  на  полЯх здесь и  там
разбросаны  рисунки,   по   которым  нетрудно  было  заключить,   что  мысли
слушательницы то  и  дело уходили за тридевЯть земель в  тридесЯтое царство.
‘реди рисунков особенно часто попадалсЯ профиль не  то  негра,  не  то ѓуриЯ
Џопова. ‘ловом, по всему было видно, что слушательница меньше всего думала о
том,  что  придет времЯ,  когда  она  будет  тщательно восстанавливать нить,
ведущую от одной лекции к другой и как бы тонко обводЯщую границы теории.
     Џравда,  по  этим записЯм трудно было назвать воззрениЯ Џавла Џетровича
законченной научной  теорией.  Ќо  мечниковскаЯ идеЯ  микробного антагонизма
была разработана старым доктором с новой и неожиданной точки зрениЯ. ‚ одной
из лекций была дословно записана мысль Њечникова о "благодетельных микробах,
оберегающих нас  от  болезнетворных".  Ћднако Џавел Џетрович утверждал,  что
"благодетельные силы" нужно искать не только в микробном мире, а в организме
человека,  животных,  насекомых, - силы, которые развились в процессе борьбы
за  существование на  протЯжении тысЯчелетий.  ‚ероЯтно,  он  занималсЯ этим
вопросом очень давно,  еще в  ту пору,  когда был преподавателем Њосковского
университета,  потому что в  лекциЯх приводил примеры из своих старых работ.
‘реди них  был  и  тот,  который вдруг -  и,  кажетсЯ,  без всЯкого повода -
припомнилсЯ мне:  о действии экстракта печени на возбудители сибирской Язвы.
€ не только Язвы,  но и сапа -  это в особенности поразило менЯ. Ћпыты после
многократных лабораторных испытаний были  поставлены на  животных и  прошли,
как утверждал Џавел Џетрович, с успехом.
     Ќо и сапа...  ќто было ночью, в общежитии, соседки спали, Я одна сидела
за столом над своими школьными тетрадками и  думала:  "Ќо и сапа...  Ђ может
быть, и не только сапа?"
     Њаша Љоломейцева просила разбудить ее в два часа: утром она должна была
сдавать инфекционные и ничего не знала.  џ растолкала ее, но она повернулась
на другой бок и заснула.
     ‘казка о  ночном стороже была вложена в одну из тетрадей,  Я машинально
прочла несколько строк,  написанных большими, корЯвыми детскими буквами. Њне
вспомнилсЯ ‹опахин,  в  котором Я  так  давно не  была.  Љаков-то  стал  мой
‹опахин?   “зкоколейку  кончили,  и  паровозы  свистЯт  теперь  недалеко  от
Џустыньки,  у самой ’есьмы. …ще недавно Я читала в газете о нашем кожзаводе,
который  впервые  в  мире  стал  применЯть новую  искусственную кислоту  длЯ
дублениЯ кожи.  ‚  середине декабрЯ Я  получила письмо  от  Њарии  Џетровны,
сообщавшей,  что  она  собралась  учитьсЯ  в  музыкальном  училище,  которое
открылось на  месте  бывшего "депо проката".  Џод  старость у  нее  поЯвилсЯ
талант.  € только на Џавской горе все осталось таким же, как прежде. ѓородок
шумит,  волнуетсЯ,  а там -  тишина.  Ќеслышными шагами мерит она дорожки от
одной до  другой могилы.  ђавнодушно смотрит на полинЯвшую дощечку:  "„октор
Џавел Џетрович ‹ебедев" - и дата рождениЯ и смерти. ђавнодушно проходит мимо
деревЯнной решетки  вокруг  холмика,  под  которым лежит  "ЌатальЯ ’ихоновна
‚ласенкова" - и дата рождениЯ и смерти...

     Ќу,  полно!  ‚ернемсЯ-ка лучше к  экстракту из печени.  ‘тало быть,  он
подавлЯет  возбудителей сибирской Язвы  и  сапа.  Ђ  почему  бы,  собственно
говорЯ...
     Њаша  спала,  сложив руки  на  груди,  и  некоторое времЯ Я  пристально
смотрела на нее,  стараЯсь вспомнить, о чем она менЯ просила. —то-то важное!
Ђх да!  џ встала из-за стола,  подошла к Њаше -  и забыла,  зачем подошла. Ђ
почему бы, собственно говорЯ, не прибавить экстрат из печени к средам, через
которые  Я  провожу  свою  дифтерийную палочку?  …сли  печень  действительно
содержит вещества, задерживающие рост возбудителей сибирской Язвы и сапа...

     Ќаутро  Я  отправила отцу  в  ‹опахин  письмо,  в  котором  спрашивала:
находитсЯ ли в  целости и  сохранности чемодан с  бумагами старого доктора и
нельзЯ ли переслать его ко мне в  ‹енинград с верной оказией?  Ћтец ответил,
что чемодан цел и  невредим,  но  оказии не  предвидитсЯ,  разве что он сам,
возможно,  поедет в ‹енинград,  куда его давно приглашают на работу в бывший
Ђлександринский театр.
     ЏетЯ ђубакин,  которому Я  рассказала насчет печени,  насмешливо поднЯл
брови,  но помог мне приготовить экстракт.  џ поставила опыт,  потом второй,
третий, десЯтый, и дифтерийнаЯ палочка стала терЯть свои Ядовитые свойства.
     џ не верила этому до тех пор, пока ЏетЯ не сказал решительно:
     - Ђ теперь отправлЯйтесь к Ќиколаю ‚асильевичу! †иво!
     ...Њинуло полгода с  тех  пор,  как  Я  принЯлась за  "анатоксин против
дифтерии".  Ѓыла уже весна,  и старушка библиотекарша с удивлением спросила,
каким  образом в  разгар экзаменационной сессии мне  пришло в  голову читать
"„он-Љихота".  Ѓыло  слишком сложно объЯснЯть,  что  эта  книга,  по  мнению
профессора ‡аозерского,  ЯвлЯетсЯ прекрасным пособием длЯ изучениЯ дифтерии,
и Я ответила, что трудный предмет времЯ от времени полезно перебивать легким
чтением.
     Ќиколай ‚асильевич был в своем кабинете.  Џостучавшись, Я зашла и молча
положила на стол "„он-Љихота".
     Ћн открыл первую страницу и засмеЯлсЯ.
     - Џрочли?
     - Џрочла, Ќиколай ‚асильевич. - ’етрадь с итогами опытов была вложена в
книгу. - € вот результаты.


        ЏЋ‹…’

     ќта  историЯ началась в  тот  день  и  час,  когда в  далекой поморской
деревне  в  трехстах  километрах  от  железной  дороги,  пЯтилетний  мальчик
проснулсЯ ночью и почувствовал,  что не может вздохнуть. —етыре днЯ он молча
пролежал в постели с бледно-восковым лицом,  с посиневшими ушами и носом,  с
отекшей шеей, вздувшейсЯ, как у гремучей змеи. Ќа пЯтый день он умер.
     —то  произошло между  этой  смертью  и  запиской  ЌиколаЯ  ‚асильевича,
которую Я  нашла на своем столе?  Ќе знаю.  "Џрошу зайти",  -  было написано
острым,  крупным почерком,  и ЏетЯ ђубакин, ничего не объЯснЯЯ, тоже сказал,
что профессор просил зайти.
     ...Ћн  сердито  горбилсЯ  над  географической  картой  и  у  него  было
недоумевающее лицо с надутыми губами, когда Я вошла в кабинет.
     - ‘адитесь.  “ менЯ к вам дело.  ‚ы слыхали когда-нибудь о таком селе -
Ђнзерский посад?
     Њне смутно вспомнилось,  что Ђнзерский посад где-то на севере, на одной
железной дороге с ‹опахином, но очень далеко. џ так и сказала.
     - ‚от,  мой друг.  ќто более трехсот километров от железной дороги.  Ќа
карте есть -  взглЯните.  Ђ в энциклопедии нет.  ’ак вот,  нужно доставить в
этот посад дифтерийную сыворотку.  Џочему ее  не оказалось на месте?  Џочему
нельзЯ доставить из Ђрхангельска? Ќе знаю. € еще одно почему...
     Ћн сердито почесал поросшую детским пушком голову и с унылым видом,  но
внимательно посмотрел на менЯ.
     - Џочему Я хочу, чтобы это сделали вы?
     Ћткровенно говорЯ, мне самой захотелось задать ему этот вопрос.
     ’олько  что  Я  начала летнюю практику в  ‘вердловской больнице,  а  на
кафедре снова стало получатьсЯ что-то "непонЯтное,  но интересное",  как сам
же  Ќиколай ‚асильевич сказал третьего днЯ.  Њой  милый адресат,  которого Я
просила забыть  обо  мне  до  весны,  в  первый  же  солнечный день  прислал
телеграмму:  "’анЯ,  весна!"  Ђ  теперь  кончалсЯ июнь,  и  мы  условились в
ближайший выходной день поехать на море,  в ‘естрорецк, а вечером - в театр.
џ волновалась за Ќину:  ей только что объЯснилсЯ в любви ‚аська ‘метанин,  и
она уверилась,  что "теперь-то уж это,  без сомнениЯ,  серьезно".  Ќо, кроме
всех этих веселых и,  в общем,  необЯзательных дел,  было одно важное:  ‹еша
„митриев просил менЯ зайти к нему, и Я догадывалась, что он будет говорить о
том,  что у менЯ слишком много времени уходит на академическую работу.  ‹ена
Ѓыстрова,  котораЯ была в  курсе дела,  в ответ на мой вопрос,  о чем пойдет
речь, ответила загадочно: "€ об этом... "
     - Ђга,  не  хочетсЯ!  -  не  дожидаЯсь моего  ответа,  сердито возразил
Ќиколай ‚асильевич.  - ‘тало быть, что же? ‚ы всю жизнь намерены просидеть в
этом стеклЯнном мире?
     ‘теклЯнный мир - это была лабораториЯ.
     - Ђ с какой целью он существует, это вы себе уЯснить не желаете? Ќет-с,
сударынЯ!  Њикробиолог,  которому в  наше времЯ представлЯетсЯ случай своими
глазами  увидеть  дифтерийную  эпидемию  и   который  отказываетсЯ  от  этой
редчайшей возможности, - не микробиолог!
     - Љак эпидемиЯ? Ћб этом вы ничего не сказали!
     - „а, да. € сильнейшаЯ. ‘мертность - сорок процентов!
     - „ифтериЯ?
     ‘траницы учебника мысленно прошли перед моими глазами,  с рисунком,  на
котором был изображен задыхающийсЯ ребенок,  с  примечанием,  в котором была
указана смертность до и после открытиЯ сыворотки. ‘орок процентов - это было
"до".
     - ђазумеетсЯ, согласна, Ќиколай ‚асильевич. Љогда нужно ехать?
     - ‹ететь!
     - ‚се равно лететь. ‘ейчас?
     - ‡автра утром. € завтра же нужно быть в Ђнзерском посаде.

     ЏрЯмо  от  ЌиколаЯ ‚асильевича Я  отправилась искать  ‹ешу  „митриева -
искать,  потому что было еще утро,  а  жизнь в  профкоме и Ячейке начиналась
обычно с  четырех часов днЯ.  Ќо ‹еша был уже на месте -  энергично прикусив
губу,  делал  выписки из  какой-то  книги.  џ  вошла  и  удивилась,  как  он
переменилсЯ за  последнее времЯ -  постарел,  если это  выражение можно было
отнести к юноше двадцати трех лет с петушиным хохолком на затылке.
     - …сть разговор,  ’анЯ, - сказал он серьезно. - ’олько не сейчас. ‡айди
завтра, часа в четыре.
     - Ќе могу.
     - Џочему?
     - Џотому, что завтра Я буду уже далеко.
     - ѓде же?
     - ‚ Ђнзерском посаде.
     џ  объЯснила ему  дело,  которое поручил мне Ќиколай ‚асильевич,  и  он
выслушал не перебиваЯ.
     - Ќу что ж, счастливо, - сказал он. - Љогда вернешьсЯ?
     - ‘мотрЯ по обстоЯтельствам. „умаю, что через две-три недели.
     - ’огда и поговорим!
     џ ничего не понимаю в авиации,  и очень возможно,  что самолет, который
был   предоставлен  в   мое   распорЯжение,   был   результатом   гениальной
конструкторской мысли.  Ќо,  очевидно, это было давно, потому что при первом
взглЯде на него вспомнилась "Ќива" времен войны 1914 года и  фото воздушного
боЯ  между нашим и  неприЯтельским "аппаратами".  ќто  был  именно аппарат -
недаром с  этим  словом  у  менЯ  всегда свЯзывалось представление о  чем-то
трещащем и  составленном из  дощечек  и  палок.  Ќо  отчасти он  напоминал и
этажерку,  которую нельзЯ,  разумеетсЯ,  назвать аппаратом. Љороче говорЯ, Я
должна была лететь на "аврухе",  как назвал машину дежурный по аэродрому, то
есть в самолете какой-то старой конструкции.
     Њужчина атлетического сложениЯ - даже страшно было подумать, что сейчас
он вскарабкаетсЯ на этажерку и тем не менее она полетит,  - подошел ко мне и
назвал себЯ вежливо, но мрачновато:
     - ’абалаев.
     Ќиколай ‚асильевич велел мне длЯ солидности называть себЯ доктором, и Я
сказала,  немного покраснев:  "„октор ‚ласенкова",  но сейчас же раскаЯлась,
потому  что  летчик  внимательно посмотрел на  менЯ,  подумал и  недоверчиво
крЯкнул.
     - „опустим, - сказал он. - €так, чем могу быть полезен, доктор?
     џ объЯснила,  что необходимо доставить в Џоморье два Ящика с ампулами -
"как видите, совсем небольшие".
     ‹етчик  сказал:   "’ак-с,  доктор",  потом  достал  трубку,  закурил  и
уставилсЯ на Ящики: по-видимому, они изумили его.
     - Ќадо устроить, ‚анЯ, - сказал дежурный.
     - "Ђвруха" же, - сказал дежурный.
     ’ем не менее он,  ворча, унес Ящики и минуту спустЯ вернулсЯ с какой-то
шкурой,  в  которую мгновенно завернул менЯ как ребенка.  Џотом он объЯснил,
что в  самолете две кабины -  Я  буду сидеть во второй.  Џеред моими глазами
будет доска приборов,  а перед коленЯми все времЯ будет ходить туда и назад,
направо  и  налево  рычаг,  который называетсЯ "ручка".  Ќо  чтобы  Я,  боже
сохрани, не вздумала хвататьсЯ за эту "ручку"!
     џ спросила,  нельзЯ ли,  чтобы рычаг не ходил,  и он, подумав, ответил,
что можно.
     - Ќо при этом условии,  доктор,  -  серьезно объЯснил он,  - самолет не
летит.
     Џотом дежурный сказал: "‘частливо, доктор!" - и помог мне вскарабкатьсЯ
в кабину,  очень тесную и состоЯщую из зеленых матерчатых стен, натЯнутых на
деревЯнные палки.  Џередо мной на  фюзелЯже был  полопавшийсЯ туманно-желтый
козырек, через который было видно такое же полопавшеесЯ туманно-желтое небо,
а  под  ногами отверстие длЯ той самой "ручки",  за  которую мне запрещалось
хвататьсЯ.  Ћтверстие менЯ утешило,  сквозь него был  виден овальный зеленый
кусок земли, которую Я покидала...
     - Џрекрасно, доктор, - заглЯнув в кабину, сказал летчик.
     Ћн и потом в дороге не называл менЯ иначе,  как доктором,  и хотЯ Я уже
не  краснела,  привыкла,  видно было,  что  эта  незатейливаЯ шутка от  души
забавлЯет его.
     Џо  огромному пустому полю,  на  котором свет белой ночи уже смешалсЯ с
розовыми красками утра, мы, подпрыгиваЯ, как на телеге, покатили вперед.
     џ закричала:
     - ’оварищ, куда вы спрЯтали Ящики?
     ‘трашный оглушительный рев  раздалсЯ в  ответ так близко,  точно кто-то
рванулсЯ ко мне нарочно,  чтобы стонать,  выть, греметь в самые уши. ‘амолет
качнулсЯ назад,  потом еще  глубже назад,  и  овальный зеленый кусочек земли
подо мной побежал, потом стал уходить вниз и делатьсЯ больше и больше.
     - Џервое и самое главное, - сказал, прощаЯсь со мной, ‚олодЯ ‹укашевич,
- не думать о полете.
     ‘жавшись под шкурой,  от которой почему-то пахло касторкой,  ежеминутно
оборонЯЯсь от "ручки", откидываЯсь то вперед, то назад, было довольно трудно
не думать о полете.  Ќо прошел час-другой, и, как ни странно, Я поймала себЯ
на мысли о том,  что удивительно: какой у Ќины в музыке превосходный вкус, а
мне  под  коричневый костюм купила голубого шелка на  блузку.  Џотом Ќиколай
‚асильевич представилсЯ мне  расхаживающим по  своему  кабинету,  заложив за
спину короткие,  толстые ручки. "Ќе так скоро, - говорит он, когда, выслушав
его,  Я  торопливо прощаюсь.  -  €  вот еще что:  посмотрите,  только ли там
дифтериЯ?  —то-то больно высокаЯ смертность,  черт побери!  Ќет ли там еще и
ангины?  Ќекогда Я  задумывалсЯ над  стрептококками,  усиливающими дифтерию.
Ќу-с, а теперь подумайте вы".
     ‹адно,  подумаем! џ бы уснула, если бы не ветер, со свистом врывавшийсЯ
в  кабину со всех сторон и гулЯвший под шкурой,  которую летчик недостаточно
туго завЯзал на ногах.
     - Ќу,   как  дела?  -  заорала  Я,  стараЯсь  перекричать  этот  свист,
казавшийсЯ мне громче и отвратительнее равномерного шума мотора.
     - Џлохо!
     џ подумала, что ослышалась:
     - —то вы сказали?
     - Џлохо! - закричал летчик. - „вижок сдает. Ќужно садитьсЯ...
     - Љак садитьсЯ? ‘егоднЯ вечером мы должны быть в Ђнзерском посаде.
     Ћн  ничего не  ответил,  и  Я  стала кричать,  что  он  не  имеет права
садитьсЯ, потому что везет врача, которого ждут больные. ЌельзЯ сказать, что
это было легко:  оборонЯЯсь от холода, ветра и шума, сидЯ то на одной, то на
другой   замерзшей  ноге,   объЯснЯть  летчику  значение  противодифтерийной
сыворотки как  профилактического и  лечебного средства.  Ќо  Я  объЯснЯла и,
должно быть,  недурно,  потому что вдруг почувствовала, что самолет, который
уже шел на посадку, стал выравниватьсЯ и даже набрал высоту.
     Љилометров двести мы прошли на моем "горючем",  как потом назвал лекцию
летчик.  Ќо  в  моторе случилось что-то  еще,  и  нужно было уже  не  просто
садитьсЯ, а спасатьсЯ.
     - ‚ы слышите менЯ, доктор?
     - ‘лышу.
     - €ду на посадку, доктор.
     џ закричала, что нужно отдать его под суд за трусость, но самолет начал
равномерно уходить вниз,  и  вместе с ним стало отвратительно падать сердце,
так что, к сожалению, пришлось замолчать.
     ‡ато когда мы сели и шум,  холод, свист - все прекратилось сразу, Я так
накинулась на летчика,  что даже сама удивилась:  неужели это Я  так хрипло,
сердито кричу и с таким бешенством размахиваю руками? Ћн молча выслушал менЯ
и  сказал,  что все это так,  но  тем не менее дальше лететь невозможно.  Ћн
долго объЯснЯл почему, и по его лицу, по рукам, слегка задрожавшим, когда он
сдвинул  шлем  на  затылок  и  стал  набивать свою  трубку,  Я  понЯла:  да,
невозможно.
     ‚далеке были видны огни какого-то городка,  и  Я  хотела сразу же нести
туда Ящики, но он не дал. Ћн посадил менЯ, открыл мЯсные консервы и разломил
на куски черствую халу.
     - Ќужно есть, доктор, - пробурчал он и сунул в консервы чайную ложку, -
иначе все равно никому не поможете, только сами сыграете в Ящик.
     ‘транный, дикий пейзаж с какими-то деревьЯми-кривулЯми раскинулсЯ перед
нами,  холодно окрашиваЯсь лучами бледного солнца. Ќо картины природы в этот
день очень мало интересовали менЯ.
     ‚се времЯ,  пока мы  шли,  Я  говорила,  что от ‚-ска -  очевидно,  это
городок был ‚-ск -  до Ђнзерского посада больше ста километров и что достать
машину будет трудно или даже почти невозможно.  ‹етчик логично сказал, что в
таком случае придетсЯ добиратьсЯ пешком,  верхом или на телеге.  Ќо Я  опЯть
набросилась на него,  и он покорно умолк, покрЯхтываЯ - Ящики были тЯжелые -
и посасываЯ потухшую трубку.
     Ќа  окраине ‚-ска мы постучались в  первый попавшийсЯ дом,  и  хозЯйка,
красиваЯ,  молодаЯ, с длинной косой и голубыми глазами, напоила нас молоком,
а потом сказала,  что в городе только две машины:  одна -  горсоветовскаЯ, а
другаЯ - милицейскаЯ, которую нам все равно не дадут.
     - Ђ если и дадут, не проедете, миленькие, не проедете.
     - Џочему?
     - Ђнзерка разлилась. Њожет, ходит карбас, миленькие, а может, не ходит.
     ‹етчик беспокоилсЯ насчет "аврухи", но Я оставила его стеречь мои Ящики
и отправилась в горсовет.
     ...—ернаЯ  собака,  выбежав из  подворотни,  бросилась мне  в  ноги,  Я
невольно вскрикнула,  отшатнулась. Џотом снова пошла, но вдруг почувствовала
такую усталость,  так захотелось лечь прЯмо на  хлюпающие доски панели,  что
пришлось сделать усилие, чтобы начать думать о чем-нибудь другом.
     €  Я  стала думать:  как это смешно,  что до сих пор Я чувствовала себЯ
превосходно, а теперь стало казатьсЯ, что ничего не случитсЯ, если Я немного
полежу на панели. Ќо эта смешнаЯ мысль почему-то не рассмешила менЯ.
     Џредседатель горсовета был высокий,  еще не старый,  с  приЯтным лицом.
…му уже сообщили,  что мы  спустились недалеко от ‚  -  ска,  и  он послал к
самолету охрану.  Ђвто у  него есть,  очень хорошее,  но  сейчас в  ремонте.
‚прочем, это не беда: крытый грузовичок ѓЏ“ довезет менЯ до Ђнзерки.
     - Ќо дорога,  вы знаете, - сказал он, - только первые двадцать-тридцать
километров хороша.  Ђ дальше -  гать,  сухаЯ только по пригоркам.  Ќу, что в
‹енинграде?
     € он стал спрашивать менЯ обо всем сразу: что идет в театрах, в кино? ‘
какого  аэродрома  Я  поднималась  -   с  Љорпусного?   ‘тало  быть,  видела
"ќлектросилу"?   Љогда-то  он  работал  на  этом  заводе.  ЏитаютсЯ  ли  уже
ленинградские станции  энергией  ‚олховстроЯ?  —то  Я  думаю  о  наступлении
Ќародно-революционной армии в Љитае?
     Џотом мы пошли к начальнику ѓЏ“,  и Я стала доказывать этому спокойному
человеку с  большим лысым  лбом  и  широкими скулами,  что  нельзЯ терЯть ни
минуты.
     - „орогой мой,  -  побагровев и  почему-то в  мужском роде,  сказал мне
начальник ѓЏ“, - что же, вы полагаете, Я не понимаю, что дело идет о жизни и
смерти? Ќо нет машины, вы понимаете: нет! €ли, точнее, есть, но оперативнаЯ.
‘егоднЯ агент должен отвезти заключенного на очную ставку.  ‚ одной машине с
заключенным отправить вас не могу,  не имею права.  Љ  утру машина вернетсЯ.
Ћдна ночь. ‚ конце концов только одна!
     “ менЯ задрожали губы -  не потому, что захотелось плакать, а от обиды,
что этот человек не  хотел понЯть,  что длЯ дифтерийного больного не  только
одна ночь, а каждый час имеет большое значение.
     - „а поймите же вы, черт возьми! - сказала Я с бешенством.
     Џотом  Я  вспомнила,  что  дважды  бралась за  спинку стула,  очевидно,
рассчитываЯ этим простейшим способом убедить начальника ѓЏ“.  Ќе  знаю,  как
это случилось, но он вдруг сказал:
     - ‹адно. Џоедете.
     - Љогда?
     - ‘ейчас.  Ќо  Я  попрошу вас  написать мне  письмо  с  изложением всех
обстоЯтельств дела. ‚ашу руку.
     Ћн крепко пожал мне руку.
     - ‘ейчас распорЯжусь.

     Џрошло  несколько часов,  и  измученнаЯ,  но  полнаЯ желаниЯ немедленно
пустить в ход испытанное чудо науки,  Я подъезжала к берегу Ђнзерки.  ‘тараЯ
часовнЯ показалась вдали,  потом какие-то полуразвалившиесЯ домишки,  должно
быть, сараи, а там - широкаЯ лента реки. “ избушки паромщика шофер остановил
машину и помог мне выгрузить Ящики.
     - ќй, дЯдЯ! - крикнул он. - ‚ыходи, кто живой!
     ‘едаЯ бабка в тулупе вышла на крыльцо и сказала,  что сегоднЯ переправы
не будет.


        Џ…ђ…ЏђЂ‚Ђ

     Џаром  снесло половодьем вместе с  пристанью,  как  объЯснила бабка,  и
народ пошел напрЯмки к порогу Љрутицкому, потому что народ боитсЯ, что паром
снесло в Љрутицкий порог.  Ќо если и не снесло, все равно назад его придетсЯ
тащить конной тЯгой, и раньше чем через два днЯ в посад переправы не будет.
     - Ќу что же, переедем на лодке, - сказал шофер.
     - ‹одка-то есть. Ђ не потонете?
     - Ќе потонем, бабушка! Ќам некогда. ‘рочное дело.
     - Ћй, потонете!
     Ћна сказала это так просто и  с  такой глубокой уверенностью,  что мы с
шофером невольно посмотрели сперва на быструю, беспокойную мутно-серую реку,
потом друг на друга. Ќо два днЯ! „ва днЯ!
     - ѓде лодка? - спросила Я свирепо.
     ...Љак будто Я была не Я, а кто-то другой, зорко наблюдавший за мной, -
с  такой  живописной отчетливостью рисуетсЯ  передо  мной  эта  картина:  на
берегу,  от  которого мы только что отвалили,  стоЯла и,  покачиваЯ головой,
долго смотрела нам вслед бабка в тулупе.  Ќа реке были мы,  а по ту сторону,
похожий на старую деревЯнную крепость,  виднелсЯ Ђнзерский посад. ЏоднимаЯсь
на горку,  теснЯсь вокруг деревЯнной церкви,  стоЯли дома,  такие спокойные,
прочные,  что  трудно было представить,  что  почти в  каждом из  них лежат,
борЯсь с тЯжелой болезнью, дети.
     ‘перва  все  шло  превосходно:  Я  правила,  а  шофер,  оказавшийсЯ,  к
сожалению,  узкоплечим и щуплым,  как мальчик, сидел на веслах, которые были
немного тЯжелы длЯ него.  “ключины были не железные,  а деревЯнные, и только
одна,  а другаЯ сломана,  так что пришлось привЯзать весло к борту ремнем от
моего рюкзака.  "Ќо все это пустЯки,  -  подумалось мне. - Ђ главное то, что
через полчаса Я буду в Ђнзерском посаде".
     Њне стало весело, когда Я увидела, как быстро мы приближаемсЯ к нему, и
впервые пропало острое чувство,  что нужно спешить и спешить.  Џравда, бабка
сказала: "Ћй, потонете", и мне хотелось поскорей быть на том берегу, когда Я
вспоминала об этом.  Ќо это было совсем другое чувство, ничуть не похожее на
то нетерпеливое волнение, которое мучило менЯ всю дорогу.
     ‚се было хорошо,  хотЯ по  берегу,  от  которого мы отошли,  можно было
заметить, что лодка движетсЯ не только вперед, но и в сторону, так что посад
вдруг оказалсЯ по  левую руку от  нас.  ђазумеетсЯ,  это ничего не  значило,
течение было  все-таки сильное,  и  нас  непременно должно было отнести.  Ќо
через  несколько  минут  Я  стала  немного  беспокоитьсЯ,   потому  что  мне
почудилось,  что мы почти перестали двигатьсЯ вперед,  хотЯ шофер с таким же
нахмуренным, сердитым, энергичным лицом заносил тЯжелые весла.
     ђека потерЯла свой прежний беспокойный оттенок,  легкий тающий свет шел
от  воды,  в  которой отражались облака,  еще сохранившие по краЯм последние
краски заката.  ‚озможно,  что шофер давно заметил опасность,  но молчал, не
хотел тревожить менЯ:  нас сносило вниз по Ђнзерке.  ’еперь он понЯл,  что Я
догадалась, потому что стал зарывать тЯжелые весла. …му стало страшно, точно
опасность увеличилась с той минуты, как Я узнала о ней.
     - Ќе могу, устал, - пробормотал он.
     џ сделала вид,  что не слышу.  Њы были на середине реки,  но посад ушел
так далеко налево, что лучше было не смотреть на него.
     - Њожет быть, теперь вы немного, - снова пробормотал шофер.
     џ  бросила руль и  стала помогать ему,  изо всех сил налегаЯ на  весла.
Џотом  мы  поменЯлись местами:  это  было  трудно,  потому что  лодка  круто
поворачивала по  течению,  едва мы переставали грести.  Ќо Я  помню,  что мы
поменЯлись, потому что вдруг стало нужно не налегать на весла, а тЯнуть, и Я
начала тЯнуть -  сперва неровно,  рывками,  а потом плавно, когда догадалась
взЯтьсЯ не  за  ручки весел,  а  ниже.  џ  тоже испугалась,  но  тут же  так
рассердилась на собственный страх, что даже заскрипела зубами от злости. ќто
было бешенство,  но не слепое, когда не помнишь себЯ, а светлое, от которого
ощущение  странной  лихости  разлилось по  телу.  Џотом  исчезло  и  чувство
лихости,   осталось  только  тЯжелое  качание  вперед  и  назад,  и  тЯжелый
однообразный плеск воды,  и  томЯщее желание бросить весла и  лечь,  которое
нужно было преодолевать почти ежеминутно.
     - „алеко? - не спросила Я, а простонала сквозь зубы.
     Ќо было уже недалеко.  ‹одка медленно вошла в  песок,  качнулась,  и  Я
упала головой вперед.  ќто  было  последнее движение на  дне  лодки,  у  ног
шофера,  который наклонилсЯ и  о  чем-то беззвучно,  но настойчиво спросил у
менЯ.
     Ќе  знаю,  сколько  времени мы  пролежали на  мокром  песке.  ќто  была
слабость,  в которой было даже что-то мстительное,  точно тело мстило за то,
что Я заставила его перейти границу, за которой начиналось то, на что прежде
оно никогда не было способно.  џ лежала вниз лицом,  очень тихо,  и думала о
самых разнообразных вещах,  не  имевших ни малейшего отношениЯ к  тому,  что
произошло или могло произойти, если бы нас снесло в Љрутицкий порог.
     ЉухнЯ у  ‹ьвовых,  освещеннаЯ слабым огнем свечи,  поЯвилась из темноты
перед моими закрытыми глазами,  и Я увидела Њитю,  который вошел и не понЯл,
кто Я,  а  потом сказал с  ласковым изумлением:  "Ћтпустить старую знакомую,
которую Я однажды чуть не убил?  ќ, нет! ќто не в моих интересах". ќто было,
когда он вернулсЯ с  фронта и  носилсЯ по ‹опахину в  шлеме и  кавалерийской
шинели.  Љак он  крепко сжал мои руки в  своих,  как был нежен со мной после
маминой смерти!  Ќеужели старый доктор был прав? Љак он сказал: "Ѓлеск ума -
и слепота эгоизма?"
     Џотом Я стала думать, что, если бы мы не выгребли, ЊитЯ так ничего и не
узнал бы обо мне.  Ѓыть может,  в  ту минуту,  когда Я  лежу как мертваЯ,  с
неловко подвернутыми руками на мокром песке,  он в светлой, нарЯдной комнате
ждет гостей, открываЯ вино?
     Џочему Я думала о нем в эти минуты?  Ќе знаю. Љак будто близость смерти
прогнала все,  чем Я жила до сих пор, и на смену из глубины души Явилось то,
что  еще  вчера,  казалось,  ничуть  не  занимало  менЯ.  Љак  будто  тайнаЯ
полузабытаЯ мысль воспользовалась тем,  что Я, слабаЯ, беспомощнаЯ, лежу без
сил  на  мокром песке,  на  берегу незнакомой реки,  и,  подкравшись,  стала
распорЯжатьсЯ моей душой...
     орох послышалсЯ за моей спиной,  Я  обернулась.  ќто шофер поднЯлсЯ на
колени, постоЯл и снова улегсЯ, свернувшись калачиком, как на постели.
     Ќужно идти! ‘онными, чуть живыми руками Я развЯзала рюкзак, стала есть,
и  даже слезы выступили на глазах -  таким удивительно вкусным показалсЯ мне
бутерброд с колбасой! офер сказал, что нужно выпить водки; Я выпила и снова
легла, но ненадолго, потому что все-таки нужно было идти.
     - ’ы останешьсЯ, а Я пойду. - офер кивнул, не вставаЯ. - џщики береги!
‘коро пришлю за ними, слышишь?
     Ћн опЯть кивнул.
     Џервый дом,  к которому Я подошла,  был,  очевидно нежилой, потому что,
как Я  ни  стучалась,  как ни  окликала хозЯев,  никто не  отзывалсЯ на  мой
охрипший голос. ‚ соседнем доме окна были занавешены, но мне показалось, что
занавеска дрогнула, когда Я поднЯлась на крыльцо.
     - Ћткройте! џ врач из ‹енинграда. Ћткройте же!
     Ќи шороха, ни звука!
     - „а что вы тут,  вымерли,  что ли?  -  крикнула Я  и  топнула ногой по
крыльцу.
     ’ишина.  …сли бы в посаде была эпидемиЯ не дифтерии, а чумы, и тогда на
этой кривой,  бегущей в гору улице не могло быть более мертво и пустынно.  џ
села на крыльцо,  и впервые за все времЯ моего путешествиЯ мне по-настоЯщему
захотелось плакать.  Џочему-то Я решила, что шофер уснул, как только Я ушла,
а Ящики украли.  € никому не нужны эти заботы и муки,  и Я сама,  одинокаЯ и
беспомощнаЯ,  зачем-то приехавшаЯ в эту глухую деревню, никому не нужна. ‚се
на свете к  чертЯм,  и  врачом Я  тоже не буду!  ‚рачи лечат,  а не возЯт за
тридевЯть земель Ящики с  сывороткой!  "Ќет ли там еще и ангины?  Љогда-то Я
задумывалсЯ над этим вопросом.  Ќу-с,  а теперь подумайте вы", - вспомнилось
мне. ‚от и подумала!
     ‘о  злостью,  котораЯ  менЯ  даже  удивила,  Я  вскочила и  бросилась к
широкому,  приземистому дому напротив,  почему-то показавшемусЯ мне особенно
ненавистным.
     - Ћткройте же, черт возьми! - закричала Я и стала бить в дверь ногами.
     Ќаконец-то! ѓолоса. аги.
     - Љто там?
     - ‚рач из ‹енинграда.
     „олжно быть, Я еще не верила, что откроют, потому что это "откройте же"
Я  повторила раз десЯть.  Ћткрыли.  ЉакаЯ-то девушка,  тоненькаЯ,  с косами,
впустила менЯ в сени.
     - ‚рач из  ‹енинграда?  -  с  удивлением повторила она.  -  Џожалуйста,
войдите.
     ...„ухота тесной,  перегороженной комнаты.  ‡апах йода.  €кона в  углу,
беленаЯ печь.  ‚ысокаЯ худаЯ старуха в белом платке, перекрестившаЯсЯ, когда
Я вошла.  Њужчина в халате, склонившийсЯ над кроватью. ‡акинутое, белое, как
бумага,  лицо ребенка,  мелькнувшее,  когда этот мужчина, не оборачиваЯсь ко
мне,  поднЯл руку - как делают, когда мешает шум и хотЯт, чтобы вокруг стало
тихо...
     ќтот жест и то,  что мужчина в халате -  без сомнениЯ,  врач -  даже не
обернулсЯ, когда Я вошла, в особенности возмутили менЯ.
     - €зумилась,  пока переправлЯлась через эту сумасшедшую реку!  Ќикто не
встретил!  Ѓрожу,  стучусь во все дома!  Ќу, что вы молчите! џ вам сыворотку
привезла.
     Њужчина в халате обернулсЯ. Ћн сделал шаг, другой, и стетоскоп - у него
в руках был стетоскоп -  упал и покатилсЯ со стуком.  Ћн стоЯл против света,
да Я не вглЯдывалась в его лицо,  только смутно удивилась,  что это усталое,
широкое,  но  с  тонкими чертами лицо,  этот высокий лоб  и  над  ним прЯмой
белокурый ежик волос были мне когда-то знакомы.
     - —ерт знает что! Ќеужели не знали, что Я должна приехать?
     - „а, ’анЯ, - голосом ЂндреЯ сказал мужчина в халате.
     „олжно быть, Я ослышалась.
     - ’ак что же, не могли встретить?
     - Њы ждали тебЯ вчера.
     "’ебЯ"! џ замолчала, потом взЯла его за руку и потащила к окну.
     - Ђндрей? Ђндрей? „а ты ли это?


        ЌЋ—ЌЋ‰ ЋЃ•Ћ„

     —ерез час Ящики с  ампулами были доставлены в посад,  и мы стали ходить
из одного дома в  другой.  Њы -  это были Ђндрей,  Я и Њашенька -  так звали
тоненькую девушку с  косами,  оказавшуюсЯ фельдшерицей.  џ  почти  не  могла
представить,  что все это происходило в  тот самый день,  когда мы с шофером
садились в  лодку  и  в  легком свете  заката еще  розовели отраженные водой
облака
     Џотом наступила ночь.  Њногое казалось мне странным,  и, если бы у менЯ
было  больше  времени,   Я,  без  сомнениЯ,  задумалась  бы  над  некоторыми
загадками,  в  особенности над  одной,  относившейсЯ к  Њашеньке,  и  смутно
поразившей менЯ.  ‘тало светать, а мы все еще ходили и впрыскивали, и что-то
повелительное,  вдохновенное было в этом ночном обходе, в этой невозможности
отложить то,  что нужно было сделать сейчас, в этих твердых, уверенных руках
ЂндреЯ,  освещенных слабым огнем лучин, ночников, лампад. ‚ конце концов мне
стало казатьсЯ,  что мы  ходим из дома в  дом не длЯ того,  чтобы боротьсЯ с
дифтерией, а только длЯ того, чтобы снова увидеть эти широкие, твердые руки,
разбивающие ампулу, подносЯщие к свету шприц. Ќо они делали и многое другое.
Ћни гладили и успокаивали детей,  глЯдевших на наши приготовлениЯ застывшими
от ужаса глазами. Ћни бережно менЯли повЯзку на рассеченном горле, в которое
была вставлена трубочка - через нее дышал полузадушенный крупом ребенок. Ћни
боролись с  женщиной,  у которой двое детей погибли от дифтерии и котораЯ не
пускала нас к третьему,  исступленно клЯнЯсь,  что он совершенно здоров. Ћни
исчезали в резиновых перчатках и поЯвлЯлись снова,  и мы снова шли из одного
дома в другой,  из одного безмолвного мира,  в котором не было ничего, кроме
свистЯщего шума дыханиЯ,  в другой. € мне казалось, что всюду, где поЯвлЯлсЯ
Ђндрей, слабый свет надежды загоралсЯ в воспаленных растерЯнных глазах.
     ...ќтот  свет  не  поЯвилсЯ  в  глазах  белокурого мальчика  лет  семи,
лежавшего  безучастно,   с   посиневшим,   сонным  лицом,   на  котором  уже
устанавливалось тусклое  спокойствие смерти.  „олжно  быть,  она  стремилась
войти в  этот дом  -  богатый,  просторный -  вместе с  нами,  но  почему-то
замедлила шаги,  остановилась у порога. џ взЯла за кисть беспомощно повисшую
ручку и нащупала слабый, ускользающий пульс.
     ‘вечи  горели  на  столе,  стоЯвшем у  изголовьЯ умирающего ребенка,  и
старик в очках,  склонившийсЯ над толстой книгой, не обернулсЯ, не встал, не
произнес ни  слова,  когда мы  вошли.  Џотом он  стал молитьсЯ громко,  и  Я
понЯла,  что перед лицом смерти,  стоЯвшей у  порога,  он  не  считал нужным
обращать  внимание  на  каких-то  ничтожных  людей,   стремившихсЯ  изменить
беспощадный закон, которому обречено на земле все живое.
     - "‚ладыко,  господи вседержителю, - громко молилсЯ старик, - душу раба
твоего ЂлексеЯ от  всЯких уз  разреши и  от  всЯкиЯ клЯтвы освободи,  остави
прегрешениЯ ему,  ведомые  и  неведомые,  в  деле  и  слове,  исповеданные и
забвенные... "
     Ќо доктор с усталым тонким лицом,  очевидно,  не соглашалсЯ отпускать к
вседержителю душу бедного раба его ЂлексеЯ -  кстати сказать,  напоминавшего
мне самого доктора в те далекие времена, когда он старалсЯ узнать, есть ли у
тараканов  сердце.  ‘  минуту  он  стоЯл  неподвижно,  внимательно глЯдЯ  на
распростертое маленькое тело, а потом решительно сказал:
     - Ќужно приготовить, Њашенька.
     €   Њашенька  открыла  свой  чемоданчик  и   достала  горелку,   спирт,
инструменты...
     Ќужно было завернуть мальчика в  простыню,  сесть на  табурет и  крепко
зажать коленЯми его ножки.  ‘перва это сделала Я, но Ђндрей почему-то велел,
чтобы села Њашенька,  а  Я держала голову ребенка,  и мы поменЯлись местами.
ќто была интубациЯ, введение в гортань металлической трубки, и у ЂндреЯ, как
это ни странно, был такой вид, как будто он делал это тысЯчу раз.
     - ’анЯ,  голову прЯмо и неподвижно, - сказал он. - Ќет, немного вперед.
Њашенька, держите крепче.
     €  быстрым движением руки он вставил трубку в бедное,  забитое пленками
горло.
     - ‚от и все, - сказал он.
     Ќо,  увы,  это  было далеко не  все.  Њальчик захрипел,  открыл глаза -
туманные,  вздрагивающие...  ‘ силой,  которую нельзЯ было вообразить в этом
худеньком,  легком теле,  он рванулсЯ,  судорожно втЯнул воздух - и трубочка
выскочила из горла и вместе с брызгами кашлЯ полетела прЯмо в лицо Ђндрею.
     - Ђх!
     Њашенька вскрикнула,  хотела  поднЯтьсЯ...  џ  почувствовала,  как  она
задрожала.
     - ‘пиртом, скорее!
     - Ќе вставайте! - повелительно сказал Ђндрей.
     Ћн наскоро вытер лицо спиртом, и все началось сначала.
     - "‡емнии бо  от  земли создахомсЯ и  в  землю тую  же  пойдем,  Яко же
повелел еси  создавый мЯ...  -  читал старик.  -  џко  землЯ еси и  в  землю
отыйдеши".
     - ’ак, готово, - сказал Ђндрей.
     € тотчас же послышалсЯ шум дыханиЯ, свистЯщий, с металлическим оттенком
- верный признак, что трубочка попала в гортань.
     ќто  было странно -  видеть,  как  жизнь,  казалось уже  покинувшаЯ это
худенькое, покорное тело, вернулась, окрасила мертвенно-бледные щеки и точно
за руку привела глубокий, успокоительный сон.
     Ѓыло совсем светло,  когда,  шатаЯсь, мы вышли из этого дома. “сталость
совершенно прошла,  по крайней мере у  менЯ,  так что Я не понимала,  почему
менЯ все-таки тЯнет прилечь и приходитсЯ времЯ от времени следить за ногами.
џ шла и смотрела на ЂндреЯ,  и мне Ясно вдруг стало, что он мог стать только
таким  -   с  этими  неторопливо-задумчивыми  движениЯми  рук,  свертывающих
папиросу, с этими Ясными, прЯмыми глазами.
     - ’анЯ,  неужели это  все-таки ты?  -  спросил он.  -  ‚се некогда было
посмотреть, чтобы убедитьсЯ, что это действительно ты. ‘мешно, правда?
     џ хотела сказать, что, конечно, смешно, но у менЯ закружилась голова, и
Я  подумала,  что станет лучше,  если пересилить себЯ и  идти.  Ќо  лучше не
стало. Ђндрей подхватил менЯ... Ћн нес менЯ на руках, а Я говорила, чтобы он
отпустил менЯ, потому что все хорошо, и удивлЯлась, что говорю громко, почти
кричу, а он не слышит, не слышит.


        ЊЂ…ЌњЉЂ

     џ проспала почти сутки и, открыв глаза, не понЯла, где Я и что со мной.
Џотолок был так близко,  что его можно было достать рукой,  вниз шли широкие
ступени,  и  Я  лежала на  самой верхней из  них.  Ќа окне и  на самодельных
полочках,  висевших вдоль  бревенчатых стен,  стоЯли чашки Џетри,  штативы с
пробирками,  колбочки.  ’онкие ослепительные полоски солнца, перекрещиваЯсь,
играли на  стекле.  ќто была лабораториЯ.  Ќо  на самом деле это была просто
деревенскаЯ банька -  недаром два пышных березовых веника висели в  углу под
потолком.
     Њашенька сидела на табурете у  окна,  вполоборота ко мне,  и  несколько
минут Я смотрела на нее, не показываЯ, что проснулась.
     “ нее было приЯтное лицо,  очень молодое.  Љосы, аккуратно заплетенные,
как у девочки, волосок к волоску, тоже молодили ее. Ћна была тонкаЯ, прЯмаЯ,
и,  едва взглЯнув на  эти  нежные щеки,  на  маленькие уши,  видневшиесЯ под
косами, переходившими в гладкую прическу с пробором, можно было сказать, что
у Њашеньки мЯгкие движениЯ, тихий никуда не торопЯщийсЯ голос.
     - „оброе утро.
     - Ђх,  вы проснулись?  -  Ћна встала и подошла ко мне. - офер заходил,
просил вам кланЯтьсЯ. Ћн уехал. Љак ваше здоровье?
     - •орошо, спасибо.
     - Љак же вышло,  что мы с  Ђндреем „митриевичем не встретили вас на том
берегу? Ќам сообщили, что сыворотка выслана самолетом, а прошел день - нет и
нет!  Њы думали,  где же может спуститьсЯ самолет?  € решили,  что на —ерной
ЏолЯне, - здесь есть такое место, километрах в пЯти.
     џ рассказала о том,  как самолет долетел только до ‚ - ска, как мы чуть
не утонули в Ђнзерке. Њашенька слушала, широко открыв глаза; видно было, что
она не только глубоко сочувствует мне, но от всей души желает, чтобы со мной
ничего подобного больше никогда не случалось.
     - Љак жалко,  что ЂндреЯ „митриевича нет!  -  сказала она.  - Ќе слышит
вас. Ђ ведь второй раз вы не захотите рассказывать, правда?
     џ  засмеЯлась.  Ћна с  удивлением взглЯнула на менЯ,  покраснела и тоже
стала смеЯтьсЯ.
     ’еперь была моЯ очередь спрашивать, и Я начала с эпидемии: давно ли она
началась, и как случилось, что в посаде не оказалось сыворотки.
     - Ђх,  нет,  оказалась,  - возразила Њашенька. - €з Ђрхангельска вскоре
прислали,  но  Ђндрей „митриевич сказал,  что  не  годитсЯ,  потому что  ее,
по-видимому,  в  очень холодном помещении держали.  Ћна промерзла и потерЯла
активность.  Ђ  дифтериЯ началась сразу во многих домах,  и в такой тЯжелой,
знаете,  форме.  …сли бы локализованнаЯ,  ну,  как обычно бывает,  а то ведь
почти сплошь токсическаЯ, и все с крупом, все с крупом!
     Њашенька  рассказывала  обстоЯтельно,  с  учеными  словами,  звучавшими
немного странно в  ее простодушной речи.  Ќо именно их-то она и выговаривала
особенно неторопливо.
     - Ђ  круп -  вы  вчера видели,  какаЯ картина?  Ќа третий день начинают
задыхатьсЯ.  —то делать?  ‚ы подумайте только,  как это страшно! ‘мотришь на
ребенка с отчаЯнием и думаешь: чем же помочь? Ђндрей „митриевич все говорил,
что мы попали сразу в девЯтнадцатый век.  •орошо, что он такой образованный,
знает,  как лечили дифтерию в девЯтнадцатом веке.  ‚ы не поверите -  ведь он
трубочкой пленку высасывал.
     - Љак трубочкой?
     - Ђ  вот как:  вставит трубочку в  горло ребенка и  высасывает.  €  еще
смеетсЯ. ѓоворит: "ќто вам, Њашенька, наглЯдный экскурс в историю медицины".
     - Ќо ведь это же очень опасно!
     - Ќу, как же! Ћчень. ‚ы читали —ехова "ЏопрыгуньЯ"? ’ам рассказываетсЯ,
как один прекрасный врач высасывал пленки и умер.  ’еперь,  разумеетсЯ,  так
никто не лечит.  Ќо,  с другой стороны, ведь сил же не хватает смотреть, как
задыхаютсЯ дети!  Њы  им горло разными дезинфицирующими смазывали -  да ведь
это разве поможет?  Ђндрей „митриевич в шести случаЯх трахеотомию сделал,  а
сам же мне говорил,  что прежде - только один раз, и то студентом, на трупе!
€ потом,  вы знаете какаЯ здесь обстановка?  Џро все болезни говорЯт: "Љровь
мучит",  -  и сейчас же кровопускание.  ‚ ‘удже знахарка живет, Я ее видела,
так она первой весенней водой лечит.  € заговорами:  "Ќа море, на окиЯне, на
острове ЃуЯне лежит камень Ђлатырь,  на  том камне сидЯт три старца,  идут к
ним  навстречу двенадцать сестер-лихорадок -  трЯсеЯ да  знобеЯ,  хрипуша да
огнеЯ...  "  -  и Њашенька досказала заговор до конца.  -  ‚ас зовут ’атьЯна
Џетровна?
     - Џросто ’анЯ. Ђ Я вас - Њашенька, хорошо?
     - „а менЯ еще никто и не называл иначе!
     - ‚ы постоЯнно живете в посаде?
     - „а.  џ могла поехать в ‘альск.  џ родом из ‘альска. Ќо