ѓригорий Ѓакланов. ЏЯдь земли

Ћцените этот текст:
ѓригорий Ѓакланов. ЏЯдь земли

ѓригорий џковлевич Ѓакланов (”ридман) (1923).
€сточник: ѓригорий Ѓакланов, €збранные произведениЯ в 2-х томах, том 1,
изд-во "•удожественнаЯ литература", Њосква, 1979.
OCR и вычитка: Ђлександр Ѓелоусенко (belousenko@yahoo.com), 18 марта
2002.

Џџ„њ ‡…Њ‹€

Џовесть

Њоей матери
€де ѓригорьевне Љантор

Џридет день, когда настоЯщее станет прошедшим, когда будут говорить о
великом времени и безымЯнных героЯх, творивших историю. џ хотел бы, чтобы
все знали, что не было безымЯнных героев, а были люди, которые имели свое
имЯ, свой облик, свои чаЯниЯ и надежды, и поэтому муки самого незаметного из
них были не меньше, чем муки того, чье имЯ войдет в историю. Џусть же эти
люди будут всегда близки вам как друзьЯ, как родные, как вы сами!
ћлиус ”учик

ѓ‹Ђ‚Ђ I

†изнь на плацдарме начинаетсЯ ночью. Ќочью мы вылезаем из щелей и
блиндажей, потЯгиваемсЯ, с хрустом разминаем суставы. Њы ходим по земле во
весь рост, как до войны ходили по земле люди, как они будут ходить после
войны. Њы ложимсЯ на землю и дышим всей грудью. ђоса уже пала, и ночной
воздух пахнет влажными травами. Ќаверное, только на войне так по-мирному
пахнут травы.
Ќад нами черное небо и крупные южные звезды. Љогда Я воевал на севере,
звезды там были сиповатые, мелкие, а здесь они нее Яркие, словно отсюда
ближе до звезд. „ует ветер, и звезды мигают, свет их дрожит. Ђ может быть,
правда, есть жизнь на какой-то из этих звезд?
‹уна еще не всходила. Ћна теперь исходит поздно, на фланге у нeмцев, и
тогда у нас все освещаетсЯ: и росный луг, и лес над „нестром, тихий и
дымчатый в лунном свете. Ќо скат высоты, на которой сидЯт немцы, долго еще в
тени. ‹уна осветит его перед утром.
‚от в этот промежуток до восхода луны к нам из-за „нестра каждую ночь
переправлЯютсЯ разведчики. Ћни привозЯт в глинЯных корчажках горЯчую
баранину и во флЯгах - холодное, темное, как чернила, молдавское вино. •леб,
чаще Ячменный, синеватый, удивительно вкусный в первый день. Ќа вторые сутки
он черствеет и сыплетсЯ. Ќо иногда привозЯт кукурузный. џнтарно-желтые
кирпичики его так и остаютсЯ лежать на брустверах окопов. € уже кто-то
пустил шутку:
- ‚ыбьют нас немцы отсюда, скажут: вот русские хорошо живут - чем
лошадей кормЯт!..
Њы едим баранину, запиваем ледЯным вином, от которого ломит зубы, и в
первый момент не можем отдышатьсЯ: небо, горло, Язык - все жжет огнем. ќто
готовил ЏарцваниЯ. Ћн готовит с душой, а душа у него горЯчаЯ. Ћна не
признает кушаний без перца. “беждать его бессмысленно. Ћн только укоризненно
смотрит своими добрыми, маслеными и черными, как у грека, круглыми глазами:
"Ђй, товарищ лейтенант! Џомидор, молодой барашек - как можно без перца?
Ѓарашек любит перец".
Џока мы едим, ЏарцваниЯ сидит тут же на земле, по-восточному поджав под
себЯ полные ноги. Ћн острижен под машинку. ‘квозь отросший ежик волос на его
круглой загорелой голове блестЯт бисеринки пота. € весь он небольшой,
приЯтно полный - почти немыслимый случай на фронте. „аже в мирное времЯ
считалось: кто пришел в армию худой - поправитсЯ, пришел полный - похудеет.
Ќо ЏарцваниЯ не похудел и на фронте. Ѓойцы зовут его "батоно ЏарцваниЯ":
мало кто знает, что в переводе с грузинского "батоно" означает господин.
„о войны ЏарцваниЯ был директором универмага где-то в ‘ухуми, Џоти или
‡угдиди. ‘ейчас он свЯзист, самый старательный. Љогда прокладывает свЯзь,
взваливает на себЯ по три катушки сразу и только потеет под ними и таращит
свои круглые глаза. Ќо на дежурстве спит. ‡асыпает он незаметно длЯ самого
себЯ, потом всхрапывает, вздрогнув, просыпаетсЯ. €спуганно оглЯдываетсЯ
вокруг мутным взглЯдом, но не успел еще другой свЯзист папироску свернуть,
как ЏарцваниЯ опЯть уже спит.
Њы едим баранину и хвалим. ЏарцваниЯ приЯтно смущаетсЯ, прЯмо тает от
наших похвал. Ќе похвалить нельзЯ: обидишь. ’ак же приЯтно смущаетсЯ он,
когда говорит о женщинах. €з его деликатных рассказов, в общем, можно
понЯть, что у них в ‡угдиди женщины не признавали за его женой монопольного
права на Џарцванию.
—то-то долго сегоднЯ нет ни Џарцвании, ни разведчиков. Њы лежим на
земле и смотрим на звезды: ‘аенко, ‚асин и Я. “ ‚асина от солнца и волосы, и
брови, и ресницы выгорели, как у деревенского парнишки. ‘аенко зовет его
"„етка" и держитсЯ покровительственно. Ћн самый ленивый из всех моих
разведчиков. “ него круглое лицо, толстые губы, толстые икры ног.
‘ейчас он рЯдом со мной лениво потЯгиваетсЯ на земле всем своим большим
телом. џ смотрю на звезды. €нтересно, понимал ли Я до войны, какое
удовольствие вот так бездумно лежать и смотреть на звезды?
“ немцев ударил миномет. ‘лышно, как над нами в темноте проходит мина.
ђазрыв в стороне берега. Њы как раз между батареей и берегом. …сли
прочертить мысленно траекторию, мы окажемсЯ под ее высшей точкой.
“дивительно хорошо потЯгиватьсЯ после целого днЯ сидениЯ в окопе. Љаждый
мускул ноет сладко.
‘аенко поднимает руку над глазами, смотрит на часы. Ћни у него большие,
со множеством зеленых светЯщихсЯ стрелок и цифр, так что мне со стороны
можно разглЯдеть времЯ.
- „олго не идут, черти,- говорит он своим тЯгучим голосом.- †рать
хочетсЯ, аж тошнит! - € ‘аенко сплевывает в пыльную траву.
‘коро взойдет луна: у немцев уже заметно светлеет за гребнем. Ђ миномет
все бьет, и мины ложатсЯ по дороге, по которой должны сейчас идти к нам
разведчики и ЏарцваниЯ. Њысленно Я вижу ее всю. Ћна начинаетсЯ у берега, в
том месте, где мы с лодок впервые высадились на этот плацдарм. € начинаетсЯ
она могилой лейтенанта ѓривы. Џомню, как он, охрипший от крика, с ручным
пулеметом в руках, бежал вверх по откосу, увЯзаЯ сапогами в осыпающемсЯ
песке. Ќа самом верху, под сосной, где его убило миной, теперь могила.
Ћтсюда песчанаЯ дорога сворачивает в лес, а там - безопасный участок. „орога
петлЯет среди воронок, но это не прицельный огонь, немец бьет вслепую, по
площади, даже днем не видЯ своих разрывов.
‚ одном месте на земле лежит неразорвавшийсЯ реактивный снарЯд нашего
"андрюши", длинный, в рост человека, с огромной круглой головой. Ћн упал
здесь, когда мы были еще за „нестром, и теперь начал ржаветь и зарастать
травой, но всЯкий раз, когда идешь мимо него, становитсЯ жутковато и весело.
‚ лесу обычно перекуривают, прежде чем идти дальше, последние шестьсот
метров по открытому месту. Ќаверное, сидЯт сейчас разведчики и курЯт, а
ЏарцваниЯ торопит их. Ћн боитсЯ, что остынет баранина в глинЯных корчажках,
и потому укутывает корчажки одеЯлами, обвЯзывает веревками. ‘обственно, он
мог бы не ходить сюда, но он не доверЯет никому из разведчиков и сам каждый
раз конвоирует баранину. Љ тому же он должен видеть, как ее будут есть.
‹уна одним краем показалась уже из-за гребнЯ. ‚ лесу сейчас черные тени
деревьев и полосами дымный лунный свет. Љапли росы зажигаютсЯ в нем, и
пахнет повлажневшими лесными цветами и туманом; он скоро начнет подниматьсЯ
из кустов. •орошо сейчас идти по лесу, пересекаЯ тени и полосы лунного
света...
‘аенко приподнимаетсЯ на локте. Љакие-то трое идут в нашу сторону.
Њожет быть, разведчики? „о них метров сто, но мы не окликаем их: на
плацдарме ночью никого не окликают издали. ’рое доходЯт до поворота дороги,
и сейчас же рассыпавшаЯсЯ стайка красных пуль низконизко проноситсЯ над их
головами. ‘ земли нам это хорошо видно.
‘аенко опЯть ложитсЯ на спину.
- Џехота...
Џозавчера это самое место днем, на "виллисе" пыталсЯ проскочить
пехотный шофер. Џод обстрелом он резко крутанул на повороте дороги и вывалил
полковника. Џехотинцы кинулись к нему, немцы ударили из минометов, наша
дивизионнаЯ артиллериЯ отвечала, и полчаса длилсЯ обстрел, так что под конец
все перемешалось, и за „нестром прошел слух, что немцы наступают. ‚ытащить
"виллис" днем, конечно, не удалось, и до ночи немцы тренировались по нему из
пулеметов, как по мишени, всаживаЯ очередь за очередью, пока не подожгли
наконец. Њы после гадали: пошлют шофера в штрафную роту или не пошлют?
‹уна поднимаетсЯ еще выше, вот-вот оторветсЯ от гребнЯ, а разведчиков
все нет. ЌепонЯтно. Ќаконец поЯвлЯетсЯ Џанченко, ординарец мой. €здали вижу,
что он идет один и в руке несет что-то странное. Џодходит ближе. “нылое
лицо, в правой руке на веревке - горлышко глинЯной корчажки.
Џанченко угрюмо стоит перед нами, а мы сидим на земле, все трое, и
молчим. ‘тановитсЯ вдруг так обидно, что Я даже не говорю ничего, а только
смотрю на Џанченко, на этот черепок у него в руках - единственное, что
уцелело от корчажки. ђазвeдчики тоже молчат.
Њы целый день прожили всухомЯтку, и до следующей ночи нам уже никто
ничего не принесет: мы едим по-настоЯщему раз в сутки. Ђ завтра опЯть целый
день обстрел, слепЯщее солнце в стекла стереотрубы, жара, и кури, кури в
своей щели до одурениЯ, разгонЯЯ дым рукой, потому что на плацдарме немец и
по дыму бьет.
- Љакой дурак придумал носить мЯсо в корчажках? - спрашиваю Я.
Џанченко смотрит на менЯ укоризненно:
- ЏарцваниЯ велел, чего ж вы ругаетесь? Ћн говорил, в глинЯной посуде
не так остывает. …ще одеЯлами их укутывал...
- Ђ где он сам?
- “било Џарцванию...
Џанченко кладет перед нами круглый Ячменный хлеб, отцеплЯет от поЯса
флЯжки с вином, сам садитсЯ в стороне, один, пожевываЯ травинку.
Ћттого что мы день прожили всухомЯтку, вино сразу мЯгко туманит голову.
Њы жуем хлеб и думаем о Џарцвании. …го убило, когда он нес нам свои
корчажки, завЯзанные в одеЯла, чтоб - не дай бог! - в них не остыло за
дорогу. Ћбычно он сидел вот здесь, по-восточному поджав полные ноги, и, пока
мы ели, смотрел на нас своими добрыми, маслеными и черными, как у грека,
круглыми глазами, то и дело вытираЯ сильно потевшую после ходьбы загорелую
голову. Ћн ждал, когда мы начнем хвалить.
- ’ебЯ не ранило? - спрашиваю Я Џанченко. ’от обрадованно пододвигаетсЯ
к нам.
- ‚от! - показывает он штанину, у кармана навылет пробитую осколком, и
длЯ убедительности продевает сквозь две дыры палец. € вдруг, спохватившись,
поспешно достает из кармана завернутый в трЯпочку желтый листовой табак. -
—уть было не забыл совсем.
Њы крошим в ладонЯх сухие, невесомые листьЯ, стараЯсь не прoсыпать
табак. ‚друг Я замечаю у себЯ на ладони кровь и прилипшую к ней табачную
пыль. Ћткуда она? џ не ранен, Я только резал хлеб. Ќа нижней корке хлеба
тоже кровь. ‚се смотрЯт на нее. ќто кровь Џарцвании.
- ѓде вас накрыло? - спрашивает ‘аенко. ‚месте со словами табачный дым
идет у него изо рта: он всегда глубоко затЯгиваетсЯ.
- ‚ лесу. Љак раз где снарЯд "андрюши" лежит. ‚от так мы шли, вот так
он лежит.- Џанченко чертит все это на земле.- ‚от здесь мина упала. Ђ
ЏарцваниЯ как раз с той стороны шел.
ќто та самаЯ минометнаЯ батареЯ, которую мы никак не можем засечь.
Ќочью мы лежим с ‚асиным в одной щели. ‘аенко Я отправил вместе с
Џанченко. Ќадо донести Џарцванию до лодки, надо переправить его на ту
сторону.
™ель узкаЯ, но внизу, у самого дна, мы подрыли ее с боков, так что
вполне можно спать вдвоем. Ќочи все же холодные, а вдвоем даже под
плащ-палаткой тепло. ’рудно только переворачиватьсЯ на другой бок. Џока один
переворачиваетсЯ, второй стоит на четвереньках. Ќо больше подрыть нельзЯ,
иначе снарЯдом может обрушить щель.
—ерез равные промежутки бьет тЯжелаЯ немецкаЯ батареЯ, наши отвечают
из-за „нестра через нас. Џочему-то под землей разрывы всегда кажутсЯ
близкими. ќто так называемый тревожащий огонь, всю ночь, до утра. €нтересно,
до войны люди страдали бессонницей, жаловались: "–елую ночь не мог уснуть: у
нас под полом скребетсЯ мышь". Ђ сверчок, так тот был целым бедствием. Њы
каждую ночь спим под артиллерийским обстрелом и просыпаемсЯ от внезапной
тишины.
џ лежу сейчас и думаю о Џарцвании, о хлебе, на котором осталась его
кровь. Џеред самой войной, когда Я училсЯ в десЯтом классе, был у нас вечер
и нам бесплатно раздавали булочки с колбасой. Ћни были свежие, круглые,
разрезанные наискось через верхнюю корку, и туда вставлено по толстому
розовому куску любительской колбасы. Џока нам их раздавали, директор школы
стоЯл рЯдом с буфетчицей, гордый: это была его инициатива.
Њы съели колбасу, а булочки после валЯлись во всех углах, за урнами,
под лестницей. Њне вспоминаетсЯ это сейчас как преступление.
‚асин спит, посапываЯ. Њне хочетсЯ закурить, но табак у менЯ в правом
кармане, а мы лежим на правом боку. Љаждый раз, когда всплывает немецкаЯ
ракета, Я вижу заросшую шею ‚асина и маленькое раскрасневшеесЯ во сне ухо.
‘транно, у менЯ к нему почему-то почти отцовское чувство.

ѓ‹Ђ‚Ђ II

†арко. Џротив солнца все как в дыму. ѓорЯчий воздух дрожит над ближними
высотами, они пустынны, будто вымершие. ’ам - немецкий передний край.
Џехотинцы отсыпаютсЯ за ночь, скорчившись на днe окопов, сунув руки в
рукава шинелей. Љаждую ночь они, как кроты, роют ходы сообщениЯ, соединЯют
окопы в траншеи, а когда будет построена прочнаЯ оборона, все придетсЯ
бросать и переходить на новое место. ќто уже проверено.
Ќемцы тоже спЯт. ’олько наблюдатели с обеих сторон высматривают, где
шевелитсЯ живое. ђедко простучит пулемет - сухие вспышки его почти не видны
против солнца,- и опЯть тишина. „ым разрыва подолгу плывет над передовой в
знойном воздухе.
Џозади нас за лесом - „нестр, весь залитый солнцем. •орошо бы сейчас
искупатьсЯ в „нестре. Ќо на войне другой раз сидишь у воды и не то что
искупатьсЯ - напитьсЯ до ночи не можешь. Ќа белых песчаных отмелЯх „нестра
не найдешь сейчас следа босой пЯтки. ’олько следы сапог, следы колес,
уходЯщие в воду, и воронки разрывов. Ђ выше по берегу, среди виноградников,
наливающихсЯ теплым соком, греютсЯ на припеке молдавские хутора, днем
безлюдные. Ќад ними зной и тишина. ‚се это позади нас.
џ смотрю на пологие высоты в стереотрубу, смотрю каждый день до
тошноты. ќх, как они нужны нам! …сли бы мы их взЯли, здесь сразу
переменилась бы всЯ жизнь. ‚асин тем временем готовит завтрак. ‚зрезал ножом
банку свиной тушенки, поставил на бруствер, лезвие вытирает о штаны. Њы едим
ее ложками, намазываЯ на хлеб. …дим не спеша: впереди целый день, а банка
последнЯЯ. € оставлЯть мы тоже не любим.
ѓде-то близко слышны голоса. џ поворачиваю стереотрубу. „ва пехотинца
идут по полю с винтовками за плечами и разговаривают. ‚от так просто идут
себе и разговаривают, как будто ни немцев, ни войны на свете. Љонечно,
недавно мобилизованные, из-за „нестра. “ этих удивительнаЯ особенность: где
никакой опасности - перебегают, прЯчутсЯ от каждого снарЯда, летЯщего мимо,
падают на землю - вот она, смерть! Ђ где все живое носа не высунет - ходЯт в
полный рост. џ однажды видел, как вот такой, только что присланный на фронт
солдат, смелый по глупости, шел по минному полю в тылу у нас и рвал ромашки.
Ћпытный, повоевавший пехотинец с умом не пройдет там, а этот ставил ногу, не
выбираЯ места, и ни одна мина не взорвалась под ним. Њетра два оставалось до
краЯ минного полЯ, когда ему крикнули. € он, понЯв, где находитсЯ, больше
уже шагу ступить не смог. Џришлось его оттуда снимать.
- Њало их, дураков, учит! - злитсЯ ‚асин.
Њы оба, бросив есть, следим за пехотинцами. Љто-то крикнул им из своего
окопа. Ћни вовсе стали на открытом мeсте, на жаре, оглЯдываютсЯ: не поймут,
откуда был голос. € немец почему-то не стрелЯет. Ћт нас до них - метров
тридцать; пройдут еще немного, и утренние длинные тени обоих головами
достанут до нашего бруствера. ’ак и не понЯв, кто звал их, пошли.
- ќй, кумовьЯ, бегом! - не выдержав, кричит ‚асин.
ЋпЯть стали. Ћбе головы повернулись на голос в нашу сторону. €зменив
направление, идут теперь к нам. ‚асин даже высунулсЯ:
- Ѓегом, мать вашу!..
џ едва успеваю сдернуть его за ремень. ѓрохот! ‘верху на нас рушитсЯ
землЯ. ‡ажмурившись, сидим на дне окопа. ђазрыв! ‘жались. …ще разрыв! Ќад
нами проносит дым. †ивы, кажетсЯ!.. ‚ первый момент мы не можем отдышатьсЯ,
только глЯдим друг на друга и улыбаемсЯ, как мальчишки: живы!
- ‚от сволочь! - говорю Я.
‚асин грЯзным платком вытирает лицо, оно у него все в земле. ‘мотрит
мне на колено, глаза становЯтсЯ испуганными. ‘мотрит на мой сапог, на землю
и поднимает перевернутую банку тушенки. ’ам все перемешалось с песком. Ќа
колене у менЯ тает белый жир, по пыльному голенищу сапога ползет вниз кусок
мЯса, оставлЯЯ сальный след. Ѓерегли... …ли не спеша...
- ’аких убивать надо! - ‚асин зло швырнул банку.- ‚оевать не умеют,
только других демаскируют.
€ тут мы слышим стон. †алкий такой, будто не взрослый человек стонет, а
ребенок. Њы высовываемсЯ осторожно. Ћдин пехотинец лежит неподвижно, ничком,
на неловко подогнутой руке, плечом зарывшись в землю. „о поЯса он весь
целый, а ниже - черное и кровь, и ботинки с обмотками. на белом расщепленном
прикладе винтовки тоже кровь. € тень от него на земле стала короткаЯ, всЯ
рЯдом с ним.
„ругой пехотинец шевелитсЯ, ползет. ќто он стонет. Њы кричим ему, но он
ползет в другую сторону.
- Џропадет, дурак,- быстро говорит ‚асин и зачем-то начинает снимать
сапоги, надавливаЯ носком на задник. Ѓосиком, скинув ремень, приготовилсЯ
ползти за раненым.
Ќо из другого окопа высовываетсЯ рука и втЯгивает раненого под землю.
Ћттуда стоны слышны глуше. ‚интовка его так и остаетсЯ на поле.
€ опЯть тишина и зной. ђастаЯл дым разрывов. †ирное пЯтно у менЯ на
колене стало огромным и грЯзным. џ глЯнул на убитого в стереотрубу. ‘вежаЯ
кровь блестит на солнце, и на нее уже липнут мухи, роЯтсЯ над ним. ‡десь, на
плацдарме, великое множество мух.
Ћт огорчениЯ, что не удалось позавтракать, ‚асин беретсЯ за трофейный
телефонный аппарат, что-то чинит в нем. Ћн сидит на дне окопа, поджав под
себЯ босые ноги. ѓолова наклонена, шеЯ мускулистаЯ, загорелаЯ. ђесницы у
него длинные, выгоревшие на концах, а уши по-мальчишески оттопырены и
тЯжелые от прилившей крови. Џотные волосы зачесаны под пилотку - отрастил
чуб под моей мЯгкой рукой.
џ люблю смотреть на него, когда он работает. “ него не по возрасту
крупные, умелые руки. Ћни редко бывают без дела. …сли рассказывают анекдот,
‚асин, поднЯв от работы глаза, слушает напрЯженно; на чистом лбу его
обозначаетсЯ одна-единствсииаЯ морщина между бровей. € когда анекдот кончен,
он все еще ждет, надеЯсь узнать нечто поучительное, что можно было бы
применить к жизни.
- ’ы кем был до войны, ‚асин?
- џ? - переспрашивает он и поднимает на менЯ карие, позолоченные
солнцем глаза с синеватыми белками.- †естЯнщик.
Џотом подносит к лицу ладони, нюхает их:
- ‚от уже не пахнут, а то все, бывало, жестью пахли.
€ улыбаетсЯ грустно и умудренно: война. ЋбдираЯ зубами изолЯцию с
провода, говорит:
- ‘колько на войне всЯкого добра пропадает, так это привыкнуть
невозможно.
ЋпЯть бьет немецкаЯ минометнаЯ батареЯ, та самаЯ, но теперь разрывы
ложатсЯ левей. ќто она била с вечера. арю, шарю стереотрубой - ни вспышки,
ни пыли над огневыми позициЯми - все скрыто гребнем высот. ЉажетсЯ, руку бы
отдал, только б уничтожить ее. џ примерно чувствую место, где она стоит, и
уже несколько раз пыталсЯ eе уничтожить, но она менЯет позиции. ‚от если бы
высоты были наши! Ќо мы сидим в кювете дороги, выставив над собой
стереотрубу, и весь наш обзор - до гребнЯ.
Њы вырыли этот окоп, когда землЯ была еще мЯгкаЯ. ‘ейчас дорога,
развороченнаЯ гусеницами, со следами ног, колес по свежей грЯзи, закаменела
и растрескалась. Ќе только мина - легкий снарЯд почти не оставлЯет на ней
воронки: так солнце прокалило ее.
Љогда мы высадились на этот плацдарм, у нас не хватило сил взЯть
высоты. Џод огнем пехота залегла у подножиЯ и спешно начала окапыватьсЯ.
‚озникла оборона. Ћна возникла так: упал пехотинец, прижатый пулеметной
струей, и прежде всего подрыл землю под сердцем, насыпал холмик впереди
головы, защищаЯ ее от пули. Љ утру на этом месте он уже ходил в полный рост
в своем окопе, зарылсЯ в землю - не так-то просто вырвать его отсюда.
€з этих окопов мы несколько раз поднимались в атаку, но немцы опЯть
укладывали нас огнем пулеметов, шквальным минометным и артиллерийским огнем.
Њы даже не можем подавить их минометы, потому что не видим их. Ђ немцы с
высот просматривают и весь плацдарм, и переправу, и тот берег. Њы держимсЯ,
зацепившись за подножие, мы уже пустили корни, и все же странно, что они до
сих пор не сбросили нас в „нестр. Њне кажетсЯ, будь мы на тех высотах, а они
здесь, мы бы уже искупали их.
„аже оторвавшись от стереотрубы и закрыв глаза, даже во сне Я вижу эти
высоты, неровный гребень со всеми ориентирами, кривыми деревцами, воронками,
белыми камнЯми, проступившими из земли, словно это обнажаетсЯ вымытый ливнем
скелет высоты.
Љогда кончитсЯ война и люди будут вспоминать о ней, наверное, вспомнЯт
великие сражениЯ, в которых решалсЯ исход войны, решались судьбы
человечества. ‚ойны всегда остаютсЯ в памЯти великими сражениЯми. € среди
них не будет места нашему плацдарму. ‘удьба его - как судьба одного
человека, когда решаютсЯ судьбы миллионов. Ќо, между прочим, нередко судьбы
и трагедии миллионов начинаютсЯ судьбой одного человека. ’олько об этом
забывают почему-то.
‘ тех пор как мы начали наступать, сотни таких плацдармов захватывали
мы на всех реках. € немцы сейчас же пытались сбросить нас, а мы держались,
зубами, руками вцепившись в берег. €ногда немцам удавалось это. ’огда, не
жалеЯ сил, мы захватывали новый плацдарм. € после наступали с него.
џ не знаю, будем ли мы наступать с этого плацдарма. € никто из нас не
может знать этого. Ќаступление начинаетсЯ там, где легче прорвать оборону,
где есть длЯ танков оперативный простор. Ќо уже одно то, что мы сидим здесь,
немцы чувствуют и днем и ночью. Ќедаром они дважды пытались скинуть нас в
„нестр. € еще попытаютсЯ.
’еперь уже все, даже немцы, знают, что война скоро кончитсЯ. € как она
кончитсЯ, они тоже знают. Ќаверное, потому так сильно в нас желание выжить.
‚ самые трудные месЯцы сорок первого года, в окружении, за одно то, чтобы
остановить немцев перед Њосквой, каждый, не задумываЯсь, отдал бы жизнь. Ќо
сейчас всЯ война позади, большинство из нас увидит победу, и так обидно
погибнуть в последние месЯцы.
‚ мире творЯтсЯ великие событиЯ. ‚ышла €талиЯ из войны. ‚ысадились
наконец союзники во ”ранции делить победу. ‚се лето, пока мы сидим на
плацдарме, один за другим наступают фронты севернее нас. ‡начит, скоро и
здесь что-то начнетсЯ.
‚асин кончил чинить аппарат, любуетсЯ своей работой. ‚ окопе - косое
солнце и тень. ђазложив на голенищах портЯнки, протЯнув босые ноги, ‚асин
шевелит пальцами под солнцем, смотрит на них.
- „авайте подежурю, товарищ лейтенант.
- Ћбожди...
Њне показалось, что над немецкими окопами возник желтый дымок. ‚
стереотрубу, приближенный увеличительными стеклами, хорошо виден травЯнистый
передний скат высоты, желтые извилистые отвалы траншей.
ЋпЯть в том жe месте возникает над бруствером летучий желтый дымок.
ђоют! Љакой-то немец роет средь бела днЯ. Ѓлеснула лопата. ‹опаты у них
замечательные, сами идут в грунт. ‚ровень с бруствером пошевелилась сераЯ
мышинаЯ кепка. ’есно ему копать. Ђ каску от жары снЯл.
- ‚ызывай ‚торого!
- ‘трелЯть будем? - оживлЯетсЯ ‚асин и, сидЯ перед телефоном на своих
босых пЯтках, вызывает.
‚торой - это командир дивизиона. Ћн сейчас на той стороне „нестра, в
хуторе. ѓолос по-утреннему хрипловатый. € - строг. ‘пал, наверное. Ћкна
завешены одеЯлами, от землЯного пола, побрызганного водой, прохладно в
комнате, мух ординарец выгнал - можно спать в жару. Ђ снарЯдов, конечно, не
даст. џ иду на хитрость:
- ’оварищ ‚торой, обнаружил немецкий артиллерийский ЌЏ!
‘кажи просто: "Ћбнаружил наблюдателЯ",- навернЯка не разрешит стрелЯть.
- Ћткуда знаешь, что это - артиллерийский ЌЏ? - сомневаетсЯ џценко. €
тон уже мрачный, раздраженный оттого, что надо принимать какое-то решение.
- ‡асек стереотрубу по блеску стекол! - вру Я честным голосом. Ђ может
быть, Я и не вру. Њожет быть, он кончит рыть и установит стереотрубу.
- ‡начит ЌЏ, говоришь?
џценко колеблетсЯ.
“ж лучше не надеЯтьсЯ. Ђ то потом вовсе обидно. —то за жизнь, в самом
деле! ‘идишь на плацдарме - голову высунуть нельзЯ, а обнаружил цель, и тебе
снарЯдов нe дают. …сли бы немец менЯ обнаружил, он бы не стал спрашивать
разрешениЯ. ќтой ночью уже прислали б сюда другого командира взвода.
- ’ри снарЯдика, товарищ ‚торой,- спешу Я, пока он еще не передумал, и
голос мой мне самому противен в этот момент.
- ђасхвасталсЯ! ‚оздух сотрЯсать хочешь или стрелЯть? - злитсЯ вдруг
џценко.
€ черт менЯ дернул выскочить с этими тремЯ снарЯдами. ‚се в полку
знают, что џценко стрелЯет неважно. € грамотный, и подготовку данных знает,
но, как говоритсЯ, если таланта нет, это надолго. Ћднажды он пристреливал
цель, израсходовал восемь снарЯдов, но так и не увидел своего разрыва. ‘ тех
пор џценко всегда держит на своем ЌЏ одного из комбатов на случай, если
придетсЯ стрелЯть. ‘ ним всегда так: хочешь лучше сделать, а наступаешь на
больную мозоль.
- ’ак вы ж больше не дадите, товарищ комдив! - оправдываюсь Я поспешно.
ќто хитрость, непонЯтнаЯ человеку штатскому. Љомандир дивизии и командир
артиллерийского дивизиона сокращенно звучит одинаково: "комдив", хотЯ
дивизией командует полковник, а то и генерал, а дивизионом - в лучшем случае
майор. џценко любит, когда его называют сокращенно и звучно: "’оварищ
комдив". € Я иду на эту хитрость, как бы забыв, что по телефону не положены
ни званиЯ, ни должности - есть только позывные.
- ’ебе что, мой позывной неизвестен? - обрывает џценко. Ќо слышно по
голосу - доволен. ќто - главное.
—то угодно говорить, лишь бы снарЯдов дал. Њне начинает казатьсЯ -
даст.
- Ђ ты знаешь, сколько наш снарЯд стоит? ЏЯтьдесЯт килограммов,- ты
знаешь, сколько это в пересчете на рубли?
‚се Ясно. ’очка опоры найдена. Љогда пошло в "пересчете на рубли",
џценко уже не сдвинешь.
Ћн говорит долго и поучительно. Ћн любит себЯ послушать. € постепенно
успокаиваетсЯ от собственного голоса. Џод конец даже добреет.
- Ќанесешь этот ЌЏ на разведсхему, пришлешь мне с разведчиком. €
наблюдай за ним, Њотовилов, наблюдай! Њолодец, что засек.
•очетсЯ выругатьсЯ. ‘трашно мы напугали немца, что нанесем его на
разведсхему. ќто все равно что убить его мысленно. Ђ он вот пока что роет.
- џ знал, что комдив снарЯдов не даст,- говорит ‚асин, когда Я
возвращаю eму трубку. Ћн как будто даже доволен, что его предвидение
сбылось... ’оже мне ЯсновидЯщий!
- ’ы лучше сапоги надень! - срываю Я на нем зло.- € ноги подбери.
ђасселсЯ, как на плЯже.
Ђ немец теперь обнаглел окончательно. ђоет на глазах у всех, словно
знает, что по нему не будут стрелЯть. џ стараюсь не глЯдеть в его сторону.
Ћт этого менЯ еще больше все раздражает сейчас. € окоп тесный, и вода во
флЯжке теплаЯ, пить противно, и еще ‚асин с аппаратом расселсЯ так, что
повернутьсЯ невозможно. ќтой же ночью заставлю его рыть себе отдельный окоп,
чтоб не торчал перед глазами.
ЊенЯ еще потому все раздражает сейчас, что выход есть, снарЯды добыть
можно. Ќо длЯ этого надо пробежать по открытому месту шестьдесЯт метров. ‚
шестидесЯти метрах от нас - кукуруза, там - ЌЏ дивизионной артиллерии. Ћни
все же не так трЯсутсЯ над снарЯдами. € командир взвода там - Ќикольский -
мальчик еще, страшно вежливый, этот не откажет. ѓлавное - перебежать
шестьдесЯт метров до кукурузы. џ уже знаю, что не перестану думать об этом.
“дивительно голаЯ местность. ’олько несколько минных воронок, ни одного
окопа, даже трава жесткаЯ, стелющаЯсЯ: упадешь - и весь виден. Ќо сидеть так
целый день: смотреть, как немец роет на глазах у тебЯ, тоже терпениЯ не
хватит.
Ћт немцев нас загораживает гребень кювета. Њожно хоть изготовитьсЯ
скрытно. ‡атЯгиваю туже ремень, передвигаю пистолет за спину, вешаю бинокль
на шею.
- Ѓудут спрашивать - отдувайсЯ за обоих.
- Ђ если комдив будет ругатьсЯ?
‚асин очень не любит, когда начальство ругаетсЯ. ЏрЯмо-таки грустнеет
на глазах.
- ‚от ты и скажешь комдиву, чтоб в следующий раз снарЯды давал.
‚асин моргает жалобно: мне, мол, хорошо говорить, а отдуватьсЯ ему.
Ќевозможно смотреть на него без смеха.
- Ќе бойсЯ, комдив сюда не придет.
…ще раз оглЯдываю высоты, занЯтые немцами. ’ихо. ‚ыскакиваю из окопа и
бегу. ‚етер кидаетсЯ навстречу, нечем дышать. ‚переди - воронка. ’олько бы
добежать до нее! Ќе стрелЯет... Ќе стрелЯет... Џадаю, не добежав! ‘ердце
колотитсЯ в горле.
Џиу!.. Џиу!..
—ив, чив, чив!..
‘ловно плетью хлестнуло по земле перед самой воронкой. Ћтдергиваю руки
- так близко. „урак! Ќе надо было шевелитьсЯ. €зо всех сил вжимаюсь в землю.
Ћна сухаЯ, каменистаЯ.
—ив, чив, чив!..
’олько б не в голову. ‚сей кожей головы чувствую, как могут попасть.
Џиу!.. Џиу!.. Џиу!..
ќто уже свистЯт поверху. Ћсторожно приоткрываю один глаз и тут же
зажмуриваюсь от вспышки. ‚он он откуда бьет! Ќа переднем скате высоты -
крошечный холмик, ЯблонЯ и в круглой тени ее - окоп. Ќе могу удержать дрожь
глаза, когда там бьютсЯ белые вспышки. •очетсЯ зажмуритьсЯ. ‹учше не видеть,
как по тебе стрелЯют.
‚переди менЯ, у краЯ воронки, каким-то образом уцелевший желтый
подсолнух; смотрит на солнце, отвернувшись от немцев.
”ьють! - падает шлЯпка.
”ьють! - падает стебель, перебитый у основаниЯ.
џ лежу на неудобно подогнутых руках, щекой, плечами прижавшись к земле.
‘ земли высота кажетсЯ огромной, только краешек неба виден над ней. џ
стараюсь запомнить место, где сидЯт пулеметчики, чтоб из кукурузы, откуда
оно будет выглЯдеть иначе, узнать его. …сли он не попадет в менЯ и Я добегу
до кукурузы, тогда уж он будет в моем положении: против артиллерии, бьющей с
закрытой позиции из-за „нестра, пулеметчик - то же, что Я, безоружный
сейчас, против него. џ лежу под его пулЯми распростертый и из суеверного
чувства стараюсь не думать о том, что будет с пулеметчиком, если Я останусь
жив и добегу до кукурузы.
ЏоследнЯЯ очередь проноситсЯ надо мной. ’ишина... ’олько теперь
чувствую, как устали все времЯ сжимавшиесЯ мускулы. Ћтчего-то болит затылок
и шеЯ. Љрай биноклЯ врезалсЯ в грудь. ќто Я упал на него. †аль, если
побились стекла. “ менЯ замечательный цейсовский бинокль.
Ќа сколько у пулеметчика хватит терпениЯ? Њинут десЯть будет караулить,
потом устанут глаза. ѓлавное, чтоб немец не начал швырЯть мины. …сли рЯдом
упадет снарЯд, еще можно остатьсЯ в живых. “ менЯ был уже случай. €зорвало
голенища сапог, а когда Я вскочил и побежал, хромаЯ, обнаружил, что еще
каблук срезало. ‘нарЯд рветсЯ в земле и осколки выбрасывает вверх, особенно
фугасный. Ќо от мины на ровном месте спасениЯ нет. Ћна разрываетсЯ, едва
ударившись о землю; осколки ее сбривают даже траву.
Ћсторожно за ремешок тЯну из-под себЯ бинокль: врезалсЯ в кость,
терпениЯ нет никакого. Џотом лежу, закрыв глаза. ‚ висках кровь тЯжелыми
ударами отсчитывает времЯ.
Ќаверно, прошло уже десЯть минут. Ѓольше Я не могу, во всЯком случае.
‚скакиваю и бегу. Ѓинокль раскачиваетсЯ на шее, бьет по груди. Ќикак не
удаетсЯ поймать его на бегу. Џадаю уже в кукурузе. Џулемет запоздало строчит
вдогонку.
‹ежа на животе, еще не отдышавшись, просовываю бинокль меж стеблей.
‘лепЯщее солнце, синеватый дымок, затЯнувший высоты,- все это прорезают
увеличительные стекла, и Я вижу пулеметчиков десЯтикратно приближенными. €х
двое, оказываетсЯ. ‡а реденьким частоколом натыканного в бруствер бурого
конского щавелЯ шевелЯтсЯ две железные каски, два желтых пЯтна вместо лиц.
’еперь Я их не потерЯю из виду.
Џо кукурузе близко от менЯ пробегает, пригнувшись, боец, ладонью
прижимаЯ к груди медали. ЉажетсЯ, ординарец Ќикольского. Љогда Я спрыгиваю в
траншею наблюдательного пункта, он уже развешивает на колышках, вбитых в
стену, мокрые трЯпки: платки, подворотнички. € радостно улыбаетсЯ мне
крепкими зубами, стараЯсь показать свое расположение:
- ќто по вас стрелЯли, товарищ лейтенант?
‚се это времЯ, пока Я лежал, мечтаЯ только, чтоб не в голову попало, он
под скатом и бомбовой воронке стирал, сидЯ на корточках, н прислушивалсЯ: по
ком это? Ќикто даже огнЯ не открыл. ‚от черти!..
- ‹ейтенант где?
- Ѓолеет лейтенант. ‚ той щели лежит.
Ќикольский лежит на земле, с головой укрытый шинелью. „рожит так, что
под сукном видно. џ долго тормошу его на плечо. Ќаконец он садитсЯ,
откидывает с головы шинель. ђасширенным зрачкам его даже в сумраке
перекрытой щели больно от света, он жмуритсЯ. Ћт лица, от шеи его пышет
жаром, а руки ледЯные и ногти синие.
- Ќикольский! - говорю Я, вглЯдываЯсь в его горЯчечно-блестЯщие,
влажные глаза, и встрЯхиваю его легонько, потому что не уверен, понимает ли
он менЯ вполне.
- Ќе кури,- просит он, рукой отгонЯЯ дым от лица,- тошнит от запаха.
€ зЯбко кутает плечи шинелью, застегивает крючок у горла.
- Љак в погребе здесь.
‹ицо у него желтое, губы от жара растрескались до крови, зрачки точно
смолой налиты. ЊалЯриЯ.
- ‘аша! - џ притЯгиваю его к себе и чувствую лицом его горЯчее, резкое
дыхание.- Џулемет обнаружил, слышишь менЯ? Ћбоих пулеметчиков видно. Ќе
накроем - уйдут, сволочи!
џ вижу, понЯть менЯ стоит ему усилиЯ. Ћн даже поморщилсЯ, оттого что
больно подымать глаза.
- ‘ глазами что-то делаетсЯ,- призналсЯ он,- то лицо у тебЯ огромное,
то где-то далеко все. Ќе попаду Я.
- џ буду стрелЯть!
- “ нас там, товарищ лейтенант, цель номер два. Џравее немного,-
внезапно поддерживает менЯ ординарец.
- Ђ ну соединЯй с комбатом! - уже приказываю Я телефонисту.
‚се на ЌЏ сразу приходит в движение. џ иду по траншее, расправив плечи,
и встречные почтительно прижимаютсЯ к стенам, даваЯ дорогу: что-что, а
стрелЯть артиллеристы любЯт. Њожет быть, потому, что мы всегда экономим
снарЯды. Џо нас бьют, а мы экономим. •уже нет, когда сидишь в окопе и ловишь
ухом: перелет? недолет? вот он, твой, кажетсЯ! € вжимаешьсЯ в стенку, и выть
хочетсЯ от бессильной злобы...
џ сажусь к стереотрубе, прилаживаю ее по глазам. ‚он они оба в своих
касках, как птенчики в гнезде. ’олько б не спугнуть. € вдруг замечаю, что и
команду передаю тихо, словно они могут услышать.
- –ель номер два! - звучно, лихо, радостно повторЯет за мной
телефонист.- Џравее ноль двенадцать!..
Ќад головою шуршит землЯ. ќто двое разведчиков с биноклЯми вылезли
наверх, лежат в кукурузе на животах, ждут первого разрыва. џ медлю: сильный
ветер, он неминуемо снесет дым разрыва, а мне хочетсЯ быстро вывести снарЯд
на цель, чтоб сразу перейти на поражение, пока они нe сообразили, что к
чему. Џервый дал перелет.
џ командую:
- ‚зрыватель фугасный!
Џозади пулемета овражек. Џлоский осколочный разрыв не будет виден,
фугасный же выбросит столбом. ’елефонист озадаченно повторЯет:
- ‚зрыватель фугасный!
Ћн привык, что фугасными снарЯдами бьют только по укреплениЯм: по
дотам, по дзотам, а здесь - окоп.
€ вдруг всЯ эта продуманнаЯ комбинациЯ рушитсЯ. Џулемет внезапно
начинает строчить - Я вижу Ясно вспышки в круглой тени Яблони,- а сверху,
над головой у менЯ, раздаютсЯ какие-то крики.
- Ћгонь!
Ћчередь обрываетсЯ, каски исчезли в окопе, грЯзный ватный разрыв встает
позади.
‘верху опЯть кричат:
-- ‹евей, левей ползи!
Љому они кричат?
-- Ћгонь!
„ымом заволакивает окоп. Љогда его сносит, каски осторожно
приподнимаютсЯ. € тут Я замечаю на поле ползущего человека. Љ одной ноге
привЯзана катушка, к другой - телефонный аппарат. ‚асин! Џолзет сюда. ќто
ему кричат. € Я тоже кричу диким голосом:
- ‹ежать! ‹ежать, мерзавец!
“слышал. ‡амер. Ћбеими руками глубже натЯнул пилотку на голову. ЋпЯть
пополз. € сейчас же - та-та-та-та-та!
- Ћгонь!
ђазрывы сильно сносит ветром. ‡амолкнув на минуту, пулемет опЯть
начинает работать. ‚цепилсЯ в ‚асина, не отпускает живым. Ѓольше Я не смотрю
туда - иначе не попаду. Ќаверху тоже затихли. “бит? ‘трашнаЯ это тишина.
- Ѓатарее четыре снарЯда беглый огонь.
ѓрохот, кипЯщий дым над окопом, и в нем,- мгновенные вспышки огнЯ. „аже
здесь все трЯсетсЯ, со стен ручьЯми течет песок. € сразу все обрываетсЯ.
’ишина давит на уши. Љогда ветром относит дым, вижу срубленную Яблоню,
сапог, выброшенный из окопа. Џулемета нет. € окоп почти целый. Ћн теперь не
в тени, на Ярком солнце, тень исчезла вместе с Яблоней. €з него медленно
исходит дым.
Ќаверху, над головой у менЯ, раздаетсЯ рев, как на стадионе. € под этот
рев вваливаетсЯ ‚асин с катушкой и телефонным аппаратом. Џыльный, потный,
запыхавшийсЯ - живой! —ерт окаЯнный! “ менЯ до сих пор из-за него дрожат
колени.
‚асин быстро подключает телефонный аппарат.
- ђугались!.. Ћдна нога здесь, другаЯ - там, чтоб найти вас...
џ сижу на снарЯдном Ящике у стереотрубы, смотрю на него сверху. Ќа его
шею, красную, блестЯщую от пота, заросшую темными волосами, на его круглые
плечи, мускулы под натЯнувшейсЯ гимнастеркой, на его тЯжелые от прилившей
крови уши, оттопыренные, как у мальчишки. Њолодой, здоровый, горЯчий, весь
полный жизни. …сли б одна из пуль, одна только пулЯ попала в него сейчас...
ЉажетсЯ, пора бы уже привыкнуть. Ќо как подумаешь, невозможно ни привыкнуть,
ни понЯть это.
‚асин снизу подает мне трубку. ‚ ней - голос начальника артснабжениЯ
полка Љлепикова.
- Њотовилов? “ тебЯ какой пистолет, понимаешь? Ћтечественный?
’рофейный? џ, понимаешь, специально приехал, инвентаризацию, понимаешь,
провожу...
‘низу на менЯ смотрит ‚асин. ‚ глазах сознание важности состоЯвшегосЯ
наконец разговора. Ћн ждет. ђади этого разговора он полз сюда, привЯзав
катушку к одной, телефонный аппарат к другой ноге. џ молчу.
- Њотовилов? ’ы менЯ слышишь, понимаешь? ’ы что, понимаешь, шутки
шутить, понимаешь?
Љогда он волнуетсЯ, он с этим "понимаешь" как заика. Ћн очень обидчив,
Љлепиков. Ћн - капитан, но ему все кажетсЯ, что строевые офицеры
недостаточно уважительно относЯтсЯ к этому факту. Љ командиру батареи, тоже
капитану, они относЯтсЯ с большим уважением, чем к нему, начальнику
артснабжениЯ, хотЯ должность его выше и даже единственнаЯ в полку.
- џ специально приехал, понимаешь, инвентаризацию отечественного,
понимаешь, оружиЯ произвожу!..
џ не могу даже обругать его, потому что рЯдом - ‚асин. „лЯ этого
разговора он тащил сюда телефонный аппарат,- у менЯ это еще перед глазами,
как он полз и как стрелЯли по нему.
- Ђ ну отойди отсюда! - приказываю Я ‚асину.
Љогда он отходит, Я прикрываю трубку ладонью и говорю Љлепикову все,
что думаю о нем и его инвентаризации. Ћн кричит, что будет жаловатьсЯ, что Я
пользуюсь тем обстоЯтельством, что между нами „нестр. € голос у него жалкий.
€ мне вдруг становитсЯ жаль его. Ќе надо было его оскорблЯть, тем более что
он все равно не поймет. —тобы понЯть, ему надо побыть здесь, но здесь он
никогда не бывал и не будет: на войне всегда между нами „нестр. € говорим мы
с Љлепиковым на разных Языках. Ћн действительно с самыми лучшими намерениЯми
прибыл из тыла в хутор на той стороне и чувствует себЯ там на передовой. Ћн
производит инвентаризацию личного оружиЯ, потому что из честных побуждений
хочет принЯть самое деЯтельное и непосредственное участие в войне. Ђ в то же
времЯ из-за этой его внезапной старательности только что чуть не погиб
хороший человек. Ќаверное, Љлепиковы нужны на фронте, раз даже должность длЯ
них есть. € в жизни, наверное, без них не обойтись.
Ќе знаю, тут есть что-то несовместимое, что совершенно понЯть нельзЯ. €
хотЯ мы служим с Љлепиковым в одном полку и все времЯ на одном фронте, у нас
с ним нет общих воспоминаний, война длЯ нас настолько различна, словно это
две разных войны. “ менЯ гораздо больше общего с незнакомым мне, случайно
встреченным пехотинцем, с которым мы закурим вместе, перекинемсЯ парой
ничего не значащих слов, и окажетсЯ вдруг, что мы и понимаем друг друга с
полуслова, и чувствуем многое одинаково.
џ уже не сержусь на Љлепикова. џ действительно на него не сержусь. џ
отвечаю на его вопросы. “ менЯ не отечественный пистолет - трофейный
парабеллум.
Љлепиков еще некоторое времЯ ворчит, потом успокаиваетсЯ. ‚ общем, он -
незлобивый человек, хотЯ и обидчив. ѓлавное, он любит, чтобы к его делу
относились уважительно. џ доставлЯю ему это удовольствие: терпеливо слушаю
его. ЋказываетсЯ, трофейные пистолеты он не включает в инвентаризацию. €
чтоб у менЯ не осталось неЯсности на этот счет, он разъЯснЯет, почему он так
делает. Ћчень логично. Ќо что-то надо сказать ‚асину. Ќе мог же он зрЯ
проделать весь этот путь. € Я благодарю его. ЏЯть минут назад, когда он полз
под огнем, Я не знаю, что мог бы с ним сделать. ‘ейчас Я его благодарю.
- Ќо если еще раз так полезешь, не немцев бойсЯ, а менЯ.
‚асин доволен.
„о вечера мы остаемсЯ здесь. ‚асин угощаетсЯ у разведчиков, Я иду к
командиру батальона Ѓабину, которого поддерживает наша батареЯ.
‘ Яркого солнца, с пекла спускаюсь вниз, в прохладный сумрак землЯнки,
где желтым огоньком горит свеча.
- Ќачальству привет!
Ѓабин только глЯнул и продолжает лежа думать над шахматной доской,
подперев ладонью крепкую черноволосую голову. Ћн в тельнЯшке, в одном
хромовом сапоге, другаЯ, вытЯнутаЯ нога в носке. Џро него говорЯт: "ќто тот
комбат, который лежа воюет". „аже те, кто не знают его по фамилии, в лицо ни
разу не видели, про такого комбата слышали. Ѓабина ранило в ногу осколком
мины, еще когда мы высаживались на плацдарм. ‘ тех пор он и воюет лежа, и
немцам ни разу не удалось потеснить его батальон. ђассказывают, был тут
сначала военфельдшер - отчаЯннаЯ девка, она и ухаживала за ним.
Џри желтом огне свечи руки, шеЯ, лицо Ѓабина кажутсЯ коричневыми. ‹ицо
у него крупное, жесткие щеки давно уже бреющегосЯ человека.
Ќапротив него, на других нарах, сбив фуражку на затылок - как она у
него там держитсЯ, непонЯтно,- горбоносый командир второй роты Њаклецов
негромко, чтоб не мешать комбату думать, наигрывает на гитаре и поет:
"Џрощайте, скалистые горы..."
Џесни комбат любит морские: до войны он плавал на ‘евере капитаном,
рыбачьего сейнера.
џ сажусь рЯдом с Њаклецовым, достаю портсигар. ‚ общем-то, конечно,
џценко прав, что не дал снарЯдов: стрелЯть из
стопЯтидесЯтидвухмиллиметрового орудиЯ по отдельным наблюдателЯм - это все
равно что из пушки по воробьЯм. Ќо рассуждать объективно можно, когда ты
спокоен, а не в тот момент, когда сидишь в щели и голову нельзЯ высунуть, а
тебе еще снарЯдов нe дают.
Џривыкшими к темноте глазами замечаю в дальнем углу у дверей
худощавого, щуплого телефониста. Ќадевает на голову телефонную трубку,
усаживаЯсь рЯдом с телефонным аппаратом, стараетсЯ не шуршать. Ћн Явно
смущен. …ще бы не смущен, когда выиграл у начальства.
- ѓде-то тут Я что-то просмотрел... - неуверенно говорит Ѓабин.
Њне он нравитсЯ. ‘покойный, упорный мужик. Ќо на человека, хорошо
играющего в шахматы, способен смотреть как на бога.
Ѓабин ложитсЯ на спину, берет со стола свечу в плошке, прикуриваЯ,
втЯгивает весь огонек в трубку.
- €з-за чего война была? - спрашивает он, отнесЯ огонь от лица.
- Џулемет уничтожили,- говорю Я так, словно каждый день уничтожаю по
пулемету.- „вух пулеметчиков ухлопали.
ѓлаза Ѓабина веселеют сквозь дым.
- Ќу, все. ‘коро война кончитсЯ.
Ћн вытЯгивает из-под бока скользкую планшетку с картой под целлулоидом.
- Џокажи.
џ показываю, где стоЯл пулемет.
- ђЯдом с Яблоней? - радуетсЯ он, что зрительно помнит местность.- ’ак
и надо дуракам: не лезь под ориентир.
Ћн прЯчет планшетку.
- Ђ ну, расставлЯй еще!
- ’ак что ж, товарищ капитан, опЯть сердитьсЯ будете,- предупреждает
телефонист, заранее снимаЯ с себЯ всЯкую ответственность.
- ђасставлЯй, расставлЯй! - Ѓабин уже сердитсЯ. ’елефонист пожимает
одним плечом: "—то ж, Я лицо подчиненное",- и расставлЯет фигуры и себе и
комбату.
Ћни успевают сделать первые ходы, когда начинаетсЯ бомбежка. Ѓабин со
стола берет трубку в рот - трубку эту он завел с тех пор, как начал воевать
лежа,- думает над ходом, подперев лоб пальцами. Ќаверху - тЯжелые удары.
Џодпрыгивает на столе огонек, словно хочет оторватьсЯ от свечи. Џыль, как
дым, подымаетсЯ из углов, наполнЯет воздух. ѓрохот давит на уши, голова
становитсЯ мутной.
Ћткуда-то сверху скатываетсЯ свЯзной, козырЯет у дверей, вытЯнувшись.
Ћн весь обсыпан землей, глаза вытаращены.
- ’оварищ комбат, прислан длЯ свЯзи командиром третьей роты! Ќа участке
нашей роты банбит - солнца не видать!
€з-за частокола пешек Ѓабин осторожно вытЯнул конЯ, держa на весу,
сказал:
- ‚озьми карандаш на столе, возьми бумагу, напиши слово "бомбит".
‘вЯзной нерешительно двинулсЯ к столу, взЯл карандаш отвыкшими
пальцами. Ќа бумагу с треском посыпалась землЯ сверху. Ћн уважительно смел
ее ладонью... "’ы стоЯ-ала в белом пла-атье,- наигрывал Њаклецов, заглЯдываЯ
через плечо свЯзного,- и платком махала..." Ћсторожно положил гитару на
сено, вышел из землЯнки: до своего ЌЏ ему бежать недалеко, метров сорок.
“ свЯзного на первой же букве ломаетсЯ карандаш.
- „айте ему нож карандаш очинить,- говорит Ѓабин, не отрываЯсь от
доски.
Ћт взрывов приходЯт в движение бревна наката над головой. Ћни скрипЯт,
трутсЯ друг о друга, и все это сооружение начинает казатьсЯ непрочным. ‘
потолка вниз по стене стремглав проноситсЯ мышь.
‘вЯзной старательно выводит букву за буквой, согнувшись над столом, то
и дело дуЯ на бумагу. Ѓабин негромко переговариваетсЯ по телефону с
командирами рот. "Љульчицкий, у тебЯ как?.." „аже мне на других нарах
слышно, кик кричит в трубку Љульчицкий. …го бомбЯт сейчас, и он собственного
голоса не слышит.
’очно ученик, свЯзной подал бумагу. Ѓабин зачеркнул "н", надписал
сверху "м".
- Џерепиши три раза,- и опЯть задумалсЯ над ходом с трубкой в зубах.
‹ицо напрЯженное, глаза остро блестЯт.
џ выхожу из землЯнки.
‚ небе над головой, зайдЯ в хвост друг другу, кружат "хейнкели". €х
круг в небе - это наш плацдарм на земле. Љакой же он крошечный!
‘огнувшись, бегу по кукурузе к ЌЏ. Џадаю, не добежав. ‡венЯщий вой
входит в менЯ, как штык. ‡акрываю глаза. ‡емлЯ вздрагивает подо мной, как
живаЯ. Ќа минуту глохну от грохота. Љогда поднимаюсь, впереди чернаЯ и сераЯ
стена дыма. € на фоне этой черной, клубЯщейсЯ грозовой стены особенно
зелено, сочно блестЯт листьЯ кукурузы. € сейчас же новый взрыв кидает менЯ
на землю. ‘тановитсЯ темно и удушливо.
Џотом "хейнкели" улетают, сквозь черный дым проглЯдывает солнце. € уже
вскоре над головой у нас - летнее синее небо с белыми облаками и Яркое
солнце. Ћно кажетсЯ сейчас особенно Ярким. „аже не веритсЯ, что пЯть минут
назад оно тоже светило над головой и только дым заслонЯл его. џ отрЯхиваюсь.
Љого-то уносЯт, согнувшись, по кукурузе. …ще пахнет взрывчаткой и везде
разбросаны свежие комьЯ земли.
Ќеужели кончитсЯ война и с такой же легкостью, с какой проглЯнуло
сейчас солнце, забудетсЯ все? € зарастут молодой травой и окопы, и воронки,
и памЯть?

ѓ‹Ђ‚Ђ III

Ќочью нас внезапно сменЯют.
џвлЯетсЯ командир отделениЯ разведки ѓенералов, с ним ‘инюков и
Љоханюк. Љоханюк во взводе новый, Я его еще толком не знаю. Ћстрый
пестренький носик в веснушках, пестрые рыжеватые глаза, тонкаЯ шеЯ. Љто ж
тебЯ так кохал, Љоханюк, что за ворот тебе еще и кулак можно засунуть?
ѓенералова Я не видел десЯть дней. Ћн еще больше раздалсЯ вширь, лицо
заблестело. Џо его комплекции ему бы усы, да орденов полную грудь, да под
знамЯ - гвардеец!
- …ле вас нашли! - говорит он радостно оттого, что все-таки нашли.- Ќа
ЌЏ - нету. Њы уж по свЯзи сюда...
Ћн садитсЯ на землю, снЯв с головы, кладет рЯдом с собой новую фуражку
(ого! даже фуражку завел офицерскую. џ пока что в выгоревшей пилотке хожу),
платком вытирает лицо, волосы. Ћт него пахнет одеколоном. Џока мы едим, он
рассказывает новости:
- Ќу, товарищ лейтенант, с вас вина бочонок: комбатом вас хотЯт
назначить.
- Ђ Њонахов куда?
- ЊалЯриЯ доконала. ‚ госпиталь увезли старшего лейтенанта.
‘транно устроен человек. ‚от и не нужно мне это: кончитсЯ война, буду
жив - демобилизуюсь. Ђ все равно приЯтно.
‚асин уже собралсЯ, он и есть почти не стал: дома поедим.
„ействительно, мы ж домой идем. џ встаю.
- ’ак вот, ѓенералов, делать тебе вот что...
€ как только Я встаю и начинаю вводить его в круг обЯзанностей,
ѓенералов сразу тускнеет, а на лице Љоханюка отражаетсЯ тревога. „о сих пор
они шли, спешили, один раз попали в болото, чуть не угодили под разрыв мины,
бежали, искали нас, потерЯли, нашли наконец,- они возбуждены и радостны. Ќо
постепенно возбуждение остыло. ‘ейчас мы уйдем, и они останутсЯ одни. ’олько
‘инюков - этот уже бывал на плацдарме - спокойно переобуваетсЯ на траве. ‚
огневом взводе есть несколько человек старше его, но у менЯ во взводе их
только двое таких: он и умилин. Ћн из тех солдат, что ни от чего не
отказываютсЯ, но и сами никуда но напрашиваютсЯ: обошлось без них - и ладно.
- ’ы что ж без шинели? - говорю Я ѓенералову.
-- Ђ Я так понимаю, нас скоро сменЯт?..
ќто получаетсЯ у него вопросительно.
- ‘мотри какой понЯтливый!
- „олжны были прислать сюда командира взвода восьмой батареи. Њладший
лейтенант, фамилиЯ у него еще такаЯ запоминающаЯсЯ... ‚ географии
встречаетсЯ.
- —ичеланов?
- ‚о, во! Џролив такой в школе изучали. —ичеланов, Њагелланов...
- ’ы, видно, сильный был ученик.
- Ќет, чего? џ это дело любил...
- ЏонЯтно. ’ак что —ичеланов?
- ‚ штаб дивизии длЯ свЯзи забрали в последний момент. џ понимаю, Я тут
временный.
- Ќу, раз временный, в гимнастерке не замерзнешь, да у тебЯ ж еще и
фуражка новаЯ.
ѓенералов улыбаетсЯ заискивающе: он, мол, понимает, что товарищ
лейтенант шутит. Ќе нравитсЯ он мне сегоднЯ. € мне бы надо с ним быть
строгим, но отчего-то в душе мне неловко перед ним. Ћттого, наверное, что Я
ухожу и скоро буду на той стороне, а он остаетсЯ здесь. € ѓенералов
чувствует это.
- ‹адно, оставлю тебе свою шинель.
€ потому, что мне хочетсЯ скорей уйти, Я, словно стыдЯсь этого, все
медлю. ђебЯта от моего сочувствиЯ окончательно погрустнели. ѓенералов еще
несколько раз к слову говорит, что должны были прислать сюда младшего
лейтенанта, а вот прислали его. Ђ когда Я приказываю вырыть новый ЌЏ в
кукурузе, он выслушивает это угрюмо, словно и воевать его заставили вместо
кого-то. Ќичего. ќто до тех пор, пока есть старший над ними, кто отвечает за
все. Ђ уйду, останутсЯ одни - и разберутсЯ сразу, и выроют, и сделают все.
Ќапоследок захожу к Ѓабину проститьсЯ, и потом вместе с ‚асиным мы
быстро идем через поле к лесу. Џод низкими тучами то и дело вспыхивают
огненные зарницы орудийных выстрелов, и в воздухе над нами воет, удалЯЯсь:
опЯть по берегу бьет.
‚ лесу, сильные перед дождем, запахи цветов и трав хлынули на нас, и мы
замедлЯем шаг. ’еперь уже нас никто не задержит, мы отошли порЯдочно. Љогда
на плацдарме сменЯют, самое сильное желание - скорей выбратьсЯ отсюда: вдруг
в последний момент случитсЯ непредвиденное и тебе придетсЯ остатьсЯ?
‚ лесу темней, чем в поле, и душно здесь, и отчего-то беспокойно, как
бывает перед грозой. Ђ тут еще ѓенералов испортил настроение. Ќе следовало
оставлЯть ему шинель. Ћт близкого болота ночи здесь бывают свежие, померзнет
в одной гимнастерке, так инаЯ ночь в шинели раем покажетсЯ. € уж не станет
думать о том, что он временный здесь. Њне на фронте никто свою шинель не
подстилал. € правильно делали.
Ќо с полдороги и ѓенералов, и мысли о нем - все это остаетсЯ позади. Њы
возвращаемсЯ домой! ђадостно снова идти по лесу, по которому десЯть суток
назад мы шли сюда, радостно узнавать каждое дерево. ‹ес с тех пор сильно
порeдeл. Њножество деревьев, расщепленных словно от удара молнии, белеет в
темноте. “ иных сломаны вершины, иные вырваны с корнем и валЯютсЯ на земле,
мертвые среди живых.
Ќаверное, здесь нет ни одного нераненого дерева. Џройдет времЯ,
затЯнутсЯ осколки белым мЯсом, но еще долго у пил будут ломатьсЯ зубьЯ, еще
не раз человек, срубив дерево, вынет на ладонь осколок или пулю, и что-то
защемит в душе и вспомнитсЯ пережитое...
„алекие, всходЯщие у нас за спиной ракеты освещают черноту впереди и
блестЯщие листьЯ на кустах. € по мерe того как мы идем по лесу, к запахам
цветов и трав присоединЯетсЯ свежий все более сильный запах близкой уже
рeки. ‘ейчас будет поворот, а там рукой подать до „нестра. ‡а поворотом мы
обычно отдыхаем. ‡десь в песчаный косогор, на котором растут сосны, держа
его корнЯми, врыта землЯнка свЯзистов. •орошаЯ землЯнка. Џод самой сосной.
Џотолок сводом, как в русской печи. € пахнет здесь, как в сторожке: едой и
махоркой. „аже дверь поставили настоЯщую. Ђ от двери три ступеньки вниз и -
дорога. Ќет такого человека, который бы шел на плацдарм или с плацдарма и не
поднЯлсЯ бы по этим ступенькам, не выкурил бы цигарку у свЯзистов на
промежуточном пункте. € пока курит, не раз позавидует их тихому лесному
житью. Ђ представит себе место, куда идет сам, так и вовсе раем покажетсЯ
эта землЯнка. ѓасЯ цигарку о подошву, пошутит: "‚ам бы поросеночка завести
или сразу корову, раз хозЯйство такое". € однажды свЯзисты в самом деле
перевезли из-за „нестра корову, привЯзали к сосне около землЯнки - в
полукилометре от берега, и километре от передовой. „аже навес соорудили над
ней, чтоб незаметна была с воздуха, а травы в лесу - только ленивый не
накосит. Ќо у коровы, как только она оказалась на плацдарме, почему-то
пропало молоко. Ђ вскоре ее убило снарЯдом.
‘ейчас мы тоже перекурим у свЯзистов. ’ут как бы рубeж. ‚се новости с
того и с этого берега собираютсЯ на промежуточном пункте. € если ты идешь на
плацдарм, самую первую точную информацию получаешь здесь.
‘ильный синий свет разрывает черноту над лесом, на миг осветились
закачавшиесЯ вершины деревьев, и Я вижу впереди себЯ, в том месте, где была
землЯнка, огромную бомбовую воронку и с корнем вырванную, поваленную на
дорогу сосну. —то-то торчит из песка, но Я не успеваю разглЯдеть, что это:
свет гаснет. € уже в темноте над головами у нас, над зашумевшими вершинами,
выше туч тЯжело и глухо грохочет. Џривыкшие к артиллерийскому обстрелу, мы
не сразу догадываемсЯ, что это гром. Џри новой вспышке молнии, подойдЯ
ближе, мы видим полу шинели, мешком повисший шинельный карман и ногу в
сапоге, согнутую в колене. ЏоднЯвшийсЯ ветер уже раскачивает их над бомбовой
воронкой на уровне наших голов. ЏрЯмое попадание...
- € сюда достал,- говорит ‚асин.
Њы привыкли к тому, что на плацдарме убивает. Ѓез этого еще днЯ не
было. € прЯмые попаданиЯ не такаЯ уж редкость, когда простреливаетсЯ каждый
метр. Ќо здесь безопасное место. ‡десь наш тыл. Ђ когда убивает в тылу, это
почему-то всегда действует неожиданно.
—ерез „нестр мы переправлЯемсЯ под проливным дождем. Ћн по-летнему
теплый. Џахнут дождем наши гимнастерки, которые столько дней жарило солнце.
’еперь дождь вымывает из них соль и пот. Џахнет просмоленнаЯ дощатаЯ лодка,
сильно пахнет река. € нам весело от этих запахов, оттого, что мы гребем изо
всех сил, до боли в мускулах, оттого, что соленые струи дождЯ бегут по лицу.
Ќа плацдарме, теперь уже далеко от нас, всходЯт в дожде ракеты, свет их
туманен. •лещут синие молнии, ослепительно отражаЯсь в воде. Њы гребем
спиной к тому берегу, лицами - к плацдарму. Ћн все больше отдалЯетсЯ от нас
и как бы опускаетсЯ за воду. € чем дальше отплываем мы, тем меньше кажетсЯ
он издали, наш плацдарм. Ќо скольких жизней стоил иной метр его...
- ‡альет ребЯт! - кричу Я.
‚асин из-за плеча поворачивает ко мне мокрое, веселое лицо, в которое
хлещет дождь.
- Џросохнут!
‹одка скребет по песку. Њы выпрыгиваем в воду, вытЯгиваем лодку носом
на берег.
- €скупаемсЯ?
Њокрые, сидЯ на мокром песке, стаскиваем через головы гимнастерки, а
дождь шлепает нас по спинам. €з всего, что есть на мне, только партбилет не
промок: он в прорезиненной обертке от индивидуального пакета. џ закатываю
его в гимнастерку. ‚асин тЯнет у менЯ с ноги сапог и вместе с сапогом везет
менЯ по песку, и мы оба хохочем. Џотом он, голый, мускулистый, скачет на
одной ноге, срываЯ с другой мокрые брюки. ђЯдом с ним Я - худой и длинный, и
Я немного стеснЯюсь этого: ведь Я же лейтенант. Њы пробегаем по лодке,
раскачивающейсЯ под ногами, и один за другим прыгаем головами вниз в черную
воду. “х ты! „аже дух захватывает - так хорошо! Љогда Я выныриваю из
глубины, рЯдом отфыркиваетсЯ ‚асин, трЯсет круглой головой, а река всЯ
залита зеленым светом ракеты. —то-то холодное скользит у менЯ по животу,
обвивает ногу. ‚здрогнув от гадливого чувства, нырЯю. ‚одоросли! ЊЯгкие,
шелковистые. џ кидаю ими в ‚асина, он кидает в менЯ, и, брызгаЯсь и смеЯсь,
расплываемсЯ и разные стороны. ’олько вырвавшись с плацдарма, чувствуешь,
как же хорошо жить на свете! Ђ с берега, из окопов, что-то кричат нам
приглушенными голосами. ЉажетсЯ, злЯтсЯ.
‡ахватив под мышки сапоги, гимнастерки, брюки, мы босиком бежим по
песку вверх. ‘прыгиваем в траншею. €, сидЯ на корточках, в одних трусах,
курим. Ћт мокрых пальцев наших цигарки шипЯт. “ ‚асина на мокром теле то
вспыхивают и разгораютсЯ, то гаснут капли воды. Ђ вокруг стоЯт пехотинцы и
лейтенант, все в плащ-палатках, в капюшонах, голоса у них недовольные.
- Ќу чего крик поднЯли? Ћн тут на голос бьет!
џ подмигиваю ‚асину, и мы оба хохочем. "Ќа голос бьет!" Ђ с их
сумрачных капюшонов на наши голые спины капает вода. “ этих ребЯт,
оборонЯющих траншеи за „нестром, здесь - передоваЯ. Љто ж длЯ них тогда мы,
переплывшие с плацдарма? ‘мертники? Ђ ведь длЯ пехоты, сидЯщей на плацдарме,
наш ЌЏ, расположенный метрах в ста позади них,- тыл.
-- Љрепко вы здесь окопались! Џроволоку бы еще надо колючую: все-таки
фронт.
Ћбиделись:
- Њы таких видали. ‚ы-то вот сейчас уйдете, а он по нас будет бить.
Џожалуй, не стоило их обижать. Џозади них еще ого сколько народу. на
фронте у каждого свой передний край. € в жизни, наверное, тоже.
„ождь постепенно стихает. Њы натЯгиваем на себЯ все мокрое и идем в
хутор. Ќа этой стороне даже воздух легкий какой-то. ‘овсем по-другому
дышитсЯ.
“ первых домов из тени дерева наперерез нам выходит патруль. „вое
разведчиков нашего дивизиона, у каждого из-за плеча торчит приклад автомата.
“знав, пропускают. ЏросЯт только прикурить.
- Ђ курить на посту нельзЯ,- говорит ‚асин строго: он любит иногда
поучать.
‘меютсЯ. ќто они знают, как знают и то, что прикурить мы дадим. “ходЯт
они от нас, уносЯ в мокрых рукавах шинелей тлеющие огоньки цигарок.
‚ хуторе сон и тишина. Њы идем вдоль низкого, белого под луной
заборика, по-южному сложенного из плоского дикого камнЯ. Ќа другой стороне
улицы до половины дороги - тень, несколько луж блестит в разъезженных
колеЯх. ’акое чувство, словно и родилсЯ Я здесь и прожил здесь жизнь и
теперь возвращаюсь домой. ‚от она, деревЯннаЯ калитка на кожаных петлЯх. …е
нельзЯ открыть. …е надо приподнЯть и перенести. Њы делаем проще: мы
перепрыгиваем через забор.
Љулаком бью в раму окна. Ќечего спать, раз мы вернулись. Ћкошко
крошечное: четыре стекла, вмазанных в белую глинЯную стену дома, и рама
крест-накрест. ‚се это сотрЯсаетсЯ под ударами.
€ сейчас же распахнулась дощатаЯ дверь. Џанченко, ординарец мой,
сонный, зевающий, в трусах и босиком стоит на пороге.
- ‡аходьте, товарищ лейтенант.
‚ доме сонное тепло, воздух густой, спертый. ђазведчики, спавшие на
полу, садЯтсЯ на своих плащ-палатках, жмурЯсь от света лампы. ѓолоса до
первой цигарки хриплые.
- ‚ы бы хоть окно открыли.
- ’а они здесь такие окна, что не открываютсЯ. Џрикладом выбить - это
можно. ‚месте с рамой.
€ ухмылЯютсЯ, довольные. џ скидываю c себЯ все мокрое, в одних трусах,
босиком иду к столу по теплому глинЯному полу. € только сейчас всем своим
голым отогревающимсЯ телом чувствую, что прозЯб.
Hа столе всего столько, что страшно начинать. ‹ежат три флЯжки, обшитые
сукном, стоит посреди столa высокаЯ, мутноватаЯ бутылка с прилипшими к
стеклу крошками соломы. ‘амогонка. Џо запаху - винограднаЯ. ‚от с нее мы и
начнем.
Џанченко наливает в граненые стаканы мне и ‚асину. Њы только двое сидим
за столом. Ћстальные разведчики - кто боком на подоконнике, кто на кровати,
кто на полу, поджав под себЯ ноги,- сочувствуют издали. €х Џанченко к столу
не допускает: не они вернулись с плацдарма, а мы.
- Ќу, за то, чтоб всегда возвращатьсЯ.
€ мы пьем. ‘амогонка крепкаЯ, до слез. ‚зЯв по куску холодного мЯса,
жуем медленно, ждем, пока дойдет. € постепенно становитсЯ тепло.
“ стола хозЯйничает Џанченко. Љухонным ножом режет хлеб. Ќе кукурузный,
не Ячменный - высокий пшеничный хлеб с пропеченной мучной коркой. Џотом
поЯвлЯетсЯ из печи горЯчаЯ баранина и коричневаЯ от подливки картошка. ‚се
почти такое же, как, бывало, готовил ЏарцваниЯ, только перца не хватает. ќх,
ЏарцваниЯ, ЏарцваниЯ... Њы наливаем по второй.
•орошо вот так ночью живым вернутьсЯ с плацдарма домой. Ћб этом не
думаешь там. ќто здесь со всей силой чувствуешь. Њне никогда до войны не
приходилось возвращатьсЯ домой после долгой разлуки. € уезжать надолго не
приходилось. Џервый раз Я уезжал из дома в пионерский лагерь, второй раз -
уже на фронт. Ќо и тот, кто до войны возвращалсЯ домой после долгой разлуки,
не испытывал того, что испытываем мы сейчас. Ћни возвращались соскучившиесЯ,
мы возвращаемсЯ живые...
‘идЯ на подоконниках, спинами подпираЯ стены, разведчики смотрЯт, как
мы двое едим, и глаза у них добрые. Ђ в углу стоит широкаЯ деревенскаЯ
кровать с деревЯнными шарами. ЃелаЯ наволочка, набитаЯ сеном, бeлаЯ
простынЯ. ‚. ногах поперек положена шинель. Љонечно, это Џанченко все
приготовил, угрюмый мой ординарец. Ћн на год моложе менЯ. “ него маленькие,
вечно озабоченные глаза и крупный пос. "Ќос у менЯ от деда",- говорит он.
Ѓрови тоже от деда. Џанченко единственный в батарее кубанский казак,
откуда-то из “сть-‹абинской. џ смотрю на его озабоченную, угрюмую милую
морду, и в душе у менЯ к нему нежность. Ќо ему об этом знать не положено.
Њногого не понимали до войны люди. ђазве в мирное времЯ понимает
человек, что такое чистые простыни? ‡а всю войну только в госпитале Я спал
на простынЯх, нo тогда они не радовали. ’ак бывало в детстве: стоит тЯжело
заболеть, и тебе готовЯт самое лучшее, самое вкусное, а ты не можешь есть.
€, выздоровев, всегда жалеешь об этом.
- Ќу, по последней!
Џотом Я ложусь на свою царскую кровать, пахнущую сеном и свежим бельем,
и проваливаюсь, как в пух. ’акую широкую деревенскую кровать невозможно ни
вынести через дверь, ни внести. …е вносЯт, наверное, один раз, до того, как
построен дом. ‘тавЯт, а потом уж воздвигают саманные стены. ‘егоднЯ Я сплю
на ней один. Ќо отчего-то никак не могу заснуть. †арко мне или не хватает
чего-то? џ ворочаюсь, натЯгиваю на ухо шинель, с закрытыми глазами считаю до
ста. € едва задремываю, как, вздрогнув, просыпаюсь опЯть. џ просыпаюсь от
тишины. „аже во сне Я привык прислушиватьсЯ к разрывам снарЯдов, привык,
чтобы кто-то в тесноте дышал мне в затылок, и сейчас на широкой кровати, на
чистых простынЯх не могу заснуть. € мысли лезут в голову о ребЯтах,
оставшихсЯ на плацдарме. ‡ажмурюсь - и опЯть все это перед глазами: землЯнка
свЯзистов, в которую попала бомба, дорога в лесу - до последнего кустика - и
черные высоты, занЯтые немцами, при свете плывущей над ними ракеты... Ќет,
кажетсЯ, не усну. џ надеваю сапоги, накидываю на голые плечи шинель и
осторожно, чтобы не разбудить ребЯт, выхожу во двор. ‚есь он, покатый к
„нестру, освещен, как днем, стена дома Ярко-белаЯ, а черные стекла в окне
блестЯт. € воздух свежий после дождЯ, пьЯный. € тихо. Љак тихо! ‘ловно и нет
войны на земле. џ сижу на камне, запахнув колени шинелью. —то-то дышит
рЯдом. ‹охматый пес близко от менЯ сидит на задних лапах, коситсЯ
настороженно.
- „авай подружимсЯ, пес!
Ћн тихонько рычит в ответ, и чернаЯ губа приподнимаетсЯ над синеватыми
клыками. Џотом подползает все же, мокрый нос тычетсЯ мне в колено. џ
запускаю пальцы в его теплую свалЯвшуюсЯ шерсть.
‚переди - оранжеваЯ луна садитсЯ за глинЯную трубу дома. ‘вет ее, как
два бельма, отражаетсЯ в глазах собаки. € что-то такое древнее, бесконечное
в этом, что было до нас и после нас будет.
‚ школе за один урок мы успевали пройти нескольких фараонов. ‘орок пЯть
минут урока были длиннее двух веков. ЏерсиЯ, Ђлександр Њакедонский,
Џисистрат, законы ‹икурга, ђим, Џунические войны, что-то сказал ѓасдрубал,
‘толетнЯЯ война... ѓосударства возникали и рушились, и нам казалось, что
времЯ до нас бежало с удивительной быстротой и вот теперь только пошло своим
нормальным ходом. ‚переди у каждого из нас целаЯ человеческаЯ жизнь, из
которой мы прожили по четырнадцать, пЯтнадцать лет. Љак это много, если
помнишь каждый прожитый день, если сорок пЯть минут урока за партой кажутсЯ
бесконечными, если давно мечтаешь стать взрослым, а времЯ тЯнетсЯ так
медленно!.. џ уже воюю третий год. Ќеужели и прежде годы были такие длинные?
‹уна опустилась за трубу, только краешек ее светитсЯ над крышей.
‘колько миллионов лет она уже вот так восходит и садитсЯ? ‘колько миллионов
лет после нас она будет совершать свой еженощный ход? €ли миллиардов?
‚прочем, это все равно.
Џродрогнув, Я встаю с камнЯ, и вместе со мной до половины подымаетсЯ
из-за крыши луна. ‚ доме, в тепле, Я укрываюсь с головой и, подрожав под
шинелью, засыпаю.

ѓ‹Ђ‚Ђ IV

“тром просыпаюсь поздно, один во всем доме. € первое чувство - никуда
мне не нужно спешить, ни о чем не надо думать. •орошо! ѓде-то война, а Я в
отпуску. € что-то вчера еще было радостное. „а, Я - комбат! Ќочью вызывал
командир дивизиона џценко и при начальнике штаба, при множестве свечей
торжественно объЯвил мне об этом.
€ вот Я лежу на широкой деревЯнной кровати уже в новом качестве: не
взводный, а командир батареи. Ћкно завешено суконным одеЯлом, в доме
прохладно, сумеречно, от побрызганного пола пахнет сырой глиной, мух
ординарец выгнал, чтоб не будили; только одна жужжит где-то под потолком. џ
лежу и прислушиваюсь к своим новым ощущениЯм. ‘транно, их почти нет.
Ќаверное, потому, что Я просто еще не знаю, как должен чувствовать себЯ
командир батареи.
џ откидываю ногами шинель, потЯгиваюсь на сенe - простынЯ уже сбилась,-
зеваю до слез. Ћтдаленно бухает за „нестром орудие. Џо звуку - немецкое ста
пЯти. Ѓосиком иду к столу по глинЯному полу, наливаю из кринки молока - оно
даже желтое, такое жирное,- пью с пшеничным хлебом.
‚се жe хорошо быть комбатом. Ѓыл бы Я сейчас взводным, нужно было бы
бежать докладывать, а теперь можно нe спешить. •оть маленький, а хозЯин.
Ћдно неприЯтно, предстоит разговор с командиром огневого взвода Љондратюком.
Љондратюк старше менЯ и годами и по службе. Ћн еще до войны окончил
Ћдесское артиллерийское училище и до сих пор - лейтенант. Ћн по-крестьЯнски
крЯжистый, ноги кривоватые, сильные, сапоги носит сорок пЯтый размер. ирок
не столько в плечах, как в бедрах и в талии, и очень силен. …му уже двадцать
пЯть лет, но, глЯдЯ на него, Ясно представлЯешь себе, каким он был в
детстве, парнишкой еще.
…сть люди, которых просто невозможно вообразить детьми. ‘ловно они
такими прЯмо и родились на свет: значительными, солидными, лысеющими, с
установившимисЯ манерами и походкой. ‘ловно они никогда не пачкали пеленок,
никогда их не звали: Џетечка, ‚овочка, а уже в детстве величали Џетром
ѓеоргиевичем, ‚ладимиром Ђвксентьевичем... Љондратюка же видишь. Ѓыл он,
наверное, сопливый, уши оттопыренные (они оттопырены и сейчас), и говорит он
не "ушами", а "ушима": "своими ушима слышал...", передний зуб сколот косо,
волосы на лбу торчат вверх, словно их корова Языком лизнула. ‚от уж
действительно, у кого чего нет, тому именно этого хочетсЯ. Ќосить бы
Љондратюку волосы назад, раз они сами туда указывают, так нет, старательно
зачесывает костЯной расческой набок, а уже через минуту на затылке и на лбу
они у него торчат.
џ даже не понимаю толком, почему к нему никто не относитсЯ всерьез. Ћн
самый старый в полку (да что в полку - во всей армии), самый старый командир
взвода. ‚сю войну командует взводом. ‡а этот срок на фронте взводного либо
успевает убить, либо он становитсЯ генералом. Ќу, старшим лейтенантом на
худой конец. Љондратюк все в тех же чинах.
…го прислали к нам в сорок первом году, когда мы еще стоЯли на
формировке. Ђ он уже прибыл с фронта, из разбитого, попавшего в окружение
пушечного полка большой мощности. € все первые дни Љондратюк рассказывал нам
о фронте. Ћ бомбежках, о немецких танках с крестами, об автоматчиках,
лезущих сквозь огонь, о том, как "мессера" на дорогах гонЯютсЯ за каждым
человеком. ‡а ним тоже гонЯлсЯ вот так "мессершмитт". Љондратюк в кювет -
"мессершмитт" кружит над кюветом. Љондратюк в рожь - и "мессершмитт" в рожь,
поливает из пулемета. "Љубики увидел у менЯ на петлицах и не дает житьЯ. —то
так, что так - конец приходит. ’огда Я тоже разозлилсЯ, выхватываю наган и с
третьего патрона снЯл его".
€ вместе с этим несчастным "мессершмиттом", сбитым с третьего патрона,
рухнул и вдребезги разбилсЯ весь фронтовой авторитет Љондратюка. ‘колько раз
уже собирались назначить его командиром батареи, но в последний момент
обЯзательно передумают. Ќе везет человеку. € вот теперь тоже назначили не
его, а менЯ, и мне придетсЯ разговаривать с ним и с этого первого разговора
твердо расставить все по местам.
Ђ в общем, чего это Я с утра буду портить себе настроение? “спею еще
вызвать и поговорить: война не сегоднЯ кончаетсЯ. џ наливаю второй стакан
молока. ‘нова бухает орудие за „нестром. ‹ожусь на кровать и, лежа на спине,
курю и прислушиваюсь. Ќе к орудийной надоевшей стрельбе, а к непривычным
мирным звукам деревенского утра. ѓде-то с хрипотцой прокричал петух. †ив,
уцелел на войне. ‘ такими голосовыми данными очень просто в борщ попасть.
Ќа “краине у одной хозЯйки видел Я петуха, который пережил немцев.
“тром взлетал на плетень, бил себЯ в грудь крыльЯми, но молча. ’ак что даже
непонЯтно было, в каком смысле бил он себЯ в грудь. € сейчас же опрометью
кидалсЯ под сарай. ‘колько раз немцы лазили туда за ним, но так и не нашли.
’олько начихаютсЯ от пыли и лезут обратно. € до того прочно засела в нем эта
привычка не кукарекать, что немцы ушли, а он и после них не подает голоса.
‘таруха не нахвалитсЯ: "’акий розумный, такий розумный, ну Як людына".
‘ловом, всем хорош петух, только кур не топчет. € куры отчего-то к нему не
идут. € старуха, хвалЯ и вздыхаЯ, бесславно прирезала петуха на лапшу.
ќтот, по всему видно, решил лучше жизни лишитьсЯ, но не бросить
кукарекать. € кукарекай себе на здоровье! ‘ улицы несетсЯ веселый утренний
звон молотка по железу. „аже здесь, в сумеречной комнате, чувствуетсЯ, что
за окном Яркое после дождЯ утро. Љогда ветром отдувает одеЯло, плоский
солнечный луч, пронзив сумрак, упираетсЯ в печь, и побелка вспыхивает.
’абачный дым сразу же устремлЯетсЯ по лучу в щель окна.
€з-за дома слышны голоса разведчиков, смех. ‘мех почему-то женский.
‘транно. Ќа двадцать пЯть километров от „нестра нет мирных жителей. Ћткуда
женский смех?
џ еще некоторое времЯ курю лежа, но мне это уже не доставлЯет
удовольствиЯ. Џотом вовсе становитсЯ скучно валЯтьсЯ здесь одному. Ћдеваюсь,
натЯгиваю гимнастерку. Ћна еще влажнаЯ на швах и пахнет каленым утюгом.
Џанченко старалсЯ спозаранку. € стоЯчий воротник тоже влажен и тесен, когда
Я застегиваю пуговицы.
‚ сенЯх сухо и жарко, солнце бьет из-под выщербленной двери. ѓлинЯный
пол, стертый деревЯнный порог и всЯ дверь - в солнечных полосах. џ
распахиваю ее и зажмуриваюсь: после сумрака глазам больно от солнца. ЃелаЯ
слепЯщаЯ стена дома, желтый песок, зеленаЯ листва деревьев в сверкающих
каплЯх и синее летнее небо над головой. ‚ воздухе жарко и влажно от земли.
Џарит. Ќа непросохшем песке еще не затоптанные следы крупных капель.
€здали вижу за домом двух военных девчат в погонах младших лейтенантов.
‘идЯт на завалинке. ‚от отчего тут собралсЯ весь взвод! Ћдна из девчат -
полнаЯ блондинка с большой грудью. ‹ениво улыбаЯсь, она вполуха слушает
‘аенко: при ее достоинствах и это - награда. Ђ тот, ерзаЯ и оглЯдываЯсь,
что-то шепчет ей, блестЯ всем лицом. “ другой живые черные глаза, крупнаЯ
родинка на верхней губе и вместо пилотки - синий берет со звездочкой.
џ почему-то сначала подхожу не к ним, а к ‚асину. Ѓосиком, в летних
галифе, завЯзанных у щиколоток, в синей майке - тело у него белое, молодое,
здоровое, а шеЯ и кисти рук коричневые от загара,- он оседлал железный лом
на табуретке и вдохновенно стучит по нему молотком, что-то сгибаЯ из жести.
Ќа земле уже стоЯт несколько жестЯных кружек: совсем маленькаЯ, больше,
больше... „орвалсЯ до работы. Љогда он все это успел сделать? џ беру с земли
самую маленькую кружку, верчу ее в руках.
- Ђ это зачем?
‚асин подымает от работы веселое, все как в росе лицо.
-- Ќорма. ‘то грамм. —тоб старшина не обмерил.
€ смеетсЯ:
- Ѓыл обрезок, Я и согнул. —его жести пропадать зрЯ?
џ верчу кружку в руках, рассматриваю внимательно: и дно и внутри. ‚
душе Я завидую развЯзности ‘аенко. € девушкам, наверное, с ним легко.
- ‚от это и есть начальство, из-за которого нельзЯ шуметь? - громко
спрашивает младший лейтенант с родинкой. —ерные насмешливые глаза смотрЯт с
вызовом.
‘ейчас надо бы на лету подхватить этот тон, брошенный мне, и тогда все
будет легко и просто. Ќо у менЯ с детства неприЯтнаЯ особенность, с которой
Я не могу справитьсЯ: Я краснею. Џричем всЯкий раз невпопад, и даже, бывает,
неожиданно длЯ самого себЯ. Љраснею так мучительно, что вокруг всем
становитсЯ неловко. € сейчас вдруг чувствую, что могу покраснеть. € сразу
терЯю уверенность. џ беру с земли вторую кружку, хмурЯсь, строго осматриваю
ее, словно принимаю у ‚асина работу. ѓлупо, ну глупо же! ‚асин смотрит на
менЯ, ждет. € все смотрЯт на менЯ.
- Ћ-о, начальство строгое!
’олько бы не покраснеть. ЉажетсЯ, один Џанченко одобрЯет мой строгий
вид: он вообще ревниво печетсЯ о моем авторитете. џ становлюсь еще строже.
‚ыручил менЯ свЯзной командира дивизиона ‚ерещaка. ‚ пилотке поперек
головы, с карабином, из которого он за вcю войну так, кажетсЯ, и не
выстрелил по немцу, ‚ерещака козырЯет, запыхавшись:
- ’оварищ лейтенант, вас той... командир дивизиона звуть!
ѓлаза, как всегда, обалделые.
- Џилотку поправьте!
‚ерещака хватаетсЯ за нее обеими руками. €з-за отворота падает на землю
окурок. ‚ерещака подхватывает его, прЯчет обратно.
Ќачальственно строгий, как журавль, Я иду за свЯзным в штаб дивизиона и
слышу позади голос блондинки:
- ‘лишком серьезные... „евушками нe интересуютсЯ.
Ђ Я ненавижу себЯ в этот момент. € настроение у менЯ окончательно
испорчено.
‡ато у џценко настроение хорошее. ќто видно сразу. ‚ новом жарком
кителе из английского сукна, в широченных галифе с напуском на колени и
кантами, в сверкающих сапогах, в фуражке со сверкающим козырьком, он
победителем стоит посреди штаба под низким побеленным потолком хаты, слушает
писарЯ. ’от, нe подмигиваЯ - политично прижмуриваЯ глаз и понижаЯ голос в
особо тонких местах, рассказывает, по каким соображениЯм костюм џценко был
сшит раньше, чем командиру первого дивизиона. ’ут, оказываетсЯ, тоже своЯ
субординациЯ.
‘ недавних пор завелись в полку два портных, и зеленоватые, мЯгкого
сукна английские шинели стали срочно перешиватьсЯ на офицерские кителЯ и
брюки. ‚начале были сшиты костюмы командованию полка, теперь дошла очередь
до командиров дивизионов. Џричем шили не по какому-либо порЯдку, а в виде
поощрениЯ, так что тот, кто обмундировывалсЯ первым, мог считать себЯ в
некотором роде награжденным. € писарь вел свой рассказ так, что многое в нем
щекотало џценко самолюбие.
- ‚идал химика? - џценко в ответ на мое приветствие кивком головы
приглашает послушать.
ќто тоже поощрение своего рода, что менЯ приглашают послушать. Ѓыл бы Я
сейчас командиром взвода, џценко не пригласил бы: с командирами взводов он
строг! Ђ теперь сразу видно, менЯ приблизили на определенную дистанцию. „лЯ
писарЯ поощрение в словечке "химик". ’ак џценко называет людей ловких,
оборотистых и почему-то всегда писарей.
- •имик! - шепотом повторЯет ‚ерещака с восторгом рвениЯ, словно хочет
запомнить. € хихикает: смешно!
- Ќикакой химии, товарищ капитан! - честно таращитсЯ писарь; сразу
видно - врет!
џценко доволен. ‡ачерпнув из котелка полную горсть шелковицы, головой
указывает мне на писарЯ. "‚идал чертей? џ их знаю!" - и, как семечки, кидает
Ягоды в рот с расстоЯниЯ, быстро прожевываЯ, причем все мускулы лица сразу
приходЯт в движение. Ћт спелой шелковины рука его как в чернилах, а сам он в
зимнем толстом кителе выглЯдит нахохлившимсЯ, но доволен, поскольку
награжден. џценко наконец вытирает руку.
- ЋтвоевалсЯ?
€ смотрит на менЯ с удовольствием, оглЯдывает с ног до головы. ќто,
наверное, в самом деле приЯтно: видеть человека, которого сам ты повысил в
должности.
- Ђ ну покажи ему список награжденных.
џценко, отойдЯ к окну, заложил руки за спину, улыбаетсЯ загадочно. “
менЯ от радостного предчувствиЯ сжало сердце. ‡а что? ‡а ‡апорожье? Ќо тогда
наш полк перекинули в другую армию, и говорили, наградные затерЯлись. Ђ
может быть, нашлись? Ѓывают такие случаи. €ли за €нгулец?
Њножество честолюбивых надежд проноситсЯ в голове моей, пока Я со
сладко замершим сердцем беру список из рук писарЯ. —то? "‡вездочка"?
"ЋтечественнаЯ война"? Ђ может быть, "‡намЯ"? Џод ‡апорожьем, говорЯт, к
"Љрасному ‡намени" представлЯли. џ успеваю даже подумать, что об этом узнает
младший лейтенант с родинкой, перед которой Я только что смущалсЯ. € это
приЯтно мне сознавать.
Ѓуквы скачут у менЯ перед глазами. Ћрден Љрасного ‡намени - один
человек. Љрасной ‡везды - трое. ЊенЯ нет. ђастерЯнно смотрю список
награжденных медалЯми. ЏоследнЯЯ фамилиЯ как черта над обрывом. Ђ дальше -
пустота! Љак же так? џ шел сюда, ничего не имеЯ, и сейчас не имею ничего. Ќо
Я чувствую себЯ ограбленным. € тут от отчаЯниЯ, наверное, Я делаю то, о чем
поcлe много раз вспоминал со стыдом. џ переворачиваю список и смотрю на
обороте, на чистой стороне. џценко хохочет:
- ’ебе что, мало? ‘колько из его взвода награждено?
- ’рое, товарищ капитан!
- ‚идишь - трое! - џценко чистой рукой отбирает у менЯ список.- ‚асин
твой?
- Њой.
- "‡а отвагу". Џанченко твой?
- Њой.
- "‡а отвагу". ЏарцваниЯ твой?
Ѓыл мой. Ћн как-то говорил мне в откровенную минуту, ласково блестЯ
своими круглыми, черными, будто слeзой подернутыми глазами: "Ђй, товарищ
лейтенант, на Љавказе столько орденами награждено! ‡а табак! ‡а чайный лист!
‡а цитрусовые! ‚се женщины с орденами. ‘тыдно, на войне был и без ордена
приехал. ‘кажут, не воевал ЏарцваниЯ". Ќа нем, на торговом работнике, боеваЯ
серебрЯнаЯ медаль на черном костюме была бы заметней, чем орден на летчике.
- “бит ЏарцваниЯ. Ђ умилин награжден? џ что-то не видел его фамилию.
- умилин.- џценко бросил в рот Ягоду, сверху вниз ведет пальцем по
строчкам.- умилин... умилин...- Ѓросил еще несколько Ягод в рот, быстро
прожевывает. ЏрЯмые подбритые брони сошлись у переносицы.- ќто какой же
умилин?
- ‘вЯзист. ‹ет сорок пЯть, пожилой такой.
- уми-илин...- Џалец срываетсЯ с бумаги.- Ќет, нету. Ћн что, подвиг
какой-нибудь совершил?
-- Ќикакого он такого подвига не совершал.
Њне вдруг так обидно становитсЯ за умилина, что Я уже не могу себЯ
удержать.
- ‘ сорок первого года воюет человек, какой еще подвиг нужен? ‡а труд -
за свеклу, за лен - орденами награждают. —то ж, он на фронте меньше
потрудилсЯ, меньше земли лопатой перекопал? Џод бомбами, под снарЯдами...
ђанен три раза. ’акой свЯзист, что куда угодно бери с собой - пойдет, слова
не скажет. •оть на этом же, на плацдарме...
Џисарь, сразу став серьезным, выражает официальное сочувствие. Ћн
грустно кивает головой, и медаль на его груди качаетсЯ и поблескивает.
- Џостой, постой! - останавливает менЯ џценко, поражаЯсь такой
горЯчности.- „а ты что, собственно, менЯ за советскую власть агитируешь?
€ хохочет на весь штаб, начальственно уверенный в своем остроумии.
- ‡а советскую власть агитируешь,- шепчет ‚ерещака, будто заучиваЯ.-
’оварищ капитан если скажут, так уж правда скажут...- € хихикает: смешно.
џценко веселеет от успеха.
- —то ты менЯ, говорю, агитируешь за советскую власть? - повторЯет он
уже длЯ слушателей.- џ ей вполне предан.
“ писарЯ и свЯзного - оживление.
- Ђ то,- говорю Я, с ненавистью глЯнув на них,- что Я умилина
четвертый раз представлЯю, и опЯть какой-нибудь писарь потерЯл наградные.
Џисарь с медалью обиженно обрывает смех, смотрит на командира
дивизиона, как бы ожидаЯ, что тот оградит eго от оскорблений.
-- ’оже удивил: четыре раза... ‚от этого еще из твоего взвода
представлЯли... музыкант... фамилию забыл. ’ак что нe один умилин. „а если
б каждый из нас за каждое представление получал по ордену...

џценко уже хотел расхохотатьсЯ, но вдруг нахмурилсЯ. Џолучилось не
совсем удачно. „ело в том, что за Ѓарвенково џценко представлЯли к ордену
Ћтечественной войны второй степени, как и многих других. Џрошло времЯ, полк
опЯть перекинули в другую армию, и все решили, что наградные потерЯлись: это
уже бывало не раз. ’огда џценко за то жe самое представили вторично, но
теперь уже к ордену Ћтечественной войны первой степени, как бы возмещаЯ
долгое ожидание. € еще потому, что из трех командиров дивизионов он
единственный в ту пору нe был награжден. € вдруг приходЯт сразу оба ордена -
и первой и второй степени - одному џценко. ‚от они оба на его груди,
ввинченные в сукно, блестЯт золотыми и серебрЯными лучами...
Ќеловко получилось. ‘обственно, Я, когда говорил, никак его нe имел в
виду. Ќо с џценко почему-то всегда неловко выходит.
„альнейший разговор строго официален. Љ шестнадцати ноль-ноль построить
батарею: будут вручатьсЯ награды. ‡аправка, обмундирование - чтоб все как
следует быть! "‘лушаюсь! ‘лушаюсь!" ЉозырЯю: "ђазрешите идти?"
Ќа улице уже жарко. ‚ небе, забравшись на недосЯгаемую высоту,
кружитсЯ, и воет, и блестит в лучах солнца крошечный металлический самолет.
"ђама". Ѓелые дымки зенитных разрывов, отставаЯ, кучно вспыхивают в небе.
‘транно, как многое из того, что не имеет цены там, на плацдарме, здесь
становитсЯ важным. Њы ни разу не говорили там об орденах, а сейчас Я не
нашел себЯ в списке и расстроилсЯ. Џеред кем, правда, неловко, так это перед
стариком умилиным. Ћн, конечно, ничего нe скажет и виду не подаст, но,
пожалуй, даже лучше, что менЯ нет в списке,- по крайней мере, не так неловко
перед ним.
Ћт ближнего дома мне машут и кричат что-то. ќто разведчики второй
батареи. џ машу им в ответ. …сли посмотреть вверх по склону, хутор безлюден.
ѓлЯнуть вниз, к „нестру,- за каждым домом народ. ‹ежат, сидЯт на земле,
иные, задрав голову, приставив ладонь козырьком, наблюдают за стрельбой
зенитчиков, иные без рубашек жарЯт спины на солнце: летом даже на фронте
хорошо. B воздухе лень, зной, высоко над хутором, взбираЯсь еще выше, гудит
самолет.
ЊенЯ вдруг словно током кольнуло. Љакого это музыканта из моего взвода
представлЯли к награде? Њузыкант у менЯ один: Њезенцев. џ его не
представлЯл. Љомбат? Љомбат в госпитале, у него не спросишь. џценко? Џервое
желание - идти обратно к командиру дивизиона. Ќет, не пойду. € так
поговорили достаточно. „ело ведь не в медали, дело в справедливости.
‚о взводе у менЯ есть человек, которого Я ненавижу: Њезенцев. Ћн -
рЯдовой, Я - офицер, Я должен относитьсЯ к нему справедливо. џ ненавижу его.
Ћн двадцать первого года рождениЯ, на два года старше менЯ. € когда началась
война, и когда немцы подошли к „непропетровску, он был призывного возраста,
но почему-то не в армии, и как-то так получилось, что осталсЯ в
„непропетровске. ѓоворит, уже нельзЯ было выехать. Ќе знаю, может быть. „о
войны он играл в оркестре на валторне. Ћн это произносит так: "Ќа валторне"
- и головой и рукой делает красивый жест. Џри немцах он тоже играл в
оркестре. ‹юди воевали, а он играл на валторне. ѓоворит, было очень тЯжело.
’ем не менее женилсЯ при немцах и даже двоих детей народил. € освободили мы
его не в „непропетровске, а в Ћдессе - вон уже где!
‚ полку прослышали, что он может играть на трубе, и два раза пытались
его забрать. џ не отдал. Њезенцев знает об этом и тоже ненавидит менЯ. …сли
менЯ ранит или убьет, он очень скоро - Я уверен в этом - окажетсЯ в оркестре
дивизии, а то и армии.
џ ненавижу его не столько за то, что он был у немцев и далее детей там
народил - черт с ним, в конце концов! - но он из той породы людей, за
которых все трудное, все опасное в жизни делают другие. € воевали за него до
сих пор другие, и умирали за него другие, и он даже уверен в этом своем
праве. Џотому что он играет на валторне.
Љогда Я возвращаюсь, ‚асин все еще звенит молотком по ломику, только
рЯдом с кружками уже сверкает на солнце новый жестЯной котелок. еЯ, грудь
‚асина блестЯт от пота, а на носу вздрагивает при каждом ударе мутнаЯ каплЯ.
Ќо утереть некогда: счастлив. €, глЯдЯ сверху на его белые, осыпанные
веснушками плечи, глЯдЯ, как он увлеченно работает, Я твердо решаю, что
больше не возьму его на плацдарм.
- Ђ ну бросай эту ерунду. ‘таршину зови ко мне. Ѓыстро!
џ вдруг замечаю Њезенцева. ‚ышел из-за дома, ждет. “же прослышал
что-то. Ћн в немецких сапогах с короткими широкими голенищами на худых
ногах, плечи покатые, руки разболтаны в кистЯх, как у барабанщика, на
длинной, с кадыком, шее узкаЯ голова, вдавленные виски, плоские полосы.
‘овсем иначе он выглЯдел бы в вечернем костюме с подложенными широкими
плечами, брюки скрывали бы худобу ног. Ќо здесь, на фронте, каждый выглЯдит
так, каков он есть в действительности. € Я с удовольствием говорю ему:
- Hа плацдарм со мной пойдете вы. ‘вЯзистом.
- џ, товарищ лейтенант, радист.
—то-что, а права свои он знает хорошо. Ћн - радист. ђациЯ сейчас в
ремонте. ‘ледовательно, пусть пока воюют другие.
- Ђ вот вы с ихнее повоюйте, тогда будете рассуждать, кто вы, радист
или свЯзист. ‚ы тем будете, кем Я вас сделаю. џсно?
Њолчит. ѓлаз не опускает. Ћни у него выпуклые, блестЯщие.
- џсно...
’огда Я возвращаю его:
- Џовторите приказание!
‡десь не строеваЯ подготовка, здесь - фронт. Ќи с одним из своих бойцов
Я бы не стал делать этого. Ќо Њезенцев еще не воевал, а уже кто-то
представлЯет его к награде. Ќа глазах у взвода Я возвращаю его два раза
подрЯд.
‘таршина батареи, старый, хитрый, мудрый, прижимистый Ћстапенко, от
которого почему-то всегда пахнет конским потом, хотЯ орудиЯ наши на
механической тЯге, подходит ко мне с опаской. Ћн пережил уже пЯтерых
комбатов, знает, что на все его возражениЯ у комбатов существует одно: "—тоб
было!" - и боитсЯ нововведений, от которых обычно страдает имущество
батареи. џ приказываю ему построить батарею к шестнадцати ноль-ноль, лично
проверить обмундирование, оружие.
- ’о так... ’ак... ‘лушаюсь, товарищ лейтенант,- бормочет он, довольный
пока что.
- ’оварищ комбат! - кричат мне из соседнего дома, едва видного за
абрикосовыми деревьЯми. ѓолос младшего лейтенанта с родинкой.- €дите к нам
вареники делать с шелковицей.
€ машет мне из окна.
- ‚от сахару отпустишь на вареники! - приказываю Я.
- ‘ахарю? - пугаетсЯ Ћстапенко. Hо не возражает. Љомбату возражать
нельзЯ, он старшина дисциплинированный.
Љто-то уже принес новость из штаба, и взвод приходит в движение. ‚асин
срочно вырезает из жести недостающие звездочки длЯ пилоток, артиллерийские
эмблемы на погоны. €х тут же пришивают нитками. ‘рочно чистЯтсЯ сапоги,
разбирают и смазывают оружие.
џ иду в соседний дом, едва видный за абрикосовыми деревьЯми.

ѓ‹Ђ‚Ђ V

Њладшего лейтенанта с родинкой, оказываетсЯ, зовут ђита. ђита ’амашова.
€ мы с ней почти землЯки. џ из ‚оронежа, она, правда, из ’аганрога, но зато
дед ее, тот действительно был из ‚оронежа. Ђ родинка у нее потому, что они с
сестрой двойнЯшки - ђита и ‹юсЯ - и совершенно похожи друг на друга, только
по родинке ее отличали от ‹юси. Њне почему-то страшно нравитсЯ, что она -
двойнЯшка и что с родинкой. ‘реди знакомых моих никогда нe было двойнЯшек. €
Я не знал, что они бывают такие крупные. ЋказываетсЯ, бывают.
- Ђ у ‹юси тоже такой завиток на лбу?
ђукой в муке, тыльной стороной, ђита откидывает волосы со лба, смеетсЯ.
Ќет, у ‹юси такого завитка нету. ‹юсЯ талантлива. Џрошлой весной, когда шли
бои под Ќикополем, ‹юсЯ поступила в училище при консерватории. Ѓыл как раз
объЯвлен дополнительный набор, и она поступила.
- Џомните, какаЯ под Ќикополем была грЯзь?
џ смотрю сбоку на ее руки, месЯщие тесто на вареники, на ее коротко
остриженную темноволосую головку, раскрасневшиесЯ щеки, оживленно блестЯщие
глаза. ђита ’амашова.
Ќет, Я не помню, какаЯ под Ќикополем была грЯзь: и то времЯ Я лежал в
госпитале. ЊенЯ под ‡апорожьем ранило. Ќо к нам привозили раненых из-под
ЌикополЯ, они рассказывали про эту грЯзь.
- †уткаЯ грЯзь,- говорит она весело.- ’анки и то вЯзли. Ќам все
сбрасывали с самолетов; и снарЯды, и продовольствие, и патроны. € ‹юсино это
письмо тоже сбросили с самолета. ЊенЯ как раз ранило, Я лежала на
плащ-палатке и ревела как дура. Џотому что уже неcколько дней все на мне
было мокрое, а тут еще холод, и Я крови много потерЯла. € вот тогда, чтоб
развеселить, мне принесли ‹юсино письмо. Ћно тоже было мокрое, чернила
местами расплылись. џ прочла про консерваторию и подумала, что умру,
наверное. Џотому что такаЯ грЯзь, что раненых вынести было невозможно.
Љак странно, она, оказываетсЯ, лежала в том же госпитале, что и Я.
ќвакогоспиталь 1688. ЏолеваЯ почта 24332.
- Џомните, там был хирург - грузин с усиками? Ѓольшой такой, черный,
руки огромные. ’акие руки, что cразу веришь.
Љонечно, помнит! ’ри операции он ей делал. Њы переходим с ђитой на
"ты".
- ’ак это ты только сейчас едешь из госпиталЯ?
- Ќет, Я уже второй раз с тех пор. џ уже на этот плацдарм высаживалась.
- Ђ Я в марте выписалсЯ.
Ќадо же: целый месЯц находились в одном госпитале, и Я не знал.
Ќаверное, потому, что она была лежачаЯ больнаЯ.
ђита подсучивает мне рукава гимнастерки: "’ы же весь в муке вымазалсЯ!"
- подвЯзывает какую-то трЯпку вместо фартука. € пока завЯзывает тесемки у
менЯ за спиной, прижимаетсЯ щекой к пуговицам моей гимнастерки на груди. џ
стою, задерживаЯ дыхание, поднЯв руки в муке: добровольно сдаюсь в плен.
‡авиток у нее тоже в муке. Ќа затылке у нее короткие волосы.
- Ђ ‹юсЯ вареники не умеет делать,- говорю Я уверенно.
ђита смеетсЯ:
- ѓлупый! ‹юсЯ талантлива!
“дивительно неприЯтное, лисье имЯ: ‹юсЯ.
џ знал одну ‹юсю. ‘ длинным, всегда озЯбшим носом, малокровнаЯ, и
рассуждала о живописи. ‘порит, всЯ красными пЯтнами покроетсЯ, а мать
говорит грустно, так, чтобы она не слышала: "‚ы уж, пожалуйста, не
возражайте ей, не спорьте: у нее после кровь носом идет".
-- ‹юсЯ с самого рождениЯ талантлива?
ђита смеетсЯ.
- € у нее, конечно, здоровье слабое? € в детстве у нее был плохой
аппетит?
- „а что ты к ‹юсе пристал? ’ы же не знаешь ее, что она тебе не
нравитсЯ?
- Џочему... Ќаоборот, мне это все нравитсЯ.
џ сам толком не знаю, отчего злюсь на эту ‹юсю.
- ’ебЯ в детстве звали "девочка с изюминкой"?
- Ќет.
- ЏонЯтно. Ђ Я бы звал. “ тебЯ родинка похожа на изюминку.
“ ђиты слезы на глазах: от смеха и от дыма. “же не видно потолка, дым
стоит на уровне наших голов, и мы пригибаемсЯ. Њы вместе пригибаем головы,
руки наши месЯт одно тесто, и отчего-то делаетсЯ страшно немного.
- ‚ы топите, в конце концов, или вы не топите?
‘аенко и его дама сидЯт на корточках перед печью, зажмуриваЯсь,
поочередно дуют в нее изо всех сил. ‚ырывающеесЯ оттуда пламЯ освещает то
его, то ее лицо, и дым все сильней заполнЯет хату. Ћба хохочут, оба
довольны. ирокие спины обоих одинаково перетЯнуты портупеЯми, плечи
одинаково широки, икры одинаково толсты. Ѓлондинка как раз в ‘аенкином
вкусе. Ћни взЯлись вместе растапливать печь - имеетсЯ в виду в дальнейшем
варить вареники - и вот уже добрых полчаса сидЯт перед нею на корточках и
дуют, и хохочут, и толкают друг друга боками. Џри таком старании мы,
кажетсЯ, останемсЯ без вареников.
- Њы ее топим, а она не топитсЯ.- Ѓлондинка кокетливо улыбаетсЯ мне.
- „а вы же трубу не открыли! ‚он дым течет изо всех щелей!
- Њы открыли. …е только завалило, кажетсЯ.
- ’ак что вы дуете?
‘мотрЯт друг на друга. ‘меютсЯ. “ ‘аенко, освещенные пламенем печи,
блестЯт толстые губы.
„ым уже опустилсЯ до верхней кромки окна, и через разбитое стекло его
вытЯгивает в сад. Њы под ним, как под низким потолком. € еще дым вытЯгивает
через отверстиЯ в крыше и стене. ‚чера в эту хату попал немецкий
стопЯтимиллиметровый снарЯд из-за „нестра, пробил соломенную крышу, саманную
стену, не разорвалсЯ и теперь валЯетсЯ посреди дворика, длинный, новый,
величиной с молочного поросенка. Љоли посмотреть на нашу хату с улицы, дым
из нее валит, наверное, отовсюду, и сквозь солому тоже.
- ‚ы досмеетесь, что он опЯть начнет бить по дому,- говорит ђита.
- ‚торой раз не попадет,- заверЯет ‘аенко.- Ќа то и существует закон
рассеиваниЯ снарЯдов.
- ѓде это такой закон существует? - интересуюсь Я.
„авно уже замечено, что при первом знакомстве ‘аенко прЯмо-таки наповал
убивает девчат своей ученостью.
- ‚ артиллерии существует... € вообще в природе... ђазве вы не знаете?
- Ћн усиленно подмигивает мне.
- ‚се же в артиллерии или в природе?
- ‚ артиллерии.
- ’ак... Ќу, раз ты такой грамотный, бери кастрюлю - и вдвоем шагом
марш за шелковицей.
- “ нас шелковицы достаточно.- ѓлаза ђиты смотрЯт на менЯ насмешливо и
твердо.
- Hет, у нас недостаточно шелковицы,- говорю Я еще тверже.
‘аенко хватает ведро и вместе с блондинкой выбегает в сад. € как только
они уходЯт, за окном при Ярком солнце обрушиваетсЯ белый ливень с градом. €
как только они уходЯт, становитсЯ вдруг не о чем говорить и всЯ моЯ смелость
куда-то улетучиваетсЯ. ѓрад со звоном бьет по стеклам. Ѓелые горошины его
отскакивают от железного подоконника, брызги летЯт на руки нам. џ опЯть
ненавижу себЯ и стараюсь не смотреть на ђиту.
- ’еперь они на час пропадут,- говорю Я трусливо. џ хочу сказать это
весело, но голос у менЯ ненатуральный. Ћна, конечно, все понимает и в душе
смеетсЯ надо мной.
Ќа плацдарме начинаетсЯ сильный обстрел, даже здесь дрожат остатки
стекол. €зредка над хутором свистЯт снарЯды и рвутсЯ на виноградниках. џ
различаю их по звуку: "‘топЯтидесЯтипЯти... ‘топЯти..." —тоб только говорить
что-то. Ћчень ей нужны эти мои познаниЯ. ‘тоило длЯ этого оставатьсЯ вдвоем.
- Џечь, кажетсЯ, совсем погасла,- говорит ђита.
ќто звучит как вызов. џ готов провалитьсЯ со стыда. Ћна идет к печи. џ
тоже иду к печи. ђита садитсЯ перед ней на корточки. џ тоже сажусь на
корточки. ђита дует в печь. € Я дую в печь. ЏламЯ освещает наши лица. Hаши
колени касаютсЯ. Њежду голенищем сапога и юбкой вижу близко ее полное,
круглое колено. „рова трещат и стрелЯют искрами, печь разгораетсЯ, лицам
становитсЯ жарко. ‘боку Я вижу ђитины глаза, сощуренные на огонь, пушок на
eе порозовевшей щеке и губы, освещенные пламенем. € Я вдруг целую эти теплые
от огнЯ губы. Њы подымаемсЯ одновременно. Ћна, кажетсЯ, рассерженнаЯ, Я -
испугавшийсЯ собственной смелости.
- ”изкульт-привет! - говорит ђита.- Џредупреждаю: аплодисменты будут по
щекам.
џ готов пострадать. џ даже рад жертвовать собой. €, охватив ее за плечи
рукой, Я ринулсЯ навстречу аплодисментам. ѓубами Я чувствую ее влажные зубы,
родинка колет мне щеку. ђитин поднЯвшийсЯ торчком погон упираетсЯ мне в ухо.
€ тут оба мы слышим приближающийсЯ вой снарЯда. ђитины глаза раскрываютсЯ,
насмешливо следЯт за мной снизу. Џоцелуй наш затЯгиваетсЯ. ‘нарЯд уже воет
над нами. ’ишина. џ крепче прижимаю ђиту к себе, спиной заслонЯЯ ее от окна.
’ррах!
‚ылетают последние стекла. Њы еще не можем отдышатьсЯ от поцелуЯ. ‚се
вареники, все тесто в осколках стекол. Љрошечные осколки блестЯт у ђиты в
волосах.
- Џостой,- говорю Я и осторожно выбираю их пальцами.
‚ доме пахнет разорвавшимсЯ снарЯдом.
- ‚ саду разорвалсЯ,- говорит ђита. Ћна стоит передо мной, наклонив
голову.
‚рываетсЯ в дверь ‘аенко. ‘апоги, колени, руки, грудь гимнастерки, лицо
- все в жидкой глине, словно он плашмЯ полз.
- Њусю убило. €дите скорей!..
Њы выбегаем за ним в сад под дождь. ЊусЯ лежит в траве у корнЯ огромной
шелковицы. ђЯдом опрокинутое ведро, рассыпаннаЯ Ягода. Ќи крови, ни раны, ни
даже царапины не видно на ней. Ћна лежит на боку. ђита становитсЯ перед ней
на колени, приникает ухом, поворачивает ее на спину, и тогда Я вижу, что
весь левый бок ее гимнастерки в крови.
- џ на дереве был,- словно оправдываЯсь, говорит ‘аенко,- она внизу
стоЯла с ведром. ЊенЯ оттуда взрывом скинуло. Џоднимаюсь - она лежит...
Ћн вытирает руки о штаны. ђита встает с колен, подходит к нам.
‘ейчас, когда онa лежит в траве, ЊусЯ не кажетсЯ ни такой крупной, ни
такой толстой. ‘ветлые волосы, лицо, гимнастерка ее в чернильных пЯтнах
осыпавшейсЯ шелковицы. „ождь смывает их. € множество спелой шелковицы,
стрЯсенной взрывом, под ногами у нас. ’ак вот, оказываетсЯ, как ее зовут:
ЊусЯ.
- …е звали Џаша,- говорит ђита.- Ќо она почему-то стеснЯлась и, когда
знакомилась, говорила, что ее Њусей зовут.
€ вспомнила:
- ќто она придумала делать вареники. Ћна сладкое любила.
ѓлавное, так все хорошо начиналось...
Ђ на плацдарме происходит что-то странное. Ћгонь там достиг такой силы,
что уже не слышно отдельных выстрелов и разрывов, а только сплошной слитный
грохот.
Ќаша артиллериЯ бьет уже с этой стороны, а из-за „нестра временами
доносЯтсЯ пулеметные очереди. € вдруг предчувствие какой-то беды охватывает
менЯ.
- Њезенцева ко мне! - кричу Я ‘аенко и бегу в дом, где оставил автомат.
Ќавстречу мне бежит Џанченко со своим и моим автоматами.
- ’оварищ лейтенант, вас комдив требует!
€, оглЯнувшись, не слышат ли нас, говорит тихо:
- ‘лух прошел, немец наступает.
џ глЯнул на ђиту. Ћна смотрела на менЯ. ‚ойна!..
џценко встречаетсЯ мне на полдороге.
- ‘вЯзи с твоими нет! —то они, спЯт, сволочи? Љондратюка гони на
плацдарм!
- Љондратюк там ничего не знает. џ сам.
- ‘ам? „авай сам. Ѓыстро! € свЯзь, свЯзь! ‘трельбу ведем в белый свет,
никто не корректирует.
Љаждое слово он отрубает взмахом кулака. Ќа кулаке даже косточки
побелели, так сжат.
Џодбегает Њезенцев, сопровождаемый Џанченко. Њы вместе бежим с ним к
переправе. ‚друг Я замечаю, что Џанченко не отстает от нас.
-- Ђ ты куда?
Њолчит.
- Ќазад сейчас же!
Ћн остаетсЯ под дождем, недовольный, даже издали Я вижу, как он все не
уходит.
“ тех, кто попадаетсЯ навстречу нам, лица тревожные, в глазах один и
тот же вопрос: "—то там?" Ђ там все сильней обстрел и нет свЯзи.
Ќа перекрестке двух улиц застрЯла в грЯзи повозка. Џовозочный Яростно
хлещет лошадь по морде. Џросвистел снарЯд, за домами с грохотом взлетает дым
разрыва, лошадь, обезумев, рванулась, вырвала повозку из грЯзи и мчитсЯ по
улице, всЯ лоснЯщаЯсЯ от дождЯ, волоча вожжи. Џовозочный с криком бежит за
ней.
Ќа переправе пехота уже в боевой готовности. ‘тоЯт в траншеЯх
молчаливые, вглЯдываютсЯ в тот берег, пулеметы наведены на реку. Љакой-то
артиллерист в плащ-палатке, в капюшоне под дождем кричит команды в
телефонную трубку. Њы сбегаем к лодке. ‚еревка, которой она привЯзана к
колу, намокла и не отвЯзать.
- Ђ ну помоги!
‚двоем, натужась, мы вырываем кол из песка, вместе с веревкой кидаем в
лодку, спихиваем ее с берега. € когда лодка уже качаетсЯ на воде, прыгаем в
нее через борта, разбираем весла.
’от берег закрыт от нас дождем. € этот берег постепенно отступает,
мутнеет, скрываетсЯ из глаз. Њы уже мокры насквозь, и в сапогах у менЯ
хлюпает, и скамейка, на которой Я сижу, мокраЯ. Џередо мной узкий затылок
Њезенцева, шеЯ с ложбинкой и прилипшими к ней мокрыми косицами волос, по
которым вода бежит за воротник. ЌапрЯженнаЯ сутулаЯ спина его с немецким
автоматом, косо висЯщим на ней, то отклонЯетсЯ, то валитсЯ на менЯ.
Џочему нет свЯзи? ‚се Явственней слышны пулеметные очереди,
перебивающие друг друга: наши и немецкие. Ђртиллерийский гром грохочет за
стеной дождЯ. € оттого, что предчувствие беды не оставлЯет менЯ, мне
кажетсЯ, что мы плывем медленно, и мне противен сейчас и узкий затылок
Њезенцева, и суетливые движениЯ его слабых, разболтанных в кистЯх рук, в
которых весла то и дело вырываютсЯ из воды.
Ќаконец тот берег становитсЯ различим за моим плечом: обрыв и темный
лес над обрывом. Ћн все Ясней выступает из дождЯ.
‹одка ударЯетсЯ в песок, мы валимсЯ друг на друга, мокрые выскакиваем
на берег. Њезенцев выпрыгнул неудачно, нога подвернулась, он падает в воду.
џ уже сижу под обрывом, с автоматом на коленЯх, жадно сосу намокшую
сигарету, когда, хромаЯ, подходит Њезенцев. ‚ода потоками течет с него.
- Ќога подвернулась,- говорит он, бледный, задыхаЯсь.
Ћн садитсЯ рЯдом со мной на песок, через мокрую кожу сапога ощупывает
пальцами щиколотку.
Џо лицу у менЯ течет вода. џ вытираю ее ладонью, сигарета жжет мне
губы. Ќа Њезенцева не смотрю. ќто случаетсЯ на плацдарме: пока был на той
стороне - ничего не болело; попал на плацдарм - нога начала подворачиватьсЯ.
Ћт грохота и сотрЯсениЯ берег над нами дрожит и осыпаетсЯ, обнажаЯ
сухой песок, серые корни деревьев. “ самой воды лежит оскаленнаЯ убитаЯ
лошадь. „ождь моет ее лоснЯщийсЯ бок, волна полощет гриву. ђЯдом свежаЯ
воронка, залитаЯ водой, какое-то окровавленное трЯпье, обрывок бинта, из
которого дождь уже вымыл кровь. „ержась за щиколотку, Њезенцев глазами
навыкате коситсЯ на этот бинт на песке, мокрое лицо его уже не бледно, а
серо.
- Џошли!
џ бросаю окурок в воронку. Њгновенно два пескарЯ всплывают к нему.
‘мерть и жизнь - на фронте это всегда рЯдом! ђазорвалсЯ снарЯд, убил лошадь,
ранил или убил человека - это его окровавленное трЯпье полощет дождь,- и в
той же самой смертной воронке, занесенные сюда волной, уже живут два
пескарЯ. € тут же Я зажмуриваюсь, сжавшись. ѓрохот. „ым. ‘ обрыва нас обдает
грЯзью. Њина!
- Џошли! - ору Я, чувствуЯ, как трудно мне сейчас оторвать себЯ от
земли.
‘ автоматами за спинами мы карабкаемсЯ по осыпающемусЯ обрыву, хватаем
руками мокрые, скользкие от глины корни деревьев, лезем по ним, как
обезьЯны. ‚ылезли. Ѓежим. Џадаем: разрыв позади! Њезенцев все сильней
хромает, но не решаетсЯ отставать. ЉажетсЯ, он правда подвернул ногу.
‚бегаем в лес. € тут встречаем первого раненого. ‚ мокрой, натЯнутой на уши
пилотке, он под локоть несет впереди себЯ забинтованную руку. Ќа минуту
опустив ее, безнадежно машет здоровой рукой:
- •ана! Џрет всей силой... ‡акурить нет ли?
џ охотно достаю ему сигарету, потому что вдруг чувствую
нерешительность. € даже помогаю ему закурить, заслонив огонь от дождЯ.
ѓде-то Я уже встречал этого пехотинца, лицо его знакомо мне.
- Ќаших там не видал? Ђртиллеристы... ЌЏ в дороге...
- Ќакрыло! - кричит он, как глухой.- Људа там!.. ’Яжелыми бьет!.. Љак
даст, как даст - аж землЯ сдвигаетсЯ. € автоматчики... €з огнЯ лезут!..
џ сразу отчетливей слышу стрельбу по лесу и близкие крики. ‘ треском
разрываетсЯ в вершинах снарЯд, мы только успеваем присесть.
- ‚он он, вон что делает,- заторопившись, бормочет пехотинец.- ‹одки на
берегу есть, не видал?
€ тут Я замечаю затравленные глаза Њезенцева, о котором Я забыл в этот
момент. Ћни только что не кричат. ‚ них - мои мысли. ’о, что Я самому себе
не скажу, он сейчас скажет вслух: "‡ачем мы идем туда, когда все отходЯт?
’ам никого уже нет!" € вовсе тайное: "‡десь мы одни, ничем не свЯзаны,
никого нет над нами. Ђ оттуда уже не уйти нам. € лодок не будет..." € во мне
остро вспыхивает ненависть к нему.
- ‡а мной! - Яростно кричу Я и бегу вперед с автоматом в руке.
‘трельба все ближе, чаще разрывы по лесу. € сильно пахнет дымом. Ћдин
раз, перепрыгиваЯ поваленное дерево, Я упал. ‚стаю, задыхаЯсь. Ђвтомат,
колени, руки - в жидкой грЯзи. Њезенцев сидит на земле, держит ногу в руках.
- Ќе могу идти, товарищ лейтенант. Ќогу вывихнул. џ не обманываю.
—естное слово!
ѓубы у него дрожат, капли дождЯ на лице, как слезы.
- ‡а мной!
џ чувствую, могу застрелить его сейчас. Ћн тоже чувствует это и
подымаетсЯ с земли.
…ще несколько раненых попались нам навстречу. Љаждый говорит свое.
ђослый пехотинец с закушенными от боли белыми губами - осколок попал ему в
пах - тычет в сторону винтовкой, опираЯсь на товарища.
- ‘ фланга обходит, сволочь! Њинометами глушит - головы не подымешь!
ѓолос звенЯщий, надорванный. ’оварищ отводит глаза. ќтот ранен легко,
пристроилсЯ провожать, боитсЯ, как бы не вернули.
џ уже не бегу, а иду, потому что Њезенцев все времЯ отстает. џ тоже
выбилсЯ из сил в облепленных грЯзью сапогах, сердце колотитсЯ так, что в
висках отдает.
‚незапно дождь кончаетсЯ. ‘разу светлеет. ‘трельба начинает стихать.
Ќестерпимо Яркое солнце открылось в небе. ‹учи его дымным веером валЯтсЯ
сквозь вершины. ‚ лесу - пар.
Ќа черном после дождЯ гнилом пне сидит раненый минометчик, мокрый
веселый парень, и прЯмо с куста, сверкающего на солнце, губами объедает
малину. Љапли сыплютсЯ ему на лицо, он утирает их мокрым рукавом и смеетсЯ.
„ругой, пустой рукав висит, в расстегнутом вороте видны бинты, и под
гимнастеркой обозначаетсЯ рука, согнутаЯ в локте. …динственный из всех
раненых он говорит беззаботно:
- Ђ ни черта там никто никого не обходит. Ќу дождь же. Њы разведку
пустили, немец разведку пустил. —ьЯ-то разведка на мины напоролась. Ђ может,
их вовсе градом на проволоке повзрывало. ’ут он с перепугу стрельбу открыл,
тут мы напугались. џ сам шестнадцать мин пошвырЯл, а где разорвались - ни
одну за дождем не видел.
Ѓелые ровные зубы его блестЯт весело, глаза блестЯт. € все вдруг
становитсЯ понЯтно и просто. ‚ спокойной обстановке всегда все понЯтно и
просто. Њне уже стыдно, что Я верил раненым. ђазве можно в бою верить
раненым?
Љогда менЯ ранило под ‡апорожьем во времЯ немецкой танковой контратаки
и когда потом менЯ везли в медсанбат, Я был уверен, что наступление наше
провалилось. € в медсанбате (а там лежали исключительно раненные во времЯ
этой контратаки) все говорили, что ‡апорожье нам теперь нe взЯть - будем
глЯдеть на него издали. „аже услышав по радио, не поверили: мы же оттуда, мы
лучше знаем. Ђ ‡апорожье было взЯто на другой день после той самой
контратаки. € оказываетсЯ, наступление на фронте шло хорошо. Ќо мы не видим
всего фронта. „лЯ солдата тот фронт, что перед его окопом. € если тут дела
плохи,- значит, они плохи на всем фронте. Ђ если еще солдата ранило, и он
потерЯл много крови, и немец выбил его из окопа - ему кажетсЯ: фронт рухнул.
Ћн не врет, он сам в это верит. Ќо Я-то чего верил?
†арко. џ расстегнул гимнастерку на потной груди. Ќаверное, и ребЯта
живы. "Ќакрыло!" Ћн, этот солдат, контуженный был, оттого и кричал, как
глухой. џ его про наш ЌЏ спросил, а он про себЯ говорил, про снарЯд, которым
его контузило.
Њы доходим до опушки леса, и Я вдруг слышу голоса своих разведчиков, а
потом и вижу их. ‚он они сидЯт под деревом и спорЯт, а за деревьЯми мокрый
луг блестит против солнца, как сквозь дым.
- ‘инюков! - обрадовавшись, кричу Я.- Љоханюк! € бегу к ним.
- †ивы?
Ћни, словно испугавшись, вскакивают, стоЯт передо мной потупЯсь.
- Ђ ѓенералов где?
Њолчат. Ќи тот, ни другой не поднимают глаз. џ оглЯдываюсь и теперь
только замечаю ѓенералова. Ќа мокрой траве, метрах в двадцати пЯти отсюда,
он лежит навзничь. ѓимнастерка на впалом животе задралась, лицо с открытыми
глазами выполоскано дождем до синевы, в откинутой желтой ладони блестит
налившаЯсЯ вода.
„ождь хлестал в него уже лежащего, и теперь от обмундированиЯ
ѓенералова подымаетсЯ пар.
- Џочему вы здесь? - спрашиваю Я.
‚ первый момент Я как-то даже не обратил вниманиЯ, что они не на ЌЏ, а
в лесу, метрах в шестистах позади него: рад был, что живы.
- Џочему вы не на ЌЏ? ‘вЯзи почему нет?
- ‘вЯзь есть,- говорит ‘инюков.
- Џочему не отвечали?
Њолчат. ЊнутсЯ. Љоханюк совершенно растерЯн.
- ‘адитесь!
‘адимсЯ на траву. Џостепенно картина проЯснЯетсЯ. “ менЯ не зрЯ было
плохое предчувствие, не зрЯ мне казалось, что должна случитьсЯ какаЯ-то
беда. Ћни бежали с ЌЏ. ЌачалсЯ дождь, началсЯ этот суматошный обстрел в
дожде, в плохой видимости. Џотом у них перебило свЯзь. Џотом откуда-то
прополз слушок: "Ќемцы наступают..." € они побежали. џ знаю, как это бывает.
Љак вдруг возникает страх, что все отойдут и ты останешьсЯ один. Ђ тут еще
не видно никого и только сплошной губительный огонь.
Њожет быть, вовсе и не в предчувствии дело. Љогда на плацдарме сменЯют,
больше всего хочетсЯ скорей уйти отсюда, пока ничего не случилось, пока тебЯ
не задержали в последний момент. Њне в тот раз очень не понравилось
настроение, с которым оставалсЯ ѓенералов. € надо было что-то сделать. Ђ
когда началсЯ обстрел, вот это и гнало менЯ сюда, и заставлЯло торопитьсЯ, и
мне казалось, что без менЯ там случитсЯ беда.
- Љак его убило?
- ‘вои,- говорит ‘инюков мрачно.- ‚он оттуда стрелЯли.- Ћн указывает на
поле.
ЋказываетсЯ, им кричали. ‘инюков слышал. € ѓенералов слышал, конечно.
Ќо не остановилсЯ.
- ‚се бежали,- подавленно оправдываетсЯ Љоханюк.
Ћн и сейчас не понимает, как же это так получилось: все бежали и все на
месте, только они трое здесь. Ќо ведь и Я, когда встретил в лесу первого
раненого и он сказал: "Џрет всей силой!.." - Я услышал крики и близкую
стрельбу по лесу и тоже на минуту поверил, что все отходЯт. Љоханюк не врет.
‚ тот момент он был уверен, он своими глазами видел, что все отходЯт. Љогда
смерть рЯдом, когда разрывы подгонЯют - и не то увидишь. Ќо вот за это на
фронте расстреливают на месте. Џотому что не останови одного - и паника
перекинетсЯ на всех. ќто так же, как взорветсЯ один снарЯд, и от детонации
взрываютсЯ другие. ’ут тоже что-то взрываетсЯ в мозгу, и люди видЯт то, чего
нет. € бегут с потемненным сознанием. Ђ после - стыд и ничего не могут
понЯть.
Њежду стволов деревьев в небе стоит жаркое после дождЯ, дымное солнце.
Џар идет от земли, от мокрой, потемневшей коры, от наших гимнастерок. ‚ лесу
еще пахнет порохом: ветер с полЯ согнал сюда дым разрывов,- но сладкий запах
разогретой лесной малины пересиливает его. € нее после дождЯ Яркое, молодое,
свежее. ‘лепЯщий солнечный свет ломитсЯ меж стволов, и пронизанные им листьЯ
деревьев невесомо лежат на воздухе. Ђ от ветки к ветке протЯнулась на солнце
хрустальнаЯ паутинка; капли, сверкаЯ, дрожат на ней.
Џосле дождЯ и разрушений с особенной силой ко всему вернулась жизнь - и
цвета и запахи. Ђ на сочной, молодой траве, еще не помутневшими глазами
уставЯсь на солнце, лежит убитый человек, и на его лице, от которого
навсегда отхлынула кровь, сквозь желтизну все сильнeй проступает синеватаЯ
бледность.
Ќикто никогда не упрекнет менЯ в его смерти. ‚ каждой батарее, в каждом
взводе может оказатьсЯ трус. Ќо ѓенералов не был трусом, Я знаю это.
Ќелегко отправлЯть человека на опасное дело, особенно если сам ты в это
времЯ не подвергаешьсЯ опасности. ’ебе неловко перед ним, и, как бы облегчаЯ
его - а на самом деле себЯ одного только,- ты начинаешь сочувствовать. €
этим сочувствием малодушно взваливаешь на него дополнительную тЯжесть. Ћн
уже сознает себЯ несчастным, как бы даже страдающим за кого-то другого. € в
трудный момент, помнЯ твое сочувствие, он пожалеет себЯ. € ѓенералов пожалел
себЯ.
џ вижу его лицо, когда он, оставаЯсь на плацдарме, угрюмо выслушивал
мои приказаниЯ и все повторЯл, что должны были прислать командира взвода
восьмой батареи с запоминающейсЯ фамилией, а вот прислали его, ѓенералова.
Ћн не был трусом, он им стал. Ћн слишком долго просидел за „нестром, оттуда
наблюдал войну, а издали она всегда страшней. € вот позорно погиб.
‘идЯ на опушке леса под деревом, Я вызываю тот берег, докладываю
командиру дивизиона обстановку.
- ’ак какого же черта они молчали до сих пор?! - кричит џценко:
оказываетсЯ, у него уже несколько раз командир полка запрашивал обстановку,
а он ничего не мог доложить.
ЋбъЯснЯю: ѓенералов убит, свЯзь была прервана. Ѓольше не объЯснЯю
ничего. Ќе к чему. “ ѓенералова есть мать. Њать не виновата ни в чем. Џусть
наравне со всеми получит извещение: "Џал смертью храбрых". Љогда притупитсЯ
горе, хоть это будет утешением ей.
- Ќу так ты смотри теперь! - предупреждает џценко, словно от менЯ
зависит, чтоб обстрел не повторилсЯ. € торопитсЯ закончить разговор. Ћн
доволен, что Я уже здесь, что свЯзь восстановлена, а главное, доволен, что
может наконец доложить обстановку командиру полка. € спешит поэтому.
Џока Я говорю по телефону, ‘инюков под громкие охи Њезенцева стаскивает
с его ноги сапог, разматывает мокрую портЯнку. ™иколотка действительно
распухла. Њезенцев сидит под кустом, упираЯсь руками в землю. Ќога поднЯта
вверх, она выражает укор мне. ‘инюков без всЯкой брезгливости держит в своих
руках его мокрую ступню с грЯзными, давно не стриженными ногтЯми на
искривленных пальцах, ощупывает ее с интересом: ему бы санитаром быть. €, не
предупредив, вдруг дергает сильно. ‡адохнувшись от боли, с расширенными
зрачками, Њезенцев хватаетсЯ за свою ногу, лезет по ней вверх, хватает
‘инюкова за руки. Ќо постепенно ужас и боль в его глазах сменЯютсЯ чем-то
другим, робким, похожим на изумление. Ћн еще не верит, но боли уже нет. Ѓез
сил он сидит на земле. ‘инюков, довольный, свертывает над ним папироску.
ђабота сама говорит за него. ЉажетсЯ, они собрались сидеть тут до вечера.
Њезенцев на правах пострадавшего греет босую ногу на солнце и все не
налюбуетсЯ на нее.
- Џошли! - говорю Я.
‘инюков сразу мрачнеет. ѓасит папироску.
- Људа же идти, товарищ лейтенант? - басит он угрюмо, глЯдЯ под ноги
себе и почему-то особенно выделЯЯ "товарищ лейтенант".- Ѓелый день, он
сейчас увидит - из минометов начнет швырЯть.
’огда Њезенцев тоже подает голос:
- “ менЯ вывихнута нога! џ не могу надеть сапог!
‚ голосе его дрожат слезы: все видели, как он страдает, все видЯт,
какаЯ несправедливость с моей стороны. џ ничего не говорю. џ только смотрю
на него, и он надевает сапог. Љоханюк взваливает на спину тЯжелую катушку.
ЌапрЯгшаЯсЯ шеЯ его становитсЯ еще тоньше. Љатушку эту должен бы нести
Њезенцев, но Љоханюк ничего не говорит. Ћглушенный всем случившимсЯ сегоднЯ
на его глазах, он вообще ничего не говорит и готов идти, куда будет
приказано: хоть назад, хоть вперед.
Њы сначала идем, потом перебегаем, потом бежим, рассыпавшись. Ћбстрел
застигает нас на болоте. Њины с чавканьем рвутсЯ между кочками, обдаваЯ
вонючей грЯзью. ѓорЯчие осколки шипЯт в воде. € каждый раз, падаЯ от мины в
воду, Я приподымаюсь на руках после разрыва, смотрю, целы ли ‘инюков и
Љоханюк. ѓнев мой уже давно остыл, и менЯ грызет сомнение: может быть, и в
самом деле надо было переждать до вечера? Љонечно, умели бежать, умейте
возвращатьсЯ. Ќо у ‘инюкова дети. Ќе помню сколько, много что-то. Ћни ведь
ни при чем.
Њезенцев не может бежать, и его тащат поочередно под руки. ‚сю войну
играл на валторне, и даже теперь мы под руки ведем его воевать. ‚ первой же
воронке Я приказываю бросить Њезенцева:
- ‘темнеет - по свЯзи придете!
Џоследние метров тридцать - пустое, голое, со всех сторон открытое
место - проскакиваем пулей по одному: ‘инюков, Я, Љоханюк. Ѓегу, вжав голову
в плечи. ‚ кукурузе спрыгиваю в щель на кого-то.
- Џоосторожней!
—еловек зло ворочаетсЯ подо мной. ‚ысвободилсЯ. ђЯдом с моим лицом -
его лицо. ЌеприЯтное лицо. ’олстые щеки, узкие недобрые глаза, до черноты
прокуренные мелкие зубы. Ќа нем немецкаЯ пЯтнистаЯ куртка - разведчик,
конечно.
- Љвартирантов тут не требуетсЯ!..
Њне, чтоб ответить, надо прежде отдышатьсЯ. ‘верху свешиваютсЯ еще
ноги, зад - Љоханюк вместе с катушкой плюхаетсЯ на дно окопа. ‘тановитсЯ
тесно. ‘давленный нами разведчик в углу мокрыми бинтами завЯзывает руку.
ЏулЯ прошла ему по пальцам. Ћдин оторвала совсем, другой висит на коже и на
мЯсе, еще два задеты только.
- ’ы бы прежде, парень, спросил, в чьем окопе сидишь. Љто его рыл
ночью? - говорит ‘инюков. ‘тоЯ на коленЯх, он откапывает засыпанный землей
телефонный аппарат. Џробует продувание, вызывает тот берег. ‘вЯзь есть.
- •озЯева, значит, вернулись,- презрительно подводит итог своим
наблюдениЯм разведчик.- „алеко бегали?
- „алеко, парень, далеко,- добродушно басит ‘инюков. Џосле того как мы
побывали под обстрелом, он заметно повеселел.- Ђ палец этот, глЯжу Я, тебе
уж ни к чему.
- ’ебе, что ли, отдать?
‘инюков с профессиональным интересом наблюдает, как разведчик пытаетсЯ
прибинтовать оторванный палец. ЊенЯ отчего-то знобит. ‘олнце еще жжет
сильно, а Я никак не могу согретьсЯ. Ќаверное, оттого, что все на мне
мокрое. € глазам больно глЯдеть на свет.
- Ќет, парень, не мучьсЯ,- решает ‘инюков.- ‘амое лучшее тебе его
отрезать. •очешь - могу!
ђазведчику жалко палец. Ћн все смотрит на него.
- ѓоворЯт, срастаетсЯ кость. …сли сразу на место приставить... Ќе до
этого было. Ќа мины мы напоролись на нейтралке. ’ут он из пулеметов
полосанул... џ и не заметил вгорЯчах. Џосле уж глЯжу - такое дело... “ нас
случай был: тоже вот так палец оторвало. Ќо он сразу успел. Ќичего, срослась
кость. ѓлавное дело, сразу успеть.
- ‘разу! “ нас лучше был случай: голову человеку оторвало. Ђ он, не
будь дурак, схватил ее и - обратно на место тем же манером. Џрибегает в
медсанбат, рукой придерживает. ’ам ему все как полагаетсЯ пришили -
приросла. ’ак до сих пор носит. Ћдно плохо: зубы дергать нельзЯ. ѓоворит, с
зубами можно голову оторвать напрочь.
- Џро себЯ рассказываешь?
- Ђ что, заметно?
Ћни вместе осматривают палец. ‘инюков трогает его.
- Ќу? „авай?
ђазведчик думает, потом решаетсЯ вдруг:
- ‹адно. ‘разу только. Њою финку бери, она остраЯ.
‘инюков с улыбкой - учи, мол! - достает свой нож, вытирает лезвие о
штаны. Љ операции он приступает не спеша. ђазведчик не отворачиваетсЯ,
держит руку. —ик! - и нет пальца, и ‘инюков уже бинтует ему кисть.
Ќеожиданно Љоханюка начинает рвать. Ћн стоит на коленЯх в углу, руками
и лбом упираетсЯ в стенку окопа. …го выворачивает наизнанку. Њы не смотрим в
его сторону. ђазведчик презрительно кривит губы.
Џотом, бледный, зеленый, с глазами, мокрыми от слез, Љоханюк лопаткой
вычищает из окопа позорные следы своего малодушиЯ. ‘инюков и разведчик,
словно породнившись, сидЯт рЯдом, курЯт, поглЯдываЯ друг на друга. „ым
сплетаетсЯ над их головами, тает в кукурузе. Њного времени должно пройти, ко
многому Љоханюк притерпитсЯ, пока выйдет из него солдат.
ЊенЯ знобит уже так, что стучат зубы. € ногти на пальцах синие, и глаза
болЯт - поднЯть невозможно. Ђ когда потЯгиваюсь, ноют сладко все мускулы.
“крытьсЯ бы сейчас с головой и дышать себе на руки. Ќо шинель моЯ, которую Я
оставлЯл ѓенералову, на дне окопа втоптана в жидкую грЯзь. Ћна теперь два
днЯ будет сохнуть. џ сижу, сжавшись, пытаЯсь согретьсЯ во всем мокром. ‹ечь
даже нельзЯ: окоп залило дождем.
- ЊалЯрией прежде не болели, товарищ лейтенант? - спрашивает ‘инюков.
џ уже и сам знаю, что это - малЯриЯ. Ќет, прежде Я не болел ею. Ќо
здесь все переболеют. Џотому что мы сидим в низине, а немцы на буграх. “ них
там на ветру и комаров нет.
- „а-а,- многозначительно вздыхает ‘инюков.- Љто не был здесь, тот
побудет. Ђ кто был, тот... не забудет.
Џотом он лопаткой выкидывает из окопа грЯзь, пока не обнажаетсЯ сухое
дно. € Я ложусь и, закрыв глаза, пытаюсь согретьсЯ. џ даже дышу с дрожью.
‹адони Я зажимаю между ног. Џальцы - так замерзли, что занемели. Ђ глаза
горЯчие. “крытьсЯ бы!..
Џросыпаюсь от духоты, весь в поту, словно менЯ завалили подушками.
‘кидываю с себЯ чью-то шинель.
Ќад низиной, над мокрым после дождЯ полем - розовый туман. ‘олнце
спустилось за высоты, и он подымаетсЯ все выше. ‚ кукурузе тоже туман, так
что видно шагов на сорок, не дальше.
џ долго пью из флЯжки противно теплую воду. —ьи-то маленькие хромовые
сапожки качаютсЯ на весу, постукивают каблуками о стенку окопа. ‘кошенным
глазом Я слежу за ними. Џотом подымаю глаза вверх. Љолени, натЯнувшаЯсЯ
юбка, портупеЯ косо через грудь... ђита! Њладший лейтенант с родинкой! ‘идит
в своем синем берете на бруствере окопа, независимаЯ, улыбаетсЯ и качает
ногами.
- Џринимай акрихин, болЯщий.
€, порывшись в сумке, протЯгивает мне на розовой ладошке две
Ядовито-желтые пилюли. џ беру их с ладошки губами. € пока запиваю водой,
ђита пробует мой лоб. Њне неприЯтно, что лоб у менЯ потный, липкий, а она
его своей рукой трогает.
-- ’ы теперь здесь будешь? - спрашиваю Я.
ђита как-то странно улыбаетсЯ, отвечает не сразу!
-- ‡десь...

ѓ‹Ђ‚Ђ VI

‘траннаЯ тишина стоит на плацдарме вот уже третью ночь. Џоследний раз
ровно трое суток назад отгрохотал залп "катюши". Ћгненные кометы
стремительно пронеслись под звездами в сторону немцев, и там долго рвалась и
дрожала землЯ, а дым, освещенный снизу, стеной подымалсЯ за высотами. Џотом
свет погас, смолкло все и установилась тишина.
Ћбычно перед вечером, когда отЯжелевшее солнце садитсЯ в пыль, у нас
начинаетсЯ приступ малЯрии. Џотом, вымученные, слабые, с болезненным блеском
в глазах, мы вылезаем ночью из окопов и слушаем эту непривычную тишину.
‡а времЯ войны в нас обострились многие чувства, которые в мирной жизни
атрофируютсЯ у человека. ѓде-то читал Я, как однажды задолго до
землетрЯсениЯ, когда ничего не чувствовали люди, но показывали приборы,
животные начали тревожитьсЯ. ‚ горах овцы сбились тесно, стоЯли, упершись
лоб в лоб, без корма, без питьЯ и невозможно было их ни разогнать, ни
растащить. „ревний инстинкт предупреждал их об опасности.
’ри года на фронте, в болотах, в лесах, в степи, приучили нас ко
многому. Њы задолго чувствуем опасность, внезапнаЯ тишина на фронте
настораживает нас. ‚ такие моменты мы тесней держимсЯ друг к другу. € роем,
роем, каждую ночь глубже зарываемсЯ в землю.
‚ эти ночи мы сдружились с Ќикольским. ‚сЯкий раз, когда стемнеет, он
приходит сюда, и мы разговариваем, а чаще он что-нибудь рассказывает, а Я
лежу на шинели, слушаю и смотрю на звезды. ‚ первый год на фронте у менЯ
тоже была сильна эта потребность перед кем-то раскрыть душу. џ мог влюбитьсЯ
в человека, который терпеливо слушает менЯ. ‘ейчас Я больше люблю слушать.
•ороню так слушать и думать о своем.
џ сижу на земле, поджав под себЯ ноги (этому Я научилсЯ у Џарцвании), и
курю в рукав. ѓде-то фыркает лошадь в. тумане, слышны приглушенные голоса
солдат. ‘лова доносЯтсЯ неразборчиво. џ люблю эти ночные приглушенные
солдатские разговоры, хрипловатый голос между двумЯ затЯжками, запах
махорочного дыма. ЊенЯ почему-то волнуют они, как хорошаЯ песнЯ. ‚едь и
песнЯ дорога не сама по себе, а тем, что свЯзано с нею. —асто - дорогими
воспоминаниЯми. Њожно забыть все, годами не вспоминать о пережитом, но
однажды ночью по степной дороге промчитсЯ мимо грузоваЯ машина с погашенными
фарами, и вместе с запахом пыльных трав, бензина, вместе с обрывком песни и
ветром, толкнувшим в лицо, почувствуешь вдруг: вот она промчалась, твоЯ
фронтоваЯ юность. € снова все Ярко встанет перед глазами, потому что это уже
в крови на всю жизнь...
Ќикольский приходит в тот же час, что и вчера. Ћн вообще аккуратен.
- Њотовилов?
- џ.
‡аслонив звезды, он останавливаетсЯ надо мною в наброшенной шинели с
погонами, отчего кажетсЯ с земли высоким и широкоплечим. инель он никогда
не застегивает - его издалека слышно, если идет по кукурузе,- носит ее на
плечах, как —апаев носил бурку. ќто по молодости лет. Њежду нами, правда,
разница - год, но Я уже воюю три года.
Ќикольский садитсЯ рЯдом на землю, аккуратно подобрав шинель. Ћн
бережет ее: это перваЯ его шинель и вдобавок офицерского покроЯ. Ќаверное,
хочет привезти домой: "‚от в этой шинели Я прошел войну!.." џ тоже когда-то
хотел сохранить шинель, в которой первый раз был ранен. ‚сЯ пола ее и рукав
были ржавые от моей крови. Џотом Я хотел сохранить плащ-палатку, пробитую
двумЯ пулЯми как раз у менЯ между ног. Џотом еще что-то берег... ‚се это
проходит.
- Ђ ты желтый стал от акрихина,- говорит Ќикольский и смотрит на менЯ
ласковыми глазами. Ќаверное, он был хороший сын у матери. Ћтзывчивый,
честный. € соседки, наверное, хвалили: "’акой вежливый!.." ‘о своими бойцами
Ќикольский на "вы".
- ‡наешь,- сообщает он новость,- в двести двенадцатом, левей нас, вчера
"Языка" взЯли. ’ащили его через нейтралку,- по голосу слышно, что Ќикольский
улыбаетсЯ,- а пехотинец-узбек в окопе сидел. ‡аснул он или испугалсЯ - вдруг
стрельбу открыл. ‚сю очередь всадил в немца. Ќочь же, не видно ни...
’ут он лихо произносит короткое ругательство, которым на фронте
выражают многие оттенки чувств, даже восхищение, если настроены добродушно.
Ќо почему-то, когда произносит это слово Ќикольский, становитсЯ неловко. €
неловко за него, что он не чувствует этого. Ђ Ќикольский не чувствует и
говорит волнуЯсь:
- Љомандир полка, когда узнал, за голову взЯлсЯ. …ще хорошо, успели
этого пехотинца под стражу взЯть, а то бы разведчики ухлопали его тут же.
Ћни пока лазали за "Языком", одного потерЯли. ѓоворЯт, будут судить его. Љак
думаешь, что могут дать?
Ћн некоторое времЯ ждет ответа, потом говорит, призвав все свое
мужество:
- џ думаю, могут расстрелЯть!..
€ Я замечаю, что глаза у Ќикольского испуганные. џ ложусь на шинель
лицом вверх. Ђ черт его знает, что могут дать! …сли бы Я вот так лазал за
"Языком"... убить можно. ’ут многое зависит от командира полка. € от
обстановки. ‘удЯт ведь не за один проступок, а еще за то, в какой обстановке
он совершен. ‚ прошлом году при мне расстрелЯли перед строем младшего
лейтенанта. ‘о своим взводом он сидел в боевом охранении. Џодползли немцы,
забросали гранатами. Ћн отбивалсЯ, пока мог. ‘ тремЯ бойцами, оставшимисЯ в
живых, отошел. Ќе отошел бы - осталсЯ там. Ћн был не хуже и не трусливей
других. …го расстрелЯли в пример другим. Џотому что была тЯжелаЯ обстановка
и был приказ: "Ќи шагу назад". ‘лучись это в другой обстановке, жил бы он до
сих пор.
Ќикольский еще что-то говорит об этом солдате, но Я уже не слушаю. ‹ежу
и смотрю в небо. Љакие стоЯт ночи! ’еплые, темные, тихие южные ночи. € звезд
над головой сколько!.. џ читал, что в нашей ѓалактике примерно сто
миллиардов звезд. Џохоже на это. ЌаклонишьсЯ над бомбовой воронкой, а они
глЯдЯт на тебЯ со дна, и черпаешь котелком ржавую воду вместе со звездами.
…ще месЯц назад - садитсЯ солнце, а в небе обрывком белого облака уже
высоко стоит луна, постепенно разгораЯсь и желтеЯ. ’еперь ночи стали заметно
длинней. Ђ когда немецкий снарЯд разрываетсЯ за „нестром, в садах с деревьев
градом сыплютсЯ спелые абрикосы. Њы пришли сюда - они еще только-только
зацветали. € уже поспевает виноград, и уже замечено, что от него чаще
приступы малЯрии. ‘колько нам осталось здесь таких тихих ночей?
“ землЯнки Ѓабина поют на два голоса. ќто горбоносый командир второй
роты Њаклецов и ђита. ‘ам Ѓабин не поет; если зовут его, стеснительно
улыбаетсЯ: у него нет слуха. Ќо песни любит. Ћни поют "’емную ночь". џ не
могу слушать ее спокойно.

’емнаЯ ночь.
’олько пули свистЯт по степи,
’олько ветер шумит в проводах,
’ускло звезды мерцают...

џ чувствую, как песнЯ теплой рукой берет менЯ за горло. “же несколько
раз Я давал себе слово не ходить к Ѓабину. Ќа другую ночь после того, как Я
вернулсЯ на плацдарм, Я по привычке пошел к комбату. Ћколо землЯнки
телефонист, с которым он обычно играл в шахматы, рыл себе отдельную щель: у
Ѓабина была ђита. ЋказываетсЯ, она и есть та фельдшерица, котораЯ
высаживалась с ним вместе на плацдарм и ухаживала за ним, когда его ранило.
€ еще Я видел случайно, как Ѓабин снимал с ее ноги сапог. –елый день и
полночи ђита лазала по передовой: у каждых трех из пЯти пехотинцев -
малЯриЯ. ‚ернулась всЯ в глине, охрипшаЯ от усталости. Ѓабин посадил ее на
нары, сам ухаживал за ней, снимал сапоги. он размотал множeство навернутых
одна на другую портЯнок - в них была маленькаЯ босаЯ нога с розовой ступней
и розовыми пальцами. Ѓабин ладонью обтер ступню и, держа eе в руках,
улыбнулсЯ, словно это была нога ребенка. Ђ ђита, не стеснЯЯсь его, сидела
усталаЯ, добраЯ, и было ей хорошо - это Я почувствовал сразу. „аже сейчас,
вспомнив, Я заерзал на шинели, поспешно достал табак.
- ‡наешь,- говорит Ќикольский, тоже слушаЯ песню,- до армии была у менЯ
девушка. •орошаЯ девушка. Њы учились с ней вместе...
џ глубоко затЯгиваюсь несколько раз подрЯд. “ менЯ тоже до войны была
девушка. †енЯ Ђстафьева. Ћна была хорошаЯ физкультурница. ‘инее трико, синЯЯ
обтЯгивающаЯ майка, голубенький поЯсок. ”игура как у мальчишки. Џочти
никакой груди, и высокие, золотистые от загара, сильные ноги бегуньи. “ нее
были глаза немного навыкате, близорукие и от этого как бы затуманенные. Ћчки
носить она стеснЯлась.
†енЯ жила на краю города, за военным городком, за еврейским кладбищем.
’ам росли старые дубы, и окрестные жители - большинство их недавно
переселилось сюда из деревни, перевезЯ избы,- в воскресные дни, одевшись
Ярко, шли на кладбище с гармонью, как в парк. ‘идЯ в траве среди могил,
выпивали поллитровочку, парни лапали девок - покойники на это не обижались.
€ наверное, не один будущий житель ‚оронежа был зачат здесь, среди могил, в
мирном соседстве с покойниками.
Џосле уроков - мы учились во вторую смену - Я шел провожать †еню.
‚начале мы шли по асфальту, мимо Ярких витрин магазинов, потом по булыжнику,
блестевшему под одиноким фонарем, потом по пыли вдоль деревЯнных заборов, за
которыми, распираЯ их, росла сирень. ‡десь уже не горели фонари, на углах
улиц стоЯли водопроводные колонки - зимой вокруг каждой намерзал ледЯной
бугор, так что самой колонки не было видно,- а ставни на окнах и зимой и
летом закрывались рано. џ провожал †еню темными улицами и мечтал, чтоб на
нас напали: в то времЯ Я занималсЯ боксом. Ќо взЯть †еню под руку Я так и нe
смог решитьсЯ; мы обычно шли независимые друг от друга, в левой руке †енЯ
размахивала отцовской полевой сумкой. Ћднажды на уроке и написал †ене
по-английски: "Ђй лав ю". Ќаписать по-русски: "џ люблю тебЯ" - было слишком
страшно. …е ответ Я долго переводил со словарем. ‚ышло что-то странное:
"‚сЯкому овощу свое времЯ". Ќесколько дней после этого Я не провожал ее
домой. Ђ потом все пошло по-старому.
џ не знаю, где сейчас †енЯ. € если признатьсЯ, Я даже плохо помню ее
лицо. Џочти не вижу его. Ќо Я много раз мысленно ходил по улицам своего
зеленого ‚оронежа. ’рехэтажный проспект ђеволюции с веселыми звонками
трамваев, синими молниЯми, вспыхивающими на проводах, двумЯ потоками людей,
до поздней ночи движущихсЯ под деревьЯми навстречу друг другу, шаркаЯ по
асфальту одной огромной подошвой. џрко освещенный подъезд „ЉЂ - „ома Љрасной
Ђрмии, глаза девушек, празднично блестЯщие в свете огней, звуки военного
оркестра из парка. € всегда у входа в парк - цветы. ‚начале свЯзанные ниткой
тонкие пучочки ландышей, потом сирень, пышные букеты, потом розы - они
стоЯли тут же на асфальте, в ведрах с водой и обрызганные водой, и парни
дарили их девушкам. Ќи в одном городе Я не видел столько цветов. Ќи в одном
городе летними вечерами улицы не пахнут так табаком и петуньЯми. Ђ может
быть, это потому мне кажетсЯ, что ‚оронеж - мой родной город? ‚ Љольцовском
сквере каждый день выкладывали цветами на зеленой клумбе год, число и месЯц.
Џотом пришли немцы, и времЯ остановилось.
Њы любили с †еней перебегать обкомовскую площадь посредине, где это
почему-то не разрешалось. ’оржественнаЯ и пустыннаЯ, она блестела вечером
под фонарЯми; с одного краЯ - ее все в электричестве здание обкома с черными
мраморными колоннами, с другого - кирпичный недостроенный театр за
деревьЯми. Ћтсюда к маслозаводу шла улица, как туннель: деревьЯ над головой
смыкались с домами, и балконы второго этажа были посреди зелени.
Ђ под деревьЯми стоЯли парочки и, затихнув, ждали, пока мимо них
пройдут... €х нет теперь, этих улиц. Џосле войны отстроЯт новый город,
родЯтсЯ в нем люди и вот таким будут знать и любить его с детства. Ќо тот
город, в котором родились мы, бегали в школу, влюблЯлись впервые,- того
города уже нет. Ћн погиб под бомбами, взорван немцами при отступлении и
живет только в нашей памЯти. Ќе будет нас, не станет и его, даже если
сохранЯтсЯ фотографии. ‘ холодной точностью воспроизводЯ вид зданий, они не
передают то, что знали в нем и любили мы. Ђ главное, в новых людЯх, когда
они со спокойным любопытством будут смотреть на эти фотографии, не вздрогнет
и не отзоветсЯ то, что отзываетсЯ в каждом из нас, лишь только коснешьсЯ
воспоминаниЯ. Ћчевидно, с каждым поколением навсегда уходит неповторимаЯ
жизнь. € с каждым новым поколением рождаетсЯ новаЯ.
- ...Џонимаешь,- говорит Ќикольский,- пришла она провожать менЯ на
вокзал. —истаЯ такаЯ, широкий белоснежный воротничок на платье, глаза Ясные,
чистые. € двух братьев за руки держит. ЏринарЯженные мальчики. ‘ловно ничего
не случилось, словно и войны нет. Ђ тут солдаты. „евушка-санинструктор в
красноармейских засаленных штанах пробежала с котелком, так глЯнула на
Ќаташу, на ее белый воротничок, на братьев, что мне стыдно стало. Ђ Ќаташа
как будто ничего этого не видит, смотрит на менЯ спокойными, Ясными глазами.
Њожет быть, Я все это наивно говорю. Ќо когда Я увидел, как санинструктор
подбежала к теплушке, а оттуда сразу протЯнулось к ней, наверное, двадцать
солдатских рук... џ не знаю, как объЯснить тебе, но только это и есть самое
главное в жизни. џ гордилсЯ бы, если бы к Ќаташе вот так же радостно
протЯнулись руки. Ђ она чужаЯ была там среди всех и, главное, нe тЯготилась
этим. Њы говорили до войны: порЯдочность, честность. Ђ ведь на фронте эти
понЯтиЯ совсем иначе выглЯдЯт. џ тебе правду скажу: с Ќаташей мы даже не
целовались. Ќи разу. € никому она не позволЯла себЯ целовать, Я знаю. Ќо Я
думаю: смогла бы она быть на фронте, как та девушка-санинструктор, как ђита?
‚едь в этом сейчас всЯ порЯдочность и честность. € длЯ менЯ это сейчас
главное в человеке.
Ћн, пожалуй, красив: высокий лоб, курчавые виски, длинные пальцы
одаренного человека. € рост хороший. Ќо было бы легче, если б не Ѓабин
нравилсЯ ђите, а вот он...
‡а спиной Ќикольского постепенно светлеет: что-то горит на левом
фланге. Њеж стеблей становЯтсЯ видны комьЯ земли, освещенные с одной
стороны. ‘вет пожара мешаетсЯ с лунным светом. € хорошо в тишине слышны
голоса ђиты и Њаклецова.
Њне хочетсЯ, чтобы Ќикольский ушел, а он сидит и смотрит на менЯ.
- Љак думаешь,- немного погоди спрашивает он,- будет немец сегоднЯ
наступать?
Љаждую ночь на плацдарме, когда расходЯтсЯ спать, кто-нибудь вслух
спрашивает об этом. ‚едь наш плацдарм - полтора километра по фронту,
километр в глубину, а позади - „нестр. € мы стали немного суеверными. Љак
правило, мы не говорим навернЯка: "Ќет". Ќа всЯкий случай, словно не желаЯ
испытывать судьбу, мы говорим: "Ђ черт его знает". Ќо сегоднЯ у менЯ плохое
настроение.
- Ќи черта он не будет наступать! - говорю Я.
Ћн сидит еще некоторое времЯ и уходит наконец. ’огда Я иду к Ѓабину.
ѓорбоносый Њаклецов в своей фуражке на затылке сидит боком на бруствере
с гитарой, наигрывает что-то неопределенное. Ѓабин обнЯл здоровое колено, с
закрытыми глазами посасывает короткую трубочку. “ ног его, положив морду на
лапы,- овчарка. Љогда Я подхожу, она приоткрывает один глаз и снова
закрывает его. џ здороваюсь, сажусь. ђита внезапно потЯнулась всей спиной,
портупеЯ косо врезалась в грудь.
- •орошо здесь, комбат. „аже воздух другой. ‡наешь, если долго лежать в
госпитале, в самом деле заболеть можно. џ видела таких: на фронте водку
хлестали, а там у них Язва желудка открываетсЯ. Ћдин погиб смертью храбрых
от воспалениЯ легких. ‚ войну! - “ ђиты зЯбко поежились полные плечи.-
Џомнишь, у Ћстровского Ђркашка ‘частливцев рассказывает, как жил у
родственников: в час обедают, после обеда спЯт до пЯти, потом чай пьют со
сливками. € мысль: а не повеситьсЯ ли?
- A чего, правильно,- оживилсЯ Њаклецов.- ќто Я по себе лично знаю. “
нас в палате один лейтенант...
Ѓабин вынул трубку изо рта. ‘меЯсь одними глазами, спросил:
- Ћбожди, Њаклецов, ты "‹ес" читал?
- џ за войну ни одной книги не прочел,- сказал Њаклецов с достоинством.
- Ќу это тебе полагалось еще до войны прочесть.
- Ђ раз полагалось, значит, прочел.
- ‚се-таки: читал или не читал?
- „а что вы навалились, товарищ комбат, всЯкую инициативу сковываете!
‹ес. џ в сорок первом году в окружении в таких лесах воевал, какие тому
Ћстровскому сроду не снились!..
Ѓабин смотрел на него, любуЯсь. € вдруг захохотал от души.
- „а нет, в самом деле,- растерЯлсЯ Њаклецов, оглЯдываЯсь за поддержкой
на менЯ и на ђиту.- џ в этих лесах ревматизмом на всю жизнь запассЯ, а вы
мне Ћстровским глаза колeтe.
- Њолодец,- сказал Ѓабин.- ‚от за это тебЯ ценю.
Њаклецов окончательно растерЯлсЯ.
€з землЯнки вышел начальник штаба капитан ‡ыбуновский, в суконной
фуражке, в шинели, застегнутой на все пуговицы, с замкнутым выражением лица.
‘ел, передвинув полевую сумку на живот, достал какие-то сведениЯ. ‘разу
стало скучно.
- ‚ роте у Љондакова все больны малЯрией.- Ћн поднЯл глаза на ђиту и
опустил.- ‚ роте у Њаклецова,- ‡ыбуновский посмотрел на гитару, которую
держал Њаклецов,- осталось не более пЯти здоровых...
- Њожете не подсчитывать,- оборвала ђита; при виде ‡ыбуновского у нее в
глазах поЯвлЯетсЯ электричество.- ќти пЯть тоже заболеют. …сли их не убьет
прежде.
‘транный человек ‡ыбуновский. „обросовестный очень, исполнительный на
редкость, сам лазает по передовой, подвергаЯ себЯ опасности. ‚добавок от
малЯрии у него что-то с печенью, и он страшно мучитсЯ. € все же не дай бог
быть под его командованием! …сть люди, которые всю жизнь борютсЯ с
непорЯдком в мелочах. ‡аметит ‡ыбуновский какой-нибудь непорЯдок - и
страдает, и зудит, и зудит, и боретсЯ. Ђ то, что война идет, этого он как
будто даже не замечает.
- ЌепонЯтнаЯ постановка вопроса,- говорит ‡ыбуновский терпеливо.- џ не
медик, но Я тоже мог бы сказать; "€ эти заболеют". Ќо Я так не говорю,
потому что мы обЯзаны боротьсЯ с малЯрией.
- Ђ Я говорю! Ћт малЯрии лекарство одно: перемена места. џсно вам?
‚озьмем эти высоты, двинемсЯ вперед - забудем про малЯрию.
‡ыбуновский ногтем выправил завернувшийсЯ уголок бумаги. ‘казал тихо,
как всегда, когда на него повышают голос:
- ќтой задачи командование сейчас перед нами не ставит. Ђ с малЯрией мы
должны боротьсЯ имеющимисЯ у нас средствами. …сть акрихин, есть, видимо, еще
какие-то лекарства...
ђита спросила:
- ‚ы женаты, ‡ыбуновский?
- џ не понимаю, при чем тут моЯ жена,- помолчав, сказал ‡ыбуновский
совсем тихо.
-- †алко мне ее, вот что.
‡ыбуновский сложил бумаги, встал:
- џ могу уйти?
Ѓабин, который все это времЯ посасывал трубку, опершись широким
подбородком о колено, приоткрыл один глаз. Ћн остро блестел.
- ‚от человек,- сказала ђита, когда начальник штаба ушел.- ЋбЯзательно
перебьет настроение. ‘пой, Ђфанасий,
- ќто Я могу.
€ Њаклецов, закрыв глаза, сильней зазвенел струнами. ‡апел он, конечно,
свою любимую, про то, как "оба молодые, оба Џети, оба гнали немцев по
полЯм".

€ один снарЯдом был контужен,
€ гранатой ранен был другой,
‡авЯзали бинт ему потуже,
—тобы жил товарищ дорогой.

‚ этом особенно жалостливом месте Њаклецов даже сфальшивил от усердиЯ.
- Ђфанасий! - крикнула ђита, показав на свое маленькое ухо.
- џ тоже заметил,- сказал Ѓабин, обрадовавшись и боЯсь, что ему не
поверЯт.- —естное слово, слышал. ‚от в этом месте.
Ћн хотел пропеть, но было тихо, все смотрели на него, и он смутилсЯ:
- Ќу вас к черту! .
- ђазрешите доложить, товарищ комбат? - ђита сидЯ козырнула, приложив
руку к своему беретику.- Ќичего такого вы слышать не могли по причине
полного отсутствиЯ слуха.
- ‹адно,- сказал Ѓабин.- ‚ольно!
Ќо самолюбие его было задето. џ все времЯ присматриваюсь к Ѓабину.
ЊалЯриЯ здорово высушила его. ‹ицо стало жестче, виски запали. Ћсобенно
плечи похудели и руки с широкими запЯстьЯми. Ћн просто некрасив сейчас. џ
ловлю себЯ на том, что мне это приЯтно. € отворачиваюсь. ‚едь есть же в нем
что-то, чего нет во мне!
- „авай, Ђфанасий, грустную споем,- говорит ђита.
Њне тоже отчего-то грустно. Њожет, оттого, что она рЯдом.
‚здохнув, ђита поет негромко, а Њаклецов мЯгко вторит ей:

—орнii брови, карii очi,
’емнi Як нiчка, Яснi Як день...

Ћна сидит напротив менЯ на бруствере, свесив ноги в коротких сапожках,
зажав руки в коленЯх. ѓлаза, затуманенные песней, влажны. џ не знаю, хорош
ли голос у ђиты, только что-то происходит в душе у менЯ.

Ћй, очi, очi,
Ћчi дивочi,
„е ви навчились вводить людей?..

Њожет быть, это ночь виновата южнаЯ, может, песнЯ, но скажи сейчас
отдать жизнь - отдам с радостью!
Њаклецов ладонью зажимает вдруг струны, и Я слышу приближающеесЯ к нам
тЯжелое дыхание двух людей и шуршание плащ-палатки о стебли.
‚ плащ-палатке, расширЯющейсЯ книзу,- офицер, невысокий, в фуражке.
‘опровождает его солдат с автоматом и вещмешком за плечом. ЏодойдЯ, офицер
обежал всех глазами, остановилсЯ на Ѓабине.
- Љомбат Ѓабин?
- Ѓабин.
- Ѓудем знакомитьсЯ. Ѓрыль. Џрибыл к тебе замполитом.
€, козырнув, подал руку. Ѓабин пожал ее, не вставаЯ. Ћвчарка все времЯ
следила, поднЯв голову с лап.
- “чти,- сказал Ѓабин смеЯсь одними глазами, и вытер мундштук трубки,
блестевший от слюны,- три замполита было у менЯ. ’рех пережил.
- “чту,- сказал Ѓрыль.- Ќарочно надуюсь и переживу тебЯ. Ћсобенно если
покормишь.
€ улыбнулсЯ широким ртом, обнажив мелкие, тесно составленные зубы. Ћн
Явно понравилсЯ Ѓабину. …сть безошибочный барометр: ординарец комбата
”роликов. Ћбычно прижимистый по части продуктов, он вдруг поЯвилсЯ словно
из-под земли, осчастливил всех улыбкой и побежал готовить ужин.
Ѓрыль кладет на землю шинель, которую до этого нес на руке под
плащ-палаткой, кивает автоматчику, и тот ставит на землю вещмешок.
‡дороваЯсь с ђитой, он опЯть козырнул:
- Ѓрыль.
‘реди нас, желтых от малЯрии, он, полнокровный, выбритый, свежий,
выглЯдит человеком из другого мира.
- Ќа плацдарме еще не были, товарищ капитан? - спросил Њаклецов,
присматриваЯсь к нему.
- Ќе был. Ђ что?
-- ‡начит, еще заболеете малЯрией,- сказал Њаклецов удовлетворенно.
џ встал.
- ’ы куда, Њотовилов? - окликнул Ѓабин.
- Љто Њотовилов? - Ѓрыль быстро обернулсЯ.- ’ы?
- џ.
- Ќу вот видишь, вполне мог забыть.
Џередвинув на колено полевую сумку, туго набитую, как у всех
политработников, он достает два письма-треугольничка:
- „ержи!
€ пока он достает их и отдает мне, все смотрЯт на его полевую сумку и
ждут. Hо больше никому писем нет.
- ЋставайсЯ,- говорит Ѓабин.- ђом есть.
џ чувствую на себе взглЯд ђиты. Њне хочетсЯ остатьсЯ.
-- ‘пать пойду,- говорю Я, зевнув длЯ убедительности. € иду к себе,
один под звездным южным небом. Ђ в душе все еще звучит: "Ћй, очi, очi, очi
дiвочi, де ви навчились зводить людей?.."

ѓ‹Ђ‚Ђ VII

Ћба письма от матери.
"‘ыночка! “тром искала Я какую-то справку, и попалась мне твоЯ
фотографиЯ. ’ы, трехлетний, в рейтузах, сидишь на игрушечном коне и
ручонками вцепилсЯ в гриву. ‘ловно вчера это было, так Ясно помню Я этот
зимний день, и сугробы, и как Я вела тебЯ фотографироватьсЯ. ’ы еще не хотел
надевать варежки, Я держала твою руку в своей. ’акаЯ она была мЯгкаЯ,
теплаЯ! € вот ты уже на войне... ‚сю ночь ты мне снилсЯ маленький, гладил
менЯ ладошками по щекам, и Я проснулась в слезах. Ѓереги себЯ, родной!.."
Ђ дальше коротко о себе: "‡дорова... обо мне не беспокойсЯ. ђаботы
сейчас на здравпункте много. „а это и хорошо: пусто дома без вас. џ очень
сдружилась с моей санитаркой Ђнной ‘аввишной. “ нее тоже сыновьЯ на фронте.
Њы и едим вместе. Џосле приема Ђнна ‘аввишна кипЯтит чай..."
—ем старше Я становлюсь, тем почему-то чаще и чаще вспоминаютсЯ мне
обиды, которые причинил Я матери. ‚ восьмом классе мы уже относились к ней
снисходительно. Њы спорили с братом о прочитанных книгах, и, если мать
иногда пыталась вставить слово, мы вежливо умолкали. Ћна терЯлась; "Њожет
быть, Я не понимаю..." - "’ы-таки не понимаешь, мама",- говорили мы
покровительственно и казались себе в этот момент очень умными. Ћна мало
читала. Ќо мы прочли эти книги потому, что у нее не было времени читать их:
она работала на нас. Ћдна, она растила нас двоих на свою зарплату зубного
врача.
Њне было девЯть лет, когда от фабрики, где мама работала на
здравпункте, дали нам комнату в большом шлакобетонном доме, как раз над
аркой, так что зимой пол был всегда у нас холодный. Џрежде здесь помещалась
какаЯ-то контора, и когда мы переехали, пахло в комнате пылью, окурками,
чернилами, дощатый пол был в чернильных клЯксах, а стены на уровне спин
вытерты и замаслены до черноты. Њама позвала женщину, вдвоем с ней белила
потолок, разведЯ клеевую краску с мукой, красила стены: это было дешевле,
чем звать малЯра. ‘тоЯл ноЯбрь, землЯ уже замерзла, но снег не выпал, от
этого было еще холодней. Њама часто выбегала на улицу раздетаЯ, потнаЯ и
простудилась. Ћна сама поставила себе диагноз: воспаление легких. Џриходили
врачи, приходили родственники, и как-то Я услышал случайно, что боЯтсЯ
кризиса, потому что она сильно истощена и может не выдержать.
“дивительно, как в девЯть лет Я ничего не понимал. џ тогда училсЯ во
втором классе, на уроке по труду мы, несколько человек, делали рамку длЯ
портрета, Я должен был ее закончить дома, нечаЯнно испортил и боЯлсЯ
сказать. •орошо помню, как Я подумал в тот момент; если мама умрет, никто в
школе не станет требовать у менЯ рамку. Ќо вечером, когда никого не было
дома, а на полу стоЯла настольнаЯ лампа, загороженнаЯ газетой, Я услышал
дыхание мамы. ‚ груди у нее все клокотало и хрипело. Џри странном свете с
пола, от которого все тени были на потолке, она казалась непохожей на себЯ.
‹ицо было в тени, блестели только влажный лоб, скула и худые ключицы. Ђ на
одеЯле лежала мамина рука с набухшими венами и плоским ногтем на большом
пальце. ђоднаЯ мамина горЯчаЯ рука, котораЯ всЯкий раз, когда Я заболевал,
гладила менЯ по лицу. Њне вдруг страшно стало. џ убежал на кухню, стал в
углу на колени, прижалсЯ лбом к батарее парового отоплениЯ, на которой сосед
сушил валенки, и молилсЯ. ‚первые в жизни молилсЯ. "ѓосподи, родной,
дорогой, не нужно!.. ‹юбимый господи, сделай, чтоб мама не умерла!.. Џусть
менЯ ругают за рамку, только чтоб она не умирала!.."
’о ли мы стали взрослыми, то ли мать наша постарела, но мне отсюда она
кажетсЯ маленькой, нуждающейсЯ в моей защите. џ вижу, как они сидЯт с
санитаркой вечером на здравпункте, две матери, у которых сыновьЯ на фронте.
‹ампа свешиваетсЯ на фарфоровом блоке (в детстве мне все хотелось высыпать
оттуда свинцовую дробь), множество никелевых щипцов в стеклЯнном шкафу, и
запах лекарств и гвоздики. Ћни пьют кипЯток с пайковым сахаром и пайковым
хлебом - четыреста граммов хлеба на день.
Њне не забыть, как в сорок втором году на ‘еверо-‡ападном фронте
возвращалсЯ Я из медсанбата в полк. „ержалсЯ еще морозец, но в небе стоЯло
весеннее солнце, и воздух был весенний, и таЯло на припеке. ѓде-то в районе
Ѓологого увидел Я лагерь пленных. ЉольЯ, колючаЯ проволока, размешаннаЯ
ногами грЯзь со снегом. Ђ около проволоки, повесив винтовку на плечо,
часовой вдвоем с немцем разматывал веревочку, и оба смеЯлись, и немец на
морозном воздухе откусывал хлеб и прЯтал его в карман. џ вдруг закричал на
часового. “же не помню что, помню только, он испугалсЯ: "’ы чего? ’ы чего?"
- и стал подгонЯть немца в глубь лагерЯ, оглЯдываЯсь на менЯ как на
бешеного: его война не коснулась.
‚сЯкий раз после этого, когда Я видел сожженные деревни, расстрелЯнных
людей наших, находил в карманах убитых немцев фотографии повешенных, мне
вспоминалсЯ этот смеющийсЯ немец, откусывающий хлеб. Њать моЯ получает по
карточке хлеба столько же, сколько и он: четыреста граммов.
Љогда мы вернемсЯ с войны, ты не будешь работать. Њы посадим тебЯ за
стол... џ не знаю, где это будет, потому что и дом наш разрушен бомбой. Ќо
мы посадим тебЯ за стол и будем сами ухаживать за тобой и подавать тебе. ’ы
достаточно поработала на нас в жизни, теперь будем работать мы, взрослые
твои сыновьЯ.
Џри свете карманного фонарика Я дочитываю на колене второе письмо.
‘квозь строки - тревога за менЯ. Љак война изменила все понЯтиЯ! Ѓывало,
стоило заболеть одному из нас - и сколько волнений, страхов. Ђ вот сейчас
старший брат ранен, четвертый месЯц лежит в госпитале, и матери спокойно за
него. Ѓольно, ранен, но - жив! Ђ Я на фронте. € все тревоги за менЯ.
ђоднаЯ моЯ! џ один из многих тысЯч лейтенантов, воюющих сейчас на всех
фронтах. Ћдинаково одетых, одинаково обученных, одинаково вооруженных ваших
сыновей. …жемесЯчно сотни таких, как Я, выпускают училища, сотни нас убивают
на фронтах. Љогда планируетсЯ крупнаЯ операциЯ, заранее учитывают неизбежные
потери. Ћб этом нельзЯ не думать, хотЯ люди эти еще живы, это нельзЯ не
учитывать, потому что без точного расчета нельзЯ воевать. € уже заранее, до
начала операции, известно - примерно, конечно, не с точностью до единиц,-
сколько будет убито в этих боЯх, сколько отвезут в госпитали, сколько потом
снова вернетсЯ в строй. Ђ вместе с тем, как любаЯ из этих единиц, Я - это
только Я, и никто больше. ‹ейтенанта Њотовилова, выпущенного в таком-то году
‚торым ‹енинградским артиллерийским училищем, можно заместить на должности
командира батареи другим выпускником училища, и тут не будет никакой беды.
Ќо менЯ, рожденного тобою на свет, не заменит тебе ничей сын. Џусть он
лучше, способней, умней - Я тебе вот такой дорог. ЊенЯ мог бы заместить на
земле и в твоем сердце мой сын. Ќо если убьют менЯ, его не будет. ЏулЯ,
убивающаЯ нас сегоднЯ, уходит в глубину веков и поколений, убиваЯ и там еще
не возникшую жизнь.
Ќас миллионы сыновей у нашей родины, готовых отдать за нее жизнь.
‘мерть одного из нас в бою - не смертельнаЯ длЯ нее потерЯ. Ќо у тебЯ нас
только двое. € все же Я не хочу себе судьбы, отдельной от моих товарищей. Њы
столько раз вместе сжимались под обстрелом, вместе сидели у костров, и хлеб,
и вода в котелке, и огонь были общими. Ђ когда не было всего этого, мы
ложились тесно и в мороз согревали друг друга теплом своих тел. џ до сих пор
несу в себе тепло тех, кого уже нет в живых, Я часто думаю их мыслЯми, в
душе моей часть их души. џ знаю, ты поймешь это.
Џередвинув пистолет на живот, Я ложусь на нары, на свежие хрустЯщие
кукурузные стебли. ’олько вчера кончили строить эту землЯнку, и все в ней
еще не обжитое. †ирно блестЯт непросохшие глинЯные стены со следами лопат,
на косо срезанном корне выступили капельки воды. Ђ от бревен наката, которые
еще вчера ночью были деревьЯми, пахнет свежей древесиной. ‚есь потолок
заслонила чернаЯ тень от головы Љоханюка. ‘ телефонной трубкой, привЯзанной
к голове, он коленЯми стоит на соседних нарах, топит над свечой сало,
сонными глазами глЯдЯ на огонь. ‘ало трещит, брызгает синими искрами, черные
от копоти капли падают в плошку, и пахнет в землЯнке жареным.
џ переворачиваюсь на другой бок. ‘нЯть, что ли, сапоги?
“пираЯсь носком в задник, Я поочередно стЯгиваю их до половины: когда
нога в голенище, подъем не жмет. Џоправив под щекой полевую сумку, с головой
укрываюсь полою шинели, чтоб свет коптилки не резал глаза.
Њне часто снитсЯ один и тот же сон: голубаЯ луннаЯ дорога и пехота,
густо идущаЯ по ней. ‡авЯзанные ушанки, нар от дыханиЯ, подымающийсЯ над
ними, иней на спинах, иней на дулах винтовок, и визг, визг множества сапог
по замерзшему снегу. Ђ высоко в небе - звезды, тоже в морозном пару. …сли
глЯнуть вперед из-за качающихсЯ спин - впереди между снежными отвалами
дорога сходитсЯ клином.
‘обственно, это даже не сон. ќто перваЯ моЯ ночь на фронте. Ќо она
почему-то часто снитсЯ мне. Ќас тогда выгрузили из эшелона, и всю ночь мы
шли к фронту, засыпаЯ на ходу и натыкаЯсь на передних. Ћдин пехотинец
выколол глаз о штык впереди идущего. Ќикто не знал, где медсанбат, его
перевЯзали тут же, и он, сразу ставший покорным, держась обеими руками за
лицо, продолжал идти с нами к фронту, куда вела кем-то проложеннаЯ длЯ нас
голубаЯ снежнаЯ дорога.
Љ утру мы были в окопах, дорога здесь кончилась. Љогда поднЯлось
солнце, Я спал, сжавшись, упершись коленЯми в одну, спиной в другую стенку
окопа, глубоко сунув руки в рукава шинели. ЊенЯ растрЯсли, кто-то из солдат
сказал: "ЏоглЯди немцев, ты ж еще не видал их". ‘емнадцатилетний, Я выглЯнул
из окопа.
‚ воздухе сыпались и блестели на солнце морозные иглы, впереди лежали
нетронутые снега, и в них, метрах в ста от нас,- снежнаЯ траншеЯ. ќто и был
немецкий передний край! € от одного сознаниЯ, что там немцы, место это сразу
отделилось от всего окружающего, стало особенным, не похожим ни на что. ‘
жутким чувством вглЯдывалсЯ Я воспаленными от бессонной ночи глазами. —то-то
темное мелькнуло в снежной траншее, как мьшь, и скрылось. "Ќемец!" -
догадалсЯ Я, пораженный. Ќемец был в ста метрах от менЯ.
€ Я подумал в то утро в окопе, что всЯ моЯ жизнь до сих пор - это была
проложеннаЯ людьми дорога, по которой Я шел. „альше дороги нет. Ћна
кончилась здесь. …е преградили немцы. Ћтсюда вместе со всеми эту дорогу буду
прокладывать Я. „лЯ себЯ и длЯ тех, кто идет за нами.
...‘пит ‘инюков за моей спиной, посапываЯ во снe. ‘квозь плащ-палатку,
заменЯющую дверь, слышно гуденье ночных самолетов, изредка бухает на
плацдарме разрыв. Њы лежим в ста пЯтидесЯти метрах от пехоты, еще метров
восемьдесЯт - и немцы. ’ут край нашей земли. ’ут кончаютсЯ все дороги.
‘колько суждено пройти мне вперед? аг? Ќо этот шаг - всЯ моЯ жизнь.

ѓ‹Ђ‚Ђ VIII

„алекий артиллерийский гул будит нас. ‚ мутном бескровном рассвете мы
стоим в окопах, вслушиваЯсь. Ђртиллерийский бой идет на севере. ’ам, выше по
течению, у нас где-то еще плацдарм. ‚незапно ракета прорезает дымный
рассвет. Џовиснув над передовой, брызгает огнЯми. Њы ждем. “ немцев
по-прежнему тихо. ђакета гаснет, оставив висеть в воздухе оборванный шнур
дыма.
Љогда за „нестром подымаетсЯ солнце, перваЯ волна самолетов проходит на
север. ЉрыльЯ их снизу блестЯт в утренних лучах. ’ри звена отрываютсЯ от
остальных, свернув с курса, делают круг над нами и заходЯт бомбить немцев.
€стребители вьютсЯ выше, прикрываЯ с воздуха. Њы вылезаем из окопов. „нем,
не прЯчась, стоим в полный рост, смотрим бомбежку: немцам сейчас не до нас.
Џо всему склону, по гребню высот землЯ взлетает навстречу самолетам. Њы
что-то кричим, машем руками и не слышим своих голосов. ‘амолеты делают еще
круг и улетают. Џыль и дым растут вверх, потом ветер разносит их по
плацдарму. Љогда небо расчистилось, листьЯ кукурузы, недавно еще блестевшие
от росы, были рыжие и бархатистые на ощупь.
„о вечера не стихает дальний артиллерийский гром на севере. Њы
отчего-то становимсЯ раздражительны. Ћбычные разговоры внезапно кончаютсЯ
ссорами. ’ак проходит день.
Ќочью от нас забирают медсанбат. Љ нам из-за „нестра переправлЯетсЯ
противотанковаЯ артиллериЯ. Ћдна батареЯ низких длинноствольных
пЯтидесЯтисемимиллиметровых пушек становитсЯ позади нашего ЌЏ. Ђртиллеристы
- молодые широкогрудые ребЯта - роют огневые позиции в кукурузе,
расспрашивают нас про немцев. •орошего они ничего не ждут: истребители
танков. €х кидают всЯкий раз туда, где немцы будут наносить танковый удар.
Ќо нам с ними становитсЯ уверенней.
Ћт них мы узнаем первые сведениЯ. Ѓудто бы еще до рассвета на том
плацдарме немецкие танки ворвались в медсанбат. ђаненых расстреливали прЯмо
в землЯнках.
’ех, кто выползал наружу, давили гусеницами. ѓоворЯт, врач пыталсЯ
защитить их. ‚ люке танка поднЯлсЯ офицер, спокойно застрелил его из
пистолета. ‘паслись только две медсестры: на рассвете в одних рубашках они
переплыли „нестр.
- ‘колько километров тот плацдарм? - спрашиваю Я.
- Ћдиннадцать по фронту, девЯть в глубину. Ћдиннадцать на девЯть - это
девЯносто девЯть квадратных километров. Џочти сто! Џо сравнению с нами -
целое государство. Ќаш плацдарм, как его ни крути, как ни мерЯй, хоть в
ширину, хоть в глубину,- полтора квадратных километра земли. …сли немцы теми
же силами навалЯтсЯ на нас, дело наше плохо.
Ќочью к немцам уползает разведка за "Языком". ‚озвращаютсЯ ни с чем. ‚
одном месте наши позиции соединЯютсЯ с немецкими. ‡десь когда-то мы занЯли
первую линию немецких траншей, вторую взЯть не удалось, и ход сообщениЯ
осталсЯ. Ќемцы устраивают в нем засаду и перехватывают пехотного повара с
термосом супа. Ћн успевает крикнуть. Љрик его между двумЯ автоматными
очередЯми слышен был даже у нас. ‘бежавшимсЯ пехотинцам удаетсЯ отбить
повара, но уже мертвого.
‚сю эту ночь мы спим и не спим. Ќебо облачное, далекие огненные зарницы
вспыхивают на севере, словно там стороной проходит гроза, и в воздухе тоже
тревожно, как перед грозой. Ћсобенно неспокойно к утру: наступление всегда
начинаетсЯ на рассвете. Ќо рассвело, и мы идем спать. „нем опЯть слушаем
дальний артиллерийский гром. ‚ременами кажетсЯ, он приблизилсЯ. Ќо это
всегда так, если долго вслушиваешьсЯ.
џ замечаю, Њезенцев становитсЯ вдруг разговорчивым. …сть люди, которые
в определенных обстоЯтельствах становЯтсЯ разговорчивы. „аже крикливы. ’аких
Я встречал в окружении. ‡адним числом они всегда лучше других знали, чего не
следовало делать. ‚от если бы их спросили раньше, всего бы этого не
случилось. Ћни громко искали виновников прошлых ошибок, только об этом могли
кричать и ничего не способны были предложить, как будто теперь это уже и не
важно.
ЋказываетсЯ, Њезенцев прежде еще понимал, что плацдарм наш -
бессмыслица даже с военной точки зрениЯ. ќто вовсе не главное - захватить
плацдарм. Џолтора квадратных километра земли,- разве можно здесь отбить
серьезное наступление? Ђ если отобьем, так скольких жизней будет стоить
каждый метр? ђазве это окупаетсЯ?
‚се это он говорит безмолвному Љоханюку. ‘ Љоханюком удобно спорить: он
всегда молчит. € поскольку не возражает, можно даже понЯть так, что
согласен. Ќо вхожу Я в землЯнку, и Њезенцев сразу умолкает. Ѓеспокойно
поглЯдывает на менЯ, пытаЯсь понЯть: слышал Я или нет?
џ ложусь на нары, при свете коптилки рассматриваю уцелевшие листы
немецкого иллюстрированного журнала. ‚о всю страницу - рисунок: солдаты, в
порыве устремленные вперед. ’рубач трубит, задрав вверх трубу, словно на
ходу пьет из флЯги. Ћдин солдат отстал, подтЯгиваЯ сапог, но и он устремлен
вперед, а трубач призывно машет ему рукой...
џ уже, наверное, десЯтый раз рассматриваю этот рисунок. Џочему-то он
менЯ раздражает. Ќа другом конце нар, поджав под себЯ ноги, как мусульманин,
раскачиваетсЯ и мычит ‘инюков с закрытыми глазами, словно молитсЯ под низким
накатом. ‘егоднЯ утром осколок разорвавшегосЯ снарЯда вошел ему в одну щеку,
вышел из другой. ‚местe с кровью ‘инюков выплюнул на ладонь обломки зубов.
‚от уже несколько часов сидит он так, зажмурЯсь, зажав ладонью рот, полный
крови и боли, раскачиваетсЯ и мычит. „аже есть не может. џ лежал однажды к
черепном госпитале и видел там челюстно-лицовоо отделение. †уткие мученики.
Ћтчего-то у них часто возникает инфекциЯ. ЏодвЯзанные детской клеенкой, с
распухшими, воспаленными, нечеловечески толстыми губами, с какими-то
проволочными сооружениЯми в незакрывающемсЯ рту, они обливаютсЯ потоками
слюны, и, когда ходЯт, слюна тЯнетсЯ за ними по полу между ног. €х поЯт
жидким, но все равно каждый раз еда длЯ них - мучение. Њне почему-то
кажетсЯ, что Њезенцев, когда говорил: "ђазве это окупаетсЯ?" - глазами
указал на ‘инюкова. „ержа перед собой журнал, Я спрашиваю спокойно:
-- ’ак, значит, плацдарм - бессмыслица?
Њезенцев молчит. Ћн вообще остерегаетсЯ менЯ. џ откладываю журнал в
сторону.
- —то же не бессмыслица?
Ћн уже не рад, но и отступать некуда. Љ тому же тревожнаЯ обстановка
придает ему смелости.
- Ќе бессмыслица, товарищ лейтенант, это - жизнь,- говорит он грустно,
как мудрец. - —ьЯ жизнь?
Љоханюк встает и выходит к стереотрубе. Њезенцев вдруг решилсЯ.
- ’оварищ лейтенант, вы культурный человек,- подымает он менЯ до своего
уровнЯ.- ‚ы сами знаете, правда выглЯдит иногда циничной. Ќо это потому, что
не у каждого хватает смелости посмотреть ей в глаза. Ќе могу Я, оставаЯсь
честным, сказать, что жизнь вот этого Љоханюка,- он кивнул на дверь,- дороже
мне, чем моЯ жизнь. „а он и не может ценить ее так. —то он видел? Њы сейчас
все вместе здесь. € едим вместе, и спим, и когда нас обстреливают, так тоже
всех вместе. € от этого возникает ложное чувство, что мы всегда будем
вместе. € ложный страх: "Љак бы обо мне не подумали плохо!" Ћчень важно
‘инюкову, что о нем думаю Я, если он, может быть, никогда не сможет
говорить?
‘инюков начинает мычать, как от сильной боли. џ молчу.
- ‚ойна - это временное состоЯние,- говорит Њезенцев, все больше
волнуЯсь и покрываЯсь пЯтнами. ’Яжелый дальний гул толкаетсЯ в дверь
землЯнки.- џ видел на базарах калек. €хние товарищи, которые случайно
избежали такой же судьбы, после войны постеснЯютсЯ позвать их в гости.
ЉончитсЯ война, и жизнь всех нас разведет по разным дорогам. „а и сейчас
тоже... —то говорить, товарищ лейтенант, обстреливают нас всех вместе, а
умираем мы все же врозь, и никому не хочетсЯ пeрвым. џ только хочу сказать,
что человек должен управлЯтьсЯ разумом, а не ложными чувствами.
џ смотрю на него. ‘колько хороших ребЯт погибло, пока мы шли к
„непропетровску, пока освобождали Ћдессу, где он до последних дней играл
немцам на валторне. Ћни погибли, а он жив и рассуждает о них своим грЯзным
умишком. ќто еще он не все говорит, что думает, остерегаетсЯ. Ђ попади с
таким в плен...
- ‡начит, ты не свЯзан ложными чувствами?
џ уже сижу на нарах против него, и он чувствует себЯ беспокойно.
‘ первых сознательных дней никто из нас не жил ради одного себЯ.
ђеволюциЯ, светом которой было озарено наше детство, звала нас думать обо
всем человечестве, жить ради него. Њезенцев почти ровесник мне. Ћн в то же
времЯ училсЯ в школе, так же, как и все мы, сидел на комсомольских
собраниЯх, быть может, даже выступал с правильными речами.
- ‚от знай: пока Я здесь и жив, ты с плацдарма не уйдешь. ’ы каждый
метр его исползаешь на животе, тогда узнаешь, окупаетсЯ он или не окупаетсЯ.
€ долго еще после этого разговора во мне все дрожит.
Ќочью Я прощаюсь с ‘инюковым. €х двое было, стариков, в бывшем моем
взводе: он и умилин. ’еперь умилин только. Ћт непрерывной боли, от потери
крови ‘инюков сразу постарел, в глазах тоскливое, покорное выражение, как у
больной собаки. ‚первые Я называю его по имени-отчеству: ‚асилий …горович.
„о сих пор он был ‘инюков. Ћн уже не вернетсЯ на фронт. ЊесЯца четыре
пролежит в госпитале, а к тому времени война кончитсЯ.
- Џриедешь домой - полон рот стальных зубов. ‘ ними лучше: по крайней
мере, не болЯт.
Ћн вcе понимает. Џонимает и то, что детЯм его, быть может, повезло
даже: неизвестно, как у нас здесь сложитсЯ обстановка. Ћн сам прежде любил
пошутить, а сейчас только мычит и подает мне левую руку, безвольную, потную,
слабую. € с завистью смотрит, как Љоханюк, который будет сопровождать его к
берегу, на корточках жадно докуривает цигарку, держа ее в ногтЯх.
Ћни уходЯт вдвоем. € мы остаемсЯ вдвоем: Я и Њезенцев. џ уже давно
собиралсЯ заново проложить нашу свЯзь по болоту. Ћна идет везде по полю, но
в одном месте линиЯ особенно часто рветсЯ. …сли немцы начнут наступить, под
обстрелом здесь чаще всего будет рватьсЯ провод. Ђ исправить его под
обстрелом днем - только свЯзисты понимают, что это значит. Ќо мне все не
хотелось переносить свЯзь на болото: там хуже слышимость.
џ зову к себе Њезенцева, приказываю взЯть три катушки провода и заново
проложить линию по болоту. Џрежнюю смотать. Џоказываю ему на карте и на
местности. Ћн принимает это как наказание. ЉозырЯет: "‘лушаюсь!" - глЯдит в
землю. Ќа своих тонких ногах он уходит в темноту, качаЯсь под тЯжестью трех
катушек и аппарата.
ЌачинаетсЯ обстрел. Ѓьют по болоту. Њины рвутсЯ с каким-то странным
чавкающим звуком. џ смотрю на часы. Џо времени Њезенцев должен быть уже там.
€ногда слышно, как долго воет снарЯд, потом звук обрываетсЯ. ђазрыва нет.
ќто фугасные снарЯды. Ћни успевают так глубоко уйти в болотистый грунт, что
уже не могут выбросить его силой взрыва. € рвутсЯ под землей почти
беззвучно. џ правильно сделал, что решил проложить свЯзь там. Џровод больше
всего перебивает осколками, прЯмые попаданиЯ редки. Ќа болоте осколков почти
нет.
Ћбстрел длитсЯ недолго. Љогда стихает, опЯть слышен дальний бой на
севере. ЊенЯ внезапно вызывает из-за „нестра џценко.
- Њотовилов? ѓде у тебЯ этот... как его... ну, трубач твой?
џ молчу, насторожившись.
- Њотовилов! Људа ты пропал?
- џ не пропал...
- —его ж ты молчишь? ’рубaч твой, говорю, где? Њузыкант этот? ‘лышишь?
- ‘лышу.
- Џосылай его ко мне. „а куда ты пропадаешь каждый раз?
- Њезенцева послать Я не могу, товарищ ‚торой.
- Љак так нe можешь? ’о есть как так нe можешь, когда Я прика...
ѓолос его в трубке пресексЯ. ‘ловно ножку стула прижимаю к уху. ќто
Њезенцев, ничего не подозреваЯ, прервал свЯзь. џ даже рад, что так
получилось. €наче Я не мог бы сам поехать за „нестр.
€ пока иду по лесу, мысленно разговариваю с џценко. „о каких пор это
будет продолжатьсЯ? Bcю войну Њезенцев скрывалсЯ от фронта, сюда, на
плацдарм, чуть не силой тащили. ‘лучись что - любого из нас предаст, и мы же
еще виноваты окажемсЯ, что доставили ему моральные переживаниЯ. € конце
концов дело даже нe в нем. ‚ справедливости дело. ‹юди что угодно сделают,
если знают, что это справедливо. Ђ как Я могу требовать от остальных, когда
он у менЯ на особом положении. ‚се же видЯт.
Ќочью ЯвлЯюсь в штаб и говорю все это џценко, горЯчась и волнуЯсь.
Џротив ожиданиЯ, он терпеливо выслушивает и вообще кажетсЯ смущенным.
- ‚от как ты сразу в философию ударЯешьсЯ. Ћх и народ у менЯ в
дивизионе! Ќу что мне с ними делать? Џокатило? Ќочью покинул плацдарм,
приехал сюда учить командира дивизиона. Ђ там в это времЯ немцы начнут
наступление...- Ћн все еще улыбаетсЯ, но как-то кисло, и сузившиесЯ глаза
недобро блестЯт.- ‚ам, собственно, кто дал разрешение покинуть плацдарм? ‚ы
приказание мое получили? Џочему не выполнено до сих пор? Џочему вы здесь?
ђассуждать научились? ‘мирно!
€ Я стою. Џотому что, независимо от того, что Я думаю о џценко, есть
армиЯ, есть дисциплина, есть вещи выше наших личных взаимоотношений и обид.
- ‡а попытку невыполнениЯ приказаниЯ командира дивизиона, за
самовольное оставление плацдарма - пЯть суток ареста!
“хожу ожесточившийсЯ. ЏЯть суток ареста... Ќапугал до смерти. Ќадо было
спросить только: "ђазрешите пЯть суток отбывать здесь?" Ђ, да что Я, ради
џценко воюю?
‚ темноте, окликнув, догонЯет менЯ Џокатило. ЏоглаживаЯ маленькие
усики, улыбаЯсь, идет сбоку. Ћн мЯгкий, культурный человек, умница, Я уважаю
eго, и мне неловко, что он все это слышал и сейчас идет рЯдом со мной.
- Њилый вы мой,- говорит Џокатило ласково.- Љакой же вы молодой еще! џ
завидовал, на вас глЯдЯ. Љак вы горЯчились и как вы еще не политичны в
жизни!
Њне неприЯтен сейчас этот его покровительственный тон.
- Ђ Я не желаю быть политичным.
- ќто легче всего сказать, но жизнь есть жизнь, от нее не отмахнешьсЯ.
Ђ между тем положение џценко действительно сложное. ќто хорошо еще, что у
вас, кроме горЯчности и молодости, никаких серьезных доводов, а так вы и не
замечали, как все времЯ наступали ему на больную мозоль. ‚ы знаете, что
такое приезд с поверкой командира бригады? „а еще когда ожидаетсЯ немецкое
наступление? ’ут мать родную забудешь, что угодно наобещаешь. Ђ џценко знал
его слабость: командир бригады мечтает у себЯ организовать ансамбль не хуже
армейского. € похвалилсЯ комбригу: "“ нас, товарищ полковник, музыкант есть
в дивизионе. ‚ оркестре играл!" - "Њузыкант? Џришлешь!" ‚от как это
делаетсЯ. Ђ вы с моральными категориЯми. ‚ы правы, да только не ко времени
наша правота. Ќе станет же џценко звонить теперь командиру бригады и
объЯснЯть все это...
- Ђ почему не станет? Ќачальство беспокоить неловко? ‚от так и
отступаем перед подлостью. Њол, не все же такие слабодушные, кто-нибудь да
задержит.
- Џостойте, постойте! - Џокатило с ласковой улыбкой смотрит на менЯ
сбоку.
ЊенЯ раздражает сейчас эта его улыбка.
- Ћ чем, собственно, звонить командиру бригады?
- Љак о чем?
- Ќет, вы не горЯчитесь. „авайте разберемсЯ все же. —то сказать
командиру бригады? —то Њезенцев по своим моральным качествам должен не в
тылу сидеть, а пройти весь курс наук на передовой?
- •отЯ бы.
- ’ак. Џо ведь это вы знаете, каков Њезенцев. „опустим, Я догадываюсь.
Ђ командиру бригады откуда это знать? Ћн ни вас, ни Њезенцева в глаза не
видел. —то вы eму скажете, вот если б вы говорили? —то Њезенцев у немцев
был? ’ак миллионы людей были в оккупации, и это беда, а не вина их. —то он
при немцах в оркестре играл? ’ак крестьЯнин пахал и сеЯл, рабочий в
мастерских работал. Ќе длЯ немцев - чтоб с голоду не умереть. € то, что
Њезенцев женилсЯ в оккупации и двоих детей произвел,- поверьте, это тоже
суду нe подлeжит. џ понимаю, длЯ вас не то главное, что он в оркестре играл,
а то, что он по внутренним качествам готов был служить немцам. Ќо именно это
и недоказуемо сейчас, хотЯ это - главное, это - его суть.
- Ђ почему это доказывать надо, когда это и так Ясно? ‚ам же Ясно и без
доказательств.
Џокатило улыбаетсЯ покровительственно.
- Ђ потому, что, руководствуЯсь одними предположениЯми, интуицией, мы
за здорово живешь можем и честных людей укатать сколько угодно. ‚ы
поинтересуйтесь, Я вас уверЯю, у Њезенцева и справки есть, удостоверЯющие,
каким было его поведение при немцах. € вообще с внешней стороны у него все
обстоит благополучно, Я в этом не сомневаюсь. ‚ы нe заботитесь, как с
внешней стороны выглЯдЯт ваши поступки. Ѓросили без спросa плацдарм,
приехали доказывать моральную сторону дeла. „а если командир бригады узнает
в такой момент, вам же еще и влетит, а нe Њезенцеву. “ таких, как он, всегда
с внешней стороны все обстоит благополучно, это уж будьте уверены. Ќу да
что! ‚ы менЯ лет на двадцать моложе? Љак раз на те двадцать лет, за которые
собственным опытом узнают все это.
€ он козырнул, прощаЯсь. џ тоже козырнул. “ менЯ было такое чувство,
словно он смеетсЯ надо мной.
Љак же так, всем Ясно, что Њезенцев - мерзавец, и в то же времЯ по
каким-то глупым формальным соображениЯм ты ничего не можешь с ним сделать?
Џочему зрЯчим людЯм нужно доказывать, что черное - это черное? „а еще,
выходит, не докажешь, потому что есть справки, удостоверЯющие обратное. €
умный, порЯдочный, симпатичный человек словно бы соглашаетсЯ с этим,
говорит, что жизнь есть жизнь, от нее не отмахнешьсЯ. Љак он не понимает,
что эти рассуждениЯ унизительны? џ никогда не соглашусь с этим. Њы не только
с фашизмом воюем, мы воюем за то, чтобы уничтожить всЯкую подлость, чтобы
после войны жизнь на земле была человечной, правдивой, честной.
€ вместе с тем Я уже понимал, что командиру бригады действительно
невозможно звонить. —еловека легко убедить, если смотришь ему в глаза и ты
прав. Ќо по телефону, когда он, наверное, забыл уже о Њезенцеве, когда все
мысли его сейчас сосредоточены вокруг готовЯщегосЯ немецкого наступлениЯ,
доводы мои покажутсЯ ему мелкими и даже глупыми какими-то.
Љричал, грозилсЯ: "’ы с плацдарма не уйдешь!.. ’ы каждый метр
исползаешь на животе!.." Ђ теперь поеду передавать ему приказание џценко.
‘амое интересное, что Њезенцева заберут, но числитьсЯ он по-прежнему
будет за моей батареей, как все тыловые лодыри числЯтсЯ за батареЯми и
взводами. ’ак что на его место даже нe пришлют радиста. џ только сейчас это
сообразил. Ћн будет играть на трубе, а оставшиесЯ бойцы должны воевать за
него. € за себЯ и за него. ‚от если он проштрафитсЯ, тогда его обратно
сошлют в батарею по месту "прописки". Ќо Њезенцев не проштрафитсЯ.
ђазведчики спЯт, когда Я вхожу к ним. ’олько умилин при коптилке пишет
письмо крупными буквами, сильно давЯ на карандаш, так что краЯ бумаги
поднЯлись. Ћн встал, головой под потолок, широкий в кости, сутулый, словно
огромнаЯ тЯжесть легла ему на плечи и гнетет. ‹ицо больного человека. Ђ
может, свет такой?
- ‘обирайсЯ! ‘о мной пойдешь,- говорю Я.
Ћн как-то сразу непривычно и жалко переменилсЯ в лицe, засуетилсЯ
бестолково. Џроснулись разведчики, неодобрительно, молча наблюдают, как
собираетсЯ умилин. Ћни знали, что на плацдарме Њезенцев, не понимают,
почему Я вдруг сменЯю его, а Я не имею права ничего объЯснЯть им. Џриказание
есть приказание, его не обсуждают.
- ’оварищ лейтенант,- обратилсЯ ко мне ‚асин,- разрешите пойти вместо
умилина.
- џ вас не спрашиваю!
џ делал несправедливое дело, знал это и потому раздражалсЯ. Hо Я не
знал тогда, отчего так испуганно переменилсЯ в лице умилин, когда Я
приказал идти со мной на плацдарм, отчего у него был вид тЯжелобольного
человека.
Њне показалось, что он собираетсЯ медленно, Я прикрикнул на него:
- „олго ты будешь возитьсЯ?
Њного раз после, когда умилина уже не было в живых, Я вспоминал, как
кричал на него в тот раз, срываЯ на нем сердце,- на безответных людЯх легко
срывать сердце.
џ вышел первый при общем молчании; умилин - за мной. Њолча шли мы с
ним к берегу, молча сели в лодку, молча гребли на ту сторону. Ќа середине
реки что-то сильно и тупо ударило в лодку. Џридержав весла, Я глЯнул за
борт. Ѓлизко на черной воде качалось белое человеческое лицо. Њертвец был в
облепившей его гимнастерке, в обмотках, в красноармейских ботинках. ‚олна
терла его о борт, проволакиваЯ мимо. € тут впервые Я услышал, что далекий,
все эти дни тревоживший нас артиллерийский гром смолк. ЌепривычнаЯ стоЯла
тишина. Ќеужели там, севернее, все кончено? џ осторожно отгреб веслом,
стараЯсь не задеть мертвеца, приплывшего оттуда. € некоторое времЯ мы еще
видели, как, удалЯЯсь, что-то бeлеет на воде.
Њы высадились на берег, почему-то стараЯсь не производить шума. Ѓыло
облачно и темно, особенно и лесу. ’олько смутно различалась песчанаЯ тропа
под носами. Њы миновали землЯнку свЯзистов, в которую попала бомба. ѓустой
трупный запах стоЯл в этом место, мы прошли торопЯсь, задерживаЯ дыхание. €
после еще разительней и чище были запахи леса.
€здалека услышали мы глухие шаги многих ног по песку. Ћни приближались.
‘ойдЯ с дороги на всЯкий случай, мы ждали. Џервым, спотыкаЯсь о корни, шел
солдат, бритый, без пилотки, в тЯжелых сапогах, неподпоЯсаннаЯ гимнастерка
расстегнулась на полной белой шее, голова склонена к плечу, руки заведены
назад. Ћн шел так, словно его подталкивали в спину. ‡а ним близко прошли два
автоматчика, сумрачные, с автоматами в руках. ‡а автоматчиками, тоже без
пилотки, спутанные волосы упали на лоб, высокий, бледный, в наброшенной на
плечи длинной шинели, придерживаЯ ее руками на груди, мЯгко ступал по песку
Ќикольский. Ћн первый увидел менЯ, улыбнулсЯ испуганной, какой-то жалкой
улыбкой и поторопилсЯ пройти. ЏрибавЯ шаг, прошли автоматчики с автоматами в
руках, а Я все стоЯл, ничего не понимаЯ. Џотом кинулсЯ за ним:
- Ќикольский! ‘аша!
-- ЌельзЯ, товарищ лейтенант. Ќе положено,- отгораживаЯ его своими
автоматами, говорили конвойные не очень уверенно. Ђ Ќикольский уходил не
оборачиваЯсь. џ видел его согнутую спину. Ћн спешил уйти, как от позора.

ѓ‹Ђ‚Ђ IX

ЋказываетсЯ, к нам перешел немецкий солдат. Џрошел каким-то образом
передовую, прошел дальше и наткнулсЯ на спЯщего часового. ‘олдат спал у
входа в землЯнку, обнЯв винтовку. Ќемец хотел разбудить его, но испугалсЯ,
что часовой застрелит, и сел ждать. Ђ в это времЯ в землЯнке, охранЯемой
спЯщим часовым, спал Ќикольский. Ћн как раз обошел посты и, вернувшись,
хотел написать письмо и так и заснул с карандашом в руке, обессиленный
недавним приступом малЯрии. ђаньше всех на плацдарме малЯриЯ началась у
него, он был моложе нас и больше ослабел. Ќо теперь уже только одно имело
значение: он в ту ночь отвечал за посты и караулы и заснул.
Ќесколько дней назад он сам рассказывал мне, как боец, заснув в окопе,
застрелил "Языка", которого разведчики тащили через передовую. "Љак думаешь,
что могут дать?.."
•уже всего то, что обстановка у нас неЯснаЯ. ’олько что немцы наступали
на севере. ѓотовЯтсЯ сбросить нас в „нестр. ‚ такой обстановке любой
проступок втрое тЯжелeй. џ вижу, как его вели, как он от позора торопилсЯ
скорей пройти мимо менЯ. Ќеужели штрафбат?
џ вхожу к себе на ЌЏ, и Њезенцев сразу же вскакивает, стукнувшись
головой о низкий накат. ‘апоги в какой-то болотной дрЯни. Ћт мокрых штанов,
облепивших худые ноги, пахнет болотом. „окладывает, что приказание мое
выполнено. ѓлаза бегают, боитсЯ, наверное, что не отпущу. …сли немцы правда
начнут наступать, с каким бы удовольствием Я оставил его здесь!
- ЋтправлЯйтесь за „нестр!
“ менЯ от омерзениЯ даже рот полон слюны.
- ‘лушаюсь, товарищ лейтенант,- говорит он тихо и сразу же начинает
собиратьсЯ.
Љ Ѓабину Я опаздываю. Ќемца уже привели. …го час таскали по передовой,
и он на местности показывал систему обороны и огневые точки. Ћн сидит ближе
всех к свету. „линные редкие с сединой волосы зачесаны назад. Џерхоть и
вылезшие волосы на плечах, на воротнике. ‘ухое лицо. Џогасшие, словно
присыпанные пеплом глаза. ‚ них смертельнаЯ усталость. Ќапротив него
командир полка ”инкин, полнокровный, крупный, вмеcте с инженером, оживленно
переговариваЯсь, что-то помечает на карте. ‡емлЯнка полна людей, все курЯт,
и огни трех свечей тускло видны сквозь дым. Ћт двери Я замечаю Ѓабина.
Џоложив крупные руки на стол, он сурово смотрит на немца.
-- —его он перешел к нам? - тихо спрашиваю стоЯщего рЯдом со мной
лейтенанта.
’от ответил тоже шепотом:
- ‘емью у него при бомбежке убило в тылу. ѓоворит, давно хотел перейти,
за семью боЯлсЯ.
€ хохотнул, обнажив желтые от табака зубы:
- Ѓрешет, как все.
- Ђ еще чего говорит?
- ѓоворит, наступать будут здесь. ‘рок точно нe знает. ‚идел сам, как
химические снарЯды разгружали.
Ќемец в это времЯ, отвечаЯ на чей-то вопрос, заговорил хрипло.
Џереводчик, сосредоточенно упершись взглЯдом в стол, напрЯгаЯ лоб,
переводит:
- ...Њы никогда не слышали о человечности. ЏоощрЯлась жестокость,
жестокость, жестокость! „ве тысЯчи лeт учило христианство смирению, любви к
ближнему. € ничего не добилось. Ќам сказали, защищать надо сильного. ‡лом
стали утверждать добро. € взошло зло. Љровью и ненавистью затоплен мир.
’еперь эта ненависть хлынет на ѓерманию. Ќадо остановить безумие, охватившее
людей...
Љто-то рассмеЯлсЯ недобро:
- —его ж он раньше не останавливал, когда по нашей земле шли?
Ќемец оглЯдываетсЯ растерЯнно, не понимаЯ чужого Языка. Ќо ”инкин
поднЯл от карты ставшие строгими черные навыкате глаза, и все стихло.
- Џусть говорит,- сказал Ѓрыль, словно в улыбке ощерЯ все зубы.- ђади
чего они сейчас воюют?
Ќемец, выслушав, хрустнул пальцами, заговорил тоскливо:
- ‚се спуталось: законы, право. ‘праведливо то, что полезно нации.
Џраво то, что нужно ѓермании. Ќо если и остальные нации скажут так? ‘трашно,
страшно подумать!
Ћн словно хотел, чтобы мы сочувствовали, мы, потерЯвшие в этой войне
куда больше, чем он. ‘тоЯла недобраЯ тишина.
- Џрежде-то была цель? - настаивал Ѓрыль. …му перевели, и немец
заговорил, затравленно поглЯдываЯ на переводчика:
- Њы никогда не оправдывали жестокости. Ќарод не может оправдывать
жестокость. Њы - нациЯ, стесненнаЯ со всех сторон. Љаждый год рождаетсЯ
полмиллиона немцев. ‡емлЯ истощена. ѓитлер говорил нам: это война за
обильный обеденный стол, за обильные завтраки и ужины. Hо мы не понимали это
буквально.- ‘ловно испугавшись, он щитом поднЯл ладонь.- Њы искали в этих
словах высший государственный смысл, быть может, недоступный нам. “жасные
средства, но мы верили, что есть цель, котораЯ оправдывает их. Џотому что,
если это буквально, если за этим ничего нет,- разум отказываетсЯ понимать.
’огда мы ужасно обмануты...
џ чувствую, как у менЯ начинают дрожать пальцы. Ћни же еще и обмануты!
…сли бы они победили нас - ничего, на сытый желудок оправдали бы и средства,
и цели, и ѓитлер был бы хорош. ќто они сейчас за голову схватились, когда
расплата нависла. …го не слова привели в чувство - бомба, убившаЯ его семью.
Ђ пока только наши семьи погибали под бомбами, так все вроде шло как надо и
они искали и этом высший смысл.
…сть вещи, о которых стыдно вспоминать. Џеред самой войной шла у нас
картина "…сли завтра война". ’ам было место, как сбили нашего летчика над
ѓерманией и он попал в плен. € немецкий солдат, открыв ворота ангара,
помогает ему бежать на самолете и винтовкой салютует ему с земли...
ќтой зимой у убитого немецкого солдата Я нашел фотографии наших
расстрелЯнных летчиков. €х согнали в лагерь смерти, отобрали теплую одежду в
мороз. Ћни понЯли: это конец. € решили бежать. Њассовый побег семисот
летчиков. Ѓосиком, по снегу, без шинелей, из глубины ѓермании. Ќекоторые
ушли за двадцать километров на распухших от голода ногах. Џотом их находили
замерзшими. џ видел эти фотографии. ‘жавшиесЯ на снегу люди, пытающиесЯ
сберечь тепло. €ные в одном белье. Ѓосые обмороженные ноги. Ђ тех, кто еще
был жив, пригнали обратно в лагерь и здесь расстрелЯли. ‚се это снЯто с
немецкой аккуратностью: выражение лиц, выстрелы, падающие под пулЯми люди,
позы расстрелЯнных.
“ каждого народа, самого кроткого, найдутсЯ свои садисты и выродки. Ќо
ни одна страна не пыталась еще уничтожать целые нации, всех, до одного
человека. Љоммунистов - за то, что они коммунисты, славЯн - за то, что они
славЯне, евреев - за то, что евреи. џ читал письмо немки к мужу на фронт.
Ћна жаловалась, что детскаЯ меховаЯ шубка, которую он прислал из ђоссии,
была в крови. € рассказывала, как она остроумно, аккуратно, не повредив
вещи, отмыла кровь и как выглЯдит их дочь в этой шубке. ‚от - цели. € такие
же средства. ‡астрелил ребенка и снЯл меховую шубку, словно шкурку содрал со
зверька.
Ќе существует высоких целей, которых достигали бы подлыми средствами.
Љаковы средства, таковы и цели, и тут ничего не удастсЯ оправдать.
Љаждому из нас столько надо забыть, чтобы начать сочувствовать, а мы нe
имеем права ни прощать, ни забывать.
- —его ты добиваешьсЯ? - это Ѓабин прервал ЃрылЯ.- Ќе Ясно тебе, какие
у них цели? ’ы войну провоевал.
- Ђ Я с первого днЯ добиваюсь,- говорит Ѓрыль упрЯмо,- каждого пленного
расспрашиваю, хочу понЯть. Ќе могу поверить, что весь народ такой. Џотому
что поверить в это - значит стать таким же, как они.
ђезко откинув плащ-палатку, вваливаетсЯ адъютант командира дивизии с
того берега.
- Џленный здесь? - спрашивает он почему-то испуганно. €, обежав всех
глазами, увидел немца.- ‘рочно к командиру дивизии!
џ выхожу из землЯнки. ‘о света в первую минуту перед глазами черно.
ѓде-то поблизости разговаривают солдаты. ‹иц не видно, слышны только голоса:
- —еловек-то, главное, хороший был, вежливый.
Љто-то, засмеЯвшись, сказал хрипловатым от махорки голосом:
- Ђ Я бы на месте лейтенанта хлопнул того немца втихую, и - концы.
џ иду к себе в землЯнку. „олго в эту ночь не могу заснуть. џ думаю о
Ќикольском, о себе, о наших ровесниках. ѓде-нибудь в Ђвстралии вернулсЯ
сейчас мой ровесник с работы, ужинает у себЯ дома. ‚ойна там, в ђоссии, за
неоглЯдной далью, за снегами. Ћ ней он знает по газетам, а свои заботы
близко, беспокоЯт каждый день. Њожет, не так велики эти заботы, да ведь
свои.
Џонимаешь ли ты, мой ровесник, что это и за тебЯ война идет, за твоих
будущих детей? Ѓывали и раньше войны, кончались, и все оставалось
по-прежнему. ќта война не между государствами. ќто идет война с фашизмом за
жизнь на земле, чтобы не быть тысЯчелетнему рабству, поименованному
тысЯчелетним рейхом. Џо-разному коснулось нас это времЯ. ’ы еще училсЯ в
школе, когда мы взЯли в руки оружие. ‘егоднЯ наш окоп преградил путь
фашизму.
‚ сущности, мы тоже до войны были очень беспечны, хотЯ и знали, что нам
предстоит. ђодЯтсЯ после войны новые поколениЯ и будут тоже беспечны, как
беспечна молодость. Ќадо, чтоб они знали, какой ценой добывалась длЯ них
жизнь на земле.

ѓ‹Ђ‚Ђ X

Ѓлиже к рассвету за передовой слышны моторы немецких танков. ѓудение
перемещаетсЯ, тревожа пехоту. Ћно то стихает, то уже танки рычат на высотах,
и слышно лЯзганье и даже как будто немецкие голоса. Љогда ночью метрах в
трехстах от тебЯ танки, начинаешь сразу чувствовать непрочность обороны -
всех этих Ямок, окопчиков, не везде соединенных в траншеи, по которым сидЯт
пехотинцы с автоматами в руках.
ЊенЯ вызывает џценко:
- —то там у вас?
„окладываю обстановку: за передовой ползают немецкие танки.
- —его они там ползают?
—его они ползают - Я тоже не знаю, но, пользуЯсь случаем, прошу
прислать мне рацию и двух радистов. ЊоЯ рациЯ давно разбита, а в седьмой
батарее есть и не нужна им фактически.
- ‚ы там, оказываетсЯ, спать мастера! - говорит џценко
многозначительно. € делает паузу, чтоб Я мог прочувствовать, что ему,
капитану џценко, известно все: и случай с Ќикольским, и многое другое, и
даже то, что Я, быть может, надеЯлсЯ по наивности скрыть от него.- џсно?
- џсно!
Њолчит. џ жду. џценко молчит. Џо линии - тишина. Њомент, когда наконец
надо принимать решение, никогда не доставлЯл удовольствиЯ нашему комдиву.
- ‹адно, пришлю тебе рацию.
’олько в такой обстановке и можно у него чего-либо добитьсЯ. Ћтказывает
он обычно не из каких-нибудь высших, неведомых нам соображений, а просто
потому, что уверен: комбатов надо держать строго, иначе они разбалтываютсЯ.
€ если они просЯт что-либо, на первый раз лучше отказать.
џ посылаю на берег Љоханюка встретить радистов. —аса через полтора
џценко опЯть вызывает менЯ:
- Ќу, что у вас?
‡а дверью в проходе - радисты, оба невысокие крепыши, серьезные,
лобастые, похожие друг на друга, как новорожденные щенЯта, уже колдуют около
рации. „окладываю: радисты прибыли. ѓолос у менЯ хриплый со сна.
- ’ы что, спал? - спрашивает џценко недовольно.
Џочему-то начальству всегда неловко признаватьсЯ, что ты спал. „аже
ночью. ЏризнаешьсЯ в этом, как в собственном упущении.
- Ћтдыхал, товарищ капитан,- говорю Я, помнЯ, что в армии не спЯт, в
армии отдыхают в лучшем случае.
- ’анки как себЯ ведут?
- Џолзают,
- Ђ ну дай по ним три снарЯда, чтоб не ползали!
’ри раза красный огонь вскидываетсЯ на высотах. ѓудение стихает на
времЯ. “ менЯ еще в глазах огни, когда из темноты ЯвлЯетсЯ Ѓабин. ‘ палкой в
руке, хромаЯ, он подходит веселый, молодцеватый: по передовой лазал. Ђ вид
такой, словно этой палкой зайцев в траве гонЯл. ‡а ним тенью - автоматчик с
автоматом.
- ’ы стрелЯл?
- џ.
- Њолодец. Џехоте веселей, когда артиллериЯ не спит. Љурить есть?
Ћн садитсЯ на бруствер, выколачивает трубку о рукоЯть палки. Ћвчарка,
бесшумно возникнув из темноты, ложитсЯ рЯдом с ним, вытЯнув передние лапы.
- ђоздал свой табак. € вот его ограбил.- Ѓабин кивнул себе за плечо, на
автоматчика. Џотом говорит ему: - ‡акури и можешь идти.
Ђвтоматчик ушел. ЏриминаЯ табак в трубке, Ѓабин сидит, задумавшись.
- ‘тарик мне там попалсЯ. Ќаш, архангельский. Џокурили мы с ним... џ бы
так ордена давал,- сказал Ѓабин неожиданно.- "Џехотинец?" - "Џехотинец".-
"Ќа!" € больше бы ничего не спрашивал. ‚от этой весной. „нем в окопах по
колено талой воды. Ќу люди же! ѓлЯдишь: один, другой вылез на бруствер
обсохнуть на солнышко. ’ут - обстрел! Џопрыгали, как лЯгушки, в грЯзь! Ђ
ночью все это замерзает в лед. ‚от что такое пехота! ‚от она кому вливаетсЯ,
война! Њы здесь покуриваем, а он даже оправлЯетсЯ в окопе, если днем. Џотом
саперной лопаткой подденет с землей и выкинет за бруствер, чтоб ветер не в
его сторону.
Ѓабин прикурил, загородЯсь. џ видел, он волнуетсЯ.
- Љак-то в поезде, из госпиталЯ ехал, слышу, рассказывает один -
сколько раз он в атаку ходил... ЃрехнЯ! Ѓольше трех раз пехотинец в атаку не
ходит. ‹ибо вчистую, либо в госпиталь!
ЋпЯть за передовой слышны танки.
- „ай еще снарЯдов несколько,- просит Ѓабин. € пока Я передаю команду,
он неодобрительно наблюдает за радистами.
- Ќе люблю Я эту вашу музыку,- говорит он, киваЯ на рацию.
ђадисты дисциплинированно молчат.
- Љак бой, так у нее питание садитсЯ, свЯзи ни черта не добьешьсЯ.
’олько немцев привлекает. Ћдин раз из-за такой шарманки засекли мой ЉЏ.
€ с детским любопытством идет посмотреть в стереотрубу, как будут
рватьсЯ снарЯды.
- ’ы что до войны делал? - спрашивает Ѓабин, когда мы отстрелЯлись.-
“чилсЯ?
- “чилсЯ.
Ћн опЯть садитсЯ на бруствер, концом палки сбивает головки трав в росе.
Ћн в каком-то бесшабашном настроении. ’акое бывает перед боем, когда
случайно оказавшемусЯ с тобой в окопе человеку можно вдруг рассказать вcю
свою жизнь.
- ‚ жизни,- говорит Ѓабин,- Я тех людей уважал, которые чего-то умели,
чего Я не умел. †ил у нас охотник - ненец. …гор звали. ‘колько он за сезон
тюленей набьет, никто столько не мог. Ѓыло мне двенадцать лет. € вот стащил
Я у отца винтовку и погиб бы в тот раз, если б рыбаки со льдины не снЯли.
–елый день носило на ней по морю. Ђ все же двух тюленей добыл.
€ Я почувствовал, ему и сейчас приЯтно вспомнить об этом.
- ‚ другой раз позавидовал Я крановщику. “дивительный был крановщик в
порту. ’ак Я на него ходил смотреть, всю шею выломил. Ђ когда подрос,
оказалось, это, в общем, дело несложное. Ќо все ровно Я ему и сейчас
благодарен. Њного таких дел встречалось мне в жизни. ‚стретитсЯ - про все
забуду, пока сам не одолею.
Ѓесшумно бродит по небу луч прожектора. Ѓелый отсвет его падает на
землю. Љогда луч оказываетсЯ над нами, хорошо видно лицо Ѓабина, смелые
сощуренные глаза, следЯщие за концом палки, и в них затаеннаЯ усмешка. € Я
понимаю сейчас ђиту, больно, а понимаю.
Њногое вперед простил Я ему в эту неспокойную ночь, когда по небу
бесшумно бродил луч прожектора, а за передовой, метрах в трехстах отсюда,
слышны были моторы немецких танков.
- ‚се же одно дело так мне и не далось,- сказал Ѓабин, вкось ударив по
траве так, что воздух зафырчал под палкой.- •отел Я научитьсЯ на аккордеоне
играть. “ морЯков это вообще принЯто, море без песни не живет. „ругой раз
запрусь в каюте, слушаю сам себЯ - получаетсЯ. Ћказалось, слуха нет. Ќу
ладно, нет, так развить можно! Љак считаешь?
€ он глЯнул на менЯ подозрительно и самолюбиво, словно боЯсь насмешки.
ЊенЯ опЯть вызвали из-за „нестра, и Я долго докладывал обстановку. Љогда
отдал трубку, Ѓабин спросил вдруг:
- Љто у него дома осталсЯ?
џ понЯл, что он спрашивает о Ќикольском.
- Њать у него, сестренка.
- Ћтца нету?
- Ћтец - полковник. Ќа Џервом “краинском воюет. ‘оседи почти что.
- —то ж он к отцу из училища не поехал?
-- Ђ ты бы поехал?
Ѓабин долго рисовал палкой. ‹уч прожектора то освещал его, то уходил за
„нестр. Џотом к первому лучу присоединилсЯ второй. Ћни встретились в одной
точке, замерли - гигантский голубой циркуль встал за „нестром, концами
впившись в землю.
- ќто еще не дорого стоит: к отцу в адъютанты не пойти. •уже, когда
силенок не рассчитаешь, размахнешьсЯ широко, да один замах и останетсЯ. џ
мальчишкой был, мне война по песнЯм в виде тачанки представлЯлась. Љони,
гривы, тачанка несетсЯ как бешенаЯ, а в задке Я строчу из пулемета по
белЯкам. € до того мне на войну хотелось - сказать тебе не могу! Ђ война
видишь какаЯ. ‘кажем, на „онце ходил Я со своим батальоном в разведку боем.
ЏотерЯл тридцать шесть человек. Ђ добыл знаешь что? Ќемецкую солдатскую
книжку. Љак жe так это покажетсЯ: тридцать шесть жизней, и все ради одной
солдатской книжки? „а в наступлении их сотнЯми валЯетсЯ! ’ак? Ђ вот теперь с
другой стороны поглЯдим, что оно значит на самом деле: добыли мы книжку
убитого солдата эсэсовской танковой дивизии "ЊертваЯ голова". „ивизии этой
на нашем участке не было. ЏоЯвилась недавно. —то это значит? Ќа девЯносто
процентов с уверенностью можно сказать, что он тут наступать будет. €
правда, на четвертый день ударил. ’ак мы уже знали, готовились. Ђ не добудь
мы этой солдатской книжки - посчитай, сколькими жизнЯми расплатились бы. џ
это говорю к тому, что не всем на войне достаетсЯ флаги водружать. Ѓольше
воюют безвестно. •отЯ у них имена есть, и люди они не хуже, и смелости у них
не меньше. Њы тут тоже сидим вроде бы на задворках войны. „ругому в трудный
час покажетсЯ: "ѓосподи, да что мы их держим, эти полтора километра? Џо сто
километров отдавали без боЯ, а тут вцепились зубами, метра oтдать не
хотим!.." Ђ наш плацдарм в немецкой обороне как нож в тело. Људа он ни
сунетсЯ - чувствует в себе этот нож. € рад бы выдернуть, и не может. € руки
свЯзаны. Ђ попробуй без такого плацдарма с ходу форсировать „нестр и - в
наступление. ‡наешь, сколько дивизий положишь тут? ‚о скольких концах ђоссии
заголосЯт по убитым мужьЯм, сыновьЯм?
Ќикогда после, ни до этих пор не говорили мы с ним столько. Ћн все
сидел, и ему не хотелось уходить. ‘просил вдруг:
- “ тебЯ брат есть?
- …сть.
- ‚от в этом Я тебе завидую,- сказал Ѓабин, как говорЯт о сокровенном.-
„руг - хорошо, а когда рЯдом брат, роднаЯ кровь... џ один. “бьют - на мне
фамилиЯ кончитсЯ. Њать у менЯ в молодые годы здороваЯ была, веселаЯ, у нее
детей много могло быть. Ђ как-то шли они с отцом из гостей. Њороз. Џо реке
шли, по льду. Ћтец пьЯный был. Ћн вообще-то отчаЯнный, а когда выпьет, одна
мать с ним справлЯлась. € провалилсЯ в прорубь. Ќе будь матери, утонул бы в
тот раз. Џривела она его домой, весь обмерзший, как льдина. ђаздели, выпил
стакан спирта, укрыли всеми шубами. “тром встал - хоть бы что. Ђ мать
застудила себЯ. ‚се болела с тех пор, и уж больше детей не было. “ нас в
деревне Я вообще нe замечал, чтоб жен жалели. Ќо отец жалел ее. Љорову сам
доил! †енилсЯ он рано и смолоду себЯ не обижал. Ѓабы из-за него в открытую
дрались. Ђ рыбаки побаивались. —еловек он был суровый и здоров страшно. Ќе
одну слезу мать из-за него пролила. Ђ тут как подменили: идет утром с
подойником, хоть люди, хоть кто - ничего ему не позор. ’олько одно просил...
‚ыпьет, вернетсЯ поздно, станет перед матерью на колени: "Њаша! Њожет,
одного еще, а? ‘ына! ‚ руках подержать!.." Џроснусь ночью, слушаю, так даже
мороз прохватит. Ђ мать с ним сурово говорит, с пьЯным.
Њне вдруг захотелось сказать ему с внезапным самоотверженном, что Я
понимаю ђиту. Ќо Я сдержалсЯ и только спросил:
- †ив отец?
- “тонул. ђыбаки редко на берегу умирают. ђассказывали, лодку их
перевернуло килем вверх. Ѓолтало их, болтало так, потом льдина показалась
недалеко. Ћтец хорошо плавал. ‚идит, остальные выбились из сил, взЯл бечеву
в зубы, поплыл, чтоб их после на льдину вытащить. Ђ был в коневых сапогах.
‚от до сих пор. Ћни-то его и утЯнули. Ђ тех спасли.
‘обака у ног его внезапно поднЯла голову с лап, предостерегающе
зарычала. Љто-то шел к нам. Њы всматриваемсЯ! Њаклецов! Ђфанасий Њаклецов.
Џрошлой ночью его, раненного в плечо, увезли с плацдарма, и он ругалсЯ и
скрипел зубами, пока ђита перевЯзывала его. € вот уже возвращаетсЯ. Њаклецов
подходит, останавливаетсЯ над нами. Ќерешительно поглЯдывает на Ѓабина.
- ‘апоги жмут,- говорит он. €, проворно сев на землю, начинает
разуватьсЯ, помогаЯ себе здоровой рукой. Џри этом ворчит: - —ертова старуха
приказала мне сапоги не давать...
- ’ы, собственно, чего вернулсЯ? - спрашивает Ѓабин холодно.
- —его... ‚ы, значит, здесь, а Я, значит, там сиди?
- Ќу и что?
- Ќу и нет ничего. ’олько перевелись дураки. Ћна, эта старуха, два часа
во мне какой-то спицей ковырЯлась. ‡наю Я таких любознательных. …й дай волю,
начнет людЯм головы пересаживать: у одного срежет, другому пришьет.
- Ќу, ты при этом, факт, не прогадаешь.
- ‹адно. Џрогадаю не прогадаю - желаю при своей оставатьсЯ.
‘трЯхнув портЯнки, Њаклецов шевелит пальцами. ‚ воздухе пахнет его
босыми ногами. Ћн все же побаиваетсЯ, как бы Ѓабин не отправил его обратно,
и оттого сидит надутый, словно его оскорбили в лучших чувствах. Ѓабин вдруг
начинает хохотать, и сразу Њаклецов превращаетсЯ в дурашливого мальчишку.
- ‘лушай, комбат, будь другом, дай сапоги. “ тебЯ в землЯнке запасные
стоЯт, Я знаю. Ђ то неавторитетно в роту босиком идти. џ ж командир роты
все-таки. € немец завтра наступать начнет. ЉакаЯ у бойцов может быть
устойчивость, когда командир уже заранее разулсЯ?
- ’ебе это откуда известно, что он наступать начнет?
- Ђ вы что, не знаете?
Њаклецов смотрит на менЯ, смотрит на Ѓабина, снова на менЯ.
- ‚ы в самом деле не знаете?
€з землЯнки показалсЯ радист. Њаклецов махнул на него:
- Ђ ну, скройсЯ! - Џодождал.- ‡автра немец наступает. ‚ы разыгрываете
менЯ или правда не слышали? ‚ медсанбате все говорЯт. џ как узнал, думаю:
"Ѓуду Я тебе здесь лежать..." Џодзываю санитара. …сть у них один, всю войну
при медсанбате воюет. ЏрижилсЯ, как кот в тепле. "Ђ ну, говорю, иди сюда,
милый. ’абачок есть?" ‡акурили мы с ним. Њежду прочим, курит офицерский.
"’еперь, говорю, снимай сапоги". Ћн было туда, сюда. "’ихо, тихо! Ђ то Я
могу тебЯ самого к себе в роту взЯть". ’ут он добровольно разулсЯ.
Ѓабин смотрит на него смеющимисЯ глазами.
- ќх, Њаклецов, Њаклецов! •арактер у менЯ мЯгкий, вот что тебЯ спасает.
- ‡начит, дашь,- заключил Њаклецов.
Џа правом фланге начинают строчить пулеметы, немецкие и наши. ‘разу
взлетает несколько ракет. Ѓабин встал.
- Ќу, бывай!..
ђука у него большаЯ и сильней моей. Ќаверное, потому, что Я моложе. Ћн
спросил вдруг:
- ’ы как, в предчувствиЯ веришь?
- Ђ что,- говорю Я,- предчувствиЯ другой раз не обманывают. ‚от же,
скажем, животные чувствуют опасность задолго. џ думаю, наука это еще
объЯснит.
- ‘читаешь, объЯснит...- сказал он, упрЯмо думаЯ о чем-то. € глЯнул мне
в глаза.- Ќе нравитсЯ мне немец сегоднЯ. џ уже командиров взводов
предупредил. Љак бы он нам к утру не устроил сабантуй. ’ак договорились:
снарЯдов не жалей. —тоб пехота поддержку чувствовала.
Ћн уходит в призрачном свете ракеты, идет по кукурузе, почти не хромаЯ,
с палкой в руке. “ ноги его бесшумно серой тенью скользит собака. Њаклецов
идет за ними, здоровой рукой несет за ушки сапоги, шаркает босыми ногами по
росе.
ЉрупнаЯ желтаЯ звезда, поднЯвшись высоко, горит над черным лесом.
Љак-то однажды Њаклецов наигрывал на гитаре, а ђита сидела на бруствере,
зажав ладони в коленЯх, закрыв глаза. Ћна еще не пeла, но песнЯ уже звучала
в ней. € вот эта желтаЯ звезда низко стоЯла над землей. џ ее запомнил с тех
пор. Ћна Ярче и крупней других звезд. € всходит каждую ночь. џ люблю
смотреть на нее.
Џеред утром темнота сгущаетсЯ. ’анков не слышно. Џовсюду на плацдарме
стрекочут в траве кузнечики, и воздух звенит от них.
Џостепенно небо над высотами отделЯетсЯ от земли, и становЯтсЯ
различимы какие-то странные предметы, похожие на наклоненные телеграфные
столбы. ЏоднЯлсЯ ветер. Њигают и меркнут звезды. Ћдин радист спит,
свернувшись в окопе, другой боретсЯ со сном у щитка рации, и лицо его после
ночи кажетсЯ измученным и бледным. Ќачинает рассветать. ‚оздух посвежел от
росы и влажен; это чувствуетсЯ лицом. € шинели наши, и волосы влажны.
Ђ когда Я провел по холодному стволу автомата, ладонь стала мокрой.
’еперь уже можно различить, что это не столбы, а пушки с задранными
вверх стволами. Ћни стоЯт открыто на высотах, как никогда не стоит
артиллериЯ.
€ вот первый луч солнца из-за „нестра вспыхнул на стволе пушки, и мы
видим, что это не немецкие, а наши стопЯтидесЯтидвухмиллиметровые орудиЯ, а
на их задранных вверх стволах повешены артиллеристы. ‚ стереотрубу они
хорошо видны. ђаспоЯсанные, босые, как будто старающиесЯ достать землю
пальцами ног, с опущенными вдоль тела руками, головы склонены к плечу, они
мерно покачиваютсЯ на ветру, поворачиваЯ к нам свои мертвые лица, освещенные
восходЯщим солнцем. ќто, наверно, с того плацдарма приволокли захваченную
батарею, втащили на высоты и на стволах, захлестнув веревки за дульные
тормоза, повесили батарейцев в устрашение нам.
ЏЯть часов. ’ихо. џ спускаюсь в землЯнку. Ќад столом на стене - ходики.
ђазведчики привезли нам их из-за „нестра. Ќад циферблатом пара глаз со
сверкающими белками. ЉачаетсЯ маЯтник, слева направо бегают веселые белки:
тик-так! тик-так!.. џ вдруг замечаю, что сижу, опершись локтЯми о колени,
сжав в ладонЯх виски. Џоспешно достаю табак, скручиваю папиросу. Љак Я все
же не умею владеть собой при людЯх! ‹ожусь на спину и курю. Ќад моим лицом
накат в одно нетолстое бревно. ‚ыше - слой земли. Њину он еще выдержит. € то
легкую. ‘нарЯд разнесет его.
Ќеужели на том плацдарме все кончено? џ представлЯю себе, как их
вешали. Џо времени это, очевидно, было тогда, когда мы сидели с Ѓабиным и
разговаривали. Ђ в полукилометре отсюда им надели веревки на шеи и подъемным
механизмом начали подымать ствол, как это обычно делают при стрельбе на
дальние расстоЯниЯ. Ђ они стоЯли босые. ‘начала подымалсЯ один ствол, потом
натЯнулась веревка, потом человек начал отрыватьсЯ от земли. Џочему в такие
минуты люди стоЯт? €м дают лопаты, и они сами роют себе могилу. ‚едь у них
железные лопаты в руках. —то это, покорность или великое презрение? ‹юди
умирают с песней. Љричат под залпами вещие слова, которых не слышно за
выстрелами. Џочему не борютсЯ? €ли есть что-то такое, что не может
переступить человек, оставаЯсь человеком? ”ашисты переступили. ђассказывают,
даже в газовых камерах люди оставались людьми. Њатери, сдавливаЯ друг друга
телами, пытались освободить детЯм место, чтоб им не тесно было стоЯть. ’ам,
в темноте, когда пускали газ и смерть душила людей, с какой Яркой силой
среди них, обреченных, вспыхивали человечность и любовь! € немцы учли это.
Џотом они уже казнили детей отдельно. Џотому что матери, видЯ смерть своих
детей, становились опасны. „аже это они учли! Ѓывала холера, бывала чума,
это - фашизм.
џ стараюсь не смотреть на часы поминутно. •орошо долго не смотреть, а
потом глЯнуть сразу, когда пройдет много времени. џ жду, пока пройдет много
времени. Џотом смотрю на часы. Џрошло шесть минут. Ќачнет он сегоднЯ или не
начнет? …сли в семь не начнет, значит, все. Ќадо дождатьсЯ семи.
€нтересно, какие калибры немецкой артиллерии Я помню?
ЏЯтидесЯтимиллиметроваЯ танковаЯ пушка. ‘емидесЯтипЯти. Ќет, семидeсЯтипЯти
- это французскаЯ пушка. Њы однажды захватили такие. ‚прочем, и у немцев
есть. Ђ какаЯ пушка на "фердинанде"? „линный ствол, дульный тормоз, как
кулак, прицельный огонь. Ђ калибра не помню. €нтересно другое: сколько у них
здесь танков? Ќикогда не забуду, как этой зимой немецкие танки купали нас
пЯтерых в воронке от авиабомбы. ’ам было целое озеро, лед, разбитый минами.
Њы спрыгнули туда. ‘кроемсЯ под водой - выглЯнем. ‘тоЯт. Ђ один танк вообще
стал у краЯ воронки и ведет по кому-то огонь. †изнь бы в тот момент отдал за
одну противотанковую гранату.
ђовно без десЯти минут семь над нами тЯжелое гудение самолетов. џ
выскакиваю из землЯнки. „венадцать двухмоторных "петлЯковых" проходЯт над
плацдармом. Џервые тЯжкие удары. ‘толбы земли и дыма у немцев. ЌемецкаЯ
передоваЯ скрываетсЯ в дыму. “ нас пехота тоже попрЯталась. Ћна уже ученаЯ,
наша пехота. ‡нает, что бьют по немцам, а попадают иной раз по своим. ‡ато
на командных пунктах все выскочили из ровиков. Њаклецов у себЯ открыл
стрельбу вверх из автоматов, салютует бомбардировщикам. Њы тоже выпускаем
вверх по целому диску.
"ЏетлЯковы" долго бомбЯт передовую и что-то еще за высотами. Љогда они
улетают, мы опЯть залезаем в окопы.
‚осемь часов. ‘олнце уже припекает, воздух сух, и небо с утра
выцветшее. „ень будет палЯщий. €, как всегда перед жарким днем, голова
мутнаЯ, усталость во всем теле и сильно сохнет во рту. Џью и не могу
напитьсЯ.
„евЯть часов. †ду еще полчаса и иду спать.
џ так и не понЯл, заснул Я или нет. џ вскочил оттого, что Ясно услышал
орудийный залп. ‚ следующий момент Я сидел с бьющимсЯ сердцем, вслушиваЯсь.
Ќо даже пулеметы не стрелЯли на передовой. Ќаверху, в сухом от солнца окопе,
радист пробовал самодельную дудку, старательно выводЯ на ней белорусскую
"Џерeпелочку". Љак раз это место:

Ђ у перепелочки ножки болЯт,
’ы ж моЯ, ты ж моЯ перeпелочка,
’ы ж моЯ, ты ж моЯ невеличкаЯ...

‡вук камышовой дудочки, тонкий и печальный, дрожал в знойном воздухе.
—то же это? џ только что отчетливо слышал орудийный залп. €ли, когда Я
задремывал, он раздалсЯ в мозгу у менЯ, словно лопнула до отказа натЯнутаЯ
струна?
џ вышел из землЯнки, ладонью растираЯ затекшую щеку,- сухой, слепЯщий
свет ударил в глаза. Ќад лесом дыбом стоЯла лиловаЯ туча, и на фоне ее свет
солнца был разительно Ярок. ЉлубЯщийсЯ верхний край тучи снежно белел, он
уже достиг солнца, а тень холодком ползла по земле. € этот резкий свет, и
надвигающаЯсЯ на него тeнь - все было какое-то предгрозовое.
’ень закрыла передовую, начала краем взбиратьсЯ на высоты. € когда она
перевалила их, короткими молниЯми сверкнули артиллерийские залпы. ‚ тот же
момент воздух с шумом стал раздиратьсЯ множеством летЯщих снарЯдов.
‘жавшись в окопах, мы ждали. ‡ажмурЯсь. “пираЯсь лбами в колени. ѓрохот
обрушилсЯ сверху, в дыму и пыли потопив все. ‚ какой-то миг показалось, что
задыхаюсь. џ разорвал воротник гимнастерки. ‘верху рушилась землЯ. Ќа
головы, на согнутые спины, словно заживо погребаЯ нас.
Ќа сколько рассчитана артподготовка? Ќа полчаса? Ќа час? Ќадо пережить.
Љогда она кончитсЯ, начнетсЯ главное: пойдут танки. Ђ позади километр земли,
обрыв и - „нестр.

ѓ‹Ђ‚Ђ XI

Ћглохшие, засыпанные землей, мы подымаемсЯ в полуобвалившихсЯ окопах,
воспаленными глазами вглЯдываемсЯ из-за бруствера,- танки! Ћни идут, обтекаЯ
высоты, в пыли и дыму, танки. ‚ бинокль Я вижу, как движутсЯ над кукурузой
бронированные желтые башни с длинными стволами, а позади, по примЯтым
просекам, бежит пехота, сквозь дым блестЯ касками. џ смотрю и не могу
оторватьсЯ, у менЯ наступило какое-то торможение. ђев моторов движетсЯ на
нас, и ни одного нашего разрыва на всем поле.
- ‘вЯзь! - кричу Я наконец.
умилин подает трубку. Њельком вижу его лицо, землистое от въевшейсЯ
глинистой пыли. ‘ухие землистые губы. ђЯдом Љоханюк ставит стереотрубу. Ћна
валитсЯ ему на руки. ‘нова ставит. ‘нова валитсЯ. ѓлЯдит на менЯ испуганными
глазами.
- Ќожку выпусти! - кричу Я ему. € тут же забываю о нем: первый разрыв
мой встает на поле. ‡начительно впереди.
- ’оварищ лейтенант! - кричит мне радист. ЉажетсЯ, ’еплов. џ еще не
запомнил их хорошенько. Ѓольшие, косЯщие от волнениЯ глаза. Џыльные ресницы.
“казывает на поле. ‚ пехотной траншее происходит какое-то движение. Ћдин
пехотинец выскочил. Џолзет на четвереньках.
- ‘волочи, что делают!
Џехотинец вскочил, путаЯсь в полах шинели, бежит к нам. “пал. Ѓольше не
встает.
’рах!
ЊенЯ обдает землей. ђадист, только что стоЯвший рЯдом, слепо ползет по
дну окопа. ѓолова уперлась в стенку окопа, а он все ползет, словно хочет
зарытьсЯ в землю. „ернулсЯ. ‚здрогнул. ‡атих. Ћдна нога остаетсЯ поджатой к
животу.
’ррах!
Ќа минуту глохну. ђот полон теплой тошнотной слюны. € тут же вижу свои
разрывы. Џеред танком взлетела вверх чернаЯ землЯ.
- Ћгонь!
“же все поле в разрывах. Њгновенные вспышки в дыму. Њелькнув, исчезают
автоматчики. € снова возникают. ‘права, оглушаЯ, хлопают противотанковые
пушки.
- Ћгонь!
Љто-то дергает менЯ за ремень:
- Џригнитесь, товарищ лейтенант!
€ тут вижу, как впереди бруствера все расчистилось - и только мгновенно
возникающаЯ пыльца и треск разрывных пуль. Љукурузу точно сбрило.
Џробив дым разрывов, выскакивает танк. ЋрущаЯ толпа автоматчиков.
- Ћгонь!
—то-то говорит умилин. ‚ижу, как шевелЯтсЯ его серые губы, и ничего не
пойму. •ватаю трубку. Ќет свЯзи! умилин стоит у аппарата точно
приговоренный. ‚торой радист возитсЯ на дне окопа у своей рации. ‘пешит.
- ‘ейчас, сейчас, товарищ лейтенант!.. Џальцы от поспешности дрожат.
- Ќу!
- ‘ейчас, сейчас...
Ћн готов заплакать. —ертова техника! Џока боЯ нет, хоть последние
известиЯ слушай. Љак бой - отказывает.
- Ѓыстро по свЯзи! - кричу умилину и стараюсь не смотреть на поле,
чтоб не видеть приближающийсЯ танк.
умилин хватает аппарат, катушку и только подымаетсЯ над бруствером -
тррах! …ле успеваем присесть. Ћн оборачивает ко мне странно изменившеесЯ
лицо, с посветлевшими, какими-то отчаЯнными глазами, хочет что-то сказать,
но говорит только: "‘трелЯют!" - растерЯнно и жалко.
- ‘вЯзь давай! - кричу Я на него, боЯсь поддатьсЯ жалости.
‡асуетившись, он поспешно лезет из окопа. Џоследними уползают за
бруствер его длинные, в глине сапоги.
- Џровод дерните! - кричит он уже оттуда.- —тоб не спутать мне.
€ едва успевает отползти - тррах!
- умилин!
‚ысунувшись, ищу его глазами. Ќету. ЏотревоженнаЯ кукуруза указывает
след. “ менЯ отлегло от сердца: жив.
- ’оварищ лейтенант! - зовет менЯ радист. Ћн нашел повреждение.
Џовернув рацию задней стенкой ко мне, показывает дыру от осколка. ‚совывает
в нее палец. ‹ицо радостное: он не виноват.
‘тискиваю зубы, чтоб не обругать его. € тут замечаю Љоханюка. ‘идит в
углу окопа, острый носик в крупных каплЯх пота, широко распахнутые
вздрагивающие глаза. ‚от бог послал разведчика. ‘ ним не воевать, нос ему
утирать.
- ѓранаты неси! - кричу на него, чтоб не видеть его рЯдом.
‚ кукурузе артиллеристы разворачивают пушку. “спеют или не успеют?
Ћттого, что Я ничего не делаю в такой момент, менЯ все раздражает. € Љоханюк
и радист. Ќабрасываюсь на радиста:
- ‚ыкинь ты свою рацию к чертовой матери!
Ќе отрываЯ от менЯ испуганных глаз, он пЯтитсЯ в землЯнку, уволакивает
рацию за собой. Љакие-то стекла пересыпаютсЯ в ней и гремЯт.
’ррах!
џ успеваю заметить, откуда бьет. ќто из посадки справа, "фердинанд".
‚ысунетсЯ, выстрелит и упЯтитсЯ назад. …сли его не уничтожить, он эти
пЯтидесЯтисемимиллиметровки в кукурузе расщелкает по одной. Ђ у менЯ свЯзи
нет.
- ‘вЯзь! - кричу Я Љоханюку.- Ќу, быстро! ’ут сзади наклонЯетсЯ в окоп
чье-то незнакомое грЯзное лицо.
- Ђртиллеристы?
- Ќу!
- „евЯтьсот шестнадцатого полка?
- Ќу, говори!
-- ‘вЯзист ваш там, в воронке. ђаненый.
•ватаю автомат:
- †дите здесь.
‚ыскакиваю из окопа. ЏетлЯЯ, бегу между разрывами. Љукуруза кончаетсЯ.
Џустое, голое место. ЌизкаЯ трава. ђазрыв! Џадаю. ‚ бомбовую воронку
скатываюсь головой вниз. на дне ее, на чьей-то шинели, лежит умилин, голый
до поЯса. ђЯдом мальчишка-пехотинец, тоже раненный и перевЯзанный уже.
- „а лежите вы, дЯдЯ,- просит он плачущим голосом, беспокойно
оглЯдываЯсь и удерживаЯ умилина. Ќо тот опЯть пытаетсЯ встать, хрипит:
- Џомощь мне!
€ вдруг увидел менЯ. ѓлаза, горЯчечные, сухие, потЯнулись ко мне
исступленно:
- Џомощь мне, товарищ лейтенант! †ена умерла, получил письмо... ЌельзЯ
умирать мне... „етишек трое... Џомощь мне надо!..
€ рветсЯ встать, словно боЯсь, что, лежачего, смерть одолеет его.
- ‘ейчас перевЯжу! ‹ежи!
Ђ вижу, что ему уже ничего не поможет. ђуки, ребра - перебито все. „аже
голенища сапог исполосованы осколками. Ћн истекает кровью. ‘нарЯд, видно,
разорвалсЯ рЯдом. Љак он жив до сих пор? Ќаверное, одним этим сознанием, что
нельзЯ ему умирать.
- ‘ейчас, сейчас,- говорю Я и не могу выдержать его просЯщего взглЯда.
- ЌамучивсЯ Я з ним,- жалуетсЯ пехотинец.- ’ут такэ робытьсЯ, а вин нэ
лежить. Ќэ чулы, товарищ лейтенант, отбили нимца?
- Ћтбили...
џ рву рубашку умилину на широкие полосы, бинтую, и они сразу же
намокают кровью. ’ак вот почему умилин не хотел идти на плацдарм. „ети!
ќтого Я еще не понимаю, но чувствую, что ради детей на все можно пойти. „аже
на унижение. € все-таки он ни на кого не переложил свою судьбу.
Џо краю воронки, загораживаЯ небо, пробегает боец. Ћт его сапог
сыплютсЯ вниз комьЯ глины, …ще один пробегает. ‚се туда, к „нестру...
Џехотинец смотрит на них снизу, оглЯдываетсЯ на менЯ. Џотом карабкаетсЯ из
воронки, цеплЯЯсь за землю здоровой рукой. џ его не удерживаю - сам не знаю,
отчего вдруг пожалел.
умилин дышит неровно, широкие ребра то проступают сквозь кожу, то
опадают. € все ближе, слышней клокотание в горле.
- ‘нарЯд... в ногах разорвалсЯ,- говорит он сквозь это мокрое
клокотание.- ‘ танка... Ќе слыхал даже... ’ам...
€ пытаетсЯ показать рукой, но только чуть шевелит голым плечом.
ЏеребитаЯ рука, обескровленнаЯ, с белыми синеющими ногтЯми, остаетсЯ
бессильно лежать на земле.
- Џорыв где? Ќа болоте?
- Ќе проложил он,- стонет умилин.
Љак не проложил? џ сам посылал туда Њезенцева проложить по болоту
свЯзь. ‚ернулсЯ дрожащий, мокрый еще...
‘ознание то разгораетсЯ, то меркнет в глубине зрачков, и взглЯд у
умилина ускользающий. ЉажетсЯ, oн уже не понимает менЯ. ’олько стонет:
-- ’ам... нитка... Ќаверху...
€ все пытаетсЯ показать рукой.
- ЏонЯтно! ‹ежи!
Ќаверху происходит что-то странное. Ћтсюда видно только желтое от пыли
небо и вспыхивающие в нем ослепительно белые разрывы зениток. Ќо стрельба
Явно приблизилась. џ не могу бросить умилина живого и не могу больше
оставатьсЯ здесь. ’рЯпки под моими руками уже все напитались кровью. ѓлупо,
но мне кажетсЯ, что они вытЯгивают из него последнюю кровь. …е невозможно
остановить. ‡рачки умилина закатываютсЯ под верхние веки, но он усилием
возвращает их назад, словно нe даваЯ себе уснуть. џ закреплЯю последний
бинт. Ѓеру eго катушку, аппарат.
- умилин,- стоЯ над ним, говорю Я громко, чтоб он слышал менЯ.- ‘ейчас
Я пришлю санитаров. ЏонЯл менЯ? Њинут двадцать обожди.
Ћн начинает беспокоитьсЯ, сознание сразу возвращаетсЯ к нему. Ќе
оборачиваЯсь, лeзу из воронки. ђыхлаЯ землЯ едет под сапогами вниз, крошитсЯ
в руках. уже сверху оглЯнулсЯ. умилин силилсЯ встать. Љровь пошла у него
горлом, течет по небритому подбородку, по голой груди, на бинты. Ћн
захлебываетсЯ ею, но расширенные, как от удушьЯ, испуганные глаза пытаютсЯ
остановить менЯ. ЏонЯл, что Я бросаю его.
Њного раз после вспоминал Я, как смотрел на менЯ умирающий умилин. џ и
до сих пор вижу его глаза. € уже никогда ничего не смогу ему обьЯснить. Hо
за „нестром стоЯли мои пушки и не стрелЯли, потому что не было свЯзи. Ђ
немецкаЯ артиллериЯ с закрытых и открытых позиций крушила все на плацдарме.
Њне нужно было воевать. €, отвернувшись, чтоб не видеть, Я выскочил из
воронки.
‘ аппаратом в руке, согнувшись, бегу по полю.
"‚и-и-у-у!" - из-за краЯ полЯ нарастающий вой мины. Џадаю. Џрижимаюсь
щекой к жесткой, щетинистой, сухой и теплой щеке земли. ђазрыв! Џрижимаюсь
изо всех сил. Љак трудно от нее оторватьсЯ! …ще разрыв! Ћтрываю себЯ от
земли.
‘реди многих проводов, ползаЯ на коленЯх, ищу свой провод. Ћтсюда поле
подымаетсЯ постепенно, и мне нe видно, что там происходит, кроме встающих
дымов разрывов. €зредка в кукурузе поЯвлЯютсЯ люди, бегут вниз стороной,
словно скрываЯсь от кого-то. Џо частой стрельбе противотанковых пушек, по
сплошной трескотне пулеметов и автоматов чувствую, каков накал боЯ, и
кажетсЯ, он приближаетсЯ сюда.
‚ одном месте, зажав в кулаке провод, лежит пехотный свЯзист в
обмотках. ђЯдом воронка мины. ѓолова свЯзиста втЯнута в плечи. “спел только
сжатьсЯ во времЯ разрыва и так и осталсЯ уже. Ќе знаЯ, чей это провод, Я
соединЯю концы и ползу дальше. ‚друг точно такаЯ же свЯзь, как моЯ,
попадаетсЯ мне: красный глЯнцевый провод. Ќо мой должен идти по болоту. џ
все же подключаю аппарат. Љричу, кричу - и на том и на другом конце провода
молчат. Ќеужели в обе стороны порыв? ‚зЯв провод в руку, бегу по нему к
„нестру. Џорыв оказываетсЯ близко. Ќахожу второй конец. ‹ежа срываю зубами
изолЯцию, подключаюсь:
- "™ука", "™ука", Я - "Љарась"! € - радостный голос из-за „нестра:
- ’оварищ лейтенант!..
ќто мой провод. ‡начит, Њезенцев не проложил тогда свЯзь. ‘волочь!
’еперь Я вспоминаю: как раз тогда началсЯ обстрел по болоту. џ еще подумал:
"Ќеплохо, пусть поучит его". ’акого поучишь. Џересидел где-то, отключившись,
и вернулсЯ мокрый, будто по болоту лазал ‚от он отчего беспокоилсЯ, в глаза
не смотрел. "’оварищ лейтенант, вы же культурный человек..." Ќедаром Я
всегда ждал от него подлости. Ќагадил и скрылсЯ. Ђ умилин убит. ‚сю войну
провоевал. € детой трое. ‡а кого-то теперь сиротами.
џ лежу под обстрелом, сращиваю провод. ‚ трубке уже голос џценко:
- Њотовилов! ѓде ты провалилсЯ, черт бы тебЯ взЯл? —то у вас там
происходит? ‘вЯзь перебило? ‘вЯзистов по линии гони. †алеешь их! - кричит он
оттуда.
Ќесколько мин обдают менЯ землей. ЏроклЯтое место. Ћт грохота уши точно
заложило. —ей-то свЯзист, рыскавший по полю на четвереньках, валитсЯ на бок.
€ вдруг что-то взорвалось во мне.
- —его вы кричите! - ору Я в трубку, стараЯсь перекричать все, что
творитсЯ вокруг.- ‚ы на менЯ сейчас не кричите! џсно?
‘ тЯжелым гулом, придавив на земле все звуки боЯ, проходЯт над
плацдармом наши бомбардировщики. џ еще долго не могу говорить, во мне все
дрожит. Џотом докладываю обстановку.
‡а гребнем уже черной стеной встает дым, и землЯ подo мной вздрагивает
от бомбовых ударов. Ћтключаюсь и иду туда. Џот ест лицо, щиплет
потрескавшиесЯ губы. ‚незапно в кукурузе часто и оглушительно захлопали
противотанковые пушки, раздались крики, и, мгновенно возникший, несетсЯ сюда
рев мотора. Ќа бегу стЯгиваю через голову автомат. ђемень зацепилсЯ за
пилотку, пилотка падает. Џодбираю ее и вижу вдруг: низко над кукурузой,
распластав крыльЯ, вспыхивающие мгновенным огнем, идет на бреющем полете наш
штурмовик. Џод ним, стремЯсь уйти, ломитсЯ меж стеблей немецкий танк прЯмо
на батарею. € видно, как артиллеристы, стоЯ на коленЯх за щитами, торопЯтсЯ.
Џак! пак! пак! пак! - частЯт пушки.
€з кукурузы, пригнувшись, выскакивают несколько пехотинцев.
- ‘той! - кричу Я.
Ќад нами, толкнув ревом мотора, проноситсЯ самолет. Ћдин пехотинец, не
видЯ, набегает на менЯ. ђаскрытый, задыхающийсЯ рот, опустошенные страхом
глаза.
- ‘той!
Ћн останавливаетсЯ.
- ‹ожись!
„вое других тоже ложатсЯ. Ѓлизкий взрыв. ’анк стоит, развернувшись в
обратную сторону.
- ‡а мной!
€ первый бегу по кукурузе, обвешанный катушкой, телефонным аппаратом,
биноклем. Ђппарат, сползай на живот, бьет по коленЯм. ЂвтоматнаЯ очередь.
Џадаю. Ћтползаю в сторону. …ще очередь. ѓорЯчий удар по ноге. ‚ыше колена.
Џрижимаюсь к земле. ‘верху падает на менЯ срезанный пулЯми кукурузный лист.
‡емлЯ сухаЯ, теплаЯ, лезет в нос. Ћсторожно оглЯдываюсь. Џехотинцев уже нет.
‘мылись все-таки. —увствую, как кровью намокает штанина, и от этого сразу
слабею. ’ошнота подкатывает к горлу. Ќемец где-то рЯдом. € видит менЯ. Ђ мне
он не виден.
Ќад нами самолет делает круг. џ лежу ничком. Љатушка на спине, по ней
менЯ сразу можно заметить. Ћсторожно отстегиваю лЯмки, шевелю плечом -
катушка сваливаетсЯ на землю. Ќемец не стрелЯет. ќто, должно быть, танкист.
…му надо пробитьсЯ к своим. џ тихонько просовываю приклад автомата меж
стеблей, трЯсу слева от себЯ кукурузу. € сейчас же - очередь! Ќе видит менЯ,
на шорох бьет, туда, где шевелитсЯ кукуруза. Ќемного погодЯ трЯсу стебли
правей. €х сейчас же срезает. ‚от он откуда бьет! Њетрах в шестидесЯти от
менЯ, озираЯсь, отползает с автоматом в руках танкист в черном, вывалЯнном в
пыли обмундировании. ЏрижимаЯсь к рыхлой земле, осторожно ползу за ним.
ђаненую ногу жжет, колено мокро от крови. Ќемца уже плохо видно, только
мелькает за стеблЯми. Џлечом вытираю потную щеку. Џрикладываюсь к автомату.
Џот заливает глаза. Ќемец то возникает на мушке, то исчезает. Ќе разглЯдеть.
’огда резко свищу. евеление стихло. Џотом за стеблЯми понемногу
приподнимаетсЯ светловолосаЯ голова. „аю очередь. ѓолова падает. †ду. ’ихо.
Џодношу к глазам бинокль. Џриближенный десЯтикратно, танкист лежит затылком
ко мне, так близко, что кажетсЯ, дотЯнешьсЯ рукой. Љрови не видно. Ќесколько
стеблей у самой головы срезано пулЯми до основаниЯ, торчат низкие пеньки. Ќе
попади первый, вот так бы Я лежал сейчас.
Ќедалеко от танка, в широкой борозде, оставленной гусеницей, валЯетсЯ
другой танкист, без мундира, в нижней рубашке. ‘колько их было? ’рое?
—етверо? ‚ыскакивали, видно, через нижний люк. ’анк стоит совершенно целый,
пЯтнистый, как немецкаЯ плащ-палатка. ’олько без гусеницы, и спереди
сплавившаЯсЯ дыра. …сли забратьсЯ под него, лучше ЌЏ не выдумаешь. Ќемцы по
нему стрелЯть не будут.
Ѓросив катушку и аппарат, хромаЯ, бегу по кукурузе в свою землЯнку.
Љаждый шаг горЯчей болью отдаетсЯ в ноге. Џули уже посвистывают густо,
сшибаЯ верхушки стеблей. Ѓегом, ползком добираюсь, спрыгиваю в траншею.
Џусто. Ќи Љоханюка, ни второго радиста нет. ‚се брошено. ’олько убитый
по-прежнему лежит в углу, засыпанный по плечи землей. †дали, наверное, менЯ,
приказаний никаких нет, танки, обстрел. Ѓыть в бою и не стрелЯть - не у
всЯкого нервы выдержат. ‡абегаю в землЯнку. Џосле жары, и солнца - сыроватый
дух погреба. Џлащ-палатка с нар содрана, шинели моей нет. ’олько флЯжка
висит на колышке, вбитом в стену. ‘рывало флЯжку. Џью, перевожу дыхание и
снова пью. ‚ода выходит из менЯ потом. Џустую флЯжку бросаю на нары.
Џрислушиваюсь к стрельбе сверху, расстегиваю брючный ремень. ђана
пустЯковаЯ, но перевЯзывать трудно. ’акое место, что повЯзка едет вниз, на
колено. ‚от если немцы захватЯт в таком положении, с подолом гимнастерки в
зубах.
Љое-как закреплЯю бинт, поспешно застегиваю ремень и сразу чувствую
себЯ уверенней. ‚ тугой повЯзке рана спокойней. Џередав на тот берег, что
буду менЯть ЌЏ, отключаюсь, с автоматом в руке перемахиваю через бруствер.

Љто-то, тЯжело дыша, лезет ко мне под танк. Ћтрываюсь от биноклЯ.
‘ержант с красным, потным лицом. ‚оротник гимнастерки расстегнут, пыльный
чуб торчит из-под пилотки, веселые глаза подмигивают дружески.
- Њолодец, лейтенант! - хрипит он, и шеЯ надуваетсЯ.- ‘амый мировой ЌЏ.
‚ трубке докладывают мне с огневых позиций:
- ‚ыстрел!
„ва мощных разрыва встают в кукурузе перед "фердинандом".
- ’вои? - хрипит сержант.
Њне некогда ответить. ‘амоходка пЯтитсЯ, сейчас уйдет в посадку. Љричу
новый прицел. ђазрыва жду с замершим сердцем. ‚злетела землЯ. “ходит!
- ЏЯть снарЯдов, беглый огонь!
‚зрывы. „ым. Ћгонь. —ерные смерчи земли. Љогда опЯть становитсЯ видно,
"фердинанд" стоит на оголенной перепаханной земле. Љак будто даже не
подбитый. ‘тоит и не шевелитсЯ больше.
- ‘волочь! - говорит сержант.- ќто он мою пушку подбил. ђасчет накрыло.
Ћт самоходки пригибаЯсь, бегут три черные фигурки.
- „ай по ним!
- Ќу да! - говорю Я.- ‘нарЯды тратить!.. Њы смотрим друг на друга и
смеемсЯ. € отчего-то вдруг легко становитсЯ, словно груз с плеч.
- †итуха вашим огневикам! - завидует сержант.- „етей нарожать можно.
’ак и сидЯт за „нестром?
- ’ак и сидЯт.
Џод танком бензиноваЯ вонь. Ђ в стеклах биноклЯ - слепЯщее солнце,
желтаЯ кукуруза, зной. Џо всему полю встают дымы разрывов. ‘реди них
отползают рассыпанные цепи немецкой пехоты. Џулеметы захлебываютсЯ. “же
Ясно, что оборона устоЯла. ‘ейчас немцы перегруппируютсЯ и полезут снова.
‘ержант куда-то исчез. ‚озвращаетсЯ с буханкой хлеба и какими-то
бумажными стаканчиками. ‹езет под танк, прижимаЯ их к груди. •рипит:
- ђубать хочешь?
„воим нам тесно под танком, но веселей.
- ’ы где голос потерЯл?
- ’анки шли...
Ћн распечатывает один стаканчик. Њед. ‚от бы чего сейчас: холодной
колодезной воды. —тоб зубы ломило. “ менЯ до крови растрескались губы, Язык
распух. „аже слюны во рту нет. ‘ержант опЯть исчезает. ‚ижу, как он по
широкому следу гусеницы ползет к убитому танкисту. —то-то делает около него.
‚озвращаетсЯ с флЯжкой. ‹eжа на животе, задрав голову,- на здоровой шее
напрЯгаютсЯ все мускулы,- пьет. Џотом передает мне. ђом. ‚се же пью.
ђастрескавшиесЯ губы щиплет, как от спирта.
‘ержант финкой достает тЯнущийсЯ мед из бумажного стаканчика, ест,
подмигиваЯ мне хитрым глазом:
- ’ак воевать можно!
€ хохочет. ‡убы у него влажно блестЯт сладкой слюной. Њне становитсЯ
завидно. Ѓеру второй стаканчик, отламываю хлеба. ‹ежа под танком плечо в
плечо, едим и наблюдаем. Њед белый, отдает каким-то лекарством.
- Ћн у них искусственный,- говорит сержант: он все знает.-
‘интетический.
€ опЯть подмигивает. ќто у него привычка. ЋказываетсЯ, Я здорово хотел
есть. †ую хлеб, и песок хрустит на зубах. ‘ухаЯ землЯ, и трава, и хлеб - все
под танком вонЯет керосином. ‘ полным ртом, прожевываЯ, сержант кивает вверх
на днище танка:
- Ќе пробовал, башню не заклинило?
- Ќе пробовал. ‘нарЯды видел. …сть. Њне тоже пришла и голову эта мысль:
в случае чего - стрелЯть из танка. ‘ержант ест, напрЯженно думает.
- ’ы пушку ихнюю знаешь?
- ‘ообразим,- говорит он.- Ќаводчик же.
Џосле меда горло дерет от сладкого, невозможно без воды. Џроткнув
пустой стаканчик финкой, сержант кидает его за плечо.
- ‡апасливый народ немцы. Џокормили и снарЯды оставили.
Ћн пучком травы вытирает лезвие, поплевав на него. € тут слышим мину.
Ћна разрываетсЯ метрах в двадцати от нас. € сейчас же втораЯ. ‡а танком.
Ћтползаем вглубь. ‡акрываем головы руками. Ќеужели заметил? …ще несколько
мин рвутсЯ вокруг нас. †елезные осколки со звоном бьют по броне, по
гусенице. „ым. Ќичего не видно. Љогда редеет дым, видим танки. ЏЯтнистые в
желтой кукурузе, они движутсЯ cо всех сторон, выплескиваЯ из стволов длинные
молнии. € по всему полю резко бежит пехота. •ватаю трубку, дую, кричу...
Џеребило свЯзь!
- ‹ейтенант! - хрипит сержант откуда-то сверху.- ќ, друг! „авай сюда!
‹езу к нему в нижний люк. “дарЯюсь головой о какой-то железный угол.
‘лепой от боли, шарю пилотку в темноте. ђуки натыкаютсЯ на что-то скользкое
и мокрое. Ќа минуту гадливое чувство. ‚ытираю ладони о трЯпье. ‚переди, в
низком сиденье, запрокинутаЯ голова танкиста, слипшиесЯ в крови волосы.
- ЏорЯдок! - ‘ержант лЯзгает затвором.
Њы разворачиваем башню, ждем, чтоб нe открывать себЯ раньше времени.
‚идно только вперед и немного вбок, и мы плохо понимаем, что происходит.
’анки идут не все. тук пЯть остановились в низине и оттуда ведут прицельный
огонь. —ьи-то самолеты ревут над нами.
- „авай!
‚ыстрел глушит. Џодаю снарЯд. ’анк наполнЯетсЯ газами. ’рудно дышать.
Ћн целитсЯ долго. Њне ничего не видно, от этого Я нервничаю, мне кажетсЯ, он
пропустит танк.
- „авай!
Ћн ждет. Џотом выстрел. Џадает к ногам горЯчаЯ гильза. ’оропЯсь
стрелЯет. ‘тою со снарЯдом в руках. ‚ыстрел. ‘нарЯд. ’анк где-то близко. He
вижу, чувствую только. ‘трелЯй же! ‘пина его как каменнаЯ. ‚местe с
выстрелом отклонЯетсЯ. € сейчас же приникает опЯть. Љричит чтo-то.
- —то?
Ћн отклонЯетсЯ, и Я вижу: в кукурузе горит танк. ‘ержант гладит
казенник пушки. ‘меетсЯ. —ернаЯ от копоти рука вздрагивает. € тут вижу,
левей нас в посадке сбилась наша пехота. Ќад головами чьЯ-то рука трЯсет
пистолетом. Ђ сверху пикируют на них "мессершмитты". € два танка, обходЯ
горЯщий, стрелЯЯ с ходу, мчатсЯ сюда.
- ‘трелЯй!
Љогда он приникает к пушке и Я перестаю видеть, мне опЯть кажетсЯ, что
он медлит. ‚ыстрел. ѓлохну. ‘нарЯд. ‚ыстрел. Џоле сквозь узкую прорезь все в
разрывах. ‘олнце перевалило высоты, слепит глаза, и трудно стрелЯть.
ђаскаленное солнце. € дым. € кажетсЯ, все в танке раскалено. ‘ержант рукавом
размазывает по лицу грЯзь. Њы стрелЯем, стрелЯем, оглохшие, и что-то кричим,
не слыша своих голосов. ќто как исступление.
…ще один танк горит в кукурузе. Љто подбил? Ѓыть может, мы. ЏодаваЯ
снарЯд, слышу частую стрельбу противотанковых пушек. Љукуруза горит. € дым
все сильней. Љлоками его несет через нас. Ћткуда дым? Ћн уже слепит. €
пахнет гарью. Њы уже плохо видим друг друга. ќто где-то близко горит. џ
подаю снарЯд и кричу ему в ухо:
- ЏоглЯжу, где горит!
Ќе отрываЯсь, он дергает головой. џ выползаю через нижний люк. ѓорит
кукуруза позади нас. ѓорит землЯ. ‘плошной черной полосой. „ым уже накрыл
противотанковую батарею. Ћна стрелЯет оттуда, из дыма. ‚етром огонь несет к
нам. …дкий белый дым ползет по земле. Ћт танка до кукурузы метров сорок.
‘ухаЯ трава. Џо ней огонь пойдет как по шнуру. ‚ танке горючее в баках. €
снарЯды. ‘пасение одно: перекопать землю. Ќо ничего не успеем и нет лопат.
Ќам уже не уйти. џ возвращаюсь в танк.
- —то там? - кричит сержант, обернувшись, протираЯ слезЯщийсЯ глаз.
Ќе отвечаю, беру снарЯд.
- ѓорит где?..
- ‘трелЯй!..
ѓлаза наши встречаютсЯ. € он понимает все. ‘узившимисЯ, похолодевшими
зрачками смотрит нa менЯ. Ѓольше мы не говорим. ‘трелЯем, стрелЯем как
одержимые. ‘олнце раскаленное, огненное. Љашель рвет горло. € голова пухнет.
€ Ярость подымаетсЯ в душе. € отчего-то обидно. Ќе знаю, на что. Ќо так
обидно никогда еще не было в жизни.
Ћсколки бьют в броню, как в колокол. ђазрыв! ђазрыв! Џотом сразу резкий
свет, словно вспыхнуло все, ударЯюсь обо что-то твердое, и - пустота.
Џодымаюсь на дрожащих ногах. ‘ержант стонет, держась за живот. ЏереступаЯ по
выскальзывающим из-под ног гильзам, подхожу к пушке. ‘тою, держась за нее.
Џеред глазами все плывет. ‘лабыми руками пытаюсь развернуть ее. ‡аклинило.
‘ержант сидит внизу белый, сжав губы. Џо пальцам течет мокрое и черное.
џ наклонЯюсь к нему, он пытаетcЯ улыбнутьсЯ:
- •ана!..
Љак в тумане тащу его через нижний люк. € когда вылезаем, вижу: горит
весь плацдарм. Ђ из огнЯ все еще стрелЯет противотанковаЯ батареЯ. –ельной
обороны уже нет. ‚ разных местах вспыхивает, перемещаЯсь, стрельба. ’олько
немецкие танки, стоЯ открыто, стрелЯют в огонь из длинных стволов, добиваЯ
тех, кто еще сопротивлЯетсЯ.
Џытаюсь взвалить сержанта на бедро. Ћн тЯжелый, размЯкший, у менЯ не
хватает сил. ђазрыв! ‘ержант перестает стонать...
- ‘ейчас, сейчас...
џ тащу его ползком. ’рава уже дымитсЯ. Ћгненные искры, красные хлопьЯ
сажи летЯт в лицо. ‡амечаю, что гимнастерка на мне тлеет. Џрихлопываю
ладонЯми огонь. „ым eст глаза. Џрижавшись лицом к земле, дышу и ползу опЯть.
‚ ушах звон. € отовсюду пересекающиесЯ огненные трассы.
- ‘ейчас, сейчас! - џ повторЯю это, как в беспамЯтстве.
‘ердце колотитсЯ в висках. Љто-то, хрипЯ, дышит рЯдом. ЋглЯдываюсь. ќто
Я дышу. Љашель душит. Џодсовываю два пальца за воротник, дергаю, обрываЯ
пуговицы. Ќет воздуха. ‘ердце выскочит сейчас. € тащу, тащу его на себе,
ничего не соображаЯ, задыхаЯсь, с разъеденными дымом, слепыми от слез
глазами, через огненные искры, через трассы пуль, с шипением впивающихсЯ и
землю.
ђуки мои проваливаютсЯ. Ћкоп. € сейчас же страшный взрыв. ’ам, где была
батареЯ. Ѓольше она нe стрелЯет. ‚таскиваю за собой сержанта, волоку по ходу
сообщениЯ. —ьЯ-то брошеннаЯ землЯнка. ‘олома на нарах всЯ шевелитсЯ, кишит
мышами. Ћни бегут сюда отовсюду, с писком выскакивают из-под ног. Ћгонь и
дым гонЯт их сюда. џ разрываю на сержанте гимнастерку. Ћн лежит безжизненно,
отвернув голову. € тут вижу крошечную ранку над ухом. € кровь. џ тащил его
уже мертвого. € руки мои в его крови.
Љто-то в тлеющей шинели сваливаетсЯ сверху. ‘идЯ на дне окопа, с
обезумевшими страшными глазами, размазывает по лицу копоть, кровь и пот.
‘ухое рыдание, как спазма, рвет его горло:
- Џропали! ѓорит все!..
џ глЯнул вверх и увидел над собой солнце. ‚ черном дыму стоЯло над
плацдармом слепое, расплывшеесЯ солнце.
“же в сумерках мы контратакуем. ѓаснущаЯ за высотами неспокойнаЯ зарЯ
светит в лицо нам. Џосле короткой артподготовки, поддержанные минометами, мы
выскакиваем из леса, и нам удаетсЯ сбить незакрепившихсЯ немцев. Њы гоним их
по черной, покрытой пеплом, кое-где дымЯщейсЯ земле. ЏулЯ перебила у менЯ
автомат, и Я бeгу с одним пистолетом. Ћколо брошенных артиллерийских
позиций, среди убитых коней, зарЯдных Ящиков, разрытой снарЯдами земли
завЯзываетсЯ рукопашный бой. ЌоваЯ волна немцев накатываетсЯ на нас. Ћни
выскакивают из-за гребнЯ, черные со стороны света. „линный немец с
занесенной рукой - в ней что-то блеснувшее - набежал на менЯ. џ успеваю
скрестить над головой руки. “дар приходитсЯ в них. Џоймав за кисть,
удерживаЯ другой рукой, выламываю запЯстье. Ѓлизко задохнувшиесЯ от боли
расширенные зрачки, табачнаЯ вонь чужого рта, сдавленный крик. ‡вереЯ, мы
ломаем друг друга. € тут страшный удар сзади - и все, качнувшись,
повернулось перед глазами: и немец, и накренившаЯсЯ полоса заката... “дар о
землю на минуту вернул сознание, и Я вижу, как множество ног в обмотках,
только что бежавших вперед, с той же быстротой мимо, мимо менЯ бегут
обратно. ‚ыстрелы. Љрики. „ым близкого разрыва. џ пытаюсь ползти за ними,
кричу. Љто-то дышащий с хрипом, пробегаЯ, кованым ботинком наступил мне на
руку. € с облегчением чувствую, как беспамЯтство наваливаетсЯ на менЯ...
Ќикогда Я не видел такого холодного, пустого, далекого неба, какое было
надо мной в эту ночь. џ очнулсЯ от холода на земле. ‡нобило. Ќо рту был
железистый вкус крови. ѓде-то отдаленно стрелЯли, и красные пули цепочками
беззвучно летели к далеким звездам и гасли. џ осторожно потрогал затылок,
вспухший и мокрый,- боль обожгла глаза. ‹ежа на земле, Я плакал от слабости,
и слезы текли по щекам, а свет звезд дробилсЯ в глазах. Џотом Я почувствовал
себЯ тверже.
Ќедалеко от менЯ темнела убитаЯ лошадь, стертаЯ металлическаЯ подкова
голубовато блестела на торчащей вверх задней ноге. џ вспомнил, что тут
артиллерийские позиции, и сообразил, что сюда придут. Џошарил около себЯ на
земле пистолет. …го нигде не было. Ћдна граната уцелела на поЯсе. ‚став на
четвереньки, пополз, часто останавливаЯсь от слабости и прислушиваЯсь. „ве
черные тени в касках, хорошо видные на фоне неба, двигались стороной,
бесшумно. €ногда они останавливались там, где слышалсЯ стон. Љрасный огонь,
удар выстрела, и, постоЯв, они двигались дальше. € снова останавливались,
снова вспышка, выстрел - и дальше шли. Џереждав, Я пополз со всей
осторожностью. ‹адонЯми по временам Я чувствовал теплый пепел, землЯ кое-где
еще дымилась, и ветром раздувало красные угли.
џ полз по своей земле, где каждаЯ тайнаЯ тропочка, любой бугорок
знакомы, памЯтны, не раз укрывали от пули. ’ут по ночам вылезали мы из щелей
и блиндажей - и те, кто жив сейчас, и те, кого уже нет,- ложились на траву,
дышали полной грудью, расправлЯли затекшие за день суставы. ‘колько раз
всходил из-за леса молодой месЯц, старел, наступала глухаЯ пора темных ночей
- лучшее времЯ длЯ разведки, снова нарождалсЯ молодой месЯц. Ќа наших глазах
поднЯлась здесь кукуруза и скрыла нас от наблюдателей, потом она стала
желтеть, и это тоже было хорошо: не нужно было обновлЯть маскировку. € вот -
пепел. € землЯ эта - чужаЯ, и Я уползаю с нее один, а недалеко черными
тенЯми движутсЯ немцы и достреливают раненых. € так же, как всегда, светЯт
над землей звезды, и уже показалсЯ из-за леса желтый рог молодого месЯца, но
свет его сейчас опасен мне.
“же близко уцелевшаЯ кукуруза. ‡а ней - дорога. Ђ там - лес. ‚ажно
скрытьсЯ в лес. џ узнаю это место. ‡десь когда-то пехотный шофер пыталсЯ
проскочить днем на "виллисе", крутанул резко и вывалил полковника.
‚незапно близкий щелчок взведенного курка. ‚здрогнув, припав к земле,
оглЯдываюсь. Џепельное небо. —ерные стебли кукурузы. Љто там? Ќаш? Ќемец? Ќо
немцу зачем прЯтатьсЯ? Ђ может быть, раненый. Њне кажетсЯ, Я слышу дыхание.
€ли это кровь шумит в ушах? ‡емлЯ подо мной начинает дрожать. €дут танки.
„ва немецких танка и бронетранспортер приближаютсЯ по дороге. …сли в
кукурузе немец - все! Ћн крикнет.
’анки проходЯт, освещенные луной. ‚ башнЯх стоЯт танкисты. ‚ косом
свете вспыхнувшего фонарика - пыль как дым. ‹ежа снимаю гранату. Ќе кричит.
€ уже шелохнулась надежда: наш.
‡а танками негусто валит пехота. Љороткие сапоги, вздымающие пыль,
тускло блестЯщие каски, расстегнутые мундиры, засученные рукава. Ќекоторые
несут автоматы, положив поперек шеи, держась руками за ствол и за приклад.
‡адние идут по плечи в пыли. € еще один танк, замыкающий. ‡а рокотом и
лЯзганьем не слышно шагов. Њы лежим затаившись, вжимаЯсь в землю: Я и тот в
кукурузе. ќто наш, наверное, такой же, как Я, раненый. џ осторожно ползу к
нему.
- Ќе стрелЯй! ‘вой!
—еловек приподымаетсЯ с земли. Џанченко!
-- Џолзить сюда, товарищ лейтенант!
€ ползет мне навстречу.
- „ержитьсЯ за менЯ.
Ќеловко он пытаетсЯ обхватить менЯ за спину.
- Џостой. џ сам.
‚ неосевшей пыли мы проскакиваем дорогу, скрываемсЯ в лесу.
ЌеотдышавшиесЯ, сидим в кустах, в тумане и шепчемсЯ, как гуси в камыше.
- Њышко! Џанченко!
џ говорю какие-то слова и, точно слепой, трогаю его лицо руками, глажу
по щекам. џ чувствую - могу разреветьсЯ. Ђ он жметсЯ: неловко ему. € мне уже
неловко, и мы молчим, смотрим друг на друга и молчим, и хорошо бы закурить
сейчас. Њы только что могли пострелЯть друг друга.
- Њышко! —ерт окаЯнный! ’ы знаешь, как ты менЯ напугал?
-- џ сам злЯкавсЯ!
€ улыбаетсЯ.
- Ђ ты искал менЯ?
€скал, оказываетсЯ. Џолзал по полю от убитого к убитому, переворачивал
лицом к свeту и полз дальше. Џехотинец какой-то сказaл eму, что видел, как
убило менЯ, и он полез сюда. €з всех людей в эту ночь он один не поверил,
что Я убит, и, никому не сказал, полез за мной. ќто мог бы сделать брат. Ќо
брат - роднаЯ кровь. Ђ кто ты мне? Њы породнились с тобой на войне. Ѓудем
живы - это позабудетсЯ.
Њне отчего-то ничего не страшно сейчас. ‘амое большее, что могут
сделать немцы,- это убить нас. Ќо это, в конце концов, не самое страшное.
‘колько уже лeт ведут они бесчеловечную войну, а люди остаютсЯ людьми.
- „э ж ваша пилотка? - Џанченко уже критически осматривает менЯ.
Ќету пилотки. Њне всегда доставалось от тебЯ за непорЯдок. ђугай и
сейчас. џ не понимал прежде, что это приЯтно - когда тебЯ ругают.
- € галихве в крови.
- ‚от видишь, опЯть виноват. Ќе сердись, Њышко, наживем новые галифе. €
пилотку наживем, было бы на что надевать.
- ’а вы ж и ранены, наверное?
- Ќе буду больше.
Ћн укоризненно смотрит на менЯ своими маленькими, как бы томЯщимисЯ от
усилиЯ мысли глазами. Ђ мне расцеловать хочетсЯ его длинноносую, угрюмую,
милую морду.
- „айте ж перевЯжу.
- Џошли.
€ мы след в след, так, чтоб не хрустнуло под ногой, пробираемсЯ по
лесу. ’уман подымаетсЯ из кустов. Џахнет близкой рекой и туманом. Ћн
скрывает нас. ‚ сыроватом воздухе Я чувствую от своей гимнастерки, от рук
запах гари. ‹ес полон немцев. Њы слышим их голоса, шаги и несколько раз,
затаившись, пережидаем, пока они пройдут.
ѓде-то близко стучит пулемет. Ќемецкий. Љороткими очередЯми ему
отвечает наш. ‚ тумане звук его глуховатый. Њы идем на этот звук.
‹уна уже высоко над лесом, когда мы в тумане переходим к своим.

ѓ‹Ђ‚Ђ XII

ЌатЯнув на уши воротник шинели, Я лежу под берегом головой в песок.
ђуки заледенели, а дыхание горЯчее. € мерзнет спина. Ќикак не могу отогреть
спину. Љутаюсь плотней в шинель, сжимаюсь, чтоб не дрожать. € оттого, что
сжимаюсь все времЯ, болит затылок, болЯт все мускулы, ломит икры ног. Ђ
глаза горЯчие - невозможно поднЯть.
Љто-то осторожно трЯсет менЯ за плечо. ‘тЯгиваю о лица шинель. Ѓелый
свет режет глаза.
- Ќате вот. Џейте.- Џанченко, сидЯ на собственных пЯтках, протЯгивает
мне флЯжку. €з горлышка идет, пар.
Ѓеру ее озЯбшими руками. ЉипЯток c ромом. Џью, обжигаЯсь. џркое солнце
отвесно стоит над головой, а Я в шинели не могу согретьсЯ. Ћт сверканиЯ воды
в „нестре у менЯ из глаз на небритые щеки текут слезы. ‚ытираю их плечом,
чтоб Џанченко не видел. Ћн сидит отвернувшись, за двое суток на плацдарме он
похудел и почернел, лицо стало шершавое, скулы заострились.
Љто-то рЯдом, в ржавой от крови, ссохшейсЯ на груди гимнастерке,
шепчет, как в бреду:
- ‚анюшку ‘азонова взЯли в лодку, а мне места не хватило... Ќе
пустили...
’от берег, близкий, зовущий к себе, как жизнь, отрезан от нас водой. џ
стараюсь не смотреть туда. Ћтдаю Џанченко флЯжку. ‹ечь, укрытьсЯ с головой и
не смотреть. ум ссоры привлекает менЯ. Ѓлизко от нас в водомоине,
проточенной в песке ливнЯми сверху, два бойца ссорЯтсЯ из-за места и уже
толкают друг друга. Ћдин щуплый, молоденький, в накинутой на плечи шинели.
„ругой - мордатый, в одной бЯзевой рубашке с болтающимисЯ у горла завЯзками.
Ћн, видно, пришел сюда позже, но посильней и толкает щуплого в грудь. ’от не
защищаетсЯ, только при каждом толчке подхватывает спадающую с плеч шинель.
- џ же раньше занЯл! ‚ырой себе! - говорит он звенЯщим обидой голосом,
и губы у него дрожат.
Њордатый, сопЯ ненавистно, отталкивает его в грудь, молча, тупо, и
вдруг, исказившись, бьет левой, сжатой в кулак рукой в лицо. ’от зажимает
лицо ладонью, и только незащищенные глаза, полные ужаса, обиды, боли, не
отрываЯсь смотрЯт на мордатого: "‡а что?"
џ подымаюсь с песка с похолодевшими щеками, от волнениЯ начинаЯ плохо
видеть. € в тот же момент: ви-и-у... бах! Ћглушенный, осыпанный пeском,
отрЯхиваюсь. Љо мне под обрывом бежит ”роликов, заслонЯЯ голову рукой,
кричит издали:
- ’оварищ лейтенант!
Њордатый уже отполз в сторону и в отвесной стене песка обеими руками
по-собачьи скребет себе нору, озираЯсь. ’ам, где они толкались недавно,
лежит распластаннаЯ на песке шинель. Џанченко, подойдЯ, приподнЯл ее,
потрогал что-то и опЯть накрыл шинелью. ‚озвращаЯсь, он вытирает пальцы о
голенище сапога.
- ’оварищ лейтенант! - подбежал задыхающийсЯ ”роликов.- Љомбат велел
вам идти к нему.
ЏроходЯ мимо водомоины, Я глЯнул туда. €з-под шинели торчали большие
солдатские растоптанные сапоги и худаЯ рука с детской, вывернутой вверх
грЯзной ладонью. Ђ мордатый рыл, уже по локти углубЯсь в песок. ‘ минуту
стоЯл Я над ним, сдерживаЯ желание ударить сапогом.
‡атихнув, он ждал. џ перенес через него ногу, как пьЯный. € долго еще
ладонью прижимал щеку, расправлЯЯ мускул, сведенный судорогой.
“ Ѓабина уже собралось несколько командиров. ђЯдом с ним, подогнув под
себЯ маленькую ногу в хромовом сапоге,- Љараев, замполит соседнего полка. Ћн
горбоносый и, по глазам видно, горЯчий. ЃольшаЯ голова в жестких курчавых с
проседью волосах, несоразмерно узкие плечи, весь маленький, с маленькими
желтыми кистЯми рук. Љогда Я подхожу, Љараев кричит кому-то, волнуЯсь, от
этого сильней чувствуетсЯ гортанный акцент:
- Ќе бывает отчаЯнных положений, бывают отчаЯвшиесЯ люди!
Љомандиры сумрачно молчат. ‡емлисто-серые лица. ‚оспаленные глаза.
Ћттого, что в щетину набилась песчанаЯ пыль, лица кажутсЯ сильно заросшими.
Ќа многих бинты в запекшейсЯ черной крови, и мухи липнут на кровь. Љивнув
знакомым, сажусь.
Њне почему-то неприЯтны слова Љараева, как всЯкие красивые слова в
такой момент. ‡десь люди, прошедшие войну, а на войне бывают и отчаЯнные
положениЯ, и отчаЯвшиесЯ люди. ‚се бывает, на то и война. Џозапрошлой ночью
при мне немцы добивали раненых, и Я видел, и лежал, затаЯсь, и ждал, что вот
сейчас менЯ тоже заметЯт. ЉончитсЯ война, останусь жив, так, наверное, еще
не раз мне это будет по ночам снитьсЯ.
ђЯдом со мной пехотинец, по виду из пожилых солдат, в солдатских
ботинках, перематывает обмотку. Ќа плечах его пузырЯми вздулись мЯгкие
офицерские погоны с одним просветом, но без звездочек. ‡авЯзываЯ тесемку,
говорит, не подымаЯ глаз:
- ќтой ночью, когда раненых перестали переправлЯть, пЯтеро у менЯ сразу
померло. € раны не очень чтобы так уж... Њогли бы жить.
Љто-то выругалсЯ тоскливо сквозь зубы. Љомандир пешей разведки в
зашнурованных на икрах брезентовых сапогах, с нервным лицом глЯнул на него
темными раздраженными глазами и, поднЯв финку, опЯть швырнул ее в песок. Ћн
начертил круг в песке между параллельно поставленных подошв, положил в
центре щепку и, подымаЯ финку за конец, швырЯет ее натренированной рукой и
раздражаетсЯ, что не может попасть в центр.
‘лышно, как у ног Ѓабина дышит овчарка. ‚ысунула мокрый дрожащий Язык и
часто носит боками: жарко, Ђ Я не согреюсь в шинели. € еще двое-трое таких
же озЯбших от малЯрии, словно зимой, кутаютсЯ, поднЯв воротники.
Џозади нас плещетсЯ „нестр, блестЯщий на солнце, желтый песок того
берега, зеленые сады, заслонившие хутор, синее чистое небо. „нестр в этом
месте не широк, но жизни не хватит переплыть его.
џ смотрю, как ђита в Яме, вырытой под корнЯми дерева, водкой промывает
Њаклецову плечо. Њаклецов тЯжело дышит, у него сохнут воспаленные, распухшие
губы, он то и дело облизывает их. ‹ицо желтоватого, нехорошего оттенка,
глаза неспокойные. Њне кажетсЯ, у него началось заражение крови. ’рое суток
назад, убежав из медсанбата, он переплыл „нестр; Я и сейчас вижу, как он шел
за Ѓабиным по кукурузе, несЯ в руке сапоги, которые снЯл с санитара. Ќеужели
это было только трое суток назад? ђита стоит перед ним на коленЯх, юбка
обтЯнула ее бедра, и многие поглЯдывают на нее.
’рое суток назад нас было два полка. € еще минометы, противотанковаЯ,
дивизионнаЯ артиллериЯ, тылы. ‚ерных четыре тысЯчи человек. —етыре тысЯчи!
Ћстатки двух полков жмутсЯ под обрывом по берегу. ‚ыгоревшие добела
гимнастерки, бЯзевые рубашки, обмотки, бинты, бинты... Ђ сверху немцы. Ќет
окопов, только норы в откосе. ‚ какую сторону ни посмотри, все роют, роют -
саперными лопатами, обломками досок, скребут руками, крышками котелков,
зарываЯсь в песок.
Њы так тесно сбились под берегом - люди, повозки, лошади, техника,- что
каждый снарЯд попадает. Џесок у воды в свежих ранах воронок, волна лениво
зализывает их. Ќаша артиллериЯ с того берега бьет через нас; при каждом
разрыве сверху валЯтсЯ комьЯ земли. Ќемецкие снарЯды, провизжав над нами,
рвутсЯ внизу. € все живое снизу теснитсЯ под берег, в мертвое пространство,
хоть радиатором, хоть колесом, хоть краешком попасть сюда. Ќа минуту
затихает вознЯ, потом в гуще разрываетсЯ снарЯд, и все опЯть приходит в
движение. Џовозки, машины, кухни, сдавливаЯ друг друга, лезут под берег,-
крики, треск, матернаЯ брань, пронзительное лошадиное ржание. Њы прижаты к
„нестру. Ќи от нас, ни к нам переправы нет. „аже раненых нельзЯ переправить.
Ћт свЯзи остались клочьЯ. ’олько теперь Я понимаю, как это было на том
плацдарме. ‚от так же все сбились под берегом, прижатые к воде, потом -
артподготовка... Њы только слышали ее. Ђ ночью в мою лодку толкнулсЯ
мертвец...
Ќа левом фланге снарЯд поджигает грузовую машину. Ћна горит при Ярком
солнце, стоЯ всеми четырьмЯ колесами в воде. Ћвчарка у ног Ѓабина начинает
скулить, оглЯдываЯсь на людей. Ѓлизкий огонь тревожит ее.
Љо мне подсаживаетсЯ ђита.
- Ќагнись. „ай голову посмотрю.
Ћна руками наклонЯет мою голову, начинает разматывать бинт. —ерез
одинаковые промежутки на нем повторЯетсЯ все увеличивающеесЯ кровЯное пЯтно.
‘жимаю губы, когда она отрывает от живого. Џотом сижу, нагнув голову, с
бинтом в руках, а она трогает пальцами краЯ раны, и мне это приЯтно. ‚
натЯнувшихсЯ поперек складках юбки - песок. Њежду юбкой и голенищами сапог -
голые ноги. ѓрЯзные колени. Ћдно колено ссажено до крови, сочитсЯ, и песок
прилип к нему.
Ћторвав влажный, окровавленный конец и бросив, ђита тем же бинтом
делает мне тугую повЯзку. € когда бинтует, лицо eе с поднЯтыми вверх,
косЯщими от близкого расстоЯниЯ глазами - рЯдом с моим лицом. Ћна дышит
носом, чуть сопЯ; Я чувствую ее легкое дыхание и задерживаю свое. „ве тонкие
усталые морщинки легли у губ. џ их не видел прежде. € что-то сжимаетсЯ во
мне.
- ’ы бы колено себе перевЯзала,- говорю Я, когда она уже застегивает
санитарную сумку.
ђита равнодушно глЯнула на свою ноту, ниже натЯнула юбку.
Џоследним приходит Ѓрыль с левого фланга. Љогда он прибыл к нам
несколько дней назад, румЯный, крепкий, он казалсЯ человеком из другого
мира. ‘ейчас у него землистое от усталости лицо, провалившиесЯ глаза.
ѓоворит шепотом: всю эту ночь он с пулеметчиками сдерживал немцев и сорвал
голос от крика. ‘адитсЯ на песок, просит соседа, едва слышно сипЯ, при этом
на шее от напрЯжениЯ вздуваютсЯ все вены:
- „ай докурю!..
Љогда Я вскоре глЯнул в его сторону, Ѓрыль уже спал, уронив голову. ‚
желтых от табака пальцах дымилсЯ газетный обслюнЯвленный окурок.
- —то делать будем? - спросил Ѓабин, обведЯ всех тЯжелым взглЯдом и
остановившись на Ѓрыле.
‘осед толкнул его. ‚здрогнув, Ѓрыль поднЯл мутные, налитые кровью
глаза, потрЯс головой.
‘ этой ночи командование на плацдарме принЯл на себЯ Ѓабин. …ще в
первый день убило ”инкина. ‚месте с начальником штаба его задавило на ЌЏ
взрывом бомбы. Ќа той стороне в хуторе у ”инкина жена. Љогда командира
другого полка, раненного автоматной очередью в живот, переправили с
последней лодкой, она просила, чтоб ее пустили сюда с того берега. …е не
пустили.
Ќесколько мин разрываетсЯ внизу одна за другой: ви-и-у... бах!
‚и-и-и-у...- еще воет над головой, а внизу уже рветсЯ: трах! трах! трах!..
- ќто еще у него мортир нету,- говорит кто-то, пригнувшись: осколки
долетают сюда,- а то б он нам давно навел концы.
Ћдин еще теплый осколок Я поднЯл. Ћн был синеватый, острый, с
зазубренными, рваными краЯми. џ глЯнул на него, глЯнул на полную спину ђиты,
сидевшей рЯдом, и внутренне содрогнулсЯ.
- ‚от так и там было.- Ѓабин кивнул на север.- Џрижали к „нестру и -
артподготовка! Ђртподготовки здесь мы нe выдержим.
Њы молчим.
- ‚ыход один: вырватьсЯ из-под огнЯ! Љак только он начнет артподготовку
- рванутьсЯ вперед!
- Ђ пушки?
ќто спросил начальник артиллерии полка, высокий, с бескровным лицом и
забинтованной головой.
- Џушки бросим?
€ тут в нас прорываетсЯ ожесточение этих дней.
- “ него танки, а мы с чем? ‘ этим на танки лезть? - Њаленький,
ощеренный лейтенант трЯсет в воздухе автоматом.
Љто-то хохотнул зло:
- „ва полка было!..
- “ менЯ в роте двадцать шесть человек!
ђЯдом со мной пехотный старший лейтенант с остановившимисЯ глазами,
что-то шепча, вынимает из карманов бумаги, рвет и закапывает в песок. ‘лепым
от ожесточениЯ, нам нужен сейчас виновник. ‘тарший лейтенант вскакивает,
выхватив пистолет, кидает его под ноги в песок.
-- Ќe поводу людей на смерть! “мирать, так здесь?
€ вдруг:
- Њолча-ать!..
‚ нависшей тишине Ѓабин, поднЯвшись, идет к нему. Ѓледный, с черными
страшными глазами. ‘апог наступает на пистолет, вдавливает его в песок.
’ихо. ‘лышно только дыхание Ѓабина.
- €ди! ’уда иди!
Џовернув, он толкает старшего лейтенанта в спину. - Џлыви на ту
сторону! Ћдин! ‘пасайсЯ!..
ЋпЯть внизу разрываетсЯ снарЯд, в самой гуще, среди повозок.
Џронзительное предсмертное лошадиное ржание. €з черного дыма вырвалась пара
коней, волоча разбитую повозку, устремилась в „нестр. …ще несколько лошадей,
обезумев, кинулись за ними. Џовозочные задерживают остальных, хлещут по
глазам. Џоследним подбежал к воде рыженький тонконогий жеребенок. ‚олна
окатила его бабки, он отпрЯнул назад на берег и оттуда заржал. Њать ответила
ему из „нестра, но другаЯ лошадь продолжала плыть, увлекаЯ ее за собой.
‹ошади плыли тесно, волна окатывала их мокрые спины, течение сносило их
вниз вмеcте с повозками. € все дальше и дальше уплывало ржание, а жеребенок
металсЯ по берегу. Ќаверху начал работать немецкий пулемет. ‚сплески
поЯвились на воде. ‘лева - направо. ‘права - палево. ‚начале далеко впереди,
но постепенно приближаЯсь. Ћдна лошадь ушла под воду, другаЯ... ирокаЯ
рыжаЯ мокраЯ спина несколько раз показалась из воды на середине, потом волны
сомкнулись над ней. Џулемет наверху еще некоторое времЯ сеЯл по воде
всплески. Ќаконец и он смолк. ’олько жеребенок бегал по берегу, пугаЯсь
волн, и ржал жалобно. Џо-прежнему блестел на солнце „нестр, словно ничего не
случилось, а место внизу, где разорвалсЯ снарЯд, уже было занЯто другими
стеснившимисЯ повозками.
- џ не умею плавать, товарищ капитан...- сказал старший лейтенант
странно прозвучавшим, потерЯнным голосом. “ него дрожали губы.
џ вдруг увидел, что у него молодое лицо, светлые, налитые тоской глаза.
Ѓабин отошел, тЯжело сел на место. Ђ старший лейтенант все стоЯл рЯдом со
своим затоптанным в песок пистолетом, не решаЯсь поднЯть его, ни на кого не
глЯдЯ, и все старались не глЯдеть на него. —то-то незримо отделило его от
нас.
- ‘нЯть с него погоны,- приказал Ѓабин хрипло.
‘ песка поднЯлсЯ Ѓрыль. ЏодойдЯ к старшему лейтенанту - был он на
полголовы ниже его,- жмурЯсь брезгливо и жалостливо, дернул раз, другой,
оставив на плечах клочьЯ порванной гимнастерки. € оба раза старший лейтенант
качнулсЯ. Њертвенно-бледный, он стоЯл как неживой, и казалось, сейчас упадет
на песок.
Ѓрыль сложил погоны звездочками внутрь, словно складывал вещи
покойника. ЏоднЯл пистолет, обдув от песка, оглЯнулсЯ, как бы не знаЯ, куда
деть.
- Џусть идет,- сказал Ѓабин, все так же не глЯдЯ.- Џусть один воюет.
€ мы все видели, как старший лейтенант ушел. Ќа минуту дым разрыва
закрыл его; но тут же он снова показалсЯ. Ћн шел у воды по мокрому песку
среди обломков и разбитых машин куда-то на левый фланг.
Ѓабин пальцами помЯл горло. ‡аговорил не сразу. € голос был хриплый:
- Љак только начнетсЯ артподготовка, командирам рот, командирам взводов
поднЯть бойцов! Љоммунисты - вперед! ‚перед, не останавливаЯсь! Ќе лежать
под огнем! Љогда сзади смерть, люди на пулеметы полезут.
‘узившиесЯ глаза его горЯт холодно и Яростно. € Я чувствую, как его
возбуждение передаетсЯ всем. џ начинаю дрожать. ќто уже не от малЯрии.
- ‘мешатьсЯ с немцами! ѓнать не отрываЯсь! ‚зЯть высоты! € ни черта нам
танки не сделают. Ќе могут они давить своих!
Ћн повернулсЯ к начальнику артиллерии:
- ЋрудиЯ выкатить! Џо пЯть пехотинцев на орудие хватит?
- •ватит!
- Љомандиры рот, дать по пЯть человек на орудие! ‚ыкатить на руках,
огнем поддерживать пехоту! € - вперед! ‚перед! „ругого спасениЯ нет.
Њы уже вскочили на ноги. Љомандир пешей разведки сунул финку за
голенище брезентового сапога, в лице его отчетливо проступило жесткое,
решительное выражение.
- џ к ребЯтам пошел!..
- Џримешь его роту! - Ѓабин кивнул на то место, где стоЯл старший
лейтенант. Љричит поверх голов: - Ќа левом фланге Ѓрыль. ‘права - Љараев. ‚
центре поведу Я.
Ќас охватывает нетерпение. Ќе спавшие по нескольку ночей, измученные,
ожесточившиесЯ, прижатые к „нестру, мы ждали последнего боЯ с мрачной
решимостью. Џути назад не было. € надежды тоже не было. ‘ейчас нам начинает
казатьсЯ, что это возможно: прорватьсЯ сквозь огонь. ‘колько осталось до
артподготовки? Ќикто не знает. Њожет быть, она начнетсЯ сейчас. ’оропЯсь, мы
расходимсЯ. ‚ последний момент Ѓабин задерживает менЯ:
- ЋстаньсЯ!
”роликов на песке вскрывает банку мЯсных консервов. ‘лышно, как дышит
Њаклецов. †ар сжигает eго. Ћн все времЯ пьет из флЯжки и тут же опЯть
облизывает сухим Языком вспухшие, лоснЯщиесЯ губы - они у него какие-то
багровые. Њне кажетсЯ, это от жары и солнца у него быстрей идет заражение.
ѓлаза от температуры маслЯнистые, в них неспокойный горЯчечный блеск.
-- Џоведешь его роту,- говорит Ѓабин мне.
Њаклецов пугаетсЯ:
- Љомбат! џ могу еще!..
€, пересилив себЯ, сел, опираЯсь руками. Ѓелый, даже глаза посветлели
от боли.
- „а лежи ты! - не выдерживаю Я.
Ћн ложитсЯ без сил. „ышит часто, на висках выступил пот. Њы стараемсЯ
не глЯдеть на него.
Ѓлизко разрываетсЯ снарЯд. ”ырча, проносЯтсЯ осколки. ‘тон. ЏридерживаЯ
туго набитую санитарную сумку, ђита бежит туда, мелькаЯ пыльными голенищами
сапог. Ќе добежав, останавливаетсЯ: пехотинцы уже волокут убитого вниз,
спиной по песку. …сли так продлитсЯ, он выбьет нас по одному.
- Џосади менЯ,- попросил Њаклецов.
џ сажаю его спиной к откосу. Ћн смотрит на „нестр, смотрит на тот и
близкий и далекий берег, где ему уже никогда не быть.
- Ќе верил Я, что менЯ убьют,- говорит он.
- Ѓрось, Ђфанасий,- говорит Ѓабин.- —то ты, первый раз, что ли? Љто
раньше, кто позже - это мы вот после боЯ поглЯдим, кому какой черед.
€ Я тоже говорю что-то в этом роде, стараЯсь нe встречатьсЯ глазами.
‚ернулась ђита. ”роликов ставит раскрытую банку консервов. ‚ коричневой
жиже крошки желтого жира и мЯсо крупными волокнами.
- …сть будешь? - спрашивает Ѓабин.
џ не хочу есть. ‚о времЯ приступа малЯрии менЯ от одного вида мЯса
тошнит. ђита тоже не хочет есть. Ѓабин ест один. „остает мЯсо пальцами и
жует без хлеба, прислушиваЯсь к выстрелам наверху. ‚иски то западают
глубоко, то надуваютсЯ. Ђ ђита смотрит на него. Љак смотрит! Љто она ему?
†ена? Њать? ‚от такого, худого, желтого, вымученного лихорадкой, она любит
его еще больше. џ не могу видеть, как она смотрит на него.
Ћтворачиваюсь и смотрю на „нестр. Љ берегу прибило труп немца. Ќоги
раскинуты на песке подошвами в нашу сторону, а сам в воде до поЯса.
ЌакатываетсЯ волна, подпирает его под затылок, под спину, и немец как будто
силитсЯ сесть. Џотом волна отходит, он падает навзничь, раскинув руки.
џ не могу приказать ђите, потому что у менЯ нeт власти над ней, Я
говорю Ѓабину:
- Ћна с нами не пойдет. ‘кажи ей, комбат, пусть здесь остаетсЯ. ‚ конце
концов, здесь раненые.
ђита живо повернулась на песке в мою сторону, белаЯ от злости:
- ’ебе что надо? "‘кажи ей, комбат..." ’ы что лезешь?
Ѓабин поднЯл на нее нахмуренное лицо - ничего нe сказал. Ќу и черт с
вами! ‚стаю и иду в роту Њаклецова. Џо крайней мере, не видеть все это.

ђота - человек сорок пЯть,- сжавшись, ждет под песчаным обрывом. Џотом
приползают еще восемь: раненые. ‚ окровавленных бинтах, многие без
гимнастерок. Ћдин в разорванной тельнЯшке, прижав к животу забинтованную
руку, раскачиваетсЯ взад-вперед, словно ребенка укачивает. ђЯдом с ним
пехотинец, вытЯнув длинные худые ноги в обмотках, щелкает затвором винтовки.
Ѓлиже ко мне - ‘аенко с автоматом на коленЯх, затЯжка за затЯжкой
сосредоточенно досасывает мокрый окурок и поглЯдывает на него, словно боЯсь
нe успеть. €х трое моих здесь: Џанченко, ‘аенко и радист. Љоханюка видели в
первый день на берегу, нес перед собой забинтованную руку, как пропуск. ‘
ней и вошел в лодку. Ђ эти двое - Џанченко и ‘аенко - сами переплыли ко мне
с той стороны, как только узнали, что отсюда никого не выпускают. Ћпасность
лучше всЯкой проверки сортирует людей. € сразу видно, кто - кто.
Ќад нами поЯвлЯетсЯ корректировщик, двухфюзелЯжный "фокке-вульф".
- Џрекращай шевеление! - кричат по плацдарму.
ѓасЯт цигарки. Њы жмемсЯ под откосом. ‚ыгоревшие гимнастерки сливаютсЯ
с песком. € вправо и влево по всей кайме берега, перестав рыть, сжались в
песке люди. †дем. ’рудней всего ждать. ‘ейчас он начнет. “ менЯ сразу
пересыхает во рту.
Љорректировщик все кружитсЯ. ’о одним крылом, то другим блеснет в
белесом небе. ‚друг словно подземный толчок почувствовали мы. € сейчас же,
заглушаЯ хлопки выстрелов, в воздухе приближающийсЯ вой и шипение. ‚
последний раз оглЯдываюсь на берег, на котором лежу, и таким спасительным,
надежным показалсЯ он мне в этот момент... ‚ следующий момент мы уже
вскакиваем.
- ‚пере-од!
џростные лица. ђазинутые рты. ђушатсЯ первые разрывы. „ым. Џыль.
Њельком вижу на обрыве слева овчарку. ЉрутитсЯ, заглЯдывает вниз. ‘
автоматом на шее прыгаю на откос. •ватаюсь за корни. ‹езу, лезу, держась за
них. Љорни обрываютсЯ. Џадаю спиной вниз. ‚низу ‘аенко бьет кого-то в дыму
сапогами. ’от сжалсЯ на песке, не встает, только закрывает руками голову.
‘аенко срывает с плеча автомат. „альнейшего Я нe вижу. ‹езу на обвалившийсЯ
откос. ‚переди карабкаетсЯ пехотинец в обмотках. Ћдин за другим возникают
над краем откоса солдаты. € сейчас же исчезают за ним, согнувшиесЯ, с
автоматами в руках. ‚зрыв! ‘верху падает пехотинец в обмотках.
ЏереворачиваетсЯ через спину, чуть не сбивает менЯ. ‚интовка его,
воткнувшись штыком в песок, раскачиваетсЯ упруго. € еще один пехотинец. “же
наверху. ‚цепилсЯ побелевшей рукой в траву, лежит ничком. џ выскакиваю на
откос.
‚и-и-и-у!..
Џадаю. Ќечем становитсЯ дышать. —увствую его спиной, лопатками... ‚от
он! ‡акрываю ладонЯми голову.
ѓах!..
Њимо! ‚скакиваю.
- ‚перед!
€з двух пехотинцев, лежавших рЯдом, встает один. Ѓежит шатаЯсь. ‹евей
мелькнули за дымом Ѓабин и ђита. Ќе бегут, идут. ‡а ними ползет собака,
оставлЯЯ широкий кровавый след. ѓде ‘аенко? Џанченко? Ќикого не вижу.
‚рываемсЯ в лес. € вдруг - та-та-та-та-та!
‘тою за деревом боком, вытЯнувшись. Џули низко стукаютсЯ о стволы.
ЋглЯдываюсь осторожно. Џовсюду за деревьЯми, за кустами лежат пехотинцы. Њы
вырвались из-под снарЯдов. ’олько не лежать, иначе уже не оторвешьсЯ от
земли. Џулемет торопливо дожевывает ленту. ЋсексЯ.
- ‡а мной-ой!
Љакой-то солдат в распахнутой телогрейке бежит впереди менЯ,
размахивает Яростно автоматом, держа его за ствол, как дубину. ‘лева ударил
пулемет и смолк внезапно. ‡а деревьЯми мелькают немцы. Ћни бегут навстречу
нам. ‘олдат исчезает. €з-за него выскакивает немец. ‡асученные рукава.
Ћщеренное, как будто улыбающеесЯ, лицо. ‘трелЯю. ‘аенко обгонЯет менЯ. …ще
чьЯ-то широкаЯ спина в тельнЯшке. ‚ голой, с перевЯзанным локтем, загорелой
руке - немецкий автомат. ‹ес кончилсЯ. ‚переди менЯ, согнувшись, бежит
немец. Ќикак не могу его догнать. Ѓегу, стрелЯю по нему и что-то кричу.
Ђвтомат дрожит в руках, как живой. Џотом перестает дрожать, а Я все жму на
спусковой крючок. ‚незапно немец оборачиваетсЯ. Џомертвевшее маленькое лицо.
Џодымает автомат. ‘трашно медленно. Ђ Я не могу остановитьсЯ, бегу на него,
и все это как во сне, и ноги сразу
становЯтсЯ слабыми. ‡адохнувшись, вижу вспышку перед глазами, успеваю
упасть. Љогда подымаю голову, ‘аенко что-то делает с немцем, придерживаЯ
кубанку рукой.
- Ќате!
Љидает мне запасной магазин к автомату. ‘зади накатываетсЯ:
"Ђ-а-рра-рра!.." ђазгорЯченные лица, кричащие рты - все поле в бегущих
людЯх. Ѓотинки, обмотки - пехота, набежав, обгонЯет нас. ‘тоЯ на колене,
перезарЯжаю автомат. Џотом бегу за ними и тоже что-то кричу, и оттого, что
кричу, легче бежать. Ћкопы наши - позади. —ьи-то знакомые брезентовые сапоги
мелькают, удалЯЯсь. Џод ногами каменистаЯ осыпающаЯсЯ землЯ. ѓалька. Ѓежать
становитсЯ тЯжело. "ќто высоты. € вдруг - пусто. € Я тоже лежу на земле. €
только: та-та-та-та-та-та!..
€ ветерок над спинами. € пули: чив! чив! цвик! ќто бьет сверху. €з
немецких окопов. ‹бом, грудью вжимаюсь в землю. Ќет ни укрытиЯ, ни воронки -
весь на виду.
†-ж-ж! - как жук, рикошетит надо мной расплющеннаЯ пулЯ. ђЯдом хрипит
кто-то и стонет. Џриоткрываю глаз. Ќога в ботинке дергаетсЯ впереди менЯ,
скребет подковкой каменистую землю.
џ упал на правую руку. Џытаюсь незаметно достать под собой гранату на
поЯсе. Ќадо кидать из-за спины, лежа. Ќогти царапают ребристый бок.
“скользает. Љаждый раз, когда надо мной проходит пулеметнаЯ очередь,
сжимаюсь сильней. Ќога впереди менЯ дергаетсЯ реже. ’Янусь, тЯнусь, зачем-то
задерживаю дыхание. Џальцы потные, граната выскальзывает. Ќесколько мин
беспорЯдочно разрываетсЯ по склону. ‘ейчас немцы придут в себЯ. € вдруг -
крик. „икий, страшный:
- ’анки!
Њгновенно обессиленный этим криком, Я слышу, как кто-то уже отползает.
‘ейчас вспыхнет паника. ‹юди хлынут вниз, а там - танки. € пулемет сверху.
ќто - истребление.
- ‹ежать! - хриплю Я в землю.
Љто-то вскочил. Ѓежит вниз. Ћчередь! џ успеваю сорвать с поЯса гранату.
‚зрыв! ќто кинул кто-то раньше. ‚скакиваем. Џо осыпающейсЯ из-под ног гальке
бежим вверх. €з дыма на менЯ - чье-то искаженное лицо. “дарЯю гранатой.
ѓлаза над бруствером. Ћгромный хрипЯщий ‘аенко валитсЯ на них. Џрыгаю в
траншею. Љомандир пешей разведки в дыму крутит немцу руки. Њолча. “ обоих
бледные ожесточенные лица. Љакой-то солдат возитсЯ над пулеметом.
- „авайте скорей!
‘олдат подымает лицо - Џанченко! Ћттащив в сторону убитого пулеметчика,
бежим с пулеметом по траншее. € только устанавливаем на другую сторону -
немцы! ‹езут вверх по склону, стрелЯют из автоматов, водЯ ими перед животом,
падают, переползают, выскакивают из кустов. Џулемет дрожит у менЯ в руках.
Ѓелые вспышки пламени бьютсЯ перед глазами. ‘квозь эти вспышки - мечущиесЯ
фигурки немцев. Ѓегут. Џропадают. Ѓегут. Ћткуда-то через нас начинает бить
артиллериЯ.
- ‹енту! - кричу Я.
Џанченко исчез куда-то. ‚место него ‘аенко. €з-под кубанки на ухо по
потной щеке течет кровь. •очу крикнуть ему, но челюсти свело, не могу
разжать. € тут же забываю о нем: опЯть лезут немцы, ползут по виноградникам
отовсюду.
ђазрыв!
‚жимаю голову в плечи.
ђазрыв! ђазрыв!
ќто танки. ‘лышно, как они ревут. Љто-то, тЯжело дыша, пробегает по
траншее за спиной у менЯ, материтсЯ, кричит:
- ѓранаты!..
Ќадо снЯть пулемет. ‘вист. ‚ой. ѓрохот. ‘тремительно налетевший сверху
гул обрушиваетсЯ на голову, оглушает. Љонец! € не могу оторватьсЯ от
пулемета.
‚ тот же момент из-за голов наших, как снарЯды, выскакивают штурмовики,
€‹-2, и немцы катЯтсЯ вниз по склону.
Џотом Я сижу без сил на дне траншеи на пулеметных, гильзах. Ќесколько
бойцов сидЯт рЯдом. „ышат. ‹ица мокрые от пота. Џравей ложатсЯ разрывы. Ђ
где же танки?
‘верху сваливаетсЯ Џанченко. Џочему-то босой. •рипит пересохшим горлом:
- Џить!
Ќа черном лице одни глаза. Љто-то дает флЯжку. Џьет, задыхаЯсь, с
остановившимисЯ зрачками. ‹еваЯ щека в пыли. ‘квозь пыль сочитсЯ ссадина.
Ќад головой у нас гудение самолетов и пулеметные очереди: др-р-р! др-р-р!
ѓлухо за толщей воздуха. Џочему Џанченко босой? џ смотрю на него и что-то
ничего не могу сообразить. Џеред глазами туман. “ менЯ, кажетсЯ, жар. ќто
малЯриЯ. € слышу плохо.
- ѓде танки?
Њой голос доходит до менЯ, как сквозь вату. Џанченко отрываетсЯ от
флЯжки. ЃлестЯт мокрые зубы.
- ‚от они, танки!
€ указывает флЯжкой назад. Џозади нас, за высотой, подымаетсЯ густой
черный дым. Џанченко смеетсЯ и опЯть пьет. Њне тоже хочетсЯ пить. Ѓеру у
него флЯжку. ‚ода почему-то горькаЯ.
Џо траншее быстро идет Ѓрыль.
- ‘обрать оружие, патроны, гранаты! ‘ейчас опЯть полезут!
Њы подымаемсЯ. ѓлЯдЯ на него, Я вдруг вспомнил о Ѓабинe. ‚первые за
весь бой. Ѓеру его за портупею:
- Ѓабин где?
- ’ам! - Ћн кивает головой назад вдоль траншеи и торопитсЯ пройти, но Я
удерживаю его за портупею.
џ хочу спросить о ђите и боюсь. ЏонЯв, Ѓрыль, говорит:
- ‚се там. †ивы.
€, разжав мою руку, уходит быстро. “же издали, за поворотом траншеи,
опЯть слышен его голос:
-- ‘обрать оружие, гранаты, сейчас снова полезет!.. Ћтчего-то во рту у
менЯ вкус крови. Џлюю на ладонь - кровь.

ѓ‹Ђ‚Ђ XIII

Ќочь проходит тревожно. ‘ вечера мы отбиваем еще две атаки. “ немцев,
не переставаЯ, работают пулеметы, рассеваЯ над черной землей огненные трассы
пуль. Ћни с шипением врезаютсЯ в бруствер. €з низины, затопленной туманом,
часто бьет скорострельнаЯ пушка, прозваннаЯ "ѓеббельсом": ду-ду-ду-ду-ду!..-
и оттуда вылетают вверх прерывистые струи огненного металла. Џо временам
ржаво скрипит шестиствольный миномет, у нас все дрожит и трЯсетсЯ от
взрывов, и землЯ осыпаетсЯ.
Ќебо низкое. ’учи глухо обложили его. ћжнее нас и на севере, где был
плацдарм,- а может, уцелел он? - облака безмолвно вздрагивают: это отсветы
боЯ на земле. ’ам давно уже слышен небывалой силы артиллерийский гром, и
воздух, дрожа, неприЯтно действует на уши.
‚сю ночь к нам прибывает пехота с того берега. ‹юди идут сюда по
выжженной земле, на которой еще остались неубранные трупы и чернеют остовы
сгоревших танков; попав теперь в наши окопы, где не выветрилсЯ дух немцев,
они говорЯт отчего-то вполголоса.
“сталость валит солдат с ног. ‡асыпают с открытыми глазами, посреди
разговора, с недокуренной цигаркой в руке. “ пулемета спит пулеметчик,
ткнувшись лицом в бруствер, не разжимаЯ рук. Џриехала кухнЯ, но даже запах
еды не будит людей. ‘ильней всего сейчас сон.
‚ полночь, отправив Џанченко на тот берег за свЯзью, Я оставлЯю за себЯ
пехотного лейтенанта и спускаюсь в блиндаж. ‚оздух спертый. Ќадышано и
накурено так, что немецкаЯ свеча в плошке, задыхаЯсь, едва мерцает сквозь
дым. ‘пЯт от порога. ‚ проходе, на нарах - вповалку. ’абачный дым ест глаза.
Ђ может быть, это от усталости? Љолеблюсь минуту, потом втискиваюсь между
двумЯ храпЯщими телами и засыпаю, будто проваливаюсь в темную воду.
Џоследнее, что слышу,- немецкий пулемет. ѓде-то близко.
Ѓудит нас громкий крик:
- Џодъе-ом! Ќемцев проспали!
Џодымаю тЯжелую, мутную со сна голову. ‚се тело болит, как избитое. ‚
глазах от многих бессонных ночей будто песок насыпан. Љругом менЯ шевелЯтсЯ
в соломе солдаты, взлохмаченные, у многих поднЯты воротники шинелей, голоса
хриплые спросоньЯ; ругаютсЯ, кашлЯют, сворачивают курить. Љто-то опЯть
укладываетсЯ спать.
- Џодъем!
Џарень в дверЯх, поднЯв автомат вверх, даeт очередь. ‘наружи тоже
слышна суматошнаЯ стрельба и крики. ‚ыскакиваю из блиндажа. Ќаверху творитсЯ
странное что-то. ‘олдаты открыто ходЯт по высоте, палЯт вверх из автоматов,
бухают из винтовок, словно война кончилась.
- Ќемцы где?
- Џроспали немцев!
ЋказываетсЯ, лазала разведка и никого не обнаружила. ‚сю ночь
пулеметчики прикрывали отход немцев, а когда туда полезли перед утром, и
пулеметчики смылись.
‘ пехотной разведкой лазал ‘аенко по доброй воле, вернулсЯ обвешанный
трофеЯми, приволок откуда-то Ящик Яиц. Њы пьем их сырыми. ђазбиваем с одного
конца и пьем, запрокинув голову. ѓде же все-таки немцы? Ќикто ничего толком
не знает. Ќет немцев - и все. ‘аенко достает из обоих карманов вискозные
парашютики от немецких осветительных ракет - у нас они идут вместо носовых
платков - и раздает всем желающим, стоЯ в шикарной позе. ‹ицо его
самодовольно лоснитсЯ.
- ‚ы бы поглЯдели, товарищ лейтенант, какаЯ там огневаЯ позициЯ
стопЯти. џ ее сразу узнал. Ќаша цель номер шесть.
€ подмигивает мне узким глазом:
- ‚се не верЯт нам. ђазделали как бог черепаху. Џойдете глЯдеть?
- ‘той! - говорю Я.- Ћстались еще Яйца?
- …сть.
- ѓрузи на плечи - и шагом марш в гости!
€ мы идем к Ѓабину. Џо дороге снимаю грЯзный бинт с головы и чувствую
облегчение оттого, что ветерком обдувает подсыхающую ссадину.
Ѓабин стоит на насыпи своего блиндажа, расставив ноги в сапогах, голый
по поЯс, а ”роликов с полотенцем на плече льет ему на спину из котелка.
Љомбат, задыхаЯсь под холодной струей, изгибаетсЯ, шлепает себЯ ладонЯми по
мокрой груди: "“х! “х!" - испуганными глазами показывает себе на спину между
лопаток, и ”роликов льет туда. "Ђх хорошо!"
- Љомбат! - кричу Я еще издали.- “ тебЯ кто-нибудь Яичницу жарить
умеет?
- Ђ война?
‚ода потоками заливает ему лицо, он жмуритсЯ от мыла.
- Ћбождет война, давай Яичницу есть!
”роликов, целЯ струей из котелка комбату на затылок, улыбаетсЯ. €
часовой у входа в блиндаж улыбаетсЯ и чешет мЯсистую, в мозолЯх, ладонь об
острие штыка.
Ќад нами, заглушив голоса, низко проходЯт наши бомбардировщики. €дут
спокойно, куда-то далеко. Ѓабин, нe разгибаЯсь, чтобы вода по желобку спины
не затекла в брюки, что-то кричит и весело указывает на самолеты снизу. ‘
мокрого локтЯ бежит струйка воды. џ с удовольствием и даже с завистью смотрю
на его мускулистое тело. Ћн пожелтел от акрихина, малЯриЯ подсушила его, а
видно, силен был очень. Џод правой лопаткой у Ѓабина старый, затЯнувшийсЯ
коричневой кожицей широкий шрам. Ќа плече круглаЯ вмЯтина толщиной в палец -
след пули. Љогда он подымает руку - вмЯтина становитсЯ глубже. ‚есь
послужной список на теле, стоит только рубашку снЯть.
”роликов, сорвав с плеча, кладет ему на руки чистое полотенце. Ѓабин
трЯсет мокрыми черными волосами и разом зажимает полотенцем лицо.
- ’ы вообще понимаешь что-нибудь во всем этом? - говорю Я, когда гул
самолетов отдалЯетсЯ и снова становитсЯ возможно говорить.
Ѓабин растирает суровым полотенцем выпуклую, без волос грудь, смеетсЯ.
ѓалифе, пыльные сапоги в брызгах воды, она сверкает на солнце.
- Џередавали,- он кивнул под поги себе, на насыпь землЯнки, где был
телефон,- два фронта наступают: наш и ‚торой “краинский. ‘ двух плацдармов
рванули. ’анки ‚торого “краинского, говорЯт, в ђумынии уже. Ќемцы их
догонЯют. ‚от как война двинулась на запад: впереди наши танки путь
указывают, сзади немцы, сзади немцев - мы. ‚чера бы нам это сказали, а?
„а, если бы вчера нам это сказали... Ќа войне никогда не знаешь дальше
того, что видишь.
Ћткуда-то возникает звук летЯщего снарЯда. Ћн долго воет, приближаЯсь,
и разрываетсЯ у подножиЯ высоты.
- ЏонЯл, где немцы? - говорит Ѓабин.- „аже выстрела не слышно.
ѓолый по поЯс, он берет у ”роликова бинокль с болтающимсЯ ремешком, и
мы оба смотрим в ту сторону. ‘олнце, желтаЯ от зноЯ степь, и по краю степи,
за деревьЯми, медленно движетсЯ сильно растЯнувшаЯсЯ колонна маленьких -
отсюда - грузовиков.
- ’ебе свЯзь еще не подтЯнули? - спрашивает Ѓабин быстро.
- ЉакаЯ теперь свЯзь! Ќаши, наверное, уже с огневых снимаютсЯ.
- †аль. Ђ то бы дать по ним разок, чтоб нe ездили!
€з блиндажа выскакивает ђита. ЏодтЯнув юбку над коленЯми,
раскрасневшаЯсЯ, с оживленно блестЯщими черными глазами, вылезает из
траншеи, кидает Ѓабину чистую рубашку:
- Ќа, надевай! Ђ бритьсЯ?
Ѓабин проводит рукой по щекам - спорить трудно.
- ѓосподи, что бы вы, мужчины, без нас делали?
- Ћпределенно пришли бы в упадок.
-- € запустение,- добавлЯю Я.
ђита сочувственно качает головой:
- Ћстрить пытаетесь... ‚ам только это и остаетсЯ. € строго Ѓабину:
- ‘ейчас же снимай с себЯ все и надевай чистое. ‘тирать буду.
- Џонимаешь,- говорит Ѓабин,- у нас тут идеЯ возникла: позавтракать
раньше всех дел. …го, например,- он указывает на менЯ,- могут в любой момент
забрать у нас и кинуть поддерживать другой полк.
- ЊенЯ ваша мощнаЯ идеЯ не трогает. џ хочу стирать. •очу голову мыть в
„нестре. •очу тебе обед готовить. Џосмотри на себЯ: от тебЯ половина
осталась. ‘егоднЯ сварю тебе настоЯщий украинский борщ. ‘о старым толченым
салом длЯ запаха. “чти, ”роликов, нужно стаpoe хлебное сало. џ тебЯ быстро
откормлю. € пусть он тоже приходит борщ есть.
- Ђ кто нам пока что Яичницу зажарит?
- ”роликов. ђодина призвала его на эту должность - пусть жарит.
- ‹адно,- говорю Я,- завтракать все равно придем. “ нас еще одно дело
есть.
€ мы уходим с ‘аенко смотреть свою работу: бывшую нашу цель номер
шесть. Љогда ведешь огонь по батареЯм, стоЯщим на закрытых позициЯх, редко
видишь результаты своей стрельбы. Ћ них догадываешьсЯ. Џрекратила батареЯ
стрельбу - подавил. ‚идишь, как там что-то рветсЯ,- уничтожил. € часто эта
"уничтоженнаЯ" батареЯ после ведет по тебе огонь, ’огда говорЯт, что она
ожила. ЊоЯ батареЯ за войну тоже много раз "оживала".
Њечта каждого артиллериста - близко поглЯдеть результаты своей
стрельбы. Ќо даже в наступлении это не всегда удаетсЯ: идешь где-то стороной
и видишь чужую работу. џ с удовольствием хожу по брошенным орудийным окопам,
считаю воронки. Ќаши, их не спутаешь. Ќесколько прЯмых попаданий в окоп. ‚о
мне подымаетсЯ профессиональнаЯ гордость. ‚се разбито, брошeны зарЯдные
Ящики, но пушки увезены.
- ‚ металлолом повезли,- говорит ‘аенко. џ нe спорю. Људа бы ни
повезли, раз такое наступление - недалеко они уедут.
Ћтправив ‘аенко встретить свЯзистов, Я иду на левый фланг. Љто-то
говорил, что там действовали штрафники. Ќо штрафников уже нет, и никто
ничего не знает о Ќикольском.
џ возвращаюсь по тем местам, где была наша оборона, и мне несколько раз
попадаютсЯ похоронные команды. ‚се здесь такое памЯтное и уже чем-то чужое,
опустевшее без нее. Ћкопы, брошенные землЯнки, в которых живут теперь
воспоминаниЯ. џ нахожу свой первый ЌЏ - щель в дороге. Ћколо него в
закаменевшей земле мелкаЯ воронка от мины и ничком лежит убитый немец,
серый, как землЯ под ним. ‘колько дней просидели мы здесь?
Ќедалеко от щели - разбитаЯ осколком, обгоревшаЯ и уже ржаваЯ винтовка.
ќто здесь убило миной двух пехотинцев, утром, когда мы с ‚асиным собирались
завтракать. Ђ вот так Я полз. естьдесЯт метров. € оттуда бил пулемет. ђазве
расскажешь когда-нибудь тем, кто не был здесь, что значило проползти
шестьдесЯт метров.
‘транно все же устроен человек. Џока сидели на плацдарме, мечтали об
одном: вырватьсЯ отсюда. Ђ вот сейчас все это уже позади, и почему-то
грустно, и даже вроде жаль чего-то. —его? Ќаверное, только в дни великих
всенародных испытаний, великой опасности так сплачиваютсЯ люди, забываЯ все
мелкое. ‘охранитсЯ ли это в мирной жизни?
Њимо менЯ, подскакиваЯ на кочках, мчитсЯ пехотнаЯ кухнЯ. —убатый повар
в колпаке держит в вытЯнутых руках вожжи. Ќа высотах встает разрыв. Ќи
черта, правит прЯмо на разрыв, нахлестываЯ коней. ‚от какаЯ война пошла!
…ще издали ”роликов замечает менЯ.
- €дите скорей, товарищ лейтенант! - кричит он.
Ќа двух камнЯх стоит у него огромнаЯ сковорода, и в ней пузырЯми
вздуваетсЯ великолепнаЯ Яичница с салом, с зеленым луком. ”роликов жарит ее,
используЯ подручные средства: распорол немецкий зарЯд и кидает в огонь
длинную, как макароны, взрывчатку. Ћна горит химическим желтым пламевем,
жирнаЯ копоть хлопьЯми садитсЯ на Яичницу, он выковыривает ее ножом.
- ‹ень тебе хворосту набрать?
- ‹ень! - € смеетсЯ.
ђита коленом решительно уминает на земле узел с бельем, свЯзывает его
рукавами гимнастерки. Ѓабин в ослепительно белой рубашке кончает бритьсЯ
перед зеркальцем. ЋттЯнув кожу на похудевшей шее, водЯ бритвой по ней,
подмигнул мне в зеркало: "‚идал, что делаетсЯ?"
- ‘адись, быстро брейсЯ,- говорит он.- Ђртиллерист должен быть всегда
выбрит и слегка пьЯн.
ђита поднЯла красное лицо с упавшими волосами, черные глаза оживленно
блестЯт. Ќа верхней губе капельки пота.
- Ђ ему нечего брить.
- Ђ мне нечего брить.
- Ќе слушай ее. Ћна, видишь, настроена Яростно. Љакую-то стирку
выдумала...
- He слушай менЯ. “ тебЯ шикарные усы. џ даже могу их поцеловать.
€ вдруг в самом деле целует менЯ. ‚ губы. ‚лажными горЯчими губами.
‘умасшедшаЯ девка. Ќу что требовать, когда сумасшедшаЯ!
- џ бегу за водкой,- говорю Я, чувствуЯ, что краснею.
- Ћн мужчина, он не может без водки! - € ђита хохочет.
џ бегу в свой окоп и слышу, как она хохочет. Џотом слышу далеко
возникший звук снарЯда. ‘прыгиваю. •охот обрываетсЯ раньше. Џотом разрыв. џ
выскакиваю с флЯжкой. € тут дикий, какой-то животный крик ђиты. € вместe с
этим криком во мне все обрываетсЯ. Џомертвев, чувствуЯ только, что уже
ничего изменить нельзЯ, бегу туда. ђита стоит на коленЯх. Љогда Я подбегаю
ближе, она падает на что-то. џ хватаю ее за плечи, тЯну к себе:
-- ђита!
Ћна вырываетсЯ, а Я тЯну:
- Људа тебЯ? ђита!..
€ вдруг Я вижу ее глаза. Ѓезумные, не видЯщие ничего. Ќо она жива.
†ива!
џ сажусь, обессиленный. “ менЯ дрожат губы. Ћт испуга за нее со мной
что-то случилось. Ќe могу встать. ђукой не могу пошевелить. ЋтнЯлись ноги. џ
все вижу и ничего не соображаю. —ьЯ-то широкаЯ в кисти, страшно знакомаЯ
рука лежит на земле. € тут слышу ђитин захлебывающийсЯ голос:
- ѓде? ѓде? Ђлеша, родной, куда?
џ почему-то забыл о Ѓабине и теперь понЯл, что ранен он. ‘жав губы,
отстранЯЯ ђиту рукой, он силилсЯ поднЯтьсЯ с земли с напрЯженным,
нахмуренным лицом, вслушиваЯсь во что-то, слышное ему одному. Џотом что-то
сломалось в нем, кровь потекла у него из угла рта, а он, захлебываЯсь,
пыталсЯ улыбнутьсЯ крупными синеющими губами, словно стеснЯЯсь, что напугал
нас. € это было несовместимо и страшно. ‚зглЯд его наткнулсЯ на менЯ, мне
показалось, он менЯ зовет.
Џосле Я понЯл, зачем он звал менЯ. Ћн умирал, чувствовал это и,
беспомощный, глазами просил менЯ помочь ђите в этот первый, самый страшный
длЯ нее момент. ќто ее пыталсЯ он ободрить вымученной улыбкой. Ќо со мной
что-то случилось от пережитого испуга. ‘частливо начатый день, то, что мы
должны были сейчас завтракать, внезапный снарЯд и все это сразу происшедшее,
во что Я еще не мог поверить, перемешалось в моей голове, и Я только тупо
стоЯл с флЯжкой.
Ђ уже бежали сюда люди, тесно обступали нас...
Ќа всю жизнь запомнилсЯ мне последний, заставивший всего менЯ
вздрогнуть, жуткий в своем одиночестве среди людей крик ђиты:
-- Ђлеша!..

Њы хоронили Ѓабина жарким августовским полднем в лесу. ‚ невеселой
песчаной земле, обрубив лопатой корни, вырыли ему могилу. ‹ес теперь был
редкий, и солнце жгло в нем, как в поле, а уцелевшие деревьЯ, все сплошь
израненные осколками, были в горЯчих потоках смолы.
€ сильно пахло потревоженной сырой землей и свежим деревом.
Ѓез пилоток мы тесно стоим, окружив могилу, а двое солдат с лопатами
что-то еще подрывают в ней, торопЯсь, чувствуЯ на себе взглЯды всех. Ѓабин
лежит на свежей насыпи, завернутый в плащ-палатку, черноволосый,
неестественно желтый, с запекшейсЯ на синих губах кровью; на левой щеке его
ниже уха клочок недобритых волос. џ стараюсь не смотреть на него. Љто-то
шепотом говорит, что орден Љрасной ‡везды тоже надо было снЯть и сдать в
штаб. € все почему-то говорЯт шепотом, стеснЯЯсь своих голосов. ђЯдом со
мной Ѓрыль тихо рассказывает кому-то, как он пришел в батальон и, ничего не
думаЯ тогда, пообещал пережить Ѓабина. € вот получилось, пережил...
‘олдаты выпрыгивают из могилы, подобрав лопаты, скрываютсЯ за спины
стоЯщих. € сейчас же на насыпь поднЯлсЯ Љараев. ѓолос его в тишине показалсЯ
мне резким:
- ’оварищи бойцы и командиры! ‘егоднЯ мы хороним...
џ вздрогнул и оглЯнулсЯ, ища глазами ђиту. …е не было. џ почувствовал
облегчение.
‘егоднЯ утром ”роликов поливал ему на спину, и Ѓабин просил еще, и ухал
под холодной водой, и шлепал себЯ ладонЯми, веселый, мокрый, живой, а Я с
завистью смотрел на его мускулистое тело и считал рубцы... ‚от так кончитсЯ
война и кто-то еще погибнет от последнего шального снарЯда, и с этим разум
не примиритсЯ никогда.
Ќезнакомый майор, проталкиваЯсь в первый рЯд, задерживаЯ дыхание,
толкнул менЯ. џ посмотрел на него и случайно увидел над ним на дереве серую,
вздувшуюсЯ от дождей пузырЯми фанерную дощечку и почти смытую надпись на
ней. ‘ трудом различаЯ буквы, Я прочел: "€з одного дерева можно сделать
миллион спичек. Ћдна спичка может сжечь миллион деревьев. Ѓерегите лес от
огнЯ!"
‚ стертом артиллерийским огнем лесу эта довоеннаЯ надпись внезапно
поразила менЯ. Ќеужели все, что произошло и пылает уже четвертый год,
возникло от крошечного огонька, который вначале не затоптали, а потом уже
невозможно было погасить?
Љараева сменЯет на насыпи майор, который проталкивалсЯ в первый рЯд.
Њне уже неспокойно становитсЯ, что ђиты до сих пор нет. џ осторожно
выбираюсь из толпы и иду искать ее. Ќесколько солдат, торопЯщихсЯ туда,
попадаютсЯ мне навстречу. Ћдин бежит со смущенной и счастливой улыбкой
человека, который боЯлсЯ опоздать, но в последний момент увидел, что успеет.
џ долго ищу ђиту и, когда уже начал не на шутку тревожитьсЯ, вдруг
увидел ее. Ћна сидела на поваленном дереве. Ќе решаЯсь подойти сразу, Я
смотрел на ee спину, на косой залоснившийсЯ след портупеи от плеча к ремню.
Џотом сел рЯдом виновато.
Ќадо было что-то сказать ей. Ќо что сказать сейчас, когда нет таких
слов? Ћна смотрела перед собой пустыми, погасшими глазами. ™еки ее горели,
на них следы высохших слез. џ вдруг понЯл, почему она не пошла туда. Ћна
была Ѓабину женой и другом, самым близким человеком, прошедшим с ним через
все. Ќо там, на могиле, среди незнакомых офицеров, и сама она, и ее слезы
выглЯдели бы иначе. Ђ может быть, она и нe думала об этом.
- ђита,- позвал Я осторожно.
Ћна не обернулась, быть может, не слышала, продолжаЯ все так же
смотреть перед собой. џ подождал и опЯть позвал ее:
- ђита.
’огда она живо повернула голову, и в первый раз глаза ее блеснули. Ћни
блеснули на менЯ открытой ненавистью. џ ни в чем не был виноват перед ней.
…сли б Я мог сейчас умереть вместо Ѓабина, Я бы сделал это. Ќо это не
зависело от менЯ.
Џозади нас раздалсЯ недружный залп. џ видел, как спина ђиты вздрогнула.
Ћна поднЯлась и быстро пошла отсюда, торопЯсь уйти дальше, но второй залп
догнал ее и толкнул в спину.
џ еще долго сидел один на поваленном дереве. ’олько теперь, когда ђита
ушла, Я понЯл, что весь этот горький день во мне жила смутнаЯ надежда. џ
почувствовал ее, когда потерЯл.

Ќочью снимаетсЯ с позиций и уходит вперед пехота. ђита уходит вместе с
батальоном. џ даже не иду прощатьсЯ. ’ак тЯжело на душе и так за нее больно!
‚сю ночь над высотами, все так же впереди нас, Ярко горит желтаЯ
звезда, и Я смотрю на нее. Ќаверное, ее как-то зовут. ‘ириус, Ћрион... „лЯ
менЯ это все чужие имена, Я не хочу их знать.

ѓ‹Ђ‚Ђ XIV

Њы лежим у дороги, босиком, на пыльной траве: ‘аенко, ‚асин, Џанченко и
Я. ‘аенко разбросал толстые ноги с мЯсистыми ступнЯми, по ним ползают мухи,
лицо накрыл от солнца черной кубанкой и спит. Џанченко тоже спит на боку,
головой на вещмешке с продуктами, охранЯЯ их даже во сне, а от кого -
неизвестно. ‘ловно едет в вагоне поезда, где по военному времени всЯкое
может случитьсЯ. Ћн и воюет как будто между дел, а главным образом -
добывает продукты, готовит, кормит. •озЯйственные дела одолевают его даже во
сне, лицо у него озабоченное, а на ремне вместо гранат - три флЯжки.
Њы одновременно смотрим на него: ‚асин и Я. “равновешенный, знающий
себе цену, как всЯкий мастеровой человек, ‚асин относитсЯ к Џанченко со
сдержанным юмором. Њы встречаемсЯ глазами, и ‚асин улыбаетсЯ. џ впервые
замечаю, что глаза у него на солнце рыжие. Ђ вообще красивый парень.
‘муглый, волосы с рыжинкой, а брови черные, как нарисованные углем. € шеЯ
крутаЯ, гордаЯ. ‘идит, поджав под себЯ босые ноги, что-то выстругивает из
палки, опустив длинные, рыжие на концах ресницы. Ћн хотЯ и мал ростом, но на
иного высокого глЯнет, будто сверху вниз.
Ђ ведь скоро мы все расстанемсЯ. ‹енивый, гладкий, богатырски спокойный
‘аенко утруждать себЯ, изнурЯть работой не привык. …му легче к немцам в
разведку слазать, чем вырыть окоп. ‡а этого Я не беспокоюсь, жизнь у него
будет как августовский разморенный от зноЯ полдень, когда в тени и то
шевельнуть рукой лень. Ѓабы его любЯт, у него к ним тоже характер мЯгкий, и
жененка - попадетсЯ она ему, наверное, худаЯ, сердитаЯ: таких, кто много
перебрал, под конец самого приберет к рукам какаЯ-нибудь невзрачненькаЯ -
будет денно и нощно не прощать ему, что прежде за другими ее не замечал, и
точить его, и точить, и ворочать за него в хозЯйстве. Ќо ‘аенко "такий
козак", что растолкать его трудно. Њежду прочим, из всех моих разведчиков он
один ни разу не ранен, хотЯ на фронте с начала войны.
‹учше всех Я представлЯю себе жизнь Џанченко. ќтот - трудЯга. ‚ернетсЯ
к себе в колхоз и будет работать, честный, упорный до невозможности. Ђ черен
несколько лет уже и многодетный. ’аким трудЯгам почему-то нелегко в жизни. €
живут они не очень богато.
Њне даже грустно становитсЯ, что придет час, когда все мы разъедемсЯ. €
не будет уже того, что свЯзывало нас и каждого из нас делало лучше, чем он
сам по себе в отдельности. ќ, да о чем Я! „о конца еще надо дожить.
џ ложусь на спину, чувствуЯ щекой нагретый ворс шипели, с удовольствием
шевелю на солнце пальцами босых ног. ‘олнце стоит в зените, небо синее,
безоблачное, хорошо видны сиЯющие дали, и только по самому горизонту тают
тонкие встающие дымы. ’ам далекое, непрекращающеесЯ гудение, тЯжелаЯ
артиллериЯ глухо кладет разрывы: гук! гук! ‚от уже куда отодвинулсЯ бой.
Ќад нами гудит наш самолет, очень высоко, то взблескиваЯ на солнце
серебрЯной мухой, то исчезаЯ в синеве, и тогда только по звуку можно за ним
следить. Ћдним глазом из-под пилотки Я наблюдаю за ним. € впервые завидую
летчикам. •орошо, должно быть, купатьсЯ вот так в синем солнечном небе, то
взмываЯ вверх, то переворачиваЯсь через крыло. џ засыпаю под гул самолета,
не прЯчась от бомб, только накрыв лицо пилоткой от солнца.
Љогда просыпаюсь, Џанченко уже нет рЯдом, ‚асин сидЯ натЯгивает сапоги.
Џоблизости от нас у дороги расположилось семейство молдаван. ‘огнанные
войной с родных мест, они теперь возвращаютсЯ от немцев и сели отдыхать;
рЯдом с нами им, видимо, спокойней. ЋказываетсЯ, только что проехал командир
бригады и сейчас по дороге движетсЯ мимо нас штаб. џ замечаю среди других
Њезенцева на рыжем высоком коне. Ћн тоже видит нас и хочет проехать
незаметно, но в последний момент, заторопившись, вдруг подъехал:
- ‡дравствуйте, товарищ лейтенант.
“ ‘аенко, который спал, накрыв лицо кубанкой, заблестел один глаз.
Џод Њезенцевым лоснЯщийсЯ от сытости конь. џ босиком сижу у дороги в
пыльной траве. ‘олнце сверкает на глЯнцевом крыле седла; мне кажетсЯ, Я на
расстоЯнии ощущаю запах нагретой солнцем новой кожи и конского пота. Ђ за
спиной Њезенцева в защитном чехле - труба. Ћна раз в десЯть легче рации,
которую он прежде таскал на спине.
- ’рубишь?
Ћн пожал покатыми плечами:
- Џожалуйста, пусть другой, кто умеет, берет мою трубу. џ не
напрашивалсЯ. ‡наете, товарищ лейтенант,- говорит он миролюбиво, заметив,
что еще двое на конЯх свернули к нам,- кому-то ведь и трубить нужно. џ побыл
с винтовкой, знаю. Ђ вообще вы не думайте, что в бригаде легко. ’оже ни днЯ,
ни ночи. ‚о взводе, по крайней мере, свободней было.
„а, вот так и скажет после войны: Я побыл с винтовкой, знаю. Љто
воевал, тот не скажет, а этот скажет и в нос ткнет.
џ смотрю на него снизу. Ћн во всем новом, еще не стиранном, не
потерЯвшем цвета. € ремень на нем новый, светлой кожи. € маленькаЯ кожанаЯ
кобура на боку. Ќа коне, в подогнанном обмундировании Њезенцев уже не
выглЯдит таким сутулым и тощим. ’олько шеЯ все такаЯ же длиннаЯ, с торчащим
кадыком, словно выгнутаЯ вперед. Ђ старика умилина нет в живых...
џ чувствую, Њезенцеву беспокойно среди нас. Љонь под ним вертитсЯ, он
удерживает его, но почему-то не отъезжает. ‘ каким легким сердцем вздохнул
бы он, если б узнал, что и нас тоже нет на свете. Ќаверное, в прошлой его
жизни немало есть людей, с кем бы он не хотел встретитьсЯ. ‚прочем, он уже
почти оторвалсЯ от нас. ѓлавное - и в будущем успевать вовремЯ отрыватьсЯ,
чтобы нежеланные свидетели оставались позади и ниже.
Љ Њезенцеву подъезжают конные. Џередний, раскормленный и крепкий, с
сильными ногами в стременах и толстыми лЯжками на седле, с серебрЯной
медалью на полной груди, вытирает платком лоснЯщиесЯ от пота, как будто
сальные щеки. ‚ потной руке - поводьЯ. ќтот тоже из ансамблЯ, плЯсун,
кажетсЯ. џ уже давно заметил, что у таких вот нестроевиков и выправка и вид
самые строевые, и обмундирование сидит на них как влитое. ‚зЯть его,
затЯнутого в ремни, украшенного медалью, и моего Џанченко в засаленных
брюках, в стираной-перестираной, белой от солнца гимнастерке, в пилотке, за
отпоротом которой вколоты иголки с черной, белой и защитного цвета нитками,
да отправить обоих в тыл, да показать девкам - скажут девки, что Џанченко
где-нибудь всю войну отиралсЯ при кухне, а вот этот и есть самый настоЯщий
фронтовик.
- Љорешков встретил? - сиплым от жары голосом спрашивает он у
Њезенцева, покровительственно кивнув нам с высоты седла.
€ все трое смотрЯт на виноград, который принес Џанченко в плащ-палатке
и раскладывает.
- „руг, а ну подай кисточку! - нетерпеливо ерзаЯ штанами по гладкой
коже седла, кричит он сверху.
Џанченко продолжает нарезать хлеб, стоЯ коленЯми на плащ-палатке. Ћн
как будто не слышит.
- ‘лышь, солдат!
‘ земли встает ‘аенко, надев кубанку на встрепанные волосы,
распоЯсанный идет к нему, оставлЯЯ в пыли дороги широченные босые следы.
ЏодойдЯ, охлопывает лошадь ладонью, словно любуетсЯ. •лопает по заду,
подкованные копыта переступают около его босых ног, вдавливаЯсь шипами.
- Ћт конь, так то правда конь-огонь! Ќа таком коне еще бы шашку да
шапку добрую...
€ делает что-то неуловимое. ‚звившись, конь диким галопом, боком несет
воЯку по дороге. …ле удерживаЯсь в седлe, тот издали грозит и кричит что-то.
‘аенко хохочет, стоЯ посреди дороги босой.
- ќй, лови! - кричит он и, взЯв с плащ-палатки, кидает кисть винограда.
Њузыкант ловит ее на лету, но все же обижен. Ђ ‘аенко, великодушный,
как победитель, спрашивает третьего музыканта, самого скромного на вид:
- ЏредставлЯть когда будете?
’от смущенно пожимает плечами: мол, от нас не зависит, наше дело такое
- как прикажут. ‘аенко и ему дает виноград.
Ћдин только Џанченко за все это времЯ даже не повернул головы, словно и
не было ничего: он резал хлеб. •арактер у него железный.
Ѓольше мы не говорим о них. ‹ежа на животах вокруг плащ-палатки, голова
к голове, едим виноград. џ лежу чуть боком, чтоб удобней было раненой ноге.
‘коро рана нагноитсЯ, тогда бинты будут отставать легко, без боли.
Њимо нас по дороге в мЯгкой густой пыли проносЯтсЯ машины. ‚етер
сбивает пыль на ту сторону, и трава там всЯ пепельнаЯ. ’олько мы не спешим:
наши пушки утром переправились через „нестр и еще не подтЯнулись. ‚се это,
стремительно и весело мчащеесЯ к фронту, на рассвете завтрашнего днЯ, когда
мы вступим в бой, будет позади, а мы - впереди. € мы не спешим. ‚се-таки Я
надеваю сапоги, разведчики тоже обуваютсЯ: дорогa уже не безлюдна, и лежать
так - неловко.
Њы едим черный виноград, каждаЯ Ягода словно дымком подернута, а сок
теплый от солнца. Џодносишь ко рту тЯжелую гроздь и на весу объедаешь
губами. ‘ок винограда, пшеничный хлеб, солнце над головой, сухой степной
ветер - хорошаЯ штука жизнь!
Џозади нас останавливаетсЯ машина, резкий сипловатый сигнал.
ЋборачиваемсЯ. Љомдив џценко вылезает из кабины полуторки с брезентовым
верхом, голенища его сапог сверкают сквозь пыль. ‚ кузове машины Џокатило -
он улыбаетсЯ, поглаживаЯ двумЯ пальцами усики под носом, кивает дружески - и
начальник разведки дивизиона Љоршунов в накинутой на спину от ветра шипели с
поднЯтым воротником. ‘ ними несколько разведчиков.
ЋправлЯЯ гимнастерку под ремнем, подхожу к командиру дивизиона. Ћн
стоит у подножки, тонким прутиком похлестывает себЯ по голенищу. Џодбритые
брови строго сдвинуты, тонкие сомкнутые губы, смелый взглЯд. Ќа нем его
парадный суконный костюм, лаковый козырек фуражки бросает на лоб короткую
тень.
- ‡агораете?
‹евой рукой застегиваю пуговицы у горла.
- —его ж ты говорил, что днем на плацдарме головы не поднЯть? Ќе
поднЯть, а мы в машине едем!
€ џценко хохочет громогласно и оглЯдываетсЯ за одобрением наверх, в
кузов. ‘тою перед ним по стойке "смирно". ‡а спиной моей шепотом ругаютсЯ
два ординарца - мой и его, прибежавший с двумЯ котелками.
- ‹ень тебе самому набрать? ‚он его сколько на виноградниках. Џривык,
на чужом горбу в рай ехать.
- ‹адно, ладно,- урезонивает Џанченко вышестоЯщий ординарец.- ‚ы тут
загораете, а мы вон едем новый ЌЏ выбирать. ‘ходишь еще, не разломишьсЯ.
ЊенЯ вон машина ждет.
џценко ставит сапог на подножку, расстегивает планшетку на колене. Џод
целлулоидом - карта. ЏраваЯ половина, с „нестром, затерта до желтизны, всЯ в
условных значках и пометках. ‹еваЯ, западнаЯ,- новенькаЯ, сочные краски, на
нее приЯтно смотреть.
- ’ам Љондратюк подтЯгиваетсЯ.- ‘трогий взглЯд в мою сторону: мол,
смотри, случитсЯ что - не с него, с тебЯ спрос.
- Љондратюк справитсЯ,- говорю Я.
- ’ак вот. ‚ысоту сто тридцать семь видишь? - Ћн показывает на карте.-
‚ ноль часов тридцать минут вот в этой балке за высотой сосредоточишь
батарею. ‡адача Ясна? „альнейшие приказаниЯ получишь от менЯ там!
- ‘лушаюсь!
Џокатило из кузова показывает рукой за кабину, машет туда: мол, там
встретимсЯ. џ чувствую к нему душевную близость. Ћрдинарец џценко, пробежав,
лезет через борт с двумЯ котелками, полными винограда. ‚друг Я замечаю у
колеса машины незнакомого, скромно стоЯщего лейтенанта. ‚ первый момент,
когда Я глЯнул на него,- это было как испуг, мне показалось - Ќикольский!
‘ловно возникло что-то в стеклах биноклЯ, отодвинулось, затуманилось, как
при смещенном фокусе, и на том же месте близко и резко увидел Я совершенно
другого человека.
- ’оварищ капитан,- спросил Я, полностью овладев голосом,- левей нас
штрафники действовали. Ќе слыхали, как у них? ѓде они сейчас?
- трафники? - џценко щелкнул кнопкой планшетки, откинул ее за спину,
снЯл с подножки сапог.- ‘лыхал, трЯханули их немцы,- сказал он, блеснув
глазами.- ’ак что многие искупили. Ђ тебе, собственно, штрафники зачем? - €
щуритсЯ на менЯ испытующе, знает еще что-то, но не говорит, ждет.- Ћ дружке
беспокоишьсЯ? Љоторый спать здоров? ‹адно уж, открою секрет, хотЯ и не
положено. Ќе успел он попасть в штрафбат, легким испугом отделалсЯ. Џобеда!
‚се добрые! Ќебось уже своих догонЯет. …горов!
Њладший лейтенант подошел, козырнув.
- ‚от тебе новый командир взвода в батарею. ‚чера прислан. Ћдно с тобой
училище окончил.
Џочему-то младший лейтенант смущаетсЯ от этого сопоставлениЯ и опЯть
козырЯет.
- ’ак все Ясно? - уже из кабины, выставив локоть, кричит џценко.
Ћт заведенного мотора крыльЯ полуторки трЯсутсЯ.
- „ействуй!
€ машина тронулась рывком. Џокатило и Љоршунов стукнулись спинами о
кабину и тут же скрылись в пыли, поднЯтой над дорогой множеством колес.
- ‡начит, ‚торое ‹енинградское краснознаменное артиллерийское училище
окончили?
- ‚торое ‹енинградское краснознаменное артиллерийское училище, товарищ
комбат. Ћно теперь еще ордена ‹енина. ‚торое ‹Ћ‹ЉЂ“.
Ќет, он не похож на Ќикольского, и все же что-то общее в облике есть.
Њы идем с ним к плащ-палатке. ђазведчики, вскочив, тЯнутсЯ. ‡а них можно не
опасатьсЯ, службу знают. ќто потому, что посторонний человек со мной. —то ж,
мне приЯтно.
џ представлЯю разведчиков новому командиру взвода. ‘адимсЯ на
плащ-палатку. Ћн - с краешку, стеснЯЯсь и их и менЯ. „ержитсЯ напрЯженно.
‘лишком резкаЯ длЯ него перемена. Ќедавно еще - училище, до этого - дом.
Ќаверное, мама волновалась, когда поздно возвращалсЯ домой. € вдруг ссадили
с машины на полдороге: вот твоЯ батареЯ, воюй. ’ак эти годы все мы вступали
в самостоЯтельную жизнь. …ще хорошо, что попал он к нам во времЯ
наступлениЯ. џ попал в полк, когда отступали. ќто было хуже.
- ѓде ж оно теперь, наше училище? џ его в ‘ветловодскe кончал.
- Ћно и сейчас в ‘ветловодске, товарищ комбат,- говорит он не очень
уверенно, как бы опасаЯсь, что разглашает военную тайну.
„а, ‘ветловодск. ђека ‘ветлаЯ. ’олько отчего-то ‘ветлаЯ была тогда всЯ
в нефти и пахла нефтью. € когда мы стирали в ней обмундирование (на все про
все вместе с портЯнками полагалсЯ кусочек мыла в двадцать граммов!),
гимнастерки после были в нефтЯных пЯтнах.
- Ћна и сейчас в нефти,- говорит младший лейтенант, почему-то
обрадовавшись.
Љак интересно, ничего не изменилось. ’е же выходы в поле зимой в
сорокаградусный мороз, когда замерзает смазка на орудиЯх, но командир
батареи идет впереди в легких хромовых сапожках. € курсанты, которые прибыли
в училище прЯмо со школьной скамьи, поражаютсЯ такой его нечеловеческой
выносливости, не подозреваЯ, что в сапогах у командира батареи шерстЯные
носки, пальцы обернуты газетой и еще две пары теплых портЯнок... ’е же
тактические занЯтиЯ, похожие на войну, как игра. Њы прибыли в училище с
фронта, многое уже повидали и во времЯ тактических занЯтий, когда не видело
начальство, старались перекурить.
Ѓыла еще в ‘ветловодске река Њата - р. Њата, как она значилась на
топографических картах. на этой речонке, в редких кустах, выбирали мы
огневые позиции. € многие поколениЯ курсантов до нас и после нас выбирали
там огневые позиции. € наверно, кто-то и сейчас там выбирает их. € так же,
как Я когда-то, прибыл в часть младший лейтенант. ’олько отчего он такой
молодой? Ћттого, наверное, что много времени прошло с тех пор. € столько уже
позади. € километров и друзей. ‚от уже и плацдарм позади. Љак это просто до
войны говорилось: ни пЯди своей земли не отдадим. ‚от она, пЯдь нашей земли,
и каково это - не отдать ее!
- Ќу что ж, лейтенант, принимай взвод. ‚от твои разведчики. Џанченко,
сразу говорю, забираю с собой. Ђ больше никого из взвода не отдавай, а то и
‘аенко, последнего разведчика, заберут. ‘вЯзисты придут сейчас, они свЯзь
сматывают. € командир отделениЯ с ними. ђадисты нам по штату положены. Ќету
ни одного. € рации нет. ЏридетсЯ тебе заводить. „а ты ешь виноград, а то
сейчас подтЯнутсЯ пушки - и двинем вперед. ќто отсюда фронт далеко кажетсЯ.
Ђ ночью уже там будем. …шь, пользуйсЯ случаем, выбирать ЌЏ пошлю тебЯ.
Ћн говорит:
- ‘пасибо, товарищ комбат,- и вежливо берет одну Ягодку.
Ћн все времЯ поглЯдывает на мои штаны. —то такое? џ тоже смотрю и
замечаю на штанине старую, засохшую кровь. Ќа нее-то он и смотрит с
волнением. Ђ, черт, давно надо было отдать постирать. …му это, конечно, все
в героическом свете представлЯетсЯ.
Њимо - к фронту, к фронту! - мчатсЯ грузовики с прицепленными сзади,
подскакивающими на дутых шинах минометами. ‘олдаты, все молодые, хорошо
обмундированные, сидЯт по бортам машин. Љакую-то новую часть вводЯт в
прорыв. Ђ от фронта, по этой стороне дороги, между машинами и нами, гонЯт
сквозь пыль пленных. Њинометчики перегибаютсЯ через борта, чтобы разглЯдеть
их, мы сидим, ждем. “же видны лица. Ѓронзовые от жары и солнца. Џот течет с
висков. ђасстегнутые мокрые шеи. €дут толпой. Њолодые, крепкие, невзрачные,
в очках, высокие, маленькие. Ќа одних лицах все погасила сераЯ усталость,
другие возбуждены, словно только что выхвачены из боЯ, на третьих - страх.
Њундиры, кепки с длинными козырьками. Ќепокрытые головы, пропыленные,
черноволосые, светловолосые, стриженые, лысые. Ќоги в коротких сапогах
шагают нестройно, вразнобой, частЯ. Џот, жара, пыль.
Ћт колонны, придерживаЯ рукой автомат, подбегает к нам конвоир.
‚оротник гимнастерки промок. Џод мышками темные круги до карманов. ѓлаза
просЯт пить. Њы даем ему флЯжку, и он долго пьет, задыхаЯсь. Ќемцы проходЯт,
скашиваЯ глаза. „ругие стараютсЯ не смотреть.
- ‘пасибо, товарищ лейтенант,- говорит боец, напившись.- Ђ то от жары
голос потерЯл.
€ вытирает пилоткой сразу вспотевшее лицо. Њы насыпаем ему полную
пилотку винограда. Ћн благодарит еще раз и убегает. Ђ пленные все идут.
…горов смотрит на них, и многие чувства сменЯютсЯ в его глазах. —етвертый
год войны. Ћн в первый раз видит немцев.
€з толпы пленных кто-то кричит нам и подымает над головами сжатые руки,
словно приветствуЯ. Ќа минуту мелькает улыбающеесЯ чернЯвое лицо. ‚ этом
месте среди дымчато-синих мундиров немцев видно зеленое обмундирование
румын. € тогда мы разбираем, что оттуда кричат: "ђуманешты! ђуманешты!"
-- —то им, медаль за это? - говорит ‘аенко.
џ тоже ничего не понимаю. ‘ловно очнувшись, …горов отрывает взглЯд от
пленных.
- ‚идите ли,- говорит он,- дело в том, что ђумыниЯ вышла из войны... Џо
радио передавали.
‚от, оказываетсЯ, какие событиЯ творЯтсЯ в мире! Ђ над головами пленных
еще несколько раз подымаетсЯ и исчезает удалЯющеесЯ чернЯвое веселое лицо.
‚асин заметил, что один из немцев несет, прижав к груди, четыре большие
банки консервов. ЏодойдЯ к нему, он молча отбирает - делает это спокойно,
серьезно, как все, что он делает,- и несет консервы семейству молдаван.
Џленных уже прогнали, а он все еще стоит там, и молдаване что-то
говорЯт ему, а ‚асин, небольшой, коренастый, с выпуклой грудью, весь
освещенный солнцем, смеетсЯ и отрицательно трЯсет головой. ‚озвращаетсЯ он
оттуда, ведЯ за руку мальчика лет пЯти.
- ‚от. ‚ыменЯл.- € смеетсЯ.
Hа мальчонке короткаЯ, с короткими рукавами, когда-то белаЯ, а теперь
грЯзнаЯ и разорваннаЯ на животе рубашонка. Љороткие обтрепанные штаны до
колен. ‚ теплой пыли черные от загара и грЯзи босые ноги с туго торчащими
маленькими пальцами. апка спутанных смолЯных волос,- они даже не блестЯт,
такие пыльные. Ђ лицо тонкое. € большие, как черные мокрые сливы, печальные
глаза. Ћни чем-то напоминают мне глаза Џарцвании.
џ подзываю его к себе, сажаю на здоровое колено. Ћн дичитсЯ вначале, но
мне тоже когда-то было пЯть лет, Я знаю, чем его привлечь. џ отстегиваю от
поЯса большой кинжал в лаковых ножнах и даю ему. Ќесмело поглЯдываЯ на менЯ,
он тЯнет кинжал за рукоЯтку, и когда из ножен блеснуло широкое лезвие, он
забывает обо мне. Ђ Я тем временем глажу его волосы, которые легче состричь,
чем расчесать.
„алеко, у краЯ степи, как снеговые горы, лежат облака, осиЯнные
солнцем. ’ам встают все новые дымы разрывов. „орога уходит туда. …сли
суждено мне пройти ее до конца, Я хочу, чтобы после войны был у менЯ сын.
—тобы Я посадил его на колено, родного, теплого, положил руку на голову и
рассказал ему обо всем.
ЏрогонЯют еще группу пленных. Њальчик сидит у менЯ на колене. џ
тихонько глажу по волосам его спутанную, теплую от солнца голову, а он
играет моим оружием.

џнварь 1959 г.
Last-modified: Mon, 25 Mar 2002 09:34:05 GMT
Ћцените этот текст: