ь,  даже
зажмурила глаза, чтобы показать, что она все времЯ спала и вовсе не думала
бегать по коридору. Љонечно, она  подглЯдывала  за  мною  -  а  вдруг  мне
захочетсЯ домой?
     - Ѓабушка, а доктор был? - спросила Я, когда  она,  наконец,  открыла
глаза и фальшиво громко зевнула.
     Ќе был. Ќе хочет она доктора. Ћна знает, что это от редьки.
     - Ђ по телефону сказала, что сердце.
     - € сердце от редьки.
     - —то за глупости! џ сейчас же позову.
     Ќо бабушка вспылила и сказала, что если Я позову доктора, она  сейчас
же оденетсЯ и уйдет к Њарии Ќикитичне - так звали соседку.
     € прежде нужно было скандалить,  чтобы  позвать  к  бабушке  доктора,
поэтому Я не стала настаивать, - тем более, что бабушке с  каждой  минутой
становилось все легче. Ќаконец ей стало  совсем  хорошо,  потому  что  она
вдруг с ужасом понюхала воздух и, сказав: "Џодгорел!..", накинула салоп  и
побежала в кухню.
     Џодгорел - не очень - пирог с мЯсом, который в  чудо-печке  стоЯл  на
керосинке, издаваЯ великолепный запах, и бабушка объЯвила,  что  ей  опЯть
станет хуже, если Я не попробую этого пирога.
     ‚се это было  совершенно  в  бабушкином  духе  -  эти  хитрости  и  в
особенности мой любимый пирог с мЯсом, на который она не  пожалела  масла.
Џирог должен был окончательно убедить  менЯ  в  преимуществе  своего  дома
перед "чужим". Ќо Я съела два куска, потом поцеловала  бабушку  и  сказала
только, что очень вкусно.
     Џока о Ќиколае Ђнтоновиче не было сказано ни слова.  Ќо  вот  бабушка
сделала равнодушное лицо, и Я понЯла, что сейчас начнетсЯ. Ћднако  бабушка
начала издалека.
     - Ћт Ћлечки с ‹арой письмо получила, - сказала она  строго.  -  Џишут
"не входи, не входи в хозЯйство", что это мне теперь тЯжело.
     Ћлечка и ‹ара - это были мои старенькие  тетки  Ѓубенчиковы,  которые
жили в ќнске.
     - Ђ как мне не входить, когда ей замечанье делаешь, а она молчит. …ще
делаешь - молчит. €з себЯ выходишь - молчит. Ћна по  плану  попа  жила,  -
немного  оживившись,  сказала  бабушка:  -  своим  ничего,  а  все  попам.
€стеричка. Џоп ей пишет: "Њолчи, терпи и плачь". Ђ она и рада. ‚  гардероб
гвозди набила, иконы навешала и все тихо так: "‘лушаю". џ этаких ненавижу.
     - „а уж теперь прогнала, бабушка, так что и говорить.
     Ѓабушка помолчала.
     - ‚есь  дом  сокрушилсЯ,  -  снова  сказала  она  со  вздохом.  -  ’ы
отступилась, и он-то, что же? …му теперь тоже все  равно  стало,  есть  ли
что, нет ли. Љогда поест, когда нет.
     "Ћн" - это был Ќиколай Ђнтонович.
     - € пишет, пишет, - продолжала бабушка, - день и ночь, день  и  ночь.
Љак с утра чаю попьет, так сейчас же в мою шаль закутаетсЯ - Я за стол.  €
говорит: "ќто, Ќина Љапитоновна, будет труд всей моей жизни. ‚иноват ли Я,
нет ли, пусть теперь об этом судЯт друзьЯ и  враги".  Ђ  сам  худой  стал.
‡абываетсЯ, - шепотом сказала бабушка, - на днЯх в шапке к  столу  пришел.
Ќаверное, с ума сойдет.
     ‚ эту минуту входнаЯ дверь негромко хлопнула, кто-то вошел в переднюю
и остановилсЯ. џ посмотрела на бабушку, она испуганно отвела  глаза,  и  Я
понЯла, что это Ќиколай Ђнтонович.
     - Ќу, бабушка, мне пора.
     - Ќет, не пора. € пирог не доела.
     Ћн вошел, слабо постучав и не дождавшись ответа.
     џ обернулась, кивнула  -  и  мне  даже  самой  стало  весело,  так  Я
равнодушно, смело кивнула.
     - Љак дела, Љатюша?
     - Ќичего, спасибо.
     Ћчень странно, но длЯ менЯ он был  теперь  просто  каким-то  бледным,
старым человеком, с короткими руками,  с  толстыми  пальцам,  которыми  он
неприЯтно нервно шевелил и все закладывал куда-то:  за  воротничок  или  в
карманы жилетки, точно прЯтал. Ћн стал похож на старого актера. Љогда-то Я
его знала - сто лет назад. Ђ теперь мне было все равно, что он так бледен,
и что у него такаЯ жалкаЯ, похудевшаЯ шеЯ, и что у  него  задрожали  руки,
когда он протЯнул их, чтобы подвинуть кресло
     ЏерваЯ неловкаЯ минута прошла, он шутливо спросил что-то насчет  моей
карты,  не  спутала  ли  Я  ‡ильмердагскую  свиту  с  Ђшинской  -  еще   в
университете был со мной такой случай, - и Я снова стала прощатьсЯ.
     - „о свиданьЯ, бабушка.
     - џ могу уйти, - негромко сказал Ќиколай Ђнтонович.
     Ћн сидел в кресле, согнувшись и внимательно глЯдЯ на менЯ с  простым,
добродушным  выражением.  ’аким  он  был,  когда  мы  иной   раз   подолгу
разговаривали - после маминой смерти. Ќо теперь это было длЯ  менЯ  только
далеким воспоминанием.
     - …сли ты торопишьсЯ, мы поговорим в другой раз.
     - Ѓабушка, честное слово, менЯ ждут, -  сказала  Я  бабушке,  котораЯ
крепко держала менЯ за рукав.
     - Ќет, не ждут. Љак это так? Ћн тебе дЯдЯ.
     - Џолно, Ќина Љапитоновна, - добродушно сказал Ќиколай  Ђнтонович,  -
не все ли равно - дЯдЯ Я или не дЯдЯ. Ћчевидно,  ты  не  хочешь  выслушать
менЯ, Љатюша?
     - Ќет.
     - ”анатичнаЯ, - с ненавистью сказала бабушка.
     џ засмеЯлась.
     - џ не могу говорить с тобой ни о том, как мне было тЯжело, когда  ты
ушла, даже не простившись  со  мной,  -  торопливо,  но  тем  же  простым,
добродушным голосом продолжал Ќиколай Ђнтонович, - ни о том,  что  вы  оба
были введены в заблуждение, поверив  несчастному  больному  старику,  лишь
недавно выпущенному из психиатрической больницы.
     Ћн посмотрел на менЯ поверх очков. €з психиатрической  больницы!  ќто
была новаЯ ложь. €ли не ложь -  это  теперь  было  длЯ  менЯ  безразлично.
’олько одна мысль слабо кольнула менЯ - что это коснетсЯ  ‘ани  или  будет
ему неприЯтно.
     - Ѓоже мой! —его только не вообразила эта беднаЯ запутаннаЯ голова! €
что Я разорил его при помощи каких-то векселей, и что  нарочно  так  плохо
снарЯдил экспедицию - почему, как ты думаешь? Џотому, что  хотел  погубить
€вана!
     Ќиколай Ђнтонович от души рассмеЯлсЯ.
     - €з ревности! Ѓоже мой! џ  любил  твою  мать  и  из  ревности  хотел
погубить €вана.
     Ћн снова засмеЯлсЯ, но вдруг снЯл очки и стал вытирать слезы.
     - „а, Я любил ее, - плача, пробормотал он, - и, видит бог, все  могло
быть совсем иначе. …сли бы  Я  и  был  виноват,  кто,  как  не  она,  менЯ
наказала? “ж так наказала, как и не думалось никогда.
     џ слушала его, как во сне, когда начинает казатьсЯ, что все  это  уже
было когда-то - и покрасневшаЯ лысаЯ голова с несколькими волосками, и  те
же слова с тем же выражением, и неприЯтное чувство, с которым смотришь  на
старого плачущего мужчину.
     - Ќу? - грозно спросила бабушка.
     - Ѓабушка, превосходный пирог, отрежьте-ка еще кусочек, -  сказала  Я
весело. - џ вас слушаю, Ќиколай Ђнтонович.
     - ЉатЯ, ЉатЯ!
     - ’оварищи, знаете что, - сказала Я,  чувствуЯ,  что  мне  становитсЯ
даже как-то весело от злости. - ‚ конце концов, Я уже не маленькаЯ  -  мне
двадцать четыре года, и Я могу, кажетсЯ, делать все, что мне  нравитсЯ.  џ
больше не хочу здесь жить, понЯтно? џ выхожу  замуж.  ‚ероЯтнее  всего,  Я
буду жить на Љрайнем ‘евере с моим мужем, которому  здесь  делать  нечего,
потому что он - полЯрный летчик. —то касаетсЯ ЌиколаЯ Ђнтоновича, то Я уже
много раз видела, как он плачет, и мне это надоело. Њогу  только  сказать,
что если бы он не был виноват, едва ли он стал бы возитьсЯ с этой историей
всю жизнь. …два ли, например, он стал бы хлопотать в ѓлавсевморпути, чтобы
‘анина экспедициЯ провалилась.
     Ћчевидно, в эту минуту мне было уже не так весело, как прежде, потому
что бабушка испуганно смотрела на менЯ и, кажетсЯ, потихоньку  крестилась.
“ ЌиколаЯ Ђнтоновича дрожала на щеке жилка. Ћн молчал.
     - € оставьте менЯ в покое, - сказала  Я  с  бешенством,  -  навсегда,
навсегда!


        ѓлава седьмаЯ. ‡€ЊЂ


     ‚ ноЯбре  Я  получила  комнату  в  одном  из  пригородов,  на  берегу
Њосквы-реки, и сразу же переехала, хотЯ ‚алЯ с Љирой в один голос заЯвили,
что без менЯ из семейной жизни  у  них  ничего  не  выйдет,  а  Ђлександра
„митриевна добавила, отведЯ менЯ в сторону, что теперь и она уйдет, потому
что Я была "все-таки каким-то громоотводом длЯ  чернобурых  лисиц"  и  без
менЯ ‚алЯ заговорит ее до смерти.
     Љомната была в новом доме, и нельзЯ сказать, чтобы  этот  пЯтиэтажный
дом, одиноко торчавший на пустом  берегу,  имел  особенно  привлекательный
вид. ђабочие только что ушли - и даже еще не ушли, а  возились  во  дворе,
убираЯ строительный мусор; ванны еще стоЯли на лестнице, здесь и  там  еще
висели забытые ведра с краской.
     ’еперь до пригорода ‚. можно добратьсЯ в десЯть  минут  на  метро,  а
тогда нужно было добрый час тащитьсЯ на трамвае. ’еперь ‚. - та же Њосква,
а тогда это было скучное место, и наш неуклюжий одинокий дом, который  так
и хотелось огородить, выглЯдел очень  странно  рЯдом  с  дрЯхлыми  дачами,
украшенными столбиками, перильцами и резными петушками.
     Ќо не только домом - и комнатой своей Я не могла похвалитьсЯ.  “  нее
было только одно достоинство - прекрасный вид на  Њоскву-реку,  котораЯ  и
зимой была хороша, особенно под вечер, когда  сумеречный  рассеЯнный  свет
приходил откуда-то издалека и под  сугробами  поЯвлЯлись  чистые  овальные
тени. € мне представлЯлсЯ маленький портовый городок за  ЏолЯрным  кругом,
где по деревЯнным улицам ходЯт в упрЯжке олени. "Ќо  рЯдом  с  оленЯми,  -
писал ‘енЯ, - бегут вперегонки лесовозы и  автомобили,  лошади  и  ездовые
собаки, и таким образом перед глазами проходит всЯ  историЯ  человечества,
начинаЯ с родового  строЯ  и  кончал  социалистической  культурой.  ‘ейчас
строим новый  город,  везде  срубы  и  срубы,  улицы  засыпаны  щепкой,  и
управление аэропорта переехало в  новый  великолепный  трехэтажный  дом  с
"холлом" -  по  вечерам  мы  сидим  в  этом  "холле"  и  читаем  ‚ольтера.
€нтересно, что этот "современный" автор стал у нас уже так популЯрен,  что
цитаты из его произведений украшают стенные газеты. џ  думаю  о  тебе  так
много, что мне даже странно, откуда беретсЯ времЯ на  все  остальное!  ќто
потому, что все остальное - это  тоже  каким-то  образом  ты,  особенно  в
полете, когда думаешь что-нибудь  или  поешь  и  снова  думаешь  -  все  о
тебе..."
     ‚ ту зиму у менЯ было довольно трудно  с  деньгами,  потому  что  мне
присылали  деньги  из  “фы,  где   находилось   Ѓашкирское   геологическое
управление, и часто задерживали. ‚ремЯ  от  времени  приходилось  посылать
ругательные телеграммы. Љроме того, мне негде  было  обедать,  а  готовить
себе Я ленилась. ‘ловом, Я совершенно одичала  и  однажды,  примерив  свое
шелковое парадное платье, села и стала плакать от злости.
     Џервый раз за всю зиму  Я  собралась  в  театр  -  к  ‚ахтангову,  на
премьеру "—еловеческой комедии", - и оказалось,  что  у  менЯ  старомодное
платье с какими-то хвостами, которых уже сто лет как никто не носит. Џотом
мы с Љирой что-то сделали с платьем - подкололи,  подшили.  Ќо  вечер  был
испорчен.
     ќто была одинокаЯ зима в ‚. - такаЯ одинокаЯ, что едва  ли  не  самым
частым моим гостем был ђомашов. ’еперь трудно было представить  себе,  что
это тот самый ђомашов, который говорил, что убьет менЯ и себЯ. Ћн приезжал
вежливый, спокойный, всегда прекрасно, даже франтовато одетый и говорил со
мной ровным голосом, вероЯтно, тем самым голосом, которым он читал  лекции
у себЯ в институте...
     Ћднажды он приехал очень усталый и голодный. џ сказала:
     - Њиша, хотите чаю?
     Ћн сухо поблагодарил и отказалсЯ. Ћчевидно, он хотел показать, что не
стремитсЯ к другим  отношениЯм,  кроме  деловых,  а  деловые  -  это  была
экспедициЯ и все, что к ней относилось.
     Џочему он занималсЯ ею? Љонечно, потому, что дело  касалось  менЯ  и,
следовательно, "не могло быть длЯ  него  безразлично".  Ќо  здесь  была  и
гордость - он как бы хотел показать, что Я нисколько не обидела его  своим
отказом. € был, без сомнениЯ, план, - вероЯтно, все тот  же:  женитьсЯ  на
мне с помощью каких-то тупых и сложных интриг. ‚  нем  самом  было  что-то
тупое и одновременно сложное - в этой важности и в самом застывшем лице  с
детскими оттопыренными ушами. Ќо вдруг мелькало и что-то страшное. Ќедаром
€ван Џавлович как-то сказал, что это  очень  сложный  человек,  во  всЯком
случае - способный на сильное движение души.
     Ќо мне до его души было мало дела. ђазумеетсЯ, Я не писала ‘ане,  что
он у менЯ бывает. ‘анЯ сошел бы с ума - тем более, что  у  менЯ  почему-то
всегда получаютсЯ сухие, холодные письма...
     ‚друг оказалось, что в ѓлавсевморпути далеко не уверены  в  том,  что
поиски следует поручить именно ‘ане. Ћн еще молод, и, хотЯ у него  большой
стаж, на ‘евере он работал еще сравнительно мало. Ћн известен как хороший,
исполнительный пилот, но справитсЯ ли он с таким сложным делом,  требующим
организационного дарованиЯ? ‚ообще,  что  он  за  человек  -  помнитсЯ,  в
каком-то журнале его ругали за  клевету,  он  кого-то  оклеветал,  кажетсЯ
Ќ.Ђ.’атаринова, известного полЯрного деЯтелЯ и двоюродного брата капитана.
     € Я требовала, чтобы  редакциЯ  журнала  напечатала  опровержение,  Я
доказывала, что организациЯ поисковой партии, состоЯщей из шести  человек,
не такое уж сложное дело, Я требовала, чтобы  поиски  капитана  ’атаринова
были поручены тому, кто с детских  лет  был  воодушевлен  этой  мыслью,  и
никому другому.
     ђомашов знал об этих хлопотах. Ћ чем он думал, на что надеЯлсЯ - Я не
спрашивала, и он не начинал разговора. Ќо был день, когда Я  догадалась  о
многом.
     “  менЯ  не  было  никакого  сомнениЯ  в  том,  что  если  экспедициЯ
состоитсЯ, Я поеду на ‘еверную ‡емлю вместе с ‘аней. џ  написала  об  этом
начальнику ѓлавсевморпути и предложила  свои  услуги  как  геолог.  ‚скоре
пришел ответ из сектора кадров и, к сожалению, совсем не тот,  которого  Я
ожидала: мне предлагали работу на одной из полЯрных  станций  -  по  моему
выбору - и просили ЯвитьсЯ в ѓлавсевморпуть длЯ переговоров.
     ‚ этот день Я поздно вернулась домой - как всегда, когда  попадала  в
"город", - и на лестнице вспомнила с досадой, что забыла  запереть  дверь.
Њежду тем кто-то расхаживал у менЯ в комнате - без сомнениЯ, воры. Ќо  это
были не воры. ќто был ђомашов, который остановилсЯ, когда  Я  вошла,  и  Я
сразу увидела, что он очень расстроен.
     - џ прочитал это письмо, - сказал он,  не  здороваЯсь.  -  ‚ы  хотите
ехать в экспедицию, вот что!
     џ посмотрела на него и невольно вспомнила, что в школе  его  дразнили
"совой". “ него были совершенно круглые глаза,  и  в  эту  минуту  он  был
удивительно похож на сову. Ќо это  была  довольно  большаЯ  сова,  котораЯ
крикнула: "‚от что!" и с трудом перевела дыхание.
     - Ђ зачем вы читаете чужие письма? - спросила Я довольно  миролюбиво.
- ќто не полагаетсЯ, Њиша.
     - ‚ы скрываете от менЯ! Ђ сами за моей спиной хлопочете чтобы уехать!
     - Њиша, что вы, в уме? Ќе хватает еще, чтобы Я у вас спросилась!
     Ћн вдруг как-то странно всхлипнул - не то засмеЯлсЯ, не то заплакал.
     - џ сам, - высоким голосом сказал он, - если вы хотите,  сделаю  это.
•орошо, вы поедете!
     џ промолчала. Њне почему-то не хотелось его обижать.
     - Џочему вы молчите?
     - Џотому, что не намерена отвечать на ваш вздор
     - ЉатЯ, ЉатЯ!
     - Џослушайте,  -  сказала  Я  спокойно,  -  вам  нужно,  знаете  что?
Ћтдохнуть. ‚ы устали. ‘ чего вы взЯли, что Я останусь в Њоскве?
     - „а, вы останетесь.
     џ хотела засмеЯтьсЯ, но он шагнул ко мне, и у него стало такое  лицо,
что, кажетсЯ, еще секунда, и он бы менЯ ударил.
     - Ќу, вот что, дорогой мой, - сказала Я все еще спокойно, но  уже  не
так, как бы мне хотелось, - где ваше пальто и шлЯпа?
     - ЉатЯ! - снова с отчаЯнием пробормотал он.
     - ‚от вам и "ЉатЯ". џ знаю, на что вы рассчитываете, даже если бы Я и
осталась. ‚ы, вероЯтно, совсем сошли с ума, но это менЯ  мало  интересует.
Ќу-с?
     Ћн молча надел пальто, шлЯпу и вышел.
     Ћсенью 1935 года экспедициЯ была, наконец, решена. €звестный полЯрник
профессор ‚. выступил со статьей, в  которой  высказывал  убеждение,  что,
судЯ по дневникам штурмана Љлимова, "материалы экспедиции ’атаринова, если
бы их удалось найти, могли бы иметь значение и длЯ  современного  изучениЯ
Ђрктики". „аже мне эта мысль показалась слишком смелой. Ќо неожиданно  она
подтвердилась - и именно это обстоЯтельство сыграло самую большую  роль  в
признании ‘аниного проекта. „ело в том,  что,  изучив  карту  дрейфа  "‘в.
Њарии"  с  октЯбрЯ  1912  по  апрель  1914  года,  профессор  ‚.  высказал
предположение, что на широте 78(02'и долготе  64(  должна  находитьсЯ  еще
неизвестнаЯ землЯ. € вот эта гипотетическаЯ землЯ, которую ‚. открыл, сидЯ
в своем кабинете, была обнаружена во времЯ навигации  1935  года.  Џравда,
это оказалась не бог весть какаЯ землЯ, а всего только клочок  арктической
суши, затерЯнной среди ползучих льдов и представлЯвшей собою крайне унылую
картину, но, как бы то ни было, еще одно "белое пЯтно" было стерто с карты
‘оветской Ђрктики, и это было сделано с помощью карты дрейфа "‘в. Њарии".
     Ќе знаю, нужны ли были новые доводы в пользу  ‘аниного  проекта,  но,
так или иначе, "поисковаЯ партиЯ при высокоширотной экспедиции по изучению
‘еверной ‡емли" была включена в план  навигации  следующего  года.  ‚есной
‘анЯ должен был приехать  в  ‹енинград,  и  мы  условились  встретитьсЯ  в
‹енинграде, где Я еще никогда не была.


        ѓлава восьмаЯ. ‹…Ќ€ЌѓђЂ„


     Ћ чем только не передумала, чего только не вообразила Я в это утро 10
маЯ 1936 года, подъезжаЯ к ‹енинграду, где  на  другой  день  должна  была
встретитьсЯ с ‘аней!  ‚агон  дребезжал  и  скрипел,  должно  быть  попалсЯ
старый, но Я прекрасно, спокойно спала  всю  ночь,  а  проснувшись,  стала
мечтать и мечтать. € как же хорошо  было  мне  мечтать,  точно  за  тысЯчу
километров слыша однообразный железный шум колес и сонное дыхание соседей!
Љак прекрасно Я устраивала в своей жизни и то, что могло  и  то,  чего  не
могло быть! Њне казалось, что все могло быть - и даже то, что мой отец жив
и мы найдем его и вернемсЯ вместе. ќто было невозможно, но у менЯ было так
просторно и тихо на душе, что Я допустила и это.  џ  как  бы  приказала  в
душе, чтобы мы нашли его, - и вот он стоит, седой, прЯмой, и нужно,  чтобы
он уснул, а то он сойдет с ума от волнениЯ и счастьЯ.
     ‚агон раскачивалсЯ и скрипел, и это было как бы  равномернаЯ  громкаЯ
музыка, котораЯ все начиналась и начиналась. џ все ждала - что же  дальше?
- а она снова начиналась. —то еще придумать, что приказать  себе  -  самое
прекрасное, самое чудесное в жизни? € Я придумала, что мы  возвращаемсЯ  и
нас встречают, как встречали героев-летчиков, спасших челюскинцев  в  1933
году, когда эти люди, которых любили все и о которых все говорили, ехали в
машинах, покрытых цветами, и всЯ Њосква была белаЯ от цветов и листовок  и
белых платьев, в которых женщины встречали героев. Ќо этого  Я  хотела  не
длЯ себЯ, а длЯ ‘ани и длЯ отца, если только допустить самое  невозможное,
что нельзЯ, допустить иначе, как только теперь, в полусне, в  вагоне,  под
эту равномерную, монотонную музыку колес, котораЯ все начиналась...
     ’огда "стрела" приходила в ‹енинград в  10.20,  и  соседи  давно  уже
курили в коридоре, должно быть, ждали, когда Я оденусь и выйду,  а  Я  все
лежала. џ точно боЯлась, что долго теперь ко мне не вернетсЯ  это  чудное,
детское состоЯние души.
     Њы условились, что ‘анина сестра (которую Я, в отличие от моего ‘ани,
и в письмах всегда называла ‘ашей) встретит менЯ на вокзале "или  ЏетЯ,  -
писала она, - если Я буду нездорова". Ћна не раз мельком упоминала о своем
нездоровье, но письма были такие веселые, с рисунками, что Я не  придавала
этим упоминаниЯм никакого значениЯ. ‚прочем, Я подозревала, в чем дело.  ‚
одном из писем ЏетЯ был изображен с книгою в одной руке и а младенцем -  в
другой, причем, как ни странно, они были похожи.
     ‚се уже стоЯли в шлЯпах и пальто, и соседи помогли мне снЯть с  полки
мой чемодан - довольно тЯжелый, потому что Я взЯла все, что у менЯ было, и
даже несколько интересных образцов горных  пород,  точно  предчувствовала,
что теперь долго не вернусь в Њоскву. џ  волновалась  -  ‹енинград!  Њежду
голов вдруг стал виден перрон, и Я сразу начала искать ‘ковородниковых, но
перрон  пробегал,  а  их  не  было,  и  Я  вспомнила  с  досадой,  что  не
телеграфировала им номер вагона.
     Ќосильщик вытащил мой чемодан, и мы с ним стоЯли, пока все не прошли,
а ‘ковородниковых все не было.
     - Њожет, у подъезда? - сказал носильщик.
     Њы вышли к подъезду, и Я простоЯла еще с добрых полчаса  и,  наконец,
решила, что  это  свинство.  ’ак  приглашать  к  себе,  а  потом  даже  не
встретить! € знаЯ, что Я в первый раз в ‹енинграде.
     Ћдну минуту Я колебалась, не  заехать  ли  в  гостиницу,  но  немного
беспокоилась, потому что это все-таки было странно, и  поэтому  поехала  к
‘ковородниковым.
     ‚ сущности говорЯ, Я их почти не знала. Њы познакомились  с  ‘ашей  в
ќнске много лет тому назад и с тех пор виделись едва ли  три-четыре  раза.
Ќо мы регулЯрно переписывались, и больше всего в те тЯжелые годы, когда  Я
была так одинока в Њоскве после  маминой  смерти.  Ћна  пересказывала  мне
‘анины письма и всегда уверЯла, что он любит менЯ, даже когда он забыл обо
мне - в Ѓалашове, а потом в ‡аполЯрье.
     Ћна была моим другом, и Я нисколько не сомневалась, что теперь, когда
мы увидимсЯ, так и окажетсЯ, что она - мой друг, тем более, что  она  была
сестрой ‘ани.
     ‘ Џетей Я тоже встречалась очень  мало.  ‚  ќнске  это  был  длинный,
лохматый молодой человек, который всегда делал  что-нибудь  неожиданное  -
неожиданно приходил в гости, когда его никто не ждал, и так же  неожиданно
срывалсЯ с места и уходил. Ќесколько раз он приезжал в Њоскву с  одним  из
ленинградских театров и всегда заходил ко мне - такой же быстрый, лохматый
и "неожиданный", разве что стал немного постарше.
     ‚ одном из писем ‘аша подробно рассказывала и даже  рисовала,  как  с
вокзала проехать к ним, на проспект Љарла ‹ибкнехта, где они  жили.  Ќо  Я
все перепутала  и,  выйдЯ  на  Ќевский,  спросила  у  какого-то  вежливого
ленинградца в пенсне:
     - ‘кажите, пожалуйста, как пройти на Ќевский проспект?
     ќто был позор, о котором Я даже никому не сказала.
     Џотом менЯ зажали в трамвае, и единственное, что Я  успела  заметить,
это что в сравнении с Њосквой улицы были пустоваты. Џустовата была  и  та,
по которой, сойдЯ с трамваЯ, Я тащилась с моим чемоданом. Ђ  вот  и  номер
79. "”отограф-художник Ѓеренштейн".
     ‡десь.
     џ стоЯла на площадке третьего этажа,  потираЯ  пальцы,  онемевшие  от
проклЯтого чемодана, когда  внизу  хлопнула  дверь  и  длинный  человек  в
макинтоше, с кепкой в руке промчалсЯ мимо менЯ, прыгаЯ через ступеньку.
     - ЏетЯ, это вы?
     „олжно быть, он был в эту пору необыкновенно далек от какой бы то  ни
было мысли обо мне, потому что он остановилсЯ, взглЯнул и, не найдЯ во мне
ничего интересного, сделал движение,  чтобы  бежать  дальше.  Ќо  какое-то
смутное воспоминание все же остановило его.
     - Ќе узнаете?
     - Ќу, что вы, конечно узнаю! ЉатЯ, Я бегу из больницы, - с  отчаЯнием
сказал он, - сегоднЯ ночью ‘ашу взЯли в больницу.
     - „а что вы?
     - „а, взЯли. Џойдемте к нам. Џоэтому мы не могли вас встретить.
     - —то же с ней?
     - ђазве она вам не писала?
     - Ќет.
     - Ќу, пойдемте, Я вам все расскажу...
     Ћчевидно, семейство фотографа-художника Ѓеренштейна принимало близкое
участие в делах ‘аши и Џети, потому что маленькаЯ, изЯщно  одетаЯ  женщина
встретила Џетю в передней и с волнением спросила:
     - Ќу, что?
     Ћн отвечал, что ничего не знает и что его не пустили, но в эту минуту
выбежала еще одна такаЯ же маленькаЯ, изЯщнаЯ женщина и  тоже  спросила  с
волнением:
     - Ќу, что?
     € ЏетЯ ей тоже должен был подробно рассказать, что он ничего не знает
и что его не пустили.
     ‘аша ждала дочку или сына - вот почему ее увезли в больницу.
     - ЏетЯ, что же вы так волнуетесь? џ уверена, что все будет прекрасно.
     Њы были одни в его комнате,  и  он  сидел  напротив  менЯ  в  кресле,
опустив голову, поднЯв худые плечи. “ него был очень унылый,  расстроенный
вид, и он болезненно сжал зубы, когда Я сказала, что все будет прекрасно.
     - ‚ы не знаете... Ћна очень больна, у нее грипп, и она  кашлЯет.  Ћна
тоже говорила, что все будет прекрасно.
     Ћн вскочил.
     - Ќужно поехать к ѓабричевскому. џ уже звонил, но он говорит, что ему
неудобно, потому что ‘аша в  другой  больнице,  а  он  в  другой.  ‘аша  у
редера.
     џ понЯла, что ѓабричевский - это врач, лечащий ‘ашу.
     - Ќет, поедем сперва к ней. Џодумаешь,  грипп!  џ  уверена,  что  все
обойдетсЯ.
     Ћн растерЯнно смотрел на менЯ.
     - „а ну же, ЏетЯ, очнитесь! - сказала Я с досадой.
     џ ругала его всю дорогу,  и  он  постепенно  пришел  в  себЯ  и  даже
неожиданно засмеЯлсЯ, когда Я нарисовала ему  торжественную  картину,  как
‘аша возвращаетсЯ домой с дочкой или сыном.
     - ‚ы, конечно, - хотите сына?
     - Ћх, хоть лЯгушку, только бы все кончилось поскорее!
     Ќе знаю, что это за клиника - ЏетЯ сказал, что очень  хорошаЯ,  -  но
мне показалось странным, что в ней не было никакой приемной и  все  просто
стоЯли внизу в подъезде, отгороженном  от  лестницы  деревЯнным  барьером.
Ќесколько таких  же,  как  ЏетЯ,  расстроенных  молодых  отцов  сидели  на
скамейках или уныло слонЯлись, наталкиваЯсь друг на друга. ЏетЯ  тоже  сел
было на скамейку, но Я  потащила  его  наверх,  и  какаЯ-то  милаЯ  сестра
сказала нам, что профессора нужно ловить в коридоре, когда он кончит обход
и пойдет в другое отделение.
     Њы словили его наконец, и он только  зажмурилсЯ  и  засмеЯлсЯ,  когда
ЏетЯ набросилсЯ на него, подпрыгиваЯ от волнениЯ.
     Ћн провел нас к себе в кабинет, и стыдно признатьсЯ, но  за  полчаса,
что мы разговаривали, Я просто влюбилась в этого  человека.  “  него  были
добрые голубые глаза, и он крепко держал  Џетю  за  руку,  объЯснЯЯ,  чего
нужно опасатьсЯ и чего не нужно. Ћн удивительно располагал к себе.  ЌельзЯ
сказать, чтобы он говорил такие уж успокоительные вещи,  но  мы  почему-то
успокоились.  ‚ообще  профессор  был  почти  уверен,  что   все   кончитсЯ
благополучно, "хотЯ грипп в таком положении - это, конечно, совсем  лишнЯЯ
штука". Џро ‘ашу он сказал,  что  она  -  такой  молодец,  что  ему  редко
приходилось видеть.
     ‚ прекрасном настроении мы вернулись домой, и тут ЏетЯ вспомнил,  что
Я - с поезда, а он даже не напоил менЯ чаем. „вери захлопали, и Я слышала,
как кто-то сказал в коридоре:
     - ЏетЯ, да полно вам, у нас еще горЯчий чайник.
     Ќо он вернулсЯ без чайника, взЯл из Ящика стола деньги и снова  ушел,
хотЯ Я клЯлась, что у менЯ все осталось с дороги и ничего не нужно...
     ќто была комната, в которой жили художники, -  вот  что  бросалось  в
глаза с первого взглЯда. ‚идно было даже, что здесь жили два  художника  и
что им вдвоем было тесно. Џожалуй, можно было угадать, где работает один и
где другой и где проходила зона, в которой они мешали друг другу.
     ‚от этот  стол  у  окна,  белый,  красивый,  хотЯ  и  очень  простой,
переделанный из чертежного, - без сомнениЯ, ‘ашин. Ђ вот этот грЯзный,  на
котором стоит макет и валЯютсЯ в  беспорЯдке  карандаши,  кисти  и  трубки
бумаги, - без сомнениЯ, Џетин.
     †изнь совсем другаЯ, удивительно не похожаЯ на  мою,  была  видна  во
всем, и Я вдруг почувствовала,  что  жила  в  Њоскве,  особенно  последнее
времЯ, однообразно и скучно. Ќо это были люди искусства, таланта, а у менЯ
не было никакого таланта, и Я, конечно, совершенно напрасно расстроилась и
напрасно думала об этом, пока не пришел ЏетЯ.
     Ћн извинилсЯ, что не прибрано, - ‘ашу так неожиданно  увезли,  и  мне
стало стыдно, что, вместо того чтобы прибрать комнату, Я  стоЯла  у  окна,
как дура...
     - Ћх, какой Я голодный! ЋказываетсЯ, Я страшно голодный!
     € мы сели пить чай и разговаривать о ‘аше.
     ‘овсем забыла сказать, что, уходЯ из клиники, мы сговорились с  одной
сиделкой, что она будет звонить каждый час, как себЯ чувствует  ‘аша.  Џри
этом ЏетЯ отдал ей все, что у него было, - должно быть, порЯдочно,  потому
что у нее сделалось испуганное лицо и она  стала  совать  деньги  обратно.
’еперь она позвонила - в два часа днЯ - и сказала, что все идет нормально.
     - Ќормально? - кричал ЏетЯ.
     - Ќормально.
     - Ђ как себЯ чувствует?
     - Ќормально.
     —ерез час она снова позвонила и опЯть сказала, что - нормально.
     - ЏокрЯхтывает маленько, - добавила она подумав.
     € Я слышала, как тот же голос, который недавно предлагал Џете горЯчий
чайник, сказал с негодованием:
     - ЏетЯ, не сходите с  ума.  —то  значит  -  покрЯхтывает?  Ђ  вы  бы,
думаете, не крЯхтели?
     ’ак продолжалось весь день. Љ вечеру Я робко сказала, что  хорошо  бы
пройтись, посмотреть  ‹енинград,  но  у  него  стало  такое  расстроенное,
испуганное лицо, что Я осталась.
     - џ буду вас развлекать, ладно?
     € он стал показывать мне свою последнюю  работу  -  проект  памЯтника
Џушкину к столетнему юбилею. Џушкин был изображен шагающим  по  набережной
Ќевы, против ветра, в развевающейсЯ шинели, с упрЯмым, вдохновенным лицом.
ќто был молодой, романтический Џушкин, похожий  на  негра,  погруженный  в
себЯ и втайне веселый.
     - ЌравитсЯ?
     - Ћчень. Ђ Я и не знала, что вы занЯлись скульптурой.
     Ћн стал объЯснЯть, почему он занЯлсЯ  скульптурой,  потом  неожиданно
перешел к шахматному турниру в Њоскве с  участием  ‹аскера  и  Љапабланки,
потом - к международному положению. Џри этом он все  времЯ  прислушивалсЯ,
не  звонит  ли  телефон,  и  во  всем,  что   он   говорил   -   будь   то
итало-абиссинскаЯ война, - была только ‘аша и ‘аша...
     ‚ восемь часов сиделка почему-то не позволила, и мы опЯть побежали  в
клинику и снова говорили - на  этот  раз  с  той  милой  сестрой,  котораЯ
посоветовала нам ловить профессора после обхода. ‚ общем, все было хорошо,
а сиделка не позвонила, потому что  ей,  оказываетсЯ,  совестно  было  так
часто беспокоить.
     Њы   вернулись,   и   ЏетЯ   стал   знакомить   менЯ   с   семейством
фотографа-художника, с его маленькой, изЯщной седой супругой и с такой  же
маленькой,  изЯщной  седой  сестрой  супруги.  ‘ам  хозЯин  почему-то  жил
постоЯнно  в  Њоскве,  но  мне  показали  его  портрет,  и   он   оказалсЯ
представительным мужчиной с красивой шевелюрой  и  в  бархатной  куртке  -
настоЯщий  фотограф-художник  и  даже,  пожалуй,  больше   художник,   чем
фотограф.
     ‚о втором часу менЯ отправили спать на ‘ашину постель, а ЏетЯ сказал,
что ему не хочетсЯ спать, и устроилсЯ  с  книгой  под  телефоном.  ‘иделка
звонила теперь аккуратно, но каждый  раз  извинЯлась  за  беспокойство.  џ
уснула после одного из таких разговоров, но спала,  кажетсЯ,  только  одну
минуту, когда кто-то быстро, коротко постучал в стену, и  Я  вскочила,  не
понимаЯ, где Я и что со мной. ‚ коридоре  был  свет,  и  оттуда  слышались
голоса, как будто несколько человек громко говорили, перебиваЯ друг друга.
‚ ту же минуту ЏетЯ, со сна  показавшийсЯ  мне  каким-то  длинным  уродом,
вбежал в комнату и затанцевал, затанцевал...
     Џотом перегнулсЯ через стол и стал что-то снимать со стены.
     - ЏетЯ, куда вы? —то случилось?
     - Њальчик! - заорал он. - Њальчик!
     ‚се летело на пол, потому что он снимал  со  стены  какой-то  большой
портрет в тЯжелой раме и сперва стал на колени, а теперь ходил по столу  и
старалсЯ залезть между стеной и портретом.
     - Ђ ‘аша? Љак ‘аша? ‚ы сошли с ума! ‡ачем вы снимаете эту картину?
     - џ обещал подарить ее ђозалии Ќаумовне, если все обойдетсЯ.
     Ћн слез со стола, поцеловал менЯ и заплакал.


        ѓлава девЯтаЯ. ‚‘’ђ…—Ђ


     ‚се обошлось в тысЯчу раз лучше, чем можно было ожидать, и наутро  мы
уже послали ‘аше письмо, конфеты и корзину цветов - самую  большую,  какаЯ
только нашлась в магазине. Љогда мы передавали все это, служитель  сказал:
"Ћго!", и дежурнаЯ сестра тоже сказала: "Ћго!"
     ‚се обошлось, но профессор, в которого  Я  накануне  влюбилась,  был,
кажетсЯ, чем-то  недоволен.  ‚прочем,  может  быть,  это  мне  показалось.
Џочему-то ‘ашу долго не переводили в палату, но, в конце концов,  перевели
еще при нас. Њы подослали к ней сиделку, ту  самую,  что  звонила,  и  она
принесла от ‘аши записочку.
     "Џетенька очень похож на тебЯ, такой же носатый. ђазве Я не говорила,
что все будет прекрасно? ЉатЯ, дорогаЯ, целую, целую.  ‘пасибо  за  чудные
цветы. Ќе нужно присылать  всего  так  много.  Џривет  Ѓеренштейнам.  ‚аша
‘аша".
     Њне даже захотелось немного поплакать, когда Я прочитала эту записку.
Њожет быть, Я немного  всплакнула,  но  в  это  времЯ  кто-то  в  приемной
спросил, который час, и оказалось, что уже без четверти десЯть.
     € Я простилась с Џетей, которому ужасно не хотелось уходить из  этого
дома, и поехала на вокзал, потому что поезд из Њурманска приходил в 10.40.
     џ замечала, что прежде,  когда  Я  видела  ‘аню  после  очень  долгой
разлуки, какое-то странное чувство разочарованиЯ  вдруг  охватывало  менЯ.
Љак будто уже не могло быть ничего лучше того, что Я испытала, тысЯчи  раз
представлЯЯ в уме эту встречу. ’ак было  со  мной  в  Њоскве,  когда  ‘анЯ
приехал с ‘евера и мы встретились у Ѓольшого театра. ’огда  мне  казалось,
что должно произойти что-то необыкновенное, какаЯ-то перемена во всем -  и
на земле, и на небе. Ќо ничего не произошло, кроме того, что мы оба  потом
жалели об этом свидании.
     € вот теперь, когда Я приехала на вокзал, Я  вдруг  испугалась  этого
чувства: другие люди, так же  как  Я,  пришли,  чтобы  встретить  кого-то,
носильщики бежали к поезду, некрасивый кондуктор с седыми  грЯзными  усами
за что-то грубо ругал проводника.
     Ќо Я понЯла, что это чувство пройдет, потому что теперь  у  нас  была
совсем другаЯ встреча...
     Џоезд  показалсЯ  -  и  волнение  мигом  передалось  вдоль   перрона.
‚стречающих было немного, но все-таки Я встала далеко от всех, в  стороне,
чтобы он  менЯ  сразу  заметил.  ЉажетсЯ,  Я  была  спокойна.  Њне  только
казалось, что все происходит очень медленно - поезд  медленно  подходит  к
платформе, и первые пассажиры медленно сходЯт со  ступенек  и  удивительно
медленно идут ко мне навстречу - идут и идут, а  ‘ани  все  нет,  и  опЯть
идут, и у менЯ сердце начинает куда-то проваливатьсЯ, потому что его  нет.
Ћн не приехал.
     - ЉатЯ!
     џ оборачиваюсь. Ћн стоит у первого вагона, и Я бегу к  нему,  бегу  и
чувствую, как все у менЯ внутри дрожит от волнениЯ и счастьЯ.
     Њы тоже очень  медленно  шли  по  платформе,  потому  что  все  времЯ
останавливались, чтобы посмотреть друг  на  друга.  Ќе  помню,  о  чем  мы
говорили в первые минуты. ‘анЯ что-то быстро спрашивал, и Я  отвечала,  не
слыша. Џотом Я сказала о ‘аше, и мы снова остановились -  на  этот  раз  в
неудобном месте, потому что нас сразу же стали очень толкать,  -  и  долго
говорили о ‘аше.
     - Ђ Џетька? Ћн,  наверно,  весь  ‹енинград  на  ноги  поднЯл.  Ћн  же
сумасшедший. Ћх! Љак Я давно их не видел!
     Њы поехали в "Ђсторию", потому  что  ‘анЯ  сказал,  что  ему  удобнее
остановитьсЯ в гостинице, и оттуда стали звонить Џете, сперва домой, потом
в клинику. ‚ клинике его уже  знали  и  сказали,  что  он  пошел  покупать
маковки.
     - —то?
     - Њаковки.
     - Џошел покупать маковки,  -  с  недоумением  сказала  Я  и  повесила
трубку.
     ‘анЯ так и покатилсЯ со смеху.
     - ќто он вспомнил, что ‘аша любит  маковки,  -  ЋбъЯснил  он.  -  Ћна
всегда любила маковки. Ћх! Њилый! Ђ "бес-дурак" он еще говорит? Ћн говорил
"бес-дурак" и "смешно". —то ты смотришь?
     џ смотрела, потому что он мне очень нравилсЯ, просто ужасно. Њы снова
не виделись целый год, но странно, у менЯ было такое  чувство,  что  мы  в
тысЯчу раз ближе, чем когда расставались. Њне почему-то показалось, что он
стал выше ростом за этот год и шире в груди и плечах. “ него  определились
черты, и лицо стало решительнее, сильнее, особенно линии подбородка и рта.
Ѓольше он не был похож на мальчика, и теперь о нем, пожалуй,  нельзЯ  было
сказать, что ему еще рано  женитьсЯ.  ’олько  на  макушке  торчал  прежний
упрЯмый хохол, хотЯ приглаженный и тоже какой-то постарше.
     - џ забыл, какаЯ ты красиваЯ, - сказал он - Ћчень странно, но там мне
это было почему-то неважно.
     - Ђ здесь?
     Ћн поцеловал менЯ, и мы снова стали звонить Џете.
     Ќа этот раз он оказалсЯ дома  и  бешено  завыл  в  телефон,  когда  Я
сказала, что ‘анЯ стоит рЯдом со мной и тащит  из  моих  рук  трубку.  Ћни
долго беспорЯдочно орали: "ќй! Ќу как, старик, а?"  €  ругали  друг  друга
"бес-дурак". Џотом ‘анЯ спросил, достал ли он  маковки,  и,  задыхаЯсь  от
смеха, стал показывать мне знаками, что не достал.  ‚  конце  концов,  они
сговорились: ‘анЯ заедет в клинику, и они  вместе  попробуют  пробитьсЯ  к
‘аше.
     - Ђ Я?
     Ћн снова обнЯл менЯ.
     - Људа же Я теперь без тебЯ? - сказал он. -  ’еперь,  брат,  кончено.
Ѓаста, баста!
     € он спросил менЯ шепотом, как тогда в поезде, когда Я его провожала:
     - ’ы любишь менЯ?
     - „а, да.
     Љонечно, к ‘аше нас не пустили, но мы опЯть  передали  ей  записку  и
получили ответ, на  этот  раз  с  просьбой  унЯть  Џетьку,  который  "всем
надоел". …ще она писала, что ей хочетсЯ погулЯть с нами,  и  в  заключение
спрашивала, обедали ли мы и, если еще нет, чтобы  захватили  мужа,  потому
что он "может по двое суток не есть, если ему не напомнить".
     €з обеда ничего не вышло. ‘ане нужно было в Ђрктический институт, и Я
пошла его провожать - не только потому, что мне этого хотелось, а  потому,
что пора было все-таки поговорить о деле, ради которого мы  встретились  в
‹енинграде. Њои последние письма не дошли до него, и он не знал новостей о
"Џахтусове", который - это только что было решено - пойдет через  Њаточкин
ар, а потом, обогнув ‘еверную ‡емлю, направитсЯ к ‹Яховским островам.
     - Ќу что ж, у нас будет больше времени,  только  и  всего,  -  сказал
‘анЯ. - ЊенЯ больше всего беспокоит времЯ.
     Њы заговорили о составе поисковой партии, и он сказал, что  предложил
одного радиста с „иксона, потом доктора €вана €вановича и своего  механика
‹ури, о котором он часто писал мне из ‡аполЯрьЯ.
     - ђадист превосходный. ‡наешь кто?
     - Ќет.
     - Љорзинкин, - торжественно сказал ‘анЯ. - ’от самый.
     џ созналась, что впервые слышу эту  фамилию,  и  ‘анЯ  объЯснил,  что
Љорзинкин - один из двух русских, ходивших с Ђмундсеном на ћжный полюс,  и
что Ђмундсен даже упоминает о нем в своей книге.
     - ‡дорово, да? ЏЯтый - Я. Ђ шестаЯ - ты. ’ебЯ предложил как "дочку".
     - ‚ самом деле? Ђ мне казалось, что Я имею некоторое право на участие
в этой экспедиции не только как дочка капитана ’атаринова. —то же, ты  так
и написал: профессиЯ - дочка?
     ‘анЯ смутилсЯ.
     - Ђ что? - пробормотал он. - Ќичего особенного. ќто глупо, да?
     - Ћчень.
     - Ђ иначе вышло бы, что Я хлопочу за жену. Ќеудобно.
     - ‘анЯ, Я вообще не просила тебЯ хлопотать, - сказала Я  спокойно.  -
„очка, жена! џ еще и племЯнница и внучка. џ старый геолог, ‘анЯ, и просила
начальника ѓлавсевморпути, чтобы он включил менЯ  в  состав  экспедиции  в
качестве геолога, а не твоей жены. Љстати, Я еще не твоЯ жена, и  если  ты
будешь так глупо вести себЯ, Я вот возьму и выйду за другого. Њы, кажетсЯ,
еще не записывались?
     Њне стало даже жалко его, так он заморгал и неловко засмеЯлсЯ и, снЯв
фуражку, вытер ладонью лоб.
     - ЉатЯ, прости, честное слово! - пробормотал он.
     џ быстро поцеловала его, хотЯ мы стоЯли  уже  во  дворе  перед  самым
зданием Ђрктического института, и сказала:
     - Ќи пуха, ни пера.
     Љ шести часам он обещал позвонить или, если удастсЯ, заехать к Џете.


        ѓлава десЯтаЯ. ЌЋ—њ


     Ћн вернулсЯ не к шести, а к одиннадцати, и не к Џете, а в  "Ђсторию",
и потребовал, чтобы мы немедленно приехали к нему ужинать, потому  что  он
так и не обедал и голоден, как дьЯвол, а есть одному ему скучно.
     Ќо Џетю сморило после тревожного днЯ; кроме того, он длЯ бодрости еще
хватил водки и теперь лежал на диване и сонно таращил  глаза,  похожий  на
Џетрушку со своим диким носом и нескладными руками и ногами.
     ...џ помню по числам все наши встречи с ‘аней, не только встречи,  но
и письма. ‚ садике на ’риумфальной мы встретились 2 апрелЯ, а  у  Ѓольшого
театра 13 июнЯ. ќтот вечер, памЯтный на всю жизнь, -  когда  он  позвонил,
вернувшись из Ђрктического института, и Я поехала к нему - было 21 маЯ.
     Њы знакомы с детских лет, и мне казалось, что Я уже так  хорошо  знаю
его, как он и сам, кажетсЯ, себЯ не знает. Ќо таким как в  этот  вечер,  Я
прежде его не видала. Љогда мы ужинали, Я ему даже сказала об этом.
     Џроект был полностью принЯт,  и  ему  наговорили  в  институте  много
комплиментов - очевидно, не без основаниЯ. Ћн виделсЯ  с  профессором  ‚.,
тем самым, который открыл остров на основании дрейфа  "‘в.  Њарии",  и  ‚.
отнессЯ к нему превосходно.  Ћн  был  в  ‹енинграде,  прекрасном  огромном
городе, который он любил еще со времени летной школы, - в ‹енинграде после
тишины ‡аполЯрьЯ! ‚се шло все удавалось.
     € как видны были в его лице, во всех движениЯх, даже в  том,  как  он
ел, это счастье, эта удача! “ него блестели глаза,  он  держалсЯ  прЯмо  и
вместе с тем свободно. …сли б Я не была влюблена в него всю жизнь, так  уж
в этот вечер непременно бы влюбилась.
     Њы что-то ели без конца, а потом пошли гулЯть, потому что Я  ск