с"? Ќе  полюс,  это  все  знают,  а
именно "полис"? —то такое "дисконт"? Ќе дискант, а "дисконт".
     Љогда эти слова попадались мне в книгах, Я почему-то всегда вспоминал
энское "присутствие" - железные скамейки в  полутемном  высоком  коридоре,
невидимого чиновника за барьером, которому униженно  кланЯлась  мать.  ќто
была прежнЯЯ, давно забытаЯ жизнь, и она вновь постепенно  оживала  передо
мной, когда ‚ышимирский рассказывал мне историю своего несчастьЯ.
     Њы сидели в маленькой комнате с подвальным окном, в котором все времЯ
была видна метла и ноги: наверно, стоЯл дворник. ‚ этой комнате  все  было
старое - стульЯ с перевЯзанными ножками,  обеденный  стол,  на  который  Я
поставил локоть и сейчас же  снЯл,  потому  что  крайнЯЯ  доска  только  и
мечтала обвалитьсЯ. ‚езде была грЯзнаЯ обивочнаЯ материЯ - на окне  вместо
занавески, на диване  поверх  рваной  обивки,  и  этой  же  материей  было
прикрыто висевшее на стене платье. Ќовыми в комнате были  только  какие-то
дощечки, катушки, мотки проволоки, с которыми  возилсЯ  в  углу  за  своим
столом сын ‚ышимирского, мальчик лет двенадцати, круглолицый и  загорелый.
€ сам этот мальчик был совершенно новый и бесконечно далек от  того  мира,
который Я смутно вспоминал  теперь,  слушаЯ  рассказ  ‚ышимирского  с  его
дисконтами и векселЯми.
     ќто был длинный  путаный  рассказ  с  бесконечными  отступлениЯми,  в
которых было много вздора. ђешительно все, что он делал  в  жизни,  старик
ставил себе в заслугу, потому что "все это  длЯ  народа,  длЯ  народа".  ‚
особенности он напирал на свою службу в качестве секретарЯ  у  митрополита
€сидора, - он объЯвил, что прекрасно знает жизнь духовного сословиЯ и даже
специально изучил ее в надежде, что это "пригодитсЯ  народу".  ђазоблачить
этого митрополита он был готов в любую минуту.
     Џочему-то он ставил себе в заслугу и другую свою службу - у какого-то
адмирала •екерта. “ этого адмирала был "умалишенный  сын",  и  ‚ышимирский
возил  его  по  ресторанам,  чтобы  никто  не  мог  догадатьсЯ,   что   он
умалишенный, потому что "они скрывали это от всех"...
     Ќо вот он заговорил о Ќиколае Ђнтоныче,  и  Я  развесил  уши.  џ  был
убежден, что Ќиколай Ђнтоныч всегда был педагогом. ’ипичный педагог!  ‚едь
он и дома всегда поучал, объЯснЯл, приводил примеры.
     - Ќичего подобного, - злобно сморщившись, возразил ‚ышимирский. - ќто
на худой конец, когда ничего не осталось. “ него были дела.  Ћн  играл  на
бирже, и у него были дела. Ѓогатый человек, который играл на бирже  и  вел
дела.
     ќто была перваЯ новость. ‡а ней последовала втораЯ. џ спросил,  какаЯ
же свЯзь между экспедицией капитана ’атаринова и биржевыми делами?  Џочему
Ќиколай Ђнтоныч взЯлсЯ за нее? ќто было выгодно, что ли?
     - Ћн взЯлсЯ бы за нее с еще большей охотой, если бы  экспедициЯ  была
на тот свет, - сказал ‚ышимирский. - Ћн на это надеЯлсЯ,  очень  надеЯлсЯ.
’ак и вышло!
     - Ќе понимаю.
     - Ћн был влюблен в его жену. Ћб  этом  тогда  много  говорили.  Њного
говорили,  очень.  ќто  были  большие  разговоры.  Ќо  капитан  ничего  не
подозревал. Ћн был прекрасный человек, но простой. € служака, служака!
     џ был поражен.
     - ‚ Њарью ‚асильевну? …ще в те годы?
     - „а, да, да, - нетерпеливо повторил ‚ышимирский. - ’ут  были  личные
причины. ‚ы понимаете - личные. ‹ичность, личность, личные. Ћн  был  готов
отдать все свое состоЯние, чтобы отправить этого капитана на тот  свет.  €
отправил.
     Ќо любовь - любовью, а дело - делом. Ќиколай Ђнтоныч не отдал  своего
состоЯниЯ, напротив - он его удвоил. Ћн принЯл,  например,  гнилую  одежду
длЯ экспедиции,  получив  от  поставщика  взЯтку.  Ћн  принЯл  бракованный
шоколад, пропахший керосином, тоже за взЯтку.
     -  ‚редительство,  вредительство,  -  сказал  ‚ышимирский.  -   Џлан!
‚редительский план!
     ‚прочем, сам ‚ышимирский прежде был, очевидно, другого мнениЯ об этом
плане, потому что он принЯл в нем участие и был послан Ќиколаем  Ђнтонычем
в Ђрхангельск, чтобы встретить там экспедицию и дополнить ее снарЯжение.
     ‚от тут-то и поЯвилась на свет доверенность, которую Ќиколай  Ђнтоныч
показывал  Љораблеву.  ‚месте  с  этой  доверенностью  ‚ышимирскому   были
переведены деньги - векселЯ и деньги...
     €, сердито сопЯ носом, старик вынул из комода несколько  векселей.  ‚
общем, вексель - это была расписка  в  получении  денег  с  обЯзательством
вернуть их в указанный срок. Ќо эта расписка писалась  на  государственной
бумаге,  очень  плотной,  с  водЯными  знаками,  и   имела   роскошный   и
убедительный вид. ‚ышимирский объЯснил мне, что эти векселЯ ходили  вместо
денег. Ќо это были не совсем деньги, потому что "векселедатель" вдруг  мог
объЯвить, что у него нет денег.
     ’ут были возможны разные жульнические комбинации, и в  одной  из  них
‚ышимирский обвинЯл ЌиколаЯ Ђнтоныча.
     Ћн обвинЯл его в том, что векселЯ, которые Ќиколай Ђнтоныч перевел на
его имЯ вместе с доверенностью, были "безнадежные", то  есть  что  Ќиколай
Ђнтоныч заранее знал, что "векселедатели" уже разорились и ничего  платить
не станут. Ђ ‚ышимирский этого не знал и принЯл векселЯ как деньги, -  тем
более, что "векселедатели" были разные купцы и  другие  почтенные  по  тем
временам люди. Ћн узнал об этом, лишь, когда шхуна ушла, оставив долгов на
сорок восемь тысЯч. ‚ уплату этих долгов никто,  разумеетсЯ,  не  принимал
"безнадежных" векселей.
     € вот ‚ышимирский должен был заплатить эти долги из своего кармана. Ђ
потом он должен был заплатить их еще раз, потому что Ќиколай Ђнтоныч подал
на него в суд, и  суд  постановил  взыскать  с  ‚ышимирского  все  деньги,
которые были переведены на его имЯ в Ђрхангельск.
     Љонечно,  Я  очень  кратко  рассказываю  здесь  эту  историю.  ‘тарик
рассказывал ее два часа и все вставал и садилсЯ.
     - џ дошел до ‘ената, - наконец грозно сказал он. - Ќо мне отказали.
     …му отказали - и это был конец, потому что имущество его было продано
с молотка. „ом - у него был дом - тоже продан,  и  он  переехал  в  другую
квартиру, поменьше. †ена у него  умерла  от  горЯ,  и  на  руках  остались
малолетние дети. Џотом началась революциЯ, и от второй квартиры, поменьше,
осталась одна комната, в которой ему теперь приходитсЯ жить. Љонечно, "это
- временное", потому что "правительство вскоре оценит его заслуги, которые
у него есть перед народом", но пока ему приходитсЯ жить здесь,  а  у  него
взрослаЯ дочь, котораЯ владеет двумЯ Языками и из-за этой комнаты не может
выйти замуж: мужу некуда въехать. ‚от дадут персональную пенсию,  и  тогда
он переедет.
     - Људа-нибудь, хоть в дом  инвалидов,  -  сказал  он,  горько  махнув
рукой.
     Ћчевидно, этой взрослой  дочери  очень  хотелось  замуж,  и  она  его
выживала.
     - Ќиколай €ваныч, - сказал Я ему. - Њожно мне задать один вопрос:  вы
говорите, что он прислал вам эту  доверенность  в  Ђрхангельск.  Љаким  же
образом она снова к нему попала?
     ‚ышимирский встал. “ него раздулись ноздри, и седой хохол  на  голове
затрЯссЯ от негодованиЯ.
     - џ бросил эту доверенность ему в лицо, - сказал он. - Ћн побежал  за
водой, но Я не стал ее пить. џ ушел, и со мной был обморок  на  улице.  „а
что говорить!
     € он снова горько махнул рукой.
     џ слушал его с тЯжелым чувством. ‚ этом рассказе было что-то грЯзное,
такое же, как и все вокруг, так что мне все времЯ  хотелось  вымыть  руки.
Њне казалось, что наш разговор будет новым доказательством  моей  правоты,
таким же новым  и  удивительным,  каким  было  внезапное  поЯвление  этого
человека.  ’ак  и  вышло.  Ќо  мне  было  неприЯтно,  что  на  этих  новых
доказательствах лежал какой-то грЯзный отпечаток.
     Џотом он снова заговорил о пенсии, что ему  "непременно  должны  дать
персональную пенсию, потому что у него сорок пЯть лет трудового стажа".  Љ
нему уже приходил один молодой человек и взЯл бумаги и, между прочим, тоже
интересовалсЯ Ќиколаем Ђнтонычем, а потом не пришел.
     - Ћбещал хлопотать хлопотать, - сказал  ‚ышимирский,  -  а  потом  не
пришел.
     - Ќиколаем Ђнтонычем?
     - „а, да, да! €нтересовалсЯ, как же!
     - Љто же это?
     ‚ышимирский развел руками.
     - Ѓыл несколько раз, - сказал он. - “ менЯ взрослаЯ дочь,  знаете,  и
они тут пили чай и разговаривали. ‡накомство, знакомство!
     ‘лабаЯ тень улыбки  пробежала  по  его  лицу:  должно  быть,  с  этим
знакомством были свЯзаны какие-то надежды.
     - „а, любопытно, - сказал Я. - € взЯл бумаги?
     - „а. „лЯ пенсии, длЯ пенсии. —тобы хлопотать.
     - € спрашивал о Ќиколае Ђнтоновиче?
     - „а, да. € даже - не  знаю  ли  Я  еще  кого-нибудь...  Њожет  быть,
известно еще кому-нибудь, что он проделывал... эта птица! џ послал  его  к
одному.
     - €нтересно. —то же это за молодой человек?
     - ’акой представительный, - сказал ‚ышимирский. -  Ћбещал  хлопотать.
Ћн сказал, что все это нужно длЯ пенсии, именно персональной, именно!
     џ спросил, как его фамилиЯ, но старик не мог вспомнить.
     - Љак-то на "ша", - сказал он.
     Џотом пришла взрослаЯ дочь, которую действительно нужно  было  срочно
выдать замуж. Ќо это была нелегкаЯ задача, и вовсе не  потому,  что  "мужу
некуда въехать". „ело в том, что у дочери был огромный нос, и она  шмыгала
им с необыкновенно хищным видом. Ќе знаю, был ли это хронический  насморк,
или дурной характер заставлЯл ее поминутно делать такое движение, но когда
Я увидел, как она угрожающе шмыгнула на отца, мне сразу стало Ясно, почему
старику так хочетсЯ переехать в дом инвалидов.
     џ очень приветливо поздоровалсЯ с  нею,  и  она  побежала  куда-то  и
вернулась совсем другаЯ: прежде на ней был  какой-то  арабский  бурнус,  а
теперь - нормальное платье.
     Њы разговорились: сперва о Љораблеве - это был наш единственный общий
знакомый, - потом о его ученике, который по-прежнему  возилсЯ  в  углу  со
своими катушками и не обращал на нас никакого вниманиЯ. “ нас был бы  даже
приЯтный разговор, если бы не это движение, которое она делала носом.  Ћна
сказала, что  не  любит  кино  за  то,  что  в  кино  все  люди  "какие-то
мертвенно-бледные", но в это времЯ старик опЯть влез со своей пенсией.
     - Ќюточка, как фамилиЯ того молодого человека? - робко спросил он.
     - Љакого молодого человека?
     - Љоторый обещал похлопотать насчет пенсии.
     Ќюточка сморщилась. “ нее дрогнули губы,  и  сразу  несколько  чувств
отразилось на лице. ѓлавным образом - негодование.
     - Ќе помню, кажетсЯ, ђомашов, - отвечала она небрежно.


        ѓлава седьмаЯ. "Ђ “ ЌЂ‘ ѓЋ‘’њ"


     ђомашка!  ђомашка  бывал  у  них!  Ћн  обещал   старику   выхлопотать
персональную пенсию, он ухаживал за Ќютой с ее носом! ‚ конце  концов,  он
пропал, взЯв какие-то бумаги, и старик даже не мог в точности  припомнить,
что  это  были  за  бумаги.  ‘перва  Я  думал,  что  это  другой  ђомашов,
однофамилец. Ќет, это был он. џ подробно описал  его,  и  Ќюта  сказала  с
ненавистью:
     - Ћн!
     Ћн ухаживал за ней, это совершенно Ясно. Џотом он перестал ухаживать,
иначе она не стала бы ругать его так, как  она  его  ругала.  Ћн  ходил  к
старику и выведывал все, что тому было известно  о  Ќиколае  Ђнтоныче.  Ћн
собирал сведениЯ. ‡ачем? ‡ачем он  взЯл  у  ‚ышимирского  эти  бумаги,  из
которых, во всЯком случае, можно вывести одно заключение, что до революции
Ќиколай Ђнтоныч был не педагогом, а грЯзным биржевым дельцом?
     џ возвращалсЯ от ‚ышимирского, и у менЯ голова кружилась.  ’ут  могло
быть только два решениЯ: или длЯ того, чтобы уничтожить  все  следы  этого
прошлого, или длЯ того, чтобы держать ЌиколаЯ Ђнтоныча в своих руках.
     „ержать его в руках? ‡ачем? ‚едь это  его  ученик,  самый  преданный,
самый верный! ’ак было всегда, еще в  школе,  когда  он  подслушивал,  что
ребЯта говорили о Ќиколае Ђнтоныче, а потом доносил  ему.  ќто  поручение!
Ќиколай Ђнтоныч поручил ему выЯснить все, что знает о нем ‚ышимирский.  Ћн
подослал ђомашку, чтобы взЯть бумаги,  которые  могли  повредить  ему  как
советскому педагогу.
     џ зашел в кафе и съел мороженого. Џотом выпил какой-то воды. Њне было
очень жарко, и Я все думал и думал. ‚едь все-таки прошло много лет  с  тех
пор, как мы с ђомашкой расстались после окончаниЯ школы.  ’огда  это  была
подлаЯ, холоднаЯ душа. Ќо к Ќиколаю Ђнтонычу он был  искренне  привЯзан  -
или нам это казалось? ’еперь Я не знал его. Ѓыть  может,  он  переменилсЯ?
Ѓыть может, без ведома ЌиколаЯ Ђнтоныча, из одной привЯзанности к нему  он
хотел уничтожить эти бумаги, которые могут бросить тень на доброе имЯ  его
учителЯ, его друга?
     Ќо это была уже ерунда, и стоило только вспомнить  самого  ђомашку  с
его бледным лицом и неестественно  круглыми  глазами,  чтобы  вернутьсЯ  к
реальному представлению о нем.
     џ съел еще мороженого, и девушка, котораЯ мне  подавала,  засмеЯлась,
когда Я попросил третью порцию. „олжно быть, ей понравилось, что Я ем  так
много мороженого, потому что она подошла  к  зеркалу  и  стала  поправлЯть
наколку.
     Ќет, он ничего и никогда не сделал бы из одной привЯзанности к  этому
человеку. ‡десь была какаЯ-то тайнаЯ цель - Я был в этом уверен. џ  только
не мог догадатьсЯ, что это была за цель, потому что мне приходилось судить
по старым отношениЯм между Ќиколаем Ђнтонычем и ђомашкой, а новые  Я  знал
очень плохо.
     ќто  могла  быть  какаЯ-нибудь  очень  простаЯ  цель,   свЯзаннаЯ   с
повышением по службе. ‚едь Ќиколай Ђнтоныч был профессором, а ђомашка  его
ассистентом. „аже деньги - недаром же в школе у него начинали пылать  уши,
когда он говорил о деньгах. Љакое-нибудь жалованье, черт его знает!
     џ позвонил ‚але - мне хотелось посоветоватьсЯ с ним: ведь он все-таки
бывал у ’атариновых последние годы, но его не оказалось  дома.  Ћн  где-то
шлЯлсЯ, как всегда, когда был очень нужен!
     "Ќет, не жалованье, не карьера, - продолжал  Я  думать.  -  ќтого  он
добилсЯ другими средствами, более простыми,  стоит  только  посмотреть  на
него".
     Џора было ехать домой, но вечер еще только что  подошел,  и  это  был
такой московский вечер, такой не похожий на мои вечера  в  ‡аполЯрье,  что
мне захотелось пройтись пешком, хотЯ до гостиницы было далеко.
     € Я медленно пошел - сперва по направлению к улице ѓорького, потом по
‚оротниковскому переулку. ‡накомые места! ѓостиница осталась в стороне,  а
Я все шел по ‚оротниковскому, а потом свернул на ‘адово-’риумфальную  мимо
нашей школы. Ђ от  ‘адово-’риумфальной,  как  известно,  очень  близко  до
‚торой  ’верской-џмской,  и  Я  вышел  на  нее  через  несколько  минут  и
остановилсЯ перед воротами знакомого дома. џ заглЯнул в ворота - и  увидел
знакомый маленький чистый двор и знакомый  каменный  сарай,  в  котором  Я
когда-то колол дрова - помогал старушке. ‚от лестница, по которой Я  летел
кубарем, а вот обитаЯ черной клеенкой дверь и меднаЯ дощечка  с  затейливо
написанной фамилией: "Ќ.Ђ.’атаринов"...
     - ЉатЯ, Я к тебе. Ќе прогонишь?
     Џотом ЉатЯ говорила, что едва она менЯ увидела, как сразу понЯла, что
Я "совсем другой, чем был третьего днЯ у Ѓольшого театра". Ќо  одного  она
не могла понЯть: почему, придЯ к ней неожиданно и "совсем другим", Я  весь
вечер не сводил глаз с ЌиколаЯ Ђнтоныча и ђомашки.
     Љонечно, это преувеличение, но Я действительно посматривал на них.  ‚
этот вечер у менЯ голова работала, как на экзамене, и  Я  все  угадывал  и
понимал с полуслова.
     ‡абыл сказать, что,  еще  сидЯ  в  кафе,  Я  купил  цветы.  џ  шел  к
’атариновым с цветами в руках, и это было как-то неловко: с тех  пор,  как
мы с Џетькой  таскали  левкои  в  энском  садоводстве  и  после  спектаклЯ
продавали их публике за пЯть копеек пучок, Я не ходил по улицам с  цветами
в руках. ’еперь, когда Я пришел, нужно было отдать эти цветы Љате... Ќо  Я
почему-то положил их на столик рЯдом с фуражкой.
     ‚ероЯтно, Я все-таки волновалсЯ, потому что сказал что-то, и  у  менЯ
невольно зазвенел голос, и ЉатЯ быстро посмотрела мне прЯмо в лицо.
     Њы пошли было в ее комнату, но в эту минуту Ќина Љапитоновна вышла из
столовой. џ поклонилсЯ. Ћна посмотрела с недоумением и церемонно кивнула.
     - Ѓабушка, это ‘анЯ ѓригорьев. ’ы не узнала?
     - ‘анЯ? ѓосподи! „а неужели?
     Ћна испуганно оглЯнулась, и через открытую дверь  столовой  Я  увидел
ЌиколаЯ Ђнтоныча, сидевшего в кресле с газетой в руках. Ћн был дома!
     - ‡дравствуйте, Ќина Љапитоновна, дорогаЯ! - сказал Я. -  Џомните  ли
вы еще менЯ? Ќаверно, давно забыли?
     - ‚от! ‡абыла! Ќичего Я не забыла, - отвечала старушка.
     € мы еще целовались, когда из столовой вышел и остановилсЯ  в  дверЯх
Ќиколай Ђнтоныч.
     ќто была минута, когда  мы  снова  оценили  друг  друга.  Ћн  мог  не
заметить менЯ, как  он  не  заметил  менЯ  на  юбилее  Љораблева.  Ћн  мог
подчеркнуть, что мы - незнакомы. Ћн мог, наконец, хотЯ это  было  довольно
рискованно, снова указать мне на дверь. Ћн не сделал ни того, ни  другого,
ни третьего.
     - Ђ, молодой орел, - приветливо сказал он. - ‡алетел,  наконец,  и  к
нам? „авно пора.
     € он смело протЯнул мне руку.
     - ‡дравствуйте, Ќиколай Ђнтоныч!
     ЉатЯ смотрела  на  нас  с  удивлением,  старушка  растерЯнно  хлопала
глазами, но мне было очень весело, и Я мог теперь разговаривать с Ќиколаем
Ђнтонычем сколько угодно.
     - „а-а... Ќу что ж, прекрасно. - Ќиколай Ђнтоныч серьезно смотрел  на
менЯ. - „авно ли, кажетсЯ, был мальчик, а вот, поди же, полЯрный летчик. €
ведь что за профессию выбрал! Њолодец!
     - ЋбыкновеннаЯ профессиЯ, Ќиколай Ђнтоныч, - отвечал Я. -  ’акаЯ  же,
как и всЯкаЯ другаЯ.
     - ’акаЯ же? Ђ самообладание? Ђ мужество во времЯ опасных  случаев?  Ђ
дисциплина  -  не  только  служебнаЯ,  но  и  внутреннЯЯ,   так   сказать,
самодисциплина!
     Џо старой памЯти мне стало тошно от этих фальшивых круглых фраз, но Я
слушал его очень внимательно, очень  вежливо.  Ћн  показалсЯ  мне  гораздо
старше, чем на юбилее, и у него было усталое лицо. Љогда  мы  проходили  в
столовую, он обнЯл Љатю за плечи, и она чуть заметно отстранилась.
     ‚ столовой, между прочим, сидела одна  из  тетушек  Ѓубенчиковых,  но
теперь Я уже не мог различить, была  ли  она  той  самой,  котораЯ  хотела
побить менЯ щеткой, или той,  котораЯ  утешала  козу.  ‚о  всЯком  случае,
теперь она встретила менЯ очень любезно.
     - Ќу, ждем, ждем! - сказал Ќиколай Ђнтоныч, когда  Ќина  Љапитоновна,
робко суетившаЯсЯ вокруг менЯ, налила мне чаю и подвинула все, что  стоЯло
на столе. - †дем  полЯрных  рассказов.  ‘лепые  полеты,  вечнаЯ  мерзлота,
дрейфующие льды, снежные пустыни!
     - ‚се в порЯдке, Ќиколай Ђнтоныч, - возразил Я весело.  -  ‹ьды,  как
льды, пустыни, как пустыни.
     Ќиколай Ђнтоныч засмеЯлсЯ.
     - џ встретил однажды старого  приЯтелЯ,  который  в  настоЯщее  времЯ
служит в нашем торгпредстве в ђиме, - сказал он. - џ его  спрашиваю:  "Ќу,
как ђим?" Ђ он отвечает: "„а ничего! ђим как ђим". Џохоже, правда?
     “ него был снисходительный тон.  ЉатЯ  слушала  нас,  опустив  глаза.
Ќужно было поддержать разговор, и  Я  действительно  стал  рассказывать  о
ненцах, о северной природе и, между прочим,  о  том,  как  мы  с  доктором
летали в ‚анокан. Ќина Љапитоновна все интересовалась, высоко ли Я  летаю,
- и это напомнило  мне  тети  „ашино  письмо,  которое  Я  получил  еще  в
Ѓалашовской школе: "ђаз уж не судьба тебе, как все люди, ходить по  земле,
то прошу тебЯ, ‘анечка, летай пониже".
     џ рассказал о том, как Њиша ѓоломб стащил у менЯ письмо и как  с  тех
пор, стоило мне надеть шлем, как со всего аэродрома неслись крики:
     - ‘анЯ, летай пониже!
     ’от же Њиша организовал в  школе  комический  журнал  под  названием:
"‹етай  пониже".  ‚  журнале  был  специальный  отдел  "’ехника  полета  в
рисунках" с такими стихами:

                •орошо скользить, когда есть высота,
                Џлохо выравнивать на уровне крыши!
                ‘анЯ, не нужно собой рисковать, -
                ’етушка просит летать пониже.

     ЉажетсЯ, Я довольно удачно рассказал эту  историю,  все  смеЯлись,  и
громче всех Ќиколай Ђнтоныч. Ћн так и закатилсЯ! Џри этом он побледнел,  -
он всегда немного бледнел от смеха.
     ЉатЯ почти не сидела за столом, все вставала и подолгу  пропадала  на
кухне, и мне казалось, что она  уходит,  просто  чтобы  остатьсЯ  одной  и
немного подумать: такое у нее было выражение, когда  она  возвращалась.  ‚
одну такую минуту она, вернувшись, зачем-то подошла к  буфету  с  плетеной
сухарницей в руках и, как видно, забыла, зачем  подошла.  џ  посмотрел  ей
прЯмо в глаза, и она ответила мне озабоченным, недоумевающим взглЯдом.
     „олжно быть, Ќиколай Ђнтоныч заметил, как  мы  обменЯлись  взглЯдами.
’ень легла на его лицо, и он стал говорить еще медленнее и круглее.
     Џотом пришел ђомашка. Ќина Љапитоновна открыла ему, и Я  слышал,  как
она сказала в передней с робким ехидством:
     - Ђ у нас гость!
     Ћн довольно долго топталсЯ в передней, - наверно,  прихорашивалсЯ,  -
потом вошел и нисколько не удивилсЯ, увидев менЯ.
     - Ђ, вот что это за гость! - кисло улыбаЯсь, сказал он. -  ђад,  рад,
очень рад. Ћчень рад.
     ‚идно было, как он рад. ‚от Я действительно был рад! …два он вошел, Я
стал следить за каждым его движением. џ не спускал с него глаз. —то это за
человек? Љаков он стал? Љак он относитсЯ к Ќиколаю Ђнтонычу, к  Љате?  ‚от
он подошел к ней, заговорил с ней, и каждое  его  движение,  каждое  слово
были как бы маленькой загадкой длЯ менЯ, которую Я  тут  же  разгадывал  и
снова и снова напрЯженно, внимательно следил за ним и думал о нем.
     ’еперь, когда Я увидел их рЯдом - его и Љатю, мне стало даже  смешно:
так он был ничтожен в сравнении с ней, так  некрасив  и  мелок.  Ћн  очень
уверенно заговорил с ней, и Я отметил в уме: "‘лишком уверенно". Ћн что-то
шутливо сказал Ќине Љапитоновне - никто не улыбнулсЯ, и Я отметил  в  уме:
"„аже Ќиколай Ђнтоныч".
     ‚прочем, они сейчас же заговорили о своих профессиональных делах -  о
защите какой-то диссертации, которую  Ќиколай  Ђнтоныч  считал  плохой,  а
ђомашка - хорошей.
     ќто было сделано, конечно,  длЯ  того,  чтобы  подчеркнуть,  что  мое
присутствие длЯ них безразлично. Ќо мне это даже понравилось, потому что Я
мог теперь молча сидеть, смотреть на них, слушать и думать.
     "Ќет, - думал Я, - это не прежний ђомашка, который  как  бы  гордилсЯ
тем, что Ќиколай Ђнтоныч распорЯжалсЯ им беспрекословно. Ћн говорит с  ним
пренебрежительно, почти нагло, и Ќиколай Ђнтоныч отвечает морщась, устало,
ќто сложные отношениЯ, и они очень не нравЯтсЯ  Ќиколаю  Ђнтонычу.  џ  был
прав. ќто - не поручение. Ћн взЯл у ‚ышимирского бумаги не длЯ того, чтобы
уничтожить их. Ћн сделал это, чтобы продать их Ќиколаю Ђнтонычу, - вот что
на него похоже! €, должно быть, дорого взЯл. €ли еще не продал, торгует".
     ЉатЯ что-то спросила у  менЯ,  Я  ответил,  ђомашка,  слушаЯ  ЌиколаЯ
Ђнтоныча, посмотрел на нас с беспокойством, - и вдруг одна мысль  медленно
прошла среди других и как будто остановилась в стороне, дожидаЯсь, когда Я
подойду к ней поближе. ќто была очень страннаЯ мысль, но  вполне  реальнаЯ
длЯ  того,  кто  с  детских  лет  знал  ђомашова.  Ќо  сейчас  Я  не   мог
останавливатьсЯ на ней, потому что она была страшнаЯ, и лучше было  сейчас
об этом не думать. џ только как бы взглЯнул на нее издалека.
     Џотом Ќиколай Ђнтоныч с ђомашкой  зачем-то  пошли  в  кабинет,  и  мы
остались со старушками, одна  из  которых  ничего  не  слышала,  а  другаЯ
притворЯлась, что ничего не слышит.
     - ЉатЯ, - негромко сказал Я. - ‡автра в семь часов тебЯ просил  зайти
€ван Џавлыч. ’ы придешь?
     Ћна молча кивнула.
     - Ќичего, что Я пришел? Њне очень хотелось тебЯ увидеть.
     Ћна снова кивнула.
     - € забудь, пожалуйста, об этом вечере третьего днЯ. ‚се не то  и  не
так, и вообще считай, что мы еще не встречались.
     Ћна смотрела на менЯ молча - и ничего не понимала.


        ѓлава восьмаЯ. ‚…ђ…Ќ ЏЂЊџ’€


     —то же это была за мысль? џ думал над нею весь вечер  и  не  заметил,
как заснул, а утром проснулсЯ с таким чувством, как будто и не спал -  все
думал.
     ’ак было весь день. ‘  этой  мыслью  Я  поехал  в  ѓлавсевморпуть,  в
ѓеографическое общество, в редакцию одного полЯрного журнала, Џо  временам
Я забывал о ней, но это было  так,  как  будто  Я  просто  оставлЯл  ее  у
подъезда, а потом выходил и встречалсЯ с ней, как со старой знакомой.
     ‚ шестом часу, усталый и раздраженный, Я добралсЯ  до  Љораблева.  Ћн
работал, когда Я пришел, - проверЯл тетради. „ве большие кипы лежали подле
него на столе, и он сидел в очках и читал, держа наготове руку с  пером  и
времЯ от времени безжалостно подчеркиваЯ ошибки. Ќе знаю, что это была  за
работа - на каникулах, когда школа закрыта. Ќо  он  и  на  каникулах  умел
находить работу.
     - €ван Џавлыч, вы работайте, а Я немного посижу. ‹адно? “стал.
     € некоторое времЯ мы  сидели  в  полной  тишине,  прерываемой  только
скрипом пера да сердитым ворчанием Љораблева. Џрежде Я не  замечал,  чтобы
он так сердито ворчал за работой.
     - Ќу, ‘анЯ, как дела?
     - €ван Џавлыч, Я хочу задать вам один вопрос.
     - Џожалуйста.
     - ‚ы знаете, что у ‚ышимирского до последнего времени бывал ђомашов?
     - ‡наю.
     - Ђ вам известно, зачем он к нему приходил?
     - €звестно.
     - €ван Џавлыч, - сказал Я с упреком. - ‚от  Я  вас  опЯть  не  узнаю,
честное слово! ‚ам была известна такаЯ вещь, и вы мне ничего не сказали.
     Љораблев серьезно посмотрел на менЯ. Ћн был  очень  серьезен  в  этот
вечер - должно быть, немного волновалсЯ, поджидаЯ Љатю, и не хотел,  чтобы
Я догадалсЯ об этом.
     - џ тебе много чего не сказал, ‘анЯ, - возразил он. - Џотому что  ты,
хотЯ теперь и пилот, а вдруг можешь взЯть, да и двинуть кого-нибудь  ногой
по морде.
     - Љогда это было! €ван Џавлыч, дело в том, что мне  пришла  в  голову
одна мысль. Љонечно, может быть, Я ошибаюсь. ’ем лучше, если Я ошибаюсь.
     - ‚от видишь, ты уже волнуешьсЯ, - сказал Љораблев.
     - џ не  волнуюсь,  €ван  Џавлыч.  ‚ы  не  думаете,  что  ђомашка  мог
потребовать от него... мог сказать, что он  будет  молчать,  если  Ќиколай
Ђнтоныч поможет ему женитьсЯ на Љате?
     Љораблев ничего не ответил.
     - €ван Џавлыч! - заорал Я.
     - ‚олнуешьсЯ?
     - џ не волнуюсь. Ќо Я одного не могу понЯть:  как  же  ЉатЯ-то  могла
позволить ему даже думать об этом? ‚едь это же ЉатЯ!
     Љораблев задумчиво прошелсЯ по комнате. Ћн снЯл очки, и у него  стало
грустное лицо. џ заметил, что он несколько раз взглЯнул на  портрет  Њарьи
‚асильевны, тот самый, где она снЯта с коралловой ниткой на шее,  портрет,
который по-прежнему стоЯл у него на столе.
     - „а, ЉатЯ, - медленно сказал он. - Љоторой ты совершенно не знаешь.
     ќто была новость. џ не знаю Љатю!
     - ’ы не знаешь, как она жила  эти  годы.  Ђ  Я  знаю,  потому  что...
интересовалсЯ, - быстро сказал Љораблев. - ’ем более, что ею больше никто,
кажетсЯ, особенно не интересовалсЯ.
     ќто было сказано обо мне.
     - Ћна очень тосковала после смерти матери, - продолжал он. - €  рЯдом
с нею был один человек, который тосковал так же, как она, или, может быть,
еще больше ’ы знаешь, о ком Я говорю.
     Ћн говорил о Ќиколае Ђнтоныче.
     - Ћчень опытный, очень  сложный  человек,  -  продолжал  Љораблев.  -
—еловек страшный. Ќо он действительно всю жизнь любил ее мать, всю жизнь -
не так мало. € эта смерть очень сблизила их, - вот в чем дело.
     Ћн стал закуривать, и у него немного дрожали пальцы, когда он чиркнул
спичкой, а потом тихонько положил ее в пепельницу.
     - € вот поЯвилсЯ ђомашов, - продолжал он. - „олжен тебе сказать,  что
ты и его не знаешь. ќто - тоже Ќиколай  Ђнтоныч,  только  в  другом  роде.
‚о-первых, он энергичен. ‚о-вторых, у него нет совсем никакой морали -  ни
плохой, ни хорошей. ‚-третьих, он способен на  решительный  шаг,  то  есть
человек дела. € вот этот человек дела, который очень хорошо знает, что ему
нужно, в один прекрасный день ЯвилсЯ к своему учителю и  другу  и  говорит
ему:  "Ќиколай  Ђнтоныч,  вообразите,  оказываетсЯ,  этот  ѓригорьев   был
совершенно прав. ‚ы действительно обокрали экспедицию капитана ’атаринова.
Љроме того, за вами числЯтсЯ еще разные штуки, о которых вы не упоминали в
анкетах..." Ќина Љапитоновна слышала этот разговор. Ћна его  не  понЯла  и
прибежала ко мне. Ќу, а Я - понЯл.
     - ’ак, - сказал Я. - €нтересно.
     Њы помолчали.
     - Ќу, а дальше что же?  -  продолжал  Љораблев.  -  Њожно  судить  по
результатам. ’ы знаешь  ЌиколаЯ  Ђнтоныча  -  он  действует  не  торопЯсь:
вероЯтно, сперва это  было  сказано  полушутЯ,  между  прочим.  Џотом  все
серьезнее, чаще.
     - €ван Џавлыч, но ведь он же все-таки ее не уговорил, верно?
     - ‘анЯ, ‘анЯ, ты чудак! …сли бы он ее уговорил, разве стал бы Я  тебе
писать, чтобы ты приехал? Ќо кто знает! Ѓыть может, он добилсЯ бы  своего,
в конце концов, как он добилсЯ...
     џ понЯл, что он хотел  сказать:  "Љак  он  добилсЯ  того,  что  ЊарьЯ
‚асильевна стала его женой".
     џ не знал, оставатьсЯ мне или уйти, - было уже семь часов,  и  каждую
минуту могла позвонить ЉатЯ. Њне было  просто  физически  трудно  уйти  от
него. џ молча смотрел, как  он  курит,  опустив  седую  голову  и  вытЯнув
длинные ноги, и думал о том, как он глубоко любил Њарью ‚асильевну, и  как
ему не повезло, и как он верен ее памЯти, - вот почему он  так  пристально
следил все эти годы за Љатиной жизнью.
     Џотом он спохватилсЯ и сказал, что мне лучше уйти.
     - Ѓез тебЯ мне будет удобнее говорить с нею.
     Ћн проводил менЯ, и мы расстались до завтра.
     Ѓыло еще совсем светло, когда Я  вышел  на  улицу;  солнце  заходило,
отражаЯсь в окнах на другой стороне ‘адовой.
     џ стоЯл у подъезда и смотрел вдоль улицы - оттуда должна была  придти
ЉатЯ. „олжно быть, Я довольно долго ждал, потому что окна стали темнеть по
очереди, слева направо. Џотом Я увидел ее - и вовсе не там: она  вышла  из
Ћружейного переулка и стоЯла на тротуаре, дожидаЯсь, пока проедут  машины.
Њне стало почему-то страшно, когда Я  увидел,  как  она  переходит  улицу,
задумчиваЯ, в том самом платье, в котором она была у  Ѓольшого  театра,  и
очень грустнаЯ. ’еперь она была совсем близко, но она шла, опустив голову,
и не видела менЯ. ‚прочем, Я и не хотел, чтобы она менЯ видела. џ мысленно
пожелал ей бодрости и всего самого лучшего, что Я только мог пожелать ей в
эту минуту, и до самого подъезда  проводил  ее  взглЯдом.  Ћна  исчезла  в
подъезде, но мысленно Я шел за нею - Я видел, как  €ван  Џавлыч  встречает
ее, волнуЯсь и стараЯсь казатьсЯ совершенно спокойным,  и  как  он  долго,
нервно вставлЯет папиросу в  свой  длинный  мундштук,  прежде  чем  начать
разговор...
     ’еперь окна стали  быстро  темнеть,  и  красноватый  отсвет  держалсЯ
только в двух крайних окнах крайнего дома, выходЯщего на Ћружейный; в этом
доме, когда Я училсЯ, был художественный подотдел Њосковского ‘овета.
     Ѓыло только восемь часов, и мне не хотелось идти домой. џ долго сидел
в садике какого-то дома; из этого садика был виден  подъезд  нашей  школы.
Ќесколько раз Я заходил во двор, чтобы посмотреть, не зажегсЯ ли уже  свет
в квартире Љораблева. Ќо они говорили в сумерках - €ван Џавлыч говорил,  а
ЉатЯ слушала и молчала.
     „ругой разговор представилсЯ мне, когда Я смотрел на эти темные окна:
так же вдруг вставал и начинал расхаживать  по  комнате  Љораблев,  сложив
руки  на  груди,  не  находЯ  себе  места.  €  ЊарьЯ   ‚асильевна   сидела
выпрЯмившись,  с  неподвижным  лицом  и  иногда  поправлЯла  узкой   рукой
прическу: "Њонтигомо џстребиный Љоготь, Я его когда-то так называла".  “же
не бледнаЯ, а какаЯ-то белаЯ, она сидела перед нами и  все  курила,  везде
был пепел - и у нее на коленЯх.  Ћна  была  неподвижна,  спокойна,  только
иногда слабо потЯгивала широкую коралловую нитку на шее, точно  эта  нитка
ее душила. Ћни боЯлась правды, потому что не в силах была ее перенести.  Ђ
ЉатЯ не боитсЯ правды, и все будет хорошо, когда она узнает ее.
     ...„авно уже горел свет, и на шторе Я  видел  длинный  черный  силуэт
Љораблева. Џотом ЉатЯ поЯвилась рЯдом с ним,  но  скоро  ушла,  как  будто
сказала только одну длинную фразу.
     ’еперь на улице совсем стемнело, и это  было  прекрасно,  потому  что
стало, наконец, неудобно, что Я так долго сижу в этом садике  и  времЯ  от
времени хожу смотреть на окна.
     € вдруг ЉатЯ вышла из подъезда одна и медленно пошла по ‘адовой.
     Ѓез  сомнениЯ,  она  шла  домой.  Ќо,  как  видно,  она  не  очень-то
торопилась домой, у нее было о чем подумать, прежде чем  вернутьсЯ  домой.
Ћна шла и думала, и Я шел за ней, и это было так, как будто мы одни шли  в
огромном городе, совершенно одни - ЉатЯ и Я за ней, но она менЯ не видала.
’рамваи оглушительно звенели, подлетаЯ к  площади,  ревели  перед  красным
огнем светофора машины, и мне казалось, что  очень  трудно  думать,  когда
вокруг такой дьЯвольский шум, - еще не то придумаешь, не то, что нужно! Ќе
то, что так нужно и мне, и ей, и капитану,  если  бы  он  был  жив,  Њарье
‚асильевне, если бы она была жива, - всем живым и мертвым.


        ѓлава девЯтаЯ. ‚‘… ђ……ЌЋ, ЋЌЂ “…‡†Ђ…’


     ‚ номере давно уже было совершенно светло, но Я забыл погасить  лампу
и, должно быть, поэтому казалсЯ себе в зеркале немного бледным.  Њне  было
холодно, и на спине то поЯвлЯлась, то проходила  "гусинаЯ  кожа".  џ  снЯл
трубку. „олго не отвечали. Ќаконец ответили, и Я узнал Љатин голос.
     - ЉатЯ. ќто Я. Ќичего, что так рано?
     Ћна сказала, что ничего, хотЯ еще только пробило восемь.
     - Ќе разбудил?
     - Ќет.
     џ не спал эту ночь и был уверен, что и она не спала ни минуты.
     - ЉатЯ, можно мне приехать?
     Ћна помолчала.
     - Џриезжай.
     ‘овершенно незнакомаЯ девушка, довольно толстаЯ, с белокурыми  косами
вокруг головы, открыла мне и покраснела, когда Я спросил:
     - ЉатЯ дома?
     - „ома.
     џ рванулсЯ куда-то, сам не знаю, куда, в  общем  -  к  Љате,  но  эта
девушка закрыла дверь перед моим носом и сказала насмешливо:
     - —то вы, товарищ командир! Ќе так скоро.
     Џотом она захохотала - и так оглушительно, и так без всЯкого  повода,
что тут уже не узнать ее было невозможно.
     - Љирен!
     ЉатЯ вышла из столовой, как раз когда мы шагнули друг к  другу  через
какие-то чемоданы и чуть было не обнЯлись с разбегу, но  Љирен  застенчиво
попЯтилась, и пришлось просто пожать ей руку.
     - Љирен, да вы ли это? Ћткуда?
     - Ћна самаЯ, -  хохоча,  сказала  Љирен.  -  ’олько,  пожалуйста,  не
называйте менЯ Љирен. џ теперь уже не такаЯ дура.
     € мы снова стали усердно трЯсти друг другу руки... „олжно  быть,  она
ночевала у Љати, потому что на ней был Љатин халат, от которого все  времЯ
отлетали пуговицы, пока мы укладывали вещи. „ва открытых чемодана стоЯли в
передней, потом в столовой, и мы укладывали в эти чемоданы  белье,  книги,
какие-то приборы, - словом, все, что было Љатино в этом доме. Ћна уезжает.
Људа? џ не спрашивал. Ћна уезжает. ‚се решено. Ћна уезжает.
     џ не спрашивал, потому что Я и так знал каждое слово ее  разговора  с
Љораблевым и каждое слово, которое она  сказала  Ќиколаю  Ђнтонычу,  когда
вернулась домой. ЌиколаЯ Ђнтоныча не было в  городе,  -  кажетсЯ,  он  был
где-то в области, в ‚олоколамске,  но  все  равно  Я  знал  каждое  слово,
которое она сказала бы ему, если бы, вернувшись от  Љораблева,  она  нашла
его дома.
     ђешительнаЯ,   бледнаЯ,    она    ходила,    громко    разговаривала,
распорЯжалась,  Ќо  это  было  спокойствие  потрЯсенного  человека,  и   Я
чувствовал, что сейчас не нужно говорить ни о чем. џ только  крепко  пожал
ее руки и поцеловал их, и она в ответ тихонько сжала мои пальцы.
     Ќо вот кто действительно растерЯлсЯ - старушка. Ћна сурово  встретила
менЯ, только кивнула и гордо  прошла  мимо.  Џотом  вдруг  вернулась  и  с
мстительным видом сунула в чемодан какую-то блузку.
     - € очень хорошо. Ђ что же? ’ак и нужно.
     Ћна долго сидела в столовой и ничего не  делала,  только  критиковала
нашу укладку, а потом сорвалась и как ни в  чем  не  бывало,  побежала  на
кухню ругать домработницу за то, что та чего-то там мало купила.
     - џ ей тыщу раз говорила: видишь ливер - бери,  -  сказала  она  мне,
вернувшись, - видишь заднюю часть хорошую - бери. "„а как же так, да Я без
вас не знаю". Ђ что тут знать? ЌерешительнаЯ. џ таких терпеть не могу.
     - Ѓабушка, ничего не нужно, - сказала ЉатЯ.
     - Ќе нужно? Љак это так? ‚зЯла бы.
     Џотом материальные заботы оставлЯли ее, и  она  начинала  вздыхать  и
украдкой пить у буфета лавровишневые капли. ‚ремЯ от времени она  забегала
куда-нибудь, где никого не было, и уговаривала  себЯ  не  волноватьсЯ.  Ќо
недолго действовали на нее эти самоуговоры - и снова нужно было  бежать  к
буфету и украдкой пить лавровишневые капли...
     Ќе много времени понадобилось нам, чтобы уложить Љатины вещи.  “  нее
было мало вещей, хотЯ она уезжала из дому, в  котором  провела  почти  всю
свою жизнь. ‚се здесь принадлежало Ќиколаю  Ђнтонычу.  Ќо  зато  из  своих
вещей  она  ничего  не  оставила,  -  она  не  хотела,  чтобы  хоть   одна
какаЯ-нибудь забытаЯ мелочь могла ей напомнить о том, что она жила в  этом
доме.
     Ћна уезжала отсюда всЯ - со всей своей юностью, со  своими  письмами,
со своими первыми рисунками,  которые  хранились  у  Њарьи  ‚асильевны,  с
"…леной ђобинзон" и "‘толетием открытий", которое Я брал у нее  в  третьем
классе.
     ‚ девЯтом классе Я брал у нее другие книги, и, когда дошла очередь  и
до них, она позвала менЯ к себе и прикрыла дверь.
     - ‘анЯ, Я хочу  подарить  тебе  эти  книги,  -  сказала  она  немного
дрожащим голосом. - ќто папины, Я всегда очень берегла их. Ќо  теперь  мне
хочетсЯ  подарить  их  тебе.  ‡десь  Ќансен,  потом  разные  лоции  и  его
собственнаЯ.
     Џотом она провела менЯ в кабинет ЌиколаЯ Ђнтоныча и  снЯла  со  стены
портрет капитана - прекрасный  портрет  морЯка  с  широким  лбом,  сжатыми
челюстЯми и светлыми живыми глазами.
     - Ќе хочу оставлЯть ему, - сказала она твердо, и  Я  унес  портрет  в
столовую и бережно упаковал его в тюк с подушками и одеЯлом.
     ќто была единственнаЯ вещь, принадлежавшаЯ Ќиколаю Ђнтонычу,  которую
ЉатЯ увозила с собой. …сли бы она могла, она  увезла  бы  самую  памЯть  о
капитане из этого подлого дома.
     Ќе знаю, кому принадлежал маленький морской компас, который  когда-то
так поразил менЯ, - тайком от Љати Я сунул и  его  в  чемодан.  ‚о  всЯком
случае, он принадлежал капитану.
     ‚от и все. ‚ероЯтно, это было самое пустынное место на свете,  когда,
уложив вещи и взЯв в руки пальто, мы  прощались  с  Ќиной  Љапитоновной  в
передней. Ћна оставалась, но ненадолго - пока ЉатЯ не переедет в  комнату,
которую ей предлагал институт.
     - Ќенадолго, - торжественно сказала старушка, заплакала и  поцеловала
Љатю.
     Љира споткнулась на лестнице, села на чемодан, чтобы не скатитьсЯ,  и
захохотала. ЉатЯ сердито сказала ей: "Љирка, дура!" Ђ Я шел за ними, и мне
казалось, что Я вижу, как Ќиколай Ђнтоныч поднимаетсЯ  по  этой  лестнице,
звонит и молча слушает,  что  говорит  ему  старушка.  „рожащей  рукой  он
проводит по лысой голове и идет в свой  кабинет,  механически  переставлЯЯ
ноги, как будто боитсЯ упасть. Ћдин в пустом доме.
     € он догадываетсЯ, что ЉатЯ не вернетсЯ никогда.


        ѓлава десЯтаЯ. ЌЂ ‘€‚–…‚ЋЊ-‚ђЂ†Љ…


     „о сих пор это был самый  обыкновенный  кривой  московский  переулок,
вроде ‘обачьей Џлощадки, на которой  когда-то  жил  Џетька.  Ќо  вот  ЉатЯ
переехала на ‘ивцев-‚ражек - и с тех пор он  удивительно  переменилсЯ.  Ћн
стал именно тем переулком, в котором  жила  ЉатЯ  и  который  поэтому  был
ничуть не похож на все  другие  московские  переулки.  €  самое  название,
которое всегда казалось мне смешным, теперь стало значительным и  каким-то
"Љатиным", как все, что было свЯзано с нею...
     Љаждый день Я приходил на ‘ивцев-‚ражек. Љати с  Љирой  еще  не  было
дома, и менЯ встречала и занимала разговорами Љирина мама. ќто была чуднаЯ
мама, артистка-декламаторша, выступавшаЯ в  московских  клубах  с  чтением
классических произведений, маленькаЯ, седеющаЯ и романтическаЯ  -  не  то,
что Љира. Ћбо всем она говорила как-то восторженно, и  сразу  было  видно,
что она обожает литературу.  ќто  тоже  было  не  очень  похоже  на  Љиру,
особенно если вспомнить, с каким трудом она когда-то одолела "„убровского"
и как была убеждена, что в конце концов "Њаша за него вышла".
     ‘ этой мамой мы разговаривали иной раз часа по два, к сожалению,  все
о какой-то ‚арваре ђобинович, тоже декламаторше, но знаменитой, у  которой
Љирина мама собиралась брать уроки, но раздумала, потому что  эта  ‚арвара
принЯла ее с "задранным носом".
     Џотом ЯвлЯлась Љира - и каждый раз говорила одно и тоже:
     - Ђй-ай-ай, опЯть одни, в темноте. €нтересно,  интересно...  ‘анЯ,  Я
просто дрожу за мать, - говорила она трагически. - Ћна в  тебЯ  влюбилась.
Њамочка, что с тобой? ’акое увлечение на  старости  лет!  Ѓоюсь,  что  это
может кончитьсЯ плохо.
     €, как всегда, мама обижалась и уходила на кухню, а  Љира  топала  за
ней - объЯснЯтьсЯ и целоватьсЯ.
     Џотом приходила ЉатЯ. €ван Џавлыч был прав - Я не  знал  ее.  €  дело
вовсе не в том, что Я не знал многих фактов ее жизни, -  например,  что  в
прошлом году ее партиЯ (она работала  начальником  партии)  нашла  богатое
золотое месторождение н