комнате на видном месте поставил пустую
бутыль с надписью: спирт, если посетитель сразу бросаетсЯ к бутылке
понюхать, правда, не спирт ли, Ђлпатов готовитсЯ к борьбе, если не обратит
вниманиЯ, -- спирт и спирт,-- Ђлпатов начинает просто рассказывать о музее.
ђаз налетел вдруг на музей самый страшный из всех комиссаров Џерсюк,
”омкин брат: в сумерках на выжженных лЯдах из пней и корЯг складываютсЯ
иногда такие рожи, а тут еще фуражка матросскаЯ, из-под нее казацкий чуб --
знак русской вольности, а на френче все карманы -- знак европейского
порЯдка, и в каждом кармане, кажетсЯ, сидит по эсеру, меньшевику,
кооперато-ру, купцу, схваченных где-нибудь на ходу под пьЯную руку, давно
забытых, еле живых там в махорке, с оторванными пуговицами, окурками и
всЯкой дрЯнью.
Џерсюк налетел по доносу, может быть, на старуху при павлиньем хвосте,
но захватил музей и заревел:
-- Ђ кто тут у нас идет против?
Ќалетал прежде грозный барин на мужика, как лавина обрушивалсЯ, а мужик
стоит так себе, теребит худенькую бородку и глЯдит тройным глазом: один глаз
улыбаетсЯ, другой глаз рассчитывает, третий метитсЯ в сердце. —ик, чик, чик!
-- разлетелсЯ мужик на три части, а и опЯть сложилсЯ, стоит как ни в чем не
бывало, рыженькую бородку подергивает, и верхний глаз улыбаетсЯ. ‘мотришь,
уговорил, и графу стыдно себЯ самого, ласковый, болтает, как малый ребенок,
и потом думает: "ђусский народ сфинкс". € во сне и наЯву потом чудитсЯ графу
этот неумирающий, ничтожный и чем-то страшный мужик.
Ќо не так ли просто загадка разгадываетсЯ: раб всегда кажетсЯ сфинксом
господину своему, если господину угодно об этом задуматьсЯ.
‚от он стоит, распаленный властитель, глаза, как у Џетра ‚еликого при
казни стрельцов, раздуваютсЯ ноздри, а сфинкс в пиджаке улыбаетсЯ: там
где-то в невидимом третьем глазу он готовит последний суд и ему, и себе.
—еловек в пиджаке улыбаетсЯ: он собирает фольклор, удостоверено печатью
и подписью знаменитых революционеров.
-- Џартийный?
‘обиратель фольклора находитсЯ всегда вне партий, и все партии нас
почитают за своих, а сам Я определЯюсь как раб господина своего.
’оварищ, у нас нет рабов!
-- Ќу, как нет, и почему же нельзЯ мне самому определитьсЯ рабом, мне
так нравитсЯ: у раба всегда будущее, а господин всегда в прошлом, в своем
роде Я футурист.
-- Ђ что это "фольклор"?
-- Џродукт ненормированный, вот комната русских поэтов, тут есть
Џушкин, картины хороших мастеров, и Я с ними, дитЯ своего народа, все мы
питаемсЯ народным духом. ”ольклор -- продукт ненормированный.
“ страшных людей, как у лютых собак, переход от бешенства к тишине с
ушей начинаетсЯ, и это мило у них выходит, будто "ку-ку" на березе после
грома и молнии. ‚ ушах что-то дрогнуло, и Џерсюк говорит:
-- Ђ вы, должно быть, с образованием?
-- Њы все учились понемногу,
-- ‹ектор, может быть?
-- Љто теперь не лектор.
-- ‡наете, у нас в партии есть и кнЯзьЯ.
-- ‡наю.
-- € графы есть.
-- ‡наю, а у нас есть, смотрите, ‘ервантес -- испанец, ѓете -- немец,
експир -- англичанин, „остоевский -- русский, и мне приЯтно, что русский
тоже состоит в интернационале.
-- Ђ нет ли у вас происхождениЯ человека от обезьЯны, вот что,
по-моему, удивительно.
-- „арвин? …сть.
-- € доказано окончательно?
-- Џока мир не кончилсЯ, ничего не может быть окончательного, а
все-таки этим долго интересовались, именно, что обезьЯна доходит до
человека, теперь, кажетсЯ, повернули обратно, интересуютсЯ, как человек,
падаЯ, доходит до обезьЯны.
-- Љаким способом?
-- Џриходилось вам, выпиваЯ стакан за стаканом, чувствовать себЯ хуже
обезьЯны, зато наверху кто-то остаетсЯ светлый, как ангел, и удивлЯешьсЯ,
откуда при всем своем и окружающем безобразии он ЯвилсЯ и существует в душе?
Џерсюк присел в мЯгкое кресло в вдруг как бы остановилсЯ в себе и
вспомнил:
-- „а, бывало, на море заберешьсЯ в канат от офицера, высадишь бутылку
враз (...) ‘топ! -- ‡апрокинув голову, постучал себЯ пальцем по горлу.--
…сть?
-- ’олько в лампах денатурат.
-- „авай лампу.
-- Ќе отравитьсЯ бы: меднаЯ лампа.
-- „авай!
€ вливает все четыре лампы в себЯ трехлетнего настоЯ меди в спирту.
’еперь вон с этого кладбища в парк. ЏошатнулсЯ, поправилсЯ, шагнул поскорее,
опЯть пошатнулсЯ и еще ходу прибавил, перешел в рысь. как будто нераскрытаЯ
в одиночестве мысль сама толкала его тело вперед, остановилсЯ на мгновение,
посмотрел, не глЯдит ли кто на него в двери, окна, и -- нет никого! -- во
весь дух мчитсЯ по парку через пни, через могилки господских рысистых коней
и отличных собак, гигантским скачком взлетел над забором, мелькнули в
воздухе две матросские ленты и скрылись.
Људа он бежит, неужели так мчитсЯ от светлого видениЯ, промелькнувшего
в пьЯной его голове? ’акого бы непременно надо в музей в скифскую комнату.
Ђлпатов спускаетсЯ вниз, долго возитсЯ в дровах, тащит наверх большой
липовый чурбан и топориком начинает обделывать себе из него комиссара: стук,
стук!
IV
ђЂЃ ЋЃ…‡њџЌ€‰
‘тук-стук,-- синица в окно капельно-мокрое, и звин-звин! -- там в
парке, над преющей осенней листвой. ‘ высоких деревьев на малые, с малых на
кусты и с кустов на листву падают капли -- шепоток по всему лесу идет и
гонит зайца из леса в полЯ, за ним след в след выходит лисица, и волк,
подаетсЯ к дорогам собак ловить. ‘ам леший теперь мох дерет, обкладываетсЯ
под корЯгой и засыпает на долгую зиму, редко открываЯ свои лесные глаза.
Људа же синичке деватьсЯ? ‘тук-стук! -- носом в капельно-мокрое стекло.
Љруглой стамеской у окна Ђлпатов работает по липе, и мало-помалу
означаютсЯ на дереве страшные глаза Џетра ‚еликого, стиснутые губы и бритый
подбородок увлекает стремительно вперед, беспокойно, неудержимо все вперед в
вперед, как будто при остановке он скоро пачкает землю и надо спешить на
новые места, -- не такое ли движение по шири земной было всего русского
народа и не это ли значит его неумолкаемый крик: "‡емли, земли!"
‘колько мыслей так проходит зачем-то, пока стамеска выделывает бугорки
и Ямки на липе,-- зачем? Ћдни приходЯтсЯ к делу, и, может быть, согласнаЯ
душа в путЯх стамески отгадает мысль, тут закрепленную? Ќо другие
такпроходЯт потоком, и не узнать в них хозЯина, и вверитьсЯ им и резнуть по
дереву опасно -- не свое, поток просто переходит через него куда-то к
другому.
‚споминаетсЯ ему жаркий полдень в траве у водосточной трубы, не хочетсЯ
встать, и неловко смотреть, как его упрЯмый приЯтель мучитсЯ над большим
самоваром и, раздуваЯ, хочет поставить его без трубы. ‹енивый, протЯгивает к
желобу руку, колено трубы повертываетсЯ, самовар к ней приходитсЯ и сразу
гудит, как завод. ’ак не труд, а лень, как избыток отдыха, освободила от
работы, и оба приЯтелЯ могут теперь лежать в траве и болтать. Ќо почему же
говорЯт теперь: "Љто не работает, тот не ест",-- как в детстве говорили, что
лень мать всех пороков. ‚идно, не всЯкаЯ работа ценна и не всЯкаЯ лень
порочна. Ѓывает, одно таинственное мгновение, как промелькнувшее
воспоминание о светлом, всемогущем существе человека, -- и раб в один миг
освобождаетсЯ и других освобождает от подневольной работы. Ќо тут же этот
освобожденный и обогатевший презрительно говорит своему бедному соседу:
"„ураков работа любит". —еловекоподобнаЯ обезьЯна хитраЯ понимает, что все
дело тут в светлой и редкой минуте воспоминаниЯ человека о себе самом:
"„айте мне времЯ,-- говорит обезьЯна,-- и Я со ступеньки на ступеньку
доберусь до человека и буду как человек, времЯ и труд все перетрут".
Џроходит век за веком, и вот уже пишут историю происхождениЯ человека от
обезьЯны, и маленький мальчик с восторгом прибегает из школы -- великую
радостную новость узнал: человек происходит от обезьЯны. € так человек стал
рабом умственно численному существу обезьЯны.
-- € Я раб обезьЯний, раб, ожидающий воскресениЯ себЯ из числа.
V
ЉЂ‡…ЌЌ›‰ ‘“Ќ„“Љ
‘тук-стук! -- опЯть синичка в окно, просит тепла и уюта маленькое
изЯщное существо, ей бы плюшу зеленого на юбочку, черный бантик на шею,
два-три танца выучить на клавесинах и несколько необходимых слов
по-французски.
‘тук-стук! -- по-настоЯщему.
‚ходит Ђриша учить французский Язык. ’рудно заставить дикую девушку
спрЯгать в прошедшем времени неприлично звучащий по-русски французский
глагол потерЯть.
Ђриша шалью покрываетсЯ и там умирает.
‚ыкажет нос из-под шали.
-- џ потерЯла.
-- ќто по-русски, а по-французски?
-- Џо-французски -- не знаю.
-- Ќу так будем заниматьсЯ по-русски. ЌачинаетсЯ охота за именами. …сть
и теперь перекрестки дорог, где Ђриша скажет, не понимаЯ почему, чур менЯ,
ей нужно объЯснить, что так она вспоминает своего далекого родоначальника
щура, или пращура, что она и теперь живет интересами своего рода.
раскиданного по разным деревнЯм, имена деревень се рода таЯт в себе миф,
быль и сказ: в џриловке почитали бога џрилу, ‚олочек был когда-то местом,
где славЯне волоком тащили свои суда. ЉудеЯровка была станом
ЉудеЯра-разбойника. Ќе просто даютсЯ имена и животным, и растениЯм, все
обживаетсЯ и очеловечиваетсЯ, даже всЯкий камень обжитый имеет свое
отдельное имЯ. ‘кажешь имЯ, и животное выходит из стада, а что из стада
пришло, то имеет лицо отдельное, оттого что его вызвала из стада
человеческаЯ сила любви раз-личающей, заложеннаЯ в имени. Ѓудем же
записывать имена деревень, животных, ручьев, камней, трав и под каждым
именем писать миф, быль и сказ, песенку, и над всеми земными именами
поставим свЯтое имЯ Ѓогородицы: это она прЯдет прЯжу на всех зайцев, лисиц и
куниц. ‚се это нужно нам, чтобы не стать обезьЯнами и вызвать в себе силу на
борьбу с ней. ќта сила у солнца называетсЯ светом, и свет солнца в душе
человека есть любовь раз-личающаЯ. ‚ согласии с солнцем, с любовью и светом
мы можем войти так в природу, что возле муравейника скажем имЯ знакомого, и
тот муравей отложит дела и на минуточку выбежит поздороватьсЯ.
-- Ќу, что, Ђриша, разве это не лучше "хранцузского"? Ќо трудно в
одиночестве боротьсЯ с силой французского, и, видно, так уже заложено в
душу, что нужно оторватьсЯ и поблудить во французском, чтобы вернутьсЯ на
свою свЯтую родину.
‚ классе, на миру, дело идет много успешнее. ’ам пишетсЯ одно
сочинение. "—истик -- мать великой русской реки", каждый избрал свое любимое
имЯ и пишет о нем свой сказ, после все эти свободные капли сольютсЯ и река
побежит.
€ тогда весной, когда высоко поднимутсЯ травы, украшенные изображением
солнца, мы встретим мир природы новым и прекрасным и, как первые люди в раю,
будем давать любимым животным, растениЯм, камнЯм свои имена.
…сть ли на свете дело лучше учителЯ в школе?
ѓлаза, как звезды, горЯт в ожидании слова. …сть застенчивые, любопытные
и от слова, ширЯсь, выходЯт, светЯт и чуть-чуть дрожат. …сть твердые, ничем
не собьешь, стоЯт на своем и светЯт почтительно. € такие, что чуть что --
отскочат и светЯт с задней скамейки лукаво, а то и вовсе потухнут. Ќо
учителю не за ними надо следить, а за своими словами: сила слова убыла,
значит, где-то потухла звезда, скорей туда, ищи -- где? -- вон там! -- и
туда, в эти глаза лукавые, говори, смеши, удивлЯй, пока там снова не
вспыхнет звезда.
„а, если бы у нас мало-мальски было согласие, то каждый за великое
счастие считал бы добровольно пробыть хоть один год учителем, на всю жизнь в
черной беде это дело будет гореть ему свЯтой путеводной звездой.
’ак думает Ђлпатов, возвращаЯсь к себе наверх из школы по лестнице с
огромной вЯзанкой дров на спине. Ђ дома, беседуЯ с бабушкой, его дожидаетсЯ
богатаЯ баба: слышала, здесь продаетсЯ ротонда. “видела учителЯ с вЯзанкой
дров, и ах! -- тужить, кого-то бранить, что вот до чего довели, учитель, и
сам носит дрова. ЌеискреннЯЯ богатаЯ баба: хорошо еще, если ей все равно, а
скорее всего ей приЯтно, что она богатаЯ так сидит, а образованный носит
дрова. Ќо самому учителю даже и в голову не приходило подумать, что дрова
носить ему нехорошо. •лопнув вЯзанку возле печки, он надевает ротонду своей
покойной сестры, хвалит воротник и особенно цвет:
-- Ѓордо.
Џредлагает музейный лорнет и усаживает в мЯгкое зеленое кресло.
ЋбезьЯнка, смеЯсь, смотрит в лорнет на бордо.
-- ЉровЯный цвет, нет ли другого?
-- ЉровЯный в моде.
-- џ ищу небного цвета ротонду.
-- ѓолубого нет.
Ќет! ‚от сундук она бы взЯла.
-- Љазенный сундук.
-- Џустой стоит, не записан?
-- Њало ли что: казенный.
„ает три пуда муки или пуд сала, на прибавку дичь.
-- Љакую дичь?
-- ѓусЯ.
Ћ, Ѓоже мой, как хочетсЯ гусЯ!
„рЯнь сундук, не нужен музею, и сколько он этого хламу выбрасывал в
коридор на общее расхищение, а сундук продать нельзЯ, в него засел принцип
казенный. ‚се крестьЯне зарЯтсЯ на этот сундук, он повсюду известен, и
продай его, он, Ђлпатов, будет в согласии со всей лесной обезьЯной. Ќо
нельзЯ быть согласным с русской лесной обезьЯной. €дейнаЯ обезьЯна та
понимает внешнюю сторону и достигает идеала своей работой, изменЯет,
подчищает, сортирует, вычислЯет и небольшую хотЯ сумму отпускает на дело
истинного творчества жизни, сознаваЯ все-таки, что она -- обезьЯна, и
доходит до жизни, но не она творит жизнь. Ђ леснаЯ психологическаЯ обезьЯна
так схватывает сущность творческого человека: тот не работает мускульно, а
только пишет на белой бумаге, читает, учит, и ей кажетсЯ это очень легко и
приЯтно.
Ћтчего это? Ћттого, что она живет стаей в своем лесу и эта стаЯ
называетсЯ ложно община, мир, как ложно этой же стаей понимаетсЯ слово
"коммуна" не как собор, а как легион. ‚ стае работают все горбом, носЯт,
возЯт все на себе, тут не признают машины, выдумки, мерой творческого
процесса считают пуд муки, добытый обреченностью на бытие, где телушка много
дороже ребенка, где праздник, если отелитсЯ корова телушкой, и горе, если
женщина родит девочку. ’ут добываетсЯ пуд, страшный, как смерть, оттого что
все, кроме этого пуда, считаетсЯ хитростью.
‚о вшивом поезде, несущем заразу и смерть, пуд едет по всей ђуси и
определЯет собой все бытие, и это бытие -- зараза и смерть животнаЯ. €з-под
чугунной тЯжести веков вырвалсЯ этот пуд на один какой-то миг и только длЯ
того, чтобы опозорить крест человека: пуд обращаетсЯ в бархат, в ротонду, в
шкаф величиной в пол-избы. € этот же пуд обращает коммуну-собор в легион.
ЋказываетсЯ, что в конце концов психологическаЯ обезьЯна презирает
работу и, если ей дать волю, человек покроетсЯ шерстью. ‘ознание полное, что
психологическаЯ обезьЯна учителю страшнее идейной, но почему же так тЯнет
неудержимо, назло идейной, продать родной обезьЯне казенный сундук? "‚озьму
и продам!" -- и уже хочет бежать по лестнице догонЯть обезьЯну, и в голове
уже план сложилсЯ запросить на прибавку второго хотЯ бы небольшого гусЯ, и
если гусЯ не даст, утку или, может быть, курицу. Џоймав себЯ на курице,
Ђлпатов вслух сказал: "ЏроклЯтый сундук!" -- и топором принЯлсЯ рубить его,
выбираЯ драгоценные гвозди, и дерево, отлично сухое и березовое, драть на
лучину.
€, раздираЯ лучину, он отпускает грехи всем русским ворам: они не
знают, что делают.
‘тало вольно, будто поел, в одну минуту из липы, как живой, вышел
”омкин брат, в темЯ ему три гвоздЯ, и получаетсЯ прекрасный подстав длЯ
лучины: светец.
‘меркаетсЯ. Њузейные звери погружаютсЯ в мрак, голова козочки исчезла
над книжной полкой, зевнул, исчезаЯ, волчище, медведь насупилсЯ, и живой
ежик в ожидании восхода луны -- свет лучины ему луной представлЯетсЯ --
шевельнулсЯ в углу под газетой.
‚ремЯ огонь вырубать куском подпилка из Яшмовой ручки печати. Ћт искры
тлеет фитиль, теперь дуть на угли, разжигать их, пока во рту не запахнет
копченым сигом, и последнее -- к горЯщим углЯм приставить тончайшую лучину,
подуть с силой и вздуть огонь. Љрошечный огонек из пузырька от карболовой
кислоты, -- по козе канун, называет его бабушка, -- светит временно, пока не
разгоритсЯ лучина, воткнутаЯ в голову болвана, ”омкина брата. ЋстаетсЯ
поставить тарелку с водой длЯ падающих от лучины углей, и вот -- бездомный в
вечном движении, с горЯщим факелом на голове из разбитого казенного сундука,
неколебимо стоит Џерсюк-болван, ”омкин брат, освещаЯ жизнь нового ђобинзона
Љрузо на каком-то необитаемом людьми цивилизованном острове.
Ѓыть может, и он, ђобинзон, когда-то бежал неудержимо вперед, как
Џерсюк, но корабль разбилсЯ, и на диком острове есть одно только желание:
вернутьсЯ к берегу свЯтой своей родины.
Џосле немецкого урока за постное масло Љоле, Љомиссарову сыну, Ђлпатов
мечтает, что переживет трудное времЯ на своем острове, выдолбит себе к весне
лодочку и на ней пуститсЯ к людЯм, рассказывать о своих необыкновенных
приключениЯх в девЯтнадцатом году XX века. ‚ это времЯ ежик из-под газеты
увидел луну, -- свет лучины ежику луной представлЯетсЯ, -- он бежит к своему
озеру напитьсЯ воды, а озеро это чайное блюдечко, потом катитсЯ, потутукиваЯ
и пофыркиваЯ на туман, выходЯщий из трубки •озЯина, тут возле от века
неподвижных деревьев -- ног •озЯина лежит много сухой листвы длЯ гнезда, и,
с трудом приладнвшись, ежик тащит целую газету в гнездо.
’ак вот и Ђриша тащит себе в гнездо французский Язык, ЉолЯ комиссаров
-- немецкий, богатаЯ баба -- ротонду небного цвета, и всЯкий цивилизованный
человек творениЯ культурные себе на пользу в гнездо, не воображаЯ себе, что
этот собираемый ими человек может зашевелитьсЯ, и они вмиг разбегутсЯ.
„винул ногами -- деревьЯ пошли! …жик свернулсЯ, заколючилсЯ, страшно
фыркаЯ, будто началось светопреставление.
-- Ѓатюшки! -- всплеснула руками старушка, узнаваЯ в лучине казенный
сундук.-- —то же ты наделал!
-- ‘ундук не нужен.
-- ‡а него бы нам дали три пуда.
-- ЌельзЯ же продавать казенный сундук.
-- Ћтчего же нельзЯ, если не нужен?
-- Ћттого, что казенный сундук можно разбить, но не продать.
-- ‘овсем ты, батюшка, одурел тут в музее, оглЯнись, посмотри на себЯ,
до чего ты дошел, ведь хуже маленького стал, сундук на лучину разбил.
-- Ѓабушка, остановитесь.
-- Ќет, внучек, не остановлюсь, что же ты думаешь, что Я машина, взЯл
да остановил, нет, Я тебе не машина, у менЯ тоже душа живаЯ и болит: зарос,
как медведь, ну на что ты похож!
"ерсть как будто, правда, начинает расти",-- думает Ђлпатов и
вспоминает, как он завел себе поросенка и он от голоду весь пошел в шерсть и
щетину.
-- Ќет, батюшка, не остановлюсь, не на такую напал.
-- Ќе нападаю Я на вас, вы сами на менЯ нападаете.
-- ‡ачем же ты разбил сундук, его люди наживали, хранили, а ты -- на
вот! -- и разбил, что же это, мало тебе березы, взЯл бы полено, положил на
печь, подсушил.
-- ђади Ѓога, остановитесь, мне нужно тетрадки поправлЯть.
-- Ђ на что их поправлЯть, какаЯ от этого польза? Ђлпатов молчит и
обдумывает, с какой стороны взЯть бабушку и обмануть. …сть две линии,
житейскаЯ -- сказать, что Љузьма сватаетсЯ к ’ане, или Љузьма женилсЯ на
’ане, или ’анЯ родила, а другаЯ линиЯ -- показать в окошко на месЯц, к чему
это вышел такой большой месЯц, или вот звезда блестит Ярко, не к морозу ли?
"€ пора,-- скажет,-- пора, слЯкоть хуже всего". ѓлЯдишь, бабушка и
обманулась.
Ќо в этот раз никакой подход и даже молитва бабушку не остановит, у нее
от холодной воды пошли нарывы на пальцах, и старуха опасаетсЯ, не точит ли
ее волосатик. …е точит волосатик, она точит внука, капель точит камень. ‘
высоких деревьев падают капли на малые, с малых на кусты, с кустов на прелую
листву, шепоток идет на весь лес, и безумно мчитсЯ заЯц в полЯ, за ним след
в след выходит лисица, и волк подаетсЯ к дорогам собак ловить.
VI
—ЂЌ
ЉаплЯ падает с мезонина на крышу и с крыши на камень, каждый раз с
уколом выговариваЯ в душу бессонного: "џ -- маленький".
‚се, что говоритсЯ на уроках, в будущем непременно так и станет, над
всем черным хаосом восторжествует имЯ свЯтое, и Я мог бы даже верно
начертать этот путь, но никто сейчас не будет менЯ слушать, времЯ еще не
пришло, и оттого остаетсЯ это Я -- маленький, и каждаЯ каплЯ, падающаЯ с
мезонина на крышу, с крыши на камень, повторЯет, мерно прокалываЯ, как
иголкой, душу: "џ -- маленький".
-- …сли бы ты был большой,-- говорит капель,-- то спас бы весь этот
черный, погибающий в обезьЯнстве люд.
-- …сли ты большой, сойди с креста, спаси себЯ и нас.
‚от ведь что выговаривает эта мернаЯ капель, размываЯ годами камень под
желобом.
„а, есть какаЯ-то сила, более страшнаЯ, чем обыкновенный голод: тот
разлагает тело, а эта капель и самый дух подтачивает, и все бегут с креста,
и сам •ристос висит на кресте бессильный и маленький.
-- …сли ты Ѓог, спаси себЯ и нас,-- говорит уже не разбойник один, а
миллионы мертвых в гробах и мертвых в живых, накопившихсЯ за две тысЯчи лет
ожиданиЯ.
€ все бегут с креста, одни бунтуЯ и бесчинствуЯ, другие просто
забываЯсь в хозЯйстве: кто заводит свинью, кто корову, кто копаетсЯ весь
день в огороде, лишь бы не думать. €, может, хорошо еще, что есть голод, он
спасает от думы, усмирЯет и оттЯгивает времЯ. „аже Ђлпатову голод подсказал
эту мысль о волках: теперь всюду развелось много волков, крестьЯне ежедневно
лишаютсЯ много скота, и если занЯтьсЯ этим делом, бить волков, то, наверно,
за это хорошо будут платить, и не нужно будет заниматьсЯ по-немецки за
ворованное постное масло. ‘разу капель, как болезнь, отошла, и когда он
вышел из дому длЯ волчьей разведки, то и дурной погоды не было, она осталась
в комнате: дурной погоды не бывает в природе, ее выдумали дачники.
Ќочной путь в чистик провешен от одной знакомой березы до другой на
угол канав, прЯмо к зарослЯм, и тут Ђлпатов воет по-волчьему. Ќесмело
отзываетсЯ матерый, укрепилсЯ, завыли переЯрки, прибылые, и все болото воет
осенью под черным небом.
Ћ, господи, жуть голоднаЯ, и как сносит ее человек, и как шерсть не
растет у него, как у волка, от голода и не уходЯт в мЯгкую шерсть и острые
зубы всЯ мысль его и надежда.
арахнулась стреноженнаЯ лошадь и запрыгала куда-то, может быть, прЯмо
в зубы волкам. •озЯин ее ”омка, разведчик армии бандитов барона Љыш, перед
этим учуЯл запах дымка и, знаЯ, в чем тут (дело), оставил ее попастись, а
сам идет все по ручью. ‚от огонек показалсЯ, и в зареве там люди мелькают,
хлопочут о чем-то. ”омка вынимает из-за поЯса топор и стучит им о пень,
будто рубит жердь. ’ам услышали самогонщики и говорЯт тихонечко между собой:
-- Љого-то Ѓог посылает?
‚ такую-то осеннюю ночь и в зарослЯх чистика кто станет искать
самогонщиков, разве только враг ведет комиссара, но врагов теперь нет у
мельника Ђзара, и враг не подходит со стуком. ’ут собрались: Ђзар с волчьей
мельницы -- по случаю крестин сготовил завар в три пуда; гонит —угунок, его
всЯ посуда, и знание дела, и хлопоты, тут же помогают три музыканта:
гармонист, балалайка и скрипка; €люха -- солдат императорской гвардии и
австриец ‘тефан, работник на мельнице, печальный и такой несчастный, что
даже собственное имЯ его ‘тефан не держитсЯ, и все зовут его почему-то из
жалости џшею. Љрестины будут веселые, с музыкантами, и поутру, Ѓог даст,
Ђзар выпьет в лесу и прЯмо музыку пустит -- ему боЯтьсЯ нечего, мельник, все
начальники давно куплены.
Љто же это может теперь подходить?
‘лучай такой был:
-- ЏоказалсЯ человек на болоте, маЯчит и маЯчит во мхах, и там есть
одна-едннственнаЯ сосенка, подходит к ней, наклонЯетсЯ, копает, взваливает
на плечи мешок и опЯть замаЯчил, а под сосной Яма осталась, ну, что это?
Ђзар знает, что это:
-- Ѓарон Љыш, это он за пищей ходил. ’ам у него есть остров верст на
восемьдесЯт вокруг в болотах, разные Ямы, мужики носЯт пищу в Ямы, у него
есть лозунг с мужиками на пути демократическом и прогрессивном.
-- ’ак не барон ли и теперь к нам ЯвлЯетсЯ?
-- € очень просто, слышь, опЯть постукивает.
-- Ќу, барон так не ходит, тот сразу раздвинет кусты:
"Ќаливайте!" -- выпьет стакан, другой и: "Џрощайте, кланЯетсЯ вам барон
Љыш!"
‚се спорЯт между собой: одни, что Љыш настоЯщий барон, другие, что Љыш
из нашего брата, третьи, что Љыш -- есть звук и притча. ‚ерно знает только
Ђзар:
-- Љатегорически заЯвлЯю, барон Љыш попов сын и ученый человек,
семинарию кончил, а в консистории ему отказали. "‹адно,-- говорит,-- коли вы
менЯ не принимаете, Я отцовскую хитрость разовью на пути демократическом и
прогрессивном длЯ бедного человека". ‚от кто барон Љыш.
-- …жели он на пути демократическом,-- спросил гармонист,-- то почему
же он барон называетсЯ?
-- Ћтчего тоже называетсЯ ЉнЯзь ‘еребрЯный, какой он кнЯзь, такой же
мужик, как и мы, жил недалеко на хуторе, захотел воли и стал кнЯзь. ’ак и
Љыш, любитель в карты играть, когда выиграет, говорит: "џ теперь барон",-- а
проиграет: "Љшш..." € стал барон Љыш, значит, страх; "Љшш, вороны!" --
крикнет, красные разбегутсЯ, он заберет, что ему нужно, и -- кони какие у
него! -- летит через изгороди, через канавы, как по ровной дороге, у леса
остановилсЯ, шапку снЯл, и до свиданьЯ.
’ак беседуют между собой самогонщики, а топорик все ближе и ближе
постукивает, вот и человек показалсЯ, и видит он огонь и людей, а все будто
не видит и жерди рубит, так уж всегда полагаетсЯ подходить к чужому вину.
‹адно, ладно, иди!
€ вдруг это ”омка.
-- Ђй, ты жив?
-- †ив.
€ поднимает рубашку, а там против сердца рубец вершок шириной.
-- Љто же это тебЯ так чкнул?
-- Џерсюк, родной брат.
-- Ќу, Џерсюк и отца родного чкнет.
-- Ђ думаешь, Я его не чкну?
-- —кнешь и ты, а мы сидим, все дожидаемсЯ, когда у вас дело кончитсЯ.
-- Љогда кончитсЯ? Я отвечу вам: когда у нас не будет статуЯ.
-- Љакого статуЯ?
-- Љакого?
‚друг в это времЯ на манку отозвалсЯ матерый, прибылые, переЯрки,
завыло болото, и ”омка бежит, улюлюкает, спасает конЯ.
‚се дело испортил Ђлпатову.
-- ‘той, куда ты бежишь, чего ты орешь?
-- ЉонЯ потерЯл.
-- ‚от твоЯ лошадь.
“строив конЯ поближе к огню, Ђлпатов с ”омкой подошли к самогонщикам, и
учителю, редкому гостю, там очень обрадовались. Џростой на разговоры с
лесными своими предками, Ђлпатов тут же поделилсЯ своей затеей добывать себе
пропитание волчьим делом, оттого что в школе пайка не дают (...)
Ђзар сказал:
-- Љатегорически вам сочувствую, потому что взЯть вам нечего, и мысль
ваша правильнаЯ, волков бить необходимо, дело очень полезное.
ѓармонист:
‚олки одолели деревню, через Џолом дорога стала вовсе непроезжаЯ.
‘крипач:
€ через ЉудеЯровку.
Ѓалалайка:
-- Ђ в ЉудеЯровке волки с гривами.
-- Ѓудет брехать,-- оборвал —угунок Ѓалалайку,-- волки обыкновенные,
только вот что Я вам скажу, был ли такой, кто от волков разживалсЯ?
-- Ќе разжитьсЯ, а только бы просуществовать.
-- € существовать от волков невозможно, Я вам советую бросить
учительство и поступить писарем в совхоз или колхоз.
Ђзар плюнул:
-- Ѓросьте и совхозы, и колхозы, иди, брат, в темную.
-- Људа же еще темнее, весь во тьме сижу.
-- ‚ темноте сидите, это Я сочувствую вам, а сами смотрите светлыми
очами на мир, вы сами идите в темную.
”омка вмешалсЯ:
-- ‚ы охотник, стрелок и учитель, вам самый правильный путь к нам:
барон Љыш был тоже учителем.
-- Ќа что же вам нужен учитель?
-- Ћбразованный человек нужен на каждом месте, нам нужно статуЯ
свалить.
-- Љрасных?
-- Ќу да, и красных, и белых, бей всЯкого статуЯ.
-- „ругого назначат.
-- ‚ы другого, он третьего.
-- —ем же мы кончим?
-- Љончим чем? —тобы нет никого и никаких.
-- ‘идит же у вас барон Љыш?
-- Љыш это звук, и Я Љыш, и вы Љыш, это все звук: Љшш -- и нет никого,
и никаких.
Џодумав про себЯ: "ЌоваЯ запорожскаЯ сечь возвращаетсЯ, как вернулась
лучина, и при лучине вспомнили старинные песни".
Ђлпатов сказал:
-- ќто волЯ, Я свое отгулЯл, мне бы хотелось свободы.
-- ‘амаЯ и есть наша свобода.
-- Ќет, свободный в законе живет, и ему нельзЯ убивать.
-- Ќу, отчего же нельзЯ, это вас не задевало, а дай-ка вас чкнут, как
менЯ. -- ”омка опЯть приподнЯл рубашку.-- ‚от как менЯ чкнул Џерсюк, родной
брат, что же, мне его так оставить?
-- Џочему же не оставить, взЯть да отвернутьсЯ в другую сторону.
-- ќх, брат,-- вмешалсЯ снова Ђзар,-- сам Я был раньше охотником и
светлыми очами глЯдел на мир, а вот теперь обсеменилсЯ и смотрю в темную.
Џодожди немного, вот только выпьем, и научу. Ќу, за работу живее, џша, тащи
воды.
Џоставили на огонь котел и налили туда из бочки завар, на котел вверх
дном насадили бочонок и примазали глиной. ‚ дырочку дна вставили трубку и
тоже примазали, а гнутый конец трубки, змеевик, опустили в бочку с холодной
водой, выпустили вниз конец и сюда чайник подставили длЯ собираниЯ жидкого
хлеба.
“строились и сидЯт в ожидании, тихо между собою о былом беседуют
ветераны великой войны €люха, гвардеец, и џша, австрийский солдат.
€люха говорит:
-- ‚аши ‘ан переходЯт, Я за деревом, и как только ваши на мост, Я тюк!
-- в голову, и он брык! -- в воду: семь голов насчитал, занЯтно!
-- Ђ помнишь, тут был аэроплан?
-- Љак же, наш забрал кверху и ну вашего поливать из пулемета, потом
ваш забрал и нашего, и наш опЯть забрал, а ваш заковылЯл.
-- Људа он упал, к нашим или вашим?
-- Џромеж наших и ваших.
-- ‚от какие друзьЯ стали,-- сказал ”омке Ђлпатов,-- а ведь тоже
убивали и были врагами.
-- ‚рагов не было, -- ответил €льЯ,-- теперь только и понЯли, кто наши
враги.
-- Љто?
€звестно кто: капиталисты.
џша вздохнул:
Ђ какое государство-то было.
€льЯ:
€ все в прах!
Ѓалалайка:
‚дрызг!
ѓармонист и скрипач:
-- ‚дрызг, в прах и распрах!
—угунок задумалсЯ и с большим любопытством обернулсЯ к учителю
спросить, как все спрашивали друг друга на ђуси в это смутное времЯ,
загадываЯ загадку о том, как и когда все это кончитсЯ.
-- Џогадать надо на картах,-- ответил Ђлпатов.
-- —то вы гадалкой бросаетесь,-- схватилсЯ Ђзар,-- вы думаете, гадалки
не знают? Џод Њосквой есть одна Њарфуша (...) Њолот и серп вышел у Њарфуши
(...) Џонимаете? Ђ очень просто, ну-ка, бумажку, учитель, вот серп и молот,
читайте: "’оломипрес".
-- —то же это такое?
-- ’о-ло-ми-прес.
-- Џонимаю,-- сказал Ђлпатов.
-- Ќу, ну!
-- Љак при Ќавуходоносоре, рука написала на стене, и никто не мог
понЯть, гадалка намекнула на конец Ќавуходоносора.
-- Ќет не то, вот как надо писать: "Њолот серп",-- читай теперь, как
кончитсЯ.
-- Џрестолом.
-- ‚от престолом и кончитсЯ.
-- ‡начит, царем?
-- ‡ачем царем, может быть, президентом.
ѓадалка же сказала: престолом.
‘ вожделением ответил Ђзар:
-- Ђ у президента, думаешь, престола нет, у президента, может быть.
престол-то почище царского.
-- Џо мне,-- вырвалсЯ ”омка, -- все единственно, царь, президент или
брат мой Џерсюк -- статуй.
-- Ќадо же кому-нибудь управлЯть государством.
-- “правлЯющий один должен быть -- барон Љыш: "Љшш, вороны!" -- и нет
никого и никаких.
Љшш! -- сказал —угунок.-- Ѓудто воздух не тот?
Џонюхали воздух из трубки.
-- ‘коро пойдет. € все повеселели.
‘ова просто летела и вдруг, заметив огонь, бочку, людей, ужасно
шарахнулась.
-- ђано! -- сказали ей вслед.-- Џрилетай, когда побежит.
ђазвеселилсЯ Ђзар:
-- Ђ что вы думаете, животные не понимают, животные все понимают,
лошадь пьЯнаЯ бежит, корова прыгает, свиньЯ повертитсЯ, поцелуетсЯ и лЯжет
-- все это есть у них, как у нас.
-- ѓде же ты пьЯных свиней видал?
-- ђогач, помнишь, злейший был мой враг. џ тогда в бане у себЯ
самогонку варил. "Љидай все! -- кричит.-- ђогач комиссаров ведет!" џ живо
распорЯдилсЯ: посуду в лес, завар свиньЯм. Џриезжают -- свиньи плЯшут.
Џокосились гости на свиней и велЯт показывать. ’уда-сюда, нет ничего. "Ђ что
же у тебЯ свиньи такие?" -- "ќто,-- говорю,-- ученые свиньи".-- "Љак
ученые?" -- "Ђ вот смотрите". ‘виньи шатаютсЯ, свиньи плачут, перед истинным
Ѓогом говорю, на глазах слезы, и одна повалилась, другаЯ рылом ее в зад
поцеловала, и все полегли, как поленница. "ќто,--говорю,--ученые свиньи:
гости приехали -- плЯшут, радуютсЯ, гости уезжают, свиньи мои плачут". ‚от
вам про свиней, а как лошадь, корова, баран, можно сказать, всЯкаЯ тварь,
это было в другой раз.
-- ‘той, капнуло!
-- Џолегче огонь!
-- Џошла!
‘ливаЯ весело в четверть чайник за чайником самый крепкий первак, Ђзар
рассказывает:
-- ќто было в Џоломе, за мельницей, у глухого ручьЯ. ‡авар был на весь
€сполком. ‘идим тоже, как здесь, тихо беседуем. Џервак прошел весь, другак
начинаетсЯ -- и на тебе, здравствуйте! ђогач, подлец, тащит ко мне пЯть
комиссаров. ‘тарший комиссар, умнейший пес, ве.лит мне строго: "Ќаливай
стакан, наливай другой!" „ает один ђогачу, другой мне: "Џейте!" ‡верЯми
лютыми посмотрели мы, а выпить выпили. ’еперь велит: "Њиритесь!" -- "Ќе
желаем!" -- "Џейте по другому!" ‚ыпили по другому. "Њиритесь!" --
"€здохну,-- отвечаю,-- а не помирюсь!" € ђогач тоже говорит: "€здохну, а не
помирюсь".-- "Ќу, так издыхайте, пейте по третьему". € так у нас шло до
пЯтого; как выпили мы по пЯтому, глЯнули в морды. "„руг мой любезный, братец
мой родимый!" -- и целоватьсЯ и обниматьсЯ. "Ќу,-- говорю,-- судьи
праведные, за прогрессивную жизнь катай весь завар". € пили мы тут за жизнь
прогрессивную и за демократическую и за поповскую хитрость. Ѓыло тут великое
ликование, весь Џолом гудел. ‡емлемер приехал на лошади с астролЯбией. Џил
землемер, и лошадь его пила, и астролЯбиЯ, корова пила и баран пил, и лег
пастух рЯдом с бараном. Ќе помню уж, сколько времени была тишина, голову
подымаю, и баран с другого конца подымает и так умненько на менЯ смотрит, а
все лежат, как сила побитаЯ.
Љончив рассказ, хозЯин первый стакан пригубил, перебрал губой, собрал
дух в одну точку и, туда, внутрь, заглЯнув своим глазом, уверилсЯ, осушил,
сморщилсЯ, зашипел, будто двенадцать змей проглотил, потом плюнул, крЯкнул
и, просиЯв, сказал:
-- •ороша!
Ќе первый уже раз пробовал Ђлпатов этот ужасный напиток, но все-таки
страх охватывал его перед каждым стаканом: это не рюмка водки, это большой
чайный стакан такого вонючего спирта, что, кажетсЯ, лес далеко вокруг пахнет
внутренностью волостного комиссара, и этот стакан выпиваетсЯ при общем
напрЯженном внимании, отмечающем всЯкую подробность лица. ЉажетсЯ,
свергаешьсЯ в огромный кипЯщий чан, заваренный богом черного передела
русской земли. ‚ том чану вертЯтсЯ и крутЯтсЯ черные люди со всем своим
скарбом вонючим и грЯзным, не разуваЯсь, не раздеваЯсь, с портЯнками,
штанинами, там лапоть, там юбка, там хвост, там рога, и черт, и бык, и
мужик, и баба варит ребенка своего в чугуне, и мальчик целитсЯ отцу своему
прЯмо в висок, и все это называетсЯ мир.
ђассудить, кажетсЯ, просто: не из-за чего кипеть в одном котле,
разойтись на отдельную жизнь, и всем будет хорошо. ђассудить -- так просто
все кажетсЯ, а спросись тут у самой Ѓогородицы в судьи, спустись с
Ђрхангелом по веревочке в варево -- ничего не выйдет: баба, оказываетсЯ, не
сама посадила в чугун ребеночка, а это черт ее надоумил; Ѓоже сохрани, да
разве она не мать дитю своему, а черт и не отказываетсЯ, на то он черт, а
бык просто ревет, с быка взЯть нечего, и свидетели все в один голос
посоветуют одалитьсЯ и не упреждать времена, придет час Ѓожий и все осветит.
‚сЯкий суд отстранЯетсЯ, все крутитсЯ и орет от злости и боли, жара и
холода, вдруг на одну только минуту отдышка, и все это вместе -- и бык, и
черт, и мужик, и баба вылезают на край чана под солнышко, наскоро
обтираютсЯ, обсушиваютсЯ, закусывают, закуривают и благодарЯт ‘оздателЯ за
дивную его премудрость на земле, на небе и на водах. Ѓезделицу тут им
покажи, какую-нибудь зажигалку чикни, и сколько тут будет удивлениЯ,
неожиданных мыслей, слов, тут же рожденных, весельЯ самого искреннего,
задушевного, пока старший не крикнет: "ђебЯта, в чан!" "‘той!" -- где-то
услышишь один голос в многомиллионном народе -- и все опЯть завертитсЯ,
только голос соседа услышишь в утешение: "ќто, брат, безобидно, всем
одинаково".
-- Ќу, как? -- спросил Ђзар.
-- •ороша! -- ответил Ђлпатов, брызнув остатки спирта из стакана в
огонь. ‘инее пламЯ вспыхнуло и свидетельствовало, что сын народа причастилсЯ
его горькой и подчас веселой судьбе.
-- џ, брат, научу тебЯ теперь, потому как взЯть тебе нечего, и Я
сочувствую, сундук этот пустой Я сам за три пуда возьму.
-- Ќет, сундук не продам, нет ли какого другого пути?
-- „ругого? -- подумал Ђзар,-- есть и другой, вот бородавки отчего-то
пошли у коров на сиськах, человек ты ученый, заговоры тебе все известны,
записочку бабе дашь, она тебЯ с удовольствием ублаготворит.
"џ как будто чувствую себЯ виноватым перед ними,-- думал Ђлпатов,
отходЯ от костра,-- будто извинЯюсь, живЯ с ворами, за свою честность, что
не могу нашептывать заговоры от коровьих бородавок, продавать казенное
добро".
—то-то хрустнуло у него под ногой. Ќеужели первый мороз? ЋпЯть
хрустнуло -- болотные мелкие лужи схвачены. Ќебо лунело на востоке перед
рассветом. „алеко в полЯх шальнаЯ деревенскаЯ гончаЯ затЯвкала по зайцу.
"Ђ как же другие.-- продолжал размышлЯть.Ђлпатов, все подвигаЯсь к тому
месту, где ночью отзывались волки,-- как они гордЯтсЯ своей честностью и
чистотой?" Џересмотрев эти знакомые лица, Ђлпатов сказал: "“ них добродушный
ум и неумное сердце, а моЯ виноватость от страха испить до конца всю эту
чашу мирскую".
‹ай гончей все приближалсЯ. Ќебо оказалось при рассвете покрытым
двойными сердитыми снегоносными облаками, верхние стоЯли, нижние очень
быстро неслись.
Ќа холме показалсЯ русак. Ђлпатов присел за куст можжевельника и думал,
что русак теперь отъелсЯ на зеленЯх, его можно изжарить на своем жиру или
променЯть у –ейтлина фунтов на пЯть муки. ‡аЯц, не добежав к охотнику,
скинулсЯ, еще раз скинулсЯ и глухо залег в другом кусту можжевельника. ‘коро
показалась и гончаЯ, она не сбилась на сметках, но вдруг оборвала свой
гончий лай, поджала хвост -- волка учуЯла, он тоже за третьим кустом
можжевельника прилег и дожидалсЯ собаки, как охотник зайца. ‚друг, как мЯч,
выскочил заЯц, гончаЯ не выдержала, кинулась, и за ней кинулсЯ волк,
огромный волчище на сажень подпрыгнул после выстрела, грохнулсЯ, дергаЯ
задними ногами, будто все еще во весь дух нессЯ за лающей по зайцу собакой.
’еперь кажетсЯ Ђлпатову, что он нашел свое счастье, теперь он будет
постоЯнно заниматьсЯ волками, как делом, и ему не нужно будет давать
ненавистные уроки за постное масло, продавать казенные сундуки и
заговаривать бородавки коровам.
—ерез оранжевые, быстро бегущие облака солнце золотит верхушки берез
недалекого холма -- еще не все березки отрЯхнули свои золотые листочки, есть
еще золото в лесу и на нашу долю! € не понимает охотник от счастьЯ, что
просил его убить волка тот, у которого он зарезал скотину, а все, у кого
благополучно, не будут платить за несчастного, поговорЯт на сходе,
пообещаютсЯ, и непременно еще тут вывернетсЯ какой-нибудь хромой и поведет
свой голос к тому, что нельзЯ ли шкуру волка отобрать в пользу общества, а
то ведь на крестьЯнской земле убит волк. Ќе понимает охотник, что ему надо
поймать в капкан самую лютую волчицу -- истребнтельницу, известную всем,
принести ухо на сход, и -- вот вам ухо, давайте муку, а то выпущу. Ќе знает
охотник, что сегоднЯ же на крестинах Ђзар от всего сердца будет уговаривать
его продать казенный сундук и что дочка его Ђриша, урвавшись в кладовую,
отрежет ему кусочек сала и с пирогом потихоньку уложит в карман пальто.
’ак будет скоро, но сейчас восходит полузимнее солнце, желтое, быстро
бегущие облака открывают там и тут просвет лучам: вот тень закрыла березы на
первом холме, но зато открылась золотаЯ грЯда на другом, и эта скоро
потемнела, зато зимней спЯчкой засыпающий Џан открыл свои голубые глаза, и
через них дальше Явилась волшебнаЯ полЯнка, и одна золотаЯ березка несмело
отошла от своих вперед на полЯну и расстилает навстречу морозу белые холсты
на лугу.
VII
Љ€‘‹Ђџ ЉЂЏ“‘’Ђ
‘олнце встает теперь в морозной хмари, иногда бледное, как луна, мхи с
налитыми в них лужами застылой воды сверкают, как сотни окон, на березах
показались ведьмины метлы, и на опушки стаЯми вылетают из леса краснобровые
черные птицы. €ногда порхнет снежок, вот-вот лЯжет зима, вот-вот станет
река, но это все еще зазимок, враз потеплеет, и живаЯ землЯ, как старуха,
вслух говорит: "Џоскорей бы ѓосподь прибрал", -- а втайне дорожит каждым
днем.
•уже всего, когда ветер дует по холодной, стылой земле и мчит пыль, и
солнце через быстро бегущие облака желтым глазом смущенно заглЯнет, как
будто робеЯ встретитьсЯ со злющей своей старухой землей.
‚орчит бабушка день и ночь на своего внука, что завез ее на холод и
голод, что мальчики в колонии стали безбожники и что от голой картошки у них
животы, как барабаны, и вот не сегоднЯ-завтра лЯжет зима, а у них нет
ничего, ни хлеба, ни картошки, ни бураков, ни молока, € соль даже вышла, нет
ни синь-росинкн.
-- †ивут же люди!
-- Ђ ты посмотри на людей, как ‚асилий ‘еменыч живет, как Ђрхип
‚асилич, посмотри получше, а потом говори.
‘мотрел Ђлпатов на товарищей школьных работников и не завидовал, как
будто им, тоже распЯтым, представилсЯ случай удрать с креста, они
поколебались немного и, не говорЯ худого слова, втихомолку бежали, другой
так-то улепетывает босиком но осенней дороге.
-- Људа это вы так спешите, ‚асилий ‘еменыч?
Ќекогда, батюшка, позанимайтесь, ради Ѓога, мой час, белые мухи летЯт,
а у менЯ картошка в поле застрЯла.
‚от еще один на ходу.
-- ‚ы куда?
-- Љапусту солить.
-- Ђ вы?
-- ‹ен трепать.
€ сам Ћпенков Њихаил Ђлексеевич, такой почтенный человек, бывший
когда-то инспектором народных училищ, тоже куда-то бежит.
-- Људа вы, Њихаил Ђлексеич?
-- Љорову искать, вы по лесам ходите, не встречали мою корову?
-- Џридет корова.
-- Џридет, Я сам думаю, да боюсь опоздать к поезду, еду на юг, жена
больна.
-- ’ак неужели вы на юг и корову берете?
-- Љорова же и едет на юг, Я достал вагон и мандат на корову, а мы с
женой едем проводниками, иначе не дают: шкрабы все мобилизованы по
ликвидации безграмотности.
€ убегает в лес корову искать. …дет при корове,-- как в крестьЯнском
хозЯйстве, животные прежде всего и люди как бы вечные проводники при
животных.
’ак и нужно все понимать, нас всех проглатывает стомиллионный чан
крестьЯнского чересполосьЯ, мы все летим в этот чан, фабрики, равенство,
наука, социализм; деревнЯ -- вулкан, заливающий лавой все виноградники,
после чего стройтесь по линии все голые и вновь начинайте свой бег!
‘тарый бородатый бурсак Ђрхип ‚асилич на четырех ногах и с конским
хвостом, как жеребец, летит.
-- Људа, куда?
-- ‚олну чесать, позанимайтесь мой час, у вас нет хозЯйства, а Я спешу:
лен трепать, волну чесать. ‚от и еще кричит:
-- Љак куда? осень: цыплЯт считать!
€ все до одного просЯт позаниматьсЯ за них, без всЯкого даже раздумьЯ и
смущеньЯ заЯвлЯЯ, что чечевичнаЯ похлебка им выше первенства.
ЃесхозЯйственный Ђлпатов идет на урок и раздумывает: "Ћх, если бы не
это первенство, стал бы Я хлебать чечевичную похлебку, Я бы в комиссары
заделалсЯ, а лучше бы всего к барону Љыш, чтобы нет никого и никаких. •орошо
это сказать "волну чесать", а у самого одна овечка и только ему одному едва
хватит на валенки, и он думает только о собственных валенках.
Ћтчего это (...) все стали такими самоедами, что и шерстннки не
останетсЯ у Ђрхипа ‚асилича от собственных валенок, как будто у Ѓога и людей
работа раньше была по очереди: Ѓог спит, все молча работают длЯ себЯ и,
наработавшись, засыпают, тогда Ѓог просыпаетсЯ и забытое на полЯх длЯ всех
собирает. ’еперь Ѓог и человек вместе сошлись на работе, и где ему, старому,
со всей оравой управитьсЯ, он растерЯлсЯ и только трубит, а люди все тащат,
ломают, дергают, мнут и, напротив другим, еле-еле только себе заготовЯт".
€ еще думал Ђлпатов, глЯдЯ на шкрабов:
"Џочему-то раньше любили все есть вместе, какое это удовольствие было
собратьсЯ вместе за едой лицом к лицу за столом, покрытым непременно белой
скатертью, поесть вместе, поблагодарить хозЯина и потом очень осторожно,--
Ѓоже сохрани, чтобы кто не заметил незастегнутую пуговицу,-- в одиночку
освободитьсЯ от переваренной пищи. ’еперь, напротив, освобождаютсЯ от пищи
во вместе, а едЯт тайно, в одиночку, стыдно в дом войти, где обедают,
пореконфузЯтсЯ и гости, и хозЯева, будто в отхожем месте встретились".
Љак завидовать такому хозЯйству, как подчинитьсЯ такому небывалому даже
в природе закону самосохранениЯ: и там, в природе, подбор идет не на
расширение тела, звери и птицы мельчают, но умнеют, и не тем драчунам на
току достаетсЯ тетерка, ожидающаЯ хоть кого-нибудь а тому, кто догадалсЯ об
этом и под шумок нырнул к ней в кусты; так и он, казалось Ђлпатову, не длЯ
кого-нибудь а просто длЯ самосохранениЯ, сидит по три, по четыре часа, над
книгами длЯ одного часового урока и хочет переработать навЯзанное и чуждое
ему учительство в интересное и свое собственное дело. Ќо если за счет этого
своего первенства отдатьсЯ хозЯйству, то лучше просто погибнуть как многие
погибли уже на своем посту, подаваЯ тонущим сигналы спасениЯ.
"Џрикосновенность к свободе есть и прикосновенность к страданию, но
только душу свободную очищает страдание, и нельзЯ сказать, как говорЯт, что
страдание очищает душу, скорее обыкновенную душу оно убивает, да, их убивает
страдание, оттого что они рабы прирожденные обезьЯньего мира".
Ќапрасно Ђлпатов пробовал на собраниЯх заводить речь о предметах,
далеких от "жизни" и близких к учению,-- стеклЯнными глазами его слушали
подавленные люди и думали: "‹учше бы ты, брат, занЯлсЯ картошкой".
Ќо как же и без картошки зиму прожить? †алеют отдельные родители,
приносЯт кое-что, но всЯ-то стихиЯ народно-мужицкаЯ выблюнула шкраба из
себЯ, как постороннее тело, пока-то поймут, что это не прежнее враждебное
народному творчеству дело, а согласное и очистительное, как свЯтаЯ вода. €
разве это скоро докажешь, питаЯсь ежедневно случайной подачкой?
-- —то же вы дремлете,-- сказали Ђлпатову,-- у кого нет своего огорода
в деревне, в городе кислую капусту выдают.
-- …два ли,-- ответил Ђлпатов,-- только резинку протрешь и классы
пропустишь.
-- Љлассы, классы, тут надо жизнь спасать, спешите скорей, Џонтюшкнн
уже получил.
Џонтюшкин тоже бесхозЯйственный шкраб, и если он получил, надо спешить.
‡а двадцать верст сокращенными лесными тропинками шагает учитель в
город за кислой капустой, и довольно-таки бодро идет, оттого что при
последней нужде мысль о кислой капусте,-- в особенности, если на случай
рассчитывать, как это бывает, фунт керосина дадут, или стакан сахара, или
фунтов десЯть овса,-- приЯтнаЯ мысль.
"‚ этом есть что-то живительное: верно, если этим занЯтьсЯ вплотную, то
даже интересно будет, а уж со стороны только увидЯт, что понизилсЯ, на этом,
верно, все шкрабы и попадаютсЯ".
‘транный пейзаж в лесу на времЯ перебил ход его мыслей: среди леса
открылась лЯда с удивительно густыми свежими всходами озими, и было тут же
на зелени много черных гниющих пней и, как это зачем-то почти всегда бывает
на лЯдах, отдельные деревьЯ, искривленные от прежнего тесного лесного
соседства, погнутые ветром, одинокие, с облетевшей листвой, и такие
ненужные, казалось, и лесу, и озими.
—то-то близкое себе в этих деревьЯх узнал Ђлпатов, и ему захотелось
непременно узнать, длЯ чего всегда оставлЯютсЯ на лЯдах высокие деревьЯ.

Ќеподалеку от лЯды в лесу возилсЯ с дровами, видимо, очень больной
старик с повЯзанной головой, весь похожий на ‹азарЯ, только что выходЯщего
на свет из могилы, возле него была буланаЯ лошадь и тоже больнаЯ, с большими
черными пЯтнами вокруг глаз, все больное и все болит, куда ни взглЯнет
воскресший ‹азарь: и лошадь его, и дрова, и топоришко, и тележонка, и небо,
и землЯ -- все болит, и умирающий Џан закрывает навеки свои голубые глаза.
Њогильным голосом ответил старик:
-- „еревьЯ оставлЯютсЯ на случай, вокруг леса вырубают, землЯ наша
худаЯ, лЯду, может быть, придетсЯ бросить и опЯть оставить под лес, так вот
длЯ обсеменениЯ земли оставлЯют на лЯде деревьЯ. Ђ вы сколь далече идете?
-- ‚ город за кислой капустой.
-- Џовезли, повезли, много намедни капусты везли. •орошее дело,
запасайтесь. Џуть вам счастливый, а деревьЯ оставлЯютсЯ длЯ обсеменениЯ, и
больше ничего.
Њысли о высоких деревьЯх на случай при озими длЯ обсеменениЯ запущенной
земли хватило Ђлпатову до самого города, до открытых дверей ЏђЋ„ЉЋЊЂ, куда
всегда валом валит народ, не обтираЯ ног, и оттого с улицы сюда переход
незаметный, из грЯзи в грЯзь, прЯмо в хвост.
-- ’ут выдают кислую капусту?
-- Љому как, вы кто будете?
-- кольный работник.
-- крабам, кажетсЯ, не выдают.
-- Ѓудет врать, намедни Џонтюшкин получил.
-- Ќу, так получите.
-- Ќе зевай, не зевай, подходи! -- толкают Ђлпатова. Ђ подходить-то и
страшно: заведующий отделом кислой капусты раньше был дьЯконом, вдруг в
пьЯном виде разодрал на себе рЯсу, про это в газете написали, прославили,
дьЯкон стал революционером, обрилсЯ лет под сорок, напЯлил на себЯ френч,
штаны галифе -- страшно смотреть стало на прежнего дьЯкона.
-- краб? -- спросил дьЯкон.
-- кольный работник.
-- ѓородской?
-- ‘ельский.
-- ‘ельским шкрабам капуста не выдаетсЯ.
-- ‚от удостоверение: у менЯ нет огорода.
-- ‘ельским шкрабам капуста не выдаетсЯ.
-- Ђ как же Џонтюшкпн получил?
-- ‘ельским шкрабам капуста не выдаетсЯ.
€ потом в хвосте разговор сочувственный:
-- Ќу вот, Я же вам говорил, что шкрабам капуста не выдаетсЯ.
-- Ђ как же Џонтюшкин?
-- Њало ли что, Џонтюшкин, может, бутылку самогонки принес.
-- ЉакаЯ у того самогонка!
-- „а вы не жалейте, сквернаЯ капуста, с водой и вонючаЯ, попробуйте,
может, овса дадут.
"‚рут все,-- подумал Ђлпатов,-- зачем-то утешают",-- но ему нравилась
эта черта в народе, когда почему-то иногда возникает сочувствие и всем
миром, кто как может, начинают ободрЯть и поднимать,-- нужно попробовать
достать бумагу на кислую капусту в отделе народного образованиЯ. € пошел
туда, сокращаЯ путь, в калитку одного полуразрушенного постоем войск дома
через пустырь.
-- Њусье! Џожалуйста, затворите калитку,-- крикнула ему с другого конца
пустырЯ от выходной калитки известнаЯ всем тут бывшаЯ помещица, пасущаЯ
теперь тут двух своих коз.
-- Њадам! -- просила она, когда Ђлпатов был на середине пустырЯ.
-- Њусье! -- когда он был у выходной калитки.
€ потом каждому, кто затворЯл калитку и достигал ее:
-- Њерси!
€ так весь день без всЯкого раздражениЯ просит, смотрит за козами и
притом еще вЯжет чулки длЯ кого-то.
"Ќаверно,своим маленьким внукам",-- подумал Ђлпатов и заглЯнул в лицо
старой женщины: лицо было бодрое, человека, вполне занЯтого и в чем-то
уверенного.
-- ЃогатаЯ была? -- спросил Ђлпатов какого-то мусье с перевЯзанной
окровавленной трЯпкой ладонью.
-- € какаЯ еще! -- ответил мусье. -- Ђ вот, смотрите, со всеми ласково,
вежливо обходитсЯ.
-- —то же это у вас такое? -- спросил Ђлпатов, указываЯ на руку.
-- „верью палец раздавили: был на железной дороге, весь день не ел,
постучалсЯ к будочнику, не поставит ли, как раньше бывало, самовар. Ђ он
дверь отворил, раз! -- менЯ в грудь кулаком и хлоп дверью: палец и раздавил.
€ откуда это злость такаЯ?
-- Ќу, не все же злы, вот видите: не зла же эта стараЯ женщина.
-- ќто редкость, а так все злы.
-- Ќа кого же?
-- „а, на кого же? ѓде тут причина? -- с большим интересом, просЯсь на
долгий душевный разговор, спросил раненый.
Ќо Ђлпатов уже был у дверей своего отдела и, простившись, пошел туда.
‡аведующий ‘емен „смьЯныч, рабочий московской фабрики, старейший коммунист,
любил с Ђлпатовым поговорить и пожаловатьсЯ на воров, на саботажников и
особенно на примазавшихсЯ интеллигентов, ненавистных и Ђлпатову (...). “знав
про кислую капусту. ‘емен „емьЯныч выругал дьЯкона, дал бумагу в продком на
полпуда капусты, а печать за разговорами поставить забыл.
-- Ѓез печати выдать никак невозможно! -- сказали в продкоме.
ЋпЯть, усталому и голодному, пришлось возвращатьсЯ назад, а когда
пришел в ЌЂђЋЃђЂ‡, ‘емен „емьЯныч ушел в “ЉЋЊЏЂђ’.
"ђазве жалование получить, все-таки хватит на две восьмушки махорки".
‚ очереди стоЯли оборванные шкрабы, городские и сельские, некоторые в
лаптЯх, один даже на босу ногу, все с любопытством разглЯдывали афишу о
публичном диспуте в городском саду на тему необыкновенную: о бессмертии
души. Ћдин застрЯвший в глуши богоискатель выдумал это сделать по примеру
Ђнглии, как у „жемса, в пику официальному материализму, с голосованием.
‚ очереди говорили:
-- —удак, он думает таким способом что-то сделать.
-- ‡абьют.
-- Ќу еще бы, и пикнуть не дадут.
-- Ќеужели не постоЯт за бессмертие души? -- спросил Ђлпатов.
-- Ђ кому какое дело теперь до души,-- сказал босой шкраб,-- Я сам
сознательно руку за душу не подыму.
-- ‡а идеи Џлатона и •риста?
-- ѓолодные не могут быть христианами.
-- Ќо христиане же часто были голодными.
-- Ђ это надо вперед себе в голову забрать, и тогда даже будет приЯтно
за что-то свое голодать, а просто голодные не могут быть христианами, вы
сами должны это понимать.
-- Њожет быть, Я и понимаю, но как же этот философ не понимает?
-- “ него жена доктором хорошо зарабатывает, вот он и выдумывает, у
него есть времЯ, но вы сами шкраб и понимать должны, что голодные не могут
быть христианами, из голода ничего не выходит (...)
Ќе мысль, что голодные не могут быть христианами, а злость этого босого
учителЯ, одетаЯ такими словами, поразила Ђлпатова и напомнила ему точно
такую же злость, но в других словах, и какие это слова, он хотел и не мог
вспомнить.
-- Џогодите, товарищ, получать деньги, пойдемте за мной,-- сказал ему
мальчик со взъерошенными волосами, заведующий школьным подотделом.
-- „а, погодите-ка,-- сказал другой такой же мальчик, заведующий
внешкольным подотделом.
-- ‘юда, сюда! -- шла впереди их горбатаЯ девица, заведующаЯ секцией
социального воспитаниЯ.
Џришли в почти пустую комнату, и трое сели за стол, поделились
подсолнухами, больше стульев не было:
Ђлпатов стоЯл.
-- Ќу, товарищ,-- сказал первый мальчик,-- что вы теперь делаете?
-- ђазбираю архивы.
-- ђазве есть это?
-- Ђ как же.
-- € порЯдочно?
-- Ћчень даже много.
-- Њного? -- сплюнув подсолнух, спросил другой.
-- ЏорЯдочно.
-- Њы решили вас использовать иначе, по ликвидации безграмотности.
-- Џрежде надо Ясли длЯ детей завести,-- ответил Ђлпатов,-- а то ко мне
бабы ходЯт с грудными ребЯтами: пищат ребЯта, бабы унимают, не слушают.
-- ‚от вы и займитесь организацией.
-- Ќет, Я не занимаюсь никакими организациЯми.
-- Џочему?
-- Ќе интересуюсь, Я другой природы.
-- Њы все одной природы.
-- Ќет, разной.
-- Њы вас мобилизуем.
-- Ќе пойду.
-- Џришлем милиционера: вас нужно выжать, как лимон.
-- Ќе выжмете: Я сухой лимон.
’огда третий мальчик показалсЯ на пороге, сделал какой-то знак, и все
побежали со свистом по коридору.
Ђлпатов вынул скорей свою бумагу на кислую капусту, взЯл со стола
печать, приложил и пошел опЯть в продком получать.
Џомещица с козами во времЯ этой беготни уже приметила Ђлпатова -- и как
он аккуратно затворЯет калитку, и поглЯдывает на нее. ’еперь она его
остановила и пожаловалась на коз, мало дают молока, не хватает травы.
-- Ќужно как-нибудь из своего имениЯ выхлопотать корову,-- сказал
Ђлпатов ей в утешение.
-- Љорову? -- изменилась в лице помещица. -- —то вы сказали, повторите.
-- Љорову.
-- ѓосподи,-- перекрестилась она,-- неужели это сбудетсЯ: Я сегоднЯ во
сне видела корову.
-- —ерную в очках и белых чулочках.
-- —ерную в очках. Ќо как же это вы знаете?
-- ’ак знаю: получите корову, хлопочите скорей,-- сказал Ђлпатов и
поспешил в продком.
’ам, однако, занЯтиЯ кончились, все было пусто, и где выдают кислую
капусту, рычала большаЯ рыжаЯ собака.
Џосмотрев на злую рыжую собаку. Ђлпатов вдруг вспомнил, кто это и
какими другими словами сказал, что голодные не могут быть христианами; это
разбойник, издеваЯсь, сказал •ристу: "…сли ты сын Ѓожий, спаси себЯ и нас".
VIII
‹“ЉЋ‚€–Ђ
ѓолоднаЯ волчьЯ зарЯ узким медным перстнем полукружила небо. “читель
выходил обратно из города в надежде перемочь усталость и голод до дому.
Ќавстречу ему гнали коров и шел оборванец с длинной палкой в холщовой
сумкой. Ћн остановил спешно идущего Ђлпатова и попросил у него огнЯ
раскурить трубку. Ќедовольный остановкой, вырубаЯ огонь, Ђлпатов сказал:
-- Џастуху нужно иметь кремень и огниво.
-- ’ы что, слепой! -- крикнул оборванец.-- ‚он пастух!
-- —то же тебе стало обидного от пастуха?
-- џ солдат.
-- Џастух, по-моему, не хуже солдата.
-- Џастух? Ђх ты...
-- ђугатьсЯ? Ќу так нет же тебе огнЯ, убирайсЯ! -- крикнул Ђлпатов и
быстро пошел дальше.
Ќо солдат тут только и принЯлсЯ ругатьсЯ как следует и на фоне
полукружиЯ волчьей зари трехматерной картечью палил вслед Ђлпатову, может
быть, представлЯЯ себе, что он из шестипушечной батареи по немцу палит.
-- џ солдат, Я солдат, Я на фронте страдал.
Ѓольно отзывалась эта ругань на сердце у Ђлпатова, ему было досадно,
что не угадал душу поврежденного солдата и так расстроил его, но, главное,
смущала его догадка уже по прежнему верному опыту,-- если станет так на
каждом шагу_цеплЯтьсЯ с болью за людей, значит, сам вконец поврежден и едва
ли дойдет он до дому при усталости и лихорадке. Ќа лесной тропинке его
сапоги сами цеплЯлись за пни и коленки подгибались от слабости. Ќабил
трубку, затЯнулсЯ, стало от этого лучше, но неудержимаЯ злоба охватила его
на оледенелое достоинство сумасшедшего солдата, и на застывшее величие
дьЯкона с кислой капустой, и на мальчишек с подсолнухами, заведующих
десЯтками школ, библиотек, и -- сколько их всех! -- будто дождь идет и
каждаЯ каплЯ его от стужи замерзает и падает на землю снегом и льдом.
Њилостью солнца росинка воды получает отпуск на небо, милостью солнца
землЯ радуетсЯ, получаЯ тепло, а сама землЯ, вернее, не землЯ, а суша, ее
каждаЯ частица давит другую, и если бы дать им волю, они взорвали бы весь
земной шар. Ђ свЯзь воды совершенно инаЯ, каждаЯ каплЯ не лежит, а движетсЯ
и не мешает другой. ‘ила земнаЯ вЯжет насилием, а сила солнечно-океанскаЯ
освобождает, и сила эта в душе человека остаетсЯ, как любовь раз-личаю-щаЯ.
“читель остановилсЯ и на большом пне в сумерках, едва различаЯ буквы,
пытаетсЯ записать план урока на завтра о суше и воде, ее омывающей, но в
голове у него стало темней, чем в лесу, и звенели тысЯчи огненных
колокольчиков на зелено-желтых полосах. "Џеремогу, перемогу!" -- заговаривал
он наступление какой-то враждебной силы, очнулсЯ, еще покурил, записал и
продолжал свой путь, прибавлЯЯ пример за примером к свЯзи частиц воды из
человеческой жизни: особенно Ярко припомнилось ему, как в океане на гибнущем
судне, когда все высадились на лодки, осталсЯ один телеграфист и по колена в
воде подавал сигналы о спасении людей по беспроволочному телеграфу, пока
волна не смыла его с кораблЯ,-- се человек!
‘ какой бы радостью он и сам сию же минуту отдал свою жизнь в схватке с
врагом, но враг был везде, а лица не показывал. ЌельзЯ же дьЯкона считать
врагом,-- если бы с ним встретитьсЯ в бане, попаритьсЯ вместе, то он
оказалсЯ бы добрейшим человеком; ругательному солдату сказать "ваше
благородие" и дать восьмушку табаку -- побежит вслед, как собака; дерзким
мальчишкам дать парочку идей длЯ грандиозного плана ликвидации мужицкой
ђоссии, чтобы они увидели в этом ключ к царству небесному на земле, и
мальчики будут на побегушках. ‚се они не знают, что творЯт, и сам комиссар
земледелиЯ в пьЯном виде открыл свою душу: "‚се мое,-- сказал он,-- и землЯ,
в лес, и вода!"
Љто же враг?
"Ѓольшевики",-- говорЯт все кругом, но никто не потрудитсЯ при этом
подумать, что суд его прЯмо соприкасаетсЯ с личным раздражением и всЯкий
укол приводит к одной неподвижной идее большевики, в этом почти все
одинаковы, все маниаки, как поврежденный солдат.
-- Љто же мой враг, покажись!
Ћткрылась просека, и по ней с возом дров ехал старик с обвЯзанной
головой на больной буланой лошади с большими темными пЯтнами вокруг глаз. €
бывает же так, этот ‹азарь остановил возле Ђлпатова лошадь, крепко выругалсЯ
матерным словом и едет дальше как ни в чем не бывало.
-- ‘той! -- остановил его Ђлпатов.-- ’ы за что менЯ ругаешь?
-- џ тебЯ не ругаю.
-- ‡ачем же ты возле менЯ остановилсЯ?
-- Ђ кому же мне …го выругать?
-- Љого?
-- Љто выгнал менЯ, больного старика, в лес за дровами.
-- ЏредседателЯ?
-- џ сам председатель.
-- Љого же ты ругаешь?
-- …го же, батюшка, …го: за что ни возьмешьсЯ, все Ћн мешает и все
рассыпает. Ћн против нас хозЯйствует, а тебЯ за что мне ругать?
€ правда: ‹азарь улыбалсЯ ему такой улыбкой, как при похоронах улыбалсЯ
хороший свЯщенник его родной деревни, отец Ђфанасий: он так улыбаетсЯ, а все
кругом плачут.
‘тарик, сам больной, и на больной лошади, и с возом дров, даже просил
Ђлпатова подсесть к нему, но просека -- далекий путь, тропинкой к большаку
он пошел скорее, неотступно размышлЯЯ о Ќем.
"Ќадо быть, как этот старик, видеть врага в образе черта с рогами, или
сектантом и партийным человеком, каким-нибудь большевиком, меньшевиком,
эсером, но все это психологиЯ первобытнаЯ".
‹ихорадка затрЯсла его.
"€х было два брата, один был домогатель и ушел из дому, у него ноги
свинцовые, живот деревЯнный -- дети не рождаютсЯ, сердце не чувствует
красоту, плечи сильные, голова математическаЯ, в очках и плешиваЯ, это
человек механизации мира, окончательный интеллигент: homo faber.
„ругой брат осталсЯ при доме, у него ноги резвые, в шерсти, и баба его
постоЯнно рожает детей, а лицо его -- как восходЯщее тесто в деже: вот
выскочили два живые глаза, только собралсЯ им ответить своими, а тут, где
были глаза, рот выскочил, хочешь в рот сказать, это не рот, а дырка, и это
вовсе не лицо, это зад обернулсЯ в лицо -- окончательный мужик.
€ оба эти брата, как два вагона, идут на менЯ, и Я между ними, как
сцепщик, растерЯлсЯ, еще момент, и они раздавЯт менЯ буферами, и поезд
пойдет без менЯ, но этого быть не может, без менЯ на земле останетсЯ одна
математика и тесто в деже, все вычисленное и равномерно распределенное на
пайки.
‚ыходит, мой враг -- homo faber и его математика. Ѓорьба с математикой?
Ђ вот как боролась собака с паровозом: положила хвост на рельсы и лаЯла в
кусты на корову, паровоз отрезал ей хвост, она кинулась на паровоз, и тот
отхватил ей голову.
‘ этим нельзЯ по-собачьи боротьсЯ, паровоз вещь полезнаЯ, и математика
необходима, и сам homo faber, начертающий план государства-фабрики (наше
времЯ ведь только план), вероЯтно, тоже необходим: и как же иначе
освободитьсЯ от чудища, как, не доведЯ его до абсурда, до счета, до учета
научного?
Ќе про это ли сказано: "Љто имеет ум, тот сочти число зверЯ: ибо число
это человеческое".
Ќикакой раскольник со всей своей магией и никакой анархист
пироксилиновый не сделает со зверем того, что делает с ним homo faber,
превращаЯ фетиш в механизм. ’еперь homo faber только ошибсЯ и сдвинул
какой-то утес на исток живой воды, и то, что раньше было свЯтое слово ‡…Њ‹џ,
теперь стала ‘“Ђ, и сушу эту надо постоЯнно размывать, как размывает ее
вода океанскаЯ. Ђ џ -- частица воды океанской, џ -- капельно мал, и џ --
океански велик, и друг мой лучезарный бог ‘олнце постоЯнно творит, и homo
faber мой верный слуга".
Ќо не тут, в этих рассуждениЯх, а в душе была, несмотрЯ ни на голод, ни
на усталость и лихорадку, светлаЯ точка: вот бы теперь идти в класс и
рассказывать детЯм о суше и воде, ее омывающей, упомЯнуть, что крестЯт не
пылью придорожной, а водою, и знахари говорЯт: "‚ода, матушка, ведь она
живаЯ, свЯтаЯ". € хотЯ бы не класс, а лист бумаги и свет какой-нибудь --
записать свои мысли.
Њежду быстро бегущими облаками показалсЯ месЯц, осветил сворот на
большак, и тут в блестЯще накатанной осенней колее учитель заметил очень
симпатичный круглый и драгоценный теперь предмет, знал хорошо, как он
шелушитсЯ, как пахнет, какой у него вкус, но слова в голове его еще не было,
и только уж когда он поднЯл его, слово родилось: луковица. „ругаЯ тускло
блестела подальше, в двух шагах, там третьЯ, четвертаЯ, пЯтаЯ,-- видно,
кто-то ехал и терЯл лук из худого мешка. Ђлпатов громко крикнул подождать и,
набив луком карманы, стал подходить на скрип телеги вдали. ‘коро показалась
телега, луковый человек его дожидалсЯ, это был €ван Ђфанасьевич Љрыскин.
зажиточный огородник из городских мещан, перебравшийсЯ в деревню. Ќе за
услугу, конечно, какаЯ в этом услуга, а просто из жалости к человеку,-- и
еще учитель, ест без соли, без хлеба поднЯтый с дороги даже не чищенный
лук,-- €ван Ђфанасьевич дал ему довольно большую,-- фунта четыре, сообразил
Ђлпатов,-- краюшку хлеба и подсадил к себе на телегу.
IX
Ћ •‹…Ѓ… …„€ЌЋЊ
-- „уравей ђоссии есть ли страна? -- спросил Љрыскин'.
-- …два ли! -- ответил Ђлпатов.
-- € что есть ђоссиЯ? Ќа одном конце солнце всходит, на другом заходит,
и на таком большом пространстве все говорЯт, что мало земли и люди
разуты-раздеты; есть ли на свете страна дуравей ђоссии?
-- …два ли! -- повторил Ђлпатов.
-- € что есть родина? ‚от теперь мне стало Ясно, что солдат существует,
чтобы его убили или чтобы он убил, и больше в солдате нет ничего: раньше Я
служил солдатом и был ефрейтором и фельдфебелем, ничего такого не думал,
служил и служил длЯ родины и отечества, и вот, оказываетсЯ, родины нет и
отечества нет.
-- Љак же это так? -- удивилсЯ Ђлпатов.
-- Ђ очень просто, у менЯ есть дочка, тоже учительница и курсистка,
Љрыскина, слышали?
-- ‘лышал, есть такаЯ учительница.
-- Ќу, вот, она мне читала, что, где теперь станциЯ ’альцы, раньше был
город ’алим, в этом городе были стены и башни, через эту местность проходило
много всЯких народов, захватывали город попеременно и под стенами кости
скоплЯлись разных народов -- вот это называетсЯ родина, и что в ’альцах
живет теперь человек, это называетсЯ русский и все вместе русский народ. Ќу,
как вы думаете, все это есть ценность?
-- ќто наше прошлое.
-- ’о есть переходЯщие народы, и русского человека нету, и родины тоже
нету, а между прочим, Я жалею русского человека и родину и понЯть не могу,
откуда у менЯ эта жалость беретсЯ.
-- ‹юбЯт всегда неизвестно за что.
-- „а что же тут можно любить? “ нас теперь нету фабрик, ситцу, калош,
сапогов и продуктов земли, даже хлеба, соли,-- у нас одна землЯ. € то же
самое про человека, что нет у нас закона, религии, семейности, нет человека
и один только ”омкин брат всем командует. Ќациональность погибла, и говорЯт,
по всему земному шару все национальности погибнут, и у немцев, как у нас,
будет ”омкнн брат, и у французов, у англичан, у Японцев, везде голаЯ землЯ,
и тогда все под одного Ѓога. Ќу, один Ѓог длЯ всех народов, это Я считаю
правильно, это совершенство, как плуг паровой и подобное, как наша соха. €
позвольте вам только сказать и спросить вас: ежели говорЯт брось соху и мы
тебе дадим паровой плуг, то как Я поверю в высшее без видимости плуга. ’о же
самое и про старого нашего Ѓога, Я оставлю его, а общего не окажетсЯ. ‘лов
нет, коммуна -- это очень хорошо, а перешагни через эту щель!
‚ы посмотрите, какаЯ у нас жизнь: был у нас трЯпичник, ездит такой
человек по деревнЯм, собирает где трЯпку, где кость, где жестЯнку, и так
год, и два, и три, десЯть. —ерез двадцать до того приладилсЯ к делу, что в
городе склад открыл, а сотнЯ, другаЯ длЯ его дела ездит, и в конце концов из
трЯпки этой выходит бумага. ’еперь человек этот, буржуй, разорен, трЯпок
никто не собирает, и бумаги нет. Ѓывало, человек нужник чистит, смотришь на
него, мнет ситник, сыт, весел; смотришь теперь, этот же самый человек, ведь
они теперь те же самые прежние люди, стоит, чистит нужник, ситника у него
нет, а нужник осталсЯ, ну, скажите ему, что скоро будет коммуна и все люди
пойдут под общего Ѓога. “ менЯ вот дочка учительница теперь сидит и все
книжки читает, начну Я ей это свое говорить, а она мне: "ќто, папаша, в
будущем". ‚от почитает, почитает и: "…сть хочу",-- а Я книжку ей на стол:
"Ќа, ешь, а хлеб в будущем".
‚се времЯ, как говорил Љрыскин, не мог Ђлпатов разобратьсЯ, друг ему
этот человек или враг, но когда он до книжки дошел, то понЯл, что, наверно,
враг и просто так хлеб от него взЯть нельзЯ: бойсЯ поповской просвиры и
мужицкой ветчины.
-- ‚от вы мне хлеб дали,-- сказал он,-- а что же мне бы дать вам за
хлеб?
-- Ѓог с вами, но ежели бы у вас один предмет нашелсЯ, Я не откажусь.
"“ж не опЯть ли всплывает этот разбитый казенный сундук?" -- испугалсЯ
Ђлпатов и спросил со страхом:
-- Љакой предмет?
-- ЊаленькаЯ вещь: квинта.
-- ‘труна квинта?
-- ‘труна оборвалась, вечерами скучаю, но ежели нет у вас квинты, дайте
рассказ.
-- ђассказ?
-- Љакой-нибудь, все равно, только бы весело; у менЯ был очень хороший
рассказ, все читал его, да вот по нынешним временам украли и выкурили,
теперь опЯть так сижу, ни поиграть на скрипке, ни почитать, какой-нибудь
дайте завалЯщийсЯ.
-- ђассказ Я вам дам "Џреступление и наказание" „остоевского.
--’ого „остоевского, что на каторге был, и это, кажетсЯ, о
ђаскольннкове, как он двух старух убил. Ѓоже сохрани, не давайте.
-- ‚ы не дочитали повести: ђаскольников убил, а „остоевский это
убийство осудил и учит нас вовсе не убивать.
-- Ђ это еще хуже, чтобы вовсе не убивать.
-- •ристов завет.
-- Ѓог с вами: такого завета у •риста не было.
-- Љак не было, вы не читали …вангелиЯ.
-- џ не читал? Ќу нет, ошибаетесь. Џравда, у нас читают редко
…вангелие, к тому же народ наш темный, неграмотный, зато ежели кто взЯлсЯ
раз, тот уж доходит до всЯкой буквы. ’ак и Я дошел и оставил эту книгу:
больше не читаю. Џонимаю, что очень хорошее •ристово учение; как жизнь наша
здесь, на земле, тЯжкаЯ, то ѓосподь нам дает утешение в жизни загробной:
здесь потерпите, а там будет хорошо, вот и все •ристово учение. Џравда,
•ристос учил людей не убивать, но вы эту заповедь обернули по-своему и
сделали из нее самое вредное дело.
-- Њы?
-- ‚ы! ‚о всех смутах и во все времена была виновата антиллигенциЯ, но
самаЯ ее вреднаЯ мысль, что людьми можно управлЯть без насилиЯ и казни. „а,
•ристос людей учил не убивать, но казнить разбойников он нигде не запрещал.
Ќет, вы мне такого, Ѓоже сохрани, не давайте читать, мне нужен просто
рассказ.
-- ’олстого?
-- ’олстой больше всех виноват: он эту вредную мысль и выдумал, вот бы
ему теперь хоть бы одним глазком посмотреть, что из его семЯн выросло. Ќе
давайте мне ’олстого, пожалуйста.
-- “спенского дам Я вам: крестьЯнский труд, это очень хорошаЯ книга.
-- Џомню и эту, дочь мне давала читать, там очень хорошо описана жизнь
мужика трудЯщегосЯ, а вывод сделан неправильный: о поравнении, тоже вреднаЯ
мысль. џ верю в дело только отдельного человека и в черту.
-- ‚ отдельного и его собственность?
-- „а и в его собственность.
Ђлпатов рассказал, что будет, если за исходный пункт взЯть отдельного,
и рад был, что злоба этого человека, как белаЯ пена на черном вареве,
остановилась, он притих и задумалсЯ.
-- Ќет,-- сказал он наконец,--Я признаю над собою черту.
-- Љакую черту?
-- Ќе знаю, точно где-то Я читал или мне снилось, мне снитсЯ разное
чудное, недавни снилось, будто времЯ (...) быстрое и произвольное, как
хочешь стрелку поставь -- чиновники по стрелке бегут в канцелЯрию, что это
времЯ соединилось с земледелием: посадил лук, смотрю, а он через час уже в
стрелку пошел, через три часа теленок вырос в быка, и рожь поспевает,--
удивительно, какие штуки во сне бывают. ’ак снилось мне или Я где-то читал,
мужик собралсЯ резать теленка и нож длЯ этого дела выточил, с вечера лег
спать и слышит, теленок ребЯчьим голосом плачет; как вы думаете, понимает
теленок?
-- Ќу, понимает.
-- Ђ мы этого не понимаем.
-- Ќу...
-- ‚от и все.
-- Њы же с вами говорили про союз отдельных.
-- € Я к тому же веду, союз наш будет в понЯтном, а как же в
непонЯтном? Ќет, Я признаю над собою черту. “ антиллигенции же этого нет,
одна партиЯ вертит воробьЯм головы, другаЯ соединилась не убивать врагов
человечества. “ них черты нет и проверки.
-- —ерту вашу Я понимаю, это страх Ѓожий.
-- Ќу да, страх Ѓожий.
-- Ђ что же такое проверка?
-- •леб наша проверка. ‡наете, Я сам из мещан и мужиков не люблю: бык,
черт и мужик одна партиЯ, но понимаю теперь, почему вы голодаете, а ѓосподь
нам в черную годину этот кусочек послал: хлеб наша проверка.
-- Ћшибаетесь, хлеб тоже имеет проверку. •ристос сказал: не единым
хлебом жив человек.
-- Ќе единым? ‡ачем же вы лук по дороге собираете? € жили бы книжкой. ‚
…вангелии про камни сказано, что дьЯвол хотел их в хлеб без труда
превратить, а господь ему запретил обращатьсЯ к хлебу без труда, вот этим,
мол, и будет жив человек. Ђнтиллигенцию же черт обманул, она хочет хлеб
сделать из камнЯ посредством трахтора.
-- ЉакаЯ же это интеллигенциЯ, про которую вы так говорите?
-- ЋбыкновеннаЯ: кто не сеет, не веет и при том враг себе и простому
народу, а хлеб един, и о нем все заветы.
-- € жив человек одним только хлебом?
-- Ќа земле жив единственно этим, а все прочее притча. ‚от если бы
…вангелие, как ’олстой, понимать, чтобы жить на земле по притчам, то хлеб не
нужен, оттого что и продолжение рода человеческого не нужно: оставь и отца,
и мать, и жену. Ђ Я понимаю …вангелие как притчу об утешении и обещании на
том свете жизни легкой. џ против этого ничего не имею, а на земле жив
человек единственно собственным хлебом.
“ креста, где дороги расходЯтсЯ на все четыре стороны, Ђлпатов хотел
проститьсЯ с огородником и спрыгнул с телеги, но тот задержал лошадь и на
прощанье спросил Ђлпатова, и, видно, не просто, а с целью открыть что-то
свое особенное и необыкновенное.
-- ‚ы-то сами,-- спросил он,-- хорошо ли читали …вангелие?
-- Ќет,-- ответил Ђлпатов,-- по-моему, усердно читают …вангелие у нас
сектанты, а Я их не люблю, Я просто понимаю, чему менЯ с детства учили: вот
сейчас вижу крест и вспоминаю чудо насыщениЯ пЯтью хлебами.
-- € насытились? -- Љрыскин усмехнулсЯ.-- Ќеужели верите?
-- ‚ерю.
-- …два ли, вы это на гордость свою, на дух переводите, духовный, мол,
хлеб, а какой уж там духовный, ежели прЯмо сказано, что осталось двенадцать
коробов кусочков от пЯти хлебов. ‚ы в это потому верите, что на себЯ
переводите: Я, мол, учитель и тоже, как •ристос, могу ходить, учить и не
работать.
-- Љак •ристос не работал? —то вы кощунствуете, его работа в распЯтии.
-- ђаспЯтие -- это быстрое дело, помучалсЯ часами и помер. ‚се равно
как в наше времЯ стрелку переведут и думают, от этого всЯ жизнь стронулась.
’ак и распЯтие идет по скорому времени (...), а жизнь идет по солнечному,
тихо, работа медленнаЯ и то отпустит немного, то опЯть скрутит, и все сиди и
сиди в одной точке: вбит кол, и на колу Я привЯзан, как бычок. Ќо он ходил,
и учил, и был распЯт, а не работал. ‚от то-то, вы не читаете …вангелие, надо
читать. Ќигде там не сказано, что он сидел и работал, а только ходил и учил.
-- € не спас?
-- Ѓездетный был и не работал, нам примера нет, наша жизнь больше в
буднЯх проходит, а у него все праздники. …го путем нам спастись невозможно.
-- € живут неспасенные?
-- ‚еликому множеству людей это вовсе не надобно: родитсЯ хлеб -- слава
тебе господи! не родитсЯ -- надо потерпеть. Ђ вы терпеть не можете, и чуть
вас коснулась беда -- сейчас подавай •риста: слабость это и обман гордости,
чтобы самому не работать, а ходить, учить, сочинЯть.
-- Ќу хорошо, Я ошибаюсь, интеллигенциЯ заблудилась, а есть же
настоЯщий •ристов путь спасениЯ мира от проклЯтиЯ.
-- Ћт проклЯтиЯ, наверно, есть, только это всех нас мало касаетсЯ, не
все мы проклЯты.
-- ‘казано...
-- Џонимаю, сказано еще: в муках рождать, но не каждаЯ же баба в муках
рождает, другаЯ ребЯт, как Яйца, несет. ќто про часть сказано, а вы и на
всех и здоровых переводите неправильно. Љонечно, певчие нужны и праздники,
попы, дьЯкона, учителЯ, сочинители, все это хорошо, но нельзЯ же всем жить
без работы. ‚от господь в эти тЯжкие дни нам кусочек и послал, а вы
голодаете. •ристос -- это гордость в вас, смиритесь до конца, и останетсЯ
хлеб собственный, трудовой. …динственно этим жив на земле человек, а все
прочее по мере надобности.
"’оже искушение на гордость,-- думал Ђлпатов, глЯдЯ на забытую в телеге
краюшку хлеба. Џосле такого разговора ему стыдно было взЯть этот хлеб, а
Љрыскин не замечал,-- смиритьсЯ и напомнить? Ќет".
-- •леб забыли, хлеб забыли! -- кричал вслед ему Љрыскин.
Ћн слышал и не хотел возвращатьсЯ за хлебом. "Људа же это Я зашел?" --
спросил себЯ Ђлпатов в лесу на незнакомой тропинке, сходЯщей постепенно на
нет,-- вокруг среди безлиственных рогатых деревьев неотступно шел за ним
черный крест с распЯтым разбойником и голос Љрыскнна неустанно спрашивал:
-- …сли ты •ристос, спаси себЯ и нас.
-- џ не •ристос, Я сам был разбойником, принимаю достойное по делам
своим, но что же он сделал нам худого?
’огда расступились деревьЯ и пропустили его на просеку, в конце этой
бесконечной хвойной аллеи луна стоЯла чисто, порхали снежинки, и старик,
похожий на ‹азарЯ, обвЯзанный платком, тихо ехал, то показывалсЯ, то исчезал
в тени бора; •отел идти навстречу старику, но сил идти не было, он упал на
мерзлую землю, и, после жара, холод ужасный затрЯс его, но открытыми глазами
он все смотрит туда, на месЯц; где идет снег и все близитсЯ больной старик.
‚от он уже Ясно виден, и сладчайшаЯ улыбка у него на лице, как у старого
отца ЂфанасиЯ бывает всегда во времЯ похорон: улыбка не от мира сего, все
плачут, когда отец Ђфанасий так улыбаетсЯ.
"’ак этот старик и есть отец Ђфанасий!" -- открылось Ђлпатову.
Ќо что самое главное открылось в эту минуту, что отец Ђфанасий и есть
€исус •ристос, сам.
€ надо бы теперь ему сказать: "ЏомЯни мЯ, ѓосподи, егда приидешн во
царствие ’вое",-- тогда все бы стало хорошо, но сказать почему-то стыдно,
почему так?
"‚ерно, это оттого, что Я не окончательно еще умер и оледенел".--
подумал Ђлпатов и попробовал двинуть какой-нибудь живой косточкой в своем
теле, похожем на ледЯной мешок костей.
Њизинец и шевельнулсЯ.
"Ќу так и есть: это мой живой член бунтует".
Ђ отец Ђфанасии оттЯнул из него самое главное, имЯ его свЯтое, и поет
ему вечную памЯть и жизнь бесконечную.
"‘казать бы надо про мизинец: покаЯтьсЯ в живом члене, а то выходит
обман. Ќо разве можно за живое каЯтьсЯ, разве оно виновато, что живо?"
€ так означилось поле при небе мутном и безразличном, без горизонта и
всЯкой черты, отделЯющей небо и землю, только рыжаЯ, занавоженнаЯ дорога
поднимаетсЯ в мути все выше и выше. Ќеверным тенором поет отец Ђфанасий "‘о
свЯтыми упокой", и буланаЯ лошадка с темными кругами под глазами,
телеграфными столбами, усердно нажимаЯсь, тащит все выше и выше на небо.
•
Њ€‘’…ђ€џ
Љак убитые птицы, из мути небесной падают с деревьев невидимых на
дорогу сухие, скорченные листьЯ, чуть очерталсЯ хуторок: люди живут.
"’оже,-- думает Ђлпатов,-- может быть, нечаЯнно, недоглЯдев, везли
кого-нибудь с живым членом на небо и бросили на полпути, и он тут
размножилсЯ".
‚от показалась целаЯ деревнЯ, из нее выходЯт голодные, просЯт хлебца
ради •риста, есть хотЯт и размножатьсЯ.
"’оже не кончились: голодные не могут быть христианами, надеютсЯ
насытитьсЯ и продолжатьсЯ, а живой мир во •ристе кончаетсЯ".
€ знает Ђлпатов теперь уже наверно, что так ему обман не пройдет и он
опЯть вернетсЯ в гущу людскую оттого, что мизинец его жив. ‘олнце чуть-чуть
означилось желтое, смущенно глЯнуло на леденеющую землю. € землЯ, его
обиженнаЯ жена, вихрем ответила, она высылает детей своих заступитьсЯ за
мать. Ќе знают бедные дети, что солнце вернетсЯ и опЯть помиритсЯ с землей.
Ћни свои огни зажигают, и с красными факелами мчатсЯ, и крутЯтсЯ в вихрЯх
столбами, поднимаЯ сухие листьЯ деревьев, дорожную пыль и песок.
’емный вихрь ЯвилсЯ навстречу отцу Ђфанасию, вышел из вихрЯ Џерсюк с
конным отрЯдом и реквизировал тело Ђлпатова.
-- ‘ын мой, еще потерпи! -- сказал свЯщенник с улыбкой, от которой все
плачут.
"€ все это из-за мизинца,-- знает Ђлпатов,-- живой мизинец и есть весь
мой грех".
Њузыканты играют "Њы жертвою пали", и четыре красноармейца несут
Ђлпатова в красном гробу обратно в город на площадь ђеволюции, где стоит
Љарл Њаркс возле почетных могил убитых на своем посту комиссаров. Ђлпатова
тоже хоронЯт, как комиссара.
‚ џмщине услышали музыку.
-- —то это красное?
-- ѓроб несут, кого это?
-- ‚идишь, без попов: комиссар грохнулсЯ.
-- Џодсолнух!
‚ толпе ”омка, брат Џерсюка. показалсЯ:
-- ‚ реку бы его,-- говорит,-- а они музыку разводЯт.
-- ’оварищ, так нельзЯ,-- отвечает ему человек мастеровой и при
фартуке.
-- ‚ реку нельзЯ, отчего? ђека покойников любит, раки съедЯт, и
никаких.
-- ’ак, выходит, он был не человек, а статуй и нет ничего.
-- € Я тоже говорю, что нет ничего, а то говорЯт: "Њы управлЯющие",-- и
тоже бьют, не бьют разве новые управлЯющие?
-- ’ак это всегда было: и раньше, и теперь, всегда били нашего брата,
потому что без этого нельзЯ.
-- Ќу так на что же тут музыка, к стенке поставил и в реку: Я -- ”омка,
он -- комиссар, и никаких, какого же черта!
-- Љомиссар ”омку, ”омка комиссара, ты менЯ, Я тебЯ, нет, так не
выходит.
-- —его же тебе еще надо? ’ы на менЯ, Я на тебЯ, всех стравить -- и в
партии, потом партиЯ на партию.
-- Ќу и что же будет: одна возьмет верх.
-- Ќа времЯ, а потом другаЯ в скорый оборот, чтобы не было никакого
статуЯ, чего же тебе еще надо?
-- Џо мне, чтобы жили без оружиЯ, вот когда это будет, Я поверю в
новое, а то все одно: была полициЯ, стала милициЯ, одного комиссара убили,
другого статуЯ поставЯт.
’олпа нарастает, кого-кого нет, из разоренного монастырЯ даже монах
ЯвилсЯ и безумно кричит:
-- Ќечестивцы, что вы сделали, человека замучили!
-- „а это не мы, вот чудак, нам, первое, велели, а второе, мы есть
хотим.
ЏроклЯтые, за кого же вы стоите?
”омка режет:
-- Ђ ты за кого?
џ за мощи свЯтые.
”омка монаху Язык показал:
Ќе мощи, а мышь.
€ монах от мыши в толпу, как сквозь землю.
-- ‹ови мышь, лови мышь! -- подзуживает ”омка. ѓроб приближаетсЯ.
‘текольщику при фартуке противно бесчиние и жалко убитого комиссара:
-- Љому он вредит, кому статуй мешает? Ќу Љаин, Я понимаю, убивает, а
то говорЯт "мы Ђвель" и тоже убивают.
-- Њы понимаем,-- отвечают в толпе,-- вреда от него не было никому,
власть стоит и стоит, кому вред какой от статуЯ? Џоставь каждого во власть,
и каждый будет статуем.
-- „ураки, ничего-то вы не понимаете, это место очищаетсЯ, был один
статуй городовой, другого статуЯ поставили, комиссара.
-- ’ак и пойдет, только снаружи менЯетсЯ. Џока без оружиЯ (не) будет,
никому не поверю.
-- ‡атвердил "без оружиЯ", тебЯ не задевало, а вот посмотри.
”омка поднимает рубашку и показывает против сердца рубец.
-- Љто это тебЯ?
-- ђодной брат мой Џерсюк. Ќеужли Я это оставлю, как ты думаешь,
оставлю Я это или нет?
-- ‡адело-то задело.
-- ЊенЯ задело, а ты где был?
-- џ стекла вставлЯл.
-- € Я работал, нет, ты мне скажи, могу ли Я это дело оставить?
-- „а на кого же ты пойдешь?
-- Ќа брата и на его партию.
-- Ќа брата, это один разговор, а на какую же партию?
-- Џочем Я знаю, задело, и Я задену, а тебЯ не задевало?
-- Љак не задевало, думаешь, тогда этого не было, все то же было,
задевало, да как! ’ы мне грудь показал, а Я сзади рубашку подыму, тоже
увидишь рубцы.
-- —его же ты говоришь, без оружиЯ?
-- Ѓез оружиЯ, где тебе такое понЯть, хоть бы оружие, да надо знать к
чему. Џерсюк, брат твой, хоть и зверь, да стоит за советскую власть, за
государство.
-- Ќачихать мне на советскую власть и на государство.
-- ’ебе только бы без командира, задело, и ты задел.
-- € Я задел!
-- …сли бы ты знал что, а ты ничего не знаешь.
-- € знать не хочу.
-- “ченый там выкопал на чердаке старую книгу, узнал про жизнь, и у
него свЯзалось, а у тебЯ что свЯзываетсЯ: тебЯ чкнули, ты чкнул, вот и все.
-- “ченый -- это мышь, а решит все трехдюймовка.
-- Ќет, брат, пока оружие будет решать, ни за что не поверю, и в
государство никакое не поверю с оружием.
-- Џодумайте, что вы говорите,-- сказал какой-то сознательный,-- какое
государство может существовать без оружиЯ, где есть на земле такое
государство?
-- …сть такое,-- отвечает стекольщик,-- там люди живут, работают,
пашут, скот разводЯт, торгуют, а воевать -- нет! -- махонькаЯ страна такаЯ.
-- ”инлЯндиЯ?
-- Ќу хоть бы ‚ихлЯндиЯ.
-- ‚оюет!
-- Ќу, стало быть, не ‚ихлЯндиЯ, а есть.
-- вейцариЯ?
-- џ говорю, есть такаЯ страна, где не воюют, хотЯ бы самаЯ махонькаЯ
‚ихлЯндиЯ, а есть.
-- ‘ам ты ‚ихлЯнднЯ, отвечай просто: двое дерутсЯ на улице, что ты
сделаешь, как остановишь?

-- ‘кажу: не деритесь.
-- Ђ не послушаютсЯ?
-- „ругой придет: тут постепенность, один уговаривает, другой
уговаривает, третий уговаривает.
-- Ѓыл такой уговаривающий, ну что, уговорил?
-- ’ак он уговаривал дратьсЯ, а Я чтобы не дратьсЯ.
-- Џосле него тоже уговаривали, чтобы не дратьсЯ, и чем кончилось?
-- ќто неправда, сами уговаривали, а сами оружие поднимали на
капиталистов.
-- Ќу, ладно, пускай ты пришел и уговорил: ну, помирЯтсЯ, один пойдет в
подвал, другой во дворец?
-- € хорошо.
-- Љапиталисты опЯть наживатьсЯ.
-- Џочему наживатьсЯ: ему, может быть, надо долги заплатить, разные
бывают капиталисты.
-- ђасходитесь вы к черту! -- кричит, надрываЯсь, милиционер. -- ’ут
похороны, а не митинг, дорогу давайте, ну!
€ замахнулсЯ на женщину шашкой, только на одну, а их сто выскочило.
-- Ќонче и осьмушку не выдали. ‘вобода, свобода, а хлеба не дали, на
черта нам ваша свобода!
-- €ди на работу!
-- „авай работу!
-- ‚озьми, ты сама не идешь.
-- Ѓрешешь!
-- Ќет, ты брешешь, вы сидите, враг идет, а у вас дезертиры под юбкой.
-- Ђ у вас жиды в штанах. •а-ха-ха! -- в сто голосов.
-- ‹овко баба отрезала: жиды в штанах. Љто-то веселый вздумал искать
дезертира у бабы, но вдруг Џерсюк на коне показалсЯ.
-- Џерсюк, Џерсюк!
‚се врассыпную, и сам ”омка впереди всех бежит.
ЋпЯть стало тихо на улице, два мещанина, один с завалинки, другой из
калитки, переговариваютсЯ, и возле них ЏелагеЯ ”оминишна остановилась.
-- Љомиссар грохнулсЯ!
-- Џодсолнух!
-- —его же народ шумит?
-- —его кричат, чего орут,-- говорит ЏелагеЯ ”оминишна,-- милые мои,
сколько вы ни кричите, а служить кому-нибудь надо, Я тридцать пЯть лет у
господ жила, и никто менЯ не обидел, оттого что Я себЯ знаю, Я такаЯ ведь:
самовар согрела, чай засыпала, пока настоЯлсЯ чай, Я двадцать дел переделаю,
кто с менЯ спросит, кто посмеет обидеть? Џокойника несут, а они визжат, вот
…гор €ваныч идет, спрошу-ка Я его.
€ того самого дьЯкона, что Ђлпатову капусту не выдал, спрашивает:
-- ‡а что же, батюшка, …гор €ваныч, убили?
-- „а ни за что, так времЯ переходит, и убивают.
-- Љак его имечко-то свЯтое?
-- Ќе знаю, матушка, сам, только пролетарий он оказалсЯ настоЯщий, и не
думали, а как умер, вдруг и обнаружилось, вот ему теперь и почет.
-- ‚се-таки имечко-то его свЯтое надо узнать, что же это такое,
хороните и не знаете, кто он такой.
-- Љакой-то не то ‹аматов, не то ‹апатов, заглЯните, может вспомните.
ЏелагеЯ ”оминишна заглЯнула и, не сводЯ глаз с лица покойника,
крестилась и низко кланЯлась.
-- ѓосподи,-- сказала она, узнаваЯ,-- да ведь это наш городовой лежит.
"Ќет, Я не городовой",-- хочет сказать Ђлпатов и не может, и страшно
ему лечь безымЯнно в могилу.
-- Ќу, конечно, городовой,-- уверилась старушка,-- дай Ѓог памЯти, как
его звали, как же, знаю, знаю, он у нас в џмщине стоЯл на посту, только,
батюшка, как же вы его к себе принЯли, все-таки был он полицейский.
-- ѓородовой,-- поправил …гор €ванович,-- насчет городовых есть особое
разъЯснение, это не полицейский.
-- Љак не полицейский?
-- ѓородовой стоит и больше ничего: это статуй.
-- —то вы говорите!
-- ‘татуй и больше ничего.
-- Ђ в Ѓога веровал, бывало, как придет на пост, всЯкий раз
перекреститсЯ на церковь.
-- Ќасчет религии вы не беспокойтесь, ЏелагсЯ ”оминишна, в Љарле Њарксе
есть все …вангелие, только уж, конечно, без прологов и акафистов, но ведь
это не главное.
-- Љонечно, батюшка, не главное, был бы с нами господь €исус •ристос.
-- Ќу, это все в Љарле Њарксе есть, не беспокойтесь!
-- Ћдно только плохо, что вот имечко-то его свЯтое забыли, и другое
осмелюсь вас спросить, …гор €ваныч, не выдашь ли на бедность мою кислой
капусты, все-таки сын мой у вас шкраб.
-- ѓородской или сельский?
-- ‘ельский, батюшка, сельский.
-- ‘ельским шкрабам капуста не выдаетсЯ. ѓроб с музыкой "Њы жертвою
пали" мало-помалу приближаетсЯ к площади, и, как только свернули, ветер
злейший с летЯщими снежинками над застылой кочками грЯзью пронессЯ, и солнце
желто глЯнуло на похороны блудных детей земли.
-- ‚се выдумала антиллигенциЯ! -- тихо говорит Љрыскнн.
€ мужик с топором за поЯсом ему отвечает:
-- Ќехай, нехай!
Њузыка затихла, гроб поставили у краЯ могилы. ЉраснаЯ армиЯ выстроилась
вокруг Љарла Њаркса, и впереди всех Џерсюк на коне грозно сидит, как Џетр
‚еликий при казни стрельцов.
-- …гор, начинай! -- кричит Џерсюк дьЯкону. …гор €ванович заложил руки
в карманы по манере новых ораторов и, не вынимаЯ их, прошелсЯ туда и сюда
возле гроба, обдумываЯ, и вдруг выхватил одну руку, простираЯ к покойнику:
-- ’оварищ!
€ запнулсЯ, имЯ товарища ему неизвестно. арит глазами вокруг, не
подскажет ли кто-нибудь, но никто не хочет помочь дьЯкону, имЯ покойника
никому не известно. ЏелагеЯ ”оминишна, бегаЯ всюду, расспрашивает, даже
раскраснелась: решительно никто не знает имЯ покойника. Ђ дьЯкон не совсем
еще отстал от обрЯда и понимает, что нельзЯ же хоронить, не знаЯ даже имени
человека. Ќо что же делать, никто не знает.
"Ђ впрочем,-- мелькнуло дьЯкону,-- это ведь Я по-старому думаю, а раз
он был пролетарий и соединилсЯ со всеми пролетариЯми, то имЯ ему стало общее
пролетариат; это все от непривычки мыслить по-пролетарски, нужно всегда
мыслить коллективно, имЯ ему пролетариат пли покойный товарищ". Ћн и хотел
сказать прекрасное слово Џокойный ’оварищ, но какаЯ-то финтифлюшка,
обЯзательнаЯ в речах новых ораторов, вывернула простые слова: Џокойный
’оварищ -- на совершенно другое и не бывалое ни при каких похоронах, ни в
какой стране, вместо "покойный товарищ" дьЯкон сказал:
-- ’оварищ Џокойник!
-- Ќу, брат, спасибо,-- заговорили возле Љрыскина,-- живой покойнику не
товарищ, это не партиЯ.
-- ’оварищ Џокойник! -- продолжал дьЯкон уверенно и бодро.-- ’ы пал
жертвой озлобленной буржуазии, и вот вам всем пример: ежели вы будете сидеть
сложа руки и оставите в покое жить буржуазию, вы заслужите участь ’оварища
Џокойника.
€ пошел, и пошел, повторЯЯ ’оварищ Џокойник, довольный своим
необыкновенным открытием обходитьсЯ без имени.
-- ’оварищ Џокойник не сидел сложа руки,-- сказал он в заключение,-- он
выступал активно, и вот вам результат.-- ‚ыхватил обе руки из карманов и
кончил: -- ‚от вам результат!
-- ‘той, Љрыска, слышал ты, как же так это выходит, понимаешь ты?
-- Џонимаю,-- отвечает Љрыскин.
-- Ђ Я не понимаю: ведь он же не сидел сложа руки?
-- Ќу так что?
-- Ђ сказано, ежели кто будет сидеть сложа руки, тот заслужит участь
’оварища Џокойника.
-- Ќу и заслужил.
-- Љак, ведь он же активно выступал, а не сидел сложа руки?
-- ‚от дурак, ничего ты не понимаешь, Љобылка, он хотел сказать, что
’оварища Џокойника все равно заслужишь, будешь сидеть сложа руки или
выступать активно, не миновать никому участи ’оварища Џокойника.
"‘меютсЯ!" -- горько думает Ђлпатов.
‚друг смех остановилсЯ. ‘ той стороны огромной площади, где барышники,
не обращаЯ вниманиЯ на похороны, торговали у мужика сивую клЯчу, смерч
завернулсЯ огромным столбом и, набежав сюда, к Љарлу Њарксу, выбросил из
себЯ автомобиль, в нем стоЯл молодой человек с пепельным лицом и всеми
кривыми чертами лица. ‹едЯным голосом крикнул молодой человек:
-- ‘мерть!
‚се в страхе примолкли.
-- ‡а одну голову этого товарища мы возьмем тысЯчу голов: смерть,
смерть!
"’ысЯчу любимых кем-то и по-своему названных голов за одного
неизвестного, никому не нужного ’оварища Џокойника,-- думал Ђлпатов в
последнем отчаЯнии,-- когда же наконец моЯ мука кончитсЯ и Я умру
по-настоЯщему, не будет хотетьсЯ дратьсЯ, и Я прошепчу свое окончательное:
"ЏомЯни мЯ, ѓосподи, егда приидеши во царствие ’вое!"
Ѓелый пар изо рта страшного оратора начинает падать снежинками, скажет:
смерть! -- и густеет снег, и падает, и сам он все растет и белеет, и вдруг,
выходит, это не человек, а очень высокий белый медведь оказывает на
стройного блондина, стоит на задних лапах, а передними все машет и машет,
разбрасываЯ снег во все стороны.
‚ ужасе все жмутсЯ к мужику с топором.
-- Ќехай, нехай,-- говорит он.
-- ‚али его, бей!
-- Ќехай, нехай подходит!
-- Ќу, бей же!
-- Ќехай, нехай!
-- „ай-ка свой топор посмотреть,-- говорит спокойно белый медведь.
€ тот отдает, а сам видит смерть в лицо и все-таки повторЯет:
-- Ќехай, нехай!
-- убу, шубу! -- кричит в ужасном ознобе Ђлпатов. убой своей
прикрывает жалостливый старик, похожий на ‹азарЯ, Ђлпатова, но озноб и
внутри, и снаружи от падающего снега не дает ни минуты покоЯ учителю, а
буланаЯ лошадка с темными пЯтнами вокруг глаз едва ли дотащит в больницу.
убой белой всю ночь садитсЯ снег, белеет сначала на крышах, потом и
озими, зеленеЯ, сереют и к утру тоже белеют ровно, и даже высокое жнивье и
полынки, все закрылось, только чернела середина живой еще речки, принимаЯ в
себЯ белый снег. Љ восходу снег перестал, мороз усилилсЯ, схватываЯ все
больше и больше живую воду у заберегов. џрко солнце взошло. Љраснобровые
черные птицы вылетели из болот на верхушки белых берез. ‚се сиЯло, блестело,
сверкало, и в этом сиЯнии, в славе великой стала река.
XI
‘ЉЂ‡Љ€ ЊЋђЋ‡Ђ
Ќикто из наших стариков не запомнит инеЯ такого, как в девЯтнадцатом
году нашего века, и не приходилось в книгах читать, что бывает такое. –елую
неделю он наседал, и в конце ломались ветви и верхушки старых дубов.
Ћсобенно в березах было много погибели: начиналось обычной сказкой, но потом
березка склонЯла все ниже и ниже оледенелые ветви, казалось, шептала: "—то
ты, Њороз, ну пошутил и довольно",-- а Њороз не слушал, гнул все ниже и ниже
их ветви и наговаривал: "Ђ вы думаете, сказки мои только забава, надо же вам
напомнить, какою ценою мне самому сказки даютсЯ, испытайте жизнь, а потом Я
верну вам и сказку, и как вы тогда ей обрадуетесь! Ђ то вы засиделись, вас
надо немножко расшевелить". €, уродливо изогнутые, глыбами льда загруженные,
падали верхушки молодых, а старые ломались в стволах пополам. ’елефонные и
телеграфные проволоки стали толще векового дуба, рвались, падали, их
подбирали и увозили проезжие. Љогда телефоннаЯ сеть совершенно погибла и от
нее остались только столбы, в газете "‘оха и Њолот" было назначено за
расхищение народного имущества большое наказание, как говорили в деревне:
лет десЯть расстрела.
Џосле инеЯ бушевал всей мощью своей хозЯин древней ‘кифии буран.
‡асыпаны снегом деревни, поезда в поле остановились, и от вагонов торчали
только трубы, как черные колышки. ‚ нашем засыпанном селе крестьЯне
работали, как на раскопках курганов, и вечером так странно было с вершины
сугроба в прорытой внизу траншее увидеть огонек. ‘тоишь и смотришь, как там
под снегом при огоньке дедушка лапти плетет, там мальчик читает книжку, а
вот там -- как страшна временами бывает наша зимнЯЯ сказка! -- там лежит
покойница: в самый сильный буран в горЯчке, в одной рубашке вырвалась из
хаты женщина, за нею гнались, но потерЯли в буране, только неделю спустЯ,
когда все успокоилось, розвальни наткнулись на тело в снегу. ‚ поломанных
березах против окна нашей школы, изуродованных инеем, засыпанных бураном из
снега и веток так дивно сложилось лицо дедушки Њороза и так Явственно, что
мальчики в библиотеке, куда заходили за книгами, постоЯнно указывали в окно
и говорили: "Ђ дедушка все смотрит".
"Ќет, не забава сказка моЯ,-- говорит детЯм Њороз, -- теперь вы узнали,
какою ценою она достаетсЯ, ну и слушайте сказку по-новому".
Џро деда Њороза в засыпанной снегом избушке складывает сказку старый
человек малому, и времЯ, -- это было некогда,-- и место забыты: при царе
ѓорохе, в некотором царстве, в некотором государстве.
’акое великое и простое, как все великое, чудо у людей совершаетсЯ: они
забывают времЯ и место, старый и малый идут за свЯтою звездой, и это чудо
называетсЯ сказкой.
‚ысоко горит над избушкой звезда; а за нею идут по снежной равнине
волхвы, как-то, бедные, не замерзнут, как-то но утонут в таких снегах,--
нет, идут по снегам за новым заветом в тишине ночной за звездой.
Ќо вот померкла в тучах звезда, и волхвы заблудились, хотЯт в одну
сторону там начертана ветхаЯ заповедь длЯ мужа: вози! -- хотЯт в другую --
там другаЯ заповедь: носи! -- длЯ жены, и нет никаких больше путей, как
только вози и носи.
Ќазад вернулись волхвы, спиной к потемневшей звезде, идут по своим
следам в прошлое, утерЯнное возле Ђвраамовой хижины, там где-то просто
вьетсЯ тропа, выводЯ на широкий путь всех народов.
€дут назад, о, как тЯжко жить, когда и волхвы идут назад по своим же
следам! ‘корей же, покажись из-за туч, наша звезда, освети опЯть дорогу
волхвам. џвись, желанное слово, и свЯжи неумирающей силой своей поденно
утекающую в безвестность жизнь миллионов людей!
‚от кончаетсЯ день короткий, и ночь хочет уздой своей остановить мое
посильное дело, но Я и тьма -- мы не двое, а будто кто-то третий, голубой и
тихий, стоит у окна и проситсЯ в дом.
ѓолубем встрепенулась радость в груди: или это день прибавлЯетсЯ, и
вечером голубеют снега, и открываетсЯ тайнаЯ дверь, и в нее за крестную муку
народа проходит свет голубой и готовит отцам нашим воскресение?
‘вете тихий!
Ќо не ошибаюсь ли, какое сегоднЯ число? ’олько что прошел
‘пиридон-солнцеворот. ђано, нельзЯ говорить, всЯкое лишнее слово до времени
только освещает кресты на могилах нашей равнины, а желанное наше слово
такое, чтобы от него, как от солнца, равнина покрылась цветами.
XII
ЉЋЌ’ђ€Ѓ“–€џ
‡авалило снегами полЯ, без осадки пуховые горы были по сторонам дороги,
встречному издали кричишь: "„елим, делим дорогу!" -- и потом, потрещав
грЯдками, поскрипев оглоблЯми и досыта наругавшись при дележе, засаживаем
лошадей по уши, а то и отпрЯгать приходитсЯ и вытаскивать сани самому.
’еперь, если догнал кого, поезжай с ним до конца пути, обогнать невозможно.
€ в таких-то снегах, по такой-то дороге, собрав возле себЯ целый обоз,
едет из города человек иной жизни. —то ему, свободному, нужно в этом мире
древних заветов? Ћн едет спасти несколько книг и картин, больше ему ничего
не нужно, и за это дело он готов зЯбнуть, голодать и даже вовсе погибнуть;
есть такой на ђуси человек, влюбленный в ту сторону прошлого, где открыты
ворота длЯ будущего.
‘обрав возле себЯ громадный обоз, ‘авин час, и два, и три слушает
обычную мужицкую канитель того тЯжкого времени.
-- ЉонтрибуциЯ, братцы, насела, во как!
-- ЋкаЯннаЯ сила!
-- ’ридцать тысЯч на ’юшку.
-- ‡адавила Џонтюшку.
-- ‡адавила Љолдобкина …рему: двадцать тысЯч.
-- €здохнет …рема.
-- Ќа …лдошку десЯть.
-- Ћх!
-- Ћхает, охает, а десЯть подавай. „есЯть на отца и на сына пЯть:
"Џойду,-- говорит,-- издыхать в холодный амбар, а свое говорить буду: нет и
нет".
-- ѓрабиловка!
-- Ќа рыжего Љрыску легла контрибуциЯ в пЯть тысЯч:
валите, говорит, все на рыжего, рыжий все берегет.
-- ђыжий все берегет!
-- Ќа Љрыску черного, огородника, легло десЯть.
-- Ђ еще говорЯт коммунисты -- слово какое! Љоммунист должен быть
правильный человек, ни картежник, ни пьЯница, ни вор, ни шахтер, ни хулиган,
ни разбойник, ни обормот, коммунист должен быть средний крестьЯнин, чтобы он
твердо за землю держалсЯ.
-- Ђ кто землю пахать будет? Џусть соберут весной коммунию, да что
приобретут.
-- Џриобретут! Ћн будет сидеть и смотреть, а Я работать, вот
посмотрите, землЯ весной не будет пахатьсЯ.
-- Џобросают. ‚се будем ходить, поглЯдите, все будем блудить с востока
на запад и с запада на восток.
-- ’ак длЯ чего же, братцы, эта коммуниЯ и что есть коммуниЯ?
-- Љоммуна, Я понимаю, есть война с голодом. ‘ турками воевали, с
немцами, англичанами, с кем только не воевали; и ведь еще побеждали! Љоммуна
есть армиЯ против врага-голода, но почему же в коммуне еще голоднее стало и
нет ситцу и ничего прочего?
-- Џотому что воры.
-- „а что воры, чем вор хуже нас, вор плохой человек тому, у кого
ворует, а длЯ всех прочих он, может, получше нас с тобой. Ќет, друг, не в
ворах дело, а в тех, кто видит вора да молчит.
-- Љак молчит? Ќамедни у нас одного всей деревней, как собаку, забили.
-- ’ак ваша деревнЯ маленькаЯ, а в большой деревне никто правду не
посмеет открыть.
-- Ќет, не воры, а Я думаю: на войне -- там под палкой, а работа мирнаЯ
из-под палки худаЯ, вот отчего не выходит война с голодом.
-- Ќет, братцы, Я коммуну понимаю как жизнь будущую, сапожник, или
портной, или слесарь, что это за жизнь сапожника, только сапоги, не человек,
а тень загробнаЯ! ’ак вот длЯ этого устраиваетсЯ всеобщаЯ полеваЯ жизнь.
-- „лЯ сапожника? Ђ Я как крестьЯнин и полевую жизнь отродЯсь и до
гробу веду, и великие миллионы на ђуси определены этому с основаниЯ веков,
то почему же сапожнику дача, а нам наказание. Ќет, коммуна есть просто:
кому-на.
-- Љому на, а кому бЯ.
-- €стинное наказание: ‘ережка Ђфанасьев на отца своего ЂфанасиЯ
Љуцупого наложил контрибуцию в пЯть тысЯч: "Ѓудь же ты проклЯт!" --сказал
Љуцупый.
-- ЏроклЯл сына?
-- ЏроклЯл во веки веков.
-- ‚от, а ты говоришь, дача сапожнику, тут, брат, слова …вангелиЯ,
исполнение закона, что настанет времЯ,-- ох, настанет времЯ, не минуешь...
Ќу, братцы, а как же на попа, наложили ли что на попа?
-- Љак же, на молодого двадцать тысЯч.
-- Ќу, хорошо: молодой поп снесет.
-- € на старого десЯть.
-- Ќа покойника?
-- ’ак он после раскладки помер. Ќа дьЯкона пЯть, а на …пишку ничего.
-- Љак же ничего на …пишку: у него на огороде двести дубов лежит.
-- Ќичего, но не горюйте, придет времЯ, и …пишка зацепитсЯ, все там
будем, и сам ”омкин брат попадетсЯ.
-- Ќе брат он мне! -- крикнул ”омка.
-- Љто же он тебе?
-- ‘упостат!
-- ‹адно, два Яблочка от Яблонки далеко не раскотЯтсЯ, этот самый
Џерсюк, матрос, землю никогда не работал, не знает, как соху держать, как
зерно в землю ложитсЯ, а говорит: "џ коммунист, мы преобразим землю". џ ему:
"—его же ты раньше-то ее не преображал?" -- "Ќе хватает,-- говорит,--
транспорта".
-- ЉобелЯ ему вареного не хватает.
-- „а, транспорта, говорит, не хватает.
-- ’ранспорта! ’ы мне транспорт в живот проведи.
-- Ќу вот и Я ему теми же словами сказал: "’ы мне транспорт в живот
проведи".
-- € что же он тебе на эти слова?
-- Ќа эти слова он мне хвостом завилЯл. ќх, вы, говорю, стали на волчьи
места, а хвосты кобелиные.
-- —его же вы терпите? -- сказал ”омка. -- ‚зЯли бы да и освободились.
-- Љто нас освободит?
-- €звестно кто: барон Љыш.
‚есь обоз замолчал.
‚ тишине под скрип снега перебегает ”омкин огонек все сани из конца в
конец: головы думают. Ќевидимо бегает огонек, и на одном возу опЯть
вспыхнуло:
-- Ќа Ђвдотью легло двести рублей. Њало, а что делать, как малого нет.
"…сть,-- говорЯт,-- деньги?" -- "Ќету". -- "…сть деньги?" -- "Ќету".--
"ђасставайсЯ с коровой!" -- "Ќа Џичугина пало десЯть".-- "Џодавай",--
говорЯт. "Ќету!" -- "€ди в прорубь!" ђаз окунули.
-- Ћкрестили!
-- „а, окрестили и спрашивают: "…сть?" -- "Ќету". ‚о имЯ Ћтца окунули и
во имЯ ‘ына окунать. "…сть?" -- "Ќету". €з третьей …рдани вылезает. "…сть?"
-- "…сть".
-- Ћкрестили человека.
-- ЉрестЯт ђусь на реках ‚авилонских.
-- Ќа ’игре и …фрате.
-- € все Џерсюк, один креститель, а когда речь говорит, обещаетсЯ
освободить женщину от свиней и коров.
-- € освободили: нет ни свиней, ни коров.
-- ќх, братцы, ни паралича из этих слов не получаетсЯ, а вот что Я
думаю: собери всю пролетарию, будет ей бобы строгать, собери всех
голоштанников, да воз березовых привези, да обделай их, чтобы они работали,
как мы, как Ђдам, первый человек.
‘ильней и сильней разгораетсЯ ”омкин огонь по обозу, теперь с ним
каждый согласен свергнуть статуЯ и потом хоть бы день, два пожить, как сам
”омка: чтобы нет никого и никаких. ‚друг как ток пробежал по обозу, все
стихло, и одно только повторЯлось ужасное слово:
Џ…ђ‘ћЉ.
-- ќй, братцы, эй, берегись, держись, заворачивай скорей. ”омкин брат
едет.
‚миг обоз и слова мужиков, все разошлось, расплылось, как облака, и в
страхе погас ”омкин огонь, и сам ”омка застрЯл в снегу, кувыркаетсЯ и не
может со всеми удрать. Ќа дороге один только ‘авин мучитсЯ, что никак не
может из-под тулупа достать пенсне и разглЯдеть, с какой стороны покажетсЯ
это чудище -- Џерсюк, ”омкин брат, и, главное, понЯть, куда в один миг мог
по таким глубоким снегам исчезнуть такой громадный обоз, как могли вынести
из сугробов куда-то на другой путь слабосильные деревенские лошаденки.
-- ‘той! стой! -- внезапно поЯвлЯЯсь, кричит Џерсюк.-- ну, берегись
теперь, ”омка.
‚друг он как сноп с конЯ и с коленки из карабина целитсЯ, и так кажетсЯ
это долго у него: целитсЯ, целитсЯ.
”омка хлоп! -- в него из нагана, хлоп! -- другой раз, а Џерсюк все
целитсЯ. •лоп! -- третий раз ”омка, и тут Џерсюк выстрелил, а ”омка нырнул в
снег, показалась рука, показалась нога, и осталсЯ торчать, как свиное ухо,
из снега неподвижно угол шубной полы.
-- —то же вы это человека убили? -- крикнул ‘авин.
-- ‘обаку! -- спокойно ответил Џерсюк и, вынув револьвер, прошел туда,
вернулсЯ, сказав: -- Ќе отлежитсЯ.
-- —еловека убили?
-- Љто такой, за книгами? ‹ектор, может быть?
-- ‹ектор.
-- € с высшим образованием?
-- “чилсЯ, да что в этом теперь?
-- Љак что: гуманность.
‘авин так и всколыхнулсЯ от слова "гуманность" и, вытащив наконец в эту
минуту пенсне, посмотрел через него в страшную рожу. "‚от,-- подумал он,--
крокодил, а тоже выговаривает "гуманность"!"
-- “ вас тут,-- сказал он,-- в прорубь мужиков окунают, морозЯт в
холодном амбаре, а вы мне толкуете еще про гуманность.
-- Ќе всех же морозим,-- ответил Џерсюк,-- злостного другим способом не
проймешь (...)
-- Ќу и ошибаетесь.
-- Ќе часто, а бывает, но без этого же и невозможно нам, а если человек
встречаетсЯ гуманный и образованный, радуюсь: вот был тут Ђлпатов, приЯтель
мой, умнейшаЯ голова, тот всЯкую вещь до тонкости понимал, пропал ни за нюх
табаку.
-- Љак же пропал,-- сказал ‘авин,-- он в больнице и, кажетсЯ,
поправлЯетсЯ.
-- Џомер, сам видел: на простыне выносили.
-- †ив.
-- Џомер.
"—то же это такое? -- думает ‘авин, продолжаЯ свой путь в одиночестве
по глубоким снегам. -- ‘ейчас был тут громадный обоз, и нет никого, был
”омка, и нет его, и человек был такой заметный Ђлпатов, и никто даже хорошо
не знает, жив он или в могиле: умер -- не удивЯтсЯ, жив -- скажут:
объЯвилсЯ. € даже если он воскресший ЯвитсЯ, опЯть ничего, опЯть:
объЯвилсЯ".
Џоскорей же труси, лошаденка, выноси из этого страшного полЯ белого,
где нет черты между землею и небом.
ќЏ€‹Ћѓ
€ как все скоро переменЯетсЯ, будто не живешь, а сон видишь. „авно ли
тут вместе с Ђлпатовым в ’ургеневской комнате привешивал на видное место
даму с белым цветком и подбирал к старым портретам тексты из поэтов
усадебного быта -- теперь этого уже нет ничего. ‚ ’ургеневской комнате
канцелЯриЯ €сполкома, в парадный зал переехал Љультком, в колонной --
ђайком, в комнате скифа -- —резвычком, в охотничьем кабинете чучела лежат
грудой в углу, хорошо еще, книги уцелели, и то потому только, что ключ увез
Ђлпатов с собою в больницу.
Џозвали вора с отмычками, открыли шкаф, и ‘авин принЯлсЯ разбирать и
откладывать нужные ему книги. ‘екретарь кружка, €ван Џетрович, все
уговаривал поменьше книг увозить: "Ќе обижайте деревню!"
-- €сториЯ и археологиЯ, €ван Џетрович!
-- Ђ нам пьесок, пьесок.
Ћкончив работу, ‘авин с книжкой прилег на диван, но читать ему не
пришлось, дверь отворилась, вошел черный человек в полушубке, с лицом
обреченным, назвал себЯ:
-- Љрыскин €ван, огородник,--и спросил председателЯ.
‘авин рассказал ему, что Џерсюк повстречалсЯ с ним в поле, скоро будет,
и тут на другом диване можно его подождать, а сам он -- библиотекарь. ќтими
словами Љрыскин совсем успокоилсЯ, присел на диван и сказал:
-- Џришел садитьсЯ.
-- ‚ холодный амбар?
-- ‚ холодный.
-- ‚от крест!
-- „а, подобное, только хорошего или какого будущего Я тут не вижу. Ѓыл
тут учитель Ђлпатов, хотел на этом основатьсЯ и помер с голоду.
-- †ив!
-- Џомер.
-- Џомер, ну, так воскреснет, что скажете?
-- Ќичего не скажу: он воскреснет, а Я все равно пойду в холодный
амбар. ‚от если бы он воскрес и спас нас от холодного амбара, это Я бы
признал. Ђ то мало ли что длЯ себЯ образованный человек на досуге придумает,
взЯл и воскрес.
-- „а разве можно так?
-- Ћтчего же нельзЯ, свободный человек выход длЯ себЯ может придумать
какой угодно, а мне должно идти в холодный амбар неминуемо.
-- ’о же говорил разбойник •ристу: "‘паси себЯ и нас".
-- € говорил правильно, оттого что ему жить хотелось на земле, а не на
небе.
-- •отите жить на земле, почему же вы не с пролетариЯми?
-- Џотому, что Я огородник, просто развожу рассаду, раз душевой земли у
менЯ нет и равенства с прочими крестьЯнами нет, как Я с утра до вечера копал
землю и так что шесть раз огород перекопал лопатой и продал капусту, а они
неверно рассчитали мои доход и контрибуцию в десЯть тысЯч Я не могу
уплатить, то неминуемо мне попасть в холодный амбар. Љакое же тут будущее:
огород мой на мне прекращаетсЯ, Я -- конец, а после менЯ человечество будет
копать огород не лопатой, а паровым плугом, один будет пахать, а девЯносто
девЯть заниматьсЯ чтением книг, одна баба полоть паровым способом, а
девЯносто девЯть заниматьсЯ с детьми, как обещает ”омкин брат,-- нет!
-- —его это ”омкин брат? -- сказал, поЯвлЯЯсь в дверЯх, Џерсюк.-- ќ,
Љрыска пожаловал, ну, что принес?
-- Џридет весна, капусту посажу, придет осень, продам, щей похлебаю и
принесу.
-- Ќе бреши, Љрыска, есть деньги?
-- …сть на куме честь.
-- ѓовори без притчи.
-- €здохла кума, никому не дала.
-- ќй, Љириллыч, запри его, черта, знаешь, туда, где намедни Љобылка
сидел.
-- ђЯдом с нужником?
-- „а, в нужник.
‘пустЯ времЯ ‘авин прошел в новую дощатую пристройку к дворцу и там из
ледЯного кабинета в пустой сучок увидел чулан, наполненный архивами волости,
полузанессннымн снегом, во все щели тесовых стенок несет снежную пыль, и на
этом снежном полу сидит Љрыскин, обхватив колени обеими руками, и смотрит в
одну точку, где небо и землЯ одинаково белые, и черный ворон летит, не
поймешь как, по небу или но земле.
„олго ‘авин возилсЯ еще в охотничьем кабинете, укладывал в Ящики поэтов
усадебного быта и, когда возвратилсЯ погретьсЯ в зал около чугунки, там на
канцелЯрских столах сидели все члены €сполкома, ђайкома, —резвычкома и сам
Џерсюк, все хохотали над сказками Љириллыча. Џринесли огонь, завели
граммофон, собрались разные деревенские гости и между ними даже безногий
солдат. Џели, плЯсали, топали, хохотали до полуночи.
-- Љрыскин замерзает,-- шепнул мальчик.
-- —его? -- спросил Џерсюк.
-- •рипит.
-- Џускай хрипит.
‘авин уснул, не раздеваЯсь, тут же на диване возле чугунки. ‚ эти
страшные дни по ночам у людей редко бывали сновидениЯ, как будто душа
покрылась пробкой от ударов днЯ или тучи закрыли небо души. Ќо в эту ночь
завеса открылась, и свою собственную душу увидел спЯщий, как чашу, из нее
пили, ели и называли эту душу Њ€ђ‘ЉЋћ —Ђ…‰. Ѓольше ничего не виделось
‘авину до раннего утра, когда он услышал голос Љириллыча:
-- Ќу и мороз, вышел до ветру и конец отморозил, что теперь скажет
старуха?
“ чугунки волостные комиссары жарили сало на сковороде и кричали
‘авину:
-- €ди, ешь, чего упираешьсЯ, где наша не была, все народное, ешь, не
считайсЯ.
-- Њороз и метель! -- сказал ‘авин. -- Љак же тут ехать?
-- Ќе так живи, как хочетсЯ,-- ответил Љириллыч,-- а так живи, ну как
теперь сказать, Ѓог велит?
-- Ќе "Ѓог велит",-- сказали у чугунки,-- а как нос чувствует.
-- Ђ кто же метель посылает?
-- ќто причина, так сказать.
-- Ќу, €исус •ристос.
-- € это не причина.
-- Ђ тебЯ как зовут?
-- Ќу, €ваном.
-- ‚решь, не €ван, а причина.
ЏосмеЯлись, почавкали сало, еще кто-то сказал:
-- …ще говоритсЯ судьба.
-- Џустое,-- ответил Љириллыч,-- поезжай сто человек спасать и твое
дело с ними свЯзано, это будет судьба, а ежели Я в такую страсть кинусь --
это моЯ дурь и пропадать буду, услышат, никто не поможет, скажет: "‡ачем его
в страсть такую несло".
‘авин не послушалсЯ Љириллыча и поехал в такую погоду. Ќа прощанье
зашел в ледЯной кабинет и заглЯнул в пустой сучок: Љрыскина там не было, или
уплатил налог -- выпустили, или замерз -- вынесли. ‹ошадь уже тронулась, как
‘авин услышал, кто-то зовет его,-- это €ван Џетрович, пожилой седеющий
человек, резво догонЯл его:
-- Џьесок, пьесок,-- говорил он на ходу,-- расстарайтесь длЯ нас, не
обижайте деревню!
‚ поземке исчез скоро €ван Џетрович, как несчастный эллин, затерЯвшийсЯ
в ‘кифии, потерЯлсЯ ампирный дворец и парк с павильонами, но наверху было
Ясно и солнечно, правильным крестом расположились морозные столбы вокруг
солнца, как будто само ‘олнце было распЯто. ‚се сыпалось, все двигалось
внизу, виднелась только верхнЯЯ половина лошади, а ноги совсем исчезали, и в
поле далеко что-то показывалось и прЯталось в поземке, какие-то серые тени с
ушами, лошадь храпнула, и стало понЯтно, что волки. € еще черный ворон
пересек диск распЯтого солнца, летел из ‘кифии клевать грудь ЏрометеЯ,
держал путь на Љавказ.

-- …сть?
-- Ѓудет!
ѓонит мужик скоро в чистик, там на берегу ручейка, начала великой
русской реки, горит огонек, над огнем котел, из котла змей капает в чайник,
из чайника в бутылку, в карман ее и на суд.
-- Ќу как вышло?
-- “благотворил.
-- —то же тебе еще надо?
-- ‘амому губу разъело.
-- ќх, борода, борода, была у мужика борода краснаЯ и стала борода
пестраЯ, была у быка голова, да черт ей рога дал: ему бы головой думать, а
он рогами землю копает -- бык, черт да мужик одна партиЯ. Џонимаешь ты,
борода, мою притчу?
Љ вечеру уже нет ни одной бороды у нас на дворе, весь оплеванный и не
раз уже облитый помоЯми павлин взлетает на вЯз ночевать, в танцевальном зале
Љульткома между ампирными колоннами загораетсЯ дорогой огонек керосиновой
лампы и налаживаютсЯ актеры играть французский водевиль "Њышь под столом",
гармонист испытывает свою гармонь на московский лад, и хор деревенских
девушек учитсЯ усердно выпевать "кипит наш разум возмущенный", особенно им
трудно даетсЯ "с интернационалом воскреснет род людской". „аже из города за
двадцать верст приезжают сюда танцевать, оттого что в городе простые танцы
строго запрещены в разрешают только танцы пластические.
ѓоре в эти танцевальные ночи Џавлинихе, ее убивает забота о барском
добре, как бы что не стащили последнее, и старуха всю ночь караулит ручки
дверей, запечатанные печатью.
Ћхотно расскажет:
-- ‚ одной деревне стоЯла пустаЯ изба на отлете, и замечают, как и у
нас: плЯс там бесовский и музыка. Џозвали свЯщенника. Ѓрызнул батюшка свЯтой
водой: "„а воскреснет бог и расточатсЯ враги его!" € раз. и два. как сказал
в третий раз: "„а воскреснет бог!" -- изба и пошла оседать. ‚от и окна под
землю ушли. а музыка все тпрунды, тпрунды. € крыша, и труба -- все скрылось.
землЯ травой поросла, а ухо и по сие времЯ приложишь -- все топоток слышен и
тук-тук! -- копытце о копытце стучит. ‚от и у нас так пусто место останетсЯ.
Љ полночи со всей своей компанией подваливает весь

наспиртованный ЉолЯ ЉудрЯш, будет он тут плЯсать до зари, выжимаЯ икру
у девиц.
„о зари!
Ђ зарЯ-то бывает какаЯ над озером краснаЯ, тихаЯ: тук-тут-тук! -- по
деревЯнному мостику кот пробежит.
’огда гармониЯ и топот во дворце отдельно от всего мира звучат и с
ночью отходЯт.
‘ерым одеЯлом сваливаетсЯ ночь в одну сторону. Ќа востоке великие планы
начертаны, стар и мал встань в заутренний час лицом на восток, и все равно у
всех одинаково сложитсЯ во всей душе до конца.
Ѓело и плотно поверх синих лесов над низиной завернулось облако, туман
или дым? -- то леший баню топит, моетсЯ, и всЯ тварь его омытаЯ блестит
росой.
†уравль неустанно выкликает солнце, и видно по всему, что катитсЯ оно,
спешит захватить всю черную силу и покончить с ней навсегда.
‚от оно Явилось, исчез остаток бледной луны, и чуть слышен топоток под
землей.
‚есь серебрЯный в росе, показалсЯ журавль, другой, с огромными крыльЯми
во весь солнечный диск. летит к нему, сошлись и ликуютсЯ. ’огда во всех
зарослЯх в буйной силе все большие и малые, кто как успел, кто как
догадалсЯ, твердЯт: "‘лава, слава".
‘олнцу великому слава!
’ут милостью солнца начинаетсЯ воскресение всЯкой залежалой твари,
каждаЯ росинка получает отпуск на небо и там, соединЯЯсь в белые, голубые и
красные хороводы, дивит нас всех несказанно.
II Њ“‡…‰ “‘Ђ„…ЃЌЋѓЋ Ѓ›’Ђ
‚есной можно жить с чувством осени, и бывают такие дни почти каждой
весной, что совсем как осенние, только по зеленым листикам и догадываешьсЯ о
весне, но осенью нельзЯ весну видеть в природе, тут уже кончено, простись.
‚есной света, в голубом сиЯнии снегов, и нужно, чтобы в сердце была
чернаЯ точка, из нее потом вырастет сила броситьсЯ, когда раскипитсЯ
весенний омут, к орущим лЯгушкам и хоть раз в жизни орать дураком со всей
тварью,-- никогда не пожалеешь, что бросилсЯ в омут к лЯгушкам. .
493
Љто весну пережил, как весну, тот осенью не будет куковать безнадежно
и. если даже собрать все безумие и осенью броситьсЯ... Ћсенью все в грЯзь
растекаетсЯ.-- смотришь, поздний голубой василек вертитсЯ, приставший на
грЯзи колеса мужицкой телеги.
Ћсенью непременно все в грЯзь растекаетсЯ.
Ќо кто весну хорошо пережил, тому осень бодрое времЯ, тот о белой зиме
думает, густо мажет дегтем колеса, и не скрипит его телега, подвозЯ к дому
добро.
ќх, есть и бодрость, и только бы жить, да нет добра!
€ скрипЯт колеса немазаные.
’емной тучей прошумели все наши грачи вместе с галками вечерней зарею
по ветру на юг и, как бабы в ђодительскую с кладбища, печально перекликаЯсь.
вернулись галки: они проводили грачей, грачи улетели.
Љогда улетели грачи, и у нашего павлина осталось уже полхвоста, и все
на зиму кое-что припасли, к воротам нашей усадьбы в стоптанных сапогах и
котомкой за плечами пришел новый обитатель нашего дома. Ђлпатов, с ним была
старушка и два мальчика, тоже с котомками.
-- Ќе вы ли новый шкраб? -- спросили его.
-- „а, Я школьный работник, и вот мой мандат на муэей.
‘емью проводили в те уцелевшие от расхищениЯ запечатанные комнаты с
надписью "Њ“‡…‰ “‘Ђ„…ЃЌЋѓЋ Ѓ›’Ђ".
-- ‚ы тут замерзнете,-- сказала Џавлиниха. Ђлпатов ответил:
-- Ќет, бабушка, Я не замерзну.
-- Ќу, а насчет хлеба-то как же, батюшка?
-- Љак-нибудь.
-- „а где же ты достанешь? ‚едь тебе не понесут.
-- Ќе понесут, почему? ђазве за начальство примут? Џавлиниха не так
понЯла:
-- “важут.-- сказала она,-- очень просто, примут за начальство и
уважут.
’ут же принЯлсЯ Ђлпатов все вычищать, переставлЯть, выбрасывать лишнее,
развешивать картины по-своему, то спуститсЯ вниз с топором, то подниметсЯ
вверх с вЯзанкой дров и с ведром воды. через неделю все присмотрелись к нему
и внутри составленного мнениЯ затаенно стал жить человек.
-- ‘импатичный, кажетсЯ?
-- Ћчень уж черен, как медведь.
494
-- Ђ глаза Ясные и внимательные.
-- ѓлаза ничего, какой-то Ђлпатов, вы не слыхали, откуда он?
-- ‚ џмщине городовой стоЯл Ђлпатов, это не
родственник ему?
-- …два ли. € как он тут будет жить в холодище, ни поросенка нет, ни
картошек, разутый, раздетый, ребЯта босые.
-- Ќу, в музее оденутсЯ, там еще много добра.
-- Љонечно, оденутсЯ, без этого теперь не проживешь. —ерез месЯц Њузей
усадебного быта открылсЯ. ‚ большом зале вышло очень торжественно, оттого
что все лишнее было убрано и правильно были развешаны портреты с Џетровской
эпохи и до настоЯщего времени. Ћ каждом выразительном лице был подобран
текст из поэтов усадебного быта, из архивных материалов дома, но больше
Ђлпатов сам сочинЯл всевозможное, смотрЯ кто чем из гостей интересуетсЯ.
ЉолоннаЯ гостинаЯ -- тоже александровский ампир, уютнаЯ комната, всЯ в
миниатюрах, с акварелЯми, пастелЯми, офортами, тут есть драгоценный бювар с
колонками слоновой кости, всЯкие старинные шифоньерки, шкафчик с
французскими писателЯми XVIII века.…сли нажать одну незаметную пуговку и
потЯнуть за колонку слоновой кости в бюваре, то выдвигаетсЯ секретный Ящик,
и там хранитсЯ пачка писем к девушке с белым цветком в руке -- портрет ее
помещен в другую гостиную, эпохи великих реформ. Џо недостатку мебели
ампирной пришлось эту гостиную посвЯтить шестидесЯтым годам. ‘юда в памЯть
’ургенева были собраны портреты интересных женщин, и та девушка с белой
розой в руке встречает гостей и только не скажет: "Љак хороши, как свежи
были розы". Ђлпатов рассказывает посетителЯм музеЯ, будто юноша, -- портрет
его затерЯлсЯ, -- чистый, как €ван-–аревич, любил эту девушку, но она
считала себЯ недостойной его и намекала, чтобы он смотрел проще. ћноше,
наоборот, казалось, что она в себе заблуждаетсЯ, творил себе из нее голубую
весну и проще смотреть не хотел. ’о они сходЯтсЯ, то расходЯтсЯ, вот-вот им
идти под венец, и вдруг все ужасно кончаетсЯ: юноша, избрав себе
„остойнейшую, покончил с собой. €ным посетителЯм рассказываетсЯ, что он был
художником, написал этот портрет, всю ее как бы выпил в этой картине, и она
покончила с собой, а не он. Ѓыл вариант еще, что через десЯть лет они
495
где-то встретились и, не узнав друг друга, проболтали весь вечер, и,
наконец, что она вышла за него замуж, народила ему множество детей,
совершенно выпила его как художника, он не создал ни картин, ни богатства, и
теперь остатки семьи на голодном пайке занимаютсЯ полосканием бельЯ в
какой-то больнице.
‚ охотничьем кабинете было старинное оружие, чучела местных зверей:
лосЯ, медведЯ, рыси, диких коз, -- убитых владельцами тут же, в чистике, всЯ
эта комната была зеленаЯ: портьеры, ковры, обои -- все зеленое. ‚ этом
большом кабинете и устроилсЯ жить Ђлпатов, рассчитываЯ, что хороший камин
спасет его от холода.
Џервым пришел сюда генерал с известной фамилией, он служит здесь
бухгалтером в совхозе и ухаживает за конторщицей Њаргаритой Џавловной, и уж
нашел себе на старости лет Њаргариту! Џрибежала как-то в музей и прЯмо с
ходу в кладовую, как крыса в хлам, то ленту выпрашивает, то старую шлЯпу.
Ђлпатов насилу отвЯзалсЯ от нее, подарив медную кастрюлю -- варить генералу
картошку. ‘тарику очень плохо живетсЯ: невозможно в его положении к пайку
подворовывать. Ќо он и правда честен и верен -- верит, что жив царь Ќиколай,
пишет все бумаги по-старому и клЯнетсЯ, что умрет с буквой "Ять". Љонечно,
генералу в музее очень понравилось, и особенно красиваЯ девушка в
’ургеневской комнате,-- "Љак хороши, как свежи были розы!" -- повторЯет он
всегда, когда видит ее с белым цветком. Ћн очень бывает полезен к приезду
городских гостей, когда их нужно бывает очень занЯть, чтобы они думали
хорошо о музее, болтали о нем и укреплЯли шаткое его положение в
революционное времЯ. Џока Ђлпатов рассказывает в зале, начинаЯ с Џетровской
эпохи, историю предков своей героини с белым цветком, генерал притаитсЯ
где-нибудь на гвоздике в ’ургеневской комнате, и, когда портреты от рассказа
начинают шевелитьсЯ в воображении гостей, вдруг один из генералов срываетсЯ,
оживает и встречает на пороге гостиной, делаЯ ручкой прекрасной даме с белым
цветком:
-- Љак хороши, как свежи были розы!
Љто же не знает этого стихотворениЯ в прозе, оно стало обыкновенно, как
Яйцо в рюмочке с ломтиком хлеба, и потому вслед за генералом непременно
кто-нибудь вздохнет и повторит:
-- „а, хороши были розы!
496
’огда, чтобы кончить, Ђлпатов говорит:
-- Ђ у нас тут еще есть павлин.
ѓости спускаютсЯ вниз смотреть на павлина.
-- •вост удивительный!
-- Љакой удивительный хвост!
-- ђайскаЯ птица! -- объЯснЯет Џавлиниха и, жалуЯсь на голод,
подговариваетсЯ к дополнительному пайку на павлина, а длЯ ремонта музеЯ
Ђлпатов просит мел или алебастр. ‘мотришь, и получаетсЯ зерно длЯ музеЯ и
алебастр длЯ павлина. ‚идно, гостЯм потом кажетсЯ павлин музеем, а Њузей
усадебного быта павлиньим хвостом.
Ѓыла еще одна комната в музее, теперь в ней на гигантском пне стоит
слепок пантикопейской вазы с изображением скифа. ќта комната замыслов
настоЯщего музеЯ: от всего, что кажетсЯ теперь павлиньим хвостом, останетсЯ
только €ван-–аревич, и комнаты всего дома будут посвЯщены безликой
таинственной ‘кифии со спЯщей красавицей в ожидании своего €вана-–аревича.
Ћн есть, этот мир, и теперь, нужно только уметь подойти к нему. Џотому с
радостью встречает Ђлпатов посетителей из самого простого люда, напоминающих
ему древних скифов.
•ороша бывает в музее клюквеннаЯ деревенскаЯ баба, тут, на блестЯщем
паркетном полу среди зеркал, колонн и картин, женщина моховых болот просто и
уверенно скажет:
-- ђай!
Ќичего ей не нужно рассказывать, повертывайсЯ, и она будет
повертыватьсЯ, нигде ничего она не видит и всюду чувствует рай. …й и там, в
избушке, каждаЯ вещь обыкновеннаЯ таинственна, каждое движение природы по
солнечному кругу сопровождаетсЯ освЯщением водой из двенадцати колодцев и
заклинанием. Ћн, бородатый мужик, думает, будто просто от быка причинЯет
корова телушку. не знаЯ, что бабушка перед этим прошептала все свои молитвы
на воду в бутылку и обрызгала этой водой корову, в ‘ветлое •ристово
‚оскресение с первой с ней похристосовалась и дала ей, как человеку, съесть
красное, освЯщенное Яйцо. ‚се это кажетсЯ пустЯки, но ведь от этого телушка
входит в человеческий мир, как своЯ, особеннаЯ телушка,баба назовет ее
‡орька, и телушка выходит из стада. „а, если бы требовалось бы по хозЯйству,
так баба и муравьЯ бы вызвала из муравейника. Ќужно только присмотретьсЯ
497
к этому миру, и тогда совсем другое покажетсЯ даже в буднЯх людей
образованных, и увидишь, что эти люди словом и внешностью как бы нарочно
замазывают свой интересный, действительный мир.
‘колько усилий нужно, чтобы пробудить какой-нибудь отклик в душе
образованного посетителЯ, а баба сама скажет:
-- ђай!
€ потом всем деревенским бабам:
-- ‚ раю была!
Ћднажды встретилсЯ в дверЯх лицом к лицу с клюквенной женщиной генерал,
уступил ей дорогу, извинилсЯ:
-- Pardon!
-- ќто по-какому же он сказал? -- спросила, уходЯ, клюквеннаЯ баба
Ђлпатова.
-- Џо-французски, -- ответил Ђлпатов. Ќа другой день она Явилась с
куском сала и привела свою дочку Ђришу.
-- Ќаучите дочку по-хранцузски, -- сказала она, подаваЯ сало.
Џо-хранцузски за сало принЯлсЯ учить Ђлпатов девушку, тут же выведываЯ
от нее сказки, и песни, и причеть свЯщенную этого краЯ, присоединЯЯ листок
за листком в скифскую комнату.
III
‘”€ЌЉ‘
Џриходили, случалось, с глазами открытыми, чисто Ястребиными, с едва
уловимою мелькающею тенью, как у Ястреба, если повернуть его к солнцу: эти
перебегающие тени -- Ястребиные воровства и убийства.
‡а чистыми глазами Ђлпатов с большой опаской следит:
или сворует, или вынет мандат на заранее присмотренную вещь.
реквизирует и тоже будто бы длЯ какого-нибудь полезного учреждениЯ. Ќе
доверЯЯ себе. Ђлпатов в первой комнате на видном месте поставил пустую
бутыль с надписью: спирт, если посетитель сразу бросаетсЯ к бутылке
понюхать, правда, не спирт ли, Ђлпатов готовитсЯ к борьбе, если не обратит
вниманиЯ, -- спирт и спирт,-- Ђлпатов начинает просто рассказывать о музее.
498
ђаз налетел вдруг на музей самый страшный из всех комиссаров Џерсюк,
”омкин брат: в сумерках на выжженных лЯдах из пней и корЯг складываютсЯ
иногда такие рожи, а тут еще фуражка матросскаЯ, из-под нее казацкий чуб --
знак русской вольности, а на френче все карманы -- знак европейского
порЯдка, и в каждом кармане, кажетсЯ, сидит по эсеру, меньшевику,
кооперато-ру, купцу, схваченных где-нибудь на ходу под пьЯную руку, давно
забытых, еле живых там в махорке, с оторванными пуговицами, окурками и
всЯкой дрЯнью.
Џерсюк налетел по доносу, может быть, на старуху при павлиньем хвосте,
но захватил музей и заревел:
-- Ђ кто тут у нас идет против?
Ќалетал прежде грозный барин на мужика, как лавина обрушивалсЯ, а мужик
стоит так себе, теребит худенькую бородку и глЯдит тройным глазом: один глаз
улыбаетсЯ, другой глаз рассчитывает, третий метитсЯ в сердце. —ик, чик, чик!
-- разлетелсЯ мужик на три части, а и опЯть сложилсЯ, стоит как ни в чем не
бывало, рыженькую бородку подергивает, и верхний глаз улыбаетсЯ. ‘мотришь,
уговорил, и графу стыдно себЯ самого, ласковый, болтает, как малый ребенок,
и потом думает: "ђусский народ сфинкс". € во сне и наЯву потом чудитсЯ графу
этот неумирающий, ничтожный и чем-то страшный мужик.
Ќо не так ли просто загадка разгадываетсЯ: раб всегда кажетсЯ сфинксом
господину своему, если господину угодно об этом задуматьсЯ.
‚от он стоит, распаленный властитель, глаза, как у Џетра ‚еликого при
казни стрельцов, раздуваютсЯ ноздри, а сфинкс в пиджаке улыбаетсЯ: там
где-то в невидимом третьем глазу он готовит последний суд и ему, и себе.
—еловек в пиджаке улыбаетсЯ: он собирает фольклор, удостоверено печатью
и подписью знаменитых революционеров.
-- Џартийный?
-- ‘обиратель фольклора находитсЯ всегда вне партий, и все партии нас
почитают за своих, а сам Я определЯюсь как раб господина своего. - ’оварищ,
у нас нет рабов!
-- Ќу, как нет, и почему же нельзЯ мне самому определитьсЯ рабом, мне
так нравитсЯ: у раба всегда будущее, а господин всегда в прошлом, в своем
роде Я футурист.
499
-- Ђ что это "фольклор"?
-- Џродукт ненормированный, вот комната русских поэтов, тут есть
Џушкин, картины хороших мастеров. и Я с ними, дитЯ своего народа, все мы
питаемсЯ народным духом. ”ольклор -- продукт ненормированный.
“ страшных людей, как у лютых собак, переход от бешенства к тишине с
ушей начинаетсЯ, и это мило у них выходит, будто "ку-ку" на березе после
грома и молнии. ‚ ушах что-то дрогнуло, и Џерсюк говорит:
-- Ђ вы, должно быть, с образованием?
-- Њы все учились понемногу,
-- ‹ектор, может быть?
-- Љто теперь не лектор.
-- ‡наете, у нас в партии есть и кнЯзьЯ.
-- ‡наю.
-- € графы есть.
-- ‡наю, а у нас есть, смотрите, ‘ервантес -- испанец, ѓете -- немец,
експир -- англичанин, „остоевский -- русский, и мне приЯтно, что русский
тоже состоит в интернационале.
-- Ђ нет ли у вас происхождениЯ человека от обезьЯны, вот что,
по-моему, удивительно.
-- „арвин? …сть.
-- € доказано окончательно?
-- Џока мир не кончилсЯ, ничего не может быть окончательного, а
все-таки этим долго интересовались. именно, что обезьЯна доходит до
человека, теперь, кажетсЯ. повернули обратно, интересуютсЯ, как человек,
падаЯ, доходит до обезьЯны.
-- Љаким способом?
-- Џриходилось вам, выпиваЯ стакан за стаканом, чувствовать себЯ хуже
обезьЯны, зато наверху кто-то остаетсЯ светлый, как ангел, и удивлЯешьсЯ,
откуда при всем своем и окружающем безобразии он ЯвилсЯ и существует в душе?
Џерсюк присел в мЯгкое кресло в вдруг как бы остановилсЯ в себе и
вспомнил:
-- „а, бывало, на море заберешьсЯ в канат от офицера. высадишь бутылку
враз (...) ‘топ! -- ‡апрокинув голову, постучал себЯ пальцем по горлу.--
…сть?
-- ’олько в лампах денатурат.
-- „авай лампу.
-- Ќе отравитьсЯ бы: меднаЯ лампа.
-- „авай!
500
€ вливает все четыре лампы в себЯ трехлетнего настоЯ меди в спирту.
’еперь вон с этого кладбища в парк. ЏошатнулсЯ, поправилсЯ, шагнул поскорее,
опЯть пошатнулсЯ и еще ходу прибавил, перешел в рысь. как будто нераскрытаЯ
в одиночестве мысль сама толкала его тело вперед, остановилсЯ на мгновение,
посмотрел, не глЯдит ли кто на него в двери, окна. и -- нет никого! -- во
весь дух мчитсЯ по парку через пни, через могилки господских рысистых коней
и отличных собак, гигантским скачком взлетел над забором, мелькнули в
воздухе две матросские ленты и скрылись.
Људа он бежит, неужели так мчитсЯ от светлого видениЯ, промелькнувшего
в пьЯной его голове? ’акого бы непременно надо в музей в скифскую комнату.
Ђлпатов спускаетсЯ вниз, долго возитсЯ в дровах, тащит наверх большой
липовый чурбан и топориком начинает обделывать себе из него комиссара: стук,
стук!
IV ђЂЃ ЋЃ…‡њџЌ€‰
‘тук-стук.-- синица в окно капельно-мокрое. и звин-звин! -- там в
парке, над преющей осенней листвой. ‘ высоких деревьев на малые, с малых на
кусты и с кустов на листву падают капли -- шепоток по всему лесу идет и
гонит зайца из леса в полЯ, за ним след в след выходит лисица, и волк.
подаетсЯ к дорогам собак ловить. ‘ам леший теперь мох дерет, обкладываетсЯ
под корЯгой и засыпает на долгую зиму, редко открываЯ свои лесные глаза.
Људа же синичке деватьсЯ? ‘тук-стук! -- носом в капельно-мокрое стекло.
Љруглой стамеской у окна Ђлпатов работает по липе, и мало-помалу
означаютсЯ на дереве страшные глаза Џетра ‚еликого, стиснутые губы и бритый
подбородок увлекает стремительно вперед, беспокойно, неудержимо все вперед в
вперед, как будто при остановке он скоро пачкает землю и надо спешить на
новые места.-- не такое ли движение по шири земной было всего русского
народа и не это ли значит его неумолкаемый крик: "‡емли, земли!"
‘колько мыслей так проходит зачем-то, пока стамеска выделывает бугорки
и Ямки на липе,-- зачем? Ћдни приходЯтсЯ к делу, и, может быть, согласнаЯ
душа в путЯх стамески отгадает мысль, тут закрепленную? Ќо другие так
501
проходЯт потоком, и не узнать в них хозЯина, и вверитьсЯ им и резнуть
по дереву опасно -- не свое, поток просто переходит через него куда-то к
другому.
‚споминаетсЯ ему жаркий полдень в траве у водосточной трубы, не хочетсЯ
встать, и неловко смотреть, как его упрЯмый приЯтель мучитсЯ над большим
самоваром и, раздуваЯ, хочет поставить его без трубы. ‹енивый, протЯгивает к
желобу руку, колено трубы повертываетсЯ, самовар к ней приходитсЯ и сразу
гудит, как завод. ’ак не труд, а лень, как избыток отдыха, освободила от
работы, и оба приЯтелЯ могут теперь лежать в траве и болтать. Ќо почему же
говорЯт теперь: ".Љто не работает, тот не ест",-- как в детстве говорили,
что лень мать всех пороков. ‚идно, не всЯкаЯ работа ценна и не всЯкаЯ лень
порочна. Ѓывает, одно таинственное мгновение, как промелькнувшее
воспоминание о светлом, всемогущем существе человека, -- и раб в один миг
освобождаетсЯ и других освобождает от подневольной работы. Ќо тут же этот
освобожденный и обогатевший презрительно говорит своему бедному соседу:
"„ураков работа любит". —еловекоподобнаЯ обезьЯна хитраЯ понимает, что все
дело тут в светлой и редкой минуте воспоминаниЯ человека о себе самом:
"„айте мне времЯ,-- говорит обезьЯна.-- и Я со ступеньки на ступеньку
доберусь до человека и буду как человек. времЯ и труд все перетрут".
Џроходит век за веком, и вот уже пишут историю происхождениЯ человека от
обезьЯны, и маленький мальчик с восторгом прибегает из школы -- великую
радостную новость узнал: человек происходит от обезьЯны. € так человек стал
рабом умственно численному существу обезьЯны.
-- € Я раб обезьЯний, раб, ожидающий воскресениЯ себЯ из числа.
V
ЉЂ‡…ЌЌ›‰ ‘“Ќ„“Љ
‘тук-стук! -- опЯть синичка в окно, просит тепла и уюта маленькое
изЯщное существо, ей бы плюшу зеленого на юбочку, черный бантик на шею,
два-три танца выучить на клавесинах и несколько необходимых слов
по-французски.
‘тук-стук! -- по-настоЯщему.
‚ходит Ђриша учить французский Язык. ’рудно заставить дикую девушку
спрЯгать в прошедшем времени
502

неприлично звучащий по-русски французский глагол потерЯть.
Ђрнша шалью покрываетсЯ и там умирает.
‚ыкажет нос из-под шали.
-- џ потерЯла.
-- ќто по-русски, а по-французски?
-- Џо-французски -- не знаю.
-- Ќу так будем заниматьсЯ по-русски. ЌачинаетсЯ охота за именами. …сть
и теперь перекрестки дорог, где Ђриша скажет, не понимаЯ почему, чур менЯ.
ей нужно объЯснить, что так она вспоминает своего далекого родоначальника
щура. или пращура, что она и теперь живет интересами своего рода.
раскиданного по разным деревнЯм, имена деревень се рода таЯт в себе миф,
быль и сказ: в џрнловке почитали бога џрилу, ‚олочек был когда-то местом,
где славЯне волоком тащили свои суда. ЉудсЯровка была станом
ЉудеЯра-разбойника. Ќе просто даютсЯ имена и животным, и растениЯм, все
обживаетсЯ и очеловечиваетсЯ, даже всЯкий камень обжитый имеет свое
отдельное имЯ. ‘кажешь . имЯ, и животное выходит из стада, а что из стада
пришло, то имеет лицо отдельное, оттого что его вызвала из стада
человеческаЯ сила любви раз-личающей. заложеннаЯ в имени. Ѓудем же
записывать имена деревень, животных, ручьев, камней, трав и под каждым
именем писать миф, быль и сказ. песенку, и над всеми земными именами
поставим свЯтое имЯ богородицы: это она прЯдет прЯжу на всех зайцев, лисиц и
куниц. ‚се это нужно нам, чтобы не стать обезьЯнами и вызвать в себе силу на
борьбу с ней. ќта сила у солнца называетсЯ светом, и свет солнца в душе
человека есть любовь ра.з-личающаЯ. ‚ согласии с солнцем, с любовью и светом
мы можем войти так в природу, что возле муравейника скажем имЯ знакомого, и
тот муравей отложит дела и на минуточку выбежит поздороватьсЯ.
-- Ќу. что. Ђриша. разве это не лучше "хранцузского"? Ќо трудно в
одиночестве боротьсЯ с силой французского. и. видно, так уже заложено в
душу, что нужно оторватьсЯ и послу дить во французском, чтобы вернутьсЯ на
свою свЯтую родину.
‚ классе, на миру. дело идет много успешнее. ’ам пишетсЯ одно
сочинение. "—исгик -- мать великой русской реки", каждый избрал свое любимое
имЯ и пишет о нем свой сказ, после все эти свободные капли сольютсЯ и река
побежит.
503
€ тогда весной, когда высоко поднимутсЯ травы, украшенные изображением
солнца, .мы встретим мир природы новым и прекрасным п. как первые люди в
раю. будем давать любимым животным, растениЯм, камнЯм свои имена.
…сть ли на свете дело лучше учителЯ в школе?
ѓлаза, как звезды, горЯт в ожидании слова. …сть застенчивые, любопытные
и от слова, ширЯсь, выходЯт. светЯт и чуть-чуть дрожат. …сть твердые, ничем
не собьешь. стоЯт на своем и светЯт почтительно. € такие, что чуть что --
отскочат и светЯт с задней скамейки лукаво, а то и вовсе потухнут. Ќо
учителю не за ними надо следить, а за своими словами: сила слова убыла,
значит, где-то потухла звезда, скорей туда. ищи -- где? -- вон там! -- и
туда. в эти глаза лукавые, говори, смеши, удивлЯй, пока там снова не
вспыхнет звезда.
„а, если бы у нас мало-мальски было согласие, то каждый за великое
счастие считал бы добровольно пробыть хоть один год учителем, на всю жизнь в
черной беде это дело будет гореть ему свЯтой путеводной звездой.
’ак думает Ђлпатов, возвращаЯсь к себе наверх из школы по лестнице с
огромной вЯзанкой дров на спине. Ђ дома, беседуЯ с бабушкой, его дожидаетсЯ
богатаЯ баба:
слышала, здесь продаетсЯ ротонда. “видела учителЯ с вЯзанкой дров, и
ах! -- тужить, кого-то бранить, что вот до чего довели, учитель, и сам носит
дрова. ЌеискреннЯЯ богатаЯ баба: хорошо еще, если ей все равно, а скорее
всего ей приЯтно, что она богатаЯ так сидит, а образованный носит дрова. Ќо
самому учителю даже и в голову не приходило подумать, что дрова носить ему
нехорошо. •лопнув вЯзанку возле печки, он надевает ротонду своей покойной
сестры, хвалит воротник и особенно цвет:
-- Ѓордо.
Џредлагает музейный лорнет и усаживает в мЯгкое зеленое кресло.
ЋбезьЯнка, смеЯсь, смотрит в лорнет на бордо.
-- ЉровЯный цвет, нет ли другого?
-- ЉровЯный в моде.
-- џ ищу небного цвета ротонду.
-- ѓолубого нет.
Ќет! ‚от сундук она бы взЯла.
-- Љазенный сундук.
-- Џустой стоит, не записан?
-- Њало ли что: казенный.
„ает три пуда муки или пуд сала, на прибавку дичь.
504
-- Љакую дичь?
-- ѓусЯ.
Ћ, боже мой, как хочетсЯ гусЯ!
„рЯнь сундук, не нужен музею, и сколько он этого хламу выбрасывал в
коридор на общее расхищение, а сундук продать нельзЯ, в него засел принцип
казенный. ‚се крестьЯне зарЯтсЯ на этот сундук, он повсюду известен, и
продай его, он, Ђлпатов, будет в согласии со всей лесной обезьЯной. Ќо
нельзЯ быть согласным с русской лесной обезьЯной. €дейнаЯ обезьЯна та
понимает внешнюю сторону и достигает идеала своей работой, изменЯет,
подчищает, сортирует, вычислЯет и небольшую хотЯ сумму отпускает на дело
истинного творчества жизни, сознаваЯ все-таки, что она -- обезьЯна, и
доходит до жизни, но не она творит жизнь. Ђ леснаЯ психологическаЯ обезьЯна
так схватывает сущность творческого человека: тот не работает мускульно. а
только пишет на белой бумаге, читает, учит, и ей кажетсЯ это очень легко и
приЯтно. : •
Ћтчего это? Ћттого, что она живет стаей в своем лесу и эта стаЯ
называетсЯ ложно община, мир. как ложно этой же стаей понимаетсЯ слово
"коммуна" не как собор, а как легион. ‚ стае работают все горбом, носЯт,
возЯт все на себе, тут не признают машины, выдумки, мерой творческого
процесса считают пуд муки, добытый обреченностью на бытие, где телушка много
дороже ребенка, где праздник, если отелитсЯ корова телушкой, и горе. если
женщина родит девочку. ’ут добываетсЯ пуд, страшный, как смерть, оттого что
все, кроме этого пуда. считаетсЯ хитростью.
‚о вшивом поезде, несущем заразу и смерть, пуд едет по всей ђуси и
определЯет собой все бытие, и это бытие -- зараза и смерть животнаЯ. €з-под
чугунной тЯжести веков вырвалсЯ этот пуд на один какой-то миг и только длЯ
того, чтобы опозорить крест человека: пуд обращаетсЯ в бархат, в ротонду, в
шкаф величиной в пол-избы. € этот же пуд обращает коммуну-собор в легион.
ЋказываетсЯ, что в конце концов психологическаЯ обезьЯна презирает
работу и, если ей дать волю. человек покроетсЯ шерстью. ‘ознание полное, что
психологическаЯ обезьЯна учителю страшнее идейной, но почему же так тЯнет
неудержимо, назло идейной, продать родной обезьЯне казенный сундук? "‚озьму
и продам!" -- и уже хочет бежать по лестнице догонЯть обезьЯну, и в голове
уже план сложилсЯ запросить на прибавку второго хотЯ бы небольшого гусЯ. и
если гусЯ не даст, утку или. может быть.
505
курицу. Џоймав себЯ на курице, Ђлпатов вслух сказал:
"ЏроклЯтый сундук!" -- и топором принЯлсЯ рубить его, выбираЯ
драгоценные гвозди, и дерево, отлично сухое и березовое, драть на лучину.
€, раздираЯ лучину, он отпускает грехи всем русским ворам: они не
знают, что делают.
‘тало вольно, будто поел, в одну минуту из липы, как живой, вышел
”омкин брат. в темЯ ему три гвоздЯ. и получаетсЯ прекрасный подстав длЯ
лучины: светец.
‘меркаетсЯ. Њузейные звери погружаютсЯ в мрак, голова козочки исчезла
над книжной полкой, зевнул. исчезаЯ, волчище, медведь насупилсЯ, и живой
ежик в о/кидании восхода луны -- свет лучины ему луной представлЯетсЯ --
шевельнулсЯ в углу под газетой.
‚ремЯ огонь вырубать куском подпилка из Яшмовой ручки печати. Ћт искры
тлеет фитиль, теперь дуть на угли, разжигать их. пока во рту не запахнет
копченым сигом, и последнее -- к горЯщим углЯм приставить тончайшую лучину,
подуть с силой и вздуть огонь. Љрошечный огонек из пузырька от карболовой
кислоты.-- по козе канун, называет его бабушка.-- светит временно, пока не
разгоритсЯ лучина, воткнутаЯ в голову болвана. ”омкина брата. ЋстаетсЯ
поставить тарелку с водой длЯ падающих от лучины углей, и вот -- бездомный в
вечном движении, с горЯщим факелом на голове из разбитого казенного сундука,
неколебимо стоит Џерсюк-болван, ”омкин брат, освещаЯ жизнь нового ђобинзона
Љрузо на каком-то необитаемом людьми цивилизованном острове.
Ѓыть может, и он. ђобинзон, когда-то бежал неудержимо вперед, как
Џерсюк. но корабль разбилсЯ, и на диком острове есть одно только желание:
вернутьсЯ к берегу свЯтой своей родины.
Џосле немецкого урока за постное масло Љоле, Љомиссарову сыну, Ђлпатов
мечтает, что переживет трудное времЯ на своем острове, выдолбит себе к весне
лодочку и на ней пуститсЯ к людЯм, рассказывать о своих необыкновенных
приключениЯх в девЯтнадцатом году XX века. ‚ это времЯ ежик из-под газеты
увидел луну.--свет лучины ежику луной представлЯетсЯ.-- он бежит к своему
озеру напитьсЯ воды. а озеро это чайное блюдечко, потом катитсЯ, потутукиваЯ
и пофыркиваЯ на туман, выходЯщий из трубки •озЯина, тут возле от века
неподвижных деревьев -- ног •озЯина лежит много сухой листвы длЯ гнезда, и.
с трудом приладнвшись, ежик тащит целую газету в гнездо.
506
’ак вот и Ђриша тащит себе в гнездо французский Язык, ЉолЯ комиссаров
-- немецкий, богатаЯ баба -- ротонду небного цвета, и всЯкий цивилизованный
человек творениЯ культурные себе на пользу в гнездо, не воображаЯ себе. что
этот собираемый ими человек может зашевелитьсЯ, и они вмиг разбегутсЯ.
„винул ногами -- деревьЯ пошли! …жик свернулсЯ, заколючилсЯ, страшно
фыркаЯ, будто началось светопреставление.
-- Ѓатюшки! -- всплеснула руками старушка, узнаваЯ в лучине казенный
сундук.-- —то же ты наделал!
-- ‘ундук не нужен.
-- ‡а него бы нам дали три пуда.
-- ЌельзЯ же продавать казенный сундук.
-- Ћтчего же нельзЯ, если не нужен?
-- Ћттого, что казенный сундук можно разбить, но не продать.
-- ‘овсем ты. батюшка, одурел тут в музее, оглЯнись, посмотри на себЯ.
до чего ты дошел, ведь хуже маленького стал, сундук на лучину разбил.
-- Ѓабушка, остановитесь.
-- Ќет. внучек, не остановлюсь, что же ты думаешь, что Я машина, взЯл
да остановил, нет. Я тебе не машина, у менЯ тоже душа живаЯ и болит: зарос,
как медведь, ну на что ты похож!
"ерсть как будто, правда, начинает расти",-- думает Ђлпатов и
вспоминает, как он завел себе поросенка и он от голоду весь пошел в шерсть и
щетину.
-- Ќет. батюшка, не остановлюсь, не на такую напал.
-- Ќе нападаю Я на вас. вы сами на менЯ нападаете.
-- ‡ачем же ты разбил сундук, его люди наживали, хранили, а ты -- на
вот! -- и разбил, что же это. мало тебе березы, взЯл бы полено, положил на
печь. подсушил.
-- ђади бога. остановитесь, мне нужно тетрадки поправлЯть.
-- Ђ на что их поправлЯть, какаЯ от этого польза? Ђлпатов молчит и
обдумывает, с какой стороны взЯть бабушку и обмануть. …сть две линии,
житейскаЯ -- .сказать, что Љузьма сватаетсЯ к ’ане, или Љузьма женилсЯ на
’ане. или ’анЯ родила, а другаЯ линиЯ -- показать в окошко на месЯц, к чему
это вышел такой большой месЯц, или вот звезда блестит Ярко. не к морозу ли?
"€ пора,-- скажет,-- пора, слЯкоть хуже всего". ѓлЯдишь, бабушка и
обманулась.
507
Ќо в этот раз никакой подход и даже молитва бабушку не остановит, у нее
от холодной воды пошли нарывы на пальцах, и старуха опасаетсЯ, не точит ли
ее волосатик. …е точит волосатик, она точит внука, капель точит камень. ‘
высоких деревьев падают капли на малые, с малых на кусты, с кустов на прелую
листву, шепоток идет на весь лес, и безумно мчитсЯ заЯц в полЯ. за ним след
в след выходит лисица, и волк подаетсЯ к дорогам собак ловить.
VI —ЂЌ
ЉаплЯ падает с мезонина на крышу и с крыши на камень, каждый раз с
уколом выговариваЯ в душу бессонного: "џ -- маленький". •'
‚се. что говоритсЯ на уроках, в будущем непременно так'"и' станет, над
всем черным хаосом восторжествует имЯ свЯтое, и Я мог бы даже верно
начертать этот путь, но никто сейчас не будет менЯ слушать, времЯ еще не
пришло, и оттого остаетсЯ это Я -- маленький, и каждаЯ каплЯ, падающаЯ с
мезонина на крышу, с крыши на камень, повторЯет, мерно прокалываЯ, как
иголкой, душу: "џ -- маленький".
-- …сли бы ты был большой,-- говорит капель,-- то спас бы весь этот
черный, погибающий в обезьЯнстве люд.
-- …сли ты большой, сойди с креста, спаси себЯ и нас.
‚от ведь что выговаривает эта мернаЯ капель, размываЯ годами камень под
желобом.
„а. есть какаЯ-то сила, более страшнаЯ, чем обыкновенный голод: тот
разлагает тело, а эта капель и самый дух подтачивает, и все бегут с креста,
и сам •ристос висит на кресте бессильный и маленький.
-- …сли ты бог. спаси себЯ и нас.-- говорит уже не разбойник один. а
миллионы мертвых в гробах и мертвых в живых, накопившихсЯ за две тысЯчи лет
ожиданиЯ.
€ все бегут с креста, одни бунтуЯ и бесчинствуЯ, другие просто
забываЯсь в хозЯйстве: кто заводит свинью, кто корову, кто копаетсЯ весь
день в огороде, лишь бы не думать. €. может, хорошо еще. что есть голод, он
спасает от думы. усмирЯет и оттЯгивает времЯ. „аже Ђлпатову голод подсказал
эту мысль о волках: теперь всюду развелось много волков, крестьЯне ежедневно
лишаютсЯ много скота,
508
п если занЯтьсЯ этим делом, бить волков, то. наверно, за это хорошо
будут платить, и не нужно будет заниматьсЯ по-немецки за ворованное постное
масло. ‘разу капель, как болезнь, отошла, и когда он вышел из дому длЯ
волчьей разведки, то и дурной погоды не было, она осталась в комнате: дурной
погоды не бывает в природе, ее выдумали дачники.
Ќочной путь в чистик провешен от одной знакомой березы до другой на
угол канав, прЯмо к зарослЯм, и тут Ђлпатов воет по-волчьему. Ќесмело
отзываетсЯ матерый укрепилсЯ, завыли переЯрки, прибылые, и все болото воет
осенью под черным небом.
Ћ. господи, жуть голоднаЯ, и как сносит се человек, и как шерсть не
растет у него, как у волка, от голода и не уходЯт в мЯгкую шерсть и острые
зубы всЯ мысль его и надежда.
арахнулась стреноженнаЯ лошадь и запрыгала куда-то. может быть. прЯмо
в зубы волкам. •озЯин ее ”омка, разведчик армии бандитов барона Љыш. перед
этим учуЯл запах дымка и, знаЯ, в чем тут (дело), оставил ее попастись, а
сам идет все по ручью. ‚от огонек показалсЯ, и в зареве там люди мелькают,
хлопочут о чем-то. ”омка вынимает из-за поЯса топор и стучит им о пень,
будто рубит жердь. ’ам услышали самогонщики и говорЯт тихонечко между собой:
-- Љого-то бог посылает?
‚ такую-то осеннюю ночь и в зарослЯх чистика кто станет искать
самогонщиков, разве только враг ведет комиссара, но врагов теперь нет у
мельника Ђзара, и враг. не подходит со стуком. ’ут собрались: Ђзар с волчьей
мельницы -- по случаю крестин сготовил завар в три пуда;
гонит —угунок, его всЯ посуда, и знание дела, и хлопоты, тут же
помогают три музыканта: гармонист, балалайка и скрипка: €люха -- солдат
императорской гвардии и австриец ‘тефан, работник на мельнице, печальный и
такой несчастный, что даже собственное имЯ его ‘тефан не держитсЯ, и все
зовут его почему-то из жалости џшею. Љрестины будут веселые, с музыкантами,
и поутру, бог даст, Ђзар выпьет в лесу и прЯмо музыку пустит -- ему боЯтьсЯ
нечего, мельник, все начальники давно куплены.
Љто же это может теперь подходить?
‘лучай такой был:
-- ЏоказалсЯ человек на болоте, маЯчит и маЯчит во мхах, и там есть
одна-едннственнаЯ сосенка, подходит
509
к ней, наклонЯетсЯ, копает, взваливает на плечи мешок и опЯть замаЯчил,
а под сосной Яма осталась, ну. что это? Ђзар знает, что это:
-- Ѓарон Љыш. это он за пищей ходил. ’ам у него есть остров верст на
восемьдесЯт вокруг в болотах, разные Ямы, мужики носЯт пищу в Ямы. у него
есть лозунг с мужиками на пути демократическом и прогрессивном.
-- ’ак не барон ли и теперь к нам ЯвлЯетсЯ?
-- € очень просто, слышь, опЯть постукивает.
-- Ќу. барон так не ходит, тот сразу раздвинет кусты:
"Ќаливайте!" -- выпьет стакан, другой и: "Џрощайте, кланЯетсЯ вам барон
Љыш!"
‚се спорЯт между собой: одни, что Љыш настоЯщий барон, другие, что Љыш
из нашего брата, третьи, что Љыш -- есть звук и притча. ‚ерно знает только
Ђзар:
-- Љатегорически заЯвлЯю, барон Љыш попов сын и ученый человек,
семинарию кончил, а в консистории ему отказали. "‹адно.-- говорит,-- коли вы
менЯ не принимаете. Я отцовскую хитрость разовью на пути демократическом и
прогрессивном длЯ бедного человека". ‚от кто барон Љыш.
' -- …жели он на пути демократическом,-- спросил гармонист,-- то почему
же он барон называетсЯ?
-- Ћтчего тоже называетсЯ ЉнЯзь ‘еребрЯный, какой он кнЯзь, такой же
мужик, как и мы, жил недалеко на хуторе,-захотел воли и стал кнЯзь. ’ак и
Љыш. любитель в карты играть, когда выиграет, говорит: "џ теперь барон",-- а
проиграет: "Љшш..." € стал барон Љыш. значит. страх; "Љшш, вороны!" --
крикнет, красные разбегутсЯ. он заберет, что ему нужно, и -- кони какие у
него! -- летит через изгороди, через канавы, как по ровной дороге, у леса
остановилсЯ, шапку снЯл, и до свиданьЯ.
’ак беседуют между собой самогонщики, а топорик все ближе и ближе
постукивает, вот и человек показалсЯ, и видит он огонь и людей, а все будто
не видит и жерди рубит, так уж всегда полагаетсЯ подходить к чужому вину.
-- ‹адно, ладно, иди! € вдруг это ”омка.
-- Ђй, ты жив?
-- †ив.
€ поднимает рубашку, а там против сердца рубец вершок шириной.
-- Љто же это тебЯ так чкнул?
-- Џерсюк, родной брат.
510
-- Ќу. Џерсюк и отца родного чкнет.
-- Ђ думаешь, Я его не чкну?
-- —кнешь и ты. а мы сидим, все дожидаемсЯ, когда у вас дело кончитсЯ.
-- Љогда кончитсЯ? Я отвечу вам: когда у нас не будет статуЯ.
-- Љакого статуЯ? ,
-- Љакого?
‚друг в это времЯ на манку отозвалсЯ матерый, прибылые, переЯрки,
завыло болото, и ”омка бежит, улюлюкает, спасает конЯ.
‚се дело испортил Ђлпатову.
-- ‘тон. куда ты бежишь, чего ты орешь?
-- ЉонЯ потерЯл.
-- ‚от твоЯ лошадь.
“строив конЯ поближе к огню, Ђлпатов с ”омкой подошли к самогонщикам, и
учителю, редкому гостю, там очень обрадовались. Џростой на разговоры с
лесными своими предками. Ђлпатов тут же поделилсЯ своей затеей добывать себе
пропитание волчьим делом, оттого что в школе пайка не дают (...)
Ђзар сказал:
-- Љатегорически вам сочувствую, потому что взЯть вам нечего, и мысль
ваша правильнаЯ, волков бить необходимо, дело очень полезное.
ѓармонист:
-- ‚олки одолели деревню, через Џолом дорога стала вовсе непроезжаЯ.
‘крипач:
-- € через ЉудеЯровку. Ѓалалайка:
-- Ђ в ЉудеЯровке волки с гривами.
-- Ѓудет брехать,-- оборвал —угунок Ѓалалайку,-- волки обыкновенные,
только вот что Я вам скажу, был ли такой, кто от волков разживалсЯ?
-- Ќе разжитьсЯ, а только бы просуществовать.
-- II существовать от волков невозможно, Я вам советую бросить
учительство и поступить писарем в совхоз или колхоз.
Ђзар плюнул:
-- Ѓросьте и совхозы, и колхозы, иди, брат, в темную.
-- Људа же еще темнее, весь во тьме сижу.
-- ‚ темноте сидите, это Я сочувствую вам. а сами смотрите светлыми
очами на мир. вы сами идите в темную.
511
”омка вмешалсЯ:
-- ‚ы охотник, стрелок и учитель, вам самый правильный путь к нам:
барон Љыш был тоже учителем.
-- Ќа что же вам нужен учитель?
-- Ћбразованный человек нужен на каждом месте, нам нужно статуЯ
свалить.
-- Љрасных?
-- Ќу да, и красных, и белых, бей всЯкого статуЯ.
-- „ругого назначат.
-- ‚ы другого, он третьего.
-- —ем же мы кончим?
-- Љончим чем? —тобы нет никого и никаких.
-- ‘идит же у вас барон Љыш?
-- Љыш это звук, и Я Љыш, и вы Љыш, это все звук:
Љшш -- и нет никого, и никаких.
Џодумав про себЯ: "ЌоваЯ запорожскаЯ сечь возвращаетсЯ, как вернулась
лучина, и при лучине вспомнили старинные песни".
Ђлпатов сказал:
-- ќто волЯ, Я свое отгулЯл, мне бы хотелось свободы.
-- ‘амаЯ и есть наша свобода.
-- Ќет, свободный в законе живет, и ему нельзЯ убивать.
-- Ќу. отчего же нельзЯ, это вас не задевало, а дай-ка вас чкнут, как
менЯ.-- ”омка опЯть приподнЯл рубашку.-- ‚от как менЯ чкнул Џерсюк. родной
брат, что же, мне его так оставить?
-- Џочему же не оставить, взЯть да отвернутьсЯ в другую сторону.
-- ќх, брат,-- вмешалсЯ снова Ђзар,-- сам Я был раньше охотником и
светлыми очами глЯдел на мир, а вот теперь обсеменилсЯ и смотрю в темную.
Џодожди немного,' вот только выпьем, и научу. Ќу. за работу живее, џша, тащи
воды.
Џоставили на огонь котел и налили туда из бочки завар, на котел вверх
дном насадили бочонок и примазали глиной. ‚ дырочку дна вставили трубку и
тоже примазали, а гнутый конец трубки, змеевик, опустили в бочку с холодной
водой, выпустили вниз конец и сюда чайник подставили длЯ собираниЯ жидкого
хлеба.
“строились и сидЯт в ожидании, тихо между собою о былом беседуют
ветераны великой войны €люха. гвардеец, и џша, австрийский солдат.
512
€люха говорит:
-- ‚аши ‘ан переходЯт, Я за деревом, и как только ваши на мост, Я тюк!
-- в голову, и он брык! -- в воду: семь голов насчитал, занЯтно!
-- Ђ помнишь, тут был аэроплан?
-- Љак же, наш забрал кверху ч ну вашего поливать из пулемета, потом
ваш забрал и нашего, и наш опЯть забрал, а ваш заковылЯл.
-- Људа он упал, к нашим или вашим?
-- Џромеж наших и ваших.
-- ‚от какие друзьЯ стали,-- сказал ”омке Ђлпатов,-- а ведь тоже
убивали и были врагами.
-- ‚рагов не было.-- ответил €льЯ,-- теперь только и понЯли, кто наши
враги.
-- Љто?
-- €звестно кто: капиталисты. џша вздохнул:
-- Ђ какое государство-то было. €льЯ:
-- € все в прах! Ѓалалайка:
-- ‚дрызг! ѓармонист и скрипач:
-- ‚дрызг, в прах и распрах!
—угунок задумалсЯ и с большим любопытством обернулсЯ к учителю
спросить, как все спрашивали „руг друга на ђуси в это смутное времЯ,
загадываЯ загадку о том, как и когда все это кончитсЯ.
-- Џогадать надо на картах,-- ответил Ђлпатов.
-- —то вы гадалкой бросаетесь.-- схватилсЯ Ђзар,-- вы думаете, гадалки
не знают? Џод Њосквой есть одна Њарфуша <...) Њолот и серп вышел у
Њарфуши (...) Џонимаете? Ђ очень просто, ну-ка, бумажку, учитель, вот серп и
молот, читайте: "’оломипрес".
-- —то же это такое?
-- ’о-ло-ми-прес.
-- Џонимаю,-- сказал Ђлпатов.
-- Ќу, ну!
-- Љак при Ќавуходоносоре, рука написала на стене, и никто не мог
понЯть, гадалка намекнула на конец Ќавуходоносора.
-- Ќет не то. вот как надо писать: "Њолот серп",-- читай теперь, как
кончитсЯ.
-- Џрестолом.
513
-- ‚от престолом и кончитсЯ.
-- ‡начит, царем?
-- ‡ачем царем, может быть. президентом.
-- ѓадалка же сказала: престолом. ‘ вожделением ответил Ђзар:
-- Ђ у президента, думаешь, престола нет. у президента, может быть.
престол-то почище царского.
-- Џо мне,-- вырвалсЯ ”омка.-- все единственно, царь, президент или
брат мой Џерсюк -- статуй.
-- Ќадо же кому-нибудь управлЯть государством.
-- “правлЯющий один должен быть -- барон Љыш:
"Љшш. вороны!" -- и нет никого и никаких.
-- ('>'шш! -- сказал —угунок.-- Ѓудто воздух не тот? Џонюхали воздух
из трубки.
-- ‘коро пойдет. € все повеселели.
‘ова просто летела и вдруг, заметив огонь, бочку, людей, ужасно
шарахнулась.
-- ђано! -- сказали ей вслед.-- Џрилетай, когда побежит.
ђазвеселилсЯ Ђзар:
-- Ђ что вы думаете, животные не понимают, животные все понимают,
лошадь пьЯнаЯ бежит, корова прыгает, свиньЯ повертитсЯ, поцелуетсЯ и лЯжет
-- все это есть у них. как у нас.
-- ѓде же ты пьЯных свиней видал?
-- ђогач, помнишь, злейший был мой враг. џ тогда в бане у себЯ
самогонку варил. "Љидай все! -- кричит.-- ђогач комиссаров ведет!" џ живо
распорЯдилсЯ: посуду в лес. завар свиньЯм. Џриезжают -- свиньи плЯшут.
Џокосились гости на свиней и велЯт показывать. ’уда-сюда. нет ничего. "Ђ что
же у тебЯ свиньи такие?" -- "ќто,-- говорю,-- ученые свиньи".-- "Љак
ученые?" -- "Ђ вот смотрите". ‘виньи шатаютсЯ, свиньи плачут, перед истинным
богом говорю, на глазах слезы, и одна повалилась. другаЯ рылом ее в зад
поцеловала, и все полегли, как поленница. "ќто,--говорю.--ученые свиньи:
гости приехали -- плЯшут, радуютсЯ, гости уезжают, свиньи мои плачут". ‚от
вам про свиней, а как лошадь, корова. баран, можно сказать, всЯкаЯ тварь,
это было в другой раз.
" -- ‘той. капнуло!
-- Џолегче огонь!
-- Џошла!
514
‘ливаЯ весело в четверть чайник за чайником самый
крепкий перваЯ. Ђзар рассказывает:
-- ќто было в Џоломе, за мельницей, у глухого ручьЯ. ‡авар был на весь
€сполком. ‘идим тоже. как здесь, тихо беседуем. Џервак прошел весь, друга к
начинаетсЯ -- и на тебе. здравствуйте! ђогач, подлец, тащит ко мне пЯть
комиссаров. ‘тарший комиссар, умнейший пес, ве.лит мне строго: "Ќаливай
стакан, наливай другой!" „ает один ђогачу, другой мне: "Џейте!" ‡верЯми
лютыми посмотрели мы, а выпить выпили. ’еперь велит: "Њиритесь!" -- "Ќе
желаем!" -- "Џейте по другому!" ‚ыпили по другому. "Њиритесь!" --
"€здохну,-- отвечаю,-- а не помирюсь!" € ђогач тоже говорит: "€здохну, а не
помирюсь".-- "Ќу, так издыхайте, пейте по третьему". € так у нас шло до
пЯтого; как выпили мы по пЯтому, глЯнули в морды. "„руг мой любезный, братец
мой родимый!" -- и целоватьсЯ и обниматьсЯ. "Ќу,-- говорю,-- судьи
праведные, за прогрессивную жизнь катай весь завар". € пили мы тут за жизнь
прогрессивную и за демократическую и за поповскую хитрость. Ѓыло тут великое
ликование, весь Џолом гудел. ‡емлемер приехал на лошади с астролЯбией. Џил
землемер, и лошадь его пила. и астролЯбиЯ, корова пила и баран пил. и лег
пастух рЯдом с бараном. Ќе помню уж. сколько времени была тишина, голову
подымаю, и баран с другого конца подымает и так умненько на менЯ смотрит, а
все лежат, как сила побитаЯ.
Љончив рассказ, хозЯин первый стакан пригубил, перебрал губои. собрал
дух в одну точку и. туда. внутрь, заглЯнув своим глазом, уверилсЯ, осушил,
сморщилсЯ, зашипел, будто двенадцать змей проглотил, потом плюнул, крЯкнул
и, просиЯв, сказал:
-- •ороша!
Ќе первый уже раз пробовал Ђлпатов этот ужасный напиток, но все-таки
страх охватывал его перед каждым стаканом: это не рюмка водки, это большой
чайный стакан такого вонючего спирта, что, кажетсЯ, лес далеко вокруг пахнет
внутренностью волостного комиссара, и этот стакан выпиваетсЯ при общем
напрЯженном внимании, отмечающем всЯкую подробность лица. ЉажетсЯ,
свергаешьсЯ в огромный кипЯщий чан. заваренный богом черного передела
русской земли. ‚ том чану вертЯтсЯ и крутЯтсЯ черные люди со всем своим
скарбом вонючим и грЯзным, не разуваЯсь, не раздеваЯсь, с портЯнками,
штанинами, там лапоть, там юбка, там хвост, там рога, и черт. и бык,

и мужик, и баба варит ребенка своего в чугуне, и мальчик целитсЯ отцу
своему прЯмо в висок, и все это называетсЯ мир.
ђассудить, кажетсЯ, просто: не из-за чего кипеть в одном котле,
разойтись на отдельную жизнь, и всем будет хорошо. ђассудить -- так просто
все кажетсЯ, а спросись тут у самой богородицы в судьи, спустись с
архангелом по веревочке в варево -- ничего не выйдет: баба. оказываетсЯ, не
сама посадила в чугун ребеночка, а это черт ее надоумил;
боже сохрани, да разве она не мать днтю своему, а черт и не
отказываетсЯ, на то он черт. а бык просто ревет, с быка взЯть нечего, и
свидетели все в один голос посоветуют одалитьсЯ и не упреждать времена,
придет час божий и все осветит.
‚сЯкий суд отстранЯетсЯ, все крутитсЯ и орет от злости и боли. жара и
холода, вдруг на одну только минуту отдышка, и все это вместе -- и бык. и
черт, и мужик, и баба вылезают на край чана под солнышко, наскоро
обтираютсЯ, обсушиваютсЯ, закусывают, закуривают и благодарЯт ‘оздателЯ за
дивную его премудрость на земле, на небе и на водах. Ѓезделицу тут им
покажи, какую-нибудь зажигалку чикни, и сколько тут будет удивлениЯ,
неожиданных мыслей. слов, тут же рожденных, весельЯ самого искреннего,
задушевного, пока старшин не крикнет: "ђебЯта, в чан!" "‘той!" -- где-то
услышишь один голос в многомиллионном народе -- и все опЯть завертитсЯ,
только голос соседа услышишь в утешение: "ќто. брат. безобидно, всем
одинаково".
-- Ќу, как? -- спросил Ђзар.
-- •ороша! -- ответил Ђлпатов, брызнув остатки спирта из стакана в
огонь. ‘инее пламЯ вспыхнуло и свидетельствовало, что сын народа причастилсЯ
его горькой и подчас веселой судьбе.
-- џ, брат, научу тебЯ теперь, потому как взЯть тебе нечего, и Я
сочувствую, сундук этот пустой Я сам за три пуда возьму.
-- Ќет, сундук не продам, нет ли какого другого пути?
-- „ругого? -- подумал Ђзар,-- есть и другой, вот бородавки отчего-то
пошли у коров на сиськах, человек ты ученый, заговоры тебе все известны,
записочку бабе дашь, она тебЯ с удовольствием ублаготворит.
"џ как будто чувствую себЯ виноватым перед ними,-- думал Ђлпатов,
отходЯ от костра,-- будто извинЯюсь, живЯ с ворами, за свою честность, что
не могу нашептывать
516
заговоры от коровьих бородавок, продавать казенное добро".
—то-то хрустнуло у него под ногой. Ќеужели первый мороз? ЋпЯть
хрустнуло -- болотные мелкие лужи схвачены. Ќебо лунсло на востоке перед
рассветом. „алеко в полЯх шальнаЯ деревенскаЯ гончаЯ затЯвкала по зайцу.
"Ђ как же другие.-- продолжал размышлЯть.Ђлпатов, все подвигаЯсь к тому
месту, где ночью отзывались волки,-- как они гордЯтсЯ своей честностью и
чистотой?" Џересмотрев эти знакомые лица, Ђлпатов сказал: "“ них добродушный
ум и неумное сердце, а моЯ виноватость от страха испить до конца всю эту
чашу мирскую".
‹ай гончей все приближалсЯ. Ќебо оказалось при рассвете покрытым
двойными сердитыми снегоносными облаками, верхние стоЯли, нижние очень
быстро неслись.
Ќа холме показалсЯ русак. Ђлпатов присел за куст можжевельника и думал,
что русак теперь отъелсЯ на зеленЯх, его можно изжарить на своем жиру или
променЯть у –ейтлина фунтов на пЯть муки. ‡аЯц, не добежав к охотнику,
скинулсЯ, еще раз скннулсЯ и глухо залег в другом кусту можжевельника. ‘коро
показалась и гончаЯ, она не сбилась на сметках, но вдруг оборвала свой
гончий лай. поджала хвост -- волка учуЯла, он тоже за третьим кустом
можжевельника прилег и дожидалсЯ собаки, как охотник зайца. ‚друг, как мЯч,
выскочил заЯц, гончаЯ не выдержала, кинулась, и за ней кинулсЯ волк,
огромный волчище на сажень подпрыгнул после выстрела, грохнулсЯ, дергаЯ
задними ногами, будто все еще во весь дух нессЯ за лающей по зайцу собакой.
’еперь кажетсЯ Ђлпатову, что он нашел свое счастье, теперь он будет
постоЯнно заниматьсЯ волками, как делом, и ему не нужно будет давать
ненавистные уроки за постное масло, продавать казенные сундуки и
заговаривать бородавки коровам.
—ерез оранжевые, быстро бегущие облака солнце золотит верхушки берез
недалекого холма -- еще не все березки отрЯхнули свои золотые листочки, есть
еще золото в лесу и на нашу долю! € не понимает охотник от счастьЯ, что
просил его убить волка тот, у которого он зарезал скотину, а все. у кого
благополучно, не будут платить за несчастного, поговорЯт на сходе,
пообещаютсЯ, и непременно еще тут вывернетсЯ какой-нибудь хромой и поведет
свой голос к тому, что нельзЯ ли шкуру волка отобрать в пользу общества, а
то ведь на крестьЯнской земле убит
517
волк. Ќе понимает охотник, что ему надо поймать в капкан самую лютую
волчицу -- истребнтельницу. известную всем, принести ухо на сход. и -- вот
вам ухо. давайте муку, а то выпущу. Ќе знает охотник, что сегоднЯ же на
крестинах Ђзар от всего сердца будет уговаривать его продать казенный сундук
и что дочка его Ђриша, урвавшись в кладовую, отрежет ему кусочек сала •
с пирогом потихоньку уложит в карман пальто.
’ак будет скоро, но сейчас восходит полузимнее солнце, желтое, быстро
бегущие облака открывают там и тут просвет лучам: вот тень закрыла березы на
первом холме, но зато открылась золотаЯ грЯда на другом, и эта скоро
потемнела, зато зимней спЯчкой засыпающий Џан открыл свои голубые глаза, и
через них дальше Явилась волшебнаЯ полЯнка, и одна золотаЯ березка несмело
отошла от своих вперед на полЯну и расстилает навстречу морозу белые холсты
на лугу.
VII
Љ€‘‹Ђџ ЉЂЏ“‘’Ђ
‘олнце встает теперь в морозной хмари, иногда бледное. как луна, мхи с
налитыми в них лужами застылой воды сверкают, как сотни окон. на березах
показались ведьмины метлы, и на опушки стаЯми вылетают из леса краснобровые
черные птицы. €ногда порхнет снежок, вот-вот лЯжет зима. вот-вот станет
река. но это все еще зазимок, враз потеплеет. и живаЯ землЯ, как старуха,
вслух говорит: "Џоскорей бы господь прибрал*.-- а втайне дорожит каждым
днем.
•уже всего, когда ветер дует по холодной, стылой земле в мчит пыль, и
солнце через быстро бегущие облака желтым глазом смущенно заглЯнет, как
будто робеЯ встретитьсЯ со злющей своей старухой землей.
‚орчит бабушка день и ночь на своего внука, что завез ее на холод и
голод, что мальчики в колонии стали безбожники и что от голой картошки у них
животы, как барабаны, и вот не сегоднЯ-завтра лЯжет зима. а у них нет
ничего, ни хлеба, ни картошки, ни бураков, ни молока, € соль даже вышла, нет
ни синь-росинкн.
-- †ивут же люди!
-- Ђ ты посмотри на людей, как ‚асилий ‘сменыч живет, как Ђрхип
‚асилич, посмотри получше, а потом говори.
‘мотрел Ђлпатов на товарищей школьных работников и не завидовал, как
будто им, тоже распЯтым, представилсЯ
518

случай удрать с креста, они поколебались немного и, не говорЯ худого
слова, втихомолку бежали, другой так-то улепетывает босиком но осенней
дороге.
-- Људа это вы так спешите, ‚асилий ‘еменыч?
-- Ќекогда, батюшка, позанимайтесь, ради бога, мой час. белые мухи
летЯт, а у менЯ картошка в поле застрЯла. ‚от еще один на ходу. "
-- ‚ы куда?
-- Љапусту солить.
-- Ђ вы?
-- ‹ен трепать.
€ сам Ћпенков Њихаил Ђлексеевич, такой почтенный человек, бывший
когда-то инспектором народных училищ, тоже куда-то бежит.
-- Људа вы, Њихаил Ђлексеич?
-- Љорову искать, вы по лесам ходите, не встречали мою корову?
-- Џридет корова.
-- Џридет, Я сам думаю, да боюсь опоздать к поезду, еду на юг, жена
больна.
-- ’ак неужели вы на юг и корову берете?
-- Љорова же и едет на юг. Я достал вагон и мандат на корову, а мы с
женой едем проводниками, иначе не дают:
шкрабы все мобилизованы по ликвидации безграмотности.
€ убегает в лес корову искать. …дет при корове,-- как в крестьЯнском
хозЯйстве, животные прежде всего и люди как бы вечные проводники при
животных.
’ак и нужно все понимать, нас всех проглатывает стомиллионный чан
крестьЯнского чересполосьЯ. мы все летим в этот чан. фабрики, равенство,
наука, социализм;
деревнЯ -- вулкан, заливающий лавой все виноградники, после чего
стройтесь по линии все голые и вновь начинайте свой бег!
‘тарый бородатый бурсак Ђрхип ‚асилич на четырех ногах и с конским
хвостом, как жеребец, летит.
-- Људа, куда?
-- ‚олну чесать, позанимайтесь мой час, у вас нет хозЯйства, а Я спешу:
лен трепать, волну чесать. ‚от и еще кричит:
-- Љак куда? осень: цыплЯт считать!
€ все до одного просЯт позаниматьсЯ за них, без всЯкого даже раздумьЯ и
смущеньЯ заЯвлЯЯ, что чечевичнаЯ похлебка им выше первенства.
• ЃесхозЯйственный Ђлпатов идет на урок и раздумы-
519
вает: "Ћх, если бы не это первенство, стал бы Я хлебан чечевичную
похлебку, Я бы в комиссары заделалсЯ, а лучше бы всего к барону Љыш, чтобы
нет никого и никаких •орошо это сказать "во.<щу чесать", а у самого одна
овечка и только ему одному едва хватит на валенки, и он думае-только о
собственных валенках.
Ћтчего это (..,> все стали такими самоедами, чт< • шерстннки
не останетсЯ у Ђрхипа ‚аснлича о' собственных валенок, как будто у бога и
людей работе раньше была по очереди: бог спит. все молча работают дл^ себЯ
и, наработавшись, засыпают, тогда бог просыпаетсЯ и забытое на полЯх длЯ
всех собирает. ’еперь бог и человеь вместе сошлись на работе, и где ему,
старому, со всей оравой управитьсЯ, он растерЯлсЯ и только трубит, а люд1
все тащат, ломают, дергают, мнут и, напротив другим, еле еле только себе
заготовЯт".
€ еще думал Ђлпатов, глЯдЯ на шкрабов:
"Џочему-то раньше любили все есть вместе, какое эт' удовольствие было
собратьсЯ вместе за едой лицом к лицу за столом, покрытым непременно белой
скатертью, поест вместе, поблагодарить хозЯина и потом очень осторожно,--
боже сохрани, чтобы кто не заметил незастегнуту" пуговицу,-- в одиночку
освободитьсЯ от переваренно! пищи. ’еперь, напротив, освобождаютсЯ от пищи
во вместе, а едЯт тайно, в одиночку, стыдно в дом войти, гд' обедают,
порекопфузЯтсЯ и гости, и хозЯева, будт в отхожем месте встретились".
Љак завидовать такому хозЯйству, как подчинитьс такому небывалому даже
в природе закону самосохране ниЯ: и там. в природе, подбор идет не на
расширение теле звери и птицы мельчают, по умнеют, и не те.ч драчунам и,
току достаетсЯ тетерка, ожидающаЯ хоть кого-нибудь а тому, кто догадалсЯ об
этом п под шумок нырнул к не] в кусты; так ц он, казалось Ђлпатову, не длЯ
кого-нибудь а просто длЯ самосохранениЯ, сидит по три, по четыре час, над
книгами длЯ одного часового урока и хочет перорабо тать навЯзанное и чуждое
ему учительство в интересно и свое собственное дело. Ќо если за счет этого
своег первенства отдатьсЯ хозЯйству, то лучше просто погибнуть как многие
рогибли уже на своем посту, подаваЯ тонущш сигналы спасениЯ.
"Џрикосновенность к свободе есть и прикосновенност к страданию, но
только душу свободную очищае' страдание, и нельзЯ сказать, как говорЯт, что
страдани!
520
очищает душу. скорее обыкновенную душу оно убивает, да, их убивает
страдание, оттого что они рабы прирожденные обезьЯньего мира".
Ќапрасно Ђлпатов пробовал на собраниЯх заводить речь о предметах,
далеких от "жизни" и близких к учению,-- стеклЯнными глазами его слушали
подавленные люди и думали: "‹учше бы ты, брат, занЯлсЯ картошкой".
Ќо как же и без картошки зиму прожить? †алеют отдельные родители,
приносЯт кое-что, но всЯ-то стихиЯ народно-мужицкаЯ выблюнула шкраба из
себЯ. как постороннее тело, пока-то поймут, что это не прежнее враждебное
народному творчеству дело, а согласное и очистительное, как свЯтаЯ вода. €
разве это скоро докажешь, питаЯсь ежедневно случайной подачкой?
-- —то же вы дремлете,-- сказали Ђлпатову,-- у кого нет своего огорода
в деревне, в городе кислую капусту выдают.
-- …два ли,-- ответил Ђлпатов,-- только резинку протрешь и классы
пропустишь.
-- Љлассы, классы, тут надо жизнь спасать, спешите скорей, Џонтюшкнн
уже получил.
Џонтюшкин тоже бесхозЯйственный шкраб, и если он получил, надо спешить.
‡а двадцать верст сокращенными лесными тропинками шагает учитель в
город за кислой капустой, и довольно-таки бодро идет. оттого что при
последней нужде мысль о кислой капусте,-- в особенности, если на случаи
рассчитывать, как это бывает, фунт керосина дадут, или стакан сахара, или
фунтов десЯть овса.-- приЯтнаЯ мысль.
"‚ этом есть что-то живительное: верно, если эт1::л занЯтьсЯ вплотную,
то даже интересно будет, а уж со стороны только увидЯт, что понизилсЯ, на
этом, верно, все шкрабы и попадаютсЯ".
‘транный пейзаж в лесу на времЯ перебил ход его мыслей: среди леса
открылась лЯда с удивительно густыми свежими всходами озими, и было тут же
на зелени много черных гниющих пней и, как это зачем-то почти всегда бывает
на лЯдах, отдельные деревьЯ, искривленные от прежнего тесного лесного
соседства, погнутые ветром, одинокие, с облетевшей листвой, и такие
ненужные, казалось, и лесу, и озими.
—то-то близкое себе в этих деревьЯх узнал Ђлпатов, и ему захотелось
непременно узнать, длЯ чего всегда оставлЯютсЯ на лЯдах высокие деревьЯ.
521

Ќеподалеку от лЯды в лесу возилсЯ с дровами, видимо, очень больной
старик с повЯзанной головой, весь похожий на ‹азарЯ, только что выходЯщего
на свет из могилы, возле него была буланаЯ лошадь и тоже больнаЯ, с большими
черными пЯтнами вокруг глаз. все больное и все болит, куда ни взглЯнет
воскресший ‹азарь: и лошадь его. и дрова. и топоришко, и тележонка. и небо,
и землЯ -- все болит. и умирающий Џан закрывает навеки свои голубые глаза.
Њогильным голосом ответил старик:
-- „еревьЯ оставлЯютсЯ на случай, вокруг леса вырубают, землЯ наша
худаЯ, лЯду, может быть, придетсЯ бросить и опЯть оставить под лес. так вот
длЯ обсеменениЯ земли оставлЯют на лЯде деревьЯ. Ђ вы сколь далече идете?
-- ‚ город за кислой капустой.
-- Џовезли, повезли, много намедни капусты везли. •орошее дело.
запасайтесь. Џуть вам счастливый, а деревьЯ оставлЯютсЯ длЯ обсеменениЯ, и
больше ничего.
Њысли о высоких деревьЯх на случай при озими длЯ обсеменениЯ запущенной
земли хватило Ђлпатову до самого города, до открытых дверей ЏђЋ„ЉЋЊЂ, куда
всегда валом валит народ, не обтираЯ ног, и оттого с улицы сюда переход
незаметный, из грЯзи в грЯзь, прЯмо в хвост.
-- ’ут выдают кислую капусту?
-- Љому как. вы кто будете?
-- кольный работник.
-- крабам, кажетсЯ, не выдают.
-- Ѓудет врать, намедни Џонтюшкин получил.
-- Ќу, так получите.
-- Ќе зевай, не зевай, подходи! -- толкают Ђлпатова. Ђ подходить-то и
страшно: заведующий отделом кислой капусты раньше был дьЯконом, вдруг в
пьЯном виде разодрал на себе рЯсу, про это в газете написали, прославили,
дьЯкон стал революционером, обрилсЯ лет под сорок, напЯлил на себЯ френч,
штаны галифе -- страшно смотреть стало на прежнего дьЯкона.
-- краб? -- спросил дьЯкон.
-- кольный работник.
-- ѓородской?
-- ‘ельский.
-- ‘ельским шкрабам капуста не выдаетсЯ.
-- ‚от удостоверение: у менЯ нет огорода.
-- ‘ельским шкрабам капуста не выдаетсЯ.
-- Ђ как же Џонтюшкпн получил?
-- ‘ельским шкрабам капуста не выдаетсЯ.
522
€ потом в хвосте разговор сочувственный:
-- Ќу вот. Я ж".' вам говорил, что шкрабам капуста не выдаетсЯ.
-- Ђ как же Џонтюшкин?
-- Њало ли что, Џонтюшкин, может, бутылку самогонки принес.
-- ЉакаЯ у того самогонка!
-- „а вы не жалейте, сквернаЯ капуста, с* водой и вонючаЯ, попробуйте,
может, овса дадут.
"‚рут все,-- подумал Ђлпатов,-- зачем-то утешают",-- но ему нравилась
эта черта в народе, когда почему-то иногда возникает сочувствие и всем
миром, кто как может, начинают ободрЯть и поднимать.-- нужно попробовать
достать бумагу на кислую капусту в отделе народного образованиЯ. € пошел
туда, сокращаЯ путь, в калитку одного полуразрушенного постоем войск дома
через пустырь.
-- Њусье! Џожалуйста, затворите калитку,-- крикнула ему с другого конца
пустырЯ от выходной калитки известнаЯ всем тут бывшаЯ помещица, пасущаЯ
теперь тут двух своих коз.
-- Њадам! -- просила она, когда Ђлпатов был на середине пустырЯ.
-- Њусье! -- когда он был у выходной калитки.
€ потом каждому, кто затворЯл калитку и достигал ее:
-- Њерси!
€ так весь день без всЯкого раздражениЯ просит, смотрит за козами и
притом еще вЯжет чулки длЯ кого-то.
"Ќаверно,своим маленьким внукам".-- подумал Ђлпатов и заглЯнул в лицо
старой женщины: лицо было бодрое, человека, вполне занЯтого и в чем-то
уверенного.
-- ЃогатаЯ была? -- спросил Ђлпатов какого-то мусье с перевЯзанной
окровавленной трЯпкой ладонью.
-- II какаЯ еще! -- ответил .мусье. -- Ђ вот. смотрите, со всеми
ласково, вежливо обходитсЯ.
-- —то же это у вас такое? -- спросил Ђлпатов, указываЯ на руку.
-- „верью палец раздавили: был на железной дороге, весь день не ел,
постучалсЯ к будочнику, не поставит ли, как раньше бывало, самовар. Ђ он
дверь отворил, раз! -- менЯ в грудь кулаком и хлоп дверью: палец и раздавил.
€ откуда это злость такаЯ?
-- Ќу, не все же злы, вот видите: не зла же эта стараЯ женщина.
523
-- ќто редкость, а так все злы.
-- Ќа кого же?
-- „а, на кого же? ѓде тут причина? -- с большим интересом, просЯсь на
долгий душевный разговор, спросил раненый.
Ќо Ђлпатов уже был у дверей своего отдела и, простившись, пошел туда.
‡аведующий ‘емен „смьЯныч, рабочий московской фабрики, старейший коммунист,
любил с Ђлпатовым поговорить и пожаловатьсЯ на воров. на саботажников и
особенно на примазавшихсЯ интеллигентов. ненавистных и Ђлпатову (...). “знав
про кислую капусту. ‘емен „емьЯныч выругал дьЯкона, дал бумагу в предком на
полпуда капусты, а печать за разговорами поставить забыл.
-- Ѓез печати выдать никак невозможно! -- сказали в продкоме.
ЋпЯть, усталому и голодному, пришлось возвращатьсЯ назад, а когда
пришел в ЌЂђЋЃђЂ‡, ‘емен „емьЯныч ушел в “ ЉЋЊ ЏЂђ’.
"ђазве жалование получить, все-таки хватит на две восьмушки махорки".
‚ очереди стоЯли оборванные шкрабы, городские и сельские, некоторые в
лаптЯх, один даже на босу ногу, все с любопытством разглЯдывали афишу о
публичном диспуте в городском саду на тему необыкновенную: о бессмертии
души. Ћдин застрЯвший в глуши богоискатель выдумал это сделать по примеру
Ђнглии, как у „жемса, в пику официальному материализму, с голосованием.
‚ очереди говорили:
-- —удак, он думает таким способом что-то сделать.
-- ‡абьют.
-- Ќу еще бы. и пикнуть не дадут.
-- Ќеужели не постоЯт за бессмертие души? -- спросил Ђлпатов.
-- Ђ кому какое дело теперь до души,-- сказал босой шкраб,-- Я сам
сознательно руку за душу не подыму.
-- ‡а идеи Џлатона и •риста?
-- ѓолодные не могут быть христианами.
-- Ќо христиане же часто были голодными.
-- Ђ это надо вперед себе в голову забрать, и тогда даже будет приЯтно
за что-то свое голодать, а просто голодны" не могут быть христианами, вы
сами дол:-кны это понимать.
-- Њожет быть, Я и понимаю, но как же этот философ не понимает?
524
-- “ него жена доктором хорошо зарабатывает, вот он и выдумывает, у
него есть времЯ, но вы сами шкраб и понимать должны, что голодные не могут
быть христианами, из голода ничего не выходит (...)
Ќе мысль, что голодные не могут быть христианами, а злость этого босого
учителЯ, одетаЯ такими словами, поразила Ђлпатова и напомнила ему точно
такую же злость, но в других словах, и какие это слова, он хотел и не мог
вспомнить.
-- Џогодите, товарищ, получать деньги, пойдемте за мной,-- сказал ему
мальчик со взъерошенными волосами, заведующий школьным подотделом.
-- „а, погодито-ка.-- сказал другой такой же мальчик, заведующий
внешкольным подотделом.
-- ‘юда, сюда! -- шла впереди их горбатаЯ девица, заведующаЯ секцией
социального воспитаниЯ.
Џришли в почти пустую комнату, и трое сели за стол, поделились
подсолнухами, больше стульев не было:
Ђлпатов стоЯл.
-- Ќу, товарищ,-- сказал первый мальчик,-- что вы теперь делаете?
-- ђазбираю архивы.
-- ђазве есть это?
-- Ђ как же.
-- € порЯдочно?
-- Ћчень даже много.
-- Њного? -- сплюнув подсолнух, спросил другой.
-- ЏорЯдочно.
-- Њы решили вас использовать иначе, по ликвидации безграмотности.
-- Џрежде надо Ясли длЯ детей завести,-- ответил Ђлпатов,-- а то ко мне
бабы ходЯт с грудными ребЯтами:
пищат ребЯта, бабы унимают, не слушают.
-- ‚от вы и займитесь организацией.
-- Ќет, Я не занимаюсь никакими организациЯми.
-- Џочему?
-- Ќе интересуюсь, Я другой природы.
-- Њы все одной природы.
-- Ќет, разной.
-- Њы вас мобилизуем.
-- Ќе пойду.
-- Џришлем милиционера: вас нужно выжать, как лимон.
-- Ќе выжмете: Я сухой лимон.
525
’огда третий мальчик показалсЯ на пороге, сделал какой-то знак. и все
побежали со свистом по коридору.
Ђлпатов вынул скорей свою бумагу на кислую капусту, взЯл со стола
печать, приложил и пошел опЯть в предком получать.
Џомещица с козами во времЯ этой беготни уже приметила Ђлпатова -- и как
он аккуратно затворЯет калитку, и поглЯдывает на нес. ’еперь она его
остановила и пожаловалась на коз. мало дают молока, не хватает травы.
-- Ќужно как-нибудь из своего имениЯ выхлопотать корову.-- сказал
Ђлпатов ей в утешение.
-- Љорову? -- изменилась в лице помещица. -- —то вы сказали, повторите.
-- Љорову.
-- ѓоспцди,-- перекрестилась она,-- неужели это сбудетсЯ: Я сегоднЯ во
сне видела корову.
-- —ерную в очках и белых чулочках.
-- —ерную в очках. Ќо как же это вы знаете?
-- ’ак знаю: получите корову, хлопочите скорей,-- сказал Ђлпатов и
поспешил в продком.
’ам, однако, занЯтиЯ кончились, все было пусто, и где выдают кислую
капусту, рычала большаЯ рыжаЯ собака.
Џосмотрев на злую рыжую собаку. Ђлпатов вдруг вспомнил, кто это и
какими другими словами сказал, что голодные не могут быть христианами; это
разбойник, издеваЯсь, сказал •ристу: "…сли ты сын божий, спаси себЯ и нас".
VIII ‹“ЉЋ‚€–Ђ
ѓолоднаЯ волчьЯ зарЯ узким медным перстнем полукружила небо. “читель
выходил обратно из города в надежде перемочь усталость и голод до дому.
Ќавстречу ему гнали коров и шел оборванец с длинной палкой в холщовой
сумкой. Ћн остановил спешно идущего Ђлпатова и попросил у него огнЯ
раскурить трубку. Ќедовольный остановкой, вырубаЯ огонь. Ђлпатов сказал:
-- Џастуху нужно иметь кремень и огниво.
-- ’ы что, слепой! -- крикнул оборванец.-- ‚он пасту х^
-- —то же тебе стало обидного от пастуха?
-- џ солдат.
526
-- Џастух, по-моему, не хуже солдата.
-- Џастух? Ђх ты...
-- ђугатьсЯ? Ќу так нет же тебе огнЯ, убирайсЯ! -- крикнул Ђлпатов и
быстро пошел дальше.
Ќо солдат тут только и принЯлсЯ ругатьсЯ как следует и на фоне
полукружиЯ волчьей зари трехматерной картечью палил вслед Ђлпатову, может
быть, представлЯЯ себе, что он из шестипушечной батареи по немцу палит.
-- џ солдат, Я солдат, Я на фронте страдал.
Ѓольно отзывалась эта ругань на сердце у Ђлпатова, ему было досадно,
что не угадал душу поврежденного солдата и так расстроил его. но, главное,
смущала его догадка уже по прежнему верному опыту,-- если станет так на
каждом' (^шагу_цеплЯтьсЯ с болью за людей, значит, сам вконец ^ поврежден и
едва ли дойдет он до дому при усталости и лихорадке. Ќа лесной тропинке его
сапоги сами цеплЯлись за пни и коленки подгибались от слабости. Ќабил
трубку, затЯнулсЯ, стало от этого лучше, но неудержимаЯ злоба охватила его
на оледенелое достоинство сумасшедшего солдата, и на застывшее величие
дьЯкона с кислой капустой, и на мальчишек с подсолнухами, заведующих
десЯтками школ, библиотек, и -- сколько их всех! -- будто дождь идет и
каждаЯ каплЯ его от стужи замерзает и падает на землю снегом и льдом.
Њилостью солнца росинка воды получает отпуск на небо. милостью солнца
землЯ радуетсЯ, получаЯ тепло, а сама землЯ, вернее, не землЯ, а суша, ее
каждаЯ частица давит другую, и если бы дать им волю, они взорвали бы весь
земной шар. Ђ свЯзь воды совершенно инаЯ. каждаЯ каплЯ не лежит, а движетсЯ
и не мешает другой. ‘ила земнаЯ вЯжет насилием, а сила солнечно-океанскаЯ
освобождает, и сила эта в душе человека остаетсЯ, как любовь раз-.тчаю-щаЯ.
“читель остановилсЯ и на большом пне в сумерках, едва различаЯ буквы,
пытаетсЯ записать план урока на завтра о суше и воде, ее омывающей, но в
голове у него стало темней, чем в лесу, и звенели тысЯчи огненных
колокольчиков на зелено-желтых полосах. "Џеремогу, перемогу!" -- заговаривал
он наступление какой-то враждебной силы, очнулсЯ, еще покурил, записал и
продолжал свой путь, прибавлЯЯ пример за примером к свЯзи частиц воды из
человеческой жизни: особенно Ярко припомнилось ему. как в океане на гибнущем
судне, когда все высадились на лодки, осталсЯ один телеграфист и по колена в
воде подавал
527
сигнали о спасении людей по беспроволочному телеграфу, пока волна не
смыла его с кораблЯ,-- се человек!
‘ какой бы радостью он и сам сию же минуту отдал свою жизнь з схватке с
врагом, но враг был везде, а лица не показывал. ЌельзЯ же дьЯкона считать
врагом,-- если бы с ним встретитьсЯ в бане, попаритьсЯ вместе, то он
оказалсЯ бы добрейшим человеком; ругательному солдату сказать "ваше
благородие" и дать восьмушку табаку -- побежит вслед, как собака; дерзким
мальчишкам дать парочку идей длЯ грандиозного плана ликвидации мужицкой
ђоссии, чтобы они увидели в этом ключ к царству небесному на земле, и
мальчики будут на побегушках. ‚се они не знают, что творЯт, и сам комиссар
земледелиЯ в пьЯном виде открыл свою душу: "‚се мое,-- сказал он,-- и землЯ,
в лес, и вода!"
Љто же враг?
"Ѓольшевики".-- говорЯт все кругом, но никто не потрудитсЯ при этом
подумать, что суд его прЯмо соприкасаетсЯ с личным раздражением и всЯкий
укол приводит к одной неподвижной идее большевики, в этом почти все
одинаковы, все маниаки. как поврежденный солдат.
-- Љто же мой враг, покажись!
Ћткрылась просека, " по ней с возом дров ехал старик с обвЯзанной
головой на больной буланой лошади с большими темными пЯтнами вокруг глаз. €
бывает же так. этот ‹азарь остановил возле Ђлпатова лошадь, крепко выругалсЯ
матерным словом и едет дальше как ни в чем не бывало.
-- ‘той! -- остановил его Ђлпатов,-- ’ы за что менЯ ругаешь?
-- џ тебЯ не ругаю.
-- ‡ачем же ты возле менЯ остановилсЯ?
-- Ђ кому же мне …го выругать?
-- Љого?
-- Љто выгнал менЯ, больного старика, в лес за дровами.
-- ЏредседателЯ?
-- џ сам председатель.
-- Љого же ты ругаешь? '
-- …го же, батюшка, …го: за что ни возьмешьсЯ, все Ћн мешает и все
рассыпает. Ћн против нас хозЯйствует, а тебЯ за что мне ругать?
€ правда: ‹азарь улыбалсЯ ему такой улыбкой, как при похоронах улыбалсЯ
хороший свЯщенник его родной
528
деревни, отец Ђфанасий: он так улыбаетсЯ, а все кругом плачут.
‘тарик, сам больной, и на больной лошади, и с возом дров, даже просил
Ђлпатова подсесть к нему, но просека -- далекий путь, тропинкой к большаку
он пошел скорее, неотступно размышлЯЯ о Ќем.
"Ќадо быть. как этот старик, видеть врага в образе черта с рогами, или
сектантом и партийным человеком, каким-нибудь большевиком, меньшевиком,
эсером, но все это психологиЯ первобытнаЯ".
‹ихорадка затрЯсла его.
"€х было два брата, один был домогатель и ушел из дому. у него ноги
свинцовые, живот деревЯнный -- дети не рождаютсЯ, сердце не чувствует
красоту, плечи сильные, голова математическаЯ, в очках и плешиваЯ, это
человек механизации мира. окончательный интеллигент: њото (ањег.
„ругой брат осталсЯ при доме, у него ноги резвые, в шерсти, и баба его
постоЯнно рожает детей, а лицо его -- как восходЯщее тесто в деже: вот
выскочили два живые глаза, только собралсЯ им ответить своими, а тут, где
были глаза, рот выскочил, хочешь в рот сказать, это не рот, а дырка, и это
вовсе не лицо, это зад обернулсЯ в лицо -- окончательный мужик.
€ оба эти брата, как два вагона, идут на менЯ. и Я между ппми, как
сцепщик, растерЯлсЯ, еще момент, и они раздавЯт менЯ буферами, и поезд
пойдет без менЯ. но этого быть не может, без менЯ на земле останетсЯ одна
математика и тесто в деже, все вычисленное и равномерно распределенное на
пайки.
‚ыходит, мой враг -- њото ѓањег и его математика. Ѓорьба с математикой?
Ђ вот как боролась собака с паровозом: положила хвост на рельсы и лаЯла в
кусты на корову, паровоз отрезал ей хвост, она кинулась на паровоз, и тот
отхватил ей голову.
‘ этим нельзЯ по-собачьи боротьсЯ, паровоз вещь полезнаЯ, и математика
необходима, и сам њото (ањег, начертающий план государства-фабрики (наше
времЯ ведь только план), вероЯтно, тоже необходим: и как же иначе
освободитьсЯ от чудища, как, не доведЯ его до абсурда, до счета, до учета
научного?
Ќе про это ли сказано: "Љто имеет ум, тот сочти число зверЯ: ибо число
это человеческое".
Ќикакой раскольник со всей своей магией и никакой
529
анархист пироксилиновый не сделает со зверем того. что делает с ним
њото ѓањег, превращаЯ фетиш в механизм. ’еперь њото ѓањег только ошибсЯ и
сдвинул какой-то утес на исток живой воды. и то. что раньше было свЯтое
слово ‡…Њ‹џ, теперь стала ‘“Ђ. и сушу эту надо постоЯнно размывать, как
размывает ее вода океанскаЯ. Ђ џ -- частица воды океанской, џ -- капельно
мал, и џ -- океански велик." и друг мой лучезарный бог ‘олнце постоЯнно
творит, и њопю ѓањег мой верный слуга".
Ќо не тут. в этих рассуждениЯх, а в душе была, несмотрЯ ни на голод, ни
на усталость и лихорадку, светлаЯ точка: вот бы теперь идти в класс и
рассказывать детЯм о суше и воде. се омывающей, упомЯнуть, что крестЯт не
пылью придорожной, а водою, и знахари говорЯт: "‚ода, матушка, ведь она
живаЯ, свЯтаЯ". € хотЯ бы не класс, а лист бумаги и свет какой-нибудь --
записать свои мысли.
Њежду быстро бегущими облаками показалсЯ месЯц, осветил сворот на
большак. и тут в -блестЯще накатанной осенней колее учитель заметил очень
симпатичный круглый и драгоценный теперь предмет, знал хорошо, как он
шелушитсЯ, как пахнет, какой у него вкус. но слова в голове его еще не было,
и только уж когда он поднЯл его, слово родилось: луковица. „ругаЯ тускло
блестела подальше, в двух шагах, там третьЯ, четвертаЯ, пЯтаЯ,-- видно,
кто-то ехал и терЯл лук из худого мешка. Ђлпатов громко крикнул подождать и.
набив луком карманы, стал подходить на скрип телеги вдали. ‘коро показалась
телега, луковый человек его дожидалсЯ, это был €ван Ђфанасьевич Љрыскин.
зажиточный огородник из городских мещан, перебравшийсЯ в деревню. Ќе за
услугу, конечно, какаЯ в этом услуга, а просто из жалости к человеку,-- и
еще учитель, ест без соли, без хлеба поднЯты" с дороги даже не чищенный
лук,-- €ван Ђфанасьевич дал ему довольно большую,-- фунта четыре, сообразил
Ђлпатов,-- краюшку хлеба и подсадил к себе на телегу.
IX
Ћ •‹…Ѓ… …„€ЌЋЊ
-- „уравей ђоссии есть ли страна? -- спросил Љрыскин'.
-- …два ли! -- ответил Ђлпатов.
-- € что есть ђоссиЯ? Ќа одном конце солнце всходит,
530
на другом заходит, и на таком большом пространстве все говорЯт, что
мало земли и люди разуты-раздеты; есть ли на свете страна дуравей ђоссии?
-- …два ли! -- повторил Ђлпатов.
-- II что есть родина? ‚от теперь мне стало Ясно. что солдат
существует, чтобы его убили или чтобы он убил, и больше в солдате нет
ничего: раньше Я служил солдатом и был ефрейтором и фельдфебелем, ничего
такого не думал, служил и служил длЯ родины и отечества, и вот, оказываетсЯ.
родины нет и отечества нет.
-- Љак же это так? -- удивилсЯ Ђлпатов.
-- Ђ очень просто, у менЯ есть дочка, тоже учительница и курсистка,
Љрыскина. слышали?
-- ‘лышал, есть такаЯ учительница.
-- Ќу. вот, она мне читала, что. где теперь станциЯ ’альцы. раньше был
город ’алим. в этом городе были стены и башни, через эту местность проходило
много всЯких народов, захватывали город попеременно и под стенами кости
скоплЯлись разных народов -- вот это называетсЯ родина, и что в ’альцах
живет теперь человек, это называетсЯ русский и все вместе русский народ. Ќу.
как вы думаете, все это есть ценность?
-- ќто наше прошлое.
-- ’о есть переходЯщие народы, и русского человека нету, и родины тоже
нету. а между прочим, Я жалею русского человека и родину и понЯть не могу,
откуда у менЯ эта жалость беретсЯ.
-- ‹юбЯт всегда неизвестно за что.
-- „а что же тут можно любить? “ нас теперь нету фабрик, ситцу, калош,
сапогов и продуктов земли, даже хлеба, соли.-- у нас одна землЯ. € то же
самое про человека, что нет у нас закона, религии, семейности, нет человека
и один только ”омкин брат всем командует. Ќациональность погибла, и говорЯт,
по всему земному шару все национальности погибнут, и у немцев, как у нас,
будет ”омкнн брат, и у французов, у англичан, у Японцев, везде голаЯ землЯ,
и тогда все под одного бога. Ќу, один бог длЯ всех народов, это Я считаю
правильно, это совершенство, как плуг паровой и подобное, как наша соха. €
позвольте вам только сказать и спросить вас: ежели говорЯт брось соху и мы
тебе дадим паровой плуг, то как Я поверю в высшее без видимости плуга. ’о же
самое и про старого нашего бога. Я оставлю его. а общего не окажетсЯ. ‘лов
нет. коммуна -- это очень хорошо, а перешагни через эту щель!
‚ы посмотрите, какаЯ у нас жизнь: был у нас трЯпичник, ездит такой
человек по деревнЯм, собирает где трЯпку, где кость, где жестЯнку, и так
год, и два, и три. десЯть. —ерез двадцать до того приладилсЯ к делу, что в
городе склад открыл, а сотнЯ, другаЯ длЯ его дела ездит, и в конце концов из
трЯпки этой выходит бумага. ’еперь человек этот, буржуй, разорен, трЯпок
никто не собирает, и бумаги нет. Ѓывало, человек нужник чистит, смотришь на
него, мнет ситник, сыт, весел; смотришь теперь, этот же самый человек, ведь
они теперь те же самые прежние люди, стоит, чистит нужник, ситника у него
нет. а нужник осталсЯ, ну, скажите ему, что скоро будет коммуна и все люди
пойдут под общего бога. “ менЯ вот дочка учительница теперь сидит и все
книжки читает, начну Я ей это свое говорить, а она мне: "ќто, папаша, в
будущем". ‚от почитает, почитает и: "…сть хочу",-- а Я книжку ей на стол:
"Ќа, ешь, а хлеб в будущем".
‚се времЯ, как говорил Љрыскин. не мог Ђлпатов разобратьсЯ, друг ему
этот человек или враг, но когда он до книжки дошел, то понЯл, что, наверно,
враг и просто так хлеб от него взЯть нельзЯ: бойсЯ поповской просвиры и
мужицкой ветчины.
-- ‚от вы мне хлеб дали,-- сказал он,-- а что же мне бы дать вам за
хлеб?
-- Ѓог с вами, но ежели бы у вас один предмет нашелсЯ, Я не откажусь.
"“ж не опЯть ли всплывает этот разбитый казенный сундук?" -- испугалсЯ
Ђлпатов и спросил со страхом:
-- Љакой предмет?
-- ЊаленькаЯ вещь: квинта.
-- ‘труна квинта?
-- ‘труна оборвалась, вечерами скучаю, но ежели нет у вас квинты, дайте
рассказ.
-- ђассказ?
-- Љакой-нибудь, все равно, только бы весело; у менЯ был очень хороший
рассказ, все читал его, да вот по нынешним временам украли и выкурили,
теперь опЯть так сижу. ни поиграть на скрипке, ни почитать, какой-нибудь
дайте завалЯщийсЯ. ..:';•
-- ђассказ Я вам дам "Џреступление и наказание" „остоевского.
^- ’ого „остоевского, что на каторге был, и это, кажетсЯ, о
ђаскольннкове, как он двух старух убил. Ѓоже сохрани, не давайте.
532
-- ‚ы не дочитали повести: ђаскольников убил, а „остоевский это
убийство осудил и учит нас вовсе не убивать.
-- Ђ это еще хуже. чтобы вовсе не убивать.
-- •ристов завет.
-- Ѓог с вами: такого завета у •риста не было.
-- Љак не было, вы не читали …вангелиЯ.
-- џ не читал? Ќу нет. ошибаетесь. Џравда, у нас читают редко
…вангелие, к тому же народ наш темный, неграмотныи. зато ежели кто взЯлсЯ
раз. тот уж доходит до всЯкой буквы. ’ак и Я дошел и оставил эту книгу:
больше не читаю. Џонимаю, что очень хорошее •ристово учение;
как жизнь наша здесь, на земле, тЯжкаЯ, то господь нам дает утешение в
жизни загробной: здесь потерпите, а там будет хорошо, вот и все •ристово
учение. Џравда, •ристос учил людей не убивать, но вы эту заповедь обернули
по-своему и сделали из нее самое вредное дело.
-- Њы?
-- ‚ы! ‚о всех смутах и во все времена была виновата антиллигенциЯ. но
самаЯ се вреднаЯ мысль, что людьми можно управлЯть без насилиЯ и казни. „а.
•ристос людей учил не убивать, но казнить разбойников он нигде не запрещал.
Ќет, вы мне такого, боже сохрани, не давайте читать, мне нужен просто
рассказ.
-- ’олстого?
-- ’олстой больше всех виноват: он эту вредную мысль и выдумал, вот бы
ему теперь хоть бы одним глазком посмотреть, что из его семЯн выросло. Ќе
давайте мне ’олстого, пожалуйста.
-- “спенского дам Я вам: крестьЯнский труд, это очень хорошаЯ книга.
-- Џомню и эту, дочь мне давала читать, там очень хорошо описана жизнь
мужика трудЯщегосЯ, а вывод сделан неправильный: о поравненнн. тоже вреднаЯ
мысль. џ верю в дело только отдельного человека и в черту.
-- ‚ отдельного и его собственность?
-- „а и в его' собственность.
Ђлпатов рассказал, что будет, если за исходный пункт взЯть отдельного,
и рад был. что злоба этого человека, как белаЯ пена на черном вареве,
остановилась, он притих и задумалсЯ.
-- Ќет.-- сказал он наконец,--Я признаю над собою черту.
-- Љакую черту?
533
-- Ќе знаю. точно где-то Я читал или мне снилось, мне снитсЯ разное
чудное, недавни снилось, будто времЯ <..-> быстрое и произвольное, как
хочешь стрелку поставь -- чиновники по стрелке бегут в канцелЯрию, что это
времЯ соединилось с земледелием: посадил лук. смотрю, а он через час уже в
стрелку пошел, через три часа теленок вырос в быка. и рожь поспевает.--
удивительно, какие штуки во сне бывают. ’ак снилось мне или Я где-то читал,
мужик собралсЯ резать теленка и нож длЯ этого дела выточил, с вечера лег
спать и слышит, теленок ребЯчьим голосом плачет; как вы думаете, понимает
теленок?
-- Ќу. понимает.
-- Ђ мы этого не понимаем.
-- Ќу...
-- ‚от и все.
-- Њы же с вами говорили про союз отдельных.
-- € Я к тому же веду. союз наш будет в понЯтном, а как же в
непонЯтном? Ќет. Я признаю над собою черту. “ антиллигснции же этого нет.
одна партиЯ вертит воробьЯм головы, другаЯ соединилась не убивать врагов
человечества. “ них черты нет и проверки.
-- —ерту вашу Я понимаю, это страх божий.
-- Ќу да, страх божий.
-- Ђ что же такое проверка?
-- •леб наша проверка. ‡наете, Я сам из мещан и мужиков не люблю: бык,
черт и мужик одна партиЯ, но понимаю теперь, почему вы голодаете, а господь
нам в черную годину этот кусочек послал: хлеб наша проверка.
-- Ћшибаетесь, хлеб тоже имеет проверку. •ристос сказал: не единым
хлебом жив человек.
-- Ќе единым? ‡ачем же вы лук по дороге собираете? € жили бы книжкой. ‚
…вангелии про камни сказано, что дьЯвол хотел их в хлеб без труда
превратить, а господь ему запретил обращатьсЯ к хлебу без труда, вот этим,
мол, и будет жив человек. Ђнтиллигенцию же черт обманул, она хочет хлеб
сделать из камнЯ посредством трал-гора.
-- ЉакаЯ же это интеллигенциЯ, про которую вы так говорите?
-- ЋбыкновеннаЯ: кто не сеет, не веет и при том враг себе и простому
народу, а хлеб един, и о нем все заветы.
-- € жив человек одним только хлебом?
-- Ќа земле жив единственно этим, а все прочее притча. ‚от если бы
…вангелие, как ’олстой, понимать, чтобы жить на земле по притчам, то хлеб не
нужен, оттого что
534
и продолжение рода человеческого не нужно: оставь и отца. и мать. и
жену. Ђ Я понимаю …вангелие как притчу об утешении и обещании на том свете
жизни легкой. џ против этого ничего не имею. а на земле жив человек
единственно собственным хлебом.
“ креста, где дороги расходЯтсЯ на все четыре стороны, Ђлпатов хотел
проститьсЯ с огородником и спрыгнул с телеги, но тот задержал лошадь и на
прощанье спросил Ђлпатова, и. видно, не просто, а с целью открыть что-то
свое особенное и необыкновенное.
-- ‚ы-то сами,-- спросил он,-- хорошо ли читали …вангелие?
-- Ќет,-- ответил Ђлпатов,-- по-моему, усердно читают …вангелие у нас
сектанты, а Я их не люблю, Я просто понимаю, чему менЯ с детства учили: вот
сейчас вижу крест и вспоминаю чудо насыщениЯ пЯтью хлебами.
-- € насытились? -- Љрыскин усмехнулсЯ.-- Ќеужели верите?
-- ‚ерю.
-- …два ли, вы это на гордость свою, на дух переводите, духовный, мол.
хлеб. а какой уж там духовный, ежели прЯмо сказано, что осталось двенадцать
коробов кусочков от пЯти хлебов. ‚ы в это потому верите, что на себЯ
переводите: Я. мол, учитель и тоже, как •ристос, могу ходить, учить и не
работать.
-- Љак •ристос не работал? —то вы кощунствуете, его работа в распЯтии.
-- ђаспЯтие -- это быстрое дело, помучалсЯ часами и помер. ‚се равно
как в наше времЯ стрелку переведут и думают, от этого всЯ жизнь стронулась.
’ак и распЯтие идет по скорому времени (...), а жизнь идет по солнечному,
тихо, работа медленнаЯ и то отпустит немного, то опЯть скрутит, и все сиди и
сиди в одной точке: вбит кол. и на колу Я привЯзан, как бычок. Ќо он ходил,
и учил. и был распЯт, а не работал. ‚от то-то, вы не читаете …вангелие, надо
читать. Ќигде там не сказано, что он сидел и работал, а только ходил и учил.
-- € не спас?
-- Ѓездетный был и не работал, нам примера нет, наша жизнь больше в
буднЯх проходит, а у него все праздники. …го путем нам спастись невозможно.
-- € живут неспасенные?
535
-- ‚еликому множеству людей это вовсе не надобно:
родитсЯ хлеб -- слава тебе господи! не родитсЯ -- надо •потерпеть.
Ђ вы терпеть не можете, и чуть вас коснулась беда -- сейчас подавай •риста:
слабость это и обман гордости, чтобы самому не работать, а ходить, учить,
сочинЯть.
-- Ќу хорошо, Я ошибаюсь, интеллигенциЯ заблудилась, а есть же
настоЯщий •ристов путь спасениЯ мира от проклЯтиЯ.
-- Ћт проклЯтиЯ, наверно, есть, только это всех нас мало касаетсЯ, не
все мы проклЯты.
-- ‘казано...
-- Џонимаю, сказано еще: в муках рождать, но не каждаЯ же баба в муках
рождает, другаЯ ребЯт, как Яйца, несет. ќто про часть сказано, а вы и на
всех и здоровых переводите неправильно. Љонечно, певчие нужны и праздники.
попы. дьЯкона, учителЯ, сочинители, вес это хорошо, но нельзЯ же всем жить
без работы. ‚от господь в эти тЯжкие дни нам кусочек и послал, а вы
голодаете. •ристос -- эти гордость в вас, смиритесь до конца, и останетсЯ
хлеб собственный, трудовой. …динственно этим жив на земле человек, а все
прочее по мере надобности.
"’оже искушение на гордость,-- думал Ђлпатов, глЯдЯ на забытую в телеге
краюшку хлеба. Џосле такого разговора ему стыдно было взЯть этот хлеб, а
Љрыскин не замечал,-- смиритьсЯ и напомнить? Ќет".
-- •леб забыли, хлеб забыли! -- кричал вслед ему Љрыскин.
Ћн слышал и не хотел возвращатьсЯ за хлебом. "Људа же это Я зашел?" --
спросил себЯ Ђлпатов в лесу на незнакомой тропинке, сходЯщей постепенно на
нет,-- вокруг среди безлиственных рогатых деревьев неотступно шел за ним
черный крест с распЯтым разбойником и голос Љрыскнна неустанно спрашивал:
-- …сли ты •ристос, спаси себЯ и нас.
-- џ не •ристос, Я сам был разбойником, принимаю достойное по делам
своим, но что же он сделал нам худого?
’огда расступились деревьЯ и пропустили его на просеку, в конце этой
бесконечной хвойной аллеи луна стоЯла чисто, порхали снежинки, и старик,
похожий на ‹азарЯ, обвЯзанный платком, тихо ехал, то показывалсЯ, то исчезал
в тени бора; •отел идти навстречу старику, но сил идти не было, он упал на
мерзлую землю, и, после жара, холод ужасный затрЯс его, но открытыми глазами
оч все
536
смотрит туда. на месЯц; где идет снег и все близитсЯ больной старик.
‚от он уже Ясно виден, и сладчайшаЯ улыбка у него на лице. как у старого
отца ЂфанасиЯ бывает всегда во времЯ похорон: улыбка не от мира сего, все
плачут, когда отец Ђфанасий так улыбаетсЯ.
"’ак этот старик и есть отец Ђфанасий!" -- открылось Ђлпатову.
Ќо что самое главное открылось в эту минуту, что отец Ђфанасий и есть
€исус •ристос, сам.
€ надо бы теперь ему сказать: "ЏомЯни мЯ. ѓосподи, егда приндешн во
царствие ’вое",-- тогда все бы стало хорошо, но сказать почему-то стыдно,
почему так?
"‚ерно, это оттого, что Я не окончательно еще умер и оледенел".--
подумал Ђлпатов и попробовал двинуть какой-нибудь живой косточкой в своем
теле. похожем на ледЯной мешок костей.
Њизинец и шевельнулсЯ.
"Ќу так и есть: это мой живой член бунтует".
Ђ отец Ђфанасии оттЯнул из него самое главное, имЯ его свЯтое, и поет
ему вечную памЯть и жизнь бесконечную.
"‘казать бы надо про мизинец: покаЯтьсЯ в живом члене, а то выходит
обман. Ќо разве можно за живое каЯтьсЯ, разве оно виновато, что живо?"
€ так означилось поле при небе мутном и безразличном, без горизонта и
всЯкой черты, отделЯющей небо и землю, только рыжаЯ, занавоженнаЯ дорога
поднимаетсЯ в мути все выше и выше. Ќеверным тенором поет отец Ђфанасий "‘о
свЯтыми упокой", и буланаЯ лошадка с темными кругами под глазами,
телеграфными столбами, усердно нажимаЯсь, тащит все выше и выше на небо.
•
Њ€‘’…ђ€џ
Љак убитые птицы, из мути небесной падают с деревьев невидимых на
дорогу сухие, скорченные листьЯ, чуть очерталсЯ хуторок: люди живут.
"’оже,-- думает Ђлпатов.-- может быть, нечаЯнно, недоглЯдев, везли
кого-нибудь с живым членом на небо и бросили на полпути, и он тут
размножилсЯ".
‚от показалась целаЯ деревнЯ, из нее выходЯт голодные, просЯт хлебца
ради •риста, есть хотЯт и размножатьсЯ.
537
"’оже не кончились: голодные не могут быть христианами, надеютсЯ
насытитьсЯ и продолжатьсЯ, а живой мир во •ристе кончаетсЯ".
€ знает Ђлпатов теперь уже наверно, что так ему обман не пройдет и он
опЯть вернетсЯ в гущу людскую оттого, что мизинец его жив. ‘олнце чуть-чуть
означилось желтое, смущенно глЯнуло на леденеющую землю. 11 землЯ, его
обиженнаЯ жена, вихрем ответила, она высылает детей своих заступитьсЯ за
мать. Ќе знают бедные дети, что солнце вернетсЯ и опЯть помиритсЯ с землей.
Ћни свои огни зажигают, и с красными факелами мчатсЯ, и крутЯтсЯ в вихрЯх
столбами, поднимаЯ сухие листьЯ деревьев, дорожную пыль и песок.
’емный вихрь ЯвилсЯ навстречу отцу Ђфанасию, вышел из вихрЯ Џерсюк с
конным отрЯдом и реквизировал тело Ђлпатова.
-- ‘ын мой, еще потерпи! -- сказал свЯщенник с улыбкой, от которой все
плачут.
"€ все это из-за мизинца,-- знает Ђлпатов,-- живой мизинец и есть весь
мой грех".
Њузыканты играют "Њы жертвою пали", и четыре красноармейца несут
Ђлпатова в красном гробу обратно в город на площадь ђеволюции, где стоит
Љарл Њаркс возле почетных могил убитых на своем посту комиссаров. Ђлпатова
тоже хоронЯт, как комиссара.
‚ џмщине услышали музыку.
-- —то это красное?
-- ѓроб несут, кого это?
-- ‚идишь, без попов: комиссар грохнулсЯ.
-- Џодсолнух!
‚ толпе ”омка, брат Џерсюка. показалсЯ:
-- ‚ реку бы его,-- говорит,-- а они музыку разводЯт.
-- ’оварищ, так нельзЯ,-- отвечает ему человек мастеровой и при
фартуке.
-- ‚ реку нельзЯ, отчего? ђека покойников любит, раки съедЯт, и
никаких.
-- ’ак. выходит, он был не человек, а статуй и нет ничего.
-- € Я тоже говорю, что нет ничего, а то говорЯт: "Њы управлЯющие",-- и
тоже бьют, не бьют разве новые управлЯющие?
"-- ’ак это всегда было: и раньше, и теперь, всегда били нашего брата,
потому что без этого нельзЯ.
-- Ќу так на что же тут музыка, к стенке поставил
538
• в реку: Я -- ”омка, он -- комиссар, и никаких, какого же черта!
-- Љомиссар ”омку, ”омка комиссара, ты менЯ. Я тебЯ, нет. так не
выходит.
-- —его же тебе еще надо? ’ы на менЯ, Я на тебЯ, всех стравить -- и в
партии, потом партиЯ на партию.
-- Ќу и что же будет: одна возьмет верх.
-- Ќа времЯ, а потом другаЯ в скорый оборот, чтобы не было никакого
статуЯ, чего же тебе еще надо?
-- Џо мне. чтобы жили без оружиЯ, вот когда это будет, Я поверю в
новое, а то все одно: была полициЯ, стала милициЯ. одного комиссара убили,
другого статуЯ поставЯт.
’олпа нарастает, кого-кого нет, из разоренного монастырЯ даже монах
ЯвилсЯ и безумно кричит:
-- Ќечестивцы, что вы сделали, человека замучили!
-- „а это не мы. вот чудак, нам, первое, велели, а второе, мы есть
хотим.
-- ЏроклЯтые, за кого же вы стоите? ”омка режет:
-- Ђ ты за кого?
-- џ за мощи свЯтые. ”омка монаху Язык показал:
-- Ќе мощи, а мышь. € монах от мыши в толпу, как сквозь землю.
-- ‹ови мышь. лови мышь! -- подзуживает ”омка. ѓроб приближаетсЯ.
‘текольщику при фартуке противно бесчиние и жалко убитого комиссара:
-- Љому он вредит, кому статуй мешает? Ќу Љаин, Я понимаю, убивает, а
то говорЯт "мы Ђвель" и тоже убивают.
-- Њы понимаем,-- отвечают в толпе.-- вреда от него не было никому,
власть стоит и стоит, кому вред какой от статуЯ? Џоставь каждого во власть,
и каждый будет статуем.
-- „ураки, ничего-то вы не понимаете, это место очищаетсЯ, был один
статуй городовой, другого статуЯ поставили, комиссара.
-- ’ак и пойдет, только снаружи менЯетсЯ. Џока без оружиЯ (не) будет,
никому не поверю.
-- ‡атвердил "без оружиЯ", тебЯ не задевало, а вот посмотри.
”омка поднимает рубашку и показывает против сердца рубец.
-- Љто это тебЯ?
539
-- ђодной брат мой Џерсюк. Ќеужли Я это оставлю, как ты думаешь,
оставлю Я это или нет?
-- ‡адело-то задело.
-- ЊенЯ задело, а ты где был?
-- џ стекла вставлЯл.
-- € Я работал, нет, ты мне скажи, могу ли Я это дело оставить?
-- „а на кого же ты пойдешь?
-- Ќа брата и на его партию.
-- Ќа брата, это один разговор, а на какую же партию?
-- Џочем Я знаю, задело, и Я задену, а тебЯ не задевало?
-- Љак не задевало, думаешь, тогда этого не было. все то же было,
задевало, да как! ’ы мне грудь показал, а Я сзади рубашку подыму, тоже
увидишь рубцы.
-- —его же ты говоришь, без оружиЯ?
-- Ѓез оружиЯ, где тебе такое понЯть, хоть бы оружие, да надо знать к
чему. Џерсюк, брат твой, хоть и зверь, да стоит за советскую власть, за
государство.
-- Ќачихать мне на советскую власть и на государство.
-- ’ебе только бы без командира, задело, и ты задел.
-- € Я задел!
-- …сли бы ты знал что, а ты ничего не знаешь.
-- € знать не хочу.
-- “ченый там выкопал на чердаке старую книгу, узнал про жизнь, и у
него свЯзалось, а у тебЯ что свЯзываетсЯ:
тебЯ чкнулп. ты чкпул. вот и все.
-- “ченый -- это мышь. а решит все трехдюймовка.
-- Џет. брат. пока оружие будет решать, ни за что не поверю, и в
государство никакое не поверю с оружием.
-- Џодумайте, что вы говорите,-- сказал какой-то сознательный.-- какое
государство может существовать без оружиЯ, где есть на земле такое
государство?
-- …сть такое,-- отвечает стекольщик,-- там люди живут, работают,
пашут, скот разводЯт, торгуют, а воевать -- нет! -- махонькаЯ страна такаЯ.
-- ”инлЯндиЯ?
-- Ќу хоть бы ‚тлЯндиЯ.
-- ‚оюет!
-- Ќу. стало быть, не ‚ихлЯндиЯ, а есть.
-- вейцариЯ?
-- џ говорю, есть такаЯ страна, где не воюют, хотЯ бы самаЯ махонькаЯ
‚нхлЯндиЯ. а есть.
-- ‘ам ты ‚пхлЯнднЯ, отвечай просто: двое дерутсЯ на улице, что ты
сделаешь, как остановишь?
540

-- ‘кажу: не деритесь.
-- Ђ не послушаютсЯ?
-- „ругой придет: тут постепенность, один уговаривает. другой
уговаривает, третий уговаривает.
-- Ѓыл такой уговаривающий, ну что, уговорил?
-- ’ак он уговаривал дратьсЯ, а Я чтобы не дратьсЯ.
-- Џосле него тоже уговаривали, чтобы не дратьсЯ, и чем кончилось?
-- ќто неправда, сами уговаривали, а сами оружие поднимали на
капиталистов.
-- Ќу, ладно, пускай ты пришел и уговорил: ну. помирЯтсЯ, один пойдет в
подвал, другой во дворец?
-- € хорошо.
-- Љапиталисты опЯть наживатьсЯ.
-- Џочему наживатьсЯ: ему, может быть, надо долги заплатить, разные
бывают капиталисты.
-- ђасходитесь вы к черту! -- кричит, надрываЯсь, милиционер. -- ’ут
похороны, а не митинг, дорогу давайте. ну!
€ замахнулсЯ на женщину шашкой, только на одну, а их сто выскочило.
-- Ќонче и осьмушку не выдали. ‘вобода, свобода. а хлеба не дали, на
черта нам ваша свобода!
-- €ди на работу!
-- „авай работу!
-- ‚озьми, ты сама не идешь.
-- Ѓрешешь!
-- Ќет. ты брешешь, вы сидите, враг идет, а у вас дезертиры под юбкой.
-- Ђ у вас жиды в штанах. •а-ха-ха! -- в сто голосов.
-- ‹овко баба отрезала: жиды в штанах. Љто-то веселый вздумал искать
дезертира у бабы, но вдруг Џерсюк на коне показалсЯ.
-- Џерсюк. Џерсюк!
‚се врассыпную, и сам ”омка впереди всех бежит.
ЋпЯть стало тихо на улице, два мещанина, один
с завалинки, другой из калитки, переговариваютсЯ, и возле
них ЏелагеЯ ”оминишна остановилась.
-- Љомиссар грохнулсЯ!
-- Џодсолнух!
-- —его же народ шумит?
-- —его кричат, чего орут,-- говорит ЏелагеЯ ”оминишна,-- милые мои.
сколько вы ни кричите, а служить
541
кому-нибудь надо. Я тридцать пЯть лет у господ жила, и никто менЯ не
обидел, оттого что Я себЯ знаю. Я такаЯ ведь: самовар согрела, чай засыпала,
пока настоЯлсЯ чай, Я двадцать дел переделаю, кто с менЯ спросит, кто
посмеет обидеть? Џокойника несут, а они визжат, вот …гор €ваныч идет.
спрошу-ка Я его.
€ того самого дьЯкона, что Ђлпатову капусту не выдал, спрашивает:
-- ‡а что же, батюшка. …гор €ваныч. убили?
-- „а ни за что, так времЯ переходит, и убивают.
-- Љак его имечко-то свЯтое?
-- Ќе знаю. матушка, сам, только пролетарий он оказалсЯ настоЯщий, и не
думали, а как умер. вдруг и обнаружилось, вот ему теперь и почет.
-- ‚се-таки имечко-то его свЯтое надо узнать, что же это такое,
хороните и не знаете, кто он такой.
-- Љакой-то не то ‹аматов, не то ‹апатов, заглЯните, может вспомните.
ЏслагеЯ ”оминишна заглЯнула и, не сводЯ глаз с лица покойника,
крестилась и низко кланЯлась.
-- ѓосподи,-- сказала она, узнаваЯ,-- да ведь это наш городовой лежит.
"Ќет. Я не городовой".-- хочет сказать Ђлпатов и не может, и страшно
ему лечь безымЯнно в могилу.
-- Ќу, конечно, городовой,-- уверилась старушка,-- дай бог памЯти, как
его звали, как же. знаю. знаю. он у нас в џмщине стоЯл на посту, только,
батюшка, как же вы его к себе принЯли, все-таки был он полицейский.
-- ѓородовой.-- поправил …гор €ванович.-- насчет городовых есть особое
разъЯснение, это не полицейский.
-- Љак не полицейский?
-- ѓородовой стоит и больше ничего: это статуй.
-- —то вы говорите!
-- ‘татуй и больше ничего.
-- Ђ в бога веровал, бывало, как придет на пост, всЯкий раз
перекреститсЯ на церковь.
-- Ќасчет религии вы не беспокойтесь, ЏелагсЯ ”оминишна. в Љарле Њарксе
есть все …вангелие, только уж, конечно. без прологов и акафистов, но ведь
это не главное.
-- Љонечно, батюшка, не главное, был бы с нами господь Ќисус •ристос.
-- Ќу, это все в Љарле Њарксе есть, не беспокойтесь!
-- Ћдно только плохо, что вот имечко-то его свЯтое забыли, и другое
осмелюсь вас спросить, …гор €ваныч, не
542
выдашь ли на бедность мою кислой капусты, все-таки сын мои у вас шкраб.
-- ѓородской или сельский?
-- ‘ельский, батюшка, сельский.
-- ‘ельским шкрабам капуста не выдаетсЯ. ѓроб с музыкой "Њы жертвою
пали" мало-помалу приближаетсЯ к площади, и, как только свернули, ветер
злейший с летЯщими снежинками над застылой кочками грЯзью пронессЯ, и солнце
желто глЯнуло на похороны блудных детей земли.
-- ‚се выдумала антиллигенциЯ! -- тихо говорит Љрыскнн.
€ мужик с топором за поЯсом ему отвечает:
-- Ќехай. нехай!
Њузыка затихла, гроб поставили у краЯ могилы. ЉраснаЯ армиЯ выстроилась
вокруг Љарла Њаркса, и впереди всех Џерсюк на коне грозно сидит, как Џетр
‚еликий при казни стрельцов.
-- …гор. начинай! -- кричит Џерсюк дьЯкону. …гор €ванович заложил руки
в карманы по манере новых ораторов и. не вынимаЯ их. прошелсЯ туда и сюда
возле гроба, обдумываЯ, и вдруг выхватил одну руку, простираЯ к покойнику:
-- ’оварищ!
€ запнулсЯ, имЯ товарища ему неизвестно. арит глазами вокруг, не
подскажет ли кто-нибудь, но никто не хочет помочь дьЯкону, имЯ покойника
никому не известно. ЏелагеЯ ”оминишна. бегаЯ всюду, расспрашивает, даже
раскраснелась: решительно никто не знает имЯ покойника. Ђ дьЯкон не совсем
еще отстал от обрЯда и понимает, что нельзЯ же хоронить, не знаЯ даже имени
человека. Ќо что уе делать, никто не знает.
"Ђ впрочем,-- мелькнуло дьЯкону.-- это ведь Я по-старому думаю, а раз
он был пролетарий и соединилсЯ со всеми пролетариЯми, то имЯ ему стало общее
пролетариат;
это все от непривычки мыслить по-пролетарски, нужно всегда мыслить
коллективно, имЯ ему пролетариат пли покойный товарищ". Ћн и хотел сказать
прекрасное слово Џокойный ’оварищ, но какаЯ-то финтифлюшка. обЯзательнаЯ в
речах новых ораторов, вывернула простые слова:
Џокойный ’оварищ -- на совершенно другое и не бывалое ни при каких
похоронах, ни в какой стране, вместо "покойный товарищ" дьЯкон сказал:
-- ’оварищ Џокойник!
543
-- Ќу, брат, спасибо,-- заговорили возле Љрыскина,-- живой покойнику не
товарищ, это не партиЯ.
-- ’оварищ Џокойник! -- продолжал дьЯкон уверенно и бодро.-- ’ы пал
жертвой озлобленной буржуазии, и вот вам всем пример: ежели вы будете сидеть
сложа руки и оставите в покое жить буржуазию, вы заслужите участь ’оварища
Џокойника.
€ пошел, и пошел, повторЯЯ ’оварищ Џокойник, довольный своим
необыкновенным открытием обходитьсЯ без имени.
-- ’оварищ Џокойник не сидел сложа руки,-- сказал он в заключение.-- он
выступал активно, и вот вам результат.-- ‚ыхватил обе руки из карманов и
кончил: -- ‚от вам результат!
-- ‘той. Љрыска, слышал ты, как же так это выходит, понимаешь ты?
-- Џонимаю,-- отвечает Љрыскин.
-- Ђ Я не понимаю: ведь он же не сидел сложа руки?
-- Ќу так что?
-- Ђ сказано, ежели кто будет сидеть сложа руки, тот заслужит участь
’оварища Џокойника.
-- Ќу и заслужил.
-- Љак, ведь он же активно выступал, а не сидел сложа руки?
-- ‚от дурак, ничего ты не понимаешь. Љобылка, он хотел сказать, что
’оварища Џокойника все равно заслужишь, будешь сидеть сложа руки или
выступать активно, не миновать никому участи ’оварища Џокойника.
"‘меютсЯ!" -- горько думает Ђлпатов.
‚друг смех остановилсЯ. ‘ той стороны огромной площади, где барышники,
не обращаЯ вниманиЯ на похороны, торговали у мужика сивую клЯчу, смерч
завернулсЯ огромным столбом и. набежав сюда. к Љарлу Њарксу, выбросил из
себЯ автомобиль, в нем стоЯл молодой человек с пепельным лицом и всеми
кривыми чертами лица. ‹едЯным голосом крикнул молодой человек:
-- ‘мерть!
‚се в страхе примолкли.
-- ‡а одну голову этого товарища мы возьмем тысЯчу голов: смерть,
смерть!
."’ысЯчу любимых кем-то и по-своему названных голов за одного
неизвестного, никому не нужного ’оварища Џокойника,-- думал Ђлпатов в
последнем отчаЯнии,-- когда же наконец моЯ мука кончитсЯ и Я умру по-
544
настоЯщему, не будет хотетьсЯ дратьсЯ, и Я прошепчу свое окончательное:
"ЏомЯни мЯ. ѓосподи, сгда приидеши во царствие ’вое!"
Ѓелый пар изо рта страшного оратора начинает падать снежинками, скажет:
смерть! -- и густеет снег, и падает. и сам он все растет к белеет, и вдруг,
выходит, это не человек, а очень высокий белый медведь оказывает на
стройного блондина, стоит на задних лапах, а передними все машет и машет,
разбрасываЯ снег во все стороны.
‚ ужасе все жмутсЯ к мужику с топором.
-- Ќехай. нехай.-- говорит он.
-- ‚али его. бей!
-- Ќехай. нехай подходит!
-- Ќу. бей же!
-- Ќехай. нехай!
-- „ай-ка свой топор посмотреть,-- говорит спокойно белый медведь.
€ тот отдает, а сам видит смерть в лицо и все-таки повторЯет:
-- Ќехай, нехай!
-- убу. шубу! -- кричит в ужасном ознобе Ђлпатов. убой своей
прикрывает жалостливый старик, похожий на ‹азарЯ, Ђлпатова, но озноб и
внутри, и снаружи от падающего снега не дает ни минуты покоЯ учителю, а
буланаЯ лошадка с темными пЯтнами вокруг глаз едва ли дотащит в больницу.
убой белой всю ночь садитсЯ снег. белеет сначала на крышах, потом и
озими, зеленеЯ, сереют и к утру тоже белеют ровно, и даже высокое жнивье и
полынки, все закрылось, только чернела середина живой еще речки, принимаЯ в
себЯ белый снег. Љ восходу снег перестал, мороз усилилсЯ, схватываЯ все
больше и больше живую воду у заберогов. џрко солнце взошло. Љраснобровые
черные птицы вылетели из болот на верхушки белых берез. ‚се сиЯло, блестело,
сверкало, и в этом сиЯнии, в славе великой стала река.
XI
‘ЉЂ‡Љ€ ЊЋђЋ‡Ђ
Ќикто из наших стариков не запомнит инеЯ такого, как в девЯтнадцатом
году нашего века. и не приходилось в книгах читать, что бывает такое. –елую
неделю он
наседал, и в конце ломались ветви и верхушки старых дубов. Ћсобенно в
березах было много погибели: начиналось обычной сказкой, но потом березка
склонЯла все ниже и ниже оледенелые ветви, казалось, шептала: "—то ты,
Њороз, ну пошутил и довольно",-- а Њороз не слушал, гнул все ниже и ниже их
ветви и наговаривал: "Ђ вы думаете, сказки мои только забава, надо же вам
напомнить, какою ценою мне самому сказки даютсЯ, испытайте жизнь, а потом Я
верну вам и сказку, и как вы тогда ей обрадуетесь! Ђ то вы засиделись, вас
надо немножко расшевелить". €, уродливо изогнутые, глыбами льда загруженные,
падали верхушки молодых, а старые ломались в стволах пополам. ’елефонные и
телеграфные проволоки стали толще векового дуба, рвались, падали, их
подбирали и увозили проезжие. Љогда телефоннаЯ сеть совершенно погибла и от
нес остались только столбы, в газете "‘оха и Њолот" было назначено за
расхищение народного имущества большое наказание, как говорили в деревне:
лет десЯть расстрела.
Џосле инеЯ бушевал всей мощью своей хозЯин древней ‘кифии буран.
‡асыпаны снегом деревни, поезда в поле остановились, и от вагонов торчали
только трубы, как черные колышки. ‚ нашем засыпанном селе крестьЯне
работали, как на раскопках курганов, и вечером так странно было с вершины
сугроба в прорытой внизу траншее увидеть огонек. ‘тоишь и смотришь, как там
под снегом при огоньке дедушка лапти плетет, там мальчик читает книжку, а
вот там -- как страшна временами бывает наша зимнЯЯ сказка! -- там лежит
покойница: в самый сильный буран в горЯчке, в одной рубашке вырвалась из
хаты женщина, за нею гнались, но потерЯли в буране, только неделю спустЯ,
когда все успокоилось, розвальни наткнулись на тело в снегу. ‚ поломанных
березах против окна нашей школы, изуродованных инеем, засыпанных бураном из
снега и веток так дивно сложилось лицо дедушки Њороза и так Явственно, что
мальчики в библиотеке, куда заходили за книгами, постоЯнно указывали в окно
и говорили: "Ђ дедушка все смотрит".
"Ќет, не забава сказка моЯ,-- говорит детЯм Њороз.-- теперь вы узнали,
какою ценою она достаетсЯ, ну и слушайте сказку по-новому".
Џро деда Њороза в засыпанной снегом избушке складывает сказку старый
человек малому, и времЯ,-- это
546
было некогда,-- и место забыты: при царе ѓорохе, в некотором царстве, в
некотором государстве.
’акое великое и простое, как все великое, чудо у людей совершаетсЯ: они
забывают времЯ и место, старый и малый идут за свЯтою звездой, и это чудо
называетсЯ сказкой.
‚ысоко горит над избушкой звезда; а за нею идут по снежной равнине
волхвы, как-то, бедные, не замерзнут, как-то но утонут в таких снегах,--
нет, идут по снегам за новым заветом в тишине ночной за звездой.
Ќо вот померкла в тучах звезда, и волхвы заблудились, хотЯт в одну
сторону там начертана ветхаЯ заповедь длЯ мужа: вози! -- хотЯт в другую --
там другаЯ заповедь:
носи! -- длЯ жены, и нет никаких больше путей, как только вози и носи.
Ќазад вернулись волхвы, спиной к потемневшей звезде, идут по своим
следам в прошлое, утерЯнное возле Ђвраамовой хижины, там где-то просто
вьетсЯ тропа, выводЯ на широкий путь всех народов.
€дут назад, о, как тЯжко жить, когда и волхвы идут назад по своим же
следам! ‘корей же. покажись из-за туч, наша звезда, освети опЯть дорогу
волхвам. џвись, желанное слово, и свЯжи неумирающей силой своей поденно
утекающую в безвестность жизнь миллионов людей!
‚от кончаетсЯ день короткий, и ночь хочет уздой своей остановить мое
посильное дело, но Я и тьма -- мы не двое, а будто кто-то третий, голубой и
тихий, стоит у окна и проситсЯ в дом.
ѓолубем встрепенулась радость в груди: или это день прибавлЯетсЯ, и
вечером голубеют снега, и открываетсЯ тайнаЯ дверь, и в нее за крестную муку
народа проходит свет голубой и готовит отцам нашим воскресение?
‘вете тихий!
Ќо не ошибаюсь ли, какое сегоднЯ число? ’олько что прошел
‘пиридон-солнцеворот. ђано. нельзЯ говорить, всЯкое лишнее слово до времени
только освещает кресты на могилах нашей равнины, а желанное наше слово
такое, чтобы от него. как от солнца, равнина покрылась цветами.
XII
ЉЋЌ’ђ€Ѓ“–€џ
‡авалило снегами полЯ, без осадки пуховые горы были по сторонам дороги,
встречному издали кричишь: "„елим. делим дорогу!" -- и потом, потрещав
грЯдками, поскрипев
18* 547
оглоблЯми и досыта наругавшись при дележе, засаживаем лошадей по уши. а
то и отпрЯгать приходитсЯ и вытаскивать сани самому. ’еперь, если догнал
кого, поезжай с ним до конца пути, обогнать невозможно.
€ в таких-то снегах, по такой-то дороге, собрав возле себЯ целый обоз,
едет из города человек иной жизни. —то ему, свободному, нужно в этом мире
древних заветов? Ћн едет спасти несколько книг и картин, больше ему ничего
не нужно, и за это дело он готов зЯбнуть, голодать и даже вовсе погибнуть;
есть такой на ђуси человек, влюбленный в ту сторону прошлого, где открыты
ворота длЯ будущего.
‘обрав возле себЯ громадный обоз. ‘авин час. и два, и три слушает
обычную мужицкую канитель того тЯжкого времени.
-- ЉонтрибуциЯ, братцы, насела, во как!
-- ЋкаЯннаЯ сила!
-- ’ридцать тысЯч на ’юшку.
-- ‡адавила Џонтюшку.
-- ‡адавила Љолдобкина …рему: двадцать тысЯч.
-- €здохнет …рема.
-- Ќа …лдошку десЯть.
-- Ћх!
-- Ћхает, охает, а десЯть подавай. „есЯть на отца и на сына пЯть:
"Џойду,-- говорит,-- издыхать в холодные амбар, а свое говорить буду: нет и
нет".
-- ѓрабиловка!
-- Ќа рыжего Љрыску легла контрибуциЯ в пЯть тысЯч:
валите, говорит, все на рыжего, рыжий все берегет.
-- ђыжий все берегет!
-- Ќа Љрыску черного, огородника, легло десЯть.
-- Ђ еще говорЯт коммунисты -- слово какое! Љоммунист должен быть
правильный человек, ни картежник, ни пьЯница, ни вор. ни шахтер, ни хулиган,
ни разбойник, ни обормот, коммунист должен быть средний крестьЯнин. чтобы он
твердо за землю держалсЯ.
-- Ђ кто землю пахать будет? Џусть соберут весной комму нию, да что
приобретут.
-- Џриобретут! Ћн будет сидеть и смотреть, а Я работать, вот
посмотрите, землЯ весной не будет пахатьсЯ.
-- Џобросают. ‚се будем ходить, поглЯдите, все будем блуднть с востока
на запад и с запада на восток.
-- ’ак длЯ чего же, братцы, эта коммуниЯ и что есть коммуниЯ?
548
-- Љоммуна, Я понимаю, есть война с голодом. ‘ турками воевали, с
немцами, англичанами, с кем только не воевали; и ведь еще побеждали! Љоммуна
есть армиЯ против врага-голода, но почему же в коммуне еще голоднее стало и
нет ситцу и ничего прочего?
-- Џотому что воры.
-- „а что воры. чем вор хуже нас, вор плохой человек тому, у кого
ворует, а длЯ всех прочих он, может, получше нас с тобой. Ќет, друг, не в
ворах дело. а в тех. кто видит вора да молчит.
-- Љак молчит? Ќамедни у нас одного всей деревней, как собаку, забили.
-- ’ак ваша деревнЯ маленькаЯ, а в большой деревне никто правду не
посмеет открыть.
-- Ќет, не воры, а Я думаю: на войне -- там под палкой, а работа мирнаЯ
из-под палки худаЯ, вот отчего не выходит война с голодом.
-- Ќет, братцы, Я коммуну понимаю как жизнь будущую, сапожник, или
портной, или слесарь, что это за жизнь сапожника, только сапоги, не человек,
а тень загробнаЯ! ’ак вот длЯ этого устраиваетсЯ всеобщаЯ полеваЯ жизнь.
-- „лЯ сапожника? Ђ Я как крестьЯнин и полевую жизнь отродЯсь и до
гробу веду, и великие миллионы на ђуси определены этому с основаниЯ веков,
то почему же сапожнику дача, а нам наказание. Ќет. коммуна есть просто: ком
у-на.
-- Љому на. а кому бЯ.
-- €стинное наказание: ‘ережка Ђфанасьев" на отца своего ЂфанасиЯ
Љуцупого наложил контрибуцию в пЯть тысЯч: "Ѓудь же ты проклЯт!" --сказал
Љуцу-пый.
-- ЏроклЯл сына?
-- ЏроклЯл во веки веков.
-- ‚от. а ты говоришь, дача сапожнику, тут. брат, слова …вангелиЯ,
исполнение закона, что настанет времЯ,-- ох, настанет времЯ, не минуешь...
Ќу, братцы, а как же на попа, наложили ли что на попа?
-- Љак же, на молодого двадцать тысЯч.
-- Ќу, хорошо: молодой поп снесет.
-- € на старого десЯть.
-- Ќа покойника?
-- ’ак он после раскладки помер. Ќа дьЯкона пЯть, а на …пишку ничего.
549
-- Љак же ничего на …пишку: у него на огороде двести дубов лежит.
-- Ќичего, но не горюйте, придет времЯ, и …пишка зацепитсЯ, все там
будем, и сам ”омкин брат попадетсЯ.
-- Ќе брат он мне! -- крикнул ”омка.
-- Љто же он тебе?
-- ‘упостат!
-- ‹адно, два Яблочка от Яблонки далеко не раскотЯтсЯ, этот самый
Џерсюк. матрос, землю никогда не работал, не знает, как соху держать, как
зерно в землю ложитсЯ. а говорит: "џ коммунист, мы преобразим землю". џ ему:
"—его же ты раньше-то ее не преображал?" -- "Ќе хватает,-- говорит.--
транспорта".
-- ЉобелЯ ему вареного не хватает.
-- „а. транспорта, говорит, не хватает.
-- ’ранспорта! ’ы мне транспорт в живот проведи.
-- Ќу вот и Я ему теми же словами сказал: "’ы мне транспорт в живот
проведи".
-- € что же он тебе на эти слова?
-- Ќа эти слова он мне хвостом завилЯл. ќх, вы, говорю, стали на волчьи
места, а хвосты кобелиные.
-- —его же вы терпите? -- сказал ”омка. -- ‚зЯли бы да и освободились.
-- Љто нас освободит?
-- €звестно кто: барон Љыш.
‚есь обоз замолчал.
‚ тишине под скрип снега перебегает ”омкин огонек все сани из конца в
конец: головы думают. Ќевидимо бегает огонек, и на одном возу опЯть
вспыхнуло:
-- Ќа Ђвдотью легло двести рублей. Њало. а что делать, как малого нет.
"…сть.-- говорЯт.-- деньги?" -- "Ќету". -- "…сть деньги?" -- "Ќоту".--
"ђасставайсЯ с коровой!" -- "Ќа Џичуги на пало десЯть".-- "Џодавай",--
говорЯт. "Ќету!" -- "€ди в прорубь!" ђаз окунули.
-- Ћкрестили!
-- „а, окрестили и спрашивают: "…сть?" -- "Ќету". ‚о имЯ Ћтца окунули и
во имЯ ‘ына окунать. "…сть?" -- "Ќету". €з третьей …рдани вылезает. "…сть?"
-- "…сть".
-- Ћкрестили человека.
-- ЉрестЯт ђусь на реках ‚авилонских.
-- Ќа ’игре и …фрате.
-- € все Џерсюк. один креститель, а когда речь говорит, обещаетсЯ
освободить женщину от свиней и коров.
-- € освободили: нет ни свиней, ни коров.
550
-- ќх, братцы, ни паралича из этих слов не получаетсЯ, а вот что Я
думаю: собери всю пролетарию, будет ей бобы строгать, собери всех
голоштанников, да воз березовых привези, да обделай их, чтобы они работали,
как мы, как Ђдам. первый человек.
‘ильней и сильней разгораетсЯ ”омкин огонь по обозу, теперь с ним
каждый согласен свергнуть статуЯ и потом хоть бы день, два пожить, как сам
”омка: чтобы нет никого и никаких. ‚друг как ток пробежал по обозу, все
стихло, и одно только повторЯлось ужасное слово:
Џ…ђ‘ћЉ.
-- ќй. братцы, эй, берегись, держись, заворачивай скорей. ”омкин брат
едет.
‚миг обоз и слова мужиков, все разошлось, расплылось, как облака, и в
страхе погас ”омкин огонь, и сам ”омка застрЯл в снегу, кувыркаетсЯ и не
может со всеми удрать. Ќа дороге один только ‘авин мучитсЯ, что никак не
может из-под тулупа достать пенсне и разглЯдеть, с какой стороны покажетсЯ
это чудище -- Џерсюк, ”омкин брат, и, главное, понЯть, куда в один миг мог
по таким глубоким снегам исчезнуть такой громадный обоз, как могли вынести
из сугробов куда-то на другой путь слабосильные деревенские лошаденки.
-- ‘той! стой! -- внезапно поЯвлЯЯсь, кричит Џерсюк.-- ну, берегись
теперь. ”омка.
‚друг он как сноп с конЯ и с коленки из карабина целитсЯ, и так кажетсЯ
это долго у него: целитсЯ, целитсЯ.
”омка хлоп! -- в него из нагана, хлоп! -- другой раз, а Џерсюк все
целитсЯ. •лоп! -- третий раз ”омка, и тут Џерсюк выстрелил, а ”омка нырнул в
снег, показалась рука. показалась нога. и осталсЯ торчать, как свиное ухо,
из снега неподвижно угол шубной полы.
-- —то же вы это человека убили? -- крикнул ‘авин.
-- ‘обаку! -- спокойно ответил Џерсюк и, вынув револьвер, прошел туда,
вернулсЯ, сказав: -- Ќе отлежитсЯ. "
-- —еловека убили?
-- Љто такой, за книгами? ‹ектор, может быть?
-- ‹ектор.
-- Ќе высшим образованием?
-- “чилсЯ, да что в этом теперь?
-- Љак что: гуманность.
‘авин так и всколыхнулсЯ от слова "гуманность" и,
551

вытащив наконец в эту минуту пенсне, посмотрел через него в страшную
рожу. "‚от.-- подумал он,-- крокодил. а тоже выговаривает "гуманность"!"
-- “ вас тут,-- сказал он,-- в прорубь мужиков окунают, морозЯт в
холодном амбаре, а вы мне толкуете еще про гуманность.
-- Ќе всех же морозим,-- ответил Џерсюк,-- злостного другим способом не
проймешь (...)
-- Ќу и ошибаетесь.
-- Ќе часто, а бывает, но без этого же и невозможно нам. а если человек
встречаетсЯ гуманный и образованный. радуюсь: вот был тут Ђлпатов, приЯтель
мой. умнейшаЯ голова, тот всЯкую вещь до тонкости понимал, пропал ни за нюх
табаку.
-- Љак же пропал,-- сказал ‘авин,-- он в больнице и. кажетсЯ,
поправлЯетсЯ.
-- Џомер, сам видел: на простыне выносили.
-- †ив.
-- Џомер.
"—то же это такое? -- думает ‘авин, продолжаЯ свой путь в одиночестве
по глубоким снегам. -- ‘ейчас был тут громадный обоз. и нет никого, был
”омка, и нет его, в человек был такой заметный Ђлпатов, и никто даже хорошо
не знает, жив он или в могиле: умер -- не удивЯтсЯ, жив -- скажут:
объЯвилсЯ. € даже если он воскресший ЯвитсЯ, опЯть ничего, опЯть:
объЯвилсЯ".
Џоскорей же труси, лошаденка, выноси из этого страшного полЯ белого,
где нет черты между землею и небом.
ќЏ€‹Ћѓ
€ как все скоро переменЯетсЯ, будто не живешь, а сон видишь. „авно ли
тут вместе с Ђлпатовым в ’ургеневской комнате привешивал на видное место
даму с белым цветком и подбирал к старым портретам тексты из поэтов
усадебного быта -- теперь этого уже нет ничего. ‚ ’ургеневской комнате
канцелЯриЯ €сполкома, в парадный зал переехал Љультком. в колонной --
ђайком, в комнате скифа -- —резвычком, в охотничьем кабинете чучела лежат
грудой в углу, хорошо еще, книги уцелели, и то потому только, что ключ увез
Ђлпатов с собою в больницу.
552
Џозвали вора с отмычками, открыли шкаф, и ‘авин принЯлсЯ разбирать и
откладывать нужные ему книги. ‘екретарь кружка. €ван Џетрович, все
уговаривал поменьше книг увозить: "Ќе обижайте деревню!"
-- €сториЯ и археологиЯ. €ван Џетрович!
-- Ђ нам пьесок, пьесок.
Ћкончив работу, ‘авин с книжкой прилег на диван, но читать ему не
пришлось, дверь отворилась, вошел черный человек в полушубке, с лицом
обреченным, назвал себЯ:
-- Љрыскин €ван, огородник,--и спросил председателЯ.
‘авин рассказал ему. что Џерсюк повстречалсЯ с ним в поле, скоро будет,
и тут на другом диване можно его подождать, а сам он -- библиотекарь. ќтими
словами Љрыскин совсем успокоилсЯ, присел на диван и сказал:
-- Џришел садитьсЯ.
-- ‚ холодный амбар?
-- ‚ холодный.
-- ‚от крест!
-- „а, подобное, только хорошего или какого будущего Я тут не вижу. Ѓыл
тут учитель Ђлпатов, хотел на этом основатьсЯ и помер с голоду.
-- †ив!
-- Џомер.
-- Џомер, ну, так воскреснет, что скажете?
-- Ќичего не скажу: он воскреснет, а Я все равно пойду в холодный
амбар. ‚от если бы он воскрес и спас нас от холодного амбара, это Я бы
признал. Ђ то мало ли что длЯ себЯ образованный человек на досуге придумает,
взЯл и воскрес.
-- „а разве можно так?
-- Ћтчего же нельзЯ, свободный человек выход длЯ себЯ может придумать
какой угодно, а мне должно идти в холодный амбар неминуемо.
-- ’о же говорил разбойник •ристу: "‘паси себЯ и нас".
-- € говорил правильно, оттого что ему жить хотелось на земле, а не на
небе.
-- •отите жить на земле, почему же вы не с пролетариЯми?
-- Џотому, что Я огородник, просто развожу рассаду, раз душевой земли у
менЯ нет и равенства с прочими крестьЯнами нет, как Я с утра до вечера копал
землю и так
553
что шесть раз огород перекопал лопатой и продал капусту, а они неверно
рассчитали мои доход и контрибуцию в десЯть тысЯч Я не могу уплатить, то
неминуемо мне попасть в холодный амбар. Љакое же тут будущее: огород мой на
мне прекращаетсЯ, Я -- конец, а после менЯ человечество будет копать огород
не лопатой, а паровым плугом, один будет пахать, а девЯносто девЯть
заниматьсЯ чтением книг. одна баба полоть паровым способом. а девЯносто
девЯть заниматьсЯ с детьми, как обещает ”ом к и н брат,-- нет!
-- —его это ”омкин брат? -- сказал, поЯвлЯЯсь в дверЯх, Џерсюк.-- 3,
Љрыска пожаловал, ну, что принес?
-- Џридет весна, капусту посажу, придет осень, продам, щей похлебаю и
принесу.
-- Ќе бреши, Љрыска, есть деньги?
-- …сть на куме честь.
-- ѓовори без притчи.
-- €здохла кума. никому не дала.
-- ќй. Љнриллыч, запри его, черта, знаешь, туда, где намедни Љобылка
сидел.
-- ђЯдом с нужником?
-- „а, в нужник.
‘пустЯ времЯ ‘авин прошел в новую дощатую пристройку к дворцу и там из
ледЯного кабинета в пустой сучок увидел чулан, наполненный архивами волости,
полузанессннымн снегом, во все щели тесовых стенок несет снежную пыль, и на
этом снежном полу сидит Љрыскин, обхватив колени обеими руками, и смотрит в
одну точку, где небо и землЯ одинаково белые, и черный ворон летит, не
поймешь как, по небу или но земле.
„олго ‘авин возилсЯ еще в охотничьем кабинете, укладывал в Ящики поэтов
усадебного быта и, когда возвратилсЯ погретьсЯ в зал около чугунки, там на
канцелЯрских столах сидели все члены €сполкома, ђайкома, —резвычкома и сам
Џерсюк, все хохотали над сказками Љириллыча. Џринесли огонь, завели
граммофон, собрались разные деревенские гости и между ними даже безногий
солдат. Џели, плЯсали, топали, хохотали до полуночи.
-- Љрыскин замерзает,-- шепнул мальчик.
-- —его? -- спросил Џерсюк.
-- •рипит.
-- Џускай хрипит.
554
‘авин уснул, не раздеваЯсь, тут же на диване возле чугунки. ‚ эти
страшные дни по ночам у людей редко бывали сновидениЯ, как будто душа
покрылась пробкой от ударов днЯ или тучи закрыли небо души. Ќо в эту ночь
завеса открылась, и свою собственную душу увидел спЯщий, как чашу, из нее
пили, ели и называли эту душу Њ€ђ‘ЉЋћ —Ђ…‰. Ѓольше ничего не виделось
‘авину до раннего утра, когда он услышал голос Љирил-лыча:
-- Ќу и мороз, вышел до ветру и конец отморозил, что теперь скажет
старуха?
“ чугунки волостные комиссары жарили сало на сковороде и кричали
‘авину:
-- €ди, ешь, чего упираешьсЯ, где наша не была, все народное, ешь. не
считайсЯ.
-- Њороз и метель! -- сказал ‘авин. -- Љак же тут ехать?
-- Ќе так живи, как хочетсЯ,-- ответил Љириллыч,-- а так живи. ну как
теперь сказать, бог велит?
-- Ќе "бог велит",-- сказали у чугунки,-- а как нос чувствует.
-- Ђ кто же метель посылает?
-- ќто причина, так сказать.
-- Ќу, €исус •ристос.
-- € это не причина.
-- Ђ тебЯ как зовут?
-- Ќу, €ваном.
-- ‚решь, не €ван, а причина.
ЏосмеЯлись, почавкали сало, еще кто-то сказал:
-- …ще говоритсЯ судьба.
-- Џустое,-- ответил Љириллыч,-- поезжай сто человек спасать и твое
дело с ними свЯзано, это будет судьба, а ежели Я в такую страсть кинусь --
это моЯ дурь и пропадать буду, услышат, никто не поможет, скажет:
"‡ачем его в страсть такую несло".
‘авин не послушалсЯ Љириллыча и поехал в такую погоду. Ќа прощанье
зашел в ледЯной кабинет и заглЯнул в пустой сучок: Љрыскина там не было, или
уплатил налог -- выпустили, или замерз -- вынесли. ‹ошадь уже тронулась, как
‘авин услышал, кто-то зовет его,-- это €ван Џетрович, пожилой седеющий
человек, резво догонЯл его:
-- Џьесок, пьесок,-- говорил он на ходу,-- расстарайтесь длЯ нас, не
обижайте деревню!
555
‚ поземке исчез скоро €ван Џетрович, как несчастный эллин. затерЯвшийсЯ
в ‘кифии, потерЯлсЯ ампирный дворец и парк с павильонами, но наверху было
Ясно и солнечно, правильным крестом расположились морозные столбы вокруг
солнца, как будто само ‘олнце было распЯто. ‚се сыпалось, все двигалось
внизу, виднелась только верхнЯЯ половина лошади, а ноги совсем исчезали, и в
поле далеко что-то показывалось и прЯталось в поземке, какие-то серые тени с
ушами, лошадь храпнула, и стало понЯтно, что волки. € еще черный ворон
пересек диск распЯтого солнца, летел из ‘кифии клевать грудь ЏрометеЯ,
держал путь на Љавказ.

Last-modified: Sun, 20 Apr 2003 08:59:15 GMT
Ћцените этот текст: