лаз
- очевидно,  дал понЯть,  что от  него-то  "коровинцам",  во  всЯком случае,
нечего ждать пощады.  Џотом подошел и сам ђубакин -  румЯный, как ребенок, в
новом костюме,  который делал его еще короче. Ћн спросил о Џавлике. Ћн очень
интересовалсЯ им и все говорил, что присматриваетсЯ к нашей семейной жизни с
"целью выЯснить, как она развиваетсЯ в естественнонаучных условиЯх".
     „огадов из нашего института стоЯл в параллельной очереди, Я кивнула ему
и  отвела глаза -  мы  были  мало знакомы.  Ќо  что-то  заставило менЯ снова
взглЯнуть на него, на чьи-то очень знакомые волосы и лоб, мелькнувшие за его
плечами...
     - ‹ена!
     - ’анЯ! ’ы в Њоскве?
     ‘ калошами в одной руке, с шубой в другой Я бросилась к ‹ене Ѓыстровой.
     - „авно. Ђ ты?
     - ‘коро полгода.
     - ѓде работаешь?
     - ‚ боткинской. Ђ ты?
     Ќа  нас оглЯдывались,  смеЯлись,  но отойти в  сторону было невозможно,
потому что, разговариваЯ, мы двигались к гардеробу.
     - Ђ кто еще из институтских в Њоскве?
     - „а многие! Њашка.
     - € Њашка?
     - —его ты смеешьсЯ?  -  спросила ‹ена и сама засмеЯлась. „олжно быть, и
ей  показалось смешным,  что хорошенькаЯ Њашка Љоломейцева,  котораЯ мечтала
лишь о счастливом замужестве, тоже оказалась в Њоскве.
     - Ђ где ЋлЯ ’ропинина?
     - Ќедавно приезжала. ќх, знали бы мы, что ты здесь!
     Ђндрей крикнул: "’анЯ, очередь!" џ отдала ему калоши и шубу и вернулась
к ‹ене.
     - Њуж?
     - „а.
     - ЉажетсЯ,  симпатичный,  -  сказала ‹ена  со  своей беспечной улыбкой,
вдруг осветившей ее бледное лицо с широко расставленными глазами.
     - Ђ ты?
     - Ђ Я - стараЯ дева.
     џ  засмеЯлась.  ќто  было  так  знакомо,  то,  что  ‹ена  отвечала,  не
задумываЯсь, и с особенным лихим видом поглЯдывала вокруг.
     - Љак Я рада, ‹еночка, роднаЯ! Љогда мы увидимсЯ?
     - Ђ вот подожди, сдам пальто, сЯдем рЯдом и договоримсЯ.
     Ђндрей подошел,  Я  познакомила его с ‹еной,  и он сказал,  что отлично
знает ее по моим рассказам.
     - Ќо Я представлЯл вас другой.
     - Љрасавицей, наверно?
     - ‘тарше.
     - Ќет, Я такаЯ. Ќе старше.
     ‚се  времЯ,  пока профессор ‡ебоде -  унылый,  длинный,  причесанный на
прЯмой пробор мужчина,  у  которого была страннаЯ манера без  всЯкой причины
внезапно и  с  ужасом открывать глаза,  -  читал свой  доклад,  мы  с  ‹еной
разговаривали.  џ  сказала,  что к  десЯти часам непременно должна ненадолго
вернутьсЯ домой.
     - ‡ачем?
     џ объЯснила, и ‹ена задумчиво поцеловала менЯ.
     - Љак Я рада,  что у тебЯ все так хорошо!  ќхма! •оть бы влюбитьсЯ, что
ли!
     ‘верху,  с хоров -  мы забрались на хоры, где можно было разговаривать,
никому не  мешаЯ,  -  был  виден весь зал  с  его крутыми,  один над другим,
рЯдами,  и  ‹ена попросила менЯ рассказать ей о москвичах -  она еще считала
себЯ ленинградкой.

     "Љоровинцы" не пришли,  очевидно, демонстративно. „окладчик собрал свои
листочки и  уселсЯ  на  стул  неподалеку от  кафедры  с  унылым,  но  вполне
удовлетворенным видом.
     - Љому угодно? - обведЯ зал взглЯдом, спросил председатель.
     ђубакин встал.
     - Ћн работает в вашем институте? - спросила ‹ена.
     - „а. ђазве вы не встречались в ‹енинграде?
     - Њало.
     - Ћн бывает у вас?
     - —асто. Ћн одинокий и говорит, что ходит к нам изучать семейную жизнь.
     - ‘пособный?
     - Ћчень.  € не дрожит,  как другие, над каждой мыслью, а расхаживает по
лабораториЯм и со всеми советуетсЯ. € сам советует. Ћчень хороший.
     - Ђ это кто?
     - ѓде?
     - „а вот этот же! ‹ысый, со щечками.
     ‹ысый, со щечками, был Љрамов, который зачем-то дважды выходил из зала,
возвращалсЯ и,  остро поглЯдываЯ вокруг,  подсаживалсЯ то к  ђубакину,  то к
Ќикольскому.
     - ќто директор нашего института ‚алентин ‘ергеевич Љрамов.
     - ‚от что! - с уважением сказала ‹ена. - •ороший человек?
     џ ответила уклончиво:
     - “мный.
     - Ђ как ученый?
     - ‘ большими заслугами.
     Љругом зашикали,  и Я замолчала.  Љто-то дотронулсЯ до моего плеча, и Я
обернулась. ќто был Ђндрей.
     - ЏЯть минут одиннадцатого!
     - €ду!
     - „а ты просто сошла с ума, честное слово!
     - “верЯю тебЯ, что он еще спит.
     Ќе отвечаЯ, он взЯл менЯ за руку и потащил за собой с таким решительным
видом,  что Я не могла удержатьсЯ от смеха. ‹ена с удивлением посмотрела нам
вслед.

     ...‘ердито поджав губы,  ЂгниЯ Џетровна стоЯла над  Џавликом,  спокойно
лежавшим в кроватке.  Ќезаметно было,  что он ждал менЯ с нетерпением,  если
только это чувство не выражалось в том,  что он,  энергично пыхтЯ,  старалсЯ
засунуть в рот розовую пЯтку.
     - Џлакал?
     - „а, - голосом судьи, произносЯщего приговор, ответила ЂгниЯ Џетровна.
     џ вымыла руки, взЯла Џавлика.
     - •олоднаЯ, простудишь ребенка.
     - Ќичего, ЂгниЯ Џетровна. џ бежала, мне жарко.
     Џавлик уже тЯнулсЯ к  груди.  Џохожий на  ЂндреЯ и  чем-то  на менЯ,  с
Ясными глазками,  в которых, когда Я кормила его, постепенно устанавливалось
деловое, сосредоточенное выражение...


        ЌЂ„Ћ “—€’њ‘џ

     Љто  не  знает,  какую огромную роль в  работе ученого-экспериментатора
играют  руки  -  руки,  которые должны  уметь  делать все,  начинаЯ с  мытьЯ
лабораторной посуды  и  кончаЯ  сборкой  сложнейшего  прибора.  ’акие  руки,
ослепившие менЯ чистотой работы, были у ‹аврова.
     Ћн  не  был  "человеком полета",  как  Џавел  Џетрович или,  по-своему,
Ќиколай ‚асильевич,  и, слушаЯ его последовательные, логические рассуждениЯ,
не  нужно было поднимать голову:  его мысль всегда шла по земле.  Ћн работал
медленно,  осторожно,  тщательно,  оглЯдываЯсь назад,  глЯдЯ  под  ноги,  не
доверЯЯ себе. ‡ато когда он ставил опыт, свЯщенный трепет точности был виден
в  каждом его  движении.  Ћн  на  примере наказывал то  отношение к  работе,
которое складываетсЯ из наблюдательности и последовательности, из терпениЯ и
порЯдка.
     Љазалось,  что этому можно научитьсЯ в  несколько дней.  Љазалось,  что
ничего не  стоит повторить то,  что  делали эти гибкие,  тонкие руки.  Ќо  Я
принималась за работу и  через час,  в  отчаЯнии от собственной неловкости и
грубости,  бросала ее.  Џодобно тому как пианист,  разучиваЯ трудный пассаж,
добиваетсЯ того,  чтобы  слушатели  не  заметили,  не  понЯли,  насколько он
труден,  ‹авров работал,  казалось, почти машинально, руки его двигались как
бы сами собой.
     - Ќужно,  чтобы это делалось спинным мозгом,  -  как-то сказал он.  - Ђ
головной, ’атьЯна Џетровна, пригодитсЯ вам длЯ другого.
     Џравда,  вскоре Я понЯла,  что ‚асилий ”едорович -  это главным образом
именно руки.  Ќедаром же ђубакин серьезно утверждал, что у ‹аврова ничего не
получаетсЯ в биохимии потому,  что он каждый раз делает на один опыт больше,
чем нужно. Ќо долго еще его виртуознаЯ техника служила длЯ менЯ недосЯгаемым
образцом.
     “ ЌиколаЯ ‚асильевича Я училась еще в Њедицинском институте, и тогда, в
студенческие годы, его способ научного руководства (заключавшийсЯ в том, что
он  предоставлЯл своим  ученикам полную свободу до  тех  пор,  пока  они  не
ЯвлЯлись к нему с результатами своих изысканий) причинил мне немало хлопот и
тревог.  "џ  люблю,  когда из темного леса выходЯт по звездам,  не спрашиваЯ
дорогу",  -  сказал он мне однажды. Ќо в те годы Я еще не могла оценить одну
драгоценную черту,  котораЯ  была  характерна длЯ  этого  мнимого отсутствиЯ
руководства.  Ќиколай ‚асильевич умел создавать ту  атмосферу,  котораЯ,  по
словам Џавлова,  "делает все" в научном коллективе.  ’рудно сказать, из чего
она состоЯла.  ќто было то отношение к работе, которое в основном определЯло
отношение друг к другу.  ќто была широта в размахе рабочих гипотез. ќто было
кипение дела,  которое возникало вокруг него  с  той  минуты,  как,  войдЯ в
лабораторию, он бросалсЯ в кресло со словами: "‚от когда Я наконец отдохну!"
ќто была неугасимаЯ жажда нового -  "отдых" неизменно начиналсЯ с того,  что
он  рассказывал сотрудникам о  какой-нибудь осенившей его  идее.  ќто  было,
наконец,   глубокое,   сознательное  преклонение  перед   величием  науки  -
преклонение,  которого он  грозно требовал в  равной мере от своих учеников,
докторов и  кандидатов наук,  и  от  лабораторных служителей,  и  от каждого
случайного человека,  заглЯнувшего в комнату, где на столе стоЯли пробирки и
колбы.   Ќо  одновременно  это  были  и  два-три  наводЯщих  слова,  которые
запутавшийсЯ сотрудник слышал в  самую трудную минуту.  €  еще тысЯча других
незначительных мелочей,  которые так же  трудно определить,  как те,  подчас
неуловимые,  средства, которыми дирижер заставлЯет свой оркестр звучать так,
а не иначе.
     Ђ  у  ђубакина Я  училась другому:  он  умел сомневатьсЯ -  черта,  без
которой трудно добитьсЯ успеха в экспериментальной работе.  “ него была своЯ
лабораториЯ,  но  это не мешало ему по меньшей мере через день заглЯдывать в
нашу -  и не только в нашу!  ‘оветчик драгоценный,  неоценимый,  он умел так
глубоко уходить с  головой в чужую работу,  что подчас переставал заниматьсЯ
своей.  ‘  удивительной свободой входил он  в  "хозЯйство" соседа,  даже  не
входил,  а  втискивалсЯ,  смело  раздвигаЯ уютно  стоЯвшие  рЯдышком  мысли.
ђумЯный,  круглолицый,  лохматый,  он  молча  выслушивал вас,  поднЯв кверху
умное, ироническое лицо, а потом говорил десЯть слов, которые заставлЯли вас
приниматьсЯ за  работу сначала.  Ћн не доверЯл,  предостерегал,  взвешивал и
Язвительно высмеивал ученых,  которые в  расчете на  шумный  эффект печатали
незаконченные работы.
     €  еще  одному хотелось научитьсЯ мне  у  него:  полному,  законченному
отсутствию  "гордыни",   той  "гордыни",   от  которой  впоследствии  Џавлов
предостерегал молодежь в своем знаменитом письме. Џетр Ќиколаевич никогда не
упорствовал там,  где длЯ пользы дела нужно было отступить,  согласитьсЯ. Ћн
только багровел да,  надувшись,  начинал сердито накручивать на  палец  клок
длинных волос.
     - ‚от чертовщина!  €  ведь никогда в своей работе не увидишь того,  что
видЯт другие!
     Ћн напечатал немного -  восемь или девЯть статей,  поражающих тонкостью
мысли и богатством экспериментального материала.

     џ  поставила ту  серию  опытов,  которую подсказал мне  Љрамов в  нашем
первом разговоре,  и  получила результат,  подтвердивший его  предположение.
Ћдновременно Я  повторила и расширила "передачу" свечениЯ от холероподобного
к холерному вибриону.
     ”актов любопытных,  до  сих пор неизвестных,  было много,  и  пора было
объЯснить  их  хотЯ  бы  длЯ  того,  чтобы  ответить  на  иронический вопрос
ђубакина: "Ќу-с, а вывод?"
     Ќо  именно вывода-то  и  не было!  ‘колько Я  ни думала,  ни копалась в
литературе,  ни советовалась с ‹авровым,  который,  впрочем, с самого начала
холодно отнессЯ к  этой работе,  вывода не было.  џ  могла -  и  то не очень
уверенно -  свЯзать между собой новые факты.  Ќо объЯснить их Я не могла,  а
между тем именно это и было моей задачей.
     Ќаконец пришел день,  когда  Я  сдалась,  очевидно вовремЯ,  потому что
начались бессонницы,  тЯжелые головные боли и перед глазами, едва Я садилась
за микроскоп, поЯвлЯлись зловещие темно-красные пЯтна.
     Ќеудача была остраЯ,  болезненнаЯ. ‘ докладом о свечении Я выступала на
всесоюзной конференции:  работой заинтересовались крупные ученые,  и  горько
было думать,  что Я не оправдала их ожиданий. ‚ институте эта тема неизменно
свЯзывалась  со  мной,  и,  отказываЯсь от  нее,  Я  оставалась  в  какой-то
неприЯтной пустоте.  Ќаконец мысль о плесени свЯзывалась в сознании с Џавлом
Џетровичем, и перед ним Я тоже чувствовала себЯ виноватой.
     €  вдруг в этой путанице сожалений,  разочарований,  сомнений мелькнула
удача.
     Џредставитель треста "ѓлавмаргарин" ЯвилсЯ в  наш институт с  вопросом:
не можем ли мы помочь в реализации одного интересного предложениЯ?
     - Њы вырабатываем высококачественный продукт, - сказал он, - который не
имеет запаха, ни хорошего, ни плохого. Ќо у покупателЯ есть свои традиции, с
которыми необходимо считатьсЯ.  Ќе  можете  ли  вы  сделать так,  чтобы  наш
маргарин ни по цвету,  ни по запаху не отличалсЯ от самого лучшего коровьего
масла?
     Ѓез сомнениЯ,  если бы  Љрамов не был в  отпуске,  представитель треста
выслушал  бы  в  ответ  вежливый,   но  Язвительный  отказ.   Ќо  заведующий
хозЯйственной частью Љочергин -  маленький, коренастый, с выгнутой грудью, с
большими усами - был, кажетсЯ, даже польщен, что такаЯ почтеннаЯ организациЯ
обратилась в наш институт. Ћн вызвал менЯ и спросил внушительно:
     - Њожешь?
     џ   немного   занималась   ароматообразующими  микробами,   и   смутное
воспоминание о  том,  какой  из  них  мог  бы  в  данном случае помочь делу,
мелькнуло передо мной при этом лаконичном вопросе.
     - Џопробую. Ќо за успех не ручаюсь.
     Ќужно сказать,  что  эта задача своей низменной практичностью привела в
ужас даже ‹аврова. Ќо Я в ответ на его возражениЯ вынула из портфелЯ селедку
- самую обыкновенную, но хорошего сорта, за которую Я заплатила, помнитсЯ, 2
рублЯ 40 копеек, - и пропела, как ‹енский в сцене дуэли:
     - Ќачнем, пожалуй.
     €  вместе  с  ‹авровым,  который еще  ворчал что-то,  сердито почесываЯ
затылок, мы дружно принЯлись за дело.
     Ќе стану рассказывать,  как,  добываЯ ароматообразующие микробы,  мы по
очереди таскали в  лабораторию разные вкусные вещи,  как ђубакин щелкал себЯ
по шее,  показываЯ,  что при первом взглЯде на менЯ ему хочетсЯ выпить,  как
времЯ  от  времени  в  нашем  институте поЯвлЯлись взволнованные,  о  чем-то
тревожно шепчущиесЯ представители "ѓлавмаргарина".  ‘кажу только,  что после
довольно сложных опытов нам удалось решить задачу.  ’ак что, когда Я вижу на
улице или в  трамвае красивую рекламу,  на  которой румЯнаЯ молодаЯ женщина,
стоЯ у  плиты,  со спокойной,  но убежденной улыбкой рекомендует покупателЯм
маргарин,  мне неизменно приходит в голову, что эта уверенность до некоторой
степени основана на нашей скромной работе.
     Ќо  главное,  что  произошло из  этой истории,  были деньги -  солиднаЯ
сумма,   которую  наш  институт  получил  согласно  договору  и   котораЯ  в
значительной степени умерила негодование Љрамова.
     ЉажетсЯ,  он был удивлен,  когда в  ответ на его выговор (он Язвительно
сказал мне,  что институт преследует не "маргариновые",  а  реальные цели) Я
попросила, чтобы на полученные деньги он выписал длЯ нашей лаборатории новую
центрифугу.
     ќто  была минута,  котораЯ уже  никогда больше не  повторЯлась в  наших
отношениЯх.  Љрамов засмеЯлсЯ и  сказал,  что теперь окончательно убедилсЯ в
том,  что в моем лице институт сделал ценное приобретение.  Џолностью деньги
вытЯнуть не  удалось,  но  зато Я  уговорила директора выделить нам  еще две
штатные единицы.


        ѓлава третьЯ. Ќ…€‡‚…‘’Ќ›… „ЋђЋѓ€


        ЏђЋ‘’›… ‘‹Ћ‚Ђ


     ‹етом  1934  года  Я  возвращалась из  ’орфЯного,  где  работала больше
месЯца,  пытаЯсь найти средство длЯ  борьбы против бактерий,  способствующих
саморазогреванию торфа.
     Ђндрей сердилсЯ, Я почти не писала ему. € только сейчас, увидев в толпе
встречающих его плотную фигуру в  старом сером костюме,  который он  любил и
который,  казалось,  сейчас треснет на  его  сильных плечах,  с  потрепанным
портфелем,  который Я тысЯчу раз выбрасывала, а он, ворча, подбирал, в серой
кепке,   из-под  которой  виднелось  его  твердое,  с  правильными  чертами,
улыбающеесЯ лицо,  Я понЯла,  насколько мне было бы легче, если бы он был со
мной в ’орфЯном!
     - Ќаконец-то!
     - Љак Џавлик?
     - Ћтлично! ‘егоднЯ ночью проснулсЯ и спрашивает: "ЊарусЯ у кине?"
     ЊарусЯ была школьница,  дочка соседей, любившаЯ ходить в кино. ѓоворить
"у" вместо "в" Џавлик научилсЯ у той же Њаруси.
     - ‚се чего-то не хватает, когда тебЯ нет!
     - Ђга, не хватает!
     - Џавлик скучает, совершенно как взрослый. Џодопрет подбородок ручкой и
молчит.  Џотом спросит:  "Ђ  скоро ’анЯ  приедет?"  (Џавлик долго звал  менЯ
’аней. ) ЉлЯксе не с кем здороватьсЯ по утрам.
     ЉлЯкса был котенок.
     - ‘ торфом не вышло?
     - Љое-что вышло. Ќо практически почти ничего. Љак ЊитЯ?
     - ‚се то же.
     ќто  было  очень  печальное "все  то  же",  означавшее,  что  ничего не
изменилось в  Њитиных отношениЯх с  женой,  несмотрЯ на то что мы с  Ђндреем
давно и откровенно уговаривали его разорвать эти отношениЯ, которые с каждым
годом становились все более принужденными, неестественными и фальшивыми.
     Њы сели в  трамвай,  насилу протиснувшись на переднюю площадку с  моими
вещами.  ’етушка с мешком,  от которого вкусно пахло хлебом,  прижала менЯ к
решетке,  и,  когда Ђндрей,  стоЯвший за  моей спиной,  шепнул мне  на  ухо:
"‘оскучилсЯ", - Я чуть не свернула шею, чтобы обернутьсЯ и покивать ему.
     - Љакие же новости?  ’ы ничего не рассказываешь. ђубакин заходил? —то в
институте?
     - ѓде  же  тут  рассказывать,  когда  дух  вон!  Ћ  Ќиколае ‚асильевиче
слышала?
     - Ќет. Ђ что?
     - €збран членом “краинской Ђкадемии наук!
     - ”у!   “  менЯ  уж  сердце  упало!  —леном  “краинской  Ђкадемии!  ‚от
неожиданность!
     - Џочему неожиданность?  Ћб этом давно говорили. „а, вот еще новость, -
сказал Ђндрей, когда мы слезли с трамваЯ. - ‡аходил Ќикольский.
     - Љто?
     - Ќиколай ‹ьвович.
     - Ќе может быть!
     - "Ђ  мне сообщили,  что ваша супруга уже вернулась",  -  передразниваЯ
деда, сказал Ђндрей.
     - ’ы менЯ разыгрываешь!
     - "ЊенЯ ее передача свечениЯ заинтересовала. џ эти холероподобные еще в
1893  году  выделЯл.  Ќо  вот  насчет передачи свечениЯ холерным -  это  мне
неизвестно. "
     - ‘егоднЯ же поеду к нему! Џозвоню и поеду.
     Њы  жили в  те  годы на  ‹енинградском шоссе,  недалеко от Ѓелорусского
вокзала,  в третьем,  надстроенном этаже флигелЯ в институтском дворе.  ‚есь
этаж  занимали сотрудники института,  так  что  мы  не  тЯготились тем,  что
готовить приходилось на  общей кухне и  что  наши  комнаты выходили в  общий
коридор. Ћдну из них - большую - занимал Џавлик с Ђгнией Џетровной, другую -
поменьше - мы с Ђнд реем.
     Ќе  стану подробно описывать эти комнаты,  в  которых мы  жили до весны
1941 года, когда Ђндрей получил квартиру в ‘еребрЯном переулке, в новом доме
жилищного кооператива "Ќаука".  ‚ самом деле, они запомнились мне не потому,
что в нашей, например, стоЯли два письменных стола - мой и ЂндреЯ, а потому,
что,  когда мы устраивались,  мой сразу нашел свое место,  а  стол ЂндреЯ мы
полночи катали из  угла в  угол (он  был  на  колесиках) и  страшно спорили,
причем Ђндрей утверждал,  что дело не  в  красоте,  а  в  "удобстве рабочего
места".  € доспорились наконец до того, что Я села на постель и заплакала, а
он  стал  хохотать и  потом  целый месЯц рассказывал друзьЯм о  нашей первой
"принципиальной" ссоре. € комната Џавлика запомнилась мне не потому, что над
его постелькой висел вышитый шерстЯной коврик, а потому, что этот коврик был
нашей первой покупкой и мы серьезно совещались,  прежде чем купить его, и он
долго  считалсЯ в  нашем  доме  самым  красивым предметом.  Љнижный  шкаф  с
зелеными стеклЯнными дверцами мы  купили вскоре после коврика,  и  не потому
запомнилсЯ мне  этот шкаф,  что  он  был выдающимсЯ произведением мебельного
искусства,  а потому,  что у него была какаЯ-то нелепаЯ приставнаЯ верхушка,
по-видимому от другого шкафа,  и  мы огорчались и  убеждали друг друга,  что
верхушка все-таки от этого шкафа.
     ‚  одном коридоре с нами жил €льЯ ’ерентьевич Џоловинкин с женой -  тот
самый почтенный служитель в пенсне,  которого Я некогда принЯла за одного из
руководителей института.  “ них были взрослые дети:  сын -  военный инженер,
дочь - скульптор. Ћни жили отдельно, но, посещаЯ по выходным днЯм родителей,
заходили и к нам.  ‚ конце концов как-то получилось,  что кто бы из друзей и
знакомых ни приезжал в  район Ѓелорусского вокзала,  непременно заглЯдывал к
нам.
     ‚споминаЯ теперь наши  первые семейные годы,  Я  не  нахожу в  них  той
трудности привыканиЯ друг к  „ругу,  о  которой Я  слышала не  раз,  что она
характерна длЯ  молодоженов.  Њожет быть,  это  объЯснЯетсЯ тем,  что  мы  с
Ђндреем были  дружны с  детских лет  и  Я  еще  тогда научилась инстинктивно
угадывать то,  в чем он ни за что не уступил бы мне,  -  все равно, касалось
это  малого или  большого.  ђазумеетсЯ,  нельзЯ сказать,  что  мы  совсем не
ссорились в те годы. Ћн любил, например, предоставлЯть мне "полную свободу",
котораЯ была мне совсем не нужна,  -  отправлЯл одну в театр или кино, а сам
сидел с €льей ’ерентьевичем за шахматами до трех часов ночи. ЌельзЯ сказать,
что семейнаЯ жизнь представлЯлась нам по-разному,  -  ничуть!  Ќо могла ли Я
вообразить, что мы станем ссоритьсЯ, например, по той причине, что у менЯ не
будет  времени,  чтобы  следить за  научной литературой.  џ  должна  была  и
работать, и читать, и вести хозЯйство, и воевать с Ђгнией Џетровной, котораЯ
была счастлива рождением внука, что не мешало ей высказывать - чаще, чем мне
хотелось,  -  свое неодобрение по  поводу современного воспитаниЯ детей.  Ќе
возражаЯ,  Я поступала по-своему,  но мне не нравилось, что Ђндрей молчал, в
то времЯ как ЂгниЯ Џетровна,  гордо закинув голову, несла вздор, от которого
становилось тошно.
     Ќо  мало ли  что еще не  нравилось мне в  Ђндрее!  ‘лучалось,  что он с
какой-то  скучной обстоЯтельностью начинал разбирать то,  что  с  моей точки
зрениЯ было Ясно само по  себе,  -  это  тоже менЯ раздражало.  Њало ли  что
научилась Я сперва "обходить",  а потом даже и полюбила -  должно быть,  это
правда, что любЯт не только за достоинства, но и за недостатки...
     ЂгниЯ  Џетровна увидела менЯ  через  окно  и  послала навстречу Њарусю,
котораЯ  выбежала  на  двор  и  закричала  пронзительно:  "Џриехала  ’атьЯна
Џетровна!"  -  как будто Я вернулась не из командировки,  а с того света.  ‚
коридоре из всех дверей высунулись улыбающиесЯ знакомые лица.
     - ‘ приездом!
     - ‘пасибо!
     - ‚аши-то! ‘овсем заждались!
     - џ и сама соскучилась!
     - ‘ приездом!
     ЂгниЯ Џетровна с  достоинством поцеловала менЯ.  Љомнаты были прибраны,
занавески выстираны,  подкрахмалены,  стол накрыт,  и между вином и Яблоками
лежал сладкий пирог - к моему приезду!
     Џавлик  в  нарЯдной  курточке  с  белым  бантом,  котораЯ  надевалась в
парадных случаЯх и из которой он давно вырос,  маленький,  круглый, сидел на
диване  и,  болтаЯ ножками,  рассматривал "книжки-картинки".  џ  подбежала к
нему. Ћн обнЯл менЯ за шею и стал целовать, приговариваЯ:
     - Ђ вот и ’анЯ! ’ы больше никуда не уедешь?


        ‹ЂЃЋђЂ’Ћђ€џ

     Џрошло уже  немало времени с  тех  пор,  как,  работаЯ над  светЯщимисЯ
вибрионами, Я наконец догадалась, что как бы Ярко ни светились мои пробирки,
в науке от этого не прибавитсЯ ничего или почти ничего.  ’еперь,  вернувшись
из ’орфЯного, Я снова задумалась над этой работой, стоившей мне много труда,
забот и  даже слез,  и решила,  что вопрос о свечении увел менЯ в сторону от
того общего, что прежде было основой моих размышлений. ќто общее - интерес к
"защитным силам" -  всегда было как  бы  подсознательным фоном,  на  котором
проходили  все  мои  опыты  и  наблюдениЯ.   Ќе  свечением  нужно  было  мне
заниматьсЯ,  а  вопросом о том,  почему же холероподобные вибрионы безвредны
длЯ человеческого организма?
     ђазумеетсЯ,  это  была далеко не  новаЯ мысль.  €деЯ защиты организма с
помощью полезных микробов была высказана Њечниковым за  много лет  до  того,
как современные ученые задумались над этим вопросом. Ќо от полезных микробов
мысль  сама  собой приходила к  сознательному видоизменению,  которое должно
было усилить степень этой полезности... ‚от это было, кажетсЯ, ново!
     ‘ азартом принЯлась Я за поиски подобных работ.  ‚ картотеке - Я завела
ее  еще  в  студенческие годы  -  поЯвилсЯ новый отдел,  а  в  этом отделе -
карточки с  названиЯми книг и  статей,  современных и старых.  „лЯ менЯ было
новостью,   например,   что  в  десЯтых  годах  в  ђоссии  было  медицинское
направление,  представители которого с  успехом лечили  больных вытЯжками из
органов животных - печени, почек и т. д. Џричем замечательно, что, по мнению
некоторых авторов,  эти вытЯжки действовали и на инфекционные болезни,  что,
кстати сказать,  совпадало с  опытами Џавла  Џетровича,  изучавшего действие
экстракта  печени  на  возбудителЯ  сибирской  Язвы.  Ћдна  из  старых  книг
показалась  мне  особенно  интересной.   ќто  была  "ЋрганотерапиЯ"  доктора
“спенского, изданнаЯ в ‘анкт-Џетербурге в 1909 году.
     € вот в этих старых книгах и статьЯх (читаЯ их, Я отчетливо видела, как
творческаЯ мысль,  забегаЯ далеко вперед, была вынуждена обходить загадочные
факты,  которые в  наше времЯ легко объЯснил бы студент-медик первого курса)
мне  встретилось сообщение ‹ашенкова,  открывшего,  что  белок куриного Яйца
растворЯет сибиреЯзвенные микробы.  џ повторила и подтвердила его сообщение,
выЯснив,  что в  курином белке содержитсЯ лизоцим -  так назвал это вещество
английский ученый  ”леминг,  доказавший,  что  оно  широко  распространено в
животных и растительных тканЯх.
     ќнергично принЯлись мы за изучение лизоцима.  Ќам удалось доказать - не
так быстро,  как Я сейчас написала об этом, - что лизоцим, добытый из сердца
животных,  подавлЯет рост тифозных микробов.  ‹аврову пришла в  голову мысль
воспользоватьсЯ  лизоцимом  длЯ  сохранениЯ  оспенного  детрита,  и  у  него
получились интересные результаты.
     Њы  доказали,  что свежаЯ икра содержит лизоцим,  -  факт,  который мог
получить промышленное значение.
     € наконец,  -  возможно, что это было самым важным следствием работы по
лизоциму,  -  вокруг нас мало-помалу собрались люди, которые стали основными
работниками нашей лаборатории.
     Љ тому времени как Я вернулась из ‹енинграда, у нас уже было "прошлое".
Џод пышным названием "‹абораториЯ профилактики инфекций" мы  работали больше
года.  Њы "притерлись" друг к другу. ђубакин отдал нам своего ‚иктора, да не
отдал,  а  "вырвал из сердца с кровью",  как объЯвил он,  приведЯ тоненького
студента с  туго набитым портфелем,  из  которого торчали книги и  заткнутые
ватой пробирки.
     џ  уговорила Љрамова взЯть  в  нашу  лабораторию ‹ену  Ѓыстрову -  пока
врачом-лаборантом,  а  потом,  если  дело  пойдет,  на  свободную  должность
фармаколога,  который был  нужен нам до  зарезу.  Ќиколай ‚асильевич помогал
нам,  иногда проводЯ в нашей лаборатории почти все часы,  которые он отдавал
институту. Ћсобенно мы стали ценить эти часы, когда ‹авров ушел на кафедру в
Џервый  медицинский и  мы  на  некоторое времЯ  остались без  руководителЯ -
"вольные мыслители",  как шутил ђубакин.  Џотом, воспользовавшись тем, что Я
стала  числитьсЯ  (временно)  заведующей  лабораторией,  Я  пригласила  Љатю
„имант. € не только Љатю, но и Љоломнина, химика, в такой же мере известного
своими трудами,  как и  дурным характером,  благодарЯ которому он ни в одном
институте не  работал более года.  …сли бы не это счастливое обстоЯтельство,
пожалуй,  едва  ли  удалось бы  залучить в  нашу скромную лабораторию такого
первоклассного ученого,  у  которого не было -  и  нет до сих пор -  спорных
работ. Џо правде говорЯ, не без труда удалось нам приручить этого сердитого,
вечно хмурого,  придирчивого человека. Ћднако удалось, хотЯ времЯ от времени
мне приходилось вступать с ним в неприЯтные объЯснениЯ, в особенности, когда
скромнаЯ,  никогда не  жаловавшаЯсЯ ЉатЯ „имант,  утираЯ слезы,  выходила из
комнаты, в которой она работала вместе с Љоломниным.
     ‚  общем,  теперь наша  лабораториЯ состоЯла из  представителей четырех
наук:  ‹ена представлЯла фармакологию,  Љоломнин - химию, Я - микробиологию,
ЉатЯ „имант была гистологом.  —то  касаетсЯ ‚иктора ЊерзлЯкова,  то  это был
пока еще  просто очень талантливый юноша,  интересовавшийсЯ общими вопросами
биологии и каждую неделю ЯвлЯвшийсЯ в институт с какой-нибудь новой теорией.
Љоломнин,   которого  он   поражал   своей   фантастической  способностью  к
обобщениЯм,  утверждал,  что из ‚иктора выйдет либо гений,  либо ничто.  Ќас
устраивал первый вариант -  именно поэтому будущий гений по  моему настоЯнию
занималсЯ самой трудной, будничной, однообразной работой.

     Љак в каждой лаборатории, у нас были свои темные и светлые дни. ’емные,
когда работа не  удавалась -  животные выздоравливали,  в  то  времЯ как  им
полагалось болеть,  и умирали,  несмотрЯ на то что им полагалось жить. ’огда
мы  внезапно обнаруживали друг в  друге отвратительные черты -  не  только в
скромнейшей,   тишайшей  Љате  „имант,   но  в  любом  сотруднике,  случайно
заглЯнувшем в нашу лабораторию. ’огда все начинали ругать ‚иктора за то, что
он каждую минуту читает -  в буфете,  на лестнице,  в трамвае, за то, что он
всем сует книги -  "вам это может пригодитьсЯ",  за  то,  что он  научилсЯ у
ђубакина требовать в  опытах контролЯ с точностью до одной десЯтой процента.
€ вдруг перегорали пробки.  € кто-то непременно вспоминал знаменитого физика
‹ебедева, который отправлЯл сотрудника домой, если у того с утра не ладилась
работа.  €  ‹ена притаскивала в лабораторию кого нужно и не нужно -  просить
или  даже  требовать  совета.   €  ‚иктор  на  несколько  дней  скрывалсЯ  в
библиотеку.  €  Љоломнин,  жестко щурЯсь,  выливал культуры и  принималсЯ за
работу сначала.
     Љак часто мы оступались!  Љак часто брели ощупью,  находЯ и снова терЯЯ
дорогу!
     Ќо были и светлые дни,  когда все удавалось -  или если не все,  так по
меньшей мере главное, основное. € за главным непременно прощупывалось что-то
еще,  второстепенное,  незаметное,  но  то  незаметное,  которое  постепенно
начинает расти,  занимаЯ все  более  прочное место  в  сознании.  Љак  рукой
снимало тЯжелую,  надоевшую усталость! ’е животные, которым полагалось жить,
чувствовали себЯ превосходно,  а те,  которым полагалось умереть,  умирали в
назначенное времЯ.  Љоломнин  начинал  весело  пыхтеть  своей  трубочкой  и,
кажетсЯ, замечал наконец, что вокруг него живут, работают, думают люди. ЉалЯ
„имант,   котораЯ  всегда  почему-то   знала,   что   делаетсЯ  в   соседних
лабораториЯх,  тихонько хвасталась нашей удачей.  € никто больше не сердилсЯ
на  ‚иктора за  то,  что он сомневаетсЯ в  том,  что не вызывает ни малейших
сомнений.  € Ќиколаю ‚асильевичу ‡аозерскому дарились цветы - просто потому,
что он любил цветы.


        ЉђЂЊЋ‚. ‚…—…ђ “ ‡ЂЋ‡…ђ‘Љ€•

     Љогда директор позвонил в  лабораторию и  сказал,  что  ему хотелось бы
повидать менЯ,  и - если это возможно - немедленно, по важному делу, Я сразу
понЯла, что кто-то уже успел доложить ему о моем разговоре с представителЯми
ђыбтреста.   џ  даже  понЯла,   что  этот  "кто-то"  был  „огадов,  случайно
заглЯнувший в лабораторию и краем уха услышавший наш разговор.  …ще бы!  ‘ей
страж научной неприкосновенности нашего института,  без  сомнениЯ,  пришел в
ужас,  узнав, что дело касаетсЯ зернистой икры, которую можно купить в любом
продовольственном магазине.
     ђыбтрест  был  озабочен тем,  что  зернистаЯ икра  быстро  портилась и,
несмотрЯ  на  огромный  спрос,  не  могла  экспортироватьсЯ за  границу.  Џо
настоЯнию Љрамова мы  несколько раз отказывались от  предложений,  имевших с
нашей точки зрениЯ,  практический интерес. Ќо мы неопровержимо доказали, что
икра - не только свежаЯ, но даже продажнаЯ - содержит лизоцим. —ему же могли
помешать несколько попутных опытов -  длЯ  нас  попутных,  а  длЯ  ђыбтреста
существенно важных?  Џравда,  в  случае удачи предполагалась командировка на
промыслы в  Ђстрахань или на  Ђзовское море.  Ќо  мало ли что могло прийти в
голову представителю организации, не выполнЯющей экспортный план?
     ’ак или иначе,  нужно было идти к директору,  который был, по-видимому,
очень сердит,  -  иначе,  пожалуй,  не  стал  бы  говорить со  мной в  таком
изысканно вежливом тоне.
     - ‡дравствуйте, ’атьЯна Џетровна. ‘адитесь.
     —то-то  изменилось в  нем за последнее времЯ -  надменность поЯвилась в
этом лице,  в  этих пухлых щечках,  висЯщих над  чистым твердым воротничком,
губы были жестко поджаты.  Ћн был одет не только тщательно,  как всегда,  но
щеголевато,  и  когда Я увидела платочек в наружном кармане пиджака и Яркий,
не по возрасту,  галстук,  мне вдруг вспомнились неприЯтные разговоры о том,
что он очень часто поЯвлЯетсЯ в  ресторанах и театрах с ѓлафирой ‘ергеевной.
‚прочем, Я не придавала этим разговорам никакого значениЯ.
     - ’атьЯна Џетровна,  Я  хотел  задать вам  один  вопрос,  -  с  обычной
любезностью,  в которой на этот раз сквозило что то мрачное, начал Љрамов. -
Ќе кажетсЯ ли вам, что сотрудники, ведущие какие бы то ни было переговоры за
спиной директора, тем самым подрывают авторитет института?
     џ ответила, что ни с кем не вела подобных переговоров.
     - ‚ таком случае совершенно очевидно,  что месЯц тому назад наблюдалось
редкое  в  стенах  научных  институтов Явление миража,  -  с  иронией сказал
Љрамов.  -  “ вас был представитель ђыбного треста,  вы обещали ему занЯтьсЯ
консервацией  зернистой  икры,  и  все  это  лишь  померещилось сотрудникам,
которые  воочию  видели  сего  представителЯ  и  своими  ушами  слышали  ваш
разговор?
     - Ќет,  не  померещилось,  ‚алентин  ‘ергеевич.  Љо  мне  действительно
заходил представитель ђыбтреста,  и  Я  обещала ему  занЯтьсЯ икрой.  ќто не
значит, что Я вела с ним переговоры за вашей спиной.
     - Џозвольте узнать, а что же это, по-вашему, значит?
     - ’олько одно  -  что  Я  намерена ввести икру в  число препаратов,  на
которых мы испытываем действие лизоцима.
     Љрамов с притворным изумлением поднЯл брови.
     - џ  очень счастлив,  что мне удалось,  правда с  некоторым опозданием,
узнать о ваших намерениЯх,  ’атьЯна Џетровна!  Ќо не находите ли вы, что эти
намерениЯ должны согласоватьсЯ с  пЯтилетним планом работы нашего института?
Љак  известно,  этот  план  тесно  свЯзан с  общими задачами нашей  страны в
реконструктивный период.
     —то-то  фальшивое  прозвучало в  самой  отчетливости,  с  которой  были
произнесены эти слова: "пЯтилетний план", "реконструктивный период".
     - €ли вам кажетсЯ,  что,  следуЯ своим намерениЯм,  сотрудники могут не
считатьсЯ с общим направлением работы?
     - ‚алентин ‘ергеевич,  Я не давала никаких обещаний.  Ќо если вы хотите
знать,  Я  считаю,  что  с  нашей  стороны было  бы  непростительной ошибкой
отказать в помощи ђыбтресту, который несет большие убытки.
     Љрамов молча смотрел на менЯ.  ‚се было неприЯтно в  этом разговоре:  и
усталость,  которую ему,  очевидно,  не  хотелось преодолевать ради менЯ,  и
мрачнаЯ ирониЯ,  за  которой сквозило глубокое равнодушие.  Ќо  то,  что  он
смотрел на  менЯ  не  моргаЯ,  с  пристальным выражением,  видимо  обдумываЯ
что-то, было особенно неприЯтно.
     - Ќу  что ж,  ’атьЯна Џетровна,  -  начал он  почти небрежно,  что тоже
оскорбило менЯ,  -  очевидно, мы с вами держимсЯ разных точек зрениЯ на цели
нашей работы.  џ  ни на минуту не забываю о том,  что наш институт по своему
характеру должен определЯть новое направление в  науке.  Ђ вы увлечены идеей
помощи различным организациЯм Ќаркомпищепрома.  ‚ам не  кажетсЯ,  что именно
там вы и могли бы найти наилучшее применение своим дарованиЯм?
     џ невольно прижала руку к груди.  Љрамов взглЯнул на менЯ и неторопливо
потЯнулсЯ к графину с водой.
     - Ѓлагодарю вас,  не нужно...  Ћчевидно, Я должна понЯть ваши слова как
предложение  подать  заЯвление  об  уходе?   Ќо  поскольку  наш  спор  имеет
принципиальный характер,  Я  считаю  своим  долгом довести его  до  сведениЯ
парткома.
     џ встала и,  не простившись с Љрамовым,  направилась к двери. Ћн догнал
менЯ и заставил вернутьсЯ.
     - ‚ы неверно понЯли менЯ,  ’атьЯна Џетровна, - на этот раз без малейшей
иронии,  спокойно и твердо сказал он. - Џоверьте, что меньше всего Я думаю о
том,  чтобы ограничить ваши научные интересы.  ‚се, чего мне хотелось, - это
предупредить вас, что нет ничего легче, как согласитьсЯ на узко-практическое
предложение  и   одновременно  потерЯть  основную  цель   -   сделать  нечто
прогрессивное в науке.  Њне казалось,  что вам не следует разбрасыватьсЯ,  а
ведь у вас есть к этому склонность.
     —то-то дрогнуло в маленьком холодном лице, снова уставившемсЯ на менЯ с
пристальным, думающим выражением.
     - Ќачнем нашу беседу сначала.  Ќу-ка, расскажите мне, о чем вы говорили
с представителЯми ђыбтреста.
     Њы разговаривали добрых два часа,  Я подробно рассказала о новом методе
консервации зернистой икры,  и мы расстались дружески... Ќастолько дружески,
что он  даже напомнил мне,  что сегоднЯ вечером мы  встретимсЯ на  пЯтничном
чаепитии у ‡аозерских.
     ‚ ‹енинграде эти чаепитиЯ у ЌиколаЯ ‚асильевича устраивались на кафедре
и представлЯли собой как бы дружеский обмен мнениЯми о том, что было сделано
за  неделю.  ‡десь в  Њоскве хозЯйничал не  Ќиколай ‚асильевич,  а  его жена
‘ерафима Ђндреевна,  и  все  было  совершенно иначе:  чтобы  не  давать мужу
"замыкатьсЯ в науку",  в пЯтницу приглашались артисты - и всЯкий раз другие,
незнакомые, вносившие какую-то неловкость в эти милые вечера.
     ќто  была  последнЯЯ "пЯтница" перед  отъездом  ЌиколаЯ  ‚асильевича на
“краину.  Ђндрею хотелось пойти со  мной,  но  он  узнал,  что  будут ЊитЯ с
ѓлафирой ‘ергеевной, и передумал.
     - џ и дома-то не выношу ее кривлЯниЯ, - сказал он, помрачнев. - Ђ уж на
людЯх... Ќет, иди одна!
     џ не стала настаивать.  Ћднажды Я уговорила его - и не обрадовалась. ‡а
весь вечер он не сказал ни слова.
     Ќиколай ‚асильевич,  веселый,  нарЯдный,  в светлом костюме, сам открыл
мне и, шутливо оглЯнувшись по сторонам, расцеловал в обе щеки.
     - Ћдна?
     - Ќиколай ‚асильевич,  Ђндрей просил передать привет, пожелать счастьЯ.
€звините, что он не пришел. “ него неотложное дело.
     - Ќу, так узнает же он, как отпускать молодую жену! Ћх, узнает!
     €,  лихо выгнув грудь,  откинув голову, Ќиколай ‚асильевич с молодецким
видом предложил мне руку.
     - Љто не знаком - прошу!
     ‚ кабинете было много народу,  накурено,  и везде - на окнах, на столе,
на камине, - как всегда у ЌиколаЯ ‚асильевича, стоЯли цветы. „ед, которому Я
от  души обрадовалась,  сидел в  кресле за  письменным столом и  неторопливо
рассказывал  что-то  о  своей  поездке  на  канал  ‚олга-Њосква.   ‹авров  и
незнакомаЯ молодаЯ женщина слушали его  с  интересом.  “  другого стола,  на
котором всегда  лежали  в  полном беспорЯдке новинки медицинской литературы,
ожесточенно спорили ђубакин и  пожилой,  подтЯнутый военный врач -  это  был
Њалышев,   один   из   руководителей   ‘анитарно-эпидемического   управлениЯ
Ќаркомздрава.
     ЉостлЯвый мужчина с  большой челюстью небрежно курил,  сидЯ  в  кресле,
вытЯнув ноги,  и  Ќиколай ‚асильевич шепнул мне,  что  это  бас из  Ѓольшого
театра.
     ЊитЯ пришел один,  и  Я  пожалела,  что Ђндрей не  поехал со  мной.  Њы
немного поговорили в стороне, между книжными полками - у ЌиколаЯ ‚асильевича
полки стоЯли поперек комнаты, как в библиотеках.
     - Љак мама? ‡дорова?
     - „а.
     - Ђ Џавлик?
     - ’оже, спасибо. Џочему вы так редко приезжаете, ЊитЯ?
     Ћн неопределенно пожал плечами.
     - џ и Ђндрею удивлЯюсь, не только вам. …сли бы у менЯ был брат, неужели
Я виделась бы с ним раз в месЯц? € ведь вы же любите друг друга?
     - Ћчень.
     ЊитЯ вздохнул.  џ посмотрела на него,  и у менЯ защемило сердце.  ‚ нем
всегда был  заметен контраст между определенными линиЯми нижней части лица и
мЯгкими,  рассеЯнными глазами.  ’еперь  твердые,  решительные черты  как  бы
стушевались,  лицо стало мЯгче, проще. ‚ каждом его слове чувствовалось, что
он подавлен, расстроен, недоволен собой...
     Ќиколай ‚асильевич объЯвил,  что не желает никаких прощальных речей, но
как он ни сердилсЯ,  как ни теребил бородку, обводЯ стол умолЯющим взором, а
одну речь ему все-таки пришлось выслушать.
     „ед  начал  издалека -  с  истории Ћдесской бактериологической станции,
которую Њечников основал в  1886 году.  Ћднажды на  эту станцию ЯвилсЯ некий
студент в клетчатых панталонах,  потребовавший,  чтобы его провели к доктору
Ќикольскому.
     - џ его спрашиваю:  "—то вам угодно?" Ђ он отвечает:  "„октор, Я мечтаю
отдать все свои силы науке".  џ ему говорю:  "Ќо вы, по-видимому, франт? ќто
плохо вЯжетсЯ с наукой". Ђ он: "…сли вы имеете в виду эти брюки, доктор, так
они принадлежат не мне,  а моему товарищу ‘трогову.  ‚ моих брюках менЯ бы к
вам не пустили".  ќтот юноша в клетчатых панталонах и был Ќиколай ‚асильевич
‡аозерский...
     џ сидела рЯдом с Њитей, поближе к двери, чтобы удобнее было выходить на
кухню.  ‘тарушка-домработница -  Я  это знала -  терЯлась,  когда было много
гостей.  џ помогала ей чем могла и возвращалась в столовую,  где у менЯ была
другаЯ забота.  ЊитЯ пил -  мне еще не  случалось видеть,  чтобы он  пил так
много! џ тихонько отодвигала от него бутылки...
     - ЊитЯ, не нужно...
     Ћн молча клал свою широкую руку на мою и спрашивал:
     - ‚ы мой друг, ’анЯ?
     - „а. € поэтому прошу вас не пить.
     Ћн снова наливал.
     - ‡а дружбу.
     ‚сегда  на  этих  вечерах он  веселилсЯ от  души,  придумывал и  ставил
шарады. ‘егоднЯ он был угрюм, молчалив, бледен.
     Ѓас  из  Ѓольшого театра уже  сидел за  роЯлем,  откашливаЯсь и  пробуЯ
голос,  когда раздалсЯ звонок и  в передней послышались голоса -  пришли еще
какие-то опоздавшие гости.  џ была занЯта -  собирала грЯзные т